Павсаний

- А финны основали Афины, - услышал он за своей спиной, оглянулся, но никого не увидел.
     Город утопал в жёлтой пыли. Солнце звенело и таяло. Полый холм гудел под ногами.
     На ступенях Пропилеев, распластавшись, лежала ящерица и, не мигая, смотрела на профессора. "Вам хорошо, - говорили её глазки-бусинки. - Вон вы какие красивые. А если пращур - ящер?"
     Впрочем, профессору было не до сантиментов, ибо пребывал он в депрессии, черпая хандру ложками. Обладая кое-какими секретами в области биохимии, профессор продал их на Восток, чтобы уехать на Запад, да только вырученных денег хватило разве что на туристическую поездку, и теперь он жалел, что потратился впустую. Элладу он знал лучше любого ныне живущего грека, но зачем он приехал в Афины - не понимал. На душе скребли кошки, в кармане - кот наплакал. Лучше бы книги купил и географические карты.
     "Зачем я здесь? – думал профессор. - Зачем в толпе этих неучей лазаю по развалинам великого города и трогаю праздной рукой его изысканные останки?"
      В нескончаемом потоке подымавшихся на Акрополь он наконец-то узрел двух своих спутников и гида, нанятого накануне.
      Девушку звали Сирена. Странное имя для русской пигалицы, впрочем, оно оказалось профессиональным. Эта поездка досталась ей как победительнице внутриведомственного конкурса красоты. Накануне профессор спросил у спутницы:
     - Вы какая из сирен - Пейсиноя, Аглаопа или Телксиепия?
     - Я - Сирена Яковлева, - гордо ответила девушка и добавила: - Из МЧС.
     Собираясь в Грецию, она решила купить путеводитель и по совету продавщицы книжного магазина приобрела Павсания - и потом долго и тщетно искала в нём адреса модных бутиков и придорожных кафешек.
     Другой спутник профессора Влад Бретелькин назвался предпринимателем средней руки. Потом подумал и добавил:
     - Вообще-то, я бизнесмен, но мне это звание не нравится.
     – Вы - олигарх? - испуганно поинтересовалась Сирена Яковлева.
     – Нет, но надеюсь им стать, ибо какой же майор не мечтает стать генералом?
     Всем был хорош будущий олигарх, и лишь одно не нравилось профессору: Влад панибратски обращался к нему на "ты" и опускал отчество - на западный манер.
     И, наконец, гид. Это был грек, изрядно подпорченный варварами. А походил он на эллина так же, как дева Афина на своего вегетативного батюшку. Родом он был из Ташкента, пятнадцать лет назад перебрался на историческую родину и теперь неплохо зарабатывал на безудержной страсти бывших соотечественников к путешествиям.
     Увидев профессора, гид кивнул, Влад ощерился, а девушка громко взвизгнула.
     - Целую кончики ваших крыльев, - приветствовал её профессор.
     - Каких ещё крыльев? - удивилась Сирена.
     - Это он ручку просит облобызать, - пояснил Влад. -  Обычная вольтеровская придурь.
     - Как! вы знакомы с Вольтером?! - воскликнула девушка
     - В подлиннике, - учтиво потупился профессор.
     - Счастливчик! А я его только по книжкам знаю.
     "Да, - подумал профессор. – Умишка у неё ни на грош, одно слово – МЧС, зато какая бездна обаяния!"
     Гид, между тем, приступил к исполнению своих обязанностей. Он говорил о торжестве эллинизма над варварами. В напыщенной речи мелькали имена Иктиона, Фидия, Перикла, щедро упоминались архитектурные термины: дорические колонны, ионический ордер, метопы и капители. Профессор слушал его в пол-уха, ловил несуразицы и думал с тоскою: "Честным можно быть при любом строе. Я теперь и не знаю, при каком легче. Слаб человек - ой, слаб!  - когда ему это выгодно, и силён, если его припрут к стенке или он сам себя загонит в угол, как шар в лузу. Шарообразные мы существа, твёрдолобые".
     - Девственность богини Афины являлась символом неприступности города, - напыщенно произнёс гид.
     - Это - точно! – раздражённо сказал профессор. - И кто только его не разрушал - и азиатские завоеватели, и европейские дикари, а более всего город пострадал от римлян, которые так восхищались греческой культурой, что обобрали её подчистую. А потом Афины громили и грабили все, кому ни лень - и турки, и венецианцы, и англичане, и французы.
     - Да, у нас богатая история, - нехотя согласился грек и по правилам хорошего тона пропустил нетактичный выпад клиента. – Несколько легендарных личностей покончило с собой, бросившись с Акрополя, - продолжил он. - Я расскажу вам о тех, кого сохранила наша национальная память. Мать-земля Гея родила Эрихтея, у которого вместо ног были змеиные хвосты, и передала его на воспитание Афине. Та, в свою очередь, перепоручила мальчика жене афинского царя и двум её дочерям, предварительно спрятав младенца в ларец. Сгорая от любопытства, женщины приподняли крышку. Увидев нелепое создание, завизжали и в ужасе бросились с Акрополя. Вон там это произошло, - показал грек рукой. - Видите камушек? Вот с него они и сиганули вниз. Да - все трое.
     - Первый в мировой истории групповой суицид, - хмыкнул профессор.
     - А разве не Афина его родила? - спросил Влад.
     - Эрехтей - её приёмный сын. Или почти что приёмный. В общем, что-то такое, но не сын. Афина была незамужней и бездетной.
     - А я считаю, что сын Афины - Афон, в честь которого назвали православную гору, - сказала Сирена.
     - Повторяю: Афина - богиня целомудрия.
     - Она не была целомудренной, - сказал Влад.
     - Можно подумать, вы проверяли!
     - Нет, но...
     - Вот и держите своё "но" при себе! – возмутился грек, будто сам проверял - в те далёкие и насквозь античные времена.
     - А теперь послушайте меня, - сказал профессор и подумал: "Господи! И зачем я это говорю?" - Как-то раз в кузницу Гефеста пожаловала Афина, и он, возымев желание, попытался было взять её силой. Но девушка оказалась с норовом, вырвалась, и семя Гефеста пролилось на её девственную ляжку. Афина с омерзением подтёрлась, а ветошь бросила наземь. Тут на беду подвернулась мать-земля, проще говоря - бабушка Гея, которая выносила ребёнка, но категорически отказалась воспитывать его. "Забери своё змеиное отродье", - сказала она Афине. Ну, а дальше всё было так, как вы рассказывали. А ещё у непорочной девы Афины, была дочь от Асклепия, и звали её Гигиея - Гигиена по-нашему, по-вашему - Здоровье.  Так что не надо вводить экскурсантов в заблуждение или считать нас глупее себя.
     - Разрешите продолжить? Следующей жертвой стал Талос, племянник Дедала. Об этом Дедале следует упомянуть особо. Он слыл мастером на все руки. Кузнечному делу его обучила Афина. И было у него много учеников, один из которых - тот самый Талос, сын родной сестры Дедала Поликасты, превзошёл в мастерстве учителя. Будучи, в сущности, мальчиком, он изобрёл пилу, гончарный круг и циркуль. Дедал проникся к племяннику чёрной завистью и в один ненастный день столкнул его с Акрополя. Толчок был такой силы, что он упал к подножью холма. Дедал оболгал сестру, заявив, что она находилась в кровосмесительной связи с сыном, и Поликаста повесилась, а убийца, опасаясь наказания, бежал на остров Крит, где  Минос принял его с распростёртыми объятиями.
     - Да уж, - сказал профессор, - тираны любят мастеровитых негодяев.
     - Следующим с Акрополя прыгнул отец Тесея Эгей, когда сын, возвращаясь с Крита, забыл натянуть алые паруса.
     - Грин! - воскликнул Влад.
     - Не зелёные, а красные, - поправил его экскурсовод. - Точнее - пурпурные.
     - А я читал, что они должны были быть белыми, - сказал профессор.
     - Послушайте, кто из нас грек - вы или я? - взорвался экскурсовод.
     - Да какой ты к чёрту грек! - засмеялся новый русский. - Ты в зеркало на себя посмотри - типичный узбек. А узбек - он и в Греции чурка.
     - А если в морду? – наскочил на него новый эллин.
     Сирена смотрела на них с ужасом. Она прижимала к груди Павсания (он, кстати, был первым мужчиной, которого она подпустила к себе так близко) и изысканным голосом семидесятых годов прошлого столетия повторяла:
     - Вы звери, господа. Вы - звери.
     - Что-то мы действительно не того, - сказал профессор. – Давайте-ка закончим эту дискуссию - и экскурсию.
     Попрощались недовольные друг другом. Гид повернул к Пропилеям, русские туристы двинулись за ним. Влад презрительно смотрел ему вслед.
     - Шла грека через реку, видит жирную узбеку...
     - Перестаньте! - возмутился профессор. - В чём, собственно говоря, он виноват?
     - А ведь ты не наш, - вкрадчиво сказал Влад. - Ты только прикидываешься нашим.
     - Не ваш. И не прикидываюсь.
     - Чухнуть хочешь, а денег мало и продать нечего, так?
     - Я понял! - ахнул профессор. - Понял, понял! Вы ко мне приставлены! Вы из этого... как его?.. из ФСК! Вы - из фискальных органов!
     - Если б я был из ФСК, - сказал Влад совсем уже ласково, - ты бы сейчас планировал дощечкой над Афинами. Как Талос. Ладно, не бойся, я тебя не выдам.
     - Я не понимаю одного, - сказала Сирена, - как можно быть злым в окружении такой красоты?
     - И что же вам нравится? - спросил профессор, опасливо глядя на Влада.
     - Руины, - сказала первая леди МЧС. - Мне всегда нравились руины, а здесь они какие-то особенные, мраморные что ли.
     - Акрополь - это наш Кремль? - как ни в чём не бывало, спросил Влад у профессора.
     - Вроде того, - сказал неохотно профессор.
     - По-моему Акрополь не идёт ни в какое сравнение с нашей святыней. Интересно, сколько может стоить восстановление этого храмового комплекса? В первозданном облике?
     - У вас таких денег нет.
     - Деньги не проблема! – оживился Влад. - Инвесторов подтянем, спонсоров. Займем, в конце концов. Организуем рекламную компанию.
     - Молодой человек, вы вообще-то представляете, о чём говорите? - вскипел профессор. - Это вам не хахоньки! И не хихоньки. Это - Парфенон! Мировое наследие!
     - Вот я и говорю: пора привести этот шедевр в надлежащий вид. А то стыдно смотреть на всю эту разруху. А деньги - найдём, не сомневайтесь. Сталинград возродили! И что по сравнению со Сталинградом Парфенон?
     Профессор захлопал глазами и уже с интересом взглянул на великодержавного предпринимателя. "Да, Кремль – не Парфенон, и Сталинград - не Фермопилы, - подумал он. - Несоразмерный масштаб и значимость победы. И доблести не занимать. И никаких персов - только фашисты".
     - У меня отец погиб под Сталинградом, - сказал он.
     - Сочувствую, -  сказал Влад и протянул ему руку...
     Они сидели у подножия Акрополя - профессор посерёдке, а справа и слева - Сирена и Влад.
     - Я до этой поездки путешествовал только по книгам, - сказал профессор. - Вы не представляете - какое это увлекательное занятие. Некоторых маршрутов, стран, народов давно уже нет. Озёра исчезли, реки изменили русла, населённые пункты - названия. Климат не тот. Греки утверждают, что оливу привезли из страны гипербореев, то есть от нас - представляете? А самое моё любимое путешествие - это прогулка с Павсанием по древней Греции. Он, например, уверяет, что алмазы плавятся в козьей крови! Не верите - проверьте.
     - У меня нет алмазов, - вздохнула дева Сирена. И как она исхитрилась сохранить целомудрие в условиях жесточайшего конкурсного отбора, не знает, наверное, даже Шойгу.
     Профессор рассказывал, глядя на развалины Парфенона:
     - Возле Олимпии полно достопримечательностей, которые небесполезно бы знать нашим путешественникам. Например, городок Лепрей. Его впервые посетила знаменитая проказа. Здесь же, недалеко, протекает река Акидант, в древности называемая Иорданом. Она впадает в реку Анигру, имеющую отвратительный запах, потому что в ней когда-то, извиняюсь, подмылись дочери царя Прета. А ещё близ Олимпии течёт река Ладон, берущая начало в стране Клиторов, в Аркадии. Столица этой страны так и называлась – Клитор, я, правда, не знаю чей - Павсаний умалчивает. Странно - он писатель дотошный. А вот ещё одно поразительное признание, слушайте, - профессор нашёл нужную страницу и прочитал: – "Характерной особенностью эллинов является обыкновение восхищаться всем иноземным больше, чем своим родным".  - Профессор тяжко вздохнул: - Боже, как мы похожи на греков!
     И захлопнул книгу.