Христианская Этика

Меня давно интересовали вопросы этики - в частности этики христианской. Несколько лет назад я даже хотел написать книгу, но она так и осталась недописанной. И все же, кому-то даже эти наброски могут сослужить добрую службу.

ХРИСТИАНСКАЯ ЭТИКА

Введение 
Грех – это не только нарушение законов и нравственных принципов, за которым последует наказание, это всегда искажение данной нам Богом жизни.
К. Схилдер отмечал: «Закон Божий - это единственная одежда, которая подходит миру».
На пороге XXI века человек научился управлять сложнейшими механизмами, изобрел невообразимые орудия смерти, расширил возможности поддержания и продления жизни, то всё труднее  справляется человек с самим собой, со своими эмоциями и чувствами. Беспокойством, одиночеством раздражением, завистью, непримиримостью захвачен он в плен. Это связано с тем, что современный человек буквально находится в кольце этических проблем, связанных с достижениями современной медицины, новым “свободным” мировоззрением общества. Как правильно дать нравственную оценку таким явлениям как: транссексуализм, рождение в пробирке, эвтаназия, сексуальное меньшинство, самоубийства,  войны, смертная казнь, планирование семьи, аборты, противозачаточные средства, клонирование, трансплантация органов.
Мощный пресс информации о бедствиях, несчастьях, который мы только констатируем, но уже не отзываемся на это сердечной болью. Какую нравственную атмосферу создает это в нас. Научно-технический прогресс и его влияние на благосостояние нравов. Каково? Перед нашими глазами в сумасшедшем потоке проносятся события, люди, проблемы.
  Можем ли мы всегда отличить верное от неверного, плохое от хорошего. Библия говорит утвердительно «можем». Мих 6:8. О человек сказано тебе, что добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренно - мудрено ходить пред Богом твоим». 
Почему можем? Потому что человек обладает нравственным началом.
Ибо он образ и подобие Божие (Быт.1:26; Кол.3:3; 1Кор.11:7; Иак.3:9). И это явлено в том, что:
1). Человек наделен способностью вести диалог с самим собой, т.е. обладает способностью самоанализа, самопознания. (Рим.2:15)
2). Человек способен чувствовать и оценивать гармонию красоты. Он способен творить красоту.
3).  Человек способен творить добро, бескорыстно любить и прощать.
4). Человек наделен свободой выбора, свободой следовать воле Божией или отвернуться от нее. Но как красота лица человека может быть обезображена химическим веществом, огнем, болезнью, так и душа человека, когда в нем нет Бога, будет являть собой такое же жуткое и обезображивающее зрелище, ибо зло действует на нашу душу как кислота, как огонь. Разница лишь в том, что это, второе, не всегда так пугающе очевидно.
5).  Человек наделен таким удивительным свойством, как память. Именно память помогает осознать, что «смерть и время царит на земле». Нам хорошо известно выражение «память сердца». Т.е. это не просто знать, что это было, или этот человек был. Он «присутствует в нас», поэтому так остра боль его отсутствия.
Т.е. память – это «присутствие отсутствия».
6).   Человек обладает понятием время. Каждый из нас, достигнув зрелого возраста, начинает осознавать, что время его пребывания на земле не вечно. И за этот отрезок в 70 лет человек должен научиться жить с Богом.

Современный мир делает условной всякую конкретную нравственную модель и этической абсолютизм, или христианская мораль все более вытесняется этическим релятивизмом (релятивизм - лат. Relativus-относительный, условный). Современный динамизм развития принципов и символов дезорганизует внутренний мир человека, способствует расщеплению человеческого существа, подводит личность к моральной атрофии или сердечной, нравственной недостаточности(аборт, гомосексуализм, добрачные связи). И если мы посмотрим на таблицу секуляризации этических систем увидим, что противник Господа давно готовил почву для этого.
 Т.е. освобождение этих систем от религиозно-церковного влияния и  появления и развитие чувственной этики наслаждения гедонизма, утилитаризма, эвдемонизма, счастье практической пользы секуляризация - лат. Saecularis-светский, освобожденный - освобождение от духовно-церковного влияния. Все меньше полотен пишется на религиозные, библейские сюжеты, появляется все больше сторонников не христианских этических норм.

IV-XIV вв. ~95% ~5%
XV вв. 91,3% 8,7%
XVI вв. Эпоха Возрождения, гуманизма 56,5% 43,5%
XVII вв.    Эпоха 61,6% 38,4%
XVIII вв.   просвещения 63,7% 36,4%

XIX вв. Теория эволюции, теория относительности 62,% 38%
XX вв. 57%     95        56,5    63,5      57 47%

Гуманизм – с его точки зрения высшей целью человека может быть только  сам человек: его благополучие, счастье, карьера, личное и общественное развитие. Хотя сотворены мы только в Боге и восполняем все то, что в нас отобрано грехом. Это естественно для нашей природы стремиться к единению с сотворившему нас.
Итак, сегодняшний аморализм, это следствие планомерного разрушения традиционной религиозной морали под флагом « освобождения человека». А без христианской нравственности любая сфера человеческой жизнедеятельности, призванная созидать общество, человека, превращается в свою противоположность.
Далее, мы говорим о расцвете потребительской морали.
Сегодня человек порабощен не столько вещами, сколько комфортом, которые они представляют, прихотями, которые они удовлетворяют. Мы не любим вещи сами по себе, а в первую очередь самого себя и тот комплекс удовольствий, которые они предоставляют.
Но самое страшное, что эта потребительская мораль движет сегодня человеком и по отношению к Богу. Пример: солдат-афганец ранен, его с поля боя вынес на руках его лучший друг и вдруг, шальная пуля ранит его в живот. И он раненый со стоном падает на колени и впервые обращается к Богу: «если Ты есть, спаси моего друга».  Но увы, друг умер. Мне не нужен такой Бог. Он не помог мне. Эту фразу мы слышим из уст многих и многих.
Таково же потребительское отношение современного человека к жизни и смерти.
Как к сроку отпущенному ему Богом или как к врачебной ошибке, от несовершенства медицинской техники, неэффективности мед. препаратов. Если так, то какова нравственная оценка действий лечащего врача, от него ли зависело все? Эвтаназия – тихая, блаженная, безболезненная смерть обреченного на смерть человека. Где граница между добром и злом?
Трансплантации органов, клонирование.
Этика
Этика - философская наука, объектом изучения которой является мораль в целом, а также и развитие нравственности и теоретическое обоснование той или иной этической системы.
Термин «Этика» получает хождение в древне - греческой философской литературе в 4 веке до н.э.
Как обозначение особой области исследования, особой дисциплины впервые встречается у Аристотеля (в т.ч. и в названиях его работ: «Никомахова этика», «Большая этика», «Эвдемова этика».
Аристотель(384-322г. до н.э.) строит ее, как учение о добродетелях, нравственных качествах личности. Нравственность понималась, как воспитанное качество личности. В понятие «Этика» включались как нравственные поучения, так и теория морали.
В этом значении встречается термин у Плутарха, у стоиков(конец IV века до н.э. рим. стоики – Сенека, Эпиктет, Марк Авремий, Зенон (греч. стоик), через римских стоиков входит в латинский язык, затем в европейские языки. Так как невозможно провести четкую грань между моралью и теорией морали, термин Этика часто употреблялась в значении нравственность, в европейском и русском языках моральное, этическое, нравственное являются синонимичными. Употребление каждого из них мотивируется лексической сочетаемостью.
В русском языке в XIX веке появились устойчивые выражения:
Нравственный поступок
Безнравственный поступок
Аморальное поведение
Моральный поступок
Этические нормы
Моральные нормы
Нравственные нормы


Области, которые затрагивает этика.
Философии  рассматривает проблемы, касающиеся только этой, земной жизни, решение по  ним принимаются на уровне разума.
Теологии  включает религиозные вопросы нравственного порядка, является частью любой религии. Христианская этика подраздел теологической этики. Она руководствуется принципами Божественного откровения. Это ответ христианина на благодать Божию, это благодарность, выражающаяся в стремлении быть Божьими детьми.
Социологии -   это профессиональная этика. Этика делового человека, врачебная этика. Пример «Врачебная этика».
В древнеиндийском трактате «Чарака - самхита» врачебная этика включает следующие принципы:  вы должны всей душой стремиться к исцелению больного. Вы не должны предавать своих больных даже ценою собственной жизни… Вы не должны пьянствовать, не должны творить зло или иметь злых товарищей… Вы должны быть рассудительны и всегда стремиться совершенствовать свои знания.
Когда вы идете в дом больного, вы должны направить свои слова, мысли, разум и чувства ни к чему иному, кроме как к своему больному и его лечению… Ни о чем из того, что происходит в доме больного человека не следует говорить… никому, кто пользуясь полученными знаниями, мог бы повредить больному…»
Врачебная этика древней Индии неукоснительно требовала, чтобы «врач, который желает иметь успех в практике, был здоров, опрятен, скромен, терпелив, носил коротко стриженную бороду, старательно вычищенные, обрезанные ногти, белую надушенную благовониями одежду, выходил из дома не иначе как с палкой или зонтиком, в особенности же избегал болтовни…»
Право врачебной практики давал раджа. Он же внимательно следил за деятельностью врачей и соблюдением врачебной этики. Особенно строго преследовалось неправильное лечение. Согласно Законам Ману, за неправильное лечение животных врачеватель выплачивал низкий штраф, за неправильное лечение людей средних сословий – средний, а царских чиновников – высокий штраф. Вознаграждение за лечение запрещалось требовать от обездоленных, друзей врачевателя и брахманов (служителей культа); и наоборот, если зажиточные люди отказывались от уплаты за лечение, врачевателю присуждалось все имущество.
В наши дни, когда вопросам врачебной этики уделяется все большее внимание, обращение к наследию древних, их традициям, выработанным в течении тысячелетий, весьма актуально медицина древней Индии на протяжении всей истории оказывала и продолжает оказывать большое влияние на развитие медицины во многих регионах земного шара.

Мораль.
Латинское mos – образ жизни; moralis - нравственный, моральный.
Мораль – один из основных способов нормативной регуляции действий человека в обществе, особая форма общественного сознания и вид общественных отношений.
Регулирует поведение человека и сознания во всех сферах жизни – труде, быте, науке, семье, личных взаимоотношениях. Пересекается с нравом, традициями, обычаями, культурой, воспитанием и оказывает на них огромное влияние.
Нравственные санкции носят идеально-духовный характер, выступают не в форме действенноматериальных мер (наказаний, наград), а оценку, которую человек должен осознать сам, внутреннее принять и соответствующим образом направить свои действия в дальнейшем.
Цицерон  считал, что некоторые люди не имеют собственного мнения, зато другие обладают несколькими – в зависимости от обстоятельств. Как, на основании каких критериев оценивать жизненный путь этих людей. Каким образом понятие «свобода» повлияет на нравственную оценку. Достоевский писал: «Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой».
Итак, мораль – это образ жизни, проявляющий себя и во взаимоотношениях между людьми. Основной вопрос морали:
Что хорошо, справедливо, милосердно.
Какие средства хороши для достижения хорошего…
Мораль связана с конфликтами интересов. Чтобы мы могли нормально сосуществовать наши интересы должны пересекаться так, чтобы не ущемлялись свободы и права другого. В контексте христианской морали приверженность истине сопровождается не агрессией (добро должно быть с кулаками), а великодушием, уступчивостью, милосердием.
«Добро должно быть с кулаками, добро суровым быть должно, чтоб летела шерсть клоками от всех кто лезет на добро».
      Милосердие
                4       
                3
                2 чем ближе к Богу, тем выше шкала нашего понимания,
     сочувствия и практической помощи другим.
  5 4 3 2 1 0
Шаги к Богу
(следование нравственным принципам)
Благовестие Христа, всегда сопровождалось практической помощью тем, кто страдал, кто алкал. Одному давался совет (вспомним Закхия), с другим велась бесед (самарянка у колодца), третьих он кормил (насыщение 5 тысяч), четвертых он исцелял (слепой Вартимей) и т.д.
Альберт Швейцер (1875-1965) геолог, ученый-богослов, пастор, прекрасный органист однажды признался себе: «Настало время все мои знания о Боге, Его любви к человеку и о преобразующей силе этой любви явить в моей жизни». И в 1913 г. он уезжает в далекую Африку, чтобы там в Лимбарене, организовать госпиталь (он к тому времени получил диплом врача) лечить и облегчить тяжкие страдания чужих для большинства, но «родных» ему африканцев.
Он сказал: «Братство тех, кто несет на себе печать страдания, не имеет границ, это единое мировое братство, поэтому среди людей должно быть такое же большое братство  сострадания».
Христианская этика – это наука о нравственности, изучает поведение человека относительно ценностных ориентиров, оценивает его мотивы и результаты в критериях  добра и зла. Моральным абсолютом является – Бог и Его предписание высшей ценностью общение с Богом. Французский современный философ Марсель. Ибо подняться к Богу, значит войти в самих себя, более того, в глубину себя и самих же себя превзойти. (Габриэль Марсель)
Вопросы этики, это Как? и Почему?
Добро – это действительно добро! Этика раскрывает природу добра (1Тим.1:8; Рим.7:12-13).
В заповедях блаженства читаем – блаженны кроткие. Разве в жизни преуспевают? Какое действие оказывает кротость и каковы последствия кротости. Аристотель:
1) вспыльчивость, кротость, хладнокровие.
2) Трусость храбрость безрассудство скупость щедрость мотовство.
Как найти верный путь в той или иной ситуации, как стать хорошим.
Отличие между проповедью фарисеев и Иисуса в том, что фарисеи проповедовали, что нужно, чтобы не грешить, а Христос открывал путь, как можно избавиться от греха. Фарисеи только ставили диагноз, а Христос был целителем, Он оказывал действенную помощь.
Наш долг помочь людям не только увидеть их греховные привязанности, но и показать им как избавиться от этого.

ХРИСТИАНСКАЯ ЭТИКА.
1) Религия – это благодать.
2) Христианская этика – это ряд принципов. Это ответ христианина на благодать Божию, это благодарность, выражающаяся в следовании Законам Божиим.
Этика христианская – предписывающая наука, она имеет дело с применением принципов в разных контекстах. Она должна стать полезной всему обществу в анализе господствующей морали и в критической оценке этой морали.
Невозможно описать каждую нравственно-этическую ситуацию и ее решение, но есть принципы, которые помогают нам ориентироваться в любой нравственно-этической ситуации.
Основание – Бог и Его Слово.
Большинство населения нашей страны признают Бога, но это не значит, что они строят свою жизнь, подчиняя ее воле Бога, или строят свои планы в соответствии с Божьими планами.
Верить современному человеку трудно, т.к.
1) недооцениваем силу греха
2) переоцениваем наши человеческие возможности
3) недооцениваем силу Христа
Принципы христианской этики мы встречаем в Св. Писании.
Рим. 12-15гл.
Мих. 6:8, Нагорная проповедь, заповеди.
Лук. 2:40; 1 Кор. 15:33; 2Кор. 3:17
Гал. 5:1; Ин. 8:32, 36 и т.д.

А) Мы с вами знаем, что основным физическим Законом Божественного устройства, Вселенной является закон притяжения.
Б) Основным законом по которому живет общество – это нравственный, этический закон.
В) Основой христианского нравственного закона является тоже закон притяжения души человека + к Богу, как своему Творцу и добровольное подчинение Ему, как своему Господину, Господу.
Г) Любая сфера человеческой деятельности без Божественного нравственного закона ведет к самоубийству человека, общества, как духовному, так и физическому.
Некто сказал: «Человек, которого чувство стыда не тревожит – человек мертвый».
Авва Дорофей. А почему мертвый? Потому что грех вошел в навык естества».
А грех – это смертоносный яд и противоядие только у Одного.
Давайте обратимся к тем сферам человеческой жизнедеятельности, которые вместо благодействия для общества превращаются в свою противоположность.
А) Семья – без нравственности – делает сиротами своих детей, умерщвляет своё потомство. Проблема абортов, планирования семьи.
Б) Медицина – без нравственно – этических законов – становится убийцей (искусственное прерывание беременности).
В) Любовь–  без нравственно – этических законов превращается в скабрезность, похоть и разврат.
Г) Экономика - без нравственности – благоприятствует махинациям одних, удушает голодом других.
Д) Сельское хозяйство, промышленность – уничтожает природные ресурсы, становится источником экологических катастроф (не будем ждать милостей от природы, взять их наша задача).
Е) Торговля – разбой и воровство. Традиции русских купцов. Слово купца меценат Савва Морозов.
Ж) Власть – предатель и палач собственного народа, держится на криминальной вседозволенности, развращает поданных, т.к. те стремятся угождать.
З) Политика – ведет в развалу государства.
И) Армия – становится опасной для своего собственного народа, но бессильна перед завоевателями.
К) Искусство, культура, средства массовой информации – это рассадник растления народа, культивирующий агрессию, идеалы насилия. Например в статье «Русский, выключи телевизор!» (А. Минин «Орловская правда)



«Нормальных людей давно воротит от пошлости и похабщины, заполонивших экран. Одинаково отвратительны истекающие сальностями жуликоватый депутат Боровой, раздевающийся сам, и нагловатый шоумен Фоменко, раздевающий очередную пару придурков.
Наверное, лично они очень несчастны: и простоватая темнокожая девушка рассуждающая «про это» (на НТВ), и глуповатая светлокожая (на ТВ Центре), и их бедные гости, не имеющие другой радости в жизни, как спускать штанишки перед публикой. Но показывать все это по всей стране…
Однако руководители телеканалов – если кому удается дозвонится до них – отвечают стандартно: «Не нравится – не смотри. Мы ж никого не заставляем».
«Послушайте...» - начинаю я возражать, но им там всегда некогда. А сказать им пытаюсь простую вещь: ваш аргумент, господа, не годится. Представьте, что милиция поймает торговца наркотиками, а он скажет: «Какие ко мне претензии? Не нравится – не ширяйся. Я ж никого не заставляю».
Нигде в мире этот аргумент не проходит. Поскольку опасности подвергаются не взрослые, сформировавшиеся личности, а совершенно беззащитные подростки. Они не умеют защищаться от совратителей, и статья в УК потому и говорит о совращении несовершеннолетних.
В приличных странах натуральный кофе ребенку разрешают с двенадцати лет, а то и позже. Водку продают с восемнадцати, а где и с двадцати одного года.
Кофе – с двенадцати, водка – с двадцати, а ТВ – с нуля. Неужели мозги и душа новорожденного крепче желудка?  Но 99% детей в России (да и в мире, должно быть) еше не умея говорить даже сидеть на горшке, уже лежат перед телевизором (потому что маме так удобнее). А там, в телевизоре, - сплошные монстры и идиоты, к которым грудной (да и десятилетний) не может относиться критически, не может относиться с иронией. У них нет защиты. Они впитывают. И для них безумные образы ТВ – это картина мира. Там нет Бога, нет книг, нет человеческого языка и почти нет нормальных эмоций. А потом настоящий мир кажется им тихим, серым и скучным. И они начинают раскрашивать его, нюхая и глотая что попало, лишь бы этот тихий и серый стал немножко похож на тот яркий громкий, который они привыкли видеть в ящике. Это просто чудо, что встречаются нормальные дети».
Спектр этических проблем, связанных с потребительским отношением современного человека к творению Божию широк. Например: исчезали и исчезают множество птиц, зверей, насекомых и т.д. Это происходит из-за бездумно  - разрушительной деятельности человека.
Охота, например, для современного человека, это всего лишь развлечение, удовольствие еще один из способов самоутверждения.
Т.о. нанося серьезный ущерб окружающей среде, животному и растительному миру мы имеем дело не просто с безрассудностью человека, с моральным злом, с нарушением нравственных Божественных принципов. Ибо мораль проявляет себя не только во взаимоотношениях с людьми, но и со всем, что связано с миром людей.
Но предостерегающе грозно звучат слова Господа в Откр. 11:18 «Я приду погубить  губивших землю». Об этом же говорится и в Мтф. 5:13; 6:10;19:6; Мк. 10:34
Настанет время, когда «Люди будут издыхать от страха, грядущего на вселенную» (Лк. 21:26)
Наше время отмечено зримым осуществлением библейских пророчеств о конце мира. С особенной очевидностью это видно в зловещих и трагических проявлениях экологического кризиса.
Последний сделался истинным бедствием для всего человечества. Этот кризис не способны сдержать ни границы государства, ни уровень их благополучия, ни личное средство защиты.
Когда Тур Хейердал (знаменитый путешественник) предпринял спустя 15 лет новую попытку 2 свое плавание по мировому океану, то был потрясен невероятной загрязненностью его вод и действительно на наших глазах происходит невероятное по своим масштабам и роковое по своим катастрофическим последствиям загрязнения окружающей нас среды.
Причиной этого стало греховное и губительное по своим  проявлениям позиция человека. Вместо того, чтобы с послушанием исполнять заповедь Бога о благоговейном, бережливом отношении и рачительном отношении к данному ему земному лону, человек стал своекорыстно и хищнически губить его.
Сегодня, на наших глазах плодородные степи пожираются черными песками, мелеют реки, редеют и сводятся на нет леса, зловеще и неотвратимо расширяются озоновые дыры.
С каждым десятилетием и даже годом, человеку все труднее становится жить и выживать на земле.
Казалось бы, еще недавно миллионы людей испытывали чувство своего торжества и господства над природой.  «Не будем ждать милости от природы, взять их у нее наша задача». Так дерзновенно выражалось в 30-е годы чувство человеческого превосходства и господства над природой. И в итоге, в конце уходящего века мы, что называется, хватаемся за голову от великого множества проблем экологического характера.
Воистину сбываются слова Христа Лк. 21:26
Но по мере приближения этого апокалиптического исхода приближается время неотвратимого Божьего суда (над виновниками ожидаемой земной катастрофы). Господь придет не только для того, чтобы даровать вечную жизнь искупленным, но и «погубить губивших землю» Откр.11:18
Совершенно очевидно, что причиной глобального экологического кризиса стало Богоотступничество. Характер и масштабы его усугублялись и нарастали в течении времени.
Экологическая обеспокоенность на всех континентах обозначилось буквально 30-40 лет назад. До  этого времени деструктивное воздействие человека на окружающую среду носило локальный характер. Но 20-й век обнаружил повсеместное проявление губительных последствий греховной экспансии. Сейчас становится понятным, почему Господь 2000 лет назад сравнивал нравственное состояние современного нам человечества с тем духовным разложением, которым было отмечено допотопное человечество. В книге Бытие, мы читаем поразительную по сходству с нашим временем характеристику: «земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась злодеяниями…, ибо всякая плоть извратила путь свой,… и увидел Господь, что велико извращение человека…
Зеркальным отражением нравственного кризиса допотопного человечества сделалось наша сегодняшняя жизнь.
Посмотрите на тотальную криминализацию и коррумпированность общества, на разящую подростков и молодежь косу наркомании, алкоголизма и преступности. На половую вседозволенность и не почитание родителей среди юной поросли. Невооруженному глазу открывается первопричина всего ужаса. Имя ей – богоборческая гордыня, ненасытимый эгоцентризм падшего человека. Именно это привело человечество к роковому, но вместе с тем предсказанному Богом исходу.  «Как в дни перед потопом». Мтф.24:38-41
Не приходится далеко ходить за фактами и свидетельствами неотвратимого эсхатологического конца.
Запросы потребительского общества, его неумные аппетиты влекут за собой огромные издержки. Слишком дорого платит природа за то «благополучие», которым окружил себя человек.
Из сырья, добываемого на нашей планете используется ~1,5%, остальные ~98% становятся в искаженном, чуждом природе виде отходами. Или вот такой показательный факт: объем промышленной продукции ныне удваивается каждые 9-10 лет. Чем грозит в ближайшей перспективе. А  коэффициент экологически  полезного действия ныне составляет ~2%. Таким образом снижение себестоимости всякая единица производимой продукции достигается за счет резкого снижения количества жизненной среды обитания, а значит ценой здоровья, нашей жизни.
Если посмотреть на карту России, как живой организм заметим, что в дореволюционные времена в России, которая в основном была аграрной, крестьянской страной в хозяйстве действовал принцип безотходного производства. Другими словами, в крестьянском хозяйстве ничего не выбрасывалось и не пропадало без пользы, всё шло в дело. Поэтому и свалок и помоек, как таковых не было.
Этика и медицина.
С момента грехопадения первого человека душа его сделалась доступна разрушительным страстям, а тело – многочисленным и тягостным болезням. Заботясь о Своем падшем творением наш Господь стал для него и целителем, целителем от духовных и телесных болезней. Врачебницей духовной, больницей для уязвленной грехом, многострастной души человеческой  Он сделал Церковь, где Сам врачует, где Он целитель воссоздает в нас Свой искаженный образ, возводя человека на высоту утраченного богоподобия.
В то же время для исцеления телесных недугов щедро разлил Господь в окружающем нас мире целебные средства, предоставив человеку самому познать их и пользоваться ими по мире разумения и откровения для облегчения своих страданий. Так родилась медицина – наука и искусство врачевания. Господь есть Творец добра и правды, но не зла и гибели. Грех вошел в мир в результате того, что человек неправильно распорядился своей, свободной волей, он сделал ложный нравственный выбор, последствия которого столь знакомы каждому из нас.
Грех растлил нашу природу, научив человека даже благие дарования Божии обращать во зло. Не избежала такого искажения и область медицины. Знания, обретенные для спасения человека используются ныне во всем мире для легализованного детоубийства (аборты), для попыток научиться контролировать поведение человека, сделав из него послушного робота (военная психиатрия) для создания страшных, смертоносных видов оружия и т. д.
Как убедить современного человека, что нельзя бездушно применять возможности и достижения современной медицины. Как аргументировать невозможность применения эвтаназии к его страдающему родственнику, к нему саму. Как убедить его в том, что он должен продолжать жить несмотря на тяжкие страдания, что право выбора, право самому определять свою судьбу ему не дано. Ибо только Бог – источник жизни, и Бог определяет конец её.
Аборт.
Тема абортов является злободневной проблемой в современном мире. Она является результатом нежелания сохранить беременность по различным причинам. Наиболее часто к аборту прибегают в связи с болезнью, семейными неурядицами, многодетностью, желанием скрыть беременность. Но социальные причины не являются достаточным основанием для аборта, т.к. не решает социальной проблемы, также Бог не дал человеку право решать судьбу младенцев и убивать их только потому, что они нежеланны.
Библия нигде не говорит об абортах, но она не поддерживает их проведение, поскольку все права на жизнь принадлежат Богу. В книге Исход 20:13 говорится: не убей!
Ежедневно в России совершается 13тыс. абортов.
Аборт – это убийство или медицинская операция? Ответ на этот вопрос определяется статусом эмбриона, т.е. с какого времени эмбрион получает статус человеческой личности.
Франция – 10 недель после зачатия.
Дания – 12 недель.
Швеция – 20 недель.
Лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон  после 3-х дней после рождения.
Библия - с момента зачатия.
1. Abortus – выкидыш (лат.) – прерывание беременности в течении первых 28 недель, когда плод еще нежизнеспособен.
Искусственный аборт – преднамеренное прерывание беременности.

Аборт

Ранний Поздний
         8-14 недель                15-28 недель
(по желанию женщины) (по медицинским показаниям)

Ранние аборты

«Подавляющее большинство медицинских абортов производится под местным обезболиванием… Влагалище раскрывается зеркалами…, переднюю губу шейки матки захватывают щипцами…, отделяют и удаляют плодное яйцо из полости матки острой кюреткой. После изгнания плодного яйца, прибегают к контрольному выскабливанию слизистой оболочки матки, (одна из работ операционных сестер состоит в восстановление всех частей тела ребенка, чтобы убедится, что матка пуста) т.к. оставшиеся элементы могут стать причиной серьезных осложнений… Операция считается законченной, когда из полости матки все части плодного яйца, матка хорошо сокращяется, кровотечений нет.

«Метод вакуум - экскохлеации имеет преимущество перед методом выскабливания… в полость матки вводят меньше инструментов, что снижает число осложнений, … продолжительность операции сокращается до 2-3 минут, меньше травмируется  мышечный слой стенки матки…». Врач пользуется вакуум – кюреткой, которая, отсасывая, отрывает части плода и  плаценту матки.

Поздние аборты

Хирургические методы: кесарево сечение при сроке беременности 16-20 недель». «Извлеченный плод отсекают от пуповины и оставляют умирать в кюветах, ведрах… от глаз подальше, потому что в этом возрасте он уже движется, дышит, кричит».
«Консервативный метод заключается в искусственном возбуждении сокращения матки путем введения эстрогенных гормонов (преждевременные роды).
Интраамнильное введение гипертонических растворов с целью прервать беременность в поздние сроки широко используется в Америке. «Иглу вводят в полость амниона, извлекают около 200 мл околоплодных вод, вводят 20% раствор хлорида натрия. Аборт происходит в течение первых суток». «Плод «вдыхает» соль и получает интенсивные ожоги всего тела. Операция занимает чуть меньше часа, чтобы убить ребенка медленно, с минимумом болевых ощущений для женщины».
3. Искусственный аборт производят без контроля зрения, что создает определенные трудности и опасности этой операции. Осложнения аборта могут возникать как во время операции, так и после. Частота их зависит от срока, при  котором производится аборт.
Во время операции могут возникать повреждения матки, вызванные «хирургическими или другими инструментами, применяемыми при производстве аборта… Лечение – немедленная операция, при которой либо ушивают отверстие, либо удаляют матку». Кровотечения могут возникать как следствие оставшегося плодного яйца, для остановки которых используют повторное выскабливание. «Большая кровопотеря может привести к весьма серьезным последствиям, вплоть до гибели больной». Если при выскабливании в полости матки остаются части плода или плаценты – это может привести к образованию плацентарного полипа, что приводит к маточным кровотечениям. Лечение состоит в тщательном выскабливании оболочки матки. Аборты часто сопровождаются такими осложнениями как сепсис, разрывы родовых путей, расстройство менструального цикла. Непроходимость, спайки в яйцеводах являются основной причиной бесплодия. Они возникают в результате аборта, а избавиться от них очень трудно, лечение сложное и долгое. Аборт стоит на третьем месте после инфекции при родах и самопроизвольном выкидыше в причине воспаления яичников. «Одним из наиболее грозных осложнений является внематочная беременность. После аборта вследствие образования рубцов и спаек, оплодотворенная яйцеклетка закрепляется и развивается не в полости матки, а в маточных трубах или в брюшной полости. Единственный способ лечения – операция». У женщин перенесших аборты в родах чаще наблюдается слабость родовой деятельности, кровотечения в послеродовой период.
«Но для многих девушек более важны проблемы психологические. Нередко женщина согласившаяся на аборт, чувствует себя убийцей собственного ребенка». Это усугубляется еще тем, что нет никаких внешних свидетельств, что ребенок существовал, не было такого ритуала, как похороны. Если случится потом, что женщина никогда не родит – это может стать для нее трагедией. Один из специалистов психологов Коллинс пишет: «Постабортная травма – это скорее правило, чем исключение. Последствия абортов – не просто незначительное чувство вины, уныния или расстройства из-за участия в моральном поступке. Процесс часто идет дальше и включает в себя глубокое сожаление, самоосуждение, разрушение взаимоотношений, вспыльчивость, сексуальную дисфункцию, алкоголизм… и, взывая к Богу, они боятся, что никогда не будут прощены за убийство собственных детей!.
4. Развитие ребенка первые 28 недель:
В основном споры об абортах сводятся к вопросу о том, является ли эмбрион уже живым человеком и личностью?
Вот что сказал профессор, доктор биологических наук В.В. Голиченков: «С точки зрения современной генетики и эмбриологии, жизнь человека начинается с момента слияния мужской и женской половых клеток и образования единого ядра… На всем протяжении внутриутробного развития новый человеческий организм не может считаться частью материнского организма. Поэтому очевидно, что аборт на любом сроке беременности – намеренное прекращение жизни человека как биологического индивидуума».
Процесс развития плода:
Первый день: Оплодотворение. Зачатый ребенок получает 23 хромосомы от каждого из родителей. Это человек, который больше никогда не повторится. На этом этапе развития его организм весит 0,0000015г.
21 день (конец третьей недели): Сформировалось и начало биться сердце. Формируется головной и спинной мозг.
Четвертая неделя: Появляются зачатки ручек и ножек, начинается закладка и развитие внутренних органов. К концу 4 недели его рост 4 мм.
Седьмая неделя: Растет и развивается мозг. Эмбрион уже двигается, но еще мал, чтобы движения чувствовались.
Восьмая неделя: Ребенок реагирует на шум, чувствует прикосновения и боль.
Двадцатая неделя: Ребенок жизнеспособен. Вес около 500-700 гр. Известны случаи, когда дети выживали, родившись на сроке 19-20 недель.
5. Гиппократ рассматривал плодоизганиние как безнравственный поступок, недостойный врача. В присяге, которую принимали врачи его школы, говорилось: «Я не вручу никакой женщине никакого абортивного пессария».
Христианская концепция утверждающая, что истребление плода лишает его благодати будущего крещения, следовательно является тяжким грехом, явилась основой квалификации искусственного аборта в средние века как тяжкого преступления, аналогичного убийству родственника. Такое положение сохранилось во многих странах вплоть до наших дней. Вот что пишется в одной из листовок, распространяемых православной церковью: «Поскольку не родившийся человек, как и взрослый, имеет свою бессмертную душу, то после смерти произойдет встреча родителей с душами убитых ими детей».
Во многих странах, такие как Англия, Австрия, Франция аборт разрешен по медицинским основаниям. В Швеции – по медицинским и социальным показаниям. В США нет федерального закона об абортах, в разных штатах существую разные законы: в 31 штате аборты разрешены по медицинским показаниям, в шести – аборты производятся без особых ограничений, в шести – запрещены. В ноябре 1920г. в СССР была узаконена отмена наказания за проведение аборта. Аборты разрешались по медицинским показаниям.
Церковь Христиан Адвентистов никогда не принимала официального положения относительно абортов. 13 мая 1970 г. работники Генеральной Конференции (не комитет Генеральной Конференции) разработали положение, которое включало три критерия относительно разрешения абортов:
1) Когда продолжение беременности может угрожать жизни женщины или серьезно повредить ее здоровью.
2) Когда продолжение беременности может привести к рождению ребенка с серьезными физическими недостатками или умственно отсталым.
Когда беременность случилась в результате изнасилования или инцеста.
В августе 1971 г. руководители Генеральной Конференции издали окончательный отчет комитета. Они использовали слова «прерывание беременности» вместо «абортов».
Рекомендовали Церкви АСД.
1) Когда продолжение беременности становится угрозой жизни женщины или серьезной угрозой ее здоровью.
2) Когда продолжение беременности способствует тому, что ребенок родится с физическими недостатками и умственной отсталостью.
3) Когда беременность явилась результатом изнасилования или инцеста.
4) Когда беременность протекает у женщины моложе 15 лет



Заявление Церкви по вопросу об абортах.

На состоявшемся 5-12 октября 1995 года Годичном совещании Исполнительный комитет Генеральной Конференции принял рекомендации относительно абортов и заботы об умирающих. Большинством голосов эти рекомендации были одобрены Церковью адвентистов седьмого дня. (Комитет также одобрил официальную позицию Церкви относительно воздержания, а также касательно охраны окружающей среды.)

Современное общество столкнулось с вопросом моральной дозволенности абортов. В конфликт оказались вовлечены многие христиане, желающие взять на себя ответственность в деле защиты предродовой человеческой жизни, сохраняя в то же время личную свободу женщин. Ввиду стремления Церкви следовать Священному Писанию и обеспечивать моральное руководство, уважая одновременно совесть каждого человека, возникла очевидная потребность в выработке соответствующих рекомендаций. Адвентисты седьмого дня подходят к вопросу об абортах с позицией веры в Бога как Творца и Хранителя всей жизни, а также с христианской ответственностью и свободой. Хотя среди членов адвентисткой Церкви существуют известные расхождения во взглядах по вопросу об абортах, данное заявление являет собой попытку выработать единую позицию Церкви по ряду спорных проблем. Рекомендации основываются на универсальных библейских принципах (последние изложены в конце этого документа).
1. Предродовая жизнь – удивительный дар Бога. Святость человеческого существа, созданного  по образу и подобию Божьему, требует уважения и к его эмбриональному состоянию. Однако решение относительно продолжения зародившейся жизни должно приниматься в обстоятельствах падшего мира. Аборты имеют и всегда имели серьезные последствия. Таким образом, предродовое существование нельзя уничтожать бездумно. Аборты следует производить только в самых критических обстоятельствах.
2. Аборты являются одним из трагических последствий человеческого падения. Церкви следует предлагать людям, которым лично предстоит решать  вопрос об аборте, свою милосердную поддержку. Позиция осуждения неуместна для тех, кто принял Евангелие. Христиане призваны стать любящей, заботливой, преисполненной веры общиной, которая помогает оказавшимся в кризисе найти выход из создавшегося положения.
3. Церковь должна реальными, осязаемыми способами выражать свою убежденность в ценности человеческой жизни.
Эти способы должны включать:
• Укрепление семейных отношений;
• Обучение представителей обоих полов христианским принципам сексуальных отношений;
• Повышение ответственности мужчин и женщин за планирование семьи;
• Стремление призвать и мужчин, и женщин нести ответственность за последствия поведения, несовместимого с христианскими принципами;
• Создание благоприятного климата для обсуждения моральных проблем, связанных с абортами;
• Оказание поддержки и помощи женщинам, решившим прервать кризисную, неблагополучную беременность;
• Поощрение отцов, готовых разделить с матерями ответственность за воспитание детей.
Церкви также следует оказывать помощь в улучшении неблагоприятных социальных, экономических и психологических условий (именно они могут способствовать принятию решения об аборте) и проявлять заботу о людях, страдающих от последствий совершенного насилия над зародившейся жизнью.
4. Церковь не является совестью каждого отдельного человека. Однако она должна осуществлять духовное руководство. Позиция Церкви заключается в том, что для христиан недопустимы аборты, совершенные из желания контролировать рождаемость, выбирать пол ребенка или сохранить жизненные удобства. Однако иногда женщина может оказаться в исключительных условиях: ее жизни или здоровью может грозить серьезная опасность, может иметь место дефект плода (тщательно диагностированный), а также беременность, явившаяся результатом изнасилования или кровосмешения. Окончательный выбор между прерыванием и сохранением беременности должна сделать сама женщина после соответствующей консультации. При принятии решения ей следует руководствоваться точной информацией, библейскими принципами и наставлениями Святого Духа. А само решение лучше всего принимать в обстановке доброго семейного согласия.
5. Христиане признают первостепенной и самой важной свою обязанность отчитываться перед Богом. Они стремятся найти баланс между личной свободой и личной ответственностью – ответственностью перед общиной, перед обществом и его законами. Свой выбор они делают, руководствуясь критериями Священного Писания и Божьими законами, а не нормами, существующими в обществе. Поэтому любые попытки принудить женщину либо сохранить, либо прервать ее следует отвергать как посягательство на свободу личности.
6. Следует обеспечить церковные медицинские учреждения рекомендациями – такими, которые помогли бы этим учреждениям выработать по вопросу об искусственном прерывании беременности конкретные подходы (учитывающие, в частности, данное заявление). Лица, возражающие против абортов по религиозным или этическим мотивам, не должны участвовать в совершении абортов.
7. Следует поощрять членов церкви обсуждать степень их ответственности в отношении абортов в свете учения Священного Писания.
8. Абортом следует считать любое действие, направленное на прерывание уже установленной беременности. Сказанное не относится к применению противозачаточных, цель которых – предотвратить беременность. Основное внимание в документе уделено абортам.
9. Итак, уже было сказано, что рекомендации Церкви по рассматриваемому вопросу основаны на универсальных библейских принципах. Последние сформулированы на основе глубокого изучения Священного Писания.

Принципы христианского воззрения на жизнь человека.

Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа.
Ин. 17:3
В Христе заключено обещание вечной жизни. Но так называемое биологическое существование человека прерывается с его кончиной, и это ставит нас перед сложными проблемами жизни и смерти. Излагаемые принципы рассматривают человека как неделимое целое, состоящее из тела, души и духа (см. Быт.2:7, 1 Фес.5:23).
Жизнь – это ценный дар, полученный нами от Бога.
1. Бог есть Источник, Создатель и Хранитель всего живого (см. Деян. 17:25, 28, Иов 33:4, Исх. 1:30, 2:7, Пс. 36:9, Ин. 1:3,4).
2. Человеческая жизнь имеет исключительную ценность, так как люди, хотя и падшие, созданы по подобию Божьему (см. Быт. 1:27, Рим. 3:23, 1Ин.2:2, 3:2, Ин. 29, 1Пет. 1:18, 19).
3. Бог ценит человека не по его достижениям, а в качестве Своего творения и объекта Своей искупительной любви (см. Рим. 5:6,8, Еф. 2:2-9, 1Тим. 1:15, Тит. 3:4,5, Мф. 5:43-48, Ин. 3, 10:10).
Жизнь – наш ответ на дар Божий
4. Как ни ценна человеческая жизнь сама по себе, она не является единственной или конечной ценностью. Самопожертвование, посвящение себя Богу и соблюдению Его заповедей может оказаться важнее (см. Откр. 12:11, 1 Кор. 13).
5. Бог призывает к защите человеческой жизни и считает человечество ответственным за собственное уничтожение (см. Исх. 20:13, Откр. 21:8, Исх. 23:7, Втор.24:16, Притч. 6:16, 17, Иер. 7:3-34, Мих. 6:7, Быт. 9:5, 6).
6. Бог особенно заботится о слабых, обездоленных и угнетенных и защищает их (см. Пс. 82:3, 4, Иак. 1:27, Мих. 6:8, Деян. 20:35, Притч. 24:11, 12, Лк. 1:52-54).
7. Христианская любовь (агапэ) является замечательным актом посвящения своей жизни продлению других. Любовь уважает в каждом его личное достоинство и противодействует тому, чтобы одного человека угнетали в угоду другому (см. Мф. 16:21, Флп. 2:1-11, 1Ин. 3:16, 4:8-11, Мф. 22:39, Ин. 18:22, 23, 13:34).
8. Сообщество верующих призвано демонстрировать христианскую любовь реальным, практическим и действенным образом. Бог призывает на возвращать к жизни сломленных духом людей посредством тактичных действий и мер (см. Гал. 661, 2, 1Ин. 3:17, 18, Мф, 1:23, Флп. 2:1-11, Ин. 8:2-11, Рим. 8:1-14, Мф. 7:1;2, 12:20, Ис. 40:42, 62:2-4).
Жизнь – это наше право нести ответственность за принятые решения.
9. Бог дает человечеству свободу выбора, даже если она приводит к насилию и трагическим последствиям. Господь не хотел добиться человеческого послушания путем принуждения, и это привело к необходимости пожертвовать Своим Сыном. Он требует от нас использовать наши способности в соответствии с Его волей и в конечном счете будет судить за их неправильное применение (см. Втор. 30:19, 20, Быт. 3:1, Петр. 2:24, Рим. 3:5, 6, 1, Гал. 5:13).
10. Бог призывает нас принимать решения нравственного характера лично и в поисках нравственных принципов, лежащих в основе такого выбора, обращаться к Священному Писанию (см. Ин. 5:39, Деян. 17:11, 1Петр. 2:9, Рим. 7:13-25).
11. Решения, касающиеся жизни или смерти человека, лучше всего принимать в спокойной и мирной семейной обстановке, при поддержке общины верующих (см. Исх. 20:12, Еф. 5:6).
12. Человеческие решения должны прежде всего исходить из понимания воли Бога (см. Рим. 12:2, Еф. 6:6, Лк. 22:42).

3 принципа, на основании которых аборт разрешается нашим государством:
1) В течении первых трех  месяцев беременности – женщина сама решает этот вопрос, государственный закон не запрещает.
2) В течении вторых трех месяцев государственный закон регулирует право на аборт.
3) В течении последних трех месяцев государственный закон запрещает что либо предпринимать, если нет угрозы жизни матери.

Эвтаназия

… - хорошая, …. (thanatos) – смерть, переводится хорошая, добрая смерть.
Этот термин впервые появился в 1869г. Означает сознанетельное действие, приводящее к смерти безнадежно больного и страдающего человека. Сегодня этот термин связан с именем Джек Кеворкян.
Это обусловлено:
1) Прогрессом медицины, в данном случае реаниматалогии, работающей в режиме управления умиранием.
2) Смены ценностных и моральных приоритетов современной цивилизации, в центре которой идея «прав человека».
1991-1992г. ~ 50% рос. Врачей, не думая,
(45-65 лет) нет
       ~ 49% -  да
(20-30 лет)





Эвтаназия

Активная Пассивная
(введение летальной дозы препарата) (прекращение оказания медицинской      помощи с целью ускорения смерти)
Добрая                Недобрая
Осуществляется по просьбе       Осуществляется с некомпетентным пациентом на
 компетентного пациента           основании решения родственников, опекунов.      
1) В России в 1922 г. Эвтаназия была узаконена, но быстро отменена из-за злоупотреблений.
2) В 30-х годах в США существовало общество «Эвтаназия», которое ставило своей целью изменить законы и легализовать умерщвление «дефективных». Германия 19388-1939 г. «Программа эвтаназия по отношению к жизненнонеполноценным».

«Имеет ли право неизлечимо больной человек добровольно прекратить свои мучения? А врач, нарушив клятву Гиппократа, перестать бороться за жизнь пациента и даже наоборот, помочь ему свести счеты с нею. Утвердительные ответы ассоциируются главным образом с американцем армянского происхождения Джеком Кеворкяном по кличке Доктор Смерть. Еще в 1980 году в одном из медицинских  журналов он подробно рассуждал об эвтаназии – умерщвлении безнадежно больных. Потом от слов перешел к делу. Соорудил устройства для совершения самоубийства. Их было два: «Мерситрон» (от английского слова «милосердие») и «Танаттрон» (от греческого слова «смерть»). Первое убивало ядом, второе – угарным газом.  Кеворкян дал объявления в газеты, и вскоре 54-летняя Д. Эдиксон, страдавшая болезнью Альцгеймера, нажала на кнопку «Мерситрона». Кеворкяна обвинили в предумышленном убийстве без отягчающих обстоятельств и оправдали. Его адвокат Д. Фигер уже на том, самом первом процессе отработал тактику защиты, действовавшую безотказно, как приборы Доктора Смерть.
Сторонники     Кеворкяна утверждали, что он заставил задуматься врачей о тщете усилий по поддержанию еле теплящейся жизни. «Не к «живому трупу» надо проявлять человеколюбие, а  к его родным и близким», - уверяют они. Надо-де внушить больным, что добровольный уход в мир иной – их родственный долг. Однако большинство инвалидов и тяжелобольных не хотят торопить «старуху с косой», полагаясь на Провидение. Кеворкяна они чаще называют не иначе, как «серийным убийцей», призывая остановить его, пока он не стал неуправляемым. Однако не только апологеты Доктора Смерть, но даже немалая часть его противников уверены в честности мотивов, которыми руководствуется Кеворкян.»
«Я готов помочь уйти из жизни 20-30-летним, которые не больны, а просто не хотят дальше жить».
«… что казнить преступников, предварительно не поэкспериментировав над ними, значит, «непростительно разбрасываться здоровыми телами».
Р. Моуди: «… Если бы я решил совершить самоубийство, я бросил бы в лицо Богу его дар… Если бы убил человека, то не оправдал бы его доверия».             
(статья «Смерть – его ремесло», Игорь Минаев, 10 января 1999г.)




Почему эвтаназия – это нарушение нравственно – этических Божественных принципов и поэтому недопустима:
1) К криминализации медицины.
2) К явному нарушению заповеди «не убий».
3) К усилению циничного отношения к жизни, как дару Божьему.
4) К снижению разработок в области обезболивающих средств для лечения и облегчения страданий больного.
Сегодня только в Голландии эвтаназия разрешена официально. Для этого требуется документ, подтверждающий отказ жить, подписанный самим неизлечимо больным или его родственниками, мед. Заключение 2-3 врачей, подтверждающий диагноз.
Сегодня 50% населения России за эвтаназию. Николай Ефименко, главный хирург министерства обороны РФ говорит о том, что психологи должны заставлять больного поверить в выздоровление. Должны работать с его родственниками, ибо их воздействие на больного огромно. Но если выздоровление невозможно, помочь достойно умереть (не прибегая к эвтаназии) используя арсенал обезболивающих, успокаивающих средств.

Трансплантация органов
С  1992г. в России действует закон о «Трансплантации органов и тканей человека».
Понятия биологическая смерть и смерть мозга – не идентичные понятия.
1984г. БМЭ «Смерть мозга не идентично понятию биологическая смерть, хотя наступление биологической смерти в этих  случаях неизбежно.
1993 г. В «Инструкции по констатации смерти мозга человека на основании диагноза смерти мозга» читаем:  «смерть мозга эквивалентна смерти человека».
1967 г. К.Бернард – первая пересадка сердца.
1982 г. 700 сердец пересажено.
Вопросы: 1. Каков морально-этический статус умершего человека?
2. Морально ли продление жизни одних людей за счет других (трансплантация от живых доноров ценою ухудшения их здоровья)?
3. Можно ли говорить о сохранении права человека на свое тело после смерти?
4. Дефицит донорских органов и криминал: гарантия справедливости?

Искусственное оплодотворение, зачатие в пробирке
Искусственное оплодотворение – это борьба за возможность возникновения жизни.
Первый опыт искусственного оплодотворения в 1784 был проведен на собаках аббатом Спаланцани (собака женского рода оплодотворена искусственно – родились три щенка).
С 1844 года МИО начинает использоваться для оплодотворения кобыл и коров.
В начале этого века в России эта методика была доведена до совершенства, по отношению к животным. Автор методик – И.И. Иванов.
Первый опыт по искусственному  оплодотворению человека – 1785 г.
В 1968 году (в Кембридже, Англия) врач Р. Эдавардс и эмбриолог Н. Стэпто имплантировали в полость матки, страдающей бесплодием, эмбрион, полученный в пробирке. Через 9 месяцев родился первый пробирочный ребенок – Луиза Браун.
В 1986 в России (руководитель центра лаборатории клинической эмбриологии Б.В. Леонов).
1) искусственное оплодотворение мужем
2) искусственное оплодотворение донором.
Почему к этому прибегали:
1) не хватает детей для усыновления (Запад), боязнь усыновить нездоровых (Россия);
2) физиологические причины;
3) растет число одиноких женщин, желающих иметь детей без участия мужчины.
Католики против обоих методов. Они незаконны, запрещены, т.к. семя можно добывать только путем мастурбации.
Протестанты: нет запрета, если муж, против – если донор.
Почему?
1) нарушение супружеской верности
2) статистика говорит, что супруги дважды, трижды не прибегают к такому методу
3) проблема для мужа: ребенок – напоминание мужского бессилия, вовлечен кто-то третий
4) обман всю жизнь, т.к. не его ребенок
5) психологическое принятие ребенка

Проблема нравственно-этическая.
Донор становится отцом примерно 50-ти человек, они могут вступать в брак, не зная, что они родственники.
Церковь: «искусственное оплодотворение не будет противозаконным до тех пор, пока не нарушается библейский принцип, т.е. рождение в семье – муж + жена» (Мф.19:6 «и уже не двое, одна плоть», Быт.1:28 «плодитесь и размножайтесь». «Тайна сия велика» Еф.5:23.
И если наука в контексте семьи может помочь обрести ребенка, значит, нет нарушения библейских принципов.
Подключение донора – это вступление в конфликт с библейским принципом, т.к. дети рождаются вне контекста семьи (муж + жена), нарушается целостность и уникальность брачных отношений.
Вынашивание ребенка (суррогатное материнство) – тоже нарушение библейских принципов. Пренебрежение эмоциональной и духовной связью, устанавливающейся в процессе беременности между матерью и ребенком.
Реклама Польско-нидерландского контактного бюро: цена за суррогатное материнство – 22,5 тыс. долл.
Транссексуализм
(термин появился в 1954 г. город Беньямином).
Эмоционально – психологическая характеристика личности, отрицает свой биологический пол. Транссексуал стремится хирургическим путем восстановить свой пол.
В 1951 г. в Дании была проведена операция по коррекции пола.
По свидетельству доктора Акопяна А.С., директора Центра репродукции человека, за последние 5 лет произведено ~ 200 таких операций.
Втор.23:1 Библейская традиция отрицательно относится к этой проблеме, в противоположность языческой.
Втор.22:5 (одежда)
В начале 90-х годов – определение как «половое извращение, ощущение принадлежности к противоположному полу, наиболее резко выраженную ядерную группу врожденного гомосексуализма».
Эти определения соответствовали 9-ому Пересмотру Международной классификации болезней 1975г.
В последнее время среди специалистов преобладает мнение, что к сексуальной извращенности это состояние меньше всего имеет отношение.
Вопрос Изменение ли это в структуре патологии населения, или это явление уже известно культуре. Исследования говорят, что известно.
В древних культурах именно транссексуализм в значительной степени определял возникновение ряда религиозно – мистических культов, таких, как например, поклонение Молоху, жрецы которого культивировали обряд кастрации.
Этот обряд вполне можно объяснить как свидетельство «неодолимого физиологического и психологического отвращения» к собственному полу и само оскопление, как «торжество» освобождения от него. И как раз обычай (о котором пишет Моисей в Вт.22:5) одеваться в женские платья и наоборот связан с половой ориентацией. После посвящения их божеству, т.е. после оскопления, юноши как бы обращались в девушек, т.е. приобретали тот пол, к которому тяготели.
Таким образом, во Втор.22:5 и Втор.23:1 возможно говорится об одной и той же проблеме.
Иуда 7 стих и ходившие за иною плотию.
Как современные этические системы четко ли разграничивают они эти понятия категории добра и зла, какие ценности и добродетели рассматриваются ими как позитивное. Обращается ли внимание на средства к достижению цели, на мотивацию поступков.
Давайте посмотрим, как эта проблема представляется в этической системе культурного релятивизма, бихевиоризма, ситуационной этики и др.
 
Глава вторая

Культурный релятивизм


Культура как возможная основа для созидания этической системы


Всякий человек, изучающий многообразие мировых культур, почти непременно ока¬зы¬¬вается шокирован множеством этических и эс¬тетических различий, существующих у раз¬личных народов мира. Одежда, которую мы но¬сим, дома, в которых живем, понятие о спра¬ве¬д¬ливости, представления о семейных взаимоотношениях и т.д. как правило сформи¬рованы той культурой, в которой мы живем. Как же в таком случае определить правильность или неправильность наших представлений что делает на¬ши действия верными или неверными. С точки зрения этических принципов культурного релятивизма культура предопределяет наш ответ. Все, что данная культурная группа одоб¬ряет, становится хорошим, все, что не одобряет, стано¬в¬ится плохим. Один из влиятель¬ных амери¬канских просветителей Джон Девей говорил, что нравственные стандарты подобны языку народа, и оба являются результатом традиции и привычки. Для каждого носителя языка именно его язык представляется наиболее благозвучным, красивым, а грамматика и ее правила наиболее ясны и органичны, поэтому ими легко пользоваться. Нечто подобное мы наблюдаем и в области этики. Опред¬еленной местности соответствует своя, наиболее верная, с их точки зрения, форма нравственных принципов, и поэтому это представляется верным в одной стране, осуждается в другой. Посему и не существует неподвижных, застывших нравственно – этических принципов, исходя из которых мы бы расценивали выход из  встречающихся нрав¬ст¬венных проблем, как верный или неверный, ибо это всего лишь продукт культурной адаптации. Вильям Гре¬хам Самнер доктор  Йельского университета, в своей книге Folkways («Пути народов»1906 г.), пред-ставил, как казалось, убедитель¬ные доказатель¬ства в пользу культурного реляти-визма. Он утверждает, что фило¬соф¬ские системы мира, полити¬ческая жизнь, права, свободы и нравственность — все это является про¬дуктом путей развития народов».
      Основательно изучив как примитив¬ные, так и высокоразвитые народности Самнер привел убедительные  аргументы в пользу своей теории. Он доказывал, что любой вопрос касающийся морально - нравственного поведения в разных культурах может оцениваться по-разному, а порой одним и тем же действиям давалась диаметрально противоположная оценка. Вопросы, которые задавались Самнером в контексте разных культур: 1) Возможно ли владеть рабом, и если «да», то как к нему от¬носиться? 2) Преступник: кто он такой и каким должно быть наказание? 3) Сколько жен может иметь мужчина в одно и то же время? 4) И нао-бо¬рот, сколько мужей может быть у женщины? И др. В то время, как многие представители племен считают, что для мужчины допустимо иметь более, чем одну жену, на Тибете нао¬бо¬рот, женщина поощряется к тому, чтобы иметь нескольких муж¬ей. Далее он также опи¬сы¬вает практику некоторых племен эскимо-сов, кото¬рые деформировали части тела ребенка, из-за чего дети часто умирали, а на островах Фиджи дети убивали своих прес¬та¬релых родителей. Расценивались ли в этой культуре эти действия как преступные? Нет!
     Вывод, который делает Саммер: столь явные расхождения приводят к заключе-нию, что лишь культура является единственным кри¬терием нравственных ценностей.
        Мелвилл Дж. Хершковитс в своей работе «Культурный релятивизм» расширяет применение принципов куль¬тур¬ного релятивизма. Он определяет его как мо¬ральную теорию, в которой «суждения осно¬ваны на опыте, а опыт истолковывается каждым инди¬ви¬дуумом в понятиях своего собственного про¬ник¬-новения в культуру» (2). Он соглашается с Сам¬нером, что «нравственные стандарты явля¬ются действенными настолько, насколько они нахо¬дятся в согласии с общей ориентацией насе¬ления в да¬н¬ное историческое время. Более того, что есть норма, а что ненормально является отно¬си¬тельным по отношению к культурному окру¬же¬нию данной рекомендательной нормы» (3).
                Согласно Хершковитсу, сами по себе куль¬турные обычаи, нравы, традиции очень гибки, поэтому мы обнаружи¬вବ¬ем значительные изменения, происходящие в данной культурной среде с течением времени. Так, норма приемлемого по¬ведения внутри культурной группы может из¬м嬬ниться, когда культура изменяет свою эти¬чес¬кую основу. Следовательно, данная культура постепенно может прийти к выводу, что мужчина те¬перь не должен иметь более одной жены, и поэтому полигамия теперь не одобряется этой группой. Однако, в это же время, но в иной куль¬туре полигамия одобряется.
        То, что та или иная культура принимает или от¬вергает в данный момент и становится стан¬дар¬том нравственности. Хершковитс считает, что культурный релятивизм является единственно возможной позицией во свете всех имеющихся свидетельств. Оценивая других людей мы руководствуемся критериями, на осно-вании кото¬рых мы их оцениваем. Но мы всегда должны воз¬вращаться к одному и тому же воп¬росу: чьи это стандарты и критерии? Хершко¬витс отвечает: «Сила опыта появив¬шегося в дан¬ной культуре предопределяет на¬шу оценку. В действитель¬но¬сти, необходи¬мость принятия точ¬ки зрения куль¬турного реляти-визма становится очевидной по мере осознания того факта, что нельзя играть в игру «вынесение нравственной оценки» в раз¬ли¬ч¬ных культурах иначе, нежели бросая играль¬ные кости». (4)
        В Америке мы можем увидеть реализацию принципа культурного развития в опросах общественного мнения. Например, многие считают, что когда 51% людей в обществе полагают, что аборт нрав¬ственно приемлем, то его нужно рас-сматривать как приемлемое и даже хорошее дей¬ствие. Задумайтесь над изменением мнения бо¬ль¬шин¬ства относительно сексуального пове¬дения. Когда Кинси сообщил, что у большинства американцев есть опыт внебрачных сексуальных отношений, тем самым подразумевая следую¬щий вывод: не¬с¬мотря на то, что подобные связи ранее счи¬тались безнравственными, теперь, с то¬чки зрения морали, они вполне допустимы. Вся раз¬ница  в изменении культурных норм. Су-дья вер¬хов¬ного суда Оливер Вендель Холмс как-то ска¬зал: «Истиной является то, за что проголо¬совало большинство нации, имеющее теперь пра¬во коло¬тить всех остальных». Куль¬ту¬рный реля¬т謬визм говорит, что истина и справе¬д¬ливость не являют¬ся неизменными и колеблют¬ся в зависи¬мости от общес¬т¬венного мнения.
        Социолог Вайн А. Лейс в своем труде «Этика и социальная политика» соглашается с примером куль¬турного релятивизма: «Сотни тщательно прве¬-ренных фактов, полученных при исследо¬вании различных культур, убеждают антро¬по¬лга, что язычество так же искренно, как и мы в своих заявлениях, провозглашающих свободу со¬вести. Современные релятивисты, тем не ме¬нее, отказываются от богословской теории мора¬ли. По крайней мере, — говорит он, — если бы Бог захотел, чтобы была одна система нравст¬веннос¬ти, Он не позволил бы, чтобы для большей части человечества она осталась тайной». (5)

         Культурные традиции.
        Изучение различных культур дает нам воз¬можность увидеть и оценить отличия, которые сущест¬вуют среди народов мира. Мы не должны думать, что на-ша форма гостеприимства или одежды, или сим¬волы социального положения являются луч¬шими, чем у других народов. Мы должны пред¬п¬лагать наличие подобных различий в тра¬ди¬циях, и никакое общество не должно судить дру¬гое за принятую у них манеру поведения. Но как быть с такими вопросами, как из¬б謬ение детей, изнасилование, убийство и гено¬цид? Мо¬жем ли мы, исходя из культурных различий сделать вывод, что различие нравственно - мо¬ра¬льные кодексы этих культур будут оценивать эти дей¬с¬твия либо как верные, либо как невер¬ные.
         Сторонники культурного релятивизма претендуют на то, что их метод основан на научном взгляде на мораль. Но тогда как разрешить такую дилемму: Предположим, что одна культурная тра¬диция объясняет убийство детей как форму контроля рождаемости; как мы можем быть уверенны, что это правильно? Это факт! Так есть! Такова ситу¬ация, но как узнать, должно ли так быть? Куль¬турные факторы никогда не приведут нас к пониманию того, какой должна быть наша мо-ра¬ль¬ная ответственность.
         Здесь мы встречаемся с той трудностью, которая неизменно присутствует в любой из так называемых «научных»  теорий морали. Научные ис¬следования могут представить различные факты, которые могут оправдать к примеру, создание водородной бомбы. Но оно никогда не от¬ветит на вопрос, является ли каннибализм морально оправданным, и если «да», то в каких слу¬чаях? Выше мы говорили о том, что подвести моральную базу для создания водородной бомбы можно, а вот ответить на вопрос когда и над кем она может быть взорвана гораздо сложней с точки зрения научной теории морали. Ибо подобные решения не могут основываться на научных исследованиях, чему мы находим достаточно подтверждений.

             Эволюционная этика.
             Сторонники и авторы  эволюционной этики заявляют, что их этическая система основана на научной методологии, хотя тщательное рас¬смот¬рение всего приводит нас к противо¬полож¬ным выводам.
            Антони Флу, в своей книге «Эволюционная этика», отражает основную идею сторонников эволюционной этики. Он говорит, что:  все мо¬раль¬ные нормы, все идеалы родились в мире, и поскольку в прошлом они являлись объектом, по¬д-верженным изменениям, очевидно и в будущем они также будут изменяться в лучшую или худ¬шую сторону. (6) Он развил этот тезис, отрицая существование любого постороннего или сверхъ¬ес¬тественного авторитета в вопросе нравственных цен¬ностей, но в то же самое время он возвышает пер¬вос¬те¬пенность и авторитет систем ценностей. Для А. Флу  «мораль укоренена в человеческих потреб¬нос¬тях и наклонностях». (7) Тем не менее, теория А. Флу не может полностью объяснить проис¬хож¬дение, природу и основу морали. Что ка¬сается происхож¬дения морали, то попытки А. Флу объяснить ее выливаются просто в утвер¬ж¬дение, что мораль роди¬лась в этом мире и посто¬янно изменяется. Но тогда откуда появи¬лась са¬мая первая нравственная цен¬ность  и откуда появилось понятие о ней. Доктор Флу не отвечает на этот вопрос.
                Таким образом эволюционная этика сталкивается с про¬блемой определения природы ценности.
           Если ответ на этот вопрос «нет», тогда и цен¬ности тоже не должны меняться. И несмотря на их собственное утверждение, приверженцы эволюционной этики не имеют права выступать против неизменных ценностей, абсо¬лю¬тов. Если цен¬ность, изменяющая ценности, сама по себе неизменна, как эта теория и заявляет, тогда неизменная ценность изменяет все цен¬ности и развивается. Другими словами, эта тео¬рия допускает, по крайней мере одну неизмен¬ную ценность! Таким образом пред¬с¬тави¬тели эволюционной эт謬ки неизбежно про¬ти¬во¬речат сами себе в своем оп¬ределении при¬роды цен¬ности.
          Что касается основы морали, мы еще раньше заметили, что А. Флу описывает нравственность, как укорененную в человеческих нуждах и нак¬лонностях. Он объясняет, что человечество об¬рело значительность, став частью природы, «ко¬то-рая стала сознательной, обрела способность лю¬бить, понимание и устремление». (8) Этим он зବ¬к¬¬¬лючает, что любовь и понимание являются ч嬬¬ло¬веческими потребностями.
           Но являются ли эти потребности неизмен¬ными? Если так, то они являются абсолютной ос¬¬новой для нравственности, тем самым про¬ти¬вореча главному постулату эволюционной эти¬ки. Если, с другой стороны, неизменные че¬ловечес-кие потребности не существуют, тогда критерии А. Флу теряют свой смысл. Согласно его тезисам, мы можем развиться до положения, когда мы не будем иметь никакого предста¬в¬ления или да¬же способности любить и пон¬имать. Итак, может наступить время, когда мы перес¬та¬нем отно¬ситься к другой личности с ува¬же¬ни¬ем.
              Нечто подобное происходит с любой научно обоснованной эти¬ческой системой: имея в нали¬чии реально су¬щест¬ву¬ющую ценность, она не мо¬жет объяс-нить ее происхождение, ее природу и ос¬нову.
           Таким образом, представители подобных эт謬ческих систем становятся перед такой же ди¬лем¬мой, как и представители культурного реля¬ти¬визма, оказывающиеся заложниками сво¬их же субъ¬ективных стандартов. Эволюцион¬ная этика зависима от научной теории, как и куль¬тур¬ный релятивизм от субъективизма культуры. Но ни там и ни там нет достаточных и жизне¬способных нрав¬ственных критериев.
         
           «Становятся» ли поступки правильными?
               Если культурное восприятие и является тем, что определяет стандарты верного и невер¬но¬го, мы оказываемся не в состоянии осуждать даже та¬кие вопиющие злодейства, как гитлеров¬ский нацизм. Доказывая, что уничтожение Гитлером евреев находит свое оправдание в немецкой куль¬ту¬ре (многие немецкие богословы, по крайней мере, этим и обосновывали геноцид), мы, тем сବмым, оправдываем его действия, и другие ку¬ль¬¬туры должны воздерживаться от того, чтоб по¬сылать проклятия в адрес Гитлера.
           В 1979 году правящие силы во Вьетнаме ре¬шили избавиться от тысяч людей отвозя их в море на открытых баржах и оставляя там без пи¬щи и воды. Комментируя эту жестокость, один священник из Сингапура сказал: «Какая жалкая альтернатива противопоставлена газо¬вым каме¬рам — открытое море».  (9)       
           Не обладая неизменными нравственными стан¬дартами мы можем спросить себя, а почему бы и нет? Если, с точки зрения стоящих у власти, го¬лодная смерть и уничтожение невинных се¬мейств является необходимой мерой для сохра¬нения вьетнамской культуры — да будет так. И культурные релятивисты не могут опро-тестовать их действие, так как, протестуя, они должны будут апеллировать к иным источникам, помимо культуры.   
         Хершковитс, похоже, предвидит такие возра¬жения и поэтому делает разницу между абсо¬лютным и универсальным. Он считает, что нет цен¬ности абсолютной, есть ценность универ¬са¬льная. Абсолюты или абсолютные ценности яв¬ля¬¬ются критериями для оценки поступков. Хершковитс не отрицает сущест¬вование абсолют¬ных ценностей; их универ¬сализм является для него об¬щим знаменателем, выведенным из раз¬лич¬ных культур. Он пишет: «Нравственность яв¬ля¬ется уни-версальной, и как таковая обладает красотой и является некоторым стандартом в определении ис¬тины». (10)
           К сожалению, подобная концепция не пред¬усматривает адекватного критерия, с по¬мощью кторого мы могли бы осудить беспри¬чинную же¬стокость. Вопрос заключается не в том, имел ли Гитлер и вьетнамцы теорию нрав-ственности, и не в том, наслаждались ли они красотой или име¬ли ли какие-либо стандарты для определения ис¬тины. Вопрос заключается в следующем: ка¬кого рода нравст¬вен¬ность, красоту и истину они принимали. Не имея особого критерия для опре¬де¬ления этического поведения невозможно вы¬нести никакой нравственной оценки никакой же¬с¬¬то¬кости и никакому зверству, одобряемому дан¬ной культу¬рой.
           Культурный релятивизм неизбежно ведет к лич¬ностному релятивизму. Если не существует межкультурных ценностей, откуда тогда данная груп¬па людей черпает авторитет, чтобы стать ис¬точником ценности? В конечном итоге этот ав-торитет должен опираться на личности. Та или и¬ная раса или группа людей устанавливают опре¬деленные стан¬дарты поведения. Личность, тем не менее, рас-суждая вполне логично, приходит к выводу, что ей необязательно следовать реше-нию большин¬ства, поскольку непреложного кри¬терия для нра¬в¬ственного выбора не сущест¬вует.
           Не поступают ли так в конечном счете и сами релятивисты?
           Книга Сампера «Пути народов» была опуб¬л謬кована в 1906 г. , когда американская куль¬тура в целом принимала абсолютные ценности. Поче¬му Сампер не ограничивается своей собст¬венной куль¬турной средой? Скорее всего он счи-тает, что по крайней мере в этом случае нрав¬ственные стандарты, к которым он пришел, дол¬жны пола¬гаться более на его открытиях, нежели на тради¬ции культурной группы, в которой он ро¬дился и живет.
           Возможно, непоследовательность такого под¬хода будет более ясна, если мы посмотрим на него под следующим углом: культур¬ный реля¬тивизм отрицает все нравственные абсо¬люты, и в то же время провозглашает свой собст¬венный абсо-лют — культуру! Но как может пред¬ста¬ви¬тель культурного релятивизма ожидать, что я приму такую его этическую систему, если моя ку¬ль¬тура противоречит его теории? Ответ, конеч¬но, является отрица¬тельным. Представьте себе, что 51% населения в моей культуре (США) при¬ни¬мает нравственные абсолюты. Таким образом, сам культурный релятивизм становится более нрав¬ственно приемлемым, поскольку, если куль¬ту¬ра может провозгласить что угодно хорошим, она же может провозгласить что угодно плохим!
          Многие другие вопросы также остаются без ответа в теории культурного релятивиз¬ма. Нап¬ример, что происходит, когда стал¬ки¬ваются цен¬ности двух культур? Как быть, когда одна сто¬рона считает, что она выше всех дру¬гих и самим этим фактом оправдывает гено¬цид и свое вла¬дычество в мире? Согласно куль¬тур-ному реля¬тивизму, поскольку это общеприня¬тый взгляд в данной культуре, следо-вательно, он нрав¬ственно верен. Но теперь выходит, что и другие культуры должны защищать себя от подобной аг¬рессии. Являются ли они также правыми? Если да, то каким образом обе про¬тиво¬ре¬чащие одна другой нрав¬ственные ценности могут однов¬ременно счи¬таться верными? Или вообще не существует та-ких общих межкультур¬ных стан¬дар¬тов, к кото¬рым разумные люди могли бы об¬ра-щаться?
          И наконец, если теория культурного реляти¬визма верна, она не оставляет места реформато¬ров. Почему, например, Мартин Лютер Кинг дол¬жен возглавлять борьбу за равенство и права че¬лове¬ка для всех, если культурный релятивизм за¬яв-ля¬ет, что то, что делается в данной культуре большинст¬вом является нравственно верным? Со¬г¬ласно теории культурного реляти¬визма любая личность не идущая в ногу со своей культурой — всегда пос¬ту¬пает нравственно плохо. В таком случае любовь к врагам будет считаться нравс¬твенно неверным делом, ибо релятивисты опреде¬ляют зло как оп¬по¬зицию к статусу кво.
          Как мы должны быть благодарны, что про¬тивники рабства, детского труда не были реляти¬вистами. Многие умирали за то, во что верили, ибо были убеждены в том, что боль¬шинство вокруг них поступает неверно. История избы¬то¬чес¬¬т¬ву¬ет примерами мучеников, поднявшихся про¬тив общепринятых обычаев. Боль-шинство из них выступали против своих собст¬венных куль¬тур, не соглашаясь с большинством и апеллируя к более высокому нравственному стандарту, не¬же¬ли те, ко¬торые были обще¬приняты в их куль¬туре.   
          Исследования различных культур действи¬тельно ука¬зывают на то, что культуры в самом деле могут отличаться друг от друга; но, ос¬та¬ваясь честными, дальше констатации этого факта антропологи идти не могут. Однако вопрос о том, должны ли существовать различия, либо всем надлежало бы иметь общие ценности, должен быть разрешен не простым собранием фактов, а ка¬ким-то иным способом. Как мы уже видели, куль¬турный релятивизм является на самом деле аб-со¬лютистской этической системой, в которой культура подменила собой аб¬солюты трବдици¬он¬ной этики. Поэтому мы про¬должаем поиски бо¬лее удовлетво¬ритель¬ного от¬вета на воп¬рос: что делает поступок вер¬ным или невер¬ным.





Ситуационная этика
В этой главе рассматривается популярная теория Иосифа Флетчера «ситу¬аци-онной этики»,а также предпосылки, лежащие в ее основе. Здесь же автор рас-сматривает возможность применения по¬добной системы к нуждам повседневной жизни.

Иосиф  Флетчер в своей книге «Ситуационная этика» приводит историю времен Второй Мировой войны, которая произошла с немецкой семьей Бергмер. Фабула этой истории такова: во время одного из сражений Второй мировой войны мистер Бергмер был захвачен в плен ан¬гличанами и оказался в Уэльсе, в лагере воен¬нопленных. Немного позднее его жена была схва¬чена советскими солдатами и отправлена в лагерь на Украину. Сра¬зу же после освобождения из плена и возвращения в Берлин, мистер Бергмер приступает к поискам своих детей. Двух из них он нашел в школе закрытого типа, организован-ной русскими, а старшего Ганса обнаружил пря-чу¬щимся в подвале одного из полуразрушенных до¬мов. Дети не имели никакого пре¬д¬¬ставления о том, где их мать, но все вместе решили искать ее.
         В то же самое время в украинском концен¬трବци¬онном лагере миссис Бергмер каким-то об¬ра¬зом узнает, что семья разыскивает ее. Она страстно хочет увидеться со своими родными, но знает, что из плена отпускают женщин только тогда, если они серьезно боль¬ны или беременны. И вот тща¬тельно взве¬сив все «за» и «против» она,  предла¬гает вступить с ней в интимные отношения од¬ному из немецких солдат, приставленных к заключенным. Он сог-лашается, и вскоре она беременеет. Через нес-колько месяцев ее отправляют в Берлин для воссоединения с семьей. Невозможно описать ра¬дость возвращения и встречи, хотя она рассказала, ка¬ким образом ей удалось вырваться из плена. Родившийся у нее ребенок — Дитрих — стал  всеобщим любимцем, поскольку он по-мог вернуть в семью их маму.
           Основные вопрос, на который нужно ответить, как оценивать поступок миссис Бергмер с точки зрения этических норм и принципов.
 Три типа этических систем, по-разному  оценивающих этот поступок.
1. Решению этого вопроса с точки зрения легализма И. Флетчер считает, что легалистический подход, в силу громоздкой системы правил и положений, не способен, исходя из экстремальности ситуации правильно ответить на этот вопрос, ибо там правит не дух, но буква. Решение проблемы уже предрешено, и вам лишь нужно извлечь его из книги, будь то Библия или другая рели¬гиоз¬ная литература. (12) Традиционное христианство почитает пред¬пи¬са¬ния Библии, авторитетом во всех жизненных ситуациях, даже тог¬-да, когда мать находится в заключении и на¬силь¬ственно разлучена со своей семьей. Легали¬сты считают, что всегда заранее могут опреде¬лить, будет ли данный поступок хорошим или плохим, знают даже в отрыве от реального кон¬тек¬ста, в котором этот поступок произойдет.

        Ясно, что держащийся христианских тради¬ций «легалист» будет настаивать, что миссис Бер¬г¬мер поступила плохо, вступив в интимную связь с солдатом. Седьмая заповедь «Не прелюбо¬действуй» (Исх. 20:14) является универсаль¬ным законом и не допускает никаких исклю¬че¬ний.
Флетчер настаивает на том, что подобный подход несостоятелен. По его мнению, по этому нельзя соглашаться с легализмом, ибо такой подход более печется о законах, нежели о людях. Его беспо¬коит то, что легализм вместо того, чтобы рассмат¬ривать каждый случай отдельно, осуж¬дает того, кто нарушил какую-то из заповедей, будучи дви¬жим любовью.
2. С точки зрения сторонников антиноминализма решение этого вопроса, согласно   Флетчеру, будет следующим:
(сноска антиноминализм — с греческого «про¬тив закона» ). Антиноминалисты полагают, что не существует правил, которым нужно следовать в процессе «принятия этического решения».
Че¬ловек ока¬зал¬ся заброшенным в мир, рацио¬наль¬но понять который он не в состоянии; все¬лен¬ная же не дала человеку принципов, на осно¬ва¬нии которых он мог бы оценивать нравст¬вен¬ность поступков.
Поэтому с точки зрения  антиноминалистов ничего плохого в поведении миссис Бергмер они не видят. С их точки зрения заповедь о прелю¬бодеянии не всегда и не во всякой ситуации должна соблюдаться. Поскольку антиноминалисты отверга¬ют все нравственные принципы, то у них не ос¬тается никакой основы для определения того, яв¬ляется ли поступок нравственным или безнрав¬с¬твенным. Более того, для них это уже не имеет большого значения. Уже то, что она приняла р嬬шение, хорошо, а какое конкретно решение — не имеет значения.
3. С точки зрения сторонников «ситуационной этики» этот вопрос решается следующим образом: высшей моральной ценностью является любовь. Любовь выше закона.
       Во-первых, ситуационализм не отвергает моральные правила прошлого, но и не привязывается к ним. Во-вторых, он руководствуется правилами, когда они кажут¬ся ему полезными, и не считается с ними, когда они вступают в конфликт с «любовью». Помните, что любовь при этом рассматривается, как самый вы¬сокий принцип — выше, чем закон. Поэтому  Флетчер одобряет поступок миссис Бергмер. Хотя в иной ситуации точно та-кой поступок уже может быть безнравственным, по¬скольку иной будет ситуация.
      Что делает поступок верным или не верным с точки зрения Флетчера. Для Флетчера единственным ар¬битром нравственности является любовь. Это и есть первая пред¬посылка ситуационной этики, которую мы рассмотрим. Здесь Флетчер согла¬шается с Джо¬ном А. Г. Робинсоном, который пи¬сал: «Если мы всем сердцем проникнем в это дело, и если очень будем этого желать, то любовь найдет выход, может, единственный выход; выход есть из лю¬бой ситуации». (13) Поэтому никакая запо¬ведь не может противостоять требо¬ваниям любви. Вне¬брачные связи не явля¬ют¬ся пло¬хими сами по себе; они становятся плохими, ко¬г¬да внутрен¬не не исполнены любовью.
     Флетчер не устает цитировать Рим. 13:18 «Не оставайтесь должным никому ничем, кроме вза¬имной любви, ибо любящий другого исполнил за¬кон». Так же говорит и Христос: «возлюби Гос¬по¬да Бога твоего всем сердцем твоим и всею ду¬шою твоею, и всем разумением твоим…; воз¬лю¬би ближнего твоего как самого себя… На этих двух заповедях утверждается весь закон и про¬ро¬ки» (Матф. 22:37 — 40)
      Для представителей ситуационной этики эта квин¬тэссенция становится единственным абсолю¬том. Из этой универсальной заповеди любви не про¬истекает никаких универсальных правил. Для каждой из Десяти Заповедей есть исключе¬ния. Ситуационисты утверждают, что иногда мы да¬же обязаны нарушать какую-либо, или, реже, все заповеди, если в определенной ситуации лю¬бовь требует этого.
      Ситуационисты таким образом, оперируют так называемой этической теорией «средней дороги». Они отрекаются от легализма и антино-мина¬лизма и настаивают на том, что «все без ис¬клю¬чения законы, правила и принципы, идеалы и нормы — относительны (слу¬чайны). Все они представляют ценность только тогда, ког¬да им случается послужить делу любви в какой-то конкретной ситуации». (14) Супружеская из¬мена, ложь и убийство не всегда предстают пло¬хи¬ми деяниями, в некоторых случаях любовь с嬬¬бя именно так и проявляет.
Вторая предпосылка ситуационной этики ут¬ве𬬬ждает, что один абсолют, т.е. любовь, дол¬жен быть выражен в терминах утилитаризма. Это зна-чит, что действие должно оцениваться по тому, кବ¬кой вклад оно вносит в дело общего бла¬га большинства.
Иеремия Бентам создатель идеи утилитаризма, взял принципы общественного блага, сформу¬ли¬ро¬ван¬ные Дэвидом Юмом, и применил их к социаль¬ным и этическим проблемам. Вкратце его теория сво¬дится к тому, что нравственные решения дол¬жны приниматься путем тщатель¬ного взвешива¬ния (подсчета) — к чему приведет то или иное решение в конечном счете: к удовольствию или боли. Нравственным считается та¬кое действие, которое доставляет больше прият¬ного (удовольствия) и меньше боли. Безнравст¬вен¬ным считается такой пос¬ту¬пок, в результате которого боль будет превалировать над удоволь¬ствием. Но для выявления верной про¬порции, удо¬вольствие и боль должны быть тщательно из¬ме¬рены. И толь¬ко после этого человек может быть уверен в том, что от его поступка удо¬во¬льствия в мире стало больше, чем боли.
У этой теории много сторонников и последователей. На основании решения большинства был распят Иисусом Христом, большинством сторонников режима Гитлера уничтожались миллионы людей, в жилах которых не текла голубая кровь немецкой нации.
Флетчер признает, что ситуационная этика является по сути своей разновидностью утилитаризма.
Таким образом, ситуационализм, как и утилитаризм оценивает нрав-ственное решение по тому вкладу, который оно внесло в «дело великого блага для большин¬ства». Следует однако заметить, что некоторые совре¬ме¬н¬ным ситуационалисты избегают термина «высшее благо для большинства», когда речь идет о моральном выборе, а заменяют его выражением «большее счастье для всех людей».
Флетчер вместе с утилитаристами склонен дер¬жаться взгляда «цель оправдывает средс¬тва».
Флетчер обращается к одному из эпизов из жизни Ленина, в котором предстает реакция Владимира Ильича на обвинения в том, что он не руководствуется в своих решениях по вопросам внешней и внутренней политики этичнскими нормами, а использует силу и давление. На что Владимир Ильич ответил: «Если цель не оправдывает средства, то, во имя здраво¬мыс¬лия и справедливости, что же их оправды¬вает?» (19)
Флетчер в унисон этому добавляет: «Ко¬нечно, если результат не оправдывает средства, тог¬да их ничто не оправдает».
Безусловно, никто не будет оспаривать тео¬рию «цель оправдывает средства», если цель и средства верны. Даже в вопросах нравственности хрис-тианин может настаивать на том, что резуль¬татом всех действий должно быть прославление Бога, а средствами к достижению этой цели мо¬жет быть послушание воле Божьей. Но интер¬п¬ретация Флетчера теории «цель оправды-ва¬ет сред¬ства» совсем иная. Он считает, что право¬мерным будет солгать, украсть или даже убить, если все это делается во имя высшей цели - любви. Например, диктаторы уничтожают национальное меньшинство во имя блага своей страны; на са¬мом деле, любую жестокость мож¬но оправдать, ос¬новываясь на таких фор¬мули¬ровках.
Тем не менее, ситуационная этика не должна отвергаться только лишь потому, что она ис¬пользуется для оправдания пыток и резни. По-следствия не могут использоваться для опровер¬же¬ния эти¬ческой теории, они лишь объясняют прак¬ти¬ческое применение принципов. Если си¬туа¬цион¬ная этика верна, то последствия будут вполне приемлемы. Некоторые люди полагают, что этическая теория, использу¬емая для оправ¬дания геноцида, должна быть отвергнута, но сам ход такого рассуждения неверен. Никто не может возражать против теории до тех пор, пока не бу¬дет доказано, что подобная жестокость явля¬ется в конце концов злом с точки зрения этики.
Оценивая «всеобщее благо»
Предположим, что две футбольные команды решили отказаться от всех правил игры и руко¬вод¬ствоваться абсолютом, который можно на¬з¬вать «справедливая игра». Скажем, они оп¬ре¬де¬ли¬ли «справедливую игру» как ту, что при¬носит «боль¬шее счастье для большинства участ¬ников». Здравомыслящий человек пони¬мает, что в подоб¬ную игру играть нельзя уже по той причине, что во-первых, никто не в состоянии подсчи¬тать «наибольшее счастье для большинства участ¬ни¬ков». Более того, это правило слишком общее и не дает конкретных ука¬заний на то, как в нее иг¬рать.
В таком случае вопрос встает следующим образом: может ли общее правило любви дать больше конкретных ука¬заний в жизни, чем пра¬вила «справедливой игры» в иллюстрации с фут¬болом, или оба они рав¬но бесполезны в принятии ре¬шения? Мы дол¬ж¬ны всегда помнить утверж¬дение Флетчера: «Для ситуационалиста не су¬щест¬вует вообще никаких правил» (20).
В основе критики ситуационной этики ле¬жит простое утверждение: любовь, как ее изоб¬ражает Флетчер, не может предоставить ника¬ко¬го руководства в процессе принятия реше¬ния. По какой причине? По той, что каждый человек может иметь раз¬личные мнения о том, что в дан¬ной ситуации делается по любви, а что нет. На¬пример, некоторые счи¬тают, то капитализм яв-ляется наилучшей соци¬ально-экономической сис¬темой для Америки, в то время, как другие считают, что самая лучшая система — это комму¬низм. Кто-то считает, что самые лучшие сек¬су¬альные отношения могут быть внутри бра¬ка, дру¬¬гие уверены, что для секса необходима пере¬мена партнеров. Кто-то считает, что убий¬ство детей-уродов — акт любви, другие же счита¬ют подобное действие грубым наруше¬нием закон¬ного права на жизнь, которым обладает даже ребенок с ано¬ма¬лиями. Такие примеры можно приво¬дить бес¬ко¬нечно.
Без этического содержания любовь становит¬ся бессмысленной. Ру¬ко-водствуясь любовью, мы при¬нимает решения, которые основы¬ва¬ются на оп¬ре-деленных ценностях. Никто не свободен от ценностей, и никто не любит, прежде не оценив свой выбор. Любовь без правил (или некое всеми признанное определение) не может оказать ни¬какой помощи для принятия даже одного нрав¬ственного решения. Комментируя некоторые нра¬в¬ственные суждения Флетчера, Ло¬ренс Ри¬чардс пишет: »Для Флетчера вре¬менное прелю-боде¬яние предпочтительнее пос¬тоянного целомудрия, аборты предпочти-тельнее тому риску, которому подвергается женщина во время родов. Когда принимается подобная оценка ценностей, любовь может потребовать принятия определенного ре¬шения. Но отнюдь не на основе люб¬ви строилась та перво-начальная оценка! Оценивая и взве¬ши¬вая факты, которые в ситуа¬ции были и дол¬жны быть приоритетными, мы тем самым прини¬маем при¬н¬¬цип любви» (21).
Л. Ричардс указывает на то, что взгляды Флетчера основываются на его собственной пред¬взятой системе ценностей. В системе Флетчера лю¬бовь не позволяет выносить суждения о какой-то особой ситуации. Поду¬майте о законническом утверждении: «Нежелан¬ный и незапланиро¬ван¬ный ребенок никогда не должен родиться». (22) Флетчер выносит оценку сам, вне контекста конкретной ситуации (т.е. состоит ли беремен¬ная женщина в браке или одинока, невзирая на срок беременности или на то, хочет или нет этого ребенка отец). Это показывает, что для ситуа¬ц謬оналиста этическое решение при-нимается не в контексте любви, не в контек¬сте си¬ту¬ации. Ско¬рее оно принимается по внушению за¬кон¬ничес¬ких пред¬писаний.
Флетчер считает, что Бог наделяет любовью всех людей, включая марксистов и атеистов, а потому все их деяния должны рассматриваться с точки зрения ситуационной этики. В пример он приводит Вьет Конга — террориста, ко¬торый вошел в офицерскую столовую в Сайгоне и взор¬вал бомбу, спрятанную у него под пальто. Флет¬чер говорит об этом как об образце бескорыстной за¬боты о других. (23) Для него террорист Вьет Конг сделал (с точки зрения любви) самое лучшее де¬ло для своей системы ценностей. Прежде чем перейти к критическому разбору данной теории, рассмотрим один пример, взятый из трудов Флетчера. Во время Второй мировой войны один священник пустил под откос товарный состав нацистов. В ответ на это фашисты заявили, что будут ежедневно убивать по двадцать человек до тех пор, пока им не будет выдан виновник этой акции. Прошло три дня, и коммунисты нашли и выдали нацистам несчастного священ¬ника. Когда того спросили, почему он не пришел сам, священник ответил: «В нашем городке не осталось больше ни одного священника, и я нужен был людям, чтобы они могли получить вечное спасение». (24)
Можно было бы ожидать, что Флетчер оценит действия священника как идущие вразрез с принципами наибольшей любви. Но Флетчер утвержда¬ет: «Одних может устраивать обоснован¬ность посылки священника относительно спасения, других — нет (коммунистов, по всей видимости, эта посылка не устраивала), но ни один ситуационалист не может не согласиться с методом этического анализа этого священника и с принятым на основе данного метода решени¬ем» (25). Итак, с точки зрения системы ценнос¬тей, которую исповедовал этот священник, он поступил по наибольшей любви. Но коммунисты считали, что наибольшей любовью в данном случае будет для него остановить гибель ни в чем не повинных людей. И так как у коммунис¬тов и у священника были разные системы цен¬нос¬тей, то и этические решения они приняли, соответственно, разные. Эта иллюстрация с ужа¬сающей ясностью показывает всю проблема¬тичность ситуационализма. Где та шкала, по которой можно было бы измерить все эти относительные ценности?
Флетчер не мог не сознавать, что его фило¬софия не дает людям никакой опоры в поисках этического решения. Поэтому одна из его книг, называющаяся«Моральная ответствен¬ность», была написана с целью рассмотрения возмож¬ности практического применения его системы. В этой книге он предлагает много личных моральных суждений, но даже и не пытается объяснить, почему же он избрал имен¬но эти суждения. Все более и более мы убеждаемся в том, что любовь в отрыве от сопровождающей ее системы ценностей, не мо¬жет служить надежным путеводителям в густых дебрях этических реше¬ний. Сказать кому-то, что¬бы он делал то, что исходит из наибольшей любви — значит сказать очень мало или вообще ниче¬го не сказать. Люди подходят к решению этических проблем исходя из уже имеющейся у них системы ценностей, делая то, что с их точки зрения будет актом любви.
Если этика — это все же предписывающая наука, наука, говорящая людям о том, как надо жить, то ситуационная этика не дает ответов на этот вопрос, ибо: «Там, где все может расцениваться как любовь, нет настоящей любви» (26).

Мораль, основанная на последствиях
Продолжая критически оценивать ситуацио¬нализм мы увидим еще одно слабое место этой теории. Т.е. если мораль основана на последствиях, то мы должны будем уметь предсказывать эти последствия, если хотим знать, поступаем ли мы морально или нет. Давайте предположим, что у Флетчера  имеется детально разработанная система конечных  ценностей. Ситуационализм и в этом случае будет неспособен дать сколько-нибудь приемле¬мое моральное направление, потому что никогда невозможно предсказать все последствия того или иного деяния. Другими словами, никогда нельзя быть уверенным в том, что делая то или иное, вы в конце концов добьетесь желаемого результата.
Флетчер откровенно признается, что «мы не всегда можем предвидеть будущее, хотя всегда должны пытаться сделать это» (27). Однако, согласно Флетчеру, если желаемый результат остается недостигнутым, то действие становится амо¬ральным. Сам Флетчер утверждает, что «ничто не может быть правильным, если это нико¬му не помогло» (28). Другими словами, мы должны быть уверены, что наши поступки приведут к желаемым результатам; в противном случае наши действия будут расценены как плохие. Христианин, согласно Фостеру, должен являться совершенным компьютером, способным на сложнейшие исчисления.
Классической попыткой найти основу для предсказания последствий моральных поступков (и тем самым определить приемлемость того или иного деяния) явилось учреждение «фонда опыта человечества» (29). Этот фонд стремится к тому, чтобы исследуя прошлый опыт человечества определять последствия тех или иных действий (эти последствия измеряются тем счастьем, которое они принесли). Этот фонд претендует на установление нормативной основы для предска¬за¬ния будущих последствий. Однако, подобная нормативная «основа на самом деле в первую очередь нуждается в том, чтобы уметь различать добро и зло, что в свою очередь требует наличия системы ценностей, независимой от опыта. И здесь утилитаристы (такие, как Флет¬чер) не могут прибегать к последствиям как к критерию, так как это не более, чем замкнутый круг аргументов: критерии для предсказаний последствий можно найти в фонде, в то самое время, как критерии для фонда определяются пос¬лед-ствиями.
Теперь мы ясно можем видеть те трудности, с которыми сталкиваются утилитаристы в по¬пыт¬ках создания относительной системы цен-ностей. В конечном счете для того, чтобы быть действенной, сравнительная система ценностей должна черпать свое начало в абсолютной системе ценностей. Но это как раз то, с чем никак не могут согласиться утилитаристы.
Более того, представьте себе, как трудно даже пытаться определить все косвенные последствия того или иного деяния. А это необходимо будет делать для того, чтобы определить наибольшее счастье для наибольшего числа людей.
И последним нашим замечанием относи¬тельно утилитаристов и попыток предсказать пос¬ледствия будет следующее: на основании чего утилитаристы могут утверждать, что прежний опыт человечества непременно должен оставаться приемлемым и сегодня? Считает ли этот фонд, что последствия всегда являются одинаковыми? Или он только лишь предполагает это? Если это всего-навсего предположение, то может ли оно служить основой для создания нормативной базы? Конечно же нет, если только не прибегнуть к абсолютным критериям. Но самое страшное в подобной системе заключается в том, что под«абсолютными критериями» в конечном счете кроются предвзятые, субъективные мнения ут謬литаристов; а в этом, как уже было от-мечено, они сами не хотят себе признаться. А если бы и хотели, то их спорные мнения вряд ли способны дать человечеству адекват¬ные критерии для определения этических цен¬ностей.
Во имя сохранения чистоты церкви горели костры инквизиции.
Точные вычисления
Пуэрториканкская женщине, проживающая в Восточном Харлеме, завела дружбу с женатым мужчиной в надежде, что у нее будет от него ребенок. Ее надежда исполнилась, и она стала матерью. Когда служитель сказал ей, что она должна покаяться перед Богом за свой грех, она воскликнула: «Каяться? Но мне не в чем каяться! Я умоляла Бога дать мне ребеночка. Он — Божий дар» .
Вердикт Флетчера однозначен: «Она права» (30). Однако он никак не объясняет, на основании чего он так заключил. К тому же совершенно очевидно, что в данном случае никак нельзя вычислить все возможные последствия разбираемого нами поступка.
Отец ребенка состоял в браке с другой женщиной. Каковы будут последствия этой любовной связи, когда его жена обо всем узнает? Поможет ли это их браку? Не разрушит ли его? Если у них есть дети, то как скажется на них измена отца? Как быть с теми духовными и психологическими последствиями, с которыми сталкивается человек, нарушивший брачную клятву? Это лишь немногие из тех вопросов, на которые должен ответить Флетчер, прежде чем он сможет назвать поступок этой женщины верным или неверным. По всей видимости, он вынес свой вердикт совершенно независимо от данной конкретной ситуации. Флетчер никак не мог тщательно взвесить все последствия этого действия. Очевидно, произвести вычисления последствий перед совершением морального выбора еще более сложно.
Несостоятельность попыток этического предсказания может быть показана на примере трудов Бентхема, который пытался строить моральные решения исходя из математических вычислений. Но даже самое простое этическое решение нельзя принять опираясь на такой метод.
Предположим, человек стоит перед выбором: солгать или не солгать своему начальнику. Если он не солжет, каковы будут последствия его честности. Он может найти лучшую работу с лучшей платой, но вполне возможно, ему достанется и худшая работа или, что еще хуже, он останется вообще без работы. Может ли он угадать, какое будущее ожидает его?
С другой стороны, что станется, если он солжет? Опять перед ним встают неразрешимые вопросы. Если его начальник узнает, что он солгал, расскажет ли он об этом другим сотрудникам? И если«да», как они отреагируют на это? Как, в процессе принятия решения, правильно взвесить все вытекающие из действия последствия?
Флетчера по всей видимости не очень-то беспокоят все эти математические расчеты. Он верит, что«с развитием компьютерной техники перед нами откроются огромные возможности анализа этических решений» (31). Однако не только с компьютерами связываются надежды на предсказания будущего (до сих пор такие попытки так толком ни к чему и не привели); предполагается, что в будущем появятся новые возможности исчислять мораль. Флетчер раз¬мыш¬ляет следующим образом:«Вполне возмож¬но, что научившись придавать численные зна¬чения тем понятиям, которые связаны с совестью человека, мы сможем достичь большой точности в вычислениях любви» (32). Однако сегодня та¬кие вычисления невозможны. В настоящее время никто не может быть уверен в том, что принимает моральное решение, да и не слишком многие имеют еще доступ к компью¬теру (за исключе¬нием, разумеется, того, который находится у нас в голове). Таким образом моральная жизнь сегодня невозможна.
В главе шестой мы еще вернемся к ситуаци¬он¬ной этике, чтобы продемонстрировать ее логическую непоследовательность. Но уже и того критического рассмотрения, которое было про¬делано в данной главе, вполне достаточно, чтобы показать, что ситуационализм не способен дать удовлетворительного ответа на вопрос, по каким критериям должно оцениваться моральное действие. Без четко определенных критериев мораль скатывается до уровня личностных человеческих предпочтений.


Глава четвертая

Бихевиоризм

Этическая система, наиболее пос¬ле¬до¬вательно придерживающаяся основных прин¬ципов натурализма, называется бихе¬ви¬о¬риз¬мом. Бихевиоризм основан на пред¬по¬сылках и занимается объяснением тех идей, согласно которым генетический фак¬тор и фактор окружающей среды являются един-ственными мерилами моральных ценнос¬т¬е¬й.
Центральная статья журнала «Тайм» (33)
была посвящена современной теории по¬ведения, названной социобиологией. Говоря об этой теории , можно отметить, что она рас-сматривает мораль в контексте в прямой зависимости от генов. Согласно данной теории, все формы жизни существуют только для того, чтобы служить потребностям, заложенным в коде молекул ДНК. Сохранение генов личности, согласно социоби¬ологии, является основной причиной для сущест¬во¬вания индивидуума и главным фактором, опре¬деляющим его поведение.
Сторонники этой теории счи¬тают, что эволюция произвела на свет орга¬низмы, ко¬то¬рые автоматически следуют матема¬тической ло¬гике. Эти организмы, включая чело¬веческие существа, высчитывают генетичес¬кую ценность или полезность тех, чей набор генов близок к их собственному. Таким образом, все д¬ействия че¬ловека, даже столь аль¬труисти¬ческие, как спа-сение незна¬комого уто¬пающего, по своей природе, сугубо эгоистичны. Социобиология, к примеру, рассмат¬ривает конф¬ликт между родителями и детьми как биологи¬чески неизбежный. Факти¬чески, в свете этой тео¬рии, все поступки человека зависят от его гене¬тического кода. Роберт Три¬верз, би¬олог из Гар¬вард¬ского университета, заявляет: «Рано или поздно политология, законове¬дение, эко¬номика, философия, психи¬атрия и ан¬тропология превратятся в ветви единой науки — социоби¬ологии». (34)
На фундаментальный вопрос: что делает тот или иной поступок хорошим или дур¬ным? со¬цио¬биология отвечает: то, что диктуют гены.
Социобиология является частью теории бихевиоризма. Из этой теории следует, что все на¬ши поступки прямо вытекают из нашего гене¬ти-ческого кода, либо нашего окружения. Уче¬ные - бихевиористы, такие как Б. Скиннер, счи¬тают, что наши поступки предопре¬делены нашим окружением; социобоилогисты учат, что дей¬ствия обусловлены генетическим кодом. В любом слу¬чае, не существует объектив¬ных мора¬льных стандартов, согласно которым эти дейст¬вия мог¬ли бы быть оценены. Никто не может нести от¬вет-ственности за свое поведение; наше окруже¬ние и наши гены во всем виновны, конечно, ес¬ли слово «виновны» здесь вообще уместно.
Для того, чтобы понять причины возникно¬ве¬ния бихевиоризма и его ответвлений, мы дол¬жны поместить бихевиоризм в его философ¬ский и исторический контекст. Предпосылки этой тео¬рии коренятся в возрастающем пренебрежением и неуваже¬нии к че¬ло¬веческой жизни в современном общес-тве. Аборты, эвтаназия получают все большее рас¬про¬с¬транение. Подобные перемены в мышлении, про¬истекают из гуманистического взгляда на чело¬века. Влияние этой теории на этику огромно.
Исторические корни  бихевиоризма ведут к  нату¬рфилософии. Для того, чтобы по¬нять натуралистически - бихевио¬рист¬ский взгляд на мир, обратимся к  стра¬ни¬цам исто¬рии мировой философии, которая и по¬родила его.
Дуализм
Платон верил в существование двух принци¬пи¬альных субстанций: материи и разума (души). Для него казалось очевидным, что те идеи, ко¬торые родятся в разуме, не могут являться всего лишь материей. Материя всегда обособлена и ин¬д謬¬видуальна; идеи же могут быть абстрак¬тны и уни¬версальны. Так как материя постоянно на¬ходится в процессе своего преображения, из¬ме¬не¬ния, Платон верил, что она занимает по отно¬ше¬нию к разуму зависимое положение. Для Пла¬тона, таким образом, ра¬зум был исключительно духов¬ной субстан¬ци¬ей.
Другой философ, Декарт, соглашался с Пла¬тоном в том, что во вселенной существуют две независимые субстанции. Он, однако, утверждал, что материя и разум (дух) столь различны, что между ними нет ничего общего. Таким образом, разум не может оказывать влияние на материю, равно как и материя — на разум. Он считал, что человек наделен обеими этими субстан¬ци-я¬ми. Согласно Декарту, тело состоит из мате¬рии, рବзум же — духовная субстанция.
Это привело к тому, что называют проблемой ра¬зума и тела. Философы задаются вопросом: ес¬ли ра¬зум и тело не могут взаимодействовать, как объяс¬нить тот факт, что разум все-таки ока¬зы¬¬вает свое влияние на тело, а тело — на разум? В ко¬н¬це концов, мы можем предпочесть ходить по ком¬нате взад и вперед стоянию на месте, пото¬му что мы руководствуемся при этом той или иной идеей. Д嬬карт предпринимал, однако, по¬пыт¬ки доказать свою последовательность, но его взгля¬ды не были приняты широким кругом фи¬ло-софов.
Декарт столкнулся и с другой проблемой: он жил в то время, когда Ньютон только что от¬крыл закон земного притяжения, т.е. закон гравита¬ции. Посредством своих наблюдений и математи¬ческих подсчетов, Ньютон обнаружил, что все зем¬ные тела (как и сами планеты) управляются од¬ними и теми же, очевидно, непреложными за¬ко¬нବми, под действие которых попадают все ма¬те¬риальные объекты. Ни одна частица вещества не может прийти в движение, если не подвер¬гнется воздействию физических сил, и при таком воз-действии она будет строго подчиняться четко определенным принципам механики. Ученые ста¬ли рассматривать вселенную как хорошо отла¬женный часовой механизм, в котором дви¬же¬ние каждой молекулы может быть предсказу¬емо. Та¬ким образом каждое действие приводило к равно¬му противодействию, и вся вселенная представ¬ля¬лась взаимозависимым механизмом.
  Детерми¬низм, вера в то, что все происходящее в природе яв¬ляется неизбежным благодаря при¬чинно-следс¬т¬¬венной связи, получил, таким образом, широкое рас¬про¬странение.
Декарт, а позднее Кант, считали: если дви¬жение материи осуществляется благодаря причи¬нно-следственным законам, следовательно чело¬ве¬ческое тело должно также являться субъектом, на который воздействуют законы, подобные тем, что застав¬ляют падать яблоко и кружиться пла¬неты. Из этого со всей очевидностью вытекало, что наши физические действия предопределены, и мы не име¬ем свободы над движениями наших тел. Хотя Де-карт и Кант видели разное решение этой проблемы, оба они считали, что челове¬ческий ра¬зум (душа) остается свободной и не является субъектом механического детерми¬ни¬зма. Но они утверждали и то, что тело управ¬ляемо силами гравитации.
Обобщая, можно сказать, что ни Декарт, ни Кант не дали ответа, во-первых, на то, как духов¬ная субстанция (разум) может влиять на тело, а во-вторых, каким образом разум может оставать¬ся свободным в то время, когда движения тела пред¬определены причинными законами.
Некоторые философы считают, что легче верить лишь в одну субстанцию во вселенной: материю. В свете такого подхода проблема разум-тело просто са¬ма собою снимается, так как то, что носит наз¬вание «разум» на самом деле яв¬ляется продуктом физических и хими¬ческих ре¬аꬬций. Таким образом, вся вселен¬ная (включая человечество) является ни чем иным, как слож¬ным, запутанным механиз¬мом. Та¬кое видение все¬ленной и человечества ставит нас перед воп¬росом: есть ли вообще место этике в такой мате¬ри-алистичной вселенной?
Натурализм
Та материалистическая концепция вселен¬ной, которую мы описали выше, стала известна как на¬ту¬ра¬лизм. Согласно приверженцам натура¬лиз¬ма, физические законы способны дать объяс¬не¬ние всем феноменам. Материя вос-принимается ими как единственно существу¬ю¬щая субстанция во вселенной, которая, как ут¬верждается, су¬щест¬вовала вечно. Таким об¬разом, материя пред-ставляется единственной реаль¬ностью. Француз¬с¬кий ученый Ла Метри выразил это следующим об¬ра¬зом: «Мы подчерки¬ва¬ем, что человек — это все¬го-навсего машина, и во всей вселенной су¬щест¬вует лишь одна субстанция в своих различ¬ных модификациях». (36) Для натура¬лис¬тов, че¬ловеческая природа не состоит из материи и ду¬ха, потому что никакой нематери¬альной субстан¬ции просто не существу¬ет во все¬ленной. С их то¬ч¬ки зрения, все мы являемся ма-шинами: мате¬рией, приводимой в движение. И хотя мы пред¬ставляем собой довольно-таки слож¬ное молеку¬лярное соедине¬ние, мы состоим их того же ве-щест¬ва, что камни, или, скажем, вер¬блюды.
Натурализм последователен в своих взглядах на эволюционное происхождение человека. Эво¬люционная теория представляет собой непре-рывную цепь развития от единого организ¬ма до наи¬более сложной формы организации материи: че¬ловеческого существа. Всякие различия между человеком и животными заключаются лишь в ра第ной ступени своего развития.
Одним из наиболее известных философов, который придерживался строго материалисти¬чес¬ких взглядов, был Томас Гоббс, мыслитель 17 столетия. Хотя он считал себя верующим человеком, тем не менее он настаивал на том, что человек сугубо материален. На него оказал огромное влияние механистический подход к науке, который исповедовал Галилео Галилей. Гоб-бс пришел к выводу, что вселенная является гигантской машиной, управляемой законами дв謬жения. Все сущее, включая людей, является либо материей, либо движением. Для Гоббса ра¬зум (душа) не существовал. Таким образом, мозг, по Гоббсу, вырабатывает лишь физичес¬кое движение, которое мы называем образом. Но этот образ — та же самая материя, лишь в нес¬колько иной форме.
А как же быть с этикой? Гоббс заключил, что наши этические воззрения должны происте¬кать из наших желаний: то, что мы хотим это хорошо, то чего мы не хотим — плохо. В про¬ти¬во¬положность Юму Гоббс утверждал, что лишь чувства личности могут являться критери¬ями доб¬ра и зла. Он утверждал, что мы не можем подняться над нашими желаниями, и что факти¬че¬с¬ки мы — рабы наших желаний. Мораль, та¬ким образом, представлялась этому философу, как личные склонности различных людей, так согласно этой теории, вполне возможно бу¬дет заключить, что морали вовсе не су¬щес¬твует.
Ля Мэтри, которого мы уже упоминали, был материалистом 8-го столетия. В своей книге «Че¬ловек — машина» он объясняет все действия че-ловека посредством механического устройства че¬ловеческого тела. Таким образом, он рассмат¬ри¬вал человека как мыслящую машину, имею¬щую оп-ределенную программу действий. Ля Мэ¬три применял свою механистическую теорию к разу¬му и утверждал, что все человечес¬кие дей¬ствия пре¬допределены. Для Ля Мэтри свобода бы¬ла все¬го лишь иллюзией.
В 19 столетии Томас Хаксли принял сход¬ную форму редукционизма. Он верил, что как шум низвергающегося водопада является произ¬водным движения воды, также и разум есть про¬дукт движения мысли. Но как шум водопада не может оказать никакого влияния на движение вды, точно так же и разум не может влиять на наши поступки. Он считал, что разум является «эпифеноменом» материи и верил, что мысли яв¬ляются производными молекулярных изме¬не¬ний. «Разум есть производное материи, достиг¬шей высоких форм своей организации». (37)
Точно так же, как материализм Гоббса и Ля Мэтри или эпифеноменализм Хаксли, нату¬ра¬лизм считает, что существует лишь одна субстанция для вселенной. Это означает, что все субъекты материи имеют причинно-следствен¬ную связь. Вселенная, включая чело¬века, явля¬ется гигантским компьютером, контро¬лируе¬мым сле¬пыми физическими силами. Человек — всего лишь винтик в этой машине. Мы не мо¬жем воз¬действовать на этот мир, однако мир полностью руководит нами.
Что происходит с моралью при такой модели вселенной? Ответ на этот вопрос ясно дают би¬хевиористы, которые оперируют предпосыл¬кବми материалистически - натуралистической ка𬬬ти¬ны мира.
Вне зависимости от того, новая ли это дис¬цип¬лина, или, как считают другие, это всего лишь обновленный социальный дарвинизм, со¬ци¬о¬¬биология еще заявит о себе в будущем. И мы можем не сомневаться в том, что перед чело¬вечеством в скором времени встанет множество этических проблем, связанных с широким рас¬п¬ро¬странением этой теории. Однако на сегодняш¬ний день наиболее извест¬ный тип бихевиоризма свя¬¬зан с именем Скин¬нера, который верит, что мы в первую очередь явля¬емся продуктом нашего ок-ружения. Скиннер счи¬тает, что традиционный взгляд на человека (те¬ло и душа) изжил себя. (39)
Нет необходимости объяснять бихевиоризм в деталях, достаточно помнить, что он основан на натурализме. И хотя он имеет некоторые отличия от натурализма, он приходит к тем же са¬мым результатам: человек является машиной, все наши действия определяются силами, нахо¬дя¬щимися вне нашего контроля, мы не призваны иг¬рать какую-то особую роль во вселенной.

Эволюционный бихевиоризм
Если, следовать этической системе эволюционного бихевиоризма , то первое и наи¬бо¬лее очевидное заключение этой теории состоит в том, что она снимает с человека всякую ответ¬ст¬¬венность. Некоторые бихевиористы считают, что не каждый наш поступок предопре¬делен, и что в некоторых случаях мы способны совершить личный выбор. Но если быть логи¬чески последо¬вательными, это невозможно в натуралистичес¬ком мире.
Если, как утверждает эта теория существует только материя, она является субъ¬ектом слепых физических и химических зако¬нов. Таким об¬разом, наши мысли предопре¬де¬ле¬ны различными ма¬те¬риальными обстоятель¬ства¬ми. Мы не можем более контролировать наши мыс¬ли, как не мо¬жем мы контролировать цвет на¬ших волос или хи¬мический состав желу¬доч¬но¬го сока. Один из ма¬те¬риалистов, Пьер Габанис, пи¬сал: «Мозг сек¬ретирует мысли точно так же, как печень сек¬ретирует желчь». (40)
Бихевиористы не спешат с заключением, что ответственность с человека снимается при при¬ня¬тии их теории. Подчеркивая сложность нашего фи¬зического устройства, некоторые бихевио¬рис¬ты иногда говорят о тех или иных формах чело¬ве¬ческой ответственности. Но факт остается фак¬том, что без существования различных суб¬стан¬ций (разум, душа или дух), которые обла-дают какой-то степенью независи¬мос¬ти, человек — все¬го лишь винтик в механизме вселенной. Ма¬те¬рия остается материей, как бы высоко ни была она организована.
В натуралистически - бихевиористическом м謬ре для нас нет возможности поступать как-то инବче: наше прошлое было неизбежно и наше бу¬дущее предопределено жестким механическим за¬коном. Мы не осуждаем кирпич, упавший со сте¬ны здания, даже если он убьет кого-то. Мы не осуждаем человека за то, что у него курносый нос. Поэтому, мы не можем осуждать кого-либо за воровство, насилие, терроризм. Эти действия обусловлены нашим генофондом, или, как сказал бы Скиннер, зависят от нашего окру¬же¬ния.
Конечно же, никто из бихевиористов не жи¬вет последова¬тельно применяя к своей жизни эту теорию. Они обращаются в суд, когда стал¬ки-ваются с нарушением закона, и требуют с дру¬гих ответственности за те или иные действия. Ес¬¬ли бы Скиннер не получал заработной платы, или если бы его обманули издатели, он бы пот¬¬ре¬бовал от виновных отчета в их действиях. Он за¬говорил бы о своих правах и требовал бы с др󬬬гих возмещения тех убытков, которые бы он понес. Всякая теория, которая не может быть последо¬вательно применена в жизни, вряд ли может рас¬сматри¬ваться как удовлетворительная.
Более того, бихевиористы не могут доверять даже своему собственному разуму, или, скорее, сво¬ему мозгу. Если мозг секретирует мысли как пе¬чень секретирует желчь, то разумность явля¬ется продуктом случайного сочетания физичес¬ких компонентов.
Но как мы можем узнать, является ли это случайное соединение в своем роде правильным или бессмысленным? Почему мы считаем, что, нам необходимо следовать законам логики? И раз¬ве не является то, что мы называем ирраци¬о¬нальным, таким же случайным сочетанием хи¬м謬ческих реактивов, как и рациональное? Бихе¬вио¬рист, который проводит исследования и пи¬шет книгу тактично предпола¬гает, что мысли, пре䬬ставленные им, являются правильными бла¬го¬даря верной, хотя и случай¬ной комбинации хи-мических реакций. Но в мире, направляемом чи¬стой случайностью, кто может быть в этом уве¬рен?
В конце концов, в противоположность спор¬ным идеям бихевиористов, существуют как фи¬ло¬софские, так и научные свидетельства в пользу того, что мы обладаем все-таки некоей немате¬риальной субстанцией.
Философские аргументы в пользу наделен¬нос¬ти человека нематериальной субстанцией были разработаны Платоном и выражены дру¬ги-ми философами (Аквинат и Декарт). Они счи¬тали, что нашей концепцией не может быть мате¬риальная субстанция, поскольку концепции яв¬ляются универсалиями, в то время как мате¬рия всегда индивидуальна. Мортимер Адлер сум¬ми¬ро¬вал эти аргументы:
«Если бы наши концепции являлись бы дей¬ствиями телесных органов, таких как мозг, они дол¬жны были бы существовать в веществе, и в то же самое время быть индивидуальными. Но они универсальны. Следовательно, они не сущес¬твуют и не могут существовать в материи, и сила кон¬цеп¬туальной мысли, посредством которой мы фор¬мируем и используем концепции, должна быть нема¬те¬риальной силой, то есть той, дей¬ствия которой не яв¬ляются действиями телесных ор¬ганов«. (41)
Поп¬робуем проиллюстрировать это, используя животных. В эту концепцию мы включаем собак, кошек, коров и целый ряд других созданий. В общем опыте лишь индивидуальные веши су¬ществуют, но наши концепции превосходят индивидуальность материального существо¬ва¬ния. Поэтому концепции не могут являться субъ¬ектами веществ; они должны существовать как нема¬териальная субстанция,
Научные свидетельства в пользу нематери¬альности разума мы получаем и от такого выда¬ющегося нейрохирурга, как Вайлдер Пен¬филд. На основе многих экспериментов, Пенфилд при¬шел к выводу, что каждая личность является носителем нематериальной субстанции, равно как и мате¬ри-ального тела. В своей книге «Тайны мозга» он ут¬верждает, что хотя он пытался объяснить разум лишь на основе умственных процессов, пос¬тепенно он пришел к выводу, что разум и мысли должны рассматриваться как два отдель-ных элемента, а не как один.
«Так как мне казалось очевидным, что ни¬ког¬да не будет возможным достаточно полно объ¬яснить разум на основании нейрохи¬рургических вме-шательств в мозг, а также потому, что мне каза¬лось, что разум развивается и существует вне зависимости от жизни индивидуума, потому что компьютер (которым является мозг) должен быть запрограммирован и управляем извне, я при¬шел к выводу, что наше существо состоит их двух фундаментальных элементов». (42)
Подобный двусоставной (материя и дух) взгляд объясняет, почему мы воспринимаем себя как существа, наделенные ответственностью; наш разум, который связан с нашим мозгом, не обя¬зательно должен находиться в полной зави¬симости от физических и химических процессов. Та¬кое объяснение находит свою опору во взгляде иудео-христианского мира, а также в наших еже¬дневных опытах и переживаниях.
Бихевиоризм, таким образом, не выдержи¬вает критики в своих попытках по¬с¬троить жизнеспособную теорию. Его собствен¬ные предпосылки выступают против возможнос¬ти иметь объективные моральные стандар¬ты. По сути дела бихевиоризм не предлагает никакой моральной системы, и мы вновь стоим перед вопросом: существует ли последовательная этическая теория, которая, в то же самое время, могла бы соответствовать реалиям человеческой жизни?



Глава пятая

Эмотивистская этика
В данной главе эмоция рассматривается, как единственный фактор, определяющий этическую систему оценок, а также фило¬софское осмысление такого взгляда.
Современная этическая мысль дает довольно необычный ответ на вопрос: что делает те или иные действия верными или неверными? Ка¬ков же этот ответ? Ничего буквально хорошего или плохого не существует; эти термины просто выражают эмоции, и как таковые не могут быть ни верными, ни ложными. Так, во всяком слу¬чае, учит школа эмотивистской этики.
Данная теория морали происходит от знаме¬ни¬того эмпириста Дэвида Юма. Он верил, что знание ограничено по отношению к нашему чув¬ст¬венному восприятию. Если мы не будем учиты¬ва¬ть этого, говорит Юм, наши знания будут неосновательными. Действительно, если знание ограничено в отношении к нашим физическим чувствам, следовательно интеллектуальный раз¬го¬вор о Боге, душе, морали становится невозмож¬ным. Подобные дискуссии, говорит Юм, при¬надле¬жат реалиям метафизики, реалиям, кото¬рые невозможно потрогать, увидеть, услышать, ощу¬тить нашим обонянием. Таким образом, в сво¬их предпосылках Юм исключает всякое зна¬ние и рассуждение в таких вопросах.
Но если знание ограничено по отношению к на¬шим чувствам, что можем мы знать? Юм ве¬рил, что все, что мы можем знать — это факты. Я могу сказать только: «ворона черная» или «кн謬га лежит на столе». Знание ограничено по¬доб¬ными наб¬людениями. (Позднее Юм сомне¬вался, что да¬же такое знание является возмож¬ным).
Как быть с таким утверждением, как «воро¬вать — плохо»? На первый взгляд это может выглядеть как констатация факта. Может пока¬заться, что это утверждение того же порядка, что и утверждение о том, что эта ворона является чер¬ной, или что книга лежит на столе. Но на сବмом деле все совсем иначе. Плохо — это не кон¬¬статация факта. Подобные вещи мы не мо¬жем рассматривать так же, как цвет тех или иных предметов. Если кто-либо скажет мне, что во¬рона черна, я могу выглянуть за дверь и удос¬то¬вериться в этом. Я могу увидеть и кого-то вору¬ю¬щим, но я не могу увидеть морального сужде¬ния «плохо». Мы все видели черное, но никто из нас не видел «плохое».
Юм считал, что такое утверждение, как «воровство — это плохо» не может быть эмпи¬ричес¬ки удостоверено; таким образом, подобные эти¬ческие суждения — бессмысленны. Когда я говорю так, я всего лишь выражаю свое от¬но¬шение к этому. Все, что я действительно имею в ви¬ду, так это «Мне не нравится во¬ро¬в¬ство». Так же расценивал Юм и проблему убий¬ства. (43)
Юм не сравнивает порок и добродетель со звуком, цветом и температурой. Это, говорит он, все¬го лишь восприятие, или отражение в нашем со¬з¬нании. Равным образом, когда мы говорим о добре и зле, это отражает всего лишь субъ¬ек¬тив¬ное, чувственное восприятие наших пере¬жи-ваний.
Что заставляло Юма низвести мораль до уров¬ня личных субъективных переживаний? Юм ве¬рил, что мы не можем глядя на то, что про-исходит, определить, что должно происхо¬дить. Посредством эмпирических наблюдений мы поз¬наем, что убийства имеют место, но мы не можем из этого заключить, что они не должны были бы происходить. Другими словами, мы можем описывать, но не можем предписывать. Мы не мо¬жем переходить от факта к моральному суж¬дению. Поэтому утверждение «убийство — это плохо» неправомерно. Все, что мы подразумеваем под таким утверждением, говорит Юм, означает «Мне не нравится убийство».
Британский философ Айер в своей книге «Язык: истина и логика», представляет дальней¬шее развитие моральной теории Юма. Он счи¬тает, что невозможно вести здравые диспуты о морали. Подобно Юму, он считает, что этические ут¬верждения невозможно анализиро¬вать, так как они не находят для себя научных критериев. Это означает, что они не могут являться заклю-чениями, выведенными из наблю¬дений за миром. Об¬ратите внимание на то, как Айер следует за суждением Юма:
«Таким образом, если я говорю кому-нибудь: «Ты поступил неправильно, украв деньги», я не ут¬верждаю ничего большего, как если бы я прос¬то сказал «Ты украл деньги». Дополнив это сво¬им суждением о том, что это действие плохое, я ро¬в¬ным счетом ничего не сказал. Я просто выра¬зил свое моральное неодобрение этому поступ¬ку… В каждом случае, когда выносится какое-нибудь этическое суждение, функции, которые берут на себя эти слова заключаются всего лишь в передаче эмоций». (44)
Для Юма и Айера этические суждения ни¬когда не противоречат одно другому, посколь¬ку такие утверждения являются всего-навсего выра¬же-нием чувств индивидуумов. Допустим, я ска¬зал «Мне нравятся помидоры», а вы сказали «Мне не нравятся помидоры». Мы несогласны в на¬шей оценке этого продукта, но никто не может ска¬зать, что мы противоречим друг другу. С точ¬ки зрения логики нет никакого противоречия в том, чтобы говорить, что мне нравится то, что не нравится другому.
Теперь, если утверждение «Воровство — это пло¬хо» не означает ничего большего, как «Мне не нравится воровство», вы можете сказать и «Воровство — это хорошо» и мы не будем проти¬воречить друг другу. В обоих случаях, это всего лишь дело нашего личного предпочтения. Поэтому Айер говорит о том, что невозможно вести здра¬вые диспуты о морали. Моральные суждения, пи¬шет он, «являются просто выраже¬ни¬ем эмо¬ций, которые не могут быть ни лож¬ными, ни ис¬тинными». (45)
Какое место подобная система отводит эти¬ке? Ответ на этот вопрос заключается в том, что с данной точки зрения о морали не стоит вообще дис¬¬ку-тировать. Всякое действие является мо¬раль¬но нейтральным. Я могу предпочитать воров¬ство изнурительной работе; вы можете предпочи¬тать футбол гольфу. Нет никакой разницы. То, что происходит, нельзя охарактери-зо¬вать ни доб¬рым, ни худым — это просто происходит. Всякое мо¬ральное суждение бессмысленно с точки зре¬ния этики эмоций. Вновь обратимся к Айеру: «То, что мы совершаем не может и не должно под¬вергаться какой-нибудь оценке с точки зре¬ния принципов морали. Иначе мы будем всего лишь восхвалять или поносить эти дела в свете на¬ших собственных чувств». (46)
Новый (исправленный) эмотивизм
Несколько менее крайняя форма эмотивизма бы¬ла сформулирована Чарльзом Стивенсоном. Он сог¬лашается, что выражение этических суждений стремится к тому, чтобы найти и про¬бу¬дить сходное по¬нимание у слушающего. (47) Од¬на¬ко он также счи¬тает, что благодаря наличию нашего личного к ним от¬ношения, основанного на на¬ших убеждениях, они могут иметь здравый смысл. Другими словами, Стивенсон предпола¬гал, что ценность зависит от того, на основе ка¬ких фактов эта личность совершает то или иное эти¬ческое суждение. (48) Таким образом, так как эти факты могут быть поставлены под сом¬нение, эти¬ческие суждения подвержены пере¬смотру на основе новых знаний и фактов.
Исправленный эмотивизм Стивенсона остав¬ляет некоторое место возможности здравого этического суж¬дения, но его система претыка¬ется там же, где преткнулся эмотивизм Айера. Эта эти¬ческая теория продолжает оста-вать¬ся крайне субъ¬ективной, так как спорные фак¬ты и меняю¬щиеся предпосылки по-прежнему мо¬гут вносить ошиб¬ку в этическое суждение. Эта ошибка может быть оправдана лишь по причине нашего несогласия с теми или иными фактами, на осно¬ве которых делалось данное заключение. Кроме того, эта исправленная теория приобретает все большее сходство со «старым» эмотивизмом, и в осо¬бенности своим отказом принять правиль¬ность или оши-бочность действий, если наше суждение не стро¬ится целиком на констатации фактов.
Это ос¬тавляет нас с этикой свободного выбора, но без критерия для определения правильности или ло欬ности такого выбора.
И опять-таки, никто не может последова¬тель¬но жить, руководствуясь системой эмотивист¬ской этики. Че¬ло¬век может утверждать, что эти¬ческое суждение не может быть верным или лож¬ным, но если вы живете рядом с ним, вы увидите, как своей жизнью он оп¬ровергает эту теорию. Ес¬ли его ма¬шина будет укра¬дена, он обратится в полицию. Ес¬ли он обнаружит, что кто-то пыта-ется поджечь его дом, он даст знать, что этого не должно делать. И если кто-либо насилует его же¬ну и убивает его детей, то он будет стремиться привлечь этого человека к суду. Более того, на суде его эмоти¬вистский подход к этике будет оставлен для горячей дискуссии о моральных категориях. Та¬ким образом, он будет пламенно доказывать пра¬воту и неправоту вне зависимости от того, что он написал в своем последнем эссе, опубликован¬ном в Философском обозрении.
Жак Монод, французский молекулярный биолог, вместе с двумя другими французскими учеными получил в 1965 г. Нобелевскую премию за значительный вклад в генетику. В интер¬вью, дан¬ном им в Нью-Йорк Таймс он отметил, что считает невозможным отделять то, что должно быть от того что есть. Он сказал, что если бы не было некоторого намерения во Все¬ленной, если мы — всего лишь случайный продукт эволюции, тогда мы не можем определить, что дол¬жно быть. Он продолжает: «Если это так, тогда мы не можем отделять всякое «должно» от всякого «есть» и наша система ценностей оставляет выбор за нами. Фактически, мы дол¬жны выбирать систему ценностей. Мы не можем жить без нее: мы не можем жить как индиви¬дуумы, мы не можем жить как общество». (49) Какие ценности выбирает Жак Монод? Он черпает их из трудов из Альбера Камю, позднего эгзистенци¬оналиста, чья этическая система ут¬вер¬ждала «свободу выбора». Таким образом, цен¬ности для эмотивис¬та должны быть избираемы арбитраль¬но, без всяких стандартов, по которым мы судим их.
Неудовлетворительными кажутся выводы некоторых этических теорий (таких, как эмоти¬визм Юма), которые ведут к принятию иррацио-нальных форм экзистенционализма (таких, как этическая система Камю). Экзистенционалисты признают, что ценности необходимы для жизни, но они настаивают, что не существует критериев для определения этих ценностей. Единственный путь выхода из тупика видится им в иррацио¬нальном прыж¬ке в неведомую пропасть ценнос¬тей. Мо¬раль, таким образом, становится субъек¬том лич¬ного выбора.
Экзистенционалисты, такие как Сартр и Хайдеггер или нигилисты, такие как Ницше и Кафка, видят себя заброшенными в мир, не имеющий никаких критериев добра и зла. Карл Генри, христианский ученый, описы¬вает экзис¬тенционализм как «не дающий ника¬ких прин¬ци¬пов для совершения правиль¬ного вы¬бора», и как «позволяющий делать все, что только не по¬же-лаешь». (50)
Эмотивизм, таким образом, непременно при¬водит к иррационализму в этике. Эмотивисты го¬ворят нам, что не может быть рациональных дискуссий на темы морали. Но выбор должен делаться, диспуты должны происходить, и че¬ловечество должно предпринимать какие-то по¬пытки спасти от гибели свою планету. Без эти¬ческих критериев и рациональных дискуссий та¬кие выборы должны делаться арбитрально.
Эмотивизм может быть суммирован в трех глав¬ных утверждениях:
1. Он подчеркивает, что мы не можем от¬делять то что есть от того что должно быть.
2. Он предполагает, что так как моральные утверждения не являются фактологическими утверждениями, они лишены всякого смысла;
3. Необходимо прийти к этике свободного выбора без определения критериев для подобного вы¬бора.

Оценка эмотивизма
Стефан Пеппер в своей книге «Этика» гово¬рит, что эмотивизм Айера, без сомнения, наи¬более скептическая этическая теория, кото¬рая ког-да-либо появлялась на свет. (51)
Хотя эмотивизм, похоже, истощил себя, дока¬зывая невозможность моральных сужде¬ний, по крайней мере, ни один эмотивист не мо¬жет утверждать, что дру¬гие этические системы явля¬ются ложны¬ми. Для эмо¬тивиста такое утверж¬дение означает лишь: «Мне не нравятся другие этические теории». Ни Юм, ни Айер не могли сказать, что мы должны принять их точку зрения, потому что они утвер¬ждали, что слово «должно» не имеет научного или рациональ¬ного значения. Поэтому эмоти¬визм, на основе его же собственных принципов, позволяет нам отвер¬гнуть эту теорию, поскольку он утверждает, что все выборы явля¬ются мо¬рально нейтральными. До тех пор, пока у нас не будет достаточных причин, по которым мы должны будем отвергнуть другие эти¬ческие тео¬рии, такие как, к примеру, мораль¬ного абсо¬лю¬тиз¬ма, мы можем придержи¬ва¬ться этой этики, не вы¬зывая протестов со стороны эмо¬ти¬вистов. Пом¬ните, что моральное суждение не яв¬ляется субъ¬ек¬том рациональных дискуссий.
Более того, если только эмотивисты и их двойники – экзистенционалисты не дадут какого-либо рационального критерия для совершения мо¬рального выбора, они должны позволить про¬израстать моральной анархии. Единствен¬ным их возражением против терроризма будет заяв¬ление «мне не нравится это». Но если Чарльз Мен¬сон или Иди Амин скажут «мне нравится это», пред¬мет неожиданно может быть снят с дальнейших дискуссий. Без морального кри¬терия, в котором при¬сутствует «должно», ника¬кого морального суж¬дения не может быть выне¬сено. Эмотивист, таким образом, считает бес¬смыс¬ленным давать отрицательную оценку дик¬тату или терроризму.
Но действительно ли тезисы эмоти¬визма ус¬траняют всякую возможность разумных дискус¬сий относительно морали? Когда мы предприни¬маем попытку сде¬лать моральное суждение, не говорим ли мы, фак¬тически, иррационально? Дей¬ствительно ли на¬шей концепции «должно» не остается места в этом мире? Ответ на этот вопрос отрицательный. Здесь мы сталкиваемся с основной предпосылкой эмоти-вистской фи¬лософии, а именно, что только имеющие смысл утверждения могут быть рас¬смот¬рены. Но эта предпосылка сама не может быть фактологи¬чески подтверждена. Юм и Айер соз¬дали пред¬посылку, которую они не смогли обосновать.
Всем известно, что мы регулярно выносим раз¬личные суждения о морали, суждения, кажу¬щиеся разумными, представляющиеся чем-то бо¬ль¬шим, нежели пустое описание фактов. Язык способен выражать моральные суждения, и, как таковая, мораль открыта для рациональ¬ных дис¬куссий.
В. Веркмейстер в своих «Теориях этики» ил¬люс¬трирует это на примере рецептурного пред¬п謬сания на флаконе с лекарством. Это предпи-сание гласит: «Применять порошок несколько раз в день. Открытые раны и ожоги могут быть покрыты сухой повязкой». (52) Очевидно, эта инст¬рук-ция описывает, что должно делать вместо того, что является причиной. Это не означает, од¬нако, что подобная инструкция лишена вся¬кого смысла. Эта инструкция служит своего рода руководством к действию. Она имеет скорее пред¬писывающий, нежели описательный харак¬тер. Таким образом, это демонстрирует, что мы имеем в виду, когда утверждаем, что язык спо-собен вы¬ра¬зить моральное суждение. Это, в свою очередь, де¬лает тему морали открытой для раци¬ональных дискуссий.
Более того, предписания и утверждения, касающиеся морали, должны быть понимаемы и им должно следовать. Мораль не должна оста¬ва-ться бессмысленной. Отец может сказать сво¬ему сыну: «Не ешь снег». Ребенок прекрасно это понимает, и очевидно, что отец хотел сказать не¬ч¬то большее, чем просто «мне не нравится то, что ты ешь снег».
Эмотивизм служит напоминанием невозмож¬нос¬ти исходить от того, что есть, т.е. от фактов, к то¬му, что должно быть. Это, как мы можем ви¬деть, остается цен¬т¬ральной проблемой при любом гуманисти-ческом под¬ходе к этике. Но эмотивис¬ты оши¬баются, когда утверждают, что мы не можем го¬ворить о моральных обязательствах. Язык спо¬со¬бен пере¬дать исполненные смысла эти¬ческие и ре¬лигиозные концепции, хотя и трудно создать жизнеспособные этические стан¬да¬р¬ты.