Вампир Улин. Враг мой - друг мой. 1

Эта история — продолжение повествования о том, как вампир повздорил с оборотнем.


- Хочу тебя попросить. - Молодой черноволосый воин внезапно остановился и повернулся к музыканту. - Расскажи мне как я выгляжу. В силу своей сущности я не знаю об этом почти уже полтора века, с тех пор как мне был дарован еще только один день...
Сочинитель поджал губы и ненадолго задумался, рассматривая Улина.
- Ну, ты высок и, видимо, силен. У тебя худое бледное лицо, которое выделяется светлым пятном под черными волосами. А твои глаза, честно сказать, пугают, если в них смотреть долго. Они очень черные, так не бывает у людей. Я вообще не понимаю, как люди, глядя на тебя, не распознают в тебе вампира?
Улин невесело усмехнулся.
- Я не знаю. Может потому, что людям редко удается меня рассмотреть? Или потому, что их представления о вампирах далеки от истины? Ты ведь тоже сначала не знал кто я такой.
- Это верно. Я-то думал вы лысые, серые, с красными глазищами и с клыками до подбородка.
- В продолжение к этому разговору кстати придется и продолжение истории, в которой я побывал правителем города. Ведь оборотень тоже думал, что я не таков.

I.
Ночью разразился ливень. Вода падала из необъятной черноты, которая разными оттенками клубилась на небе. Ветер трепал мокрые акации как темные стяги на древках врагов, а толстые ветки ореховых деревьев гнулись как кусты под его порывами. Изредка непроницаемую стену дождя озаряла вспышка ослепительной молнии, а вслед за ней все прочие звуки утопали в треске грома. Измученная жарой земля с жадностью впитывала благодатную влагу, и где-то в глубине ее уже набухали новой жизнью подсохшие семена, которые через пару дней проклюнуться на свет. Завтра гроза уже выдохнется, и солнце подогреет лучами влажную почву, но этого не увидит юноша, который немыслимым образом оказался в этом лесу в такую погоду.

Когда гроза в очередной раз ослепила лес, а гром раскатился вокруг, человек, сидящий под вывороченным толстым стволом, даже не вздрогнул. Он подставлял лицо под теплый ливень — ливни в этих южных краях всегда были теплыми. Лицо юноши было словно выточено из камня, так оно было неподвижно. Он отдыхал. События двух последних дней невероятно утомили тело и душу. Милосердные полновесные капли ливня давно смыли без остатка грязь и кровь с клочков одежды, которая еще свисала с тела юноши. Но вымыть из головы тяжелые мысли дождю было не под силу. Шлепанье капель успокаивало, а  непреодолимая стена дождя постепенно отдаляла пережитые трудности и вселяла надежду. Все будет хорошо, убеждал себя юноша.

К середине ночи клубящиеся тучи, гроза и гром ушли на юг, оставив в хвосте только слабый дождик. Далекие вспышки теперь уже не освещали кромешный лес, и в полной темноте только капли постукивали по листьям. Однако для юноши темнота пасмурного леса не была преградой. Его взор с легкостью различал очертания мокрых стволов на много шагов вокруг. Пришла пора идти дальше. Город Ишаньер, сменивший за два дня двух наместников, остался позади. Юноша знал, что впереди еще много дней ему не встретятся людские жилища. После окрестностей города Ишаньер, эта часть страны была приграничной с землями кочевников, которые гоняли стада на севере континента. И все местные жители предпочитали разбивать свои хозяйства на юге от города. А на севере не проходимый лес и поля были дикие, не возделанные. Однако юноша знал, что по пути на север лес постепенно отступает на восток, а по западной его кромке от самого Ишаньера тянется хорошая дорога. Эта дорога была единственно для того, что бы хоть немного торговать с северными варварами. К слову, ни южане ни варвары в этой торговле не нуждались, но редкий обмен товарами символизировал мирное существование. По дороге вдоль леса никогда не стучали тяжелые обозы. Она была предназначена для немногочисленных лошадей, груженных сумками с костяными украшениями и снадобьями из северных трав, которыми варвары гордились по праву. Обратно кочевники увозили ткани, воск, масло, соль и зерно. Скорее всего вскоре эта дорога порастет травой или наоборот будет вытоптана тысячами боевых коней.

Северные варвары из своего скупого ветреного края давно заглядывались на более удачливых южан и копили силы. Юноша волею Судьбы оказался втянут в переговоры между северными варварами и советом старейшин города Ишаньера. Именно там путешественник узнал, что варвары собрали достаточно сил и готовы придти на юг со своими стадами, а местные жители не должны мешать им. Таким образом северяне хотели потеснить южных соседей и расширить границы своих земель. Никто не сомневался, что если поддаться им, то в скором времени амбициозные и воинственные варвары захотят и новые охотничьи угодья, и реки и плодородные поля, которые издревле окружали Ишаньер. Любой сторонний наблюдатель ни за что не назвал бы эту встречу переговорами, поскольку северный посол пришел лишь милостиво предупредить, что среди тысяч безусловно искусных и бесстрашных, но обычных воинов-людей, у них, северных варваров, найдется сотня-другая волков-оборотней, которые примкнули к людям. На этих словах посол обернулся огромным волком. И если бы не юноша, который оказался лицом к лицу с послом-оборотнем, земли вблизи Ишаньера вскоре бы вытоптали тысячные стада вонючего северного скота. Видно было насколько люди испугались перевоплощения посла в волка. Страшно было подумать, что придется схлестнуться с этими демонами на поле боя. Но дело спас другой демон, коим оказался пришлый юноша. Посол-волк не ожидал увидеть среди запуганных людей вампира — злейшего врага и достойнейшего противника для оборотня. Посол был настолько удивлен, что растерял все свое высокомерие и удалился с позором.

Безоговорочная и немедленная сдача Ишаньера была сорвана. Городской совет немедленно выслал в столицу гонца за подмогой. Но скорее всего северяне не нападут. На самом деле у них нет ни волков-оборотней ни достаточно сил, чтобы начать захватническую войну с югом, воины которого были прогреты благодатным солнцем и вскормлены на плодородных землях. Позже, когда юноша покинул город через тайный ход, вампир и оборотень снова встретились, чтобы сцепится в поединке не красноречия, но грозного оружия. У этой встречи не было свидетелей и только для одного она могла закончится удачно. Вампир оказался удачливее. Он не прикончил оборотня, а оставил его умирать в сырой пещере.
Все это случилось только вчера. Юноша обернулся на юг, и ему показалось, что это было в другой жизни, там, за стеной дождя.

На следующую ночь юноша намеревался выйти на дорогу, которая еще шла вдоль леса, и продолжить путь на север именно по ней, пока она не начнет отдаляться от леса. В свете прошедших событий путешественник собирался обойти далекой стороной поселения северных варваров, а после отправиться в маленький портовый городок на северо-востоке континента. Если ему повезет, то он достанет себе пару золотых монет и сможет отправится еще дальше на север по морю, на Астралусский континент. И, кто знает, может там наконец счастливо закончатся его скитания. Путешествовать налегке ему было не впервой. Этот человек был превосходным охотником и воином, так что пропитание он добудет себе и в лесу, а хищников и бандитов ему бояться не стоит. Благодаря своей сущности, юноша был охотником во всех смыслах. Он был вампиром, врагом людей, а таких часто, помимо прочих обидных прозвищ, называли ночными охотниками. Кровопийцы могут покидать убежища, сокрытые от солнечного света, только лишь в ночное время, когда Солнце выжигает Нижние миры.

К счастью, юноша-вампир не был голоден - в схватке с оборотнем ему довелось отведать достаточно волчьей крови - теперь голод напомнит о себе только лишь через несколько дней. Вампир не сомневался, что ему придется охотится на животных, но и это было ему не впервой. Кровь лесных обитателей на вкус была как вода и не несла столько сил и обновления мертвому телу, сколь это делала человеческая. Кровь людей сладкая и горячая. Уже на языке она начинает гореть неведомым огнем силы, веры, мудрости, любви, воли, воинственности и целеустремленности — всем, чем жил человек. Эта энергия разливалась по холодным венам жидким огнем. Сущность вампира так устроена, что он не в силах отказаться от этого живительного напитка навсегда. Но был среди прочих ночных охотников один, который научился усмирять свою жажду хоть на время. Тогда его жертвами становились лесные зверушки. Крови животных вполне хватало, что бы продержаться в долгой дороге. А его нынешняя дорога обещала быть долгой, возможно только через тридцать дней стена дикого леса поредеет, станут видны здания портового города и блеснет в лунном свете море.

Юноша холодел, когда его разум посещала мысль об убитых им людях. Он не мог вспомнить лиц даже недавних жертв. Сколько их было за полтора века? Не мог ответить никто, даже он сам. Эта мысль терзала его и раздирала на части сознание, когда он был сыт. Он презирал и ненавидел себя за слабость тела, за то, что не продержался еще хоть ночь. Но когда голод холодной хваткой сжимал его нутро, единственной мыслью было выследить жертву и припасть к живому ручью, источаемому венами. В нем постоянно жили два существа: одно убивало, словно хищник, чтобы насытится, другое в это время было придавлено в углу сознания беспомощностью и виной. Единственным его оправданием было то, что он никогда не трогал женщин, детей, стариков. Обычно его жертвами становились всякие проходимцы, бандиты и мужчины, нападавшие на него. Но нет, и это не могло оправдать убийств.

Лесная подстилка хлюпала под ногами. Дождь уже почти иссяк, но когда юноша задевал очередное деревце или ветку его снова окатывало крупными каплями. Он шел по направлению к дороге. До утра ему туда не добраться, да и в лесу спрятаться от Солнца, которое неминуемо прорвется сквозь тонкие тучи, будет намного проще. Любого другого вампира охватил бы ужас при мысли оказаться в лесу незадолго до рассвета. Ведь это не город и даже не деревня — спрятаться тут негде. Но юноша-вампир хорошо изучил науку сокрытия в лесу. Брошенные медвежьи логова, валежник, корни поваленных деревьев, овраги  в еловой чаще — туда не проникают лучи губительного Солнца, и такие места находятся в любом лесу, а тем более в не хоженом.

До дороги было совсем не далеко, и следующей ночью он уже пойдет быстрее, стоит только переждать день. С ночным зрением юноша легко обходил препятствия. Когда-то давно с приходом ночи он был слеп, как новорожденный котенок. Теперь тьма была его другом, а иногда и защитником. Близилось утро. Это вампир понял по тому, что угольный мрак поменял оттенок на более светлый, а истощенные тучи стали серыми на востоке. Убежище не пришлось искать долго. Им стал выеденный гнилью пустой ствол толстенного дуба. Дерево давно погибло, но продолжало целится в небо обломком ствола и цепко держаться узловатыми мертвыми корнями за землю, которая поросла молодыми осинками вокруг гиганта. Вампир нарвал охапку пушистой зелени и протиснулся внутрь ствола, старательно заткнув щель. Изнутри юноша укрепил вход в свое убежище остатками своей изорванной в клочья рубашки. Так Солнце ни за что сюда не проникнет, сырая труха послужит отличным ложем, а соседство мелких насекомых юношу ничуть не тревожило. Места было достаточно, чтобы расположиться лежа, свернувшись калачиком, так вампир и сделал, привалившись голой спиной на кучу трухи. Хоть в этом дупле было прохладно, сон очень быстро пришел к измученному разуму скитальца.

Все нормальные смертные, уставшие от дневных забот, смотрят свои сны под покровом ночи. Даже нелюди, живущие в дали и считающиеся врагами людей, предпочитали ночью забываться в мире грез. И только вампиры спали от рассвета до заката, укрывшись в темном логове от дневного света. Говорят днем видятся совсем другие грезы. Ночью сны — это уроки жизни, образы будущего, наставления прошлого, исполнения желаний; но спящий видит все это как бы со стороны. Днем же сны настолько реальны и осязаемы, что порой путаешься где же на самом деле реальность — под смеженными веками или перед открытыми глазами. Еще днем чаще снятся кошмары, а сны того, кого сопровождали смерть, кровь, потери и страх, редко бывали другими. Этим днем юноше снились обрывки воспоминаний, которых у него было вдоволь, но все они были запятнаны кровью чужой или его собственной. Он видел заброшенный каменный дом, омываемый струями холодного дождя. Он видел искры от походного костра и людей, озаряемых теплым светом. Юноше снилось острее его широкого черного меча, на котором почти не видно крови. Он видел себя среди табуна диких лошадей, которые дремлют ночью на склоне, низко опустив носы в полупрозрачный туман. Он видел нутро скал, изъеденное рукотворными пещерами, в которых добывали драгоценные камни. Он участвовал в битве за эти скалы. Люди жаждали богатства, сокрытое в земле, и щедро орошали камни своей и чужой кровью. Но камни, не земля, и даже не песок. Холодный камень не принимал кровь, и она уродливыми лужами растекалась по полу пещер, пятнала блестящие самоцветы. Вампиру снился город и сотни людей. Они смотрели на него с ненавистью и злорадством. Он видел себя маленьким мальчиком, в одной льняной рубахе бегущим по утреннему лугу. Солнца не было видно. Вот он споткнулся о корягу и поранил коленку. Вечером мама помажет рану отваром из трав и перевяжет. Внезапно небо превратилось в пятно, а тело объял ледяной огонь. Юноша плавал в глубоком горле колодца. Сюда его бросили люди, и если бы не милосердная девочка, которая закрыла жерло колодца крышкой, прах вампира, сгоревшего в воде под лучами Солнца, отравил бы колодец на десятилетия. Теперь юноша оказался в маленькой — шаг на шаг — камере. Повсюду только камень-песчанник. Внезапно стены ожили и пришли в движение. Большой кусок стены отломился и придавил вампира, извивающегося словно обезглавленная змея, но тщетно. В этот момент спасительный разум напомнил, что это всего лишь сон, стоит только открыть глаза, как вечерний покой обнимет темнотой.

Вампир сделал над собой усилие и вырвался из бархатных, но цепких лап сна. Забытье отступило, но тяжесть не отпускала тело. Знакомая слабость овладела им и жадно сосала силы из каждой мышцы. Глаза против воли засветились внутренним холодным светом. Поблизости было серебро — опасный металл для каждого вампира. Он делает их тела слабыми и медлительными. С трудом перевернувшись на спину, вампир увидел над собой на фоне темнеющего неба нечеткие движущиеся силуэты. Они говорили между собой и смеялись, но юноша не мог понять слов. Слух постепенно мерк, уступая место неприятному гулу в ушах. Чьи-то руки грубо вытянули его из дупла и бросили на сырую листву. Сквозь мечущиеся мысли вампир пытался сообразить, кто же были эти люди или существа? Сопротивляться не было сил. Серебро было могущественным врагом, и даже маленькая его толика могла обездвижить вампира, а сейчас на шее у юноши красовался, обжигая кожу, крупный серебряный медальон в виде изогнувшего спину дракона. Все так же грубо кто-то заломил руки вампира ему за спину и туго стянул запястья веревкой. Хотел было стянуть и ноги, но чей-то хриплый слабый голос остановил его. Что-то острое уперлось в спину, давая понять, что шевелиться опасно. Наконец краем глаза вампир увидел как нависшая над ним фигура тянется к его шее, чтобы ловким движением развязать кожаный шнурок, на котором был серебряный медальон. Враг отступил, и в тело снова влилась сила прохладой южной ночи, проясняя слух и зрение.

Теперь вампир точно знал, кто перед ним. Он знал и то, что стало причиной его пленения. Вчерашний день вернулся, как будто и не было стены дождя. Над ним, едва держась в седле, нависал посол Ковнула, Голос северных вождей. Лицо посла-оборотня было серым с темными тенями. Шея была перевязана, но и сквозь слои тряпок проступали темные пятна. Рана, нанесенная вампиром в схватке, была тяжелой и будет еще долго беспокоить плоть. Чуть справа от лошади посла неподвижно, как изваяние, стоял молодой воин со взведенным арбалетом, острие болта которого было направлено в грудь вампира. Воин предусмотрительно стоял на расстоянии трех шагов, чтобы до него было сложно дотянуться одним молниеносным броском, но и было бы невозможно увернуться от его разящего выстрела. За спиной юноши-вампира было еще несколько людей, но он не мог понять сколько именно, они не разговаривали, а только шуршали одеждами и поскрипывали кожаными доспехами. Сам он, хоть был уже полон сил, не шевелился, а выжидал, что же произойдет дальше. Посол пристально и с усмешкой рассматривал пленника. Наконец он заговорил. Голос его был слаб, и каждое слово давалось ему с трудом.

- Вот мы снова встретились, Улин, Мастер меча, наместник Ишаньера. Я, как видишь, выжил и пришел за тобой. Я снова нашел тебя по запаху, и поймал в норе как крысу. Вампиры, знаешь ли, источают такое зловоние.

- И что же ты собираешься делать, великий посол, Голос севера? - нарочно пошире улыбнувшись и оголяя клыки, спросил Улин.

- Ты теперь мой раб! Минули времена, когда мы разговаривали с тобой на равных. И говорить ты будешь тогда, когда я позволю. - Острие кольнуло кожу на спине.- Ты мой трофей. Я расскажу вождю, что ты виноват в моей неудаче, и ты ответишь перед ним. Поверь, ты пожалеешь о том, что встал у меня на пути.

- Не сомневаюсь, великий посол. - С издевкой ответил вампир, за что получил не сильный, но ощутимый удар ногой по ребрам.
Посол что-то прошипел своим людям и они зашевелились. Пленника рывком поставили на ноги и толкнули вперед, иди, мол. Улин пока не возражал — молодой воин все еще держал его на прицеле, а острие кололо спину. Кто-то ловкой рукой отстегнул с его пояса перевязь с мечом и передал послу. Тот покрутил в руках древнее оружие.

- Славный подарок моему вождю. - Улин лишь сжал зубы.

На дороге их ждали полтора десятка всадников, пара собак и крытая повозка. Некоторые всадники держали факелы. Улин не мог припомнить, чтобы посольство в Ишаньер явилось в таком составе, наверняка варвары оставили вооруженных людей и повозку за городом.

Всадники рассматривали вампира с интересом и недоумением. В их северных сказках, которыми пугали непослушных детей, кровопийцы были огромного роста, с клыками, торчащими как у матерых вепрей, со всклокоченными волосами и горящими красными глазами, а за спиной у них были нетопыриные крылья. Вампир ничего и никого не боялся, его не возможно было взять живым без боя. Тот же, кого вывели из леса, больше был похож на молодого каменюка — духа больших мокрых камней, из под которых били родники. Он был высок ростом, но смотрел себе под ноги, от того горбился. Одежды на юноше почти не было, грязные лохмотья на ногах отдаленно напоминали штаны. Сапоги были грязны и мокры. Все тело было в древесной серой трухе, а в черных спутанных волосах торчали веточки и листья. Такое существо никак не могло быть опасным вампиром.

Улин тоже хорошо рассмотрел всех людей. Многие из них были молодыми воинами, отлично держащимися в седле. Так же был безоружный всадник, возле которого крутились два лохматых серых кабеля. Они ластились к нему и преданно виляли хвостами. Однако когда посол приблизился к ним, псы вздыбили шерсть на загривке и оскалились, хрипло рыча. Кабели чувствовали волка. Посол даже не удостоил их вниманием. Вампир же подумал, что если придется драться, то собаки могли стать самыми серьезными противниками, поскольку они быстры, свирепы и их не пугают клыки и горящие глаза. Но в ближайшее время о драке и бегстве не могло быть и речи. Воин, которому поручили вампира, не сводил с него глаз и взведенного арбалета.

Посольство тронулось в путь. Пленника привязали длинной веревкой к седлу посла, а всадник с арбалетом ехал все время сзади. Крепкие северные лошадки без устали почти всю ночь рысили по мягкой конной дороге, повозка поскрипывала позади всех, запряженная парой чутких к узде лошадок. Улину приходилось почти все время бежать. Хоть долгий размеренный бег обычно не сильно утомлял его, но сейчас со связанными руками и комьями земли под ногами он постоянно спотыкался. Он видел свой меч притороченным к сумкам посла, но дотянуться до него было невозможно. Грозное оружие не должно болтаться вот так. Вскоре вампир почувствовал приближение утра. Сила солнца как ветер попыхивала из-за горизонта, заставляя мурашки бегать по коже.

- Твой трофей вскоре может обратиться в прах. - Спокойно, но громко сказал Улин, обращаясь к послу. Он уже понял, что больше никто не понимает общего языка.

- Помалкивай, упырь. Сам знаю. - Не оборачиваясь ответил тот.

- Ты меня боишься? Надо было покрепче стиснуть клыки у тебя на горле.
Посол-оборотень медленно с трудом повернулся в седле и довольно оскалился.

- Но ты этого не сделал. Ты слишком милосердный. Иначе ты бы не помогал людям. Но я не такой, и скоро ты познаешь муки о которых даже не слышал.

- Эта мысль греет тебя? Ты исполнен бесстрашия пока веревка держит меня. Ты уже знаешь на что я способен... - Улин посмотрел из под бровей на посла, и глаза его засветились.

- Не утруждайся. На меня не действуют твои провокации. Мои люди не понимают тебя, и ты не сможешь наступить на мою гордость.

Улин был немного раздосадован, поскольку надеялся задеть струны самолюбия посла. В будущем это могло сыграть ему на руку.

- И вообще, ты слишком болтлив для цепного пса, выродок!

- От выродка слышу! - Зло бросил вампир.

- Заткни глотку! Если ты переживешь этот день, следующей ночью я насажу тебя на кинжал и буду делать это до тех пор, пока моя обида не иссякнет. А моя обида очень велика.

Посол, не останавливая коня, подтянул за веревку пленника поближе и пнул его в лицо. Увернуться от такого удара вампиру не составило бы труда, но он понял, сделай он это, и потом станет только хуже. Поэтому он лишь отвернул лицо, и удар пришелся вскользь по щеке. Варвар, похоже, удовлетворился этим и ковырнул коня пятками.
Восход тем временем неумолимо приближался. Вампир начал нервничать. Либо он сгорит в лучах восходящего солнца на радость послу-оборотню, либо будет подстрелен при попытке бежать, и потом его тело все равно рассыплется горячим прахом. Но не успел он передумать эти мысли как варвары направили коней к обочине дороги и вскоре остановились, разбивая лагерь.

Убежищем Улина на день стал не большой сундук, в котором везли походную утварь. Вампир самостоятельно и с трудом втиснулся в него, подтянув колени к подбородку. Руки по прежнему были связаны сзади и порядком затекли. В сундуке было душно. Воздух проникал через маленькую дырку, нарочно прокрученную в стенке сундука. Сверху его убежище закидали не дублеными вонючими шкурами, так что дышать сделалось еще сложнее. Но этого вполне должно было хватить, чтобы защитить вампира от смертоносных лучей дневного светила. Утомленное бегом тело сдалось быстро, и Улин заснул. Сегодня ему не снилось ничего.