Новогодние приключения Вити и Маша

Катер несколько раз подпрыгнул, жалобно скрипнул и, проехавшись днищем метров триста по грунту, замер. Система аварийной посадки сработала криво. Аварийные лампочки мигали лучше любых гирлянд, создавая ощущение праздника и вечного пи… А вот что «пи», младший лейтенант медицинской службы додумать не успел. Подзатыльник старшего по званию вывел его из ступора.

- Павел Борисович! Вы нарушаете устав.
- Если ты не прекратишь ворон считать, я его еще раз нарушу и не посмотрю, что мы тут не одни.
- Па, хватит, а. Я уже все осознал, понял, миллион раз раскаялся и готов поклясться на крови какого угодно дракона, что больше никогда-никогда не попрошусь в звено под твоим началом, дабы не компрометировать светилу хирургической мысли своими жалкими потугами правильно сделать укол.
- Дурак ты, Витька. Причем тут твои кривые руки. Ты о матери подумал? Вот сгинем мы с тобой на пару в этом прекрасном Космосе, кто о ней позаботится? Ассоциация? От них снега в зимний день не допросишься. Выпишут пенсию копеечную по потере кормильца и все, прости-прощай. Внутренний устав не дураки писали. На вахту родственников не просто так запрещено брать.
- Пап, - щенячий взгляд на Павла Борисовича Жарова особого впечатления не произвел.
- Павел Борисович, ну он же хотел как лучше. У нас в Академии последний год только о Вас и говорили, Витьку замучили расспросами, а ему и рассказать нечего. Сын великого хирурга ничегошеньки не знает о работе собственного отца. Не порядок это.
- Ох, Катя, не того Вы защищаете. Ну да ладно. Поговорили о личном, пора и делами заняться. Системы жизнеобеспечения вроде целы, мы целы. Что еще нужно проверить,  младший лейтенант?
- Э? Связь?
- Сможете это сделать и отправить SOS нашим бортам на орбите, а потом поставить маячок? 
- Так точно!
- Выполнять! И поосторожнее там: без связи мне бы тут оставаться не хотелось. А мы, Катенька, пойдем и посмотрим в окошко. Кто нас тут встречает?
- Опять Вы шутите.
- А в нашем деле иначе нельзя. Вот посмотрите, мы с Вами на этой планете не более десяти минут, а к нам уже спешат гости, да какие забавные... Это же биры! Не понимаю, они-то как на этой стороне очутились?

К катеру со стороны леса  приближалась живописная троица.  Витя даже замер, оторвавшись от пульта и во все глаза уставившись на аборигенов. Про биров он перед практикой читал и смотрел много, но вот живых видел впервые.  Высокие, крепкие, налысо бритые, разукрашенные яркими полосками и точками парни в одинаковых черных комбинезонах двигались с грацией, присущей  хищным животным.

- Витя, выведи на внешнюю панель приветствие и сообщение об аварии.
- В свободной форме или по полной?
- Первое. Это мальчишки. Военных знаков на них не вижу. Так что просто поздоровайся. А там посмотрим. Надеюсь, панель не пострадала…

Как только надпись побежала над основным выходом, гости остановились, вчитываясь, а затем приветственно помахали руками.

- Ну, слава Богу. Эти мирные. Давайте-ка, детки, быстро натягивайте защитку и будем вскрывать дверь.

К счастью, механика работала исправно и уже через несколько минут пассажиры катера стояли на земле и молча смотрели пусть не на местных, но все же жителей небольшой планеты Хор.

Пара очень похожих по рисунку на лицах молодых людей синхронно сделала шаг назад и вперед выступил юноша постарше. Его лицо было абсолютно чистым. Ни единой черточки или точки. Это было так непривычно, что и Павел Борисович, и Витя, и Катя, забыв о приличиях, разглядывали его как редкий экспонат в музее. Чуть раскосые глаза, длинный прямой нос, тонкие сжатые губы и брови в разлет – по человеческим меркам он был безусловно красив, а вот по меркам биров…

- Он же совсем без грима, - шепот Кати заставил ее спутников очнуться.

- Здравствуйте. Добро пожаловать в наш Дом, - медленная правильная речь с чуть заметным акцентом разительно отличалась от  резкой и отрывистой, распространенной в среде военных Хора. -  Вы упали из-за неправильных координат, выданных следящей башней?

Павел Борисович кивнул, Витька чертыхнулся и пробурчал, что он всегда не доверял автопилотам, и только  Катя не отреагировала, продолжая разглядывать чудаковатого аборигена и предвкушая, как она будет рассказывать о своем приключении, вернувшись в Академию. Взрослый бир без грима – это же сенсация!

- Мы тоже упали. Наш катер разбился на камнях за лесом, - голос парня стал тихим и он на мгновение зажмурился, затем тряхнул головой и продолжил. -  Это произошло четыре дня назад. Нашего передатчика не хватает для передачи сигнала бедствия. У вас работает связь?   
- Младший лейтенант? – Павел Борисович вопросительно глянул на сына.
- Э… Я передал SOS , но ответа получить не успел. Сбегать посмотреть?
- Давай!

Вернулся Виктор обескураженным.
- А ответа нет. Я проверил каналы, кажется, наш сигнал просто не транслируется дальше. Башня выдает какую-то абракадабру вместо отзыва на тестовые запросы. У вас так же? – Витя посмотрел на лысого, но абориген на вопрос не ответил, продолжая смотреть на Жарова, тот будто что-то вспомнил и кивнул.
- Наш сигнал тоже не подхватывается башней. Неделю назад тут были сильные грозы. Возможно, она повреждена сильным ударом молнии. Батареи нашего катера остались целы, если Вы позволите, мы можем добавить вам мощность и попытаться достать до орбитального спутника. Хотя, - небольшая заминка насторожила Павла Борисовича. – Тут гористая местность – может не получиться. 
- Большое спасибо за это щедрое предложение, мы с радостью им воспользуемся, - Павел Борисович улыбнулся и чуть заметно кивнул стоящему напротив него биру.

Мальчишки-близнецы вдруг резко двинулись вперед, оттолкнув назад своего спутника.
- Хватит дел! Скоро стемнеет. Лагерь разбит в лесу, на поляне рядом с чистым ручьем. Хотите провести ночь с нашим огнем? – кто из близнецов говорил, было не понятно, более того, из-за сильного акцента Виктор не сразу понял, что им предлагают, а вот отец сориентировался быстро. Поблагодарил за доверие и согласился, попросив всего пару минут на сборы.

- Пап, ты с ума сошел?! Оставишь катер и пойдешь непонятно с кем, непонятно куда? Мы же даже не знаем, как их зовут!
- Они тоже не знают наших имен, и это не помешало им предложить нам разделить их огонь. А это, между прочим, по местным обычаям очень много значит.
- Павел Борисович, а если за нами прилетят?
- Катенька, за нами не прилетят. Пока, по крайней мере. Эта сторона Хора – аномальная зона. Неужели не читали при подготовке?
- Нет, нам только про столицу края дали методические материалы и про правила сбора образцов.
- Ох, куда катится наше образование?! Вот вернемся - усажу за справочник по Хору! А теперь быстро собираем рюкзаки и в путь. Я не хочу по корням в темноте скакать.

Путь  до лагеря вполне можно было принять за легкую прогулку, если бы не одно но. Хирург Жаров, с присущей ему педантичностью делал зарубки через каждый метр- полтора. Никакие уговоры биров и уверения в том, что завтра они с легкостью проведут его обратно к катеру, не помогали. Доверяй, но проверяй, а уж на аномальной стороне Хора, где компас дергается, как припадочный и не работают навигаторы… Хирург, человек сугубо мирной профессии, побывал уже в стольких передрягах, что брал спас-пакет, даже выходя за хлебом.

Уже на поляне,  отмывая руки в прохладном ручье, Павел Борисович тихонько шепнул сыну:
- Наши парни рассказывали, тут вечно черти что происходит с техникой. Ничему не доверяй, ни коммуникатору, ни компасу, вспомни лучше занятия по спортивному ориентированию. И держи язык за зубами, если к тебе не обратились или я не разрешил говорить. Особенно при встрече с военными или действительно взрослыми бирами.
- А эти – дети что ли?
- Мелкие так точно, еще не прошли обряда инициализации, так что можешь считать их школярами – вполне твой уровень. Про третьего ничего сказать не могу. С ним что-то нечисто.
Витя хотел задать целую кучу вопросов, но разговор пришлось свернуть - к ручью подошел один из «разноцветных».

Пока команда пятого медзвена крейсера «Бесстрашный» ставила палатку и разбиралась со спальниками, близнецы, судя по запаху, приготовили что-то очень вкусное.

Стемнело быстро. Большой костер освещал большую часть поляны, вырывая из темноты неясные тени, гуляющие на границе света и непроглядной тьмы.

- Хорошо, что тут нет диких зверей, - с опаской в голосе произнес Жаров, поглядывая по сторонам.
- Плохо! Охоты нет, мяса нет. Концентраты – не пища для настоящего воина.
- А вы военные? - усаживаясь поудобнее на бревне рядом с костром, спросила девушка и осторожно понюхала протянутую ей миску с ароматной похлебкой.
- Мы ими станем, как только закончим обряд связи.  Ешьте, вам это можно.
- А есть что-то такое, что нам нельзя? - с удивлением спросил Виктор и наткнулся на стену молчания.

Близнецы колебались, переглядывались между собой, потом, видимо приняв какое-то решение,  один из близнецов ответил:
- Вам нельзя пить наши священные напитки и вдыхать обрядовые ароматы. Все остальное зависит от вашего вкуса. Старшие говорили – такие, как вы, не желают есть земных жителей.
- Кого? – Виктор поперхнулся и сильно закашлялся.
- Червяков и прочую живность, студент! Вернемся, накатаю жалобу на вашего куратора. Совершенно никаких знаний о местных реалиях нет. А пить нельзя из-за галлюциногенов. Так забирает, что потом месяцами в себя народ прийти не может.  Кстати, а почему ваш товарищ не идет есть? Похлебка очень вкусная…
 
Близнецы синхронно повернулись в сторону парня без грима, тот сидел около палатки спиной к костру и смотрел на звезды. Опять переглянулись. Помолчали.

- Маш, подойди!  Гости нашего огня хотят видеть тебя с нами.

Сказать, что парень удивился – это ничего не сказать. На его лице отразилось столько эмоций, что перечислить их было бы просто не возможно. Весь спектр, от удивления до злости и радости. На младшего лейтенанта это произвело впечатление. Ему казалось, что биры не особенно эмоциональны.

Подойдя к костру и коротко поклонившись Жарову и близнецам, он сел на небольшой пенек,  взял миску с едой и уткнулся в нее, не принимая участия в общем неспешном разговоре «о погоде и природе и особенностях моды».

Только закончив ужинать и выпив по кружке крепкого и сладкого напитка, по вкусу напоминающего компот из сухофруктов с гвоздикой,  участники импровизированного застолья решили познакомиться.

Вите показалось, что если бы не желание близнецов узнать побольше о костюмах инопланетников, они бы так и общались безлично. На крейсере он слышал, что многие местные военные представляясь, не называли вообще ничего, кроме своего звания и рода.
 
Подготовка к знакомству заняла определенное время. В ходе предварительных переговоров были оговорены все детали, вплоть до того, что не будут упоминаться внутренние имена, даты рождения и какие-то загадочные уровни. Но больше всего Витю поразило требование биров представляться самостоятельно. Что в этом действе такого неприличного или неправильного, было непонятно, но близнецы долго спорили друг с другом, не желая называть имени  «чистолицего». Через 20 минут споров и взаимных уступок все встали вокруг костра и протянули к огню руки. Начали с гостей.

- Я,  Жаров Павел Борисович, землянин, мужчина, несвободный, медик на службе Звездной Ассоциации, приписан к крейсеру «Бесстрашный». На планете Хор возглавляю  пятое медицинское  звено, состоящее из трех человек. Задачи звена  сугубо мирные: знакомство с местной флорой и фауной.

О том, что хирурга с мировой славой интересовала на этой мелкой планетке вовсе не флора и фауна, а феноменальные способности биров к регенерации, Жаров умолчал.

- Я,  Жаров Виктор Павлович, землянин, мужчина, свободный, студент-медик,  прохожу практику в Звездной Ассоциации, приписан к крейсеру «Бесстрашный». На планете Хор вхожу в  пятое медицинское  звено, состоящее из трех человек. Задачи звена  сугубо мирные: знакомство с местной флорой и фауной.
- Я,  Симакова Екатерина Игоревна, землянка, - девушка чуть сбилась, глубоко вздохнула и продолжила. - Женщина, свободная, студент-медик,  прохожу практику в Звездной Ассоциации, приписана к крейсеру «Бесстрашный». На планете Хор вхожу в  пятое медицинское  звено, состоящее из трех человек. Задачи звена  сугубо мирные: знакомство с местной флорой и фауной.

- Я, Кир, из великого рода Беннов, житель планеты Хор,  мужчина, заканчиваю обряд связи, - отрывисто произнес один из близнецов.
- Я, Наума, из великого рода Беннов, житель планеты Хор,  женщина, заканчиваю обряд связи.

- Женщина?! – Витя даже не обиделся на подзатыльник, мгновенно полученный от родителя.

Поверить, что стоящее перед ним существо женского пола он не мог. Лысое, плечистое, выше Кира на полголовы, сжавшее рукоятку поясного кинжала и собирающееся на него прыгнуть? И это женщина?!  Только то, что оставшийся непредставленным бир, словно не слыша и не видя происходящего вокруг костра, начал говорить о себе, спасло несдержанного на язык студента от быстрой и неминуемой смерти.

- Я, Маш. Мужчина, - переводя взгляд с землян на своих соплеменников, бир немного помолчал и добавил. - Житель планеты Хор.

- Э? Все? – настала очередь удивляться Жарову-старшему.

- Он потерял пару при крушении катера. Он не достоин родового имени! Он не достоин родовых знаков! Он не достоин жизни! Теперь он никто! – злой, отрывистый голос Наумы прорезал звенящую тишину.

Если бы на Витю так наехали, уж он точно знал, что ответить зарвавшейся девчонке, но Маш только тяжело вздохнул и, медленно развернувшись, вернулся на свое место рядом с палаткой. На звезды он уже не смотрел.

***

Утро ворвалось в палатку к землянам в виде целой стаи диковинных то ли птичек, то ли бабочек. Неожиданно ароматные и мелодично звенящие, они радовали глаз. Хотелось немедленно вскочить и посмотреть на остальной мир.

- Вот бы нам такие будильники домой, - аппетитно зевая и потягиваясь, заявил недоучившийся медик.
- Ага, и чтобы ароматы можно было по дням недели настраивать, и мелодию…
- Да Вы, Катенька, мечтательница похлеще моего оболтуса.

Девушка очаровательно покраснела, а смутивший ее хирург довольно хохотнул и выбрался наружу.

На бабочках все хорошее утром и закончилось. Наскоро перекусив, Жаров-старший решил обсудить планы на будущее и столкнулся с серьезной проблемой. Ни Кир, ни Наума не были готовы взять на себя роль старшего в группе. Землянам такой роли не предлагали по определению, да и не знали они ни рельефа местности, ни особенностей жизни во вроде бы чудесных и совершенно не агрессивных по отношению к земному человеку условиях. Маш в их разборках участия не принимал, но минут через сорок споров и пререканий выразительно посмотрел на Павла Борисовича и незаметно показал на себя пальцем, кося глазами в сторону ругающихся молодых людей.

- Хм, я прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш разговор, но время идет, может быть, если кому-то из вас по какой-то причине невозможно взять на себя роль старшего, сделаем временно старшим Маша? -  хирург всем своим видом показывал понимание бредовости идеи и смущение из-за того, что прервал представителей великого рода  Беннов.
- Кого? – Наума взвилась.
- Он недостоин, да. А мы не готовы. Пусть будет так, но никто об этом знать не должен. Вы все будете молчать, когда нас найдут, - Кир медленно обвел взглядом стоящих  рядом и дождался кивков, подтверждающих согласие. – Ты – старший, мы признаем твое право. Но когда мы предстанем перед старейшинами…

Закончить Киру не дали. Маш махнул рукой, сказал что-то напоминающее «Да понял я, понял»  и, отвернувшись, уставился на солнце. Несколько минут ничего не происходило. Жаров терпеливо ждал, показывая знаками, чтобы его подопечные молчали.

- Нам нужно уходить. Если за столько дней мы не увидели ни одного поискового отряда, значит, тут нас не ищут. Нужно снять все самое ценное и полезное с нашего катера и, свернув лагерь тут,  перейти к катеру землян. Если не получится подать сигнал бедствия с нашими батареями, то единственное, что нам остается – идти до ближайшей башни и попытаться подать сигнал там.
- Уйти? Нас ищут! Нас спасут!
- Наума, ты видела хотя бы один флаер или зонд за это время? Ты знаешь, когда мы ушли из эфира и какие координаты были отправлены в диспетчерскую службу? Нас могут искать на побережье, на заброшенной базе. Нас могут не искать, думая, что мы разбились высоко в горах… Мы должны спасать себя сами. Да, вы с Киром еще не воины, и я не воин, но он, - Маш кивнул в сторону хирурга. – воин. И его молодой спутник – воин. Мы сможем дойти.
- Ты!... - Наума хотела возразить, но Кир не дал ей раскрыть рта, сжав руку и выразительно посмотрев в глаза. – Хорошо. Ты старший. Мы сворачиваем лагерь.

Сборы не заняли много времени. Уходили с гостеприимной поляны молча.  Только подходя к собственному катеру, Павел Борисович решил уточнить у Маша, почему он назвал и его и сына воинами.

- Я видел ученых Хора, я видел ваших ученых и исследователей. Земляне не первый год что-то ищут на наших землях. Бирам не нравится это. И им не нравится, что иногда ученые вдруг начинают искать то, что искать не должны, - хирург понимающе покачал головой, но ничего не ответил, ожидая продолжения. – Вы не спорите. Вы умный человек – биры не любят ложь. Вы ходите, как воины, вы одеваетесь, как воины, но главное - вы   смотрите, как воины. Если будет нужно, Вы убьете.
- Интересное наблюдение. Я, действительно, не буду спорить, убить могу, но Витя?
- Если будет нужно, он сможет. Это видно. Видно, что и Вы уже убивали.
- Это можно видеть? Интересно, - Жаров сделал себе мысленную зарубку повнимательнее присмотреться к ментальным способностям аборигенов. - Да, убивал и не раз. Но только когда был вынужден защищать своих людей. В первую очередь я медик, мое призвание – спасать людей, а не отправлять их на тот свет.
- На тот свет?
- Как бы это объяснить. Некоторые верят, что умирая, люди попадают в другой мир.
- Я понял, дальше не нужно. Биры не говорят о смерти и том, что будет после!
- Да, да. Так вот. Я не люблю убивать. Мы не такие, как доблестные воины Хора.
- Неправильные воины, - Маш рассмеялся. – Я тоже неправильный. Имея право стать воином выбрал путь… путь инженера.

Было видно, что чистолицый бир с трудом подобрал достойный эквивалент своей роли в обществе. С бирами вообще сложно. Они или воины, или дети, или все остальные…

Витя слушал разговор отца с этим лысым типом открыв рот. Он и представить не мог, что байки об «одним махом семерых убиваю», которые ходили в Академии, правда.

- Вот видишь, видишь, я же говорила, а ты не верил, - шептала Катя, активно пихая его локтем в бок.

Близнецы – Витя по-прежнему думал об этой парочке, как о близнецах – замыкали строй, тихо переругиваясь. Вообще-то, во всех брошюрках про Хор, которые попадались парню, он читал, что местные жители отличаются феноменальной выдержкой и сдержанностью. В первый день его биры были именно такими, но после «знакомства» что-то изменилось. Даже речь стала иной, не такой отрывистой и «неправильной». А может, все дело в том, что они подстроились под гостей?



Катер пятого медзвена стоял там, где его и оставили. С трудом открыв дверь, Жаров протиснулся  внутрь. Следом за ним пробрались студенты-медики и Маш.  Кир тоже хотел было зайти, но рык Маша отбросил его от двери – пришлось идти к Науме и «охранять» свою пару.

- Чего ты его так? – удивился Витя.
- Он слишком много говорит и думает о великом роде и великой чести, а сам забывает основы – пару нельзя оставлять в опасности. Мы тут, она там. Одна. Опасно?

Парню пришлось согласиться, сам бы он ни за что не согласился сидеть в чистом поле в одиночестве, предпочел бы тоже забраться в катер, но и на это у биров были какие-то свои взгляды.

Возня с оборудованием успехов не принесла. Маш работал, как робот, без устали что-то паяя, свинчивая, накручивая. Несколько раз залезал наверх – устанавливал самодельные антенны. Увы, даже с удвоенной мощностью передатчик катера не смог пробиться к орбитальным спутникам связи, а ближайшая башня, как и вчера, отвечала белым шумом на любой запрос.

Павел, видя это, принялся вместе с Катериной собирать вещи. Оборудование и инструменты не занимали много места и легко поместились в рюкзак к Жарову, Кате достались пищевые концентраты, а сыну – легкий аварийный передатчик. Воду и аптечку мужчина педантично поделил на три равные части, добавив в кучку девушки анальгетики и несколько своих ампул с «энергетическим коктейлем».

Только после того, как все было роздано и упаковано, он, как командир звена,  начал составлять письмо, на случай, если на катер кто-нибудь наткнется. К удивлению Маша, Жаров писал на бумаге. Крупные печатные буквы ровными строчками ложились на желтоватый лист.

- Младший лейтенант! Мы уходим. Приступайте к зачистке.
- Полной? С собой ничего не возьмем?

Строгий взгляд старшего по званию оказался достаточным ответом.

- Есть! – ответил Виктор и обратился к  Машу. – Как думаешь, стоит взять с собой в дорогу что-нибудь полезное с катера? Может, что-то понадобится для ремонта вашей башни?
- Можно брать все?
- Ну, почти. Ты покажи, а я скажу, можно или нет.

Маш внимательно оглядел кабину. Выбрал несколько универсальных панелей, пару лампочек, связку информационных и силовых кабелей, батареи от обоих катеров, с грустью глянул в сторону двигательного отсека, но сам себе сказал нет, и вышел к близнецам. Следом за ним из катера выбралась Катерина.

- Вить, все помнишь? Не нужно инструкцию искать?
- Па, я честное слово не рисовал себе оценки. Конечно, помню, и модель эту хорошо знаю, все будет чисто.
- Я тебе не мешаю?
- Неа, даже помочь сможешь…

Через десять минут кабину и другие отсеки было не узнать.  Все блоки памяти разломаны, стеновые панели сняты и аккуратно сложены, кабели и коммутационное оборудование порублено в лапшу. И не важно, что перед тем, как заняться шинковкой, все, что только можно, закоротили. Звездная Ассоциация  была организацией открытой, но свои секреты старалась, по возможности, хранить тщательно.

***

Путь к башне оказался не близким. Маш уверенно вел свой небольшой отряд, ориентируясь непонятно как. Ни карты, ни чего-то подобного у него Витя не заметил. Вспомнились предположения некоторых исследователей о том, что биры, подобно птицам, чувствуют направление. А некоторые вообще писали, что воинам чуть ли не в детстве вживляют чипы в мозг. Про биров вообще чего только не писали. Мысли прыгали из стороны в сторону, но вскоре парень втянулся в заданный, довольно бодрый темп, и стало уже не до околонаучной ерунды. Марш-бросок – не прогулка с друзьями – через пару часов все внимание сосредотачивается на дыхании и скане местности. Помня советы отца, Виктор старался отмечать на своем пути какие-то особенные деревья, валуны, необычные выступы горной породы. Никто не знал, что их ждет у башни и как знать, возможно, придется возвращаться. И возможно – одним.

Вечер застал путешественников в перелеске. Заметив ручей, Маш резко свернул к нему, попробовал воду и дал команду разворачивать лагерь. Даже у Наумы вырвался вздох облегчения. Скинув рюкзак, она повалилась на траву, заявив, что до ужина не пошевельнется.  Рядом с ней со стоном приземлилась Катенька. Мужчины виновато посмотрели на них,  друг на друга, и принялись обустраивать ночлег.

Огонь радостно танцевал, протягивая языки пламени к небу. После сытного ужина в любой земной компании обязательно начались бы разговоры, но с бирами общих тем как-то не находилось.   Кир улегся Науме на колени и та гладила его по голове, тихо шепча. Павел Борисович втирал Катерине лечебную мазь. Не смотря на специальную обувь, она умудрилась сбить ноги и сдуру промолчала на маршруте. Маш неприкаянно слонялся вокруг лагеря, поглядывая на небо, а потом ушел к ручью. Посидев немного, Жаров-младший решил, что настало время для вопросов, и двинулся следом. 

Не пройдя и десятка метров, Виктор запнулся об корень и, с руганью пролетев через кусты, затормозил на самом берегу ручейка. Маш даже не повернул голову в сторону  шума.
- Люди такие неуклюжие. Особенно  воины.
- Да какой я воин. Медик я. И космобиолог.
- Угу, конечно, - даже глухой услышал бы в этом иронию.

Витя замер от неожиданности, перестав стряхивать с волос мелкие веточки: Маш говорил по-русски.  Неужели все-таки чипы и лингвистический анализатор?

- Хочешь пожевать, - уже на всеобщем. В протянутой руке бира белел корешок - Вкусно, попробуй. Он немного сладковатый и сочный.
- Мандарин? – любимый с детства аромат сбил с очень важной мысли…
- Не знаю, о чем ты, но мы зовем это танг.

Жуя вкусный корешок, Витя устроился на пеньке и с грустью глянул на усеянное звездами небо.
- А у нас дома Новый год скоро. Елки, мандарины, подарки… Мама пирогов напечет. С грибами.
- Скучаешь?
- Некогда, тут так интересно. Первая большая практика. Четыре планеты. Как думаешь, успеем дня за два добраться до башни?
- Должны. Куда-то торопишься?
- Ну… На базе Новый год отмечают. Говорят, с Земли доставят спецнаборы, куранты бить будут.
- Кого бить?

Ответить Витя не успел. Маш вскочил, как ужаленный, и кому-то, судя по звукам, саданул по физиономии…

…

- Послушайте, я готов в десятый раз повторить, мы медики. Я – хирург, мой сын и наша спутница – студенты. Они проходят тут практику под моим руководством. Основная задача – сбор образцов тканей растительных объектов. Все образцы после сбора должны пройти проверку и только после этого будут отданы нам для изучения и отправки в Академию. Мы потерпели крушение, а эти биры оказались рядом. Они нам очень помогли, но ни на какие секретные, запретные темы мы с ними не беседовали. И акций захвата не планировали. Нам вообще было сказано, что эта сторона Хора необитаема. Повторяю, мы просто летели мимо. Даже приземляться  тут не собирались… Сделайте запрос в столицу, в конце концов…

Осторожно приоткрыв глаза, младший лейтенант икнул и зажмурился, потом еще раз приоткрыл уже один глаз, ущипнул себя, опять зажмурился и, решив, что вряд ли что-то изменится, окончательно открыл оба глаза и попытался не выругаться. В нескольких метрах от него сидели рогатые чудища в длинных плащах с чем-то, напоминающим автоматы.
Напротив самого здорового стоял отец. Связанные руки и кровь на штанине однозначно определяли положение землян. Незавидное такое положение.

С трудом поводив головой из стороны в сторону, затылок взрывался болью, Витя понял, что попали они все. Биры сидели рядышком, связанные. Катерина валялась с другой стороны без сознания.

- В глазах не двоится? – шепот Маша прозвучал неожиданно. – Просто кивни. Не дергайся и не оборачивайся ко мне. Пускай думают, что молюсь.

Витя проанализировал свое состояние и понял, что отделался легким испугом. Руки, ноги целы, голова, хотелось верить, тоже. Тихонько кивнул.

- Хорошо. Тогда слушай и Павлу передай. Это Кинны. Самые настоящие психи. Бенны на что воинственны, но с этими нам не сравниться. Сейчас мы с ними в состоянии «не войны», так что есть шанс на обмен пленными. Науму, младшую дочь советника, им точно не оставят, она не отдаст Кира. Ну, а у нас есть шанс сойти за балласт.
- Ты говоришь по-русски? – в этот раз Витя не дал важной мысли ускользнуть.
- Другого времени для вопросов найти не мог? Ты знаешь что-нибудь про пары, про то, как мы живем?   
- Ничего я не знаю. У меня практика не по социологии групп, а по ботанике. Все, что знаю про биров, укладывается в одно предложение: «Они рождаются с ножом в руке». И не уходи от вопроса. Ты из разведки?

Ответить Маш не успел, только прорычал что-то неразборчивое. Один из Киннов толкнул Жарова-старшего в круг к «пленным» и тот неудачно приземлился,  задев локтем колено бира.

Грозные окрики и тычки длинными палками подняли на ноги маленький отряд. Кинны гнали их как скот к большому навесу. Катя, еще не пришедшая толком в себя, спотыкалась и Павел, вместе с сыном, Киром и Машем пытались, окружив плотным кольцом, не дать ей упасть. Наума шла впереди, гордо подняв голову, с презрением поглядывая  на рогатых уродов.

Место, в которое привели Беннов и землян, выглядело странно. Деревянный настил, подходящий одной стороной вплотную к скале, другой к ручью. Односкатная крыша, судя по тому, что никаких опор Витя не увидел, просто висела в воздухе. Ну а все сооружение в целом больше напоминало беседку в детском садике, чем место для содержания пленных. Ни тебе решеток, ни запоров. Недоумение землян развеяла Наума.
- К краю не приближайтесь. Охранная система уже включена. 
- Система?

Нет ничего убедительнее наглядной демонстрации: один из Киннов бросил в их сторону что-то маленькое и пищащее – на доски под навес приземлилась обугленная тушка. Через какое-то время путь тушки, но не сгорев, повторили заметно потощавшие рюкзаки. Палатки, спальники, кружки-миски, пищевые концентраты, перебранные аптечки. Ничего лишнего. Оборудование и прочие железяки, судя по всему, превратились или в мусор, или в доказательную базу. Павел Борисович был бы рад первому варианту.

Маш дал команду располагаться. Ставить палатки было явной глупостью, потому просто раскатали спальники около скалы. Наскоро перекусив энергетическими батончиками, улеглись. Темнело рано, да и силы нужно было беречь.

Все происходящее не укладывалось  у Виктора в голове. Он, землянин, находится в плену у каких-то рогатых психопатов, которым и дела нет до подписанных конвенций. И это на цивилизованной, как ему казалось, планете. А еще все эти пары, обряды, боевой раскрас – бред, да и только. Не так, ох не так, он представлял предновогоднюю прогулку «на совершенно безопасной для человека» планетке в обществе собственного отца и хорошей знакомой.

Размышления младшего лейтенанта прервал взволнованный шепот Кати.

- Маш, буди Витьку, на вас срочно нужно что-то нарисовать.
- Ты слышала и все поняла? – удивление бира не скрыл даже появившийся из-за волнения акцент.
- Слышала, слышала. Этих уродов сложно не услышать. Не одному тебе увлекаться лингвистикой. Павел Борисович, держите одно из моих колечек, наденьте на палец, или еще лучше, повесьте на цепочку с крестиком. Да быстрее, быстрее же.
- Катенька, что стряслось?
- Ничего, просто если Вас спросят – говорите, что я ваша пара.
- Катя, ты с ума сошла?! Я же женат!
- Делай, что тебе говорят, и не вздумай отказаться от своих слов, даже если здесь и сейчас появится твоя женщина, - шепот Маша, отрывистый и злой, ясно дал понять, что все вопросы потом. – Наума, сможешь на ощупь сделать рисунки на мне и Вите?
- Ты лишился разума? Это же преступление!
- Преступлением будет отдать их на съедение духам. Я же не прошу тебя совершать обряд.

Через десять минут под навесом все стихло. Кир замер,  обняв свою пару. Катя что-то ласково втолковывала Жарову-старшему. Иногда ее перебивал отрывистый шепот Наумы. Ну а Витя, как когда-то в детстве, сосал проколотый, непонятно зачем, палец и злился.

- Лежи смирно и не дергайся, - Маш пытался прижать дергающегося лейтенанта к своей груди.
- Ты руки убери, тогда и дергаться не буду. Какого черты ты меня лапаешь! – орать в голос Витя не рискнул, драться показалось глупым, но и вжиматься в горячее мужское тело категорически не хотелось.
-  Я прошу, мы же теперь пара, мы должны быть рядом. Да не вертись! Дай мне несколько минут,   все объясню.
- Не думаю, что боди-арт может  превратить меня в педика на раз-два-три.
- Не знаю, о чем ты, но если не угомонишься, то на раз-два-три  превратишься в биомассу для кормления духов. Заткнись и слушай внимательно. Пока ты сладко спал, приходили Кинны и довольно громко обсуждали наше ближайшее будущее. Они связались со старейшиной Беннов. Науму и Кира готовы выкупить, меня, естественно, нет. О вас никто ничего не знает, следовательно, и выкупать не будут. Я не уверен, возможно, наши свяжутся с вашими послами, но это время. А Кинны тут не просто так. Они прибыли кормить духов и просить о милости для своего рода. Богатые дары ничто по сравнению с живым, бьющимся сердцем. Для Киннов мы все: я,  ты,  Павел, Катя – одиночки. У нас нет права на род и на жизнь. Мы – идеальное жертвоприношение!

Обалдевший Жаров-младший лежал в объятиях Маша и внимательно слушал, пытаясь не отвлекаться на теплое дыхание и касание твердых, чуть обветренных губ бира к собственному уху. То, что начиналось как необременительная прогулка, грозило превратиться в театр абсурда, а потом и в окончательный пи…

- Ты заснул?!
- Заснешь тут, как же, - Витя почти не раскрывал рта, но чуткие уши бира слышали все, и злость, и волнение.
- Не бойся. Теперь у нас есть шанс, - ласковые поглаживания по спине совершенно не вязались у Вити с суровыми бирами. – Мы уже не одиночки.
- Пары, пары. Что это хоть такое?
- Бир, любой, не важно из какого рода, становится взрослым только тогда, когда у него появляется пара. Древняя традиция. Говорят, много сотен лет назад Хор был настолько опасен, что одиночки не выживали. Хор изменился, а традиция – нет. Совершается сложный обряд и если все прошло хорошо, то… то все хорошо. Пол не важен, род не важен. Важно, чтобы это была твоя половинка. Тот, кого ты чувствуешь, как себя, о ком ты заботишься, как о себе, за кем уходишь… Я не смог. Испугался. Поэтому мне нет места среди Беннов. Лицо стерто. Я одиночка. Был. Теперь для  всех ты – моя пара, - глубокий вдох Маша заставил Витю замереть, зажмурив глаза. Бир нюхал его, будто дикий зверь. - Мы только начали обряд. Я не знаю, что и как, ты же не бир, но верю, чувствую, мы сможем это сделать. У нас просто нет другого выхода.
- А почему ваш род не может просто напасть на Киннов и отбить своих?
- Воин, - Маш хмыкнул и зарылся носом в Витины волосы.
- Да хватит меня уже обнюхивать! – парень злился. – Отвечай!
- Тише, тише. Наши флаеры подлететь не успеют, а тебя уже на кол насадят. Надеюсь, мысли о таких операциях приходят в головы только очень молодым землянам, - не смотря на патовость ситуации, бир улыбался, тонкий запах человека кружил голову. - Вам повезло со спутницей. Я испугался смерти, а она  – молодец, мгновенно придумала выход из положения.
- Выход. Да кто нам поверит? Подумаешь, колечками обменялись, веселых картинок нарисовали.
- Вам – никто, а вот нам… Тебе нравится мой запах?
- Маш, я не собачка, чтобы на запахи реагировать. Ну не знаю, от тебя корицей пахнет.
- Корица? Это неприятный запах?
- Почему. Хороший запах, вкусный. К Новому году мама специально заказывает несколько грамм для яблочного штруделя. Яблоки… Не знаю, есть у вас, нет. Я вообще на Хоре плодовых деревьев пока не видел.
- Я пахну праздником и домом? – бир хотел что-то еще спросить, но только сильнее прижал к себе человека.

А Витя задумался и не заметил, как уснул. Мысли о доме и тепло сильных рук навеяли чудесные сны…


…

В этот раз утро для Вити началось с пения птички, которой явно наступили на оба уха, да еще и потоптались. Дикие, совершенно негармоничные писки и клекот перебивались чьим-то громогласным ором и звенящим смехом Катеньки. Нехотя выкарабкиваясь из теплого и уютного сна, Жаров-младший обнаружил себя в объятиях хрюкающего Маша, за спиной бира сидел улыбающийся отец, которого зацеловывала Катерина. Довершал картину полного разврата Кир, уткнувшийся лбом в  грудь Наумы и сотрясаемый крупной дрожью. Не найдя источника воплей среди своих, Витя клятвенно пообещал себе поговорить с отцом по поводу морального облика главы семейства и развернулся в другую сторону. За периметром беседки целая толпа рогатых уродов орала друг на друга и махала руками в сторону навеса.

- Э… А… Какого тут происходит? – зевающий и пытающийся выбраться из цепких рук бира, Витя был на редкость забавен.   

Новый взрыв хохота уже всего маленького отряда был ему ответом.

- Кинны в бешенстве, - Наума с призрением посмотрела в сторону «тюремщиков» и плюнула на доски. – Хотели подарить духам четыре сердца, а получили три пары, которые вынуждены обменять.
- Да уж, не ожидали эти парнокопытные от нас такой подлянки, и ведь что самое забавное, Витя, они так искренне возмущаются нашим коварством, что любо дорого слушать. Мне Катенька часть перевела – это просто шедеврально. Они еще и виновного среди своих найти хотят, того, кто допустил такой беспредел!
- Нам поверили? Они идиоты?
- Почему? Они не идиоты, они все прекрасно видят, - Маш собственническим жестом притянул Витю к себе, чмокнул в висок и потянулся губами к мочке. – Шшш. Не дергайся и улыбайся. Тебе должны быть приятны мои знаки внимания.
- Обалдел?! Ты меня и днем лапать собираешься?!
- Виктор! – голос отца был тих, но в нем звенела сталь. – Ты совсем отупел в своей Академии? Неужели вам там до сих пор мозги промывают на предмет допустимых и недопустимых норм?
- Да, и я считаю…, - договорить Вите не дали.
- Считать будешь, когда из  этой заварушки выберемся, а если ты нам сейчас всю маскировку порушишь, я тебя самолично к духам отправлю. Эти уроды на нас уже смотрят. Немедленно обернулся к Машу и поцеловал его в… в щеку. Что замер? Это приказ. Приказ старшего по званию. И он не обсуждается.

Чмок вышел так себе. В глазах Маша промелькнуло разочарование, но он быстро взял себя в руки, широко улыбнулся и предложил заняться завтраком, не обращая внимания на вопли Киннов.

Спустя пару часов, изнывая от безделья, Витя валялся рядом с ручьем. Наума опять шепталась с Киром, Маш что-то активно обсуждал с Катей и отцом, но парню это было совершенно неинтересно. Погруженный в свои мысли он наблюдал за маленькими рыбками и расчесывал себе шею: рисунок, сделанный ночью, чудовищно чесался.

- Ну, чего ты на нас дуешься, дурашка? – Катя подошла неслышно, села и тоже уставилась на ручей.
- А я должен веселиться, видя, как у отца крыша поехала и он начал за студенткой ухлестывать? Или меня должна радовать перспектива вдруг стать геем?
- Ты дурак? Мне Павел Борисович в отцы годится, я уважаю его, да он… да ты… Неужели и правда такой тупой, что не понимаешь – это вынужденная мера!
- Даже в сложных жизненных ситуациях человек не должен забывать о своей чести и достоинстве.
- Блаженный! Витенька, нам выбраться отсюда нужно. Эта шутка с парами спасла наши жизни. Жаль, ты не понимаешь их язык, Кинны были готовы сожрать свои плащи от досады.
- Шутка? Посмотри на мою шею и плечо, ничего не замечаешь? Когда в шутку надеваешь челюсть вампира, она не вживляется в твои десны, а тут… Я уже лежать спокойно не могу, у меня все зудит, я же вижу, что рисунок под кожу уходит. Ты хоть понимаешь, во что мы ввязались? Маш говорил, что объединение пары – очень сложный ритуал, а что будет, если он сорвется? Тебе то с отцом хорошо, а обо мне вы подумали?
- Под кожу? Странно. Может у тебя просто аллергия на пигмент? Я абсолютно уверена, что рисунки на лицах Наумы и Кира – это грим. Хотя? Черт их знает, я не замечала, чтобы они его подновляли. Не истерии, ты же офицер!  Вроде как… Если бы мы слишком долго думали, то сегодня, прямо сейчас, ты запекался бы в жерле вулкана или варился в гейзере, или еще где Богу душу отдавал! Вить, Кинны реальные психи, у них разрешены человеческие жертвы. Это…
- Да пошло оно все! – и младший лейтенант со злостью бросил попавшуюся под руки ветку в защитную систему. Ветка, не изменив своего состояния, приземлилась в паре метров от настила. – Не понял?

Спустя десять минут под навесом не осталось ни одного человека или бира. Защита была отключена, Киннов в лагере не было. 

- И как это понимать? Нас отпустили без выкупа, просто так? – Павел Борисович в недоумении оглядывал окрестности. – Это что, новогодний подарок?
- Кинны спасают свое лицо. Обмен трех пар - унижение для воинов, не сумевших задобрить духов и проморгавших начало обрядов. И им хорошо и нам. Думаю, стоит убраться как можно быстрее отсюда. Лагерь не временный. Кинны  вернутся.

Послушав Маша, все подхватили свои рюкзаки и бодро двинулись в сторону леса. Они опять шли к следящей башне. Только в этот раз темп был задан не шуточный даже по меркам биров. Молча, не глядя по сторонам, маленький отряд уверенно двигался в направлении, известном только Машу. Бир очень хотел дойти до башни к ночи, но, увы, сумерки застали их в небольшом лесочке. Двигаться дальше людям было небезопасно.

Биры, по обыкновению, занялись костром и поиском пищи, а младший лейтенант, даже и не думая помогать, схватил пару своего отца и потащил ее в кусты. 

- Так, Катька, ты меня в это дело втравила, ты с ним и разбирайся, - шипел Витя, словно кот. - Чего Машу от меня надо? Что он липнет ко мне, словно банный лист? На привалах глаз не сводит, вздыхает, на марше то руку подаст, то за локоток придержит. Я что, изнеженная девочка в розовых бантиках?!
- Ой, да ладно тебе. Вы с Машем тааакие милые. Даже Павел Борисович умиляется, на вас глядючи.
- Чего папа делает?
- Ничего! Шучу я. Ну неужели так трудно подыграть?  Биры же помешены на этих своих ритуалах. Мне Наума уже плешь проела, уговаривая повлиять на тебя и уговорить быть внимательнее к Машу. И Кир подходил, спрашивал, может что изменить в себе Машу надо, чтобы тебя привлечь?
- Кать, ты это о чем? - обалдевший от обилия информации парень даже шипеть перестал.
- Да знать бы. Я пыталась их поподробнее расспросить, но они как сговорились, закатывают глаза и говорят, что пара сама все знает. Ясно, Витенька? Расслабься, войди в астрал и попытайся сам с собой разобраться, ибо ты знаешь всё! Ну и Маша в компанию позови. По мне, так близнецы правы, проблема эта двоих касается, и решать ее нужно совместными усилиями. Маш, между прочим, если ты этого еще не заметил, тоже шею себе расчесывает. Так что, мальчики, кооперируйтесь и ищите средство от вашей аллергии совместными усилиями.

Катя хотела что-то еще сказать, когда  треск поломанных веток и появившийся Маш сбили ее с мысли.

- Витя, нам... Куда?!  Почему он злится?  Почему сбегает и говорить не хочет?  Я не понимаю.
- Маш, как тебе сказать,  чтобы не обидеть. У вас тут с парами все так просто, а у нас, даже если парни и гуляют друг с другом, то предпочитают это не афишировать. Особенно если они планируют заключить выгодный контракт после окончания Академии. Не переживай ты так. Отец ему мозги промыл, так что подыграть он подыграет, если чужие появятся, но вот на что-то большее рассчитывать точно не приходится.

Уже собираясь похлопать расстроенного бира по плечу и пойти к костру, Катя с ужасом уставилась на окаменевшее лицо Маша, а уж когда тот со стоном опустился на землю и, обхватив себя руками, начал раскачиваться, и вовсе перепугалась.

- Эй, ты чего? Науму позвать?
- Никого не нужно, - тихий, бесцветный голос остановил Катю уже собирающуюся вылезти на поляну. -  Ты понимаешь наш язык, а нас ты понимаешь?
- Э… ну я не совсем все понимаю…
- Лингвоанализатор?
- Я…
- Не ври, не надо. У меня тоже он есть. От пары достался. Он работал с землянами, много работал. Всеобщий почти все знают. У биров много способностей, но к языкам – особенно. Мы подстраиваемся, если хотим. Скоро даже Кир с Наумой будут говорить на нем, как ты или Павел. Русский язык другой, сложный, без анализатора я бы так быстро не смог... Не бойся, мы никому не скажем, знаем, технология очень ценная.
- Да уж, ценная. И я так глупо прокололась. Даже Павел Борисович об этом не знал.
- Он мудрый. Он никому не расскажет. Ты же нам всем жизнь спасла. А вот его сын...
- Витька тоже не идиот, когда надо, язык за зубами держать умеет.
- Я не про технологии, я про нас, про его мудрость. Он не понимает ни других, ни себя. Не хочет понимать…

Бир замолчал. Тишина давила, но Катя не решалась уйти или заговорить. Маш                по-прежнему раскачивался.

- Мне мало подыгрывать. Витя – моя пара, мы должны быть вместе. Иначе… Боюсь за него...
- Маш, а как же тот, другой? Он ведь совсем недавно…
- Погиб?  Тот… Я расскажу. Его выбрал для меня совет старейшин. Они редко ошибаются. Я был уже слишком взрослым, а пару найти не мог. Если не могу сам – старейшины помогут, - голос Маша был по-прежнему глух и невыразителен. - Но обряд так и не закончился. Кровь не стала общей. Мы рисовали общий узор, говорили, что в процессе, но связи не было. Обман. Все об этом знали, но традиции соблюдены. Если бы он был моим, он был бы жив. Он бы послушался меня. Я так его просил пристегиваться, а он смеялся и говорил, что не боится ничего в этом мире. Резкий удар, вспышка. Мы все сидели в креслах, а он лежал, неестественно откинув назад голову. Мгновение... Он был хорошим биром, но никогда не был моим. А Витя – мой! Моя кровь приняла его. И его тоже. Я знаю. Рисунок почти весь ушел под кожу, закрепился. Его тело оказалось мудрее его самого. Наума видит связь. Без продолжения обряда мы…
- Погибните?!
- Нет, что ты… Легенды гласят, что биры, не окончившие обряд, погибают. Связь вытягивает из них жизнь. Это просто легенды…   Но жить, зная, что встретил свою половинку и не быть с ней… Мучительно. Проще уйти. Не говори ему этого. Он все и сам знает, а принять не хочет. Пусть. Это его выбор. Только, пожалуйста, попроси его потерпеть и не шарахаться от меня. Я обещаю держать себя в руках и не нарушать личных границ. 


Ужин прошел в напряженном молчании. Наума неодобрительно поглядывала то в сторону Маша, который демонстративно уселся в отдалении, то в сторону Вити, жевавшего какой-то корешок и делавшего вид, что ничего не происходит. Кир временами поглаживал ее по бедру, успокаивая. Павел Борисович и Катя, хоть и сидели рядышком, были погружены каждый в свои мысли.

Ночью решили не дежурить, против Киннов им все одно не устоять, а других опасностей и не было.


***

…

- … интоксикацию мы сняли, но восстановление функций…
…
- … он твой, так бери!... Хочешь, чтобы умер?
…
-  … Павел, я не могу…
- Молодой человек, когда на кону жизнь собственного ребенка, об условностях как-то не думаешь. Я знать не желаю о подробностях, но если ты можешь что-то сделать – сделай…

Звуки проникали в мозг сквозь толстый слой ваты, глаза не открывались. Казалось, кошмарный сон вцепился всеми своими паучьими лапками и не хочет отпускать в реальность. Голоса то были знакомы, то нет. Свет, и снова обжигающие холодом тени… И где-то далеко-далеко что-то теплое, тянется, хочет обнять… А над всем этим реет огромный оранжевый мандарин проткнутый насквозь маленьким корешком. Пахнет корицей… Танг…

Младший лейтенант Жаров метался в бреду по кровати, стонал, тянул руки к окну, сквозь которое в небольшую комнату лились потоки теплого света. Иногда ему начинало казаться, что лучи вдруг начинают с ним играть. Гладят, щекочут, обнимают, но буквально через мгновение это ощущение пропадало, и он опять оставался один и только мандарин, ярким пятном, маячил перед глазами.

Прошло несколько безумно длинных секунд и кошмар из ленивого бреда превратился в настоящую горячку. Лучи перестали ласкать – жжение и боль охватили все тело. Окружающие звуки переросли в гул огромного роя механических пчел-мутантов. Визг, срежет и среди этой какофонии – голос, до боли родной и близкий, но совершенно незнакомый. Витя чувствовал - его зовут, но не мог ответить. Дыхания не хватало, горло сдавила судорога. А потом… Наверное, хорошо, что он был в беспамятстве и не слышал ни проклятий Наумы, которые градом сыпались на Маша, стоящего на коленях перед кроватью Вити, ни криков отца: если бы не старейшины Беннов, Жаров-старший разорвал бы Маша голыми руками, ни плача Катеньки, вцепившейся в Кира и повторяющей без остановки: «Ну сделайте же хоть что-нибудь, сделайте!» Не услышал  Витя и того, как Маш прошипел сквозь зубы: «Вон!» и все, моментально замолчав, в ту же секунду оказались за дверью.

Маш поднялся, закрыл дверь на код, приглушил свет, затемнив окно. Его шатало. С трудом дойдя до длинной узкой полоски зеркала в углу комнаты, он остановился и пристально глянул на свое отражение. Из красавца бира он всего за несколько дней витиной болезни превратился в ходячий труп: тусклая сероватая кожа, впалые щеки, черные круги под глазами, темно-синие сосуды оплели гладко выбритый череп жуткой сетью. Лишь небольшой рисунок, переходящий с шеи на плечо, поражал своей яркостью и четкостью. Можно было подумать, что именно этот узор собрал все краски жизни с тела Маша. Как знать, возможно, легенды были не так уж и далеки от действительности.

Медленно и очень тихо, словно боясь потревожить больного, бир начал обрядовое чтение. В такт словам, так же медленно развязывались завязки на ритуальной одежде. Упал на пол жилет, обнажив впалый живот, еще немного и на пол полетела юбка. Конечно, и у жилета и у юбки были свои названия на языке биров, но Маш, механически проговаривая молитву, думал о нелепых словах, которыми назвали эти вещи Катенька и Павел Борисович. Даже высокие сапоги они обозвали кирзачами. Сами собой всплыли в памяти слова девушки: «Вот это садо-мазо, Витька, увидав здорового мужика в кожаной юбке, жилетке на голое тело и кирзачах от смеха заикаться начнет!» А реакция отца Вити показалась непонятной. Павел начал нервничать, особенно, когда Маш сказал, что Вите смешно не будет: в момент обряда эта одежда уже не нужна.
 
Подойдя к кровати и отбросив в сторону покрывало, Маш замер, не сводя глаз с измученного болезнью человека. Такая малость: неочищенный корешок танга мог стоить Жарову-младшему жизни. И только нелепая случайность, узор на шее - связь, все еще держала его рядом с живыми.  Как завершить обряд с таким партнером, Маш не представлял. Даже мысль об этом приводила его в ужас. Он никогда не был насильником, его не привлекали калеки и немощные. Но самое жуткое было даже не в состоянии Вити, а в том, что Маш прекрасно помнил, как парень шарахался от него, не позволяя дотронуться, как кривился от одних только взглядов, не хотел говорить, игнорировал любые попытки наладить хоть какие-то отношения. И несмотря ни на что, Маш чувствовал – это его половина. Прикрыв глаза, он вспоминал, как затихал Витя от одного только прикосновения и в катере спасателей, так вовремя разыскавших их маленький отряд явно не без помощи Киннов, и уже тут, в родовом гнезде Беннов. Эти воспоминания согревали не только душу, но и тело.

Тяжело вздохнув, Маш открыл глаза. Время шло, с каждой секундой человеку становилось все хуже. Сжав зубы, бир с остервенением начал растирать мочки ушей. Решение принято, осталось только прийти в себя,  достать ритуальные ножи и поставить таймер на  кодовый замок (нескольких часов более чем достаточно для завершениия всех ритуалов).  Белая рубаха и штаны уже лежали на полу рядом с кроватью.
Забравшись в кровать и натянув до подбородка одеяло, Маш опять замер. Всю решительность как рукой сняло, когда жар человеческого тела коснулся его кожи. Биру казалось, что еще мгновение, и он выскочит из комнаты в поисках какой-нибудь дряни, отключающей мозги и разжигающей похоть. И в это мгновение Витю начала бить крупная дрожь. Судороги скручивали тело, зубы начали отбивать жуткий ритм. Недолго думая, Маш прижал парня к кровати всем телом и зашептал на ухо  слова ритуала  вперемешку с романтическими глупостями, чудовищной бранью и поцелуями. Жесткие губы ударялись о виски, скулы, рисунок на шее Вити. Попытка быть нежным и аккуратным с треском провалилась. Нестерпимое желание накатило душной волной -  одуряющий запах волос землянина оказался круче любого афродизиака. У бира сорвало крышу. Ничем другим нельзя было объяснить то, что еще пару минут назад Маш боялся даже дотронуться до ставшего близким человека, а теперь вколачивается в податливое тело, не думая ни о чем, кроме собственного желания. Наступившая чудовищно быстро разрядка удовлетворения не принесла.
Полежав немного на Вите, Маш отвалился, словно сытая пиявка. В голове пронзительно звенела пустота. Нужно было встать и закончить начатое, но бир не мог оторвать взгляда от всклокоченной Витиной головы. Даже попытался пригладить волосы, но безуспешно. Дотронулся до лба, ласково провел рукой по рисунку, спустился на грудь. С удивлением увидел, что кончил не один. Полотенец под рукой не было и Маш, не долго думая, обтер Витю простыней и прижался к нему, запоминая запах, размеренное биение сердца. Ритуал был закончен. Связь создана. Человеку больше ничего не угрожало. Он мирно спал и улыбался… Танг превратился наконец-то в ласковое летнее солнышко, ласкающее и согревающее. Лежать на кочках было немного неудобно, поясницу тянуло, но эти мелочи младший лейтенант предпочел не замечать.

Подарив себе всего несколько минут счастья, Маш поднялся. Если для Вити все уже было кончено, то для него – нет. Аккуратно перестелив постельное белье и закинув его в дезинфектор, бир вернулся в комнату, надел очередной ритуальный наряд, уселся на пятки перед кроватью, положил перед собой ножи, еще раз проверив, хорошо ли наточены, и замер.  Нужные слова не хотели произноситься. Вместо них перед глазами появлялась то окровавленная и изгаженная простыня, то неведомые мандарины. Картинки недалекого прошлого менялись сами собой, принося боль и разочарование. Приходили в голову такие нужные, но несказанные вовремя слова. Вспомнилось, как мальчишкой он смеялся над романтичными бреднями впечатлительных девчонок, зачитывавшихся древними легендами, и недоверчиво поглядывал в сторону парней, обретших пару и светившихся счастьем. Это казалось глупым, неуместным…

Проснулся Витя внезапно. Холодно стало и как-то муторно на душе. Тело ныло. Дикая слабость не дала привычно соскочить с кровати. А буквально через мгновение в комнату ворвался отец, сдавил в объятьях. Ураганом налетела Катенька. Кир, Наума, еще какие-то люди, биры окружили его, начали трогать, ощупывать, что-то спрашивать. Шум и гам не давал сосредоточиться, но тем не менее Витя прекрасно понимал, что в этой комнате он не случайно и произошло что-то очень ужасное, а потом ему несказанно повезло. Как и в чем повезло он начал понимать, когда попытался поудобнее сесть. Рык и сжавшиеся кулаки не остались незамеченными. Все утихли и расступились. Перед кроватью на коленях стоял Маш. В белой рубахе, без грамма грима на лице он напоминал приведение. Коротко взглянув в лицо человека, он согнулся, практически вжавшись грудью в пол, и вытянутыми руками пододвинул ножи в сторону Вити…

***

Морозное солнечное утро радовало глаз. Невысокая худощавая женщина раскатывала тесто и, слушая сына, периодически бросала взгляды в окно, где муж вместе с высоким крепким парнем расчищали от снега дорожку к дому. 

- Ты представляешь. Я, весь из себя такой больной и немощный, толпа народа вокруг и этот идиот, протягивающий мне ножи. Нет, я, конечно, собирался его прибить, когда понял, что произошло, но не сразу же… Черт его знает, что со мной будет, вдруг и правда усохну. Маш тогда больше скелет напоминал… Пришлось сделать вид, что все в порядке. Катьке, конечно, потом досталось за бредовые идеи.
- Бедная девочка, она вчера так смущалась.
- Еще бы ей не смущаться. Авантюристка!
- Можно подумать, что ты другой.  Небось и заявления уже написали?   Звездная Ассоциация? Военный флот?
- Мам… ну, да… написали. Ассоциация. На флот Маша не возьмут, бир все-таки. А пока мы все разрешения получим, я как раз и Академию закончу…


Раскладывая яблочный штрудель по тарелочкам, мама Вити ласково оглядела собравшихся за большим семейным столом. Хоть и с опозданием, но они все вместе встречали Новый год. И пусть некоторые из гостей немного пугали и сами были напуганы, главное, все живы и здоровы .

- Маш, давно хотела узнать, почему на такой чудесной и безопасной планете, как Хор, так любят войны?
- Э? У каждого мира свой способ борьбы с перенаселением.


Аромат корицы и яблок наполнял дом…