Детство и отрочество Минима Сладкого

Детство и отрочество Минима Сладкого

И жалею,
И зову,
И плачу!


Таблетка.

Когда мне было пять или шесть лет,
У меня умерла бабушка - мама моего отца.
Меня взяли на похороны,
и я в первый раз в жизни увидел,
как человека закопали в землю.
И я понял, что мы все смертны, и что все мы умрем.
Что я умру, и никуда от этого не деться.
Это было так страшно, так ярко, так пронзительно,
что прямо там,  на кладбище, у меня случилась истерика.
Я рыдал и орал, рыдал и визжал, рыдал и орал.
Рыдал…
Меня откачивали, обливая холодной водой из кладбищенской колонки.
Ночью я не мог заснуть, и тогда папа сказал мне,
Папа сказал мне:
что когда я вырасту, изобретут такие таблетки,
чтобы люди могли жить вечно.
Жить!!! Вечно!!!
Я успокоился и заснул.
А в шестнадцать лет я понял, что папа обманул меня,
и таких таблеток не будет.
Это озарение случилось на трамвайной остановке
в тот момент, когда передо мной закрылись двери трамвая.
И я снова плакал ночью.
Плакал ночью от горя.
Как победить смерть?
С тех пор я решил себя не беречь.
Не беречь...
Не беречь.


В детстве я очень плохо ел.
Особенно ненавидел манную кашу.
Мама мучилась, чтобы меня накормить
И придумала 2 педагогические истории.
Вариант номер 1
Мама моя родилась в Питере.
И, когда я отказывался кушать,
Она начинала рассказывать про питерскую блокаду.
Про то, как люди голодали и умирали.
Про то, как они ели крыс, кошек, собак и друг друга.
Мне становилось страшно.
Я представлял себе, что я блокадном Питере.
Вокруг все умирают от голода,
а у меня есть хлеб с маслом и каша.
Тогда у меня появлялся аппетит,
и я съедал мерзкую кашу за 2 минуты.
Вариант 2
Мама говорила:
А ты знаешь, что когда тебя не было дома
к нам приходил мальчик Саша и говорил
Отдайте мне Борин любимый пистолет.
Что за мальчик Саша? – пугался я.
Хороший мальчик, который хорошо ест! – отвечала мама.
Ну а ты что ему сказала? – с ужасом спрашивал я.
А я ему сказала: уходи мальчик Саша!
Я не отдам тебе Борин любимый пистолет,
Потому что Боря тоже хорошо кушает -
отвечала мама и напряжение спадало,
и я начинал быстро поглощать пищу,
чтобы оправдать мамины слова.

Детская травма
Мой папа Френк Заппа.
А моя мама Будда Гаутама.
Нет.
На самом деле папа Корчной, а мама Елена Образцова.
Это я дал им такие клички, потому что мама музыкант – концертмейстер оперных певиц и певцов, а папа очень любит играть в шахматы.
Не смотря на всю свою интеллигентность, в молодости
мои родители были психологическими садистами.
Когда я был маленьким, как ребёнок,
и плохо себя вёл, родители устраивали мне такой спектакль.
Меня ставили в угол, и папа садился за стол писать заявление в детский дом.
А мама диктовала: Просим забрать нашего сына, Бориса Бергера,
в детский дом, потому что он не слушается и плохо себя ведёт.
А я стоял в углу и рыдал от горя.
Жили мы в двухкомнатной квартире на пятом этаже львовской хрущёвки.
Однажды я не выдержал и убежал в другую комнату.
Открыл окно.
Поставил тапочки на подоконник.
И закричал:ААААА-АААА-аааааа-ааааа!
Таким затухающим криком, как будто я выбросился в окно.
А сам спрятался за шкаф и сидел тихо, как мышка.
Я был мал и наивен и, конечно же,
папа быстро меня нашел и надавал ремнём по жопе.
Но в детский дом меня больше уже не сдавали.
Так я остался жить дома и вырос в семье, как полноценный ребёнок.
Только папа не разрешал меня целовать никому.
Ни маме, ни бабушке, ни дедушке. Вообще никому.
Чтобы я, не дай бог, не вырос пидарасом.

Мне всегда казалось, что меня недолюбили в детстве,
и я вырос недолюбленным ребёнком.
Поэтому всегда искал любви и ласки.
Когда я вырос, любовь и ласка обрушились на меня как снежная лавина.
Поэтому я и вырос Дон Жуаном или Дон Хуаном или Дон ***ном,
что по-русски значит – ****уном.
P.S.
Были у меня ещё 2 детских травмы.
Первый случай в 4 года летом.
Гулял я с бабушкой в трусах, потому, что было очень жарко.
Рядом был скверик и горочка. Я залез на горочку и побежал вниз.
И так разогнался, что не смог затормозить и упал в заросли крапивы.
Я ревел как раненый бизон, я орал как бешеный марал, я визжал как свинья, которую режут.
Я весь покрылся пятнами и волдырями.
А бабушка слюнявила лопухи и подорожники и облепляла меня с головы до ног.
Второй случай тоже в четыре года и там же, но только зимой.
В скверике была детская площадка и детская горка, чтоб съезжать вниз на жопе.
Старая горка без перил на стартовой площадке наверху.
Вместе с нами гуляла еще одна пара.
Тоже бабушка со своей внучкой.
Девочка была моей ровесницей.
Мы одновременно залезли наверх и сцепились в смертельной борьбе – кто съедет вниз на жопе первым. Борьба была напряженной и мы, схватившись друг за друга,
упали вниз с трехметровой высоты в снег, а наши Бабушки в этот момент упали в обморок. Никто не пострадал.
Но, когда мы приземлились, девочка оказалась снизу, а я сверху, и в полёте я её опИсал.
Теперь я воспринимаю это, как свой первый сексуальный опыт.
Как сказал Игорь Клех:
«За творчеством любого серьёзного писателя всегда стоит какая-то детская травма».


Бог, в Которого никто уже не верит.

Когда мне было 15 лет, я занимался в театральной студии Татьяны Малиновской.
Почему-то она решила поставить пьесу ВОЛЬФГАНГА БОРХЕРТА «ЗА ДВЕРЬЮ».
"Пьеса, которую не поставит ни один театр
и не захочет смотреть ни один зритель".
Мне досталась роль Бога (старика).
Бог выступает в образе беспомощного и слезливого старика,
"в которого никто больше не верит"...
Но стариков у нас в труппе не было, и режиссёрское решение Малиновской было такое:
Бога должен играть самый младший – маленький – мальчик, которому никто не верит.
И я играл.
И говорил такой текст в начале пьесы:
Мастер. Ого, да ты кто?
Старик. Бог, в Которого больше никто не верит.
Мастер. Ну и чего ты плачешь? Эк ведь! Извиняюсь!
Бог. Потому что не могу это изменить. Они стреляются. Вешаются. Топятся. Они себя убивают: сегодня сотнями, завтра – сотнями тысяч. И Я, Я не могу это изменить.
Мастер. Мрак, мрак, папаша. Полный мрак. Но сейчас в тебя никто не верит, точно.
Бог. Полный мрак. Я – бог, в Которого никто уже не верит. Просто мрак. И Я не могу это изменить, дети Мои, Я не могу это изменить. Мрак, мрак.
Мастер. Эк ведь! Извиняюсь! Как мухи! Эк ведь! Неладная!
Бог. Ну что Вы все время так мерзко рыгаете? Просто ужас!
Мастер. Да, да, отвратительно! Совершенно отвратительно! Профессиональная болезнь. Я – Похоронных Дел Мастер.
Бог. Смерть? – А ты прекрасно выглядишь! Ты теперь новый бог. В тебя они верят. Тебя они любят. Тебя боятся. Ты реальна. Тебя никто не отрицает! Тебя никто не хулит!
Боммм!
Прошло 30 лет.
Иногда я думаю, что это всё в этой жизни неслучайно.
Что-то такое есть или ,по крайней мере, есть какое-то смутное ощущение.
И вспоминаю слова из этой роли:
Я Бог, в Которого никто уже не верит и Который никого уже не интересует.


«Мне было лет 16, носил я брюки клёш»
А друг мой, бас-гитарист из львовской рок-группы Проспект работал в морге санитаром.
Там и случилась эта страшная, но поучительная история.
Мы встречались и пили кофе на «Армянке».
Это было такое типа культовое кафе  во Львове на улице Армянской, как Сайгон в Питере. Кофе варили в джезвах, в раскалённой песочнице и можно было с чашкой выходить на улицу и курить сидя на ступеньках.
Там пили кофе, Миша Сапалаев-Лейзерман, басист и просто классный чел, и  его  красавица жена Галя Лозянко, похожая на звезду того времени певицу Анну Веске.
Вот в те далекие времена мы встречались там – в этом кафе.
Это была такая альтернативная жизнь, хиповая тусовка и т. д.
Внезапно у Миши появились деньги и он стал закатывать пиры.
Секрет денег скрывали от дочери Роксоланы.
Потому, что Миша устроился санитаром в морг в больницу скорой помощи.
Там в актовом зале больницы случился первый и последний рок-концерт группы и звучал хит «Карлсон, милый мой Карлсон».
Туда устроился и я в погоне за длинным рублём.
Огромное здание больницы на окраине города. Рядом - пристроечка одноэтажная, патоанатомия и в подвале морг.
Несколько персонажей потрясающих.
Огромный санитар Миша У., каратист. Он все время тренировался.
В одной из комнат подвала висела груша и стояли тренажеры.
Врач Лёня, который все время пил и трахался и его невозможно было увидеть – единственный специалист после мединститута.
Стасик – санитар со сложной судьбой. Сидел в тюрьме долго.
Употреблял все виды химических препаратов и смешивал из них коктейли.
Тётя Вера – пожилая, толстая добрая женщина – санитарка и уборщица.
Миша бас-гитарист, назовем его так. И ваш покорный слуга.
Пили мы все время понемножку, иногда экспериментируя с химикатами.
В первый день нужно было пройти присягу.
Экзамен – страшилка.
Привезли мертвую старуху. Бесхозный бледно-жёлтый труп.
Она умерла и никто не отреагировал. Значит в морг.
А через какое-то время в крематорий.
И вот труп старухи с пластырем на ноге передо мной.
На пластыре надпись. Пономаренко Нина Петровна.
Давай, спускай её в холодильник - сказали мне.
Холодильник в подвале. Грузовой лифт. Носилки на колёсиках.
Мёртвая старуха смотрит на меня - я застрял с носилками на колёсиках в грузовом лифте.
Внезапно погас свет. Я решил закурить.
Я понимал, что это экзамен.
Я был молод, весел и слегка пьян.
Я щёлкнул зажигалкой, чтоб прикурить, и увидел, что старуха улыбается.
Это было настолько страшно, что когда свет и лифте включили, у меня не было сил положить старуху на стол в холодильнике и я с криком перевернул носилки.
Старуха упала, ткнувшись головой в угол с батареями-рефрижераторами, которые создают мороз.
Я выскочил и побежал пить с ребятами.
Все смеялись.
А через три дня вдруг появились родственники из Закарпатья.
Где наша бабушка Пономаренко Нина Петровна? – спросили они.
Я спустился в холодильник.
Старуха лежала, как-будто так же, как я ее тогда оставил.
На животе. Лицом в батарею.
Я перевернул её и ахуел от ужаса. Очевидно от удара о батарею лицо её исказилось перекорёжилось и было страшно кривым с ужасающей мёртвой улыбкой. Челюсть перекосило. Ну Квазимодо или что-то такое.
Я в шоке. Всё. ****ец. Сейчас меня посадят за глумление над трупом.
Я бегу к врачу и его как всегда нет. Миша басист пьян и не знает что делать. Миша каратист на соревнованиях. Стасик спит в наркотическом дурмане.
Разбудили Стасика. Он опытный. Он выслушал и приказал не бздеть.
Дальше было невероятное.
Стасик достал огромный деревянный молоток и раздробил старухе челюсти и кости лица.
Затем быстро придал лицу благообразный вид – вылепил новое нормальное лицо, в рот засунул ватные тампоны и обколол формалином для формы и сохранности.
В этом и был весь заработок морга – незаконное бальзамирование формалином.
В селах было принято, чтоб покойник 3 дня лежал в хате.
Стасик накрасил старуху французской косметикой и она стала красавицей.
Мы одели её и выкатили родственникам.
Родственники напряженно молчали, а потом тихо сказали: это не наша бабушка.
Как же не ваша? Удивились мы. Вот пластырь, Пономаренко Нина Петровна, номер 74.
Да говорят, все правильно, Нина Петровна, только наша-то всю жизнь кривая была,
вот такая и тут они скорчили такие страшные рожи, как ночью мертвая старуха в лифте.
Сознание моё дрогнуло.
Мне показалось, что семья вурдалаков пришла за мной отмстить за свою бабушку.
Эта какая-то не такая! Эта какая-то нормальная! А наша ТАКАЯ была! – твердили они, наступая на меня.
Мне стало страшно и я промямлил – хотели как лучше.
Так в 1983 году в городе Львове была еще раз доказана народная мудрость:
 «Горбатого могила исправит».


ГДЕ МОИ 17 ЛЕТ?

Когда мне было 17.
Отмечал я новый год в городе Петрозаводске.
Это столица Карелии.
У меня там жил двоюродный брат Игорь.
Крутой бизнесмен – городской любимец,
который познакомил и подружил меня со всеми.
И понесло меня после семейных новогодних посиделок
в ресторан Фрегат. Ресторан был на корабле.
И там гульбанили все знакомые брата.
И потрясающая барменша, бывшая стриптизёрша
Галя по кличке ОСА. Красивая и развратная гурия.
Я влюбился с первого взгляда.
Я читал в микрофон свои юношеские смешные стихи.
А потом напился и устроил песни и пляски и чемпионат по арм-реслингу среди охраны.
Победитель турнира - громный охранник-вышибала мой тёзка, тоже Борис, от радости и возбуждения метал в потолок табуретки и братался со мной.
Кровавая мери текла рекой и впадала в текилу.
Ночевали мы в ресторане на кожаных диванах.
А утром мы с Галей поехали в какие то странные гости.
Квартира, где можно снять комнату для настоящего отдыха и безумной любви. И вот мы приезжаем, а там местные алколюди... Сидят и стол накрыт остатками еды от нового года и тихое гостеприимство. Люди в возрасте.
Везде висят старые железные довоенные игрушки ёлочные.
Такие тяжелые, реальные и очень красивые.
Люди сидят тихие и мрачные и все ждут открытия магазина, чтоб догнаться. Ну а мы им из ресторана привезли пару бутылочек. И все так радостно оживились.
Пошли разговоры: А вот вчера соседскую рыжую Надьку шуганули мы, шобы не терлась тута - в нашем дворе! А Федя мне грит, успокойся, бля. А ей говорю: нахуй иди! И т.д...
И такой тихий разговор в 7 утра. Карелия. Минус 37 за окном.
Ватная, заснеженная, тихая советская зимняя благодать в глуши. И конечно же внимание к гостям и ненавязчивая забота.
И какая то тетка, хозяйка квартиры, все время говорит мне:
- Ты капустку лОжил? – с ударением на букву О.
Я говорю: лОжил!
- А лимон лОжил?
- ЛОжил!
- А сахар лОжил?
- ЛОжил, бля, лОжил!
- Ну и слава Богу! Кушай наздоровьечко!
Эх бля… А перина там была самая сладкая в моей жизни.


Измена
Мой двоюродный старший брат Игорь
был старше меня на 6 лет.
Но это было в детстве, а сейчас кажется уже прошло.
Так вот:
Женился он рано - в 20 лет.
А в 21 у них уже был ребенок.
Короче, он был ненагулявшийся красавчик.
Когда он женился я спросил его: ты изменяешь жене?
Он улыбнулся и сказал, постучав себя ладонью по сердцу:
- Главное здесь не изменять! А там, всё ***ня - и похлопал себя ладонью по хую.
Через пол года его жена начала ****ься с другим мужчиной и они развелись.
Однажды во дворе я услышал такое выражение:
"В рот и в жопу - не измена!" Долго думал.
Во время командировки на Сахалин,
мы сидели вечером в ресторане нашим маленьким отделом.
Я, аналитик Ирина, дизайнер Юра, и менеджер Бузя - голубой
по кличке Ветерок, земля ему пухом, повесился пару лет назад
в лесу под Питером, оставив записку "Не судите строго. Ваш Ветерок".
Разговор опять зашел за измену.
В начале обсудили все понятийные смыслы этого слова -
от крика Мальчиша-Кибальчиша, до измены от сильной травы.
Но в конце концов заговорили про отношения.
И я поделился своей мудростью, типа "в рот и в жопу не измена".
Тогда Бузя сказал: А я считаю - с презервативом - вообще не измена.
А Юра добавил: а я считаю так - если не кончил - не измена.
И тут я вспомнил слова брата и сказал:
Главное здесь не изменять! И похлопал себя по сердцу.
Бузя похлопал себя по жопе, а Юра по хую, а Ира просто смеялась.
О, женщины — "сосуд порока", как утверждали иезуиты в Средние века,
как же я вас все-таки люблю!


Германия. Проститутка и Могила Канта

Утром как обычно хотел выпить яду, чтоб не идти к зубному.
Но жажда жизни победила. А зря.
Разговаривая о чем-то по телефону, врач сделал мне усыпляющий укол.
Посыпал лицо зубным цементом и вместо зуба запломбировал глаз.
Обильные слезы обиды быстро скрепили цемент, но продолжали идти не переставая.
Чтобы как-то отвлечься,  я поехал отправлять посылку с книгами.
На нашу маленькую, забытую богом, районную немецкую почту.
- В Америку - гордо сказал я и положил на прилавок  ...
Толстая почтовая женщина упаковала книги в непромокаемый пакет.
- Юрьенену - важно сказал я и все заулыбались.
Из угла поднялся старый монах альбинос, скороход Таубе.
Отстегнул гири и начал читать мантру бегуна.
- Дней за 8 доставит - подмигнула мне почтовая женщина.
- Чусс – тихо произнес скороход и исчез.
На оставшиеся деньги я купил тройной одеколон и семечки в русском магазине.

Самая сильная мышца в теле - это язык!
Тут мне хочется добавить "русский язык" и это не только мышца.
Оргазм свиньи длится 30 минут, но она ничего не чувствует,
а шея ее устроена так, что свинья никогда не видит неба.
А может и видит, когда валяется в говне вверх ногами.
Слоны не могут прыгать, а таракан может жить 9 дней с оторванной головой.
Кошачья моча светится в ультрафиолете
Глаз у страуса больше, чем его мозг, а у морской звезды нет мозга вообще.
Бенгальский огонь горит 48 секунд.
Длина рулона туалетной бумаги 54 метра.
Человеческое сердце создает такое давление,
что способно разбрызгать кровь на расстояние в 10 метров.
Так устроен мир.
«Две вещи наполняют душу всегда новым
и все более сильным удивлением и благоговением,
чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них
- это звездное небо над нами и нравственный закон в нас».
(Иммануил Кант)
Две вещи не перестают удивлять и меня:
Кант над нами и Фрейд внутри нас.

В 1983 году я работал во Львове на заводе Микроприбор
оператором вакуумного напыления в секретном цеху,
где делали подложки для микросхем, которыми оснащали ракеты.
По разнарядке все сотрудники рано или поздно ездили в командировки.
Меня послали в Калининград – бывший Кенигсберг.
Дедушка дал мне адрес своего однополчанина и написал ему письмо.
Я отнес письмо по адресу, но в дом меня даже не пригласили.
Расстроенный таким гостеприимством, я пошел на завод,
где должен был получить какие-то комплектующие части
для наших наладчиков и установок.
На складе я подружился и выпил с веселой кладовщицей.
Мы разговорились и я сказал, что мне одиноко.
Кладовщица ответила, что у нее есть знакомая проститутка.
Ну не настоящая проститутка, а просто очень любит ****ься, рестораны и деньги.
И работает она на этом же заводе.
Сказано – сделано.
Тут же позвонили ей в отдел, меня представили и отрекламировали.
Так как Кенигсберга я не знал, стрелку забили у Кафедрального собора,
возле могилы Канта, на которую я давно мечтал посмотреть.
Я купил 3 белых гвоздики.

Кант был похоронен у восточного угла северной стороны Кафедрального собора Кёнигсберга в профессорском склепе, над его могилой была возведена часовня.
В 1924 году мемориал Канта по проекту архитектора Ф. Ларса был восстановлен и приобрёл нынешний вид. Это место носит название «Могила Канта».

Могилу Канта спасла… анонимка

«Калининградский историк Юрий КОСТЯШОВ поведал нам неожиданную версию о том, как удалось сохранить усыпальницу философа Иммануила КАНТА у Кафедрального собора.
По официальным источникам, местная партийная власть, озабоченная судьбой памятников культуры, первым делом занялась надгробием И. Канта, приняв 17 апреля 1947 г. соответствующее постановление. Это довольно странно, ведь в СССР в эти годы шла борьба с «безродными космополитами», и в Калининграде, например, в местном университете двух авторитетных преподавателей уволили и исключили из партии только за то, что они предложили ввести факультативный курс истории Восточной Пруссии. Тем более странно звучат в постановлении жёсткие формулировки: «срочно, с 18 апреля, установить охрану могилы», «в недельный срок организовать расчистку завалов», «отделу агитации и пропаганды ГК ВКП(б) составить текст мемориальной доски в оценке классиков». С чего бы такая спешка?
Ответить на этот вопрос помогла одна из папок фонда областного архива, до недавнего времени не подлежащая открытому доступу. Оказывается, зимой 1947 г. редакция газеты «Известия» получила письмо от некоего В.В. ЛЮБИМОВА. Судя по штемпелю и обратному адресу, оно пришло из Львовской области, г. Рава Русская. По словам Любимова, «заслуги Канта отмечал сам Фридрих ЭНГЕЛЬС, но могила философа сейчас разрушена». Интересно, что житель Равы Русской не только точно назвал место захоронения, но и нарисовал подробный план, по которому её можно было найти. Кстати, самого Любимого отыскать так и не удалось. Есть основания думать, что это аноним, который, дабы избежать возможного возмездия, организовал целую спецоперацию и каким-то образом отправил письмо в Москву из Львовщины. Ссылка на классика марксизма-ленинизма подействовала волшебным образом, и письмо отправили в республиканское Управление музеев и в Совет министров, а оттуда указание поступило в Калининград. Уже через месяц могила Канта была приведена в порядок. Однако только в 1954 г. она получила официальный статус охраняемого государством объекта, а полный ремонт провели в 1956 г.»

Могила Канта действительно находится возле стены собора.
Это большой каменный гроб.
В 1983 он был окружен четырьмя столбиками
со старыми чугунными массивными цепями.
Сверху высечено:

Immanuel Kant
1724 - 1804

Своё отношение к Канту калининградцы выражали надписями на стенах…
На стене Кафедрального собора белым мелом было написано:
"Ну, что, Моня, теперь ты познал, что мир материален?"
Говорят, что во время второй мировой войны весь Кенигсберг был разрушен бомбардировками и артобстрелами (слово-то какое современное).
После Второй Мировой войны только эта пристройка к Кафедральному собору сохранилась в удовлетворительном состоянии, вокруг лежали руины.
Уцелела лишь могила Канта. Надпись над могилой появилась в годы войны
и с тех пор, из поколения в поколение, кто-то повторяет эту надпись в том или ином виде.

Проститутка почему-то не пришла, и я положил гвоздики на могилу.
По дороге в гостиницу купил бутылку коньяка
и долго думал о материальности нашего мира.

Однажды я наблюдал затмение.
Луна заслонила Солнце.
Тень коснулась Земли у западного побережья Индии.
Ширина лунной тени на поверхности нашей планеты
составила примерно 200 километров.
Птицы в парке испуганно замолчали.
Наступила вечная тьма и тишина.
Я лёг на траву.
И смотрел на протуберанцы сквозь закопчённое свечкой стекло.
И я почувствовал, что когда сердце моё остановиться - Солнце погаснет.


ПОСТОЙ, ПАРОВОЗ!


«Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родила.
С детских лет по приютам скитался,
Не имея родного угла».

Я не скитался по приютам.
А даже наоборот – был начитанным мальчиком
из интеллигентной еврейской семьи.
Папа – инженер, а мама – концертмейстер.
И даже никогда не попадал в детскую комнату милиции,
в отличии от всех моих друзей. В общем:

«Сын поварихи и лекальщика,
Я в детстве был примерным мальчиком,
Послушным сыном и отличником
Гордилась дружная семья.
Но мне, невинному, тогда ещё
Попались пьющие товарищи,
На вечеринках в их компании
Пропала молодость моя».

Кстати, забавное наблюдение с высоты прожитых лет.
Никто из наших школьных отличников не стал выдающимся человеком.
Все они растворились в обычной бытовой совковой жизни.
Так что все эти школьные пятёрочки – полная ***ня – скажу я вам по секрету.

«Он не знал за собой никакой вины и мог поручиться, что и в будущем никогда не убьёт, не подожжёт и не украдёт; но разве трудно совершить преступление нечаянно, невольно, и разве не возможна клевета, наконец, судебная ошибка? Ведь недаром же вековой народный опыт учит от сумы да тюрьмы не зарекаться». А. П. Чехов, «Палата 6», 1892 г.

В 16 лет, в 10 классе, я попал в тюрьму. 
Подставляя голову под тёплый душ воспоминаний,
невозможно не вспомнить одну историю из тюремной жизни львовского следственного изолятора.
«13 декабря 1981 генерал Войцех Ярузельски обнародовал введение военного положения в стране. На улицах появились бронетранспортеры, армия и специальные отряды милиции, (ZOMO), не работала телефонная связь, был объявлен комендантский час. Приказано было военизировать структуру государства, в частности, приостановить деятельность всех организаций, объединений и профсоюзов, судам работать в ускоренном порядке.
В первую ночь, 12 на 13 декабря были интернированы лидеры «Солидарности», активисты с особо важных предприятий, сторонники движения из интеллигенции (по официальным данным более 5 тысяч человек, позже прошла новая волна арестов; в декабре 1982 года, было зафиксировано свыше 10 тысяч интернированных, хотя тем временем некоторых заключенных отпустили)».
13 декабря для меня вообще знаковый и кармический день. Это день рождения моей первой девушки и день рождения старого друга писателля Игоря Клеха, и день рождения Жорика Гарунова. 13 декабря я познакомился с Таней Мун, которая стала моей женой и уже 26 лет терпит меня и любит.
Именно в эту ночь во Львове не спали менты и усиленно патрулировали город.
Не спал и горком партии и, наверное, даже обком не спал.
Потому что во Львове много поляков, а власть всегда бздит и перестраховывается.
Таковы бесстрашные коммунисты ленинцы.
К этому их приучила любимая партия и скользкая жизнь.
Короче система не дрыхла и готовилась ввести во Львове какой-то особый режим.
Именно в эту ночь мы с Женей Скандаковым - сыном декана львовского института прикладного искусства возвращались из военного городка,
куда ездили поебаться с пионервожатыми из 9 школы.
Дочери военных, обе - красотки, вожатые праздновали день рождения в военном городке,
что 12 километрах от города.
Но остаться ночевать мы там не могли, потому что нагрянули родители.
И сквозь снежную пургу на попутках мы добрались до Львова к 12 ночи.
Разгоряченные водкой и вином, мы решили прогуляться по старому центру.
Именно в эту ночь студенты польского театра, отметив как следует премьеру нового спектакля, пошли возложить букеты к памятнику Адама Мицкевича на центральной площади.
Менты не спали.
В этот момент все действующие лица этого спекталя, где Бог выступил режиссером, пересеклись в одной точке, возле памятника Адаму по фамилии Мицкевич.
Это гранитная колонна  высотой в 21 метр, с позолоченными языками пламени на вершине.
К ней прислонился четырёхметровый Мицкевич, который смотрит на огромного прекрасного ангела, слетающего к нему с небес с лирой в руках.
Памятник обалденной красоты.
Студенты польского народного театра были из разных ВУЗов, кто-то из универа, кто-то из политеха, кто-то из консерватории. Консерваторских я узнал. Они учились у моей мамы. Разложив цветы вокруг памятника, они открыли шампанское и начали читать стихи. Мы с Женькой естественно присоединились к ним.

Я прочел свой перевод любимого стихотворения Мицкевича:

О, молитва, творимая ночью спросонок,
Чьи слова так невнятны, увы, и темны.
О, молитва, среди городов потрясенных,
Среди стольких смертей, на пороге войны.
Ты во имя звезды этой, вечной на ласку,
И во имя высокой нагорней зари,
Как рассветы луну зачеркни мою сказку
И сожги моё имя. И пепел сотри. 
 
В этот момент подъехали менты и начали нас винтить.
Кто-то из студентов крикнул: «Да здравствует Солидарность!»
И менты начали всех ****ить.
Студенты-музыканты – очкарики из консерватории, 20летние щуплые юноши и девушки не могли оказать им сопротивления. Зато 2 пьяных ковбоя-хулигана смогли.
Женя въебал мента и разбил его головой стекло в телефонной будке.
Я провёл приём дзюдо под названием передняя подсечка и мент рухнул на обледеневшие ступеньки. Воспользовавшись суматохой, все начали разбегаться.
Менты заголосили в рации, вызывая подмогу.
Мы побежали по улице Академической в сторону кинотеатра «Щорс».
Пробегая мимо горящих окон горкома партии, я вспомнил строчку
«Вот горит окно, где опять не спят». Разгоряченные победой,
мы закидали эти окна кусками льда и разбили стёкла.
Эта пьяная пауза нас и погубила.
Со стороны улицы Мартовича прямо на нас уже мчался милицейский бобик или газик,
как их тогда называли.
Возле кинотеатра «Щорс» стояла огромная стеклянная витрина «Скоро в кино».
Первого мента мы швырнули прямо в витрину и пробили её насквозь большим толстым неуклюжим ментом. Дальше я ничего не помню.
Нас загасили дубинками.
Конец фильма.
В отделении ****или валенком с песком внутри по почкам
и толстыми папками по голове, но мы ушли в полный отказ.
И тут заработала система.
Менты и прокурор антисемит Михнов захотели новые звезды на погоны
и показательный процесс.
Нам шили злостное хулиганство и политический бунт.
И началось:
«Только когда плывёшь против теченья,
Понимаешь, чего стоит свободное мненье.
Звенья собираются в длинные цепочки,
Линия жизни становится точкой.
Строчки и дни, стежок за стежком,
Шьют твоё дело с душой и огоньком.
Чай, папиросы, ответы на вопросы,
Допросы, опять допросы».

Нас собирались сажать всерьёз и надолго.
Прокурор сказал мне: «Ты, жидёнок, будешь сидеть!»

«Преступник он! Прощенья нет! -
Рычит, плюется прокурор, -
Жил без прописки столько лет!
В Крыму! А потому
Он заслужил суровый приговор,
Не для таких, как он, свобода.
Я суд прошу татарина Мусу
В колонию отправить на два года.»
      (Г. М. Александров)

Тогда мой папа помолился богу, продал автомобиль и включил рычаги старой городской еврейской мафии.
В результате я получил 2 года с отсрочкой приговора на 2 года, как несовершеннолетний,
а Женька, как старший и совершеннолетний просто 2 года общего режима.
Прокурор писал жалобы «на мягкость приговора» в областной суд и в президиум Верховного суда Украины в Киев. Было 2 пересуда, но все осталось, как есть.
Но с 13 декабря по 13 апреля я просидел в тюрьме под следствием.
Там я осознал, что такое несвобода.

Учреждение СИЗО.

«Не жди меня, мама, хорошего сына,
Твой сын не такой, как был вчера.
Меня засосала опасная трясина,
И жизнь моя - вечная игра.»

Львовская тюрьма находится в самом центре города.
Это большое старое здание в виде буквы П.
На улице Чапаева. Не знаю, как она сейчас называется.
По этой улице ходит старый трамвай. Маршрут семёрочка.
Он так дребезжит, что...
Но об этом отдельно.
В тюремной камере разрешены некоторые игры.
Шашки, шахматы, домино.
Место действия – хата 87 – малолетка. 14 человек. Двое взрослых.
Такой порядок. Взрослые как бы присматривают за молодыми.
Один из них сидел за анодное серебро.
Было такое время, когда из приборов добывали анодное серебро
и как-то круто его продавали.
И статья была тоже крутая от 10 до 15 лет.
Это был рыжий усатый красавец из Житомира, кажется.
Художник и диджей на главной житомирской дискотеке "Фаворит".
Он закончил Львовский институт прикладного мистецтва и очень любил город, в котором прошла его юность.
Знал всю старшую центровую тусовку.

В те времена во Львове был первый секретарь обкома Виктор Добрик.
Коммунистический монстр коррупции. Маленький царь львовской области.
В городе стояла смертельная тоска.
В какой-то момент 1979 примерно года, известный львовский персонаж Шарнир
(очень похожий на Славика Костылевича) задумал изменить мир.
Он решил организовать покушение на Добрика.
Убить Добрика, посеять хаос и возможно захватить город.
У него были друзья, они конспектировали Ленина, Че Гевару  и «Майн кампф».
Всё – от философии до бутылки с зажигательной смесью.
Шарнир разработал план акции.
Мы все должны были собрать 1000 рублей по рублю.
В один большой мешок.

План был таков:
1 мая. Центр города. Демонстрация трудящихся.
Время и место изменить нельзя.
Демонстрация проходит мимо оперного театра и идёт к трибунам, которые установлены на центральной улице – проспекте Шевченко, на трибунах появляется всё партийное руководство области и машет своими жирными руками.
Народ ликует и кричит «УРА!».
Это магический ритуал.
Инициация, бля.
Всё вокруг содрогается от восторга. Энергия толпы и покорность масс.
В этот момент, с чердака дома стоящего перед трибунами, братское сердце Зенык
(он был поляк и один из основных фан-терористов) должен был рассыпать из мешка деньги над толпой.
И 1000 рублевых бумажек обрушивается на толпу.
Толпа должна была смешаться.
Хаос. Безумие. Эйфория.
В этот момент, на другой стороне улицы, с другого чердака напротив трибун, Шарнир из винтовки с оптическим прицелом должен был выстрелить первому секретарю обкома партии Виктору Добрику в сердце и исчезнуть, воспользовавшись всеобщим замешательством.
Добрик был монстр и тиран и пользовался личным расположением Брежнева.
Когда Леонид Ильич занимал должность секретаря парткома на заводе в Днепродзержинске, Добрик был у него комсоргом. У себя на даче Добрик принимал ванны из подогретого парного молока, чтобы не стареть и жить вечно.
Деньги собирали полгода. На святое дело. Историю и план рассказывали всем,
и каждый сдавал по рублю. И вот настал момент, когда собрали всю сумму. Весна.
На 1 мая белым цветом протеста зацвела алыча, и настал день акции.
Конечно же, в силу того, что план стал городским анекдотом,
их всех свинтили ещё на подступах.
КеГеБешники уже ждали на всех чердаках.
Но светлая память осталась и осталась городская легенда.

Так вот: этот самый художник Вольдемар из Житомира, который теперь сидел со мной в камере номер 87 (14 человек, 2 взрослых) делал для Шарнировой оптической винтовки специальный приклад. Резной огромный приклад  с дыркой, в которую засовываешь руку по плечо и фиксируешь винтовку на плече и как бы срастаешься с ней. Вольдемар очень гордился этим фактом. Он рисовал прикольные комиксы, делал картинки для татуировок и вообще был веселым пассажиром.
Второй взрослый был дед Николай Иванович.
Бывший начфин чешского военного банка.
Они взяли банк и разбежались. Но их поймали. Светило ему очень много.
Он любил говорить, что сын его работает на Байконуре.
Остальные 12 человек в хате были 17–18 лет.

Среди тюремной молодёжи большим развлечением считается ПРИСЯГА.
Новичок должен принять присягу и пройти загадки, тесты, испытания, в ходе которых выяснится путёвый он пацан или пидарас.
Это путёвка в новую жизнь.
Вопросы прекрасные, типа «*** в нос – какой прогноз?»
Правильный ответ: «*** не термометр, нос не барометр, а я, бля, не гидрометцентр».
Вопрос: «Если *** на плечи кинуть – будешь лебедем летать?»
Правильный ответ: «*** не крылья – летать не буду»
Ещё прекрасные вопросы типа «Кого будешь ****ь? Зека или мать?»,
«*** сосал – селёдкой пахло?», «Пику в глаз или в жопу раз?» и так далее.
Во взрослых камерах всё это тоже существует,
но на малолетке особенно изощрённо культивируется.
Очень популярны в тюрьме различные игры.
Ну все играют по-разному.
Один пассажир проглотил 12 доминошек и тасовал их в животе,
чтоб свалить на больничку.
Тяжело ему было в хате.
Он тасовал доминошки в животе и визжал, и орал, и звал врача.
Его увезли.
Доминошки нам потом вернули,
но играть в них уже никто не хотел.
Из них мы строили башню.
Архитектурный синтез мавзолея и кремля.
Башня тоски и надежды.
Дни проходили. Допросы. Свидания. Прогулки.
Мы плели ручки и играли в игры.
И строили башню из чёрных доминошек.
А тюрьма в старом центре старого города.
И каждый день примерно в 7 вечера под окнами тюрьмы проходил какой-то особенный старый трамвай.
И от его вибрации башня рушилась.
Рушилась каждый день, как рушилась наша жизнь и наши надежды.
Шахматы использовались не только для игры, но и для присяги.
Новичку предлагался выбор: прыгнуть головой вниз на расставленных на полу шахматных слонов-офицеров или стать пидарасом.
Во время прыжка глаза завязывали.
Прыгать было страшно, как проваливаться в ад.
Новички не знали, что в последний момент их ловят,
подставляя натянутое одеяло.
Пацаны растягивали удовольствие.
И параллельно устраивали подвижные игры.
Когда я уже прошел все испытания и прижился в камере, меня полюбили за то,
что я читал много книг и мог интересно рассказывать всякие истории.
Зеки это очень ценят.
Но я был добрый, и никого не ****ил, и это вызывало смутное подозрение и недовольство, что я не такой как все.
Когда появились двое новых, мне сказали придумать жёсткую игру для присяги.
Я придумал «Завал в шахте».
Помню, как очередные новички играли в шахтёров.
Один из них был такой здоровый сельский бычок по кличке Бендера.
Он зверски избил и ограбил дирижера оркестра,
который давал концерт в их сельском клубе.
Поломал челюсти, пальцы и рёбра.
Получил по итогам пятёрку.
Игра в шахтёров такова: человек ползет под нарами как шахтер в забое.
В какой-то момент кричат – завал в шахте!
И шахтёру устраивают завал в виде ****юлей подушками и не только.
Я наблюдал, как гоняют этого бычка и думал:
Есть все-таки в этом что-то прекрасное,
когда нормальные пацаны ****ят крупного наглого жлоба.

Вышел я через 4 месяца.
Меня встречали друзья на двух машинах.
И сразу повезли в ресторан на Высокий Замок есть цыплят табака.
В машине играла новая музыка, а на заднем сидении сидели новые прекрасные девушки и щебетали. Одна из них положила мне руки на плечи и приобняла.
От нее пахло французкими духами.
Это было так остро прекрасно, что я этого никогда не забуду.
Вот и сейчас, когда пишу, комок в горле.
Очень хотелось плакать от счастья, но я курил и смеялся.

P.S.
Про тюрьму можно написать отдельную книгу.
Но не сейчас.
Только одну историю на закуску.
В тюрьме я видел страшного человека.
Иван Казанцев. Из Яворова. 18 лет. 6 убийств.
Его унижала мачеха или отчим. Не помню.
Он украл из дома ружьё дробовик.
Пригласил свою девушку на свидание.
Сказал, чтоб взяла побольше денег.
Сказал, что они поедут во Львов гулять по ресторанам.
В лесу он застрелил девушку, забрал деньги и закопал эту девушку в большой муравейник. После этого вернулся в дом и убил родителей.
Взял все, что смог найти ценного и пошел во Львов пешком.
По дороге он увидел дачу, где старый полковник мыл свои «Жигули».
Он постучал и попросил воды. Полковник пошел за водой.
Иван застрелил полковника и затащил его в дом.
Сел в машину и поехал во Львов.
По дороге, в районе Брюховичей, он увидел старуху с корзиной еды.
Остановил машину и застрелил ее из окна.
Оттащил в кусты. Похавал, что было в корзине, и поехал дальше.
Во Львове, он не знал города, взял пассажира, чтобы тот показал ему дорогу в ресторан Высокий Замок. В машине он убил пассажира и снял с него перстень.
Когда он появился в ресторане, его уже ждали менты.
Итого 6 трупов за 1 день.
Так вот:
В тюрьме не существует национальных предрассудков.
Все сидельцы равны, независимо от расы и цвета кожи.
Иван был единственным человеком, который назвал меня жидом.
Его раздражало, что я много читал и рассказывал истории.
Вся хата была на моей стороне, но ответить надо было мне лично.
Он улыбнулся и взял в руку ложку с заточенной ручкой, которую используют вместо ножа, чтобы резать хлеб. В его глазах было ясно видно, что ему похуй 6 трупов или 7.
Я намотал на руку полотенце, чтоб не порезаться, схватил шахматную доску и очень сильно и точно бросил ему в лицо. Дальше я плохо помню. Но пизидили его все, а меня не могли оторвать. Через час его перевели в другую камеру.

На этом детство моё закончилось.