Ничейный дед мороз

Мой муж из рода пьяных Дед Морозов.
Его нашла в подъезде рано утром.
Фамилия его была – Морозов.
А имя – Дмитрий Павлович… как будто…

… Мама родила меня, Жанну Прокопьевну Панюшкину, тридцать пять лет назад в ноль-ночь часов под бой курантов в ночь с тридцать первого декабря на первое января, и очень ошиблась. С тех пор я не имела личного, отдельного дня для празднования своего рождения. Это нечестно! И вообще, именно из-за времени моего появления на свет судьба моя изначально сложилась несчастливо.
Вообще я коренастая пышечка с круглым лицом, полными губами, большими, навыкате, серыми глазами и жёсткими волосами, которые я с пятнадцати лет жгу химией и краской, чтобы выглядеть «настоящей блондинкой».
Готовлю я вкусно: мама-повар обучила. Убираю чисто. Могу похихикать впопад и поплакать в нужный момент. Посочувствовать. Обласкать. Всё, в общем, при мне.
Почему нормальные мужики этого не ценят?!
В детстве у меня были друзья-мальчишки, с которыми мы купались, бегали за грибами, катались на великах, играли в мяч и в разбойников, строили шалаши, снежные крепости, лепили снеговиков. В юности они ели мои пирожки и салаты, хвалили, но бегали на свидания с другими девчонками; как правило, готовить они не умели, но брали моих друзей за живое чем-то иным.
Я кокетничать научилась ради них! Безполезно. А потом мальчишки женились, а у меня начались бугры отношений с мужиками «оторви да брось». Другие почему-то отделывались вежливостью, хотя я и так их обхаживала, и этак!.. Чего им во мне не хватало? Слепые они, что ли?!
Так я и не вышла замуж до тридцати пяти моих почти одиноких лет. Не идти же за алкаша или вора или бездельника? Пожила с каждым из них – и хватит. Устала от таких. Хочу хорошего, пригожего, в соку!
Мама поздравила меня с Новым годом и днём рожденья и отключилась. Они с папой живут в пригороде. Мы нечасто встречаемся. Ну, и что? Будут жалеть, выяснять мои достоинства и недостатки, а с нормальным мужиком всё равно не сведут. Смысл их выслушивать?
Тридцатого и тридцать первого готовила себе всяки-разны салаты, холодцы, заливное, тортик. В десять вечера запихала в духовку курицу в тесте. Нарядилась, насурьмилась, мишурой обвешалась, духами напрыскалась, телек включила.
Сижу, жду «парам-барам» президента.
Гостей не жду, у всех семьи, чего они к одиночке попрутся? У соседей тоже людей навалом, меня не ждут, хотя сколько я им рецептов надавала, сколько вкусностей натаскала, могли бы и позвать… Забыли, конечно.
Ой, и куда я столько еды девать буду?!
Ну, ничего. Дену куда-нибудь. Съем. Всё равно не худая. А есть ведь надо что-то целых десять дней каникул!
Пялюсь в телевизор. Там бегают все такие красивые, безпардонные, раздражают гнусно-роскошным своим видом. Перестала смотреть. То есть, смотрю, но ничего не вижу и не соображаю. В голове мысли ручейками текут, переплетаются.
Темно за окном. В соседнем доме все окна горят. И никто из живущих за этими горящими окнами меня не поздравит, в гости не придёт, не позовёт… Почему?! Что за женская судьба несчастливая!..
Постояла у окна и сказала вдруг:
– Дед Мороз, а, Дед Мороз, прошу, – зашептала я, прижавшись к стеклу, – исполни мою просьбу! Никто же мне подарка не подарит! Только ты и остался у меня дарильщик! Подари мне мужа – настоящего, хорошего, в соку! Пожалуйста, милый Дедушка Мороз!
Кому-то может, и смешно покажется, но я до сих пор верю в Деда Мороза. Те, кто во всяких дворцах культуры, клубах, на новогодних ёлках, а также в мультиках и фильмах, конечно, фальшивка. Но есть – точно есть! – где-то на Земле настоящий Дед Мороз, и он единственный настоящий волшебник. Ему всё по силам исполнить. Надо лишь верить и просить. А живёт он вовсе не в Устюге, а в ином измерении, где его просто так и не сыщешь!
Вот что я думаю про Деда Мороза.
Я выставила на стол плоды моего двухдневного труда, бутылку шампанского, включила гирлянду на ёлке, и она празднично замигала.
Хотела поесть, не дожидаясь полуночи, но потом решила всё же потерпеть ради своего желания обрести мужа. Дед Мороз услышит зов, обращённый к нему, только в полночь, когда часы бьют дольше двенадцати раз. И, конечно, вряд ли ему понравится, что ждущий его сыт, когда ОН голоден.
Вытащила из-под ёлки куклу Деда Мороза – старую, с детства хранимую и потому тоже полную волшебства. Поставила на стол рядом с бутылкой шампанского. Он, конечно, не тот Дед Мороз, но зато с ним возвращается то весёлое, глупое моё детство.
Без пяти мой день рожденья. Откупорила бутылку – руки у меня сильные. Налила себе в фужер. Подумала: может, Деду Морозу налить? Хотя нет. Язычеством каким-то попахивает. А я язычества боюсь. Слишком уж там зависят от стихий и человеческих жертв.
И укладывать вместе с покойником домашнюю утварь, украшения, убитых жён и скот – по крайней мере, жутко. И идиотски: зачем это всё мертвецу?
Правда, язычники верят, что души предметов, жён, рабов и скота будут существовать в загробном мире. Ну, не знаю. Я бы лично на это не надеялась.
Так же глупо наливать шампанское Деду Морозу. Он, хоть и есть, но наверняка не ест и не пьёт. На это горазды мужики в красных шубах из магазина, с накладной растительностью на лицах, бормочущих под нос банальные поздравления и хлещущие водку, как воду.
Настоящий Дед Мороз – это… тыр-тыр-тыр… как в сказке, в общем. Его попросишь – он исполнит. Только будь хорошей и не дури. А я разве дурю? Я пай-девочка. Мне одного и надо – мужа. А для того, что он не ушёл, я научилась всему-всему в кухне и в хозяйстве. Мне дай – я удержу, милый Дедушка Мороз!
Загремел гимн России, переделанный из гимна СССР, забили куранты, как в сказке о Золушке. И если до этого у кого-то были свои мечты, то теперь откройте очи и смахните с себя розовую пыльцу иллюзий, взгляните: правда ужасна; в ней нет ни слова надежды. Если нет чего-то большего, чем прожигание жизни. Например, вера.
Ах, как сказанула! Это иногда я умею. Не знаю, откуда прорывается…
Ну, с днём рождения, Жанна! Ты родилась! Ура-а!
Выпила, закусила, поела, посмотрела. Надоело. Спать неохота. За стеной танцы. Пойти на лестничную клетку, сделать вид, что курю, и просочиться в чужую компанию? Никто и не поймёт, кто такая и откуда, а я повеселюсь немного. Веселье старой деве не помешает… Ну, в смысле, я не совсем дева в этом смысле… в смысле, я давно не дева… и, в смысле, давно одна, хоть и не дева…
Уф… Такие тяжёлые мысли. Всё! С Новым годом, люди! С Новым годом, Жанна! С днём тебя рождения! Будет тебе пара! Уф…
Наскучив едой и телевизором, подпомадила губы, брызнула на шею туалетной воды из каталога Ива Роше, взбила причесон, попудрила жирную кожу, огладила блузку и брюки, надела туфли на широком каблучке, открыла входную дверь в надежде отловить Деда Мороза, потерявшего свою Снегурочку… или нарваться на маленькое приключение.
В подъезде ароматы съестного и курева, отголоски телевещания и криков гостей. Весело им.
Вызвала лифт, поднялась на тринадцатый этаж и стала неторопливо спускаться вниз.
Ничего. Никого.
Ничего. Никого.
Опять ничего. Опять никого.
И вдру-уг!!! Сидит. К стенке прислонился. Борода набекрень. Голова тоже. Валенки в разные стороны.
ДЕД МОРОЗ!!! УРА!!!
… Спит, похоже. Точно, спит. Нагнулась – пьяный. Но живой. И молодой. Бритый – под бородой-то. Огляделась, даже на этаж ниже сбегала. Снегурочки не нашла. Ни пьяной, ни какой. Вернулась к Деду Морозу. Из верхней квартиры вывалил смеющийся народ, покатился по лестнице к выходу, держа бутылки шампанского, одноразовые стаканчики и фейерверки.
– Эй, ребята! – крикнула. – С Новым годом вас!
– С Новым!
– Это не вы Деда Мороза потеряли?
Посмотрели, покачали головами.
– Не, это не мы!
Ускакали.
Сердце моё забилось. Неужели?.. Неужели он… ничейный?.. Похоже на то…
Ух, ты! Ничейный Дед Мороз!  Вот подфартило! У меня тут же созрел далеко идущий план. Я, конечно, не корова, и роста у меня вполовину меньше его, но я нашла в себе невиданные силы, приподняла ничейного мужика и приволокла домой. Свалила на диван. Он туманные глаза открыл, закрыл и снова засопел. Я валенки с него сняла, шапку с бородой сняла, шубу красную с трудом, но стащила, полюбовалась на раскрашенную физиономию молодого мужчины, спящего безпробудным пьяным сном.
Спасибо тебе, настоящий Дед Мороз, спасибо, что исполнил мою просьбу! Моё желание! Здравствуй, мой будущий муж из рода пьяных Дед Морозов!
В своих закромах я откопала бутылку водки, откупорила её, поставила на стол рядом с шампанским. Напоить – накормить – моя главная задача в следующие десять дней! А потом… потом задействую подругу Рамзият, которая работает в ЗАГСе, и она нас быстренько распишет! Надо только найти паспорт моего будущего благоверного, и дело сделано! Я буду не одна!
Раздела я Деда Мороза до исподнего. Хороший мужик, ладно слепленный. Ах, чудо какое, ах, чудо! Спасибо тебе, настоящий Дед Мороз! Ты принёс мне самый лучший подарок в мире!
Убрала еду в холодильник, помыла посуду под тонкой струёй воды, переоделась в домашнее, не забыла почистить зубки.
Приглушила, притушила свет. Легла рядом с сильным мужским телом. Приткнулась носом в его жаркую спину. Ах, какое счастье – мужчина в доме!
Долго не могла уснуть. Всё мечтала, планировала, ждала чего-то… Задремала под утро, а вскочила через пять часов бодренькая, свеженькая. Пока мой будущий муж, ничейный Дед Мороз, посапывал без задних ног и задних мыслей, я сбегала в ванну, насурьмилась, приоделась в шёлковое домашнее, забросила вещи «подарка» в стиральную машину, выставила опохмелку – чтоб, значит, зацепить мужика за ногу и оставить его на сутки. А где сутки- там двое, а где двое – там и вся жизнь, глядишь, промелькнёт…
Конечно, перед тем, как запихать мужскую одежду в барабан «Аристона», я проверила карманы. А то, глядишь, что-то важное постираешь, и всё, Европа, встречай раскуроченную Азию! В смысле, сломается машина, исчезнет информация и документ, и будешь по старинке в ванне белье полоскать, а в свободное время чужие документы восстанавливать.
В кармане нашла мятые купюры и – ур-ра-а! – паспорт. Поспешно открыла, прочитала: «Дмитрий Павлович Морозов» и год рождения.
Н-да-а… помладше меня будет. Но ненамного, всего на четыре... ладно, на шесть лет. Ну, и что? Возраст не главное. На Пугачёву взгляните, которая в пятьдесят пять с тридцатилетним живёт – и ничего, все довольны! Я спрятала паспорт «подарка» в тайное местечко рядом с моим документом. Спит моя душечка? Принагнулась, пригляделась: спит, моя зазнобушка, спит, моя заинька, похрапывает.
Взяла радиотелефон, набрала номер Рамзият. Хоть и рано, а дело срочное. Десять долгих гудков, и трубку сняли. Зевающий сонный голос протянул:
– А-алль-о-о…
– С Новым годом, Рамзият, – негромко начала я проводить в жизнь мою мечту.
– С Но-овым… Это кто?
– Да я же, Жанна Панюшкина!
– А, Жанна… привет тебе. С Новым годом.
Наконец-то проснулась.
– Рамзият, ты мне поможешь? – вкрадчиво проворковала я.
–  Помогу. Только не деньгами. – согласилась добросердечная Рамзият.
– Я решила выйти замуж, – выдала я.
Молчание.
– Очень хорошо, – осторожно похвалила Рамзият. – Надеюсь, муж не я?
– Шутишь?! За мужика, конечно! Не хватало мне в эту гадость вляпываться! Я настоящая женщина, не всякая там лесбиянская мразь, мне нужен настоящий мужик!
В трубке послышался вздох облегчения.
– Просто у меня шапочная знакомая стала умолять зарегистрировать свой брак с какой-то тёткой из столицы. Представляешь?! Я чуть под стол не полезла!
– Под какой стол? Где?
– Да в ресторане. Юбилей там у дальней родственницы был. Лучше бы не ходила. Извращенцы. Я читала в христианской Библии, что все они прокляты. Вот и правильно. Нечего против природы переть…
Я с досадой прервала разгорячившуюся подругу, не вовремя решившую пофилософствовать:
– Рамзия-ат! Ближе к моему делу.
– Ладно, ладно. Итак. Где ты его откопала, красавца?
Скажешь правду, что Дед Мороз подарил, сумасшедшей назовёт… придётся соврать.
– На лестнице нашла. Пьяный был. Но краси-и-ивы-ый!.. – восторженно рассказала я.
– Пьяный и... красивый?
В голосе Рамзият явственно послышалось сомнение.
– Да! – раздражённо сказала я. – Пьяный и красивый! И я ему тоже понравилась! Вот так!
Рамзият помолчала. Примирительно сказала:
– Я разве спорю? Пожалуйста. Пусть пьяный и красивый, и ты ему тоже понравилась. Так я-то тебе зачем?
– Сочетать, – смущённо пролепетала я.
– Чего? – не расслышала Рамзият. – Сосчитать? Что тебе сосчитать?
– Да не сосчитать, а со-че-тать!!! Глухня. И мне по быстрому, без шумихи.
– Свадьбу?! Без шумихи?! По быстрому?! – изумилась Рамзият.
Подумала и убеждённо произнесла:
– С ума сошла.
– Ничего не сошла.
Я помялась: очень уж не хотелось говорить правду. Но не скажешь – не поможет.
– Боюсь, что, когда он опомнится, то не захочет жениться.
Рамзият протянула понимающе:
– А-а-а… Тогда ладно. Неси паспорта, я тебе дам бланк заявления, а квитанцию в сбербанке оплатишь. Только это, сама понимаешь, не совсем законно. Помалкивай там везде. И всегда. А то знаю я нас, баб.
– Я молчок! Могла бы и не предупреждать.
– Ну, пока. Жду.
– Пока. Иду.
Я вернулась к «подарку» от Деда Мороза. Крошечка моя, поросёночек ты мой, страусёночек…
Тут моё сокровище задвигалось и разлепило сонные осоловелые глаза. Ой, какие они синие!
– Здравствуй, котёночек, – заворковала я, – здравствуй, медвежоночек, выпей, сладенький, закуси, да поспи ещё, сколько пожелаешь. В туалет хочешь?
«Котёночек» промычал что-то и попытался подняться. Я бросилась к нему, с готовностью плечо подставила. Отвела его, куда душа просила, подождала за дверью, с замиранием сердца прислушиваясь к чужому присутствию в моей ванной комнате. Вышел – отвела обратно. Сел, выпил, закусил, посидел, пялясь в телевизор, который я тут же включила, и снова – бряк на бочок! Спит.
Весь день я ходила на цыпочках, любуясь на великолепный мой «подарочек» и едва веря, что он навсегда останется у меня. Главное – он здесь, а я уж расстараюсь его не выпустить!
Несколько раз Дмитрий Павлович вставал, ходил в туалет по нужде и курить. Он было хотел выйти дымить в подъезд, но я же не дура какая! Вдруг сбежит в одних трусах! Мужики – известные трусы. А пьяному и мороз, и высота, и ямы не страшны!
И отравлялся дома.
Ну, ничего, вот женится, тогда примусь за его воспитание. Мужики-то, в основном, как собачки: приручить сумей, и он от тебя ни на шаг, ни на два, и на другую не посмотрит..
Покормлю, водочкой напою со снотворным (капелюшечку самую), и он, живчик мой, захрапит, засопит, горя не узнает.
Шестого января я принимала дорогих гостей, согласившихся принять участие в строительстве моего счастья: Рамзият с документами и пару-тройку коллег с работы с мужьями. Рамзият водрузила на мою голову свою старую фату, и в торжественной интимной обстановке расписала нас!!!
Мой «подарочек» даже выдавил из себя «Да» в ответ на известный вопрос. Счастье-то какое! Спасибо тебе, Дед Мороз! Гости поели, похвалили, поздравили, уползли, с трудом переваливаясь от съеденного; конечно, я уж расстаралась на собственную свадьбу нажарить, напарить!
Остались мы одни. Свидетельство о браке положила на видное место. Хочу в рамку вставить и на стенку повесить. Кольца я приобрела накануне на деньги «подарка» и теперь пела и замирала от счастья, разглядывая их на своей и на его руке. Неужто всё это происходит со мной?!
Погасила свет, прилегла рядом… и вскоре случилась в моей жизни первая официальная брачная ночь. Ах, как это трогательно: быть с мужем! Это совсем не то, как быть с сожителем: с этим всё происходит пресно, банально и чувствуешь себя несколько виновато. А с мужем – это…. симфония!
Ну, и что, что он был полупьяный-полусонный? Ну, и что?!
Вот только скоро на работу… Всё равно ведь протрезвеет, а то ж помрёт ненароком от передозировки спиртного. А я вдовой становиться не собираюсь! Ну, решу что-нибудь за оставшиеся три дня. Как бы узнать, где он работает?
– Я где? – уставился на меня хмуро мой муж восьмого января в полдень.
– Дома, ненаглядный мой, дома, – проворковала я, хлопоча возле него с тарелками и выпивкой. – Кушай, моё солнышко, кушай, мой дорогой Рэмбо!
Муж смерил меня застывшим во времени взглядом и вдруг испугался:
– Ты что за ведьма?!
Пришлось не обидеться, а проглотить и улыбнуться. Мне предстояло объяснение. Только бы не убить словом! Вдруг он слабенький на голову и помрёт на месте, узнав, что мне подарил его Дед Мороз? Не всегда, между прочим, правда правильно влияет на голову. И не всегда видные мужики сильнее духом захудаленьких. Уж я-то знаю!
Накрасилась, надушилась, завилась, приоделась – ах, какая красотка! Полюбовалась на себя в зеркало. Разве можно отказаться от такого чуда? Взглянет на меня разлюбезный мой «подарок» от Деда Мороза, сердцем изойдёт, от восторга рухнет мне в ноги, обнимет за колени, осыплет розами, поднимет на руки, зацелует, зацелует, зацелует…
В самом радужном настроение я залепетала, накладывая в тарелку жаркое:
– Кушай, Митенька, кушай да выпей за своё здоровье!
Митенька, хмуря широкие брови, оглядел мои апартаменты.
– Где я? – повторил он заплетающимся языком.
– Дома, дома, Митенька.
Я улыбалась мужу во весь рот. Как хорошо, что месяц назад я закончила лечить зубы и на пеньки поставила коронки! Теперь могу запросто, без стеснения, показывать зубы встречному-поперечному.
Надеюсь, он оценил мою здоровую улыбку?
– Где дома? – переиначил муж Морозов.
– О! На четвёртом этаже, голубь мой ненаглядный! – юлила я изо всех силёнок. – Голодный небось, сладенький мой? Кушай, кушай, я тебе мясо приготовила, салаты. Борщ хочешь? Пирог? Ватрушки?
Дмитрий Павлович  Морозов пялился на меня совершенно, казалось, обалдело. Я стала пихать ему в рот ложку салата. Он, всё так же обалдело, но послушно открыл рот и зажевал ингредиенты, заправленные майонезом. Затем – вторую ложку, и третью. Затем я опрокинула в него водочки, потом жаркое подала и остальное. И всё ворковала, нашёптывала, глазками посверкивала, зубы вылеченные показывала. Изо всех сил обаять пыталась.
Уж не знаб – обаяла до самого дна или до половины, потому что Дмитрий Павлович вытер рученькой пухлые свои зубы и засел в туалете. Я быстренько со стола убрала, макияж подправила, постельку перестелила, эротику в DVD поставила, включила с тихим-тихим звуком.
Муж плескался в душе полчаса. Ну, всё. Выйдет трезвым. Хорошо, хоть чистым. И сытым. Всё же съел много, как напахавшийся в поле мужчина.
Вдруг стук. Подлетела.
– Что, Митенька?
– Одеть-то что?
– Ой, сейчас, ласточка, подам.
А у меня для таких редких случаев, как визит мужика с ночёвкой, был предусмотрен шикарный махровый чёрно-красно-белый халат с поясом. Я его и притащила, сунула ему в щелку. Хотя – чего теперь ему стесняться? Видела его уже в полной красе, осязала.
Села на диван, налила ему в рюмочку водочки, поправила на тарелочке солёные огурчики, нарезанную буженинку. Красота!
В телевизоре уже обнимаются. Ой, забыла шторки задёрнуть, чтоб потемнее было! Потемнее – значит, поромантичнее. В темноте люди смелее становятся. Это касается и трусливых до любви мужиков.
Скрипнула дверь. Явился муж мой Дед Мороз. Упёрся взглядом в обстановку, частью которой была я.
– Ну, так где я? – спросил.
– Да ты садись, садись, Митенька.
Я похлопала ладошкой по дивану.
– Ну, сяду, и чего? Ты меня чего, знаешь, что ли?
– Конечно, Митенька. Ты садись, водочки хлебни. Всухую кто разговаривает?
Дмитрий Павлович Морозов помялся и сел, запахнув на коленках полы чёрно-красно-белого халата. Поколебавшись, выпил, закусил. Правильно! На халяву же! Увидал эротику – крякнул, порозовел, глянул на меня искоса.
– Я – Жанна, – шепнула я, потупившись и часто дыша, чтобы поднималась грудь. – Ты меня с Новым годом поздравлял, поздравлял, да так и остался.
– Чего? – оторопел Дмитрий Павлович.
– Костюмчик я твой постирала, погладила, но не в нём же теперь тебе идти, – лебезила я. – Хочешь, сбегаю, принесу твои вещи?
– Ну… давай, – после раздумья согласился он и выпил ещё стопочку, которую я ему налила.
– Вот и отлично, – обрадовалась я. – А пока полежи, отдохни, телевизор посмотри, журнальчик почитай.
В телевизоре уже всё происходило по полной программе, слышались сладкие стоны. Я ненавязчиво прижалась к любимому, он хмыкнул и опрокинул рюмочку водочки. Ещё раз шесть выпил и, редко хлопая ресницами, едва ворочая языком, позвал:
– Ты кто? Иди ко мне, ц-цып-поч-чка…
И мы снова были вместе!
Потом он снова выпил, закусил, уснул, а я тихонько, но быстро слетала к нему домой – адрес-то из паспорта знаю. Оттуда же знала, что Митенька мой холост. Был. До встречи со мной.
Мне хотелось петь и летать! Есть всё-таки Дед Мороз!
Жил Дмитрий Павлович с родителями. Они тревожились за сына, о местопребывании которого ничего не знали, и восприняли первую новость о том, что я – знаю, с воодушевлением и признательностью.
Весьма, между прочим, интеллигентные люди, мне показалось: они не заругались, когда, потупив намазанные как можно гуще глаза, я скромно пролепетала, что являюсь натуральной женой их единственного сына, и показала свидетельство о браке, подкрепив его видом обручального кольца на безымянном пальце правой руки.
– Что же вы нас не пригласили? – растерянно спросила свекровь.
Как бы я их пригласила, если он невменяемым был?! Да они б выволокли его за шкирку от меня. И я соврала, придав голосу сожаление, достойное печали:
– Всё так быстро совершилось… Он хотел, чтобы всё произошло как можно быстрее.
– Но… хоть сказал бы… – растерянно упрекнул свёкор.
Я вздохнула смущённо и ответила одним всеобъемлющим словом.
– Любовь…
Подумала и добавила:
– Сюрприз…
Тоже всеобъемлющее слово. Вселенское. Тут ввалилась толпа разновозрастного народу. Они шумно разделись в прихожей и ворвались в комнату, которых в квартире было две.
– Мам, пап, на улице красота! Жаль, что вы с ними в зимний городок не сходили! – выпалила молодая женщина, и тут все уставились на меня.
А я, в свою очередь, уставилась на них. Свекровь растерянно повела рукой:
– Знакомьтесь. Это наша дочь, зять и трое внуков. А это… – она чуть запнулась, но так же растерянно продолжила: – А это нас навестила наша невестка.
– Кто?! – выдохнула сестра моего мужа. – Невестка?! Это что значит?!
– Значит… что эта… женщина… Жанна… э-э…
– Прокопьевна.
– Прокопьевна… – запинаясь, поведала свекровь, – жена Димочки.
И все остолбенели, уставясь на меня. Я выпрямила широкую спину и лучезарно улыбнулась. Надеюсь, мне рады?
– Же-на?! – раздельно переспросила золовка.
– И документы имеются, – сообщила я гордо и протянула ей свидетельство о браке.
Она взяла, прочитала и вернула бумагу отцу.
– Вот так история! – растерянно протянула она и переглянулась с мужем и детьми. – А почему он нам ничего не сказал, не предупредил?
– Любовь… – томно повторила я. – Сюрприз…
– Не понимаю, – нахмурилась новоиспечённая золовка. – При чём тут сюрприз и любовь? Элементарно позвонить не мог разве?
У-у, какая дотошная! Я сразу прониклась к этой особе неприязнью. Дети, облепив родителей, глазели на меня, как на диковинку. Самая младшая громко поинтересовалась:
– Мама! Эта страшная баба-яга стала женой дяди Димы?! Давай побежим и его спасём!
Моя неприязнь к взрослой змее перекинулась и на младшую гюрзу. Я покосилась на неё и сделала каменное лицо. Как она смеет говорить, что я страшная баба-яга?! Митенька меня любит!.. Ну, полюбит! Я его заставлю полюбить!
– Мы, конечно, спасём дядю Диму, – обещала моя золовка, хмуро меряя меня голодным взглядом кобры.
Ах, вот ты как! Ну, ладно.
– Вообще-то Митенька послал меня к вам за своими вещами, – промурлыкала я. – Мне нужны носки, трусы, бритва, сапоги, рубашки, куртка…
Как бы у них выведать, где Митенька работает? Может, сами проговорятся?
Тут деверь моего мужа высказал своё мнение:
– А что тут такого? Женился и женился. Не позвал – и ладно. Охота обжираться! Но на какие шиши свадьбу делал? Безработный же…
Я от радости чуть язык не прикусила: безработный! И я отпуск быстренько оформляю, живём-поживаем вдвоём, он ко мне привыкает, а затем я ему работёнку какую-никакую приищу, да не далеко, а рядышком со мною, чтоб привыкание лучше осваивалось!
– Чего ему делать ещё? – продолжил тем временем муж сестры моего мужа. – Здесь и так не повернуться, а он к жене уйдёт – попросторнее будет. Да и ему легче без детского гомону. И вообще, – глубокомысленно изрёк он, – что ни делается, всё влетает в копеечку, а тут даром мужика пристроили. Да вы радоваться должны, а вы кудахчете!
Я торжествующе выдержала паузу и произнесла с большим чувством:
– Спасибо вам огромное за поддержку нашему сильному чувству?
Он взметнул брови:
– Разве я чего-то о чувствах говорил?
Но я пропустила его реплику мимо ушей и бодро поднялась со стула.
– Ну, так где же Митенькины вещи?
Скрипя зубами, мои новые родственники выдали мне положенное, я спихала всё в два баула и с трудом заковыляла прочь, пообещав вернуться. Никто тащить баулы мне помочь не захотел. А, ну, и ладно! Главное, у меня есть Митенька!
Вернулась я к родимому «подарку» на день рождения, приволокла-таки баулы, а он сразу:
– Где моя куртка и сапоги?
А я не дурёха какая – залепетала себе, залепетала, оболтала, закрутила, приветы передала, благословеньице, нахвалила всех его родственников, и даже кобру с гюрзой, и он утих. Смирился.
Правда, спросил подозрительно:
– А почему я у тебя живу?
А я сказала легкомысленно:
– Да как же не жить? Всё ж-таки ты мне муж, я тебе жена…
Он вытаращил глаза, захлопал ресницами.
– Чего?! Да ты обалдела, старушка?!
Я обиженно вскинулась, выпрямилась, очами обукрашенными повела.
– Я старушка?! Ты когда у уролога был?! Я дама в полнейшем соку, и могу вызывать желания!
Он хихикнул:
– Какие и у кого, интересно?
Я улыбнулась:
– У одного Деда Мороза, например.
Ему аж челюсть свело. Чего его так перекосило? Не понимаю.
– Мы с тобой?!.. – чуть не на фальцете взвизгнул «подарочек».
– Мы с тобой, – подтвердила я и показала растопыренные пальцы. – Три раза.
Преувеличила. Так не со зла же.
– Жуть, – вырвалось у Митеньки, но я не обиделась, а сказала убедительно:
– Разве тебе со мной худо будет? Тебе еда моя понравилась? Только честно.
Митенька неохотно кивнул:
– Ничё, вроде.
– Отлично! Квартира понравилась? – допытывалась я.
– Ну… ничё, вроде.
– Здорово! У меня приличная работа, я и тебе подыщу непыльное и приличное. За городом у меня садовый участочек с домиком. А ещё компьютер есть с выходом в Интернет. Ну, скажи, разве я – не вариант?
Митенька сел и уставился в чёрный экран выключенного телевизора.
– И потом, – кокетливо завершила я тепловой удар, – как женщина, я вполне ничего. Ради тебя могу скинуть несколько кило, и вообще буду конфеткой. Ну?
Вздохнул Митенька и рукой махнул обречённо. Телевизор включил и на диван брякнулся.
Красота!!! Я с мужем живу! У меня есть муж!!! Я убежала с телефоном в руке в другую комнату, чтобы обзвонить подружек, родных, знакомых и коллег и сообщить о том, что подарил мне Дед Мороз на Новый год и в день рождения.

… А Дима Морозов смотрел не в телевизор, а в окно на сыплющийся снег и видел в его частой крошке волшебную картину: как лежит он, Димка Морозов, пьяный на лестничной клетке, пачкая грязью немытого, заплёванного пола красную дедморозовскую шубу в звёздах из золотой фольги, плачет, слёзы прячутся в белой накладной бороде, засыпает, а когда продирает глаза, упирается изумлённым взглядом в склонённую над ним светлорусую тоненькую красавицу в белой шубке и шапочке Снегурочки. Красавица Снегурочка улыбается ему ласково, с любовью, и говорит мелодичным нежным голоском:
– Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Здравствуй, ненаглядный мой!..

… Где же ты, настоящая Снегурочка? Где ты…

16 марта – 5 апреля  2011