Глава пятнадцатая. Отшельники

  Несколько дней Себастьян был в бреду. Он не представлял, где находится, что за люди ходят возле него, как он сюда попал, и вообще что произошло. Он лежал на большом непонятном топчане, засланном медвежьей шкурой, за головой было маленькое окошко, так как свету в помещении явно не хватало. Это окошко было затянуто бычьим пузырём, Себастьян сделал такой вывод, судя по отсутствию контуров на тени. К нему подходил какой то старик, с длинными седыми волосами, с бородой, какую носят бывшие моряки, всю жизнь проведшие в море. Этот старик смотрел на него, щупал его руку,потом зачем то осматривал ногу. Через день, после того, как Себастьян очнулся, он заметил, что почти не чувствует своей ноги. Посмотреть у него на свою ногу пока небыло сил, он пытался несколько раз приподняться, но сил пока ещё не было. А с того положения, как лежал Себастьян, ногу не видно. Кроме старика, сегодня к нему подошла молоденькая девчушка, остриженная под мальчишку. На вид ей было лет тринадцать - четырнадцать, совсем ещё подросток. Она с таким любопытством его разглядывала, что ему делалось неловко. Пару раз она подходила, приносила к стулу, возле которого он лежал, какие то деревянные чашки, ставила, и, смеясь, уходила. На третий раз, она осмелилась с ним заговорить.
- Синьору сегодня лучше?
Себастьян хотел ей ответить, но голоса у него почему то небыло. Он только смог с трудом открыть рот и издать тихий стон.
- Не беспокойтесь, дедушка вас вылечит. Он и мёртвого заставит бегать.
Немного помолчав, и продолжая его разглядывать, она всё-же спросила, явно не дававший ей покоя, вопрос:
- А как вы оказались в море? Один, без лодки, почти без одежды?
Себастьян вздрогнул. Он только сейчас сообразил, что лежит почти нагишом, лишь слегка прикрытый маленькой тряпочкой. Он даде слегка покраснел, и это не ускользнуло от цепких девичьих глаз. Она прищурилась, и с лисьей ухмылочкой ответила ему на немой вопрос:
- А как же вы хотели? Должны же мы были как то осмотреть вас, ногу вашу мазями мазать, да тело натереть... Вы уж поди как с неделю в таком состоянии лежите. Вчера, похоже, бог смилостивился, отпустил вас на землю грешную. Вы очнулись, стали даже глаза открывать. Сегодня со мной поговорить можете... А меня Офелия зовут, а как вас?
Себастьян с удовольствием поговорил бы с юной Офелией, но ему пока было тяжело даже слушать её. Он закрыл глаза, Офелия покрутилась ещё немножко, в надежде, что он очнётся, но не дождавшись, тихонько удалилась. Не успел Себастьян погрузиться в сон, как его голову приподнял старик, и влил ему в рот какую то жидкость. Себастьян даже не ощутил вкуса. Но, спустя какое то время, у него в желудке стало тепло, он почувствовал, что страшно голоден. Видно всё это время, почти неделю, что он здесь пробыл, он ничего не ел. Так что же с ним произошло? Он пока не мог вспомнить. Память не возвращалась. Он даже не смог вспомнить, где он был раньше, чем занимался, где жил. Тем более ему сложно было понять, где он сейчас, что это за место, и как он сюда попал. Судя по запахам, место напоминало рыбацкую избу, всё вокруг пропахло свежей морской рыбой. Коли он уже смог вспомнить, как пахнет рыба, значит не всё так безнадёжно. Память должна к нему вернуться, может и не сразу, но он вспомнит всё. Себастьян был в этом уверен.

  Через несколько дней, Себастьян уже мог подниматься с постели, но вставать и ходить он пока не решался, ограничивался тем, что спускал на пол ноги. Его правая нога была сильно разорванной, распухшей, и загноилась. Когда дед ему перевязывал ногу, да мазал своей мазью с запахом хвои и дёгтя, Себастьян первый раз из любопытства посмотрел на неё. Ему стало страшно, огромная зияющая рана, то ли порез, то ли укус чей то, то ли разорвал где - он не помнил. Но больше он на рану не смотрел, каждый раз отворачивался и старался о ране не думать. Офелия не упускала случая, чтобы принести чего к Себастьяну. Намешает дед лекарства, заварит травку - Офелия хватает первой, и под предлогом помощи, бежит к Себастьяну. Они подолгу сидели и разговаривали, когда она не была занята с дедом. Теперь он уже знал, что находится в лачуге отшельников, Живут здесь только дед Жером и его внучка Офелия. Их предки сбежали сюда из Саксонии, когда по европе шла эпидемия чумы. Мать Офелии - дочка Жерома, умерла от болезни вместе со своим мужем, когда Офелии не было и трёх лет. С тех пор они так вдвоём и живут. Дед занимается ловлей рыбы, но коли нет сына-помощника, то с этой тяжёлой мужской работой справляется внучка. Нечасто они ездят в ближайшую рыбацкую деревню сдать солёную и вяленую рыбу, а также прикупить снасти и кое-какие продукты. Доход от такого промысла не велик, но для их существования им на двоих хватает. Вот только с хлебом у них была постоянная напряжёнка. Дед привозил муку из артели, но печь хлеб каждый день не решался. То ли из экономии, то ли из нехватки времени. Себастьян вызвался восполнить этот пробел. Всё-равно он в таком состоянии пока не мог их покинуть, да и не знал вообще куда ему идти, зачем... Ему хотелось как-то отблагодарить гостеприимных людей, внести свою лепту в общее дело. Когда то он уже помогал на кухне в пекарне, видел весь процесс, так что его "первый блин" получился вовсе даже не "комом". Особенно это понравилось Офелии, горячий, вкусно пахнущий, с корочкой, этот хлеб завораживал. Она даже призналась Себастьяну, что когда они бывают в деревне, то в местной лавке ни разу им не попался не то что горячий, а даже просто достаточно мягкий хлеб. Она каждый раз крутилась возле печи, если не была занята с дедом, в нетерпении дожидаясь, когда Себастьян вынет ароматный каравай. Жером последнее время чаще уходил в море один, а Себастьян оставался в доме под присмотром Офелии. Благодаря их заботе, Себастьян быстро шёл на поправку.  Занятие по кухне ему нравилось, он даже думал, что раньше, наверное, он был каким-нибудь поваром. Как лихо у него получалось сделать из привезённой дедом рыбы очередной деликатес. Жерому его стряпня тоже нравилась. Сегодня Себастьян решил выйти на воздух, осмотреться. Офелия ни на шаг его одного не отпускала, заботилась о нём как родная мать. Она тоже вышла с ним на крылечко, помогла ему спуститься со ступеней, с каким то трепетом держа его под руку. Себастьян посмотрел на неё, всмотрелся в лукавые, прищуренные на солнышке, Офелины глазки. Она добродушно улыбнулась в ответ. Девчушка явно была к нему не равнодушна. Он постоянно ловил её влюблённый взгляд, стоило ему отвернуться и заняться каким-нибудь делом. Себастьян оглядел двор, коротенькую тропинку, ведущую к берегу.  Море просматривалось с крыльца на миль десять, видно было чей-то парус вдалеке, идущий на встечу к большому скалистому острову.
- Вон там, гляди, на горизонте.  Видишь парус? Это мой дедушка. К острову идёт ловушки проверять. А за тем поворотом, справа, мы тебя и выловили!
Офелия задумчиво посмотрела в море, затем мельком взглянула на Себастьяна
- Тогда ты был совсем плох. Едва сумел к нам в лодку забраться, сразу и отключился... Почти неделю не приходил в сознание, весь в бреду был, горячий. Мы с дедушкой подумали уж, что ты концы отдашь. Ан нет, выкарабкался. Видать хорошие у тебя покровители на небесах, твой ангел-хранитель за тебя у бога просил.
Тут Офелия резко повернулась к Себастьяну, и на полном серьёзе спросила:
- А как ты там оказался? Вроде никакой корабль нынче не тонул... Шторм ночью тогда был, мы видели большой военный корабль, но он прошёл вдалеке.
  Себастьян попытался что-то вспомнить. Вроде бы какой-то корабль мелькнул в памяти, но больше ничего вспомнить не удавалось. Может он был на том корабле, но если корабль военный, почему он не чувствует в себе военной выправки? Себастьян себя ощущал сугубо штатским человеком, далёким и от солдатской службы, и, тем более, от морской.
- Не знаю, Офелия, не знаю... Не могу вспомнить. Меня самого этот вопрос интересует. Я не рыбак, я это понял ещё тогда, когда первый раз встал с постели. Но запах рыбы я узнал безошибочно в самый первый момент, когда очнулся. Значит, я жил рядом с морем. Корабль? Не похож я на моряка, тем более военного. Если только был там пассажиром. Тогда почему я оказался в море, если корабль не затонул?Знаешь, мне ничего больше на ум не приходит...
- Ты не расстраивайся, дедушка говорит, что это забытье твоё пройдёт. Как скоро, не сакжу, но дожно пройти. Этот недуг дедушка ещё каким-то смешным словом назвал.
  Офелия держалась за его руку, и с последней фразой прижалась головой к его плечу. Себастьян чувствовал её тёплое тело, молоденькие, едва сформировавшиеся бугорки, спокойное ровное дыхание. Она держалась за его руку и была в этот момент счастлива. И, хотя Офелия ему ни разу не открыла своих чувств, Себастьян всё и так понимал, без лишних слов. Он может и был готов к ответным чувствам, но что-то его беспокоило, не давало сделать шаг навстречу. Словно что-то очень важное осталось в его прошлой жизни, что-то, ради чего он попал в эту ситуацию, ради чего он готов пожертвовать своей свободой. И это что-то не пускало его сделать следующий шаг, ответить девчушке взаимностью. Себастьян понимал, что пока ничего к ней не испытывает, кроме мужского естества, но знал, что то волшебное чувство ему знакомо. Больше всего сейчас ему хотелось разобраться в своих ощущениях. Кто же та женщина, ради которой он может устоять в таких искушениях, где он её оставил, почему, что случилось между ними? Или это плод его больного воображения? Может, все эти наваждения - всего лишь последствия болезни?
  Себастьян сейчас внимательно посмотрел в глаза Офелии, пытаясь в её глазах найти ответ на свой вопрос. Офелия же истолковала этот взгляд по своему. Её дыхание становилось всё более прерывистым, она полностью повернулась к Себастьяну, глядя ему в глаза, прижалась всем телом. Её губы инстиктивно потянулись к нему и они сошлись в долгом поцелуе. Офелия была готова к продолжению, её тело само говорило за себя. Она обвила руками шею Себастьяна и не хотела отпускать. Она жаждала ещё и ещё, но Себастьян не совсем оправился от своей болезни, не устоял на ногах, и они со смехом грознулись на сети, сваленные большой кучей возле крыльца.
- Этот недуг по науке Амнезией называют - сказал раскрасневшийся Себастьян.
- Точно! Точно! - обрадованно затараторила Офелия. - Дедушка так и сказал: - Не волуйся, внучка, это простая авнезия, она скоро пройдёт. Только нужен покой, хороший уход и время.
- Амнезия, а не авнезия - поправил её Себастьян.
- Я и говорю "Амнезия"!- Офелия была счастлива, она болтала без умолку, говорила и говорила, обо всём, что только приходило в её детскую головку. Ей не хотелось вставать, она с превеликой радостью так бы и лежала до самого вечера, всем телом прижавшись к Себастьяну. Она испытывала сейчас кроме влюблённости, ещё какое то, не знакомое ранее чувство, и это чувство полностью ей владело. Она просто жаждала продолжения.
  Но тут, со стороны берега, они услышали кашель Жерома, деликатно возвещавший, что он пришёл, стоит рядом и всё видит. Офелия с превеликим трудом опомнилась, её глаза всё ещё были в тумане, но она моментально вскочила, едва устояв на ногах.
- Дедушка, а мы вышли на крыльцо, Себастьян оступился, а я удержать его не сумела... Вот мы и грохнулись оба.
- Да я видел, как вы грохнулись. - Жером сторго посмотрел на Офелию:
- Небось земля сама из-под ног ушла, а? Что на это скажешь?
- Простите, жером, у нас ничего небыло. - стал оправдываться Себастьян.
- Потому и небыло, что я вовремя пришёл.
Жером загадочно, с непонятной мыслью в глазах теперь смотрел на Себастьяна.
- Я не думаю, что сейчас что то могло случиться. Даже не потому, что я ещё слаб... Что-то внутри меня сидит такое, словно не пускает от себя. Что то очень важное, я пока не знаю, но чувствую это.
Себастьян опять задумался. Жером,после своих раздумий сказал ему:
- Возможно, парень, в тебе ещё немало загадок кроется. Ты даже пока не можешь вспомнить, как сюда попал, что делал в открытом море. Ночью ни один корабль не разбился, я часто на то место плавал, смотрел. И лодки тоже нет никакой, иначе какие-нибудь щепки среди камней плавали бы. Несколько раз в бреду ты кричал "Свен, там скалы, там скалы!", Какого то Клода звал, и Виолетту. Кто такие эти люди, помнишь?
Себастьян вдруг дёрнулся. Где то раньше, очень-очень далеко он знал этих людей. Возможно, они все были ему дороги, но больше ничего не вспоминалось. Что -то очень важное связывало его с этими людьми.
- Простите, Жером, я понимаю, что доставляю столько хлопот, но мне действительно самому хочется всё вспомнить. Эти имена я уже слышал раньше, но что эти люди для меня значат - пока не знаю. Я их лиц не вижу, может по этому не могу вспомнить. А я никаких имён больше не называл?
- Сначала всё кричал какому то Свену про скалы, потом всякую ерунду говорил бессвязную. Стрелок какой-то, Клод, башня, тайничок, но чаще всего ты вспоминал какую то Виолетту. Кто она тебе - мать, жена, любимая, сестра, дочка?
Себастьян опять задумался, пытаясь вспомнить, кому же это имя могло принадлежать.
- Наверное мама. Я думаю, что мама. Или сестра. Я не чувствую, что бы был женат, иначе наверняка что-нибудь ощущал такое.
  Во время их разговора, Офелия даже вздрогнула, услышав женское имя. Она осторожно, из-пол лобья смотрела на Себастьяна, боясь пропустить слово. Она не ожидала, что такой вариант развития событий вообще возможен. Живя отшельниками, в её детской головке сформировалось своё восприятие окружающего мира. Она даже не думала, что та игрушка, которую она себе достала из моря, может принадлежать кому-нибудь ещё. Себастьян был поначалу для неё простой забавой, она вообще почти не встречала молодых парней, они с дедом редко бывали в деревне, а дальше неё и мира то не существовало. И тут такой подарок судьбы! Молодой, красивый, бесхозный! Ведь это она его первой увидела, она выходила, и ей он принадлежит по её праву. Что в его жизни могут оказаться другие женщины, она даже слышать не хотела. Офелия сама стала себя убеждать, что загадочная Виолетта - это его мать. Или, по крайней мере сестра. Он, ведь, сам так сказал!
  На следующее утро Себастьян уже сам попытался выйти на крыльцо, но Офелия, поздно заметив это, мгновенно подбежала к нему. Она крепко вцепилась в его руку, и не отпуская его, вышла на крылечко. Себастьян осмотрел двор, прошёлся по всей территории, сопровождаемый влюблённой девицей. сразу за ветхим забором, на камнях у самого берега, лежала перевёрнутая большая лодка, покрупнее той, на которой ходил в море Жером. В двух местах сияли пробоины. Офелия, заметив его заинтересованность, пояснила, что это они на ней в шторм попали. Задержались в море, а вернуться назад времени не хватило. вот о прибрежные камни и разбили её. Себастьян почему то вспомнил, что он не раз видел, как чинят такие пробоини на лодках. В его голове родилась идея. Надо бы эту лодку починить, Жерому приятно будет, да и поудобнее эта лодка, чем та, на которой Жером сегодня опять в море ушёл. Он спросил про инструмент, Офелия тут же побежала в сарай за домом, принесла ему полуразвалившийся ящик с протёртой деревянной ручкой. В нём было достаточно инструментов для починки судёнышка. Себастьян выбрал оттуда необходимое и начал восстановление. Офелия, как метеор, бегала в сарай и обратно, таща всё, что он просил. Когда на горизонте показался парус лодки Жерома, обе дыры были заделаны. Оставалось только просмолить их. Жером, когда причалил, подошёл к ним и увидел починенную лодку, был откровенно доволен. Он даже обнял Себастьяна. Тот, краем глаза заметил, что Офелия его ревнует. Даже к собственному деду.
  Вечером за ужином Жером сказал Себастьяну, что им всем придётся съездить в деревню за мукой, овощами, керосином, а так же материалом на новый парус. Деду не терпелось опять выйти в море на своей отремонтированной лодке. Она и вместительней, и устойчивей, и много с ней у Жерома связано. Себастьян был не против. На завтрашнее утро и порешили поход.


***
Продолжение:   http://www.proza.ru/2012/04/08/259