***

                М О Я     Ж И З Н Ь

                Ч А С Т Ь   П Е Р В А Я  -  С С С Р.
                Исправленная и дополненная

                С Е М Ь Я

Это началось не сегодня! Но сегодня, сидя в моём маленьком домике в Калабаре, Нигерия еще ранним вечером когда по телевизору показывают открытие церкви а книги все прочитаны мне кажется это самое подходящее время начать эту книгу!
Я помню себя впервые 4х лет от роду малышом ,вышагивающим по пыльной Ташкентской улице в окружении грязных узбекских мальчишек с ослом во главе процессии. По обеим сторонам улицы тянутся канавы с мутной водой журчащей среди отбросов. Тут в арыке поят животных, стирают белье и даже купаются!
Это 1944 год, идет война. Здесь в Ташкенте только многочисленные инвалиды на улицах и отличающие своим видом и одеждой эвакуированные ( так называли беженцев из Украины и России) говорят о том что где-то гремят пушки и льётся кровь!
Я прихожу домой- это комната с глинобитными стенами и полом подслеповатым окном и дощатой деревяной дверью. А мама уже волнуется где это её единственный сынок загулялся. Мама всегда волнуется. И будет всегда волноваться, даже когда Яшеньке будет 44!
Я думаю что моему поколению особенно не повезло.И то сказать – родились мы перед самой войной! Отцы нас почти не знали. Большинство из них ушли на фронт и не вернулись. А матери, часть из них смогли выйти замуж после войны, отчаявшись безнадежно ждать. И тогда дети росли с чужим отцом со всеми удовольстиями такой жизни!Другая часть матерей решила не выходить замуж, чтобы не вредить своим детям и таким образом приносили себя в жертву.
На самом деле это приводило к тому что дочери и сыновья превращались в заложников слепой, зачастую эгоистичной, материнской любви до конца жизни!
Мне повезло в жизни – я попал во вторую категорию и здесь мне надо остановиться и рассказать о своих родителях.
О отце я знаю очень немного. Звали его Иосиф и родился он в местечке Дунаевцы, Хмельницкой области (ныне Проскуровская) в семье выходцов из Австро- Венгерской Империи. Папа был вторым сыном и после него были еще 2 сестры.
Чем они все занимались и как попали в довоенный Киев неизвестно. Знаю только, что мой отец работал на Юго-Западной Железной Дороге в Отделе Вторичного Сырья уполномоченным по металлолому. Несколько дней тому назад я пытался выяснить у моей матери ( а ей сейчас почти 100!) как она познакомилась с отцом, но честно говоря это довольно смутно- он встретил мать у подъезда ее дома на Крещатике, где  он её ждал! Почему отец ждал мать там не ясно, хотя потом мы выяснили, что Иосифа сестра Поля работала с мамой вместе в редакции еврейской газеты и она послала его познакомиться! Но Отец зайти в дом не решился и потому поджидал мать на улице! Первым делом он сказал матери что пришел на ней жениться и не уйдет пока не женится! В общем заняло 4 месяца и они расписались в ЗАГСе и мать с гордостью сказала, что никто об этом не знал! Семья отца- его мать и сестры не были в восторге от этого брака и это наложило отпечаток на все последующие отношения между нашими семьями – мать им этого никогда не простила!
Когда я появился на свет морозной декабрской ночью 1940 года, мой Отец был вне себя от счастья. Ему казалось что этот замотанный живой комочек счастья принесет ему радость на долгие годы! К сожалению этого не случилось. Во первых ,когда мне исполнилось две недели я простудился и подхватил двустороннее воспаление лёгких!В то время в довоенном СССР антибиотиков не было- а это единственно что могло мне помочь. Детский врач которого вызвали родители, выслушал мои легкие и сказал что только сульфидин может помочь, но в аптеках он не продавался а только распределялся по распоряжению самого Наркома Здравоохранения, то  даже выписать рецепт она не могла! Однако доктор сказала- Если достанете 25 таблеток, то это может помочь, а если нет,то лучше не начинать!
В коридоре она сказала соседке, которая была мамина тётка Малка, – До завтрашнего утра он не дотянет!Мой Отец побежал туда-сюда, нашел каких-то знакомых в Наркомздраве и хотя достал только часть необходимого Сульфидина, мне стали его давать. Таким образом в сочетании с горячим молоком с Сенного Базара, это меня спасло для того чтобы пережить все последующие приключения моей жизни!
И во-вторых в Июне 1941 началась война с Германией и бомбежки Киева и мой Отец ложил меня на пол прикрывая своим телом! Вскорости он ушел на фронт и не вернулся! Мы даже толком не знаем что с ним случилосью Пропал без вести – было написано на Извещении, которое мать получила в 1943 году! Это было последнее известие о моем Отце! Кстати и его единственный брат тоже погиб и с тех пор я лично никогда не встречал нашу фамилию Койшман ни в одном телефонном справочнике, даже в Бруклине!
Папиных сестер и бабушку мне довелось встретить но уже позже в гораздо более зрелом возрасте!
Моя мать родилась в местечке Коростень (Искорость) Житомирской Губернии в семье Фельдман (распространенная фамилия среди Ашкеназийских евреев). Точная дата ее рождения не совсем установлена, так как она помнит это 9е Сентября. Насчет года еще более неясно. Дело в том что в те годы запись Гражданского состояния велась церковью согласно венчаниям, крещениям и похоронам. Что касается евреев, то такого порядка не было и чтобы зарегистрировать рождение ребёнка его нужно было везти в Житомир, что было тяжело и занимало много времени! Таким образом в многодетных семьях тогда ( а почти все еврейские семьи были такие), не редко случалось что дети рожденные с интервалом 1-3 года записывались вместе.
Таким образом Хану, рожденную в Сентябре 1911 года записали вместе с братом Шаей ,как рожденную 1го Января 1913 года и с этим она живет до сегодняшнего дня! Мать была четвертой среди 5ти живых детей и все они прошли через мою жизнь в разные времена и события. Детство и отрочество Ханы прошло в бурные времена- Революция, гражданская война,Петлюровские погромы, НЭП и последовавшие раззолачивание и раскулачивание. В конце это привело к голодомору и энфекционным болезням. Так что в конце концов эта вся большая семья переехала в Киев в начале 30х годов. Мой дед Гилель в Коростене имел склад строительных материалов и в последствии считался непманом, что привело его в отсидку, так как не мог предоставить золото для строящейся молодой страны Советов во времена раззолочения, а то что у него и не было золота- ему Советская власть и не поверила!
Бабушка Сура была домохозяйкой и в общем то опорой всей семьи. В течении её короткой жизни она родила 8 детей из которых 5 пережили все прелести Революций, войн и до и послевоенных репрессий. Сама баба Сура и дед Гилель остались в Киеве когда сыновья ушли на фронт, а дочери эвакуировались на Восток. Так они и закончили свои жизни в Бабье Яру в Сентябре 1941 года, где Гитлеровцы расстреляли всех Киевских евреев оставшихся там!
Все оставшиеся в живых дяди и тетка сыграли определенную роль в моей жизни в разных ее периодах. Самый старший брат был дядя Яша.Я помню его довольно хорошо- небольшого роста, очень подвижный и энергичный он вернулся с фронта в Июня 1945 года, когда мы с матерью уже были там и скитались с одной квартиры на другую. Комната на Артема была занята.
Во время немецкой оккупации многие оставшиеся в Киеве позахватывали квартиры оставленные эвакуировавшимися, но когда мы вернулись обратно, то освободить нашу комнату оказалось совсем не просто! Несмотря на то что в общем это была только комната в коммунальной квартире с общей кухней и туалетом во дворе, но Зосимова захватившея ее держалась за эту комнату зубами!Тем временем Правительство опубликовало Указ, что семьи погибших имеют право на квартиру оставленную во время эвакуации! Но Зосимова и ее адвокат утверждали, что отец вовсе не погиб а находиться в Доме Инвалидов в Омске!
Так что покуда суд да дело на пришлось скитаться по квартирам маминых подруг,которые вернулись раньше и уже отбили свои жилища.Это длилось покуда дядя Яша не вернулся и сразу забрал свою комнату на Артема 40. Это была большая (по тогдашним меркам) комната в коммунальной квартире с 4мя соседями с одной кухней и туалетом. Также была ванная, которую пользовали по очереди.
Мы переехали к дяде Яше сразу же после того как он ее получил и жили там около года, покуда его семья не вернулась из эвакуации.Это были Яшины жена,теща и дочка Нюрка,которая была старше меня на год.
Дядя Яша устроился на работу в Жилищно- Ремонтное Управление. Он уходил рано и приходил поздно. Мать тоже уходила на работу, а я оставался один в комнате с наказом никому не открывать, со спичками не играть и вообще быть хорошим.
Мне было 4 с половиной года- рано для школы, а детсада не было, так что я оставался с самим собой Мать оставляла мне еду- нарезанные кубиками кусочки колбасы и сала ( не очень кошерно!) и ломтики черного хлеба. Это на целый день.
Квартира была расположена на четвертом этаже, дом был кирпичный с толстенными стенами, так что весь мой мир располагался на широченном подоконнике. Из игрушек у меня была целюлоидная лодка, подарок дяди Иосифа в Ташкенте. Остальное было импровизированно- спичечные коробки превращались в поезд, расческа в шлахбаум, немногие книги в вокзалы. Так я себя и занимал, покуда приехала дяди Яшина семья и тогда жизнь изменилась! Дядя приходил с работы и начинал ругаться с тещей. Его жена вступала в спор и все становилось сплошным адом! Мы с матерью вскорости переехали оттуда, а дядя Яшя остался с ними в этой комнате до конца его жизни в 1958 году, когда он умер в этой же квартире сгорая от рака желудка! Я помню как в один из его последних дней, я будучи 18-летним парнем помогал перестелить его постель подняв его на руки и удивился каким легким он был- кожа да кости и весь желтый, как горчица! Почти до конца дядя Яша страдал от жутких болей и отказывался принимать морфий, говоря что если привыкнуть так потом это помогать не будет!
Так он и ушел из жизни, как и жил стараясь никого не тревожить! Дяде Яше было 55 лет.

Дядя Иосиф, следующий по возрасту брат, был 1905 года рождения и был человеком абсолютно другого сорта. Впервые я его увидел в Ташкенте в 1943, когда он приехал к нам из Махачкалы, где он лежал в Госпитале после ранения и где ему сняли ногу! Дядя Иосиф прыгал на одной ноге с костылем и привез мне мою первую игрушку-тот самый пароход! Он был клубком нервов от всего пережитого и с головой полной ревизионистких идей! Как мне известно от Матери Иосиф был очень способным молодым человеком и еще в детстве и юности подавал большие надежды, очень много читал. Но к сожалению вся эта огромная эрудиция никогда не материализовалась в ничто конкретное! И хотя в течении своей жизни дядя был способен манипулировать систему в свою пользу относительно совсем не плохо, но конечно это была история неиспользованных возможностей! Иосиф был отчаянным спорщиком и его споры всегда принимали личный характер. Поэтому дядя Иосиф ненавидел многих, но больше всего он ненавидел Советскую Власть! Главным методом борьбы он избрал борьбу за свои права как Инвалид Войны! Так как во время и сразу после войны передвижение в стране было очеь затруднено, а Инвалиды везде проходили без очереди, то дядя занялся перевозкой разных дефицитных товаров по стране и перепродажей. Он женился и жил и Черновицах- бывшая Румыния в большой и красивой квартире на первом этаже в доме европейского стиля. Туда-то мы с матерью и переехали, когда дяди Яшина семья вернулась и жить с ними стало невмоготу!
Дом в Черновицах стоял на улице Котляревского как раз напротив городской тюрьмы.Там мы и жили с дядей, его женой Белой и тещей Маней.
Котляревского очень крутой спуск соединяющий Советскую площадь с Театральной. Там тогда размещался ОДО- окружной дом офицеров. Советская площадь была огромным асфальтированным сквером где помещалась местная церковь. На Советской я учился ездить на велосипеде сбивая коленки и локти. Там же мы с другом Колькой забирались в густой прицерковный сад где всегда пахло акацией. Однажды мы зашли в церковь через массивные оббитые железом двери. Внутри было тихо и прохладно, пахло горящими свечами и ладаном. Стены и высокий потолок были расписаны золотом. Все это немного пугало, а молодой священник с редкой светлой бородой узнав меня (!) сказал нажимая на О – Не веришь – не ходи! Так закончилась моя первое знакомство с организованной религией. У здания тюрмы я пристраивался за часовым вышагивающим у ворот раз, два,раз, два! Часовой был рад компании, а для меня это было развлечение!
Когда наступала зима, мы доставали из подвала мои санки. Это были настоящие румынские с загнутыми деревянными полозьми и прикрученными металлическими планками для лучшего скольжения. Санки были высокими и достаточно большими чтобы вместить нас троих – Белла ( дяди Иосифа жена), дядя Шая ( который к этому времени вернулся с фронта и приехал в Черновицы) и я! Санки слетали вниз, ветер свистел в ушах, снег забивался под шапку и шарфик! Мы все были раскрасневшимися, но очень довольными, невзирая на обратную дорогу в гору с санками на прицепе!
Дядя Иосиф держал тогда магазин в районе главного Базара. На вывеске красовалось странное слово – Бакалея! Внутри было всё- гвозди в бочках на развес,
хозяйственное мыло для стирки, хромпик- акустическая сода для производства мыла, мука, сахар, соль и свечи! Во время послевоенной разрухи, да еще далеко от столицы любой товар нуждался в доставании. Так что власти разрешили держать получастные лавки, чтобы как-то обеспечивать население.Конечно доставание было сопряжено с передвижением по разным районам страны и перевозкой необходимых товаров. С другой стороны власти продолжали свою вечную борьбу со спекулянтами, т.е. с теми кто эти товары перевозил. Еще их называли мешочниками, так как чемоданов не было и только мешки давали возможность для упаковки. Мешочники-спекулянты предоставляли нескончаемый источник дохода для Милиционеров и воров! Так что дядя Иосиф создал свою группу- дядя Шая, только вернувшийся с фронта, сам Иосиф- инвалид войны без ноги, что давало ему право везде проходить без очереди и я, 5ти летний пацан для прикрытия! Так мы и колесили по Украине, включая свежеприсоединенные районы Западной Украны, где еще можно было достать товары из Европы.Для меня эти поездки, да еще зачастую на открытых железнодорожных платформах, было очень здорово!
Без материнского надзора, в компании дядьев, которые меня баловали чем могли, да еще на ветру вдыхая паровозный дым- что ещё надо! Мы ездили во Львов, где останавливались у дальней родственницы. Что меня поразило, что уборная- туалет располагалась прямо в комнате отделенная матерчатой занавеской!
Львов был уже большим городом, чем то напоминающим Черновицы- архитектурой домов и улицами замощенными мозаикой. Дядья решили меня побаловать и повели на представление мотоциклистов мчащихся по круглой вертикальной стене. Зрители располагались сверху вокруг большого цилиндра, глядя вниз на его стены. Там два мотоцикла мчались на большой скорости перпендикулярно к стенам цилиндра,производя ужасающий шум! Моё удовольствие от зрелища было испорчено мыслью, что один из мотоциклов выскочит через край цилиндра прямо на нас!
Дядя Иосиф также занимался скупкой облигаций Государственного Займа – так называемого Золотого Займа.Это вывело его на орбиту на всю жизнь!
После войны многие сомневались или Государство когда нибудь выплатит этот заем и старались избавиться от бумаг. Особенно алкоголики (а их было слишком много). Скупленные за мизерную часть цены через некоторое время, когда наступило время выплаты приносило очень существенный доход, а так как облигации были выпущены в течении многих лет то и выплачивались в разные времена!Кроме номинальной стоимости всё время происходили тиражи ( т.е. своего рода лотерея).Таким образом имея большое количество облигаций- лотерейных билетов шансы на выигрыш были очень велики! Таким образом проблема сводилась к предъявлению к оплате этих облигаций! Дело в том что показываться в той же Сберкассе ( эквивалент капиталистического банка) слишком часто было не безопасно. Т.е. нужно было гонять по всему городу разным родственникам и предъявлять бумаги к оплате! Бела, дяди Иосифа жена была простая девушка и не очень умна, но вполне его устраивала. Дядя познакомился с ней в эвакуации после госпиталя. Детей у них не было и дядя обычно кричал на неё громовым голосом и обзывал кобылой! Она только сильно краснела, надувалась и молчала. Ее мать Маня , тихая маленькая женщина, жила вместе с ними. В 1948 году они переехали в Киев. К этому времени мы с матерью и дядей Шаей уже жили на Артема 20 в отвоёванной комнате. Так как это была единственная жилплощадь нашей семьи, то иногда в нашей 20-ти метровой комнате спали 12-14 человек поперек кровати и на полу!
Дядя Иосиф начал титаническую борьбу за получение квартиры, которая взяла 10 лет манипуляций, взяток, стучания по столам чиновников и только благодаря тому, что он был инвалидом Войны- в конце концов дядя получил двух-комнатную квартиру на Красноармейской улице напротив Дворца Украина!
Тем временем дядя Иосиф, Бела и Маня снимали маленький частный домик недалеко от нас. Через пару лет дядя и Бела удочерили Лялю, маленькую толстую девочку с уже трудным характером. Иосиф с присущим ему энтузиазмом взялся за воспитание нового члена семьи и конечно разбаловал ее до невозможности!
Фактически после переезда в Киев дядя ничем другим не занимался. Он получал пенсию по инвалидности и конечно облигации! Это удовлетворяло все их нужды, так как Бела также никогда не работала. Когда в СССР появилось телевидение в 1953 году, дядя Иосиф один из первых приобрел телевизор КВН-49. Это был аппарат советского производства с черно-белым экраном величиной с почтовую открытку! Соседские дети подсматривали через открытое окно чтобы увидеть голубое свечение экрана, так как картинку рассмотреть было невозможно! Позднее появилась линза – стеклянная коробка с закругленными углами и металлическим кронштейном, который запускался под телевизор и позволял установить линзу ближе или дальше от экрана. В коробку линзы заливали глицерин ( из аптеки) для большего увеличения а еще позже линза красилась голубым сверху и зеленым внизу, чтобы создать эфект цветного! Воистину –голь на выдумки хитра!
Дядя Иосиф жил недалеко от нас и я частенько ходил к ним смотреть телевизор.
Надо сказать что до появления Ляли я был главным объектом его заботы- он учил меня играть в шахматы ( кстати играл он совсем неплохо!), давал читать книги из его очень большой библиотеки с редкими книгами, кормил сёмгой и красной икрой,которая тогда была свободно и недорого в любом Гастрономе. Позднее Лялька – чертовка абсолютно завладела его вниманием. Когда они приходили к нам, Ляля первым делом залезала в буфет и вытаскивала банку с вареньем. Потом обмазывалась со всех сторон, стягивала скатерть со стола, разбивая при этом стакан или тарелку. Если кто-нибудь пытался ее остановить, дядя немедленно вставал на её защиту, цитируя украинскую поговорку- Вси бачать як дитина скаче, но нихто не баче як дитина плаче!
В дядиной библиотеке были подборки журналов Америка и Британский Союзник.
Я взахлеб рассматривал цветные фотографии Луи Армстронга и Глена Миллера, а также фотографии американских небоскребов и шоссе. Это было как на другой планете!У Иосифа таже были два тома с фотографиями и описанием экспонатов с 1939 года Промышленной выставки в Чикаго. Автомобили, строительные машины,
Дома и их начинка,домашняя техника – все это было фантастика!
К сожалению всю эту литературу пришлось уничтожить, так как держать это дома было слишком опасно. И то сказать для нас полуголодных, пожирающих Американскую Тушёнку из зеленых жестяных коробок, рассматривать эти журналы с фотографиями ихнего быта, было явно не здорово! Со всей этой литературы спаслись только тома с Чикагской Выставки, которые уже в 1955 году я рассматривал и удивлялся- куда только шагнули эти проклятые Американцы!
В Марте 1953 года дядя Иосиф был единственным человеком который истерически смеялся, когда умер Сталин! Он то раньше знал о культе Сталина и его последствиях! Дядя Иосиф имел ВЭФ радио с короткими волнами и пытался слушать Голос Америки! В то время это было не только опасно но и совсем не просто. Но хотя глушилки завывали днем и ночью, спасая советских граждан от растлевающего влияния Запада ,но все же из за завывания можно было что-то услышать. Сегодня в моде говорить что в СССР секса не было! На самом деле не было не только секса, но и пожаров, наводнений не говоря уже о несчастных случаях или промышленных авариях! Советский человек должен был знать только о наших выдающихся достижениях которые ему показывали под триумфальную маршевую музыку в Новостях Дня перед сеансами кино, а позже по телевизору!
Так что слушание Голоса Америки да еще последующее распространение услышанного каралось жестко и беспощадно! Надо было быть очень осторожным, чтобы стукачи не услышали и донесли куда следует!
Уже при Хрущеве дядя получил квартиру в новом доме на Красноармейской улице.
Это было от нас довольно далеко ехать двумя троллейбусами и мы стали видеться намного реже,тем более что я уже был молодым человеком, а Ляля становилась еще более необузданной.
Дядя Иосиф как инвалид войны, да еще без ноги, имел право на моторизованный транспорт. Сначала это был трехколесная коляска с велосипедными шинами. Это гениальное изделие Советской промышленности имело мотор мопеда, заводилась руками и управлялась при помощи ручных педалей. Дядя сидел глубоко в низком сидении и хотя никакой крыши над ним не было, его совершенно не было видно!
Мотор устрашающе трещал, черный дым вырывался шлейфом из выхлопной трубы
И все это хлипкое создание мчалось по улице угрожая пешеходам. Конечно, в нашем климате коляской можно было пользоваться 4-5 месяцев в году да и то с бесконечными ремонтами! Так что в скорости ее заменила другая с брезентовой кабиной и окнами из целулоида, через которые ничего не было видно и одной уже автомобильной фарой и автомобильными колесами. Это произведение было похоже на циклопа и было не менее устрашающим! И в конечном счете дядя купил-получил автомобиль Победа с ручным управлением.В тот момент эта машина казалась мне пределом элегантности и я мечтал посидеть за рулем и поводить ее с умопомрачительной быстротой ( И какой же русский не любит быстрой езды!) И с этой машиной не было много счастья, в конце концов она сгнила у тети Малки во дворе!
       Дядя продолжал бороться! Он боролся с властями за увеличение пенсии, он боролся в очередях за дефицитным маслом, он боролся с домашними за порядок в доме ( безуспешно!), он боролся с Лялей чтоб училась! Дядя Иосиф боролся зло, напористо и почти всегда в пустую. И конце концов он направил всю свою кипучую энергию на разведение собак – маленьких пинчеров с ивритскими именами ( тогда это начало входить в моду!) Собачки были злыми и пронзительно лаяли, почти как хозяин!


Вслед за собаководством подоспела иммиграция в Израиль. Тут дядя проявил свою энергию с новой силой! Я даже не подозревал, что он говорил и читал на Иврите. Это звучало очень странно, но звучало!.. Иосиф стал требовать от всех членов семьи, чтобы они (т.е. мы) учили Иврит. Но как учитель он был не очень успешен, хотя много выбора не было.Дядя Иосиф нервничал,кричал, ругался и возмущался если кто-то не понимал или не запоминал слов древнего языка, так отличавшегося от привычного русского! Для меня это было унизительно, так что вскорости я бросил его уроки. Иосиф тем временем организовал подпольную школу и многие мои друзья к нему ходили, а я даже не подозревал. Дядя Иосиф, Бела и Ляля были самыми ярыми агитаторами за иммиграцию в Израиль! На дворе был 1972 год, страна испытывала трудности с хлебом и прочими продуктами, так что это позволило США настоять на освобождении евреев в обмен на поставки пшеницы в СССР. Дядя начал переправлять в Израиль ковры, посуду и другие ценные вещи со знакомыми уезжающими туда (не спрашивайте или он получил это обратно!) Иосиф провожал всех иммигрантов. Это было самое занятое время в его жизни.
Он приходил к людям, сетовал, настаивал, возмущался и требовал. Дядя приносил читать письма из Израиля, рассказывал басни на Иврите с переводом на Русский, в общем делал всё в его силах чтобы убедить евреев ехать в Израиль. В конце концов он отправил Белу с Катаном ( одной из собачек) и обещал приехать вскорости следом. Тем временем Ляля вышла замуж и тоже выехала в Израиль с молодым мужем. Но в Вене они поменяли маршрут и направились в Рим, а затем в Нью-Йорк, где и живут до сегодняшнего дня. Дядя Иосиф однако никуда не поехал на протяжении многих лет, объясняя это нежеланием быть обузой Израилю, так как его бы лишили пенсии и квартиры в СССР.Он остался в своей квартире со второй собачкой, покуда не пришла перестройка и приватизация. Дядя выкупил квартиру и тогда выехал из СССР.Последний раз мы его видели в 1990 году в Лос Анжелесе, куда он приехал из Израиля. Это не была очень приятная встреча- как всегда Иосиф все критиковал, не терпел возражений и поругался со всеми кем мог!
Умер он в Иерусалиме в возрасте 95 лет, прикованный к постели глухой и слепой!
Тетя Бина была следующим ребенком. В молодости она была очень красивой и
имела много кавалеров. Может поэтому долго не выходила замуж. Она была
образована по тем временам и закончила курсы бухгалтеров,что считалось
              довольно значительным достижением! О тети Бинином детстве я знаю очень мало, только со слов моей матери, которая всегда жаловалась что Бине всегда всё было дозволено и всё у нее было и вообще она была любимицей бабушки! Я впервые осознал её возле себя в эвакуации. После начала войны в Июле 1941 года, когда немцы стремительно продвигались по Украине, началась массовая эвакуация на Восток. Прежде всего эвакуировались предприятия и их персонал. Особенно евреи и коммунисты!Сталинская пропаганда призывала население не оставлять врагу ничего значительного и покидать жилища отправляясь на Восток. За ними взрывались мосты, дороги ( хотя они и так были труднопроходимы!) Здания на Крещатике- центральной улице Киева были заминированы и взорваны. Не взирая на пропаганду часть населения осталась в городе. Это были в основном люди не работающие, пенсионеры. Эти люди не были организованы и самим подниматься и ехать в неизвестность, оставляя насиженное было трудно и страшно. И вообще они не верили что гитлеровцы будут ими заниматься! Как они ошиблись!!
            Мои дед и бабушка – Гилель и Сара остались в Киеве простившись сначала с сыновьми ушедшими на фронт а затем с дочерьми уехавшими в эвакуацию! Больше о них мы ничего не знаем, кроме того что окупанты  приказали всем евреям оставшимся в Киеве собраться с вещами в районе Бабьего Яра, что на Сырце. Это было в предверии Рош гашона – Еврейского Нового Года. Затем все эти люди были расстреляны и погребены в общей могиле! А их вещи пошли в пользу Третьего Райха!
      
            Бина и мама со мной на руках, с наскоро собранными пожитками протискались в теплушку поезда в котором работники Леспромхоза- предприятие где тетя Бина работала, отправлялись на Восток. Поезд продвигался прыжками, пропуская то и дело поезда с красноармейцами двигающимися на Запад и санитарные поезда на Восток. В районе Брянска, возле леса, где поезд стоял в ожидании прозвучала воздушная тревога. Мама и Бина схватили меня и стали бежать в сторону леса, покуда кто-то не крикнул- Ложись! Мы так и улеглись под насыпью. Юнкерсы летели низко и тяжело! Белые кресты на крыльях несли смерть! Им никто не мешал. Самолеты отбомбились на эшелон по хозяйски подсчитав попадания! Для статистики – Орднунг муст зайн! Состав горел от головы до хвоста.
            Хорошо, что не надо было билетов – мы продолжали наш путь на Восток меняя вагоны,платформы и теплушки! Еще было куда ехать- Куйбышев, Свердловск и вот Тавда! Малюсенькая станция у подножия Уральских гор. Бревенчатые срубленные дома и дощатые тротуары. Тупиковая ветка, дальше некуда?! Местные жители вышли встречать эвакуированных, а те уставшие от бесконечной дороги, недостаток пищи и сна, стояли на перроне растерянные – что-то дальше?
            Эвакуированных распределили по избам. Бина начала работать в местном Леспромхозе по специальности а мать сидела со мной дома. Жили мы все в бревёнчатом домике у тети Паши, которая до тех пор никогда не видела евреев.
            А хто ани такие явреи ? – спрашивала она с певучим уральским акцентом. Тетя Паша любила меня безумно и всегда помогала матери меня кормить (чем Бог послал) и купать. Воду приносили из колодца и затем кипятили в огромном чугуне на примусе. Однажды когда меня поставили как обычно в кроватке рядом с чугуном я умудрился упасть головой между кроваткой и чугуном! С тех пор у меня очень горячая голова! Бина получала рабочий паёк, но этого конечно не хватало, так что пошли в ход сначало столовое серебро, а затем обувь и платья! Мы все проедали. Так и жили ожидая известий от деда и бабы из Киева и от всех остальных с фронта! Вести не приходили- а потом мы начали их боятся.
             Весной 1943 мы разъехались с тетей Биной- она уехала в Самарканд, а мы с матерью в Ташкент, где объявилась отцовская семья-Поля, Ида, Бабушка ( Отцова мать) с Идиной дочкой Жанной. У Бины в Самарканде был жених- Миша Фердман, который тоже был эвакуирован с Киевским заводом Кинап ( киноаппаратуры) с которым они вскорости и поженились! В 1945 году у них родился сын- Семка рыжий и конопатый! Вернулись они в Киев только в 1949 году и так как жилья не было то и жили несколько месяцев у нас в 20 метровой квартире 6 человек. В конце концов тетя Бина с семьей переехали в наёмную маленькую квартиру в стареньком домике на Куреневке. Вся квартира состояла из  12 метровой комнаты и прихожей, которая также служила кухней. Одно подслеповатое окно смотрело на немощенную улицу. В комнате был стол, шкаф,кровать и диван (все же 3 человека)
            Стол обойти было невозможно и сидели возле него на кровати и диване! Прихожая также служила кухней (все 5-6 метров).В общем скученность была ужасной, но Бина прожила в этой квартире до 1972 года, когда получила однокомнатную хрущёвку.Миша-муж всегда очень много работал и очень мало говорил ( да ему в общем и не давали говорить!) Умер он в 1960 году от рака и так ушёл из тесной комнатушки! Семка, сын рос упрямым подростком – часто уходил из дома и пропадал по нескольку дней. После школы учиться дальше не захотел и пошел работать на Кинап, также как его отец фрезеровщиком на станке. Затем женился на украинке и это было для Бины большой травмой.Её спасала только работа. Бина работала в бухгалтерии,считала чужие деньги, подводила балансы и хотя уже седая, но была все такой же красивой! Наши с ней отношения были очень сердечными. Может потому что её отношения с матерью были как бы любовь, но с постоянной руганью, Бина всегда принимала мою сторону! Она всегда нас с женой поддерживала, сглаживая острые углы в наших отношениях с матерью, хотя это не очень помогало! Когда у нас родился наш первенец, Бина приняла его как своего собственного внука.В своей идеологии она была близка к Иосифу-сионизм, Израиль, надо уезжать! В 1972 году она была самым главным агитатором нашей семьи. Я, как обычно сопротивлялся- у меня была комфортабельная работа и зарабатывал неплохо. Так что Бина действовала через жену и мать. Вы только уезжайте и я приеду за вами через пол года- она говорила. Сёма, её сынок и слушать не хотел о иммиграции, хотя я сам с ним неоднократно говорил на эту тему. В конце концов мы уехали, оставив Бине все непроданные вещи и необменянные деньги. После этого она вдруг получила однокомнатную квартиру и стала ужасно боязливой до такой степени, что перестала отвечать на письма,что мать ей посылала. Через других родственников мы знали, что она интересуется нами и беспокорится о нашей судьбе, но дальше этого не пошло! Вскорости у Сёмы родился сын- её внук,она вышла на пенсию, что Бине еще надо было?
            Иронически наш главный агитатор и заядлая сионистка так и никогда и не побывала в Израиле и вскорости умерла от рака в Киеве! Да будет земля ей пухом!

                Дядя Шая или просто Шая был самым младшим в семье и поэтому его все патронизировали.Я помню его впервые, когда он мобилизовался из Армии и вернулся в Киев в 1946 году. Он пришел высокий,стройный в пилотке и со скаткой шинели на боку. Он еще долго потом ходил в шинели годами- сила привычки! Если дядя Иосиф был мой апотропус-нервный,неудобный и нетерпимый,  Бина была как вторая мать, то Шая был просто мой товарищ, друг! Его одного я звал просто Шая. Он был добрый, отзывчивый и спокойный парень. Ему было 33 года в тот момент, а мне 6 лет, но мы были друзьми! Когда началась война Шая работал настройщиком на Музыкальной фабрике в Киеве. Он настраиваль рояли и пианино и поэтому наверное ему пришлось настраивать гаубичные пушки в Армии. К сожалению мы никогда не говорили о его довоенной жизни, зато каждый вечер Шая рассказывал мне истории со своей фронтовой жизни.Он жил с нами несколько лет на Артема 20, покуда не женился и переехал к жене.

            Шая прошел всю войну и закончил её в артилерийской подтовке к штурму Берлина- событие которое осталось в истории как величайшая концентрация тысяч орудий стрелявших одновременно по Берлину! Шая был командиром тяжёлой гаубицы и его бесконечные рассказы занимали меня, тогда еще 6-летнего пацана, как сегодня бы занимали компьюторные игры! Я знал наизусть имена всех членов экипажа Шаиной пушки. Каждый вечер перед сном я просил снова и снова – Ну пожалуйста расскажи ещё о Мирзоеве! И Шая рассказывал о ужасных боях первого года войны, как он спасся от верной смерти переплыв Дон в районе Ростова, выходя из окружения (учись плавать Яшенька!). Как затем переформировали его часть и он стал артилеристом ( Артилерия – Бог войны!- сказал Сталин). Затем шли через сожжённую Украину и цивилизованные Чехословакию и Венгрию. И в конце концов битва за Берлин, где плотность огня была 1000 снарядов на квадратный километр! Это было намного более увлекательным чем обязательный фильм Падение Берлина с держимордой Андреевым в главной роли или Тарзан, взятый в качестве трофея!
            Мы жили вместе- Шая, мать и я, сначала в Черновицах у дяди Иосифа, потом скитались в Киеве, Боярке и ещё где-то. В конце концов ,когда отвоевали нашу комнату на Артёма, стали жить там. Шая не вернулся работать на Музыкальную фабрику, а пошел работать продавцом в стекольный магазин на Сенном Базаре. Место было в 10ти минутах ходьбы от дома и я сам ходил туда проведать Шаю.Там он стоял среди сотен хрупких банок,бутылок,многолитровых бутылей, стёкол для керосиновых ламп,столовых сервизов и тарелок. Я чувствовал свое преимущество- я то не был таким хрупким! В магазине было еще два продавца- Гаецкий, завмаг и Фридман, второй продавец. Шая среди них был единственный грамотный, так что он вел весь учет товара и единственный молодой чтобы ездить на фабрики для получения товара. Товар привозился в основном со стекольного завода в Белой Кринице. Шая уже имел определенный опыт с бизнесом в СССР- в 1946 году мы вместе с Иосифом перевозили вещи из Западной Украины. Шая также покупал облигации 3% Государственного Займа ( Золотой Заём). Облигации хранились в двойном дне нашего кухонного шкафа, который стоял в углу нашей коммунальной кухни. Все номера облигаций были переписаны в школьную тетрадку по арифметике с надписью на обложке- Тетрадь по арифметике ученика 4-го Б класса Койшмана Якова. Шая усаживал меня за стол напротив себя и мы сверяли номера облигаций с выигравшими в газете Правда. Шая был во мне совершенно уверен- он знал что я умею держать язык за зубами!
             Шая был молодым мужчиной и естественно ему была нужна женщина. У него была одна шикса. Будучи 10-ти летним пацаном я запомнил на всю жизнь, как мать поймала эту женщину посреди улицы и в моем присутствии устроила ей грандиозный скандал, как будто мать была Шаиной женой. Поэтому он долго не женился до 1955 года.Но в конечном счете это случилось- однажды он пришёл домой и сказал мне, что он хочет жениться, но что ему страшно, что кто-то будет постоянно возле него и как он переедет и оставит нас одних! Мне было уже 14 и я мог его понять.Невесту звали Сара и она была очень толстая, уже не молодая ( по моему понятию) и очень милая с лица! Работала она учительницей в школе для дефективных детей и жила со своей младшей сестрой Фирой, которая тоже была толстой со слоновыми ногами и очень грубым голосом. Фира также была незамужем и занималась продажей мороженного на пляже на Левом берегу Днепра. Маме Сара, конечно не нравилась- толстая корова,слишком глупа и вообще зачем это нужно? Шая переехал жить с сестрами на Лукьяновку. Это было довольно далеко от нас и от его магазина, так что он попрежнему продолжал приходить на обед. Но это продолжалось не долго.
            В Декабре 1955 года мне исполнилось 15 лет и Шая подарил мне часы Победа, которые служили мне до 1973 года, а в Феврале 1956 года его арестовали. Это было как гром с ясного неба! А дело было в том что бухгалтер стекольного завода попался на левом товаре, т.е. отправлял товар по накладным, которые в конечном счете куда-то пропадали а деньги за этот товар он ложил себе в карман!Его взяли и как было принято в ОБХСС (отдел борьбы с хищением социалистической собственности) проверили все книги от начала ло конца! Добрались и до магазина на Сенном Базаре. На Шаю главбух не показал ничего, но так как все накладные и прочие документы были заполнены Шаиной рукой ( т.к. Гаецкий был полуграмотен) его арестовали для расследования. Мы бегали к Адвокату, обращались к Гаецкому и Фридману, которые были намного старше Шаи, который также только женился. Мы наивно полагали что они возьмут все на себя, т.к на Шаю то никаких свидетельств не было! Но сумма была большая- 60,000 рублей  на четверых и они боялись вышки. В тем времена все было возможно! В конце концов они все получили по 18 лет лагерей советского Гулага! Это было ужасно – за 15,000 рублей получить 18 лет лишения свободы. Гаецкий умер уже в следующем году ещё в тюрьме. Фридман протянул еще 2 года и умер уже в лагере. Шаю отправили в глухую Сибирь в районе озера Байкал а затем в район Барнаула! В конечном счете он получил должность лесного обходчика.После 1960 года когда при Хрущеве снизили сроки, Шае скостили 3 года до 15 лет заключения, которые он и отбыл от звонка до звонка!Вышел он из лагеря в 1971 году. Сара его ждала. Она ездила 2 раза к нему на свидание в Сибирь, что было очень серьезным испытанием в те годы. Мы собирали и посылали ему посылки ( 5 кило один раз в 6 месяцев!). Шае было 58 лет когда он вышел- худой, смиренный и надломленный! Мне в то время было уже 31,я был женат с четырехлетним сыном. Мы встретились, но уже не товарищи а люди с разных планет! В 1973 году мы уехали в Израиль, а Шая остался с Сарой и Фирой, которая попрежнему была холостой. Как и Бина он боялся писать письма и только Сара снабжала нас информацией. В 1983 году у Шаи обнаружили рак желудка, сделали несколько операций и он выкарабкался.
            Сара писала однообразно стереотипные письма, но мы были благодарны ей и за это. Шая был единственный в те годы, который навещал больного дядю Иосифа, который лежал прикованный к постели в квартире на Красноармейской! Мы все были далеко, слишком далеко! В конце концов болезнь довершила что начала и Шая умер! Так мы больше и не увиделись, так же как и с Биной!

                Да, нашему поколению не повезло – в войне мы не участвовали по малолетству, в послевоенном восстановлении народного хозяйства тоже мы были только нагрузкой!Первое советское мероприятие в котором мы могли себя проявить было освоение целины- Едем мы друзья в дальние края, стали невесёлыми и ты и я!-как в песне...

                В раннем детстве я был предметом заботы и обожания для всей семьи – я был первенец, выглядел миловидно и говорил много хохмес и конечно это было гордостью матери и всех прочих!А так как все со мной занимались, то иногда мне оно выходило боком. Как то в Черновицах дядья напоили меня Румынским коньяком ( это в шестилетнем возрасте) и я ходил и пел на идиш- Хайнт ем кипер- их ашикер ( сегодня ем кипер- я пьяный!). За что мать меня сильно ругала и даже шлёпала!
            Будучи в Ташкенте мать заболела тифом – заразная болезнь сопровождающая высокой температурой и рвотами. Её поместили в инфекционную больницу и так как меня некуда было деть, то я был с ней в палате. Очень многие умирали от тифа в те военные годы, но мать вышла из больницы худющая с запавшими глазами, а я даже не заразился! Мать работала в Ташкенте на чулках, т.е. на домашней фабрике, которая принадлежала Иде- папиной сестре. Это конечно сопровождалось бесконечными трениями, спорами и обидами! Мать утверждала что хотя и у Иды работало несколько женщин на пошиве чулков, но подозрение о краже всегда падало на неё!И это конечно оставило у нее горький привкус во рту! Иногда к нам в гости приезжал дядя Яша, какой-то дальний родственник. Он приезжал на маленьком,пахнущим бензиной Газике-полуторке.Для меня это было необыкновенное удовольствие- я прижимался щекой к теплому,черному,блестящему крылу и просил Яшу- прокатите меня пожалуйста!
            Я влазил в кабину на протертое матерчатое сидение, все пахло бензином и маслом, машина визжала и тряслась, но для меня это было невообразимое удовольствие! Настал 1945 год и эвакуированные потянулись обратно домой. Так как поездов не хватало, то чтобы купить билеты надо было сначала получить пропуск в милиции разрешающий вернуться обратно по месту довоенного жительства. Я не знаю точно, сколько обошлась взятка участковому, но в конечном счете мы получили требуемые пропуска.Мы собрали наши немногочисленные пожитки и погрузились в теплушки (так назывались деревянные пульмановские вагоны с деревянной задвигающейся дверью). Сидели прямо на полу подстелив солому или на чемоданах.Поездка из Ташкента в Киев занимала 6 дней. На многочисленных остановках торговки в шерстяных вязаных платках предлагали масло,молоко и даже хлеб в обмен на еще оставшиеся кое-какие вещи. И еще можно было бегать по перрону в направлению к крупной черно-белой надписи –КИПЯТОК. Там выстояв в короткой очереди можно было подставить под кран звенящий чайник и наполнить его крутым кипятком. Потом кипяток заливали в эмалированные кружки,лобавляли заварку и пили обжигаясь вприкуску-т.е. держа кусочек сахара за щекой! И еще я очень боялся отстать от поезда и поэтому держался до последнего с необходимостью сходить в уборную.Но в конце концов мне пришлось пойти в туалет в одном из пассажирских вагонов во время езды. Вернувшись обратно в теплушку я громко объявил- Мама! А уборная тоже едет!
            Эта история осталась в анналах нашей семьи на долгие годы.
           Поезд продвигался на Запад и в последний день мать заволновалась- замелькали знакомые названия станций- Фастов, Белая Церьков, Ворзель, Борщаговка... Мы были дома после почти 5-ти летнего отсутствия! И вот и огромное здание Киевского Вокзала, который отступающие войска Красной Армии пытались взорвать, но так и не смогли. Многочисленные рельсы протянулись между перронами, некоторые крытые и некоторые нет. И также неповторимый вокзальный запах- смесь паровозной гари и смазочного масла! Этот запах еще будет сопровождать меня долгие годы в моих многочисленных поездках!

                ВОЗВРАЩЕНИЕ   В   КИЕВ

            
            Послевоенный Киев жил как человек приходящий в себя после тяжелой болезни.Он еще много спал, но уже начинал пробуждаться к полноценной жизни.Главной атракцией Киева был Крещатик. В тот момент после того как отступающие Советские войска взорвали почти все здания, пройти через Крещатик можно было по узкой тропинке посреди улицы. По обеим сторонам тропинки были горы строительного мусора и битого кирпича. На разборе завалов работали немецкие военнопленные и немного гражданских. Немцев водили по улицам колоннами. Они почти все были в серо-голубых шинелях. Впереди и сзади шли конвойные с автоматами. Немцы грузили грузовики остатками домов, асфальтировали улицы и их также вешали! Никогда не забуду тот дождливый осенний хмурый день на площади Калинина!Вся площадь была запружена огромным количеством людей, а посредине площади (где потом будут остановка троллейбуса №4) была сооружена виселица и помост.На нем стояли люди в голубых шинелях с непокрытыми головами.Это были немцы ожидающие своей очереди быть повешеным! Так как я был зажат в толпе и конечно ничего не мог видеть, то кто-то посадил меня на плечи, что бы я мог насладиться зрелищем. А потом повешенные болтались в петлях на фоне серого неба со странно вытянутыми ногами! Почти все немцы восприняли казнь без эмоций, только один эсэсовец закричал по русски- Мало мы вас убивали!- Нет, не так уже и мало!
            На расчищенных улицах появились первые троллейбусы- довоенные, горбатые и очень странные. Трамваи ходили и во время войны. Заработал Финикулер на Владимирской горке.
                Мы однако должны были где-то жить! Мать разыскала свою довоенную подругу. Звали ее Сара Шехтман и ее муж также погиб на фронте. Жила Сара на Мало-Васильковской в одной комнатенке с дочкой. Было дочке тогда лет 11 и звали ее Лина. По мне она была ничего девчонка, но только уже на второй неделе нашего пребывания у них, Лина устроила скандал- Колхоз развели, жить не возможно!- мы ей явно мешали, хотя мать все время на меня шипела, чтобы не говорил громко и вообще, мы приходили только ночевать! Конечно, нам пришлось уйти! Я не в состоянии перечислить все квартиры и дома, которые мы поменяли в течении этого времени, покуда дядя Яша вернулся с войны, забрал свою комнату и мы поселились у него! Однако покуда это случилось мы все еще скитались. Вернулся с фронта Шая и мы уже вместе поселились в Боярке у одной знакомой которую звали Дора. Боярка считается пригородом Киева примерно в 40 минутах езды на электричке. Мне там очень нравилось- свежий воздух,петухи поют, коровы мычат- ну прямо село!Дора была одинокой, и очень веселой женщиной. Как то весенним вечером мы возвращались на электричке из города. Тем временем начался дождь. Покуда мы добрались до Дориной дачи и хотя промокли, но в доме нас ждал сюрприз- крыша протекала и куски штукатурки начали падать нам на голову. Мы подставили все наличные ведра и тазы по звенящие струи, а сами держались между ними. Наверное это было очень смешно, потому что когда Дора прибыла и увидела нас в этом состоянии она стала хохотать как безумная!
                Мать нашла работу в Кабинете Еврейской Культуры при Украинской Академии Наук в качестве машинистки на идиш. Это место она получила благодаря тому, что многие из еврейских писателей, которые уцелели после 37 года и военных лет, вернулись и работали в Кабинете. Работа располагалась в здании Академии Наук УССР на улице Ленина угол Короленко. Иногда мать брала меня с собой на работу. При входе в Академию стоял каким то чудом уцелевший огромный скелет бронтозавра – я всегда опасался как бы он не рассыпался на меня! Я сидел в библиотеке и рассматривал книги с картинками.Многие научные работники меня задевали, спрашивали чей я и что там делаю. Я был застенчив, но отвечал по делу. В Кабинете Еврейской Культуры в то время подкармливась еврейские писатели, которым мать печатали до войны- Фаликман, Талалаевский, Каган, Ицик Кипнис и друтие – всех не упомнишь!
                В 1948 году началась кампания борьбы с космополитами и Кабинет закрыли, потому что на самом деле под космополитами подразумевали евреев! Таким образом мать потеряла работу, а большинство научных работников Кабинета, кроме стукачей, поместили в  бесчисленные Гулаги разметенные по просторам необъятной Советской Родины. Дело в том что во время войны тов. Сталин искал поддержки Американского Еврейства и воистине с макиавиелевской изобретательностью организовал Еврейскую интеллигенцию СССР для этой цели. И, конечно когда война закончилась и холодная война началась, все эти ученые, писатели, поэты и общественные деятели оказались космополитами, т.е. предателями народа и Родины!Таким образом и мать потеряла работу, но почему то ( и я до сегодняшнего дня удивляюсь) её не вызывали куда следует ( советское выражение) и никаких других последствий не было!
                Тем временем в июли 1947 году состоялся суд в отношении нашей комнаты. Зосимова и ее Адвокат утверждали что мой отец жив и находится в Доме Инвалидов в Омске и поэтому она может продолжать занимать нашу квартиру! К сожалению это было неправдой! Зосимову пришлось выселять с Милицией. Августовским вечером мы въехали в нашу комнату на Артема. Сиреневый куст под окном уже отцвёл и пыльные темнозеленые листья заслоняли свет в окне с двойными переплетами и деревянными крашенными ставнями. Второе окно в комнате выходило под деревянную лестницу , ведущую на второй этаж и также почти не давало света. Задняя стена комнаты прилегала к стене 5-ти этажной школы, но не совсем, то есть между стенами был зазор где-то 10 см ,куда в течении всех времен западал различный мусор, который намокал от дождей и таким образом вся задняя кирпичная стена покрывалась плесенью. Таким образом вся эта стена всегда была сырая и штукатурка отлупливалась от нее большими кусками. Кухня была смежная, без окна и очень узкая. Во второй двухкомнатной части квартиры, которая до войны принадлежала тёте Малке, жила еврейская семья Пинчуков. Так как у Малки никто не погиб, то забрать жилье обратно они не могли! Семья Пинчуков состояла из мужа- Натана Борисовича, жены – Евгении Семеновны и дочки Леночки, которая ещё была школьницей.
            Конечно этот еврейский дом имел свою собственную еврейскую историю. Где-то перед войной группа евреев собрались построить кооперативный дом. Они нашли кусок земли во дворе позади старого двухэтажного дома на Артема, скинулись и наняли подрядчика. Подрядчик построил интересный дом- в нем было 4 квартиры причем на второй этаж вели две деревянные лестницы, которые периодически сгнивали и требовали ремонта. Из удобств была только вода в кухне. Уборной и ванны вообще не было- уборная была во дворе в виде деревянной будки над выгребной ямой.Умывались утром на кухне, а для остального ходили в Баню раз в неделю выстаивая в огромной очереди!Каждая из четырех квартир была заселена двумя соседями с общей кухней. Отопление решалось кирпичной печью причем наша печь топилась со стороны кухни. Полы были деревянные на лагах без подвала, что создавало под крашенным полом крысинное подпольное царство! Зимой холод в этой комнатах был собачий и печка в углу никак не могла обогреть все помещение. Печка была сложена из мелкого кирпича и оштукатурена глиной с известкой. Мать в свое время купила эту комнату от тётки Малки за 16 тысяч довоенных рублей, причем не обошлось без обид, так как покойная Малка меняла цену несколько раз в течении торга. Весь дом сначала был построен и заселён еврейскими семьями, хотя после войны демография немного изменилась. Но все жили одной дружной семьей.

                РЕБЯТА  НАШЕГО  ДВОРА.

              Посреди двора была сложена складка брёвен неизвестно откуда. На брёвнах стоял паренек лет 10ти и с вниманием следил, как мы затаскивали в комнату наши немногочисленные пожитки. Звали его (как потом выяснилось) Юрка Шапсис. Снизу на него глядел верноподданным взглядом другой мальчик лет 5ти – Димка Чернышенко. Так началось мое знакомство с ребятами из нашего двора.Двор был ограничен со стороны улицы другим двухэтажным зданием ( тоже 20й номер), сзади был ряд двухэтажных сараев, за которыми простиралась спортивная площадка школы. С другого боку стояло двухэтажное здание 22го номера, отделённое рядом одноэтажных сараев. У нас тоже был одноэтажный сарай, где хранили дрова и уголь для печки и картошку в мешках, которую покупали на зиму.Часть двухэтажных сараев занимала дворовая уборная, которой пользовались все жители нашего 20го дома.  И хотя в доме и был дворник ,но убирать уборную она не спешила, особенно зимой, когда горы снега, льда и прочего вырастали по сторонам  отверстия уборной. Так что нужно было балансировать над дыркой с голой задницей на 20ти градусном морозе! Не мудрено что многие простуживались и болели. Но кого это интересовало в стране строящей светлое будущее?!
            Чтобы помочь себе высидеть нужду на морозе, я представлял себе, что я папанинец на льдине в Арктике! Это здорово помогало!
               
              Да, не повезло ребятам моего поколения- большинство росло без отцов, а отсутствие калорийной пищи и витаминов отразилось на росте и физическом развитии. Послевоенное детство было заполнено военными фильмами, играми в войну и конечно высокой преступностью. К счастью в нашем дворе тон задавали еврейские ребята и не взирая на то, что за сараями на площадке процветала молодёжь с драками, поножёвщиной и пьянством, никто из нас не пошел по криминальной дороге! В течении нескольких дней после нашего заселения, я познакомился со всеми мальчишками, так как девочек вообще не было. Юра Шапсис был сыном еврейского сборщика налогов на Сенном Рынке. Он был ужасный шалопай! Учился он плохо, много хулиганничал и валял дурака. Нами, младшими мальчишками он пытался командовать и заставлял делать для него мелкие услуги, но с небольшим успехом. Мы довольно часто ввязывались с ним в потасовки- нас 2е-3е против него одного. Он дрался ожесточенно с превосходящими силами, но всегда всё кончалось мирно!С течением времени Юрка повзрослел, но характер и поведение не изменилось, покуда не случилось это!
            Шел 1951 год. В стране был разгул антисемитизма. Все газеты соревновались между собой кто напишет более фантастическую ложь о евреях. Вечирний Киев – наша местная газетёнка в каждом номере помещала статью, где Сара и Абрам подвергались издевательствам и кривляниям. В это время прошел в Киеве процесс Хаита, который был директором Молочного Завода в Киеве. Его обвинили во всех смертных грехах, как например, что его жена принимала молочные ванны а потом это молоко разливали в бутылки и продавали добропорядочным советским гражданам! Хаита приговорили к смертной казни и немедленно расстреляли. В такой атмосфере произошел инцидент на Сенном Базаре- Юркин отец прочёсывал базар, выявляя продавцов не уплативших налог за место.Будучи по природе человеком грубым, он не очень стеснялся с нарушителями и когда одна сельская бабка отказалась платить, то он толкнул её с досады. Бабуля упала и ...умерла! Не знаю, как его не линчевали на месте, но был суд и его приговорили к 15 годам лагерей! Юрка оставил школу и пошел работать. С тех пор его было почти не видно во дворе, где мы прыгали с крыш и гоняли голубей. В конце концов его забрали в Армию. Не знаю, где он служил, только когда мы встретились после Армии, это был совершенно другой Юрка! Серьезный, хотя и попрежнему швицер, он работал продавцом в магазине Электротоваров на том же бывшем Сенном – теперь уже площади (Базар снесли и перенесли в Крытый Рынок в 1957 году). Юрка продавал портативные магнитофоны и из под полы дефицитные радиоприемники Спидола- первый советский транзистор.Мы встретились с Юркой через годы- он был уже 22 летним, мне было 18.Мы стояли возле магазина, где Юрка работал и смотрели на асфальтированную площадь где когда-то бушевал Сенной Базар.
                Конечно, Сенной заслуживает отдельной главы в моем рассказе.Сразу после войны вся коммерческая жизнь нашего района сосредоточилась вокруг этого базара. Гастроном на углу площади, где всё более менее дефицитное нужно было доставать и слава богу мать имела связи. Кинотеатр Чапаева,куда нас водили со школы и где я смотрел все фильмы того времени. Рыбный магазин, где в 50-е годы можно было свободно купить кетовую икру и сёмгу на завтрак, а уже в 60-е даже камбалу было невозможно застать. Там же был садик, где мы частенько встречались с ребятами, а потом и с девушками.Это были теннистые, зелёные аллеи с асфальтированными дорожками и крашенными деревянными скамейками. Садик был заполнен днём молодыми матерями с колясками, а вечером шпаной и пацанами, зажимающими девочек. На Сенном, Шая работал в стекольном магазине, а мать покупала у крестьян молоко и сметану, а иногда и страшно дорогую курицу, из которой варили бульон (юх) а потом ели варёную с облезающей шкурой.
            На Сенном было полно карманников, рыскающих между рядами лотков, высматривая жертвы между деревенскими крестьянками. Бабки были одинаково одеты в ватных телогрейках и шерстяных платках с кирзовыми сапогами на ногах.
            Продавали лениво без зазывания и криков. Участковые милиционеры шныряли между рядов высматривая, кто что покупает. Самые предприимчивые медленно продвигались вдоль лотков, приоткрывая пальто, подкладка которого была вся увешана всем чем угодно от примусных иголок до бритв и часов ! Осенью, когда проливали дожди,вся площадь Сенного превращалась в месиво, чвякающее под ногами. В эти дни продающие крестьяне становились более покладистыми и можно было купить по-дешёвке! В один из таких дней мать привела в дом одну крестьянку, которая нуждалась в помощи с лекарствами. С тех пор мы получали домой свежую жирную сметану, которую ели с дымящейся горячей картошкой, закусывая свежим огурцом летом и солённым зимой! В последствии Сенной Базар снесли и заменили Крытым Рынком, который построили поблизости на ул. Воровского. Волею судьбы в 1956 году будучи студентом Автодорожного Техникума я попал на практику на строительство этого рынка. Mы забивали сухой цементный раствор в колоссальные коровьи головы, которые потом вешались на балконах второго этажа. Но это уже не был Сенной Базар... На Сенном агенты ОБХСС рыскали в перемежку с ворами и миллиционерами в штатском в поисках жертв. Как пелось в песне тех лет- Базар Сенной- мой дом родной на мотив популярной в то время песни из индийского фильма, которую пел Радж Капур.
                Юрка, хотя и был соседом, но мы с ним никогда по настоящему не дружили. Другом моим был Димка Чернышенко. Это был мальчик из хорошей семьи- отец его был полковником медицинской службы , а его мать преподавала в Киевском Медицинском Институте. Они жили на втором этаже Артема 20, который стоял вдоль улицы. Вместе с ними в другой квартире жила Димкиной матери сестра Ирина и ее дочь Наташка, красная как огонь. Отец Наташки застрелился из автомата холодным осенним вечером по неизвестной нам причине. Это случилось в мансарде под самой крышей деревянного дома, который был построен ещё до Революции и жили там только две еврейские семьи- Шапсисы и Немировские. Мы с Димкой были неразлучны, хотя он был на год младше меня и также его родители были совершенно на другой социальной ступени, чем мы- шлемазлы! К тому же там же жили две Димкины бабушки. Жили они вместе и были очень религиозными. Бабушки располагались в отдельной комнате, где всегда пахло ладаном и свечами. У них я впервые познакомился с Библией-Ветхим Заветом, с интересом читал о сотворении мира, о  Ноахе, Каине и Авиле и всё прочее. Бабушки регулярно посещали церковь в Покровском Монастыре, который был в том время единственным оплотом ортодоксального христианства в нашем районе. У Димкиных родителей в комнате, мы с Димкой с интересом рассматривали медицинские книги, особенно страницы с половыми органами. И ещё у них были очень интересные открытки, напечатанные еще в царское время, изображающие мужчин и женщин в различных позах. Люди были одеты, но стоило положить на картинки красную слюду и они немедленно оказывались голыми и занимающимися сексом! Это было здорово и абсолютно захватывающе для пацанов 7-8 летнего возраста!
                Димкиным воспитанием занимались бабушки, потому что родители были очень заняты для этого. Бабушки имели  с нами довольно беспокойное время. Дело в том, что у нас послевоенных мальчишек излюбленным занятием было устройство взрывов! Да,да самые настоящие взрывы. Делалось это следующим образом- жестяная коробка от американской свиной тушенки, в которой проделывалась дырка в центре днища. Вторая сторона открыта без крышки. Затем в земле посреди двора вырывалась мелкая ямка, в которую накладывались куски карбида и наливалась вода. После этого ямка прикрывалась банкой отверстием кверху. Банка обсыпалась землей, чтобы весь газ выходил через отверстие. Тогда я или Димка подносили к банке небольшой факел прикрепленный на конце проволоки. Газ взрывался, коробка взлетала выше 3го этажа и пробуждённые взрывом соседи выбегали из домов. Особенно выделялась Бронцл из еврейского 20го. Она возмущалась и кричала- Беспозорные! Участкового позову!, намекая на еще не забытый тогда фильм про беспризорных- Путевка в жизнь! Мы дружно разбегались в разные стороны, хохоча и резвясь.Конечно Бронцл шла и жаловалась матери и Димкиным бабушкам. Они дружно набрасывались на нас с претензиями, стараясь не употреблять грубых выражений! С Димкой мы удирали от Юрки Шапсиса, прыгая с крыш сараев и даже иногда спрыгивали на улицу над пирожковым лотком тети Фиры, которая поднимала страшный крик- Бандиты! Куда прыгаете?                С Димкой мы организовали самое главное преступление тех лет – Организованную Кражу!... Мне было тогда 11 лет а Димке 10. По стране прокатилась кампания по сбору металлолома. Пионеры в красных галстуках соревновались между собой в перевыполнении плана по сдаче чёрных и цветных металлов! Они рыскали по дворам и пустырям и прихватывали всё, что плохо лежало. Мы с Димкой пронюхали, что еврей инвалид, что сидел в будке за площадкой ( так мы называли спортивную школьную площадку позади сараев) на Новой улице платил хорошие (для нас) деньги за цветной лом. Так созрел план! На первом этаже 20-го номера по улице проживала семья Нимеровских. Приличная еврейская семья- дед и баба, хромоногая дочка и внук Зорик. Дед Нимеровский торговал газированной водой (пожалуй самое перспективное дело в те годы). Это как-то напоминало частную торговлю. У Нимеровских как и у всех других жильцов был сарай. В сарае содержались разные вещи и между ними довольно большой медный сатуратор, который мы усекли через щели в стенках сарая. Сатуратор – это толстостенный балон, который использовался для газирования воды. Выглядел тяжелым и это нас прельстило! Действовали мы в открытую – Димка пролез через расширенную щель, подтянул сатуратор к щели и оттуда мы потащили его через двор и площадку к лавке Утиль Сырье, где и продали. Не помню сколько мы выручили за него, но через несколько дней у нас дома появился старый Нимеровский! Я почувствовал себя очень неудобно. Дед сидел на стуле и сказал матери –Если бы ваш сын не был еврейским мальчиком, то я бы ... К Димкиным родителям он вообще не пошёл. С тех пор я никогда не пытылся воровать в открытую и тем более мелкие вещи! Кроме взрывов мы с Димкой играли в коцы об стеночку или под кон. Игра заключалась в том, что монеты рикошетили об кирпичную стенку подъезда и если следующая монета падала так близко, что ты мог достать ее двумя пальцами одной реки, тогда монета соперника доставалась тебе. Коцы под кон игралось большой группой – все ставили монеты на кон и бросали свою другую тяжелую монету          ( обычно Пятак). Тот кто попадал ближе всех к кону, разбивал его и все монеты которые перевернулись от удара он забирал, а затем остальные продолжали играть покуда все монеты не перевернуты! Летом мы с Димкой ездили на пляж, хотя нам категорически запрещали это делать. Пляж располагался на Турухановском Острове и добиратся туда, особенно без денег, было довольно трудно! Сначала мы цеплялись сзади на переполненный троллейбус на колбасу, т.е. на лестничку по которой водитель мог забраться на крышу троллейбуса. Затем нужно было проскочить в фуникулер, который соединяет Первомайский парк с Подолом, т.е. вниз с горы порядка 200 метров высоты. И в конечном счете ,прокрасться на баржу, которая перевозила пляжников на другой берег. Кроме этого, мы стукались с другими ребятами, прыгали с сараев и гоняли голубей. В конце концов я поступил в Техникум в 1955 году и наша дружба пошла на убыль, у меня появились новые друзья и другие интересы. Димка продолжал учиться в школе, а потом,конечно, поступил в Медицинский Институт, где его мать и тётка преподавали. Последний раз я видел Димку- он был высокий красивый парень на 4ом курсе мединститута, немного заикающийся! Он был по дороге стать врачём. Больше я его никогда не встречал!...

                Зорик из семейства Нимеровских был совершенно другим типом. Он был старше меня и Юрки и вообще с нами дела не имел, кроме как наблюдал наши драки с Юркой. Это было его любимым развлечением- натравливать нас ( меня и Димку) на Юрку Шапсиса! Но как его винить – какой же еврей не любит смотреть гладиаторские бои, да ещё бесплатно! Зорик был круглолицый прыщеватый парень несколько флегматичный. Отец его, как у многих из нас погиб на фронте. Мать была низкорослой женщиной и серьёзно хромала! Зорик был на несколько классов старше, чем страшно гордился. Конечно ни о какой дружбе между нами не могло быть и речи, покуда он как и все другие еврейские дети должен был поступить в Институт! Зорик поехал в Казань, российскую глубинку, где говорили не было конкурса и антисемитизм был не так развит- як на наший ненци Украйини. Кроме всего нужно было иметь связи, т.е. какой нибудь махер на месте, который устраивал евреев в Институт и это, конечно при условии что абитуриент получит проходной балл! Зорику было 18 лет, когда он приехал в первый раз домой на каникулы, вкусивший все прелести самостоятельной жизни! Мне было около 14-ти и мы вдруг очень подружились. В Институте он начал рисовать, а я обычно делал это в школе на уроках под монотонное бормотание учителей. Зорик показал мне свои шары и пирамиды и это подогрело мой интерес к графике, которое сопровождало меня долгие годы. Мы стали общаться с Зориком ежедневно, тем более это были школьные каникулы. Зорик даже посвятил меня в свою страшную тайну, которая тяготила его многие годы и я обещал эту тайну хранить! Так что ещё и сегодня 57 лет позднее я все чувствую себя неловко её разглашать! А ты, Зорик ,если ещё жив, прости меня за это!
           Как и мы, Зорик с матерью были в эвакуации. Он тогда был мальчиком лет 7-8. Мать Зорика страдала от отсутствия мужчины и от безисходности брала его в свою постель и пользовала его еще недоразвитый половой орган ,чтобы себя как-то удовлетворять! Зорик тогда не понимал, что происходит, но когда вырос, это его очень мучило. Мать его вскорости вышла замуж вторично, после гибели его отца и дело уладилось. Но травма осталась на долгие годы. 
            Затем дороги наши разошлись и я потерял его следы!...
                У Зорика был другой товарищ по нашему двору- Сёмка Зайдман, сын той самой Бронцл, которая кричала и обзывала нас безпозорными. Он был в возрасте посреди между мной и Зориком. Сёмка был резвым и красивым пареньком, отличавшимся в игре в футбол, в который мы играли во дворе и иногда на площадке. Семка был нашим центральным нападающим, а меня он тренировал в роли вратаря – я должен был научится падать на жёсткую землю, ловить мяч и  переворачиваться, защищая мячь от противника.
                Однажды жарким летним днём Семка с группой ребят своего возраста из 18го и 26го номера по Артема, отправились купаться на Днепр. В то время Пешеходный мост на Левый берег ещё не был построен, а Правый берег Днепра был весь усыпан камнями и непригоден для купания!А чтобы попасть на пляж нужно было платить да ещё и выстоять огромную очередь на баржу, иногда часами. В общем терпения у ребят не было, а погода была жаркой и они решили зайти в реку на правом берегу. Так как Сёма хотел показать себя, то и прыгнул в воду, да прямо на камни, что были под водой. Ударился головой и больше не вынырнул! Обычно поездка на Днепр занимала много времени, то в 6 часов вечера, когда Сёма не появился, ещё никто не волновался. Но в половину 7го, мы все уже знали! Все, кроме Бронцл. И не у кого не было смелости ей сказать, что Сёмы больше нет! Но она уже бегала по двору и по улице и спрашивала всех подряд или видели Сёму. В конце концов она поймала тех хлопцев, с которыми он пошёл и кто-то набрался мужества и сказал матери, что произошло с её сыном! Я запомнил на всю жизнь тот нечеловеческий крик, который бедная Бронцл, эта маленькая сгорбленная, сразу постаревшая на 20 лет старушка издала! Это было страшно! Сёмку похоронили, но Бронцл еще в течении почти года продолжала издавать на весь двор страдальческие стоны. Я боялся смотреть ей в глаза и вообще подходить близко. Мне казалось что она упрекает меня- Сёмы больше нет, а ты живой и спокойно играешься здесь! Он так и остался в моей памяти молодым задорным парёньком!
 
                Марат Байбеков появился в нашем дворе через 3 года после нашего возвращения. Он был на год младше меня- чернявый парёнек с монгольским разрезом глаз- чичмек по понятиям тех лет. Мать его была татарка, а отчим- Давид Осипович , пожилой толстый еврей, который женился в эвакуации на вдове погибшего солдата. И затем привез их в послевоенный Киев, как трофей! Так они попали в еврейский 20й! Марат был очень упрямым парнем и всегда хотел настоять на своём. Сначала мы его в свою компанию не принимали, но постепенно он аклиматизировался и мы начали играть вместе, хотя он больше сидел дома. Много воспоминаний у меня о нём нет, но один случай запомнился.
                Как то мы сильно повздорили по пустяковому поводу, что в общем довольно часто случалось, так как я думаю, он считал что его ущемляют из-за происхождения, чтобы не происходило! В этот раз он решил со мной подраться! Я был тяжелее и сильнее его, но жестокости во мне не было.Он дрался молча, упрямо сопя, в глазах светилась глухая ненависть. Я отталкивал его от себя, он падал на пыльную землю, но вставал и нападал опять и опять! Так я его и запомнил!

                Витька Щербаков был хилый пацан, который также рос без отца с очень крикливой матерью. Витька учился не важно и поэтому ему всегда доставалось от матери, которая кричала не стесняясь выражений на весь двор. Она нападала , а Витька тихо оправдывался. Конечно это было от безисходности- жизнь была тяжелой, денег и всего прочего не хватало, а тут и сын, надежда и опора, тоже подводит!
                Как то мы с Витькой играли во дворе в игру с названием 100 тысяч! Это была одна из наших дворовых игр для нашего поколения выросшего без игрушек, мячей и воспитательных игр. На земле вычерчивался круг, разделенный на секторы, а в центре другой гораздо меньшего диаметра концентрический кружок. В секторах и в центре писались номера от 50 до 5000. Затем игроки находили плоский камень и бросали его по очереди с установленного расстояния. Кто первый достигал 100 тысяч, тот и выигрывал! Так случилось ,что в то время как я бросал этот камень, тщательно целившись в центр, где была марка 5000, Витька решил перебежать передо мной и камень попал ему в голову! Пошла кровь из ссадины и Витька плача побежал домой. Его мать в течении нескольких минут была во дворе и набросилась на меня с криками и упрёками! К счастью ничего серьезного не случилось и вскорости мы опять играли как ни в чём не бывало!. Другой популярной игрой тех лет была- игра  в войну. Противники очерчивают два круга- города на расстоянии 50-60 метров один от другого и затем мечут перочинный ножик в землю по очереди, так чтобы ножик встрял землю. Каждое встревание- это острие стрелы, которую чертят по направлению к чужому городу. Если ножик не встрял, соперник продолжает и так покуда один из городов не взят! И ещё играли в цурки-палки, игра, чем то напоминающая американский бейсбол, только конечно с самодельными деревянными палками и с хорошей возможностью получить по голове!
                В 20-м,22-м,26-м и 21м номерах на Артема жило много ребят, которые приходили всегда в наш двор. Со многими из них я дружил в разные периоды своего детства и отрочества и я о них ещё упомяну позже... Я только хочу рассказать сейчас о Соне и Брохе которые были нашими близкими друзьями многие годы, а Соня была моим личным другом до самой её трагической смерти. Соня и Броха жили в точно такой же комнате как наша только на другой стороне 20-го номера на первом этаже. Они были соседями Давида Осиповича с семьей. Броха Гейхман, была женщина, на долю которой выпало пережить очень трудную судьбу, которая хотя и подавила её, но не сломала! Броха была двоюродной сестрой той самой Бронцл, матерью утонувшего Сёмы. До войны у Брохи была семья- муж, сын и дочка Соня.
           С началом войны муж и сын были забраны на фронт, а Броха с дочерью отправились в эвакуацию. Вскорости Броха получила похоронку, т.е. извещение, что муж её погиб, а затем то же пришло на её сына. Это был очень тяжелый удар для бедной Брохи, но у неё еще оставалась дочь ради которой нужно было жить! В начале 1947-го когда мы вернулись в нашу комнату на Артема 20, Соня училась в 10м классе школы и конечно, ничего общего со мной 6-ти летним у нее не было. Броха же приходила к нам по- соседски каждый вечер! Вообще дотелевизорное время было периодом, когда люди общались посещая друг друга, проводя время за разговорами и чаем, водкой и кто во что горазд!Мы с матерью тоже иногда навещали Броху и Соню. Портреты ,не вернувшихся с фронта сына и мужа в массивных чёрных деревяных рамках, стояли на буфете. Кстати, в тогдашних чёрно-белых фотографиях мне всегда казалось, что умершие люди выглядели отлично от живых! Соня оставалась единственной отрадой и надеждой Брохи. Она была умной еврейской девочкой и преуспевала в школе и особенно в математике. Так что после окончания школы она пошла на курсы бухгалтеров. В общем то никто из нас не мог позволить себе идти в ВУЗ- нужно было начинать работать и зарабатывать!
            Прожить на пенсию, которую платили за погибшего отца было трудно. Вскорости Соня уже работала в строительной организации сначала счетоводом, затем бухгалтером, а вскорости и главбухом! К этому времени я закончил Техникум и тоже пошел работать в строительную организацию. В этот момент времени мы стали вдруг большими друзьями и начали делиться друг с другом самыми сокровенными новостями из жизни. Соня была хорошей девушкой и недурна собой, но как то в личной жизни ей не везло – все молодые люди, с которыми она встречалась или ей не подходили или она им не подходила! И хотя Соня была только в ее 20-х годах, но ей уже казалось, что она останется старой девой! Соня всегда приходила к нам и часами рассказывала о своих маленьких радостях и неудачах.Я внимательно её выслушивал и давал ей полезные советы, основанные на моём тогдашнем жизненном опыте.Единственно, что мне мешало,это что по любому поводу Соня любила восклицать - Все равно я умру, вот увидишь! На что я всегда раздраженно отвечал – Да перестань ты говорить глупости! Чего это вдруг?...
            Однако время шло, Соне исполнился 31 год, когда у нее обнаружили воспаление щитовидной железы – зоб! После многочисленных анализов и консультаций с профессорами, те пришли к выводу, что необходимо оперировать, чтобы удалить зоб! Соня очень боялась операции и в очередной раз сказала – Я умру, вот увидишь! Мне было тогда 24 и я еще не верил, что люди умирают так просто. Операция вроде прошла успешно и хирург поднял вырезанный зоб над головой и сказал – Вот и избавилась! Поздравляю! Через 24 часа Сони не стало! Трудно было представить Брохино состояние - ей было 60 и единственный мотив для жизни была Соня, которая умерла! Это было очень тяжело и трагично и мы были в самом центре этой трагедии! Соню похоронили на Куренёвском еврейском кладбище. Пришло много людей её проводить- её сотрудники, знакомые и друзья. Все были очень опечалены и выступали с красивыми речами. Но Соня их не слышала и Броха и не слышала – она была одна со своей печальной судьбой!
            Мы с матерью вскорости переехали в другую коммунальную квартиру на Артема 14, а Броха осталась доживать, проводя большинство своего времени на кладбище у белоснежного мраморного памятника своей несчасной дочери! Памятник был в виде обрубленного дерева... Много их было таких несчасных вдов, как Броха было в послевоенном Киеве!


                Ш   К  О  Л  А

            Я пошёл в школу дождливым холодным днём 1 сентября 1947 тода. Мать записала меня в 38ю Среднюю Школу, что была в четырехэтажном здании позади нашего 20го,что было близко и удобно. Но, уже в первый день школы нас первоклассников перевели в организованном порядке в другое помещение! Новая школа была расположена в бывшем здании, где жили монахи Покровского Монастыря, которое спешно переделали под классы, поставив перегородки из фанеры и дощатые тонкие двери! Это было длинное одноэтажное здание со входом посредине и традиционным луковичным куполом, покрашенным зелёной краской.
            Широкий корридор тянулся через все здание с кельями по обеим сторонам, которые служили нам классами, а молельня превратилась в спортзал.Окна были узкие и высокие с арками и широченными подоконниками, покрытыми облезшей краской. При входе в школу установили гипсовые бюсты Ленина и Сталина, а в корридоре стены были украшены портретами вождей Партии и Правительства. Мы были маленькие, замученные учебой и жизнью и очень не дисциплинированными! На переменах все вылетали в  корридор с крашенными синей маслянной краской стенами и начинали гоняться друг за другом взад и вперёд.Если кто-нибудь останавливался вдоль стенки, за ним немедленно выстраивалась очередь пацанов, которые устраивали поезд, т.е. толкали стоящего со всей силы с криками и воплями. Но зато в момент появления Директора школы или Завпеда всё немедленно затихало и ученики с невинным видом выстраивались вдоль стен с руками за спину, как и было предписано!
             Школа номер 38 была мужская 8ми-летняя, т.е. в те годы Советское правительство      ( по примеру гитлеровской Германии) решило проблему готовности к  Труду и Обороне по методу раздельного воспитания полов. Это, конечно, было очень эффективно, а главное воспитательно. Позже, будучи уже подростком, я прочитал Помяловского – Очерки Бурсы о мужской школе в дореволюционной Росии и понял откуда взялась эта идея! Чего только не вытворяли бурсаки- ученики! Да и мы учащиеся Советской школы старались не отставать! Так как перегородки в школе были деревянными, то поджигать их  было рядовым делом и конечно большой атракцией для всех учеников. Кроме поджогов было популярно разбивание окон и кража школьного имущества.В моду входило подсовывать ученикам в карман кусочки газеты в которые заворачивался марганцево- кислый калий, который потом от теплоты тела начинал реагировать и прожигал карман.                Так как школа находилась в конфискованном у монахов здании монастыря, то и дорога в школу проходила через монастырский сад. Это был огромный парк с церьквями и монашескими кельями, множеством зелени, деревьев и цветов.По дороге в школу и домой всё время попадались навстречу монашки в черных балдахонах и платках ( это был женский монастырь), а иногда и попы – бородатые мужики в сутанах и высоких чёрных головных уборах.
            В соответствии с поверьем, встречая попа нужно было держаться за пуговицу, желательно свою собственную. Дорога в школу,особенно в младших классах была сопряжена с множеством опасностей для молодого мальчика. В послевоенные голодные годы в Киеве было полно шпаны. Часто нас поджидали по дороге старшие подростки, которые нас останавливали и требовали денег. Обычно денег не находилось и озлобленные грабители раздавали тумаки, бросали и топтали портфель,выбрасывали   учебники и тетради в черную монастырскую грязь. Мы плакали и сопротивлялись, но безуспешно. Другой большой опасностью были чернильницы невыливайки!В те годы программа включала уроки по каллиграфии. Уже в первом классе мы должны были упражняться в написании с нажимом, т.е. буквы в разном направлении должны были написаны разной толщины и поэтому мы должны были пользоваться пером 86 и не дай Бог не авторучкой, которую, хотя и не легко было достать.Из-за этого приходилось таскать с собой чернильницу в матерчатом мешочке. Во время любых неосторожных движений невыливайка выливалась на все что угодно и ты приходил в школу или домой весь в черниле, включая, руки, лицо, одежду, тетради, книги и т.д. Другой опасностью были осы- если случайно наткнешся или разворотишь дупло, то придется удирать иногда всю дорогу до дома! Множество бездомных собак находились на территории монастыря, где монашки кормили их отходами кухни. Собаки для нас представляли ещё одну опастность, а мы для них представляли объект для проверки зубов! В общем дорога в школу была полна соблазнами и препятствиями, что принуждало некоторых учеников свернуть на утренний сеанс в кино или футбольный матч с такими же прогульщиками, используя портфели в роли воротных штанг!А когда наступала зима и еще нас переводили на вторую смену, мы возвращались домой уже в темноте.Конечно, дорога в пределах монастыря не была освещена и монастырский парк был полон страхов – потерявшие листву деревья стояли как чёрные люди с белой накидкой на плечах, белой шапкой на голове, простирая выкрученные ветьви-руки, чтобы тебя схватить!
                С первого по четвертый класс у нас была классная руководительница и учительница всех наук – Ольга Ивановна. Была она низкорослой с седоватыми волосами и крикливым голосом, которым она пыталась безуспешно перекричать 30 горластых пацанов. Когда всё же перекричать нас и навести порядок в классе таким образом Ольга Ивановна на могла, она хватала наиболее шумного за ухо и тащила его к стене в конце прохода между партами! Там она ставила жертву прислонив к синей стене и костыляла ( для не знающих- била по лодыжкам) своими острыми носками туфлей! В этот момент все ученики затихали, удивляясь смелости и силе проявляемых этим хилым существом!Говорили о ней, что она была при немцах, т.е. оставалась в Киеве во время окупации и пощады от неё никто не ждал. Другой метод наведения порядка был, что Ольга Ивановна подскакивала к нарушителю спокойствия сидящему на парте, опять таки хватала его за ухо, но вместо костыляния просто колотила ученика куском мела, который держала в руке, по голове.
            Я был почти примерным учеником, т.е. в науках я преуспевал, но с поведением было хуже. Дело в том, что в соответствии с моим свободным воспитанием, я уже в те годы всегда говорил, что думал. А думал я обычно. как раз противоположное, что было положено думать. Так что всегда на уроках я давал комментарии к словам учителя, что обычно вызывало смех у учеников и раздражение у учителей!  Вместе с тем Ольга Ивановна мне многое прощала и мне много не попадало!
            Национальный состав 1Б класса отражал положение вещей в Киеве- из 30ти учеников были 8 евреев, 4 русских, 3 татарина, а остальные украинцы ( чистые и наполовину!) Еврейская прослойка (хотела или нет) держалась вместе. Мы старались сидеть вместе на двухместных партах, держались вместе на переменах и вместе шли в школу и домой. После школы мы встречались почти каждый день- готовили вместе уроки, играли в шахматы и другие немногочисленные игры, в общем дружили. У большинства из нас, еврейских детей, были сходные судьбы – погибшие отцы, одинокие матери, мы единственные дети и отсутствие бабушек и дедушек. Я бы ,конечно, мог остановиться на судьбах каждого из Гуревичей, Беренсонов, Чижиков и Фридманов. Но в общем то в детстве у нас была почти та же жизнь со сходными интересами и возможностями. Так что я продолжу со своей биографией и упомяну события значительные для нас всех.
                В 1948 году мы учились во втором классе и атмосфера вокруг нас была уже отравлена холодной войной и первыми признаками официального антисемитизма.
            Государство Израиль только образовалось при благословении Сталина, но за этим последовала кампания космополитизма! Тысячи людей, лучших представителей еврейской нации- писатели, поэты, ученые, общественные деятели были обвиняемы в связах с Американскими евреями, Джойтом и вообще американской разведкой. В течение очень короткого времени этих людей протащили через судебную систему и в лучшем случае отправили в Гулаги, в худшем- расстреляли!
                Хотя мы ещё были малыми детьми, но мы уже чувствовали неуверенность в завтрашнем дне и проблемы в сегодняшнем. Будучи хорошим учеником, особенно в точных науках, я находился всегда в компании моих одноклассников- наша комната на Артёма всегда была полна ими, приходившими за помощью с уроками или просто содрать задание по арифметике! Так что эта популярность и также факт, что я был довольно крупным и сильным оберегало меня ( может быть) от слишком явных проявлений антисемитизма в кругу школьных товарищей. Но на улице и во дворе вещи были иначе. Да, жизнь учила нас сосуществованию, но Правительство и взрослые не давали нам забывать кто мы и что мы! Ольга Ивановна, наша классная воспитательница не могла пройти мимо, чтобы не огласить классу свои понятия и вгляды по поводу евреев и их роли в войне и последующем строительстве коммунизма. Кстати её позиция довольно четко отражала идеи товарища Сталина и его когорты, а также и всех антисемитических крыс, которые выползли из нор на свет, чуя добычу! Так на одном из уроков, освещая роль различных народов многонационального СССР в героической войне с фашистами, Ольга Ивановна заявила,- евреи отсиживались в Ташкенте, вместо того чтобы идти на фронт умирать за любимую Родину! Это была огромная ложь, особенно в классе, где из 8 еврейских детей у троих отцы убиты на фронте! Но,конечно, её это не смущало. Я же отнесся к её лжи с пониманием. Тем более, что уже тогда я знал, что живу в выгребной яме лжи! Но вот один из наших еврейских детей, маленький и щуплый Изя Гуревич, расплакался и сквозь плач и слезы бормотал- Нас завод послал! Мы не сами поехали! И я запомнил на всю жизнь этот детский обиженный плач ребёнка, вызванный наглой ложью моей учительницы.
                Мы учили Русский язык и арифметику, физику и историю, а еще постигали науку о многонациональном Советском Союзе, где не было у нас не черных и цветных! Напряжение росло изо дня в день. Вечирний Киев в соревновании с Литературной Газетой вперегонки печатали фельетоны и карикатуры,изображавшие евреев в виде длинноносых колдунов и ведьм, живущих привольно за счет скромных советских тружеников. Израиль и сионисты изображались, как агрессоры и кровопийцы и в общем было понятно, что все евреи одинаковы! В это время товарищ Сталин, наш великий отец,вождь и учитель, опубликовал его гениальную работу- Марксизм и вопросы языкознания. В этом историческом труде Сталин, как дважды два четыре, объяснил нам, что евреи не могут считаться народом, так как они не соответствуют трём условиям, которые гениально были определены –большим ученым. Во первых у них нет общего языка, общей территории и общего государства! А нация, в отличие от народа, должна быть объединена, т.е. выслана в Биробиджан, в Сибирь! Однако время шло и общими стараниями мы пришли к самому циничному и лживому обвинению тех лет- Делу Врачей! Был конец 1952 тода. Я помню это как сегодня! Я иду в школу по хрустящему снегу. Дорога проходит через арку Покровского монастыря, где меня нагоняет Вовка Божко, низкорослый чернявый мальчик, кличка Божок, который обычно пасся в моих тетрадях, чтобы повысить уровень своих оценок. Увидев меня он осклабился и спросил,- Ты слышал, что в Москве разоблачили группу врачей- врагов народа, которые хотели отравить нашего товарища Сталина? В их числе профессор Виноградов и другие известные врачи. Я ничего ещё не слышал, но когда прочел в газете список фамилий этих врачей, то оценил деликатность Божка! Все остальные фамилии в списке были еврейские, а если фамилия не была однозначно еврейской, то имя и отчество следовало, чтобы читатель не дай бог не ошибся!
                Разоблачила этих врагов молодая украинская медсестра, Лидия Тимашук. В радио инсценировке, это звучало примерно так- Лида видит рецепт, который предписан и определяет, что это повредит вождю.- Невже ворог? Треба докласти куди потрибно!- И доложила и стала героем всей необъятной страны! Будучи 12ти летним пацаном я слушал растопыренными ушами возмущения дяди Иосифа и впитывал всё как губка, чтобы потом повторить в кругу друзей- однокашников. Это было довольно опасно и меня дома всегда предупреждали. Но меня однако не останавливало!
                Что касается развлечений, то время было послевоенное и в кинотеатре Чапаева шли воспитательные фильмы про войну, революцию и взятые в качестве трофея.
            Чапаев, Ленин в Октябре,Сталиеградская Битва, Взятие Берлина –наши и Тарзан, Серенада Солнечной долины –ихние!
             Одевались кто во что горазд- достать детскую одежду и обувь было почти не возможно. Помню себя в первые годы в толстом ватном пальто и валенках в чунях, которые в последствии заменили на гадоши. На голове шапка с длинными ушами. В четвертом классе вошли в моду тельняшки ( из фильма Броненосец Потемкин). Так как никто не мог и не хотел мне купить, а я спал и видел себя в тельняшке, то я брал лист от тетради по каллиграфии, тушевал линии синим чернилом и вставлял в рубашку, так что уголок был виден вместо майки! Я был этим страшно горд.
                Мы становились старше и соответственно шалости росли. Новая игра была связана с лёгкими взрывами, т.е. в отверстие цилиндрического ключа натиралась сера со спичек и затем к кольцу ключа привязавалась верёвка, а на её конце прикреплялся гвоздь. Затем, гвоздь вставлялся в отверстие с серой и если держа за веревку ударить ключом по кирпичной стенке, то раздастся хороший взрыв-хлопок, который распугивал воробьёв, котов и даже людей! Как то на одном из уроков второй смены один из второгодников Гринчук, сидящий на самой последней парте игрался с трубкой складной ручки. Он наполнял ее серой для последующего пользования для взрывов. Каким то образом трубка взорвалась у него в руке, вырвав часть руки между большим и указательным пальцами! В классе было необычно тихо, когда прозвучал взрыв и последующие верещания Гринчука. Ольга Ивановна с перепугу уронила парик ,оголив лысую как биллиардный шар голову! Всё это вместе взятое вызвало в классе ужасный переполох- кто то подумал, что началась война и с криками выскочил из класса, а один из наших даже с испуга намочил штаны и потом целую неделю не ходил в школу от стыда! Мы были группа молодых детей и хотя в СССР секса не было, но мы все же что-то испытывали. Учительница английского языка в 5м классе была молодая и довольно превлекательная девушка. Когда она начинала писать на классной доске, то весь класс начинал дружно скандировать- Пишите выше, пожалуйста! Она старалась писать выше и становилась на цыпочки,её не очень длинное платье приподнималось и как только кто нибудь мог разглядеть цвет её трико, то босяк громко кричал – Розовое! Все дружно ржали, а рассерженная учительница убегала из класса. Возвращалась она в сопровождении завпеда, которого все звали Партизан- это за то что он воевал в отряде Ковпака и никогда не переставал напоминать нам об этом. Он угрожал, искал виновных (всегда безуспешно) и наводил порядок.
                Все школьные учебники тех лет начинались с того, что товарищ Сталин внёс неоценимый вклад в ...( подставь  науку!) и благодаря его чуткому руководству мы забрались так далеко в нашем неотвративом продвижении к светлому будущему!
            Все необоснованно присвоенные иностранцами достижения и открытия, были возвращены нашим законным открывателям , великим Русским учёным от Ломоносова до Пушкина.
            Это Ломоносов, который открыл все возможные и невозможные законы природы, которые затем присвоили мелкобуржуазные псевдоученые, как Лавуазье, Паскаль, Максвел и Фарадей! Всем было ясно и понятно, без никаких сомнений что великий старший брат- Русский народ, сломавший хребет фашисткого зверя,сможет также сломать хребет любого зверя ставшего у него на пути!
                В 1951 году в четвертом классе мы впервые сдавали выпускные экзамены из 4го класса. Нам 10-11 летним казалось это страшным испытанием. Мы тогда ещё не знали, что в скорости ранней весной 1953 года вся страна будет подвергнута страшному испытанию – смерти Отца народов! Это было неожиданно и совершенно не постижимо.
                В известной кантате о Сталине пелось –
                Сталин наша слава боевая.
                Сталин нашей юности полёт
                С песнями борясь и побеждая
                Наш народ за Сталиным идёт!
Этот самый мудрый, самый добрый, самый человечный человек, которому мы так верили, как может быть не верили себе – взял и умер!
            Люди плакали дома и на улицах, растерянные и совершенно не понимающие, как страна переживет эту потерю. Сперва были несколько дней неизвестности, а затем пришли похороны –пышные,государственные с множеством цветов, венков и зарубежных гостей. Мы слушали радио и я навсегда запомнил, как Берия, член Политбюро произносил речь, прокатывающуюся эхом по Красной площади грузинским акцентом – Кто нэ слэп, тот видыт- (три раза вспоминая гениального вождя и его качества). Сам то Берия очевидно был слэп- он совсем не видел, что в титанической борьбе за власть Хрущев и Маленков сделают его врагом народа и расстреляют без суда и следствия! Разоблачения продолжались, подбираясь к заветному –культу личности!
                А пока мы, уже 13ти летние пацаны, старались держать серьезную мину на траурных митингах прокатившимся по стране. В школе у бюста вождя, из белого гипса с усами и доброй улыбкой, директор школы установил почётный караул.
            Все школьники по очереди стояли в белых рубашках и красных пионерских галстуках возле бюста. Стоять нужно было с траурным выражением лица, по стойке смирно и смена была каждые 30 минут. Стояли по двое по сторонам бюста. Во время уроков стояние было простым, но когда выпадал караул во время перемен, то начинались  проблемы! У нас в классе был ученик-второгодник по фамилии Якимов. Мать его была дворником на Артема 34. Якимов был тихий парень, всегда улыбающийся заячьей губой. Попало ему стоять в карауле на большой перемене. И конечно,паршивцы-ученики сделали всё, чтобы рассмешить бедного Якимова, стоящего со скорбным лицом! Строили рожи, пытались его щекотать и вообще смешили. И в ту минуту, когда бедный Якимов больше не выдержал и прыснул, появился Директор! Он сейчас же увел нерадивого ученика и неблагонадёжного гражданина, который даже в дни всенародного траура не может спокойно постоять в карауле у бюста отца народов! Только последующие события спасли беднягу от исключения со школы...
                Сталин умер ,Члены Политбюро начали между собой титаническую борьбу за власть, а мы продолжали ходить в школу и постигать науки! Но уже вскорости стало ясно, что мы молились не тому богу. Культ личности, нарушения партийных принципов и прав человека, враги народа Берия-Абакумов и другие стремительно заполняли нашу жизнь в ежедневных открытиях!
             После четвертого  класса, когда я получил свою последнюю похвальную грамоту, я увлекся только математикой и физикой. Русская литература еще куда не шло, так как заучивание наизусть стихов Пушкина, Лермонтова и других давалось мне очень легко ( и я многое помню ещё сегоднего дня!). А вот История и другие общественные науки меня как то не привлекали в те годы.

             В нашем дворе однако начиналась новая эпоха- разведение голубей.Вовка Ландау и Витька Полищук- ребята, которые жили напротив в доме Беловой Фабрики, установили голубиную будку в нашем дворе. Будка была покрашена в зеленый цвет с белыми полосками и стояла на столбах на высоте второго этажа. К будке была приставлена лестница, крыша открывалась треугольным косяком, на котором крутились воркующие самцы и молчаливые самки. Сначала это занятие было невинным, но довольно быстро приняло коммерческий характер. Мы, дети, пока научились различать между турманов и декарей от белоснежных крюковских. Но ребята поставившие будку и преобретавшие голубей имели другие идеи для нас, кроме развлечения. Как только над будкой появлялся чужак – т.е. чей то голубь, нужно было мчаться к будке и пырхать- выбрасывать своих наружу, чтобы привлечь чужака, который затем спускался и садился на будку! После этого начиналась драматическая охота, т.е. при помощи самой привлекательной голубки и зерна чужак завлекался в косяк, после чего косяк захлопывался и чужак вылавливался из толпы гурлыкающих наших, Затем его крылья связывались, чтобы не улетел. Каждое воскресенье Вовка и Витька ездили на Птичий Базар, где огромная толпа подобных птицеводов покупали, продавали и обменивали птиц. Там наши герои делали свой бизнес ,продавая отловленных чужаков. Обратно они привозили корм и птенцов- уродливых, без перьев с длинными носами, но зато из каких-то необыкновенных пород с бог весть какими качествами.
            Иногда прежние владельцы узнавали своих пропавших птиц и тогда вместо покупки требовался выкуп, т.е. прежний владелец платил что нибудь и получал своего голубя обратно. Птичий базар находился довольно далеко на Куренёвке и были там не только голуби, но и другие домашние животные, аквариумы и рыбки, рыболовные снасти и другие ( многие краденные) вещи.
            Наша роль в этом бизнесе была сопряжена с лазанием по крышам, окружающих высотных зданий,криками и нарушением общественного спокойствия!
            Лёня, Любин муж, молодой еврей из провинции два раза сбрасывал будку со столбов, пробуя востановить порядок и тишину во дворе. Братва ответила ему разбиванием окон его квартиры  в течении двух недель, покуда Капитанский ( наш участковый) не был вызван на помощь. Капитанский обычно ходил и вынюхивал людей, которые жили у нас без прописки, чтобы получить что нибудь в лапу, когда находил таких. Тут была задача по сложнее и не очень многообещающая. Участковый ходил по квартирам и допрашивал всех нас –детей, но мы хранили заговор молчания!Будку в конце концов восстановили и бизнес продолжился как обычно! Однажды со мной произошел неприятный и чем то даже трагический случай. Был у нас один голубь, черный с белыми пятнами, в общем рябой и кличка его была Бульба, из- за определенного сходства с Тарасом Бульбой, Гоголевским героем.Он вырос и постарел в нашей голубятне и все его очень уважали! В тот день множество чужаков пролетало над нашим двором и всё время нужно было пырхать, т.е. подбрасывать наших собственных птиц, чтобы привлечь чужаков. Я полез вверх по лестнице, чтобы схватить Бульбу и подбросить его. Он сидел в косяке, но в момент, когда я захлопывал косяк, чтобы взять его руками он попытался выскочить оттуда и его голова прищемилась и осталась снаружи, а агонизирующее тельце внутри! Я чувствовал себя ужасно,я видел себя убийцей! А кроме того, конечно, я беспокоился, что хозяева голубятни будут иметь ко мне претензии, хотя мы все в этом бизнесе не участвовали и делали всё на добровольных началах! В общем я стал их избегать, вылазил на крышу 18го номера  четырехэтажного здания, чтобы оттуда гонять голубей. Обычно они заставляли нас это делать! В конце концов Вовка Ландау представил мне счёт на убитую птицу и я в течении трех месяцев экономил на завтраках и придумывал  непредвиденные расходы в школе, с тем чтобы рассчитаться с долгом. Вовка Ландау жил в доме ,что через дорогу на Артема. Был он полублатной парень, но в общем то простой. Учиться он не хотел, ушёл в Армию, а когда вернулся, то использовал свои способности в бизнесе и стал дамским парикмахером! Конечно, работа не очень уважаемая в Советском Союзе, но зато очень выгодная!
            В те годы я сдружился с Витькиным ( второй хозяин голубятни) братом Шуриком. Оба брата исходили из простой украинской семьи, но были очень воспитанными хлопцами и вскорости мы с Шуриком стали проводить вместе очень много времени. Одно из излюбленных занятий тех лет для нас пацанов были походы по Новой улице. Эта улица находилась сразу за площадкой и нашим двором, которые к тому времени были вместе, так как все двухэтажные сараи уже снесли а площадку заняли под строительство бомбоубежища! Новая была очень крутая улица ведущая от Артема вниз на Подол. Улица была мощёной булыжником и по обеим сторонам дороги были крутые откосы густо заросшие кустарником. Немногочисленные маленькие частные домики прятались на вершине откосов, так что их почти не было видно. В общем это был оазис для нас, так как люди по Новой не ходили, а забравшись в кусты можно было представить себя в джунглях, где жужжали пчёлы и мухи и даже бегали мыши. В общем идеальное место чтобы спрятаться и покурить и также погоревать о своих проблемах.
                Летом тяжело нагруженные грузовики надрываясь, медленно тащились вверх по улице, а зимой ещё и буксовали и заносились со стороны в сторону. Кроме нас, пацанов воры облюбовали Новую улицу. Они ловко запрыгивали на ползущие грузовики и сбрасывали ящики с товаром своим подельникам внизу на дороге.
            Также молодые пары забирались в джунгли по откосам дороги по своим делам. В общем на Новой воры делили добычу, парни удовлетворяли девушек, а мы играли в самые различные игры, спугивая тех и других! Иногда мы также спугивали работников местного Спирто-водочного Завода, которые выносили спирт из завода в огромных раздутых хирургических перчатках. Однажды, одна женщина, которая подозревала что агенты ОБХСС были на её хвосте, развязала перчатку и вылила весь спирт прямо перед нами на землю, так что можно было наслаждаться запахом спиртного следующие несколько дней! Как говорил мой будущий товарищ Марик Гаткер- Запах-закусить охота!
            Милиционеры очень редко забредали на Новую и улица жила по своим собственным законам!
                С Шуриком мы начали встречаться с девочками. Раздельное воспитание полов в школе давало свои плоды- мы были застенчивы и вообще не знали, как нужно себя вести с представителями другого пола. Я был в те годе толстым мальчиком с круглым лицом и голубыми глазами и Шурик меня познакомил с Галочкой, смазливой чернявой украинской девочкой. Он меня представил и сказал – ты не смотри, что он толстый- он очень сильный и подвижный парень! Я был в душе очень благодарен Шурику за такое представление!Основное времяпровождение у нас было выхаживание по Крещатику, главной улице нашего города , а также иногда походы в кино ( иногда, потому что в основном мы были безденежными!) Кроме того на вечерние сеансы малолетки не допускались. Так что мы в основном шатались по улицам, прокрадывадись на пляж, а зимой на каток.И еще хорошо было летним вечером прогуляться по Владимирской Горке – великолепный, густой теннистый парк, протянувшийся вдоль правого высокого берега Днепра. Безусловно Владимирская горка и Первомайский ( бывший Мариинский) парк заслуживают намного более широкого освещения. Поэтому я отвлекусь пока от хронологии и расскажу о местах, где мы проводили время вплоть до нашего отъезда из Киева.
                Владимирская Горка получила свое название из за колоссальной статуи Владимира Крестителя, которая установлена на крутом берегу Днепра. Владимир –Красно Солнышко родился в конце 10го века. Отцом его был князь Святослав. Киев, мать городов русских был основан варягами и был языческим городом. Даже сам Владимир, восшедши на престол возвел статуи 6ти основных идолов его княжества.
            Князь Владимир понимал что необходимо объединить все многочисленные княжества вокруг Киева. Сначала, будучи очень воинственным, он думал присоединить их силой, но потом понял, что нужно всех объединить общей верой. Были призваны ко двору представители различных религий- иудаизма, ислама, западного и греческого христианства. В конце представитель греческой  ортодоксальной церкви убедил князя посетить Византию. Владимир отправился в Константинополь (ныне Стамбул) и решил жениться на дочери Византийского царя. Тот согласился с условием, что Владимир должен крестится! Князь посетил Софиевский собор, который произвел на него огромное впечатление. Кроме того декорации и каноны православного христианства с золотыми фресками и вышитые золотом рясами показались ему очень привлекательными. А отсутствие ограничений в питье и еде было решающим фактором. Тогда Владимир произнес свою историческую фразу- Гулять и веселить душу вином (значит водкой)- это сродни нам русичам! Владимир крестился в купели в 988 году, принял имя Василий, забрал царевну и направился домой. Когда Владимир вернулся в Киев, была зима, но он решил все равно окрестить население. Так как такой большой купели у него не нашлось, то он загнал всех киевлян в Днепр для крещения. Был Декабрь,  очень сильный мороз и многие крестившиеся  утонули, многие получили воспаление легких и умерли, зато все выжившие стали православными христианами и от них пошло христианство на Руси. А Владимир похоронен рядом в Десятинной церкви.
            Ему поставили огромный памятник, отлитый из черного чугуна. И стоит он на краю днепровской кручи, смотрит вниз на днепровские воды и держит в руках огромный чугунный крест. А вокруг бушует зелёный парк, полный теннистыми аллеями из акаций и каштанов. Знаменитых киевских каштанов! Аллеи спускаются террассами к Днепру, но натыкаются на прорезавшую гору улицу с трамваями, ползущими с Подола на площадь Сталина.На Владимирской горке располагался Планетарий, стояли в тени деревьев многочисленные деревянные скамейки, заполненные днём пенсионерами и молодыми матерями с колясками, а вечером вздыхающими влюблёнными парами. По одному из откосов Горки проложен Финикулер – горбатые вагоны тащящие друг друга вверх и вниз с помощью толстого стального троса, продираясь между зелёных зарослей ветвистых деревьев!

              На Владимирскую горку ходили семьями, чтобы подышать свежим воздухом, полюбоваться Днепром, спокойно проплывавшим внизу с множеством судов, катеров и лодок. Мосты переброшенные через Днепр живописно дополняли пейзаж.Я очень любил Владимирскую Горку и Первомайский Парк, хотя мои детские воспоминания не были приятными. В 1946 году в первую годовщину Победы, мне было 5 с половиной и вместе с дядей Яшей и матерью мы направились на Горку, чтобы полюбоваться праздничным салютом. Множество людей собралось на Горке, вперив взгляды в черное майское звёздное небо. И грянул бой!... Салют отмечали 25ю артиллерийскими залпами из множества орудий. Мне это было ужасно страшно от всего грохота и дыма и свиста снарядов. Я стал сильно кричать с перепугу и нам пришлось уйти раньше не дождавшись окончания.
                Первомайский Парк расположился на днепровских кручах и протянулся по направлению к Печерской лавре. До революции парк назывался Мариинским, из-за дворца императорицы Марии Федоровны, расположенного в сердце парка. Одноэтажное здание с голубыми стенами и белыми колоннами было построено архитектором Растрелли, который знаменит по зданию Эрмитажа в Сант-Петербурге, который тоже выкрашен в те же цвета!Конечно,Первомайский Парк был разбит в более поздние времена и он более культивирован, чем Владимирская
            Горка. Хотя те же аллеи, скамейки и деревья были здесь, но уже без той интимности, которую представляла горка. В Первомайском было здание городской Филармонии, Библиотека КПСС,Открытая раковина для симфонических концертов, Стадион Динамо с знаменитым рестораном того же названия, замечательный чугунный пешеходный мостик над Петровской аллеей. А далее на Юг Мариинский Дворец и пристроенное к нему здание Верховного Совета Украинской ССР ( теперь Украинська Верховна Рада). Чудом сохранившийся литой фонтан по соседству с пушкой Арсенала и памятником Генералу Ватутину. Все это очень знаменательно и даже красиво, но уже не так уютно и приветливо!
             Вообще о Киеве много написано, да и я мог бы много написать! Киев это не только живописные парки, Днепр и Крещатик. Киев это и еврейский ( за чертой оседлости) Подол, деревянная Куренёвка, заново построенные Дарница, Левый Берег,Борщаговка и Русановка. Я любил Киев, всю его разнообразность, простор и живописную природу. С тех пор мне довелось побывать во многих живописных городах ,чем то похожих на Киев- Сан Франциско, Иерусалим и Рио де Жанейро. Но Киев остался в моей памяти ,чем то уникальным, неповторимым и единственным. Может  я когда нибудь вернусь туда и напишу о Киеве все сразу- глазами ребенка, взрослого и старика!
                Шли годы, а может мчались. Мне было 13 лет –возраст Бар Мицвы! Но никакой Бар Мицвы не было. Даже честно сказать никто из нас толком ничего не знал о еврейской религии! А я всё рос и взрослел. Конечно, раздельное обучение и почти полное отсутствие информации о сексе, приводило к довольно странным понятиям. Например, когда я впервые услышал от дворовых мальчишек, как рождаются дети,я был очень оскорблён и никак не мог себе представить, что моя мать занималась такими напотребными делами, чтобы меня родить!
           Для меня это было невозможно вообразить. Да и то сказать из иностранных фильмов ( взятых в качестве трофея), всё касающееся интимных человеческих отношений было вырезано. В Советских фильмах и спектаклях вообще секса не было. В книгах классиков вся любовь была платонической, так что трудно было мальчишке моего возраста продраться в загадки секса. Но ничего продрались!
           Я смотрю на своих сыновей сейчас и здесь – нет у них никакой проблемы или предвзятости к вопросам секса! Не те времена и не те нравы!
                Я стал утрачивать интерес к занятиям в школе, кроме математики и физики.
           Эти предметы я схватывал без усилий, а что касается математики, то я брал её с налета и продвигался очень быстро и успешно! Наша математичка, пожилая полная с 30 годами опыта во мне души не чаяла- и то сказать я был еврейским мальчиком с открытой головой! Когда весь класс не мог решить задачу, наступала моя очередь. Я выходил к доске и в течении минут это было сделано! Математичка готовила меня для Физмата в Университете, но жизнь ( т.е. моя мать) решила иначе.
            Наше материальное положение в 1954 году было очень тяжёлое. Мать работала в Регистратуре Поликлиники и получала 375 рублей в месяц. Я получал пенсию за отца – 200 рублей в месяц и этого с трудом хватало дожить от получки до получки!
            Дядя Шая, который раньше жил с нами и помогал, женился и не мог больше этого делать. Это состояние отражалось на моем отношении к жизни. Помню как сейчас, как мать купила соломенную хлебницу и принесла её домой. Когда я её увидел ,то это вызвало у меня очень резкую реакцию- я стал швырять хлебницу из угла в угол, кричать и плакать. Это мне казалось символом нашей бедности и безисходности!
                По окончании 7го класса мать стала настаивать, чтобы я поступал в Техникум. Во-первых в Техникуме можно было получать стипендию, во-вторых скорее получить специальность и начать работать. Очень мне не хотелось оставлять школу и товарищей, с которыми вырос и проучился 7 лет. Моя математичка, Елизавета Петровна узнав , что я покидаю школу, вызвала мать и в течении двух часов пыталась её уговорить, что мне надо закончить школу и идти в Университет и что жалко моего таланта, но ничего не помогло! Мать решила подавать документы. Но куда? Один из моих соучеников, Алик Беренсон, который с трудом учился, подал документы в Техникум Городского Электротранспорта. Нам не совсем было ясно, что это такое. Но если Алик подаёт, то и мы можем- решила мать. Меня будущая профессия совсем не интересовала, я только знал, что должен получить проходной балл на вступительных 4х экзаменах и поступить! Экзамены проводились в несколько потоков и то что, абитуриенты из предыдущих потоков рассказывали, не было слишком многообещающим- резали налево и направо! А вот нашего еврейского брата, для которого была вступительная квота, ещё резали взад и вперед! Сдавали мы две математики ( устную и письменную), Русский язык и Конституцию. В те дни с Великой Сталинской Конституцией были неувязки. Это уже была эпоха, когда Хрущев начал свою разоблачительную деятельность и вожди ( чиновники государственного аппарата), которые были на постах навечно, начали меняться каждый четверг и пятницу! За этим трудно было уследить. Так как в школе у меня оценки были хорошие, то мы не представляли себе никаких проблем с экзаменами. По двум математикам ( мой конёк!) я получил 4-ки, хотя и ответил на все вопросы экзамена и дополнительные вопросы, а письменную работу даже представил ответ в нескольких вариантах. Русский язык я сдал неплохо. Оставалась только Конституция. Техникум располагался на Киквидзе- новый район в полутора часах езды от нашего дома. Мать с Соней приехали болеть за меня. Они стояли под открытыми окнами класса, где проходили экзамены и прислушивались. Вопросы в экзаменационном билете я знал без проблем, но моего экзаменатора это не удовлетворило. Посыпался ряд дополнительных вопросов один за одним. Вопросы были такого характера- Кто был Секретарем ЦК ВКПБ в таком-то году и тому подобная дребедень. Я отвечал один за одним, покуда был вопрос- Кто такой Яснов? А я не знал, кто такой Яснов. Но зато запомнил его имя на всю жизнь! Ну что ж сказал,- экзаменатор и влепил мне тройку. Я вышел оттуда, как оплёванный к ожидавшим меня матери и Соне, которая добавила к моему настроению- Как же ты не знаешь кто такой Яснов- это Председатель Московского Горисполкома! Видно еженедельные курсы Истории Партии, которые проводили у них на работе  (с обязательным посещением) не пропали даром!
                В общем в Техникум Городского Электротранспорта я не попал- не прошёл по конкурсу! А вот Алик Беренсон прошёл! Его мать заплатила кому надо было и хотя его баллы были ниже моих, его приняли.Вот почему они подавали в этот Техникум! Но зато я знаю, кто был Яснов!
                Вернулся я не солоно хлебавши обратно в школу. Тем временем Партия и Правительство избавляясь от наследия Сталинской эпохи объединили мужские и женские школы и таким образом в моем 8б классе  38й школы, сдобренном девичьим населением ,места для меня не нашлось. Тогда я пошел искать вторую половину моего класса, который был переведен в 106ю школу, где там тоже присоединились девочки. В новой школе были новые порядки и вообще из-за присутствия девочек, мы хлопцы чувствовали себя довольно скованно, по крайней мере сначала. Если кто-нибудь из мальчишек хотел проявить внимание к какой нибудь из девочек, то это проявлялось дерганием косичек, толканием локтем в бок или ударом по костылям (т.е. по лодыжкам). Конечно, вскорости такого сорта заигрывания прекратились и начали проявляться более романтические ухаживания. Что касается меня то я был невысоким, толстым и стеснительным. Поэтому я не мог быть конкурентом у красавиц нашего класса. Так что я втайне вдыхал за одной из более скромных девиц. Фамилия ее была Ловко (имени однако не помню). Она была одной из лучших учениц в классе. Я не только не разговаривал с ней, но даже старался не смотреть в её сторону, чтобы она или кто другой не перехватили бы мой взгляд. Я смотрел с обожанием на её спину в школьной форме и кудри развевающиеся по сторонам шеи. Это было совершенно новое ощущение для меня, хотя и провалившегося при поступлении в Техникум, но фактически я был рад случившемуся! Как обычно излишная стеснительность приводит к напускной наглости! Я проявлял это по отношению к моим учителям, задавая бесчисленные вопросы, на которые зачастую у них не находилось ответов. Таким образом я привлекал внимание всего класса и предмета моих воздыханий. Это привело к тому , что я получал 4ки по поведению и массу замечаний от нашей новой классной руководительницы- Елены Болеславовны, низкорослой агрессивной польки с большим ноздреватым носом. Таким образом, когда наступила пора к обязательному вступлению в Комсомол ( я был самым младшим в классе и 14 лет мне исполнилось в самом конце года), Е.Б. заявила ,что я еще недостаточно времени учусь в ихней школе и поэтому она не может меня рекомендовать! Благодаря ей я и остался неокомсомоленым на всю жизнь, не взирая на многочисленные усилия моих будущих Секретарей Комсомольских Ячеек. Мать однако продолжала настаивать, чтобы я опять поступал в Техникум, так что 8й класс прошёл у меня без желания и интереса.
                В то время мой соученик Изя Гуревич познакомил меня с Мариком Грутманом. Это был еврейский парень, также как и я с погибшим отцом, которого определили в Лётное училище в возрасте 14 лет, но вскорости отчислили по состоянию здоровья. Он вернулся домой после полутора лет самостоятельной жизни в общежитии военного училища и знал всё, чего мы не знали! Он познал женщин, выпивку и все чего хочешь ( или по крайнеё мере, так он говорил).
            Мы с Мариком очень быстро подружились. В этой компании, которая называлась хавыра ( теперь то я знаю, что это из иврита хавура или хевра!), был еще один паренек- Лёнька Козлов, который стал впоследствии моим закадычным другом на многие годы, впрочем как и Марик!Сначала мы встречались без девочек, но с водкой и вином и почти без закуски. Марик имел магнитофон , что было редкостью в те годы. Это был громоздкий инструмент с большими бобинами и сухой магнитной лентой, которая постоянно рвалась и требовала склеивания ацетоном. На бобинах был джаз, который невзирая на официальный запрет, как то проникал в СССР, принося звуки трубы Бенни Гудмана, Луиса Армстронга и Дизи Гелеспи в уши молодых комсомольцев.
                Умение пить водку было очень важным качеством и мы старались... И я тоже познал это полувзвешенное состояние, хотя никогда сознания не терял и всегда добирался домой благополучно, но пару раз уже в своей кровати чувствовал себя ужасно- кровать ходила ходуном, я мчался на улицу вырывая свою душу и клянясь, что никогда больше не буду пить. Мать, конечно, была в ужасе, хотя и держалась молодцом- она знала что здоровое начало в её сыне победит!
                В этот же период моей жизни случилось событие, которое определенным образом повлияло на мое физическое развитие. В нашем классе в школе были ребята уже в то время на две головы выше меня, переростки, т.е. оставшиеся на второй год в том же классе.В новой школе мое положение уже не было таким стабильным, как в предыдущей. Многие из моих друзей остались в другой школе, а новые ученики не имели ко мне того уважения и интереса - я был жидом, а это значило, что меня обидеть и побить было делом только возможности! В общем на одной из перемен кто-то разбил мне нос.Это было в конце перемены и я даже не успел смыть кровь с лица, как появилась учительница Русской Литературы и увидела меня.Тут она стала громко кричать не своим голосом на оторопевшего переростка- Кто тебе дал право пустить ему кровь? Ты ему её давал? Как ты смел ему кровь выпускать?! Эта странная доктрина привела меня к мысли, что кровь людска не водиця! Заело меня это здорово.И я решил немедленно заняться своим физическим развитием с тем, чтобы такой случай со мной не повторился. Т.е. я понял, что защитить себя одной головой невозможно, нужно также иметь крепкие кулаки! У Марика Грутмана были польские журналы с красочными фотографиями ,входивших тогда в моду культуристов. Это было красиво и внушительно и чтобы привести себя в такую форму нужны были снаряды. Первым моим предметом для упражнений был лом. Да,да самый обыкновенный железный лом, которым в нашей квартире запирали дверь на ночь, запуская его в дверные ручки как запор! Зимой от паров внутри и холода снаружи лом обмерзал да так, что если взять его голыми руками то кожа мгновенно примерзала к металлу! С этого лома я и начал свои тренировки. Начал потихоньку и в течении следующих 5ти-6ти лет, всё время добавляя новые самодельные гири и штанги, и так сумел развить крепкую конструкцию, которая и служит мне до сегодняшних дней! Но не будем забегать вперед поперед батька в пекло!
                Как оно было ясно, моя мать настояла и в следующем 1955 году я подал документы в другой Техникум.В этот раз мне была предоставлена возможность выбрать какой. Мне ещё не было 15ти и мне снились автомобили! Я видел себя за рулём моего (собственного) автомобиля, сжимающим рулевое колесо и берущим крутые повороты на большой скорости.Если мне случалось усесться на хрустящие кожаные сидения и подержаться за руль, я представлял себя несущимся со скоростью 140 км в час навстречу мелькающим деревьям ( ну какой же русский не любит быстрой езды!) Это была мечта моего розового детства. Я изучил автомобиль по книгам знакомясь с моторами и колесами!                В общем я решил в пользу Автомобильного Техникума. Я подал документы в Техникум, который располагался далеко от дома на Сталинке. От нашего дома надо было добираться двумя троллейбусами и затем 20 минут пешком в гору. В этот раз у меня уже был опыт сдачи вступительных экзаменов, но протекции попрежнему не было. Экзамены проходили в разгаре лета. Конституция уже не была экзаменуемым предметом, но по математике я почему-то получил тройку, другие предметы на 4, так что я не был ни в чем не уверен и приготовился вернуться в школу и целиться в Университет. Но судьба решила иначе! На моё счастье (или несчастье!) в этот год Министерство Автомобильного транспорта обьединилось с Министерством Шоссейных дорог. В Техникуме открыли новый Факультет по строительству дорог и мостов. Так как немногие об этом знали, то на дорожный факультет было очень мало желающих, и всем не прошедшим по баллам предложили поступить на дорожное отделение! Конечно, это было напротив мечты розового(?) детства, но мать настояла и я согласился пойти в строительство, где и застрял на всю жизнь! Так началась новая глава моей жизни.


                Т Е Х Н И К У М

               
                Учебный год в Техникуме начался не с учёбы. За две недели до планируемого начала занятий я получил повестку отрапортовать в Техникум.Я отправился на Сталинку добираясь троллейбусами, пересаживаясь с одного на другой.Собрались там все новые студенты, которым объявили без стеснения, что планированный день начала занятий переносится на один месяц вперёд, а мы вместо занятий отправимся на Засолочный Завод!Я отправился домой и начал собираться, чтобы в назначенный день приехать в Техникум, где нас погрузили на открытые бортовые грузовики и повезли... Завод, хотя находился в 1,5х часах езды от Киева, но в порядочной глуши. Дорога ведущая туда была похожа на все другие сельские дороги Украины- немощенные грязные поля, абсолютно не проходимые после дождя и невидимые от пыли в летний сезон. Это был Сентябрь, так что грузовики ревели прорезая густую чернозёмную грязь, образовавшуюся после первых осенних дождей! Нас бросало из стороны в сторону на бесчисленных ухабах и чувствовалось как на судне в морской болтанке. Мы были молоды, беззаботны и задорны. Засолочный завод находился в Василькове про который говорили иронично- Большой город Васильков! Часть поездки проходила по трассе Киев-Житомир. Дорога была отстроена после войны и по обеим её сторонам были посажены тополя и каштаны, что придавало ей вид аллеи. Сидения на грузовиках были жесткими из досок. Ветер дул в лицо и спину, но мы драли горло, т.е. пели и веселились как могли. Приехали в Васильков под вечер. Как обычно, нас никто не ждал, так что перекусили чем у кого было и начали устраиваться на ночлег. Спать нас определили в одном из засолочных цехов. Весь цех состоял из бетонных квадратных бункеров, перекрытых деревянными щитами. Так что всех ребят определили на сон в этом зале ,положив на щиты соломенные маты. Девочек, которых было несколько, определили в одной из комнат конторы. Когда все более и менее устроились на ночлег, кто-то обнаружил кучу гнилых помидоров и огурцов в зале и воздух полетели овощные бомбы! Это было весело и глупо!
            Не буду описывать повседневный плодотворный быт нашего пребывания на засолке, но два события отмечу. Как и везде в мужской компании молодых людей довольно быстро организовываются группы, которые пытаются запугать и заправлять делами во всем коллективе. Также случилось и у нас, когда 5-6 пацанов сошлись и стали террорезировать остальных. Я был из допропорядочной еврейской семьи и не присоединялся к таким группам и, конечно, был объектом для ихней деятельности. Как-то я вместе с другими ребятами был назначен на перекатывание засольных деревянных бочек по деревянным трапам на мойку. Нам даже выдали рабочие рукавицы, так как бочки были ужасно грязные....

                Прошло восемь лет с тех пор как я написал предыдущие строки! Это были годы настолько насыщенные событиями и бурные, что у меня не было головы и времени, чтобы продолжать эту книгу! Но на все приходит время и вот через 8 долгих лет я опять с карандашом в руке продолжаю свою историю! Многое изменилось в мире и в моей жизни с тех пор как я написал мои первые строки- Советский Союз перестал сушествовать- Империя распалась, коммунизм обанкротился по всему миру, да и я почти чуть не обанкротился, после стремительного взлета и падения в Америке! Я также стал на 8 лет старше. И вот сегодня Ём Кипур, мы не работаем, я держу пост и это конечно, идеальное время вернуться в прошлое! И вот опять я вижу себя, катающим грязные бочки на засолочном заводе в Василькове. Молодой, круглолицый, разрумянившийся от работы на воздухе в грязных рабочих рукавицах я передвигаюсь по трапам с одного цеха в другой. А навстречу мне появляется молодой хулиган в сопровождении его соратников, таких же молодых и наглых. Они все уверены в своей безнаказанности! Первый подходит ко мне и говорит-Что то ты жидок так разрумянился?- и с этими словами хватает мои румяные щеки своими грязными руками. Мой адреналин вздымается до небес, я даже не успел ничего ответить, как был в этих грязных рукавицах  я хватаю его ненавистную рожу и он становится чёрным как негр! Крик,вопли- он со мной разделается и его ребята тоже, но пока он напуган и опозорен перед своими и ретируется. Мой адреналин спадает и я остаюсь с бочкой и небольшим страхом, а что если вправду?... Но ничего обошлось!Дни бегут за днями, мы уже совершенно объелись солеными огурцами и помидорами. Но Директор завода все ещё не удовлетворен. Фамилия его Благополучный, Федор Семёнович. Но не думайте что у него все благополучно, только фамилия!Мы питаемся в заводской столовой- Борщ на костном бульоне или суп мясной без мяса. Тяжелые годы, трудная жизнь, но ты молод и всё тебе не почем! Как-то посредине дня Благополучный созывает всех нас к конторе- пойман злостный расхититель социалистического имущества! Пацан лет 13ти стыбрил несколько помидоров и спрятал их за пазуху. Он стоит весь дрожа, жалкий с оттопырившейся рубашкой. Директор нас созвал не спроста, а для демонстрации, чтобы не повадно было! Он поставил малолетнего преступника на весы и сказал-, глядите 47 кило. А теперь высыпь помидоры! Пацан вытаскивает рубашку из штанов и помидоры падают на землю. Теперь 43 кило!-продолжает Благополучный-гляди сколько украл! Ну что мне с тобой делать? А ну катись к чертовой матери!- и Благополучный не благополучно вдыхает. Мы тоже вздыхаем.А что теперь- на заводе ешь что хочешь, но на вынос ни, ни! Может быть самый справедливый суд во всей истории Советской Власти!
                В конце концов мы возвращаемся домой и занятия начинаются. В группе нашей в основном студенты из далеких и ближних сёл Украины. Они в разной степени интеллигентны, но все относятся настороженно и подозрительно к жидам!
            Но в моей группе кроме меня еще пятеро еврейских ребят. Мы держимся вместе и особняком. Круглоголовый и флегматичный Ходоровский с резкими движеними еще не развившегося подростка- он станет моим другом на долгие годы, а в студенческих годах в Техникуме мы были неразлучны. Высокий, тяжелый и смешливый Милиневский. Он живет на Сталинке близко к Техникуму, вечно неряшлив, но студент не плохой.Тонкий и подвижный Вовка Эпельбаум ( в последствии сменивший фамилию на Соловьёв)- не самый острый нож в буфете, но в общем нормальный ученик.Гейдерман Борис- красивый, чернявый подросток с черными как уголь глазами и поэтическими наклоннастями. Он сильно курил и вообще был в его годы очень самостоятельным и поэтому учеба его не очень привлекала. Борис был склонен к босякам и полублатным.
            Год был 1955 – нелёгкий год Хрущевской эпохи, год разоблачений, интриг и социальных экспериментов! Но страна нуждалась в хлебе, мясе и молоке. Сельское хозяйство попрежнему было в полном завале, нужны были новые идеи, чтобы поддержать угасающий огонь энтузиазма и подменить разоблачённого боженьку- дедушку Сосо! И вот Партия и Правительство приходит с новой идеей-ЦЕЛИНА!
            -Едем мы друзья в дальние края, стали новосёлами (невесёлыми) и ты и я!-
            Тысячи молодых комсомольцев-добровольцев были сосланы в Казахстан, осваивать бескрайние степи, чтобы прибавить к итак уже многомиллионному урожаю хлебов- целинный миллион пудов хлеба, в котором так нуждалась Родина!... Каждое утро я просыпаюсь в 6 часов, включаю радио, которое передаёт для работников сельского хозяйства, рассказывая о необыкновенных успехах молодых комсомольцев в дальних степях! Но на полках магазинов попрежнему пусто!Тем временем товарищ Хрущёв в потеплевшей атмосфере холодной войны отправляется в США по приглашению президента Никсона. Он едет в штат Айова, гле несколько американских фермеров выращивают столько кукурузы, что могло бы хватить, чтобы накормить всех наших несчастных коров! Хрущев возвращается и новая кампания занимает газеты и радио- Доженемо и переженемо! Значит дадим стране молока и мяса! Но для этого решил вождь, мы должны полностью переключиться на кукурузу-царицу полей! Областные и районные парткомы бросились выполнять мудрые указания вождя- засеем кукурузой все землю и посмотрим что из этого выйдет! Отчитаемся наверх и будя!

            А мы все росли и учились в этой обстановке.Морозный зимним утром я стоял на остановке троллейбуса и ждал. Троллейбус подкатывал скользя по ледяной корке,он был уже заполнен до отказа. Замороженные окна были покрыты причудливыми узорами с обеих сторон, пневматические двери со стоном открывались и в темном нутре вагона, набитого людьми в телогрейках и шапках-ушанках с трудом можно было найти пространство, чтобы втиснуть своё тело в коротком бушлате и кепке лондонке. Только если удавалось схватиться за холодный как лёд вертикальный пост и подтянуть себя вовнутрь, удавалось присоединиться к скученным пасажирам и утрамбоваться, да так чтобы дверь могла со стоном закрыться!Это если ты в рукавицах- если нет, то ладонь немедленно примёрзнет к металлу и ты рискуешь оставить свою кожу на леденящей штанге.
            И так до площади Калинина, норовя не встретить взгляд кондуктора- разбитная баба в шерстяном сером платке, покрытом инеем от её дыхания. А то ещё билет заставит взять!Невозможно в такой толкучке не только запустить руку в карман, чтобы достать мелочь на билет, а даже дышать довольно трудно в битком набитом вагоне. На конечной остановке тебя выталкивают наружу и ты бежишь с толпой спеша на следующий троллейбус.И это еще 45 минут езды по обледеневшим булыжникам. Но тут ты садишся на конечной остановке, а это значит, что если повезёт можно захватить сидение, иногда даже с электрической печкой под ним. И тогда ты можешь ехать сидя под укоризненными взглядами пасажиров болтающихся на ухабах. 11й и 12й номер доходил до остановки Ореховатские пруды, откуда надо было добираться вгору и пешком до нашего Техникума ещё минут 20. Учился я совсем не плохо ещё и потому,что нужно было получать стипендию .Правду сказать, что наиболее трудные предметы, как математика и физика мне давались легко. Учитель математики Давыдов,  очень оригинальный молодой человек,очень знающий и уверенным в себе.Каждое предложение,которое он произносил сопровождалось характерным неописуемым звуком как Э..., что сначала было смешно,а потом привыкли... Меня, как ученика, он обожал.Дело в том что он очень любил задавать на уроках хитромудрые задачи, особенно по геометрии и был ужасно доволен, когда никто не мог их решить. И тогда наступала моя очередь! Давыдов вызывал меня к доске и я без особенных усилий и времени выкладывал решение на нечистую черную классную доску. Наградой была немедленная пятерка в журнале. Но иногда, он давал следом другую задачу ещё потруднее. И ,конечно, опять никто не мог ее решить. А я опять тянул руку! И опять Давыдов награждал меня пятеркой, но так как в этот день в журнале уже не было места для оценки, то он ставил её в будущее или прошлое, где мог найти место! Давыдов посылал меня в другие классы, чтобы показать другим ученикам как решать задачи. И ещё, как было принято в теории коммунистического воспитания, я должен был приходить в Техникум на час раньше, чтобы заниматься с отстающими учениками. Как-то, когда мы с Давыдовым уже хорошо подружились, я набрался наглости и спросил его,- а Вы помните как на вступительных экзаменах поставили мне тройку? Он смутился и сказал – Э... Ну знаешь, надо было!- На большее его не хватило.

            С другими предметами я тоже управлялся неплохо, но задавал слишком много каверзных вопросов, на которые некоторые наши полуграмотные учителя не имели ответов. И привело к тому, что после окончания первого семестра, я получил четвёрку по поведению, что считалось не хорошим показателем. В тоже самое время под давлением нашего Секретаря Комсомольской Ячейки, Степана Гуменюка, я подал заявление на поступление в ряды Комсомола. Дело в том что идея стопроцентного охвата принуждала Секретарей привлекать всех, кого можно было. Я был неохваченным, т.к. в 14 лет ( возраст вступления) я был в школе и Ольга Болеславовна (наша классная руководительница) не хотела дать мне характеристику, т.к. я не был достаточно времени в школе с ней. Уступая мольбам Стёпки, я согласился. Но, не суждено мне было быть Комсомольцем! Осенним вечером я сидел на заседании Техникумовского Комсомольского Комитета напротив строгих судей- членов комитета. Сперва, чувствуя свое ничтожество, я рассказывал им всю правду о своей никчемной жизни (совершенно не посвящённой борьбе за строительство Коммунизма в отдельно взятой стране или борьбе с врагами!) и не дай Бог не ошибиться в чем-то, так как все было проверено. Затем посыпались вопросы от членов,- Как фамилия Генерального Секретаря Комсомола, когда родился Комсомол? А, о чем говорилось на 17м съезде ЦК Коммунистической партии? Я отстреливался, хотя и с не очень большим энтузиазмом. Последней была Секретарь Секретариата- молодая колхозная девка, которая сказала,- А ну расскажи товарищам за что ты получил четверку по поведению в первом семестре! А что я мог им сказать- что задавал много вопросов, на которые преподаватели не могли ответить?? Ну меня и понесло- Сам не знаю за что!- Ага! Значит не осознал, не понял свою вину! И Секретарь Комсомольской Организации решил мою судьбу,- Мы в Комсомоле количество уже набрали, а сейчас мы боремся за качество! Т.е. вы молодой человек должны осознать и перековаться, а тогда посмотрим!
            Многие годы после этого меня агитировали, затягивали, предлагали и умоляли, т.к. я представлял прослойку неохваченной молодёжи ( где-то 6% от общего числа) и портил статистику. На что я всегда имел ответ,- Вы друзья боритесь за качество, а я как нибудь перезимую неохваченным! Так я и остался на всю жизнь неохваченным, кстати одним из очень немногих- человеком без комсомольского билета!


            Пишу я эти строки и думаю,а будет ли это кому нибудь интересно читать, тем более что в наши дни телевидение, компьютер и селфон заменили необходимость читать книги и даже думать! Это не брюзжание старика, а суровая действительность, которая с одной стороны делает информацию доступной на кончике пальцев, а с другой стороны делает людей зависимыми от источников информации. Так кому же будет интересно проследить жизненный путь мальчишки рожденного в Киеве и прошедшего жизненный путь через радости и горе, нищету и богатство, революции и страны, веселье и боли и много созидательного и упорного труда!?? Необычна моя доля и вместе с тем похожа на судьбу многих из моего поколения!Может их это заинтересует вспомнить и сравнить?
                А еще мои любимые сыновья. Может они прочтут и поймут, откуда я пришёл и куда их привёл! И ещё может оценят все те огромные усилия, которые я
            приложил, чтобы им не довелось испытать всё то, что мне пришлось и чтобы предоставить им всё самое лучшее, что мы с женой могли позволить для них!
            Поэтому эту книгу я и посвящаю моим Сыновьям!
                А вы, читатель, читающий эту книгу уж простите за это лирическое отступление!Пришло время двигаться дальше и конечно, если вы читатель моего возраста, то Вам будет интересно вспомнить те годы, а если Вы молодой человек, то наверняка вам будет интересно посмотреть на эпоху, которая ещё толком не освещена до сегодняшнего дня, особенно глазами того, кто варился на дне глубокого, кипящего котла.
                Из Техникума мы возвращались обычно гурьбой, шумливые, голодные и весёлые. Все вместе грузились в троллейбус, из которого выходили на разных остановках один за одним. Только мы с Ходоровским ехали почти до конечной остановки- нам было дальше всех! Но и мы выходили немного раньше, чтобы провести еще немного времени друг с другом, прохаживаясь по Крещатику. А что это Крещатик. Крещатик это не было улицей или площадью, домами или деревьями! Крещатик это сам Киев, его сердце, мозги, его пульс и дыхание! Это Бродвэй, Пикадилли, Елисейские поля, Унтерденлинден, Красная площадь и в конце концов Дерибасовская! На Крещатике прошла наша молодость, там зачалась первая любовь, там мы проводили вечера, выхаживая взад и вперед по стометровке. На Крещатике проводились Военные Парады и демонстрации трудящихся, на которые нас выгоняли демонстрировать любовь к Вождям и солидарность с Рабочим классом. На Крещатике в теннистых каштановых аллеях, на деревяных скамьях распивали водку и спорили о футболе. На Крещатике предприимчивые фарцовщики торговали заграничными поношенными и новыми вещами, купленными у немногочисленных иностранцев. Там же милиция и бригадмиловцы охотились и арестовывали доморощенных стиляг за длинные прически и узкие брюки-дудочки. Там их брили наголо и вспарывали дудочки в целях воспитания и борьбы с растлевающим влиянием загнивающего Запада.
            На Крещатике в Пассаже можно было купить на руках пластинки Супрафон, с популярным Чешским оркестром Вишневый Сад, а если повезет то и Элвис Престли и других музыкантов из-за рубежа. На Крещатике собиралась элита- молодые люди в модных одеждах и хуны, как мы называли молодых раскрашенных девушек в узких и коротких юбках и с лошадиным хвостом (так было модно аля Бабетта)! Они стояли группками и разговаривали на не понятном языке, называемом –по фене! Все это считалось большим шиком!На углу Крещатика и площади Калинина располагается Главный Почтампт, место где назначались свидания деловые и любовные, тротуары были широкие и чистые и всегда полны людей, а по вечерам прогуливающей молодёжью! В общем жизнь там била ключём и создавала водовороты!
                Итак мы выходили с Валерой из троллейбуса на Бессарабке- первая остановка на Крещатике и шли пешком вдоль улицы провожая друг друга не желая расставаться! Время мы зря не теряли- слагали стихи и занимались словоблудием, благо тема была очень актуальной- наш Генсек Никита Сергеевич увлекся кукурузой и свиноводством. Плюс пришло ко времени новый лозунг- Нынешнее поколение Советских людей будет жить при Коммунизме! Это было уже немного слишком, особенно для нас молодых циников! Вся идея Коммунизма для нас
            казалась настолько утопической и не реальной, как собственная отдельная квартира или частный автомобиль! Это был сон в летнюю ночь, бред сумашедшего, вот мы и упражнялись в острословии, писали стихи экспромтом, извращали популярные песни, частушки вставляя везде кукурузу, свиней, целину, коммунизм и все что могло привести нас в весёлое настроение и ссылку в места не столь отдалённые!
            Вот так мы и прогуливались по Крещатику покуда голод не брал своё и мы разъезжались по домам. Эту сторону улицы мы называли Свинской Зоной!
                Да, весёлое было время! Мы были молоды и беззаботны, у нас не было никаких средств, да они и не нужны были! Мы удовлетворялись тем что было. А Родина удовлетворялась нами- дармовые работы были очень распространены среди студентов. Сначала мы ходили каждый день в течении месяца на копку Ореховатских прудов. Зелёная, тяжелая липкая глина с трудом давалась для выкапывания для неопытных и непривычных студентов. Глина прилипала к лопатам и ногам, студенты чертыхались и падали. Трудно было определить или мы что нибудь произвели там, но нас водили в принудительном порядке во время уроков- выполняли предписание местного Партийного Комитета. В конце концов пруды залили водой и наша работа была больше не видна.
            Это было время, когда Партия и Правительство выступили с новой инициативой. По стране начали создавать Бригады Коммунистического труда и Бригады Содействия Милиции. Бригады Комтруда были организованы из молодых юношей и девушек, которые работали в группе, которой систематически пририсовывали выработку! Кроме этого все из них должны были учиться заочно или на вечернем факультете различных вузов и конечно не пить водку и не хулиганить ни,ни,ни!...
            Были две официальные версии лозунга- Учиться жить и работать по-коммунистически или учиться, жить и работать по-коммунистически! Интерпретация употреблялась по необходимости. Как и все подобного рода лозунги тех лет, эта идея вскорости себя изжила и канула в лету, как и пришла безрезультатно!
                Бригады содействия Милиции (Бригадмил) заслуживали больше внимания. Это была чьята гениальная идея натравливать молодых друг на друга и в тоже время готовить кадры стукачей! Двое парней с нашей техникумовской группы- чернявый весельчак Анатолий Безуглый (кличка- Безуголок) и рыжеватый круглолицый, прыщеватый Денисов записались в Бригадмил. Прежде всего их тренировали Самбо и Дзюдо ( Советская версия карате). Затем тренировали как охранять общественный порядок, т.е. Бригадмил имел неограниченные полномочия. Они могли остановить любого гражданина на улице или в общественном месте только потому что его вид мог им не понравиться!Всякий с длинными волосами или узкими брюками считался антиобщественным элементом, т.е. его можно было доставить в местное отделение Милиции, постричь налысо, распороть его брюки и также сообщить по месту его работы или учебы. В то время также вошли в моду рубашки навыпук и без воротников. Такие рубашки в магазинах не продавались и их только шили дома из клетчатой шотландки. Сара, Шаина жена сшила для меня такую рубашку и я тоже оказался в моде! Както вместе с моим другом тех лет Ленькой Козловым мы ехали в Фуникулёре , поднимались с Подола на Советскую Площадь.Мест для сидения не было и мы встали у заднего окна, любуясь природой и видом на Днепр. У Лёньки тоже была рубашка на выпуск- ну не отставать же от моды! Вдруг я почувствовал, что кто то тянет меня за подол рубашки и при этом бормочет- У, стиляги проклятые!В Сибирь бы вас на лесоразработки! Я оглянулся и увидел полупьяного мужика средних лет, который держит одной рукой мою рубашку и другой Ленькину и злобно ухмыляется. К тому времени я уже развил широкие плечи и крепкие кулаки, так что я резко развернулся и освободил рубашку из его руки и сказал- Дядя, я тебе сейчас как врежу между глаз, да так что ты останешся косым на всю жизнь! Это обещание моментально подействовало, так что он отпустил Лёньку и ретировался вглубь вагона, бормоча проклятия. Но окружающая публика молчала и смотрела на нас осуждающе. Да, быть названным социально опасным в те времена не составляло большого труда! Ребята из Бригадмила рассказывали, что работники Милиции натравливали их на инаковыглядевших, а также пытались запугивать всех тех кто пытался выделяться своим видом от серой телогреечной толпы. Избиения, аресты на 15 суток или просто срезка волос под горшок были общепринятыми методами работы с молодежью, пытающейся определить свою личность.
                Через многие годы я прочитал Солженицына –Архипелаг Гулаг- и подумал, что ещё будучи ребенком, подростком, а затем юношей в эти же годы, я испытал мой собственный Гулаг, хотя и по другую сторону колючей проволоки! Конечно, нас не пытали голодом (почти) и холодом следователи, нас не сажали в БУР и вроде бы не принуждали к каторжным работам, но мы были молоды и росли в атмосфере всевозможных ограничений, недостатков и несправедливости и все это называлось быть на СВОБОДЕ!?? Как сказал неизвестный поэт-песенник-
                Прости, прощай я покидаю зону,
                Где годы долгие сидел с тобой,шпана
                Сниму я указатели с погонов
                И зоной станет целая страна!
       
            Да, это так и было, все мы были гражданами Архипелага- если не Гулага, то СССР! 
                После окончания первого курсаТехникума я как и все прочие студенты, был направлен на практику. Практику я должен был проходить в Хмельницкой Области, недавно так переименованную из Проскуровской по случаю 300-летия воссоединения Украины с Россией в 1954 году. Я,конечно, не представлял себе что значила производственная практика, но так как это было частью учебной программы, то делать было нечего и надо было ехать! Да к тому же преподаватель отвественный за практику намекнул, что можно будет и подработать немного. Ранним летним утром я погрузился в поезд на перроне Киевского Вокзала.
            Киевский Вокзал!!! Для киевлянина вокзал также значим как Крещатик, не просто огромный зал с высоченным потолком вдоль многочисленных стальных линий, а как другая страна с сотнями полусонных людей. Люди эти назывались пассажирами и они полусидели и полулежали на огромных жестких деревянных скамьях, блестящих, отполированных людскими задами и окруженные чемоданами и мешками. Некоторые толпились у билетных касс, надеясь получить заветную плацкарту. Деревенские бабы в своих серых вязаных платках сидели прямо на вокзальном полу и жевали крутые яйца с черным хлебом. Все это распространяло особый вокзальный запах- смесь человеческого пота и давно не стираных портянок, смешанный с паровозной гарью!Это абсолютно ни с чем не сравнивое чувство железнодорожной лихорадки, смешавшей людской водоворот с поездным порядком!Платформы, построенные еще при царе, простирались  широким асфальтированным перроном, казались бесконечными под стальным козырьком. Зеленые пыльные вагоны с бравыми проводниками в черных шинелях у каждой двери вагона, носильщики в белых фартуках с блестящими бляхами тащили тяжёлые чемоданы. И хотя вы и имеете плацкарту с номером вагона и места, но вы всё же волнуетесь, да успею ли? Паровоз уже прицеплен и обдувает спешащих пассажиров горячим паром, который растекается белым облаком по всему перрону.
            Номера вагонов почему-то всегда перепутаны и люди мечутся туда и сюда в поисках своего вагона, тащя чемоданы.Ну, слава богу нашли, проводник важно осматривает ваш билет и поднимает его на свет, чтобы убедиться, что дата и номер вагона прокомпасированы правильно и удовлетворенный возвращает вам ваш билет. Вы с трудом затаскиваете чемодан а затем и себя по крутой вагонной лесенке и вог вы уже в вагоне. Здесь уже совершенно другая атмосфера- угрожающая тишина, затхлый воздух и пассажиры пытающиеся затолкать чемоданы в уже переполненные багажные ящики. Если у вас верхнее место в купе, то вам повезло_ вы можете сразу залезть наверх и вытянуться на матраце, головой к окну и наблюдать как снуют опаздывающие пассажиры в поисках своего вагона. У пассажиров на нижних полках, хотя и есть столик торчащий  из стены вагона, на которой можно расположить вареную курицу, крутые яйца и соль, завернутую в газету, а летом даже чищенный огурец. Но с другой стороны верхние пассажиры будут сидеть на вашей постели, расспрашивать о вашей поездке и смотреть вам в рот, как вы запихиваете туда вареное яйцо. И вот паровоз издаёт пронзительный победный гудок и вся эта махина получает внезапный толчок от нечеловеческого усилия, который прилагает паровоз чтобы сдвинуть из состояния покоя эту огромную массу!Буфера лязгают, вагоны трещать и крахтят от усилия и стаканы с чаем позвякивают в своих металлических подстаканниках! Вы смотрите в окно и с изумлением видите как огромное здание вокзала начинает ползти от вас в противоположную сторону. Паровоз издает еще несколько угрожаюших гудков и набирает скорость. И вот уже неоновая вывеска КИЕВ-КииВ проплывает мимо.
           Да, много раз я покидал этот город с железнодорожного вокзала, до того самого последнего раза, когда вся наша семья и провожающие друзья стояли на пероне роняя слёзы, весенним солнечным утром, когда мы покидали Киев по дороге в далёкий Израиль, может навсегда!
                Киевский вокзал, как Крещатик- место в месте. Огромный железобетонный пролёт сооружения  с величественной мраморной лестницей ведущей на второй этаж с огромным залом ожидания. Как история рассказывает, что когда Красная Армия оставляла Киев в 1941 году, то согласно указания Партии хотели взорвать здание вокзала, заложили взрывчатку в основания бетонных арок и взорвали! Но арки и все здание только вдрогнуло, но выстояло- ещё бы это было построено ещё при царе, когда было время для качества!
                Следующим ранним утром поезд подкатил к Проскуровскому Вокзалу. Я сошел на перон со своими немногочисленными пожитками. Конечно не о каком такси или автобусе речи не было и я пошлёпал в город, благо это не было далеко.
            Хотя в центре города были асфальтные тротуары, но на проезжей части центральной улицы Ленина была огромная лужа. На моё счастье в эти дни в районе проходили военные манёвры стран Варшавского блока и зеленые танки ведомые бравыми солдатами мчались по улицам Проскурова-Хмельницкого разбрызгивая грязную воду и грязь на многочисленных прохожих и зевак.   
                Здание Хмельницкого Облисполкома, куда я должен был представиться, находилось на холме и выглядело серым с колоннами, как и большинство Советских присутственных мест. Это было четырёхэтажное строение внушительных размеров. Я нашел Облупршосдор и представил своё направление. Чиновник за большим столом прочитал мою фамилию и посмотрел на меня радостно- А, из этих! Мы тебя милок пошлём к нашему самому лучшему начальнику Райушосдора! С этими словами он заклеил конверт, проведя влажным языком по сладковатому клею.-Вот возьми и отправляйся в Теофиполь, там тебя примут! Само название Теофиполь отдавало церковью , стариной и захолустьем. Но мне было 15 лет и выбора не было, так что я отправился на автобусную станцию. В Теофиполь автобус ходил 2 раза в день и это был переоборудованный Газ-51 весь потрёпанный и видавший виды. Купив билет в кассе Автовокзала, я пошел к автобусу. Дверь открывалась с помощью длинного рычага и также закрывалась. Погрузив бабок, ехавших с базара в городе в придорожные села, водитель отправился в путь. А дорога то была былинной тропой, на которой я уверен конь русского богатыря Ильи Муромца увязал копытами в жидкой грязи, так и не догнав Соловья-разбойника! И хотя до Теофиполя было не далеко, но дорога заняла много времени-огромные ямы, заполненные водой то и дело пересекали изуродованное земляное шоссе, извивающееся между лесом, деревнями и перелесками. Импровизированный автобус остановился посреди мощённой площади, где стоял на пьедестале бюст одного из великих вождей, огороженный решеткой металлической ограды. Напротив красовалась покосившаяся вывеска – Чайная, т.е. местное заведение общепита с грязнобелыми занавесками на пыльных окошках. Приехали,- сказал водитель,- Теофиполь! Я сошёл со своими чемоданом и авоськой и направился в Чайную, чтобы спросить где находится Райушосдор.Разбитная толстая официантка показала рукой на близь расположенный кирпичный домик с покрашенной красным железной крышей. Я поплёлся по направлению, то и дело натыкаясь на кудахтающих курей, попадавшихся под ноги. Поднялся на крыльцо и только собрался постучать в входную дверь, как она отворилась и сам хозяин, товарищ Меламуд, заведующий управлением стоял на пороге улыбаясь. Ну, заходи голубчик,- сказал он, подталкивая меня в дом,-Как доехал? Я что-то пробормотал и продвинулся в прихожую дома, который служил ему также и конторой. Я поставил вещи на деревянный пол и осмотрелся.Вдоль стены стояла деревянная лавка для посетителей. Возле неё огромный, устланный газетами стол, на котором стояла хлебница без хлеба и бутылка с мутной беловатой жидкостью, заткнутая пробкой из газеты. Тут же стояли несколько нечистых гранённых стаканов. Товарищ Меламуд на моеё удивление был слегка седоватый, чёрноволосый еврей с гладко выбритым лицом и хитроватыми, быстро бегающими воровскими глазами. Значит на практику?!- сказал-спросил он. И не ожидая ответа продолжил,- давай ка сначала устроим тебя с ночлегом! Я пытался вставить, что ничего не ел с утра, кроме стакана чаю в в поезде, но он не слушал. Откуда-то появился короткий мужичок в бушлате и нечищенных кирзовых сапогах и отвёл меня на соседнюю улицу, где кто-то имел свободную комнату. Главное в тот момент для меня была цена, т.к. Техникум оплачивал только определённую сумму, а своих то не было, так что надо было войти в лимит!
                С той поры прошло много лет, я побывал во многих странах и городах, останавливался в различных гостиницах и частных домах, но до сих пор у меня в глазах стоит эта комнатка шириной в кроватку плюс проход (только боком) и длиной в ту же кровать. Прибавьте к этому дверь, наполовину занятую спинкой железной кровати и окошко с вышитой занавеской – вот вам и всё удовольствие. Но я был молод и чемодан помещался под кроватью- что ещё нужно!
                Райушосдор, как и Теофиполь был очень незначителен и всё строительство дорог, которое велось здесь, сводилось к одной мощенной булыжником дороге, которую строили 3 деревенских мужика, ползающие на коленях и стучащие молотками по камням.Как объяснил мне Меламуд, они продвинулись 3 километра за последние два года. Так что главная деятельность Меламуда была в другом и рассказал он мне об этом, по моему возвращению в его дом-контору. Мы сели за стол, на котором добавилась краюха черного хлеба, цыбуля (т.е. здоровенная луковица) и круг кровяной колбасы.Маламуд взял столовую ложку и наполнил её до краёв мутной жидкостью из бутылки.  Потом поднёс зажженную спичку к ложке и восторженно закричал,- Смотри,смотри!- Жидкость вспыхнула синим керосиновым огнем. Видал,- продолжил он в восторге,- чистый первач!Горит как спирт! Ану потяни маленько!- с этими словами он поставил передо мной один из стаканов и наполнил его из бутылки. Я поднес стакан к носу и отшатнулся. К тому времени мой опыт с алкоголем сводился к креплённому вину на праздники и домашней легенде, которую моя мать не переставала повторять, как в возрасте 5ти лет меня напоили дядья до пьяна и т.д. Вернёмся однако к первачу! Первач это самогон первого съёма и здесь я должен сделать отступление и рассказать читателю, который может не знать, какую роль играла водка в диете украинской провинции тех лет.Безусловно не один праздник или мероприятие, как день рождения, свадьба, крестины или поминки не обходилось без выпивки. Так как казёнку, т.е. фабричную водку в глушь не завозили, а если кто и достал, это было слишком дорого, то село удовлетворялось самогоном, т.е. водкой домашнего производства, хотя это было незаконно и каралось государством. Так как самогон преследовал меня в моей будущей работе в течении почти 10 лет, то технология его производства и потребления мне очень даже знакомы. Сырьём для изготовления самогона служили следующие местные продукты- Первое -Сахар (для сахарки), второе Сахарный буряк – ( для буряковки) и даже хлеб- (для хлебовки). Технология производства,конечно, была примитивной, но главное- крепость и удар по мозгам достигалось. В сёлах процесс производился самогонным аппаратом, который обычно состоял из змеевика для дисциляции и бочки для закваски и последующего варения смеси. Первая возгонка содержала самое большое количество алкоголя и называлась Первач. Конечно, обычно первач смешивали с последующими перегонками, чтобы получить в среднем более крепкий напиток. Только для специальных потребителей часть первача сохранялась! В городских условиях перегонка и дистиляция осуществлялись с использованием местных ресурсов,т.е. каструля с закваской ставилась в бельевую выварку и все накрывалось крышкой и самое большое удовольствие было слушать, как капли конденсата падают звеня в каструле бам..бам.. бам.
            Меламуд словоохотливо объянил, что в соответствием с его должностью, он имел эксклюсивное право определять дистанции между колхозами и элеваторами, куда вывозилось зерно. Таким образом все шофера перевозящие зерно должны были приходить к Меламуду за справками. И, конечно, в зависимости от того что они приносили, расстояние увеличивалось или сокращалось! Так что в перваче недостатка не было, как его не было в курях, колбасе и т.п.
            Конечно, с первачем была еще одна проблема – плохой запах. Так что общепринятым методом потребления было зажать нос одной рукой, а другой быстро поднести стакан ко рту и долбануть одним духом! Так как я был еще молод, то Меламуд не настаивал, чтобы я пил до дна, хотя я хотел показать, что уже взрослый!После того как мы выпили и закусили, то Заведующий стал расспрашивать меня о семье, жизни и т.д. На следующий день с утра я направился на дорогу где 3 мужика заколачивали колотые булыжники в песок. Это и была вся практика.Камень привозили с ближайшей железнодорожной станции, Там его грузили вручную на самосвал. Эта поцедура кстати оставила мне свой след на всю жизнь. Так как Меламуд не собирался давать мне работу, а тем более за неё платить, то я от скуки поднарядился грузить камень на станции. И тут я не рассчитал и попытался перебросить слишком тяжелый камень через борт, но вместо этого прижал руку к металлическому борту! Палец раздробило, никакой медпомощи, конечно не было и так я и остался на всю жизнь с неполноценным пальцем! Как напоминание о Теофиполе.
                Другая проблема у меня была с питанием. Хотя теоретически я мог питаться в Чайной, но это было слишком трудно для моего городского желудка и студенческого кармана. Меню было очень ограниченным- Борщ из прокисшей капусты и задеревяневшей картошкой с куском варённого сала плавающего в нём вместе с черными хлопьями пережаренного лука. На второе была ужасно жирная свинина опять таки с той же картошкой.
            На завтрак я управлялся иначе- с вечера я относил бутылку из зелёного стекла, заткнутую свернутой газетой к соседке, которая имела корову. Бутылку я ставил на крыльцо а под неё клал 1 рубль. Ранним утром я возвращался, чтобы забрать мою бутылку с ещё горячим парным молоком, которую я выпивал с куском черного хлеба. Это и был мой ежедневный завтрак. Теофиполь находился на границе с Винницкой Областью, которая славилась своими яблоками. Так что иногда я покупал на базаре винные яблоки, удлинённые, бочкоподобные и съедал их хрустящую зелень, истекающую кисло-сладким соком.
            Так проходил день за днём. Что касается социальной жизни, то в это время я уже начал тренировать себя в поднятии тяжестей с помощью металлического лома и двух старый утюгов подвешенных на концах и с гордостью возил с собой книгу чемпиона мира тяжеловеса Власова. Все это вызывало интерес в местном Кабинете по физической культуре и спорту и они неоднократно приглашали меня придти в ихний импровизированный спортзал, но моя стеснительность мне не позволяла.
             Что касается женщин, то никто из местных у меня интереса не вызывал. Позже появилась одна девушка из местной еврейской семьи, которая приехала на каникулы из Шепетовского Техникума, где она училась. Но на мой вкус она выглядела уж очень местечковой и особенного интереса у меня она не вызвала.
            Всё это вместе взятое не вызывало у меня особенного желания оставаться в дремучем Теофиполе и я стал подумывать как бы сократить срок моего пребывания там. Как то раз хозяин дома, в котором я снимал мою незабываемую комнату, попросил меня помочь ему накопать ему глину, чтобы построить печку. Глина была основным материалом для строительства- из глины формировали кирпичи, которые затем обжигали, глину пользовали как связующий раствор и затем обмазывали построенную печку жидкой глиной, смешивая её с соломой. 
                Так одним ясным летним утром мы отправились на подводе, которую тащила полудоходная лошадь, в карьер на краю городка. Карьер представлял собой большую яму с террасами, на которых вручную перебрасывали прилипающие к лопате коричневые ломти, приятно пахнувшей глины. На ногах у меня были белые парусиновые тапочки, фактически моя единственная пара обуви в те годы. И этими тапочками нужно было нажимать на металлическую лопату, чтобы загнать острие в плотную сопротивляющуюся глину! Мои тапочки не выдерживали давления, извивались и всё давление воспринималось ногой. Вместе с тем я не мог ударить лицом в глину! Так что я продолжать копать с трудом преодолевая боль. Хозяин обратил на это внимание, но ничего не сказал в тот момент. Закончив грузить телегу, мы вернулись домой сидя на влажной и прохладной массе. Там нас уже ждал обед. И, конечно, гвоздём программы был бутыль с самогоном! Подвыпивший хозяин рассказал своим домашним, как я не взирая на боль продолжал копать и это вызвало у него уважение!
                В общем с точки зрения производственной практики по строительству дорог, я ничего не получал и учитывая состояние моего быта, не было никакого смысла продолжать сидеть в Теофиполе. Тем временем приехал руководитель практики из Техникума. Он приехал утром, проверил как я заполнил мой дневник и понимающе хмыкнул на мой вопрос или есть смысл продолжать такого рода практику. Смотри,- сказал он,- больше половины времени уже прошло и покуда я найду другое место для тебя,то уже и времени попрактиковаться не останется. Так что досиди уже здесь! И уехал. Я обратился к Меламуду. Он согласился со мной, что действительно мне делать там было нечего, но подписать дневник отказался. Тогда я заполнил весь дневник до конца практики и мы договорились, что после даты окончания он подпишет и пришлет дневник мне домой по почте. Меламуд договорился с одним из шоферов, едущих в Шепетовку, ближайшую железнодорожную станцию, чтобы меня туда побросили. Места в кабине не было, а ехать в кузове бортовой машины было дело привычным.Поздним вечером я погрузился на борт и мы отправились в Шепетовку. Вскорости начался дождь- крупные капли осеннего холодного дожля. Я был всего то в рубашке с подвернутыми рукавами и промок до нитки! Приехали мы в Шепетовку ранним утром. Шофер подвез меня до станции, я сбросил чемодан и спрыгнул за ним. Попрощавшись с водителем, я направился к билетным кассам. Перед зданием станции находился памятник героям-будённовцам. Шепетовка была во время гражданской войны и затем Отечественной одним из центров кровопролитных боёв. Дело в том , что Шепетовка стоит на пересечении железных дорог с очень интенсивным движением. Весь город в результате пропах паровозной гарью и запахом раскалённых рельс.
            Поезд на Киев по расписанию был только вечером,я купил билет и стал ждать поезд. Целый день я бродил по Вокзалу и окрестностям, покуривая сигареты Московская Прима, которые только вошли в моду – полусырые, горькие и плохо набитые. Я уже чувствувал, что со мной не все в порядке, только не знал что. К вечеру приехал поезд, я погрузился и отправились в путь. Прибыли в Киев ранним утром. Я добрался домой на 2х трамваях и ещё пешком.Я чувствовал легкость в голове и ломку в теле. Прежде чем зайти в дом я припрятал сигареты под металлический слив подоконника. Мать была на работе в местной Поликлинике, где она работала в Регистратуре.
                В Советском Союзе тех лет всякая работа гражданин делал была всегда сопряжена с тем, что ты мог достать или сделать благодаря своему положению на этой работе. Казалось бы какие возможности мого представить положение служащего, вся обязанность которого была принести карточку больного на стол лечащего врача? Но, учитывая ситуацию в Поликлинике, когда очереди к врачу были огромными, а врач вас не примет даже если ваша очередь подошла, но ваша Медицинская карточка ещё не здесь! А карточки находились в регистратуре на длинных на всю стену полках, на этажах до потолка.Карточки были фактически Историями болезни, распухшие от множества записей врача, анализов, консультаций и т.п. И хотя они были расположены по Алфавиту, но зачастую их всовывали в другие ряды и иногда найти их, да ещё когда есть всё время давление на карточки других пациентов, было делом очень долгим. И, конечно, больной нервничал, но врач не мог его принять вне зависимости от его состояния!Ещё более усложнялась эта задача, когда вдруг выяснялось, что преписанные анализы, хотя и были сделаны, но не были положены в твою карточку, а в карточку другого пациента. Таким образом личный интерес регистратора превращался в решающий фактор! И тут возникал извечный Российско-Советский ключ для решения проблем – БЛАТ! И этот непереводимое на иностранный язык действо достигалось всеми возможными мелкими услугами и подарками. В народе говорили- Блат- выше Совнаркома! Действительно при помощи блата можно было добиться того, что не одним законным путем было невозможно! А выражение –Рука руку моет!- только подчеркивала взаимность предоставления такого рода услуг.
            Мать очень гордилась своей работой и уже поправляла врачей в их диагнозах и лекарствах! И кроме того, потому что многие из больных работали в различных магазинах, базах, столовых, школах и различных государственных учреждениях ( и им всем нужны были карточки у врача во-время), то с ихней помощью мать могла достать дефицитные продукты и вещи (когда были деньги!)
           Доставать- это было чисто Советская консепция! Во все мире люди покупали, а у нас доставали! Достать – это не купить, не обменять, не украсть, это получить что-то что другие не могут купить за никакие деньги! Вы приходите в магазин с интригующим названием – Рыба. Но на полках никакой рыбы нет. В мутной воде аквариума, который горделиво встроен в прилавок, чтобы покупатель мог выбрать именно ту живую рыбку, смотрящую на него, тоже пусто. Нет и всё тут! Но, если у вас есть БЛАТ, тогда другое дело! Скажем вы знакомы с продавцом или заведующим.В таком случае вам эту рыбку вынесут из недр подсобки, замотанную в газету от постороннего глаза, как Египетскую мумию! Да так, чтобы никто не заподозрил, что среди статей о изобилии и исторических достижений прячется полуживой короп! Слово –Достать- было в народе так же популярно, как слово – Партия, только более производительно. Даже на производствах была должность Снабженец, т.е. доставала. То что не могли снабдить по разнарядкам Совета Министров и Партийных органов, доставал Снабженец! Профессия эта требовала особых качеств, которые даже Институтский Диплом не предоставлял. Поэтому в строительных организациях, где я проработал всю свою Советскую жизнь, почти все Снабженцы были евреями, т.к. евреи в СССР были народ в народе. Другими словами, если еврей куда-то приходил и там встречал другого еврея, то контакт заязывался немедленно и за ним следовало доверие, желание помочь и сделать дело...
                Когда мать пришла с работы, а это было уже около 4х часов пополудни, я уже был в горячке. Она поставила мне термометр под мышку и ужаснулась- он показал больше 40 градусов! Мать уложила меня в кровать, налила горячего чаю и поехала обратно в Поликлинику. В те годы мы понятия не имели о телефонах и другого способа вызвать врача не было. Телефоны имели и то не все Партийные и Советские руководители, а также Государственные чиновники и большое Начальство. Иметь телефон было большой роскошью в 1956 году и не для народа!
            Второе, матери надо было встретить врача и уговорить его придти ко мне, т.к. домашние визиты заказывались пациентами заранее. предыдущим днём и добавить к утверждённому списку было сложно. Только по БЛАТу!
            Тут я должен сказать пару слов о Советских врачах. Зимой и летом, в холод и жару, в дождь и палящее солнце, без автомобилей и мотоциклов, в основном пешком и после уже 4-5 часового приёма в Поликлинике, они добросовестно вскарапкивались на этажи без лифта, чтобы навестить больных в их постелях! Нигде больше в мире мне этого не довелось увидеть в моих многочисленных путешествиях.
                Мать вернулась и привела с собой доктора Могилевского, одного из многочисленных еврейских врачей составляющих подавляющее большинство врачей нашей Поликлиники. Он выслушал мою грудь дедовским стетоскопом и сейчас же установил у меня двухстороннее воспаление легких, с которым я пролежал в кровати почти две недели, борясь с высокой температурой, сильным кашлем и галлюцинациями. Вышел я из болезни чувствуя слабость во всем теле и пустоту в голове. Тем временем срок практики закончился, Меламуд мой дневник не присылал. Я написал ему письмо с просьбой ускорить это, так как без им подписанным дневника, я не мог составить отчет о практике. Он мне не ответил и я не знал что дальше делать. И опять моя мать меня выручила – она написала Меламуду письмо на идиш, где умоляла прислать дневник. В конце концов совесть в нём заговорила и дневник прибыл! Прощай Теофиполь! Больше никогда моя судьба не занесет меня в твою дремучую провинциальность и пыльные улицы!
               
                В Техникуме начался новый учебный год.Главным событием для нас было появление новых учеников в нашей группе. Их было несколько, но только двое представляли специфический интерес. Первый был Иосиф Айзенберг или Осик, как его называли родители и мы студенты не православного происхождения. Он пришёл к нам уже закончив Среднюю школу и, как было тогда принято, поступавший на 3й курс нашего Техникума. Но по конкурсу не прошел и родители его устроили на 2й курс. Так мы и оказались в одной группе.
                Устроить было принято в той же консепции как и Достать. И в СССР 50х годов было общепринято для еврейских родителей желающих определить своих детей для получения образования или на работу. Устраивали также в хорошую школу, детский сад, Институт или даже ясли! И тут опять надо было иметь БЛАТ.
            Однако была разница между Достать и Устроить! Если что нибудь достать достаточно было иметь знакомства и цена доставаемого в общем то не изменялась от установленной, то устроить по блату было сложнее, а главное довольно таки дорого, в зависимости от того кого ты знал. В каждом отдельном случае нужно было найти людей или ответственных за прием или их агентов. Вместе с тем прежде всего абитуриент должен был сдать экзамены на хорошо и отлично.Только так ты мог рассчитывать на помощь протащить тебя по конкурсу. Этим пользовались и многочисленные жулики. Они гарантировали родителям поступление ихнего чада, брали деньги вперёд, как бы для передачи членам экзаменационной комиссии. Если устраеваемый проходил по конкурсу и поступал, то конечно, все были довольны. Если же нет- ну что ж, не сдал экзамены как нужно,а деньги получены и потребовать их обратно нет никакой возможности! В СССР согласно закону берущий и дающий взятку отвечали  в той же степени.
            Вторым новоприбывшим был высокий красивый парень по имени Ежи.Необычность его появления была в том, что он приехал с матерью из Польши, что само по себе было очень странно. Для нас Польша была, хотя и Социалистическая и демократическая, но всё же Западная страна. Не совсем были ясны мотивы их переезда, но Ежи или Юрка на русский манер, воспитывался в Польской школе и , конечно, в нашей среде был диковинным зверем! В учёбе он звёзд с неба не хватал, да и по-русски ему было трудно разговаривать.В общем много мне о нём нечего сказать, но через много лет я встретил его в Лос Анжелесе и узнал, хотя он и очень сильно изменился (может и как я). Он имел свою маленькую авторемонтную мастерскую и влачил существование.
                Осик Айзенберг был высокий, тощий и очень подвижный парень. Но ещё больше он был активен- Комсомол,профком,Учком, Досааф, где только нет!
            Он жил на Бессарабке. Что такое Бессарабка? Вся Бессарабка растянулась на пол километра от Крытого Рынка до Октябрьской Больницы. Бессарабка это не Крещатик, хотя и очень близка к нему. Посреди улицы был довольно широкий бульвар с парковыми скамьями вечно занятыми старушками, домработницами с малыми детьми в колясках и стариками играющими в шахматы. Бессарабский Крытый Рынок был местной достопримечательностью, как единственное нежилое здание сохранившееся после войны.Это был очень примечательный высокий пролёт со стеклянной крышей и мозаичным полом. Мраморные прилавки были установлены ещё в царское время, да и публика продавцов и покупателей была почище, чем на Сенном, но и цены повыше! Другой достопримечательностью Бессарабки были ассирийцы. Это ,конечно, было очень странно себе представить, как потомки Ассирийской Империи и Навуходоносора могли попасть на Бессарабку, но это остаётся фактом, что черноволосые и черноглазые, все с усами они громко гомонили на своём гортанном языке на нескольких углах улицы. Основное их занятия была чистка обуви- Эй, чистим, блистим! Держались они вместе, коммуной и были известны тем, что все споры между собой обычно кончали поножовщинной и громкими воплями.Как оно было в той стране, где –не было ни чёрных, ни цветных, их презрительно называли чичмеками и сторонились.

            Как бы то не было, но Бессарабка сыграла свою важную роль в моём становлении. С Осиком мы подружились сразу- во первых он был наш, во вторых он имел магнитофон МАГ(в то время большая редкость) с записями зарубежных исполнителей, как Элвис Престли и других рокеров. В третьих его родители были всегда на работе и мы могли собираться у Оса (как мы его называли) и проводить время делая уроки или играя в преферанс. Их комната находилась в коммунальной квартире на 4м этаже без лифта. И вскарабкавшись туда, можно было также слушать музыку и изощряться в остроумии, т.е. зубоскалить!Еще в этом доме жили молодые девушки, одна из которых станет моей первой любовью. Ну об этом потом, а пока как и в предыдущий год, в первый день занятий в Техникуме нам объявили, что все курсы отправляют на работу в колхоз на уборку урожая. Страна нуждалась в нашей дармовой рабочей силе и надо было её предоставить. Дело было не в том, что урожай был так обилен, что колхозники не справлялись с уборкой. Просто в сёлах из-за недостатка во всех необходимостях и перспективы, оставались только старики и бабы, которые с трудом справлялись со своими приусадебными хозяйствами, где уж там работать на колхоз! Вместе с тем каждый член колхоза должен был отработать определённое количество трудодней в колхозе. И , конечно, они делали, что могли, а убирать урожай было некому!Вот здесь и пригодилась дармовая работа студентов. Обучение то было бесплатным, даже платили стипендию, так что один месяц воспитания сельско-хозяйственными работами должен был быть полезен для изучения коммунистической идеологии!
                В назначенный день мы появились в Техникуме, но не с книгами и тетрадками, а в кирзовых сапогах и телогрейках с сумками, чемоданами и рюкзаками, готовые на трудовые подвиги. Погрузили нас на открытые грузовики и повезли в дремучую глушь. Не буду опять описывать дорогу, которая ничем не отличалась от других сельских дорог.Единственная разница в этой поездке была, что мы имели своего собственного артиста-развлекателя. Бытиё породило определенный класс весёлых и развлекательных ребят, которые создавали настроение и привлекали вокруг себя группы других. Артисты эти были в основном полублатные и их репертуар был из той же оперы! Вообще песьни народного фольклора в те годы были тюремно-лагерного происхождения и ,оглядываясь в прошлое, я бы их назвал песнями протеста. Хотя,Боже упаси никакой политики и никаких призывов в них не было. В основном это были баллады о уголовниках – ворах и убийцах неверных подруг и жён. А это, как известно из книг Солженицина в стране победившего Социализма (по другую сторону колючки Гулага), считалось  делом терпимым и не решающим в борьбе с капиталистическим окружением! Вовка, кроме того играл и пел романтические песьни, переведенные с итальянского, испанского и ещё Бог весть каких языков. Учитывая, что ни радио и ни телевидения там не было,присутствие Вовки Голубенко было истинным кладом! Мы все дружно горланили всю дорогу под Вовкину гитару. К ночи мы прибыли к месту назначения, колхоз где-то в глубине украинских степей, среди непролазной грязи продородной земли.Встреча с Председателем колхоза, который называл себя 40-ка тысячником была не очень приятной. Он был из тех членов КПСС, которых направили в колхоз с предприятия, на котором работал, в результате очередной кампании – Доженемо и Переженемо! Т.е. после посещения Хрущёвым США, решено было укрепить руководящие кадры в колхозах, чтобы догнать Америку и даже перегнать. В общем он был довольно удручён своей судьбой и теперь это было на пути отразиться на нас грешных! Все усилия Хрущева были сосредоточены на выращивании кукурузы и разведении свиней. В общем, как мы с Валерой сочинили во время одной из прогулок по Свинской Зоне – У Никиты, у него детей нету никого,
                Кукуруза да свинья, вот и вся его семья!
            Итак на заводах и фабриках был брошен клич- Лучших руководителей поднимать сельское хозяйство! Значило это, что начальников цехов и участков нужно было добровольно-принудительно посылать в колхозы, вытягивать сельское хозяйство из грязи! Конечно, эти люди, будучи членами Партии не могли отказаться под предлогом, что они ничего не понимают в сельском хозяйстве и что вся их семья живет в городе, или ещё чего. Попрежнему Сталинский лозунг- Не можешь научим, не хочешь заставим!- был жив и здоров. В первый призыв потребовалось 40 тысяч человек, а во второй ещё 60 тысяч. Таким образом наш новый работодатель оказался в колхозе.Первым делом нас распределили по хатам для постоя по 1-2 человека в хату. Сельская хата на Украине 50-х годов выглядела также как её предшественница 100 лет назад. Хата эта большая или меньше была построена самим хозяином с помощью соседей.Стены глинобитные, т.е. мазаные глиной перемешанной с соломой ( отсюда –мазанка!) Окошки маленькие не открывающиеся и едва пропускающие дневной свет. Крыша очень редко покрытая листовым железом, обычно соломяная и хотя толстый слой, но вскорости перегнивающий и требующий ремонта. В хате 2-3 комнаты. Гостинная она же кухня с большой – Русской мазаной печкой, на которой снизу варят, а сверху спит старая баба или малые дети. Хотя и есть дымоход, но дым обычно валит внутрь дома. Для быстрого приготовления пищи служит примус или грец ( кто во что горазд). Это добавляет в коктейль запахов керосиновый привкус. Пол в основном земляной- обозжённая глина, но иногда деревянный из нестроганной крашенной доски.В углу икона с наброшенным на неё вышитым рушником. Входная дверь сколочена из досок с деревянным запором. Из мебели грубый самодельный стол и такие же лавки и пара табуретов. Две остальные комнаты- спальни с высокими железными кроватями с пуховыми подушками , перинами и стёганными ватными одеялами, обычно монастырского изготовления.Чёрно-белые фотографии членов семьи на всех стенах. Хата внутри и снаружи побелена известью. Вода в лучшем случае из колодца во дворе дома, а в худшем- молодухи и дети несут ведра от ближайшего колодца на улице домой, по пути обмениваясь новостями. Уборная, т.е. выгребная яма также во дворе с деревянной будкой над ней и с незакрывающейся, скрепящей на ветру дверью  (как то оно в лютый январский мороз?). Конечно, электричество (Лампочка Ильича) тускло светит на потолке, но из-за отсутствия бытовых приборов больше применения ему нет! Вот в такие хаты нас и распределили. Определившись на постой, мы ещё успели отметиться в местном развлекательном заведении- Сельском клубе, где при свете керосинки и под звуки баяна танцевали несколько пар местной молодежи, топчась грубыми сапогами по земляному полу. После чего мы все гурьбой с Вовкой Голубенко во главе, прошлись по главной улице, горланя блатные песьни под гитару. Посреди села нас остановил оборванный мужик ( как потом выяснилось сельской сумасшедший по имени Иегуда Битый!). Он критический осмотрел нас всех и неожиданно продекламировал –
                Гитарист и развратитель деревенских дур,
                Он же тайный похититель индюков и кур!
            Произнёс он это на чистейшем Русском, что было очень необычно в украинской глуши! В общем он свою роль сумасшедшего играл очень даже профессионально!
             Наутро следующего дня началась рутина- подъём в 6 часов, все направлямся к центру села,где расположена так называемая столовая, где каждый получал кружку холодного молока и кусок чёрного хлеба. Затем на грузовики и поехали в поле! Нас разделили на две группы –Одна выкапывала картошку на грядках, а вторая разделённая по 2 человека, которые сопровождали грузовики,собирающие зелёную кукурузную массу из под комбайна, а затем нужно было разгружать эту массу в силосы вручную. Я и Безуглый ( это который первым записался в Бригадмил) получили направление на один из этих грузовиков. Анатолий Безуглый, как и я был безотцовщиной. Парень простой, но смышлённый и не без чувства юмора. Ко всему он имел странную привычку набрасываться на чужие... уши! Он подсаживался на парту к другому студенту и норовил со стороны захватить зубами его ухо. Но честно говоря, Безуголок не впивался зубами, а просто жевал соученика ухо, так что когда тот вырывал ухо изо рта, оно всё было обслюнявленное! В общем это всё носило безобидный характер!
            Задача наша была находиться в кузове грузовика под брезентовым хоботом и следить ,чтобы влажная липкая масса кукурузы равномерно распределялась по всему кузову. Так что мы топтались по кузову взад и вперед разгребая зелень четырехзубыми вилами. Затем, после того что грузовик наполнился, мы ехали к бетонным силосам, где его мы и разгружали при помощи тех же вил. Так как работа эта была однообразна, то от скуки мы начали толкать друг друга и в конце концов я повалили Безуголка  на пол и его быстро начало присыпать свежей зелёной массой, сыпавшейся из хобота комбайна.Сначала это было смешно, его голос звучал как из бочки и его уже совсем не было видно! Но затем Безуголку стало не хватать воздуха и он начал задыхаться. Тут я струхнул и начал лихорадочно раскапывать кукурузу, чтобы добраться до него. Это было не просто, потому что комбайн продолжал работать и масса все сыпалась и сыпалась! В конце концов я проделал дырку, через которую Безуголок мог дышать.К этому времени грузовик наполнился и я остался на вершине колыхающегося холма, лёжа на животе лицом к дырке и поддерживал разговор с Безуголком через толщу влажной зелени. Когда мы приехали к силосам, я стал разгружать кукурузу с помощью вил. Но чем глубже я опускался, тем больше возникала опасность проколоть Безуголка. Бригадир ответственный за разгрузку, увидев, что я начал работать очень медленно, подошел ко мне и сказал – Та ты шо?! Разьве так разгружають? Дай я тоби покажу! С этими словами он схватил вилы и с силой воткнул их в кукурузу!
            Тут я уже не выдержал и объяснил ему что случилось. Мы откопали Безуголка живого и здорового, но Председатель колхоза сделал из этого целое дело и в наказание отправил его домой. т.е. вместо того чтобы ишачить, Безуголок мог наслаждаться дополнительным осенним отпуском!
                На обед нас опять везли в импровизированную столовую. Чтобы прокормить нашу ораву из 30-ти человек, Председатель давал команду зарезать самую старую овцу в колхозном стаде и сварить.После того,как повара украли что могли, все остальное делилось между нами- студентами. Жевать это мясо было очень трудно, но были голодны и молоды и в конце концов, когда все старые овцы были съедены, взялись за молодых...После обеда нас везли обратно на работу. Так как я был замешан в деле Безуголка, то меня перебросили на картошку. Здесь тоже был уборочный комбайн, т.к. для для колхозов где были тысячники, выделялась вся возможная техника. Но работал этот картофелеуборочный аппарат только несколько часов в день, а остальное время его ремонтировали! Кроме того он оставлял большое количество клубней невыкопанными в земле. Наша задача была следовать стернёй комбайна и выкапывать всю пропущенную картошку лопатами.
            Как обычно, мы евреи держались вместе. Наша бригада состояла из 4-х человек и наш новый товарищ Айзенберг был с нами. Конечно ни у кого из нас не было опыта жизни и работы в селе, так что мы делали что могли. Председатель колхоза был очень ретивый молодой человек из 40-тысячников.Поэтому он имел привычку подкрадываться к работающим студентам и следить как кто трудится. Он наверняка не учитывал, что вся плата которую нам платили был тот кусок чёрного хлеба со стаканом молока! Главная его претензия заключалась в том, чтобы не одной картофелины не оставалось после нашего прохода. Мы сидели и перекуривали, процесс, который был важной составляющей в работе в СССР. Вдруг появляется Председатель – Ну,ребята,как дела?- Ничего, спасибо!- Кто может дать мне лопату?- Как я уже отмечал ранее, наш новый друг Осик был всегда впереди всех и полон энергии ( как мы это называли- с мылом и без мыла!). Он тут же вскочил и побежал принести лопату.Наш Председатель немедленно сообразил, что принесенная лопата с его, Оськиной грядки и стал копать на этой грядке. Он копал на участке, который был уже пройден и в течении короткого времени выкопал несколько притаившихся картофелин. Это привело к большому скандалу и разбору дела, в результате чего наш Осик был выслан из колхоза за недобросовестную работу! Одним ртом меньше! Таким образом Айзенберг отдыхал дома, а мы продолжали ишачить! Неплохое наказание ещё потому, что и молодые овцы закончились, а дожди начались. Таким образом и работа закончилась, так как обедов нам больше не давали, да и через село к полю пройти или проехать больше было невозможно из-за непролазной грязи! В конце концов и нас отправили домой , на учёбу.
                Так начался второй курс в Техникуме. Год был 1956, год разоблачений и реабилитаций. Год Хрущева и Кубинского кризиса.У меня тоже был свой кризис. В доме на Бассейной 5а, где жил Айзенберг жила молодая лет 17ти девочка Юля. Её фамилия тоже была Айзенберг и она была высокая и стройная с волевым лицом с правильными чертами и всегда в цветастом вязанном берете.Ухажеров у неё было много, я часто видел её в компании воспитанников Суворовского училища или с другими взрослыми ребятами. Я всегда проходил и старался не смотреть в её сторону. Но я уже чувствовал, что она меня очень интересует! Я признался в этом Осику, а он в свою очередь рассказал об этом Фире, которая жила на первом этаже того же дома и была нашим доверенным лицом. В общем она пошла выяснять с Юлей мои шансы. И оказалась, что я тоже был замечен. Был организован культпоход в кино и так мы познакомились. Не было никакого сомнения, что я был влюблён по уши, как можно быть в первый раз в жизни! Наши взаимоотношения с Юлей были очень странными- сперва мы интенсивно встречались каждый вечер, я был представлен родителям и мы проводили очень много времени вместе. Конечно, сказывалась разница в возрасте- мне ещё не было 16ти, а Юле уже 17. Я хотя был зрелым в свои годы, но опыта с женщинами у меня не было и я вёл себя иногда как мальчишка! Я даже боялся поцеловать её, чтобы не разрушить тот хрупкий идеал, который сам создал.В то же время я мог по-мальчишески зацепить её сзади за ноги, да так, что она чуть не падала! В таком случае мы ссорились и затем не разговаривали месяц и конечно мы оба страдали и переживали. Затем та же Фира нас мирила и всё начиналось сначала! Так оно длилось около двух лет. Мы взрослели, любили друг друга, страдали, но с места не двигались. Она ждала моей инициативы, а я, учитывая недостаточное сексуальное воспитание и опыта, так её и не проявил, боясь отказа!
            В конце концов мы разошлись- это было больно и грустно! Но было ясно, что продолжения не последует.  С тех пор прошло много лет, я встретил много женщин на моём жизненном пути, но Юлька на всегда осталась в моей памяти, как иллюзорный идеал! Последний раз я её встретил в 1973 году перед отъездом в Израиль. Это было случайно на улице, я её узнал и окликнул. И она меня узнала и густо покраснела и смутилась.Юля была с коляской с сидящим в ней толстощёким пацаном. Мы поговорили- Как да что? И расстались в этот раз навсегда!
            Говорят, что первая любовь обычно не имеет продолжения, но помнится! Так оно!

            В те времена стало модным встречаться компаниями. Мы молодые встречались у кого нибудь на квартире, парни и девушки- пили водку, зачастую без закуски, танцевали в основном буги-вуги, рок енд рол и вообще гуляли. Компании зачастую были очень разнообразны и постоянно пополнялись новыми лицами, обычно парами молодых парней и девушек. Судя по неореалистическим итальянским фильмам тех лет, которые я смотрел в более поздний период моей жизни, мы ничем не отличались от ихней молодёжи, может только пили больше да и были победнее. В этот же период времени сосланные в Гулаг еврейские писатели начали возвращаться обратно домой и Правительство предоставляло реабилитированным их старые квартиры в Доме Писателей и принимали их ранее исключённых из Союза Литераторов туда обратно! Ну, конечно, некоторое из них начали опять писать книги на идиш! А так как машинисток печатать рукописи не было так много, то мать разыскали и хотели загрузить работой, но проблема была в том, что не сохранилось печатных машинок ни идиш. И тут появляется писатель Ицик Кипнис со своей собственной машинкой!Он пришёл в нашу комнату на Артёма, принёс машинку и начал диктовать матери, которая быстро трещала по клавишам и с треском двигала каретку.Книга, конечно, была на идиш, но я в общем то, хотя и не имел практики в разговоре на этой смеси немецкого и иврита, но понимал почти всё, благодаря, конечно, моей маме. Это было по двум причинам-первое когда взрослые пытались от меня что-то утаить, то говорили между собой на идиш, и я хотел знать о чём разговор, а второе, мать довольно часто употребляла слова на идиш в разговоре со мной, так я это и поймал и знаю до сегодняшнего дня! В общем услышанное от Кипниса меня заинтересовало, а он тем временем пригласил нас к себе, в квартиру в Доме Писателей, где он и рассказал мне всю эту историю! Дело было в том, что он находясь в лагере,познакомился с сыном одного Адвоката, который в 1911 году защищал еврея Бейлиса, обвиняемого в убийстве христианского мальчика.Сын Адвоката был очень хорошо осведомлён и рассказал Кипнису всю эту историю. Менахем Мендель Бейлис работал приказчиком па Кирпичном заводе Зайцева на Сырце в Киеве. Его отец был хасидом, но сам Бейлис особенной религиозностью не отличался. Он был женат и имел нескольких детей. У его старшего сына Пинхаса, 7 летнего мальчика, был товарищ такого же возраста Андрей Лещинский. Мать Андрея была подвержена алкоголизму и жила с сожителем,который был членом организации Союз Русского Народа, антисемитская организация, которая прославилась организацией еврейских погромов в 1905 году. В ночь с 20го на 21е Июня 1911 года Бейлис и его сын были арестованы жандармами по обвинению в ритуальном убийстве Андрея, как будто бы для использования его крови для приготовления пасхальной мацы! Это было очень популярное измышление, которое черносотенцы пропагандировали для обвинения евреев. Бей жидов-спасай Россию!- был их лозунг, а Протоколы Сионистких Мудрецов было настольной книгой и призывом к убийствам. Таким образом погромщики  демонстрировали на улицах Киева и ждали обвинительного вердикта, чтобы начать новую волну погромов!
            После двух лет процесса, в котором участвовали в роли адвокатов многие прогрессивные личности того времени, включая писателя Короленко, Бейлиса оправдали, но оставаться в России он уже не мог. Таким образом в 1913 году он иммигрировал в Хайфу( Палестина), а затем в 1924 году в Бруклин, Нью Йорк. Однако в Нью Йорке, Бейлис никак не мог устроиться на работу и имея большую семью, почти умирал с голода!Его никто не брал на работу, потому что Бейлис считался мучеником и никто из местных евреев не смел эксплуатировать жертву! В конце концов ему организовали издание книги, которую помогли написать! С продажи этой книги, описывающей его мучения и страдания от ложного обвинения, он и жил до конца своей жизни в 1934 тоду.
             Ицик Кипнис очень заинтересовался этой историей и после освобождения ему повезло, он приобрёл на толкучке по случаю множество рукописных томов судебного процесса Бейлиса, а затем через Джойнт (еврейская американская организация) ему прислали копию книги Бейлиса и пишущую машинку на идиш! После этого Ицик съездил на родину Бейлиса в маленький штетл в Житомирской губернии. Теперь у него было всё, чтобы написать книгу о Бейлисе. Но он сам понимал, что для того чтобы напечатать книгу о еврее, который был обвинён в ритуальном убийстве, этого всего не было достаточно. Кипнис обратился за советом к своим коллегам- украинский поэт Сосюра, Тычина и великий драматург Корнейчук. Конечно, сама тема была очень скользкой, да ещё и написана на идиш, хотя он и планировал перевести её на украински. Советы друзей были довольно бесполезными, так как никто не желал быть в этом замешан. Изобретательный Корнейчук посоветовал Кипнису придумать название и добавить соли в книгу, т.е. показать роль революционного пролетариата в борьбе с антисемитизмом царского режима. Кипнис проявил незаурядную изобретательность и фантазию, он показал как большевики разъясняли присяжным заседателям (бедным крестьянам из далёких деревень) правду о Бейлисе и оберегали их от негодяев-черносотенцев. Написанную книгу о процессе Бейлиса, Кипнис назвал- Преступление и Совесть!
            Преступление царизма и чёрной сотни и совесть русского народа, предводимого Партией большевиков! Писатель был научен Гулагом и циничен. Я был по эту сторону колючей проволоки и может даже более циничен! Бронзовый бюст Кипниса на его рабочем столе был отлит в лагере скульптором-заключённым, а его портрет на стене в простой рамке на жёлтой бумаге, был подписан заключённым-художником! А он был свободен, но не рассказывать же всем о Университете Гулага!               
            
               
                Страна тем временем продолжала свою героическую борьбу по строительству коммунизма. Конечно, авантюра с кукурузой провалилась, потому что рьяные Партийные руководители заставляли сеять кукурузу в местах, где она не могла расти и результаты были плачевными! Вместе с тем началась определённая либерализация- так отменили обязательное посещение демонстраций на праздниках.Если ещё в 1956 году все мы студенты обязаны были представлять энтузиазм перед вождями на Первое Мая и 7го Ноября- годовщину Октябрьской Революции, но в 1957 это было обязательно только для членов КПСС, комсомольцев ( членов ВЛКСМ) и всех руководящих работников. Во-вторых начали поговаривать, правда очень робко о иммиграции евреев в Израиль. Пока это относилось только к бывшим Польским гражданам и только из бывших Польских территорий ( ныне Западна Украина), но это уже что-то было!Конечно, моя задача не хронометрировать все –Этапы большого пути СССР. Я вспоминаю эти вещи, как они отразились на моей жизни! Эта новая политика отражалась на многом- товары в магазинах из Социалистических стран, одежда людей на улицах, музыка и фильмы.Появились немногочисленные иностранные туристы и даже блестящий голубой Бьюик на улице Киева! Вошли в моду причёски под Елвиса( кок) и под Баббету (конский хвост). Узкие брюки-дудочки –предмет ненависти властей и любви стиляг и кепки – лондонки! Появление туристов ,сначала из Восточной Европы, а затем из Западной и Америки, вызвало к жизни фарцовщиков, т.е. молодые люди, которые скупали у иностранцев шмотки и перепродавали их! Это были найлоновые рубашки, плащи Болонья, итальянские туфли, пуловеры вязанной шерсти. Безусловно такого рода деятельность преследовалась властями со всей ретивостью и каралась Законом. Но для нас это была возможность по крайней мере почувствовать разницу в нашем и ихнем образе жизни!
                Пришло лето и наступила пора производственной практики в Техникуме. Первой была Геодезическая практика. Нужно сказать пару слов о нашем преподавателе Геодезии. Звали его Васильченко Андрей Иванович, был он низкорослый, худощавый с круглой лысой как шар головой. Возраст его никогда не обсуждался, но нам он казался стариком. Может быть потому, что он был весь такой дореволюционный- он ходил с огромным дореволюционным портфелем,говорил выспренным языком вспоминая Столыпина, Керенского и других минстров с того времени. Даже геодезические инструменты, которые он приносил на лекции были с тех лет производства Цейса и очень даже примитивные. Но и этим Андрей Иванович очень гордился и всегда утверждал, что никакие новые инструменты им не чета! За всё это мы дали ему прозвище – Андрей Горыныч или Змей Горыныч (из русских сказок) похищающий прекрасную царевну. Огромный портфель Горыныча также представлял собой атракцию. В нём находилось всё что угодно- инструменты, таблицы, книги и конечно, завёрнутая в газету варённая курица, которую он доставал на стол в самый неподходящий момент, т.е. неподходящий для нас в 4 часа по полудни, когда мы все были голодны, Горыныч съедал её всю перед нашими изумлёнными глазами. После этого он подрёмывал на стуле прикрывшись тем же портфелем от нас, покуда мы тренировались как работать с нивелиром, теодолитом и кипрегелем (прибор, который уже и в то время никем не пользовался, а вскорости вообще исчез). Ещё Горыныч любил разглагольствовать о политике, Он нам объяснял, что наше строительство всё идёт из железо-бетона, потому что вся высокопрочная сталь нужна для Далеса! Того самого Директора Американского ФБР.
                Горыныч сразу обратил на меня внимание и когда пришла пора полевой практики, то первым назначил меня бригадиром группы, в которую входили все самые отпетые сорви-головы нашего курса.Но честно говоря я с ними управлялся совсем неплохо- во-первых я был уже хорошо физически развит и мог остановить любого из них не опасаясь последствий.Во-вторых все они передирали у меня домашние задания и контрольные работы и тем были мне обязаны.
                Практика проводилась  в огромном диком парке, недалеко от Техникума, который простирался от Ореховатских Прудов на Сталинке до Сельско-хозяйственной выставки. Мы проводили измерения, загорали, ржали диким смехом и вообще развлекались как могли. Так что практика прошла без приключений, но когда пришла пора возвращать инструмент случилось следующее. Дело в том, что старые Герлиховские нивелиры  были с перекладной трубой, которая помещалась в длинном деревянном ящике, с запирающейся крышкой.Всё устройство было древним и непрочным. Так во время передачи инструмента Горынычу, крышка ящика открылась и труба нивелира выпала но пол. Когда мы её подняли, то оказалось, что линзы нивелира разошлись и вместо чистого видения, мы получили молочное поле, т.е. непрозрачная линза. Змей Горыныч был даже доволен. Он потирал руки от удовольствия, а я имел проблему как починить допотопный нивелир?!! Найти мастера, который мог починить прибор было не легко, но возможно. Но, естественно он запросил сумму, которую мы, неимущие студенты  не могли себе позволить. Тогда вопрос был поставлен так- Ты хочешь починить это для работы или чтобы сдать на склад? Я оценил их честность и выбрал второе! Они принялись за работу ремонтировать нивелир, а я принялся за нелегкий труд собрать деньги среди членов моей бригады. Не знаю кому из нас пришлось труднее, но в конце мы оба достигли цели. Я собрал требуемую сумму, Механик её прикарманил, а Горыныч принял инструмент... Просто было об этом написать!!
                После Геодезической практики, нас отправили на дорожную практику по покрытиям. Наученный горьким опытом Теофиполя, я решил присоединиться к двоим моим соученикам- Вовка Эпельбаум и Иосиф Айзенберг. Направление мы получили в Житомирское ДЭУ(дорожно-эксплуатационное управление).Житомир в то время был уже довольно развитый областной центр, расположенный в 120 километрах от Киева в живописной местности на берегу реки Уж, с красивым парком.По прибытию мы направились в ДЭУ и отрапортовали Главному Инженеру. Он нам сказал что работа по покрытиям начнётся через пару недель, а пока мы должны находиться в Житомире и отмечаться каждый день в конторе. Жизнь в Житомире была неплоха. Мы втроём сняли комнату и проводили время играя в преферанс или купаясь на озере. По вечерам отправлялись на танцы ловить местных провинциальных девиц и развлекались с ними как могли! Вместе с тем нам надо было появляться в конторе и претендовать, что нам ужасно надоело в Житомире и мы уже хотим отправиться к месту работы! В один из таких дней, когда мы сидели на крылечке ДЭУ и беззаботно радовались своему безделью, в двери конторы вдруг появился Начальник ДЭУ- толстый, лысый, небольшого роста и весь круглый как шар. В руке он держал бутылку из под только что выпитого кефира. Он посмотрел на нас с лёгким презрением – Ну, кто из вас может помыть это?!-спросил он протягивая широкогорлую стеклянную бутылку, всю покрытую изнутри кефирными разводами. Конечно, Айзенберг молнеиносно вскочил и рванулся за бутылкой!
            Надо сказать что отмыть украинский кефир из бутылки было не так то просто! Сам кефир очень жирный и липкий, а никаких приспособлений для мытья не существовало. Так что самый популярный метод был нарвать куски газеты в бутылку, залить водой и начать энергично встряхивать покуда газета не сотрёт весь кефир! Конечно, Осик дома это не делал и всего этого не знал. Кроме того, да и терпения отмыть бутылку у него не было. Так что в течении двух минут Ос всполоснул бутылку и так грязную принёс обратно Начальнику. Это и решило нашу дальнейшую судьбу в ДЭУ! Толстяк взревел, как медведь от боли – Так вы и работаете! Немедленно отправить этих на участок,- сказал он обращаясь к Главному Инженеру- И  проследите, чтобы работали физически!Он произнёс это с ударением на ФИЗИЧЕСКИ. Таким образом назавтра ранним утром мы сидели в кузове грузовика, направляясь в глушь. Спасибо, Осик!
                Прибыли мы на место под вечер. Село лежало вдоль дороги, которую ремонтировали работники ДЭУ и сейчас предстояло уложить чёрное покрытие. Представились прорабу по имени Полейвода и сразу стало ясно, что он нам досаждать не будет! Вся практика в основном прошла за картами и рыбалкой на местной речушке. Ранним для нас утром (это в 8-9 утра) мы просыпались, завтракали и переваливали через полотно дороги прямо к речке, которая журчала между камней вдоль дороги. Там мы купались, загорали и ловили рыбку удочками хозяина дома, в котором снимали жильё с едой. Комната была как обычная в сельской хате, а еда, которую хозяйка готовила состояла в основном из картошки с жаренным луком и кислого молока. Конечно, от такой еды мы газовали во всю!
            Позже, когда началась работа по поверхностной обработке, то мы посильно приняли в этом участие – Вовка Эпельбаум ездил на катке, а мы с Осиком разбрасывали асфальт. Но благое желание быстро пропадало и мы снова решали в пользу речки. После месяца такой напряжёнки приехал с визитом Главный Инженер. Увидев нас он спросил Полейводу- Ну как хлопцы, работают физически?
            Ну конечно- ответил прораб,- Ещё как! Так чего ж ты им наряд не выписал?- спросил Главинж. Полейвода смутился и пообещал исправить ошибку. Таким образом мы ещё получили неплохую по нашим понятиям сумму.
                Вернулись мы в Киев поздней осенью. Кто не видел Киевской осени много потерял- асфальтированные улицы блестят чистотой , помытые дождём. Каштаны и тополя покрыты золотисто-жёлтыми листьями, падающими на асфальт, грациозно танцуя в холодном воздухе. Весь золотой пейзаж наводит на раздумья и поэзию- Есть в осени первоначальной... Днепровские склоны густо покрытые растительностью переливаются гаммой цветов, а вода в Днепре обычно ласковая и приветливая, становится серо-стальной и отпугивающей холодом!Даже пляжи на Турухановом острове славящиеся своим золотистым песком и разноцветными зонтиками выглядят пустынными и неприветливыми. Киев, Киев!.. Много воды утекло и много лет прошло, но трудно забыть о тебе и вычеркнуть из памяти детство, отрочество и юность,что прошли на твоих улицах,в твоих теннистых парках и на твоей широкой реке! Были мы молоды и всё что происходило вокруг нас мы воспринимали с юмором. Страна продолжала бороться и строить. Борьба была довольно разнообразной – была борьба с расхищением социалистической собственности ( ОБХСС), борьба с происками империалистов, борьба против растлевающего влияния Запада, борьба за поднятие сельского хозяйства и борьба с разбазариванием и разгильдяйством! Все эти борьбы забирали очень много времени и усилий со стороны Государства и их добровольных помощников, так что для производительного созидательного труда и производительности рабочей силы времени не оставалось. И, надо сказать, что мы молодые студенты, хотя и не объявляли забастовок и не протестовали на улицах, но все обсуждения, сатирические стихи и анекдоты требовали достаточно смелости. Тем временем произошли реформы в сфере социального обеспечения. До реформы, я мог получать пенсию за погибшего отца и также стипендию в Техникуме. Это все вместе была очень незначительная сумма. Реформа увеличила определённым образом пенсию, но теперь ты мог выбрать- получить пенсию или стипендию! Таким образом мы даже с увеличенной пенсией оказались в убытке и наше материальное положение было очень тяжелым. Мать получала в Поликлинике 375 рублей в месяц плюс пенсия 340, это была очень мизерная сумма. Так что я горел желанием поскорее закончить Техникум и начать зарабатывать, чтобы по крайней мере иметь какие нибудь карманные деньги! Но впереди было ещё два года учёбы. Третий курс прошел без особых событий- строительство бомбоубежищ как бы сократилось, да и те которые были построены были заперты на замки, чтобы шпана не устраивала в них пристанища. Целина ещё жила надеждами на небывалый урожай хлеба, а Хрущёв уже заигрывал с Никсоном, чтобы закупить хлеб в Америке. Мы же продолжали грызть гранит науки. В конце третьего курса нас всех вместе, всю группу направили на строительство  Сенного Крытого Рынка в Киеве. Это было большепролётное здание перекрытое стеклянным куполом с огромным торговым залом с галлереей расположенной вокруг четерёх стен на втором этаже. Меня и Ходоровского прикрепили к формовщику, т.е. мы помогали отливать (забивать) огромные коровьи головы из сухого цементного раствора, которые мы затем устанавливали вокруг галлерей. Каждая голова была примерно метр высотой и Рафальский, так звали формовщика очень гордился своим произведением. Он отливал формы из гипса,которые мы затем забивали цементным раствором насухую. Затем форма разбиралась и голова сохранялась до полного затвердевания. После этого мы устанавливали эти головы под оградой галлерей, причём Рафальский всё время суетился и кричал- Не забывайте- сталактиты! Это значило, что после подвешивания голов на проволоке, необходимо было заполнять швы между головами и стеной.Это производилось наплавливанием гипсового раствора в зазор и делалось это как сталактиты-сталагмиты. Это была очень интересная работа и особенно приятно было после установки такой головы, спуститься вниз, в торговый зал и полюбоваться на коровьи головы снизу. Коровы смотрели вниз слепыми цементными глазами и выглядели уже не такими громадными как с близи.
            Там я также впервые познакомился с опасностями подкарауливающими строителя. Материал для забивки голов мы привозили тачками с первого этажа. Для поднятия грузов на галлерею использовался подъёмник, т.е. платформа управляемая кабелем, которая ходила вверх и вниз с помощью лебёдки. Я находился на верху, на галлерее, а мой напарник тем временем закатил тачку на платформу и начал подъём.Я стоял возле подъёмника ожидая его. Только поднявшись то уровня пола галлереи он не остановился, а продолжил подъём. У подъёмника лежала доска, по которой мы скатывали тачку. Как подъёмник не остановился, то доска поднялась и затем упала под платформу. Тем временем мой напарник испугался,что платформа выскочит из направляющих и пустил платформу резко вниз.Она ударила по доске и та взлетела ввоздух в двух сантиметрах от моего носа с ужасным грохотом. Только когда всё оказалось на первом этаже, я понял что меня спасли эти два сантиметра!
                В общем и эта практика закончилась и у нас ещё оставался целый месяц до начала очередного учебного года. Как то раз возвращаясь домой я вдруг увидел двух молодых блондинок, сидевших на скамейке возле нашей входной двери  и куривших сигареты, болтая ногами. Выглядели девочки совсем не дурно и конечно, я не мог их пропустить. Сразу же я заметил им, что это наш дом и наша скамейка и что они должны были по крайней мере получить разрешение там сидеть – ну, в общем всё необходимое для завязки разговора. Они тут же рассказали, что они сами из Ленинграда и в Киеве проездом. Что касается свидания, то они завтра утром уезжают, но если я заинтересован, то они приглашают меня посетить Ленинград, где я смогу у них остановиться и мы весело проведём время!- И вот наш адрес и телефон. Гм, на блондинок у меня был глаз в течении многих лет и пропустить такой случай я не мог. Я тут же решил отправиться в Ленинград навестить девиц, а заодно посмотреть город на Неве. Тут ещё и Вовка Эпельбаум тоже хотел ехать навестить родственников. В общем сказано-сделано! Мать нашла мне адрес какой-то дальней родственницы, хотя я был уверен, что он мне не понадобится ( останавливаюсь у девчонок!). Билеты куплены, благо не дорогие и мы с Вовкой садимся в поезд. После 16 часового путешествия с дежурным железно-дорожным чаем и варёной курицей мы прибыли на один из вокзалов бывшего Санкт Петербурга. Вовкины родственники встретили его на вокзале, он сказал пока и был таков. У меня в руке адрес и телефон многообещающих блондинок. Я сажусь в громыхающий ленинградский трамвай и еду по адресу. Но довольно быстро я убедился, что такого адреса вообще нет. В общем фуфло! Телефон также был не тот. Ну что ж, я решил использовать моё пребывание в бывшей Северной столице в лучшем виде, после такого разочарования!И направился по адресу нашей дальней родственницы на Василевский Остров. Она оказалась немолодой, невзрачной женщиной, Бог весть какими судьбами попавшей в Ленинград.Её муж молодящийся, высокий мужчина, увидев меня немедленно исчез, как потом родственница мне сказала, чтобы не ночевать дома! Я отдался весь ознакомлению с Ленинградом. И то сказать город произвёл на меня неизгладимое впечатление. Я бродил с утра до вечера по широким проспектам и великолепным паркам, любовался бледным сиянием белых ночей, восхищался классической архитектурой улицы Зодчего Росси и Собора Святого Петра – копия Римского Сан Пьедро!Стальная Нева, дыша холодом втекала в Финский Залив, а Эрмитаж покорил меня своим величием!Три дня я провёл в этом музее, восхищённый его коллекциями живописи, скульптуры различных времён и народов. В первые в жизни я увидел и прикоснулся своими руками к мраморной бороде небритого римлянина! Это было удивительное исскуство вложенное в камень!После такого дня возвращался домой к тётке усталый до смерти и ложился сразу спать беспокойным сном. А утром снова в путь- шутихи Петергофа поражали выдумкой и роскошью скульптуры, мраморные фигуры Адмиралтейства и незабываемые бесконечные мосты на Фонтанкой и Невой восхищали и поражали. Решетка Летнего Сада и великолепие Зимнего дворца, Невский проспект с многочисленной и доброжелательной ленинградской публикой, всё это покорило меня навсегда! С тех пор я бывал в Ленинграде ещё пару раз, но , конечно, первое впечатление было самым сильным. Не могу сказать о себе, что я был таким вречатлительным, но произведения искусства всегда производили на меня сильное впечатление!А уж тем более в 17 лет, когда живёшь намного больше сердцем чем умом! Вернулся в Киев, встревоженный мечтой поехать учиться в Ленинград и остаться там на всегда. Но как и многие другие мои мечты, так и эта не материализовалась...


                Я продолжал учиться, постигая основы строительства дорог и мостов, изучал механику дорожных машин и черчение, сопромат и теплотехнику. Всё это было интересно и я чувствовал, что продвигаюсь к конечной цели. Социальная жизнь немного поутихла, так как Техникум занимал всё больше времени. Тем временем Лёнька Козлов –мой сосед с Большой Житомирской стал занимать большую часть моего свободного времени. Он был на год моложе меня, а его отец был мясником- профессия даже очень уважаемая в СССР, а главное очень выгодная. Лёнкиного отца любимое выражение было – Чтобы мы делали, если бы коровы рождались без костей?!! Действительно, я не знал чтобы было, но пока Козловы жили на коровьих костях совсем даже не плохо! Хотя и в коммунальной квартире (т.е. квартира с 3мя-4мя соседями общей кухней и ванной!), в ихних комнатах чувствовался достаток и уют. Родители Лёни меня очень любили и я проводил у них в доме очень много времени. Кроме того у них была дача в Ворзеле, пригороде Киева. Туда добираться надо было электричкой (т.е. электропоездом), летящей посреди чудесно пахнущего соснового леса, полного грибов, ягод и мелкого зверя. Сама дача, т.е. маленький деревянный домик, но со всем необходимыми удобствами, стояла среди леса, прячась в тени листвы и пахучей хвои. Это было чудесное место  с большим озером посреди леса, где мы рентовали лодку и гребли вёслами, разбрызгивая мягкую зеленоватую воду вокруг и на наших пассажиров- молодых девушек из многочисленных Домов Отдыха, расположенных в округе. Да, замечательное место был Ворзель, особенно если тебе 18 лет и вокруг сосновый бор и полно скучающих молодых женщин в дачных домиках и домах отдыха!
            Мы с Лёнькой были молоды и довольно симпатичны, а чтобы было легче –фарцовать чувих- так это тогда называлось, мы предварительно заряжались в привокзальном буфете.Буфетчица разбитная молодуха ничем не брезговала, понятно, мы были слишком молоды, чтобы нам продавать водку, так что мы заказывали- два по сто и два пива!- то она наливала в два пивных бокала водку, при этом по привычке недоливая до заказанных 100 грам, затем заполняла бокалы пивом до краёв. Таким образом миллиционер, если и появлялся не мог её обвинить, что продаёт несовершеннолетним водку, а нас в употреблении крепких напитков!
            После такого коктейля, мы хотя и не были пьны, но были готовы к любым подвигам! А в подвигах и приключениях не было недостатка. Кругом был дремучий лес, ещё не загаженный людьми, полон пением птиц и зелёных зарослей, душистой мягкой травы и безобидными зверьками. Эх. Где же это всё?!!
            Давно мы расстались с Лёнькой (он теперь доктор Козлов в Эйлате, Израиле),а я сам в Лос Анжелесе, Ворзелевские леса замусорены людьми,грибы отравлены радиоктивным дождём, а когда то свободная любовь превратилась в проституцию!
               
                Приближался конец 4-го курса, последнего года в Техникуме. И, конечно, все студенты начали беспокоиться о направлении на работу. Вся идея бесплатного обучения сводилась к тому, что студент закончивший учебное заведение ( так называемый молодой специалист) должен был отработать 3 года в местах глухих и удалённых, в которые его направляла выпускная комиссия. У нас с этим была проблема – мать моя не хотела оставаться одна, и кто это уезжает из Киева?! И как потом вернуться без прописки?! Кстати о прописке. Это разрешение на проживание в определённом городе или месте, что давало властям контроль над местонахождением и передвижением граждан. Оглядываясь назад я только диву даюсь, как мы терпимо к этому относились!!! Даже обмен квартир был ограничен. Участковый миллиционер заявлялся в дом обычно поздним вечером или ночью, чтобы выяснить, что у вас нет непрописанных зайцев. А если есть гости или родственники, то проверяются документы и если они в порядке, то следующий вопрос-Когда вы уезжаете? А если не в порядке, то арест или поездка в Милицию. Это было всё очень трудно воспринять, а получить прописку даже жене к мужу было очень сложно!Так что надо было искать пути остаться в Киеве. В опубликованных списках рабочих мест Киева не было. Другой алтернативой был так называемый свободный диплом, т.е. без никакого направления, устраивайся как можешь. Учитывая моё семейное положение- отец погиб, мать одиночка мы считали, что получить свободный диплом, не должно быть проблемой. Вместе с тем от Техникумовского начальства ничего не зависело- всё решала Распределительная комиссия из Министерства Автодорожного Транспорта. В заявлении на желаемое место трудоустройства я написал –Прошу Свободный Диплом из-за семейных обстоятельств. День распределения состоялся ещё раньше, чем защита дипломов. Я наивно думал, что с моим свободным дипломом проблемы не будет. На вопрос почему я хочу остаться в Киеве, я ответил что не могу оставить мою мать одну. Тогда Председатель Комиссии цинично предложил,- Так возьмите вашу мать с собой! Сколько я не объяснял, что мать имеет работу и что она и вся семья живут в Киеве и мой отец отдал жизнь за Родину, ничего не помогло- меня направили в Чернигов, городишко севернее Киева 150 км по Днепру. Я был очень разозлён и сказал им – Я всё равно нпкуда не поеду и вышел хлопнув дверью! Теперь требовалось решить проблему, но уже не путём логики, а при помощи БЛАТА, т.е. волшебного ключика отпирающего все двери.На наше счастье один из маминых знакомых, еврейский писатель Фаликман работал главным редактором газеты Гудок- орган Юго-Западной железной дороги. Казалось бы, ну и что такого? Но дело в том ,что железная дорога в СССР, впрочем как и царской России, считалась военнизированной организацией и находилась на особом положении в стране. Не мудрено, так как все передвижения грузов и пассажиров по стране осуществлялось железными дорогами. Железка была главным инструментом захвата власти большевиками по всей стране. По железной дороге вожди возвращались из ссылки и толкали речи перед воодушевленной публикой Бронированные поезда летели вперёд- в коммуне остановка! Они сметали с пути беляков, махновцев и других врагов, мешающих победе Революции! Железнодорожный транспорт был универсально вооружён вагонами на все случаи жизни- от госпиталя до спецпоездов начальства! И всё это огромное хозяйство было в подчинении у только единственного сохранившегося еврея в Политбюро –  железного Наркома жд товарища Кагановича! Он был правой рукой товарища Сталина, покуда наш другой вождь Никита Сергеевич Хрущёв не загнул ему эту руку за спину. Каганович оказался членом антипартийной группировки!
            Конечно у железного Наркома были и железные Начальники железных дорог. Так Юго-Западной Железной Дорогой управлял тов. Кривонос ( и точно морда у него была железная). И хозяйство у него было большое- вагоны, локомотивы, вокзалы и просто станции, пакхаузы и депо, огромное количество ведомственного жилья и величественное здание Управления ЮЗЖД с мраморной лестницей и позолоченными канделябрами. Правду сказать  массивные дубовые парадные двери и бесконечные корридоры присутственных мест, были построены ещё до Революции. Но Советская Бюрократия вписалась в это всё очень легко.Солидно и весомо!
                Фаликман поговорил с начальником Отдела Кадров ЮЗЖД и без лишней волокиты письмо с просьбой перевести меня в распоряжение железной дороги, которая оказалось никак не могла без меня обойтись, было подписано Самим и направлено в Ушосдор. Это однако не обозначало, что они так просто от меня откажутся. Тогда нашелся с другой стороны близкий родственник дальних родственников из Коростеня, который работал в Министерстве Шоссейных дорог и обеспечил их согласие на моё освобождение и перевод. Так я оказался в распоряжении ЮЗЖД. Мне было 18 лет и я был полон надежд и амбиций, но важнее мы были очень бедны и мне нужно было зарабатывать деньги! Одной из ведущих организаций железной дороги был трест Мостострой-1. Управляющим там был Герой Соцтруда и Депутат Верховного Совета Украины еврей Баренбойм, который прошёл всю войну и за уж больно большие заслуги перед Родиной был награждён и назначен! Фаликман будучи военным журналистом, сопровождал и писал о Баренбойме всю войну. Так что Баренбойм был его личным другом и казалось что моё трудоустройство там обеспечено. Так через несколько дней я оказался в огромном, обработанном дубовыми панелями, кабинете Управляющего Мостостроем. Это было помещение длиной с баскетбольную площадку, где стоял Т-образный стол, так что начальнику, сидящему посредине короткого ребра Т, человечек, стоящий в конце стола казался далёким и незначительным! Товарищ Баренбойм внимательно прочитал письмо Фаликмана, которое я вручил молоденькой секретарше ещё в приёмной. Не тратя лишних слов он нажал на кнопку звонка и появившейся секретарше приказал вызвать Начальника Отдела Кадров треста. Через несколько минут низкорослый украинец с пропитым лицом появился в двери и стал по стойке смирно. Устроить и доложить !- по-военному приказал Управляющий, на что НОК ответил- Будеть сделано, товарищ Баренбойм! и кивнул мне следовать за ним. Я попрощался с Управляющим и поблагодарил его. Он махнул рукой и пожелал мне удачи. С тех пор тов. Баренбойма я больше не встречал, только знаю, что он благополучно дожил до того дня, когда его сын подал заявление в ОВИР на иммиграцию в Израиль. Этого уже власти Баренбойму простить не могли и его заставили уйти на пенсию!
                Ну что мне с тобой делать?!- сказал Начальник Отдела Кадров- Ладно, подожди немного, может будет место здесь на железо-бетонном заводе! Но я уже был на пределе и не мог ждать без конца. Через две недели я появился в его кабинете и сказал- Не могу больше ждать! Мне нужна работа сейчас! Ну чтож- НОК ответил-Есть тут место арматурщика в ... Чернигове!... Это было уже слишком, пройти весь круг ада и вернуться к начальной позиции! Переварить это я не мог и отправился обратно к Начальнику Отдела кадров всей ЮЗЖД. Ну, что же ты теперь хочешь?- спросил он ворчливо. Дайте мне справку о свободном дипломе, так я смогу трудоустраиваться самостоятельно! Через 20 минут я вышел из величественного здания Управления дороги уже свободным человеком. Но эта свобода имела свою цену!Начались поиски работы со всеми отказами и разочарованиями. Я был очень молод, практического опыта работы у меня не было и я был евреем! И хотя у меня на руках был диплом Техника- Строителя, я был готов на любую должность и работу. После длительных ежедневных походов по всем СУ, СМУи ССМУ, я так и нечего и не добился, даже рабочей должности! Выглядел я для рабочего больно интеллигентно, а строительные рабочие в то время, почти все были сельские парни, которые приезжали в город в поисках работы и прописки. А строительные организации обычно имели общежития, куда они могли поселить и даже прописать- сначала временно а потом и постоянно. Так что конкуренции с ними я не выдерживал и после определённого времени почувствовал себя очень никчемным и несчастным!
                В этот период своей жизни я вспомнил, что у меня ещё есть родственники со стороны погибшего отца и они живут прямо здесь в нашем городе! Были у меня две тётки Поля и Ида и у них были 3 дочери и один сын. Дочери тогда были молодыми девушками моего и немного старшего возраста. Да и моя единственная уцелевшая бабушка была ещё жива. Невзирая на то, что мать была на них в обиде ещё с войны, на меня это не распространялось и мне было интересно их встретить. Каким-то образом я нашёл их адрес и пошёл их проведать.Конечно, это был большой сюрприз для них. Да и для меня. Всё же мы быстро понравились друг другу и мы подружились. Старшая сестра Жанна была довольно толстой девушкой с очень красивым лицом. Она пользовалась популярностью у молодых людей. У неё также был постоянный ухажёр Зяма, еврейский парень старше меня 5-6 лет чернявый и уже вполне устроенный. Я подозреваю, что у меня был элемент ревности, что не давало мне быть объективным по отношении к нему. С Жанной мы очень быстро подружились и хотя она была на 4 года старше, но оказалось что у нас очень много общих интересов и отношения между нами вскорости стали довольно опасными! Мы очень много проводили времени вместе- ходили в кино, музеи, в компании или просто гуляли по улицам и разговаривали. Зяма почуял неладное, и начал активно присоединяться к нам, что конечно это нам мешало. Вместе с тем я понимал, что Жанна старше меня и моё еврейское воспитание не давало мне права перейти на следующий этап в наших отношениях. Поэтому я в конце концов ретировался и мы остались друзьями, а в последствии расстались навсегда. Вторая, её сестра Флора была чуть младше меня и всё же была моей кузиной. А я увлечённый Жанной не обращал на неё внимания и поэтому она всячески меня донимала и старалась уколоть где только могла! Всё это было сразу после защиты диплома и тетя Ида предложила мне поехать вместе с Флорой в Одессу на отдых по путёвке, которые она достала бесплатно. До этого момента мне не приходилось бывать на морских курортах. Популярное мнение было, что все женщины ездят на курорт искать себе любовников, а мужчины любовниц. Так что для меня в моём возрасте это было заманчиво,хотя и с Флорой на руках. Прибыли мы в Одессу жарким июльским вечером и сразу отправились на Фонтаны, где был расположен Дом Отдыха. Это было довольно старое здание возле моря в парке, заросшем олеандрами. Берег был каменистым и лесистым. Местные рыбаки облепливали камни с удочками в руках. Они ловили бычков – одесская достопримечательность! Нас расположили с Флорой даже в отдельных корпусах, т.к. в Доме Отдыха комнаты были по 3-4 койки и я попал ещё с тремя мужиками, а Флора с тремя девушками.

                Об Одессе сказано, написано и спето слишком много, чтогбы мне это повторять или опровергать. Скажу правду, как место для отдыха Одесса на меня особенного впечатления не произвела. Довольно грязно, шумно и базарно... Традиционно еврейский город на берегу Чёрного моря, где все достопримечательности такие как Потёмкинская лестница, Большой фонтан, здание Одесской оперы- всё построено еще до Революции и, конечно, стиль и возраст это отражает.Вечера в Одессе красивы, но очень душно. К сожалению даже этим я не мог насладиться. Потому что моя молодая кузина требовала моего постоянного внимания, в чём я совершенно не находил удовольствия. Флора всё время напоминала мне, что это её мать купила мне путёвку и поэтому я обязан её развлекать и присматривать за ней. В конце концов она меня до того довела, что я наговорил ей кучу гадостей, собрался и уехал домой, о чём и сожалею до сегодняшнего дня! С тех пор я бывал в Одессе много раз, но то первое впечатления никак превозмочь не мог. Кроме того с этого момента мои отношения с кузинами пошли на убыль. Покуда совсем не прервались! У тёти Поли была дочь Яна, красивая дебелая блондинка, хотя и не слишком умная, а сын Валерий очень способный. Хотя и экстравагантный малый, который с детства хорошо рисовал и в конце концов , после окончания Художественного училища, стал зарабатывать на жизнь помещая карикатуры в Украинском сатирическом журнале Перець. Кстати, украинский юмор это вещь доволно грубая, хотя и не лишённая своеобразия.
            Тётя Поля со свой стороны тоже считала своим долгом что-нибудь сделать для сына её погибшего брата, с которым даже не общалась долгие годы! Она взяла на себя миссию моего трудоустройства. Поля была женщина не стеснительная и довольно пробивная, не взирая на свою явно выраженную еврейскую внешность и недостаток образования. После нескольких попыток она устроила меня строительным рабочим в СУ-3 Гидродормост, контора которой находилась вблизи Городской Бани на Малой Михайловской.
                И тут конечно было бы нечестно не остановиться на общественной бане и её роли в жизни Советского человека!Ещё будучи ребёнком 6-7 лет я вспоминал о бане с содроганием. Как и в нашем доме на Артёма 20, во многих домах ни ванной и не душевых не было. Когда я был поменьше, моя мать ставила меня в бельевую балию посреди комнаты, намыливала. А затем поливала водой из чайника, который кипятила на газе, который провели в нашу кухню в 1947 году. Когда же я подрос и балия была уже слишком мала, а я уже стеснялся и не хотел мыться дома- на помощь приходила баня. Раз в неделю, обычно в воскресенье утром, когда дядя Шая не работал, мы вместе направлялись в баню. Для этого надо было сначала ехать на троллейбусе, а затем ещё идти пешком минут 20. Уже на подходе видна была огромная очередь желающих помыться. Мы, как и все прочие становились в эту череду немытой публики. Первая очередь была в кассу, чтобы купить входной билетик. Следующая очередь была в мойку, затем за тазиком, за водой наполнить тазик, а уж вскочить в душевую кабину требовало особенного счастья! Так как доктрина Коммунистического воспитания не допускала ничего личного, а тем более интимного ничего быть не могло, то баня была местом, где сотни голых людей толпились в очередях вокруг колонн и полок, стараясь стыдливо поворачиваться задами друг к другу, чтобы не задеть кого нибудь невзначай чем непотребно и не быть обруганный педерастом или гомосеком! Если кто мог пойти посреди недели или давал в лапу кассиру, то мог и получить –номер, т.е. кабину на двоих с ванной и душем. Оно, конечно, стоило намного дороже и там не было парной, т.е. комната без окон с встроенными деревянными полками, на которых лежали кряхтящие старики, поливающие себя холодной водой и стегающих себя берёзовыми вениками. Парные были только в общем отделении, и конечно и там была очередь. Зато, когда ты выходил обратно в общий зал, громыхая тяжелым металлическим тазиком, весь красный разморённый от пара, ты мог почувствовать себя расслабленным и удовлетворённым. Теперь, если у тебя не было терпения дожидаться очереди в душевую, ты мог просто облить себя прохладной водой из газика и покинуть мойку с хлопающей пружинной дверью и скользким полом.
            В раздевалке уже было тихо, только соседи по твоей кабинке, тихо переговариваются, разливая тёплую водку по бумажным стаканам. И вот ты уже вытерт своим полотенцем из дому и одет, завернув грязные кальсоны и мокрое полотенце во вчерашнюю Правду. Теперь вы выходите из раздевалки, не зыбыв оставить на чай банщику. И только в фойе можно почувствовать прохладу и чувство выполненой миссии. И тогда наступает момент, чтобы постоять в последней здесь очереди. Эта очередь уже не волнуется и стоящие не пытаются протиснуться вперёд тебя. Эта очередь за заслуженной наградой- бокалом пенящегося холодного Жигулёвского пива!Иногда даже с таранкой- мелкая сушённая, солёная вобла. Кстати достать таранку, может быть хорошим поводом посетить баню! Пьют это пиво не спеша, с расстановкой, разрывая зубами сухие рыбные волокна, белёсые от соли и просвечевающиеся от жира- видал!
             И в конце пережив это всё возвращаешься довольный домой.
             Ну, достаточно о общественной бане Киева тех лет. Наверняка, читатель избалованный собственной сауной, джакузи, а может и многоголовым душем не может понять и оценить всех прелестей той бани!

                НАЧАЛО  ТРУДОВОЙ  ДЕЯТЕЛЬНОСТИ


   В СУ-3 меня направили на работу в Пущу Водицу на копку водостока.Пуща Водица был лесной район. Примерно в 1ом часе езды от города на трамвае. Место исключительно красивое, где всё находилось среди девственного леса. Прораб участка был круглоголовый и лысоватый мужик, который в общем-то сразу оценил мой потенциал. Через два дня копания траншеи, которая была порядка 4х метров глубины и мы копали тяжёлую глину вручную перебрасывая с террасы на террасу. Он отозвал меня в сторону и сказал – Ну хватит с тебя копания, сегодня пойдёшь принимать щебень, но смотри без никаких фокусов! Я не успел понять о чём он говорит, как он подтолкнул меня к стоящему самосвалу, сунул мне в руку резиновый штамп с чернильной подушечкой и добавил- Каждую ходку отмечай и ставь штамп! Я потом приеду, объясню!- и ушёл. Самосвал подкатил к большой поляне на краю леса. Я вылез, а водитель включил подъёмник, который надрывно гудел, поднимая тяжёлый кузов со щебнем. Щебень с грохотом высыпался на землю, образуя правильный пригорок. Здесь подпиши,- сказал водитель протягивая мне путевой лист. Затем он уехал, а я остался на поляне ожидать других. В общем теперь моя работа была ждать покуда самосвалы привезут щебень, а пока смотреть по сторонам наслаждаясь лесным пейзажем и пением птиц! Конечно, главный фокус моей работы был не в том! Водители норовили украсть щебень, чтобы продать его на стороне. Так как в СССР строительные материалы не продавались и даже не было никаких магазинов и складов для публики, то купить краденное был только метод достать что-нибудь. Поэтому водители всё время держали ухо востро для любых потенциальных покупателей. Люди останавливали их на дороге и предлагали купить щебень. Водитель,конечно, рисковал, так как агенты ОБХСС (отдел борьбы с расхишением социалистической собственности) шныряли везде и даже могли представиться как покупатели! Но бизнес-есть бизнес! После этого водитель приезжал , так как должен был получить подпись и штамп, потверждающие, что доставил щебень по назначению. Будучи молодым и наивным, а более всего дороживший своим рабочим местом, я и слушать не хотел ихние предложения заплатить хорошие деньги за подпись! И этим я создавал трудности моему прорабу, так как каждый раз водители должны были его разыскивать и, конечно, он им подписывал. Тогда прораб начал занимать меня другими обязаностями- составлять рабочие табеля, делать разбивку  и когда этого не было, то обратно в траншею копать, укладывать железобетонные кольца и т.п. Конечно это было трудно и я считал что способен на большее, чем ручной труд. С другой стороны рабочие с которыми я был в одной бригаде, жаловались, что я не работаю, как они и забираю их зарплату!Несколько раз я, будучи в конторе, обращался к Начальнику отдела кадров, толстому красномордому мужику. Спрашивая насчёт вакансии по специальности и каждый раз он мне отвечал, что скоро появится. В конце концов, мне это надоело- с одной стороны бесконечные жалобы рабочих и бригадира, которые невзирая на объяснения прораба, что всё равно никто из них норму выполнить не может, и он рисует наряды , т.е. припысывает объёмы выполненной работы, что вывести им зарплату, были недовольны моим нахождением в бригаде. С другой стороны , каждый день уходило порядка 4х часов только на езду, а тут дни становились короче и холоднее  приближалась зима), так что времени ни на что другое не оставалось.В общем я решил от них уйти.И хотя прораб расстался со мной очень доброжелательно и он даже выписал мне очень хорошую зарплату. Моя проблема вдруг оказалась с начальником отдела кадров- он ни зачто не хотел вернуть мою драгоценную справку о свободном трудоустройстве! Я ходил в контору несколько раз, но Отдел кадров не только не хотел вернуть мне мою справку, но и также не выдавал мне мою Трудовую книжку, т.к. имея её с записью о работе справка уже была бы не нужна! Надо сказать, что Трудовая Книжка была важнейшим документом, который позволял властям контролировать занятия граждан, где работали, за что были уволены и тому подобное и вместе с Паспортом это были документы управления и контроля. Так что человек без этих двух документов не считался гражданином, а устроиться на работу без этих бумаг- забудьте! В конце концов тёте Поле пришлось идти к нему и она то и получила мои документы! И тогда я понял- таким же методом как она устроила там на работу (т.е. заплатила), так она меня и освободила! Это также объясняло упрямство НОК- он хотел выжать ещё денег!
И так я снова стал свободным и ...безработным!
И снова начались поиски работы. Была зима 1960 года- лютая и холодная! Страна всё ещё пыталась доосваивать целину, догнать Америку и конечно осваивали космос – новый плацдарм наших достижений! Загнивающий капитализм делал жалкие попытки соревноваться с победным шествием нашего народа по космосу, но где там! Ихние космонавты сгорали на Земле, даже не взлетев, ихние ракеты падали и взрывались каждый четверг и пятницу. А у нас всё было по плану- мы летали в космос, как шли на работу! Утром шли, днём работали, а вечером докладывали – План выполнен товарищ Генеральный Секретарь КПСС!
Наши спортсмены завоёвывали все медали на Олимпийских и других международных соревнованиях, а если нет, то об этом и писать не стоило! Мы брали на себя новые объязательства по строительству Коммунизма. Сталинские пятилетки были заменены сначала Хрущевскими семилетками, а потом опять пятилетними планами..
Большая Химия вышла на передовые позиции, так и началось Великое Отравление окружающей среды! В киножурналах Новости дня, дымящие паровозы мчались с экрана на зрителей тащя за собой тяжеленные составы с углём,нефтью, железной рудой, выкопанной нашими  гигантским шагающими экскаваторами из гигантских карьеров! Экскаваторы с ковшами, помещающими скромные Советские автомобили, грузили уголь и руду в огромные Советские самосвалы. Руководители Партии и Правительства во главе с товарищем Хрущёвым стояли на трибуне мавзолея Ленина,  по- ленински протягивая руки по направлению к Коммунизму!
А народ выполнял повышенные обязательства, работал на неуклюжих советских тракторах и комбайнах, пахал землю, крутил гайки у токарных станков.Весёлые и дородные, краснощёкие доярки в белых накрахмаленных фартуках выжимали последние капли пенистого молока из раздутых коровьих вымей, которые с весёлым звоном падали в вёдра. Кавказские пастухи в чёрных черкессках-бурках и сапогах гнали бесчисленные стада овец по благодатным горам и долинам и танцевали лезгинку в Тбилисском Городском театре. Узбекские женщины в полосатых шёлковых халатах собирали белое золото (хлопок) под солнцем выжженных полях и под звуки дутара подавали дымящийся чай в пиалах седобородым акынам, которые гортанно и протяжно пели песни о весне и счастьи узбекского народа! Украинские младшие братья и сёстры отплясывали лихой гопак под звуки бубен и бандур, а также перекрывали Днепр, затопляя плодородные земли и переселяя сельчан в другие места к новой жизни. И, конечно, старший Русский брат вышагивал стройными колоннами по Красной Площади, защищая достижения Социализма, строил атомные электростанции, летал в космос ( хотя иногда туда и меньшинства прорывались, за исключением, Боже упаси, этих евреев). Строил Байкало-Амурскую магистраль ( в лагерной одежде), поднимал целину и демонстрировал свою любовь к руководителям на праздничных демонстрациях. Всё это впитывалось с молоком матери, воспитывалось в яслях и детских садах, выучивалось на память и вдалбливалось в голову в школе – Кто не с нами, тот против нас! Мы самые, самые!... Мы сбивали Американские шпионские самолёты, спасали братскую Кубу от коварных американцев, пресекали происки Китайских экстремистов, задушивали контрреволюционные элементы в Венгрии и Чехословакии и служили в самой непобедимой в мире Советской Армии!
       Служили, да не все! В Декабре 1959 тода мне исполнилось 19 лет и я был призван в Армию. Так как я был единственным сыном и кормильцем, то мать считала, что не должно быть проблемой моё освобождение от воинской службы, так как даже в Царской Армии единственного сына (даже если были ещё дочери) в Армию не брали. Тем более, что мать была одинока, а отец погиб на фронте! Но ни тут то было! Наши законы были справедливы и равны для всех. Таким образам возникла очередная проблема, которую мать хотела решить во что бы то не стало!
И опять Поликлиника была решающим фактором в решении проблемы. С тех пор как я подхватил воспаление лёгких в двухнедельном возрасте, а затем испытал все эти перепитии эвакуации, различных климатов от сибирской Тавды до Средне- Азиатского Ташкента и всё это в полуголодные годы войны, а затем мы вернулись в Киев и скитались 2 года по чужим квартирам и городам. Всё это повлияло на моё здоровье тех лет и в течении последующих 12 лет я болел хроническим бронхитом и также время от времени заболевал воспалением лёгких. Так что врачи определили мне бронхоэктазы в лёгких, т.е. воспаление бронхов. Оно ,конечно, легко сказать, ведь Призывная комиссия не может подтвердить такую болезнь даже на Рентгене, это не то как физические недостатки, учитываемые законом. Так чтобы подтвердить этот диагноз моей истории болезни за 19 лет, они решили что мне необходимо сделать бронхоскопию т.е. процедуру запуска зонда через бронхи в лёгкие. Процедура в то время очень опасная и также череватая последствиями, как кровотечение бронх, лёгких и т.п. Так что сами врачи были настроены скептически. Что же было делать? Благодаря материным знакомым врачам в Поликлинике, которые были связаны с врачами Первой Советской Больницы, которые составляли большинство членов Призывной Комисии, в конце концов они признали меня негодным к строевой службе без этой процедуры! Правду сказать, я к этому моменту был вполне готов идти в Армию, даже учитывая, что потеряю годы и потенциальный риск для здоровья, если они бы настаивали на бронхоскопии! Один из врачей, который был заинтересован в подобном эксперименте был доцентом в Медицинском Институте и работал над диссертацией на тему -Бронхоэктазы в лёгких! И он мне сказал- Я тебе гарантирую, что если ты не сделаешь эту проверку сейчас, то к 40-ка годам посинеешь и помрёшь!
В процессе поисков концов к врачам Комиссии, мы сблизились с молодой парой врачей –Гольденберг.И когда она (Маничка) узнала , что я ищу работу,то вдруг вспомнила, что у них есть родственник и друг семьи, который занимает должность Начальника Управления ДСУ-1, треста Гордормост. Фамилия его была Блайвас и мы с матерью и Маничкой отправились к нему домой. Абрам Савельевич был тогда мужчиной средних лет, малого роста, лысый и в толстых очках, ну типичный еврейский бухгалтер! Он выслушал меня и сказал,-Смотри, единственное место, которое у меня есть это позиция хоздесятника, т.е. старший рабочий по уборке улиц! Но, зато есть перспектива. Приносила такая работа 690 рублей в месяц, но учитывая, что мать зарабатывала 375 рублец в месяц, а пенсию мне уже после 18 летнего возраста не платили, то у меня не было выхода и я согласился!

                Д С У – 1

 Так я и оказался в ДСУ-1, управление, которое обслуживало Киевский Горисполком. Начал я там работать в Феврале 1960 года. Первым делом меня послали на приёмку щебня и отсева на объект Печерский Бульвар, напротив больницы Мечникова что на той же Бессарабке. Очевидно зачли мой предыдущий опыт! Зима 60го была очень холодной и ветренной с морозами до -30ти градусов. Как и в Пуще Водице, вся работа состояла из необходимости находиться на месте всё время и фиксировать ходки привозимые самосвалами. Места спрятаться от пронизывающего ветра не было и единственным укрытием служили парадное соседнего дома, где был отопительный радиатор и можно было отогреть замёршие пальцы, чтобы я мог подписать путёвки!Вместе с тем надо было быть начеку. Чтобы не пропустить какой- нибудь грузовик, так как он мог приехать и пустой и поднять кузов, а затем потребовать подпись за материал, который украл! И также надо было следить, чтобы Главный Инженер Управления Уласенко не подкрался и не поймал тебя в парадном... А тогда держись! Уласенко ,конечно был типаж. Высокий, худющий украинец с угловатыми чертами лица и шрамом на левой скуле, вечно не бритый в пальто и кирзовых сапогах. На голове шапка-ушанка с завазанными наверху ушами,  а в руке всегда гибкая плётка.Известен он был всем за то , что всегда выбирал жертву, не важно кого, главное чтобы жертва его боялась и пугалась при одном его появлении! Тогда эту жертву он донимал, и испытывал видимое садисткое удовольствие, не давая ни минуты передышки. Самые удобные для Уласенко жертвы, конечно были конторские работники., т.к. всегда были под рукой. Добираться до линейных работников было сложно, ведь до каждого участка нужно было добираться общественным транспортом, так как автомашин даже для начальства не было! А это, особенно зимой занимало очень много времени и вообще было не большим удовольствием. В то же время конторские были под рукой, тёплые от батарей центрального отопления в тесной конторе, податливые и испуганные его постоянными истерическими криками и угрозами увольнения! Среди жертв Виктор Куликовский, скромный, тихий низкорослый еврейский парень, с робким голосом и печальными глазами, был номер один! Он, конечно, был для Главного Инженера находкой, который клевал и долбал Виктора по любой причине и без никакой причины. Он любил стоять во весь рост перед оробевшим Куликовским сидящим за столом, хлестать себя плёткой по грязным сапогам и цинично спрашивать,- Ну, что мы будем с Вами делать? Опять порядка нет! И всё это пересыпано отборным русско-украинским МАТОМ, который был неотъемлемой частью производственных отношений в СССР. Так, что же такое МАТ? Официально мат был пережитком прошлого, отрыжкой царско-буржуазного режима, с которым также надо было бороться! Но на самом деле мат широко употреблялся в народе, прежде всего для –связки слова! Не только подвыпившие мужики и быбы матерились по поводу и без повода, но и в производственных отношениях без мата было не ясно, не понятно, а главное не убедительно!Мат был не только  оружием пролетариата, но и очень большие, даже Партийные начальники грешили ( и иногда даже САМ) матом! Но всё же, что это МАТ? Много воды утекло с тех пор, я побывал во многих странах и весях и могу вам должить, что мат он интернационален. Люди употребляют мат в других странах зачастую не зная, что это значит и откуда это пришло. Конечно во всех языках имеются ругательства и проклятия. Я слышал их на английском,испанском, немецком, арабском, персидском, хибру и идиш.Но только не один из этих ни при каких обстоятельствах не может сравнится с нашим отборным, красочным,сочным, многоэтажным матом! К сожалению я не могу привести здесь примеры из антологии русского мата- Это наверное, объект для отдельного научного исследования и уверен, что кто-нибудь это сделает, а может уже сделал. Так что матом поливали на каждом шагу и так как русская пословица говорит- Без хлеба не сытно, без соли не вкусно, то спокойно можно было дополнить- Без мата не понятно! В тоже время с матом боролись по принципу – Клином клин вышибали! То есть водку уничтожали питьём, а мат матерщиной!.. Ну,довольно о мате!
Куликовский весь дрожал и ненавидел Уласенко лютой ненавистью, но не смел отвечать! Бузя Евсеевна, другая добрая душа, работала старшим плановиком, тоже страдала и часто плакала от Уласенко, но терпела. Главный Бухгалтер Абрамов ( по слухам горский еврей) с густыми чёрными бровями, угольными глазками и с седовато-чёрной копной волос был угрожающе горяч и Главинж предпочитал с ним не связываться! И поэтому Уласенко ненавидел Абрамова дремучей  ненавистью. Блайвас, тихий полуграмотный еврей, который из управдома вышел в Начальники строительного управления, благодаря партийности и участию в партизанском движении во время войны. Его главным протектором был Начальник Горкоммунхоза Малюта и поэтому он был вне досягаемости Уласенко, но и Блайвас предпочитал с ним не связываться.
Другой группой были линейные, т.е. работники на участках. Сначала всё производство было поделено на 3 участка- Первый участок с начальником Крывошлыком, занимался укладкой асфальта.Участок состоял из 3х бригад, укомплектованных в основном из сельских баб, которые одевались в чёрные или синие телогрейки. Работали они по разбрасыванию горячего асфальта лопатами в специальной обуви- деревянных колодках! Также женской работой было обрубывание старого асфальта на линии присоединения нового тяжелыми пневматическими  молотками. Из мужчин в бригаде было двое- один утюжник, т.е. рабочий выглаживающий стыки горячим чугунным утюгом и второй- Бригадир, который разглаживал разбросанный бабами асфальт, командовал шоферами, разгружающими горячий биндер и ругался со всеми. Ещё были два моториста катков- один полегче, а второй тяжёлый.
          Крывошлик был суховатый горластый и ужасно циничный тип, которой не пропускал одного дня без водки и ругани с начальством. Поэтому они с Уласенко регулярно ругались. Но учитывая Крывошлыковскую наглость и возраст, он не был хорошим кандидатом для жертвы. Помогала Крывошлыку Валя (или Валька), разбитная нагловатая бабёнка, круглолицая, всегда в косынке и впадавшая в панику по любому поводу, плача и крича...Так чтобы Кривошлык услышал и пришёл на помощь. Плату за эту помощь она предоставляла Крывошлыку своим не очень привлекательным, но крепко сбитым мускулистым телом. И безусловно в роль Кривошлыка также входило защищать её от нападок Уласенко, так что и она не годилась в жертвы.
        Начальником второго участка был Александр Пигулевский, чернявый, молодой ещё парень с волосом чёрным, как воронье крыло. Саша закончил Львовский Автодорожный Институт и был молодым холостяком приятной наружности и своеобразным юмором. Юмор этот обычно был мрачноватым, но после каждого анекдота или смешной истории он рассказывал, Саша заразительно смеялся и слушателям ничего не оставалось, как смеяться вместе с ним.Он был очень популярен среди сотрудников, среди рабочих и также среди заказчиков. План Сашин участок выполнял и считался на хорошем счету. Так что придраться к нему Уласенко было трудно.               
С Пигулевским был связазан ещё один большой курьёз, который так характерен для Советской системы тех лет. Так как нормы на строительные работы были совершенно не реальными, то для того чтобы выписать рабочим зарплату в такой мере, чтобы они могли жить, а нам ИТР выполнить план требовались приписки к действительным объёмам выполненных работ. Это достигалось при помощи кооперации между Заказчиками и Подрядчиками, т.е. мы подавали завышенные процентовки, которые представитель заказчика подписывал, обычно за выпивку или взятку в более серьёзных случаях. Нам то нужно было также выполнять план и получать прогрессивку! Участок Пигулевского работал на Красноармейской на строительстве водостока. Это было зимой, в траншее посреди улицы с тяжёлым движением. В общем работа была очень трудной и медленной. Естественно выполнить план в таких условиях было невозможно! Все рабочие на этом объекте были односельчанами с той же фамилией Грицаенко и все Васыли, только отчества иногда были разными! И ещё все они жили вместе в общежитии ДСУ-1 с временными прописками и надеждой когда-нибудь заменить на постоянные! Заказчиком на этой работе был Райкоммунхоз и его Заведующий тов. Луговой. Что-то случилось- то ли Луговой что-то не дополучил или не был достаточно пьяным, но они с Пигулевским вошли в конфликт и Луговой отказался добавить что бы то ни было! В общем создал очень трудную ситуацию, прежде всего с зарплатой компании Грицаенков. Пигулевский как-то вышел из положения, но затаил мечту о мести! И вот по странному стечению обстоятельств, такой случай представился. Дело в том, что должность Заведующего Райкоммунхоза была выборной и Луговой баллотировался в Управлении, где его знали- в нашем Управлении! В назначенный день выдвижения кандидатов Пигулевский предупредил всю команду Грицаенков ни в коем случае не голосовать за выдвижение Лугового. А так как Общежитие было во дворе нашей конторы, то только их одних обязывали придти на собрание.
Красный уголок был украшен лозунгами и флагом, стол Президиума был покрыт кумачовой скатертью, а за столом, кроме Кандидата Лугового сидели- Начальник ДСУ-1 Блайвас, Главинж Уласенко, Главбух, он же Секретарь местной Парторганизации Абрамов и пару бригадиров и секретарей Профкома. Мы сидели вместе с Грицаенко братией на стульях и лавках. Товарищ Блайвас представил Товарища Лугового, как выдающегося руководителя и большого друга нашей организации, благодаря которому, мы успешно выполняем план и  получаем прогрессивку! Кроме того тов. Луговой имеет заслуги перед Родиной- он участник Великой Отечественной Войны, награждённый орденами и медалями и вообще все мы его знаем долгое время и он нам очень нужен на посту Заведующего! Ну чтож, товарищи, кто за то чтобы выдвинуть кандидатуру товарищи Лугового, прошу поднять руки!- сказал Начальник Блайвас. Грицаенки, наученные Пигулевским сидели тихо и никто не поднял руки. Это была смута, так как обычно, все такого рода голосования заканчивались 100 процентной поддержкой! Товарищи,- поднялся Абрамов,- может вы не поняли, речь идёт о нашем хорошем друге и заказчике товарище Луговом, который безусловно заслуживает выдвижения!- и с этими словами он сам поднял руку,- Давайте голосовать! Однако, все попрежнему сидели, не поднимая рук. Наши руководители переглянулись между собой- такой поворот темы они не ждали и он их не устраивал! Тут опять поднимается товарищ Блайвас,- Вот Вы, товарищ Грицаенко, вы что-то имеете против товарища Лугового?,- сказал он ,обращаясь к ближайше сидящему Грицаенку. Та я шо, я ничого не имэю! Так чего же вы не поднимаете руку? Та я що, я подниму! И Грицаенко номер один уже голосует за Лугового. И так Блайвас поднимает их всех один за одним и Советская система выборов торжествует опять, а заговор Пигулевского проваливается!!!!
 Правой рукой Пигулевского был Федя Криденцов. Федя безусловно заслуживает, чтобы о нём рассказать больше. Он был на несколько лет старше меня и уже был женат и имел сына лет 4х-5ти. Вместе с тем мы подружились  да так, что остались в связи долгие годы. Но, так как в этой части моего рассказа я только касаюсь Уласенко и его злобных поисков жертв, то только скажу, что Федя был парень очень аккуратный, да и Пигулевский всегда прикрывал его, так что он подвергался нападкам только время от времени. Кроме этого Федя был довольно инертен и не вступал в пререкания с Главинжем и это,конечно не вызывало у Уласенко интереса. Вторым прорабом у Пигулевского был Мишка Рапопорт., молодой парень, только что закончивший институт и как видно протеже Блайваса. Он получал своё от Уласенко, но будучи дипломированным инженером он всегда бледнел (не краснел), когда подвергался нападкам и оправдывался совсем не плохо!
         И начальником последнего третьего участка, был Анатолий Лысакевич или Толя, как его все звали. Толя был высокий,толстый с вечно красной круглой рожей и всегда подвыпивший. Я подозревал, что Уласенко его немного побаивался, ещё и потому, что Толя всегда говорил громовым басом, да так что даже если он и оправдывался, это попрежнему звучало как нападение. В общем Главинжу взять с него было нечего- где сядешь, там и слезешь! К этому Лысакевичу я и был прикреплён, как хоздесятник. Но прежде чем я расскажу о моих отношениях с Уласенко, я хочу сказать пару слов о Ковлере маленьком, щуплом пожилом еврее, который был у нас снабженцем. Я уже упоминал ранее о необходимости доставал в Советской снабженческой системе. И, то что эти люди были в основном евреями и всегда объекты для претензий и жалоб. Но правду сказать для Ковлера все претензии были непочём- он всегда имел алиби, ведь доставание было игрой вероятности, никаких гарантий не существовало!Единственная надежда была на его связи и способности убедить другую организацию, что то что они имеют, нам нужней! Учитывая тово (как говаривал тов. Блайвас), что Ковлер был членом Партии и даже  в местной ячейке ответственным за полит-массовую работу, нападки на него никогда не были личными. Это ,конечно снижало его податливость к изуитской критике Уласенко. Ковлер был малорослым и смешливым, говорил с хрипотцой и картавил с еврейским акцентом. Но в общем был мужик неплохой , а главное , что на всех собраниях, когда возникал вопрос о политико-массовой работе и борьбе с пьянством, Ковлер поднимался  и говорил,- Так как мы все разговариваем с нашими рабочими и разъясняем им, что такое хорошо и что такое плохо, то мы все занимаемся политработой! Так что он хотя и был подвержен критике, но принести Уласенко настоящее удовлетворение не мог! И тогда оставался я, 19-ти летний пацан, сырой со школьной скамьи, не партийный и не опасный, держащийся за свою работу- просто идеальная жертва! Но вот только, что моя врождённая дерзость, развитая поведением в Техникуме, перешла со мной в дальнейшую жизнь. И хотя я был стеснительным и культивированным парнем, но загорался быстро и за словом в карман не лез. Так что уже в первую попытку Уласенко начать мою роль жертвы, я ответил ему очень резко и дал ему понять, что не собираюсь уступать ни в чём. Я был молод и горяч, но видно моя реакция его чем-то поразила да так, что он повернулся и ушёл без слов! Этот случай стал довольно быстро достоянием всего коллектива и все высказали мне поддержку. С тех пор Уласенко ещё раз или два пытался – накатить на меня бочку! Но я абсолютно в долгу не оставался и отвечал ему смело и по делу, да так дерзко, что он совершенно потерял вкус меня третировать! Я проработал около 5ти лет в ДСУ-1 и всегда наши отношения с Уласенко были корректны и уравновешенные.Для меня это была первая важная победа, которая дала мне урок на всю жизнь!
            Теперь вернёмся обратно к куче щебня на Печерском Бульваре, в последствии переименованным в бульвар Леси Украинки. Щебень завозился с Товарной железно-дорожной станции, куда доставлялся вагонами с многочисленных гранитных карьеров Житомирской области. Грузили их в вагоны вместе с отсевом ( гранитный песок, который использовался для основания тротуаров). Так как во время погрузки всё это смачивалось водой от пыли или дожди проливались, то покуда вагоны прибывали на станцию назначения, то щебень с отсевом смерзались в  бетоноподобную массу. Вагоны были оборудованы хоперными люками, но абсолютно ничего не двигалось и учитывая очень большие штрафы за простой вагонов, нам ничего не оставалось как долбить эту массу пневматическими молотками и выталкивать через отрытые люки углярок. Эта очень тяжелая и вредная работа ложилась на плечи тех самых баб, которые летом разбрасывали асфальт! Хотя под ватными телогрейками, пуховыми серыми платками и валенками трудно было себе представить что-нибудь женское! Только стоявшие кругом и курившие шофера самосвалов, то и дело задевали женщин по имени, стараясь перекричать грохот молотков, а иногда пытались облапать через толщу ватных многослойных одежд.
             Все эти материалы завозились на проекты, запланированные к строительству по наступлении весны. Зима прошла у меня, как длинная холодная ночь! Мы близко познакомились с остальными ребятами нашей конторы, т.к. мы все после окончания работы на участке встречались в конторе. Там мы сидели в Красном Уголке, играли шахматы, собирались по рублю на водку, которую распивали там же закусывая, чем бог пошлёт. В конце месяца ребята делали наряды, давая мне проверять арифметику или переписать начисто. Подружились с Федей, который был моим соседом по улице (он жил тогда на Артёма 26), так что мы добирались домой вместе. Федя закончил Киевский Строительный Техникум и жил с женой и сыном у тёщи, которую ненавидел всеми фибрами своей души. Дело в том что он женился будучи 19ти лет отроду по необходимости, т.к. его молодая соученица забеременела и ему не было выхода! Родители его умерли в войну и жил он со своей сестрой, которая будучи старшей заменяла ему также и мать. Переселился он к молодой жене и тёще с тестем, которые были хорошими украинцами и закоренелыми антисемитами. Конечно, они террорезировали Федю, как могли. Но пока выхода у него не было! Так как я был моложе Феди и вообще самый молодой в конторе, то Федя взял надо мной шефство! Он учил меня как разоблачать трюки шоферов, как рисовать путёвки, как выписывать наряды и как вести себя с начальством. Всё это было неоценимая информация, так как я был новичком и никто другой ничего такого мне не разъяснял. Кроме этого Федя был моим другом, с которым я мог поделиться любым событием и заботой своей жизни и получить в ответ внимание и совет!

              Конечно с Маничкой и Блайвасом мы рассчитались как могли. Тем временем я стал подумывать о поступлении в Институт. Но до следующего учебного года было ещё время, а тем временем наступила весна. Тот кто жил в Киеве знает что такое киевская весна! Это когда холод и мороз уходят и по утрам ты открываешь входную дверь не метели, а ласковому солнцу. Снег интенсивно тает и журчащие ручьи весело звенят по асфальту. С крыш капают крупные капли и то и дело сваливаются на землю тяжёлые сосульки и снежные шапки.Сквозь снежный покров  осторожно проглядывают зелёные мясистые острия петушков и подснежников, почки на сиреневом кусте под нашим окном набухают, как груди у молодой девушки, а воздух возле Днепра чистый и пьянящий, как свежий самогон! Коты и кошки начинают свой весенний шабаш и уже можно ходить без шапки, подняв воротник пальто для форса. А чуть попозже глядишь цветёт сирень, благоухая своим особым ароматом и каштаны покрываются белыми цветами! Это пора влюбляться- природа располагает!
             Именно этой весной я и встретил Мару. Как это бывает в молодости, наши взгляды скрестились, идя друг другу навстречу на узкой стороне Крещатика. Мара была спортивно- сложенная блондинка, примерно моего роста с длинными красивыми волосами с красивым лицом подчёркнутым модным беретом и в модном тогда белом плаще. Черты лица правильные с голубыми немного кокетливыми  глазами... В общем она мне понравилась с первого взгляда.Я тоже был в светлом плаще ( как Ежи Полонский модный в то время!),цветном шерстяном шарфике и с головой покрытой буйными (тогда ещё) волосами! И вообще я был молод, выглядел довольно привлекательным, а главное совершенно увереным в себе. Кроме того, к тому времени я уже в совершенстве освоил искусство фарцования чувих, т.е. знакомств на улице. Через 10 минут мы уже вместе прогуливались по Крещатику, дыша весенним опьяняющим воздухом и обмениваясь впечатлениями.Мара, которая была туристкой из Риги,  говорила о Киеве, а я о ней самой! Маре было 19, она только закончила школу, родители её были латышами и её воспитание было намного более прогрессивным и западным. И была Мара девушка развитая и свободного мышления и поведения. Вокруг была весна, мы были молоды и нравились друг другу и очень быстро почувствовали взаимное влечение. Мара остановилась в одной из старых гостиниц на бульваре Шевченко, как раз напротив памятника рядом с Крещатиком. Это было старое 3х этажное здание с очень высокими потолками и огромными комнатами, в которых когда-то останавливались заморские и другие купцы, приезжавшие в Киев. Согласно Советской морали в такой комнате размещались две совершенно не знакомые друг с другом женщины. Это ,конечно, отвечало  принципам коммунистической морали. Но обе девушки в этой комнате, молодые и приехавшие в город  в поисках приключений, довольно быстро имели своих молодых любовников, и эта ситуация создавала определённое неудобство. И тут я к моему удивлению увидел, что ухажёр второй девушки был чёрным (по русски-негром!).
         Тут я должен прервать рассказ о моих амурных похождениях и объяснить, почему я был так удивлён увидел белую девушку с чёрным парнем в стране, где – не было у нас не чёрных, ни цветных!Другими словами Советское Государство было создано на принципах интернационализма и равенства всех народов. Так говорила пропаганда! А то какже – (Царская) Россия была для народов тюрьмой
                Дышали народы отравленной тьмой
                И в ярости лютой за шашки брались
                Узбек и казах, белорусс и киргиз!
Из песни слова не выкинешь, а послыть плагиатором я не хочу, так что это стихи великого узбекского Акына Джамбула. Великий отец народов товарищ Сталин, определил народы, кто во что горазд. О евреях я уже писал. Что же касается любви к прочим –чичмекам, не нужны были теории! В историческом фильме –Весна, в заключительной триумфальной сцене, чёрный ребёнок переходит из белых рук в белые руки, и в конце концов попадает в руки великого Вождя! Обоюдная любовь между –Пролетариями всех стран, всегда была предметом бравады коммунистической морали. Поль Робсон, американский чёрный певец ( по совместительству коммунист) пел нам его песни чёрных рабов на Миссисипи и мы все ими восхищались и переживали за бедных угнетённых людей. Но это в кино и в газетах! В жизни всё было совершенно иначе! Когда в 50-60е годы в СССР стали прибывать студенты из Африканских стран, чтобы получать образование в Университете имени Патриса Лумубы и в другие Вузы, то вобщем эта виртуальная симпатия моментально прошла и обернулась шовинизмом и ненавистью. Студенты были молодыми людьми, в основном мужского пола и были не прочь погулять и поживиться белыми девушками, в которых не достатка не было. Даже наоборот, ешё и потому, что эти студенты были в основном из состоятельных семей и по сранению с нами очень богатыми! Но советский народ воспринял студентов из дружественных Африканских стран, совсем даже не дружелюбно. Во-первых, девушек, которые встречались с чёрными, оскорбляли и стыдили на каждом шагу, а сами студенты часто подвергались нападениям пьяных хулиганов и даже убийц.
В общем, Интернациональное равенство находило отзыв у Советского народа- всех инородцев ненавидели в равной мере-чёрных, косоглазых, чичмеков, хохлов, жидов и всех прочих не русских!
       Как видно мне было на роду написано иметь дело с чёрными и мой первый опыт прошёл довольно успешно! Без особых неудобств мы делили комнату вместе с нашими подружками, хотя и старались на глаза друг другу не попадаться – он знал очень мало по-русски, а я английского в те годы вообще не знал. Мара была девушка очень резвая и приятная и мы проводили много времени занимаясь любовью, хотя у нас обоих слишком много опыта не было. К нашему сожалению её отпуск подошёл к концу и мы расстались, хотя и встретились ещё раз в следующем году, в этот раз в Риге. Я остановился у неё дома. Родители были со мной корректны, но подозрительны- они не оставляли нас наедине в доме ни на одну минуту. Мы много гуляли по Риге, ходили в маленькие ресторанчики и кафэ и любовались Даугавой и старыми зданиями. Рига была настоящим западным городом и мне очень понравилась. Но, хотя мы попрежнему были очень влюблены, нам не было где эту любовь проявить. Всё сводилось к объятиям и поцелуям на скамейках теннистых Рижских парков. Это явно было недостаточно ни для меня и ни для Мары!  Я уехал и так мы расстались навсегда.
       Работа в ДСУ-1 была очень разнообразной. После зимы 1960 года меня бросили на срочную работу- реконструкция площади Победы (бывший Евбаз). Площадь была расположена в бывшей пойме реки Лыбедь, так названной в честь сестры , 3 брата которой ( Кий, Хорев и  Щек ), основали город Киев – мать городов Русских!Место это было очень заболоченным, но согласно Генерального плана развития города, должно было превратиться в культурный центр с зданием нового цирка в центре, а также Универмагом и большой Гостиницей. Работа была срочной, т.к. наша часть благоустройства должна была быть закончена к празднику Октября. Поэтому мы работали каждый день до 7ми часов вечера и для нас на ставке без никакой дополнительной платы. Из-за болотистой почвы, щебёночное основание лежало на метровой песчаной подушке. Самые трудоёмкие операции были вырыть корыто в болоте и вывезти, а затем завести огромное количество песка. Самосвалы, бывшие в нашем распоряжении были старые и малоподъёмные и поэтому приходилось работать очень много часов. С транспортом вообще дела были плохи. Самосвалы поставлялись с автобазы, где начальником эксплуатации был один Ратнер, еврей средних лет и очень агрессивный. Дело в том, автомашины должны были выполнять план, т.е. делать ежедневно минимум 100 километров с грузом, что было совершенно нереально в услових города. Так что, учитывая дефицит транспорта, у нас не было выхода! Или мы должны были обеспечить нереальный пробег, или он просто не посылал нам самосвалы!И тут на помощь приходило рисование, т.е. приписывание несделанных поездок для перевозки не привезенного груза. Это имело далекоидущие последствия, чтобы обеспечить правдоподобность этих путевых листов. Во-первых спидометр грузовика должен был показывать километраж, соответствующий путевому листу. А это значило, что показание спидометра должено было искусственно изменено. Сначала это достигалось при помощи шпильки. Снималось стекло, отжималась пружина и .пожалуйста, передвигай колёсики спидометра сколько хочешь. Но так как власти старались бороться с таким обманом, то спидометры всё время усовершенствовались- пломбировалось стекло, чтобвы было невозможно его снять.
Но в то же время шоферам и гаражу нужно было выполнять установленные план, и поэтому появилось другое решение- маленький электромоторчик, питающийся от аккумулятора, который подключался к кабелю спидометра и в течении нескольких минут проезжал десятки километров. Всё это делали водители с оглядкой вокруг- нет ли Агентов ОБХСС поблизости! Другая проблема создавалась, так как на не проеханные километры не тратился бензин, уровень которого проверялся при выезде и въезде.А это значило, что от излишка бензина надо было избавиться! Продавать бензин было слишком опасно ( ещё под статью загремишь). Так что его просто выливали на землю!Расхитителям Социалистического имущества тогда давали до 15 лет строгого режима! В случае если ты отказывался рисовать, т.е. писал действительный километраж, то на завтра ты не получал самосвалы и не мог выполнять свой план, а значит все тебя ругали, что не умеешь работать и заваливаешь план всего Управления! Вместе с тем Начальство делало вид, что ничего не знает о рисовании, так как это было незаконно и подсудно! Так что мы должны были брать всю эту деятельность на себя. В мои обязанности входило заполнять эти путёвки, что иногда доходило до 60 машин в день и занимало 3-4 часа. Конечно, рисуя мы создавали цепь других преступлений- непривезенный материал нужно было списать, т.е. уложить 60 см песка, а списать 100. Тоже с щебнем, камнем и т.п. Для нарядов непривезенный материал, создавал несделанную работу, которую можно было зарисовать в наряды! А в карьере создавались излишки, которые они могли продать или оставить как резерв. Так плановая система хозяйства создавала ужасные потери и непроизводительные затраты на грани преступлений против той же системы, которая это создала!
Кроме рисования путёвок, в мои обязаности входило следить за работой немногочисленных и часто ломающихся строительных машин, а также рабочих, устанавливающих гранитные бордюры,укладывающих водосточные бетонные кольца и строящих кирпичные смотровые колодцы. А рядом подымался новый цирк, сияющий белоснежным куполом с широкой зазывающей лестницей и стройной колонадой. Я возвращался домой в 8-9 часов вечера, чтобы завтра в 7 часов утра отправиться на работу. Конечно, времени для друзей, подруг и даже дома совсем не оставалось. В те же дни , когда работа кончалась в 5 часов пополудни, надо было ехать в контору. Обычно меня подбрасывал в контору один из последних оформлявшихся щоферов.Все опять собирались в Красном Уголке, украшенном плакатами, призывающими абсолютно ко всему- от Полной победы Коммунизма и до Выполнения и перевыполнения производственных планов. Начальство тем временем запиралось в кабинете начальника, куда периодически вызывались начальники участков – на ковёр! Обычно это длилось до 7-8 часов вечера, после чего расходились по домам. Учитывая, что добирались мы городским транспортом, т.е. двумя громыхающими трамваями, то всё равно раньше 9ти я не был дома.
             Вся идея посиделок Начальства в конторе до поздна, была заимствована с незабвенных Сталинских времён. Показывали, что посреди ночи, когда пролетарии спокойно спали в кроватях, знакомый силуэт с трубкой в зубах появлялся на только единственном освещённом окне в Кремле, так как Вождь не спал, он раскуривал свою трубку и думал – за всех за нас! Конечно, вожди поменьше не могли спать в это время – а вдруг САМ позвонит, а ты не на посту?!! Эта идея передалась вниз по цепи и Малюта, наш местный Вождь, Начальник Управления Благоустройства Киева сидел в своей конторе, на случай если Председатель Горисполкома позвонит и даст взъёбку Малюте, а тот должен немедленно передать её вниз по цепи Блайвасу, который был обязан быть на месте и пошло-поехало!
Пришла зима и хотя земляные работы и щебёночное основание уже были закончены, но бригады всё ещё укладывали асфальт. Мои люди устанавливали бетонные перекрытия на смотровые колодцы. Это были железобетонные квадраты с кольцом люка в центре, которые мы получали готовыми с бетонного завода. Только крышки люков поставлялись отдельно и устанавливались в кольцо при помощи специального замка. Конечно, отливка чугунных люков была не аккуратной и нужно было найти люк который войдёт в замок этого кольца. Один из колец был оченьупрямым и мы перепробовали 5-6 люков и не один не  подходил. Настал вечер, а подходящую крышку мы так и не нашли. Тогда я только прикрыл отверстие крышкой как было, установил барьеры один спереди а другой сзади плиты и поехал в контору. Темнело уже рано, да ещё моросил мокрый снег. Мы все сидели в конторе и по обыкновению распивали. Мой Начальник участка Толя Лысакевич, уже изрядно подвыпивший бормотал что-то невнятное себе под нос, когда в Красный Уголок ворвался побледневший Блайвас,- Что у вас там такое на площади Победы? Оставили люк открытым и автомашина вскочила в колодец, есть убитые и раненные! Мы все подскочили, как ужаленные. Толя даже немного протрезвел с перепугу! Я тут же заметил, что этого не может быть, так как толстая бетонная плита торчала над  щебенкой где-то 20 см и вскочить в люк было не возможно! Но кто меня слушал?! Блайвас, Лысакевич и я погрузились в зимний, дребезжащий трамвай и направились к месту аварии.Настроение у всех было угрюмое, так как всегда можно было ожидать неприятности, а в случае жертв, даже судебное дело.Вышли из трамвая недалеко от люка и когда подошли поближе, я увидел следы от снегоочистителя обошедшего плиту слева и справа, а сама плита и люк засыпаны снегом. Ну, где же убитые и раненные? - не удержался я с сарказмом.Это вызвало взрыв у Блайваса,- Мальчишка! Я тебе покажу и так далее! Лысакевич быстро отвёл меня в сторону, а Блайвас махнул рукой и уехал. Шёл снег, уличные фонари серебрили сугробы, небо было черно и настроение было всё таки не ахти! Недавно открывшийся Цирк сиял огнями невдалеке. Толя сказал,- Идём врежем, тут в цирке буфет открыли, который имеет также вход с улицы! Купили мы бутылку водки и направились в цирковой буфет. Тут же мы эту бутылку раздавили, причём Лысакевич выпил большую часть, отчего ещё больше покраснел и стал похож на перезрелый помидор. И тут его понесло,- Пошли в цирк, сказал он. Как же мы пойдём, у нас даже билетов нет?!-возразил я. Ты со мной!- ответил он гордо. Так как буфет имел дверь ведущую в Цирк, то билеты у нас не спрашивали. Сдали наши пальто в гардероб и уселись в самом центре напротив арены. Представление должно было начаться вскорости и сидения быстро заполнялись зрителями. Пришли люди и на наши места! Мы передвинулись. И опять и опять. Тут нас засёк распорядитель. Он быстро подскочил и сказал,- Ваши билетики, товарищи? Мы стали мяться и он быстро вывел нас в вестибюль. Ну ладно,- сказал Толя,- Покажи ему билеты! Но билеты же у вас Анатолий Иванович,- ответил я почтительно. И так далее. Вдруг откуда не возьмись появился милиционер,-В чём тут дело ,граждане? Надо сказать, что как раз в этот период Партия и Правительство решили усилить борьбу с пьянством и хулиганством и вышел Указ о 15ти сутках, т.е. как следствие любой такой кампании, залететь на 15 суток ареста в тюрьму, не составляло никакой трудности, так как без суда на месте могли дать тебе этот срок, да ешё и постричь налысо! Это не совсем входило в план нашего культпохода в цирк. Толя начал пререкаться с милиционером, доказывая, что мы совсем не пьяны, а даже наоборот, что милиционер пьян! Дело принимало не хороший оборот, когда на наше счастье откуда-то появился низкорослый пьяный мужик, одетый в помятый костюм и гастук набекрень. Он был изрядно выпивший и его шатало из стороны в сторону, но он уверенно подкатился к нам. Не трогайте этих дюдей,- промычал он,- это мои гости! Что?- возмутился мент,- а ты кто такой?! Я, главный инженер Цирка!- гордо ответил мужик. А я главный акробат,- ответил милиционер. Но человечек вынул из кармана удостоверение и показал милиционеру. Действительно, Главный инженер!- удивился мент,- Да как вам не стыдно так напиваться!- и он полностью переключился на мужика. Мы, используя момент, быстро отвалили, получив в гардеробе пальто. Громкая музыка доносилась с арены,зрители веселились и громко смеялись, а мы поджавши хвост выскочили из цирка на холодный леденящий воздух улицы. Это очень быстро нас протрезвило, а может и осознание, что до 15ти суток было так близко!
          Жизнь продолжалась- работа, встречи с друзьми, выпивка и знакомства с новыми девушками, рассуждения о футболе, в общем рутина 20-летнего юноши!
Тем временем строительство площади Победы закончилось и я снова нашёл себя на бульваре Леси Украинки, уже переименованном с Печерского бульвара. Тем временем также и другие перемены случились. Хрущёв провёл новый закон, по которому зарплата линейных работников была серьёзно повышена и так как и моя позиция в Управлении также изменилась – я стал майстером! ( как говорил Блайвас!). Всё это довело меня до зарплаты 1200 рублей в месяц, так что плюс прогрессивка (бонус за перевыполнение плана) было более чем вдвое предыдущей зарплата. И хотя вскорости Правительство поменяло деньги на новые 1 к 10ти, что привело мою зарплату к 120 рублям в месяц, но всё равно для нас с матерью это уже было много денег! Я обычно отдавал ей всю получку, а потом клянчил!
           Стройка начиналась внизу на Бессарабке у больницы и тянулась до, так называемой Круглой Башни на Печерске и затем продолжалась до моста Киквидзе!
Хотя всего и 2600 метров, но дорога имела две разделенные бульваром полосы 11 метров каждая. Так как приближалась зима, то начали мы с водосточной дождевой трубы, проходящей в центре бульвара.  Начали копать водосток с самой низкой точки у Больницы и уже в самый первый день копания экскаватор зацепил что-то стеклянное. Рабочие откопали это руками- это оказался огромный бутыль из зелёного стекла наполненный густой тёмнокрасной жидкостью.Они вытащили бутыль из траншеи и стали решать, что с этим делать! Я тут же сказал рабочим, что чтобы то ни было в бутыле, лучше это не пробовать, т.к. может быть отравлено или если даже и не было отравлено, могло испортиться от времени. Вместе с тем просто выбросить находку им душа не позволяла! К счастью нашёлся один работник, который не был нашим рабочим. Звали его Лёвка и он был шофёром грузовика, на котором он привозил нам электро- генератор для освещения и вибрации. Он также получал вторую зарплату как оператор этого генератора. А кроме этого всего он по совместительству работал у нас как чёрнорабочий и получал 3ю зарплату. В общем Лёвка работал на износ, хотя он питался очень серьёзно- обед его состоял из цельного батона, который он разрезал вдоль пополам, намазывал обе половины 150 граммами масла и всё это он запивал литровой бутылкой молока! В общем Лёвке было нечего терять и он вызвался попробывать содержимое бутыля! Ему налили гранённый стакан красноватой жидкости и все собрались вокруг него, ожидая, что упадёт замертво после пробы. Лёвка поднёс стакан ко рту и стал медленно и с опаской потягивать липкую жидкость из стакана. Но вместо того чтобы упасть на землю и начать извиваться в страшных конвульсиях, его лицо расплылось в довольной улыбке – оказалось, что в бутыле был вишнёвый сироп для газированной воды, который предприимчивые урки закопали когда-то в землю, а потом позабыли место. Продажа газированной воды как и пива, особенно до эпохи автоматов была очень доходным делом! Цены на воду и пиво устанавливались Государством, но предприимчивые продавцы не доливая положенный объём сиропа и воды или добавляя дешёвое вино в пиво (которое создавало огромную пену), делали хорошие деньги на левой жидкости (т.е. неучтённой). Так что продать сироп, т.е. на рабочем языке превратить в жидкость (водку), не составляло большого труда.Тётя Фира, торговавшая газированной водой на углу Бессарабки, немедленно купила бутыль, заплатив нашим работягам смешную сумму. Но они были довольны и водка, купленная за вырученные деньги была выпита в обеденный перерыв!Правда питьё водки на этом не кончалось. Водка на стройке была (а может и есть) важнее гвоздей!Водка была превращена в денежную единицу и неотъемлемую часть любого события-праздник, работа в сверхурочное время, обед с селёдкой, день рождения, свадьба,поминки, демонстрация, поход на футбол или просто встреча со знакомым! Не говоря уже о получке или любого дополнительного дохода! Зимой, в лютые холода, водка выпитая в обед создавала иллюзию тепла и помогала дотянуть до конца дня. Наши мостовщики (так называли каменщиков, которые укладывали ряды каменной брусчатки, ползая по мороженному песку), сидели на корточках, опираясь одним коленом на холодное бетонное основание. И не взирая на ватные брюки, валенки и наколенники, требовалось очень много выдержки, чтобы колотить по замёрзшим камням на пронизывающем декабрьском ветру! Единственным спасением была водка – шкалик (бутылка 250 грамм), вложенный в рабочую рукавицу и ожидающий быть выпитым в конце каждого ряда! Так что как только каждый мостовщик, закончивший свой ряд, подносил рукавицу ко рту и заглатывал несколько холодных глотков обжигающей водки! Затем он переносил эту рукавицу на конец следующего ряда, который он начинал. Условия работы были очень тяжёлыми- посреди открытого поля мы не имели ни места согреться, ни туалета, только небольшой дощатый склад с огромными щелями, служивший в тоже время конторкой. Там же мы выпивали, закусывая чёрным хлебом, колбасой и репчатым луком(сибирское яблоко!). После этого ты мог опять выйти на мороз и даже не почувствовать, как твоё ухо отмёрзнет! Так как плановое хозяйство не предусматривало платить людям в зимний период, когда не возможно проводить накого сорта работы, а план спускался во все времена года, то нам приходилось выходить на работу не взирая на погоду! И , конечно, качество страдало и зачастую приходилось переделывать работы сделанные зимой, по наступлении весны! Ещё одна гримаса планового Советского хозяйства! Строительство бульвара Леси Украинки, было очень полезным опытом для меня. Там было очень много своеобразных природных и человеческих явлений, которые научили меня многому. Из-за интересной геологии правого высокого берега Днепра, мы столкнулись с очень уникальным явлением, которое создало нам большие трудности. Как обычно, работа была организована потоком- сначало все земляные работы (вывоз излишнего грунта и разравнивание корыта, сразу же за этим ускладка водостока и водоприемных рукавов по обе стороны бульвара и в тоже время гранитных бордюров. Затем песчаное и бетонное основание, которое производилось в две смены и в конечном счёте укладка брусчатки и мозаики с заливкой жидким цементным раствором. Так что выполнение каждой операции было связано с прогрессом других. И тут мы внезапно встретили странное состояние, которое по научному называлось ПЛЫВУН! Это выражалось в том, что экскаватор добрался до слоя земли насыщеного водой, но не песчанного, который легко обезводить, но глиняного, который, покуда не открыт сидит в геологическом разрезе. Но как только вы его выявили, этот слой немедленно начинает вытекать и заполнять то что вы выкопали до этого момента!В то же время тяжёлый гусеничный экскаватор начинает тонуть в липком засасывающем болоте, так же и помогающие ему бульдозеры. И хотя мы имели несколько больших бульдозеров С-100 а малых С-50, но грунт влипал между катков гусениц и очистить занимало очень много времени и усилий, а теи временем другие бульдозеры просто тонули до кабины! Чтобы их освободить мы заказывали больше машин и с их помощью старались освободить тонущих из железных объятий плывуна. Но не только это было не просто, но большие машины разрывали шасси малых на части! И даже половина бульдозера вытащить было проблематично- большая площадь липкой массы вздымалась вместе с железом!
Гусеничные экскаваторы устанавливались на сланях – плоты брёвен поперёк гусениц, только вместо воды жидкая грязь! Экскаватор иногда работал на одном месте по неделям, не делая никакого продвижения, хотя бесконечная очередь самосвалов наполнялась липкой массой, которую потом им приходилось выковырывать из кузовов! Тем временем мы прилагали огромные усилия, копая дренажные траншеи, чтобы понизить уровень грунтовых вод. Но никакими машинами невозможно было приблизиться к месту работы, а копание вручную не приносило результата, так как траншея заплывала грязевой жижей быстрее, чем рабочие её откапывали! Выше над нами работали строители и там же находился экскаватор- драглайн. Мне удалось уговорить экскаваторщика, парня чуть старше меня, и невзирая на то , что машина стояла порядка 30 метров выше, он смог выкопать для нас злополучную траншею! Но в процессе этой работы он сам застрял в глубокой грязи и даже повредил свой экскаватор. Я чувствовал себя очень неловко и хотел помочь вытащить машину, потому что машинист мог сам оказаться в проблеме, если бы прояснилось, что он фактически делал не свою работу! В общем я заказал ещё один бульдозер, только для того, чтобы высвободить драглайн из грязевого плена. Уласенко, конечно сразу подпрыгнул, но когда я ему объяснил обстоятельства, то успокоился. В конце концов и эта трудность была преодолена и корыто дорожного полотна вырыто. Затем мы засыпали всё корыто полметром речного песка и начали заливать бетонное основание. Конечно, природа не терпит пустоты и через некоторое время выяснилось, что где то на Печерске намного выше нашей работы, образовалась огромная воронка той самой земли, которую мы вывезли на свалку! Всё это время я был один на проекте, принимая все решения, заказывая всю технику и материалы. Но так как работа проводилась в две смены, то я просто физически не мог управиться. И тогда мне прислали Мишку Рапопорта на роль Начальника этого участка.
,          Вся дорога имела покрытие из гранитной брусчатки и мозаики, которые производились вручную, каждый камешек отдельно на карьерах Западной Украины. Если брусчатка была больших размеров и укладывалась рядами, то мозаика была мелкими камешками, укладываемыми дугами, которые потом заливали жидким цементным раствором. Работа эта была очень тяжелой, прямо каторжной! В Киеве найти специалистов для этого было трудно и мы привезли рабочих из Ужгорода, Тирасполя и Львова. Люди эти приезжали наниматься парами- мостовщик и подсобник. И тут впервые я увидел, как люди работают на себя, а не по найму! Водители самосвалов удивлялись – один подсобник из Западных нагружал кузов почти за то же время, как и малый экскаватор! А мостовщик сидел на корточках и укладывал мозаику с такой ловкостью и быстротой, что вызывал нездоровую зависть у наших мостовщиков. Работа продвигалась неплохо, не взирая на объективные трудности.
           Одним спокойным летним вечером 1961 года, я работал на второй смене и отдыхал от предыдущих трудных дней. Мы производили земляные работы во вторую смену, так как мы не успевали за наступающими бетонными бригадами и каменьщиками. Вдруг около 10ти часов вечера появляется Начальник нашей Базы механизации с трейлером для перевозки экскаватора. Дело очень срочное, государственной важности,- сказал он,- так что мы забираем экскаватор и все самосвалы в другое место! Это ещё куда? –спросил я. В своё время узнаешь!- ответил он важно.
            И действительно вскорости узнал. В тот момент вся имеющаяся в распоряжении Города землеройная техника, бульдозеры,самосвалы и грейдеры были переброшены на Куренёвку, на место колоссального оползня, который произошёл на территории Бабьего Яра!
А дело было следующим образом. Бабий Яр, место убийства и захоронения десятков тысяч евреев, в то время не имело ни памятьника и ни даже таблички. Более того власти старались каким нибудь образом избавиться от этого бельма на глазу, для чего все средства были хороши!И чтобы прекратить разговоры и изменить облик этого страшного места Председатель Киевского Горисполкома выдал разрешение на сброс пустой породы с близлежащего Сырецкого Кирпичного карьера в Бабий Яр. Это производилось земснарядами,качавшими пульпу (смесь грунта с водой) в резервуары. Резервуары на костях были образованы обвалованием грунтовыми дамбами из которых вода фильтровалась сбросными колодцами и текла вниз с Сырца на Куренёвку по Яру. В один прекрасный тёплый, летний день колодцы, отстаивающие воду и сбрасывающие её в долину, забились грунтом и вода начала прибывать на отстоечной карте. Это было в Субботу днём и сторож на карте не придал этому большого значения.А вода всё поднималась от непрекращающейся работы земснаряда и вскорости достигла уровня обваловки. Затем вода стала переливаться через край и в скорости разрезала дамбу а затем вся эта водой насыщенная грунтовая масса ринулась вниз по склону, который был застроен старыми частными домиками и покрыт деревьями и кустарником. Пульпа сметала всё со своего пути и в течении нескольких часов достигла подошвы откоса, где находилась Куренёвская Районная Больница и Трамвайный Парк. Больница была двухэтажной и говорили, что там никто не погиб, так как больных успели перетащить на второй этаж, куда пульпа не добралась, но вся улица с трамвайными путями, как и большая часть трамвайного парка была ей залита!Всё это по Советскому обыкновению скрывалось от публики, но Голос Америки, старательно заглушаемый властями, охраняющими нас от растлевающего буржуазного влияния, передал это на следующий день.
Телефона у нас не было и как там наша тётя Бина, жившая поблизости к месту, мы не знали. И так как сама улица и трамвайная линия были перерезаны грязевой массой, то и возможности добраться не было. Всё же в скорости стало ясно, что Бину авария не коснулась. Тем временем власти старались как можно быстрее замять последствия Куренёвской аварии. Председателем Киевского Горисполкома тогда был Алексей Давыдов , приятель Никиты Хрущёва и поэтому снимать с работы было некого, только быстро устранить следы, как не было. Армейские части, экскаваторы и грузовики и большое количество людей, были собраны со всего города, чтлбы в срочном порядке вывести пропитанный водой грунт с улиц и трамвайного парка и восстановить движение. И, конечно, нужно было откапывать больницу и ещё частные дома на откосах Яра, стянутые вниз.Машины грузившие пульпу в самосвалы, то и дело захватывали куски одежды, а иногда и части тела.
Работа по вывозке продолжалась несколько недель. В тоже время стройка бульвара Леси Украинки была заморожена и нас перебросили на строительство дренажного водостока вдоль образовавшейся насыпи оползня. И тут городскому начальству пришла в голову гениальная мысль . Чтобы не очищать всю оползшую массу, кому то пришла идея- построить дорогу поверх оползня! Таким образом не надо было выкапывать разные непотребные вещи, а новая дорога свяжет Сырец с Куренёвкой!
А залитую улицу и трамвайный парк новая дорога пересечёт по путепроводу и затем продолжится к Киевскому Речному Порту и всё как надо было! И так как ситуация была очень деликатной, то была поставлена задача закончить этот проект в кратчайшие сроки. И нас бросили в этот прорыв. Мостоотряду-2, подразделению Мостостроя-1 было поручено строительство путепровода, а наше Управления в то же время, должно было закончить дренажную систему,подпорные стены, земляные работы и всё дорожное покрытие. Мишка Рапопорт был назначен прорабом этой стройки века, а я мастером.Работа была интересной и ответственной.Работали мы с большой интенсивностью. На участок были брошены лучшие машины и операторы. Но на дворе была уже осень и вскорости ударили морозы. Насыщенный водой  грунт, промёрз и превратился камень. Имеющиеся в нашем распоряжении бульдозеры были с канатным управлением, т.е. нож заглублялся только под собственным весом, что для промёрзшей земли абсолютно не работало. Отвал прыгал поверху без никакой пользы! Но начальство ничего не хотело слышать. Нам предоставили компрессоры с отбойными молотками, которыми рабочие с большим трудом продалбливали узкие траншейки поперек направления работы бульдозера, чтобы заглубить отвал. Но даже самый большой бульдозер, который мы имели С-100, не мог сдвинуть даже мелкий слой мороженного грунта, а только бесполезно буксовал гусентцами по мёрзлой поверхности. Но так как эта стройка была так важна для Хрущёва и Давыдова, то нам прислали дизель-электрический бульдозер, который использовался на, сначала Сталинских а потом просто Стройках Коммунизма. Это была машина намного больше и тяжелее, чем наши , а главное была оборудована гидравлическим ножом, который можно было вдавить в землю. Бульдозер скатывал землю в большой рулон, который мы потом разбивали и грузили на самосвалы. Такой ценой работа продолжалась в ту морозную зиму!
          Тем временем к зиме кукурузная революция, затеяная Хрущевым, которая привела к тому, что верноподданые засеивали кукурузой все имеющиеся площади вместо всего чего угодно, принесла свои плоды- в стране не стало хлеба! В хлебных магазинах стояли колоссальные очереди за хлебом напоминавшим по цвету и вкусу кирпич из глины и соломы, из которых крестьяне в сёлах строили мазанки! Для желудочных больных и по блату  можно было достать пшеничный хлеб, который продавался по специальным карточкам, выдаваемым в Поликлиниках. Моя мать получала эти карточки, тем более.что она имела проблему с желудком.
          В то время я подружился с нашим новым работником, геодезистом Рафальским. Был он очень своеобразным типом, говорил медленно, как бы рубил воздух словами. А поговорить он любил, да и было о чём. Всё вокруг нас подвергалось критике- начальство, Правительство, порядки, работа. В то время мы открыли для себя новый источник дохода – рационализаторские предложения! Так как в Советском плановом хозяйстве всё было спланировано и спроектировано сверху, то зачастую это не отвечало местным условиям. С другой стороны Правительство было заинтересовано поощрять инициативу на местах и выделяло средства на предложения улучшающие и удешевляющие проектные решения. Эти фонды должны были использоваться, потому что Управления не потратившие эти деньги, больше не получали таких средств. Так что все были заинтересованы в рацпредложениях, только с идеями было слабовато! Так что мы с Рафальским оседлали этого конька – манипуляция с длиной и уклонами дорогостоящих водоотводных труб, расположением водоприёмных колодцев и их количеством, приводили к экономии в стоимости. Но так как премии за эту экономию были небольшими, а выпивали по её получению все вместе, то особенной зависти не было и мы начали потихоньку подрабатывать в пределах разумного. Так как вся моя зарплата отдавалась матери, то эти деньги мне оставались на карманные расходы, что было мне совершенно необходимо! В это же время я решил поступать в Институт на вечернее отделение. Итак моей первой попыткой было поступление в Киевский Инженерно- Строительный Институт (или КИСИ). С тем чтобы вспомнить науки выученные в Техникуме и также для получения Атестата Зрелости, я поступил в вечернюю школу. Но проблема моя была в том, что я обычно работал поздно и не всегда успевал на уроки в школе, которые начинались в 7 часов вечера. Конечно сама учёба меня очень не затрудняла, а учителя вынуждены были уделять очень много вномания другим нерадивым ученикам, то моё присутствие было важно учителю только для статистики, которая определяла его зарплату! Так что когда наступила пора выпускных экзаменов, то я был в списках. Честно говоря экзамены всех мастей никогда не представляли для меня трудностей и я сдал их без проблем. После чего я пошёл поступать в КИСИ. Был 1961 год и в послесталинском Советском Союзе антисемитизм достиг новых высот, так что даже подать документы на поступление в Институт человеку с моей фамилией представляло большую сложность. А насчёт поступления и говорить не приходиться, хотя и не на стационар. Всё же не взирая на бесчисленные дополнительные вопросы и предвзятие экзаменующих, я сдал вступительные экзамены совсем не плохо. Но затем был конкурс, т.е. желающих поступить было в 3 раза больше чем мест. И здесь в ход шли правила игры, в которую играли Директор, учителя-экзаменаторы и члены приёмной комиссии. А так как больше козырных карт у меня не было, то и по конкурсу я не прошёл!
       Тем временем работа по строительству Сырецкого спуска продолжалась. В обеденный перерыв мы с Рафальским шли в молочный магазин, где уже была очередь из людей, работающих в округе.Люди стояли в длинной очереди и ругались сквозь зубы, хотя это и было небезопасно! Мы покупали отрубяной хлеб и по бутылке кефира, съедали это прямо в магазине и сдавали бутылку обратно.
Окончание проекта и открытие дороги было приурочено к Первому мая 1961 года, как и окончание других подобных проектов приурочивалось к Советским праздникам. Тем более, что эта дорога имела большое политическое значение для Города. Так что план должен был быть выполнен, кровь из носа! Путепровод был закончен за исключением укрепления откосов и чтобы пропустить движение нам только оставалось уложить асфальт на двух подходах к этому мосту. 30го Апреля, предпразничный день и обычно в такие дни мы работали до 2х часов пополудни. Но асфальт не был закончен. Уласенко, наш Главный Инженер, Мишка Рапопорт и я стояли с бригадой асфальтировщиков до 4х часов дня, покуда рабочие раздражённые бесконечными сверхурочными последних недель и подгонянием Уласенко, собрали инструменты и ушли по домам! Но Уласенко не сдавался- он взял в руки инициативу и я и Мишка под его чутким руководством разбросали асфальт и даже его прикатали! Смычка состоялась, задание Правительства выполнено, дорога открыта!!! Можно было докладывать и не беда, что после праздника пришлось эту всю нашу работу вырубить и переделать!Зато премия за ввод была получена и замочена!

                Н И Н А

 После этой тяжёлой работы я в Июне 1961 года поехал отдыхать в Крым. И хотя у меня было очень много друзей, но уже тогда я предпочитал ездить один! Крым того времени был местом летнего отдыха для трудящихся всего Советского Союза. Полуостров омываемый тёплыми водами Чёрного моря, был курортным и историческим местом в тоже время. Было два вида отдыхающих- те которые ехали по путёвкам в Дома Отдыха и Санатории и так называемые дикари! Дикарь отдыхающий, это тот, который снимал комнату или койку у частников и сам заботился о еде, экскурсиям и т.п. Зато он мог целый день загорать на пляже, купаться в тёплом море и делать, что в голову войдёт! А вокруг были тысячи тебе подобных дикарей, среди которых было очень много свободных женщин. Недаром курорты в СССР пользовались дурной славой! А ещё ночное небо в  Крыму чёрно как смоль с чистыми сверкающими звёздами, как начищенные пуговицы на солдатском мундире, чистый воздух ласкающий ветерком с моря! Всё это должно зарядить тебя на следующие месяцы дождя, холода и снега. Берег в районе Ялты гористый и придаёт всему побережью очень живописный вид – бывшие царские дворцы нависающие над скалами, парки полные тропической растительности, спускающиеся террасами к вечно волнующемуся морю. Что сказать, не зря цари, а затем и наши Правители обосновывались в Крыму!
Конечно, вся эта атмосфера располагала к романтике, а особенно когда тебе 20 лет и ты не дурён собой и полон энергии. Так на пляже в Ялте я встретил Нину. Было ей 23 года , крепко сложенная блондинка, примерно моего роста. Нина отдыхала там вместе со своей подругой, обе студентки Днепропетровского Медицинского Института. Она была круглой сиротой и начисто лишена материальных интересов.
Нина Захарова занималась художественной гимнастикой и была очень грациозной и гибкой. А ещё мне нравились её глаза – карие, всегда смеющиеся и в сочетании с её блондинистым волосом она была очень привлекательной девушкой! Очень быстро мы почувствовали, что нужны друг другу!. Обе девушки жили в палатке в специальном студенческом лагере на берегу моря и это было намного удобнее и дешевле, чем койка с соседями в комнате частного сектора! Так, что девушки помогли мне перехать жить в их лагерь. Теперь мы уже жили и всё время проводили вместе, загорая на прибрежном песке, купаясь в чистой тёплой воде, а вечером бродя по паркам, наслаждаясь долгожданной прохладой.Каждое утро мы выскакивали из палатки и бежали на каменистый берег, усыпанный галькой. Вода была ещё холодной и прозрачной и утреннее солнце восходило над синей водой, заливая всё вокруг ослепительно ярким светом. Так что долго вытерпеть утреннее солнце было не возможно, ведь тёмных очков у нас и в помине не было! Часов в 10 мы одевались и поднимались по каменистой лестнице на набережную. Там мы садились в маленький автобус, т.е. грузовичок с кабиной и ехали вдоль побережья. Алупка, Алушта, Коктебель- курортные городки разбросанные вдоль моря.Все эти городки были построены ещё во времена до Русско-Турецкой войны с белоснежными домиками с плоскими крышами, сложенные из местного камня. Автобусик надрывно ревел и водитель беспрестанно крутил баранку, вписывая машину в бесконечные серпантины прибрежного шоссе, подпёртого многочисленными подпорными стенками, сложенными из того же камня. Греческие имена поселений, как Форос,Ялта, Евпатория перемежались с Ласточкиным Гнездом и Красным Камнем. Мы забирались в одно из таких местечек. Жара свирепела и мы охлаждались холодным чешским пивом Сенатор, которое продавалось в маленьких лавках, разбросанных тут и там. Затем мы запрятывались где-нибудь между скалами, где целовались, занимались любовью, а потом просто отдыхали. Когда жара немного спадала мы залезали на скалы и пробовали себя как альпинисты карабкаясь по почти отвесным скалам. Как то в одном из таких мест, я решил спуститься к воде по скале, цепляясь пальцами за её выступы. Высота была порядка 100 метров и я оставил Нину наверху, а сам начал спускаться. Когда я добрался до средины высоты, то вдруг внизу появилась группа людей. Они задрали головы и смотрели наверх на меня и на Нину, которая была готова последовать за мной. Вдруг они дружно начали кричать- Да вы что рехнулись? Жизнь надоела? Вы же поубиваетесь!- и в таком духе. Так что мне пришлось повернуть назад и вскарабкаться наверх.
           По ночам мы шли на пляж к воде. Ночи были совершенно чёрные, только огоньки сигарет тут и там, выдавали многочисленные влюблённые парочки расположившиеся вдоль берега. Мы лежали на песке обнявшись и смотрели на звёзды. То и дело промелькнёт метеор и тогда нужно было быстро загадать желание- звезда упала! У нас было только одно желание, чтобы этот момент никогда не кончился! Мы были молоды, влюблены и ничего другого нам не было нужно! Тут и там раздавались всплески воды- это уже закончившие свои любовные утехи парочки заходили в воду замыть грехи! Время от времени свет карманного фонаря прорезал ночную тьму. Это бравые Советские пограничники обходили пограничную зону, т.е. пляж. Она нагло обшаривали светом полуголые пары и останавливали тех, которые бежали к воде – Не положено! Так в стране жилищного кризиса молодые решали проблемы добрачного и внебрачного секса!
          Да это были замечательные и незабываемые ночи! Но как и всё хорошее в жизни и это закончилось и мы разъехались по домам. Нина в Днепропетровск, а я в Киев. Но мы решили продлить удовольствие и отправились до Одессы вместе на палубе маленького парахода, курсировавшего между Ялтой и Одессой с заходом в Евпаторию. И, конечно, без приключений не обошлось. Денег на всю эту поездку у нас не было, так что мы купили билеты только до Евпатории, да и то на верхней палубе, т.е. без места и без коек. Пароходишко Адмирал Кутузов, был построен ещё до Революции. Он шумел и дрожал и проделывал путь между Ялтой и Одессой через Евпаторию, день и ночь. Перед заходом в Евпаторию, палубные матросы проверили билеты и предупредили нас, что мы должны сойти на берег. Тогда Нина, девушка бедовая из детдома, решила подкупить капитана оставшимися у нас деньгами, чтобы он оставил нас на палубе до Одессы. Вернулась она от капитана разъярённая и раскрасневшаяся – Негодяй предложил мне переспать с ним, тогда он оставит нас в покое!  Всё же мы сумели подкупить одного из матросов и он спрятал нас в своей каюте. В Одессе нас встретил дождь. Знаменитая Потёмкинская лестница была залита водой, а Дюк Ришелье плакал, со слезами капавшими с его глаз,головы и всего бюста. Мы всё еще не могли расстаться и решили остановиться в гостинице. В древней, построенной ещё в Царские времена гостинице, дежурный посмотрел на нас строго,-Как в один номер? А вы что женаты? Покажите паспорта! А если нет,то у нас этим не занимаются! Идите в другое место! В другой гостинице, не менее старой, нам повезло больше. Просматривая наши паспорта, пожилой мужик сказал,- Ну и что что сегодня не женаты- завтра поженитесь! И дал нам ключ от огромной комнаты с ванной и высоченным потолком. К сожалению мы с трудом наскребли плату только  на одни сутки. Так что мы всё это время провели в номере не выходя даже поесть! Нам было так хорошо вместе, что никаких мыслей о женитьбе в тот момент у нас не было!
        Расстались мы с Ниной со слезами и разъехались по нашим городам. Только письма частые и страстные, ещё поддерживали нашу душевную связь, постепенно становясь более редкими и прагматичными. На следующие летние каникулы Нины мы опять встретились- она приехала в Киев. Нина остановилась в новой , только построенной гостинице Украина на площади Калинина, строительство которой началось  в эпоху псевдо-классической архитектуры с башенками, шпилями и прочими принадлежностями послевоенной Советской архитектуры. В гостинице было 25 этажей и была построена на горке, возвышаясь над площадью Калинина. Строительство подходило к концу, когда очередная кампания Хрущёвской эпохи по борьбе с Архитектурными излишествами, привела к тому, что запроектированная центральная башня и вспомогательные башенки были срезаны, как ножом и на крыше ноявился ресторан с видом на пол города! Все комнаты в этой гостинице имели окна во всю стену,возле которых установили кровати, так как другого места в номере не было. И так как комната была счень узкой, то мы, проводившие большинство времени в кровати, находились под впечатлением, что вот вот выпадем с 20го этажа наружу! И опять мы не выходили из номера целыми днями, правда в этот раз мы покупали еду в номер. В определённый момент времени я предложил Нине выйти за меня замуж и переехать в Киев. Но она сказала, что хотя и меня очень любит, но хочет сначала закончить Медицинский Институт в Днепропетровске! Кроме того Нина была членом институтской спортивной команды по фигурной гимнастике и поэтому с этим придёться подождать! Действительно, Нина Захарова была очень прагматичной девушкой и это задело моё мужское достоинство! Кроме того вокруг было так много свободных девушек, и я уже не мог ждать её визитов и отвечать без конца на Ниныны письма с уверениями в любви. И хотя официально наши отношения и не прервались, но определённое охлаждение уже назревало и в общем вскорости наша переписка пошла на убыль и в конце концов и любовь!

                ДЕЛО  КАПИТАНА  КОТОВА

Тем временем работа на Куренёвке закончилась и меня вернули обратно на Печерский Бульвар, где строительство возобновилось. Эта часть строительства
проходила уже наверху, на Печерске мимо Круглой башни,где переплетались множество трамвайных путей, а затем и вдоль Киевского Суворовского Училища.Круглая Башня была построена ещё в петровские времена и сейчас служила как складское помещение Суворовского Училища. Кирпичные её стены были метр толщиной и были сложены на белом известковом растворе и стояли неприступной крепостью. Некоторые говорили, что во время строительства в 18м веке применялись яичные белки как связующее для кирпичной кладки. Но для Большевиков не было неприступных крепостей! Было установлено, что Круглая Башня исторической ценности не представляет и должна быть снесена, чтобы освободить трассу бульвара. Бульдозеры ринулись в бой, валя и круша стены и фундаменты. Тут впервые я столкнулся с качеством работы тех времён! Тяжелые бульдозеры разрывали жёлтый кирпич стен, но рассоединить кирпичи между собой не могли!
Работа занимала много усилий и времени.
Последним препятствием на трассе было само Суворовское Училище, которое было построено в 1908-1910 годах при Николае Втором как Киевский Кадетский Корпус. Здания были построены из такого же жёлтого кирпича, 3х этажные с большими филёнчатыми окнами здания школы были громадными с внутренним двором, казармами для воспитанников и многими подсобными сооружениями.
Суворовское Училище воспитывало офицерские кадры для Армии. Воспитанников принимали с 4го до 6го класса школы, а также выпускников Средних школ по окончании 10го класса. Этих мальчиков вполне выдрессировывали для военной карьеры. Будущий бульвар проходил через парк училища, засаженный канадскими тополями. Эти деревья, посаженные ещё во время строительства Училища, выросли до огромных размеров, до 2х метров в диаметре и до 30 метров высотой! Так как эти громады стояли на трассе дороги, то мы должны были их убирать. Конечно, никаких инструментов для среза таких деревев не было, да и работа такая очень опасна и требует профессионалов, которых тоже не было. Так что мы пошли другим путём! Заказали 100 метров танкового троса, которым цепляли деревья к двум бульдозерам. Предварительно со стороны, предусмотренной для падения дерева, вырывалась большая яма бульдозером, подрезая крепкие корни. Затем два, а иногда три бульдозера тандемом начинали тянуть дерево, покуда не упадёт. Пятидесятилетние великаны не сдавались без боя. Занимало иногда пол- дня чтобы преодолеть их упрямство. Но когда дрогнувший ствол кряхтя поддавался, то вся эта могучая махина падала на землю с оглушительным гулом. Затем нужно было оттащить тяжеленный ствол с трассы дороги и тракторы волокли его по земле, пропахивая глубокую борозду.
Плакала Маша как лес вырубали!
              В то время мы познакомились с Капитаном Котовым. Капитан был Заместителем Командующего Училища по  Хозяйственной части.Был он щуплый, маленький, но очень подвижный с лукавыми бегающими глазками. Он появился на участке перед обеденным перерывом и пригласил Мишку Рапопорта и меня к себе в кабинет. Кабинет был внушительным с дубовыми панелями с портретами вождей глядящими со всех стен, вперемежку с великими Русским Полководцами. Котов тут же вызвал Адъютанта, который доложил, что обед готов. Капитан тут же встал из-за стола и пригласил нас следовать за ним в Офицерскую столовую. Хотя в Суворовском училище воспитанники получали очень хорошее питание, но Офицерская столовая, где кормились преподаватели и командный состав была расположена отдельно. На столах накрытых скатертями, стояли тарелки с салом, колбасой, хлеб, лук, солёные огурцы, помидоры и даже солёный арбуз. Буханка чёрного хлеба красовалась посреди стола и мутные гранённые стаканы (гранчаки) выстроились  в ряд, ожидая своей очереди быть полезными. А водка где же?-спросил Котов у адъютанта сурово. Сейчас будет, Василий Николаевич,- ответил тот подобострастно. Кроме нас в столовой был рыжеватый старшина,- Николай Петрович Рыжов!-представился тот, заведующий хозяйственными складами Училища. Я невольно улыбнулся, т.к. в то время  такая профессия асоциировалась со словом вор и суды и газеты были заполнены судебными процессами о недостачах и хищениях Социалистического имущества. Капитал Котов, заметив мою улыбку, сказал сурово,- Дело не шутейное! У нас воспитанники слепнут! И далее разъяснил- Канадские тополя на территории училища цвели весной  желтоватым цветом, который разлетался по всему двору пуховым ковром. Это же залетало в открытые окна классов, которые из-за отсутствия других устройств, проветривали помещения в жаркие дни. В общем, что Капитан Котов хотел это убрать все тополя с территории училища. И, конечно, потому что у нас была соответствующая техника и уже опыт, то он хотел чтобы мы этим занялись. Проблема была в том, что эти деревья находились за пределами отвода дороги и не попадали в нашу смету. Тут подоспела охлаждённая бутылка огненной жидкости и стаканы были наполнены.Капитал пил водку большими жадными глотками и пьянел на глазах. Мы договорились довольно быстро- Училище оплатит зарплату рабочих и бульдозеристов, которые будут работать после часов регулярной работы,а мы получим из расчёта 30 рублей (новых) за дерево и меховой комбинезон каждому со складов училища. Последние детали договора Котов произносил уже совсем разморившись от водки. Адъютант продолжал подливать в стаканы и капитан произнёс тост- За удачу в деле и на здоровье! Мы все выпили и стали закусывать чем Бог послал. Старшина поведал, что все соления и колбасы они производят сами. В хозяйстве училища была собственная коптильня, в которой они коптили сало и колбасы, а также солили селёдку и овощи, все с участием воспитанников. Затем Котов подошёл к нам поближе и начал пьяным голосом жаловаться на свою судьбу. Вот мой брат, Адмирал Флота, а знать меня не хочет! Мной пренебрегает и вообще жизни нет! Мы посочувствовали Капитану и также предупредили, что его работу мы можем производить только вне рабочее время, а также должны получить разрешение Начальства. Услышав о Начальстве, он опять начал сетовать на судьбу и ругаться! Мы разъяснили, что потому что так много машин и людей будут замешано, то мы обязаны заручится согласием руководства Управлением. И так в один из дней, когда Малюта, Начальник Управления Благоустройства города Киева приехал к нам на участок, Мишка деликатно спросил его или нам следует помочь Училищу с проблемой деревьев. Малюта оглядел нас с высоты своего 2х метрового роста и пробурчал,- Ну,конечно надо помочь! Это дало нам зелёную улицу. Работа заняла около месяца и трудились все мы в поте лица. Когда пришло время расчёта, то во-первых оказалось,что обещанных комбинезонов нет на складе и поэтому получить их не возможно. А что касается платы, то Мишка дал мне 30 рублей и сказал, что это моя доля! Я был на столько возмущён, что даже ничего ему не сказал. Я ещё пару раз видел Капитана Котова, разъезжавшего на микроавтобусе и всегда подвыпивши.
Гром грянул с ясного неба в один прекрасный день через два года! На участке, где я работал, вдруг появился посыльный с письмом от Бузи Евсеевны, нашего плановика, которая прелагала мне, как можно быстрее приехать в контору. Это было очень удивительно, потому что к этому времени Начальство уже смирилось с тем, что я не появлялся там, в связи с учёбой. Я тут же позвонил в контору по телефону-автомату, но Бузя не хотела мне сказать по телефону в чём дело, голос у неё был напуганный и она просила меня придти как можно быстрее. Я почувствовал неладное и стал ломать голову- что бы это могло быть? Так ничего и не придумав по дороге, я добрался до Управления. Там взволнованная Бузя Евсеевна доложила мне, что звонил следователь из Военной Прокуратуры и разыскивал меня и Мишку Рапопорта. Было ясно, что это было связано с работой, но что? Вскорости появился бледный Мишка, дрожащим голосом он сообщил мне, что был у следователя и дело было в том, что Капитан Котов и его кладовщик были арестованы по обвинению в крупной растрате армейского имущества. Капитан на следствии показал,что заплатил нам 300 рублей и также потратил значительную сумму на водку и угощения для нас. Я был шокирован, тем более, что Мишка мне сказал, что во всём признался и просил меня подтвердить его показания. Конечно, следователь ему пообещал, что если во всём признается, то может быть дело против нас и обойдётся. Кроме того Мишка уже был у адвоката, который его ещё больше напугал. Услышав о сумме Мишка заграбастал ( а мне то он дал 30 рублей), я очень обозлился. Зачем тебе надо было признаваться, ведь никто не видел как он тебе давал деньги и ты ничего не подписывал!- сказал я зло,- А ты мне вообще ничего не давал и я признаваться не буду! Этот ответ Мишку очень смутил. Он стал меня умолять тоже признаться, так как боялся представиться лжецом в глазах доброго следователя! Мишка не понимал, что я не мог сказать матери об этом деле, а подавно нанять Адвоката! Короче, я позвонил следователю по оставленному номеру и он назначил мне придти назавтра в 10 утра в Военную Прокуратуру Киева. Наутро следующего дня я предстал перед двухпольной дверью, единственным входом и выходом огромного здания Прокуратуры. Как и многие здания присутственных мест, это было построено до Революции и выглядело соответственно. При входе за столом дремал дежурный- Вохер. Я назвал ему фамилию следователя и он выписал мне пропуск и объяснил, что выйти я смогу только с этим пропуском подписанным следователем. Это само по себе было пугающим. Я пошёл по длинным корридорам в поисках кабинета моего следователя. Когда я нашел этот кабинет, то приоткрыв дверь обнаружил ещё одного Вохера, которому и отдал пропуск. Он сказал мне ожидать в корридоре и указал на одну из широких деревянных лавок, отполированную до блеска задами ожидающих.Я уселся и начал рассматривать стены, украшенные дежурными плакатами того времени- Нынешнее поколение Советских людей будет жить при Коммунизме! И- Осторожно, враг подслушивает! Это было очень казённо и неинтересно. А меня всё не вызывали. Тем временем в корридоре разыгрывалась маленькая трагедия. Один из солдат охраны порезал себе руку и кровь хлестала из отрытой раны! Комплекта Первой помощи у них не оказалось и солдат просился выйти из здания, чтобы обратиться за помощью. Но так как его пропуск мог подписать только Начальник Караула, которого в этот момент времени не было, то выйти он не мог!...
        После двух с половиной часов ожидания меня вызвали. За столом в кабинете сидел молодой лет 30ти, светловолосый следователь. Он дружелюбно протянул мне руку и указал на стул возле стола напротив себя. Я сел, расставив ноги и теребя свою кепку- лондонку между коленями. Так что, Яков,- сказал Следователь,- как ты думаешь, зачем я тебя сюда вызвал? Я, учитывая просьбу Мишки, не говорить, что он мне всё уже рассказал, ответил,-Не имею не малейшего понятия! Тогда он стал бить на мораль,- Вот ты молодой строитель Коммунизма, а здесь написано- ( на стене висел дежурный призыв того времени) Учиться, жить и работать по-коммунистически!- он кивнул на плакат,- А как вот твоя совесть чиста? Ты ничего такого противозаконного не сделал? Что,конечно не к лицу молодому строителю Коммунизма! Тут я не выдержал и сказал Следователю,- Гражданин, Следователь! Я ,понятно знаю с чём речь идёт! И с этого момента вдруг наш разговор перешёл на дружеские тона. Он рассказал мне, как капитан Котов и его помощники разворовывали имущество Училища налево и направо и так бы это и продолжалось,если бы кладовщик Суворовского Училища не подал заявление на приём в Партию. Он обратился к Котову за рекоммендацией, на что Капитан, будучи подвыпивши как обычно, ему ответил,- такому вору как ты рекоммендация не положена! Кладовщик очень оскорбился и доложил на Котова в соответствующие органы. И теперь они оба под следствием! Очень даже красиво!
В общем вы тут пока замешаны, как свидетели, так как Котов заявил, что часть недостачи, 300 рублей, он отдал вам, а также потратил много денег на выпивку и закуску для вас и ваших рабочих. Тут я уже возмутился,- Я лично ни в каких выпивках не участвовал и не знаю о чём он говорит, денег я получил 30 рублей и то потому что лично работал на снятии деревьев, помогал цеплять кабель и обрезал ветки. Так что я не чувствую что участвовал в каком бы то ни было преступлении!
Следователь был удовлетворён моими показаниями, но сказал, что это только начало следствия  и мне придётся придти ещё несколько раз и также встретиться с Котовым на очной ставке. Он ,конечно, не спрашивал моего согласия и я был только рад, когла он подписал мой пропуск и распрощался со мной!
Дни шли своим чередом-работа, учёба в Институте и между прочим кое-какие развлечения. Процесс Котова тем временем продолжался и в один день, я был  опять к следователю. В этот раз он был со мной очень приветлив и сказал,- Смотри, я хочу организовать очную ставку между тобой и Котовым. Надеюсь ты поможешь мне пощекотать ему селезёнку? Не в моих интересах было входить с ним в конфликт в тот момент и я согласился! Меня завели в комнату с малюсеньким окошком под самым потолком. Прямоугольный стол стоял точно посредине комнатки и три табуретки. Две были прикручены к полу и стояли одна напротив другой посреди длинных рёбер стола, а одна свободная на коротком конце. Так мы и уселись со следователем, покуда не привели Котова. Когда капитан зашёл, я с трудом узнал его-он весь както опустился, сгорбился и как бы стал ещё ниже! Лицо сморщилось, гимнастерка со следами сорванных погон, свисала с его сузившихся плечей. В общем это было довольно жалкое зрелище! Мы сидели друг против друга,а следовал задавал вопросы , на которые мы давали противоречивые ответы. Котов пытался представить меня, как личность, на которую он потратил много казённых денег. И также утверждал, что я беспрестанно требовал от него деньги, как плату за работу! И кроме того систематически навещал его в Училище и тогда ему приходилось тратить много денег на моё угощение. На что я доказывал, что вообще, в то время учился в вечерней школе и мне даже времени не было его видеть. Не говоря уже тратить время на выпивку! В общем вся эта процедура не была особенно лицеприятной и я вышел из Гарнизонной Тюрьмы на Печерске, где происходила очная ставка с непрятным ощущением и не очень чистой совестью!
           В конце концов дело закончилось судом- Тройкой Военного Трибунала. Судьями были три суровых полковника из трёх родов войск. Мы с Мишкой проходили свидетелями и в конце, при вынесении приговора, Председатель суда обратился к нам и сказал,- Ваше счастье, что суд этот военный и вы кооперировали со следствием, в противном случае я бы передал это дело в гражданскую Прокуратуру! Бог знает за что! В общем так мы выскользнули из лап Советского Правосудия!
            Работа на Бульваре подходила к концу и меня перевели на новый участок- улица Кирова. Там трамвайщики снимали рельсы и мы должны были за ними восстанавливать брусчатое покрытие.Работы там не было так много, но придавали ей большое значение. Да и трамвай снимали с улицу, потому что грохот и лязганье вагонов мешало Правительству в здании Верховного Совета Украины сосредоточиться и мыслить реально. Кроме того машины Начальства трясло на трамвайных путях! Улица Кирова круто поднималась в гору от площади бывшего Сталина, а сейчас Советской. К сожалению эта работка затянулась, потому что в течении короткого промежутка времени у нас произошло два несчастных случая.
Первый случай произошёл в самом начале работы, когда замащивание шло ещё на территории самой площади напротив Публичной Библиотеки Им. Ленина. Техника, которую мы использовали для работы была в основном устаревшей и в не очень хорошем состоянии. А главное, что многие трудоёмкие операции производились вручную, так как машин для подмены не было. Так погрузка брусчатки на самосвалы производилась бабами вручную.Камень был очень тяжёлым и наши бабы спокойно могли соревноваться с сегодняшними культуристками!И так как брусчатка укладываемая вручную заполняла абсолютно весь кузов, то и вес в кузове был очень большой, намного больше нормы. Поэтому шофера сами следили за уровнем загрузки, потому что во многих случаях гидравлический подъёмник не мог поднять кузов и ссыпать материал на землю. В тот злополучный день Кузьма Поздняков, один из Бригадиров заказал самосвал подвозить брусчатку на месте со склада к месту работы. В тот же день нам прислали новичка- новопринятого водителя, которому по обыкновению подсунули самую слабую машину, только из ремонта. Так как я знал, что самосвал плохой и , конечно, водитель всё равно плана не сделает, то я решил дать ему работу на месте, полегче. Бабы его нагрузили и он загнал тяжёлую машину в дорожное корыто, чтобы разгрузить. Шофёр начал поднимать кузов, но гидравлическая помпа устрашающе ревела, но смогла только приподнять кузов на половину высоты. И тут новичку водителю пришла мысль, что проблема в том, что в гидравлическом бачке есть воздух и он не даёт маслу проникнуть в цилиндры и поднять кузов полностью. Так подумав, он нырнул под приполнятый кузов и ...открыл крышку бачка! Жидкость моментально вытекла фонтаном и кузов придавил голову несчастного к направляющим полозьям. Он даже и вскрикнуть не успел! Kyзьма и другие мостовщики подскочили с ломами, приподняли тяжёлый кузов и освободили голову, но делать уже было нечего! Этот случай произвёл на всех нас очень удручающее впечатление, и хотя никто не понёс уголовного наказания, так как самосвал принадлежал автопарку, но чувство вины у меня осталось до сегоднящего дня!
            Второй случай произошёл буквально через две недели после первого. Экскаваторщик Николай был весёлый и певучий парень и работал на копке корыта на крутом подъёме улицы. Экскаватор был колёсный и высокий и Коля держал дверцу кабины открытой, чтобы лучше видеть как откапывать края существующего брущатного покрытия. В этот день давали получку и Николай раздавил бутылку вместе с другими рабочими и был навеселе! Точно никто не знает как это случилось, но Коля вывалился из кабины под колеса своего собственного экскаватора – да и был таков!
            Всё это было ужасно, но не ново! Вся строительная индустрия в СССР страдала от очень низкого уровня производственной безопасности. Связано это было с недостатком безопасных ( и вообще рабочих) инструментов и машин. А также очень низкой профессиональной подготовкой персонала. Ещё когда я был студентом Техникума на одной из производственных практик, наша студентка Елена Француз, смазливая и самодовольная дурочка задавила тракториста гусеничного бульдозера. Он посадил Леночку в кабину, а сам полез под трактор что-то ремонтировать. Лена сидела, сидела и ей это надоело, так она потянула за рычаг, что был перед ней. А рычаг был от сцепления  и машина двинулась вперёд и придавила тракториста насмерть!
           Много ещё у меня в жизни будет аварий и смертей, в разных местах и странах и обстоятельствах. Но все эти случаи объединяет одно общее- это всегда очень болезненно и глупо!
 
                И Н С Т И ТУ Т

После неудачи 1961 тода , я решил попробовать поступать в Институт опять летом 1962 года. В этот раз, как и положено еврейскому абитуриенту, заручившись соответствующей протекцией (БЛАТ). На моё счастье в Киеве в этом году открывался филиал вечернего факультета ХИИТа (Харьковский Институт Инженеров железно-дорожного Транспорта). Счастье то было в том, что мамын двоюродный брат Миша Фельдман был доцентом в этом Институте. ХИИТ был ведомственным институтом и документы на поступление принимались только у работников железно-дорожного транспорта. И тут дядя Миша мне и помог, у меня приняли документы, не взирая на то что я не работал в системе. Это, конечно было большим достижением, потому что аспирантов, работников железной дороги было намного меньше, чем из других отраслей и конкурс был поменьше. Вместе с тем нужно было сдавать вступительные экзамены, которые были довольно сложными. Учитывая уроки прошлого года, я потратил больше усилий на подготовку и был принят на факультет Промышленного и Гражданского Строительства (ПГС). Первый курс Института не был особенно трудным, но зато я познакомился с новыми ребятами, которые сыграли большую роль в моей последующей жизни, а некоторые остались друзьями до сегодняшнего дня. Группа наша состояла из 30ти студентов, но сдружились мы сразу с группой 5-6ти человек. И, конечно, первый из них был Коля Яковлев. Он был высокий, худой, с длинным носом , завивающимися светлыми волосами и рыжеватыми усами, чем он немедленно привлёк моё внимание, ну прямо сам дьявол Мефистофель! Я подошёл к нему на первой же перемене. Коля вытащил на парту свой огромный портфель жёлтой кожи и вытащил из его недр половину батона, разрезанного пополам и намазанного маслом. Поверху масла были аккуратно уложены ломтики голландского сыра. Всё это было сложено вместе в огромный сендвич, который Коля деловито и не без усилий, начал заталкивать в рот. Его скулы старательно впивались в толщину батона, издавая звуки несмазанного подшипника! Всё это запивалось молоком прямо из бутылки, которое застревало на краях рыжих усов. Вместе с тем в тоже время он успевал заглядывать в учебник и отвечать на мои ехидные вопросы по поводу смазки для его скул. О Николае Александровиче ( так называли Колю на работе) я могу рассказывать бесконечно- мы встречались день за днём в течении 8ми лет и были самыми лучшими друзьми. К сожаление Коли больше нет, он умер от инфаркта много лет назад в Киеве! Судьба его характерна для того поколения и вместе с тем трагична!
           Вторым моим лучшим другом был Марик Гаткер, низкорослый, уже совершенно лысый в те годы, бывший боксёр-любитель, он был душой любой компании. Мы сдружились немедленно- это было как бы мы дополняли друг друга во всём! Марик хорошо играл на гитаре и мы всегда пили и пели вместе и были весёлыми. Коля не пел,он только пил и становился ужасно грустным. Марик исходил из еврейской семьи потомственного железнодорожника, его отец работал в Управлении дороги и  всю жизнь они имели квартиру в ведомственном доме ЮЗЖД. Мы тоже теперь проводили много времени в ихней квартире, готовясь к экзаменам, делая уроки и вообще гуляли. Остальные члены нашей малой группы были фактически ведомыми друзьями. Коля, будучи старше и женат с детьми, довольно быстро был назначен старостой всей группы., Марик был заводила и весельчак, а я представлял мозги и мы втроём фактически руководили деятельностью всей группы. Вскорости мы познакомились и с ребятами с соседних групп. Один из них Лёня Фел, волею судьбы и не без моей и Колиной помощи потом работал с нами вместе а в последствии оказался моим бывшим другом в далёкой Америке. И о других членах нашей группы я расскажу по ходу действия. Тем временем занятия перенесли из здания, расположенного возле Воздухо-флотского шоссе и Бульвара Шевченко в здание Киевского Автодорожного Института на Печерске. Сделано это было из-за новой методики обучения, теперь первые 3 года учёбы назывались общеобразовательными, после которых студент сможет окончательно решить по какой специальности он сможет продолжать учёбу. Таким образом мы оказались дальше от дома, но ближе к популярным злачным местам!Одним из самых популярных развлечений  было посещение-Петушка! Петушок- это был маленький ресторан,расположенный прямо у входа на стадион Динамо. Впрочем называть это заведение рестораном было трудно, скорее бар, однако без сидений и вся торговля и поглощение происходило, стоя у круглых столиков. Обычно занятия в Институте заканчивались в 9-10 часов вечера, мы гурьбой садились на трамвай и сходили у Петушка, сверкающего огнями и открытого до 12 ночи. Так что время было, а проблем не было!
В Петушке кроме выпивки, решались злободневные вопросы! Например по одному безразличному предмету, как Политэкономика, преподаватель был очень суровый, а нам, конечно, и в голову не приходило, да и времени не было заниматься этим всерьёз. Тогда Марик Гаткер, наш гитарист и популярный студент, пригласил этого преподавателя с нами в Петушок. После пары стаканов водки и шашлыков, Фёдор Семёнович признался, что в общем и ему этот предмет до фени! Зачёт был поставлен нам всем без проблем!Конечно, Петушок было местом более цивилизованным и дорогим, и обычно у нас не хватало времени и денег. Вместе с тем душа горела и надо было как то развлечться после трудового дня, а затем скучных часов вечерних занятий. В таком случае мы добирались Метро до Станции Крещатик , а там рядом был Гастроном, а станция метро была нужна, потому что там были установлены ряды автоматов для продажи газированной воды, в которых были стаканы для разлива купленной водки и вода для запивания! Как –то раз мы втроём- Марик, я и ещё один парень с нашего курса, Олег Зирнис, доехали до Станции Крещатик и после мобилизации карманных ресурсов установили, что в нашем распоряжении было только 3 рубля! Бутылка Московской (в зелёной бутылке!) в то время стоила 2,87 рубля, т.е. сдача 13 копеек могла быть использована для закуски! Так как это сумма не была значительной, то решение было принято закусывать чистой водой, которая стоила 1 копейка стакан! Зирнис достал два гранённых стакана из автомата, из которых он держал один в руке, а второй отдал Марику, который наполнил его чистой газировкой. Я тем временем заполнил стакан Олега тёплой водкой, следя, чтобы его доля -166,66 грам была соблюдена! После того как оба стакана были наполнены и находились в готовности, Зирнис смело поднёс стакан с водкой к губам и стал заглатывать и как только первый стакан опустошился, он немедленно схватил второй с водой и начал запивать! И тут мы с Мариком с ужасом увидели, что второй стакан, вместо того чтобы опорожняться- начал наполняться! Олег героическим  усилием засосал смесь , но упрямая водка возвращалась обратно в стакан и тогда он последним нечеловеческим усилием преодолел упрямство жидкости и запил всё водой!
После этого, мы решили изменить тактику! Бутылка с оставшейся водкой была засунута в боковой карман пиджака и мы оправились в близьлежащий садик, граничащий с Пассажем, где стояли скамейки, все занятые выпивающими! Света там не было, но это ни кого не смущало. Молодой пацан лет 17ти, крутился между скамьями, собирая пустые бутылки! ( он сейчас один из Олигархов!) Контакт с ним был немедленно установлен и договор обмена пустой бутылки на кусок Украинского хлеба и половины луковицы, решил проблему закуски! Это было совершенно сюрреалистическое зрелище- затемнённые аллеи садика, тут и там вспыхивает огонёк сигареты, вырывая из темноты алчные губы прикованные к стакану с водкой, тихий перезвон чокающихся и приглушенное варняканье пьяных, выдавали тот факт, что в этой темноте жизнь бьёт ключом!

                СУ - 477

Я продолжал работать в ДСУ-1, хотя это становилось для меня труднее с каждым днём. Моя позиция сейчас была Старший Мастер и дальнейшего продвижения не было видно, в связи с учёбой в Институте, я не приходил по вечерам в контору, а значит отходил от дел! Работали мы в то время на разных мелких работах. В то время подходило к концу строительство первой очереди Киевского Метрополитена, которое началось ещё в ранние 50е годы в разгар Холодной войны и было задумано как огромное бомбоубежище.Кроме того, конечно, город очень нуждался в транспорте, т.к. имеющиеся трамваи, троллейбусы и автобусы были обычно заполнены до отказа, особенно в часы пик. И в связи с развитием города в новых районах на регулярный транспорт падала ещё большая нагрузка. Что касается легкового пассажирского транспорта, то только большое начальство имело прикреплённые авто, а чтобы купить собственный автомобиль нужно было ждать в очереди годами, если вообще человек мог накопить такую сумму для покупки!
           Так что Власти во время строительства этого метрополитена предусмотрели, чтобы первая очередь прошла под всеми главными зданиями Верховного Совета и ЦК Партии Украины на Печерске. Все эти здания были соединены с двумя параллельными метрополитену тоннелями при помощи специальных экскалаторов. Тем более, что Метро в Киеве очень глубокое на некоторых станциях из-за гористого рельефа. Так станция Арсенальная, расположенная вблизи Верховного Совета, ЦК Партии и здания КГБ, была 230 метров глубины и обслуживается двумя эскалаторами. Конечно, все работы связанные с правительсвенными убежищами проводились в строгой секретности, с широким привлечением труда заключённых. Только в последние 2 года, когда эти убежища были построены, секретность была снята и наше управление получило задание по асфальтированию платформ на станциях метро. Валя, мастер у Кривошлыка была ответственной за асфальт и попросила меня помочь ей в обмеривании платформ, для составления процентовки, т.е. счёта за работу. Вошли мы под землю, через ту самую станцию Арсенальная. Ескалатор почему то не работал, хотя отделочные работы на станции шли полным ходом. Мы стали спускаться пешком по лестнице эскалатора. Это был довольно длительный спуск, равняющийся спуску с 75ти этажного здания, с только одной площадкой посредине. Шахта эскалатора как и всё Метро была сделана наподобие Московского, хотя архитектура уже была попроще и более модерной. Мы начали измерять платформы, а вокруг суетились рабочие- мраморщики, электрики, красильщики и работники путей, торопясь закончить работу и пропустить первый поезд к очередному приуроченному празднику. Всё это было на глубине 230 метров и казалось кадрами из фантастического фильма. Закончив обмер мы решили пройти к станции Днепр, которая находилась уже на поверхности. Таким образом не нужно было выкарапкиваться на 75й этаж! Кроме того там также была платформа и нужно было и её обмерить! И так мы пустились в путь по бетонным шпалам. Тоннель был освещён электрическими лампочками , разположенными через определённые расстояния, и хотя мы семенили мелкими шажками по шпалам, но идти было легко и удобно, а воздух был сухим и прохладным. С правой стороны тоннеля то и дело попадались стальные двери. Одна из них была приоткрыта и я заглянул вовнутрь. Там был небольшой корридор, из которого вели три стальных двери, запертые запорами. Множество электрических, телефонных кабелей и труб бежали вдоль стен. Мы продолжали идти к Днепровской станции, которая находилась примерно в двух километрах от Арсенальной. И вдруг свет в тоннеле погас и мы остались в кромежной тьме. Никогда в жизни больше я не был в такой абсолютной темноте! Мы однако продолжати идти, ориентируясь по бетонным шпалам. И в конце увидели свет в конце тоннеля! Да это был необычный и незабываемый день. Ближе к концу тоннель расширался и можно было видеть два дополнительных тоннеля, наглухо закрытых огромными щитами. Правый берег Днепра в отличие от Левого очень высокий, что позволило метрополитену с 230 метров глубины выйти на 10 метровую насыпь подхода к будущему метромосту. Весь Правый берег очень живописный и покрыт густой растительностью- деревьями, кустами, которые спадают зелёным ковром к берегу Днепра-Славутича. На самом краю берегового откоса монахи-удальцы ещё в 15-16 веке построили Монастырь – Киевско-Печерскую Лавру. Сам по себе исторический архитектурный памятник стоит до сегодняшнего дня и представляет собой замечательный пример русской церковной постройки. Традиционные монастырские стены, луковичные купола и живописные колокольни нависли по краю берега.Это также удивительный памятник инженерного искусства!Дело в том, что весь правый берег подвергнут оползням в результате уникальной геологии. Водоносные слои песка располагаются на слоях водоупорной глины, так что когда осенью и весной собирается достаточное количество воды в этих слоях, то целые куски горы с леревьями, кустами и строениями скатываются вниз как по скользанке на слое глины. Даже и в наши дни ,если присмотреться можно увидеть залысины на откосе, образованные таким оползнем!
          Монахи строившие монастырь на краю, знали об этом явлении и создали дренажную систему колодцев, предназначавшихся для осушения песчаных слоёв через деревянные штольни, сбрасывая воду в Днепр. Вода эта чистая и холодная журчит тут и там уподножья горы. Дренажные колодцы очень глубокие до 100 метров глубиной и построены из брёвен-срубов, которые прекрасно сохранились в земле до сегодняшнего дня. Конечно, проблема была в том , что эта система нуждалась в постоянном уходе, т.е. очистка от собиравшегося песка и ила, потому что, если какой колодец бы забился,то кто знал что могло сползти вниз!
Однако время берёт своё и колодцы эти требовали ремонта. На нас была возложена задача замены сгнивших срубов колодца на железнобетонные балки. Конечно, на такую работу плана не спустишь и и сильно не разгонишся. Работали мы потихоньку, пренебрегая опасностью и всё вручную, даже лебёдка, которой спускали рабочих и материалы в колодцы!
           Создав такую дренажную систему монахи обратили внимание, что на определённой глубине грунтовые условия и исключительно сухой воздух создавали феномен- захороненные человеческие тела мумифицировались очень быстро и таким образом тело не сгнивало! Так что монахи вырыли под землёй систему катакомб, в которых хоронили своих попов,настоятелей и т.п., которых затем объявляли праведниками и святыми! До Революции верующие посещали Киево-Печерскую Лавру, что приносили монастырю хороший доход. В Советское время Лавра была объявлена заповедником-музеем и, конечно,  за вход в пещеры деньги попрежнему собирали, но уже для Государства. Монахи,однако, попрежнему имели место и продолжали свою деятельность под покровительством и присмотром КГБ.
Но к этому времени моя работа в ДСУ-1 приближалась к концу. Начальству всё меньше и меньше нравились, что я не появляюсь на планёрки и не прихожу после работы в контору, а я всё больше и больше должен был уделять внимания учёбе.И я стал искать работу в конторе и менее напряжённую. Как раз в это время, СУ-477 Минтрансстроя, в котором Коля Яковлев работал Инженером Производственного отдела, получило много новых работ и перешло в более высокую категорию и у них появились новые вакансии. И хотя место работы было довольно далеко от дома на Теличке, но должность была уже Инженерной и зарплата не плохая, а главное можно было и подзаниматься во время работы. Кроме того работа в конторе- черчить схемы производства, производить расчёты и т.п. Коля представил меня Начальнику Управления, который только вступил на эту должность. Дмитрий Кондратьевич Заскальный- новоиспечённый начальник заменил ,ушедшего начальника Туманяна. Туманян был армянином и многие конторские служащие и рабочие были армянами. Естественно, Заскальный (или Дима, как его называли за глаза), который до этого работал прорабом принялся заменять людей Туманяна на своих. Так как Яковлев был уже своим человеком ( они выпивали вместе), а также Коля- Николай Александрович был Секретарём Партийной Организации СУ, то его рекомендация была решающей. Так что с Заскальным мы договорились очень легко, тем более, что я ему понравился. Место Заскального на Киевском Участке занял Фима Фридман, который раньше был Мастером на участке Заскального и также учился на вечернем факультете Киевского Автодорожного Института. СУ-477 занималось гидромеханизацией на объектах транспортного строительства и мы работали по всему Юго-Западному району СССР на Украине и Молдавии. Гидромеханизация была относительно новой отраслью строительства и была предназначена сначала для намыва подходов к мостам из рек при помощи дреджеров, машин, оборудованных огромными насосами,качающими пульпу, то есть при помощи воды перемещающие песок для насыпей. Гидромеханизация была позаимствована из Голландии, где эта техника была внедрена и использовалась в постоянных усилиях защитить тонущие в воде земли при помощи дамб и валов.На строительстве земснаряды впервые применялись на Стройках Коммунизма, когда Великие Гидроэлектростанции строились сразу в нескольких районах страны. При помощи земснарядов углублялись и выравнивались акватории, перекрывались реки для временного выполнения земляных работ и образования искусственных резервных водоёмов на Днепре, Волге и Лене, а также для прорывания каналов. С одной стороны наша плановая работа была связана со строительством железно-дорожных насыпей и подходов, но помимо этого Управление амбициозно выискивало новые виды работ в разных отраслях строительства, с тем чтобы увеличивать продукцию и становиться Управлением высшей категории. И надо сказать что ребята в нашем Управлении подобрались энергичные и изобретательные, да и сам Заскальный был заинтересован в расширении сферы работ, чтобы быть большим Начальником и соответственно получать намного больше зарплаты и премии. Так что он поощрял любые идеи, направленные на новые проекты и виды работ. В СУ-477 я проработал 8 лет в разных должностях и это была очень интересная и разнообразная работа.
           Тем временем пришёл 1964 год, мы заканчивали третий курс Института и по новой схеме, всем нам предложили выбрать любой факультет в любом техническом учебном заведении, для продолжения учёбы. Идея была, что после ознакомления с науками в течении первых 3х лет учёбы, студенты смогут более грамотно решить в каком направлении продолжать своё последующее образование. К этому времени в стране наметились определённые сдвиги прогресса даже в нашей отрасли. Земснаряды начали автоматизироваться, хотя пока и очень примитивно, но это уже было что-то новое! В КИСИ открыли факультет Автоматизация Строительных Процессов. Всё это меня очень интересовало, хотя никто толком не знал что же это такое. Я обратился в КИСИ (Киевский Инженерно-Строительный Институт, чтобы выяснить , как перевестись на этот новый факультет. Оказалось, что это возможно, только мне нужно будет досдать два семестра ТОЭ (Теоретические Основы Электротехники).Кроме этого нужно было проделать лабораторные работы за два семестра. Предмет этот довольно сложный и основан на физике и математике, что впрочем меня совершенно не смущало, так как это были мои лучшие предметы!Так как до окончания 3го курса был ещё целый семестр, то я тем временем записался на ТОЭ последний семестр.ТОЭ читал профессор Мельник. Он был невысокого роста, совершенно лысый и очень въедливый! Но и это меня не остановило- я решил добиться своего во чтобы то ни стало! Лабораторные работы по этому предмету проводились в Институте Лёгкой Промышленности, т.е. наше Институтское Начальство над этим контроля не имели. Мне нужно было выяснить, как проделать рабораторные работы и получит зачёт и я отправился в КИЛП, который находился недалеко,на расстоянии трёх трамвайных остановок от Автодорожного Института. Я нашёл лаборанта, который мне разъяснил, что для меня одного он не может проводить  эти работы и я должен собрать группу 6-7 человек минимум, чтобы он мог это сделать. Мне удалось найти несколько студентов, имеющих задолженность за прошлый семестр, а также наш студент Дима Вайсберг, которому также вошла блажь идти на тот же новый факультет! Теперь только оставалось подать соответствующее заявление в ХИИТ (т.е. наш Институт), чтобы нам разрешили перевестись и ждать ответа. А тем временем нужно было учиться на два фронта, т.е. продолжать посещать лекции нашего курса и также ходить на лекции второго семестра ТОЭ. Кроме этого нужно было пройти все лабораторные первого и второго семестра по этому предмету и параллельно подготовиться для сдачи экзамена первого семестра ТОЭ. И всё это после работы! Сам предмет ТОЭ на 80 процентов основан на высшей математике, т.к. расчёт пусковых токов и режимов электрических моторов были основной частью этой науки! К счастью моё знание математики было в помощь.
 Через 3 месяца после подачи заявления в ХИИТ, оттуда пришёл ответ, что мне необходимо предоставить документ с места работы, что специальность, которую я пытаюсь преобрести, необходима для производства, на котором я сейчас работаю!
Тем временем у нас в Управлении появился новый Главный Инженер – Леонид Бутенко. Так как наше СУ набирало всё больше работ и переходило из категории в высшую категорию почти каждый год и Трест Минтрансстрой (наше вышестоящее Начальство) находился в Москве, то и Главного Инженера прислали оттуда. Он был лет 40, чернявый и энергичный, но любви у нашего споенного коллектива добиться было не просто. Что касается соответствующего документа для меня, то Бутенко только был рад его предоставить, так как мы всерьёз были заинтересованы в автоматизации. Тут и подоспела пора весенних экзаменов. Мне пришлось сдавать экзамены по ТОЭ вместе со всей группой электротехнического факультета, хотя Профессор Мельник ранее сказал, что не может допустить меня к экзамену второго семестра, прежде чем я сдам первый! Вместе с тем мы с ним договорились, что я буду сдавать оба экзамена сразу! Профессор выдал мне два экзаменационных билета, я сел за парту и принялся за ответы. Как и следовало ожидать гвоздём программы был расчёт пусковых токов, который не представлял для меня затруднений. Мельнику это так понравилось, что зачёт за первый семестр он поставил мне даже не глядя на мои ответы. Дима Вайсберг тоже сдал экзамены и нам теперь только оставалось дождаться разрешения из ХИИТа. Через некоторое время пришёл ответ- нам, Вайсбергу и мне, отказали в переводе без разъяснения причин!Все другие студенты православного происхождения получили разрешения на перевод! Был 1965 год и страной руководили Хрущёв и другие антисемиты.
В общем делать было нечего и мы с Димой решили отправиться в Харьков, чтобы обратиться лично к ректору Института и добиться правды. Тем более, как работникам Минтрансстроя нам был положен бесплатный билет на поезд раз в году!
          Тёплым майским вечером мы загрузились в купейный вагон на пропитанном гарью и дымом перроне Киевского вокзала. Я расположился на верхней полке, а Вайсберг внизу. Окно купэ было приоткрыто и ветер задувал вовнутрь, теребя занавеску на окошке. Крутые яйца были съедены и поездной чай в подстаканниках был выпит. Я спросил Димку, что он собирается делать, если нам всё таки откажут? Он ответил, что в Проектном Институте, где он работал  это не будет большой трагедией и он собирается жениться на нашей же однокурснице и продолжить учёбу в любом случае! Я то в отличие от него не собирался жениться.
После расставания с Ниной, отношения с который длились почти 3 года, у меня не было никакого интереса входить в длительные отношения!
Поезд тем временем стучал по рельсам, пересекая Украинскую степь. Я лежал на полке, смотрел в окно и думал о будущем. Антисоветчиком я никогда не был, но с другой стороны не в Комсомоле и не в Партии не состоял. Я был евреем, а это значило, что все мои продвижения и желания встречали ограничения и трудности! Конечно, после работы в ДСУ-1, а теперь в СУ-477 я получил довольно высокий уровень знаний и опыта в своём деле, но попрежнему считал, что могу сделать что-нибудь более значимое в отраслях электроники, автоматики или науки. В общем, не взирая на то что к строительству я уже привык, да и оплата моя была совсем не плохой, но я смотрел на мой переход на другую специальность, как может быть последний шанс направиться на путь науки!
             Ранним утром следующего дня поезд вкатился на перрон Харьковского вокзала. Харьков был промышленным гоодом, разросшимся в 30е годы индустриализации и конструктивизма. Харьков даже определённое время был столицей Украины и соответственно был застроен по принципу-мало зелени и много бетонных кубов, выложенных вдоль скучных улиц! Здание ХИИТа не отличалось от всех остальных зданий общественного пользования. Это было одно большое здание с красно-синей вывеской и с небольшим портиком с колоннами.
Мы вошли в просторный вестибюль и представились к охраннику, сидевшему на входе. Он выслушал нас и показал в сторону кабинета Ректора. Летние каникулы уже начались и Ректора не было на месте. После интенсивных переговоров с Секретаршей, она записала нас на приём на завтра, подчеркнув,что только потому, что мы  приехали из другого города он  нас примет! Мы расстались с Димой, который отправился в гостиницу, а я к дяде Мише, тому самому, который помог мне 3 года назад с подачей документов! Миша с семьей жили на территории Института, он был там доцентом и работал на факультете поездных тормозов.
Дядя Миша был нашим дальним родственником по деду и был очень способным человеком. Жена его Тоня происходила из Сибири из регилиозной православной семьи, которые в Мише души не чаяли. Были у них двое девочек. Тоня также преподавала в ХИИТе и жили они в ведомственной квартире прямо во дворе Института. У нас с Мишей и его семьёй были очень дружественные отношения, и кроме того я был ему обязан за его помощь.Я отблагодарил этой замечательной семье за помощь позднее и при очень печальных обстоятельствах. Я постучал в дверь их квартиры и выглянувшая соседка объяснила мне, что Фельдманы в отпуске и вернутся через неделю. Так что и мне пришлось податься в гостиницу!
          Назавтра в 10 утра мы с Димкой уже стояли в огромном кабинете Ректора. Он сам, большой и грузный сидел в кресле, одетый в железно-дорожную форму в погонах и орденах. Гигантский Т-образный стол был обставлен тяжёлыми стульями с резными спинками. Множественные окна кабинета были занавешены монотонными, пыльными гардинами, которые пропускали слабый свет в высокую комнату, тускло освещая портреты вождей на стенах. Спортивные призы-кубки, завоёванные Институтскими спортсменами, поблёскивали под стеклом деревянных витрин, а несколко допотопных телефонных аппаратов расположились на покрытом чёрном линолеумом столе. Вся обстановка подчёркивала величие человека, сидящего за столом и ничтожество стоящих посетителей! После краткого  разъяснения причины нашего визита (причём все разговоры вёл я) мы с опаской положили на краю стола требуемые справки. Ректор пролистал документы и посмотрел на меня пристально. Он, наверное, удивлялся как такой еврей как я вообще попал в его заведение. И тогда с ректорским металлом в голосе он переспросил,- Так вы студенты нашего Киевского филиала? А на каком Факультете? ПГС,- (т.е. Промышленное и Гражданское Строительство), ответил я очевидно с вызовом в голосе. А с чего это вдруг Вы решили перейти на другой факультет, да ещё и в другой Институт? Тут я стал объяснять, что хотя Институт и другой, но работу в Транспортном строительстве я бросать не собираюсь, а наоборот тот факультет совершенно точно отвечает нуждам нашего производства, а параллельный факультет ХИИТа только занимается обстановкой пути и телемеханикой! И, конечно, тот факультет мне больше подходит! Да, но Вы всё это знали, когда поступали в наш Институт, сказал он делая ударение на наш. И я уверен,- продолжал он,- что мы сделали особое исключение, с тем чтобы принять вас!- сказал он, намекая на моё неправославное происхождение. Кроме того вы выбрали специальность- строительство, в специалистах которой МЫ нуждаемся!
Приняв Вас мы рассчитываем иметь тех специалистов.Но товарищ Ректор во время поступления в Институт, я ещё не занимался Гидромеханизацией, да и факультет Автоматизации Строительного Производства только образовался в этом году!
Очевидно мои убеждения не очень подействовали, потому что Ректор с нетерпением перебил меня и сказал,- У меня нет времени разъяснять Вам, что правильно. Вы получили отказ и я не вижу причины менять это решение! Тогда, я будучи в состоянии безвыходности, сказал,- И вообще мне эта строительная специальность не нравится, я верю, что могу добиться на научном поприще много большего и принести намного больше пользы! (Забыл добавить Родине!)
И тут, сидящий за столом чиновник поднялся со стула и сверкнув глазами прогремел фразу, которая так повлияла на моё будущее мировоззрение и судьбу,- Что? Вам не нравиться профессия, которую мы дали Вам возможность преобрести?!!Сегодня вам не нравится профессия, а завтра Вам не нравится Родина!!! Сдержать себя я не смог и немедленно ответил,- Если в этой Родине есть такие люди как Вы, то она мне уже не нравится!!! Вон из кабинета,- проревел Ректор. Мы с Димкой покинули комнату. Я пытался хлопнуть дверью, но тяжёлая, оббитая ватой и линолеумом дверь, только плавно закрылась!Возбуждённый и злой я возвращался домой. Вайсберг тоже был возбуждён, но будучи в общем то флегматичным и сдержанным, то исключения из Института он не ждал, хотя и не ждал разрешения перейти в другое заведение. Я то ожидал исключения! Поезд опять пересчитывал колёса. А я опять лежал на своей полке и подводил итоги! Я уже понимал, что в этой стране и с этим строем я далеко не уйду! По приезду через некоторое время Димка получил разрешение на перевод, а я так ничего и не получил. Так я и застрял в строительстве, но не застрял в СССР.
        В эти годы я близко сошёлся с группой ребят, студентов из стационара Киевского Автодорожного Института. Вовка Шварцман, был на 4 года моложе меня и был сыном Начальника ДСУ-4 Вульфа Шварцмана, с которым я познакомился ешё будучи в ДСУ-1 у Блайваса. Остальные студенты были еврейские ребята из Вовкиной группы. Мы проводили вместе вечера. В основном Субботы и Воскресенья. Ребята они были молодые и всегда слушали меня с жадностью, но всегда перебивая и споря! Разговоры кроме девушек и спорта, всегда касались политики, страны где живём и куда можем дойти! Сельское хозяйство всё ещё восстанавливали, заговорщиков в Венгрии и Чехословакии уже подавили, и в нашей стране добрая половина интеллектуалов сидели в лагерях.
Пришёл Кубинский кризис и несколько моих школьных товарищей, служивших в Ракетных войсках, плыли на Кубу в трюмах торговых судов, выходя на палубу только по ночам, чтобы вдохнуть морской воздух после нестерпимой жары за целый день. Там под палубой скрывались ракеты, а сами солдаты были в гражданской одежде под видом сельскохозяйственных советников. А так как их было слишком много, то днём их на палубу не выпускали, чтобы американские самолёты-разведчики их не засекли и не сфотографировали, пытаясь очернить миролюбивую политику Страны Советов. Фидель Кастро уже был Героем Советского Союза и мы уже знали несколько слов по испански- Куба си-Янки но! И ещё- Грасияс, Фидель! Ребята рассказывали о знойных кубинских ночах с огромными звёздами на тропическом небосводе и знойных и доступных кубинских женщинах с огромными глазами и грудями, полные экзотики!
          Тем временем СУ-477 тем временем росло и укреплялось. Это, конечно, благодаря либеральности Заскального и инициативе Фридмана, который тем временем был назначен на вновь установленную должность Заместителя Начальника Управления. План систематически выполнялся и мы всегда получали 100% квартальную прогрессивку. Это достигалось большим количеством новых объектов. Мы нашли новое применение наших машин в расчистке прудов в чёрнозёмной зоне Украины и Молдавии, что хотя и не было Минтрансстроевскими работами, но давало возможность легко выполнять план. Эти работы были особенно важны на сахарных заводах, где для производства сахара из сахарного буряка требовалось большое количество пресной воды. Обычно такие заводы располагались поблизости прудов и водоёмов, которые сильно зарастали ряской и камышём, что сильно загрязняло воду и мешало её забору. Таким образом мы вошли в дело очищения таких водоёмов, установив на наших земснарядах черпаки, которые могли очищать днища этих водоёмов. Один из таких объектов находился в Ольшанах, место рождения великого украинского поэта и законерелого антисемита Тараса Шевченко. Прорабом там был Иван Оверкович, простой украинский мужик, который много в чём не разбирался, но был человеком хорошего характера и был готов сидеть в глуши Ольшан. А глушь эта была довольно дремучей. Ольшаны лежит посреди чёрнозёмной грязи, т.е. в плодородных степях Черкасской равнины.
Земля эта очень плодородна и одним из важных культур сельского хозяйства является сахарная свекла- главное сырьё для производства сахара и моляса в СССР.
Сахарные заводу были построены ещё во времена Царя-батюшки и до сегодняшнего дня пользуютя той же допотопной технологией и тем же оборудованием! А главное дороги, ведущие к заводам и сёлам, совершенно непроходимы, особенно весной и осенью! Вода в производстве сахара (как и самогона) играет решающую роль. Для производства 1тонны сахара требуется порядка 35 кубических метров воды, которая закачивается из местных водоёмов. Очищая пруды нашими машинами, мы также создавали плодоносные площадки из вычерпанного хумуса, которые могли быть использованы для выращивания овощей или чего другого. Так как эти заводы практически были зависимы от нашей работы для производства, а также тот факт, что практически все отходы производства заводы продавали ( как жмыхи для откорма скота),  то эти заказчики были состоятельны м соответственно наши цены были высокими! Кроме того, что дефицитный спирт, самогон и кормовые для домашнего скота, всегда были доступны для наших работников. Однако с нашей стороны были две главные проблемы- обмер выполненных работ и доставка материалов и оборудования на место.
           В один из ранних осенних дней, Начальник Заскальный вызвал меня к себе. Лицо его было по обыкновению красным с бордовыми прожилками усеявшими его картофеле-подобный нос. Это был результат многолетней работы на днепровском  ветру и ежедневного употребления водки! Хриплым и неустойчивым голосом голосом он разъянил мне,- Яков Ёсифович (так он меня называл с ударением на Ё!), ты давай возьми наш УАЗ (джип) с шофёром и отпраляйтесь в Ольшаны, чтобы провести замеры на Озере вместе с Главным Инженером завода.
Конечно, обычно я пытался избегать подобных командировок, прежде всего потому, что пропускались занятия и потом надо было нагонять. Здесь также было дело в погоде- шёл непрестанный дождь и густой туман затруднял движение. Но делать нечего и мы с шофёром Николаем отправились в дорогу. Сначала дорога хотя и была узкой, но асфальтированной и вполне терпимой. Кроны каштанов и тополей нависали над дорогой, создавая золотой уже тоннель, с которого скатывались крупные капли воды, которые барабанили по брезентовой крыше машины. Вскорости туман стал совершенно непроницаемым и мы подняли ветровое стекло УАЗа и стали пялить глаза в пустоту густого молока тумана, стараясь что- нибудь увидеть!Только когда темнота упала на землю, мы смогли ориентироваться по красным огонькам впереди идущей машины и мы старались следовать ей не отставая. Однако вскорости асфальт закончился и наш газик вступил на непроходимую тропу.Конечно, все 4 колеса были активированы, как ведущие, УАЗ надрывно ревел, ныряя в выбитые дорожные ямы и прыгая на ухабах. В конце концов к 10ти часам вечера, мы как-то добрались до Ольшан. Иван Оверковича хата была прямо на дороге. Но подъехать к дому не было никакой возможности- мы сидели в колее, из которой выбраться да ещё в ночью, не было никакой возможности! Грязь вокруг была абсолютно непролазная! Так что я вылез из газика и чвякая сапогами по грязи направился вверх по склону к хате прораба. Вокруг была кромежная тьма и только синий огонёк в маленьком подслеповатом окошке давал направление. После 10ти минутной борьбы с грязью я добрался до входной двери, которая была рткрыта, но в доме никого не было. Я не хотел сам заходить и натащить грязи и стал звать Ивана Оверковича, который отозвался из соседнего дома. Услыша меня, он тут же вернулся, топая сапогами и громко сопя,- О, Яша, так меня называли все, кроме Заскального,- Як доихалы? Погода дюже плохая! Я не обижался за Яшу, так как попрежнему был самый молодой в Управлении и должен быть с этим жить. Иван Оверкович!- ответил я,- да всё в порядке, только мы сильно проголодались! Да это мы мигом! Мы позвали шофёра и вошли в хату. Дверь была низкой, особенно для Ивана Оверковича, который был высокий и худой мужчина с усами и в кирзовых сапогах, с чёрными брюками, заправленными в голенища. На нём ещё был потёртый пиджачишко и меховая шапка пирожком (Хрущёвка!) Добро пожалувать у хату!- сказал Оверкович, открывая дощатую некрашенную дверь с железной защёлкой. Он пригнул голову и переступил через порог, освещая путь керосиновой лампой, которую держал в руке. Я последовал за ним и немедленно наткнулся на огромную квадратную кадку, стоящую в сенях. Внутри кадки, засыпаной тырсой покоился стеклянный бутыль, не менее 150 литров ёмкости. Это что такое?- спросил я . Да,вот Кольку- сына в Армию проводжали,- объяснил прораб,- а в бутыле самогонка була! Три дня и ночи гуляли всим селом, покуда горилка не кончилась! Зарезали два кабана, а гусей и курей не считали! А я сам,- продолжал он с гордостью,-ничого не пив, только засасывав из большого бутыля в малые,чтобы подавати на стил,- и он показал мне толстый резиновый щланг, который обычно засасывали бензин из автомобильного бака. Так Оверкович ничего и не пил, только засасывал глоток или два, наполняя каждый малый бутыль. Ну садитесь до столу дорогие гости, я сейчас быстро все соображу. На столе появилась кровянка, свиная домашняя колбаса, чёрный хлеб и кислая капуста. После этого Оверкович сумел засосать со дна огромного бутыля в поллитровую бутылку оставшийся самогон, синеватый от добавленной чёрной смородины.Керосиновая лампа стояла на ножке посреди стола бросая длинные тени на стены хаты. Да вы йижте дорогие гости, давайте выпьемо за здоровья Кольки и его легку службу! Мы выпили и закусили и затем отправились спать. Мне досталась высокая железная кровать с пуховыми перинами. Стенка кровати железная, но с бронзовыми завитушками и скрипящими пружинами! Я лёг и уснул как убитый! Утром пение петухов разбудило меня, а кудахтанье кур выгнало из постели!
          После завтрака мы отправились на Сахарный завод. Главный Инженер был пожилой уже мужик в длинном чёрном пальто. Он спросил меня, как я собираюсь измерить дно водоёма? Я объяснил, что мы пользуем метровую ленту, которая натягивается с берега до другого. Затем с помощью лота промеряем глубину каждые 10 метров, а когда лот не достаёт дна, то используем шнур с грузом. Метровую ленту переносим затем вперёд 10 метров на следующий створ и так далее. Главинж направился вместе со мной к пруду. Там я погрузился в лодку вместе с помощником, который грёб вёслами, передвигая лодку вдоль шнура, а ещё двое рабочих держали шнур в натанутом состоянии. Сам Главный Инженер стоял на берегу  и следил за обмером. После нескольких минут работы, он решил, что я опускаю лот под наклоном, что приводит к большей глубине замеряной, чем действительной. Он стал кричать и ругаться, на что я предложил ему делать замеры самому. Сначала он смело направился к лодке, но увидя эту старую и протекавшую посудину, струсил и  резко повернул обратно. А затем и совсем ушёл с пруда. Однако я закончил обмер и на следующий день уехал в Киев. Иван Оверкович впоследствии подписал процентовку у Главного Инженера с помощью самогона и нескольких курей!
         Другим важным объектом был вынос железно-дорожных путей в Рубежном, Ворошиловградской Области на Донбассе. Наш участок намывал там насыпь для путей и так как разбивка насыпи на кривой была слишком сложным делом для нашего геодезиста, то меня направили в командировку, чтобы помочь с этой работой. Хотя к этому времени антипартийная группировка Кагановича, Маленкова, Молотова и Ворошилова была разоблачена и область переименовали обратно в Луганскую. Я отправился в путь поездом, что всегда было основным средством передвижения в СССР. Ранним утром, после продолжительного пробега между белыми хатами, цветущими вишнёвыми садами и белыми палисадниками, поезд остановился на небольшой станции. Платформы не было и пришлось прыгать вниз с вещами с высоких ступеней на щебёночное полотно. Резкий запах газа стоял в воздухе и затруднял дыхание. В общем весь город Рубежное и был химическим комбинатом. На комбинате изготовляли краски, красители и ещё другие оборонные изделия.Это как раз был период очередной кампании Правительства Хрущёва под названием Большая Химия. Другими словами огромные средства были направлены на развитие химических производств, не взирая на окружающую среду и последствия для неё. Рубежанский комбинат развивался такими темпами, что вынос железнодорожных путей с его территории ещё не был закончен, как новые цеха уже шагнули через вынесенные пути!
Все жители Рубежного работали на Комбинате, а Комбинат строил Рубежное- жилые дома для работников,больницы, школы, детские ясли и другие общественные здания. Цеха комбината, разбросанные по территории выбрасывали в воздух шлейфы ядовито пахнущих газов, а над всеми возвышалась металлическая труба с вечным факелом горевшего газа, который был виден отовсюда и запах которого преобладал в городе. В дополнение вода в Рубежном было очень мягкая- пей не напьёшся! Дело в том, что в ней не хватало иода и очень многие жители страдали зобной болезнью, что, конечно никого не волновало! Для нас временных это опасности не представляло. С другой стороны доставка продуктов в продуктовые магазины города была немного лучше, чем в других городах, так как Рубежанский Комбинат считался и был вредным производством. В комбинатских столовых можно было неплохо пообедать за незначительную сумму денег.
Железно-дорожная насыпь проходила по болоту и поэтому не было опции для намыва. Работа моя хотя и была монотонной, но была интенсивной, потому что хотя насыпь и была уже намыта, но к сожалению её кривая не позволяла расположить на ней рельсы пути и я подгонял теперь насыпь под стандарты пути. Это требовало новую разбивку поверху насыпи, а затем перемещение насыпи бульдозерами, планирование откосов и т.п.
        Проживал я в местной гостинице и по Советскому обыкновению в одном номере с ещё одним ( и это лучший случай), совершенно мне не знакомым молодым человеком и Москвы. Он также был в командировке на комбинате и заехал в номер следом за мной. Владимир немедленно определил, что я всё время работаю, а досуга нет! Первым делом нужно было купить водку и закуску. Надо сказать, что в то время в Рубежном хотя водка в магазинах и продавалась, но только с 11 часов утра и до 2х часов дня! В другое время местным жителям водка не продавалась, а только приезжим по предъявлению паспорта. Мой новый приятель с гордостью продемонстрировал продавщице свою московскую прописку и в течении 10 минут мы были вооружены бутылкой водки и соответствующей закуской. Теперь оставалось только найти пару девочек, что Володя сделал без видимых усилий. В общем мы провели приятный вечер вместе, хотя и назавтра я проснулся к головной болью.
          Прорабом в Рубежном был русский парень из Сибирской глуши. Ерохин был в то время выздоравливающим алкоголиком. Он обычно человек очень спокойный, даже флегматичный, но дело знал. Земснаряды на участке работали, только проблемы были с поломками и из-за высокой абразивности песка требовалась частая замена рабочих колёс и вкладышей, которых всегда не хватало. Таким образом работа прораба сводилась к доставанию запчастей и выколачиванию поставок из Управления в Киеве.
           Тем временем к нам обратились проектировщики из Укртеплопроекта, которые проектировали огромную угольную электростанцию, которую планировалось построить в Рубежном. Создание площадки для этого производства требовало больших земляных работ по её насыпи. Учитывая местные условия, т.е. болотистую местность и не проходимость для наземного транспорта, наши земснаряды оказались идеальным решением. Вот только проблема была, что в карьре песка, откуда планировалось доставить материал для насыпи не было воды для разработки гидромониторами, т.е. водяными пушками. Над этим проектом работал наш недавно образованный отдел во главе с Виктором Матвиенко и с ним мой друг, Федя Криденцов, которого я перетащил из ДСУ-1. Таким образом решение было следующим- при помощи мощных водяных насосов доставлялась вода в забой( т.е. карьер, где предварительно был вырыт котлован, в который поместили земснаряд). Гидромониторы вымывали песок, который с водой превращался в пульпу, которую земснаряд перекачивал к месту насыпи. Так как расстояние до намывной карты было почти 5 километров, то посреди линии был установлен бустер (т.е. вспомогательная насосная станция). Решение это было довольно уникальным и работа продвигалась очень успешно. И, конечно, большая заслуга в этом была прораба Ерохина, который к сожалению даже не дожил до конца работы! Он утонул в местном озере на пикнике 1го мая, купаясь в нетрезвом виде! В Рубежном я пробыл полтора месяца в то время, пока насыпь не была готова.
          Следующей производственой поездкой была Евпатория (как сказал Маяковский- Очень жаль мне тех которые не бывали в Евпатории!). Это было курортное место, но в отличие от гористых окрестностей Ялты, Евпатория была на равнине и славилась своим огромным золото-песочным пляжем и поэтому была популярна для семейного отдыха. Мы проводили там работы по углублению акватории местного порта и меня послали решить вопросы с заказчиком по поводу спорных объёмов работ. Я пробыл там неделю, но главным в этой поездке оказалась не работа! В гостинице, в которой я остановился, номера были все заняты и чтобы добавить количество мест, Администрация решили их создать! Это достигалось путем ущемления просторных корридоров установкой диктовых перегородок и дверей, с туалетами в конце корридора. Вот в такой диктовый пенал меня и поместили. Так как я планировал провести большинство времени на участке, то меня это сильно не беспокоило. Но вещи повернулись иначе. Как то вечером, возвращаясь с работы, я столкнулся в корридоре с молодой женщиной. Она была небольшого роста и первое, что меня поразило были её глаза! Они были зелёными и смотрели очень привлекательно из под чёлки русых волос. О, простите,- сказал я. Да ничего,- ответила девушка,- а куда это вы так торопитесь? Да знаете только с работы и надо помыться и что-нибудь поесть. Я ещё тоже не ужинала, так что если хотите мы можем встретиться в ресторане через полчаса! Меня зовут Неля,- сказала она это всё так естественно и спокойно, что я даже не успел удивиться.Я, Яков и буду только рад с Вами поужинать. Неля повернулась и пошла по корридору от меня. Я посмотрел вслед её стройной фигурке в светлом лёгком платице.Что сказать- Неля была замужем, но отдыхала одна и в течении следующих пяти дней я только ходил на работу и обратно в гостиницу, где мы проводили время в моём номере-пенале каждый день и ночь! Неля была очень опытной и нежной любовницей и научила меня многому, за что я ей и благодарен до сегодняшнего дня. Расстались мы так же спокойно как и встретились и разъехались по домам.
        Командировки, хотя и обогащали меня впечатлениями новых мест и людей, но забирали много времени и мешали моей учёбе. Тем временем на 4й курс нас опять перевели обратно в ХИИТ возле Воздухо-Флотского шоссе. Я смирился с тем, что не получил перевода и потратил столько усили зря, и продолжил мои занятия на ПГС. На 4м курсе лекции были уже только по профессии и это было интересно о иногда трудно. Тем временем в конце 1965 года я познакомился с Эдиком Галинкером. Познакомились мы с ним случайно, на вечеринке и сразу друг другу понравились. Эдик был сыном профессора Киевского Политехнического Института и учился там же на последнем курсе. Он был на пару лет старше меня и готовился в аспирантуру. Я хотя не учился на стационаре и не имел отца профессора, но интеллектом не уступал Эдику, что ему очень импонировало. По Советским стандартам Галинкеры были состоятельные люди-отдельная квартира на Печерске, где в полутёмных комнатах висели старые картины и стоял рояль, обширная библиотека с позолоченными корешками старинных книг и даже бронзовый бюст хозяина, которому было уже тогда под 70. Мы с Эдиком проводили всё свободное время вместе- ходили в кино, навещали его друзей, ребят и девушек из семей подобного класса и очень много разговаривали о происходящем в стране и мировой политике. Люди из круга Галинкеров были намного ближе к правящим кругам и знали о них намного больше, чем мы грешные. Излюбленной песней Эдика была песня композитора Богословского- Члены Правительства рядом стоят! Юность не знает преград! Его привлекало, что члены (по русски также пенис!) стояли в ряду! У Галинкеров также была дача на Левом берегу Днепра. Конечно, это был просто маленький деревянно-щитовой домик, но для нас молодых людей, измученных жилищным кризисом, это было большим подспорьем- так как туда можно было приводить девушек, устроивать вечеринки и проводить время! Мы с Галинкером также много катались на велосипедах по широким улицам до Сталинки и ВДНХ. Я то имел велосипед, благодаря своему положению, как казначей Профсоюза в СУ-477.
В тоже время я подружился с другим парнем. Звали его Юра и у него не было одной кисти, но зато был новый мотоцикл Ява. Мотоцикл был красного металлического цвета, производства Чехословакии и казался нам чудом техники того времени! Целыми вечерами мы гоняли на мотоцикле цепляя девушек, на которых определённо мотоцикл действовал как магнит. Проблема была только, что мотоцикл был один, нас двое! Ну, как то управлялись. Но я становился всё более занятым- работа и учёба не оставляли много времени ни для чего другого! Тем временем было лето и рабочий сезон был в разгаре. И поэтому мои командировки становились всё более частыми и продолжительными. У Заскального было мнение, что я как бы Джеймс Бонд, т.е. меня можно было посылать в любое место и я всегда добьюсь результата всеми правдами и неправдами! Конечно, это льстило, но я почти не бывал в Киеве, что мешало моим занятиям. А пока в это лето я был в Кременчуге, Хмельницком и Кишинёве. В Кременчуге мы делали обваловку для  Кременчугского Водохранилища для одной из модных тогда Гидроэлектростанций.
Прораба фамилия была Короткий и мы были с ним очень дружны. В этот раз предстояло совещание на высоком уровне и мы летели в Кременчуг вместе с Леонидом Бутенко, который, хотя и был нашим Главным инженером, но Заскальный ему не очень доверял и я должен был следить, чтобы он не натворил глупостей! Зелёный УАЗик пригнал за нами шофёр из Киева, чтобы мы могли передвигаться в Кременчуге. Буквально на второй день по его прибытию, мы ехали в УАЗике по широкой пойме Днепра предназначенной под водохранилище ГЭС. Личных машин у нас тогда ни у кого не было, кроме Димы Заскального, который преобрёл белый новый Москвич и террорезировал всех, кто к нему садился и хлопал дверью. Однако, все мечтали о собственном автомобиле и Бутенко, пользуясь своим положением, приказал водителю поменяться с ним местами и сам сел за руль. Дорога была грунтовая тропа в степи и движения там почти не было. И Бутенко решил прокатить нас всех с ветерком. Он настолько увлёкся, что совершил крутой поворот на большой скорости и машина перевернулась на бок на абсолютно ровном месте. Я сидел вместе с Коротким и его Мастером сзади на сидении, расположенном вдоль кузова крытого УАЗа. В одну секунду кабина наполнилась дымом от горевшего масла, но задние двери от удара распахнулись и я увидел свет в конце. Туда то я и пополз не четырёх и выскочил наружу. За мной следовал Короткий и его Мастер. Бутенко оказался на высоте, т.е. в верхней части кабины, а водитель в нижней. Бутенко удалось открыть дверь и вылезть с сидения шофёра, после чего мы вместе перевернули машину на колёса и так высвободили водителя. Бутенко тут же наказал нам молчать, благо никто не выглядел пострадавшим, кроме УАЗа, помятого от падения. Но это не помешало продолжить наш путь. Тем временем Короткий, чтобы отметить наше прибытие, приказал наловить рыбы и сварить уху. Надо сказать, что в Днепре, особенно на разливных участках, где течение медленное и много осоки и ряски, вырастали крупные окуни и судаки. А уха должна была быть такой густой, чтобы ложка в ней стояла! Обед с ухой состоялся прямо посреди степи вокруг чугунного котла, распространяющего аппетитный запах варённой рыбы и картошки. Горючим служили дрова и прибрежная лоза. Мы все сели кругом и подставив куски хлеба под ложкой, с которой капала ароматная уха и наслаждались горячей как огонь жидкостью. Тем временем подоспела другая жидкость, без которой не обходилась никакая встреча или трапеза. Прибывшая водка была в поллитровых зелёных бутылках, но даже сквозь зелень, были видны странные слои хлопьев подвешенных в водке. Я выразил опасение, что может быть эта водка нехорошая. На что кто-то резонно заметил,- Так не выливать же добро! Чтобы там не было в этих бутылках, это было выпито с глубокими выдохами и кряхтением!
    В Кишинёве мы были заняты расширением Комсомольского Озера, которое предназначалось для устройства олимпийских соревнований по гребле. Мы собрали там дизельный земснаряд, который производил много шума посреди городского парка, но зато мы помогли столице Молдавии удовлетворить амбиции приёма иностранных и Советских гребцов для тренировок и соревнований.
Я останавливался в гостинице Молдова, которая было узким многоэтажным зданием в центре города на площади, посреди которой был установлен гигантский в четыре этажа высотой памятник Советскому воину-освободителю. Памятник этот загромождал все эту площадь и было даже боязно проходить по тротуарам вокруг.
Лучшей достопримечательностью Кишинёва был винный погребок. В любое время дня и ночи люди стояли в очереди в погребке, где за мокрой стойкой находились две огромные деревянные бочки, в торцах которых были вкручены банного размера краны. Резвые бармены разливали вино в стаканы, причём одна бочка содержала белое вино, а другая красное. Самым популярным было половина на половину, то есть в один стакан смешивались оба вина! Цена была незначительной, но больше одного стакана в руки не давали. И хотя в зале погребка стояли высокие круглые столы, но народ предпочитал получив стакан вина, немедленно занять очередь и выпивать вино по ходу продвижения к бочкам!Вообще в Кишинёвских винных магазинах был очень большой выбор местных вин, как столовых так и мускатов. Мускат Красного Камня был действительно по вкусу как конфета и пользовался большой популярностью.
             Я вернулся домой, чтобы встретить новое событие в нашей жизни. После многих лет стояния в очереди на другую квартиру в райисполкоме, матери предложили комнату ( в этот раз уже не сырую и на высоком первом этаже) в коммунальной квартире рядом на Артёма 14. В квартире было ещё 4 соседа на общей кухне, ванной и уборной. На кухне было две 4х конфорочные газовые плиты и на каждую семью приходилась одна конфорка, плюс одна общая, если свободна. Кроме этого в кухне и других местах общего пользования было по 5 лампочек и когда вечером в кухне все собирались, то там была полная иллюминация, так как если кто-нибудь забывал включить свою лампочку, то все остальные дружно покидали кухню ,оставляя злостного нарушителя в темноте! Дом был дореволюционной постройки с метровой толщины стенами и центральным отоплением. Комната была довольно большая, узкая и длинная с огромным филёнчатым окно в узком торце и высоченным потолком.Всё это показалось матери намного лучше, чем та, которая у нас была и мы переехали. Мне было как то всё равно, так как я находился дома очень редко и то в основном приходил ночевать. Для переезда с нашими малочисленными пожитками, я взял у Менжеги (наш начальник гаража),бортовой грузовик МАЗ. Так как корридоры в квартире были очень узкими, то мы решили завести нашу мебель через окно, которое выходило на задний двор, но зато было большим.Оказалось что и подъезд был узким и грузовик застрял колёсами межде его стен. С большим усилием мы освободили грузовик от каменных объятий, прорезая и царапая кирпичные стены подъезда. С помощью друзей затащили всё через окно. В те времена самым главным предметом гордости была...бедность! Всё что ты мог иметь стоющее лучше было не показывать, чтобы не вызывать зависть и подозрения соседей. Нам волноваться было нечего, самое большое наше богатство был чёрно-белый телевизор Рембрандт, немецкого производства, который Шая купил перед тем как переехал к жене. Теперь нужно было приспосабливаться к новой действительности.
Четыре семьи соседей, каждый со своими привычками и замашками. Утром нужно было стоять в очереди в туалет, где в крохотной каютке было 5 лампочек, зато газетная бумага для подтирания была общей! Затем другая очередь в ванную. С теми же лампочками.
          Осень 1966 года началась рано. В Киеве вообще осень считается особым временем года и её называют золотой. Листья каштанов и тополей окрашиваютя золотым цветов, колючие каштаны падают на асфальт и рскалываются, обнажая из под зелёной скорлупы, блестящий коричневый плод, который в Европе поджаривают и едят на Кристмес. У нас это никому и в голову не приходило. Моросящий дождик обмывал уже и так чистые улицы, окна и парковые скамейки.
В такие дни молодые и старые Киевляне наряжаются в плащи в зависимости от моды- голубые, белые , болонья или чёрные с клетчатой подкладкой. Это ещё не совсем осень, будет ещё много солнечных и тёплых дней, но это уже предупреждение- зима не за горами! В один из таких солнечных дней я и Володя Чугунов, мой товарищ по курсу, возвращались из Института, где выясняли, когда же начинаются занятия. Мы спокойно прогуливались по Бульвару Шевченко, направляясь к трамвайной остановке на площади Победы. Конечно, мы болтали и шутили и задевали проходящих девушек. Возле недавно открытого магазина для новобрачных, я обратил внимание на очень молодо выглядевшую девочку, лет 16-17ти с толстой косой до пояса и в розовой вязаной кофте. В руках она держала несколько книг и наклонилась понюхать цветы, росшие в цветнике возле магазина. Мы подошли поближе и она повернулась к нам сверкнув чёрными как угли глазами под чёрными как смоль бровями! Всю мою жизнь я интересовался и цеплял только блондинок, хотя в последние годы твкже попадались разные. Но в этой было что-то родное, домашнее, материнское.Мы с Володей стали её подзуживать, обвиняя в том, что собиралась сорвать общественные цветы, что было,конечно, наказуемо законом. Чугунов вскорости впрыгнул в троллейбус и уехал, а я остался с Олей наедине ( как потом выяснилось на всю жизнь!) Была она толстоватой девочкой,20 лет, а не 16ти как выглядела. Жила Оля на Сырце с братом, с которым не очень ладила, так как он пытался её контролировать, а родом была из Ташкента. Всё это я узнал уже в первый вечер. Работала Оля на заводе чугунного литья на Курен ёвке и мечтала поступить в Институт. Уехала из Ташкента спасаясь от отчима и за новым счастьем.
         Тут я должен остановиться! Всё что произошло между нами в течении следующих 40 лет, может быть темой для другого романа. Но, принимая в расчёт, что вся моя последующая жизнь была связана с моей семьёй, женой и детьми, то у меня возникает дилемма- как раздеться догола и в то же время не оголить срамоту? Особенно, когда большинство участников этой драмы живы и всякая оголяющая правда может им не понравиться! Конечно, это не просто- от тебя ждут красивой фантазии, а когда жизнь ещё более фантастична это уже не воспринимаемо! Но жизнь это факты, а факты имеют действующих лиц и если они изображены, не так как им нравится то и правда становится неправдой!
          Так вот мои дорогие, я решил написать всё как я это видел и чувствовал и не взирая на то, что эта книга будет опубликована или только для внутреннего употребления, всё равно мой моральный стриптиз состоится!
           Была осень, время романтиков и поэтов – Есть в осени первоначальной печальная, но дивная пора! (как сказал Пушкин). Мы были молоды, особенно Оля, а я устал от моих похождений, а также предстоящий год обещал быть ещё более трудным- работа, учёба, домашние работы да ещё ночные приключения! Всё это, да и молодая кровь сыграло свою роль и ... Может следом за этой книгой я напишу историю нашей любви и женитьбы, а сейчас я просто перескачу через этот клубок чувств, событий и сомнений! Всё это кончилось тем, что мы с Олей расписались во Дворце Бракосочетаний на Печерске. Дело было в Декабре и на улице трещал мороз, а мы вдвоём стояли на дороге- Оля в белом платье и туфлях на шпильке я в костюме и ждали такси, чтобы поехать во Дворец. Там был Олин брат и ещё пару родственников, а с моей стороны только несколько сотрудников. Затем мы отпразновали очень скромную свадьбу в квартире наших друзей Феди и Мары Криденцовых, которые уже жили на Русановке их кооперативной квартире, с водкой и варёной картошкой, когда молодая жена в критическую минуту повязала фартух поверх подвенечного платья и пошла чистить картошку!
          Затем мы въехали в снятую комнату у другого моего соученика, Мишки Чернявского, который только женился и они тоже жили на Русановке в кооперативной квартире. Они были молодожёнами и мы тоже. Мы поженились 22го Декабря 1966 года и поэтому и наступающий 1967 год встречали вместе.
Главной проблемой для меня было привезти мебель, которая состояла из преобретённого дивана-кровати. Хотя  дом был новым и с лифтом, но лифт был настолько узкобедренным, что поместить туда мебель не представлялось никакой возможности, как мы с Генкой Князевым не старались. Генка был мой сотрудник и вызвался мне помочь, в общем то не зная, во что ввязался. И мы с Генкой были вынуждены тащить диван по лестницам на 7ой этаж. В этих кооперативных домах лестничные клетки были спроектированы таким образом, что развернуться с мебелью или не дай Бог с носилками или гробом, было совершенно невозможно, и нам пришлсь тащить диван вертикально, передавая друг другу с площадки на площадку! Это было ужасно трудно, только благодаря нашей молодости и силе, мы с этим совладали! Комнатки в такой квартире были малюсенькие, а кухни ещё меньше. А главное ,что все эти дома выглядели одинаково и многочисленные анекдоты рассказывали, как люди попадают в чужие дома и квартиры!Ведь всё было стандартным-дома, замки, мебель и даже жёны! Русановка сама была белой пустыней, ни деревца, ни кустика и всё покрыто неубираемым снегом. Ветер с Днепра завывал между домами, бросая снег в перемежку с песком в лица жителей, добирающихся до своих жилищ. В одну из таких зимних ночей нас разбудил душераздирающий крик, доносившийся из снежной пустыни. Леденящий душу зов о помощи, среди каменных джунглей, сопровождаемый зловещим воем ветра, произвёл на меня тогда угнетающее впечетление! Это тоже повлияло на то, что вскорости мы из современной квартиры на Русановке перебрались в старый частный домик на Борщаговке. Странно, но мне всегда хотелось жить где нибудь не отшибе в маленьком домике. Для удовлетворения этой мечты, это место было идеальным. Домик был расположен в тупике возле железно-дорожной насыпи. Дом был одноэтажный со слепыми окошками с морозными разводами. Хозяйка была дородная украинская баба, а комната неплохого размера с малюсенькой прихожей. Канализации в домике не было, хотя водяной кран торчал из стенки комнаты, но раковины для мытья не было. В прихожей(сенях) стояла печка-буржуйка для отопления и приготовления пищи. До этого мне не приходилось разжигать такую печку, а зима 1967 выдалась очень холодной. Благодаря тому, что я работал в организации, имеющей отношение к железной дороге и нам выдавали угольные талоны, я завёз самосвал угля, который при разгрузке окрасил всех нас и домик чёрной пылью. Теперь с помощью дров и угля мы пытались растапливать буржуйку. Конечно, весь дым шёл в комнату и вся процедура была не очень удачлива, но зато это было наше собственное место, без соседей! Я соорудил с помощью сварщика на работе металлический стенд, на которым установил раковину под кран и ведро под раковину, которое нужно было периодически опорожнять. Таким образом мы могли как-то обмываться, выливая грязную воду под железнодорожную насыпь. Всё это было неудобно, но своё!...
        Я принёс из дома только две простыни и подушку, Оля принесла одеяло. Всё остальное мы уже преобретали вместе, кроме кофейного сервиза, который нам подарили друзья на свадьбу. Так мы и начали нашу совместную жизнь. Я фактически продолжал свою доженатую жизнь- после работы в Институт, после Института иногда поддавали с ребятами и всегда приходил домой поздно. Так же как и был холостым. Жена работала, после работы бежала в магазин, а потом дома воевала с печкой. Хуже ещё было, когда зимой я уезжал в командировку. Оля оставалась одна и ей было ещё трудней! Но зима прошла и наступила весна 1967 года. Снег начал расстаивать на земле и на крышах, дом наш украсился сосульками, с которых капала вода с весёлым перезвоном. Солнце пригревало всё сильней и на душе становилось легче. Мы ждали нашего первенца, который ещё до рождения сыграл свою роль в нашем браке! Вместе с тем я ещё не ощущал себя женатым, т.е. мой уклад жизни всё ещё был связан со своими товарищами по работе и Институту. Беременность у жены была лёгкой, она попрежнему ходила на работу и не сильно жаловалась. Тем временем наступила пора экзаменов в Институте. Мы были на 5ом курсе и хотя предметы были практическими, но было также много теоретических предметов как сопромат, теплотехника, строительная менханика и другие. И также было ряд проектов по архитектуре, черчению и т.п.
Пришёл Июнь 1967 года и разразилась 7 дневная война между Израилем и Арабами. Советская печать со злорадством освещала начало военных действий, так как всё вооружение в Египте и Сирии, было поставлены из СССР, а военные советники и пилоты, так же как экипажи противозенитных ракет были бойцами непобедимой Советской Армии. В первые дни по радио и в газетах сообщалось, как доблестные арабские братья наносят сокрушительные удары по сионистким агрессорам. Но на второй и третий день тон изменился. Советский Представитель в ООН гремел с трибуны, требуя обуздать агрессора и спасти ОАР, вплоть до угрозы направить туда наших Советских добровольцев. Кстати в 1956 году, когда я ещё учился в Киевском Автодорожном Техникуме, тройственная Англо-Франко-Израильская агрессия также вызвала возмущение Советского народа! Наш преподаватель черчения Воеводский, матёрый антисемит, заявил нам- Я пошёл в Райком и предложил себя добровольцем в Египет! Это ,конечно, было вполне искренно. Вместе с тем в этот раз царило смущение и растерянность- 60 миллионов арабских братьев потерпели сокрушительное поражение от 3х миллионов евреев, которые всегда в России считались слабаками и не способными за себя постоять!
Ведь советская литература и кино всегда показывали евреев в роли портных, врачей или учителей, худых в очках, немощных, хитрых и жадных, но уж никак в роли героев-победителей, суперменов и воинствующих рыцарей. Эти роли принадлежали актёру Андрееву, с его громоздким телом, грубым голосом и круглой мордой- в общем олицетворение русского воина-победителя! Так что происшедшее на Ближнем Востоке было очень неожиданным и новым. Даже отличившиеся во время Великой Отечественной евреи, Генералы и офицеры, Герои Советского Союзы успешно маскировали свои имена, чтобы не звучали сильно по еврейски. Даже спортсмены-евреи побеждавшие на мировых чемпионатах во славу нашей Родины не могли показаться евреями! Свежеиспечённый Чемпион мира по шахматам, Михал Таль, еврей из Риги, был описан в газете как скромный юноша с ИНДИЙСКИМ с горбинкой носом ( боже упаси не с еврейским)! И вдруг в газетах появляется образ нового еврея- израильтянина с одним глазом (Моше Даян) с автоматом в руках  уничтожающих налево и направо беззащитных детей и фаллахов! Для нас всех это был шок! Да., было о чём подумать и поговорить! Мы даже подумывали назвать первенца, если будет мальчик, Моше в честь Моше Даяна, который был у нас также популярен, как и во всём мире! И хотя советская пропаганда скрывала истину, но описывая страдания арабских братьев, невольно приоткрывала занавес спектакля,который разыгрался в Синайской пустыне. Это было для нас, молодых ассимилированных евреев, что-то новое, вызывающее гордость и самосознание!
       Тем временем начались переводные экзамены в Институте, да тут ещё Оля была на последнем месяце беременности и надо было быть готовым! Готовыми однако мы были только очень поверхностно! Дело в том, что в наше время вся информация о деторождении должна было поставляться родителями, которые зачастую или сами не знали, или затруднялись передать её детям, Что касается будущих отцов, то вообще это было не наше дело!В общем в один прекрасный день 26го Июня 1967 года мы проснулись, когда вся кровать была залита, как будто кто-то вылил туда ведро воды! И не взирая на недостаток образования по вопросу деторождения, мы поняли что что-то происходит. Мы поднялись, оделись и потащились на трамвае в ближайшую больницу, что была на Воздухофлотском шоссе вблизи Бульвара Шевченко. В то же утро у меня был зачёт, а тут ещё это!
Мы добрались до Больницы и врач осмотрев жену сказала мне,- Воды отошли и она может родить каждую минуту. Ты можешь идти на свой зачёт, хотя скорее всего до вечера ничего не случится, но мы её оставляем здесь. Бледная Ольга, а она была бледной ещё даже до беременности, лежала на столе и смотрела на меня большими чёрными глазами! Я подбодрил её как мог и сказал, что скоро вернусь.
По прибытии в Институт, Марик Гаткер и Коля Яковлев встретили меня с вопросами, так как я опоздал.Как только я объяснил в чём дело, Коля, как староста нашей группы, обратился к преподавателю и объяснил, что моя жена рожает и попросил освободить меня от зачёта, чтобы я мог вернуться в больницу. Если тройка его устраивает,- сказал профессор,- то я могу освободить. Меня тройка вполне устраивала и я побежал обратно в больницу, благо она была недалеко от Института. Когда я вернулся в приёмный покой Больницы, там уже сидели 3-4 ожидающих отца! Такая комната ожидания была популярным предметом розыгрышей и шуток. И, действительно, в отличие от загнивающего Запада, Советский отец был отделён от своей жены, не только на период родов, но даже информацию о состоянии жён и пола родившихся младенцев не спешили выдавать. Таким образом фигура волнующегося и мечущегося нового отца, считалась комической! Я то был уверен, что мне придётся ждать до вечера, но посмотрев на список новорожденных, написанный от руки и прикрепленный кнопкой к стене, я нашёл там своё имя! Сын!Вес, рост, как Оля себя чувствует? Ответ от сестры был,-Всё нормально! Смешанные чувства охватили меня,- Я отец!Гордость и страхи, как будем жить дальше? Радость и сомнения, в общем что-то совершенно новое и необычное!
Мне нужно было с кем-то разделить это чувство! Но прежде надо было сообщить матери. Должен сказать, что со времени нашей женитьбы, мы с матерью не встречались, только редко и коротко переговаривались по телефону. Да и этот разговор был короткий,- Поздравляю, ты бабушка! Мальчик, рост,вес, какая больница. И я отправился обратно в Институт разделить радость с друзьями! Мы, конечно, отметили рождение моего первенца, т.е. хорошо выпили! Забегая вперёд скажу, что у нас родились ещё два сына, каждый в другом месте и других обстоятельствах, но то возбуждение от первенца,возраст и обстоятельства - это уже никогда не повторилось!
        Мать пришла сама забирать нового внука и невестку из больницы. К этому времени она уже решила назвать новорожденного Иосифом, по имени моего погибшего отца. Так как это был шаг к сближению, то я спорить не стал, а Оля тоже хотела уладить ситуацию! Я тоже был в Больнице и навсегда заполнил пеленание сына, которого нам выдавали- синие ножки, перекрещённые пелёнкой и всё плотно обмотанно белой марлей! Мне казалось, что это причиняло ребёнку боль, а он молчал, только причмокивал губками. По настоянию матери мы переехали в ту же коммунальную квартиру на Артёма 14. Оля кормила Ёсю грудью, но вскорости молока не хватало и я бегал в Молочную кухню за едой для ребёнка. Главная проблема возникла с соседями со стиркой пелёнок. Так как одноразовых пелёнок не было, то стирать их было повседневным занятием! Конечно, нашим соседям это мешало, да в общем то и мы сами им мешали!
Тем более ,что дело было сразу после 7ми дневной войны и ненависть к евреям была у всех на устах. Одна из соседок, которую звали все за глаза горбатая, из-за приличного горба на спине, заглядывая в ванну, где Оля стирала пелёнки, громогласно заявляла,- Опять сионисты захватили ванную! В детскую коляску, которая стояла в корридоре, кто-то систематически насыпал мусор, а также провокации разного рода продолжались. Мы не пытались вступать в конфронтации, потому что ни к чему хорошему это бы не привело, и вообще для нас молодых жизнь на Артёма 14 не была сахаром! Мы все вчетвером спали в одной комнате, а были мы ещё молодожёнами! Ёси был тяжёлым ребёнком, часто болел ,то живот, то зубы, то корь, то воспаление лёгких и всё что угодно! Оля ушла с работы и всё время находилась с ребёнком, а мать делала нам всем вырванные годы! В воздухе всё время висела гроза и частенько разражалась! Так что все наши мечты были выйти оттуда и жить отдельно!
          Я продожал учиться, шёл последний год- дипломная работа, государственные экзамены и защита диплома. К этому времени я уже стоял на очереди на квартиру на производстве. СУ-477 к этому времени уже стало большим Управлением с большим объёмом работ и мы могли в кооперации с другими организациями строить жильё для персонала, но даже этот факт не был достаточен для нас получить квартиру!
        На дипломную работу я выбрал проект производственного здания- Судостроительный цех с относительно простой архитекторой, но зато большепролётное, с очень специальной конструкцией, требующей многочисленных и сложных расчётов. Это было сделано специально, чтобы моё не достаточно хорошое черчение, подменить моими хорошими расчётными особностями!Перекрытие было запроектировано из сборных армоцементных оболочек большого пролёта, что было очень новым делом в то время, а также создавало своеобразный архитектурный облик здания. Нас отпустили в оплаченный отпуск на время работы над дипломом и последующей защиты! Но, конечно, работы было очень много- готовился к последним зачётам, чертил архитектурные и конструктивные планы моего здания,проводил многочисленные расчёты фундаментов, стен, перекрытий и также теплотехнические и другие...
Всю необходимую вспомогательную литературу я находил в Библиотеке КПСС, на Советской площади. Читальный зал, чистый и прохладный, был заставлен рядами столов с удобными стульями и привлекательными настольными лампами с зелёными стекляными абажурами. В зале царила тишина, порой гнетущая, но для работы над книгой это было идеально, да и выбор книг был очень обширный.
Мы попрежнему собирались с друзьями, отмечали праздники и дни рождения, ругали власть и помогали друг другу как могли. Так как у нас теперь был ребёнок, а достать что нибудь из детской одежды, обуви или даже кроватку или коляску, было почти невозможно, то кто из друзей отправлялся в командировку в Москву, где эти вещи было возможно достать, вседа привозил что-нибудь для Ёселе. Свободное время, если было, мы проводили в прогулках с ребёнком, ездили с коляской в трамваях до Русановки, навещать Федю и Мару. Ёселе долго не хотел говорить, хотя всё понимал и реагировал, Да и физически он был крупный, упитанный мальчик. Мы, конечно, этим очень гордились, но уже тогда он начал проявлять черты великого упрямца. Если мы гуляли по улице, он мог остановиться и чтобы принудить его идти вперёд, необходимо было поставить его спиной к желаемому направлению! Так мы и жили,как обыкновенная молодая советская семья с необыкновенными проблемами! В одной комнате коммунальной квартиры с враждебными соседями, четверо в одной комнате с нашими внутренними проблемами, без никаких излишеств, без сбережений, хотя моя зарплата уже была выше средней. Киев,хотя и медленно, но отстраивался – возникали тут и там новые жилые районы с белыми высотными домами. Проводились новые линии и станции метрополитена к этим районам. Автобусное и троллейбусное движение, хотя пока и недостаточное, но улучшались количественно и качественно. Строился новый мостовой переход на Левый берег, предназначенный для автотранспорта и метро. И хотя холодильник домой попрежнему было не достать без многогодовой очереди или БЛАТа, но всё же жизнь немного менялась. С продуктами попрежнему лихорадило. Многолетние кампании по подъёму сельского хозяйства явно не решали его проблему, а Хрущёв, заигрывающий с Западом, был вынужден завозить огромное количество зерна из-за границы, чтобы хотя бы обеспечить страну хлебом! Тем временем внутренняя борьба в Политбюро привела Хрущёва к концу его царствования. Он выехал в длительную поездку по странам Ближнего Востока, Африки и Кубу, где раздавал звания и звёзды Героев Советского Союза Насеру, Кастро, Бен Белле и другим выдающимся марионеткам. Это явно не очень нравилось многим, в том числе товарищам Хрущёва по Политбюро во главе с Брежневым и они решили его убрать. В отличие от Сталинского времени, его не отравляли, не заставляли покончить с собой и в отличие от Хрущёва собственных методов не ссылали в Сибирь. Просто сообщили что Хрущёв подал в отставку по состоянию здоровья. Но в принципе ничего не изменилось. Так он и остался в нашей памяти, как простой украинский мужик, который не стеснялся в выражении своих чувств- стучал башмаком по трибуне ООН, грозил похоронить проклятых американцев и их приспешников и открывший ящик Пандоры  Культа личности Сталина, хотя никто из преступников никогда не был наказан! И ещё одно- после закрытого( для членов КПСС только) письма о преступлениях Сталина, Хрущёв призвал писателей и журналистов писать о них. В результате даже Солженицын с его – Один день Ивана Денисовича- книгой, получил Ленинскую Премию! Но потом Никита понял ( как до него царь АлександрП, а после него Горбачёв не смогли), что русскому человеку вредно слишком много свободы! И Хрущёв стал этих же писателей и поэтов преследовать и даже высылать из СССР. Враги народа, встать!- как-то он начал своё выступление на съезде писателей и поэтов. Солженицын и Пастернак, Вознесенский и Евтушенко, Синявский и Даниэль! Кто был репрессирован, кто выслан за границу, а кто и отправился в места не столь отдалённые! Но было уже поздно! Мы взахлёб читали, всё что можно было достать запрещённое,т.е. романы с первыми разрешёнными  разоблачительными ласточками.
         В Июне 1968 года мы успешно защитили наши дипломы и ушли на заслуженный отдых. Теперь я уже был дипломированным инженером. А какое у меня было будущее? И хотя зарплата моя по советским стандартам была не плохой, но я был молод, полон энергии и амбиций. Мне нужно было решать наш жилищный вопрос и вообще наше материальное положение, и я начал всерьёз подумывать о контракте работать в Сибири или на Севере.
А пока мы отправились на дачу в Осокорки на Левом берегу Днепра. Дача принадлежала маминому дяде Шае, который любезно предложил нам провести там отпуск, чтобы оздоровить нашего сына. Дача была обычной для такого сорта построек в то время, дощатой времянкой на столбах, которую строил сам хозяин на земле распределяемой через производство. Дачи обычно строились вдоль берега Днепра в виде посёлков определённых предприятий. Каждая такая дача имела приусадебный участок, на котором можно было выращивать овощи, клубнику и даже картофель.Из остальных удобств было водяная колонка на улице и выгребная яма во дворе. Добираться на дачу нужно было катерами, которых было не достаточно, особенно в Субботу и Воскресенье, да и ходили они не очень регулярно. И это приводило к многочасовым очередям в ожидании переправы.
Зато на даче был свежий воздух, мягкая и тёплая Днепровская вода и свежее парное молоко и творог из окружающих сёл. В общем все уважающие себя родители старались вывозить детей на дачу для подготовки к приближающейся суровой зиме! Оля сидела с Ёселе на даче. Целый день нужно было беспокоиться, чтобы достать продукты и приготовить пищу. Электричество на дачу не было подведено, да оно не очень то и было нужно, хотя мы с умилением прислушивались к лепетанию Ёселе,- Синя будка здей свет!- это к транформаторной будке! Окрестные сёла существовали от продажи овощей и молочных продуктов в городе, так что оттуда мы и снабжались. Тем временем я вернулся на работу и навещал дачу только в конце недели. В одну из таких поездок произошёл этот случай. В то Воскресенье мы все ехали домой с дачи и приблизившись к причалу увидели многометровую тысячную очередь из дачников, желающих попасть на последний теплоход в Киев. Мы стали в конце этой очереди, так привычной и близкой сердцу Советского человека и стали ждать! После часового ожидания и 2-3х теплоходов уже отчаливших, мы приблизились к причалу и водам Днепра.Впереди нас в очереди стояла низкорослая, щуплая, седоволосая женщина. Вдоль очереди прогуливался на нетвёрдых ногах пьяный мужик по очереди приставая к стоявшим в очереди. В конце концов он добрался до впереди стоявшей старушки. В отличие от меня он сразу определил её национальность. Сара, Сара, убирайся в Израиль, там твоё место!- промычал он. Это было в моде после 7ти дневной войны. Я почувствовал сильнейший прилив адреналина. И хотя я держал ребёнка на руках, но почти бессознательно я пересадил Ёси на левую руку и шагнул вперёд по направлению к мужику и нанёс ему сокрушительный удар правой рукой в скулу! Он полетел в воздухе как птица и очутился в водах реки, захватив по дороге несколько пацанов, ловивших рыбу с берега. Конечно, это вызвало немедленную реакцию толпы из очереди. Они меня окружили, а одна женщина стала истерически кричать,- Убийца! Я был немного расстерян и пытался себя оправдать,- Да. Вы слышали, что он сказал? Ну и что такого? Надо уметь прощать, как мы вам прощаем!- продолжала верещать толстая здоровенная баба, пытаясь достать до меня руками. Оля вцепилась в меня двумя руками и смотрела полными ужаса глазами. Пьяный тем временем выбрался из воды и теперь уже совсем протрезвевший, ревел,- Пустите меня, убью жида! Хотя и не очень торопился приблизиться. Мой адреналин также сошёл и я понимал, что это всё было неосторожным и лишним, но я знал, что мог бы даже убить этого типа в этот момент! На моё счастье в эту минуту теплоход причалил к берегу и вся толпа ринулась к трапу,сминая очередь и с героическими усилиями протискиваясь через узкую горловину трапа на борт. Сжатые как сардины в толпе, мы очутились на палубе. Я стоял у ограждения, смотрел на желтоватую Днепровскую воду и думал,- А, впрочем, что я своим поступком добился? И чего я хотел добиться? Только, если бы милиция оказалась на берегу, я бы наверняка был виноват со всеми вытекающими последствиями! Антисемитизм жил и процветал в этом народе веками. Ещё с тех пор как,- вещий Олег отмстил неразумным хазарам! Тарас Шевченко, Богдан Хмельницкий, Гоголь, да разве всех перечтёшь?! И в наше время Петлюра, Бандера, Гитлер и Сталин! Идеологи и их преданные исполнители! Дружба народов Великой Отчизны, которая на самом деле была ненавистью! А какой выход? На Украине евреи не могли ассимилироваться- их узнавали по носу, по голосу, по волосу и по акценту! Так что изменить фамилию и имя не помогало. Единственное утешение могло быть,- евреи они такие все, но ты не такой, ты наш человек! Это обычно в пьяном виде, когда дружба измеряется количеством совместно выпитой водки! Так что же было делать? А делать было нечего!Воровать я не хотел из-за той же дурной гордости. Ещё в детстве, зная что евреев обвиняют в воровстве, жадности и Бог весть каких других пороках, я старался быть как раз противоположного характера. Т.е. доказывать противное! Конечно, никто мне в том не верил, но никто и не в чём не обвинял. Вступать в Партию (как один из методов продвижения) я не хотел, да и в Комсомоле я не состоял.Вся надежда была только на самого себя и на свои собственные способности!
Я продолжал работать, но для того чтобы както создать себе опцию для продвижения, я перевёлся на Киевский участок Управления прорабом, что освобождало меня от длительных командировок и  давало мне возможность свободного передвижения по городу.Работа на участке была мне более интересна и приятна, особенно летом. Земснаряды стояли вблизи фарватера в Днепре. Команда, обслуживающая земсняряд работала в 3 смены и только постоянной проблемой было ломающееся оборудование. Дизельные земснаряды были оборудованы танковыми дизельными двигателями и мы непрестанно имели проблемы с топливными насосами, которые засасывали воздух . Вторая основная проблема была с главным пульпо- насосом,который то и дело терял вакуум, так как уплотнение рабочего колеса не было обеспечено конструкцией и машина часто содрогалась от потери вакуума, что в свою очередь вело к кавитации и износу чугунного импеллера, примерно 1го метра в диаметре и весом с тонну. Лебёдки беспрестанно гудели и ревели, подтягивая машину к якорям, маневрируя по реке в поисках песка. Электрические машины были не намного более надёжны- не было дизеля с его проблемами, но был 250 киловат мотор с 6ти киловольт напряжением, что не только представлял собой опасность во влажной среде реки, но и контакторы пускового устройства частенько перегорали, выбивая защиту питающих трансформаторов. Кроме того защита ещё выбивала из- за плохой изоляции резинового кабеля питающего земснаряд и уложенного на металлические поплавки. Металлические муфты, соединяющие куски кабеля, также намокали и защита выбивала. Зато когда всё было в порядке, работа на машине была одно удовольствие- тихое жужание мотора, мягкий шорох песка переносимого пульпой в трубах, периодическое пение лебёдок от поднимающегося и опускающегося всаса и постукивание контакторов, создавали своеобразную музыку! Тем временем удочки заброшены в воду и концу смены пара судачков глядишь и словились!
На карте (так называлось место сброса пульпы) вода с песком бурлит из трубы, разливаясь широким потоком и теряя скорость кружит у сбросного колодца. Там она журча сливается вниз, а песок ложится в тело насыпи. Сиди, загорай и позванивай по телефону оператору,- Добавь немного песочка в пульпу, уж больно жидко идёт! Ну, а вот зимой другое дело!... Суровая Киевская зима, сопровождаемая влажным ветром над замёрзшим Днепром создавала очень трудные условия для работы. Конечно, ни в одной нормальной стране работы по намыву не производятся в мороз. Но в стране плановой экономики, кто не работает, тот не ест и план спускается во все месяцы года. Представьте себе, что и так работа сопряженная с водой, электричеством высокого напряжения и пешеходными мостками на воде! А зимой это уже не работа, а подвиг! Прежде всего машину нельзя останавливать больше, чем на 20 минут, так как вода начинает замерзать в трубах и если она замёрзнет, то все трубы придётся разобрать, трубы оттащить в сторону и оставить до весны. А затем проложить новую линию для работы. Плавучая часть трубопровода, где трубы проложены по металлическим поплавкам и соединены шарнирами, также оборудована трапами для прохода на земснаряд. Летом это всё передвигается и поворачивается, но зимой, когда лёд заковывает поплавки, то их движение ограничено и тогда начинает разрывать фланцы, соединяющие трубы и появляются свищи- фонтаны воды, обливающие всё вокруг, превращая и так опасные для перехода трапы в обледеневшие планки! Следующая проблема зимой- это передвижение земснаряда. Обычно машина может с одной стоянки проработать неделю, двигаясь при помощи лебёдок подтягивающих машину в направлении заброшенных якорей. Когда же весь песок в пределах одной стоянки выбран, возникает необходимость передвинуть земснаряд и нарастить трубы на поплавках. И если летом эта процедура довольно рутинная, то зимой это превращается  в очень трудоёмкую и    опасную операцию. Можно, конечно, попытаться нанять ледокол Киевского речного пароходства, если он работает в районе. Но во-первых, он один на весь участок реки, во-вторых надо платить наличными капитану, в-третьих после его работы очень трудно, что-нибудь сделать руками, так как ледяные глыбы вздыблены и нагромождены друг на друга,как стадо горных козлов! Так что предпочтителен другой, менее механизированный, но более чистый метод. Вся команда, которая обычно работает по- сменно, 2-3 человека в одно время, выходит днём на лёд с пешнями. Пешня- это колун используемый рыбаками подлёдного лова для производства отверстий во льду. Пешнями пробивают отверстия в линию откола льдины пунктиром, а затем разбивают льдину на более мелкие куски и подтапливают их под края льда баграми, образовывая акваторию, т.е. чистое от льда пространство реки, на которое нужно сдвинуть машину. Работа эта,конечно тяжёлая и опасная. Рабочие одеты в валенки , телогрейки и шапки-ушанки, напоминают типично одетых заключённых. Работать надо быстро, так как упрямые льдины норовять выскочить из подо льда обратно на волю, в акваторию. От воды и от спин рабочих поднимается пар, но зевать нельзя- если потратим слишком много времени, то вода в реке начинает замерзать по-новой и вся работа может пойти на смарку, так как на свежий тонкий лёд выйти невозможно, Кроме того остатки воды в трубах тоже примёрзнут и даже разорвут трубы! На карте тоже могут быть проблемы- вода в сбросном колодце промерзает и блокирует трубы водосброса! Завести бульдозеры по утрам превращается в кошмар. Бульдозер должен быть всё время в работающем состоянии, так как обваловка должна быть постоянно наращенной, чтобы не допустить переливания воды через верх. Чтобы завести бульдозер утром, во-первых вода из радиаторов должна быть слита в конце предыдущего дня, а то замёрзнет и разорвёт радиатор! Антифриз, хотя и сушествовал, но достать было невозможно. Так что, машинист бульдозера, чтобы начать работать в 8 часов утра, должен был выйти на работу в 6! Первым делом он кипятил необходимое количество воды с помощью паяльной иампы  для заливки в радиатор. Затем той же лампой нужно было разогреть пускач, т.е. вспомогательный пусковой движок для запуска главного дизеля. Сам пускач заводился вручную и забирал очень много усилий машиниста и времени. Затем пускач начинал мучительные усилия по заводке прогретого дизеля, которому нужно было предварительно хорошо разогреть его картер, где масло превращалось в желе от мороза. Эта операция производилась бульдозеристом лёжа во всей одежде под машиной с паяльной лампой в руках. И , конечно, очень часто телогрейка загоралась и оператор выскакивал из под бульдозера, как угорелый и начинал кататься по снегу! После того, как дизель начинал барабанить, набирая обороты, наступала очередь катков гусенец. Наши бульдозеры были оснащены катками с подшипниками скольжения и гриз в них замерзал, да так, что бульдозер не мог сдвинуться с места! Так что опять паяльная лампа использовалась для оттаивания катков. И ещё так как на морозе все металлические части, особенно ходовой части, становились очень хрупкими, то соединительные стержни гусениц лопались на поворотах довольно часто, а заменить их в таких условиях было очень трудно! В общем это была очень трудная работа, требующая от рабочих больших физических усилий! Немудрено, что почти все рабочие были из близлежащих сёл, которых привлекала неплохая,относительно зарлата и посменная работа! Городской контингент рабочих состоял из людей, уже отбывших разные сроки в тюрьмах и лагерях ( как видно наша работа напоминала им привычный лагерный уклад!). Так что все наши работники были трудно контролируемыми людьми, но всё же Терёхин был уникален! Он был наш собственный алкоголик. Не то, что он был таким единственным или выделялся чем то из общей массы. Он был маленького роста невзрачный человечек, который, когла трезвый был послушным и испольнительным работником. Работал он дизельным машинистом на водонасосной станции. В то время я был ответственным за проект замыва озера, которое пролегало вдоль дороги, ведущей на Теличку. Озеро замывалось по заказу Деревообрабатывающего Комбината (ДОК), который планировал расширять производство на территории замытого озера. Озеро это находилось совсем рядом с конторой СУ-477 и осталось в истории, как водоём на который мы бегали купаться во время обеденного перерыва. Ещё в самом начале моей карьеры там, дочь предыдущего Начальника Управления Туманяна- Алла Туманян и её подруга Света работали в конторе. Они обе были молодыми, только замужними девушками с приятными лицами и огромными задницами. Обычно, мы впятером- Коля Яковлев, Начальник ПТО Н.А. Шавлюк, обе девицы и я в обед шли на озеро. После купания всё ещё мокрые, Алла и Света заходили в кусты переодеваться из купальников. Но трусы невозможно было натянуть на влажную крутизну их полушарий! И тогда звали Колю, который заходил в кусты и с усилием помогал девушкам натягивать трусы на место! В общем это озеро замывалось. Земснаряд находился в Днепре недалеко от берега Мостоотряда-2, в котором наше Управление и располагалось. Пульпа закачивалась в озеро, песок опускался на дно и вода поднимала уровень озера, так как водоём был закрытым. Так что для откачки воды обратно в Днепр, мы установили в озере насосную дизельную станцию. Так как работа насосной в какой то мере обеспечивала работу земснаряда, то борьба с непрерывными поломками дизеля и насоса, была залогом успешной работы по намыву. Тут Терёхин был на высоте, он боролся с поломками денно и нощно и станция работала. Но два раза в месяц ( в дни аванса и получки) случалась трагедия! Мишка Терёхин получал деньги и покуда их не пропивал до последней копейки, он не успокаивался! А когда он напивался, то превращался в мычащее животное, которое хотя зла не делало, но лежало бесполезным трупом в будке насосной и никого туда не допускало! Сопли и моча лились из него со всех сторон, но никакие слова увещевания ему не помогали. Мы пробовали платить деньги его жене, приезжавшей в контору, чтобы получить аванс и получку, но Терёхин умудрялся выдурить у неё деньги и опять напивался. Несколько попыток уволить его с работы за пьянство не к чему не привели- Профсоюз требовал его восстановить и усилить с ним политико-массовую работу!За проведение такой работы отвечали мы – Василий Иванович и я.
  Василий Иванович Красильников был Начальником Киевского участка и я был в его подчинении. Родился Красильников в глухом украинском селе и был простым деревенским парнем и пришёл к 1968 году, пережив голодомор коллективизации, а затем и войну, которую Василий Иванович провёл в партизанском отряде Ковпака.
С тех пор он ходил в старом потёртом, кожаном пальто и кожаных сапогах- стандартная одежда комиссара!Он был членом Партии и служил комиссаром в отряде. Семья его состояла из 4х дочерей и жены, которую он считал сумасшедшей.  Жил он сельском посёлке, в доме без никаких удобств и добирался на работу на электричке. Да ещё в недавнем прошлом, нынешний Начальник Управления Заскальный был прорабом на участке Василия Ивановича, и поэтому оскорблял и унижал Красильникова по любому поводу. Так что жизнь у Красильникова была не мёд и он частенько мне жаловался! Любой бывший бравый партизан на его месте уже давно бы спился, но Василий Иванович держался молодцом, вот только сделался очень циничным, что для большевика 30х годов и заслуженного партизана было ужасно! Так как Красильников был абсолютно во мне уверен, то каждая наша встреча состояла из перемывания костей начальства- Заскального и Брежнева. Будучи человеком откровенным, он был очень разочарован происходящим в стране и в конторе, и так как многим он открываться не мог, то мне приходилось выслушивать его излияния, особенно после посещения Красильниковым Партийных собраний или кабинета Димы. Его душа была полна горечи и сожаления о бесцельно потраченных годах, неудачной женитьбы и трений с начальством. В.И. меня многому научил в понимании идеологии Советского Начальника, подхваченную им из своей комиссарской службы, главной из них был тезис , что когда тебя что-то спрашивают, ты ни в коем случае не отвечаешь,- Не знаю! Ты должен ответить что ни будь и приказать что то, а впоследствии исправить содеянное! Конечно, работа прорабом была не лёгкой- проблемы и поломки возникали беспрестанно и заниматься этим занимало много поездок и времени. Главная проблема была с механическим и электрическим оборудованием.
В первую же мою прорабскую зиму на одном из земснарядов вышел из строя, т.е. перегорел главный электромотор. Эта 6ти тонная махина 250 киловат агрегат весь в отлитом чугунном статоре. Извлечь старый мотор и установить на его место новый, на плавающем в воде земснаряде, да ещё зимой, когда кожа рук прилипает к металлу, а ноги скользят по обледеневшей палубе, оказалось очень непростым делом. Мы подогнали машину к берегу, установили автокран на берегу и после больших усилий и времени проделали операцию замены. Но теперь, учитывая что электоромотор находился в сыром воздухе, необходимо было преварительно высушить изоляцию обмотки, так как 6 тысяч вольт пробивало сырую изоляцию в одну секунду. Сушка производилась подключением 380 вольт к статору и ротору на 24 часа, с последующим измерением изоляции омметром. Когда все требуемые отсчёты сопротивления были достигнуты, мы запустили мотор и в течении короткого времени от него повалил дым- обмотку пробило! Мы начали всё с начала и в течении целого месяца поменяли 3 мотора, прибывшие из перемоточного предприятия, но так и зимснаряд не запустили! И это в общем был рядовой случай! Так как все усилия всех предприятий были направлены на выполнение плана, а не на качество выпускаемой продукции, да и технологии и материалы были очень низкого качества, то всё скатывалось вниз по производственной лестнице. Но планы всё равно выполнялись!( правдами и неправдами). Зима 1969 года выдалась для меня полной приключений. В Декабре мне позвонила Тоня, жена уже покойного дяди Миши из Харькова, который умер скоропостижно от инфаркта. Она хотела установить памятник на могилу дяди,  но через официальные, Государственные источники нужно было ждать заказа 3 года! Кто-то ей посоветовал, что в Коростышеве, где добывали гранит и также изготовляли памятники, в конце года выбрасывали, т.е. продавали камни, которые заказчики не забрали, а карьер должен был выполнить годовой план и поэтому их реализовывал кому угодно за наличные. Пришло моё время расплатиться с покойным Мишей за его помощь! Через кого то мы нашли одного коростышевского еврея, который мог помочь и морозным декабрьским утром я отправился в путь автобусом из Киева в Коростышев. Дорога проходила между двумя рядами заснеженных деревьев. Движение было незначительным, но дорога была довольно узкой, ещё из-за снежных сугробов обрамляющих по сторонам. После 3х часов езды, я сошел на Коростышевской автобусной станции и отправился искать требуемого человека. Коростышев тех дней был маленьким городком с кирпичными домиками, дореволюционной постройки с неасфальтированными улицами, заметёнными неубираемым снегом. Без труда я нашёл требуемый адрес и мы с Фимой, который оказался невзрачным евреем средних лет, но очень подвижным и говорливым, направились в карьер. Гранитный карьер в Коростышеве был главным предприятием и веер железнодорожных путей проходил через его ворота. Фима сообщил мне, что нужно кое кому перекинуть и тогда они дадут мне возможность выбрать из имеющегося наличия камней. Я был готов с суммой наличных денег в кармане и после первой взятки, я был допущен на склад, где припорошенные снегом лежали громоздкие глыбы камней с полированной фронтальной поверхностью. Гранит добываемый в Коростышеве разнообразен по цвету, но моё внимание привлёк довольно большой камень из чёрного базальта. Через его полированную поверхность, как звёзды в ночи пробивались крупные синие блёски! Простой прямоугольной формы камень выглядел массивно и устойчивым и очень тяжёлым. О цене мы договорились довольно быстро, но возникла проблема! Карьер не был ответственным за доставку и если я хотел преобрести этот камень, то нужно было за него заплатить, а потом перевозить своими средствами! Это меня не очень обрадовало и я пошёл по карьеру искать кого-нибудь перевезти камень. Во дворе я увидел грузовик ГАЗ -51 с киевскими номерами. Я обратился к шофёру с просьбой взять камень для перевозки в Киев, вместе с другим камнем, который уже был погружен в кузов. Он сразу же согласился. Но сказал что должен спросить разрешения своего клиента, доцента Киевского Политехнического Института, в распоряжении которого он находился. Доцент оказался очень нервным типом, посмотрел на меня с подозрением и презрением, и согласился но условиями- его камень должен быть разгружен первым на Байковом Кладбище, я должен сидеть в кузове, хотя и было достаточно места в кабине. Грузовик был покрыт брезентовым тентом, так что не должно было быть слишком холодно, не взирая на мороз и ветер. Я, согласился, ещё потому, что водитель попросил очень сносную сумму. Погрузчиком мы погрузили мой камень и мы отправились в обратный путь. Я сидел в кузове, спиной к движению и дорога убегала от меня назад. Через пару часов езды мы прибыли на Байковское. По прибытию на место, Доцент опять начал кричать, что сделал мне отдолжение а сейчас невозможно разгрузить его камень, потому что мой загораживает дорогу! Я сильно разозлился, прыгнул обратно в кузов и сам отодвинул камень в сторону, освобождая проход для его камня.Честно говоря я и сам был удивлён, как я это сделал, потому что камень был в действительности очень тяжёлым. Доцент тоже был изумлён и даже немного напуган, так что немедленно успокоился и отошёл в сторону. Кладбищенские рабочие с помощью ломов и досок спустили камень Доцента на землю и мы с шофёром отправились дальше по направлению к нашей конторе. Во дворе нашей механической мастерской был козловой кран, которым мы и разгрузили камень. Я рассчитался с водителем и мы отправились по домам. Теперь мне нужно было переправить камень в Харьков! В СССР никаких организаций предоставлявших такого сорта услуги не было и всё решалось через знакомства или частным образом в нарушении закона. На моё счастье, завод, который осуществлял перемотку для наших сгорающих электромоторов находился в Харькове и наши грузовики рутинно отправлялись в Харьков. Я договорился с одним из наших шоферов и Мишин надгромный камень в течении пескольких дней был благополучно доставлен по назначению. Может мой читатель и знает о таких вещах, а может и не знает! А для людей не живших в Стране Советов это будет в диковину, да и мне самому это сейчас кажется в диковину! Овремена,о нравы,- как сказал поэт.
       Замыв озера на Теличке продолжался. Так как уровень насосной станции был ниже уровня сброса воды из трубы, то для предотвращения гидравлического удара и разрушения рабочего колеса, мы установили обратный клапан на линии, который находился возле насосной. Клапан помещался в большой металлической коробке, на оси который был приварен клапан внутри коробки и стержень снаружи, на который одевалась  двухинчовая стальная труба около 2х метров длиной, которая служила рычагом для открывания клапана. Как то я приехал утром к озеру и увидел, что уровень воды в озере слишком низок, так как земснаряд простоял всю ночь из-за очередной поломки. Заспаный оператор вышел из будки насосной и потянулся. Чего тянешься,- спросил я ,- Вот гляди воды уже почти нет, ты что хочешь насос спалить? Останови машину! Он вернулся, заглушил дизель и вскочил на клапан для чего то. Я даже не успел слова сказать, как увидел, что вода в трубе, лишённая давления насоса резко вернулась, закрывая клапан, а труба на конце рычага нанесла бедняге сильнейший удар по спине, да так, что он вдруг взлетел в воздух как птица и приземлился в 5-6ти метрах от клапана на песок! Я подбежал к ниму, чтобы убедиться, что он жив. На его счастье удар пришёлся по спине, а не по голове! Что привело к его госпитализации на 2 месяца. Да, наша работа была очень опасной! Люди глохли от рёва дизелей, люди пропадали по дороге на земснаряды, их убивало током высокого напряжения от пробившего кабеля или монтируя краны под линией электропередач и по ошибке крановщика, поднявшего стрелу и задевшего провод. Как то одним морозным декабрьским утром мы передвигали земснаряд, обрубывая лёд и передвигая машину лебёдками. Вдруг не стало электричества и работа остановилась.Это не было большой неожиданностью. В двадцати градусный мороз 6ти киловольтный кабель с резиновой оболочкой, которая трескалась и защиту выбивало. Я отправился звонить на подстанцию, чтобы выяснить что произошло и просить их включить ток. Подстанция относилась к железной дороге и мы всегда их раздражали как проблематичный потребитель. Оператор сказал мне, что попробует включить опять, но только минут через 15, после того что проедет электропоезд. Я вернулся предупредить моих рабочих. Так как на такую операцию, как передвижение земснаряда зимой, выходит вся команда, то все собрались в кружок на льду и болтали. Мороз был трескучий и большинство были в валенках, телогрейках и ватных рукавицах. Я же был в пальто и ботинках (начальство всё же!). Я вступил в посреди кружка и только открыл рот, чтобы сказать рабочим, что происходит, как провалился под лёд, как камень! К счастью я вошёл в воду только до подмышек, задержавшись на руках.Чувствуя пронизывающий холод, я подтянулся на руках и выскочил из проруби. Тут все стали хором кричать,- Беги, беги быстрее! Я побежал по льду и снегу, чвякая водой в ботинках и чувствуя как полы моего пальто деревянеют на бегу.Так что покуда я добежал до конторы Управления, вся одежда на мне окаменела и я с трудом снял её с себя. Я выжал трусы и майку от воды и одел их обратно. Теперь мне нужно было согреться и хотя в конторе была электроплитка, но у нас согревались по другому! Я послал кого-то купить бутылку водки и тут же на тощак выпил полный стакан, ощущая как огненная влага заполняет желудок. Конечно, я понимал, что последствия могут быть серьёзными, особенно учитывая мою предрасположенность к воспалениям лёгких. Вместе с тем , может водка помогла, но я даже насморка не получил в тот момент. Впоследствии выяснилось, что я простудил почки, но это случилось позже.
Декабрь 1969 гола выдался на редкость холодным и морозы доходили до 30 градусов Цельсия. Однако работа продолжалась. Приближался Новый Год, один из самых популярных праздников. Традиционно мы собирались с друзьями компанией 31го декабря, чтобы проводить Старый и встретить Новый Год! На работе тоже отмечали Новый Год всем коллективом обычно за 2-3 дня раньше. К этому дню обычно организовывали выпивку и закуску, что-то покупалось, а что-то приносили готовым из дома. Выпускалась Новогодняя стенгазета с юмористическим отделом- Кому что снится? И с дежурной статьёй Начальства о достигнутых успехах и будущих ещё более огромных задачах, стоящих перед коллективом. Так как приговления к вечеринке начинались ещё с утра, то практически все в конторе были ими заняты и никто уже не работал. Вечеринка проводилась в Красном Уголке, большой комнате, украшенной плакатами и транспарантами, где обычно проводились собрания и совещания. Кроме того в Красном Уголке должны были висеть на стенах портреты актуальных вождей и Доска Почёта, с фотографиями передовиков производства. В этом году впервые гулянка проводилась в нововыстроенном капитальном здании Управления, заменившего сборно-щитовой барак, служивший конторой до тех пор!
Но мне и Ломаке, который был бригадиром земснаряда 12-36. а также Председателем Месткома Профсоюза выпала в этот день трудная миссия! Так как большинство организаций на реке в предпразничный день не работали, то мне удалось договориться с капитаном ледокола Речного пароходства, чтобы прорезать лёд  и передвинуть машину в новый забой.Мороз в этот день был трескучий и температура опустилась до -27 градусов,и с ветром, так что , когда идёшь на земснаряд по обледеневшим и вмёрзшим в лёд поплавкам,то одна щека замерзает, а когда возвращаешся, то замерзает другая. Ледокол появился вместо обещанных 15-00 в 17-00! А темнело уже часов в 18! Как он стал резать лёд, мы с опаской смотрели на глыбы льда, собравшиеся вокруг машины и поплавков, угрожающе треща, нажимая на хрупкий от холода металл. И, конечно, капитан ледокола и вся команды были уже изрядно выпивши. Таким образом работа затянулась до 9ти вечера! Мы с Ломакой стояли на палубе земснаряда в морозной мгле и подтягивали лебёдками машину в только освобождённую ото льда воду и старались избежать столкновений со льдинами и беснующимся ледоколом! Затем ещё надо было нарастить поплавки с трубами, чтобы закончить операцию, до того как вода в реке замёрзнет опять к утру! В общем, когда мы с Ломакой появились в конторе, гулянка уже была во всю, гремела музыка и все уже были изрядно выпивши. Заскальный увидев наши обмороженные красные лица, подошёл к нам нетвёрдой походкой и сказал,- Яков Ёсифович! Ты что хочешь нам показать, что работаешь?!
Налить им по штрафной,- сказал Дима, обращаясь к Коле Яковлеву, лебезившему за его спиной и уже изрядно назюзюкавшемся. Я был голоден и зол, что мы так наишачились на морозе и отморозились, чтобы услышать такое пьяное варнякания, вместо благодарности! Выпили мы с Ломакой по штрафному гранчаку , пожевали чего-то и пошли сплетничать с Матвиенко и Кислюком. Тем временем к нам подошёл шатаясь новый Главный Инженер, Денисов. Он был совершенно пьян и стал говорить что-то невразумительное заплетающимся языком и затем вдруг перешёл на крик высоким контр-альтом,- Мне смотри в глаза! В глаза смотри! Не пьёшь? Не наш ты человек! Я посмотрел в его глаза, скрывая презрение и вдруг понял с ужасающей откровенностью всю иронию моего местонахождения в такой компании! Вокруг нас бушевала музыка, пьяные сотрудники перекрикивали один другого, а напротив меня стоял маленький человечек, с маленькими зелёными, абсолютно пьяными глазами, который хотел, чтобы я был как он! Это было уже слишком, особенно потому, что никто не оценил того, что мы сделали в этот вечер, даже доброго слова не получили.
        После этого Нового Года я стал смотреть вокруг и искать выхода, но как?
Как раз в это время наши дальние родственники Цалюки, живущие во Львове, узжали в Израиль. Конечно, это заняло им много времени и усилий и почему то из Львова это было возможно! Что же я знал в тот момент о Израиле и чем Израиль был для меня? Честно говоря, я не знал и чувствовал слишком много, кроме как того удивления и гордости, вызванными 7ми- дневной войной. С еврейской религией я знаком был очень поверхностно, в нашем доме кроме Рош Хашоне праздничного обеда, ничего и никогда не соблюдалось. Мать правда не ела свинину (кроме колбасы). Но готовила и кормила других! Я никогда в жизни не был в синагоге к тому моменту и только мой покойный отец побеспокоился сделать мне Брит Мила (т.е. обрезание). В общем не слишком много еврейства для меня, выросшего и воспитавшегося в атмосфере атеизма, социалистического материализма и необходимости веры в Партию и её Вождей.
        Тем временем наш куратор из нашего Треста, Лёва Розенбойм, очень энергичный и умный еврей, который занимал пост Начальника Производственного Отдела, предложил мне пост начальника ПТО в Ташкентском Управлении. Все мои представления о Ташкенте были основаны на моих детских воспоминаниях, рассказов моей молодой жены, а главное из рассказов прораба Кузнецова, крепко сбитого молодого парня с копной русых волос и простым открытым лицом. Он был переведен к нам из Ташкента и работал Начальником участка на строительстве Северо-Крымского Канала в Каховке. Мне также доводилось там бывать. Канал пролегал посреди Каховской степи, прославленной в песне времён гражданской войны,- Каховка, Каховка родная винтовка... Степь была необъятной и наши земснаряды прорезали сечение канала, укладывая дюнные пески в дамбу вдоль трассы, которая затем использовалась, как автодорога. Земснаряды шли вперёд ведя за собой воду, а за нами шли бетонщики, укрепляющие откосы и всё сечение канала, перекачивая воду вперёд к земснарядам. Наши работники жили в передвижных вагончиках посреди степи и вся их жизнь была работа! Только развлечением была водка, таранка и прославленные арбузы!
        Кузнецов тосковал по Андижану (город недалеко от Ташкента), рассказывал мне о экзотических овощах и фруктах, которых ему не хватало, о шашлыках , лепёшках и узбеках! В общем,  учитывая напряжение в нашей семье, которое уже подходило к критической точке, мне казалось, что переезд в Ташкент с хорошей зарплатой и квартирой может быть выходом из нашего положения!. К моему удивлению, Ольга запротестовала и очень решительно. Это было странно, ведь она тосковала по своей матери и сёстрам, но не хотела вернуться обратно в город, в котором выросла! В конце концов, я понял- воспоминания детства, обиды и оскорбления отчима, всё это вместе взятое не давало ей покоя и желания вернуться!
В общем мне пришлось отказаться от поста, который даже не требовал от меня быть членом Партии! Так что теперь о других продвижениях по службе не было речи, хотя наше Управление решительно переходило из одной категории в высшую. Теперь у нас открылась должность Заместителя Начальника Управления.
Фима Фридман, который в тот момент был начальником ПТО (производственно-технический отдел) был другом Заскального многие годы, дипломированный инженер и очень напористый малый. Единственным препятствием для него по пути, чтобы стать Заместителем, было то, что он не был членом Партии! И, конечно, он был евреем! Но Дима был в нём заинтересован, он не хотел, чтобы ему прислали Заместителем, кого нибудь из Треста.За закрытыми дверями, было решено, что Фридман вступит в Партию Ленина. Но шила в мешке не утаишь! Тёплым весенним днём, мы сидели в комнате ПТО и по обыкновению критиковали Власть, в чём мы все очень даже преуспевали! Вдруг появляется Фима Фридман. Но так как мы все были на дружеской ноге и Секретарь Парторганизации Коля Яковлев сидел тут же с нами, вставляя комментарии тут и там, то Фридман вмешиваться не стал. Зато через несколько минут, когда по его мнению мы перешли все границы, заявил,-Как вы можете?! У вас ничего святого нет! Я с удивлением посмотрел на Фиму. Ведь только вчера он вместе с нами занимался критикой и вдруг!..  Фима, да ты здоров, что с тобой?- спросил я. Вскоре выяснилось, что он только вернулся из Райкома партии, где был принят в Кандидаты в Члены Коммунистической Партии!
        Весна 1970 года была очень бурной. После очень снежной и морозной зимы, началась интенсивная и тёплая весна, что привело к быстрому таянию снега. Весна в Киеве время пробуждения- природа,люди, река пробуждаются от зимней спячки. И всё выглядит очень мирно и располагающе- поющие птицы, первые подснежники пробивающиеся бриллиантовой зеленью, набухающие почки верб, предвестники Пасхи и пьянящий весенний воздух! Но нам было до романтики. Таящие снега привели к небывалому паводку на Днепре. Река вздулась, переполнила берега, течение воды было очень быстрым, захватывая всё что было на берегах и островах. Наши земснаряды стояли довольно далеко от берега и держались на месте на заброшенных якорях и сваях. Но при таком течении якоря ползли по дну и не могли функционировать. Из-за паводка земснаряды не могли достать песок со дна, так как всасы не могли достать его на высокой воде. Но главная опастность была с пловучим трубопроводом- он был закреплён на берегу, а второй конец к земснаряду и из-за большого расстояния от берега, часть трубопровода пролегала на понтонах, некорые из которых имели люки и отверстия на палубе. Так как вода поднималась, а трубы не давали понтонам всплывать вместе с паводком, то  вода начала переливать сверху поплавков и понтонов.Появилась реальная опастность, что понтоны наполнятся водой и потянут вниз весь трубопровод и может быть даже земснаряд! Мы срочно пригнали имеющийся пловучий кран, оборудованный ручной лебёдкой, чтобы по крайней мере поддерживать трубы. Но вода всё продолжала прибывать ешё и потому, что воду сбрасывали из переполненного Киевского Моря сверху по течению.В этот момент некоторые понтоны стали наполняться переливающейся водой. А река несла всё что ей удалось собрать по дороге- Брёвна, ящики, причалы и множество дачных домиков, которые вода подняла со свай и целиком унесла. Наш катерист, очень предприимчивый малый, предложил отбуксировать один из этих домиком на Жуков Остров, где мы добывали песок для нужд города. Он зацепил стальным тросом один домик, но как только катер начал его тащить, домик стал набирать в воду и тонуть, грозя утопить сам катер. Даже когда катерист размотал весь трос, стараясь держаться подальше от дома, это не помогло- домик попрежнему тащил катер на дно! Так и пришлось ему бросить домик и удалиться несолоно хлебавши!
        Тем временем стало ясно, что если мы хотим спасти трубопровод со всеми поплавками и понтонами, то всю эту систему необходимо загерметизировать и надеятся что затопленный труборовод выдержит напор воды! В отчаянной попытке, мы все, т.е. команда земснаряда, два сварщика и я, сосредоточились на заварке люков и отверстий, покуда это было возможно. И вот мы сидим на понтонах, стараясь поднять краном понтон немного выше, чтобы дать возможность сварщику закончить сварку, прежде чем вода перехлестнёт палубу. Я стоял на понтоне и придерживал кусок металла, привариваемую к полу. Трос плавкрана натянулся, как струна гитары и грозил лопнуть в любую секунду! Но остановиться было невозможно, так как если бы вода вошла в понтон, то он бы затонул и потащил все остальные за собой как косточки домино! Костя, наш сварщик, человек дисциплинированный и страдающий язвой желудка, закончил приваривать металл к понтону и в эту секунду трос крана лопается и просвистел в нескольких сантиметрах от моей головы! Понтон подпрыгнул вверх, а затем вниз, так что я чудом на нём удержался! И на этот раз пронесло! Мы с Костей спрыгиваем в лодку и в этот момент весь трубопровод оказывается под водой, но устоял!...
В тот же день массивная стальная лебёдка, приваренная к палубе одного из понтонов и присоединённая к якорю, удерживающему систему против течения, с оглушительным шумом срывается со сварки и летит в воздухе как огромная бомба, не выдержав напора воды!К счастью ничего не задето! Да много несчастья вода принесла в эту весну, трупы животных и даже людей прибивало к берегу и они болтались в воде между брёвен и мусора. Мне как то повезло и я пишу вам эту историю!
       К лету вода сошла и мы смогли продолжить работы. Тем временем сборный дом, служивший прежде конторой, было решено перевезти и установить на Киевском Море, чтобы семьи трудящихся смогли оздоровлять свои семьи во время летних отпусков. Дом этот имел 6-7 комнат, а все удобства были во дворе, как и принято для дачи. Домик установили посреди соснового леса, где пахло хвоей и водились замечательные грибы- лисички.Оля и Ёси этим летом отдыхали в этой коммунальной даче, вместе с семьями наших сотрудников, в основном молодых и с детьми такого же возраста. А я приезжал на конец недели. Конечно, на даче как на даче- всё нужно было добывать. Продукты мы привозили из города, воду тащили из колонки и как обычно электричества не было! Молоко завозились в бидонах и рано утром, как только небо чуть побледнеет, очередь из десятков бидончиков выстраивалась для закупки молока. Хозяева бидончиков предпочитали ещё поспать, покуда молочница не начнёт греметь бидоном- время идти и платить за молоко. Коля Яковлев обычно стоял с 8ми литровой каструлей. Молоко привозили из ближайшего совхоза, оно было свежим утреннего надоя, а Коле было необходимо сварить тонну каши для своих детишек! Потом мы всей семьёй ходили собирать грибы. Собирать лисички это огромное удовольствие – как маленькие рыжие мышата, они прячутся под опавшими листьями, под мохом, под корнями деревьев! Приподнимаешь мох , а там глядишь сидит целый выводок крепкоголовых, коротконогих грибков, которые жаренные и в жидкой свежей сметане, представляют собой деликатес, который с тех пор я нигде больше не пробовал. Ещё мы ловили и добывали рыбу. Ловили карасиков, маленьких толстеньких и краснопузых. Я то не большой рыбак, но Лёня Фел, который к этому времени также работал в нашей конторе, меня научил. Карасик водится в мелких прудах, оставшихся посреди леса от паводка и клюёт очень нежно на кусочек червяка. Нужно только сидеть тихо и забросить удочку с малюсеньким крючком и каждые несколько минут дёргать! В большинстве дёрганий вы поймаете маленького краснопуза, который засунутый в карман штанов, будет вас охлаждать от полудённого зноя. Червяки накапываются прямо здесь у озерка и вы спокойно вернётесь домой с дюжиной карасиков, которые хотя и очень костисты, но жаренные и в сметане- это что-то особенное!
Что касанется доставания рыбы- это совсем другая история! Правительство Хрущёва, продолжая политику Сталина, строило многочисленные стройки Коммунизма, среди которых самыми значительными были строительства Гидроэлектро Станций. Это позволяло широко использовать бесплатный труд многочисленных заключённых и в то же время создавать гитантские Гидростанции в разных уголках страны. Строительства эти сопровождались необходимостью создавать огромные водоёмы, которые обеспечивали бесперебойную работу этих станций! Таким образом в разных районах были затоплены огромные площади земли, для чего целые посёлки и сёла были перенесены с плодородных земель на новые места. Конечно, ущерб был велик, особенно в Европейской части страны, где создание Кременчугского и Киевского морей привело к затоплению лесов, заболачиванию многих районов и ущемление плодородных полей. Зато в мелкой воде над плодородным дном, бурно разводилась рыба.Не взирая на примитивные средства рыболовли, всё же некоторое количество качественной рыбы, как окуней и судаков добывалось. Но весь улов такой рыбы рыбаки из близьлежащего рыбсовхоза должны были сдавать на приёмный пункт, даже себе не оставь, не то что продай!Да и из приёмного пункта эта рыба не поступала в продажу,а её везли в холодильниках-машинах прямо в Киев, но не в гастрономы или Рыбные магазины, а в закрытые распределители, где руководители Партии и Правительства могли приобрести по льготной цене эте дефицитную продукцию. Так что , чтобы достать такую рыбу я ранним утром пошёл к причалу, куда только прибыли лодки рыбаков с ночной ловли. Там под строгим надзором сборщиков, я перекинулся несколькими словами с одним из рыбаков, который сумел припрятать одную хорошую рыбину под трапом в лодке. После того как вся рыба была сдана приёмщикам и лодка отчалила от причала, я отправился вдоль мелководного плоского берега, как было договорено. Лодка стояла на якоре не далеко от берега, так как причаливать для рыбака было опасно, да и вода была слишком мелкой. Я разделся и направился к лодке полу вплавь. Там после непродолжительной торговли, я купил приличного судака и мы вдвоём отправились вплавь к берегу. Да, чего не сделаешь, чтобы достать рыбку к праздничному столу, ведь в конце Июня у Оли и Ёселе были дни рождения! Да, замечательно было на Днепре летом. Да и леса вокруг, всё это невозможно позабыть!
         Тем временем, наше Управление в кооперации с другими, закончило строительство 5ти квартир в вновь построенном доме на Березняках, новом районе на левом берегу Днепра. Невзирая на то, что мы проживали вчетвером в одной комнате с ещё четырьмя соседеми, этого ещё не было достаточно, чтобы быть поставленным на очередь, согласно утверждённым нормам. Норма в то время была меньше, чем 4 квадратных метра на человека! Невзирая на то, что по месту работы меня поставили на очередь, но для её получения нужно было утверждение Горисполкома в соответствии с их нормами. Вместе с тем мы уже знали, где находился новый дом, хотя возможность получения квартиры в том доме была под
вопросом. Но мы ждали и надеялись на лучшее.
       На работе всё было попрежнему- бесконечная борьба с поломками, пьянством рабочих и разгильдяйством и поиски экстра заработка! Замыв озера подходил к концу. Рабочие на насосной станции подвесили на конце трубы, сбрасывающей воду в Днепр, большую металлическую сетку  и довольно часто поутру там находили крупного судака, ещё живого и трепыхающегося!
Рядом с ДОКом, который был заказчиком по замыву, находился Домостроительный комбинат, который тоже планировал расширение. Как то на площадке намыва появился седовласый, симпатичный мужчина. Он представился как представитель ДСК и объяснил, что они планируют засыпку озера и имеют смету, предусматривающую сухую засыпку с уплотнением и если это будет возможно, вместо этого произвести намыв, то часть съэкономленных средств можно будет получить в виде рационализаторского предложения! Это было очень заманчиво, тем более, что все машины были уже на месте и для Управления будет также очень выгодно! Так мы и сделали, только продлили трубопровод немного, а я взял у старичка смету и составил наше предложение, которое было значительно дешевле.В то же время я приготовил рационализаторское предложение, предусматривающее намыв вместо запланированных работ. В это же предложение я включил старичка-паучка и отдал ему бумаги через несколько дней. Он забрал материал, но через пары дней вернулся и сказал, что есть некоторые проблемы и мне надо встретиться с Главным Инженером ДСК, т.е. тем самым, который утверждает такие рацпредложения. Я направился прямо в контору комбината, которая находилась в нескольких минутах ходьбы от нашей карты. Площадь ДСК была полна двигающимися во всех направлениях панелевозов, погрузчиков , которые сновали взад и вперёд под солидно передвигающимися мостовыми кранами! Кабинет Главного Инженера находился на втором этаже. Сам Главинж был мужиковатый украинец с хитроватой улыбкой. Он начал меня допрашивать как и кто навёл меня на мысль подать им это предложение, а потом без обидняков сказал, что если я хочу, чтобы это рацпредложение было принято, то он дожен быть соавтором его по крайней мере на 50% от вознаграждения. Конечно, это не звучало честно, но было ясно, что он привык к такой методике и торговаться с ним не было смысла! Я всё же сказал ему, что должен посоветоваться с партнёрами, имея ввиду старичка- паучка. В конце концов мы пришли к соглашению, Главный Инженер подписал договор на работу и также новое рацпредложение с его именем. Так в течении одного месяца я получил круглую сумму в дополнение к своей зарплате!Счёта в Сберкассе у меня не было, да и хорошая часть этих денег пошла на выпивку и закуску с товарищами по работе, а остальное разбазарилось в скором времени. Вместе с тем это был хороший метод для дополнительного дохода.
            В один из летних дней 1971 года, я проснулся от сильной боли в области поясницы. Трудно было даже дышать из-за сильных колик! Я попытался встать, но согнулся от боли! Я остался лежать, а мать отправилась на работу в Поликлинику.
Вдруг через пару часов пояляется машина Скорой Помощи, которую вызвал доктор, которому мать рассказала о моих симптомах. Меня отвезли в ближайшую больницу, где в приёмном покое они немедленно стали мной заниматься_ анализы, рентген, прослушивание... Боль не прекращалась, а они так и ничего определить не смогли и я всё продолжал находиться в приёмной, которая была небольшой комнатой с крашенными стенами и грязным потолком. Я лежал на узкой кушетке и не мог даже повернуться. Взяд и вперёд сновали сёстры и няньки в белых халатах, врачи в очках и даже группа студентов, которым меня показывали как феномен- жалуется на сильную боль, а ничего не находим! После 6ти часового наблюдения решили поместить меня в хирургическое отделение больницы- может придётся резать!Взяли меня на ЭКГ, но и тут ничего не нашли, а я не могу разогнуться от боли! В конце концов с помощью болеутоляющих, я уснул. Так прошло 3 дня без никакого улучшения. Палаты в больнице были огромные с множеством людей в одной комнате, перед операцией и послеоперационные все в одной комнате. Никаких приспособлений, чтобы позвать врача или сестру не существовало и то и дел раздавались крики больных, пытающихся позвать кого нибудь! Но даже и в этих палатах мест не хватало и часть больных размещалась в корридоре! Так бы я наверное и лежал в корридоре Бог весть сколько времени, если бы с работы не сообщили, что дом, в котором нам обещали квартиру, готов для заселения и предстоит заседание Месткома, на котором должны утвердить меня на получение квартиры, а затем предстояла борьба за утверждение Райисполкома. Тут, конечно было не до лежания. Я обратился к лечащему врачу с просьбой меня немедленно выписать, на что он возразил, что не может это сделать, так как они ещё у меня ничего не нашли! Они могут меня выписать только с условием, что я напишу расписку, освобождающую больницу от ответственности  за моё физическое состояние, что я ,конечно моментально и подписал. Сгибаясь от боли я покинул больницу, так как я знал, что сейчас мне болеть никак нельзя- нужно переговорить со всеми членами Месткома, которые в основном хотя и были нашими рабочими, но квартирный вопрос был слишком щепетильным, чтобы надеяться на их лояльность! Тем более, что предендентов было больше ,чем квартир! Кроме того чтобы быть утверждённым Горисполкомом, нужно было предоставить множество справок, подтверждающих, что с моим заболеванием лёгких, проживание в коммунальной квартире вредит здоровью моих соседей! Вся эта беготня и занятие меня очень быстро выздоровели! Пришло время и мы с Олей пошли смотреть нашу( но ещё не нашу) квартиру. Была она расположена на 6ом этаже 9ти этажного дома. Дом стоял в гордом одиночестве среди песков на Березняках и растянулся своей 12ти подъездной громадиной, как огромный пароход, только без труб. И хотя тротуар вдоль подъездов был сделан и несколько жиденьких деревец были посажены вдоль него, но всё равно это производило впечатление жилища посреди пустыни! Подъезды были все похожи один на другой и чтобы найти свой, необходимо было хорошенько просчитать с первого до вашего собственного! Лифт не работал- это для того, чтобы не дай бог никто не мог перевести в нём мебель! Мы поднялись пешком на шестой этаж по голым бетонным лестницам. Стены лестничной клетки были по обыкновению выкрашены голубой масляной краской присутственных мест ( это только и краска, которая была!), а из ещё не функционировавшего мусоропровода вываливался мусор на площадки. Двери в квартиры были щитовыми, выкрашенными в противный зелёный цвет. Пол в квартире был бетонный, с наклеенным румынским красноватым линолеумом, который волнился по неровному бетону. Цвет пола должен был гармонировать с зелёным цветом стен в кухне и ванной. Квартира также имела три комнаты- одна отдельная и вагон с прицепом, как это тогда называлось. Во всей кухне было два кабинета- один небольшой кабинет, под чугунной раковиной, а второй на стенке с незакрывающимися дверцами. Оба были сработаны из грубого покрашенного дерева. Зато санузел был раздельный, т.е. туалет,хотя и без рукомойника, находился в одном пенале, а ванна и рукомойник в другом! Это считалось большим преимуществом! Стены везде были бетонные и неровные, покрашенные всё той же краской и полы с тем же линолеумом. И даже была маленькая кладовочка и даже балкон, при нашей (так мы планировали) спальне. Зато это было наше отдельное жилище! Кроме того было центральное отопление и лифт! И хотя я родился и вырос на улице Артёма, т.е. в центре, но в тот момент был готов идти куда угодно! А место мы посчитали не совсем плохим- до трамвая было только 20 минут хотьбы от дома, что по нашим стандартам считалось даже хорошо.
         Тем временем в Горисполкоме рассмотрели мои документы и решили, что я могу получить квартиру, но только квартира на Артёма 14 должна быть освобождена, т.е. мы опять оказывались с в одной квартире вместе с матерью! Это был удар, но делать было нечего и я согласился, скрепя сердцем. Но зато у нас была своя комната! В общем начиналась новая жизнь с новыми заботами- надо было обживаться и обставлять квартиру мебелью. Достать хорошую, т.е. импортную мебель было очень трудно. Необходимо стоять в очереди на румынскую спальню, югославский столовый гарнитур по 2-3 года в очереди. Диван-кровать, который мы с Генкой когда то тащили на 7ой этаж, разлетелся на части. Нужно было что-то достать.В Советских газетах объявления граждан не помещали и доской объявлений служили деревянные столбы на улицах, где мы и нашли прикнопленное объявление о продаже финской спальни. Мы с Олей отправились по адресу, посмотрели эту спальню и решили её купить, хотя и матрац был грязный и замоченный, но всё остальное выглядело очень неплохо и вообще финская мебель у нас была как с другой планеты. Я тут же записался в очередь на установку телефона,что в нашем городе было огромной редкостью.Так в обеих наших квартирах на Артёма телефона не было! И хотя обычно получить телефон, если была возможность, занимало 2-3 года, то вдруг нас подключили в течении 6ти месяцев! Это было пределом мечтаний- новая квартира, новая мебель, да ещё телефон! Казалось жизнь начинает показывать нам свою лучшую сторону. И хотя денег от получки до получки с трудом хватало, да и продукты приходилось доставать самим. Каждое Воскресенье утром мы все вместе отправлялись на охоту в Славутич, новый Гастроном на Русановке, где всегда в это время что-нибудь выбрасывали. Тут уже не зевай- сначала занимай очередь, а потом уже спрашивай за чем! Так мы и зажили на новой квартире. Конечно, в течении короткого времени линолеум начал отклеиваться с пола, который пришлось переклеивать. Затем начались поиски ковра, чтобы постелить на холодный пол. Случайно, будучи в командировке в Одессе я наскочил в универмаге на рулон низковорсного серого ковра, немецкого (ГДР) производства. Конечно, особенного вида он не имел, но достать в то время приличный ковёр было не возможно. Вот я и вёз его с собой в поезде, а затем в трамваях и в конце тащил его на себе домой! Зато было, что постелить на пол. Затем искали купить новый телевизор, благо холодильник у нас был из квартиры на Артёма, где мы выстояли 2 года в очереди, чтобы его купить.
Тем временем возле дома открыли детский садик и мы определили Ёселе туда. Я ездил на работу теперь электричкой, для чего необходимо было пересекать пески по направлению к железнодорожной насыпи, а затем поезд пересекал Днепр по железнодорожному мосту и останавливался прямо у Мостоотряда-2. Или же необходимо было идти к трамваю, пересекать мост Патона, а затем идти ещё минут 20 до конторы.. Тем временем Оля опять забеременела и в этот раз, в отличие от многих предыдущих, мы решили иметь ещё одного ребёнка. Что сказать, оглядываясь в прошлое, я должен сказать несколко слов о сексуальном образовании и противозачаточных средствах в стране победившего Социализма. Как не странно, но в стране отрекавшейся от религии, как опиума для народа, консерватизм в воспитании молодёжи был основным направлением. Сексуального воспитания как такового не было ни в школе и ни в институте, всё полагалось на домашнее и уличное воспитание. В Советских фильмах дюбовь и женитьба были прелюдией к триумфальной свадьбе с последующей поездкой на целину или на стройку Коммунизма. В книгах любовь никогда не связывалась с половой активностью и вообще упоминать об этом считалось нетактично и не к лицу строителю Коммунизма. Естественно молодёж никакого сексуального образования не получала. В такой обстановке о противозачаточных средствах и разговора не было, а презервативы советского производства были очень низкого качества, рвались, а импортных не достать! Так что мы выходили в супружескую жизнь с минимальным представлением, что делать, как делать и когда. И так как родители были в основе воспитаны на этой же основе, то ничего полезного своим детям они не могли посоветовать. Даже зачастую стеснялись обсуждать эту тему с детьми- общественное табу лежало на этом Богом и Партией проклятой теме! И ,конечно в такой обстановке и учитывая, что аборты были легальны, то это и было решением проблемы беременности! В среднем советская женщина имела 3-4 аборта, а некоторые и до 10-15! Здоровья это не прибавляло и к тому же это было секретом, иногда даже от мужа. Вообще в то время, сам факт полового акта был запретным плодом- грешным, постыдным и потому заманчивым (Запретный плод всегда слаще!).И так мы решили после всех абортов, завести ещё одного ребёнка. Это само по себе было довольно смелым шагом. В СССР двое детей уже считалось много, хотя Правительство как будто поощряло деторождение – бесплатная медицина,6 месяцев оплачиваемого отпуска для родителя, субсидированное детское питание в молочной кухне и пособия и медали для Матерей- Героинь, имеющих 5 детей и больше. Конечно состав семьи в то время был в среднем не более одного-двух детей. Это, конечно было последствие войны. И хотя обучение в стране было бесплатным, но расходы на преобретение обуви, одежды и других необходимостей для детей останавливали семьи от расширения семьи. Так как квартира у нас уже была, то мы всё же решились, с расчётом на девочку, так как мальчик у нас уже был. Этот мальчик рос в атмосфере боготворения, любви и ласки. Хотя всё более или менее приличное привозилось друзьями из Москвы, а всё остальное Оля ему вязала или родственники дарили. В общем Ёселе, как сыр в масле катался, но уже тогда проявлял несоизмеримое упрямство!Если мы шли по улице, то он хотел сидеть на руках, а если я уставал и ставил его на ноги, то он обязательно шагал в противоположную сторону, так что я обычно ставил его лицом в другую сторону, чтобы он шёл правильно. Ёси посещал ясли, а потом в детский садик, но когда все пели- он не пел, а когда все спали- он не спал.Чем бы мы не пытались его занять, не работало, ни в чём он не находил интерес!
Тем временем наш новый плод рос в утробе матери и надо было подготовиться к его появлению на свет. Мы с Олей отправились в отпуск в Москву уже зимой 1971 года, чтобы сделать необходимые покупки, благо я попрежнему получал годовой бесплатный билет на поезд, для себя и супруги. Москва встретила нас снегом и хотя Киев и не маленький город, но Москва казалась неизмеримо больше! Широкие проспекты с недавно построенными высотными домами, зимний плавательный бассейн с потогретой водой и шлюзами для раздевалок, относительно плотное транспортное движение, Московское метро- всё это впечетляло! Так как в то время остановиться в Москве в гостинице было практически не возможно- не было мест, а если даже и были где, то это было ужасно дорого. Так что мы остановились у двоюродной сестры Валеры Ходоровского в центре города. Была она маленькая, щуплая девушка и жила в коммунальной квартире ещё с тремя соседями. Так как мы целыми днями мотались по городу, а она работала, то неудобств мы ей не доставили!
         Зимняя Москва жила своей своеобразной жизнью- Множество людей шагающих по заснеженным улицам, громыхающие трамваи, шуршащие троллейбусы с рогами, то и дело соскакивающие с обледеневших проводов, станции Метро с прохладными станциями и набегающим ветром, создаваемым приближающимися поездами. Люди в поездах, укутанные в толстые пальто, телогрейки и только что вошедшие в моду куртки с болоньевого материала. На головах пыжиковые шапки или серые пуховые платки, которые американцы назовут бабушками ( с ударением на у). Все сидения, расположенные вдоль стенок вагона, обычно заняты и пассажиры сидят уткнувшись в газеты или книги, чтобы не замечать стоящих рядом пожилых людей или беременных женщин, которым положено уступить сидение! Стоящие, а их большинство, держатся за свисающие с потолка ручки и покачиваются в ритм перестукивающихся колёс.
         Посетили мы Третьяковку- Художественный Музей, в котором обязательно снимать свою обувь и одевать войлочные тапочки, предоставляемые музеем, как видно для бесшумного передвижения и натирания паркета! Пушкинский музей и Кремль были только открыты для публики и мы использовали случай. А вот в мавзолей Ленина, посещение которого было обязательной атракцией, каждого посетителя Москвы, мы так и не попали! Очередь была огромной, падал снег, стоять было не очень приятно, да правду сказать, нам беспартийным элементам, увидеть мощи великого Коммунистического боженьки, не представляло особого интереса! Вместо этого мы повернулись и окунулись в бурлящий водоворот ГУМа. Центральный Универмаг, построенный ещё при Царе, громадный Пассаж со стеклянной крышей и многочисленными магазинами на всех этажах. Снующие были в основном приезжими, то и дело толпящиеся в нескончаемых очередях! То и дело тут и там выбрасывали разные товары – шерстяные шарфики, плащи Болонья, наручные часы Победа, югославские туфли, польские мужские костюмы. Дело было перед Новым 1972 годом и народ покупал всё в подряд!
        Другого дня мы направились в новый район на Ломоносовскои проспекте. Нашей целью был вновь открывшийся Универмаг Москва, где по слухам было всё и всё импортное! После получасового скитания по этому многоэтажному гиганту, мы увидели в одном из отделов мужские свитеры. Но продавать их не продавали! Займите очередь, мы начнём продавать через час. Очередь уже выстроилась нескончаемой змеёй на лестничной клетке от первого до четвёртого этажа. И хотя Оля уже хорошо показывала свою беременность, но никаких скидок ни для кого в этой очереди не было! Подумаешь, вот мой сынок вообще без свитера вырос!- был аргумент. В общем пришлось пойти занимать очередь. Я ненавидел очереди и у меня никогда не было терпения в них стоять. Оля всё же решила постоять в очереди, и выбрала место на одной из лестничных площадок, где очередь была разорваной, т.е. образовалась прогалина.Вот в эту прогалину мы и пристроились. После часового ожидания начали продавать свитеры. Мы стали продвигаться со всей очередью и в течение следующего часа добрались до требуемого этажа. Но тут нас ждало разочарование, оказывается очередь вдруг стала организовываться по номерам, написанным у стоящих на ладонях. И тут мы немедленно остались за бортом! Крики,- Мы с утра стояли! и перебранки, не помогли. Очередь была неумолима и беспощадна! Её железная решимость отстаивать себя до конца отталкивала своей целеустремлённостью и пугала. Так, потерявши два часа времени, мы нашли себя вне игры и ретировались. Но в последний момент судьба нам улыбнулась- на Кутузовском Проспекте в относительно небольшом Универмаге мы нашли Индийские свитеры и купили два- один для меня и один детский для Ёселе! Ура!
           Моя ненависть к очередям, конечно зародилась намного раньше.Я хочу рассказать тебе читатель, что такое было очередью в СССР. Фактически вся наша жизнь была связана с очередью – с самого начала жизни и до её конца очередь была твоим спутником, товарищем и соперником. В Родильном Доме, где роженицу принимали по очереди (если только твой отец не имел БЛАТ). Затем родители получали тебя в очереди других родителей. Затем, если они не приехали на такси, который их ждёт, то будут ждать такси в очереди, иногда по 20 минут и больше!Трамвайно-троллейбусная очередь может взять 40-50 минут. Дома тебя ложили на импортный диван, который твои родители выстояли в 2х годичной очереди. Новую квартиру, в которой ты был зачат, родители ждали в 5ти-6ти летней очереди. Мама бежала сообщить родственникам радостную новость, что ты уже дома по телефону, установка которого могла занять многие годы ожидания. Купленную в очереди в Молочную кухню еду, мама держала для свежести в холодильнике, преобретение которого заняло по крайнем мере два года стояния в очереди, периодических отмечаний и в конце концов одной бессонной ночи в день его физической покупки! Место в яслях и садике, тебе заказали ещё до твоего рождения и ты ждал покуда для тебя освободится место. В школе ты не испытаешь слишком много очередей, разве в столовой или в библиотеке, но зато после школы у тебя появятся новые очереди- в Институте, куда ты хочешь поступить, это называется конкурсом. Это конечно, не то что ты стоишь и ждёшь, здесь ты должен ещё соревноваться и найти пути, как скрыть свои недостатки и выпъятить свои достоинства! После Института сначала очередь в раздевалку на танцах, а там глядишь и очередь во Дворец Бракосочетаний, которая может занять 2-3 месяца. И это только очереди на жизненном пути! Что касается ежедневных очередей за хлебом, за овощами, за продуктами, Вы испытаете их обычно после работы. Летом очереди за квасом и пивом, очереди в баню, парную или абсолютно за всем! И,конечно если есть очередь, то всегда найдутся люди, которые норовят её обойти.
 Эти люди становятся Вашими кровными врагами, даже если они имеют право на это, такие как – Герои Гражданской и Великой Отечественной войн, Инвалиды войн и труда, беременные женщины и с грудными детьми на руках. И правду сказать я лично знал женщину, которая подкладывала подушки, чтобы выдать себя за беременную! Были, конечно, и более эксклюсивные очереди за автомашинами и мотоциклами (5-6 лет). Зато такую очередь можно было перепродать за хорошие деньги! Или обойти такую очередь даже за ещё более высокую плату. Или же дешёвые очереди за дефицитными книгами, билетами в театр или за пластинками, которые перепродавались за небольшую мзду! В общем очередь была неотъёмной частью социалистического бытия и иногда я подозревал, что эта система с очередями, была создана специально, чтобв люди проводили в них время, а не имели свободного времени для крамольных мыслей и деяний!
        Что касается меня, то я всегда ненавидел очереди, кроме утренней воскресной очереди за свежим хлебом, когда ты стоишь с горячей буханкой Украинского в руке, чтобы заплатить 14 копеек. Покуда суть да дело можно ободрать сладковатую и очень вкусную напёкшуюся корку и грызть её не отходя от кассы!
Ещё о экзотических очередях. Я уже упоминал о очереди молочных бидончиков на Киевском Море. Теперь представьте себе те же бидончики, но в гораздо большем количестве, которые выстраивались вдоль нашего 340 квартирного дома трескучей морозной ночью, с тем чтобы захватить бравую молочницу, прибывающую ранним утром с бидонами молока. И как только загремят бидоны, люди начинают лихорадочно спускаться из тёплых квартир в морозную мглу, чтобы наполнить свой бидончик журчащим пенящим молоком. Молочница, толстая баба, которая кажется ещё больше из-зи толстого платка, телогрейки и валенок. Она в перчатках с обрезанными пальцами, чтобы держать примерзающую к коже мелочь. В руках у неё литровая мерка, которой она очень быстро и ловко наполняет бидончики и покрытого инеем 100 литрового бидона. И тут выясняется, что ваш литровый бидончик, почему то всегда больше, её литровой мерки! Молочница бойка и говорлива, пар валит у неё изо рта, и вся она покрыта белым фартуком, посредине которого пришит большой карман для мелочи и рублей. Сами бидончики примерзают к снегу, да так, что приходиться их отдирать силой, но зато когда ты поднимаешся лифтом обратно в натопленную квартиру, твоя первая дневная добыча кажется бесценной!
         На работе тем временем произошли изменения. Управление получило средства для строительства новой ремонтной базы и меня назначили ответственным за это строительство, учитывая свежеполученный диплом строителя. Главным сооружением этой базы, которую мы строили прямо там же на территории замытого озера, был ремонтный цех с 24х метровым пролётом. Здание было запроектировано в железобетоне с огромными полуовальными фермами на высоте 15ти метров. Вся эта конструкция была сборной и располагалась вдоль железно-дорожной ветки, ведущей в Мостоотряд-2. Фермы были около 6ти тонн каждая и сверху перекрывались преднапряжёнными железобетонными плитами. На те же колонны опирался мостовой кран для обслуживания. Конечно, эта работа была мне намного больше по душе и намного более интересной, не взирая на постоянные проблемы с материалами и оборудованием! Я пользовал все новые знакомства и связи да так, что с работой было всё в порядке и всё шло по графику.
Вместе с тем, готовясь к рождению нашего второго ребёнка, я обратился к Заскальному с просьбой пересмотреть моя нынешнюю зарплату. Я по-простому рассказал ему, что с двумя детьми и неработающей поэтому женой, мне никак не продержаться на нынешней 160 рублёвой зарплате. Так как зарплата прораба была ограничена вилкой между 160-180 рублей в месяц, то всё что я просил было 15-20 рублей добавки. Дима очень внимательно меня выслушал и сказал,- Ты должен обратиться к Фридману, так как он ответственнен за зарплату ИТР. Казалось, что дело было зависимо от нашего приятеля Фимы Фридмана, который был тогда Заместителем Начальника Управления, но я сильно не радовался. Я обратился к Фиме, который мне разъяснил, что так как моя работа не связана с выполнением плана Управления, то и значимость её поменьше, и увеличение моей зарплаты не представляется возможным. Меня это очень огорчило, тем более что к этому времени я проработал уже около 8ми лет в СУ-477. И я усердно начал поиски работы, которая могла мне платить больше! Надо сказать, что это было совсем не простым делом! Во-первых евреев, с их 13ой графой (национальность), да и так не брали, а тут ещё началась иммиграция в Израиль, за что Начальство организаций получали взбучку в Райкоме и другие неприятности! Так что каждый работающий у тебя еврей мог быть бомбой замедленного действия! Во-вторых я хотел найти работу с большей зарплатой и без протекции. Это всё было совсем не просто!
На моё счастье мне помог Отто Медведовский. Наша работа проводилась вблизи Мостоотряда-2. Это была крупная и хорошо оснащённая (по тем стандартам) организация, и работать там было очень даже престижно. Тем более, что они относились к тресту Мостострой-1, который считался ведущей строительной организацией в городе. Во главе Мостоотряда, который выполнял почти все мостостроительные работы в Киеве, стояли евреи. К сожалению они занимались внутренней борьбой, которая выражалась в самых различных формах.
Отто был очень спокойный и уравновешенный парень и работал инженером в Техотделе, а жена его работала там же секретарём Главного Инженера Управления Спитковского, чёрноволосого, высокого и очень уверенного в себе мужчине. Между Спитковским и женой Медведовского случился роман, который вскорости стал достоянием всей конторы и также и Отто. Конечно, разразился скандал, в результате чего Медведовский был вынужден искать другую работу, которую ему посчастливилось найти во вновь организовавшемся тресте Укрдорстрой. Трест этот был создан для строительства дорог республиканского значения и в частности для строительства дороги Киев- Борисполь, которая объединяла международный Аэропорт Борисполь с городом. Проект включал 60 километров разделённого полотна с пешеходными переходами и автомобильными переездами и развязками, что было уникально для нашего районе в то время.
Отто был принят на работу в Техотдел Укрдорстроя, и хотя и не был слишком счастлив обо всём происшедшем, это было не совсем плохо. Я встретил его как-то во дворе Мостоотряда, куда он приходил за расчётом. Отто в своё время помогал мне с установкой ферм над цехом, выделяя большой железнодорожный кран, который имел достаточно мощности для такой работы. Услышав о моих проблемах, он сказал,- Смотри, я думаю, что у нас требуется инженер для собственного строительства и в дополнение к зарплате ещё платят колёсные в размере 30% от оклада! Колёсные – это своего рода командировочные, которые выплачивали в подобных организациях работникам, которые не всегда могли возвращаться домой. Фактически получение колёсных зависело от Управляющего и пользовались им , как часть от зарплаты, если он был заинтересован платить. Всё это звучало неплохо и Отто сообщил мне адрес Управления Механизации, которое и занималось строительством собственной ремонтной базы и групповой котельной в районе Борисполя. Они искали человека, который смог бы самостоятельно заняться этим строительством, освободив начальство от головной боли занятий, в которых они понимали очень мало. Контора СМУ находилась довольно далеко в Конче Заспе. Дорога туда проходила вдоль клубничных полей и хвойного леса, порядка 30 километров от нашей конторы. Я отправился в СМУ, где обратился к Начальнику Управления Кривошею. Высокий, красномордый он принял меня в своём кабинете. Он бегал вокруг стола и от него сильно пахло водкой или самогоном.Он сказал мне подождать, а сам начал метаться по конторе- сборно-щитовому вагончику и кричать на всех попадавшихся ему под руку. Этот стиль был мне знаком и вообще был распространён в Советских учерждениях. В общем для беседы со мной у него не было ни терпения, ни времени. Да.да, знаю, знаю...,- сказал он и послал меня заполнить анкету в Отдел кадров. Я заполнил анкету, включающую все соответствующие графы- графа 13-ДА, в Партии не состою, в Белых Армиях не служил, в тюрьмах пока не сидел! Соответствующее образование у меня было, да и опыт работы тоже был. И хотя 13я графа подводила, и в то время на эту тему было множество анекдотов, но Кривошею было не до них! Он бегло просмотрел мою анкету и довольно быстро дошёл до 13ой. Я видел, что он был немного смущён. Но, он сам просил Отто Медведовского помощи и так просто мне отказать ему было трудно, так как они уже давно искали работника на эту должность и не могли найти! Но 13ая – это 13ая и я прекрасно понимал его нерешительность. Кривошей начал рассказывать мне о положительных сторонах- во-первых зарплата, хотя и была те же 160 рублей , но с 30% колёсных превращалась в более, чем 200!Работа абсолютно самостоятельная с прекреплённым УАЗом для передвижений. Однако, от него ничего не зависит и если у меня есть время, то прямо сейчас он направляется к Управляющему Трестом и может взять меня с собой предстать перед ним! Я согласился и мы поехали в Трест Укрдорстрой, который находился в новом одноэтажном здании на Красноармейской улице, гораздо ближе к центру города. Прежде всего мы встретились с Отто, и он тут же меня заверил, что всё будет в порядке. Затем нас вызвали в кабинет Управляющего. Из приёмной в кабинет вела массивная двойная дверь, оббитая чёрным линолеумом и изолированная для сохранения секретов! Как обычно, Управляющий сидел в конце длинного стола в очень длинном кабинете. Он был молодой, крупный мужчина и всё у него казалось круглым – его лысая и круглая как шар голова, крупное круглое тело. Но глаза его были весёлыми и приветливыми! Он вышел из-за стола и продемонстрировал себя в полный рост, а было что демонстрировать- он был по крайней мере 190 см роста! И говорил он округло с поволжским акцентом на О, да и звали его Борис Первов- типичный русский в Хохляндии! Он мне сразу понравился и видимо я ему тоже. Кривошей пытался что то объяснять Первову, размахивая моей анкетой, но тот его не очень слушал. Управляющий спросил меня, где я сейчас работаю и почему решил уйти после 8ми лет работы. Затем Первов вызвал Отто Медведовского и громогласно спросил,-Так ты его знаешь? Тут Отто стал распространяться о моих необыкновенных качествах. Борис повернулся к Кривошею, махнул рукой и прорычал одно слово,- Взять! Это как собаке, натравливаемой на чужака! Дело было сделано!
         Теперь предстояла неприятная процедура освободиться из СУ-477. То есть освободиться от лучшего друга Коли Яковлева, Фимы Фридмана, Феди Криденцова, которого я успел устроить на работу к Витьке Матвиенко, который всегда помогал мне в критические минуты с квартирой, с Лёнькой Фелом, которому я помог устроиться Старшим электриком, от Юли Соболь, которая была мне замечательным другом и Димы Заскального в конце концов! После 8ми лет работы и дружбы это было нелегко!

                СМУ-1  Укрдорстрой

Я пришёл в кабинет Заскального и положил ему заявление на расчёт на стол. Увидев это заявление, он сначала не понял, а когда понял, то довольно осерчал,- Как? Почему? Я рассказал ему, что после того как он послал меня к Фридману и Фима мне отказал, то я нашёл себе другую работу, которая меня устраивала. Да почему же ты не пришёл ко мне обратно?- возмущался Дима. После того, как я ему объяснил всю картину и также намекнул, что не хотел принести ему неприятности, в связи с моей возможной иммиграцией в Израиль, он немного утих и изменил тон,- Я понимаю о чём ты говоришь! И добавил,- А также я понимаю о чём ты мне не говоришь, намекая на трудности с трудоустройством для нашего брата, с которыми я столкнулся! Вот так мы и расстались! Но ещё долгое время мы оставались друзьями, интересовались друг другом и встречались на семейных праздниках. А пока нужно было начинать новую работу! Но прежде всего возникла другая забота. Моя жена Ольга, продвигаясь со своей беременностью стала резко терять гемоглобин и стала очень слабой и анемичной. Доктор посоветовал достать молодую телячью печёнку и есть слегка приваренную! И поэтому ей вошло в голову, что её беременность сложная и только специализированная клиника может помочь. Через БЛАТ маминой поликлиники нам удалось зарезервировать ей место для родов в Охмадете (ужасная абревиатура Института Охраны Матери и Ребёнка). Больница эта находилась в городе, довольно далеко от дома. К тому же там потребовали от меня сдать кровь в определённом количестве для роженицы. Я отправился в больницу, где опять была очередь для сдачи крови! И моя очередь была назначена на 3е Февраля 1972 тода. А с 1го Февраля я должен быть начать работу на новом месте в Укрдорстрое. Тем временем я отправился в Бессарабский Крытый Рынок, где по слухам можно было добыть печёнку молодого тельца! Итак солнечным морозным зимним утром я добрался до Крытого Рынка. Рынок уже гудел бойкими продавщицами в белых фартуках, поверх телогреек и платков. Высокая крыша создавала гулкое эхо, которое повторяло любой шум и крик. На керамическом полу была рассыпана тырса и ноги посетителей шуршали по ней. Мясной отдел тускло блестел мраморными прилавками, а прямо за прилавками на больших металлических крюках висели коровьи и свиные тушы. Перед разделкой тушы отправляли в Санэпид станцию на проверку, после чего на мясо была ставилась жирная чернильная печать!Я спросил насчёт телячей печёнки и мне ответили, что есть только один телёнок, который в эту минуту находится на проверке, после чего можно будет печёнку извлечь! Так что ждите! Я стал ждать наблюдая за здоровым красномордым грузчикоми, который то и дело выносил новую тушу из подсобки к прилавку. Он переругивался с другими рабочими и смеялся грубым громовым голосом, показывая при этом жёлтые прокуренные зубы с прогалинами. Ну прямо Бармалей! Я ещё раз переспросил насчёт печёнки и заикнулся о беременной жене и необходимости гемоглобина! Заведующий в белой кепке обернулся и спросил Бармалея,- А что, телячья печёнка готова? Бармалей посмотрел на меня и сказал,- Доктор проверяет, сейчас будет готова! С этими словами он скрылся за болтающейся дверью Санэпидстанции. Через несколько минут Бармалей появился в двери, держа в руках кровавый блин- это была печень молодого бычка. Тут он посмотрел на меня с ухмылкой, забросил голову назад и в течении нескольких секунд скользкая кровавая масса печёнки заскользнула в его огромную глотку, так не мытая, не солёная и не варёная! Я был абсолютно потрясён, а Заведующий со смехом сказал,- Уж извините! Приходите в следующее Воскресенье! Я бросил ещё один взгляд на блаженную красную круглую морду грузчика и пожелал ему преобрести все известные болезни, со скорой отправкой в ад, где его уже ждут! И покинул Рынок несолоно хлебавши! Так Оле пришлось рожать не попробовав телячьей печёнки.
        А случилось это вскорости и как обычно не ожиданно! Как раз в ночь, предыдущую моей очереди сдавать кровь у Оли начались схватки и так как это был второй ребёнок, то времени ждать не было. Был Февраль 1972 года, морозный и очень холодный. За окнами блетел снег, освещаемый холодным светом фонарей и снежинки поблёскивали в воздухе, падая на мороженную землю. Я позвонил в Скорую Помощь и там пообещали приехать. Время было 2 часа по полуночи, мы ждали, а Скорая всё не приезжала. Я вышел на улицу, где царил трескучий мороз и стал ждать амбуланса, но никто не появлялся. И вдруг я увидел сверкание зелёного огонька – свободное такси! Я перехватил шофёра и побежал за женой. До Ахмодета было довольно далеко и я боялся, что до больницы Оля не додержит. Но, ничего доехали, добрались до больницы и рассчитавшись с таксистом, направились в Приёмный Покой. Дежурная сестра низкорослая, гладковолосая и ужасно толстая оглядела нас своими сонными, заплывшими свиными глазами и прорычала,- Бумаги есть? Я дал ей разрешение, где между прочим также было написано, что кровь должна быть сдана. Увпдев это она продолжила рычание,- Покажи справку, что ждал кровь! Напрасно я пытался объяснить ей, что моя очередь на сдачу крови, была назначена на сегодня 10 утра, а сейчас только 3 часа ночи. Ничего не знаю и знать не хочу!- заверещала она,-Без крови не приму! Ольга сидела на кушетке, согнувшись от болей и не могла проронить ни слова. Я начал уговаривать толстуху принять нас, так как уже никуда в другое место мы бы уже не доехали. Когда уговоры не помогли, то начал угрожать, что будем жаловаться и жена сейчас разродится прямо здесь на кушетке! Она ещё больше разъярилась,- Не приму без крови и всё тут! При этом она прикрывала дверь в корридор, блокируя её своим телом. Здесь я уже не выдержал и был готов пустить толстухе кровь, как на крики в двери появился молодой лысоватый еврей- доктор, в белом халате и в очках. Он сразу же подошёл к жене, проверил у неё пульс, послушал живот и спросил сестру,- А почему вы её не принимаете? Та продолжала кричать,- Он кровь не сдал, не приму и всё тут! Доктор спросил меня,- А что с кровью? Я объяснил ему, что у меня очередь на утро и я пойду и сдам. Пожалуйста не подведите меня, а то мне будут неприятности,- сказал он извиняющимся голосом, да так тихо, чтобы сестра не услышала. Бочка с жиром всё продолжала вопить,- Всё равно не приму, пусть меня увольняют с работы! Но, конечно, доктор принудил её нас принять и за это Бог нас вознаградил ещё одним сыном! Ребёнок был длинным, тощим с лысой головой и огромными голубыми глазами. Сёстры тут же его окрестили- Хрущёв лысый!
        Так как я только начал с 1го февраля мою новую работу, а сын родился 2го, то я разрывался между роддомом и работой, так как было неудобно начать пропускать с самого начала! На новой работе были новые сотрудники- мой непосредственный Начальник ПТО Анатолий Злогодухов, быо простоватым парнем, но сам себе на уме. Проблема его заключалась в том, что ему очень хотелось быть большим начальником, а для этого нужно было быть членом Партии. А тут в Кандидаты его не приняли, потому что его дед и отец числились раскулаченными, т.е. репрессироваными во времена коллективизации.Это , конечно привело к его обозлённости против Властей и было постоянной темой его жалоб. Другой колоритной фигурой был Шафран. Это был невысокий, плотно сбитый, пожилой уже человек с извечным портфелем под мышкой и всегда слегка подвыпивший! Он был Начальником снабжения, как традиционно евреи были заняты в строительных организациях. Так как он был кроме меня единственным своим человеком, то мы сейчас же подружились! Шафран был отставным полковником- политруком и как большинство отставных офицеров, гражданской специальности не имел. Эти люди, уволенные из Армии по возрасту, в основном занимали позиции Начальников Отдела Кадров или снабженцев. Служба в Армии накладывала на этот контингент свой особый отпечаток- некоторые становились классическими тупоголовыми служаками- держимордами, которых я тоже встретил немало на жизненном пути. Но что касается Шафрана (так его все называли и я даже не помню его имени), он был весёлым и критически мыслящим типом, который никогда ничего не пропускал мимо рук. Ну,конечно и выпить был не дурак!
Кроме него были в конторе и другие личности, как Председатель Профкома Кривенко, очень даже прогрессивный и трезво мыслящий мужик. А также медленный и тупоголовый Секретарь Партячейки Андреев. Всё это окружение было очень отлично от ребят из СУ-477, но это уже не было так важно! Шёл 1972 год и на умах и языках евреев Киева было только одно слово- Израиль!Конечно, и наш дом это не обошло. Тем временем мы направились в ЗАГС записать нашего новорождённого сына.Сидящая там сотрудница,проанализировав наши имена, сказала,- Не говорите мне, я уже знаю, как вы хотите назвать маленького Сашеньку! Нас это поразило, так как в действительности мы решили назвать ребёнка Александром! Теперь мы уже имели двух сыновей, сидели в новой квартире, я имел новую работу, которая была интересной и многообещающей, да и зарплата по Советским стандартам у меня уже было очень приличной! Кроме того мы только устроились в новом доме, купили мебель в рассрочку. В общем жизнь повернулась лучшей стороной! А тут тётя Бина начала приносить письма от людей из Израиля. А также все пересказывали один другому письма от знакомых и незнакомых, иммигрантов. Бина вообще была горячей сионисткой и сумела даже заразить Ольгу этим, да так, что она вместе с матерью стали работать надо мной. В тот момент никто из моих знакомых или товарищей не собирался уезжать, да и вообще моя традиционно противоречивая натура не позволяла мне так просто взять и согласиться. Но давление росло и надо было решаться!
         Тем временем моя работа преобретала всё более интересный характер. Так как сам проект Ремонтной Базы ещё не был готов, то мне пришлось всерьёз заняться аспектами её проектирования.
         Тут я должен сделать отступление и объяснить читателю, который может не знать Советскую систему проектирования. После необходимого планирования новых производств, задание на проектирование направлялось в тематический Проектный Институт по отраслевой принадлежности. Эти Проектные Институты укомплектовывались в основном выпускниками Вечерних и заочных ВУЗов, так как студенты стационара отпралялись в основном на производства в разные концы страны. Таком образом вечерники, многие из которых уже работали в таких Проектных организациях в роли чертёжников или техников, заполняли вакансии Инженеров в местном рынке! Конечно начинать на производстве было намного труднее- для начала такой молодой Инженер будет сначала Мастером, потом Прорабом, работа связанная с людьми, выполнением плана, техникой безопасности, штурмовщиной и недостатком практически всего! Так что те, кто искал чистой работы в приятной атмосфере, старались попасть в Проектные Институты. Таким образом эти учреждения были перегружены людьми, лозунг которых бытовал как- Они думают, что нам платят, так пусть думают что мы им работаем! И хотя и больших  разниц в зарплате в Стране Победившего Социализма и не было, но всё же на производстве или стройке, учитывая прогрессивку, пусковые, рацпредложения доход мог быть даже в два раза больше, для того же Инженера-проектировщика. Поэтому корридоры пректных институтов были всегла заполнены курящими, отдыхающими и просто болтающими.Кроме того общественные работы и политико-массовые мероприятия были обычным занятием. Как говорилось в известном в тот период анекдоте- Боремся до обеда с голодом, а после обеда со сном.И хотя разговоры о иммиграции в Израиль было небезопасно вести, но учитывая, что подавляющее большинство работников таких учреждений были еврееями, то избежать этой темы при встрече с ними было невозможно. Наш объект проектировался в Укрдорпроекте и  главным зданием строящегося комплекса была общая котельная, которая была предназначена для снабжения нескольких организаций в районе теплом и горячей водой. Так как средства для строительства были кооперативными, то на мне лежала нелёгкая задача привести всех заказчиков к общему знаменателю в финансировании, поставке оборудования и логистике. Это привело меня в другой проектный Институт Укрторгмаш, который занимался проектированием подобной ремонтной базы для своего клиента. А мне нужно было с ними согласовывать параметры групповой котельной. В процессе этой работы я познакомился с Главным Инженером этого Института- рыжеватым высоким евреем по фамилии Тойбин. Мы познакомились и разговорились.Институт этот занимался разработкой различных машин, предназначенных для работы в сельском хозяйстве и торговле. В качестве анекдотического примера он поведал, что его Институт уже в течении 6ти лет работал над устройством для выжимания сока из гранатов и всё ещё было далеко до решения! Это было как раз то, что нам не хватало! В то же время, оценив моё отношение к делу, Тойбин предложил мне работать по совместительности в ихнем Институте. Работа была осуществлять технадзор над строительством 5ти этажного жилого дома на 50 квартир. Я согласился, тем более, что Ольга ещё не могла работать и лишних денег у нас не было! Строящаяся база находилась в Бортничах, довольно далеко от Конче Заспы, где была наша контора, так что мне прикрепили крытый УАЗик с пожилим и очень предприимчивым шофёром. Таким образом я мог свободно передвигаться по необходимости. Работа на базе производилась субподрядным Строительным Управлением и проблем с самим строительством особенно не было. Главные проблемы былы с проектированием и согласованием с поставщиками оборудования. Заказы тяжёлого оборудования были сделаны ещё до моего появления там и некоторые из них были сделаны неправильно. Одной из главных и дорогостоящих машин был 30 метрового пролёта 50-тонный мостовой кран, который прибыл вскорости и выяснилось, что его заказали длиннее на полтора метра, чем нролёт здания! В принципе его можно было укоротить, но для этого требовалось утверждение Котлонадзора, который не хотел давать это, без заводских планов и расчётов на переделку.
         К этому моменту моя жена отправилась навестить своих в Ташкенте вместе с детьми. Мне, конечно хотелось их навестить там! На моё счастье оказалось, что завод- изготовитель мостового крана находился в Ташкенте. К этому времени между мной и Управляющим Трестом Борисом Первовым уже сложились хорошие деловые отношения, да так, что при каждом вызове его с докладом к Министру, он всегда брал меня с собой и зачастую предлагал мне самому отвечать на вопросы Начальства! Это было большим достижением в глазах местного руководства и мои непосредственные руководители стали относиться ко мне с опаской и уважением. В общем, я обратился к Борису Николаевичу с просьбой отправить меня в Ташкент для получения необходимой документации для переделки крана. Без долгих размышлений я был командирован в Ташкент.
         Поздним вечером тесный и нечистый самолёт Аэрофлота приземлился в аэропорту Ташкента. После 6ти часов полёта я чувствовал себя утомлённым, да и 4 часа разницы во времени давали себя знать! Сверху ничего не было видно, была ночь и город не освещался. Меня встретили и привезли в дом, где была Ольга. Дом её матери был построен давным давно из досок и глины. В доме жили Зоя, мать Ольги и ещё двух девочек, младше Оли. Отчим спал в сарае во дворе. Двор был просторным, усаженный фруктовыми деревьями, атмосфера прямо дачная. Сам город только что почти оправился от разрушительного землетрясения и вся страна помогала в его восстановлении. Это делалось ,заменяя древние постройки времён Тамерлана и Николая Первого на современные сборные дома и общественные здания с псевдовосточной архитектурой. Среди них я увидел интересные строения, всех не упомню, но Национальный Оперный театр с множеством гипсовых лепок и арнаментов снаружи и изнутри здания, производил впечатление! Очень интересная восточная мозаика и восточного стиля окна добавляли колорит. Новые улицы были значительно шире и уже заасфальтированы. Город обогатился новыми чистенькими шуршащими троллейбусами. То и дело попадались Чайханы- восточные кофейни, построенные на деревянных помостах, где чай подавали в фарфоровых пиалах, как и местный бараньи плов. И, конечно, меня повели на Алайский Базар- местную достопримечательность. Прилавки заполнены цветами, разнообразием экзотических фруктов и овощей. И ,конечно замечательные узбекские дыни, с ни с чем не сравнимым запахом! Длинная очередь выстроилась за знаменитым узбекским шашлыком. Резвый шашлычник, мотался как угорелый между прилавками, построенными углом из камня, по верху которого был проложен жестяный канал, служивший мангалом. В канале тлели раскалённые угли, а по верху жести были выложены шашлыки бараньего мяса, нанизанные на металлические шампуры. Шашлычник успевал переворачивать шампуры для равномерной прожарки, нанизывать новые и снимать готовые, да ещё принимать плату и давать сдачу! Тут же продавали свежеиспеченные лепёшки, большие и пушистые, о которых я ещё помнил с времён нашей эвакуации. Всё это было очень вкусно! Базар поразил меня своим размером и разнообразностью продаваемых товаров, но больше всего количеством посетителей! С изумлением я смотрел на молодых парней, стоявших за прилавком и бодро торговавших различными товарами. У нас в Киеве это было в диковинку- в крайнем случае увидишь торгующего парня в мясном отделе Гастронома! Явно, на Востоке это было иначе! У нас почему-то профессия продавца считалась женским делом, мужчине было не пристойно этим заниматься. Он должен был работать у станка, на заводе или на стройке! С другой стороны у нас, на Украине, мы не возражали, когда женщины рубили асфальт воздушными молотками, укладывали кирпичи, делали штукатурку и копали землю! В Ташкенте ещё можно было встретить женщин в парандже , но на стройке работали только мужчины!
В общем, Ташкент со своим восточным колоритом оставил у меня совсем не плохое впечатление. Город с мечетями, минаретами и множеством сохранившихся глинобитных домов и дувалов, но в тоже время новые широкие проспекты, множество зелени и довольно отличная от Киева обстановка.
Ольгина мать Зоя и сёстры Лена и Маргарита старались создать нам уют, что было совсем не легко в маленьком и тесно заселенном домике. Но, я то в общем приехал по делу и много времени пробыть не мог, но благодаря заводу Мостовых кранов, на который я и приехал, мне удалось провести с семьёй целую неделю. Мне пришлось потратить много времени и беготни по инстанциям, покуда я получил необходимые чертежи и расчёты! В конце концов всё уладилось и пришло время для меня возвращаться. Жена и дети были ухожены и получали множество витаминов в виде овощей и фруктов, которых не хватало в Киеве. Я захватил с собой несколько шашлыков и лепёшек, чтобы угостить сотрудников. Самолёт взлетел над пыльным Ташкентом, оставляя под крылом пыльные улицы и множество частных садов с пыльной зеленью и направился на Запад.
       Дома всё было благополучно, мать продолжала работать в своей Поликлинике,хотя сейчас только дорога –трамвай, фуникулёр и троллейбус, занимала полтора часа в одну сторону. Я был занят на своих двух работах, да ещё старался использовать отсутствие семьи, чтобы сделать что нибудь в квартире. Главной проблемой были стены ванной комнаты, сделанные из сборных бетонных элементов и были очень неровными, да ещё покрашены той же масляной краской. Поэтому все подтёки и грязь собирались на краске и в неровнастях стен.
Я хотел установить на стенах плитку,чтобы заодно их и выровнять. Но где достать плитку? Магазинов строительных материалов в Киеве не было и всё тут. Я обратился к прорабу нашей стройки- нашему субподрядчику с просьбой продать мне немного белого кабанчика (так называлась мелкая прямоугольная глазированная плитка, которая была только белого цвета!). Мы были с ним в хороших отношениях и он пообещал помочь. Через несколько дней Прораб вернулся с ответом,- Говорил с Начальством, продать невозможно (запрещено!), но он может мне дать плитку, если я помогу ему её списать! Что было делать? Я согласился, да ещё получил немного чёрной плитки для канта. Таким образом я обложил стены ванны белым с чёрной окантовкой поверху. Тем временем пришло время для заказа электрооборудования для котельной. Это были многочисленные панели для автоматизированного управления котлами. Так, что после получения разнарядки на Керченский Электромеханический Завод, я подобрал все необходимые чертежи и спецификации и отправился в Керчь.
       Город Керчь находился на Азовском море, части Чёрного и его название было мне знакомо из детских книг, описывающих войну партизан в Керченских катакомбах. Кроме этого Керченские лиманы с их целительными грязями, также создали Керчи репутацию курортного города. Я купил билег на самолёт из Киева, который летел с многочисленными посадками. К этому времени, то ли завидуя возможнастям евреев выезжающих в Израиль, то ли некоторым до чёртиков надоела жизнь в стране Советов, но по Южному району прокатилась волна угонов самолётов за границу. Как раз перед моим полетом, Отец и сын из Латвии, летели небольшим пассажирским самолётом в Крыму и угнали его в Турцию, где попросили политического убежища! Конечно, это было колоссальное ЧП и на могло пройти незамеченным. Таким образом все пассажирские самолёты, летающие в районах границ СССР, получили дополнительного пассажира,- офицера КГБ, который сопровождал все полёты!Первая посадка была в Харькове, а вторая в Симферополе. Полёт проходил нормально и по графику. В Симферополе все покинули самолёт, который заправлялся горючим, а пассажиры пока разминали кости вокруг. Ещё раньше в самолёте я обратил внимание на двух молодых парней по виду студентов. Летели они как видно из Москвы и очень громко переговаривались между собой, беспричинно смеялись и выглядели хорошо поддавшими! После объявления посадки в Симферополе, мы поспешили на посадку в самолёт и расселись по местам, благо самолёт был наполовину пустой. Молодые люди продолжали громко разговаривать и в тишине салона и это звучало слишком откровенным. Самолёт вырулил на взлётную полосу и вместо последующего взлёта, стал чего ждать! Через некоторое время беспокойные молодые люди, стали допытывать стюардессу, чего ждём и почему не летим? Сначала она сказала, что не знает, но потом поговорив с пилотом по телефону сказала,- Спецрейс с членами Правительства должен приземлиться, поэтому нужно спокойно ждать! Тогда один из ребят в полный голос заметил,- Да,чтоб он взорвался! И оба парня громко рассмеялись. На эти слова из хвостового отделения самолёта поднялся худощавый, просто одетый мужик, с мордой миллиционера и направился прямо к ребятам. Ваши паспорта!- сказал он. Ребята от неожиданности разинули рты и покорно протянули менту свои паспорта. Он ни слова не говоря забрал паспорта и вернулся на своё сидение в хвосте. После минутного замешательства ребята подняли шум,- Отдай паспорта! Да ты кто такой? За что? Стюардесса аыталась их успокоить,- Это товарищ из Органов, пожалуйста не покидайте ваши сидения! Но парни были уже разгорячены,- Вы слышали, товарищи!- обращаясь к пассажирам,- Мы ничего такого не сделали! Пусть отдаст паспорта! Кгбешник однако не очень реагировал. Он только угрожающе молчал, игнорируя ребят. Тогда один из них, круглолицый и небритый, начал обходить пассажиров самолёта, подсаживаясь в поисках сочуствия и симпатии. Однако очевидно люди предпочитали не в ввязываться в такое щекотливое дело. В конце концов он добрался и до меня. Сидение возле моего было свободно и мы могли спокойно поговорить. Что мы такого сделали?- возмущался рыжеватый парень, показывая мне зачем-то своё удостоверение личности. Взглянув на него, я увидел известную фамилию- Богословский! Оказалось, что парень был сыном композитора Никиты Богословского,преданного Партии и Правительству песенника, еврея, депутата Верховного Совета СССР. Сам молодой человек был режиссёром Московского Театра Эстрады (по Советским стандартам фривольная организация). Звали его Эдик и вместе со своим товарищем они направлялись на отдых в Керчь, где у товарища была дача. Что вы сделали?- сказал я ,- вы сорвали тост за здоровье товарища Сталина!- намекая на популярный тогда фильм с Баталовым. То есть вы высказались против властей, пожелав чтобы их самолёт взорвался! Да нет,- заторопился Эдик,- мы скажем, что это относилось к зажигалке, которой игрался его товарищ! Пожалуйста,- продолжил он,- ты можешь при выходе подождать нас и помочь говорить с ними кивнув в сторону сидящего сзади кгбешника и я посмотрев на его испуганное и растерянное лицо согласился. Тем временем самолёт уже был в воздухе по пути в Керчь и Эдик так и остался сидеть рядом со мной до конца рейса. Самолёт приземлился в Керченском Аэропорту. К входной двери подвезли лестницу, возле которой уже толпились группа миллиционеров в форме и агенты в штатском. Кгбешник быстро прошмыгнул из хвоста к двери и первым выскочил из неё и я тут же увидел в окошко иллюминатора , как он разговаривает с стоящим прямо у трапа грузным Майором в форме. Тот держал в руке два паспорта и несколько раз взмахнул в сторону самолёта. Мы выходили последними. Вблизи Майор был рослым, грузным с большим животом и красной, пропитой рожей! Он держал паспорта раскрытымы и смотрел на спускающихся по трапу. Эдик что то пролепетал и протянул Майору своё удостоверение из Театра. Вглянув на него, Майор проревел,- А,артист! Знаем мы вас, вы и в жизни артисты!
Товарищ Майор,- вмешался я,- ребята молодые, играются да и немного выпили. Зла от них нег! А ты кто такой?- он повернулся в мою сторону,- Защитник нашёлся! Но я не сдавался,-Я был свидетелем этой сцены и уверен, что ничего плохого они не сделали! Ну. Ладно,- сказал красномордый Майор,- на этот раз я вас прощу, но учтите, если вы здесь будете устраивать блудство, то я уже тогда рассчитаюсь с вами за всё! С этими словами он протянул ребятам их паспорта.
Их поджидала Волга и они предложили подвезти меня в Гостиницу. Эдик благодарил меня всю дорогу, хотя я и не совсем понял за что! Нет сомнения, что имя его отца было решающим фактором в их освобождении! Эдик оставил мне свой номер телефона в Москве и сказал, что я могу обратиться к нему за любой помощью, так как он мне теперь обязан. И действительно, мне пришлось обратиться к Эдику Богословскому за помощью и довольно скоро! Но об этом позже.
       Керчь на меня большого впечатления не произвёл. Вокруг песок. Дома в основном старые, глинобитные, ничего особенного. Вода в море очень солёная и липкая. Солнце палит нещадно, хотя и не очень жарко на улицах. Немногочисленные туристы загорают, обмазавшись прибрежным илом. Визит на завод был коротким и деловым, так что за 3 дня я со всем управился и отправился в обратный путь, попрощавшись с Азовским морем.
      Тем временем Ольга вернулась домой с детьми и вопрос о иммиграции вспыхнул с новой силой. Тётя Бина приносила к нам письма, присланные из Израиля. Люди писали с опаской и очень скупо, но можно было понять, что они нашли себя и живут совсем не плохо, а в магазинах всё можно купить и без очереди! Я продолжал работу и всё вроде было хорошо. Вот только когда мы с Шафраном возвращались с работы в рабочем автобусе, то обычно сидели в самом хвосте. А впереди всю дорогу наши рабочие соревновались между собой в рассказывании антисемитских анекдотов, всё время поглядывая в нешу сторону. Они хотели спровоцировать нас. Но мы не реагировали, хотя мне это было очень трудно!Зато они помогли мне в моём решении. Мы с Шафраном сходили с автобуса на Березняках, где он тоже проживал, шли выпивали, а затем ругали Советскую власть и Начальство. В конце концов я согласился на иммиграцию и мы передали все наши имена и даты рождения для получения визы. И хотя у нас в Израиле никого родственников не было ( как мы знали), но Еврейское Агентство в Израиле организовывало приглашения через различных жителей страны, а мы уже должны были доказывать, что это наши родственники! Это в общем не было так трудно, потому что власти понимали, что если ты получил это приглашение, то это,конечно от семьи! В общем дело было сделано, джин выпущен из бутылки и были уже по пути из Советского Союза!
Вместе с тем на работе всё было как обычно и ещё никаких приготовлений для отъезда я не делал. Вместе с тем при каждом удобном случае, встречая евреев тут и там, мы обменивались информацией и мнениями, тем более, что это было самой главной темой разговора в то время!
        Не прошло и двух месяцев, как мы получили по почте заказное письмо в красивом конверте с чужеземными марками. В письме было приглашение от женщины с явно польской фамилией, которая называла себя нашей тётей и там же Виза Израильского Министерства Иностранных дел с разрешением на въезд в страну. Теперь вместе со всеми этими документами я отправился я ОВИР (отдел виз и регистраций). Там мне очень спокойно объяснили, что для получения выездной Визы необходимо было представить следующие документы- Характеристики с места работы на всех взрослых членов семьи,заявление о выезде, документы о рождении, образовании, работе, семейном положении и т.п. Конечно, главными документами были характеристики с работы. В то время всех евреев, уезжающих в Израиль представляли в прессе, как изменников Родины и предателей. И чтобы на работе все об этом знали, то нужно было создать условия, чтобы они об этом сами и заявили! Поэтому такая характеристика должна была быть подписана триумвиратом производственного руководства- Начальнпком или Директором, Секретарём местной Парторганизации и Председателем месткома Профсоюза ( так называемый треугольник!) Содержание характеристики не было важным, главное в этом требовании было, что такая характеристика разбиралась на общем собрании работников, подавший заявление осуждался и в большинстве случаев тут же освобождался от работы! Ну, а если отъезжающий ещё и был членом Коммунистической Партии, то он с треском изгонялся из рядов КПСС, а в утешение ему рекомендовалось вступить в ряды Компартии Израиля. Идея немедленного увольнения работника также приводила того к диллеме, ведь подача заявления на выезд и получение характеристики совсем даже не гарантировало получение визы в определённое время и отъезжающий должен был быть готов к длительному ожиданию уже без работы и зарплаты. В это же время возникла группа людей, которые обратились в ОВИР и которым отказали в визе, ссылаясь на их прошлые допуски или работу в определённых организациях, которые классифицировались секретными. Такие люди были обречены к многолетним ожиданиям и борьбе за свой выезд. Эти люди назывались в СССР отказниками и за границей рефюзниками.Учитывая, что никаких сбережений у нас не было и даже счёта в сберкассе не было, я понимал, что беру на себя и семью определённый риск. К этому времени на работе моя позиция была такова, что я отвечал непосредственно Управляющему Трестом и местное Начальство даже не могло давать мне указаний без его ведома. И хотя формально Злогодухов и Кривошей были моими руководителями, но зачастую Борис Первов звонил и вызывал меня на совещания к нему, в Министерство или к Главному Инженеру Проекта в Проектном Институте. Вместе с тем люди, которые должны были подписать мою характеристику находились тут же в Управлении Механизации. Таким образом мне предстояло решить задачу с 3мя неизвестными- Председатель Профкома, Секретарь Партячейки и Начальник Управления. Самым доступным был Председатель Месткома Сергей Кривенко. Это был парень, 35ти лет от роду с украинской фамилией, но монгольским разрезом глаз. Много отношений у меня с ним до этого не было- приобретение марок профсоюза и расклеивание их в Профсоюзный билет. Но сюдя по его редким высказываниям, получение его подписи на характеристике не должно было представить собой проблему. Я встретился с ним на одном из наших объектов, не в конторе. Без обидняков я объяснил Андрею насчёт характеристики и попросил его помощи убедить других членов треугольника не делать из этого проблемы. Сергей вдруг проявил большой интерес и стал расспрашивать меня об Израиле и тамошней жизни. Я, конечно не знал слишком много об этом, но пытался представить это в лучшем виде. Сергей спросил у меня или я уже говорил с кем нибудь об этом. Я заверил его, что он первый, которому я доверился, потому что считаю его самым интеллигентным и понимающим из всего треугольника. Это ему очень польстило и он заверил меня, что сделает всё от него зависящее, чтобы помочь,- Вот только Андреев!? Андреев был Секретарём Парткома и хотя я с ним никаких дел не имел, но ответственность за Партийно-массовую работу лежала на нём, а он то был почти дебил! И все об этом знали! Ладно, посмотрим,- сказал я,- уверен, что с твоей помощью дело не дойдёт до собраний и разоблачений, а я пойду поговорю с Кривошеем.
            Кривошей, Начальник СМУ был крупным человеком с маленькой головой, главным принципом которого было подстраиваться под вышестоящее Начальство и давить подчинённых! Но так как практически всё его руководство мной сводилось к редкому вопросу,- Ну как там продвигается наша стройка?- а все решения и указания принимались Управляющим Трестом и мной, то мои отношения с ним были довольно свободными. Система управления в Кривошеевой конторе сводилась к открытым дверям его кабинета, куда то и дело без стука входили и выходили работники. Так, что мне пришлось улучшить минуту, когда в кабинете никого посторонних не было. Я вошёл к Кривошею и тут же закрыл за собой дверь кабинета на задвижку. Он оторвал свой взгляд от бумаг, над которыми был сосредоточен и посмотрел на меня с удивлением и немного со страхом. Я же времени зря не терял,- Николай Иванович! Пожалуйста, вот заявление! С этими словами я протянул ему бумагу с просьбой предоставить характеристику в ОВИР, в связи с отъездом в Израиль и также уже отпечатанную форму характеристики, которую я приготовил, представляя трудности для треугольника составить такую характеристику! Это что такое?!- сказал Николай Иванович с лёгким испугом. Я пояснил, что решил иммигрировать в Израиль с семьёй и подал заявление в ОВИР. Что касается требуемой характеристики, то не стоит ему бежать в Райком, так как моё решение окончательно, а он, как Начальник Управления получит взбучку от Партийных работников за слабую Политмассовую работу, со всеми вытекающими последствиями. А устраивать собрание коллектива по этому поводу и подавно не имеет смысла, так как я здесь человек новый и беспартийный- что с такого возмёшь? Я также попросил его ускорить выдачу характеристики, так как после её получения было ещё много других дел улаживать. Кривошей слушал меня рассеянно, видно неожиданность была слишком велика и его мысль уже не со мной! Тем временем посетители стали дёргать ручку двери, пытаясь войти. Ладно,- сказал он перевернув лист моего заявления лицом к столу,- теперь открой двери и иди занимайся работой! Теперь оставалось только ждать!
         Так как иммиграция набирала обороты, так и её обсуждение принимало массовый характер. Те, кто собирались уезжать, доказывали что больше невозможно терпеть антисемитизм и всяческие ограничения в продвижении и жизни. Те, кто решили остатся утверждали, что всем довольны, а отъезжающие создают больше проблем и давления на остающихся, что сделает их жизнь труднее!
Евреи, работающие в Проектных Институтах были самыми прогрессивными и эрудированными и,конечно всё знали! Так как по характеру моей работы я довольно часто посещал такие заведения, то у меня образовался круг знакомых инженеров, с которым я зачастую имел беседы об отъезде. В одной из таких бесед кто-то упомянул, что в Израиле новоприбывшие могут на льготных условиях преобрести автомашину, если имели права вождения в СССР. Я на автомобиле ездить научился ещё в ДСУ-1, но прав у меня не было, также как и машины. Зашёл разговор о тех трудностях, которые создают Инспекторы ГАИ при приёме экзаменов на права. Один из парней посоветовал мне обратиться в школу ДОСААФ, где у него был знакомый, который, конечно за определённую мзду, устраивал получение прав. Так в один из дней я отправился в Школу ДОСААФ, которая размещалась в подвале кирпичного дома на Малой Васильковской, как раз напротив ресторана Лейпциг. Иван Фёдорович, так звали того знакомого, был толстый мужчина, с пропитым лицом и седеющими усами. Он принял меня очень любезно и сразу включил в группу по изучению Правил уличного движения. Для меня до этого уже сдавшего такое большое количество различных экзаменов и зачётов, подготовка к этому была детской игрой. Но так как экзамены проводились по Американской системе,т.е. на машинах с выбором правильного ответа из нескольких предложенных, и ответы были составлены, так чтобы запутать студента, то нужно было изучить определённые аспекты. Кроме того это был Декабрь 1972 года, а Правила движения менялись на новые международные с 1го Января 1973 года, то было очень важно сдать экзамены до этого. Поэтому Иван Фёдорович торопил меня и через неделю определил, что я готов к сдаче Правил, а с вождением я был готов после 3-4 уроков.  В общем И.Ф. вписал меня на сдачу с первой же группой. Экзамен состоял из двух частей- Правила движения и Практическая езда. К этому времени сдача экзаменов в ГАИ была довольно хорошо организована. В классе были 20 столов, на каждом из которых лежал экзаменационный билет с 30 вопросами. В столе была вмонтирована таблица, со стеклянным верхом. Под стеклом были номера вопросов в раздельнах квадратах, а возле каждого тумблер, который студент должен был установить на букву правильного ответа. Когда все тумблеры были установлены, то включался тумблер Готов, который зажигал сигнал у экзаменатора на столе. Он в ответ нажимал свою кнопку и если все или по крайней мере 25 ответов правильны, зажигался зелёный свет и ты проходил, а если нет, то красный! И хотя я был вполне уверен в своих ответах, но у меня зажглась красная лампочка! Иван Фёдорович был очень расстроен,- Этого не может быть! Да ты же всё знаешь лучше, чем кто бы то не было! До нового года оставалось меньше двух недель и вся наша работа шла на смарку! Знаешь,- сказал Иван Федорович,- делай документы по-новой и иди сдавать сейчас! Т.е. опять медицинский осмотр, все справки доставать и т.п. А как же 14 дней ожидания?- спросил я,- ведь это мне там сказали, что необходимо ждать после экзамена! Да никак, у них нет хорошего учёта,- ответил он. Я опять пошёл на экзамен и на этот раз всё было в порядке- загорелся зелёный свет и я был допущен к Практическому экзамену вождения. Сдавали этот экзамен на грузовике ГАЗ-51, миллиционер сидел рядом и всё время давал провокационные указания,- Поверни налево! Это где висит знак запрещающий левый поворот. Или, едь прямо!- когда пред тобой висит кирпич, т.е. въезд запрещён. Я благополучно сдал и этот экзамен и мне сказали через неделю прийти за правами. Я радовался и И.Ф. радовался за меня и за себя. Но, когда я через неделю пришёл за правами, то девушка в окошке никак не могла найти мои Права, покуда не догадалась,- Вы права не получите, так как сдавали вторично не дождавшись 14 дней после первого экзамена! Да ведь я все экзамены сдал,-возмутился я . Не важно,-был ответ,- Вы не должны были это делать ранее двухнедельного перерыва и поэтому Ваш экзамен не действителен!- сказала она с завидным терпением. Ну, делать нечего,- сказал Иван Фёдорович,- давай учить новые правила. Эти правила и для него были новыми и мы вместе стали разбираться и изучать их. В течение короткого времени я уже свободно разбирался в новых правилах и знал их лучше моего учителя. К тому времени вышло распоряжение , что все шофера ,занятые в Автобазах Киева обязаны пересдавать свои Права по Международным правилам, входящим в Закон 1го Января 1973 года. И,конечно, в то время ДОСААФ был единственной организацией, которая могла проводить уроки для этих водителей! Так как работы по переподготовке шоферов вдруг стало очень много, то И.Ф. предложил мне преподавать Новые Правила Движения в Автобазе Связи, что находилась на Киквидзе на Печерске. Платили с головы и это был совсем не плохой подработок. Так я стал преподавателем Правил Уличного Движения в СССР, ещё не сдавши на Права самому! Хотя вскорости я сдал опять все экзамены и получил свои Международные Права. Это был практически для меня первый бизнес- занятия проводились после работы в 7 часов вечера. Это также было моим первым опытом быть учителем для 40-45 грубых, уставших после работы шоферов в промасленных телогрейках и с обветренными от мороза лицами! Большинство из моих студентов уже успели раздавить по поллитра с друзьями, после сдачи машины и до начала курса. Но привыкши к такой публике ещё с ДСУ-1, я не сдавался и занятия проходили в рабочей обстановке, когда я старался добавить как можно больше юмора в мои объяснения и так пробуждать их от спячки! Уроки таким образом проходили нормально и всегда после урока оставалось несколько водителей, которые имели специфические вопросы или стеснялись спросить о чём то во время урока. С такими студентами у меня немедленно завязывался непринуждённый разговор о жизни и быте. Один из водителей сказал мне, что он в общем то знаком с Международными правилами, так как служил в Армии в Египте во время 7 дневной войны. В Египте?!- заинтересовался я . Да,- ответил он,- я был шофёром ракетной установкиво время войны! И вы стреляли?- спросил я. Ну, конечно стреляли! И попадали тоже?- спросил я цинично. Ну понятно попадали!- ответил он обидно и затем начал рассказывать о арабских водителях с их манерой езды, которая не соответствовала никаким правилам.
Тем временем ОВИР потребовал, чтобы Ольга предоставила разрешение от своей матери, с тем что она не возражает, стобы её дочь покинула страну. В это время Зоя, Олина мать была вместе со своей дочерью-инвалидом в Омске, куда дочь Маргариту направили после окончания Педагогического Института в Ташкенте. Морозным вечером я проводил жену на самолёт, отлетающий в Омск, через Москву. На душе было неспокойно, как оно там обернётся? Оля была укутана в платке и мамином пальто с лисьим воротником, что наверное, не было четой для сибирских морозов. Мы расстались и самолёт взлетел. Остальное я знаю из Олиных рассказов! В Омске мать с сестрой жили в однокомнатной квартире с маленькой кухней , предоставленной школой, без горячей воды и канализации. Уборная была во дворе и, конечно, пользоваться ею зимой было невозможно и они ходили на ведро, которое находилось тут же в кухне, а потом выносили! В общем как параша в Гулаге! Молоко продавали замороженными кусками и ходить по улицам можно было только в определённые часы. Подготовленное нами разрешение, подписанное Зоей нужно было заверить в Райисполкоме. Там, конечно никто ничего не знал ни о еврееях и ни о иммиграции в Израиль. После определённых уговоров и объяснений, включая небольшую взятку, письмо было подписано. Олина мама уже давно, как умерла, но я должен отметить, как эта женщина поняла, что для счастья своей дочери, она должна её потерять! Ведь они так никогда больше и не увиделись после Омска!
         Время шло, но моя характеристика так и не была готова, хотя несколько раз я обращался к Начальнику Управления и к Секретарю Парткома. Ответ был,- Мы работаем над этим и скоро будет готова! Так как вся идея иммиграции была полна неизвестностью, то мы были под большим напряжением, даже после получения характеристики ничего не было гарантировано. Так что в один из дней я зашёл в кабинет Кривошея и сказал,- Больше ждать невозможно! Давайте кончим с этим и прямо сейчас! Характеристика готова,- Ответил он,- Только проблема в том, что мы не хотим давать нашей секретарше её печатать, чтобы весь мир не узнал об этом.Давайте я сам напечатаю,- предложил я. К моему удивлению Кривошей согласился. Я тут же напечатал характеристику на хромающей конторской пишущей машинке и отдал её обратно Начальнику на подписи. Назавтра подписанная характеристика была запечатана в конверте и ждала своей отправки.. По правилам ОВИРа она должна была быть отправлена нарочным и я сам её доставить не мог. В конце концов я взял такси и отвёз нашу секретаршу с письмом в ОВИР.
Теперь опять оставалось ждать. Тем временем работа продолжалась как обычно. Мой непосредственный начальник ПТО Злогодухов завидовал мне чёрной завистью, а Главный Инженер Управления Крюков, как-то спросил меня с циничной улыбкой,- Что это такое Израиль? И чего там хорошего? Расскажи, может и мы поедем! Это не для вас,- я ответил,- ваше место здесь в этой стране, которую вы построили для себя! Он все же не смутился и продолжал допрашивать меня и хотел знать, когда я собираюсь уезжать, с тем чтобы принять другого человека на моё место! На что я ему ответил,- Вы можете искать другого человека прямо сейчас, я готов освободить место, как только вы захотите! Но как видно найти человека на такую работу (да ещё не еврея) было не так то просто. Так что я продолжал работать. После полутора месяцев ожидания пришло разрешение на Визу с определёнными условиями- Мне нужно было уплатить 2500 рублей за полученное вечернее образование, должен был сдать квартиру обратно в Жилкоп, мы должны были уплатить по 900 рублей на человека за отказ от Советского гражданства, сдать все оригинальные документы, включая Свидетельства о рождении, Дипломы, Трудовые книжки и т.п. и подменить их копиями, утверждаемыми несколькими государственными инстанциями вплоть до Министерства Иностранных Дел СССР.  В общем было полно, чем заниматься!Так как 2500 рублей платить у нас не было, то мы решили этим пока не заниматься. А вот копии документов было делом техники- Нотариус, Министерства и т.д.
Проблемой номер один оказалась проблема справки о сданной квартире! Cправки эти выдавали в местном Жилуправлении и когда я спросил в ОВИРе, как я могу получить такую справку, то мне объяснили, что обычно в таких случаях, вы должны дать письмо с обещанием освободить жилплощадь и Жилуправление даст Вам справку, что как будто уже освободили! Я отправился к нашему Управдому, которого никогда раньше не видел. Так как район наш был новым, то и всё относящееся было новым- здание домоуправления, мебель в нём и Управдом. Я объяснил ему в чём дело и предложил соответствующее заверение, что освобожу квартиру в целости и сохранности. Управдом выслушал меня очень спокойно. Первым делом он послал Техника проинспектировать нашу практически новую квартиру, чтобы выяснить необходимость ремонта. Техник просмотрела всю нашу квартиру и сказала,- Ничего тут делать не нужно! Всё отлично! Ну, что же,- сказал Управдом,- не нужно, так не нужно! Вот что,- добавил он,- Если вы хотите справку, то освободите квартиру, тогда я дам Вам справку! А где я пока должен находиться со всей семьёй?- спросил я. Может в Гостинице, почём я знаю? Я пытался объяснить Управдому, что в ОВИРе меня заверили, что это общепринятая практика, что справка выдаётся заранее, но  он был неприклонен.Управдом стал рассказывать мне, что уже сделал такое отдолжение другому отъезжающему и получил квартиру с разбитыми дверями и окнами и поэтому он больше нам-евреям- не верит! Тогда я предложил ему 500 рублей, как гарантию, что квартира не будет повреждена, а в случае необходимости эти деньги могут быть использованы для ремонте! Конечно, этим я пытался его подкупить, но и на это Управдом не согласился. Видя, что по хорошему дело не идёт, я сказал что буду жаловаться Начальству, что однако не подействовало. Я вышел из Домоуправления взбешённым, но проблему надо было как-то решать. От Березняков до Дарницы я доехал в громыхающем красном трамвае и сошёл у здания Дарницкого Райисполкома, где также помещалось Райжилуправление. Там меня направили к Главному Инженеру, крупному чёрноволосому мужщине, который выслушал меня с пониманием. Когда я ему рассказал всю историю,то он мне даже не совсем поверил и тут же попытался позвонить нашему Управдому, но того не было на месте! Главинж тут же написал письмо, заклеил конверт, смачивая языком сладковатый клей и сказал мне,- Идите к вашему Управдому, отдайте ему это! Я тут всё ему объяснил и он даст Вам справку! Я очень искренне его поблагодарил и отправился обратно к Домуправу. Что, ты опять здесь?- спросил он с ехидной усмешкой. Без слов я протянул ему конверт. Это ещё что такое?- спросил он, разрывая конверт грубыми и не очень чистыми пальцами. Он сидел за своим столом молодой, но грузный и пробегал глазами по письму,- Я же тебе сказал, что ничего из этого не выйдет, когда освободишь квартиру, тогда и получишь справку! Ну, это мы ещё посмотрим,- сказал я и стукнув дверью вышел из его кабинета. Я шёл по улице и проклинал в душе Советскую Власть, Коммунистическую Партию и всех вождей вместе взятых, но вместе с тем помочь мне бороться с этим червеподобным антисемитом могли только они. Я отправился обратно к Главному Инженеру Райжилуправления. Когда он услышал что произошло, то опять позвонил моему Управдому. В этот раз тот был на месте и хотя я и не слышал, что Управдом отвечал Главинжу, но понял, что тот упирается и толку из этого не выйдет. Положив трубку Главный сказал,-Может Вам надо обратиться к Заместителю Председателя Райисполкома и объяснить ему вашу проблему. Зампред находился в том же здании и я тут же направился к нему. Секретарша, молодая девушка, скромно одетая, но с маникюром и красиво причёсанная выслушала меня с пониманием и тут же доложила по внутреннему телефону начальнику. После непродолжительного ожидания я был приглашён в кабинет. Дверь была высокой и тяжёлой и,конечно, оббитой чёрной кожей с бронзовыми кнопками! Я вошёл в длинный кабинет с дежурным длинным столом заседаний и массивным рабочим столом, за которым расставив локти на стекле, покрывавшим стол, сидел красномордый (опять) уже немолодой человек и смотрел на меня пронзительно через узкие щёлки широко расставленных кабаньих глаз. Ну, что у Вас?- спросил он без предисловий отрывистым грубым голосом. Я бегло рассказал ему о своей проблеме с Управдомом. А куда ты едешь?- спросил он, переходя на ты. В Израиль,-ответил я. Ну, так он правильно делает, что не даёт Вам справку,- сказал он злобно,- я бы вас всех вообще в тюрьму упрятал! Это ещё почему?- возмутился я,- выезд это дело законное и мы всё делаем с разрешения Властей! Всё равно, все вы предатели,- проревел он,- я вам ничем помочь не собираюсь! Можете жаловаться! Ну, ладно,- сказал я ,- мы ещё посмотрим! Я вышел из Дарницкого Райисполкома в довольно таки смущённом состоянии. Что же делать теперь? И так как Партия всегда имела последнее слово во всех наших делах, то я и решил отправиться на Печерск, где незыблемой скалой стояло серое здание ЦК КПУ. Фронт был украшен суровой коллонадой и молодыми солдатами, охраняющими вход в здание. Я подошёл ко входу с неуверенностью, которая очевидно была написана у меня на лице, потому что один из солдат тут же подошёл ко мне и спросил в чём дело. Я уже в который раз издожил свою историю. Охранник не проявил никаких эмоций, только кивнул на телефонные будки, выстроившиеся вдоль стены и сказал,- Позвоните по внутреннему телефону номер такой-то и спросите товарища Марченко- он занимается такими вопросами! Я позвонил, тов. Марченко не было на месте, но кто-то другой спросил меня в чём дело. Я объяснил. Оставьте Ваш номер телефона и Вам позвонят! Я оставил свой номер и отправился домой на Березняки. По дороге ,под ритмичное перестукивание трамвайных колёс, мой оптимизм начал улетучиваться. Я смотрел в окно на снегом запорошенные улицы, на прохожих, пробирающихся сквозь сугробы и думал, что может это всё дело нестоящее. Мы разворошили нашу размеренную (хорошо или плохо) жизнь, чтобы ехать без ничего и никого в неизвестность! Трамвайное перестукивание убаюкивало и как-то расслабляло. На улице ветер рвал и метал снежную порошу, гудя в проводах и завихряясь в подворотьнях. Влажная дымка поднималась над Днепром и оседала изморозью. Я сидел в тёплом трамвая и думал, что хотя я ещё здесь среди этих людей, но на самом деле, я уже не тут и не там. Нужно было продолжать бороться!
          Конечно мне никто не перезвонил, но теперь у меня уже был номер телефона Марченко и после нескольких попыток, я его поймал. Я опять повторил свою историю и получил ответ,- Во-первых этого не может быть, а во-вторых мне нужно обратиться в Киевский Горисполком и там всё решат! И вот опять я тащусь через весь город на Крещатик, где расположен Горисполком. В этом здании я бывал часто, ещё работая в ДСУ-1. Большое здание с широкой гранитной лестницой ведущей к входным массивным дверям, пилястры, законченные под крышей лепкой, типично для архитектуры Хрущёвской эпохи. Направили меня к Товарищу Заместителя Председателя Горисполкома. Он хотя и очень отзывчиво себя не проявил, но чувствовалось, что он уже знал об этом деле из ЦК КПУ, потому что без долгих разговоров он отправил меня обратно в Дарницкий Райисполком. Да я уже был там десять раз,-возмутился я. Это они должны решить, идите туда и всё уладится!- сказал он уверенно. Уже в который раз я поехал в Дарницу. В Райжилуправлении царило оживление, Главный инженер был на совещании с Управляющими домами. Я однако поймал его в корридоре. Он как видно что-то уже знал. Ждите здесь,- сказал он,- и как увидите вашего Управдома, приведите его ко мне! Через несколько минут Управдомы вывалились гурьбой из комната заседаний. Я подошёл к моему и сказал, что Главный хочет его видеть. Это еще для чего?- пробормотал он, явно не довольный, но зашёл в кабинет вместе со мной. Главный Инженер попросил меня оставить их наедине. Я опять очутился в корридоре . Ждал я недолго, мой Управдом вышел и не глядя на меня сказал,- В 5 часов после обеда приходите ко мне в контору! Я понял, что добился справки!
       Вручая мне справку Управдом не выдержал и процедил сквозь зубы со злобной усмешкой,- Скажи спасибо, что они все такие безхребетные, у меня бы ты эту справку никогда бы не получил! Кого он имел ввиду под –они-. Я не знаю, но меня это больше не интересовало. Главное можно было отнести эту справку в ОВИР и приступить к следующей стадии нашего отъезда!А следующей проблемой было, где взять 2500 рублей, которые нужно было уплатить за получение образования. Конечно, сама эта идея, собирать деньги за образование была возмутительной, ведь за это нам и не платили реальную зарплату всю нашу последующую жизнь! Но кому и что вы могли доказать? Мы стали продавать всё из дома- мебель, телевизор, кухню, всё что ещё могло быть продано. Однако, попрежнему денег не хватало. Дядя Шая, мамин двоюродный брат помог нам немного, а своего дядю Иосифа мы даже и не просили! Однако в течении этих двух месяцем мы получили несколько посылок из-за границы. Там были разные вещи, которые мы могли продать. Особенно помогла шуба из искусственного меха под норку, за которую мы выручили хорошие деньги!                Тем временем Советское сельское хозяйство дошло до ручки, в результате чего Брежнев и компания должны были закупить огромное количество зерна в США и Канаде. Голда Меир, Израильский  Премьер Министр того времени, использовала этот момент и сумела добиться у Американского Сената принятие закона, по которому продажа зерна в СССР, зависела от их отказа собирать плату за обучение от иммигрировавших в Израиль евреев. После этого, когда я в очередной раз появился в ОВИРе, чтобы выяснить своё состояние, то вдруг получил сообщение, что плата за обучение больше не требовалась! Так что можно было приступить к подготовке к отъезду!
         Всё было непросто! Отправление багажа или то, что от него осталось после распродажи и раздачи наших немногочисленных пожитков было проблемой. В это время в Киеве уже существовала банда частников, которые занимались отправкой багажа. То есть предоставляли упаковку-деревянный ящик, упаковывали багаж, везли его на Таможню и затем запаковывали ещё раз после проверки. За всё это брали хорошие деньги, но альтернативы не было, а кроме того для большинства отъезжающих не было возможности вывезти или обменять Советские рубли, так что их стоимость резко снижалась. Молодые гангстеры были так собой довольны и циничны, что один из них как-то мне сказал,-Я получил медаль от Голды Меир  За освобождение Киева! Значит за выпроваживание евреев из Киева! Сдача багажа в Таможню производилась в присутствии отъезжающих и конечно нужно было опять стоять в очереди. За мной стоял молодой цыган. Мы разговорились и он стал расспрашивать, куда это я еду. Когда он услышал Израиль, то сильно возбудился и спросил, - И оттуда Вы сможете поехать куда захотите?! Конечно,-ответел я , а сам подумал- действительно здорово! Быть свободным, как птица и лететь куда хочешь! Этот разговор с цыганом засел у меня в голове, и как ты читатель потом увидишь, я старался материализовать эту возможность как мог!                После этого меня вызвали в ОВИР, на собеседование к Майору КГБ, предназначенное быть последней попыткой убедить отъезжающего отказаться от поездки. Майор был в зрелом возрасте и седоватой головой. Он сидел напротив меня и листал папку с моими документами. Закрыв папку он сказал,-Некоторые люди имеют большие амбиции и они думают, что тут  у нас им нету дороги. Потом едут за границу и думают, что там для них откроются все дороги! А затем, конечно, эти люди разочаровываются и хотят вернуться обратно. Так, что Вы должны знать, что можете передумать только до пересечения границы, а после этого никто с Вами разговаривать не будет! В ответ я заверил Майора, что чтобы со мной в дальнейшем не случилось, я совершенно не собираюсь проситься обратно в страну Советов. Услышав это, Майор встал со стула и с ласковым выражением лица протянул мне руку,- Желаю Вам и всей Вашей семье удачи и счастливого пути! С этими словами он вручил мне выездные визы. Теперь нужно было ехать в Москву, чтобы получить проездные Визы в посольствах Венгрии и Чехословакии, стран которые мы должны были пересечь по пути в Австрию из, которой уже самолётом мы летели в Израиль. Также нужно было зареристрироваться в посольстве Голландии, которое представляло интересы Израиля в СССР, после того как Израильское Посольство в Москве было закрыто из-за 7ми дневной войны. Паспортов у нас уже не было, твк как все наши документы были уже сданы в ОВИР по получении Визы. Вот с такой проездной Визой я и отправился в Москву. Так как я тому времени уже был в Москве несколько раз, да и времени у меня было очень мало, то мне было не до экскурсий. Была зима, снежная и холодная, а мне нужно было гонять по городу от одного Посольства до другого. У Голландского Посольства в 9 часов утра уже стояла лесмелая очередб отъезжающих евреев, прижавшихся к стене забора, под неодобрительными взглядами миллиционеров, охранявших вход и немногочисленных прохожих. В 10 часов нас запустили в старое здание с классической архитектурой и в вестибюле, молодой консул по-русски объяснил, что мы должны проделать и куда идти. Он также спросил, или кто нуждается в Гостинице, с которыми в Москве всегда было трудно, а тем более евреям без паспорта! Я тоже на всякий случай обратился и получил направление от Посольства на ВДНХ, где было понастроено множество Гостиниц. Получить транзитные Визы в Чехословацком и Венгерском Посольстве не представило трудностей, но было уже поздно возвращаться домой. Тут я и вспомнил о моём должнике- Эдике Богословском и решил ему позвонить! Он сейчас же меня узнал и через короткое время мы встретились на улице Горького у Елисеевского Гастронома. Этот Гастроном был попрежнему популярен у москвичей, так как чудом уцелел с времён дореволюционной России, сохранив его стиль- прилавки красного дерева и резные кассовые аппараты,толстые гранённые стекла и мраморные полы, а главное, что периодически там выбрасывали дефицитные колбасы, рыбу, балык или иногда даже сёмгу! В Елисеевском всегда было полно народу и очереди ко всем прилавкам!
        Эдик был очень рад меня увидеть после нескольких месяцев, а когда я объяснил причину моего приезда, то и вообще разволновался и сказал, что и сам подымывает об отъезде, вот только проблема с отцом и его положением как Членом Верховного Совета СССР! Что касается места в Гостинице, это вообще пара пустяков, так как его все тут знают, а тем более что у меня нету папорта, то прямо в Интурист меня определит! Но, не тут то было! Как только они видели мою Визу, это вызывало отрицательную реакцию. Мы с Эдиком прошли несколько близьрасположенных Гостиниц, но места так и не получили, а пригласить меня переночевать у себя, Эдик очевидно побоялся! В общем мы распрощались и я отправился на ВДНХ. Это было довольно далеко от центра, около часа трамваем. Время было уже позднее, но и Гостинице, куда у меня было направление Посольства, они не могли найти для меня места. В конце концов мне выделили койку , прямо над отверстием в пробитом перекрытии между этажами. Было поздно, я уже очень устал от длинного дня и мне было уже всё равно, где приложить голову! Наутро я отправился в обратный путь в Киев, со всеми визами. Теперь перед поездкой мне ещё предстояло избавиться от работы! Я не знал или Управляющий Первов знал о моём отъезде. Полагаю, что знал, однако не разу мне об этом не упомянул. Он по-прежнему относился ко мне по дружески и очень тепло и только однажды, когда мы сидели с Борисом Николаевичем в приёмной Замминистра, он сказал поднимаясь со стула,- Ладно, ты посиди пока здесь, для тебя это всё равно уже не актуально! Так то я и понял, что он всё знал, может даже с самого первого дня! Я уже готов был уйти с работы, так как билеты уже были куплены и день отъезда определён, а человека на подмену они всё не находили. Тогда я решил избавиться от работы законным путём- как раз было 11 месяцев со дня моего начала работы в СМУ-1 и по закону мне положен был отпуск, который составлял целый месяц! Я подал заявление на отпуск, который был обязателен, а через две недели, будучи в отпуске подал заявление на расчёт. Так я и расстался с Укрдорстроем! Всё было готово к отъезду. Так как мы собирали деньги для оплаты за образование, а потом их не пришлось платить, то у нас оставались деньги, которые невозможно было обменять (меняли на доллары только 90 рублей на выезжающего). Таким образом мы старались их потратить на необходимые вещи и немного на не очень необходимые! Я купил билеты в международный вагон Киев- Прага, преобрёл фотоаппарат ФЭД и киноаппарат с пружинным заводом, а также по слухам дефицитные в Израиле хозяйственное мыло и простыни! Все оставшиеся вещи и неистраченные деньги пошди к тёте Бине. Мы все были уже безработными и сидели в пустой квартире без мебели, кроме раскладушек для спанья и стульев для сидения. Для питания во время перезда мать достала кроликов по БЛАТу (большой дефицит), который был пожарен и упакован.Каждый вечер к нам приходили знакомые и незнакомые люди, взволнованные и симпатизирующие. Кто задавал вопросы, готовясь к подобному шагу, а кто и сообщал новости из Израиля и полезные советы. А некоторые даже наши родственники побоялись прийти попрощаться! Мы чувствовали себя, как отрезающие пуповину от нашей питательной среды (какое бы питание и не было скудным!) и чувство было, что мы больше никогда не увидим этих людей!
 Мы отправлялись в плавание по неведомым морям в неведомые страны!
           И вот он наступил, тот солнечный весенний день отъезда, 8го Апреля 1973 года. Все остающиеся члены нашей семьи и многочисленные друзья собрались на перроне Киевского Вокзала, чтобы проститься с нами, многие навсегда! Они отпросились с работы, чтобы проститься с нами, как на похороны! Я смотрел в окно вагона и думал- Прощай Киев! Доведётся ли мне увидеть тебя ёще раз когда нибудь?! Да и всех Вас дорогие родственники, друзья и товарищи?
Прошло много лет с той поры! Но я помню этот день ясно, как сегодня!
         Поезд стучал по рельсам, весна врывалась в открытые окна, мимо мелькали знакомые с детства места.Мы все были взволнованы и скрывали друг от друга тревогу- как то оно там будет? Сашик мирно посапывал на руках у Ольги, а Ёси уже бесновался и бегал по вагону. Я стоял в корридоре купейного международного вагона и ветер рвал белоснежные накрахмаленные занавески на приоткрытых окнах. Все наши провожающие как бы отдалились от меня, подобно смене кадра в фильме. Рядом со мной стоял молодой чех, который возвращался домой в Прагу, после окончания Высшей Партийной Школы в Киеве. Время было после Пражской Весны и неудавшегося реформатора (т.е. не подходившего Кремлю) Дубчека. Мы беседовали свободно, как будто знали друг друга много времени! Даже услышав, что мы иммигрируем в Израиль, он сразу не ретировался,только позднее! Кроме нас в том же вагоне ехали ещё две еврейские семьи, направляющиеся в Израиль. Пожилая пара, которых сопровождал сын до погрантичной станции Чоп и молодая пара с ребёнком. К Чопу мы подъехали к ночи. Как тогда говорили,- Не кажи гоп, покуда не переедешь Чоп! Симпатичная проводница объяснила нам, что поезд загонят в пограничную зону, для замены тележек, которые в Европе отличаются от СССР своей шириной и поэтому все должны покинуть вагоны с вещами. Хотя,- она добавила для меня,- так как Вы с грудным ребёнком, я думаю Вы можете остаться и пограничники проверят Вас прямо в вагоне! Как только поезд остановился в Чопе, в вагон вошли два пограничника. Они стали проверять документы и после проверки направляли людей к таможне для проверки багажа. Когда дошло до нас и я спросил у солдата или они смогут проверить нас в вагоне, то он спросил,- А Вы куда направляетесь?
В Израиль,- ответил я робко. Высаживайтесь и проходите Таможню!- был ответ. К этому времени большинство пассажиров уже выгрузилось, а другие загромоздили выход многочисленными чемоданами. Наши вещи, а у нас тоже было 8 мест, были в конце и чтобы ускорить процес выгрузки, я стал помогать другим спустить багаж на перрон. Оля с мамой и дети сошли с вагона и направились к Таможне. И вдруг я обнаружил, что остался один, со всем нашим багажом, так как все прочие поспешили к Таможне со своими вещами, надеясь успеть после проверки на тот же поезд! Тем временем поезд закатили в Пограничную зону и вагоны подняли на высоту домкратами для замены тележек, порядка 1,5 метра от рельс.Я в тот момент находился в вагоне с нашими чемоданами и проводницей. Опять появились пограничники, которые увидев меня с вещами очень удивились,- А ты как тут остался?! Я пытался уговорить их проверить вещи прямо в вагоне, но они были неумолимы. Так я и оказался посреди кромежной ночи на железнодорожном полотне со всеми чемоданами в пограничной зоне, отделённой от вокзала забором! Здание Таможни сверкало огнями далеко от Зоны, где-то до километра. Туда я и направился по шпалам, захватив за один раз 4 чемодана. Так я и продвигался участками по 200 метров, возвращаясь назад за оставшимися четырьмя! Чемоданы были довольно тяжёлыми от всего стекла,одежды и прочего, которое мы везли с собой. За этим занятием меня и застала жена, которая появилась с одним из парней, едущих в Израиль, которые вернулись посмотреть куда я подевался! Они помогли мне тащить чемоданы, покуда мы не уткнулись в забор, отгораживающий Таможню.Тут нам пришлось перелезть через этот забор, а главное перебросить чемоданы, что я и сделал, разбивая бокалы, рюмки и все хрупкое! На Таможне было людно. Некоторые из иммигрантов ожидали свой багаж, который они отправили со станций, на которых не было таможенников и нужно было в Чопе вскрывать и проверять ящики. Другие отстали от предыдущих поездов, потому что таможенники не соблюдали очередь по поездам, а по их планам, то очкнь многие не успевали на поезда, которыми они прибыли в Чоп, а должны были ловить другие. А кроме того официальные лица и делегации, приезжающие в страну или выезжающие из её, пропускались вне очереди, создавая ещё большую задержку. Вмесре с тем, учитывая нашего грудного Сашеньку, нас протолкнули в голову очереди, чтобы мы могли успеть на наш поезд и продолжать поездку с удобствами международного вагона, за что мы заплатили до Праги. Но очень скоро стало ясно, что этого не случится. И хотя мы были первыми на проверку, но какая-то иностранная делегация пошла на проверку и нам сказали, что до утра больше проверок не будет! Нам то надо было найти какое нибудь место, чтобы переночевать, а главное уложить детей. Ёси был очень беспокоен, никого не хотел слушать и сводил всех с ума как мог, а Саше было немного больше года и проблема была с его питанием, так как кролика он, понятно, не мог есть! А мы взрослые были очень усталыми и злыми, столкнувшись с очередной гримасой Родины. Как то мы все вместе перемучались на одной кровати в Комнате Матери и Ребёнка на вокзале и ранним утром были опять в таможне. В этот раз нас тут же завели в середину огромного Таможенного зала, где находилось большое количество таможенных стендов, однако только два из них были открыты. Пассажиры стояли нестройной очередью с чемоданами и пожитками, а несколько бравых таможенников, мужчин и женщин, распределяли мужщин и женщин раздельно по группам. Дошла очередь и до нас- все наши вещи были осмотрены до мельчайших деталей-куски хозяйственного мыля и коробки со стиральным порошком были проколоты металлическим прутом, да так что всё содержимое коробок высыпалось и пропало. Моя готовальня , содержащая приборы для черчения была полностью проверена, даже микроскопические винты циркулей и рейсфедера были выкручены! Но тот дело дошло до Ольгиного кольца! Это кольцо, которое её отец, польский еврей из Бялостока, который во время войны оказался в Ташкенте и женился на Зое, Ольгиной матери, подарил своей невесте! Впослндствии, когда Ольга вышла замуж, то её мать, Зоя подарила это кольцо Оле.
Кольцо это было старой работы и нечего особенного из себя не представляло- несколько маленьких бриллиантиков, да и не очень чистых! Но таможенница, которая производила нательный обыск, утверждала, что для вывозки этого кольца требуется оценка и специальное разрешение. Она нам представила 3 выхода- 1.Оставить им кольцо и после получения разрешения мы сможем его провезти.2- Оставить кольцо кому нибудь здесь и самим ехать без кольца.3- Не ехать и остаться с кольцом. И хотя это кольцо было подарено Ольге на счастье, нам пришлось оставить его и искать новое счастье. Я взял кольцо и направился к двери, где толпились евреи в ожидании своей очерели. Среди них стоял и тот паренёк, который сопровождал своих родителей. Я отдал ему это кольцо и также адрес Бины, которой он обещал его переслать. Впоследствии вы узнаете, как это заняло 12 лет, покуда это кольцо вернулось обратно к моей жене!
         Покончив с таможней мы погрузились на поезд, но это уже не был международный мягкий вагон! Это был местный венгерский поезд, в котором были только сидячие места и даже не было воды. Мы сами утомлённые и обозлённые издевательствами таможенников и бессонной ночью в Чопе, но попрежнему беспощадно решительные, погрузились в старенький вагон. Поед тронулся но вскорости остановился после 15ти минутной езды на мосту, где проходила граница между СССР и Венгрией.Советские пограничники опять появились в вагонах. Они добросовестно проверяли паспорта и заглядывали под лавки, посвечивая
фонариками. Но багаж они уже не проверяли. Публика в вагоне была венгерская и чешская. Они смотреди на нас с интересом и завистью. Как только Советские пограничники покинули вагон, одна молодая женщина немедленно подошла у нам и на ломанном русском попросила поставить ящик с вином под нашим сидением,- Вас уже больше проверять не будут!-сказала она ломая язык,- Они знают, что после русской таможни им делать нечего! Я сдуру согласился и она угостила нас всех жевательной американской резинкой, что было чем то диковинным для нас!
Поезд дёрнулся с моста и пересёк границу! Все облегчённо вздохнули. И хотя мы этого ещё хорошо не понимали, но это было в первый и последний раз в нашей жизни, что мы пересекли государственную границу СССР и навсегда!...
Прощай старая жизнь! Здравствуй новая –незнакомая! Как сказал поэт- Прощай немытая Россия! Мы были по дороге в неизвестность!

                К О Н Е Ц     П Е Р В О Й     Ч А С Т И