Диплом

Похоже, я облажался.
Хотя, с другой стороны, ну что мне может сделать полудохлая культура, в которой и жизни-то – на две  социоформации осталось?
С чего я взял, что полудохлая? Так у меня на тупиковые цивилизации глаз намётанный. Мы еще на втором курсе в анатомичке кучу таких повидали. Сперва не по себе как-то, думаешь – ведь теплится еще жизнь, тлеет. Люди рождаются, учатся, работают, плодят себе подобных. Потом приглядишься - ан, нет, все по инерции идет. Или, вернее, затухает. Прямо на глазах.
Вскроешь такое общество, заглянешь внутрь – а там черепки одни вместо домов стоят, да тени по стенкам шарахаются. Ни мудрости, ни сил, ни воли жить дальше. Все. Готовый учебный препарат. Погрузить в стазисное поле – и на полку.
Вообще, мне на втором курсе не понравилось. Страшно. Хотя и полезно. Начинаешь очень, знаете ли, себе ясно представлять, какая это редкость в Галактике – зрелый разум. И сколько он всего избежать должен, прежде, чем сам начнет о себе заботиться. Приобретет иммунитет, так сказать. Почти уникальный сценарий успеха получается. А вот менее удачных альтернатив –  тьма, и во тьме этой нет жизни. Только призраки по радиоактивным свалкам бродят.
Зато на третьем курсе я отогрелся. Понял, что не все потеряно. Терапия – великая вещь, главное – чтоб не поздно было. А потом, на четвертом – вообще кайф! Лабы пошли. Практика с Наставником. Сначала, как водится, «первая помощь». Ну, там, кризис социальный разрешить, войну, революцию, идеологию какую-нибудь особо вредную купировать. Быстро, эффективно, с минимумом осложнений. И это – только начало. Сам очаг прооперируешь – а метастазы останутся. Дальше – тонкая работа: все проверить, все подчистить, больное убрать, здоровое, по возможности, оставить и поддержать.
А теперь, вот, преддипломная подошла. Хотя, честно говоря, не очень гладко все идет пока. Наставник, на меня, похоже, забил. Нет, я понимаю, ему салаг поднимать надо, но, все-таки, хоть тему диплома обсудить можно? Так ведь нет, вечно у него поговорить времени нет. Вот и сегодня, пошел к нему на кафедру, а он – вместо разговора образец мне новый в руки сунул и убежал.
Мэри, моя девушка, говорит, что он меня испытывает. Хочет, чтоб я сам в себе разобрался. Ну, не знаю, испытания-испытаниями, а хоть бы намекнул, куда плыть-то?
И ладно бы, я работал мало, или, скажем, без желания. Так наоборот, после лаб почти каждый день дома за микроскопом досиживаю. Возьмешь у Наставника образец, проковыряешься всю ночь, так и эдак вертишь, думаешь: «Ну как тебе помочь, бедолага? В чем твоя беда? За какой крючок зацепить, чтобы всю дрянь, что тебя жрет, наружу вытащить?»
На сон, честно говоря, времени почти не остается. Не в оправдание свое сейчас сказал, нет. Просто факт констатирую: спать хочется зверски!
А сегодняшний орешек вообще не по моим зубам, похоже: общество с аутоиммунным синдромом, чтоб его!
Для тех, кто не в курсе, это когда каждая социальная группа, а в группе - каждая особь, на соседей, как на врагов смотрит и задавить норовит. Абсолютно нежизнеспособный случай. Вечная ненависть всех ко всем - такой вот праздник жизни.
Провозился я пол-ночи и так крутил, и сяк – ерунда получается. А ближе к утру – остервенел слегка. Нет, вы не подумайте, ничего личного. Я за пять лет в Универсуме столько всего перевидал, что к больным научился сердце не прикладывать. Иначе – рехнешься, или сбежишь. А вот болячки, которыми наши пациенты страдают – дело другое. И чем хитрее зараза, тем меньше у меня к ней делового, а личного, соответственно,  больше!
Так вот, эта, нынешняя дрянь особо ядовитой оказалась. В каждом, прикиньте, в КАЖДОМ организме завелась. Тут, знаете ли, простым точечным удалением какого-нибудь политика, философа или ученого не обойдешься.
Проще всего – признать случай неизлечимым, и – в стазис. Младшим курсам на просмотр, чтоб заранее знали, с чем лучше не связываться.
Да только я отступать еще не научился. Наставник говорит –  потом научусь. Не знаю, ему виднее. А пока верю, что решение всегда есть. Надо просто все неправильные способы отбросить, и тогда останется один, правильный.
Что я только за эту ночь не перепробовал:
- Религию подсаживал. Ну, знаете, из серии «Возлюби ближнего своего как самого себя» Так они мне в ответ – разделение на верных и неверных, истинно-верующих и еретиков, со всеми вытекающими в виде аутодафе и побивания камнями;
- Философию гуманную внедрял. «Человек человеку брат» и все такое. Так философы мои, гуманисты фиговы, как до власти добрались – редкостными людоедами оказались. Пришлось купировать. Хорошо, хоть сами друг друга погрызли основательно. Мне после них и прибирать почти не пришлось;
- На политику влиять пытался, «Билль о правах» подбросил. Отличная, кстати, штука – в девяти случаях из десяти работает. Но мой, похоже, оказался десятым. Те, у которых билль привился, сначала хорошо в рост пошли, но потом стали остальных жизни учить. Да так увлеклись процессом, что не заметили, как ресурс роста исчерпали. А тут уж прочие, неученые, их и скушали.
Короче, полный облом. Мне бы на этом и закончить, образец заморозить, да спать лечь, но то ли от злости, то ли от бессонницы, руки у меня как будто сами собой за шприцом потянулись. Словно в бреду, набрал пару кубиков, рукав закатал, и…Короче,  привил я себе этих бедолаг! Как Пастер – оспу. Для науки.
И вот теперь сижу и жду, что дальше будет. Буду вести журнал и записывать свои ощущения каждые пятнадцать минут. До утра – больше четырех часов. У моих пациентов за это время куча поколений сменится, так что для эволюции вполне хватит. Пока, чтобы не было соблазна отыграть назад, необратимо блокирую все каналы связи до 6 утра. Что бы со мной не случилось, утром  Наставник прочтет это письмо и вытащит меня. Даже если я сам не справлюсь. А я уж постараюсь справиться.

Запись первая. Пока ничего особенного. Пульс слегка учащен, во рту – сухость. Но это, похоже, от волнения. Ссу немного))
Запись вторая.  Успокоился. Чувствую себя хорошо. Только спать охота, сил нет. Вздремну чуток. Прямо тут, в кресле, чтоб не разоспаться.
Запись третья. Проснулся. Все замечательно! Средство – есть. Радикальное,  болезненное, но, похоже, в сложившихся обстоятельствах единственное. Боюсь только, Наставнику оно не очень понравится. Хотя теперь от него уже мало, что зависит. Теперь – работать.  Диплом-то не ждет!
………..
- Острая шизофрения, осложненная маниакальным бредом. Плюс – паталогическая гиперактивность. Пока улучшения нет и, боюсь, не предвидится. – Человек, висящий в воздухе, скорбно поджал губы и скосил глаза на картинку под ним. Там, в закрытом белом помещении без окон, сидел на диванчике молодой человек и чуть заметно раскачивался.
Наставник привстал с любимого садового плетеного кресла и наклонился ближе к экрану:
- Что-то я не вижу признаков особой гиперактивности, доктор. По-моему, он совершенно спокоен.
- Это внешне, - ответил доктор. – А вот энцефалограммы у него такие, будто он на десяти досках одновременно в шахматы играет. Да еще и в теннис – на пяти кортах.
- Понятно, - сказал Наставник. – Он что-нибудь говорит? О чем-нибудь просит?
- Да ничего особенного. Требует отпустить, как и все они обычно. Вернее, рекомендует, «во избежание непоправимых последствий». Дескать, флот  уже на подходе и все такое….
Изображение доктора вдруг исчезло с экрана и сменилось мелькающими цветными полосами.
- Что за черт? – Наставник раздраженно рубанул полосы ладонью.
Помехи послушно исчезли, и изображение вернулось. Только трансляцию из больницы теперь сменила космическая опера. Мрачная личность в многозвездной генеральской форме и с выпяченной челюстью грозила с экрана неведомой планете немедленным уничтожением, если не будет освобожден их Галактический Император.
Наставник щелкнул пальцами, переключая канал – картинка не изменилась. Тот же генерал со своим ультиматумом.
Внезапно свет в саду померк. Наставник поднял глаза и - замер с отвисшей челюстью. В небе один за другим ярко, как угольки,  вспыхивали и медленно гасли спутники связи, а на Солнце неторопливо накатывалась гигантская сфера, очень напоминающая Черную Звезду Смерти из старинного фильма.