Эссе о мужчине, женщине и Рождестве

Он лежал в постели,  закрыв глаза. Дремал. Она, полуобнажена, навскидку накинутом прозрачном халатике сидела в  кресле венецианского стиля возле журнального столика и курила свои вонючие тонкие сигарелллы.
- Ты знаешь, - после выдоха дыма медленно произнесла она.
- Знаю что?! - ему не хотелось ничего знать, а говорить и открывать глаза тем более...
- Мне кажется, среди твоей обстановки я ощутила себя странной ненужной вещью.
- Когда кажется - крестятся. Так мне дед говорил,- он лежал в постели, делая вид, что никакого разговора сейчас нет, и не могло быть.
- Возможно, я докурю "свою вонючую" сигареллу, оденусь, выйду на улицу, запру входную дверь, а ключи сброшу в твой почтовый ящик. И никогда, ты меня слышишь, никогда не вернусь к тебе.
Она наклонилась, чтобы прочувствовать всю его реакцию. Но он не реагировал. Словно перед ним пустота и ничего более. Но все-таки он проделал усилие над собой и произнес:
- Возможно, ты уйдешь, но ровно через неделю оборвешь все мои номера, что дома, что на работе. Будешь просить прощения, говорить :" Ну какая я тогда была дурой." И все в таком же роде.
-Ну, я тогда ухожу?!
- Уходи, что делать знаешь...
Он махнул рукой по направлению к двери...
Она сделала все, что обещала. Оделась и ушла навсегда. В ночь. В пустоту. Там, где она считала, ей и место. Но напоследок так и не затушила в пепельнице свою вонючую сигареллу.
... А за окном падал снег. Дети строили снежных людей, и весело с задором пели "Джингл бееелллс"...
- С Рождеством тебя, Джимми!- куда-то в одиночество сказал он, повернулся набок и заснул.