2-

На следующий день я встречаюсь со своей подруженькой. Мы с ней знакомы всего 2 недели, но я ее уже люблю больше всех на свете. Ее зовут Лаванда, но я называю ее Лави, она на 10 лет старше меня и она писательница. Вот уже 2 месяца она живет здесь и пытается писать свою книгу, но, видимо, у нее не очень хорошо получается, она все время жалуется, как оказывается тяжело сосредоточиться на работе, когда вокруг столько всего прекрасного.
Сегодня мы весь день проведем вместе. Она хочет устроить мне фото-сессию на пляже, говорит, что в том красивом платье, в котором я была на ужине в четверг, я получусь просто волшебно. Попросила взять его с собой и мы отправились на пляж. По дороге зашли в небольшое кафе на берегу, чтобы позавтракать. Салат, тосты с джемом, кофе, мы заказали бутылку белого вина.
-Смотри, сейчас семь, свет просто отличный. На той стороне пляжа он будет падать прямо на твое лицо и фигуру, и фотки получатся отпад. Верь мне. Я два года занималась фотографией.
Я киваю и улыбаюсь. Она мне так нравится с ее вечно бредовыми идеями.
-Потом я их всех обработаю и отправлю своему другу в Милане, у него модельное агентство, я уверена, ты его покоришь.
-Но я бы не сказала, что у меня модельная фигура. Немного ножки толстоваты.
-Ничего, похудеешь. Ножки не страшно, зато все остальное просто отпад. В фотошопе я тебе уберу лишний объем, а если он тебя пригласит работать, тогда уже начнешь активно худеть, займешься спортом, ясно?
Я опять кивнула.
Некоторое время мы сидели в тишине и наблюдали за океаном. Он сегодня был жутко тихий, вообще без волн, словно бассейн. Такой огромный, бескрайний. Светило солнце и туч не наблюдалось, что меня очень радовало, потому что дождь достал.
Я смотрела на это на все и думала о том, как я вернусь в Москву, в промозглый Март, на улицах еще лежит снег. В Мае мне предстояло защищать диплом, и сдавать госэкзамены, чтобы наконец окончить университет. Мне стало вдруг грустно, чуть ли не до слез, что так все несправедливо. Что Момо останется здесь, в этом вечном лете, а я укачу обратно в вечную зиму. А потом я думала о Бубу. Бубу – это сокращенно от Бэйрам. Мне так не нравится это имя, будто террорист какой-то, что я сократила его до Бубу. Я вечно сокращаю имена, так их легче запомнить, а у меня совсем паршивая память на имена.
Бубу ждал меня в Париже и очень меня любил. Я тоже любила его. Мы как-то совершенно незаметно провели вместе целых 2 года, а потом, когда уже прошло столько времени, невозможно не любить кого-то. Я любила его потому, что он был полной противоположностью Момо.
3 года назад, когда Бубу увидел меня на вечеринке с Момо в Тунисе, первое, что он подумал (это он сам мне сказал): «Какая жалость!». Так и подумал! Какая жалость, говорит, что ты должна была связаться именно с ним. Я то знаю, что он плохой парень, что он поиграется с тобой и бросит. А ты была жутко милая в этих своих вельветовых зеленый шортах и розовой маечке, и так не хотелось, чтобы он сделал тебе больно.
Ну собственно, Бубу оказался прав, через месяц, когда я вернулась обратно в Москву, Момо сказал мне, что он возвращается к своей бывшей девушке, потому что любит ее. Он разбил мне сердце, как последняя свинья. Я послала его к черту, а сама плакала в подушку. Мне было так обидно, ужасно. Я возненавидела его подружку, его самого, все, что связывало меня с ним, и тогда в моей жизни появился Бубу. Сначала сообщениями в чате, потом звонками, которые длились ночи напролет. О чем мы с ним только не болтали! А потом я приехала в Париж, для мамы и папы, чтобы повидаться с друзьями, но я конечно же ехала, чтобы увидеть Бубу. Мы с ним провели вместе 2 недели, и я влюбилась.
Бубу очень высокий и большой, как шкаф, и жутко сильный, я рядом с ним как чертова Тинкербэлл, такая манюнечная, что кажется, он мне может кости одной рукой переломить. У него смуглая кожа и темные густые волосы. Ему 33, но у него совсем нет седины. Он курит, любит выпить, и ест он за троих. Немного в теле, но не толстый вовсе. Очень общительный и веселый, и, что самое замечательное, жутко стеснительный. Я вам скажу, это самое очаровательное качество в мужчинах. Я иногда пристану к нему с чем-нибудь, прошу поцеловать или начинаю шутить, ну или еще как-нибудь выделываться, а он сидит и молчит, стесняется. Мне прям так и хочется расцеловать его, такая он милашка! А иногда может и рявкнуть так, что невольно сядешь и вздохнуть боишься. Но я знаю как заставить его смягчиться. Он мне сам всегда говорил, тебя есть особый дар, особая надо мной власть, если хочешь. Ты просто не подозреваешь об этом, но я тебе раскрываю карты. Ты вообще можешь вить из меня веревки и заставить меня делать все, что ты захочешь. Тебе даже стараться особо не надо, просто будь со мной ласковой.
Вот я и ласковая. И он это обожает. Я обожаю, что он обожает меня и что, когда я надеваю каблуки, я не смотрюсь рядом с ним как высоченная дылда (как с Момо), а наоборот.
В общем, пока мы пили вино я думала обо всем об этом и Лави спросила:
-Чему ты так улыбаешься?
Я пожала плечами и глотнула вина.
-Не знаю, - говорю. – Просто здесь так хорошо. Так тепло и солнечно.
-Пора двигать, а то потеряем свет и, потом, будет слишком жарко. Пошли.
Мы попросили счет, расплатились и направились в сторону отеля, который был расположен на том самом берегу, который особенно годился для нашей фото-сессии.

Та сторона берега была жутко каменистой и крутой. Пока мы добрались до пляжа, я дважды навернулась и чуть не убилась, благо Лави крепко держала меня за руку. Что-то, а хватка у нее почти  мужицкая. Рюкзак в котором лежали фотоаппарат и всякая дребедень для фото-сессии жутко натер мне плечи, и я вспотела как свинья. В общем, меньше всего мне хотелось, чтобы меня в таком виде запечатлели на камеру.
-Не переживай, малышка. Я попрошу менеджера, чтобы нам предоставили VIP лаундж, там есть душ и фен и, в общем, все, что тебе нужно.
Я лишь кивнула. Клянусь вам, если эта женщина чего-то хочет, она своего добьется. Момо это немного раздражает, он вообще ее не любит. Считает ее взбалмошной, сумасшедшей, не в меру активной. А я ее за это люблю. Пожалуй, единственный человек на планете с остатками простодушия.
Пока я нежилась под прохладным душем, Лави организовала все. Менеджер с помощниками вальсировали под ее дудочку с неподдельными улыбками и удовольствием. Помимо всего прочего нас еще и угостили коктейлями и небольшим appetizers с канапэ из морепродуктов и мини-сэндвичами.
Я вышла в своем обалденном платье, мои волосы длинные и прямые, уложенные феном... В общем, они раскрыли рты. Лави завизжала от восторга и приказала мне идти на пляж. Пока я брела в этом длинном, совсем, я бы сказала, не пляжном, а скорее вечернем платье, я заметила одного местного, который строгал какую-то палку на берегу. Он улыбнулся мне и подмигнул. Он был жутко хорошеньким, но я сделала вид, что не заметила его.
Добрых 3, а то и 4 часа мы провели на пляже, пытаясь что-то изобразить. Я корчилась как могла. А Лави то и дело мне кричала: Ногу согни! Спину выгни! Лицо попроще! Улыбнись! Закрой глаза! Туристы пялились на нас во все глаза. Краем глаза я заметила какого-то худощавого, плешивого мужичонку в полосатый плавках и панаме, который смотрел на меня и украдкой поглаживал себя там. Мне стало жутко противно, как будто меня окунули в ведро слюней.
Я вымучилась окончательно. Вдобавок ко всему, Лави заставила меня лезть на какой-то громадный камень на берегу и позировать на нем для смены обстановки. Парень, который строгал, увидел мои тщетные попытки на него влезть и предложил свою помощь.
-Спасибо огромное, только не лапай ее особо руками, окей? У нее дорогущее платье, - сказала Лави.
Он рассмеялся, сказал, что у него чистые руки, но он обещает, что лапать не будет. 
Солнце стояло почти в зените, и Лави наконец крикнула, что хватит.
Я слезла с глыбины, и мы поплелись в отель, чтобы принять душ и переодеться к обеду.