Гомо-сексуал

5.04.12
Это было начало великих шестидесятых. Период, после которого, людей живших в это время, называли не иначе как шестидесятники.  Время, казавшееся Веронике  настоящей свободой. Закончив учёбу и устроившись на работу она, наконец-то имела в своём распоряжение  достаточно денег для приличной жизни и,  получив первую зарплату, устремилась в центр города.
На Невский проспект народ выходил как на прогулку. Там было всё: магазины продуктовые и промтоварные; несколько кинотеатров, кафе, Пассаж, Пушкинский театр; Гостиный двор и «Елисеевский», куда она ездила специально за анчоусами. Анчоусы можно было купить только там, но и то, не каждый день. Так получалось, что она была ограничена во времени и потому бывала там в определённые часы. И именно в то же время, как правило, на не большом отрезке, между Елисеевским  и кинотеатром Аврора, прохаживался пожилой мужчина, как ей казалось лет пятидесяти, в её возрасте ей все казались старыми. Он был сухощав, высокого роста, обут в чёрно белые штиблеты с узкими носами. На руках красовались белые, никогда не снимавшиеся перчатки. Вероника, ожидавшая открытия магазина после обеда так же ходила в этом отрезке и искоса разглядывала его. Иногда он кивал кому то в знак приветствия, но ни с кем не разговаривал. В первый раз, когда она его увидела, решила, что идут киносъёмки, очень уж театрально всё это  выглядело.
В следующий раз, стоя в очереди, она попыталась расспросить о нём. В очереди стояли только женщины и, пряча глаза, смущаясь её молодостью, они сказали ей, что это «гомик».  Такого слова в её лексиконе не было и пришлось расспрашивать об этом на работе, но и на работе мало кто знал об этом, хотя работали в большинстве молодые мужчины. И просветили её всё те же бабульки из очереди, заодно рассказав ей, что, напротив, в Катькином саду у них бывают сходки. 
Вероника решила, что это бандиты. Нет сил, как её одолело любопытство, и,  купив анчоусы, слегка ёжась от страха, она пошла в Катькин сад, благо переход был рядом, и машины остановились. Поглядывая по сторонам, она не заметила ничего предосудительного и присела на скамейку.  Неожиданно к ней подсел мужчина. По телу поползли мурашки, она насторожилась и, поведя глазами, попыталась разглядеть, где у него пистолет. Так она вытерпела минут двадцать и, не выдержав,  вскочила и ринулась к Пушкинскому театру.
В другой раз она таки достучалась до сути. Какое благо эти очереди! В них могут просветить тебя обо всём, и нужном и не нужном. Где ещё можно найти столько знаний. В дальнейшем она ещё изредка, стоя на автобусной остановке, разместившейся у сада, нет-нет да поглядывала в ту сторону, делая вид, что разглядывает памятник. Но Екатерина Великая, со всеми её придворными  мало её интересовала.
Шло время, и гомикам предложили новое место для встреч. Кто говорил, что их разогнали из-за Дворца пионеров, расположенного рядом с садом; кто говорил, что не место им с театром, в общем, кто что, но место дали  где-то далеко от центра.
Впоследствии Екатерину, засиженную голубями, почистили и закрыли сеткой.  Исчез и человек в белых перчатках и чёрно белых штиблетах с узкими носами,  исчезли и анчоусы.

Всё когда то меняется. И Вероника теперь даже знает, что такое «Гомо-сексуал», и что такое «гомосексуал» и какая в них разница.
А что до их прав!? Да какие права, когда сама Матушка – Природа признала их не нужными людьми.