***

Каждый День Как Воскресенье (Часть Первая)
       
  "Не обманывайте меня, вы даете мне противоядие. Убейте меня или будете убийцами!"
(Франц Кафка, умирая, в ответ на укол морфия.               


1.
Смешно даже говорить, но дождливым летом ..09-ого года в повсеместную моду в столице вошло вдруг то, что товарищ Стормара с ухмылкой назвал "экстремальным вегетерианством". Заметки об акциях и заявлениях воинствующих (как говорил сам Стормар, "травоядных") появлялись в новостях практически еженедельно. Вот разворот одной из наиболее адекватных газет периода, "К.": колонна хорошо одетых, живых, юных и хорошо пахнущих марширует строем по главной улице города, скандируя свои пацифистские лозунги не столько с агрессией, сколько со слегка наносными, якобы все понимающими улыбками.
 А вот, скандальная обложка склонного к желтизне еженедельника Life Is Life, заголовки которого Стормар сотоварищи всячески при удобном случае обсасывали; (иногда Стормар записывал наиболее удачные из них в маленькую записную книжку; так как свои мысли Стормар выражал лишь посредством кинематографического языка, и этого ему было вполне достаточно, то и желания фиксировать перипетии серых будней у него никакого не было; таким образом, блокнотик, со временем, запестрел лишь идентичными по своей структуре фразочками, типа: "Обладателя пяти октав П. грязно изнасиловали на кладбище", "Звезду Мариинки застукали в морге со спущенными штанами" или "Под лысиной кинозвезды Гоши скрывается яйцекладущий альдебаранец")
;шикарно сложенная певица Магда, застывшая с выражением утробного крика на выходе из лимузина и ее песцовая шуба, нежданно залитая двумя банками до ужаса липкой зеленоватой краски, счастливо избежала участи оказаться в книжке Стормара, поскольку прямо над ее лицом на обложке газеты торчали пошловатые слова: "А почему бы не в ротик?".
 Пойманный на месте преступления юноша, 23 лет от роду, заявил в суде, смешно подергивая носом, что им двигало всего лишь желание "привлечь внимание здоровых людей к наносной вульгарности" артистического мира, а также "непреходящая и непреодолимая любовь к животным".
 Через несколько месяцев, благополучно оштрафованный и отпущенный восвояси молодой человек кинул связкой сосисок в знаменитого в центральном округе артиста Николя, заметившего за пару недель до этого в достаточно абсурдном интервью журналу "Yep!", что смысл всего своего существования он давно уже свел к хорошо прожаренному стейку по вечерам. В момент икс Николя пел с государственного сцены свою единственную, по большому счету, песню "Болванка", "густо замешанную" на, как писал ручной журнал "Коля", "одухотворяющем патриотизме":
 - Вот русская наша болванка, люблю я тебя, эх, зас...! - тут Николя запнулся, так как именно в этот момент ровно три молочные сосиски (126 за килограмм) вонзились в его луженое горло. Прямая трансляция на центральном канале стала фатальным ударом по судьбе юноши, несмотря даже на публичное прощение со стороны Николя.
 - Думаю, он сделал это из плохо скрываемой нежности - сладко улыбался с черно-белых фото артист, чьи популярность и гонорар ощутимо возросли.

Стормара вообще не волновало устройство мозга всенародно любимых и почитаемых; с ранних лет он, выросший на труднодоступном и артхаусном искусстве, не доверял выбору масс. В разговорах со своим лучшим другом Сэмом, он не раз ставил под сомнение саму необходимость присутствия той же, к примеру, музыки в жизни современного общества. Стормар на своем примере знал, что людям в этой богатой традициями восточноевропейской стране не нужно даже кино; что уж было говорить о качественной музыке?
  - Знаешь, я тебя обидеть, конечно, не хочу, - сказал ему как то веселый, сладко пахнущий Сэм за коньяком, - но властители мира сего решили этот вопрос для себя испокон веков; еще до римлян, наверно. Мне ли объяснять тебе, зачем и кому в этой схеме необходимо искусство для масс?
 - Если бы этот Николя посмел ступить на римскую арену, - нервно усмехнулся Стормар, - толпа, боюсь, тотчас предала бы его львам.
 - Господи, Питер, - спокойно улыбаясь сказал Сэм, - неужели ты всерьез считаешь, что люди с каждым веком только глупеют?
 - Не знаю, - Стормар покачал головой. - Возможно, планка восприятия несколько огрубела. Я еще не разобрался.
 - Или, быть может, это закат цивилизации? - подмигнул Сэм и махом зарядил в себя очередную рюмку.

В общении с несносными студентами, которым он, время от времени, читал лекции, Стормар довольно твердо придерживался точки зрения, что искусство вообще есть только для одного, ибо человеческое существо не в силах по настоящему понять и разделить чужой душевный порыв или эмоцию. Становясь старше - а в октябре худощавому, рано поседевшему режиссеру исполнялось 43 - Стормар находил своей теории лишь подтверждения.
 Нетрудно представить, что любимчиков в любой из областей искусства Стормар выбирал с невероятной тщательностью. Знание о людях, не оставивших после себя широкого, элвисообразного следа для поколений, наполняла холодную душу Стормара непередаваемой гордостью и осознанием собственной утонченности вкуса. Стоило кому то из ближнего круга знакомых войти в тему и пристрастится к услышанному случайно из уст Стормара артисту, как сам Стормар хладнокровно и, в тоже время, нечеловечески стремительно - также он снимал в помещении свои замшевые перчатки - менял бывшего любимца на новое имя. За Жаком Брэлем, которого искренне полюбил Сэм, последовал Джобрайф; Джобрайф, под влиянием знающих людей, сменился МакКензи; Билли в ушанке, в свою очередь, сдирался плакатом со стены после книги знаменитого критика Бухалова, в которой шотландца сильно восхваляли; на смену ему приходил нечеловеческий голос Скотта Уокера, и так далее. Эта, своего рода, игра успокаивала Стормара, так как кроме собственных фильмов в жизни его не было вообще ничего; занимательные музыкальные раскопки дарили Стормару,своего рода, чувство ритмичности существования; дни тянулись, как мелодия и следовало двигаться в ее ритме - не сильно поспевая, не слишком отставая; так, что важно было не занятое в итоге конкурсное место, а успокоение внутренних ветров в момент, собственно, танца.
 Помимо поиска подходящего ритма, Стормар также радовался, видя в ком то хоть малейшее проявления стиля и остроумия - в одежде ли, в общении ли; это было не принципиально. Удачный жест поющего в старомодном клубе крунера, одетого в идеальный смокинг, значил для Стормара больше, чем громкие заявления в прессе и антиобщественные выходки; к концу лета, он понял, что все эти нелепейшие акции с вылитой на мех краской и сосисками вызывают у него скуку и легкое отвращение, так как они есть, по своей сути, значительно большее варварство, чем желание этот мех одеть.
 Тем не менее, проглядывая от скуки соседскую газету по дороге в кинозал (увидев прогноз погоды на завтра, Стормар впервые осознал, что лето снова кончилось), он не испытал никакого удовлетворения от свершившегося над юным краскометом правосудия. Трамвай трясся, как холодильник; Стормар увидел лишь фотографию ополоумевшего праведника от морали и несколько тяжелых, как пулеметная очередь, слов: "выкорчевать с корнем!", "расплата", "поделом", "падаль", "семь лет", "по всей строгости".


2.

Стормару не то, чтобы стало безумно интересно, но ради какого то смутного ощущения, что все идет как нужно - а Стормар всегда доверял ему более всего; в самых тяжелых, даже требующих только и единственно рационального подхода ситуациях - да и ради вчерашнего вечера и так и норовившей выпрыгнуть от восторга из штанов Флоры, он взял в руки то, что она назвала "клубными карточками": куски плотного картона с калиграфически выведенными данными.
"Ты придешь, я знаю" - улыбалась Флора, протягивая их Стормару несколько часов назад.
" Ты чересчур самоуверенна, я ведь уже говорил тебе?" - ответил он, чуть ли не зевая, еле сдерживаясь.
"Когда придешь, должен будешь завести такую же" - щебетала Флора, направляясь в душ и стягивая на ходу свитер. Стормар грубо усмехнулся, и подумал, что "она все-таки невыносима". Его, человека, на вид, умиротворенного и совершенно холодного действительно было крайне трудно вывести из себя. Стормар почувствовал раздражение и собрался уже сказать что нибудь циничное, когда в ответ на его мрачный взгляд уже обнаженная Флора сладко улыбнулась; она постояла так мгновение на холодном кафельном полу и тут же, не дав себя толком разглядеть, проворно прикрыла дверь в ванную.
 - Ты можешь заболеть, - подумав, крикнул Стормар.
 - Да, если ты не пойдешь! - весело крикнула Флора и, словно не давая Стормару ни единого шанса, включила воду.

 Вспомнив об этом, Стормар холодно посмотрел на Флору - так, будто она теперь вовсе не спала и могла оценить по достоинству градус двух этих серых льдин исподлобья. Но, будучи все - таки во сне, Флора всего лишь слегка дернулась и тихо простонала, сменив позу. Обычно, просыпаясь среди ночи, Стормару нравилось не дышать какое то время самому и смотреть, как беззащитно сопит рядом спящая; при желании, ее мерно вздымающуюся грудь можно было различить даже из коридора, а вблизи и ее дыхание слышалось превосходно. "Беззащитность, вот именно" - подумал Стормар. - "Мнимая беззащитность спящей, из за которой отчего то начинаешь верить в свое могущество".
 Стормар аккуратно присел на краешек дивана так, чтобы не коснуться ног Флоры и крепко вздохнул. Свет уже пробивался сквозь занавески, да и шрифт был достаточно крупным, но чтобы что то прочесть  ему пришлось все таки приблизить карточки ближе к лицу и напрячь еще спящие глаза.



3. Клубная карточка, номер 4.

Имя
           Флора
Возраст
           21
Город
           Я родилась в Санкт-Петербурге, и это навсегда.
Цвет
           А что, есть варианты лучше? Нет, пока только зеленый...
Число
           13. Я родилась тринадцатого числа. Все детство ездила на 13-ом автобусе. Моя любимая кошка прожила 13 лет, и так далее...
Фобия
           Сны
Группа
           The Smiths
Песня
           Girl Afraid
Актер
           Актриса - Одри Тоту
Фильм
           Трудности Перевода (как неожиданно, правда? Он вообще хоть кому-нибудь не нравится?)
Книга
           Триумфальная Арка
Команда
           Можно сменить команду на труппу? Тогда Монти Пайтоны. Если нельзя, то...команда молодости нашей.
Мысль
           Я похожа на малолитражный автомобильчик?
Образ
           Все образы приходят ко мне во сне
Идеал
           Клайв Оуэн
Смерть
           Наступит еще не скоро
Мечта
                Водяной матрац

Обратная сторона, вопросы от членов клуба.

Джей: чего конкретно ты боишься во снах?
Флора: Я боюсь не проснуться и ненавижу кошмары, которые преследуют меня с 14-ти лет.

Купер: В каком из смыслов Оуэн - идеал для тебя?
Флора: Идеал мужчины, конечно.  Для меня он вот такой... только не говорите об этом Стормару, а не то он позовет Клайва в свой новый фильм и, во время сна, тихонечко придушит.

Лиза: Насчет смерти - ты это всерьез? Не кажется ли тебе, что такой вещи как "будущее" не существует, равно как и вещи под названием "безопасность"?
Флора: Мы с тобой живем в настолько разных вселенных, Лиз, что отвечать просто нет смысла.

Саша: ты видишь себя в тексте Girl Afraid?
Флора: А ты, Саш? Я вижу себя почти во всех текстах Моррисси. А конкретно в Girl Afraid мне нравится агрессивность подачи.


4. Из дневников Стормара

"С годами пропасть становится все глубже. Я, конечно, еще рыпаюсь, но все-же уже лет десять, как не в струе."

"Я уверен, что суть вавилонской притчи не в языковой коллизии, а в том, что люди вообще неспособны понять друг-друга, изначально. Возможно, поэтому человечество так отчаянно совокупляется, пытаясь ощутить ну хоть что то там, где есть только физика и временное помутнение рассудка."

"Одиночество ведет к пошлости и извращениям"


5. Джей

Жизнь проходит мимо каждую секунду, и с годами начинаешь вести отсчет потерям, а не выигрышам; чем больше потерь, тем больше недоверия к себе и тоски по невысказанному. И все труднее пробиваться сквозь эту стену ужаса внутри, все труднее просто хоть что то сказать. Как тогда, вспомни: твоя мать лежала одна в своей комнате без света, с разбитыми окнами, и тихо стонала. Ты знал, что пол ее комнаты весь в грязи и блевотине и тебе вдруг стало стыдно, что ты думаешь о чистоте своих тапочек, а не о том, что для нее можно сейчас - или вообще - сделать. Ты ненавидел ее за то, что она сделала со своей жизнью и, частично, также и с твоей, но кто сказал, что ты никогда не любил ее? проверить это оказалось просто: ты зашел к ней, видя в темноте лишь очертания ее спины, прошел дальше, спотыкаясь о разбросанные по полу шмотки и бутылки и, наконец, сел рядом; ты положил руку на ее плечо и она будто вернулась откуда то и на мгновение ожила. Она произнесла твое имя, будто сомневаясь, что это правда ты, что ты здесь, рядом, и ты спросил  ее о самочувствии. Она с трудом, отрывисто ответила, что плохо себя чувствует и, держась за ее плечо, ты спросил, где именно у нее болит. "Вот здесь" - сказала она и мягко показала рукой на низ живота. Всего несколько слов, обычный разговор - но между вами такое почему то случалось редко, и иногда тебе начинало казаться, что этот человек тебе будто совсем чужой,и ты совсем  его не знаешь. Но сейчас Она положила руку себе на живот, ты положил свою сверху и тебе почему то было очень легко и хорошо сидеть вот так и ты подумал, что это никакая не жалость, а все-таки настоящая любовь, и ты мог бы ощущать все это так часто, как только захочешь - для этого всего лишь то и нужно, что сделать несколько шагов туда, в темноту, сесть рядышком и просто спросить что-нибудь, не важно, по большому счету, что. Нужно просто отдать немного - и тогда этот мост станет реальным, и оба пешехода смогут ходить по нему в обе стороны и когда захотят. Чем длиннее пауза, тем эти шаги ценнее - но ты не думал о ценности, тебе просто становилось все труднее их делать, и ты делал их все реже и реже, и от этого все больше ненавидел себя за эту слабость. Но сейчас ты держал ее за руку и если б она была также молода, как ты, то наверняка расплакалась бы - потому что ты знаешь, что точно так же заплакал бы на ее месте, приди к тебе внезапно кто то (такой родной, такой далекий) из темноты, сядь рядом и возьми тебя за руку...  Обычно, впрочем, ты плакал оттого, что этого не происходит; плакал, как и она - один, в темноте, с ангелом на потолке; одна, в комнате с выбитыми стеклами и множеством пауков.
 Иногда ты говорил о ней недобрые слова в присутствии друзей или родных и тогда тебе говорили: и все таки - она твоя мать. "И все-таки мать" - ничто, пустое место, набор нелепых символов, когда чувств внутри уже почти не осталось. Ты можешь всю жизнь прожить в подвале и не видеть никогда солнца, и люди будут говорить тебе, что "оно желтое" - но что конкретно ты будешь видеть, представлять при звуке этих слов? Как можно объяснить что то чужой душе? Попробуй объяснить первому встречному на улице, как лает собака - не показать, а объяснить это с помощью букв так, чтобы человек дейсвительно все понял...так, чтобы он услышал собаку. Слова - всего лишь указатели в пустыне после ядерной войны; куда ни глянь, везде пусто, один лишь песок, и ни настоящего желтого солнца, ни лая собаки; и все таки мать - одна из этих пустот; но вот ты сидишь с ней и слова эти выплывают на поверхность твоего разума. Действительно, это твоя мать - с этим спорить совершенно нелепо. Ты и вправду любишь ее - в те редкие минуты, когда перестаешь ненавидеть (по крайней мере, сейчас ты можешь испытывать эту любовь не тая, безнаказанно) - и вот, ты целуешь ее в щеку, прикрыв глаза; так, как хотел бы, чтобы поцеловали в подобный момент тебя. Что ж, когда нибудь это обязательно случится - ведь ты только что, своими руками построил мост; ну, а пока - ты встаешь, выходишь медленно из ее комнаты и, полуобернувшись, прежде чем прикрыть дверь, смотришь на нее в последний раз; смотришь на ее спину, понимая вдруг, что только что с минуту просидел в ее блевотине, и как же здесь холодно и грязно, Боже, что же она делает, как такое вообще возможно; и агрессивное недовольство смениться сейчас отсутствием всякой жалости а там и, глядишь, наступит обыденная неприязнь.



6. Клубная карточка № 1.
J.

Имя
           Йен
Возраст
           23
Город
           Лондон
Цвет
           I wear black on the outside cause black is how i feel on the inside
Число
           23
Фобия
           Арахно
Группа
           The Associates
Песня
           Doors, Blue Sunday
Актер
           Дэниэль Дэй-Льюис
Фильм
           Апокалипсис Сегодня
Книга
           Глазами Клоуна, Генрих Бель
Команда
           Newcastle Utd
Мысль
           Каждый день как воскресение. Каждый день тих и сер.
Образ
           "Внезапно заметил я
старое зеркало
пылью покрытое"

Идеал
           Невозможен
Смерть
           Пока еще точит свою косу о скаты крыш
Мечта
              Получить прощение

Вопросы членов клуба

Лиза: возможно ли, по твоему, прощение, о котором ты говоришь, еще при жизни?
Джей: я думаю, что в этой жизни вообще возможно многое. Другое дело, что уверенности на этот счет не может быть никакой. И у меня ее крайне мало. Но знаешь ли ты что, в конце концов, отличает живого человека от мертвого, помимо прочего? Мертвым уже не на что надеятся.

Купер: в какой из своих ролей блистательный мастер перевоплощения Дэй-Льюис нравится тебе больше всего?
Джей: Моя Левая Нога, Последний Из Могикан, Век Невинности (по моему, один из лучших и, пожалуй, самый недооцененный фильм Скорцезе), Банды Нью-Йорка, И Будет Кровь. Этой пятерки достаточно, чтобы войти в учебники.

Флора: Ты заметил: в твоей анкете целых две цитаты из Моррисси. Что это значит? Ты внезапно и неожиданно вдруг его полюбил?
Джей: Не переживай, я не посягаю на твои лавры Главного Поклонника (после Джулии, конечно). Вот если бы все ответы были подобными : возраст-50, город-Манчестер, книга - "Вкус Меда" и т. д... Если быть серьезным - и здесь мы с тобой солидарны, чуть ли не впервые в жизни - нет такой ситуации, которую нельзя было бы описать цитатой из него.


Саша: Ньюкасл, если не ошибаюсь, уже в первой лиге. Какой смысл за него болеть?
Джей: У любви вообще нет никакого смысла. Но доля правды в твоих словах есть - в том смысле, что времена, когда Ширер и Данкан Фергюсон на двоих закатывали по четыре мяча в ворота МЮ уже сейчас кажутся невероятной, ушедшей навсегда историей.



7. Клуб

Купер понял, что Джей и Лиза нашли друг друга, в извращенно-вербальном смысле, на первой же совместной встрече. Саша излучал вокруг флюиды веселья и спокойствия и по семейному разливал вино; Лиза сидела на полу и проглядывала пластинки из коллекции Джея, но, вроде бы, без особого интереса; Флора же мило щебетала что то о любовной прозе, приводя довольно бестактные цитаты и стреляла глазками на Джея. Последний, казалось, был погружен в одному ему известные переживания и не обращал на русую хохотушку никакого внимания, в то время как сам Купер, всячески пытался привлечь ее, но излишне при этом волновался и лишь поправлял очки в тех паузах, которые следовало заполнять искусными словами.
 Купер посмотрел на Джея.
 "Обыкновенный, среднего роста...нос кривоватый...профиль не идеален...и все время молчит! Почему же она не сводит с него глаз, когда он не делает для этого ничего?"
 В целом, атмосфера была спокойной и дружелюбной; Куперу не хотелось говорить много, но и уходить отсюда также никуда не хотелось; как знак божественного понимания чувств Купера, к вечеру хлынул сильный ливень; вся компания ужу пододвинулась к друг другу ближе; беседа струилась, как дым ментоловых сигарет Лизы, на который с непосредственной улыбкой смотрел Джей, в то время, как Флора, как показалось Куперу, быстро засохла без ответа Джея, потеряла к нему интерес и весело болтала с пузатым Сашей. Кто то догадался поставить пластинку Cure, начинающуюся словами "Это ничего, если мы все умрем".
 - И ведь правда... - томно потянулась Лиза. Купер сразу понял, что в лице Лизы имеет дело с крайним пессимизмом.
- Боюсь, думать так не выход - тихо сказал Купер и нервно улыбнулся.
- Кто то говорил, что в смерти - все достоинство жизни, - сказал Джей, закуривая.
- Это Моррисси сказал, - по змеиному улыбнулась Флора, успевшая поставить за вечер уже 4 пластинки артиста.
- Тебя вообще кто нибудь интересует...помимо? - саркастично скривил рот Джей.
 Флора играючи задумалась; не снимая с лица свою издевательскую полуулыбку, она чуть закатила глаза, коснулась рта пальчиком и искренне покачала головой, давая четкий и недвусмысленный ответ.
- У тебя есть некие причины его недолюбливать? - сказал Саша, подавая Джею бокал - несмотря на обилие выпитого, неподалеку оставалось еще несколько бутылок.
- Нет, - сказал Джей. - Но я не считаю увлечение им полезным.
- Такое об артисте может сказать только тот человек, которому этот артист основательно попортил жизнь, - сказала вдруг Лиза, и заглянула Джею прямо в глаза.
Джей выдержал этот взгляд, ничего не отвечая. В одну и ту же секунду все присутствующие посмотрели на Джея; ничто в его движениях или взгляде не выдало правоты слов Лизы, но, по большему счету, ее правота была для всех очевидна.
 - Мало кого еще можно так обильно цитировать, - сказал Саша, прокашлявшись.
 - У Боуи, например, идиотские тексты! - вставил Купер.
 - Для кого то и Моррисси не поэт... - ответил Саша.
 - А я вот ненавижу все эти цитаты - сказал вдруг Лиза и все посмотрели на нее: сигарета в зубах, холодный взгляд в потолок. - От них веет могильным холодом.
 "Как раз это то тебе и должно нравится", - ухмыльнулся про себя Купер, гуляя взглядом по ее обильном макияжу.
 - Хорошая цитата отлично дополнит любой разговор, - сказала Флора. - Если уметь пользоваться.
 - Иногда слышишь такое в маршрутном такси, - рассмеялся Саша, - что хочется скорее взять ручку и записать!
 - Чтобы строить свою жизнь по случайно брошенным словесным окуркам мертвецов? - ухмыльнулась Лиза и слегка, будто бы, ожила.
- Боуи и Моррисси, вроде, - вставил Купер, - еще пока...
- Я тоже делаю так, - сказал Джей, глядя на Сашу. - Записываю многое в дневник, и нравящиеся цитаты в том числе... Но цитата должна быть такой, чтобы ее можно было...ну, как бы пережить лично.
- Это понятно, - кивнул Саша.
- И какова этому ценность? - язвительно сказала Лиза, с силой затушив сигаретку о стакан.
- Это же очевидно - улыбнулся Джей. - Точная цитата перестает быть цепочкой верно соединенных слов. Понимаете, это как...
- Как отрыжка ума, - кивнула Лиза.
 "Что же ее так в нем раздражает? - подумал Купер. - Его "не-окончательный-пессимизм"? Его нежелание отвечать шпилькой на шпильку? А он умнее, чем я думал."
- Нет, как фотография. Или, как слепок твоих собственных рук. Ты видишь уже не буквы, а цветную картину - ту самую, которую ты видел своими глазами, которую пережил и запечатлел когда то...
- И, пожалуй, которую сам, при случае, выразил бы именно этими словами, - метко дополнил Купер.
- Но ведь выразил то их все же не ты - не унималась Лиза.
- В этом нет ничего постыдного,- вступил вдруг Саша, слегка наклонившись вперед - поскольку изображен на этой картине именно ты, и только ты.
 Лиза покачала головой:
- Что за чушь...
 С этими словами она отвернулась от остальных, и томно полулегла на теплом красном ковре, прямо на полу.
- А ты в силах сейчас, - произнесла Флора - процитировать для нас строчки, в которых мы смогли бы увидеть картину с твоим участием?
-Либо строчки, которые выразили бы твою сущность, - кивнул Купер.
Джей фыркнул.
-Ну правда, мне очень интересно! - заискивающе взяла Джея за руку Флора и обнажила ровные ряды своих прекрасных зубов.
 "Тут уже он не устоит" , - улыбнулся про себя Купер.
-Пожалуйста-пожалуйста! - не отставала Флора.
 Джей ухмыльнулся и стал серьезнее. Часы в соседней комнате принялись отбивать двенадцать.
 
8.

  "Я касаюсь твоих губ, пальцем веду по краешку рта, словно он вышел из под моей руки, так, словно твой рот приоткрылся впервые и мне достаточно зажмуриться, чтобы его не стало, а потом начать все сначала, и я каждый раз заставляю твой рот заново родиться, тот рот, который я желаю, твой рот, который выбран и нарисован на твоем лице моей рукой, твой рот, избранный мною, чтобы нарисовать его на твоем лице моей рукой, рот, который волей чистого случая оказался точь-в-точь таким, как и твой рот, что улыбается мне из подо рта, нарисованного моею рукой.
 
Ты смотришь на меня, все ближе и ближе, мы играем в циклопа, сближая лица, и глаза растут, ввинчиваются друг в друга; циклопы смотрят глаз в глаз, дыхание срывается, и наши рты встречаются, чуть упираясь языком в зубы и щекоча друг друга тяжелым, прерывистым дыханием, пахнущим древним запахом и тишиной. Мои руки ищут твои волосы, погружаются в их глубины и ласкают их, и мы целуемся так, словно рты наши полны живых, трепещущих рыб. И если случается укусить, то боль сладка, и если случается задохнуться в поцелуе, глотнув в одно время и отняв воздух друг у друга, то эта смерть-мгновение прекрасна. И слюна у нас одна на двоих, и я чувствую, как ты дрожишь во мне, подобно луне, дрожащей в ночных водах".