И вновь я посетил... Ершов, 2011, ч. XII

 Начало http://www.proza.ru/2012/03/16/470
 
Наш директор, Пётр Лукьянович Рожков, по сути, всю свою жизнь провел на ниве народного образования. В тридцатом году он после окончания курсов, был «брошен» на ликвидацию неграмотности, потом закончил учительский техникум в Пугачёве, поступил заочно учиться в университет на математический, откуда и был призван на войну, получив диплом четырехлетнего учительского института. Воевал минометчиком до 1942 года, когда был тяжело ранен и комиссован.

  После войны также заочно закончил исторический факультет университета и в 1955 году был переведен из Перелюба в нашу школу директором, которую и возглавлял до своего ухода на пенсию. Школу он сдал Полунину Владимиру Прокофьевичу, который к тому времени их трудовиков выбился в физики, получив высшее учительское образование.

  Что сказать о Петре Лукьяновиче? Волею судьбы я учился в одном классе с его старшим сыном, Владимиром, с которым где-то с седьмого класса сошёлся и по сей день дружу. Соответственно,  как я писал, был вхож в директорское жилище, и, поэтому, мог наблюдать Петра Лукьяновича в неформальной обстановке.
   Нелегкая юность в одном из самых захолустных районов саратовской области. Война, тяжелое ранение – все это отложилось на его характере, как на характере большинства наших отцов. Он  верил только в собственные силы, надежду в жизни  имел только на самого себя, и к жизни относился серьёзно. Внешне это выражалось, пожалуй, только в строгом, всегда подтянутом виде. В школе он всегда ходил в  темном костюме, в галстуке. Хотя ростом он был небольшой, но это мы, ученики, как-то это совсем не замечали.
   Лукьяныча, как мы его все называли за глаза,  уважали и ученики и учителя. Помнится, как мы с Сергеем Чесноковым попали в его кабинет, провинившись... в одном деле. Как он нас честил…И наших «уважаемых родителей» не раз вспомнил, наше «аполитичное» поведение досконально разобрал…Мы и слов тогда таких не знали. Мы стояли, вперив глаза в пол и молчали…Попытки оправдаться вызывали ещё большую бурю гнева.
   С другой стороны, мы где-то в глубине души надеялись, что нам это всё как-то обойдётся, так как, в глубине души, Петр Лукиянович был хотя и строг, но не жесток и не мстителен. Весь этот шум-гам по каким-то признакам, делался, как казалось нам  в глубине души, больше для проформы, для недопущения подобных случаев впредь.
  И этот случай  мы очень хорошо уяснили для себя и сделали соответствующие выводы. По сути, мы получили предметный, жесткий урок воспитания ответственности за свои шаги. Кстати, никаких последствий этот случай действительно не имел.
   Рожков был прекрасным воспитателем и администратором. Всю нашу школу, и учителей, и нас, учеников он крепко держал в своих руках. И горе, тому, кто провинится, даже учителю, а уж ученику…Я просто знал несколько подобных случаев и с тем контингентом, и с другим. И ученику приходилось, иной раз, расставаться со школой, и учителю…Для директора честь школы была не только должностной обязанностью, он переживал в душе каждый неприятный случай и старался вести профилактическую работу, чтобы этого не было.
   Петр Лукьянович был и сильным администратором, менеджером, как сейчас говорят. Именно при нем, вокруг маленькой школы со всех сторон появились яблоневые сады, опытный овощной участок около интерната. Здесь они были хорошей парой с ведущим нашим биологом, Верой Александровной Бегуновой, бывшей до приезда Рожкова, одно время, директором школы. Она просто жила своим предметом, отлично его зная. Это была вторая, биологическая душа нашей школы. Первой, спортивной и культуртрегерской, в хорошем контексте этого слова, было присутствие в школе нашего Михалыча.
 
  На грядках нашего биологического бога что только не росло, от картошки и томатов с морковкой для интерната, до всякой тогдашней экзотики, салатов, пряностей, бутылочных тыкв. Всё это мы возделывали под неусыпным присмотром Веры Александровны, ну и нас, конечно, как исполнителей её грандиозных планов.
  Каждое лето мы проходили в «садах лицея» практику (этот «предмет» так и назывался – сельское хозяйство), получая первые навыки ухода за растениями. У меня эта любовь к растениеводству до сих пор жива, вся наша квартира заставлена горшками с инжиром, лимонами, кактусами, гранатами, юккой, араукарией,и…На подоконнике кухни у нас целый зимний сад, с диффебахиями, опунциями и эхинопсисами, перевитыми густыми лианами, занявшими всё световое пространство окна.
  Да, но вернёмся к первоначальной теме. В  быту Петр Лукьянович был вполне демократичен, запросто обращался с нами, друзьями его сына. На восемнадцатилетие  Вовки он сидел вместе с нами; друзьями сына, и взрослыми гостями за одним столом, щедро наливая нам…довольно крепкие напитки. Он не был ханжой, но понимал границы дозволенного. Когда я вместо воды хватил почти стакан… чего-то очень крепкого, он только сочувственно крякнул,  а потом позаботился о моей благополучной транспортировке домой.
  Но мог и вспылить, накричать, как и все наши отцы на сыновей, если они, по его мнению, этого заслуживали.
   Но сыновей своих Лукьянович любил, помню, как он готовил Вовку к его к экзаменам в университет, на исторический, который сам когда-то закончил. Вся комната в их квартире рядом со школой, была завалена картами, учебниками, книгами… И подготовка принесла свои плоды – профилирующий экзамен был сдан на «пять». И Анатолию он помог поступить в ВУЗ.
   Я мало знал его как педагога-историка, только в 11  классе он читал у нас обществоведение.
    Но в истории и политике он разбирался прекрасно. Помнится, как интересно он рассказывал в приватной беседе об аграрной политике В.И. Ленина, который одним из первых декретов Советской власти сделал декрет о Земле, передававший всю землю крестьянам. Этим он в это время сразу привлёк на сторону большевиков крестьянкою бедноту, которая, в основном, и воевала в Гражданскую за коммунистов. Но уже тогда, по словам Петра Лукьяновича, Ильич понимал, что землю у крестьян из личной собственности придётся взять, это «был  просто тактический ход». И он восторгался Лениным, как гениальным тактиком, умевшим вовремя выставить нужный лозунг, обеспечивающий преимущество власти на определённом этапе. Он был настоящим коммунистом.
  Мне тогда этот факт показался не очень честным. Это я сейчас хорошо понимаю, что всякая власть жестко управляет обществом в своим партийных или классовых интересах.

    После десятого класса Районо наградило наш ансамбль за победу с  городском смотре самодеятельности бесплатной автобусной путёвкой на несколько дней, по местам боёв Чапаевский дивизии. Мы заехали на своем ПАЗике в самые глубины Перелюбского и Пугачёвского районов, где когда-то разворачивались бои чапаевцев с белыми.
   Места тогда были совершенно дикими. Как, наверное, и во времена легендарного Чапая. Железные дороги были вдали от этих мест, и, поэтому, заезжие артисты туда и не заглядывали.
    Обычно ближе к обеду мы приезжали в новый населенный пункт и директор, который поехал с нами, договаривался о ночлеге где-то в пустующей летом школе или клубе. Был у нас свой сухпай, но обычно к вечеру у нас в ведре уже закипала уха из отловленных в местных водоемах рыбы, а то и ведро-другое раков. Вечером наш ансамбль давал концерт, состоящий обычно из патриотической первой части и второй, с современными новыми песнями. Были у нас в составе и свои чтецы стихов – Субботкина Наташа и Кокорева Тоня, и даже танцевальные номера с молоденькими девочками. Поверьте, всё это было на вполне приличном самодеятельном уровне. Принимали нас всегда на «бис». Во время концерта на заработанные нами деньги наш завхоз, учитель по труду, Богомолов Юрий Сергеевич, закупал хлеб, овощи, а иногда покупался ящик сухого импортного вина – странно, тогда его и в более продвинутых местах, на пример, в Ершове,  не было, а там продавалось. Видно, вкус местных жителей был иным.
   И вот приставьте себе уже ночное небо, горячий степной, напоённый запахами степных трав, ветер, неумолчный хор кузнечиков и сверчков…и нас, за какими-то импровизированными столами.
   Помнится  эта поездка до сих пор.

На фото директор вместе с Николаем Михайловичем в окружении девичий части нашего школьного ансамбля. Поездка по чапаевским местам. 1965г.А вот фото Веры Александровны у меня нет. Может кто поделится?

Продолжение  http://www.proza.ru/2012/04/08/584