На троллейбусной остановке

       Он подошёл ко мне неуверенным шагом, словно у него под ногами раскалывались грецкие орехи. И действительно: весь его путь от троллейбуса, в котором не было сидячих мест и все пассажиры были вынуждены стоять на голове, был усеян коричневой скорлупой.
       Он подошёл ко мне с левой стороны, но в уголках его тёмных фосфорицирующих глаз я успел заметить восторженность моими ботинками. И от этого моё сердце застучало уверенней, а руки обрели спокойствие.
       Он прикоснулся к моей руке холодными пальцами, отчего вполне могли приключиться ожоги, если бы я тотчас не одёрнул её и не спрятал в карман , где лежали мои последние стихи. Я был рад, что в такой ответственный момент они находятся в полной безопасности. Но вдруг обнаружил, что по ошибке положил в карман не свою руку, и эта чужая, быстро освоившаяся в моём кармане рука, жадно ощупывает тонкие листочки бумаги, на которых алели строки моих стихов.
       -Друг, - сказал я, - ты всё равно ничего не поймёшь.
       -Ты так думаешь? - спросил он, вынимая руку из моего кармана и рассматривая её в лучах заходящего солнца.
       -Сам видишь, - ответил я, - твои пальцы измазаны в крови, которая льётся из ран моих строк.
       -Нет, это просто багровый закат окрасил мои ладони. - парировал он.
       -Да, - сказал я, - закат окрашен кровью моих дум.
       -Всё ты врёшь! - был его ответ.
       Он вскочил в уходящий троллейбус,стал на голову, мило улыбнулся, и полуприкрыл свои наглые глазёнки. Только теперь я спросил себя: почему на этом маршруте нет сидячих мест и все едут стоя на голове?
                1983