Меч триединства. Глава9

                9. ДЕТИ ЛЕСА
Бигорман недаром  носит своё имя «Большой лес». Однако и ему далеко до Улыфореста. В этом величественном детище природы расположился самый близкий к ней народ. Здесь, среди де-ревьев, которые не способны охватить и три человека, образовался Киракийский полис, город-государство, а все остальные площади Улыфореста стали своеобразными охотничьими угодьями киракийцев, более известных в Земноморье как лесные. Однако до полиса надо ещё добраться, а пока Аксорс вместе с остальными только начали продираться сквозь его дебри. Перед тем, как они в него вошли, Аксорс предупреждал, что этот лес по-настоящему дикое место, однако никто из остальной компании и предположить не мог, насколько спир был прав. Похоже было, что лес-ным вовсе не нужны были дороги, ибо их и не было, даже тропинки. Кони шли почти неслышно, вминая павшую жёлтую листву и слегка буроватую траву. Деревья росли густо, однако, почти стройными рядами, поэтому особой сложности у миссии не появлялось. Единственное, что нару-шало абсолютно глухую, словно ватную, тишину – редкие трели птиц, да хруст ветки, ежели таковая попадёт под копыто лошади. Света солнечного как такового не было из-за мощных крон деревьев, однако такой тени, как в Бигормане не было. Казалось, что каждый листочек, каждая травинка-всё светилось приятным, едва уловимым желтоватым светом. Кони шли неторопливым, спокойным, если не сказать «довольным» шагом – заразились от седоков. Халкгивен, Лионкис, Тасхенд – все, словом, лучились и сияли, как вычищенные медные тазы, предвкушая скорое окончание хотя бы первой половины пути. Только Бароу был неспокоен. Он понимал, что надежды получить что-нибудь хорошее от народа, с которым Нильфа уже лет десять как не поддерживала никаких отношений, мало.  Вскоре мысль эта начала жутко давить на его голову изнутри – ей надо было с кем-нибудь поделиться. Бароу слегка пришпорил коня и, поравнявшись с Аксорсом, как можно отчётливее подумал: « Не думаешь, что мы тут не союзников найдём, а головы сложим?»
Аксорс, до этого момента сидевший в седле статуей, вздрогнул, словно его разбудили, и повернул голову в сторону Бароу. На лице его играла лукавая улыбка: он был приятно удивлён, что Бароу нашёл такое любопытное применение его силам. «Нас тут не перебьют?» - повторил про себя вопрос Бароу. В ответ спир отрицательно покачал головой. «Будем жить?» - переспросил ещё раз он, желая убедиться, что правильно понял ответ. Аксорс кивнул. Теперь и Бароу смог несколько успокоиться, но всё равно то и дело в мыслях его, подстёгиваемая окружающими предметами, проскальзывала тревога. Вот, например, увидел он уже успевшие зарасти, но в своё время достаточно глубокие следы от когтей. Бароу знал, кто их оставил, и радости это ему не добавляло. Ещё пуще нагнетало дух его постоянное, неотступное чувство, что за ними наблюдают. Он не знал, он только догадывался о тех, кому могли принадлежать взоры, буравящие его и остальных, если взоры действительно были. Может быть, это просто его обострившаяся мания преследования, может быть, ему все это кажется, и тот куст дрогнул не от того, что в нём затаился киракийский воин, а просто из-за упавшей в него ветки. Как бы он хотел, чтобы так и случилось, однако резко остановивший коня Аксорс быстро опроверг предположение о шумной ветке.
-Халкгивен, Бьюсем,- не оборачиваясь спросил он после некоторого молчания полностью невоз-мутимым голосом,- вы когда-нибудь видели лесных?
-Нет,- почти одновременно ответили те.
-Тогда держитесь гвардейцев, и ты, дружок,- Аксорс выправил из-под подпруги посох и указал им на Халкгивена, - не вздумай хвататься за меч, ещё нам тут неприятностей не хватало.
В ответ Халкгивен только коротко кивнул. Похоже, что слова Аксорса его если не напугали, то, по крайней мере, встревожили: « Хорошо, а теперь что делать будем?»
-Ждать, - бросил ему так же не оборачиваясь Аксорс.
Ждать долго не пришлось. Наблюдатели скоро поняли, что чужаки никуда бежать или оказывать сопротивление не собираются, и сами покинули свои укрытия. Каково же было удивление сена-торских детей, когда вместо обвешанного доспехами воина с копьём наперевес к ним, низко опустив мохнатую голову, вышел пепельного цвета волк. Конечно первое, что пришло в голову – это их гончие, с помощью которых лесные охотятся и защищают границы, но против этого говорили необычайно большие размеры зверя – стоя на четырёх лапах, он не уступал в росте Тасхенду, а его рост, встань он на задние лапы, было и представить сложно. Ещё одним аргументом против теории Халкгивена о том, что волк – приручённое животное и не более, было необычайно разумное выражение его глаз, свойственное только людям. Отвлёкшись на пепельного зверя, всадники не заметили, что сзади и с другой стороны к ним тоже подошли звери. Но кроме двух волков среди них были ещё  тигр и росомаха. И хотя Аксорс ему и говорили, чтобы за меч он браться не смел, но рука сама невольно потянулась к рукояти. И как только пальцы цепко схватили серебряный эфес, словно предостерегая его от этого, из-за Аксорса раздался оглушительный рёв медведя. Огромная мохнатая махина килограмм этак в восемьсот, если не боле, покачиваясь из стороны в сторону, шла прямо на воинов. Уже совсем отчётливо смог Халкгивен различить морду зверя, абсолютно чёрную с парой белых полос, отходящих от глаз к краям головы, как медведь остановился. И тут началось то, чего молодой парень уж точно не мог ожидать и даже представить: Аксорс добродушно-спокойным тоном, словно он разговаривает с давним другом, обратился к медведю: «Бигой, друг мой, не можешь принять более привычный глазу облик – ты мне молодёжь пугаешь». Зверь постоял с минуту, словно обдумывая сказанное, а затем чёрная мохнатая голова сначала опустилась вниз, а потом плавно поползла вверх – медведь кивнул.
-Бьюсем, обратился Аксорс к уже почти онемевшей от удивления девушке, - я бы на твоём месте закрыл глаза.
И она не преминула воспользоваться данным ей советом, нахлобучив на голову капюшон. Как только оное было сделано, начали происходить вещи настолько необычные, что всё, что Халкги-вен видел до этого, представилось ему просто венцом логичности.  Медведь поднялся на задние лапы и стал прямо-таки на глазах уменьшаться в размерах, а как только он достиг роста несколько ниже среднего человеческого, то густой мех его встал вдруг колом и начал словно врастать в тело, а на голове напротив – удлиняться, и то, что сначала казалось просто белыми полосами на голове, оказалось прядями седых волос, преходящими в бороду. К тому моменту, когда произошло это превращение, от медвежьей морды не осталось и следа. Ещё пара мгновений и перед миссией стоял уже не ужасный лесной хищник, а вполне-таки себе нормальный мужчина лет так под пятьдесят плотного сложения, с чрезмерно развитой для людей своего возраста мускулатурой. Лицо его обрамляли иссиня-черные волосы и только  пара седых полос, перерастающих в бороду, нарушали эту идиллию. В глазах его горела странная смесь никогда не гаснущего огня юности и мерно горящего пламени зрелости. В целом несмотря на наличие приличного количества шрамов как на теле, так и на лице, человек-медведь, безусловно, располагал к себе, не промолвив при этом и слова. Неведомо откуда в зубах у  росомахи появилась хлопковая сероватая туника длиной по колено с длинными широкими рукавами, в которую тот, к кому Аксорс обратился как к Бигою, тут же облачился – стоять посреди леса, пусть и того, в котором живёшь, в чём мать родила – не самое приятное для зрителей занятие. Когда с переодеваниями было покончено, Бьюсем позволили-таки открыть глаза. Аксорс соскочил с коня, словно мальчишка, и радостным, слегка пружинящим шагом приблизился к  бородачу, и они чуть не сломали друг другу руки в крепчайшем рукопожатии.
-Давно ты уже не появлялся у нас, Белый странник,- довольно приятным, даже несколько молодецким голосом произнёс человек-медведь на лесном языке, улыбаясь настолько, насколько ему могла позволить буйная растительность на лице.
-Ты ведь знаешь, как я ненавижу, когда меня так называют,- промолвил Аксорс, чья улыбка не уступала киракийской.
-Если бы не знал, не называл бы так,- ответил тот, - сколько же тебя тут не было!
-Да брось, чуть меньше двадцати киракийских пор, разве это много?- с искренним удивлением спросил Аксорс.
-Ну так если посчитать, лет этак почти две тысячи не был, много, как думаешь?
-М-да, давненько, - промолвил Аксорс, словно только сейчас сообразив, что две тысячи лет – на самом деле много.
Ещё пару мгновений они молча стояли друг против друга, как вдруг разом зашлись дружным хо-хотом, и лишь спустя минуты три безудержного смеха, Аксорс понял, что надо бы и остальным представить своего друга.
-Знакомьтесь, - сказал он уже на нильфийском, выводя бородача вперёд, - Бигой из рода Аюбер-ров  - старший советник при дворе Смотрителя Киракийского Полиса, руководитель объединён-ной киракийской армии, всё сказал? – обратился он на последок к самому Бигою.
-Вроде всё,- улыбнулся тот в ответ.
-Теперь ты, Бигой, знакомься. Это, - он указал на детей Алекто, - Халкгивен и Бьюсем, дети нашего старого друга из Сената.
-Как он, кстати?- спросил Бигой.
Дети, которым был адресован вопрос ещё не отошли от «чудесного превращения», потому не смогли сказать и слова, и отвечать пришлось Аксорсу.
-Последнее время всё тяжелее – нелегко ему чуть ли не в одиночку вразумлять всех этих старцев с придурью из Сената.
-Главное, ещё держится, - промолвил Бигой. Меж тем глаза его не сходили с троицы Бароу -  Ли-онкис – Тасхенд, словно припоминая что-то.
Аксорс это заметил.
-Не узнал?- спросил он спустя немного времени, когда киракийский генерал уже было оставил память в покое. Эти простые два слова произвели поистине магический эффект – глаза вдруг словно выпалили искрами, лицо просияло.
-Ну конечно!- чуть ли не выкрикнул он. – Я ведь вас знаю! Десять лет назад, совместные учения в Улыфоресте, я на вас ещё бумагу подписывал о содержании вашей тысячи. Ты, насколько мне помнится, Тасхенд, а ты Лионкис, - при этих словах последний принял в седле как можно более величественный вид и тут же получил за оное пару довольно ощутимых толчков в бока от стояв-ших по сторонам сослуживцев, - а ты, кажется, - глаза Бигоя скользнули по мраморной руке, которую её обладатель тут же спрятал за спину, - Бароу. Немаленькой компанией ты к нам заявился, Белый,- обратился он в итоге к Аксорсу. – Стало быть, и повод под стать?
-Да есть важное дело, но оно не к тебе, друг мой, а к Смотрителю полиса, - ответствовал тот.
-Что-то мне подсказывает, что сопроводить вас к Ивелтилю должен я.
-Меня всегда поражала твоя догадливость, друг мой, - промолвил Белый, седлая своего коня.
Бигой начал было снимать тунику с явным намереньем превратиться снова, но Аксорс под пред-логом того, что им надо ещё кое о чём переговорить, ссадил Халкгивена с его скакуна и предоставил его киракийскому полководцу. Через некоторое достаточно короткое время дипломатическая миссия и лесные образовали некое подобие процессии – впереди спокойным шагом шли кони Аксорса и Бигоя, позади ехали Бароу, Лионкис, Тасхенд и Бьюсем, в седле которой сзади пристроился Халкгивен, явно недовольный свои положением, и в самом уже хвосте процессии плелись волки, тигр и росомаха.
-Ивелтиль всё ещё  Смотритель? – продолжил Аксорс разговор, из-за которого Халкгивен и ли-шился коня.
-Да, всё никак не уступит старик белый плащ,- кивнул головой Бигой.
-А законный наследник? Когда я вас покидал, ему было четыре человеческих года, теперь, если мои способности в счёте мне ещё е изменили, ему должно быть 1995 человеческих дет или два-дцать киракийских пор. И если ничего не поменялось в ваших законах, то по-моему он уже три поры как мог оспорить своё право на престол.
-Ты как всегда прав,…но есть загвоздка -  похоже, наследнику особо и не нужен престол.
-А война? Как у вас с военными настроениями?
-Вот тут ты только держи себя в руках, - горько усмехнулся Бигой, - старик боится потерять власть, настолько, что готов даже отвернуться от правды.
-Он не признаёт начала войны? – вид Аксорса не выражал никаких эмоций, однако голос его, слегка дрогнувший, давал знать, что новость ему была глубоко неприятна.
-Не совсем так, -поправил Бигой, - он не хочет волнений, связанных с войной. И потому всё время твердит о нашем нейтралитете и прочей ерунде. Ивелтиль чует, что  народ на бой за ним не пойдёт, только не за ним.
-Фиржан. – утвердительно произнёс Аксорс.
-Да, Фиржан – другое дело, он для народа больше, чем двадцатипоровый юнец. Он как-никак сын национального героя. Но, во-первых, надо, чтобы он был заинтересован в развязке конфликта – если и он пойдёт на попятную, тогда на помощь Полиса Республике рассчитывать не придётся.
-А во-вторых, - закончил Аксорс, - надо, чтобы он вырвал из рук старого хрыча бразды правления. Следовательно надо, чтобы он разделил наши взгляды об этой войне, так?
-Так,- кивнул Бигой.
Ещё немного времени проехали они молча, потом Аксорс внезапно, словно собравшись с мыслями спросил: «А что же, друг мой, говорят, Полис начал в сторону Мёртвых Топей расширяться, даже болота осушать начали».
-Да ладно? – искренне удивился Бигой, по одному тону которого было видно, что это известие для него было действительно новостью.
-Представь себе,- улыбнулся Аксорс, и дальше их разговор перетёк в никак не связанное с войной русло.
-Как думаешь, о чём они говорят? – спросил Лионкис, поравнявшись с Бароу, и мотнул головой в сторону едущих впереди Бигоя и Аксорса.
-О чём могут говорить два человек, одному из которых почти две тысячи лет, а у другого и вообще возраста нету, - ответил тот.
-О том, что огурцы нынче не такие, как лет триста тому назад?- предположил Тасхенд.
Лионкис чуть не подавился, заглушая сильнейшее желание разразиться диким хохотом, Бароу тоже пришлось взять себя в руки. Единственными, кого оная реплика не проняла были киракийцы, поскольку они и услышать её не могли, и брат с сестрой, которые ещё не пришли в себя после увиденного ими превращения медведя в человека. Не трудно было заметить, что они поглядывали на идущих позади лесных с опаской.
-Что, ещё сама не своя?- спросил Бароу у Бьюсем, которая была удивлена и напугана малость сильнее Халкгивена.
-Да,- ответила она, - такого уж точно не ожидала.
-Когда мы с ними проходили совместные учения, мы тоже не были готовы к такому, привыкнешь, только не забывай глаза закрывать, когда они превращаются.
-Почему?
-Ну как тебе объяснить в двух словах, - улыбнулся Бароу,- одежда у них не трансформируется, поэтому, когда они принимают человеческий облик, они голые.
-Здорово, да?- с некой иронией спросил Халкгивен.
-Немного странно, что тебя так радует перспектива увидеть голого мужика,- словно по сигналу подал голос Лионкис.
-Я?- еле выдавил из себя бедный парень, задыхаясь от смеха. – Нет, я не такой!!! Мне бы на вои-тельниц поглядеть.
-Вынужден огорчить, - прогремел своим голосищем Тасхенд, - способность к трансформации есть только у киракийцев - мужчин.
Известие это несколько Халкгивена огорчило, но сразу было видно, что шутки гвардейцев не прошли даром – опасливые взгляды исчезли, глаза перестали то и дело стрелять в сторону лесных, похоже, брату с сестрой вернули покинувшее их, было, расположение духа.
 -Знаешь, - начал Халкгивен с несколько странной улыбкой, - что-то у меня складывается такое ощущение, что в разрыве отношений с Полисом тоже вы виноваты.
-Конечно,- прорычал Тасхенд, всем видом своим показывая, что грядёт шутка, причём грядёт неотвратно и неминуемо. – Это было после той истории, когда Лионкис выпил два бочонка вина и уплёлся в лес гулять в образе киракийского воина после превращения.
-Голышом что ли?- выдохнул Халкгивен, чуть не упав со смеху с лошади.
Тасхенд только и успел кивнуть в знак согласия, как сам скрутился от разбиравшего его хохота.
-Эй, что врёшь?! – решился-таки вступиться за себя Лионкис. – Не было такого!!!- и, несколько помолчав, добавил. – Я три бочонка выпил.
Тут уже сдержаться не было суждено никому, и только удивлённые взгляды спереди едущих и  неодобрительный рык сзади идущих смог утихомирить весельчаков.
Ещё немного проехали под монотонное цоканье копыт. Толь Халкгивен то и дело выглядывал из-за спины Бьюсем, словно заметил что-то впереди, но не был уверен, не изменяет ли ему зрение. В конце концов, он решился-таки задать вопрос: « А что там впереди за такие деревья странные?»
Деревья впереди действительно были несколько странные – на гигантских стволах примерно на одинаковой высоте находились какие-то странные выросты, похожие на огромных размеров почки, между которыми протянуты лианы, а корни деревьев увязали в кустарнике с два человеческих роста. Так видел  это Халкгивен и Бьюсем, однако Бароу и его сослуживцы, уже бывшие в этих краях, без труда определили в кустарнике частокол городской стены Киракийского полиса. По мере того как расстояние между процессией и Полисом сокращалось, уже явственно любой из её участников мог различить дома, просторные деревянные дома прямо на деревьях, те самые, что ещё недавно казались выростами. Лианы столь же скоро преобразовались в лестницы, эти дома соединявшие. Удивлению Халкгивена и Бьюсем не было предела.
-Город на деревьях, - только и смогла вымолвить последняя.
-На самом деле это не Полис, - начал объяснять Бароу пока они подъезжали к массивным дере-вянным воротам. – Это только Верхний город. В нём дворец Смотрителя, дома представителей знатных родов, важные для Полиса сооружения.
-Оружейная палата, например?- предположил Халкгивен.
-Зачем им оружие,- несколько осадил молодого человека Лионкис. – Ты ведь видел, что они с  собой вытворяют. Поверь мне, если ты можешь превращаться в огромного волка, меч тебе без надобности. В этом Полисе живет дважды по восемь миллионов киракийцев, может даже боль-ше. Примерно половина из них – мужчины, стало быть при необходимости Полис может выста-вить на свою защиту восемь с лишком миллионов гигантских львов, тигров, волков, медведей. Полис – сильный союзник, ровно, как и противник, но вместе с тем самая близкая природе и миролюбивая раса Земноморья,…если их не трогать.
-Кормит и поит их лес, - подхватил Тасхенд, - живности тут хоть отбавляй, а в глубине леса множество источников с кристально-чистой водой. Весело, в общем, живут: первыми в драку не лезут, охотятся, грибы-ягоды собирают…
- Медовуху делают, - докончил за него Лионкис, чем снова значительно всех развеселил.
Меж тем ворота со скрипом распахнулись, и вся процессия вошла в город. По сторонам докуда доставало взгляда виднелись избы простые, неприхотливые, однако довольно красноречиво показывающие то, что их хозяева отнюдь не бедствуют, деревянные избы. И хотя они и стояли несколько хаотично, но всё же можно было угадать расположение улиц, по которым сновал, пусть и не так густо, как в Астингтоне, народ. Ещё одним весомым отличием было то, что вместо колесниц и  повозок, запряженных лошадьми, здесь были почти такие же повозки, только запряжены они были медведями, волками и прочей животиной, колесниц же не было вовсе, поскольку знать предпочитала их пешим прогулкам, или в экстренных случаях позволяла себе принять и звериный облик, на что, кстати, в стенах самого Полиса требовалось особое разрешение. В общем Полис производил впечатление достаточно простого, даже несколько захолустного городка, но стоило только вглядеться в него лучше, и вот он уже может соперничать с такими городами как Тира или даже Астингтон. Тут же смогли Халкгивен и Бьюсем увидеть киракийцев, какими они были в облике человеческом. Надо сказать, достаточно привлекательный народ. Мужчины ростом немного ниже среднего, с преимущественно чёрными, каштановыми либо пепельными волосами (по цвету своей шерсти, как догадалась Бьюсем), с несколько смугловатой по сравнению с нильфийцами кожей. Лица их были отдельной, достойной упоминания темой – скуластые, с волевыми подбородками, и глазами, горящими подобно ночным звёздам. Нетрудно было представить, с каким задором эти воины сражались, представься им такая возможность. Киракийки выли далеко не хуже своих мужчин. Легкие, воздушные, стройные, с длинными каштановыми волосами, казалось, если бы и они обладали бы способностью к перевоплощению, то непременно были бы прекрасными птицами. Естественно, что Халкгивен не сводил глаз с оных птиц, однако как только Бароу предупредил его, что за подобные взгляды муж легко может вызвать юнца на дуэль, внимание его тут же переключилось. Да собственно,  было на что ему переключаться. К этому времени они подъехали к поистене гигантской площади шагов в семьсот, по меньшей мере, прямо перед которой стоял дворец Смотрителя  - единственное здание Полиса из камня. Для постройки его возили белый камень из самого сердца Морравии, возводили сей памятник киракийского народа без малого пять лет. Величественное белое строение со множеством башенок, мостиков резного дерева, соединявших его части – всё это так органично смотрелось, что, казалось, дворец прямо-таки врос в дерево, на котором он возвышался.  У молодежи, никогда ничего подобного не видевшей, челюсть опустилась от удивления чуть ли не до земли. Гвардейцы, здесь уже бывавшие, не выказывали столь бурных эмоций, однако и они если не  светились счастьем, то, по меньшей мере, были очень довольны. Кони тем временем подошли к крупным, но вместе с тем изящным воротам, за которыми виднелась лестница, ведущая во дворец. Наконец, всадники смогли спешиться. Бароу легко соскочил с коня, радостно разминая уже успевшие затечь ноги. Давненько он уже не пребывал в хорошем расположении духа. Возвращение в места его службы подействовали на Бароу, да и на Лионкиса с Тасхендом тоже, подобно источнику молодости - сразу же те десять с небольшим лет, что прошли с тех пор, превратились в прах, и вместо старых армейских ветеранов на землю ступили три почти ничего не смыслящих в военном деле новобранца. Легко, словно играя, Бароу перебросил через плечо суму со своей поклажей, футляр с катанами, подаренными Сигуре и хотел уже взойти на лестницу, как этот его порыв был прерван звуком звенящего о землю металла. Источником шума оказался Лионкис, упаковавший свои доспехи в суму, которая под их тяжестью благополучно порвалась, и теперь их обладатель тщетно пытался втиснуть кирасу в остатки сумки, так же тщетно призывая на помощь Тасхенда и Халкгивена. Бароу посмотрел на попытки Лионкиса справиться с доспехами некоторое время, затем взгляд его скользнул по второй суме, стоявшей у ног лошади, и лицо Бароу озарилось улыбкой. Внутри снова проснулось что-то, что заставляло прежде его летать из катапульты в озеро и выходить нетрезвым на построение. Он уверенно направился к Лионкису с явным внешним намерением помочь, однако вместо того, чтобы втиснуть доспех бедолаги назад, или хотя бы взять второй мешок, Бароу запустил туда руку и вытянул бурдюк, в котором, он не сомневался, было вино. Предположение его подтвердилось ещё и реакцией хозяина бурдюка.
-Ты чего, нет бы помочь!- заголосил Лионкис.
-А я что по-твоему делаю,- ухмыльнулся в ответ Бароу, - оказываю посильную помощь,- и, приложившись к бурдюку, он бодрой походкой под дружный хохот остальной компании зашагал в ворота замка.
                ****
В просторной комнате с красивой деревянной резной мебелью, со столами, заставленными рукописными картами, на самом верхнем этаже замка сидел лет шестидесяти на вид старик. На загорелом скуластом лице очень прочно отпечаталась дума, черные, казавшиеся потухшими глаза, бегали из стороны в сторону. Сначала старик просто сидел в резном деревянном кресле, пытаясь сосредоточить взгляд на видневшихся из гигантского окна, затянутого тиндерейской плёнкой, кронах деревьев. Однако мысль явно не намерена была сдавать свои позиции, более того: по мере того, как старик пытался выгнать её из своей головы,  она всё прочнее отвоёвывала в ней место. Жилистые, не по возрасту сильные руки, сами начали играть с буйными бакенбардами, пальцы, то и дело, беря со стола какую-нибудь вещь, а затем кидая назад, и вновь переключаясь на бакенбарды. Долго так продолжаться не могло по нескольким причинам: во-первых, такими темпами он скоро бы остался без бакенбард, а во-вторых, не хватило его на это «скоро». Он вскочил со своего места, словно оно вдруг загорелось, и с такой силой хватил по ближайшему столу, что тот с треском разлетелся, оставив на месте, где раньше стояла столешница след из падающих, подобно осенней листве, бумаг.
-Ну неужели я так много хочу?!- хрипловатым голосом выдохнул из себя старик, сверкая сузившимися от внезапной злости глазами, и без того, надо сказать, узкими.
Он сделал пару кругов по комнате в надежде, что эмоции отпустят – не помогло.
-Не первую пору я уже Смотритель Полиса,- прохрипел Ивелтиль, надеясь унять злость.- Всё, что я хочу – уберечь город моего отца, моего деда, моего прадеда от развала. Разве это много? Киракийцы сейчас не готовы к войне с Даркелем, почему этого не понимают даже они?! Нет, они хотят воевать, войну им подавай!!! Да не продержитесь вы  против  армии Даркбека и месяца, и недели не протяните, почему вы этого не хотите понять?  Бигой…. Глупец, думает, я не знаю, что это он поднимает народ, и неспроста заводит он речи о том, что даркелийцы в наших лесах ходят, и что мне надлежит собственноручно во главе армии выдворить их. Согласись я, давно бы уже не сидел я в этом замке, а в Белой мантии расхаживал Бигой….или Фиржан. Племянничек,- Смотритель горько усмехнулся.- Тоже хорош, отдал трон, теперь каждый день уходит в лес и возвращается с вестями о даркелийцах. А Бигой ему поддакивает. Это только до тех пор, пока я у власти, стоит мне отдать душу спирам, как они вгрызутся в глотки друг другу. Неужели они думают, что я этого всего не понимаю?
-Смотритель Ивелтиль,- в залу вошёл парнишка лет шестнадцати с виду в одной набедренной повязке,- там Бигой прибыл с патрулем…с ним нильфийцы.
-Не пускать,- усталым голосом проговорил Ивелтиль, словно с  ушедшей злостью покинули его все жизненные силы. А сам меж тем подумал: « Будут снова плакаться, чтобы Полис в войну вступил», - и ещё решительнее повторил: « Не пускать».
-Смотритель,- проговорил парень, взвешивая каждое слово,- там ещё старец с посохом, говорит, что он низший спир, представился Аксорсом.
«Теперь ещё и этот седой леший будет мешаться,- подумалось Ивелтилю. – А ведь именно он и станет самым опасным моим противником. Бигой, Фиржан  - по сравнению с этим бессмертным они дети».
-Их пустить?- прервал мысль смотрителя парень.
«Ладно, как бы там ни было, разгребать всё это придётся мне. Трон я так просто им не отдам, и Полис я сохраню,- приободрил себя Ивелтиль.- Пускай их».
Слуга ушёл, предоставив Смотрителя самому себе на пару минут, которые он решил потратить с пользой – взять себя в руки и успокоить нервы. Вошли. «М-да,- прозвучало в голове Ивелтиля, - привёл же он с собой компанию»,- глаза его меж тем оглядывали миссию.
«Ну этих удальцов-молодцов я помню,- отметил себе Смотритель, проскользнув по Бароу, Лионкису и Тасхенду, - а вот что это за парень с девчонкой? Вопрос, причем вопрос хороший». Покуда эти наблюдения разворачивались в голове Ивелтиля, прошла секунда, не более, молчать было как-то, по меньшей мере, странно, поэтому Аксорс как самый старший из всех в комнате присутствующих позволил себе тишину прервать. Звук его голоса не сразу, но вернул Ивелтиля в реальность. Он улыбнулся, хотя как ему хотелось, чтобы это была не дружелюбная улыбка, а хищнический оскал, а потом развоплотиться из человеческого обличия и впиться старику в горло. Хотелось. Хотеть, как говорится, не вредно.
-Аксорс, рад тебя видеть, друг мой,- начал, было, Смотритель, как почувствовал холод и покалы-вание в кончиках пальцев; взгляд его в ту же секунду устремился в глаза Аксорсу, где он увидел ожидаемую им уже белую пелену.
-Всё ещё пытаешься меня прочитать?- ухмыльнулся он, стряхивая холод и чары спира.
-Хотел проверить, помнишь ли ты ещё, как мне противостоять,- дружелюбно промолвил Аксорс.
«Помню ли? – внутренне ликовал Ивелтиль. – Ещё как помню!- и, пользуясь тем, что спир не может читать его мыслей, он перебрал про себя весь киракийский список самых крепких выражений.
Бьюсем всё это видела. Пока Аксорс представлял их компанию Смотрителю, она не спускала с оного глаз, пытаясь разглядеть в нём хоть что-то. Но тщетно. Ивелтиль великолепно сдерживал любые эмоции, внешне полностью обращённый в улыбающуюся доброжелательную куклу. Нужен был толчок, импульс, чтобы сбить с него маску и посмотреть, что же он из себя всё-таки представляет. Только вот где этот импульс взять? В этот самый миг позади Бьюсем хлопнула дверь, и в комнату ворвался парень лет двадцати, не более, хотя на деле, Бьюсем знала, ему много больше, чем стены Тира. Нарушитель спокойной беседы был красив, хотя ничего прямо-таки выдающегося во внешности его не было: все черты, характерные для киракийского народа были и в этом юноше, разве сто несколько темнее обычного волосы, но их сочетание производило впечатление. Хотя он и был очень чем-то встревожен, это было видно по лицу, однако походка выдавала в нём парня, что называется, с ветром в голове. Бьюсем таких совсем не любила. Высокий подтянутый юноша меж тем поравнялся со Смотрителем и, не обращая внимания ни на Аксорса, ни на кого другого, («Ещё и невоспитанный»,-подумала Бьюсем) буквально выплюнул из себя слова.
-Даркелийцы в лесу! С сотню, не меньше!
Маска спала. Ивелтиль точно не ожидал такого. Помолчав в абсолютном ступоре с минуту, он решил хоть как-то выправить разговор: «Фиржан, возлюбленный мой племянник, разве ты не видишь, что я веду разговор людьми?»
Фиржан обернулся, и только сейчас заметил, что в зале они не одни, однако наличие свидетелей его ни капли не смутило. Холодным, даже несколько надменным взглядом, он прошёлся по по-слам, только на Бьюсем он на секунду задержался, но только на секунду. Кивнул головой и тут же обернулся к Ивелтилю: « Возлюбленный дядюшка,- превосходно передразнил он, - по лесу вовсю расхаживают даркелийцы, а ты принимаешь посольства, самое время, когда нас уже начали потихоньку захватывать!»
-Юноша!- внезапно вспыхнул Ивелтиль, надеясь гневом утихомирить племянника.- Ваше поведение неприемлемо! У меня, как ты можешь видеть, беседа с Нильфийской дипломатической миссией, и я очень заинтересован, чтобы ты по меньшей мере не мешал разговору, а желательно вообще покинуть помещение!
Видно было, что Фиржану это не нравилось, очень не нравилось. Издав по-настоящему хищный рык, он стрелой вылетел из залы.
-Молодость,- развёл старый Смотритель руками, пытаясь этим объяснить поведение радственника.- Как я скучаю по временам, когда был таким же.
-Ну что же, все когда-то были молоды,- улыбнулся Аксорс.
-Кроме тебя, конечно,-заметил Ивелтиль.
-Да, кроме меня,- промолвил спир.- Ну что же, друг мой, раз уж ты сам обозвал нас дипломатической миссией, то деваться тебе некуда, придётся устраивать официалный разговор. Мы пришли говорить о войне.
-Я не удивлён, друг мой, вовсе не удивлён,- скорее себе, чем собеседнику сказал Ивелтиль, в голове ругая себя за свои опрометчиво брошенные слова. «Теперь седой монстр впился мне в горло и, пока я его не сброшу, сам не отпутсит»,- заключил цепочку неприятных мыслей Смотритель, меж тем уста его твердили совершенно иное, являя поистене нечеловеческую способность к контролю эмоций и мыслей.
-Аксорс, сейчас мне не совсем до встречи. Завтра у нас Посвящение в охотники.
-Снова?-улыбнулся  тот.
-Оно вообще-то каждую киракийскую пору у нас проходит. Сам понимаешь, дел водоворот, даже продохнуть спокойно не дадут. Давай пойдём на компромис: сегодня идите отдыхать, мой дворец-ваш дворец, а завтра до обеднего солнца будем мучить друг друга дипломатией, после обеденного солнца же вы гости на нашем празднике, согласны?
Аксорс обернулся к остальной миссии, словно спрашивая ответа у них. Ответ был утвердительным.
                ****
Уже вечерело, когда Ивелтиль, окончательно утомлённый приготовлениями к национальному празднику вошел в залу. Тишина. За день он слышал уже слишком много, теперь только тишины, теперь только тшина его живительная влага. Он прошёл к окну и тотдвинул плёнку. На него пахнуло холодым ветром. Декабрь кончался. Зима в Земноморье всегда была тёплой, только к концу января на пару-тройку недель выпадал снег. Единственное, что говорило о приходе зимы – необычно усиливющийся и становящийся временами невыносимо холодным ветер. Как сегодня. Дышать прохладными порывами долго было невозможно, особенно с лёгкими Ивелтиля, поэтому плёнку он затянул назад. Как ему хотелось сейчас тишины и одиночества, но кое-что не давало ему заполучить желаемого покоя, кое-что, сидящее на троне.
-Как тебя пустили?- прервал, наконец, тишину Смотритель.
-Немного пришлось попотеть – последний раз я порабощал разум две тысячи лет назад, если не больше, а навыки имеют вредную привычку забываться,- раздался голос Аксорса, встающего с трона.
-Я ведь вроде назначил беседу на завтра, - выдохнул Ивелтиль, усаживаясь в уступленное место.
-Я хочу поговорить с тобой не как со Смотрителем Полиса, а как с некогда хорошим другом,- Ак-сорс сел напротив. Садящееся солнце, пробивавшееся через плёнку окна, делало его кожу смуг-лее обычного, а бороду и вовсе окрашивала в розоватый цвет.
-Начинай.
-Начну, пожалуй,- Аксорс откинулся на спинку стула,- объясни, Ивелтиль, почему ты игнорируешь войну.
-Не начинай, Верховными тебя заклинаю,- выдохнул Смотритель.- Бигой и Фиржан меня каждый день убивают подобными вопросами, не присоединяйся к ним.
-Ты ведь не думаешь, что, одолев Республику, Даркбек не  примется за стол горячо любимый тобой Полис?
-А почему нет?- спросил Ивелтиль.- Даркбек не способен ворочать энергию в таких количествах, как его предок, стало быть, не жители Земноморья ему нужны, а земли. Земли, которые Респуб-лика и Маршунгар так быстро разделили между собой, а мы стояли вне передела.
-И ты считаешь это веской причиной?- усмехнулся Аксорс.- Твоя наивность меня просто хоронит заживо.
-И что ты этим сказать хочешь?
-Я смотрел мир, Ивелтиль. Пока мы шли по Морравии, я каждую ночь выходил и смотрел мир. Знаешь, что я видел? Я видел даркелийские войска в степях Республики, я видел даркелийские корабли, идущие к столице Маршунгар, я видел даркелийских всадников на границе с Улыфоре-стом. В лесу действительно ходят даркелийцы, Ивелтиль.
-Я не понимая, чего ты хочешь от меня?- доводы Аксорса, похоже, несколько распалили Смотри-теля.- Я и так стараюсь изо всех сил, чтобы в Полисе стабильность сохранить.
Аксорс меж тем поднялся со своего места и прошёлся вокруг белого мраморного трона, проведя по холодному камню пальцами.
-Меня всегда поражала работа морравских мастеров, - вдруг изрёк он.- Ивелтиль, один раз мы уже  разбили Даркель, нужно всего-то объединиться, неужели это так сложно?
-  В прошлый раз у нас был Меч, ты не забыл?
-Что же вас так привязывает к этому мечу?- ухмыльнулся Аксорс.- Слушай, Ивелтиль, помоги нам, не раз же киракийцы и нильфийцы кровь вместе проливали, выпусти то, что закрыто в камне,- спир похлопал рукой по холодному мрамору трона.
-Извини, Аксорс, но нет. Корабли у брегов Маршунгара для меня не новость, не думай, что этим ты меня напугал. Даже при желании я не смогу отпереть трон, ибо смысла и пользы для Полиса в этом деле не вижу. Киракийцы не готовы к войне.
-Киракийцы, или их Смотритель, боящийся потерять насиженное место?- хмыкнул Аксорс.
-НАСИЖЕННОЕ МЕСТО?!- взорвался Ивелтиль.- ТЫ понимаешь, что это мой город!!! МОЙ!!! Я не отдам его никому: ни врагу, ни другу, что только и хочет, как вонзить нож мне в спину!!!
-Мой город?- Аксорса действительно развеселила реакция Ивелтиля.- Ты говоришь о Полисе, у которого, межу прочим, есть другой, законный наследник, как о какой-то собственности, как о часах.
-Он отказался от трона, между прочим,- передразнил Ивелтиль, буквально пылающий гневом. Однако тут же смолк – негоже Смотрителю терять контроль. Он выдохнул и через какое-то время в зале раздался голос Ивелтиля, который казался ещё утомлённее, чем обычно.
-Иди вон, Аксорс. Если завтра вы не дадите мне новых аргументов в пользу вступления Полиса в войну, то вы возвращаетесь домой. На этом всё, иди, я сегодня устал.
-Глупец,- подумал Аксорс, когда за ним закрылась дверь залы. – Неужели он настолько слеп, что не видит правды.
-Глупец,- подумал Ивелтиль, когда Аксорс скрылся из глаз его.- Неужели он настолько слеп, что не видит: я всё вижу, всю правду.