Чудеса

ЧУДЕСА.
 Еще маленькой девочкой я знала, что душа не умирает. Откуда? Не могу сказать! Просто знала и все! Я росла совершенно обычным ребенком.  Но спустя какое – то время, сейчас и не вспомню, в каком возрасте со мной начали происходить странные вещи. К примеру, я могла увидеть человека, недавно умершего. Нет, я, конечно, не видела ходячего покойника. Просто я встречала на улице людей, который  знала, но уже почивших. Это мог быть мой дед, или тетка, или бабушка. Возможно, я ошибалась, принимая совершенно других людей за них, но слишком часто это происходило. Хотя можно это списать на живое воображение ребенка.
Затем я стала замечать, что, когда находилась дома одна, у меня в ушах возникал звук, похожий на шепот. Я пугалась и старалась не обращать на него внимания: включала радио или телевизор и отметала все мысли о странности происходящего. В то время мне даже не приходило в голову, что, возможно, я психически не здорова. Это сейчас под всем видят психологическую подоплеку, а в те счастливые пионерско – комсомольские годы, об этом даже не было речи. Тем более в нашей семье. Семье с твердыми  здравомыслящими принципами и абсолютной  нормальностью. Но сколько я ни отбивалась от того что шептал мне непонятный голос, наступил день, когда то, что я слышала - сбылось.
Это случилось в мой день рождения, с субботу. Был апрель. На улице тепло, солнечно и прекрас-но. Я всегда любила апрель и радовалась, что родилась именно в этот месяц. Я металась вслед за мамой по квартире, готовясь к приему гостей. Я ожидала в гости своих одноклассников. И вдруг, в какой – то момент, я совершенно отчетливо услышала голос, сказавший мне следующее:
-Сегодня умрет Сергей! Тарзанка!
Сначала я подумала, что мне просто послышалось. Какой Сергей? Иди, знай! Где эта самая тарзанка? Кстати, тарзанкой у нас называли канат, подвешенный, как правило, на дерево. У нас такая была недалеко от дома, над каналом с мутной непрозрачной серой водой. Там даже никто не хотел купаться летом, предпочитая ездить на озеро. Хотя вдоль канала росли красивые большие ветвистые деревья, дававшие тень в жаркое среднеазиатское лето. Да и  в деревянных лавочках вдоль берега недостатка не наблюдалось. Там частенько сидели мужички и выпивали. Кто пивка, а кто и «Бормотушки», так в народе называли самый дешевый портвейн. Ребята любили залезать на дерево и раскачиваться над водой, на этой самой тарзанке. Конечно, это было опасно и если бы родители узнали о подвигах своих детей, то им мало бы не показалось. Но это же мальчишки! Им же надо показать, какие они бесстрашные и смелые. Но кто такой Сергей, я понятия не имела. Ни во дворе, хотя он у нас был огромным, так как два дома стояли таким образом, что образовывали кольцо общей сложностью в шестнадцать подъездов, ни в нашем классе, мальчика с таким именем не было. Даже странно. Имя - то весьма распространенное. Но думать об этом было  недосуг. Да и не особенно верилось в то, что я  как – будто бы услышала.
Но на следующий день стало известно, что в нашем канале утонул мальчик из параллельного класса. И его звали Сергеем. Он катался на том самом канате и упал в воду. Течение довольно сильное, плюс холодная вода, не успевшая еще прогреться после зимы. С ним находилось не-сколько ребят, но никто не мог его спасти. Взрослых рядом не было. Для меня это стало страшным потрясением, и я несколько месяцев ходила сама не своя. Я все думала о том, что могла спасти его. Сказала бы взрослым, вспомнила, наконец, о каком Сергее идет речь и так далее. Я перебирала миллион вариантов, что бы я могла сделать в тот день, когда мне исполнилось двенадцать. Но, естественно, я так никому ничего  не рассказала. Боялась, что окружающие посчитают меня выдумщицей.
Шло время, и острота о трагическом происшествии стерлась из памяти.
Несколько лет спустя мне понравился один мальчик. Он тоже казался неравнодушным ко мне. Мы достаточно много времени проводили вместе во дворе, в кругу друзей. Порой же прогуливались вдвоем. Мне все это казалось необыкновенным. Но вдруг он пропал, и я не знала, что произошло. Спустя пару месяцев я встретила его товарища, и он мне рассказал, что у Сани умер отец, а мать алкоголичка. Я об этом ничего не знала. Он никогда не производил впечатления мальчика из неблагополучной семьи. Всегда чисто одетый, всегда причесанный и наглаженный.  После смерти отца он уехал в другой город к родственникам. Вроде бы собирался поступать в техникум. Меня обидело, что он даже не нашел нужным попрощаться со мной. Но в пятнадцать лет все быстро забывается, и уже через месяц я была увлечена другим юношей, учившемся в нашей школе в десятом классе.
Как – то я проснулась очень рано утром. На меня это  вовсе не похоже. По натуре я сова. Вече-ром не уложишь, утром не разбудишь. Так вот проснулась я оттого, что опять услышала шёпот. Мне просто сказали: Саша Беляев. Это имя и фамилия того самого мальчика, с кем я дружила, пока он не уехал. Все во дворе дразнили его за то, что он практически полностью тезка писателя – фантаста Александра Беляева. Услышав эти слова, я тут же покрылась холодным потом, поняв, что он перешел в мир иной. В этот же день я нашла его приятеля и поинтересовалась, слышал ли он что – нибудь о Сане. Он пожал плечами, сказав, что тот ушел в армию, и они больше не созванивались. Я тут же узнала номер телефона родственников, у которых он жил до армии. Для чего я пыталась выяснить о его судьбе, непонятно, если я находилась в полной уверенности, что он умер? Не знаю. Возможно, хотела доказать самой себе, что это ошибка. Но, к сожалению, мои тревоги оправдались. Саша погиб в Афганистане, где служил в течение пяти месяцев.
Кстати, спустя несколько месяцев, сын наших друзей также служивший в Афганистане, но только в госпитале, пропал без вести. Но я настаивала на том, что он жив и вернется. Так и произошло спустя полгода. Представляю, что пережили его родители от этой неизвестности, от этого страха за своего сына. Естественно, тогда моим мнением никто не интересовался, хотя я настойчиво утверждала, что скоро они увидят Игоря. Его мать потом вспомнила об этом и долго обнимала меня и благодарила, словно это я спасла его. Мне становилось неловко, я смущалась и краснела.
И вот  школа позади и лето проходит очень напряженно, впереди экзамены для поступления в институт. Я досадовала. Лучше бы этот самый голос сказал, поступлю ли я туда или нет? Школу я закончила с золотой медалью и собиралась по стопам родителей стать врачом. Мама работала терапевтом, а отец офтальмологом. Он делал сложнейшие операции на глаза и пользовался в медицинских кругах большим авторитетом. По своей натуре, отец  мягкий человек, я даже бы сказала стеснительный. Но в больнице казался совсем другим: строгим, властным, всемогущим.
Так что мне сам Бог велел идти по их стопам. Кстати, я тоже в этом нисколько не сомневалась. Правда еще не решила, какую выбрать специализацию, но подумывала стать детским врачом. Решать этот вопрос  немедленно, было не к спеху. Поступить в мединститут сложно вообще, а до распределения по специальностям есть как минимум два года. В   итоге я поступила.  То ли сыграло роль то, что многие здесь помнили моих родителей, то ли я оказалась на высоте, но факт остается фактом, из абитуриентки я стала студенткой – медиком. Сейчас вспоминая, как я впервые попала в морг, удивляюсь, как не  упала в обморок. Но все обошлось. Нашлись более слабые, чем я студентиы. Как ни странно парни. Один потерял сознание, а двоих мутило и рвало. Поразило меня совсем другое. Я, словно, знала причину смерти, лежавших на каталке двоих мужчин, причем даже не напрягаясь. Будто я залезла вовнутрь каждого из них и увидела причину их смерти. Один из них был сухонький старичок. Он умер от кровоизлияния в  мозг. Я видела гематому, буквально просвечивающуюся через череп, с редкими седыми волосами. По данным, второму мужчине исполнилось сорок семь лет. Сравнительно молодой. Он умер из – за отторжения почек. Покойник оказался любителем алкоголя и совершенно не обращал внимания на здоровье. Пиелонефрит с большим стажем, скажем так! Но, конечно, ничего такого говорить я не собиралась. Нечего умничать! Патологоанатом начал свою работу, объясняя свои действия. Я заинтересовано наблюдала за ним и не сразу сообразила, что ряды студентов поредели еще на несколько человек. Кстати, оказалось, что я права с поставленными диагнозами двух этих дядечек.
Учиться  с каждым годом становилось все тяжелее, но от поставленной цели я не отвлекалась, усердно посещая лекции, больницы и дежурства. За эти шесть лет я ни разу не ошиблась с диагнозом, даже не дотрагиваясь до человеческого тела. Но как всегда молчала, не собираясь никого смущать своими способностями. В итоге я стала врачом – травматологом, но в детском отделении. Дети – существа шустрые и ничего не боятся. В результате поломанные ноги, руки, ключицы в огромных количествах каждый день. Дети меня не боялись. Я не трогала травмированных мест, сразу видя, что произошло с ребенком и какую именно травму он получил. И без рентгена могла сказать родителям, что действительно произошло с их малышом. Скоро я с удивлением поняла, что все стремятся попасть именно ко мне. С одной стороны это радовало, а с другой весьма беспокоило.  На всех не хватало времени, да и коллеги начали коситься в мою сторону.  У моего кабинета очередь, а к ним практически никого. Тут наступили девяностые. Время тяжелое и безденежное. Как раз тогда меня и пригласили работать в частную клинику, обещая хороший заработок. Я сомневалась недолго и дала согласие. Здесь все было иначе: никакой суматохи, никаких воплей родителей, сходивших с ума от происшедшей травмы с их ребенком. Работалось спокойно. В клинике лечились не только дети, но и взрослые. Так я познакомилась с Юрием. До того времени у меня так и не случилось романа с каким – нибудь молодым человеком, хотя желающие, конечно, находились. Но времени на свидания ни в институте, ни тем более в больнице мне катастрофически не хватало. Не могу сказать, что меня это не тревожило. Даже мои родители заволновались. Девке уже двадцать шесть, а у нее никакой личной жизни.
 Так вот этот самый Юрий пришел с переломом пальца. Ничего особенного, через две недели гипс сняли, он походил на процедуры и стал как новенький. Я ловила на себе его заинтересованные взгляды. Кстати сказать, ни кривой, ни косой я не была. Многие даже говорили, что я очень даже симпатичная девушка. Я тоже не в обиде на свою внешность. Так что его интерес к моей  персоне был понятен.  Ну что ж, мужчина казался вполне подходящим: не пьющим, с крепким здоровьем, да и в роду никакох патологии ни наблюдалось. Это я сразу поняла, как только он ко мне попал в первый раз. Так что я решила приглядеться к нему. Не страшно,  что он старше меня на десять лет. В последний раз  на прием он пришел с цветами и, поблагодарив за излечение, пригласил на свидание. Естественно, уже до этого я заглянула в его паспортные данные в регистратуре и узнала, что он не женат, разведен и имеется дочь одиннадцати лет. Ну что ж, не мальчик. Не мог же он ждать меня до тридцати шести лет. Так что я согласилась с ним встретиться. Три месяца мы с ним ходили в театры, кафе и кинотеатры. Несколько раз он предлагал мне прийти к нему в гости, отчего я благоразумно отказывалась, чем завоевала его уважение. После пару поцелуев и объятий в его машине, он сделал мне предложение. Почему бы и нет? Он мне нравился, да и родители радовались, что скоро дочь выйдет замуж за самостоятельного мужчину, и мы с ним поженились весной. Как я и хотела, в апреле месяце. Я переехала к нему жить и все успокоилось. Я так же работала в своей клинике, но теперь после работы спешила домой в семейное гнездышко. Юра владел компьютерной фирмой, не очень большой, но постоянно работающей. Заказов ему хватало, и зарабатывал он неплохо. Да и я не жаловалась на зарплату. Недостатка в больных, желавших попасть именно ко мне, не наблюдалось. Так как я была единственным травматологом, то и конкуренции никакой. Это радовало. Каждый занимался своим делом. Все потихоньку шло. Мне нравилось быть замужем. Через два года у нас родился сын,  чему Юра был очень рад. 
 Теперь по поводу его дочери. Девочка училась в шестом классе и жила с матерью, бывшей женой Юры в другом районе города, но не особенно далеко от нас. Не знаю, какие отношения сложились между ними до меня, но сейчас виделись они крайне редко. Несколько раз девочка навещала нас и вела себя скромно и молчаливо. Конечно, на вопросы она отвечала, но сама никакой инициативы не проявляла. Мне трудно судить, как должен вести себя ребенок в такой ситуации, так как сама никогда в нее не попадала. С папой у нас всегда были самые наилучшие отношения. Возможно, от того, что я больше походила во всем на папу, а не на маму (она так и говорила Тагаевская порода), мне с ним общаться намного легче, чем с мамой, даже теперь. Вроде бы по идее, я теперь замужем, имею ребенка, у нас должно возникнуть много общих тем для разговоров, но, тем не менее, именно отцу я звоню, когда хочу посоветоваться. Причем на любые темы, не чувствуя никакого смущения при интимных разговорах. В конце – концов, он, прежде всего врач, а только затем – мужчина.
Лена, так звали дочь Юры, вызывала во мне тревогу. Нет, нет, у девочки не было никаких проблем со здоровьем, но каждый раз встречаясь, я чувствовала какую – то непонятную тревогу. Сначала я решила, что мне просто неприятно, что она дочь моего мужа от первого брака. Возможно, я ревную? Но подумав, решила, что это полная чепуха. Я с самого начала знала об ее существовании. Меня это никогда не тревожило. Да и частенько муж  навещал ее и водил гулять. Если бы я ревновала, то беспокоилась бы о их времяпровождения. Но все не так. Именно тогда, когда она приходила к нам в дом, у меня возникало странное чувство чего – то мутного и неприятного. Но объяснения этому факту я не находила. С годами это чувство у меня усугубилось. И наконец, я поняла, что просто это девочка, теперь девушка, тривиально меня ненавидит. Кстати, своего сводного братишку она тоже недолюбливала,  хотя тщательно скрывала это. Я посоветовала мужу чаще бывать с дочерью, но не брать с собою Сашку. Юра изумился и поинтересовался, почему? Тогда я ему и объяснила, что девочка ревнует отца ко второму ребенку. И так  - как он чаще видит сына, чем дочь, то естественно,  уделяет тому больше внимания. Поразмыслив, муж согласился со мной.  Но тем не менее, ситуация нисколько не переменилась. У меня же возникло только одно желание, чтобы Лена не приходила в наш дом. Но сказать об этом Юре я не решалась. Он любилдочь и не понял бы, почему я против ее приходов.
Поздней осенью я вела прием больных, когда в ушах зашумело, и я услышала только одно слово: «Саша».
Я тут же выскочила из кабинета, забыв снять халат и надеть плащ. Слава богу, что сумку подхватила. На такси я кинулась к детскому садику, куда водила сына. Меня встретила воспитательница и, удивившись, сказала, что Сашку забрала его старшая сестра. Ни слова не говоря, я как собака, напрягая все свои инстинкты, шла по следу своего сына и Лены. Я вышла к тому же самому пресловутому каналу, который лентой вьется через весь наш город. В этой части он был не настолько широк и более благоустроен: никаких алкашей, никакого мусора и пустых бутылок. Я спустилась к берегу и побрела вдоль него, оглядываясь вокруг. И тут я услышала какие – то звуки. Напрягшись, поняла, что кто – то неподалеку плачет. Я ускорила шаг и увидела их. Лена с Сашкой сидели на лавочке. Голова девушки была низко опущена вниз, и она плакала, а мой сын гладил ее по голове и что – то говорил. Я подошла и буквально рухнула рядом с ними. Что я чувствовала, не могу описать. Слишком это все казалось сложным и тяжелым. Тут было и опустошение, и ужас, что могло бы произойти и облегчение. Сашка улыбнулся мне и продолжал гладить сестру, а мне хотелось ее избить, топтать ногами и рвать волосы, которые поглаживал мой сын. Но, конечно, ничего такого я не сделала, а только прохрипела:
-Зачем? Что он тебе – то сделал?
Она глянула на меня сумасшедшим взглядом. Ее глаза покраснели, и весь ее вид потряс своей жалкостью и задавленностью.
-Почему все ему? Почему его любят все, а меня никто? Почему папа  не захотел, чтобы я жила с вами? Почему?
Она снова зарыдала, а я задумалась. Юра никогда не говорил мне о том, что Лена хочет жить с нами. Может, он тоже чувствовал, что она не любит ни меня, что конечно, понятно, ни Сашку. Может, она отца тоже напрягала?
-Для чего ты забрала Сашу из садика? – спросила я, уже зная, что на самом деле она хотела сде-лать.
В моей голове это не укладывалось. Она не сумасшедшая и не психопатка с навязчивой идеей, так как в ее голове могла созреть мысль утопить собственного брата? Неужели она думала, что в этом решение всех проблем? Неужели она думала, что отец после этого не отвернется от нее навсегда? Но я не задала ей этих вопросов и не ждала от нее ответов. Она не смогла этого сделать. В последний момент что – то остановило ее, хотя она была полна решимости привести свой план в исполнение. Я снова посмотрела на сына, и он ответил мне таким понимающий знающим взглядом, словно ему не шесть, а по крайнем мере, лет тридцать. И тут мне все стало понятно. Мой сын обладает гипнозом огромной силы, и никто и никогда специально не сможет принести моему сыну боль или вред.
Но почему же тогда, он ушел из садика с Леной? Ведь он с самого начала догадывался, с какой целью она пришла! Сашка продолжал настойчиво смотреть на меня, и стало понятно, что все это он сделал специально, чтобы сестра поняла весь ужас того, что она могла совершить. Он хотел помочь ей осознать, на краю какой бездны она стоит. Ему это удалось!
Что с нами будет дальше, я не знала. Что говорить мужу, как относиться к этой восемнадцатилетней девушке, что делать с сыном, обладающим огромной силой, в тот момент мне было неведомо. Так и сидели мы на берегу канала, несшие свои серые мутные волны из города и каждый думал о своем.