Место, В Котором Мы Живем. продолжение 3

   — Ну, нечего здесь рассиживаться, нам нужно туда, где киви. Вы с нами или нет? — спросила она КРАБЛИКОВ.

   — Ни, — махнула рукой КРАБЛеТКА, — мы еще в квадрантики поиграем. А вот когда минуешь бабу-Йогу, вскорости мы и пересечемся снова. Не хотим, чтобы баба нас снова заставляла умываться.

   За спиной еще долго слышались их азартные выкрики. А впереди.

   Впереди рос очень интересный, даже забавный, словно сказочный, домик. Словно, потому что Люкай не воспринимала все происходящее, как сказку. Она была уверена, что все это всамделишное. И правильно, только взрослые сомневаются в реальности того, что с ними приключается порой, а дети — никогда. Девочка крепко-прикрепко зажмурилась, а потом осторожно разожмурилась. Нет, ей не привиделось, домик действительно рос. Больше всего он был похож на многоэтажный гриб. С множеством шляпок. Шляпками-навесами и шляпками-балкончиками. И все это располагалось под одной большой крышей-шляпой.
 
   В домике определенно кто-то жил. Из распахнутых окон доносились голоса, смех, за полупрозрачными занавесочками явно просматривалось движение обитателей.

   А прямо перед домиком, на полянке, сидели кружком детишки и  зверятишки. Они были разных, хм, звериных национальностей, но все — маленькие, этакая малышня-зверышня. И определенно во что-то играли. Люкай прислушалась. Рыжий лисенок, тыча поочередно лапкой в сидящих вокруг, говорил:

   — На пеньке в лесу сидели: волк – волчица – медведь – медведИца – ежик - косой. Кто - ты – будешь – такой? Говори – поскорей – не – задерживай – добрых - и честных – зверей!

   Люкай сначала сильно удивилась — считалочка очень уж напоминала ту, которой считались и они, когда играли. Но потом рассудила, что дети — везде дети.  Малышня между тем с веселым визгом рассыпалась по кустам, прячась от водящего.
   
  На краю полянки, справа от домика, горел костер, над которым висел, подвешенный на треноге, котелок. Было слышно, как в котелке булькает кипящая жидкость. Рядом сидел большущий пушистый персидский кот. Большущим он казался именно из-за своей пушистости. Перс явно довольно шевелил хвостом и сыпал в котелок какую-то мелко нарезанную траву темно-коричневого цвета, очень похожую на чай, по мнению Люкай.

   А на дорожке, тянущейся от крыльца (или к крыльцу? Та же ситуация, что и с За и Пред Гадочным местом) девочка увидела молодую красивую женщину с длинными рыжими волосами, свободно рассыпанными по плечам. В руках женщина держала метлу, которой подметала с дорожки нападавшие листья.

   — Здравствуйте, — вежливо сказала Люкай. — Я – Люкай. Я в гостях и просто проезжала мимо.

   — Здравствуй! — отозвалась хозяйка метлы. — А я – баба-Йога.

   — Какая же Вы баба? — все так же вежливо удивились Люкай. — Вы же тетенька. Красивая и совсем даже не старая, — на всякий случай польстила она. По мнению девочки все, кто уже перестал ходить в школу, были старыми.

   — Все мы, деточка, по большому счету – бабы, — непонятно отозвалась тетенька. — Так уж у нас на роду написано.

   На каком роду, кем и чем написано, девочка не поняла, но из солидарности понимающе кивнула.

   — У Вас так много детишек, — продолжила светскую беседу она. — Они так весело играют. И они все такие разные. Наверное, от разных пап.

   — Детки не мои, — ответила баба-Йога. — Так, с бору по сосенке. Наиграются, — трудотерапией займутся, листьев вон сколько нападало.

   Люкай в который раз не поняла, какая связь между опавшими листьями и этой самой трудной терапией. По всему выходило, что все эти детишки были чем-то больны. Взрослые порой так непонятно выражаются, что не знаешь о чем и думать.

   — А какой у Вас чудесный котик, — поспешно сменила она непонятную тему.

   — И котик тоже не мой. Он сам по себе. В приживалках. Это — Чифирский кот, байкер и сохранник.

   Девочка еще раз, более внимательно, осмотрела поляну. Но мотоцикла нигде не увидела. Она вообще подозревала, что в этом мире техники, сложнее дверных петель не существует.

   — Он ваш дом охраняет? — спросила она. — А на чем он ездит?

   — Не охраняет, а сохраняет. Традиции нашего мира. Чтобы не исчезли. А ездит? Да на своих четырех, — в очередной раз непонятно пояснила баба-тетенька.

   — Тогда почему же он байкер? — не успокоилась Люкай. Она была обстоятельной девочкой.

   — А вот если не торопишься — задержись. Он как пойло свое выпьет, заваренное, такие байки начинает рассказывать, вся детвора слушает, раскрыв от внимания пасти.

   — А почему они у вас живут? — продолжила расспросы девочка.

   — А, у меня здесь что-то вроде детского садика. Занятые родители приводят их сюда, а вечером забирают. Тут им весело, они общаются, играют, учатся уважать интересы других. Заодно я их учу и приобщаю к труду.

   — А чему вы их учите? — облегченно спросила девочка. Оказывается, здесь никого не собирались есть.

   — Разному. Делюсь житейским опытом. Развиваю их физически, прививаю любовь к здоровому образу жизни. Занимаюсь с ними йогой.

   — Так вот почему Вы Йога! — облегченно воскликнула девочка.

   — Ну, конечно. А ты подумала почему?

   — А я недалеко от Вашего домика встретила двух малышей, КРАБЛИКОВ, — поспешно сменила щекотливую тему Люкай, — Вы их не потеряли? Они могут заблудиться, и их родители будут волноваться.

   — Пустяки, — отмахнулась баба. — У них нет родителей. Они сами по себе. Когда хотят — приходят, надоест — уходят. Самостоятельные, одним словом. За них волноваться не приходится. Они не потеряются.

   — Значит, в вашей стране сложно потеряться? — с облегчением вздохнула девочка. — Ой, а как она называется, ваша страна? — она решила расширить свои познания в географии.

   — У нас нет страны, — отозвалась собеседница. — Это у вас, антинадов, в крови страсть к стяжательству. Стоит вам увидеть какое-то новое для вас место или остров, как вы тут же обзываете его, спешите назвать своей собственностью и водружаете флаг своей страны, чтобы расширить территорию. И невдомек вам, что место, которое вы якобы открыли первыми, существовало задолго до вас. И существовать будет, когда вашей страны и в помине не будет. И месту дела нет до ваших названий. Мы это называем, — она повела рукой вокруг, — Местом, В Котором Мы Живем. Ты, если тебе это нужно, можешь называть Загадией. Хотя от этого ничего не изменится.

   Люкай была еще маленькой девочкой и не знала, что там, где она живет, не все люди таковы. Что в ее мире существуют страны, или по другому государства, очень маленьких размеров, где люди живут в свое удовольствие и никуда не хотят расширяться. И есть другие, большие, которым этого все равно мало и они норовят еще больше расширить свои территории за счет других, маленьких стран. Не знала она пока и того, что и отдельные люди точно такие же: чем больше у них есть, тем больше они желают, чтобы было еще больше.

   Зато Люкай, из разговоров взрослых, знала, что в загранице все по-другому. Не так, как дома. Сейчас, оказавшись сама в загранице, она убедилась, что взрослые, как это часто бывает, не правы. Нет, ну, конечно же, у них, там, где она жила, не было ни говорящих скаковых гусениц, ни Чифирских котов, ни КРАБЛИКОВ, но во всем остальном все было точно таким же.  И деревья, и трава, и бабочки и те же гусеницы, пока рот не раскроют. А еще взрослые говорили, что в загранице другая кухня. С этим Люкай как раз была согласна. У них, к примеру, кухонный гарнитур был деревянный с фаянсовой мойкой, а у соседской Леночки из пластика и мойкой-нержавейкой.

   Мысль о кухне привела за собой и другую. Люкай вспомнила, что в последний раз она ела еще дома перед сном. В животе предательски заурчало.

   То ли баба-Йога услышала это урчание, то ли и без этого была радушным человеком, но она сказала:

   — Кстати, а не голодна ли ты? У нас как раз сейчас время общего обеда. Еды хватит на всех.

   За длинным общим столом под деревьями уже собралась вся разношерстная (теперь только девочка поняла смысл этого выражения) компания бабы-йогиных воспитанников и девочка не заставила себя долго упрашивать.

   Свободное место оказалось рядом с ежиком, и вот тут-то Люкай едва не смалодушничала. Первым желанием ее было сбежать подальше от такой кухни. Потому что на тарелке, стоящей перед ежиком шевелились ЖИВЫЕ дождевые черви, и ежик с удовольствием цеплял их вилкой, наматывая на манер спагетти, и отправлял себе в рот. Черви извивались и норовили выползти назад, но ежик со свистом всасывал их обратно. Люкай подумала, что она лучше умрет от голода, но червяков есть не станет. К счастью, взгляд ее упал на сидящую напротив маленькую косулю с огромными влажными глазами, которая меланхолично жевала, подхваченный с тарелки пучок свежей, ярко-зеленой травы, и девочка слегка успокоилась.

   «По крайней мере, — подумала она, — встать из-за стола я всегда успею. Посмотрим, что принесут мне».

   Ее обед и на вид, и на вкус к облегчению Люкай оказался иным. Более того, он оказался замечательно вкусным. На первое был суп из домашней лапши, правда, без курицы. На второе сырники из молока оленихи, а на третье очень вкусный компот из ягод, которые девочка не смогла определить и вишневый пудинг.

   После обеда наступило время тихого, или как сказали КРАБЛИКИ мертвого, часа. Поскольку Люкай никто не заставлял ложиться в постель, она вежливо поблагодарила гостеприимную хозяйку и решила отправиться дальше. Ей, конечно же, очень хотелось послушать байки Чифирского кота, но солнце взобралось на небе уже так высоко, что Люкай начала беспокоиться, не хватились ли ее родные. Она бы уже и повернула назад, но, во-первых, уж очень ей хотелось поесть киви, она еще ни разу не видела, как растут эти плюшевые плоды, а во-вторых, Люкай была очень обязательной девочкой и не могла подвести Фотю, с которой они договорились встретиться.