Эксперимент

    Мы заливали жидкий азот в «рубашку» криостата.
    В клубах испаряющегося жидкого азота Шеф ассоциировался у меня с древним богом из греческих мифов. Блестящие гофрированные трубы, протянутые через всю лабораторию, сходились веером за спиной ученого, отчего его бог был похож на чудовищного паука.
    - Очень важно предварительно хорошенько откачать «рубашку» до хорошего вакуума, - объяснял Шеф, перекрикивая шум насосов. – Иначе криостат обмерзнет, как только начнем заливать гелий. Понятно?
    - Понятно, - процедил я, закручивая вентиль на дюаре с азотом. Бак криостата переполнился, и сжиженный газ хлестал на оптический стол, на приборы, на мои руки,  мгновенно испаряясь.  Вентиль обмерз и вращался с трудом; касаясь пальцами холодного металла, я  оставлял на ледяной поверхности ошметки кожи.
    Жестом фокусника Шеф выхватил откуда-то толстый металлический шланг – «переливалку»  - и властно кивнул на другой дюар – с жидким гелием.
    Расправившись, наконец, с азотным вентилем, я подкатил к криостату столитровый бочонок гелия.
    - Нельзя заливать гелий до полного охлаждения криостата – иначе он мгновенно испарится, - продолжал Шеф, с усилием вставляя «переливалку» в криостат. – Эту трубу сюда, этот кран вверх – сначала пошел газ, слышишь?
    Действительно, из криостата раздался пронзительный свист.
    - Как только система промерзнет, гелий перестанет испаряться и польется внутрь. Вот смотри, уже началось. Закрой-ка «иглу».
    Стрелка уровнемера ползла вверх по шкале.
    С трудом просунув руку сквозь мешанину трубок, проводов и кранов, я до упора закрутил игольчатый вентиль, перекрыв доступ гелия в шахту криостата.
    - Температура жидкого гелия четыре с половиной кельвина. Почти как в космосе. Мы будем работать при полутора. Чтобы достичь такой температуры, гелий нужно будет интенсивно испарять – это называется «работать под откачкой», понятно?
    - Понятно.
    Шеф говорил все быстрее, движения его все ускорялись.
    - Мы помещаем наш образец – нанесенный на стекло полимер с примесью – в криостат,  – каждое слово Шефа сопровождалось четким, отточенным пассом. – Смысл эксперимента очень простой: мы будем светить на образец лазером, и смотреть, как реагируют примесные молекулы на возбуждение. Включи камеру.
    Осторожно, стараясь не сбить юстировку оптической схемы, я ткнул в кнопку на корпусе ПЗС-камеры. Она негромко зажужжала, на мониторе появился «белый снег».
    - Заводи лазер.
    Я переключил лазер в режим генерации – тонкий луч вырвался из прибора и, пройдя все положенные зеркала, линзы и приборы, уткнулся в окошко криостата. На мониторе обозначилось светлое пятно.
    - Вот, - удовлетворенно произнес Шеф. – Пять минут, полет нормальный. Черт, температура ползет, добавь гелия!
    Кривая, показывающая изменение температуры, дернулась вверх. Я метнулся к криостату и приоткрыл игольчатый вентиль. Температура вернулась к полутора кельвинам.
    - Хорошо, - потер руки Шеф. – Под действием лазерного излучения наши молекулы начинают светиться. Их свет мы собираем с помощью объектива, находящегося в непосредственной близости от образца, и передаем на камеру. Покрути фокус.
    Я начал вращать верхушку штока, пытаясь поместить образец в фокус микрообъектива.
    - О!
    На мониторе проступила неровная, вся в трещинах, поверхность образца, похожая на мертвую, обезвоженную планету, уничтоженную катастрофой невиданного масштаба.
    - Иди «в зелень»! – скомандовал Шеф.
    Я покрутил ручку перестройки лазера – лазерный луч плавно поменял цвет с желтого на зеленый.
    - Во-о-от, - удовлетворенно сказал Шеф. – Molecules…
    На фоне темного полимера весело засияли примесные молекулы: картинка напоминала звездное небо, правда, с плохим разрешением.
    - Фиксируй частоту, подправь фокус, добавь гелия, - сыпал указаниями Шеф. -  Будем «писать» вот эту молекулу, в правом углу.
    Я запустил программу регистрации спектров, выделил нужную молекулу, нажал кнопку «начать запись».
    - Прикольный спектр, - сказал Шеф. – Добавь «мощи».
    Я послушно увеличил мощность генерации на полватта.
    - Смотри, как классно! То зеленая, то желтая, и мерцает как-то странно… О, черт, сгорела!
    Действительно, молекула внезапно сильно разгорелась и тут же погасла.
    Минута, другая – ничего.
    - Ну что ж, - вздохнул Шеф и ткнул пальцем в другой участок монитора. – Тогда «пишем» эту.

***

    Мощнейшее излучение неизвестной природы возникло ниоткуда.
    В одно мгновение Земля превратилась в полыхающий красным светом огненный шар. Миллиарды людей, величайшие достижения человеческой цивилизации – все погибло в считанные доли секунды. Огненный шар, только что бывший зеленой обитаемой планетой, весело полыхал несколько минут,  после чего разбух до чудовищных размеров - и взорвался.
    Огромное газовое облако, оставшееся на месте взрыва, медленно развеивалось в космическом пространстве.

***

    - Черт, погасла! – в сердцах выругался ЪЪЪ.
    В клубах испаряющегося жидкого азота великий ученый казался похожим на древнего бога. Его аспирант, ЙЙЙ, вытирая со лба пот, с безумной скоростью жал на кнопки квазигенератора, перестраиваясь на другую частоту.
Нахмурившись, ЪЪЪ барабанил на поверхности оптического стола какой-то сложный ритм.
    - Давай попробуем снизить температуру в рабочей камере на пару градусов. Что-то они сегодня быстро выгорают. И уйди «в зелень». Еще. Еще. Вот так. «Пишем» эту - красную.

    Эксперимент продолжался.