Сон в руку

Володя Денисов был крепкий мужчина тридцати семи лет от роду.

Работал электриком, не заливал каждый день за воротник, не курил, не привлекался, на дискотеках ни с кем не дрался, в принципе, еще много чего такого, «среднеобывательского», Володя не делал, и по меркам современным вообще не жил, а существовал. Про таких говорят: тямтя-лямтя, или телОк телкОм.

И с чего бы? Вроде не урод, глаза, рот, руки-ноги на месте, да и то, что в штанах , в исправном состоянии. Тому свидетельством была семнадцатилетняя дочь, как две капли воды похожая на отца, проживающая с бывшей Володиной женой в Швейцарии.

Хотя женатым Володя был недолго, всего год и три месяца. На развод он подал сразу после того, как узнал, что жена давно изменяет ему с солдатом-срочником из военной части, расположенной неподалеку.
Жена плакала, скандалила, била в отчаянии посуду и в театральном раскаивании заламывала руки.

Вовка страдал, смотрел в потолок и молчал.

С тех пор жениться не хотелось, да и не на ком было, в каждой более-менее привлекательной женщине Вовке мерещились шлюхи и потаскухи, и после развода Вовка переехал жить к престарелой матушке, так как своей жиплощади у него не имелось, а освободившаяся жиплощадь была собственностью колхоза.

Зимой увлекался подледной рыбалкой, летом сбором грибов и ягод, плел корзины из лозы, и выходили они такие ладные да пригожие, что прямо хоть на выставку их вези в столицу. Хотя... зачем столичному гламуру его корзины, Володя не представлял, это все бабы-дуры, им лишь бы языком что молоть, мол, твои корзины только на ВДНХ! Много они понимают, бабы эти, какая там ВДНХ, от нее в памяти Володи остались только смутные детские воспоминания  от скульптуры «Рабочий и колхозница».

Изредка вечерами Володя присоединялся к мужикам, распивающим после работы самогонку, и, приняв на грудь граммов двести, любил рассказывать разные байки. Надо отметить, язык у Вовки был подвешен неплохо, еще в школе пристрастился к чтению и знал много интересных историй. Вот и просили мужики каждый раз рассказать что-нибудь «этакое», и Володя вдохновенно чесал языком, ублажая слух подвыпивших мужичков, восхищенно всхохатывающих над той или иной шуточкой.

Зато будучи трезвым, Володя был абсолютно неразговорчив. Матушка все сетовала: «Да что ж из тебя, сынок, слова клещами за вечер не вытащишь, хоть бы что рассказал матери».

На что тот мягко возражал, что просто так ляпать языком он не шибко горазд, а если матушке хочется общения, пусть зовет своих кумушек-подружек из народного хора, заодно между обсасыванием новостей и порепетируют.

Однако была у Володи Денисова одна страсть, о которой никто не знал, а если бы узнал, так засмеял бы, так он, по крайней мере, думал.

И страстью этой была музыка. Еще учась в десятом классе, он зашел как-то к однокласснице Ирочке Савельевой домой за туристическим снаряжением для игры «Зарница». Едва переступив порог, он услышал звуки музыки, которые настолько ошеломили его своей красотой, что он даже забыл о цели своего визита. Дослушав композицию до конца, спросил девушку об авторе - так Эдвард Григ и его «Утро в лесу», а вместе с ним и прекрасный мир классической музыки вошли в жизнь Володи Денисова.

Вошли и вышли, как говорится. После окончания школы была неудачная попытка поступить в институт, три месяца работы грузчиком, а затем и армия, а в армии какая музыка  - «Крошка моя, я по тебе скучаю» да «Домой, домой, пора домой!».

Подзабылось, стерлось, улеглось. А два года назад, когда герою нашему исполнилось тридцать пять, его снова с неодолимой силой потянуло к музыке, и Володя Денисов решил, что будет брать уроки фортепиано.

Какая-никакая музыкальная школа у них в поселке имелась, но он до дрожи в коленках боялся быть освистанным и осмеянным. Еще бы, столь великовозрастный детина зубрит нотную грамоту! Поэтому Володя нашел по объявлению в газете преподавателя и дважды в неделю ездил в город. Наверно, со стороны это выглядело полным безумием, но Володя разрабатывал кисть, играл гаммы, занимался сольфеджио и, несмотря на то, что процесс продвигался слишком медленно, наслаждался.
Он сожалел лишь о том, что не сделал это много лет тому назад.

Преподавателем его стала Софья Архиповна, бывшая артистка областной филармонии, маленькая и худенькая старушка, всегда более, чем тщательно готовившая себя к встрече с учеником: черное платье с неизменным кружевным накрахмаленным воротничком, слегка подведенные глаза, намек на губную помаду. Она терпеливо выслушивала сыгранные от волнения фальшиво ноты и сбои в ритме, корректировала, поправляла. Через год занятий, увидев, что Володя поник духом, положила свою сухонькую руку на его плечо и сказала:

«Володенька, мне много лет, я знавала разных учеников: были талантливые, но ленивые, слишком уверенные в своей одаренности. А были и середнячки, упорно идущие к своей мечте и добившиеся своим трудом и терпением даже того, о чем  они не могли мечтать. У Вас есть способности, если бы их не было, я бы не стала с Вами заниматься, уж поверьте мне».

Эти слова окрылили Володю настолько, что он даже решился купить подержанный инструмент, чтобы чаще упражняться. На недоуменный вопрос матушки, зачем ему «фортепьяно», Володя отшутился:

- Мамулечка, буду вам аккомпанировать, поедем на гастроли, так что, готовьте репертуар!

Матушка ничего не поняла, но не стала мешать - сыну надо чем-то увлекаться, не пить же горькую, как многие его ровесники.

Много раз Володя видел себя во сне сидящим  в смокинге за отполированным до блеска роялем. Его пальцы порхают по клавиатуре, виртуозно выполняя самые сложные элементы, а душа слилась в единое целое с инструментом.

Зрители ловят каждый звук, каждый взмах кисти над черно-белым полотном рояля.
 И в зале сидит Она. Ее синие глаза смотрят на Володю не отрываясь, жадно впитывая музыку, струящуюся из-под его пальцев. Она знает, что он играет только для нее...

Просыпаясь, Володя никак не мог понять, кто же эта таинственная Она, ибо среди его знакомых не было ни одной женщины с синими глазами. «Просто наваждение какое-то...» - думал он, когда сон повторялся снова и снова.

Однажды Володю вместе с бригадой вызвали на ремонт проводки в Дом культуры.

Был солнечный сентябрьский день, и в огромные окна актового зала, не задернутые тяжелыми портьерами, падали снопы теплого желтого цвета. Золотистые от солнечного света пылинки витали в воздухе, щекотали нос, создавая легкомысленное нерабочее настроение.

Пока напарник курил на улице, Володя стал внимательно осматривать помещение. Его взгляд упал на сцену, где стояло фортепиано, а рядом с ним пошарпанный стул с линялой бордовой обивкой.

Володя подошел, осторожно откинул крышку и провел пальцами по клавишам. Инструмент отозвался на прикосновение и словно пригласил сыграть. Володя придвинул стул, сел и оглянулся:  в зале не было ни души.

«Концерт для фортепиано с оркестром, солист Владимир Денисов!» - полуторжественно-полушутливо произнес он и стал играть «Собачий вальс». К удивлению Володи, инструмент был прекрасно настроен, и он поддался искушению предоставившегося случая. Закрыв глаза, Володя замер, представив себя семнадцатилетним Вовкой, впервые услышавшим «Утро в лесу».

В этом момент, спустя двадцать лет он, забыв обо всем на свете, стал играть эту мелодию сам, и это был триумф, ощущение непередаваемого восторга от того, что он сумел, научился, у него все получилось!..

Уже затихал последний аккорд, когда Володя почувствовал на себе чей-то взгляд. Он осторожно оглянулся в сторону зала и увидел большие синие глаза, полные слез. Володя вздрогнул.

- Спасибо за утро в лесу, - произнесла тихим приятным голосом незнакомка, - это было божественно!..