байка 3

БАЙКА № 3.


Воскресное дежурство.

С трудом разлепив глаза, Кравцов никак не мог заставить себя проснуться. Светящийся циферблат пейджера исправно проинформировал его, что сейчас шесть утра и ни минутой позже. Кравцов взглянул на мирно сопящую в подушку жену, позавидовав, что ей можно спать хоть до обеда, вздохнул и потихоньку побрел в ванную.  Весь дом еще не проснулся. Воскресенье. Даже алкаши, гудевшие всю ночь на пустыре метрах в пятидесяти от двора, расползлись отсыпаться. Поставив завтрак на плиту, Кравцов открыл окно. Во дворе тихо шумели  старые сосны. Их верхушки уже позолотило солнце. Начинался новый яркий день, который Кравцову было суждено провести на суточном дежурстве...
Лето стояло изнуряющее жаркое. Уже две недели воздух раскалялся к полудню до 35 градусов. Дожди обходили город стороной. Идя на трамвай, Кравцов наслаждался утренней прохладой, надеясь, что, может быть, синоптики ошиблись и сегодня, в честь воскресенья, все-таки пройдет  гроза и  хотя бы прибьет к земле надоевшую пыль.

***

В девять часов, загрузившись в уже раскаленный УАЗик, следственно-оперативная группа в составе следователя Мясоедовой, оперуполномоченного уголовного розыска Кравцова и эксперта-криминалиста Соколова катила на первую заявку. Диспетчер «скорой помощи» сообщила, что на улице Белореченской  двое перепившихся собутыльников крепко подрались, в результате чего один из участников драки получил проникающее ножевое ранение грудной клетки. Прибыв на адрес, они заехали во двор дома №8, по периметру которого шла асфальтированная дорожка, формой напоминавшая стадион.
Неожиданно для себя они увидели странную картину: по кругу ехала машина скорой помощи, за ней, метрах в 8-10, бежал мужчина в белом халате, а его догонял небритый мужик свирепого вида, одетый только в трико и растоптанные тапочки. В его руках блестел занесенный для удара замызганный топор. Тихий двор наполнился какофонией звуков, воплей и идиоматических выражений.  Водитель «скорой» сигналил, включив мигалки и периодически завывая сиреной, врач кричал: « Стой, с-с-сука, догоню, убью, падла!». Небритый мужик орал не переставая, и в переводе на русский его речь с периодически упоминавшимся в разных сочетаниях словом «мать» звучала примерно так: «Айболит, остановись, пожалуйста, на минутку, я тебе покажу,  как настоящие мужики  лечат геморрой!» 
Сообразив, что дело пахнет керосином и на их глазах может произойти банальная «бытовуха», как на милицейском арго обозначалось убийство на бытовой почве, Кравцов с водителем решили вмешаться. Водитель, бросив машину наперерез, вклинил УАЗ  между бегущими, а Кравцов резко пнул ногой дверцу. Распахнувшись со скоростью пули, дверца  с глухим стуком заехала орущему мужичку прямо в лоб. Тот, выронив топор, мешком осел в пыль. Кравцов, выскочив из машины, нагнулся и поднял нападавшему веко. Увидев глаз, закаченный под лоб, он удовлетворенно вздохнул. «Чистая работа!» - похвалил он сам себя.
- Доктор, доктор! Иди сюда, тут человеку стало плохо! – позвал он врача. Не услышав никакой реакции, развернулся и от неожиданности присвистнул. Глазам оперативника предстала редкостная картина:  человек в белом халате ожесточенно лупил поверженного коллегу-водителя со скоростью примерно шестьдесят ударов в минуту. Водитель, скорчившись, прикрыл голову руками и только тихо повизгивал. Кравцов, чтобы не мешать друзьям выяснять отношения, вернулся к жертве атаки на милицейский УАЗик.
Минуты через две, удовлетворив чувство мести, к нему присоединился тяжело дышавший медик.
- Ну, что тут у вас? – все еще учащенно дыша, поинтересовался он.
- Да вот, товарищ врач, - влез с комментариями старшина-водитель. – Мы тут ехали, значит, а он как выскочит с топором, ну и прямо в мой капот лбом!
- Ага, в капот, значит! – плотоядно осклабился доктор. – Хорошо! Чудненько! Чудесненько!
Он примерился было пнуть все еще пребывающего в глубоком обмороке обладателя топора, но Кравцов, вовремя разгадав маневр, оттащил его в сторону.
- Ни-ни, товарищ врач! Низзя! Мы задержанных не бьем!
- Ну да! – недоверчиво покосившись на внушительную фигуру Кравцова и его литые кулаки, протянул, остывая, медик. – Я верю, конечно! Само собой!
Подойдя к мужичку, он внимательно осмотрел его, прощупал голову.
- Перелом носа, как минимум! – безапелляционно поставил он предварительный диагноз. – Спасибо, парни! Если бы не вы, я бы сдох, как бобик! Не бегал с такой скоростью еще с института! Угощайся! – он протянул пачку «Мальборо» Кравцову. – Николай! – представился медик, протянув широкую, как лопата, ладонь хирурга.
- Борисыч! – ответно представился Кравцов.
С чувством выполненного долга они закурили. Сзади раздалось тактичное покашливание. Мясоедова, тихонько подошедшая сзади, с интересом слушала беседу мужчин.
- Ребята, ближе к теме! Нам еще все запротоколировать надо. Борисыч, опроси доктора! Да, а кого здесь подкололи?
- Да какое там подкололи! – заржал врач. Отойдя от злости и усталости, он оказался смешливым парнем лет двадцати шести. – Царапина! Жена с перепугу вызвала! Пока мы ехали, эти два гаврика уснули. А когда мы стали осматривать «потерпевшего», вот этот гаденыш, его приятель, проснулся и с перепоя решил, что мы угробили его собутыльника. Ну, он схватил топор – и за нами. Дальше вы все видели.
…Оформив материал и погрузив в «дежурку» задержанных, группа вернулась в отдел. «Скорая», погрузив потерявшего римский профиль бойца в трико, помигала на прощание милиционерам габаритными огнями, выехала с территории двора и, не включая мигалок, неторопливо влилась в транспортный поток.

***
Дежурный, встречая вернувшуюся группу, обрадовался, как дурачок, увидевший на дороге красивую пуговицу.
- Вовремя вы подскочили! Я уже собирался по рации вызывать!
Кравцов, зная, что флегматичный Калинин не будет зря волноваться, приготовился выслушать нечто не совсем обычное.
Рассказ Калинина занял не более пяти минут. Вскоре после выезда группы, в дежурную часть ворвалась разгневанная супружеская чета лет шестидесяти. Они волокли за руки субтильное создание, на вид не переступившее порог совершеннолетия. Ненакрашенная тощенькая девица, с волосами, заплетенными в две косички, не раскрывала рта. За нее это делали родители. Калинин из всего сумбура уловил следующее. Чадо, скромно расположившееся за спиной отца, вчера ушло с подругой на дискотеку. К полуночи, когда студентка второго курса УрГУ не пришла домой, обеспокоенные родители, привыкшие к тому, что дочь возвращается не позже двадцати трех ноль-ноль, начали обзванивать милиции, морги, больницы. К шести утра, когда в аптечке закончились валерианка, корвалол и валидол, заблудшее дитятко возникло на пороге. Предупреждая готовый вот-вот начаться грандиозный скандал, девочка Катя, которой, кстати, уже исполнилось девятнадцать лет, пояснила родителям, что ее изнасиловали. Родители, сперва онемев, тут же начали действовать.
Прибыв в милицию, они обрушили на голову наряда дежурной части все упреки, какие только могут обрушить люди, которых лишили всего святого в этой жизни: - дескать, куда вы смотрите, когда среди ночи насилуют невинных девушек, почему не расстреливаете на месте всех наркоманов, почему у вас по ночам работает столько увеселительных заведений. Калинин, недоумевая, почему он должен отвечать за работу вышеупомянутых заведений, тем не менее уловил слово «изнасилование» и направил для опроса троицу ко второму дежурному оперу. Молоденький оперативник Овсов, только полгода назад перешедший в уголовный розыск из автохозяйства, где честно трудился карбюраторщиком, был немедленно атакован силами, вдвое превосходившими его по численности и вчетверо - по массе. Разгневанные супруги терроризировали его в собственном кабинете более часа, не давая вставить и слова. На момент прибытия Кравцова ситуация не сдвинулась с места ни на дюйм.
- Короче, Борисыч, выручай! Овсова я отправлю на заявку по краже из садового домика, а ты разберись с потерпевшими!
- Добрейшей души ты человек! – умилился Кравцов. – И за что мне такое счастье!
Понимая, однако, что иного выхода у Калинина нет, он вздохнул, помахал ручкой коллегам и поднялся к себе на четвертый этаж.

***

Войдя в кабинет Овсова, он сразу взял инициативу в свои руки:
- Кого изнасиловали?
Супруги тут же раскрыли было рты, но Кравцов не собирался упускать единственный шанс.
- Вас? – он бесцеремонно  ткнул пальцем в сторону мамаши, более всего напоминавшей гиппопотамчика, на которого напялили неопределенного размера синий балахончик.  Женщина покраснела, как томат в августе, и молча покачала головой.
– Или Вас? – перевел он взгляд на ее мужа.
-  Нет…, -  смешался пенсионер. – Нашу дочь.
- Сколько лет девушке? Я не родителей спрашиваю, а дочь! – безапелляционно продолжил Кравцов.
- Девятнадцать, почти двадцать, - неуверенно промямлила жертва сексуального домогательства.
- Так, значит! Родители выходят, я сказал - выходят! – указал Кравцов для убедительности рукой на дверь. – В коридорчике есть удобные креслица для посетителей и курилка в конце коридора. Отдохните пока там. А мы, если вы позволите, займемся поиском преступника.
Кравцов открыл дверь и пригласил слегка утративших пыл родителей великовозрастного чада на выход. Плотно прикрыв ее, он прочно уселся за свой стол и внимательно оглядел девушку. Первоначальное впечатление о возрасте оказалось ошибочным из-за маленького роста и худобы. На самом деле девушка обладала уверенным взглядом, тонкие губы были решительно сжаты. Растерянности, страха, обиды  Кравцов в выражении лица не уловил. Царапин на обнаженных по локоть руках не было видно. На шее блестела тонкая золотая цепочка. На губах виднелись тщательно стертые следы губной помады. Принюхавшись, он уловил запах дорогих духов. Точно такие же он подарил недавно на день рождения жене и точно знал, что стоят они половину его месячной зарплаты. Студентке, имеющей родителей-пенсионеров, такие духи были явно не по карману. На пальце он углядел тоненькое колечко белого золота, украшенное – он голову бы дал на отсечение – настоящим изумрудом. В прошлом году они расследовали нападение на подпольных золотников, благодаря чему оперативники неплохо стали разбираться в ювелирных украшениях.
- Красивое у Вас колечко, Катя! – сделал он невинный комплимент. – Родители подарили?
-  Да нет, подруга дала поносить, - слегка покраснев, пояснила Катя. – Это бижутерия!
Стоп! Зазвенел колокольчик в голове Кравцова. Врет. Явно врет. Зачем?
- Катя, расскажите, где на Вас напали?  В какое время? Что вам удалось разглядеть? Приметы нападавшего. Рост, возраст, телосложение, одежду?
Подбодренная сочувственным взглядом Кравцова, сперва запинаясь, потом все смелее, Катя рассказала, что она проводила до дома подругу после дискотеки. Когда возвращалась, на часах было около трех ночи. На перекрестке улиц Восточная и Малышева, в сквере недалеко от станции железной дороги «Первомайская», на нее напал мужчина лет тридцати, коротко стриженый блондин с синими глазами, на вид русский. Был одет в синюю  куртку-ветровку, голубые джинсы, серые носки с белой полосой, серые кроссовки фирмы «Найк» с красными вставками. Сдернул силой с нее юбку,  рывком разодрал нейлоновые трусики и совершил против ее воли половой акт в обычной форме.
Кравцов, все так же сочувственно кивая, подробно все записал и дал девушке прочитать и расписаться.
- Все правильно? – спросил он. – Я ничего не упустил из Вашего рассказа?
- Все правильно, - кокетливо стрельнув в него глазками, подтвердила Катя. – У вас такой красивый разборчивый почерк, прямо читать приятно.
- Ну а теперь расскажите, Катя, где вы были на самом деле! – в упор уставившись на нее, жестко спросил Кравцов.
- Я вас не понимаю, - растерялась девушка, - вы что, мне не верите?
- Нет, конечно, - тут же подтвердил Кравцов, - не верю. Лгунья из вас никакая. Во-первых, колечко у вас на пальце стоит примерно тысячу «зеленых». Духи, которыми вы пользуетесь – пятьсот. Лак на ногтях, в тон стертой помаде – еще двести-триста. Откуда все это у вас? Не от родителей же!
Девушка, уставившись на него, как кролик на удава, только судорожно сглатывала.
- Во-вторых, - продолжал излагать свои аргументы Кравцов, - я знаю то место, которое вы описали. Там нет ни одного фонаря и все заросло кустарником. А на вас нет ни одной царапины! При полной темноте вы сумели разглядеть не только лицо парня, но и его цвет волос, глаз, даже цвет его носков? Каким образом? Ну и, в-третьих, - мы Вас направим на судмедэкспертизу. Она точно покажет отсутствие на коже повреждений, отсутствие разрывов слизистой и так далее… Дальше излагать?
- Не надо, - опустила голову девушка. – Вы правы. Но я не знаю, что делать. Родители…
- Не замечают, что вы уже взрослая? – кивнул Кравцов. – Я полагаю, что вы мне описали своего молодого человека, с которым дружите и у которого провели эту ночь. Правильно? А родителям соврали, потому что побоялись, что будут ругать.
- Да-а, - удивленно посмотрев на оперативника, с уважением протянула девушка Катя. – А я думала, что в милиции работают… - не закончив фразу, смешалась она.
- Люди с одной извилиной, да и то от фуражки? – с усмешкой закончили за нее Кравцов.
- Ну, в общем-то, да! – искренне улыбнулась девушка. Она расплела косички, рассыпала волосы по плечам. Достав помаду из маленькой сумочки, она подвела губы и преобразилась. На оперативника уверенно смотрела молодая симпатичная девушка, знающая себе цену.
- Хорошо, что будем делать с заявлением? Заберете? – поинтересовался Кравцов.
- Конечно, - опомнилась Катя. – А что сказать родителям?
- Думаю, что лучше правду. Они же вас любят, иначе так не переживали бы. Отругают, конечно, но потом все равно ведь простят. Ну и познакомьте их, в конце концов, со своим молодым человеком. Наверное, вы решили пожениться – судя по колечку на пальце –  он недавно сделал предложение?
- Вы как Шерлок Холмс, честное слово! – опешила Катя. – Я думала, что такое только в книжках бывает! А за совет спасибо! – поднявшись со стула, поблагодарила она и  вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Посмотрев в окно, Кравцов увидел, как через двор отдела они идут втроем. Родители и их непутевая дочь. Идущая посередине Катя, держа родителей под руки, что-то им убежденно втолковывала, они возмущались, но рук не вырывали. «Ну, вот и вся любовь! - подумал Кравцов. -  А то сразу – изнасиловал, изнасиловал!» Уверенный, что у этих людей теперь все наладится, он снял трубку и набрал номер дежурной части…

***

Приехав с очередной заявки, Кравцов с Овсовым уселись за столом и занялись написанием рапортов. Через раскрытое настежь окно временами задувал ветерок, приятно охлаждая разгоряченные тела. Закончив писанину около трех ночи, Кравцов устало распрямил затекшую спину и потянулся.
- Заканчивай, Сашок! – улыбнулся он молодому напарнику. – Давай попросим дежурку отвезти нас на пруд. Ополоснуться не мешает, весь день на ногах. Возьмем следователя и эксперта, им тоже пришлось сегодня несладко. Все-таки три бытовухи, два пьяных побоища. Люди совсем озверели – пить в такую жарищу!

Захватив полотенца и мыло, группа в полном составе прибыла на «дикий пляж»  Верх-Исетского пруда, как называлось мелководье  недалеко от Водной станции. На узкой полоске песка уже стояло пять или шесть патрульных экипажей ГАИ, вневедомственной охраны и патрульно-постовой службы. Измученные дневной жарой милиционеры, обрадованные возможностью хоть ненадолго освежиться, радостно плескались в теплой воде, доходящей им до пояса, примерно в ста метрах от берега. Следственная группа вместе с водителем быстренько скинула форму и  радостно присоединилась  к коллегам…
Поплескавшись минут двадцать и почувствовав, что мир вокруг стал казаться намного лучше, хотя бы на первый взгляд, они вчетвером радостно выползли на берег. Не вытираясь, вытянули из карманов сигареты и с наслаждением закурили. Кравцов смолил любимое термоядерное «Монте Карло». Водитель и Овсов закурили «любовь мента», как окрестили местные остроумцы сигареты «LM». До рассвета оставалось около тридцати минут, судя по тому, как над крышами частного сектора посветлело небо.
Со стороны полуострова Малый Конный раздался надрывный вой двигателя, и на бережок, взрывая песок, ворвалась вазовская шестерка, ослепив всех дальним светом фар. Из открытых окон неслась разудалая музыка. Когда она, полузарывшись колесами в пляж, остановилась, на песочек выпали две алкоголизированные почти до интоксикации женщины лет тридцати. С трудом сфокусировав взгляд на присутствующих, они радостно завопили: - О, сколько мужчин! 
Изумленные ГАИшники еще не решили, вмешаться им или сделать вид, что их здесь нет, как две нереиды скинули платья, оказавшись в одних весьма условных трусиках. Они, падая и хохоча, весело поплескались на мелководье минут пять, а потом, сочтя, что принятых ими водных процедур вполне хватит, чтобы освежиться, вернулись к машине. Одна из них, оглядев внушительные мышцы Кравцова, со словами «Я вся твоя, люби меня!» кинулась ему на шею. Присосавшись к оперативнику, как пиявка, и обвив  внушительную шею двумя руками, она попыталась его взасос поцеловать. Кравцов, на дух не переносивший пьяных в частности и пьяных женщин в особенности, попытался оторвать от  себя обезумевшую вакханку. Дохлый номер. Отпускать от себя такую роскошную добычу дама никак не желала. Кравцов пытался стряхнуть ее с себя, не причиняя телесных повреждений, но не преуспел. Молоденький сержант, подошедший, чтобы поглазеть на полуголых красоток, внезапно подвергся еще более активному нападению. Вторая дама, сложением напоминавшая отставного борца, решив ни в чем не отставать от подруги, с разбегу завалила его и, придавив  жертву к песку роскошным бюстом пятого размера, попыталась  сорвать с него плавки. Товарищи сержанта громко ржали, отпуская сальные шуточки, однако ближе пяти метров  к извивающейся парочке никто  подойти  не отважился.
Мясоедова, увидев, что парни влипли, понимая причину их затруднений, подошла к Кравцову и, не раздумывая, коротко, почти без замаха, треснула ребром ладони его даме по переносице. Та, ойкнув, упала и, зажимая ладонями разбитый нос, бросилась к воде. Рассвирепевшая Мясоедова  подскочила к лежащей на песочке пыхтящей парочке и ногой сноровисто сунула разошедшейся валькирии под ребра. Освободив несчастного сержанта, цвет лица которого напоминал уже перезревший баклажан, Лариса загнала обеих дам в машину экипажа дорожно-патрульной службы и закинула следом их нехитрую одежку. Оглянувшись на замершую вдали шеренгу ГАИшников, следователь рявкнула:
- Чтобы через пять минут оформили протокол за управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения, а то я из вас самих сделаю лишенцев! Быстро!
Инспектора, получив команду к действию, засуетились. Мясоедова, оглянувшись на замершего в изумлении от ее выходки Кравцова, с улыбкой победительницы на лице, не торопясь пошла одеваться. Кравцов, обалдев от того, сколько злости, оказывается, может содержаться в женском организме ростом 155 сантиметров и весящем не более сорока пяти килограмм,  только покачал головой ей вслед.
- Ну, ни фига себе! – буркнул  себе под нос Овсов, стряхивая с ног налипший песок. – Борисыч, - тихо, чтобы не привлекать внимания еще не остывшей от схватки Ларисы,  окликнул он напарника. – Она не замужем?
- Да вроде нет. А зачем тебе? – удивился Кравцов. - Она тебя минимум на пять лет постарше.
- Я не об этом! Представляешь, если бы на нас напали мужики, чтобы она с ними сделала? А если бы ее муж пришел домой пьяный? Что тогда? – восклицал озаботившийся проблемой взаимоотношений  полов Санек.
- Что тогда? Форменное убийство! Вот поэтому, товарищ Овсов, и говорится – не женись сдуру! Ведь если до свадьбы любишь всех женщин мира, то после – на одну меньше! – напомнил товарищу старый афоризм Кравцов. – Пошли, хватит колупаться. Слышишь, рация надрывается? Нас уже дежурка потеряла!
Купальщики быстро разлетелись по машинам, раздались гулкие хлопки закрываемых дверок, и, нарушая тишину утра ревом моторов, экипажи выдвинулись по своим постам и маршрутам.
Водитель включил оба моста. Раздолбанный УАЗ с надписью на бортах «дежурная часть»  медленно выполз на асфальт и покатил в сторону просыпающегося города.

03-05 октября 2008 года. город Екатеринбург.