Вдоль Байкала

Днём буду ехать вдоль Байкала, потом по Монголии. Сейчас досплю свободные часы до интересного показа картин в оконной плоскости вагона. Засну с впечатлениями близких дней, а проснусь уже исполнителем действий, предопределяющих будущее.

10.35. Поспал. Поезд постукивает железяками, озвучивает километры вдоль студенистого Байкала. Действительно, суров и мрачен вид из окна слева. Серое небо, низкие тучи и чугунные волны в контраст белому снегу. Вода очень близко от железной дороги. Волны настойчиво перекатывают через каменные блоки метровой высоты и бурлят у берега, угомонившись в меланхолии.

Замечаю: гребни волн светлые, по тону равны снегу, но зеленят волконскоитом. Кромка у горизонта темно-сизо-фиолетоватая. Штормит. Позёмка. Как мираж, у горизонта проявляются скалы. Почти чёрный горизонт воды соприкасается с сизо-серым небом. В некоторых местах вода почти накатывает на рельсы, останавливаясь в трёх-четырёх метрах. Иногда колея уходит на 100-200  метров от моря-океана байкальского.  Мчимся практически по краю суши. Всё время видна вода – тёмное пространство живое, но студеное. А берёзоньки светлые, покрыты инеем.

Попытался сравнить впечатление от зимнего Байкала с Черным морем летним, когда подъезжал на поезде к Феодосии. Тогда так же странно ехал по рельсам вдоль моря, но яркого и искристого под ласковым солнцем. Море было расцвечено бирюзой и лазурью, и так же близко от окон, как сегодня воды Байкальские, но иное, почти средиземноморское, почти райское, разнеженное весной. И ехало тогда в лето моё поэтическое существо, а сейчас в зиму едет тело, с  замороченными мозгами, чем-то озабоченными.
 На берегу кое-где чернеют бревенчатые избы, темнеют хвойные деревья.
Из противоположного окна – заснеженная смурь. Сибирь, однако!   Однако температура – 10 градусов.

Время к полудню. Позавтракал. Выглянуло любопытное солнышко. Стало празднично. Стало как-то торжественно красиво. Байкал скрылся за лесом. Едем по зиме. А вот станция «Селенга». Запомню название бурятского поселения, в котором не ступала моя нога, но прокатились колёса поезда с моим миром купе. За окном декорации красивой русской сказки. В купе звучит китайская музыка, мяукающие песни и притоптывание железа по железу. Вытащить ли этюдник с  пастелью? Порисовать? Пассажиров-попутчиков нет. Никто мешать не будет. Нет. Живопись пастелью - морока от цветной пыли. Порисую гелиевой пастой. Так удобнее.
Впрочем, надо простенько разложить пищу, и жуя, поучить английский, или начать записи в новой тетради, типа дневниковых заметок. Жую и туповато, неумело учу что-то в учебнике. Что-то записываю, что-то рисую. Даже иногда о чем-то задумываюсь. Я в пути…

Пока еду один в купе. Хорошо. Хорошо бы не подсадили бы вообще никого, и я ехал бы в элегичной полутревожности на край света. Хорошо бы и приехать сразу же, а не через несколько суток, по расписанию. Но будут обязательно, какие то временно-пространственные попутчики. Русские? Монголы? Китайцы? Буряты? Никого не надо, никаких "бы".

http://www.proza.ru/2010/04/23/1676