Приговоренный знать о себе все

Жак сел на кровать и с задумчивостью начал глядеть на стакан. Стакан не девушка, он не смутился, а весело отзовется льдинками, которые перестукивались друг о друга в холодной воде.

Не спалось.

Последние дни Жака посещают странные сны. Пугающе реальные, странно непонятные, удивительно желанные. Депресняк уверенно нападал на работника библиотеки и душил его своими уверенными ручками. Разжимать эти клещи не хотелось. А посторонние помогали слабо… любимая жена тоже себя последнее время странно вела. Сначала Жак думал что это просто перепады настроения. Потом испугался что она беремена, собрало волю в кулак и пошел к начальнику просить повышение зарплаты. Зарплату повысили, но оказалось что тревога была ложная.

Жак улыбнулся. Потом вспомнил про сны и снова приуныл.

Что-то странное творилось в его жизни. Неделю назад он выкинул свой любимый зонтик, неожиданно узрев в нем жуткую развалину. Свои любимые перчатки он убрал в ящик, и теперь ходил в обычной куртке и шапке, как все остальные. Вчера переложил все книги по истории в отдельный шкаф и сам того не желая… уронил его. Книги рухнули, смешались, помялись, испортились… а он с необычным для себя удовольствием глядел на все это, и чему то радовался. А когда пришел его напарник и укоризнено упрекнул его в лени – Жак наорал на него, и ушел, громко хлопнув перед этим дверью. Нервы шалили, и обычное для Жака спокойствие куда то улетучилось. Где ж ты?

Саламандра безмятежно спала, не заботясь внутренними переживаниями мужа. Ну конечно – два часа ночи же. Нормальные люди в это время наслаждаются снами, а не пьют переохлажденную воду. И не слушают ночные звуки
Жак тихо оделся и вышел из квартиры

*****


Был холодный осенний вечер. Несмотря на обилие дождей и снега , грязи не наблюдалось, что не могло не радовать. Похоже, Жак все же ошибся с выбором одежды – холодно было уже всерьез. Ну ничего, терпеть можно.
Улица была безлюдной. Время было пол третьего, а значит – все спят. Такая простая логическая цепочка всегда помогает как то придти в себя. Вот идет снег. Снег образуется, когда микроскопические капли воды в облаках притягиваются к пылевым частицам и замерзают. Появляющиеся при этом кристаллы льда, не превышающие поначалу 0,1 мм в диаметре, падают вниз и растут в результате конденсации на них влаги из воздуха. При этом образуются шестиконечные кристаллические формы…
Что-то заесло…

Месяц назад я начал писать книгу

Несмотря на то, что я большую часть своей жизни провожу в библиотеке, хорошо писать я так и не научился. Изобретать велосипед – мой любимый стиль. Моя книга… это как кодекс начинающего капитана очевидность. Пишу о жизни, по пути рассказывая всем читателям простые жизненные законы, повествую о тех ситуациях, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Конечно, для какого нибудь подростка подобный труд не вдохновит и даже не заинтересует, но я уверен – найдется в мире человек, который купит мою книжку. Сядет в кресло, и откроет её… начнет читать спокойно, не заглядывая вперед, обдумывая каждую страницу. Моя книга не будет напрягать, не будет учить жить, не будет рассказывать о различных богах и новых пылесосах. Я взял обычную бытовую жизнь и начал разбирать её на состовляющее.

Удивительно, но процесс написания книги стал для меня важнее, чем мнение о ней. Я думаю, что это и есть настоящая писательская жилка. Писать, не для кого-то… писать для себя. Или для какой нибудь личности, которая даже книгу вашу не возьмет из-за простой прчины – эта личность выдуманная, а значит не существует. Все равно!
И даже не важно о чем писать. Если у человека есть душа, и ему есть что сказать себе и миру – он найдет о чем писать. Пусть это будет инструкция как использовать туалетную бумагу. Пусть это будет рассказ о фене, водостоке и пушистом коте. Все равно. Когда человек читает дельную книгу – он думает, даже не прилагая усилий совершать данное действие. Ведь если ты дурак – это навсегда, и не напишешь заново. А если есть в тебе что-то – это что-то обязательно проснется. Если только это что-то не задушит депресняк….
Книгу я пишу всего месяц

Жак вздохнул и пошел по улице в никуда. Сталкера жизни посещяли странные мысли, он не мог найти себе покоя даже в полном одиночестве. И спать решительно не хотелось.
Спустя пол часа неспешного пути Жак вышел на небольшую площадь, которую некоторые люди с улыбкой называли Тайной. Дело было в том, что эта площадь была скорее площадкой. А в её центре стояла небольшая фигура, памятник великому русскому писателю, Толстому Льву Николаевичу. Там на скамейке, под памятником, сидел незнакомый человек, и кормил голубей. Толстые птицы доверчиво тыкались незнакомцу в руки, как годовалые щенки, сьедая хлебные крошки. Незнакомец медленно повернул голову в сторону Жака и увидел его. Отвернулся

Жак, повинуясь странному внутреннему чувству подошел к мужчине и сел рядом с ним. Многочисленные голуби неожиданно взлетели в вверх, испугавшись гостя. Мужчина вздохнул и не поворачивая голову спросил

- Как тебе эта площадь?
- Я часто прихожу сюда. Это хорошее место.
- Да. Хорошее…
Они молчали. Жак чего-то ждал, не смея уходить. Мужчина снова вздохнул и спросил
- Как тебе новые сны?
- Они ужасны
- Врешь
- Они непонятны
- Да. Неприятно когда за спиной открывается бездна, не так ли? Ранее любимые вещи неожиданно вызывают презрение, и ты не можешь понять – как раньше ты мог любить эту рухлять? Люди вдруг стали не понимать тебя, а случайный прохожий спер у тебя часы.

Жак не ответил

Ты просыпаешся и засыпаешь сразу, Жак. Скажи, какой день в твоей жизни запомнился тебе больше всего? Не отвечай, я знаю. Почти три года назад, в твое день рождение, ты неожиданно понял как прекрасно смотря на закат. Или как красив зад твоей жены… ты проснулся, да? Ты начал бегать о утрам, выкинул из дома старые вещи, и купил на барахолке странные перчатки и старый зонтик.

Мужчина покачал головой. Потом продолжил
- Ты не удивишся, если я скажу что тебе всего три года? А точнее – тысяча сто одинадцать дней. Я вижу, ты не удивишся. Подобные тебе устроены так, что сами понимают со временем свою истинную природу. Иначе бы вы сошли с ума.
- Расскажи мне все. Прошу.
- Рассказать? А тебе надо?
- Да.
- Слушай

- Когда то на Земле появились люди подобные богам. Они и были богами. Павшимы ангелами. Отвернувшиеся от своего отца, и сброшенные туда, куда хотели быть сброшены. Обычные на вид, но совершенные внутри.
Сначало было удивление и свобода. Они были почти всемогущи, как всегда… мир менялся, а обычные люди принимали это как должное. Неизвестные бродяги становились презедентами, гениальными поэтами, изобретали Небо, и устраивали кровавые войны.
Потом наступил страх. Когда сила стала их покидать, они поняли что становятся обычными людьми. Эти Боги набивали шкафы произведениями исскуства, совершенствовали себя, и страшно боялись той поры когда придется стать тем, кем они всегда хотели стать. Цеплялись за прошлое, ненавидели будущее.
А потом… пришло равнодушие. Ко всему. Им стало без разницы, умереть ли или стать людьми. Кто-то понастоящему умер. Кто-то сошел с ума. Они пускались во все тяжкие, и делали вид что все хорошо, что все что они хотят уже существует. Но они хотели назад. И им это удалось…
Их простили и забрали. Перед уходом кое кто, обладая чувством юмора, оставили на земле своих двойников. Обычные люди по сути своей.
Жак вдруг все понял. Все. Мужчина на него покосился и продолжил
Да, Жак. Ты и твоя жена всего лишь тени ушедших владык. Ровно тысяча сто одинадцать дней назад вы были сотворены. Вместе с вашей историей, памятью, личностью и многочисленной родной. Блудные день и дочери были возвращены, а когда заканчиваешь собирать пазл – хочется что бы он не разваливался и лежал где нибудь собранный. И все равно если его потом выкинут. Галочка уже поставлена…
Жак все понимал. Иной бы на его месте бы завалил неизвестного сотнями вопросов, но тут было другое. Незнакомец всего лишь рассказывал то, что Жак знал всегда. Но боялся себе сказать.
Понимаешь, у любого могущества есть свои пределы. Несмотря на желание оставть на Земле своих двойников – вас – время разрушает тебя. От тебя уже мало осталось от воплощения Ранвовесия, ты уже более похож на обычного человека. А люди наоборот – замечают что ты немного другой как все.

- Я боюсь.

- Знаю. Трудно понимать, что вся твоя жизнь – лишь выдумка. Но мы не можем отличить где быль а где сказка, да? Память это лишь кривое зеркало, которое сохраняет отражение самых яркий моментов твоей жизни.
- И что мне делать?
- Живи. Для этого ты и был создан. Все люди созданы что бы жить, дорогой Жак. Лишь они могут бесконечно странствовать по миру. И я тоже не исключенье.

Мужчина встал и начал уходить, когда Жак его откликнул

- И это все?
Тот непонимающе поглядел на него
- Что – все?
- Неужели все что мне остается – это жить? Я ж чувствую что что-то со мной происходит. Жить не смогу.
- А ты живи. Кто ты такой что бы презирать то, что желали высшие? Тебе осталось где-то год или два. Ты не должен существовать, а живешь. Живи.
- А потом?
- Потом тебя не станет. И все вас, кто является тенью. Дыхание жизни когда нибудь потухнет, и вы развеятесь, как детский кошмар. Это ваша участь.
Жак бессильно упал на скамейку. Потом тихо произнес
- Нечестно.
- Знаю.
Мужчина ободряюще улыбнулся и исчез с порывом ветра. Лишь хлебные крошки высыпались из ладони.

Потом Жак вернулся домой. Рассказал все жене, и не удивился, когда она не удивилась. Они долго сидели рядом с друг другом и молчали.

*****


Полтора месяца назад я начал писать книгу
Она стала очень похожа на дневник. Ну и что? Порой писатель через книгу выражает себя, и это хорошо. Знаете такую нераспастраненную пословицу – Хочешь понять человека, прочти его книгу? Так вот. Туфта это все. Понять трудно, да. Да и все ли что ты понял – правда в последней инстанции? Нет на это ответа.
Я незнаю кем был тот незнакомец на площади, но я ему поверил. Да и ничего нового он мне не сказал – знание о своей сущности спало во мне, и проснулось под его голос. На душе у меня уселась госпожа грусть. Я живу как могу, но я уже не тот. Исчезло во мне то, что держало мою жизнь. Теперь я лишен того неизвестного ангела хранителя. И хоть очень грустно, я живу. А что еще остается?

Я всего полтора месяца пишу свою книгу
Но кажется - вечность