День рождения вождя

Гордость клуба - большой актовый зал с балконом, теплой будкой для киномеханика, оркестровой ямой, плюшевым занавесом,  сценой и расписными креслами, работал без выходных.
    По пролетарским праздникам и на выборы, художественная самодеятельность давала спектакль "В степях Украины". Сила репертуара была в железном постоянстве. Солидарный, с драмкружком, зал в эти дни набивался под завязку суфлерами.
   22 апреля, в день рождения Ленина, в зале обычно поселялся пионерский шабаш.
  Каждый класс занимал два ряда. Надсмотрщики – классные руководители, бродили по проходу вооружившись линейками или указками.
   Зал гудел и переливался искорками латунных пуговиц, на синих форменных кителях. Перетянув, красными галстуками, тонкие шеи пионеры готовились к буйному торжеству. Снующие вдоль рядов суровые бойцы с противогнидными прическами, деловито приводили в боеготовность рогатки и харкательные трубки.
   Предыдущий день рождения Ильича, пионеры безобразно скомкали и поставили торжество на грань срыва.
  Перед концертом, по традиции с проникновенной речью выступила местная достопримечательность, истыканная юбилейными наградами, хористка  Дрокина.
Елизавета Петровна Дрокина, родилась спустя четверть века после отмены крепостного права. А после "кровавого воскресенья" она связалась с партией, и в 1917-м провалившись по пупок, в выгребную яму революции, она окончательно замаралась учениями марксизма-ленинизма. Теперь вооружившись самой передовой идеологией, прогрессирующим склерозом и дистрофическим телосложением она с легкостью и улыбкой тянула общественные нагрузки. А улыбалась баба Лиза значительно шире и откровеннее Моны Лизы. Ее оскал сверкал успехами в освоении целины и космоса, иронизировал над провалом агрессии во Вьетнаме, а заодно хвастал пародонтозными деснами.
   Воспоминания о зачатии пионерской организации завершились жидкими аплодисментами педсостава и сиплой пионерской командой:
- По Кларе Целкин, пали!
Когда захарканная из трубок, хористка Дрокина, вытянув шею сиганула назад в шеренгу коллег, хор пенсионеров рванул шлягер "Взвейтесь кострами, синие ночи". Сорвавшиеся с цепи "дети рабочих", уклоняясь от указок и линеек, приступили к классовой борьбе – дальнобойной перестрелке между классами. Звуковой винегрет дополнился усмирительными воплями класных дам. Воздух рассекали кепки, учебники, гвозди и прочие метательные снаряды. Пионерская дружина самозабвенно сходила с ума и веселые нотки разгула, сквозь полутораметровые стены клуба, выплескивались на свободу. "Пионеры гужують", - вздыхали прохожие.
    Рыжий звеньевой, по кличке Калик, не поделив места, разодрался с рядовым членом отряда. Оседлав обидчика, Калик рычал и душил подчиненного, его же галстуком. В гневе он был ослепителен. Стая веснушек, на его красной физиономии, была заляпана фиолетовыми чернилами, синий мундир (на 3 размера больше хозяина) извозился в мелу, а на месте "чапаевских" усов повисли две изумрудные сопли. Но в двух шагах от победы, строгий, но справедливый, председатель совета отряда 4-го "В" (отличник Цыбуля), во имя порядка в своем подразделении, прервал поединок. Он честно, от всей души приложился сзади Калику в ухо. Звеньевой, обернувшись, сгоряча решил, что это дело рук старшеклассницы - пионервожатой, и с размаху хлестанул, по ее голове, своей тряпичной сумкой. В сумке была чернильница - "непроливашка" и сменная обувь - отцовские рабочие ботинки с заклепками. Едва очухавшись, старшая идейная сестра пригрозила переизбрать звеньевого на ближайшем собрании и саданула по его буйной голове, дерматиновым портфелем. Портфель был беременный, трудами вождя мирового пролетариата. До Калика дошло, и когда хор пенсионеров в финале композиции бодро прогавкал "клич пионеров-всегда будь готов", он посвятил пионервожатой живописную дулю, собранную из пальцев, пораженных цыпками.
В этот момент конферансье со сцены призывно заверещал.
- Дети, похлопаем исполнителям.
Пока пионеры топали, свистели и аплодировали пенсионерам, пионервожатая давала принципиальную оценку звеньевому Калику.
- Калик, ты рахит и недоумок, - перекрикивая овации зала, орала пионервожатая.
- Сука, пионерзажатая, - в ответ клеймил пионервожатую, звеньевой.
С этого места в полемику втянулась классная руководительница.
- А ну-ка повтори, скотина, - попросила она Калика. И Калик повторил.
- На!-сказал он преподавательнице.
Вплотную к ее носу, прилетела дуля, всё с теми же цыпками. Ростом Калик был по пуп педагогу, это было видно, когда она выводила его за ухо, с театра военных действий, на свежий воздух. Линейкой классная дама выбивала мел из его форменных брюк. Отважный звеньевой извивался вокруг собственного уха и испражнялся угрозами.
- Отпусти, гадина... Ну сволочь, держися. Я пацанам скажу...Они тя, тварь изуродывают.
Стычка перестала быть локальной. Пламя конфликта охватило весь зал. Сказалась пионерская сплоченность и на сторону героя встала вся дружина. Между классами наступило временное перемирие и со всех сторон зала, пионеры стали харкать, из трубок пластилиновыми шариками, в деспотичную училку. Хор пенсионеров, тем временем, гаркнул "Орлята учатся летать...". Карательно-преподовательский состав пришел в движение. Назревал провал мероприятия и "верхи" в конце концов дрогнули. Калика, под одобрительный вой зала и хруст, поломанной об его голову, линейки, вернули на исходные позиции.
  А мечтательные пенсионеры продолжали слаженно горлопанить :
"Им салютует шум прибоя
 Над ними небо голубое
 Ничем орлят не испугать
 Орлята учатся летать".