бог просто устал нас любить

Художники. Ах, как же они были похожи на голубей. Садятся на лавочках по три – пять человек, достают кисти с красками и давай что-то рисовать на холстах. А на следующий день приходишь, а их картина уже весит в этой самодельной Третьяковке под открытым небом. Самая красивая пешеходная улица города увенчана вечными собраниями художников, словно венком таланта и красоты, которые дано понять каждому человеку. Их самодельные выставки заряжали какой-то неповторимой энергией. Именно эти люди заставляли жить дальше. Почему-то от их картин исходил такой нечеловеческий позитив, что хотелось радоваться каждому лучику солнца, каждому проходящему человеку. Не мудрено, почему именно им выделили этот самодельный павильончик, с металлической сеткой и железными рамами, для развешивания картин. Художник, был здесь кем-то вроде великого творца, тогда как на остальных улицах они скорее встречали в виде ободранных, непризнанных гениев. Всё, что происходило рядом с этими людьми, их абсолютно не волновало. Они просто писали картины и тем самым пытались принести в мир истинную красоту живописи. Здесь можно было встретить самых разнообразных художников: от истинных далианцев, до самых верных почитателей Моне. Но, помимо подобных людей, здесь были и не похожие, ни на кого творцы, которые писали лишь потому, что им это нравилось, а не потому, что они должны были. Истинные художники, это сразу было видно. У них на лицах было всё написано. И поверьте, написано это было далеко не краской. Вся улица радовалась тому, что рядом трудились такие, без преувеличения сказать, талантливые люди. Они рисовали всё, что видели. От абстрактного понимания жизни, до портрета девушки с собачкой на руках. Картины на любой вкус, любому зрителю. Не найти здесь то, что приглянётся твоему сердцу, было нереально. Нет-нет, да проглядывался великий шедевр. Они были такими разными, но всё же такими одинаковыми. Они напоминали голубей. Они были художниками.
Были. Постепенно, арматура опустела. Одна за одной со стенок иллюзорного выставочного зала под открытым небом исчезли все картины. Железные балки опустели, оставив городу лишь ржавое напоминание о прошлых временах. Элегантное запустение? Жестокая реалия современного мира. Опустевшие рамки, издали напоминающие о том, что раньше здесь висели картины, гора металла, не нужная больше, ни одному живому существу, кроме пожалуй голубей. Сложно поверить, что раньше это место было пристанищем великих мастеров. Во всём городе не осталось больше ни одного художника. Больше никто не писал картины на мосту, не у кого было попросить написать портрет, никто не радовал людей яркостью полотен и не вгонял их в тоску мрачными напоминаниями о скорых переменах. Больше не было рядом того клочка позитива, который был так необходим людям…
Он был оглушен. Но это вовсе не мешало ему писать. Для того, чтобы писать не нужен слух. Он писал взрывы, разрывающие плоть земли, уходящие глубоко под кожу и взрывающиеся в самом центре ран. Серый пейзаж и единственный источник иллюзорной яркости – пламя. Сейчас оно было практически повсюду. Дымились снаряды, оружие и средства передвижения. Но его интересовал вовсе не огонь. Рисунок – есть величайшее искусство переворачивания мира с ног на голову. Он был творцом всей этой какофонии оттенков. Он писал то, что было ужасным, но делал это восхитительно. Передавал каждый осколок разрывающегося снаряда. Каждую искорку, покинувшую защитную плоть бомбы. Разлетающийся во все стороны дождь камней и боль. Боль всего сущего, боль огромной земли и боль одного человека. Чем дальше он продвигался в написании этой жуткой картины, тем ближе разрывались снаряды. Тем громче становились взрывы. Постепенно, он перестал слышать, что либо. Больше не было ни криков раненых, ни затихших голосов убитых. Он остался наедине со своим шедевром. Он был единственным, кто сохранял спокойствие в этом танце смерти. Ощущения от того, что пишешь портрет самой Смерти невозможно передать. По мощности ощущений, это намного сильнее, чем какой либо наркотик. Он постепенно уходил от реальности. Впрочем, реальность и его картины были зеркальными отражениями одного целого, и эта была одна из тех причин, почему он не мог убежать от этого мира. И единственное, что ему оставалось – это писать. Писать, не переставая и не двигаясь с места. Не реагируя на яркие вспышки наслаждаться каждым оттенком ужаснейшей битвы. Серый пейзаж городских развалин, который казалось, ещё вчера, были силуэтами шикарных построек, которые наталкивали на мысли о чём-то прекрасном. Ну, а теперь же, остались лишь руины, красоту которых, дано понять только ему. А взрывы всё ближе, всё ближе…всё ближе…