Вестник Смерти. Зарисовка 4. Одноклассница

    
  Сижу, закутавшись в плащ, на крыше. Не то, что бы мне было холодно, но старая человеческая привычка - на ветру накинуть на себя что-нибудь непродуваемое. Глаза устремлены вдаль, в одну точку. Мне кажется, что и сейчас в ее окошке горит свет. И она сидит за столом, низко склонившись над книжкой и близоруко щурясь. Мари никогда не любила носить очки, даже когда находилась дома одна и читала, или смотрела телевизор. На столе стоит стакан с теплым молоком. Я и сейчас чувствую его запах. И лежит шоколадка.
  Когда я ее впервые увидел в этом городе, то не сразу и узнал. Все-таки память возвращалась ко мне больно и мучительно. При любой попытке вспомнить что-либо, а особенно что-то важное и очень значимое для меня, голова буквально взрывалась от боли. Увидев смутно знакомую девчонку, шел за ней несколько кварталов. Потом я вспомню, что она очень любила пешие прогулки. А она совсем не изменилась. Такая же маленькая, худенькая и нескладная. Коротко постриженные рыжеватые волосы топорщатся в разные стороны. Ее любимая одежда - джинсы, свитера и спортивная обувь. Платья и каблуки она не признавала вообще.
  Когда какой-то мужчина спросил ее, как пройти к универмагу, и она, не зная где это находиться, так смешно повела плечиками, я вспомнил ее! И чуть не подпрыгнул на месте от радости. Хотя я мог позволить себе такую ребячью выходку, меня никто не видел в этот момент. Еще одна частичка моей жизни выплыла из небытия. С этой девчонкой я когда-то учился в одном классе, сидел за одной партой и постоянно списывал все домашки. А она угощала меня шоколадом. Шоколад всегда был ее страстью.
  Устав сидеть на крыше и совершенно ни о чем не думать, расправляю крылья и отправляюсь на поиски дома, где живет Мари. Конечно, для того чтобы летать мне не нужны крылья. Но с крыльями как-то привычнее, спокойнее и уверенней. И не создается впечатление, что ты сейчас же рухнешь на землю. Мари я, как и ожидал, нашел быстро. Девушка сидела в кресле, слушала магнитофон и смотрела на какую-то фотографию. По ее щекам текли слезы. Окно ее квартиры было распахнуто настежь. С подоконника, где я сидел, мне было не видно фотографии в руках Мари. Но я был уверен, что мне очень важно знать, кто на этой фотографии. Поэтому, не обращая внимания на запрет проникать в жилища живых, и спрыгнув с подоконника, осторожно подхожу к Мари и заглядываю в фотографию... Это моя фотография.
  Из магнитофона слышится очень грустная песня.
   
  "Шаг за шагом в тишине и вслед за тишиной
  Все прошло и на душе усталость и покой.
  Сны разбиты, пепел на поле битвы и дым струится сквозь усталые слова.
  Еле слышно, шепчет свои молитвы переплетая черным тени кружева.
  И все мосты горят в огне, нет выживших в моей войне.
   
  Прости меня за каждый миг бессмысленных побед.
  Прости за то, что я жива, за то что помню о тебе.
  Прости за тот недолгий путь, пожалуйста постой.
  Прошу не уходи, побудь ещё немножечко со мной.
   
  Рядом тихо гаснет ночь беспомощных огней.
  И ко мне приходит пустота я иду за ней.
  Ближе к краю, в памяти боль стирая
  Послушным пламенем, ведь что такое смерть?
  Я не знаю, я ничего не знаю,
  Я просто вижу свет и в нем хочу сгореть.
  Пусть все мосты сгорят в огне
  Нет выживших в моей войне".
   
  А Мари плачет. Плачет про себя, молча, только плечи вздрагивают.
  Я снова на своей любимой крыше в самом центре города. Перед глазами стоит заплаканное лицо Мари, в ушах звучит припев песни:
   
  "Прости меня за каждый миг бессмысленных побед.
  Прости за то, что я жива, за то что помню о тебе.
  Прости за тот не долгий путь, пожалуйста постой.
  Прошу не уходи, побудь ещё немножечко со мной".
   
  Позже я вспомнил, что это была группа "Вельвет". А музыкальная композиция называлась "Прости". И ты меня прости, Мари.