Просмотр с препятствиями

(Вечерний коллоквиум)
(Коллоквиум - Научное собрание с обсуждением докладов на определённую тему)

Народ жаждал зрелищ, хотя пролетарские потроха тоже не отсиживались в окопах. Желудки боролись с аргентинскими говяжьими хвостами. Легкие жадно ловили свежесть ветра хотя снег всегда был черный, а на зубах скрипело в любое время года. Печень и почки схлестывались с "Рошу де десерт" и "Солнцедаром" местного разлива, а мозги цементировались на "ленинских пятницах". Авантюрная прослойка населения с визгами, осваивала суицидные аттракционы: цепные карусели, качели-лодочки, "петлю Нестерова", "чертово колесо" и тому подобные костоломные и головоправные сооружения и агрегаты.
  Начиная, с торжественного открытия качельно-карусельный комплекс одаривал общественность сюрпризами. В одном из первых заездов, с цепных каруселей выпорхнула на очередь, пятипудовая семиклассница Нинка Берникова, сбив контролершу с толку, а колонну с копыт. Она порвала себе чулки и, троим ждущим острых ощущений, устроила сотрясение мозга. Контролерша причитала.
- Ну ты ба яка падла. Я ж тоби казала, прыстэгныся. Сволочуга прыбыта.
Дальше глубже. Полутрезвый ветеран войны, перемахнул через штакетник, возле "петли Нестерова". Он требовал, что бы его, как льготника, обслужили вне очереди. Правильная контролерша бросилась в погоню за нарушителем. Но самолет первый догнал тореадора и снес ему пол-башки.
   На горизонтальных самолетах, два курсанта летного училища, без пяти минут, белая кость Советской Армии, наворачивая круги орали контролерше.
- Мамаша, повтори! Оплатим вдвойне.
- Гусары, кончай духарится. Вон какую очередь собрали, - кричали им из очереди.
В конце заезда будущие офицеры, благодаря "Солнцедару" и центробежным силам, все таки добились своего и обблевали возмущенную очередь с головы до ног.

   Но основным разносчиком культуры, был все же не парк, а трехэтажный клуб завода ТЭЦ-3. Не всегда трезвый художник, из штата клуба своеобразно оповещал о предстоящих киношедеврах. Он по своему интерпритировал названия «Перо с мины» вместо Пиросмини, «Алимпийские игры в Такио» и т.д..
Первый этаж клуба поделили между собой столовая и малый актовый зал.
   Столовая баловала мужиков плавленными сырками по четырнадцать копеек, папиросами «Прибой» и «Север», а по выборам и пивом. Малый зал, как вытрезвитель, принимал всех подряд.

Избирательный психоз начинался с выборов. Земля – уже у крестьян, заводы – уже у рабочих. В зал - урны, в столовую - пиво. И по буфетно-избирательному конвейеру, плывут в наглаженных пиджаках, надутые, как индюки избиратели. В темноту ящиков через раздолбанные щели ныряют красивые бумажки с именем единственного кандидата. Случаются стихийные конкуренты.
- Павлик, ты на выборы? – спросила сантехника дядю Пашу Колесникова, соседка.
- Да, теть Марфута. Схожу, пивка попью, -
- Поголоси тама за меня. Ноги гудят. Неохота тащиться.
Мероприятие серьезное. При регистрации, проверка на знание предмета.
- А Вы хоть знаете, за кого голосуете?- экзаменует Павлика ответственная работница.
- Конечно. За Марфу Федоровну, пенсионерку,- четко обозначает свою гражданскую позицию слесарь-сантехник.

  И в последний путь, местные вожди, имели манеру уходить из малого зала. Скорбящие родственники, возле гроба, теребили в руках сопливые носовые платки, шлифуя унылыми ягодицами, стулья с инвентарными номерами. А между колонн и хвойных венков блукали, курносые и крючконосые старухи. Соболезнование и разбор обряда они вели внятным шепотом. Начинали с самого насущного - внешнего вида покойника.
- Федосеевна, ты гля, как живой. Сволочь.
- Ага. Волосины из носу торчат. Подскоблить не могли.
- Сегодня дождик. Это хорошо. Похороны в дождик, очень хорошо.
- Особливо для покойника.
- А эти, ты гля, сидят, шмыгають.
- Что ты! Конешно-о-о. Незаполнимая потеря.
- Кисляк смандячили.

   Когда некого было хоронить и выбирать, зал отдавали на растерзание вечерам отдыха и танцев. Каждый вечер начинался вступительным словом руководства. Обычно представляли нового работника культуры, так как цех массовиков-затейников терзала текучесть кадров.
- Ребятки, отдых должен быть организованным, а для этого в штате у нас есть массовик.
- К нам приехал массовик, с оттаким затейником, - дополняя фразу жестом, предпологали из аудитории.
- А вот паясничать не надо. Это опытный работник культуры, женщина с богатым стажем работы в партийных и советских органах.
В углу начинал суетиться оркестр и молодежь под музыку, до прихода дружинников, обезьянничала и чистила друг дружке рыльца.
   На верхних этажах клуба проходили курсы кройки и шитья, выпиливали лобзиком, вышивали крестиком, наяривали на ложках и отбивали чечетку. Духовой оркестр репетировал на втором этаже, хор пенсионеров с присвистом перекрывал его с третьего.

   В будни зал становился местом коллективного просмотра, ретролент. Клуб с запозданием получал объедки кинопроката, а киномеханик Николай   Коровченко каждый вечер скармливал их почтенной публике. Поселковый контингент харчами не перебирал, особо рылом не воротил и терпеливо пережёвывал фарш из кусков престарелых кинолент.
   От собственной устроенности и благополучия канудило, хотелось заграничной грусти и импортной печали. Женщины бросали все, чтобы поплакать над индийской кинолентой, а мужики, как на "петушиные бои",  приходили полюбоваться на мордобои в "Великолепной семерке" или в "Парижских тайнах".
- О дают! Не то что наши вахлаки, - бубнели специалисты.
А на фильм "В компании Макса Линдера", для лучшего усвоения материала, ходили по три-четыре раза.
    Сегодня 3-й день в клубе шел шведский фильм "Красная мантия". Остросюжетная картина вызвала повышенный интерес. Три брата-викинга оберегали сестру-красавицу от домоганий кобелирующего воина, которого играл Олег Видов - звезда советского экрана. Интерес к шедевру клубный художник подогрел припиской на афише "Дети до 16 лет не допускаются". Надежды, беспаспортных пацанов, умирали у входа, потому что на вратах в кинорай сидела контролерша тетя Шура. Когда начинался сеанс тетя Шура переходила со стулом внутрь зала и устраивалась возле двери Юлием Цезарем, нацелившись в затылки зрителям. Она успевала смотреть фильм, встречать опоздавших и следить за порядком в зале.
Сеанс начинался с обязательной программы. Это был "Фитиль" или "Новости дня". В эти минуты темноту заполнял предстартовый мандраж. Опоздавшие с боями и вялой руганью продирались по рядам.
- Райка, ну куда прешься по туфлям? Корова!
- А че мослы разложил по проходу, как на пляжу.
- Копыта поднимай повыше.
- Рай, да двинь ему по шарам, - советовали из зала.
- Шушукаться в пол–голоса,– объявляла тетя Шура.
Тут же комментарий из зала.
- О! Разбежались по углам. Рефери в ринге – тетя Шура, -
- Разговорчики в строю. Без соплей склизко.
Обязательная программа плавно переходила в произвольную. Начинался фильм и звуки уходили в подполье. Запоздавшие уже не огрызались, а  сидящие, молча проталкивали их дальше по ряду тычками и пинками.
Дождались. Когда прошли титры, пленка порвалась.
Кто-то коротко свистнул. Тетя Шура тут же отреагировала в темноту.
- Я вот те щас свистну по сопатке, - пообещала она.
Только зрители успели рассортировать положительных и отрицательных героев, как произошел очередной обрыв.
- Чи свистеть, чи головы рубать? - хрипло спросили в темноте.
- Иван, я вот щас дружинников приведу, они тебе и свистнут и отрубают, - пообещала тетя Шура-Цезарь.
- Николай, несчастье, опохмелись! Мукомол!- крикнул Иван киномеханику.
- Ну что идти за дружинниками? – спросила тетя Шура.
В зале заволновались.
- Ну вы кончите базар или нет? За свои кровные 20 копеек фильм не посмотришь по человечьи. Что за люди, ей богу - возмутился фальцетом пожарник Жора Воробьев.
Авангард молчал. Первый ряд занимали подслеповатые и глуховатые кинолюбители. Здесь сегодня сидела единственная пара - лысый сантехник дядя Боря с женой. Сидели как чужие, никак не показывая родства. Во время перепалок, они солидно молчали всем видом показывая, что вся эта возня недостойна их внимания.
Когда фильм возобновился тетя Шура встала со стула и крикнула в угол
- Ну кто там еще курит?
- Да мы не в затяжку, теть Шур, - ответили из угла.
Мужик с заднего ряда прорычал
- Витька, сволочь такая, кончай чадить. Она опять сейчас блеять начнет, и так ничего не слышно, за вами.
- Кто это "блеять начнет" ?-поинтересовалась тетя Шура.
- Ну все, хана, попало говно на зуб, - обреченно выдохнул мужик.
- Ну давай, давай.., -заводилась тетя Шура.
- Шур, ну ты же раза три на халявку этот фильм уже видела. Дай мне за кровные 20 копеек хоть раз посмотреть по-человечьи, - вынырнул из темноты голос Жоры Воробьева.
- Жорка, вот ты пришел и ушел, а они гады семачек нахаркают и мне потом выметай за ними, за свои кровные 60 рублей, - сказала тетя Шура.
После ее слов, вместо точки, наступил разрыв. Теперь начали свистеть и орать уже по-серьезному.
- Ты долго еще изнываться будешь над коллективом, гитлерюгенд поганый? – возмущались из зала.
Из будки в ответ орал киномеханик Николай.
- Ну давай, давай громче! Ну чего орать по-колхозному? Ну ответьте мне на милость? Я что виноватый что мне все время такие вот гандоны штопаные привозят?
В динамиках что то грюкнуло, потом хрюкнуло и Николай выплеснул на экран вначале шедевр Малевича "черный квадрат", а потом побежали викинги.
   Волнение в зале стало рассасываться и по экрану поползла очередная порция киночуда, шум в зале постепенно скончался, а внутреннее напряжение стало возрастать. На экране запахло скандалом, назревал бытовой конфликт. В зале переживали и болели за "нашего" Видова. Трое братьев героини ломали дверь в спальню, учуяв что их распутная сестрица  пытается вступить во внебрачную связь с Видовым. Даже тетка Шура затихла. Она в четвертый раз переживала этот кошмар. И когда обнаженная героиня начала вставать с постели экран стал темнеть спрятав нагое тело героини. Этот момент был единственным, из-за которого беспаспортные пацаны остались по ту сторону кинорая. 
И тут зал взревел, а солидный сантехник дядя Боря впервые за сеанс подал голос. Он отчаянно взвыл.
- У-у-у-у! Колька, тварь, ну хоть, тут ты можешь нормально изобразить...
- Ух ты, кобель поганый! - перебила сантехника жена и пятерней наотмашь поставила звонкую точку на лысине сантехника Бориса.
Ревнивая жена дяди Бори покидала зал. Она чеканила шаг по проходу, а вокруг клокотал вулкан, безнадежно размазывая концовку саги, лавиной реплик.
- Ну ты гля, что сволочь делает? А? На самом интересном, гад…
- Николай, повтори кадр! - требовали из зала.
- Не выйдет, говорю, там врожденный дефект, - орал из будки киномеханик.
- Тебя же просят, садюга!
- Я на прошлом сеансе уже пробовал. Полная затмение. Как у негра в ж...
В зале продолжалась полемика.
- Тут уже не свистеть, тут головы рубать надо.
- За кровные 20 копеек по-человечьи фильм не посмотришь.
- Не закончите балаган, щас дружинников приведу.
; Не-е точно, Шураня, тут свистеть бесполезно тут головы рубать надо.