Что с вашими коленями?

Честь велит нам говорить правду о потрясающей борьбе человеческой души.
Г. К. Честертон.

Действующие лица:

НИКОЛАЙ
ДИМА

1.

Зажигается телевизионный  софит и высвечивает на авансцене Диму. Он плотного сложения, одет в нарядный светлый костюм. Праздничный вид нарушают только ноги – начиная от колен и ниже все брюки его в крови.

ДИМА (в невидимую телекамеру). Вы уже снимаете, да? Можно?.. Значит, про основателя… Да, я знал этого человека… Правда, недолго… Мы познакомились за границей, прошлой осенью. Были в одной туристической группе. Он почти ни с кем не общался. Хотя вежливый был, внимательный – женщины сразу оценили. Но замкнутый. Одни говорили, что он бывший разведчик, другие – что криминальный авторитет. Кто он на самом деле - никто не знал. Сам он представился как предприниматель. Я с ним тоже практически не общался. Так, здоровались. До того самого случая… Короче, на одном из переездов был полицейский досмотр. В результате - мы вдвоем оказались в камере следственного изолятора…

Софит гаснет – затемнение.

2.

Гремит засов:  где-то сбоку открывают тяжелую металлическую дверь (самой двери мы не видим). Слышен возмущенный голос Димы: «Я протестую! Это незаконно! Мы граждане России!» Свет зажигается - мы видим тюремную камеру. Две койки, тумбочка, в углу умывальник. В камеру вталкивают Диму, за ним входит Николай. Николай поджарый, с волевым лицом,  одет неброско, но со вкусом.

ДИМА. Вы-то что меня толкаете?!

НИКОЛАЙ. Да успокойся ты.

ДИМА. Пустите… (Рвется к двери, Николай преграждает дорогу.) Эй вы! Это произвол! Я требую консула! (Николаю.) Ну переведите им!..

НИКОЛАЙ (сдерживает его). Я не знаю языка.

ДИМА. Скажите по-английски!..

НИКОЛАЙ. Shut up! (С силой отталкивает Диму, так что он садится на койку.)

Дверь захлопывается, гремят засовы.

ДИМА. Что вы им сказали?

НИКОЛАЙ. Я не им, я тебе. «Заткнись».

ДИМА. Ах так… (Вскакивает, чтобы с кулаками броситься на Николая.)

НИКОЛАЙ (резко и властно). Стоять!

От неожиданности Дима останавливается.

НИКОЛАЙ (спокойно). Ты думаешь, если мы набьём друг другу морды, нас сразу выпустят? Вряд ли. Побереги здоровье, оно ещё пригодится.

ДИМА (садится). Хорошо, что вы предлагаете?
 
НИКОЛАЙ. Для начала успокоиться. И не спеша обдумать ситуацию. (Ложится на вторую  койку, закидывает руки за голову.)

ДИМА (вскакивает, нервно ходит туда-сюда). Да чего тут обдумывать? Нас хотят обвинить в контрабанде наркотиков, вы что, не понимаете?!..

НИКОЛАЙ. Не ори. Я слышал, что сказал гид.

ДИМА. Ну вот! Это же незаконно! Ведь мы невиновны!

НИКОЛАЙ. Ты уверен?

ДИМА. В смысле? Вы хотите сказать, что…

НИКОЛАЙ. Все в чём-то виновны.
 
ДИМА. Это да, но я не торгую наркотиками!

НИКОЛАЙ. Поздравляю.

ДИМА. Я не понимаю вашего спокойствия! Вам что, нравится вот так ни за что ни про что здесь сидеть?!..

НИКОЛАЙ. Лежать.

ДИМА. Что? Да какая разница! Надо ведь что-то делать!

НИКОЛАЙ. Подкоп, что ли, рыть? Ну валяй, Монтекристо.

ДИМА. Ладно, вы как хотите, а я это терпеть не намерен… (Ринулся к двери.)

НИКОЛАЙ. Это ничего не даст.

ДИМА (остановился). Что?

НИКОЛАЙ. А если будешь сильно шуметь, могут и по башке настучать.

ДИМА. А что вы меня всё время сдерживаете?

НИКОЛАЙ. Ну хочешь – долби, мне всё равно.

ДИМА. И почему это вам всё равно? Вас что, никто дома не ждёт? Или вы что-то знаете?..

НИКОЛАЙ. Слышь, дай полежать спокойно, не тарахти. Пожалуйста.

ДИМА. «Полежать» ему… Слушайте, а может, это вы?

НИКОЛАЙ. Что – «мы»?

ДИМА. То есть, это ваши - наркотики. Потому и такой спокойный. Знаешь, что за дело попал! А?
 
НИКОЛАЙ. Ну разумеется, это мои наркотики, чьи же ещё?

ДИМА. А ты не юродствуй! (Нависает над ним.)Я давно заметил, что ты как-то странно себя ведешь для предпринимателя…

НИКОЛАЙ. О, да ты ещё и параноик…

ДИМА. Скрытный, ни с кем не общаешься, держишься особняком…

НИКОЛАЙ (улыбается). Ну-ну, валяй.
 
ДИМА. Не один я, кстати, заметил. Знаешь, как тебя в группе прозвали?

НИКОЛАЙ. Штирлиц.

ДИМА. А ты откуда знаешь?

НИКОЛАЙ. Прозвище обязывает.

ДИМА. Вот. А эти наколки! Я видел на пляже. Небось, и в тюрьме уже был?

НИКОЛАЙ. Ну был.

ДИМА. А шрамы эти!..

НИКОЛАЙ. Ага, и в штыковую ходил.

ДИМА. А чего ты улыбаешься? Думаешь, самый хитрый, всех обманул, да?

Николай начинает хохотать.

ДИМА. Думаешь, тебе удастся выйти сухим, всё на меня свалить? Или я тебя покрывать буду? Не дождешься! А ну говори начистоту – твоя наркота или нет?! (Упёрся в него взглядом.)

НИКОЛАЙ (не отводя глаз). Да пошёл ты…

ДИМА. Что? Ах ты подонок…

Хватает Николая и борцовским приёмом перекидывает его с койки на пол. Николай вскрикивает и, скорчившись, замирает на полу.

ДИМА. Э, ты чего?.. Живой, а?..

Николай не двигается. Дима наклоняется над ним, затем бросается к двери.

НИКОЛАЙ. Не надо, не долби…

ДИМА (останавливается). Фу, я думал ты того…

НИКОЛАЙ. Не дождешься…

ДИМА. Слушай, извини, а!..
 
НИКОЛАЙ. Ничего. Бывало и похуже. (Встаёт, ковыляет к койке, ложится.)

ДИМА. Извини, погорячился…

НИКОЛАЙ (морщась от боли). Я смотрю, ты и не остываешь никогда.

ДИМА. Да не, дома я спокойный…

НИКОЛАЙ (держится за бок). Борьбой занимался?

ДИМА. Ага, вольной. А ты?

НИКОЛАЙ. А я… разбоями.

ДИМА. Чё, правда, что ль?

НИКОЛАЙ. Ну это давно, в прошлой жизни.

ДИМА. Понимаю…

НИКОЛАЙ. А игрушку ту я правда в глаза никогда не видел.

ДИМА. Какую игрушку?

КОЛЯ. Ну, в которую наркота была спрятана.

ДИМА. Она была в игрушке?

КОЛЯ. При нас же вскрывали, не помнишь?

ДИМА. Так я позже подошел…

КОЛЯ. А, ну да… Короче, они при нас вскрыли её - а там дурь. Собака учуяла. А игрушка эта аккурат между нашими с тобой сумками лежала. И обе – открыты…

ДИМА. У меня просто молния сломана…

НИКОЛАЙ. У меня тоже… Офицер через гида спрашивает: ваше? Я говорю, нет. «А сумки чьи?» Одна моя, говорю, вторая – не помню.

ДИМА. А я подошел – все у багажного отсека толпятся и полицейские с фонариками. «Ваша сумка? – говорят. Я говорю, да, - ну и окружили сразу...

НИКОЛАЙ. Ты ещё в неё полез зачем-то - усилил подозрения.

ДИМА. Мне надо было сувенир взять…

НИКОЛАЙ. Чего за сувенир?

ДИМА. Да медведя плюшевого…

НИКОЛАЙ. Стоп!.. (Садится на койке.)

ДИМА. Что?

НИКОЛАЙ. Плюшевый медведь, коричневый с серым?

ДИМА. Да…

НИКОЛАЙ. Вот такого размера?

ДИМА. Ну да…

НИКОЛАЙ. Интересная песня!..

ДИМА. А что?

НИКОЛАЙ. А то, парень, что это и есть та самая игрушка, в которую были зашиты наркотики.

ДИМА. Как?

НИКОЛАЙ. Вот так.

ДИМА. Не может быть!..

НИКОЛАЙ. Вся группа видела. Пока ты где-то бегал. Кстати, где? (Пристально наблюдает за Димой.)

ДИМА. Да нет, это что же…

НИКОЛАЙ. Что?

ДИМА (ударяет себя по лбу, плюхается на койку). Идиот!..
 
НИКОЛАЙ. Так, вот давай с этого места поподробней. (Присел перед ним, смотрит в глаза.)

ДИМА. Вот сволочь!..

НИКОЛАЙ. А конкретней?

ДИМА. Собака!..

НИКОЛАЙ. Кто именно?

ДИМА. Да земляк этот… У, скотина!..

НИКОЛАЙ. Какой земляк? Чей, откуда?

ДИМА. Ну земляка я тут встретил в предыдущем городе! Он мне этого медведя и всунул. У вас, говорит, какой маршрут? Отлично, передай моему другу сувенир, а то я не успеваю… Вот гнида наркоманская!..

НИКОЛАЙ. Кто такой?

ДИМА. Да с моего города. Постоянно сюда мотается, работа у него тут какая-то по контракту…

НИКОЛАЙ. Так, допустим. Как зовут его?

ДИМА. Эдик.

НИКОЛАЙ. Фамилия?

ДИМА. Фамилию не знаю.

НИКОЛАЙ. Кличка есть какая-нибудь?

ДИМА. Да не знаю… Я сначала не хотел брать! Ты, говорю, постоянно ездишь, передай сам, мне неудобно, я с группой. Ничего, говорит, он сам тебя там найдет. Денег предложил…

НИКОЛАЙ. Сколько?

ДИМА. Сто долларов.

НИКОЛАЙ. Идиот...

ДИМА. Да, тебе легко говорить! «Идиот»! А мне в России за эти деньги целую неделю пахать надо! А у меня семья, дети, каждую копейку считаем! А тут человек просит доброе дело сделать, да ещё деньги предлагает! Я ж не знал, что он такая гнида!..

НИКОЛАЙ. Добрые дела за деньги не делают… Ладно, успокойся. Кому ты этого медведя передать хотел?

ДИМА. Там подъехал один к нашей стоянке, меня окликнул. Я говорит, от Эдика.

НИКОЛАЙ. Русский?

ДИМА. Русский, вроде.

НИКОЛАЙ. Это как раз пока нас досматривали?

ДИМА. Ну да.

НИКОЛАЙ. Как он выглядел?

ДИМА. Обыкновенно. Невысокий такой…

НИКОЛАЙ. Понятно… (Встает.) Хреново дело… Тебя как зовут-то?

ДИМА. Дима.

НИКОЛАЙ. Хреново дело, Дима. (Заходил туда-сюда по камере.)

ДИМА. А тебя?

НИКОЛАЙ. Что?

ДИМА. Как зовут?

НИКОЛАЙ. Максим Максимыч. Исаев.

ДИМА. А серьёзно?

НИКОЛАЙ. Николаем меня зовут.

Пауза. Николай ходит по камере, Дима сидит, обхватив голову руками.

ДИМА. Получается, из-за меня всё, да?

Николай не отвечает.

ДИМА. Но я ж не знал, я даже не думал…

НИКОЛАЙ. Зря не думал. Полезное занятие. (Ходит.)

ДИМА. Ты это… прости, что тебя из-за меня сюда… Нет, вот же гаденыш, а!..

НИКОЛАЙ (остановился, подошел). Слушай, а может, ты всё врёшь?

ДИМА. А?

НИКОЛАЙ. Что про наркотики не знал.
 
ДИМА. Чего?..
 
НИКОЛАЙ. Может, и земляка никакого не было, а наркокурьер – это ты. А?

ДИМА. Да ты чё? (Встает с койки.)

НИКОЛАЙ. Колись давай, «чё».

ДИМА. Да пошёл ты!..

Дима хочет оттолкнуть Николая, но тот наносит резкий удар в корпус - Дима оседает на койку и складывается пополам. Отдышавшись, поднимает голову.

НИКОЛАЙ. Давай, выкладывай. Кому? от кого? кто подельники?
 
ДИМА. Я не знаю…

Николай наносит удар в корпус – Дима заваливается на бок.

ДИМА (задыхаясь и плача). Не надо! не бейте! я не курьер, честное слово! Я правда не знал, что там кокаин!..

НИКОЛАЙ. Извини. Извини, дружище. (Хлопнул его по плечу. Отходит от койки.)

ДИМА (садится, хнычет, держась за бок). Сначала бьёт, потом «извини»…

НИКОЛАЙ. Там героин был, а не кокаин…
 
ДИМА. Да не разбираюсь я!..

НИКОЛАЙ. Я вижу.

ДИМА. Откуда я знал? Такая игрушка красивая! Думал, правда сувенир. Я ничего не понимаю в этих бандитских играх!..

НИКОЛАЙ. Верю, верю, успокойся.

Пауза.

ДИМА. У меня бок болит, ты мне ребра сломал…

НИКОЛАЙ. Ну это вряд ли… Прости меня, Дима, я погорячился.

ДИМА. Да ладно… Теперь дышать больно…

НИКОЛАЙ. Ничего, до свадьбы заживет.

ДИМА. «До свадьбы». Я уже двенадцать лет женат, четверо детей.

НИКОЛАЙ. Ого.
 
ДИМА. Два мальчика, две девочки…
 
НИКОЛАЙ. Молоток.

ДИМА. А у тебя?

НИКОЛАЙ. А у меня две жены. Бывшие.

ДИМА. А дети?

НИКОЛАЙ. Нет.

ДИМА. Ничего, наживёшь ещё… (Вспомнил, заулыбался.) У меня когда первый родился, жена говорит, я такой чудной был: ходил несколько дней, как дурачок, и улыбался… И так мы, помню, над ним тряслись, на каждый писк бежали!.. Ну, со вторым, конечно, уже спокойней. А как четвертый родился – поняли, что с первыми тремя делали слишком много лишних движений, ха-ха-ха-ха…

НИКОЛАЙ. Сколько младшему-то?

ДИМА. Младшей: доченька. Два будет. Весёлая!.. Всем улыбается, даже милиции, ха-ха-ха… Как там они без меня? Скучают уже, небось…
Николай снова начинает ходить из угла в угол…

НИКОЛАЙ. Да, Эдик, подвёл ты нас… Я-то думал, это подстава, политика. Тогда бы дипломатия за нас впряглась. А теперь, выходит, нас по делу взяли… Как ты теперь им докажешь, что не курьер, а просто лох с большой дороги?

ДИМА. А ты-то чего так переживаешь? Я скажу, что это мое, - и тебя отпустят. Ты-то ни при чем.

НИКОЛАЙ. Ты-то, по сути, тоже ни при чем. А на тебя всё повесят.

ДИМА. Тебе-то что?

НИКОЛАЙ. Несправедливости не люблю.

ДИМА. Хм. А когда разбоями занимался?

НИКОЛАЙ. Потому и занимался… А потом – потому и бросил. Правда, ещё перед этим в коме побывал…

ДИМА. А потом?

НИКОЛАЙ. Потом умер, закопали.

ДИМА. То есть как?..

НИКОЛАЙ. Шутка… Потом они мне стали сниться. Каждую ночь. Все, кого… Короче, я перестал спать. Крутые врачи, дорогие лекарства – ничего не помогало… Через месяц понял, что схожу с ума. Пошёл с повинной. Описал свои подвиги, дайте, говорю, мне срок, что угодно - не могу больше, хочу искупить. Ну, меня сразу в дурку на экспертизу. Здоров. В сизо. Потом вызывают: забирай-ка ты, говорят, свою писульку и гуляй. По твоим эпизодам уже все дела закрыты, люди сидят, так что иди и не парь нам мозги… Отпустили. А кошмары продолжаются. Я уж о самоубийстве начал думать. Тут кто-то посоветовал сходить на исповедь... Короче, жизнь перевернулась. Обратно с головы на ноги. Кошмары исчезли. Поменял род занятий, образ жизни… Храм строю. В честь Николая Угодника… Кстати, весной освящение - приезжай, приглашаю. Праздник будет. Дорогу оплачу. Приедешь?

ДИМА. Да я к Церкви как-то не очень.

НИКОЛАЙ. Ну, это до первой комы. Ха-ха-ха-ха…

ДИМА. Нет уж, спасибо. Мне сначала надо отсюда выбраться.

НИКОЛАЙ. Прорвемся.

ДИМА. А то засадят лет на пять, будет тебе «освящение»...

НИКОЛАЙ. Хм. На пять – это, считай, помилование. Здесь тебе – не у нас…

ДИМА. А здесь чего, строже?

НИКОЛАЙ. А ты не в курсе?

ДИМА. Да не интересовался как-то.

НИКОЛАЙ. Не хочу тебя огорчать, но… по местному законодательству уже за пятьдесят грамм героина – грозит расстрел. В твоем медведе его было минимум полкило. Стало быть, нам с тобой светит по пять расстрелов на душу. Ну или кому-то одному - десять.

ДИМА. Ты… это серьёзно?

НИКОЛАЙ. Конечно. Здесь за наркоту самое суровое наказание в мире.

ДИМА. То есть, это что же нас… могут расстрелять?

НИКОЛАЙ. Могут. Если докажут. Но мы же – невиноваты. Значит, по справедливости, расстрелять не должны.

ДИМА. Да кто её когда видел, эту справедливость?!..

НИКОЛАЙ. Дим, давай только спокойно. Ещё никого не расстреливают. Мы пока просто подозреваемые.

ДИМА. Как же моя семья?.. (В глазах слёзы.)

НИКОЛАЙ. Дима. Дима!..

ДИМА. На кого они останутся?..

НИКОЛАЙ. Возьми себя в руки.

ДИМА. Что они будут без меня делать?..

НИКОЛАЙ. Дима, успокойся!..

ДИМА (сквозь слёзы). Младшие ещё даже в школу не ходят… жена хворает, мать еле ходит… они пропадут… (Закрыл лицо, зарыдал.)

НИКОЛАЙ. Ёлы-палы…
 
Мечется по камере, затем с силой бьёт по койке. От резкого звука Дима поднимает голову.

ДИМА. Что это?

НИКОЛАЙ. Нервы…

ДИМА. У тебя кровь…

НИКОЛАЙ (облизывает разбитую руку). Я, когда кто-то плачет, очень нервничаю. Перестаю владеть собой.

ДИМА. Я не буду.

НИКОЛАЙ. Не надо. (Садится.)

ДИМА. На, перевяжи (протягивает носовой платок.)

НИКОЛАЙ. Спасибо. (Перевязывает руку.)

ДИМА. Вот так живешь-живешь, потом бац – и нет тебя. Спрашивается, зачем жил?..

НИКОЛАЙ. Давай только без мрачняка, ладно?

ДИМА. …Семья, дети? Они ведь тоже умрут когда-нибудь… После тебя-то хоть храм останется.

НИКОЛАЙ. Храм тоже не вечен. Как и вообще земля наша.

ДИМА. Тем более. Тогда зачем живём, если ничего не останется?

НИКОЛАЙ. А мы, может, живём не для того, что останется. А для того, что уйдёт.

ДИМА. А что уйдёт?

НИКОЛАЙ. Душа.

ДИМА. Уверен?

НИКОЛАЙ. Сто пудов.

ДИМА. А куда?

НИКОЛАЙ. Поживём – увидим.

ДИМА. Да мне, может, и жить долго не придётся…

НИКОЛАЙ. Всё может… (Задумался.)

Пауза.

ДИМА. Ты меня сдашь?

Николай молчит.

ДИМА. Коль.

НИКОЛАЙ. А?

ДИМА. Я говорю, ты дашь против меня показания?

НИКОЛАЙ. Чё, охренел, что ли?

ДИМА. Извини. Тоже нервы, наверное… Убил бы этого Эдика!..

НИКОЛАЙ. Убить - не выход, поверь мне. Лучше быть убитым, чем убить.

ДИМА. Таких - лучше убивать. Подставил – а я теперь доказывай, что не верблюд…

Николай смеётся.

ДИМА. Ты чего?

НИКОЛАЙ. «Верблюд» на сленге – это наркокурьер…

ДИМА. Не смешно.

НИКОЛАЙ. Ладно, не грусти. Знаешь шутку: даже если вас сожрали – у вас есть два выхода.

Дима кисло улыбается.

НИКОЛАЙ. Ладно, пора действовать. (Встал. Идет к двери.)

ДИМА. Как?

НИКОЛАЙ. Щас увидишь.

Николай подходит к двери, стучит. Пауза. Слышен звук открываемого окошка. Николай говорит по-английски.
 
ГОЛОС НИКОЛАЯ. Please, give us some paper and a couple of pens. We want to write our testimonies... Great, thanks.

Звук закрываемого окошка. Николай возвращается от двери.

ДИМА. Объясни хоть.
 
НИКОЛАЙ (цитирует). Просьба подозреваемого о собственноручном изложении своих показаний должна быть удовлетворена.

ДИМА. Ты хочешь дать показания?

НИКОЛАЙ. И ты тоже. Короче, слушай и запоминай. Это, кстати, касается и допроса, когда вызовут. Всё отрицаешь, о наркотиках ничего не знаешь…

ДИМА. Я и так не знаю…

НИКОЛАЙ. Не перебивай. Главное: ни слова – слышишь? ни слова! – про медведя и Эдика. Забудь про них. Понял?

ДИМА. Понял.

НИКОЛАЙ. Молодец.

ДИМА. А ты?

НИКОЛАЙ. Что – я?

ДИМА. Что писать будешь?

НИКОЛАЙ. То же самое. Я не я и лошадь не моя. Всё это «чудовищная ошибка» или провокация. И пусть докажут, что это не так.

ДИМА. А если докажут?

НИКОЛАЙ. Как? У них нет ничего. На медведе том даже пальцев твоих нет. Кто-нибудь видел, как ты с Эдиком говорил?

ДИМА. Нет вроде, я один в том магазине был.

НИКОЛАЙ. Вот видишь. Кстати, что за магазин?

ДИМА. Ну, игрушек.

НИКОЛАЙ. Это который за отелем был?

ДИМА. Да. Я там своим подарки смотрел…

НИКОЛАЙ. Ясно. В общем, понял, да? А на остановке ты по нужде бегал.

ДИМА. По малой или по большой?

НИКОЛАЙ. По большой, Дима! По очень большой нужде! Потому и опоздал к досмотру.
ДИМА. Понял.

Слышен звук открываемого окошка. Николай подходит к двери и возвращается с листами писчей бумаги и ручками. Протягивает лист и ручку Диме.

НИКОЛАЙ. Держи.

ДИМА. Давай ты первый. А я у тебя спишу потом.

НИКОЛАЙ. Это те чего, школьная контрольная, что ли? Пиши-давай, своими словами. Я, такой-то, заявляю и так далее.

ДИМА. Давай ты – своими словами, а я изменю потом.

НИКОЛАЙ. Так, давай одновременно.

Берут листы бумаги, ручки. Дима пишет на тумбочке, Николай – стоя, приложив лист к стене. Пауза. Николай заканчивает первым.
 
НИКОЛАЙ. Ну что, написал?

ДИМА. Щас… (Сидит, закусив ручку.)

НИКОЛАЙ. Ты чего там, поэму решил накатать? Надо кратко и чётко. Помни: каждое слово может быть использовано против тебя.

ДИМА. Может, тогда вообще не писать?

НИКОЛАЙ. Пиши, пиши.

Дима дописывает, перечитывает.

ДИМА. Готово, вроде.

НИКОЛАЙ. Ну-ка… (Берёт Димин листок.)

ДИМА (берёт листок Николая). Красивый почерк…

НИКОЛАЙ. У тебя чего по русскому было?

ДИМА. Четыре.

НИКОЛАЙ. Оно и видно: «обвЕнение». Где учился-то?

ДИМА. В техникуме.

НИКОЛАЙ. В кулинарном, что ль?

ДИМА. Не, в горном.

НИКОЛАЙ. Понятно.

ДИМА. А ты где?

НИКОЛАЙ. В МГУ, на психолога.

ДИМА. Ого!..
 
НИКОЛАЙ. Не закончил, правда … На, число поставь и подпись (отдаёт Диме листок).

Дима подписывает листок, возвращает Николаю.

НИКОЛАЙ (глянул). Нормально. Утром отдадим. Всё равно у них сейчас переводчика нет, посольские, видать, только завтра приедут.

Кладет листы на тумбочку.

ДИМА. А сколько времени?

НИКОЛАЙ. Да часов десять, наверное… Ну что, будем спать? Утро вечера мудренее (Ложится на койку.).

ДИМА (ложится на вторую). Я, наверное, все равно не засну.

НИКОЛАЙ. А ты слонов считай. Или этих, верблюдов.

ДИМА. Не, я дома обычно сказки рассказываю, детям. Рассказываю, рассказываю - и сам засыпаю. На работе набегаешься…
 
НИКОЛАЙ. Ну расскажи, что ли, какую-нибудь, утешь старика.

ДИМА. Ты не против?

НИКОЛАЙ. Наоборот. Я сказки люблю.

ДИМА. В общем, так. Жили-были дед и баба…
 
НИКОЛАЙ. Ой нет, про баб не надо…

ДИМА. А про что тебе?

НИКОЛАЙ. Давай что-нибудь… на злобу дня.

ДИМА. На злобу… А, вот. Попали как-то в охотничью яму…

НИКОЛАЙ. Во, это в тему.

ДИМА. Не перебивай. Попали, значит, в яму ёж и барсук…

НИКОЛАЙ. За ежа ответишь…

ДИМА. Ты будешь слушать или нет?..

НИКОЛАЙ. Всё, молчу, извини.

ДИМА. Сидят, значит, в яме… Барсук ежу и говорит: «Как бы нам отсюда выбраться?» Еж говорит: «Знаю один способ. Только будет очень больно». Барсук ему: «Пусть больно, зато живы останемся. А то, если охотник придет, нам вообще конец. Давай свой способ!» Еж говорит: «Нужно найти какую-нибудь крепкую травинку». Стали, значит, они искать на дне ямы травинку… Нашли. Еж говорит барсуку: «Теперь привяжи один конец травинки к своей лапе, а второй я привяжу к своей». Привязали. «Готов?» – говорит еж. «Готов!» - отвечает барсук… Ну вот… Еж, значит, свернулся да как боднёт барсука иглами в бок… в бок, значит… барсука… (Пауза. Засыпает.)

НИКОЛАЙ. Ну?.. Чё дальше-то?..

Дима не отвечает. Слышно ровное дыхание спящего.

НИКОЛАЙ. Вот сурок…
 
Николай встает, подходит к Диминой койке, убеждается, что тот спит. Быстро, крадучись, отходит к тумбочке. Берёт листы заявлений. Один из них комкает, засовывает в рот и начинает жевать. Одновременно присаживается перед тумбочкой, кладет перед собой чистый лист и начинает что-то скоро писать.
Дима тем временем просыпается, несколько секунд наблюдает за Николаем, затем тихонько встает и подходит сзади.

ДИМА. Смотри не подавись…

Николай оборачивается, Дима наносит ему удар в живот. Николай скрючивается от боли, Дима припадает на колено и берет его голову в замок.

ДИМА. Что попался, иуда? Решил подменить показания? Шкуру свою спасти?!

Николай хрипит.

ДИМА. Молчи, я тебя раскусил. Да, тонкая комбинация! Но я, хоть и не психолог, а разгадал. Не было в медведе никаких наркотиков! Ты всё наврал! Я ведь не видел момента изъятия, не видел, откуда их доставали. Ты этим и воспользовался. Чтобы морально подавить меня, и убедить, что я виновен. А потом - заявить, что наркота из моей сумки. А на допросе я занервничаю, и из меня выбьют признание, да?.. Чего молчишь? Думал, я лопух, да, ничего не вижу? А я сразу понял, что курьер – это ты. И наркота твоя. Я ведь помню, как ты на остановках всё тёр по-английски с какими-то типами. И в баре тоже… Ну? Чего молчишь? Отвечай, да или нет?!

НИКОЛАЙ (хрипит). Да…

ДИМА. Что «да»?

НИКОЛАЙ. Я курьер…

ДИМА. Вот и отлично. (Ослабил хватку.) Сейчас ты это и напишешь. (Подтаскивает его к тумбочке.) Пиши!..

Николай пишет. Дима контролирует из-за его плеча.

ДИМА (читает). …признаюсь, что изъятые наркотики принадлежат мне… Отлично. Теперь число и подпись… Вот так.
 
Дима забирает все листы и идёт с ними к двери. Стучит. Пауза. Слышно, как открывается окно.

ГОЛОС ДИМЫ. Вот возьмите. Плиз…

Окно закрывается. Дима возвращается и садится на койку.
Николай, согнувшись, ковыляет к своей койке. Ложится, сворачивается, держась за живот.
Пауза.

ДИМА. Как вас только земля носит?.. Нечисть… Всю страну, весь мир опутали… Везде вы. В тюрьме, на воле, в правительстве, за границей, везде… Нормальным людям жизни нет… Всех бы вас к стенке…

НИКОЛАЙ (хрипло). Тогда… один ты останешься.

ДИМА. Поостри ещё!.. Урод…

Пауза.

НИКОЛАЙ. Чем сказка-то кончилась?

ДИМА. Чего?

НИКОЛАЙ. Про ежа с барсуком.

ДИМА. Пасть заткни. Сказку ему ещё…

НИКОЛАЙ. Ну скажи, не жмись. Последняя просьба.

ДИМА. Так и быть. Короче, еж кольнул, а барсук от боли так подпрыгнул, что выскочил наружу, и ежа за травинку вытянул.
 
НИКОЛАЙ. Ну слава Богу…

ДИМА. Всё, заткнись! Не хочу тебя слышать.

Молчание.
Гремят засовы, открывают дверь. Дима и Николай приподнимаются и садятся.

ГОЛОС НАДЗИРАТЕЛЯ. Ivanov, get out!

ДИМА. Я?.. Чего он говорит?

НИКОЛАЙ. Тебя - на выход.

ДИМА. Наконец-то… (Встаёт, идёт к двери.)

НИКОЛАЙ. Дим, постой!..

ДИМА (оборачивается). Чё тебе?

НИКОЛАЙ. Ты это… прости меня за всё.

Дима секунду стоит неподвижно, затем делает шаг к Николаю и плюёт ему в лицо. Разворачивается и быстро выходит. Дверь захлопывается.
Николай утирает лицо. Медленно встаёт с койки и опускается на колени. По щекам текут слёзы. Он поднимает лицо к потолку, затем склоняется вниз и утыкается головой в пол. Свет гаснет.

3.

Зажигается телевизионный софит и высвечивает на авансцене Диму.
 
ДИМА (в невидимую телекамеру). Больше я его никогда не видел… После допроса мне вернули вещи и отпустили. Извинились и даже отвезли в гостиницу, где была наша группа. А на следующий день от группы я узнал, что наркотики действительно были зашиты в плюшевого медведя… Николай был невиновен. Он специально оговорил себя передо мной, чтобы взять вину на себя… В депортации его на родину было отказано. Следствие шло несколько месяцев. Николай был главным подозреваемым. Но во время следствия был арестован Эдик с подельниками. Они дали показания, и все обвинения с Николая были сняты. Правда, домой он так и не вернулся. Накануне отъезда он умер от сердечного приступа… Сегодня сорок дней, поэтому и была панихида. Сразу после освящения храма, который он построил… ну, это вы знаете… Вот, в общем-то, и всё… Да, вы спрашивали, что у меня с ногами? С ногами всё нормально. Просто от станции до храма я шёл на коленях… Извините, меня ждёт семья…
 
Дима уходит. Софит гаснет.

КОНЕЦ