Двадцать пять лет ностальгии

      Р  О  М  А  Н
                Книга первая.               
  с м я т е н и е
     Бия несла свои величественные и спокойные воды, поблёскивая крохотными солнечными зайчиками, а иногда более крупными от дуновения легкого ветерка, который нарушал её покой,  создавая небольшие волны, каковые  с лёгким плёском ласково накатываясь, целуя покатистые, песчаные берега, торопливо сбегали назад, унося вдаль, навеки прощаясь – которые на мгновенье были близкими и родными.       В унисон плеску волн; вечно  зелёная, сосновая роща, находившаяся на высоком правом берегу, покачивая вековыми макушками и слегка помахивая лапами, наполняла рощу слабым запахом смолы и ароматом сосновой хвои; тем самым создавая негу и блаженную для лета прохладу и уют.  А слабый еле уловимый прощальный шелест-шёпот, иногда переходящий в слабый свист, приводил Бию, в состояние  эйфории. В такой момент, река, слегка вздымая волны, а попадавшие на них лучи солнца, отражая, обсыпали рощу мириадами прощальных солнечных зайчиков и так же в унисон, но еле  слышимым на слух плеском волн, шептала – п п-р р о ощ-ща-ай. С грустью поглядывая на извилистую, серебристую, низко протекающую реку, которая на протяжении веков,  волнует её воображение.   Крохотная же роща, оставшаяся от когда-то первозданного, дикого, ленточного леса, тянувшегося  до самого истока Бии – «Телецкого озера».  По преданию долгожителей города уцелела в связи с тем, что один из купцов города Бийска купив участок леса в котором, построил двухэтажный рубленый дом, для своей возлюбленной в стиле русского деревянного зодчества девятнадцатого века.  В порывах нежного исступления и попоек в кругу близких друзей, купец свою пассию нежно называл «Красотка», периодически наведываясь, занимался прелюбодеянием.  Из тех же стародавних источников, которые бурлили в народе, то есть долгожители - донесшие до наших дней название,  “Дача-Красотка”. Однако никто не брался оспаривать - почему её так стали называть, толи из-за красоты зазнобы, толи из-за красоты двухэтажного, небольшого особняка украшенного ажурными и замысловатыми узорами выпиленные из хорошо обработанных дощечек и разукрашены в яркие краски.  А в целом особняк выглядел бело-голубым, на  фоне, зелёного леса обращённого  фасадом к реке гармонируя с клочком природы,  вернее всего - эта красота и стала основным для названия  дачи.  После революции, купец сбежал, а куда подевалась кокотка, никто не ведал.  Более о даче не вспоминали, поскольку  любовная интрига закончилась с бегством купца- кутилы и ловеласа.  Вначале тридцатых годов  примерно в километре от рощи, о которой идет речь, начали строить  сахарный завод;  вырубая дикий сосновый лес, ошкуривая и распиливая, используя древесину как строительный материал для подсобных помещений завода.   Параллельно со строительством цехов завода, здесь вплотную с бывшим купеческим участком, то есть с рощей, стали обрастать дома и бараки для рабочих завода.  Таким образом, этот клочок флоры остался островком дикой природы,  рядом с поселком сахарного завода и стал,  словно парк где во все времена года приходили пожилые пары вели беседы, вспоминали о прошлом; молодые, в обнимку прогуливаясь, влюблялись, делали предложения, клялись в верности до гроба. Многие парни и девушки этого посёлка, впервые поцеловавшись в тихом шелесте сосновой хвои и кронов, слышали мажорную мелодию любви,  получая от рощи таинства и благословения - становились счастливыми семьями до смертного одра. А более легкомысленные молодые пары по вечерам приходили, подыскивая укромный уголок для утехи и наслаждения:  прячась за деревьями и кустами, от посторонних глаз обнимались, сливаясь воедино, целовались до умопомрачения, и никак не хотели уходить из сени благодатной рощи, в которой, соединялись их тела, находя гедонизм в плоти.  Иногда почти у самого обрыва реки, в летние воскресные дни устраивали коллективные пикники, после употребления горячительного спускались по отлогой размоине к берегу, у водокачки и с бывшего затопленного ледокола ( до сих пор не могу понять почему это затопленное сооружение подобие сруба с гладкой крышей называли ледокол) прыгали в Бию понижая температуру тела. Ближе к вечеру голосистые певуньи таких компаний затягивали любимую песню сахарно-заводских рабочих, «Скатилось колечко» тут же мужики своими басами подхватывали, и тогда песня разносилась на всю округу.    Инженера и деловые люди, прогуливаясь,  дискутировали: о политике и литературе, о кинофильмах и делах завода, порой становясь ярыми оппонентами, ища зерно истины.                Со временем дача обветшала, поскольку никто в ней не жил и не присматривал; надо сказать, набожные старухи и морально воспитанные люди, невзирая на дальность времён - презирали эту дачу и называли, не                “Дача-Красотка”, а не иначе, как дача “разврата”.  Так потихоньку, этот особняк грабили, растаскивая по частям, и на момент описания - стоял полусгнивший сруб, от былой красоты следа не осталось. В этой  самой роще на краю высокого обрывистого, песчаного берега под вековыми соснами, на толстой доске, прибитой между двух сосен, сидела не молодая пара - созерцая противоположный зелёный берег. В отличие от правого берега – левый был настолько низок, что в весенние паводковые времена его затапливало, а после схода талых вод тот берег покрывался - травой образуя неописуемой красоты зелёный луг, на который  можно было часами любоваться, не отрывая глаз.     Жители левобережья, с близлежащих домов пригоняли туда скотину на выпас, конечно, со стороны жалко было смотреть, как скотина топчет этот луг.  За лугом проходила автострада в направлении курорта ”Белокуриха”, и сразу после автострады начинался густой тёмно-зелёный хвойный лес вот эту красоту реки и природу  Алтая, впитывали в свой изголодавший взор, после полупустынных и солончаковых ландшафтов Ирана.   Они вместе прожившие двадцать четыре года и вырастившие четырёх сынов,  вместе с которыми прошли муки ностальгии, сейчас вспоминали весь пройденный путь, и были  умиротворены за будущее сынов, перед которыми были распахнуты все двери на их длинном и счастливом пути.                – Ты о чём задумался отец,- так жена называла мужа - Иосиф Степановича, а он в свою очередь называл её мать, которую в действительности величали - Анастасия Антоновна.                – Сижу, смотрю и думаю, насколько наши судьбы похожи на эти реки - Бию, которая вытекает из  Телецкого озера и, несёт свои воды за - 301 км до слияния с Катунью.  А исток, которой (Катуни) находится отсюда за 688км у Катунского ледника на южном склоне горы Белуха, а сливаясь здесь, превращаются в одну большую Сибирскую реку - Обь, которая  потом несёт эти воды за три тысячи шестьсот пятьдесят километров в Обскую губу Карского моря, далее в Северный ледовитый океан.                - Ничего понять не могу, причём здесь реки и мы? - сказала Анастасия, недоуменно поглядывая на мужа...                - Я говорю языком - Эзопа, смотри прямо там за рекой дорога, а за ней бор, а за ним  и правее  километрах в пятнадцати течёт река Катунь, под углом тридцать-пять градусов к Бие – это как раз перед  слиянием.                И как нам уже рассказывали, недалеко отсюда в девятнадцати километрах от Бийска они сливаются в одну,  как ты знаешь Обь!                После произнесённых слов, Иосиф поднялся, вытянул правую руку, вперед  показывая в каком направлении необходимо смотреть? - А теперь позволь спросить, откуда ты ушла в Персию?                - Из России,- ответила Анастасия.                – Я тоже из России, а где встретились и поженились?                - В Персии, в городе Боруджерд.                - Значит, мы жили в одной стране, как и эти две реки тоже в одном в Алтайском крае, берут, начало, но только в разных точках, а сливаются здесь, этот же Алтайском крае, а это значит, когда мы поженились – мы слились в семью! Единственное наше отличие от этих рек, мы слились за пределами Советского Союза.                - Так вот вы где прячетесь от нас?- услышали у себя за спиной Иосиф и  Анастасия, знакомые голоса друзей, - и о чём вы здесь воркуете? - спросили  в один голос супруги Селищевы.                - Мне пришла аллегоричная мысль, как наши судьбы похожи на эти две реки, - ответил Иосиф и коротко объяснил суть.                Александр Васильевич и Клавдия Петровна - чета опять же вдвоём произнесли:                - Как – это романтично, расскажите нам – это весьма интересно, а то два года, как вы приехали и мы с вами знакомы, а вы ничего нам не рассказывали про Иран.   Это очень интересно услышать об исторически богатой, и когда-то грозной, и значимой Азиатской стране, как Персия, а главное от очевидцев, проживших в ней столько лет.                – Хорошо, расскажем потому, что  завтра ровно два года, как мы приехали в Союз, а сейчас пойдёмте к нам там за чашечкой кофе и чая, подробно опишем странствия по Ирану.                Долго не думая вчетвером отправились по переулку Спекова в дом, где и жили бывшие иммигранты.               

Г  Л  А  В  А   I
В квартире расположившись вокруг овально-приличной величины столом, где в скорости появился чай, кофе по-турецки, конфеты и всякие выпечки, на что Анастасия Антоновна была великая умелица.                – Только рассказывать будем по очереди потому, что я переплывала водную границу с отцом и матерью, двумя братьями и двумя сестрами, а Иосиф где-то  перешел сухопутную границу, - сказала Анастасия, усаживаясь за стол.                – Как вам удобно, так и рассказывайте, горю желанием услышать, наверно это жутко интересно? - произнесла Клавдия Петровна.                – Пожалуй - начну со своей короткой биографии, чтобы в дальнейшем меньше возникало вопросов,- сказала Анастасия Антоновна, глубоко вздохнула, после чего села и начала свой рассказ.                - Родилась в1912 году третьей дочерью в семье зажиточных хуторян Антона Семёновича Карабут, с весьма суровым  и властным характером.  Невзирая на свой средний рост, и кавалерийские ноги, но с довольно,   прекрасно  атлетически сложенной фигурой, был очень сильным и выносливым, пяти пудовые мешки, мог таскать длительное время: а пышная, черная шевелюра, и едкие чёрные глаза придавали его взгляду суровость, от одного взгляда которого шел мороз по коже.  Судя по темпераменту и внешнему облику, отец больше напоминал цыгана или турка.  Кстати  фамилия  Карабут, интерпретируется в переводе с  тюркского языка и небольшим сокращением –   “Кара- бут“- чёрная туча или весь чёрный.  В противоположность отцу – мать, Елена Давыдовна, в девичестве Гнояная, была очень спокойная: нежная, ласковая, небольшого роста, пышная, что делало её настоящей матроной. А когда она распускала свою чёрную длинную косу, которая свисала ниже ягодиц, то эта коса, голову оттягивала назад, а так  каждое утро заплетала и закручивала сзади на голове.  Её большие серые глаза, встроенные природой в красивое белое лицо - всегда ласково смотревшие на детей - манили к себе, и одновременно придавали лицу кротость и миловидное выражение. Уместно будет отметить - в молодости она была стройна и настолько красива, что начиная с пятнадцати лет – с близлежащих сёл и городов, такие же помещики, как и их семья и даже купцы засылали сватов, которым из-за возраста отказывали, а в восемнадцать лет, она сама выбрала отца. В семье нас было шестеро детей, старшая Пелагея, среднего роста и полноты, вся в веснушках,  была своеобразно - умна и очень тактична, с маленьким круглым лицом, рыжеватыми волосами и бегающими карими глазами.  За ней Татьяна – округлой  фигуркой она всегда чего-то жевала: в период качания меда она бегала на пасеку и кружками пила мёд, училась не очень, за что часто попадало её, была хитра и ленива да ещё сама себе на уме. Третьей была я, описывать себя не буду, поскольку вы меня видите и хорошо узнали меня за период нашего общения. Следом за мной Александра, мы с ней настолько похожи и ростом, и лицом, и даже характером, и это невзирая, на то, что она на год моложе меня, а засим не буду описывать, и характеризовать.  Единственное чем она отличалась от меня, так это влюбчивостью и постоянно грезила после того, как тайком от родителей прочла, какой-то роман. И стоило появиться у нас              каким-нибудь молодожёнам, как она тут же прилипала к ней со своими вопросами о любви и близости с мужчиной.   Старшим из моих братьев – Геннадий, всегда спокойный, покорный и учтивый к родителям, но задумчивый, ростом чуть выше среднего, худощавый, лицо чистое, вытянутое с большим носом.  Младший брат Иван он же последний в нашей семье, противоположность всем нам – по темпераменту – сангвиник в полном соответствии, внешностью он был копия, наш отец – девяносто процентов, лишь юмор и молодость, и деспотизм его отличала от отца.  Жили мы обособленно на хуторе Бовин, который состоял из трех семейных усадеб братьев, Карабут , одной  из усадеб была наша, вторая дядьки Василия, третья дядьки Макара. Расстояние между усадьбами было в пятнадцати минутах хода пешком.  Усадьбы располагались вокруг  большого проточного пруда, расстояние до него у всех было примерно одинаковое, в нём рыба водилась к столу.  Водоплавающие понемногу подкармливались незначительным содержимым и плавали в этой воде, поскольку у всех этой птицы было предостаточно.  Жили натуральным хозяйством,  земли у каждого  было по сорок десятин, а может и больше - посевных площадей.  Не помню, сколько десятин занимал большой фруктовый  сад, пасека, бахча, огород и вся усадьба на которой разместились дом из шести комнат, амбар, мастерские, конюшня, коровник  хлев, курятник, свинарник и прочие строения. В то время мы имели: пару плугов, бороны, сеялку, косилку и установку для обмолота зерна. Жили зажиточно. Имели в наличии четыре лошади – пятилетки, три коровы, несколько телят, свиней поросятами больше пятнадцати, курам, гусям, и уткам счёта не знали, так как им не вели счета. Пасеки была большая – улей, наверное, штук пятьдесят, если не больше. И всем этим хозяйством управляли сами – всей семьёй, что хочу подчеркнуть, что каждый скотина и участок земли бцл закреплён за кем-то. К примеру, я и Таней, доили коров, и кормили свиней, а из земель за нами закреплён был баштан.  Огород за Шурой; Паша хозяйничала по дому под руководством матери, она её готовила к самостоятельной жизни в связи с тем, что была на выданье. Геннадий ухаживал за лошадями, а Иван гонял гусей и уток – утром, на пруд, вечером обратно.  Мать держала под домашнюю кухню и контроль над всём и постоянно напоминала кому, что делать, готовила корма для свиней и курей. Отец занимался рынком и всеми тяжелыми мужскими делами, когда бывал дома.                – Выходит вы были кулаки? – с вопрошающей интонацией в голосе произнёс Александр Васильевич, надо сказать, как юрист в выражениях он не стеснялся.                Анастасия Антоновна уловив в интонации Александра Васильевича желчный вопрос, но не стала акцентировать этот вопрос,  так, как ожидал вопрошавший, но вопрос  требовал ответа – и ответ последовал спокойно и незамедлительно:                - Да по тем временам мы  считались,  середняки, а ненавистным словом тех времён и  мерок - нас бы так и посчитали, если бы мы остались на месте, то при раскулачивании, конечно, назвали бы  «Кулаками» и отправили бы на «Соловки».                Через некоторое время, когда гости и хозяин начали прикладываться к кофе, хозяйка продолжила повествование, о первом дне, когда начались беды в их семье – доведшие до иммиграции.                - Мать моя, Елена Давыдовна в тот день ближе к вечеру начала нервничать, чаще выходить из дома и поглядывать  на дорогу,  ведшая  с нашего хутора в город. Она ждала нашего отца - Антона Семёновича, который на двух подводах повёз продавать зерно в город вместе с братьями, которые тоже везли зерно и некоторые сельхоз продукты на продажу.  Оснований для беспокойства было два, первое то, что после продажи, при нём находились деньги по тем временам большие, он ещё кое-что должен был купить, - второе то, что  уж больно большая страсть у него имелась до женского пола.  Мать догадывалась - у него в городе водится любовница, которую он непременно навещал по приезду и у которой неоднократно оставался ночевать, после каждой такой поездки, приезжал пьяный, жизнерадостный и с сильным, запахам женских духов.  И каждый раз после таких ночёвок в городе он привозил матери духи, которые, как правило, проливались у него в кармане, он объяснял тем, что на фабрике плохо закупорили. Но  в тот день он приехал поздно с покупками, но без духов для матери и ещё у калитки громко, чтобы слышали все, кто встречал его, объявил - в городе и стране смута, а большинство её называют - «Революцией».                - Анастасия Антоновна, это какой период года был, весна или осень?- уточнил Селищев.                - Александр Васильевич, давайте я отвечу вместо супруги, ибо тесть мой не раз рассказывал этот момент, а прикинув время года, и получилось – это была Февральская буржуазно-демократическая революция в России 1917г,  которая, через восемь месяцев и привела к Октябрьской Социалистической Революции.                А всё из-за того – самодержец наш, своим манифестом, отказался от престола в пользу своего младшего брата – Великого князя - Михаила Александровича Романова, по предложению Государственной думы.                А Великий князь Михаил II ответил, если народ на референдуме решит мне занять престол – тогда я приму эту миссию на себя, в противном случае, я отказываюсь от престолонаследия. Вот так Великий князь Михаил II, был однодневным царем, Всея Руси. Тогда сформировали первый состав Временного правительства; председателем   был избран - Г. Е. Львов.    Это правительство возглавили двенадцать министров, в том числе и А.Ф.Керенский, остальных не буду перечислять, поскольку, он играл ключевую роль с марта по ноябрь 1917. Важно отметить, то, что в мае это правительство разогнали и создали первое коалиционное правительство, а в августе уже создали второе коалиционное правительство, как в первом, так и во втором  председателем правительства избирался А.Ф.Керенский и ещё четырнадцать министров,- закончил своё пояснение Иосиф.                - Уж - совсем поздней ночью пришли дядьки: Василь и Макар, с  жёнами. Нас детей отправили в одну из комнат, чтобы не мешали их разговорам и не слышали секреты старших.  Сидели долго о чём-то говорили, спорили, советовались, а тема была одна: «Как жить дальше и что делать?» Остановились на том:                «Сидеть на месте, а там время покажет, только теперь надо копить деньги и скупать золото и  всякие драгоценные камни, брильянты, на случай если придётся бежать!»                -  Это я рассказываю со слов матери, которая рассказывала мне уже в Иране, когда я была замужем за Иосифом, а кое-чего из слов отца, когда он рассказывал таким же беженцам и бедолагам, как и сам, о своей горькой жизни, добровольно создавший эту участь, не только себе но и всей семье.   После того вечера отец с братьями по очереди стали ездить в город узнавать новости, но хозяйство, как вели так и продолжали вести.   С города зачастил  друг отца - батюшка Ферапонт - привозил новости, а от нас увозил продукты в обмен на золотишко и мелкие камешки.                - А  где вы учились, если жили так далеко от города? - вдруг спросила Клавдия Петровна.                - Осенью после окончания всех сельхоз работ приезжал к нам учитель и учил нас грамоте; жил и столовался у нас, а весной уезжал с началом полевых работ. Отец нас заставлял делать, буквально всё, в восемь лет сажал на коня и заставлял вместе с ним пахать. Чуть позже сено косить, а потом и жито; он сам работал, как вол и нас заставлял, да так распределял работы, что всем хватало на целый день и попробуй не сделать, то, что он задал, выпорет, как сидорову козу. Заставлял работать, чтобы не нанимать батраков, иногда конечно нанимал двух или трёх, когда был богатый урожай. Зимой, правда, приходили с города кроме учителя, мастеровые: сапожники, портные и плотники, обшивали всех и ремонтировали инвентарь и прочее. Нанимали и мастеров по ремонту гужевого транспорта, работали и шорники, все эти люди жили и питались у нас за одним столом. Отец зимой занимался реализацией выращенных сельхозпродуктов. В стране шла гражданская война. С началом «Революции», эта часть  страны была под гнётом  белых генералов Деникина А.И., Краснова П.Н., и Шкуро А.Г. Через наш хутор неоднократно проходили, разные войска,  красные приходили и просили накормить солдат или дать продуктов, некоторые оставляли какие-то расписки. Белые приходили, как хозяева  требовали продукты якобы, за то, что защищают нас от красных, другие трактовали по-другому, будто – освобождают нас от ига красных. Проходили разные банды в основном по ночам, как они только себя не величали и тоже требовали, чаще отбирали то, что им было нужно. Надо сказать, что мой отец был мудрым человеком, когда узнал про «Революцию», он под большим стогом сена вырыл погреб, постелил и обложил его гудронированным брусом, после чего обмазал растопленным гудроном от влаги и обил рейкой, сделал две вытяжных трубы, замаскировав их в сене.   Туда он спрятал мешков сорок пшеницы, двадцать - муки по бочонку сала, меду, масла подсолнечного, смальца, мешок соли, сахара и бочку керосина. Всё это он делал с моей матерью – выпроводив нас детей на это время к тётке по материнской линии, а сами всем запаслись, чтобы мы дети не видели и не знали. Там же на хуторе  пережили продразверстку, правда, отобрали много, на посев оставили мало и расписку дали на мизер, мол,  по ней получите деньги в банке города, но по ней отец ничего не получил. Позже когда мы подросли, отец нам рассказывал:                «Как в 1914 году  началась  - Первая мировая война,  на которую я попал в октябре – и нас несколько месяцев держали в резерве. Когда же попали на передовую провоевав два месяца с небольшим, в одном из сражений из-за отсутствия боеприпасов нашу часть разбили. Много полегло, а раненых и контуженых австро-венгеры, взяли в плен – это произошло в Сербии.  Эта война отобрала у страны почти два с половиной миллиона молодых работоспособных мужиков, более двухсот тысяч тягла, без которого крестьянин не мог пахать, сеять и жать. Таким образом, крестьянское хозяйство лишилось  самого главного: молодого крестьянина и тягла и рогатого скота, в результате страна недополучила, зерна мяса и прочих сельхозпродуктов. Видя такое положение в стране, царское правительство в 1916 году подтолкнуло к продразверстке, и она была не менее жестокой, чем позже, Советская.  Так как в некоторых губерниях  и волостях, началась голодовка, что и подтолкнуло народ к недовольству, мятежам, и в результате привело к февральской революции».                - Вот почему некоторые говорили, что Советская продразверстка  - это вторая.   Кода началась Новая Экономическая Политика, нам немного стало легче, жить, правда,  налогами обложили приличными, но всё-таки  зажили не плохо, поскольку все можно было продать, а особенно продукты. В  связи с этим зерна сеяли меньше, зато овощей и клубней, больше потому как спрос был большой, и деньги были быстрые; таким образом, у себя на хуторе жили до коллективизации. В 1929 году отец как-то поехал в соседнюю деревню и увидел ужас принудительного создания коллективного хозяйства и понял:                «Теперь  этого не избежать и нам - иначе сошлют туда, куда Макар телят не гонял!»                Едва вернувшись с деревни,  отец оседлал коня и поскакал в город, матери сказал:                - Собери, одежду и скарб самый необходимый, и будь готова, как вернусь, сразу уедим в город.                Вернувшись с города,  послал Пелагею за старшими братьями, которых просил немедленно пройти к нему, а сам запряг две повозки. В скорости  подошли Василь и Макар они ненадолго зашли в дом, о чем говорили, я не знаю, но когда они вышли, начали дружно помогать грузить на телеги провиант из тайника скрытого под стогом сена.  На вторую телегу погрузили необходимый домашний скарб и одежду, и нас - детей,  телегу с провиантом отец так нагрузил, что боялся, не довезёт до города - оси поломаются, но как говорят:  «Бог – миловал». Выезжая со двора, как вдруг нам преградили дорогу, прибежавшие семьи дядек, Василя и Макара, началось долгое прощание, слезы уговоры, обещания, в общем, расставание было тяжелым, очевидно каждый чувствовал, что уже больше никогда не встретятся. По дороге в город нам встретился какой-то конный отряд вихрем  пролетевший мимо нас.   До арендованного дома на окраине города добрались далеко за полночь, не мешкая всё привезённое, отец спрятал в погреб под сараем, на что он затратил время до рассвета, лишь оставив на несколько дней продуктов. Ляду в погреб закидал хламом и чем попало, так чтобы  думали, что оно давно так лежит.   Так-таки в  ту ночь ему не пришлось,  поспал. Утром, когда мы ещё спали, отец разбудил мать, долго  что-то говорил ей, видимо давал какой-то наказ, а когда он уехал, она передала его слова нам:                «Продукты экономь, но чтобы дети не голодали, далее - переодень детей во всё старенькое не богатое, и пусть больше сидят дома, после трапез, остатки прячь от чужих глаз. Это окраина города вечерами здесь появляются бандиты и налётчики, но ты не бойся, я специально выбрал такое место, потому, как они бедных не трогают, а у нас изба беднее не придумаешь.  Во сколько приеду не могу сказать, но в целях безопасности, не раньше чем – стемнеет. Смотри, рано вечером лампу в избе не зажигай. Д и в избе, чтобы выглядело убого и грязно, а если кто-то из конных будет приближаться, пусть девчонки прячутся, за печкой, в общем, заранее их предупреди, дабы знали кто где. Не пугайся такие люди дальше порога не ходят, откроют дверь,  увидят скудость, развернуться и уедут. А я сейчас поеду на рынок попробую дешево продать бричку с лошадьми и куплю дров. А пока вари на соломе и посмотри по огороду, может, чего сгораемого найдёшь для печки, и последнее,- он ей говорил шепотом на ушко, - деньги и ценности никому из детей не показывай и постарайся так спрятать, чтобы в любое время могла забрать - днём или ночью. Не исключено может быть через несколько дней, придётся срочно убегать отсюда.  А сейчас поеду на рынок и если мне удастся продать эту пару тогда на второй буду заниматься извозом, пока не разузнаю, как следует обстановку соседних городов и нашего, только после этого уедем.  В чужом городе проще затеряться, а сейчас дай зеркало, - приклеив бороду – усы у него были родные, он их носил смолоду, покрасовавшись перед зеркалом, остался доволен своей персоной - повернулся  и пошел кавалерийской походкой к стоящим, запряжённым телегам».                Подойдя к задней телеге, привязал к передней и проделав буквально четыре шага молодцевато запрыгнул на  переднюю телегу, и поехал на рынок продавать упряжь.  Шел второй месяц нашего проживания в Миллерово, но почему-то отец не торопился уезжать. В один из дней, чем-то озабоченный мы не понимали, что происходит, и почему его подстегнул наш отъезд, но позже отец рассказал про встречу со своим другом - батюшкой Ферапонтом который ему сообщил неприятнейшую новость, он передал его слова:                «Антон ты прости, но я вынужден передать тебе очень плохую новость, твоих старших братьев  раскулачили и всех, старых и молодых отправили на Соловки. Грозились и тебя туда же отправить, как только найдут».                - Со слов отца - одержимый страхом за семью, он заметался - ища выход, и как потом говорил, уйти в лес там начать жить; это надо уходить сильно далеко, а что делать с дочерями, у них подходит возраст к выданью, уехать в глубь Сибири, там нет знакомых.  И там необходимо будет представиться органам вот тогда всё – как говорят - «приехали» сразу на каторгу.  Как отец не старался так ни чему и не додумался, все было против нас? После такой скорбной вести, о братьях и их семьях, отец ещё больше задумался, как выйти из такого затруднительного положения, как спасти семью?   Чаще переезжать из города в город, или из деревни в деревню, так говорят, если в деревню попал, то уже оттуда не выпустят, никакого документа не дают, а без документа, что делать? Тогда отец решил пойти к Ферапонту, просить совета – так в старь велось, что святой отец напутствует на путь истинный. Необходимо подчеркнуть, что отец недолюбливал Ферапонта, из-за одного инцидента, а дело обстояло так. Отец приехал в город в какой-то религиозный праздничный день и зашел к Ферапонту в гости, а у него шел пир с какими-то купцами-меценатами - встретил его хорошо, со всеми перезнакомил, и стали гулять дальше, не заметили, как наступил вечер, прибежавший дьякон, напомнил батюшке вечерне. Отмашкой руки батюшка отправил дьякона, а сам, встав из-за стола, произнёс:                «Сейчас пойду отчертую и вернусь, а вы пока не скучайте – пейте».                - Да как ты смеешь произносить такое слово, ты духовное лицо,- сказал отец?                - Нам – всё можно,- ответил батюшка и ушел.                Едва батюшка покинул светлицу, отец тоже поднялся, распрощавшись  со всеми, ушел. После этого они долго не встречались, отец избегал встречи с ним. С тех пор отец перестал уважать Ферапонта, а в церковь ходил только вместе с матерью и по её настоянию. Можно сказать и в Бога перестал верить. А после революции, когда Ферапонта тоже понемногу начали притеснять, тогда и отца появилась необходимость в реализации товаров, и приобретении золота и камешков и они начали взаимодействовать.  Пораскинув мыслями - понял, что у него нет, никого с кем можно пооткровенничать – любовница не блистала умом, да и не до неё было теперь.  Он шел к Ферапонту, не для того чтобы просить у него совета, а для того, чтобы узнать про тех купцов с которыми столкнулся один раз буквально перед революцией, те купцы в данное время тоже в такой же ситуации как и он. Что они думают и как думают выйти с такой ситуации без наказания?  Батюшка – отца встретил во дворе, гуляя с равным себе священником, но намного старше и белым, как лунь – приветствуя,  растопырил  руки и тут же попросил пройти в домик, и тут же добавил:                - Знакомься Антон Семёнович, – это мой первый настоятель и друг – отец Евстафий, - сказал Ферапонт, и тут же добавил, пойдёмте в дом там и поговорим, одновременно опрокинем по рюмашке, за святейшество ознаменовавший нам  сей праздник господний.                Усевшись на лаке у стола, отец стал прислушиваться к разговорам  этих двух священнослужителей. После пятиминутной беседы, которую они, очевидно, начали задолго до его появления, а закончили в доме в присутствие моего отца, затем, Ферапонт отправился к матушке дать указание по поводу угощения. Как только закрылась дверь за Ферапонтом, отец - Евстафий из-подо лба глянул на моего отца и спросил:                - Отчего печаль на лице глубокая, словно в западню попал, и мечешься, никак не можешь найти выход.                На вид ты, не из мужиков, а горюнишься, видать не зря - жил в достатке, не буду гадать, чем занимался, а завоевавшая и установившееся  Советская власть всё отобрала и устроила охоту на тебя и тебе подобных?  Дальше рассказывай сам, чтобы я не гадал и учти времени у нас мало,  если не хочешь чтобы Ферапонт не знал тогда коротко и быстро говори – тебе, ведь нужен совет, так?                - Истину говоришь батюшка, врать и выкручиваться не буду.                После этих слов, отец всё подробно рассказал Евстафию, но слушал, внимательно не перебивая.  В период рассказа отец тоже внимательно наблюдал и делал какие-то умозаключения. Только в период повествования , он не упускал ни малейшей подробности потому что, искренно верил только что познакомившемуся священнослужителю, который очень быстро расположил к себе своим обаянием и умом, выражавшее во всём. Как и предполагал, Евстафий, едва отец закончил рассказывать, а слушавший сказал,- Давай завтра встретимся на вокзале в буфете в четырнадцать часов - может, что-то и присоветую.- После этих слов открылась дверь, и вошел отец Ферапонт, а за ним матушка Марфа, третьей вошла послушница с большим подносом, на котором были наставлены яства и пару графинов и питейная тара. Поставив поднос на стол, послушница ушла. Матушка Марфа, поприветствовав гостей, и пожелав приятно провести время, с поклоном ушла, сослалась на дела в  церкви.  Застолье – трех, мужчин, длилось,  около двух часов, после чего отец ушел, а Евстафий остался в гостях у Ферапонта.  Вернувшись,  домой, отец всю ночь метался, а когда засыпал, то периодически ночью соскакивал и смотрел на часы и считал, сколько осталось до рассвета. А днём он метался ещё больше чем ночью, постоянно вытаскивал часы из жилета и тупо смотрел на циферблат и не мог понять, почему время так медленно тянется;    в тот день он не стал заниматься извозом, голова была забита одним, что посоветует отец Евстафий? На встречу, мой отец пришел заблаговременно – сел в дальний угол в ожидании священнослужителя. Наконец в дверях появился батюшка на встречу к нему, откуда-то выскочил шустрый отрок и, склонив голову, попросил благословения; накрыв голову отрока, краем левой полы, что-то прочитал, несколько раз перекрестил, тем самым благословил и, направился в угол зала, где увидел поджидающего - человека. А мальчонка, поцеловав батюшке руку, вдогонку тоненьким голоском прокричал:                - Ежели, чего понадобиться молвите – я тут как тут, не извольте беспокоиться, мы к вам, со всем уваженицем.               – Рад вас видеть Антон Семёнович, вижу, вы человек ответственный, - произнёс отец Евстафий подходя к столу и медленно по стариковски усаживаясь рядом, чтобы можно говорить в пол голоса, поскольку это была тайна.       Отец в знак уважения поднялся и приложился к протянутой руке батюшки - тот осенив его крестом, попросил сесть. Немного отдышавшись, он начал спокойным, размеренным тоном говорить, только очень отдаленно:          - Я поздно поступил в духовную семинарию, примерно года на три от регламента, соответственно на столько же позже и выпустили, и поскольку я был одним из лучших учеников и великовозрастной, то на последнем курсе решили произвести меня в обер-полевого священика (капеллана ), ну конечно же с моего согласия. После выпуска в 1896г. вручили мне направление в военное ведомство, там сему обрадовались и определили меня на службу в пограничный отряд в Джульфе, где наши войска переходили в Персию и обратно в период войн и конфликтов,  Там я служил до изгнания царских войск с Кавказа, то бишь, до середины 1918г. Находясь там на службе я был свидетелем людей которые нарушали государственную границу по реке Аракс в плавь, а один Русский вор – переплыл туда обокрал в Тебризе гиляка-ювелира и с фунтам золота и сколько-то карат драгоценных камней на рассвете переплыл с Персии в Россию. То, что ты сейчас услышал – это преамбула – суть вот в чем, река там не широкая и переплыть её может даже ребёнок. Скажу одно, если бы это происходило с 1917-1920гг. – тогда это можно было сделать свободно, сейчас – практически не возможно. Скажу больше, туда идут поезда, хоть это и Азербайджан, но всё население говорит по-русски, так что думай Антон Семёнович. Другого предложения нет, визу тебе никто не даст.                - Скажи отец Евстафий, можно ли там найти жильё, не будем же мы прямо с поезда да в реку. Мне понадобиться время, чтобы разобраться в ситуации, дабы не попасть в лапы ГПУ, ведь я спасаюсь не сам – всю семью, а для этого необходимо сделать всё воеже, прошло без сучка и задоринки?      - Найти квартиру или домик можно, если ты поедешь летом, так как мужчины летом уезжают в Россию на заработки и вывозят фрукты. Да тебе и необходимо это делать летом в сезон купания, так ведь?                Таким образом, у отца появился план перехода границы вплавь и, что самое интересное - смелое решение это было проделано у пограничников перед носом (глазами).                Позже судьба сведет в Иране Анастасию и Александра Садчикова, который за давностью времени поделится, чем это всё кончилось их переход ему лично и погранотряду.                С этого момента отец продумывать план перехода, и узнавать, как туда доехать, и на всякий случай придумывал всевозможные причины и легенды. Но решение его были окончательными и неизбежными и только в Персию – это самое быстрое.                В то время Антон Семёнович не мог предполагать, что повлечёт за собой жизнь заграницей - годы мучительной ностальгии, презрение за предательство Родине, бесправие гражданина, потерю уважения  преследования, нищету, подрыв здоровья и разброд семьи.                Постфактум, и стечением небольшого промежутка времени, как мы покинули хутор, чувствовалась в каждом из нас какая-то напряженность, а возможно и тоска по родному дому, но больше всех нервничала мать, от безысходности, чувствовалось, она себя в душе корила, от того, что не может создать детям нормальной жизни. Но так уж повернула фортуна в начале века, люди делавшие революцию, тоже думали о будущей счастливой жизни народа и страны, и  каждая революция – это тоже катаклизм, только в основном сопряжено с большими потерями человеческих жизней, нищеты и разрушений.   Отец тоску по земле и работе заглушал поиском сведений направленных на переход в Персию.   В то время делал всё – дабы поскорее ретироваться с Миллерово, но только в нужном направлении.  В результате полученных сведений о братьях, отец, каким-то образом быстро достал билеты и через день мы уехали в Ростов, с Ростова ещё в несколько городов; жили в них по нескольку дней и двигались дальше, направлении - Джульфы.  А накануне отъезда с Миллерово, набрали себе столько продуктов, из привезённых с хутора, столько, сколько могли унести на себе - остальное,  перевезли в церковь, батюшке Ферапонту, ему же отдали лошадей и телегу, на прощание отец сказал:                - Принимай эти продукты, половина которых тебе, а из второй половины будешь выделять Пелагее, а если она не станет брать, или вовсе не придёт, тогда храни три месяца, если к тому времени никто из нас не появится, тогда можешь ими распоряжаться, как тебе заблагорассудится.                Вот так, наша семья на второй день погрузилась в вагон, и уехали в Ростов. Прибыв в уже указанный город, мы задержались совсем не долго, всего несколько  дней прожили в какой-то комнатке при храме, по рекомендации отца Ферапонта.  В скорости отец купил, или как-то  достал билеты, и мы поездом отправились в Нахичевань.  Что творилось в поезде, этого передать невозможно:  теснота, гомон, скандалы из-за мест, тошнотворный запах  человеческого пота, в воздухе стоял смрад, и вонь табачного дыма, въедавшийся в глаза до слёз - в нос вызывал чихание, в глотку вызывал - кашель - это было, что-то невообразимое. Толи на второй, толи на третий день путешествия, на  какой-то станции нас высадили и проводник объявил:                «Поезд дальше не пойдёт - нет угля».                Мы высадились из вагона все грязные, измученные, кое-кого тошнило, у всех чесались тела.                Отец посадил нас у какой-то стены на лавку, а сам пошел искать кров и баню. Примерно через час пришел довольный тем, что нашел жильё в номерах и уже забронировал для нас два номера.                Сияя, “как новый целковый” видно было, что был доволен собою, немного погодя сказал:                «Прежде чем вселяться мы пойдём в баню вымоемся, и эту вшивую одежду выбросим, оденем чистую, а после бани в номерах покушаем, что бог послал».                Переночевав в номерах - утром мы пошли на станцию, узнать, насчет поездки и по счастливой случайности, пришли во время, потому что, паровоз заправили углём и дровами, кроме того, состав готов был продолжать  движение до пункта назначения, мы побежали к своему вагону, но проводник не хотел нас пускать, сказав:                «Вы вчера ушли и не сказали, что вернётесь – продолжить путь сегодня».                Зная все уловки проводников, отец отозвал его в сторону, дал ему какую-то сумму денег и показал билеты, хотя в этом не было необходимости, поскольку его действия принесли ему доход в виде денег. В общем, таким образом, добрались до  города  Нахичевань. По приезду в Нахичевань подыскали квартиру, на окраине города отдохнули пару дней и по заданию отца мы три сестры начали искать, работу.  Примерно через пару дней уже все работали, я в цехе ощипи кур, Таня в пошивочной мастерской, а Саша в прачечной по приёму белья.                - Анастасия Антоновна, а Паша, куда пошла, работать? - спросила Клавдия Петровна.                - Да, я ведь вам забыла сказать Паша осталась в Миллерово у неё там жених и они решили пожениться, он заканчивал, (школу железнодорожных мастеров) это типа - железнодорожного училища и после окончания получал назначение путевым мастером в железнодорожный цех по ремонту путей. Так вот, отец тоже нашел какую-то работу, только о ней практически ничего не рассказывал, утром уходил на работу, вечером возвращался и пребывал сам себе на уме, как потом выяснилось, он зондировал обстановку этого района для нелегального перехода в Персию, но пока никому, ни о чём не говорил.   Когда созрел план, тогда у него  появилась другая проблема, как нас уговорить, и он придумал легенду преследования, и начал нас потихоньку обрабатывать.  Однажды после ужина сказал:                «Дети настали плохие времена для нас, узнали,  что мы жили зажиточно, а говоря современным языком  - (кулаками), кулаков сегодня отправляют на Соловки на всю жизнь,  если останемся - нас всех отправят на каторгу, как моих братьев – Василия и Макара с жёнами и детьми.  Хочу вас всех предупредить, чтобы о том, что я вам сейчас рассказал никому ни слова, ни полслова не говорили. Поэтому надо что-то предпринять пока у нас есть,  немного времени».                - Папа, - сказала я,-  может мне поговорить со своим чекистом, он сможет помочь, после сказанных мною слов, отец разразился такой бранью, что я не рада была сказанному, а говорил он вот, что:                «Ты дурра набитая, ты сумасшедшая, разве можно чекисту говорить такое, он нас тут же арестует и за это получит повышение, такие люди ради чина, мать родную продадут. Смотри у меня Настенька забудь об этом и думать, а то я тебя и, каждого прокляну, если кто-то проболтается».                - Я ещё вам не рассказала, как я познакомилась с чекистом, а это случилось со мной через несколько дней после начала работы, когда я возвращалась с работы, домой.  Два не русских парня мне преградили дорогу,  сказали, чтобы  шла с ними, я отказалась, тогда один взял меня за руку и хотел потащить за собой, но я не растерялась, подставила подножку,  который меня тащил, он упал лицом в пыль, поднявшись, он замахнулся на меня, но не успел нанести удар.  Вывернувший из-за угла чекист буквально в прыжке ухватил его за руку и спросил в чём дело, ты на кого поднял руку, второй увидел чекиста в форме, удрал. Я объяснила всё, как было, тогда чекист,  спросил у парня  фамилию, имя и адрес, когда тот ответил на все вопросы, чекист сказал:                «Я твоего отца Низама хорошо знаю, сейчас провожу девушку  домой и приду в отдел, а ты ровно через час вместе с отцом приходи к заставе, там и поговорим - иначе сдам в милицию,- Затем повернулся ко мне, спросил,-                Вы кто такая и откуда, я раньше вас здесь никогда не видел? Погодите вы не та семья, которая недавно приехали: отец, мать, два брата и три сестры красавицы?»                - Да по составу семьи мы подходим под описание, а может быть прибыла ещё такая же семья.                «Это исключено – мне бы сразу доложили, поймите у нас каждый человек на учёте – это пограничная зона.            В день вашего приезда, через два часа, как только вы заселились в дом, мы  уже знали – состав семьи и каждого по именам. Как вас звать – точно  сказать не могу, но назову два имени из трёх - одно из них – ваше, Анастасия либо Александра».                - Почему два если вам донесли, что дочерей в семье три?                «Вас не только назвали, но и вкратце описали внешность каждого;  Татьяна старшая – невысокого роста полненькая, а две младшие очень похожи друг на друга, стройные, красивые с серыми глазами».                – Да вот здесь, тот, кто описывал нашу внешность, не ошибся, я с Александрой лицом и фигурой очень, похожи.                «Так вы Анастасия Антоновна».                – Да, а почему так официально – Анастасия Антоновна? - спросила у провожатого, который пока еще не назвал себя.                «Так нас учили обращаться с незнакомыми людьми, да и этикет говорит об этом. Прошу извинить меня я ещё не назвал себя – Садчиков Иван Васильевич, помощник комиссара при заставе пограничных войск.                А вы откуда приехали сюда и надолго ли?»                - Здесь родина  предков,- не поднимая головы, ответила я,-  а на сколько - не знаю, это родители решают.                Так отец нас заранее проинструктировал, кому что говорить, потом он стал встречать меня через день, затем каждый день встречать и провожать домой. Вот так мы и подружились с ним, он стал ухаживать за мной, понятно было, я ему нравилась и  мне он очень, нравился, надо отметить за всё время встреч мы ни разу не поцеловались.  Он был красавец - парень, стройный, выше среднего роста, а из-под фуражки выглядывал приличный завиток волос, и для того смутного времени очень воспитанный.                Прошло почти два месяца, как-то после ужина отец попросил остаться всем за столом  для весьма серьёзного разговора и начал намекать на грозящую опасность нашей семье, он долго и путано приводил какие-то примеры, а мы, переглядываясь ничего, не могли понять. Видимо сидевшей матери рядом с отцом, надоело его словоблудие, и она сказала:                - Антон не ходи кругами говори прямо, дети уже взрослые они всё поймут, в конце, концов, мы же их жизни хотим обезопасить от надвигающейся беды, сказала мать.                «По некоторым сведениям – от очень солидного человека я получил сведения, что послали запрос на наше старое место жительство - чем мы занимались и почему теперь - здесь. В связи с этим у нас теперь есть один,  единственный выход из сложившейся ситуации, это бежать за границу в Персию, ждать больше нельзя, дней через десять  окончательно заберут, теперь точно уж всех, а пока ждут документы с нашего уезда, мы должны их опередить. То есть уйти, повторяю в Персию».                - Папа, откуда вы всё знаете? -  спросила Таня:                «От хорошего человека, которому хорошо заплатил и, не малые деньги,- ответил отец.- Значит так, через два дня едим в Джульфу, там несколько дней покупаемся в речке Аракс, чтобы привыкли к нашим ежедневным купаниям. Тем самым мы, примелькаемся пограничникам и снимем с себя подозрение, а в один из дней переплывём Аракс на ту сторону. Река не широкая переплывем быстро».                – А, как мы там будем жить, и разговаривать, мы же персидского языка не знаем? - вновь спросила Таня.                На что отец ответил, резким тоном:                «Там уже пол России живут,  работают, и мы проживём, это всё равно лучше, чем на соловках подыхать».                Не могу знать, насколько отец говорил правду в отношении того, что послали запрос о нас в наш  уезд.   В свете сказанного отцом, о посланном запросе, я поверила, поскольку вспомнила встречу с чекистом, который сказал:                «Нам через два часа донесли, откуда вы прибыли, сколько вас, и внешность каждого коротко описали и по именно назвали».                Да я поверила в его слова, и мне стало страшно, хотя о Соловках представления не имела, и где они находятся.  Как и было сказано отцом, через три дня рано утром мы поехали в Джульфу, к вечеру подыскали жилье на окраине у местной жительницы, которая поселила нас в  большую комнату, побросав вещи, находившиеся при нас - пошли купаться. Надо сказать в те годы женщины и мужчины купались в легкой одежде, это не привлекало внимания. С того самого дня мы каждый день ходили на речку - отец купаясь и загорая, всё время наблюдал за действиями пограничников, он всё запоминал – даже через которое время они выходят на перекур и когда меняют пост у моста. Купались мы подолгу, еду всегда брали с собой там ели и отдыхали. Иногда пограничники проходили внимательно присматривались к нашим вещам и нам. Некоторые, проходя, предупреждали, чтобы далеко не заплывали, а то просто проходили, всматривались в лица. Уже точно не помню толи на пятый толи на шестой день в воскресенье утром отец, сказал:                «Сегодня переходим, слушайте внимательно, приходим к реке и вы все должны незаметно следить за моими действиями, купаемся примерно час полтора и как только после первого купания я выйду из воды подниму руки, будто загораю, а потом лягу, вы подойдёте, ляжете неподалеку, это будет означать - все готовы.  После этого через полчаса я поднимусь, стану спиной к реке вы все потихоньку входите в воду  купаясь, отплывите, от берега на такое расстояние, чтобы пограничники  ничего не заподозрили, ныряйте, только так для вида и смотрите, берегите силы? чтобы хватило переплыть на ту сторону.  Когда увижу, что все в реке, тогда я и мать, войдем в реку на тоже расстояние, что и вы – дважды окунемся, после чего я голову  покрою белым платочком с завязанными углами в узелки, вот это и будет сигналом для рывка в сторону Персии – понятно? И последнее, мать всем приготовила по два комплекта тоненькой одежды, надеть на себя и сандалии. Это для того чтобы на той стороне снять одно и высушить, а потом второе, конечно плыть будет тяжело, но как видели река не широкая, глубокого места всего метров тридцать, а далее мелководье до самой суши.  Пойдем, как всегда в одно, и тоже время, сегодня выходной народу будет много, смотрите внимательно – в оба глаза».                В тот проклятый день, в полдень солнце стояло в зените и до такой степени сильно палило, что после часового загара уже чувствовалось жжение плеч, спины и как назло был полнейший штиль, листья на деревьях будто замерли, слегка свернувшись, а некоторые  даже чуточку  увяли. Силу жары я почувствовала ещё так - нечаянно подула на руку и почувствовала насколько горячо моё дыхание и как сильно обжигает руку.  Воду, которой обычно нам хватало на весь период отдыха на пляже, выпили буквально за час, а загорали, как всегда на одном и том же месте - обособленно от общего контингента, несколько раз входили в воду и выходили.   Наконец, мы увидели стоящую фигуру отца, тогда мы - дети вошли в воду, чуточку побарахтались не далеко от берега, когда увидели, как родители вошли в воду,  несколько раз окунались и тут отец покрыл голову белым платочком. После чего отец с матерью нырнули  вперёд, в чужую сторону, мы за ними нырнули, когда вынырнули,  то со всех сил поплыли  на противоположный  берег, в Персию. 
                ГЛАВА   II
                Я  Л  Т  А       или    П  Р  О  Л  О  Г
          После смерти матери мы остались с отцом, но ему некогда было нами заниматься.                Служа управляющим государственным банком  Ялты, он рано уходил в банк, а в течение дня один раз в обед приходил, справлялся у горничной и кухарки, на попечение которых он нас оставлял:                «Как мы себя ведём, и слушаемся их, как учимся, нужно ли чего?»                В то утро я проснулся, как всегда умылся и пошел в столовую, только стол был пуст, пройдя в кухню, там тоже не обнаружил кухарку. Печка не топилась, и было как-то безлюдно и жутко, такого, сколько сам себя помню, ни разу не наблюдалось. Тогда отправился во флигель, где жила кухарка. На стук она не ответила, нажав на дверь пальцем, она открылась. Войдя в комнату, увидел лежащую в постели Анну Герасимовну в бесчувственном состоянии. Я садовника послал, за врачом. Пришедший врач установил, что она простыла, после чего выписал рецепт и попросил поить её каждые четыре часа. Между тем дело близилось к обеду, и я решил, бог с ним с завтраком, надо что-то приготовить на обед.  Спустился в погреб – вход, в который вёл прямо с кухни, отрезал от лежавшего на льду кусок мяса: набрал картофеля, луку, вернулся на кухню.  Налил в кастрюлю воды, забросил; мясо, очищенный и порезанный картофель, замесил тесто, нарвал галушек и накидал туда, обжарил лук с салом и тоже забросил в кастрюлю и поставил на огонь. Так впервые я варил своё первое в жизни блюдо - галушки. Все это кипело очень долго. Наконец пришел отец и я с чувством собственного достоинства, отступив от рамок приличия, поставил кастрюлю на стол;  а стол я сервировал, пока варились суп. Пригласил всех обедать, взял тарелку, опускаю черпак в кастрюлю, только зачерпнуть в черпак ничего не смог кроме бульона, и в тоже время не могу  понять, в чём дело.  Увидев удивление на моём лице, отец подошел, взял черпак попробовал, что-либо зачерпнуть, но кроме бульона  в черпак тоже ничего не набрал, тогда он заглянул в кастрюлю и попробовал черпаком постучать по дну.  Он сразу понял, в чем дело, но на всякий случай спросил у меня, как я варил?                Я соответственно рассказал, как готовил, он, молча, поднял, кастрюлю сказав мне                - Следуй за мной – остальным ждать.                Надо отдать должное он был прекрасным юмористом. На кухне отец кое-как вытащил этот слипшийся ком мяса картофеля и галушек, положил на блюдо, вооружившись большим ножом, мне сказал:                - Делай тоже, что буду  делать я.                Так мы начали его резать на ленточки, а потом на кубики и все эти нарезанные кубики забросили в кастрюлю.  На всё это у нас ушло минут двадцать, после чего отец впереди я за ним гордо вошли в столовую, начали разливать по тарелкам. Одно надо сказать довольно таки вкусные галушки получились, а бульон – вообще - цимес! Съели всё, что было налито в тарелки, а кое-кто попросил ещё добавки, которая тут же была утробой проглочена. Когда все насытились, на сей раз очень скромным - только одним первым блюдом и салатом, а перед тем, как подняться из-за стола Татьяна и Зоя, перебивая – друг, друга пытались, выразить непонятно чего, наконец, одна из них умолкла, когда отец направил палец на одну из них:                - Пусть Иосиф у нас будет за повара, а?                - Вы давайте занимайтесь тем, чем занимались ежедневно, а я найду выход из положения.                - Папа скажи, чтобы Иосиф не уезжал от нас, нам без него будет скучно,- теперь сказала вторая сестра.                Отец, строго глянул на меня и что-то хотел сказать, но прибежавший банковский клерк, скороговоркой произнёс:                - Там к вам приехала какая-то знатная особа, вся такая – прямо такая-с. Изволят вас увдеть-с.                - Сынок – с тобой вечером поговорим, после ужина, ладно,- поле чего повернулся и ушел в банк.               
               
                О д е с с а
 - Семья наша была очень большой, насчитывала одиннадцать дочерей и два сына. В 1918году нас у отца оставалось человек шесть, некоторые сестры вышли замуж, старшая математик уехала в Польшу, некоторые учась, в других городах там и остались, в тот год и я ушел из дома счастья искать. В свои ещё не исполнившиеся шестнадцать лет, ростом был метр семьдесят два и крепкого телосложения, одной рукой на турнике подтягивался от трёх, до пяти раз.  В январе 1918г. вспыхнуло восстание против рады, а в конце - установили Советскую власть в Одессе. И на съезде представителей тройки «Румчернода» провозгласили Одесской Советской Республикой.    Так вот я поехал не просто в Одессу, а в ОСР, к хорошему знакомому моего отца - Ильченко Ефиму Семёновичу, который жил и работал в портовом гараже заведующим, - вот он и взял меня на работу слесарем. В гараже делал всё, но в свободное время учился водить машину, тогда - это было престижно.  А чуть позже, т. е. в марте того же года Одессу  оккупировали австро-германские войска имевшие численное и техническое превосходство над командованием советскими войсками на Украине которыми командовал В.А. Антонов-Овсиенко. Как только в город входили оккупанты  Центральная рада моментально - будто из-под земли высовывала голову и способствовала оккупантам, которые ловко  пользовались их властью в своих политических целях.  В конце апреля бывшего царского генерала П.П. Скоропадского провозгласили “гетманом Украины”, который начал зверствовать и устанавливать свои порядки.  Летом текущего года газеты писали, в Москве состоялся первый съезд КП (б) Украины который решил присоединиться к КП (б) России, после чего повсюду на Украине большевики возглавили освободительное движение. Примерно в октябре австро-венгерские войска начали ретироваться, а с некоторых мест патриоты и подпольщики их изгоняли, так как у них в стране произошел переворот.  В ноябре  в Германии произошла революция, воспользовавшись ситуацией, Советская власть аннулировала Брестский договор  и  стали изгонять с территории Украины немцев и их прихвостней.  Заканчивался 1918год тем, что к власти пришла буржуазно- националистическая “Директория украинская”, которую  возглавили В.К. Винниченко и С.В. Петлюра. Омрачило уходящий год то, что Антанта начала интервенцию на Юге Украины и в скорости, все крупные порты и города были под их эгидой. Со сменой каждой власти усиливались грабежи разбои убийства, в общем, наступало блаженство для анархистов и всякой шушеры. Частая смена властей происходила настолько стремительно, порой утром просыпался народ и не знал,  при какой власти живёт?  А при встрече с знакомыми не знали, кого ругать, кого хвалить, и вообще,  стоит ли говорить по тому или иному поводу о строе и политике?                1919год ознаменовался тем, что буквально с первых чисел января городское подполье  КП (б) У и его “Иностранная коллегия” усиленно вели подрывную работу в войсках Антанты и в скорости – эта работа принесла свои плоды. Буквально в апреле на кораблях интервентов начались восстания и, руководству Антанты ничего не оставалось делать, как поднимать якоря и отправляться восвояси. Именно в - это же время, то есть в  январе начали изгонять петлюровские войска с крупных городов центральной Украины и как только освободили Киев, так газеты начали писать о предстоящем Всеукраинском Съезде Советов, где должны принять первую конституцию Украины.   В марте состоялся III й Всеукраинский съезд, где приняли конституцию и объявили  Украину Советской Социалистической Республикой, а также избрании ЦИК во главе с Г.И. Петровским и вскоре после съезда теперь уже советские войска освободили все крупные города и порты черноморского побережья. Только вроде свободно вздохнули, как белогвардейский генерал, А.И.Деникин, которого после гибели генерала Л.Г.Корнилова, Антанта провозгласила - главнокомандующим Юга Украины и Кавказа. Решив показать свою значимость, и доблесть А.И. Деникин подавил Советскую власть на северном Кавказе, ворвался на Юг России, сломив, сопротивление Красной Армии на Южном фронте занял, Украину, часть Донбасса,  а с его приходом начались: повальные аресты, расстрелы, порки и восстановление  старых порядков. Стали хозяевам возвращать; имущество, предприятия, земли и прочее.   Бандиты вообще распоясались, даже днем грабили; были случаи если кто-то, сильно сопротивлялся, его тут же убивали.  Власти в городе вообще не существовало, ходили какие-то банды, бряцая оружием.  Практически Одесса  весь год была под гнётом армии Деникина, он не зря свирепствовал.  От Антанты он получал оружие и материальную помощь и укреплял войска, состоявшие из трёх армий;  Добровольческой - генерала В.З. Май-Маевского -  Кавказской генерала П.Н. Врангеля и Донской генерала В.И. Сидорина. Вот с этими армиями он захватил  Екатеринодар – Краснодар, Царицын – Волгоград, Воронеж, Орёл и взял курс на Москву. Только на этот раз его постигла неудача и поражение ране указанных городах, но и под Воронежем и Орлом, понёс большие потери. Таким образом, РККА начала громить и гнать войско Деникина, освобождая города посёлки и деревни.  В этот период по всей Украине начали создаваться партизанские отряды, которые боролись, как с войсками А.И.Деникина, так и с бандами.  Весенне-летняя  кампания советских войск массированными ударами, оттеснила Деникина,  в Крым, а в апреле, а может в мае А.И.Деникин - передав дела П.Н. Врангелю, сам бежал в Турцию на английском эсминце В феврале 1920года освободили Одессу.                                – Иосиф Степанович – вы все говорите о Юге Украине и больше об Одессе и ничего не говорите о центральной и западной части страны.                – Уважаемый Александр Васильевич я говорю о той части страны, где я жил и работал, т. е. где был свидетелем в исторической эпохе той части  Украины. Но, могу  сказать, то, что я читал в газетах той поры и могу рассказать,  но только не в такой подробности, да и времени уйдет на это раза в четыре больше.               Вот поэтому я не касаюсь, и вообще есть история, где можно освежить память, если есть желание.                – Да я с вами согласен - полностью,- сказал Александр Васильевич, – прошу вас, продолжайте.                - Конечно, согласно информации из  газетных данных могу рассказать как Польша, объявив войну России - летом вошла в Киев.  Могу подробно повторить, но  думаю повторять одно и, тоже - это вовсе не интересно, тем самым потеряет всякий интерес к воспоминаниям.                Я одного не мог понять, так часто менялась власть, а мы работали как всегда, какие мы только грузы не принимали и чего мы только не отправляли, -этими словами он хотел закончить свой рассказ, а потом будто, что-то вспомнил и продолжил, - таким образом, я два года проработал в порту - последний, из которого уже водителем.                – Иосиф Степанович, всё, что вы говорили об Одессе весьма интересно. Проживая и общаясь с жителями города Одессы, вы, наверное,  слышали про Мишку Япончика и его криминальную деятельность?  Действительно ли он был такой бандит и вор, или это лож  либо  восхваление, только во имя чего?..                - Кем он был и почему о нем так много писали, а Одесситы рассказывали о нём взахлёб, небывалые легенды, поднимая глаза к небу, словно говорили о святом. Вот этого я тоже, до сих пор не могу понять, почему?                – Я одного не могу понять, почему учась на юридическом факультете, нам ничего не рассказывали, об этом человеке, только один из преподавателей по криминалистике, когда ему задали вопрос  о Япончике, он ответил:                «Это просто бандит и отщепенец социалистического общества».                - Я вас прошу, расскажите то, что вы слышали о нём, а может даже и видели его.                – Может о Мишке рассказать чуточку позже, а вообще-то и правда лучше сейчас, поскольку было с ним одно совпадение именно в день, когда я впервые ступил на ту землю.                - Да-да – тем более, что говорите о каком-то совпадении!                – Хорошо Александр Васильевич, я не стал рассказывать,  думал, что вам это будет не интересно.                Только хочу вас предостеречь о том – то, что буду рассказывать, не воспринимать за чистую монету, так как больше половины из рассказа будут вам переданы из чужих уст, а вот насколько они достоверны, не могу гарантировать.   Но зато они хорошо сложены и хорошо вписываются во взрослые годы жизни Мишки, будучи королём Одессы и проживая в нём.  Тогда слушайте, в Одесскую Советскую Республику с полумиллионным населением, а именно столько жителей, тогда в нём проживало - в самом начале 1918 года.                – Какая – Одесская Светская Республика? Вы Иосиф Степанович уже второй раз говорите, а я о такой Республике, не слышал,- от такой новости, он снял очки и стал нервно протирать их, а немного погодя, спросил,- Иосиф Степанович, вы ничего не путаете? – а сам задумался: «Почему я нигде и никогда не слышал о такой Республике: как юрист должен знать историю нашей страны, может я когда-то пропустил это на уроке, или болел в этот момент? – так для него и остался этот вопрос – загадкой?..»                Видя, кокой эффект произвело на своего слушателя, рассказчик его продолжил:                - Вы не думайте – это не выдумка, это исторический факт – и от этого никуда не деться, дело в том, что эта республика просуществовала ровно полтора месяца.                – Тогда почему так быстро кончилась её историческая эпоха?- надо сказать Александр Васильевич любил употреблять редкие и изящные слова.                - Наступление Австро-Венгерских и германских войск, которые с боем выдавили Советскую власть. Вот такая преамбула об этом необыкновенном городе, в котором оказался не случайно.                Но самое интересное совпадение было в том, что в день, моего приезда в Одессу, а это был последний зимний месяц 1918 года, совпал с днём свадьбы Мишки Япончика и Цили. Продвигаясь пешком  по улицам в направлении порта, я обратил внимание на количество патрулирующих дружин и конармейцев,  в городе. Вначале предположил, что кто-то с боем вступает в город, а молодое рабоче-крестьянское  правительство – Одесская Советская Республика, боясь внутреннего взрыва шпаны  и мародёров, которые могут оказать содействие наступающим белогвардейцам, вот поэтому и выгнали из казарм, всех кого только можно было.  Позже говорили, что в тот день все фаэтоны в городе были зафрахтованы  ещё накануне свадьбы на целый день и по центральным улицам Одессы галопом мотались вереницы фаэтонов, перегруженные пьяными людьми. А кому не досталось фаэтонов разъезжали на телегах и, все без исключения играя на разных музыкальных инструментах, горланили, воровские песни, кто какие знал, но больше всего с упоением пели еврейские, выражая тем самым признание королю Одессы. Не знаю на сколько, правда, - только бабы ещё  долго судачили, да и мужики тоже, что Цили, первая красавица Одессы, и что Мишка с первого взгляда влюбился. А, как они познакомились?  Это я вам  рассказываю, со слов одного  чиновника  работавший в порту, это было многим позже, который взахлёб, описывал знакомство и свадьбу с  такими подробностями, которые мог знать только человек очень близкий родственник, либо друг и участник события:                «Цили среднего роста, очень стройная, со слегка выступающими бёдрами, брюнетка с рассыпающимися локонами до поясницы, ножки точёные, походка стройная, но для придания кокетства, иногда виляла бедрами, словно гусыня.  Лицо вытянутое смуглое, крупные выкатывающиеся,  глаза черные, как смоль словно магнитом моментально притягивали к себе внимание мужчин. И горько сожалел тот,  кто приближался к ней и вступал в диалог, любуясь её красотой; после чего, окончательно терял, не только голову, но и кое-что ценное из своих карманов.   А она строя глазки, мило улыбаясь, показывая кремовые крупные зубы, и слегка покачивая бюстом в тоже время красиво жестикулируя руками, ускоряла до такой степени манипуляцию рук, что собеседник не замечал, как  извлекают с карманов всё ценное, что можно было, вытащить и свои действия называла: «Экспроприирую  ненужные предметы хозяина».  Необходимо отметить один немаловажный факт. По рассказам одних, Цили была из богатой купеческой семьи, и якобы когда-то Мишка ограбил их дом.  По второй версии Цили, так же, как и в первой  была еврейка, только происходила из такой же среды, что и Мишка Япончик, и более того слыла, как специалист по очистке карманов и дамских ридикюлей, чему научилась в Молдаванке. Первая встреча Мишки с будущей женой  произошла на улице Госпитальной, куда приехал забрать,  дань  трех районов - Слободки у Муха; Пересы – Сало; Фонтанке – Коса; - это клички.  Как-то прознав о приезде Мишки - Цили донесли поклонники, что  король Одессы всегда носит с собой большие деньги; а сегодня у него день сборов и он вначале побывает в одном из районов, но в каком – этого они не знали, а это значило, что он не пустой приедет. И сюда едет тоже за сбором дани, так как приехали смотрящие трёх районов и дожидаются его. Вот тогда она решилась почистить его карманы, всё продумала хорошенько, подготовилась, узнала, когда и куда он подъедет, и в тот момент, когда его машина, подъезжая к названному дому и, стала - притормаживать, Цили  выскочила из проулка и ударилась о дверцу его легковой машины и тут же рухнула на землю. Выскочивший из авто - Мишка, слегка испугался, но моментально поднял её на руки и понёс к дому, к которому  подъехал.  Цили делая вид, что ей плохо и неудобно пребывать на руках у не знакомого мужчины слегка выворачиваясь, подобралась к заветному карману;  а вытащив пакет с деньгами, спрыгнула с рук Мишки и благодарно, взглянув  в глаза, заикаясь, словно всё ещё находясь в шоке, тихо произнесла:                – Извините я пойду.                – Ты - кто такая Красавица, почему я тебя не знаю?- спросил Мишка и немного подумав, сказал,- давай вечером сходим – синематограф.                – Я согласна,- ответила Цили,- давай на восемнадцать, а потом в ресторан?                - Однако, ты смелая, как я погляжу, а я, напористый и до страсти люблю красивых женщин, а девушек ещё больше, ну до вечера, ненаглядная моя, - махнув рукой, Мишка и вошел в дом.                Беседуя с подчинёнными, он невзначай коснулся кармана, а там -*вошь на аркане*, только теперь он догадался, как ловко обвела его незнакомка. Говорить своим братьям по ремеслу, означало, опозориться на всю Одессу. А главное - как бы получается - * вор у вора дубинку украл*.                Мишка понял, что эта красивая  мерзавка,  выдернула у него пятнадцать тысяч рублей воровских общественных денег.    Вечером встретившись у кинотеатра, Цили назвала себя и вела себя, как ни в чем не бывало, Мишки было как бы не по себе в связи с тем, что эта мошенница не чувствовала угрызения совести и вела себя весело и свободно, порой даже развязано. Из кинотеатра *Корсо*, пошли в ресторан *Монте-Карло*.  Цили спокойно беседуя с Мишкой, намеренно, нежно коснулась его локтя и не почувствовав сопротивления, долго не думая взяла его под руку, так они и вошли в намеченное заведение, перед которыми склонившийся швейцар в ливреях держал раскрытую дверь. Едва переступив порог ресторана, как к ним на встречу вышел быстрой, грациозной походкой метрдотель, в чёрном элегантном костюме, весь – внимания, покорности и обаянья.  Расшаркавшись перед хозяином, метрдотель,  чуть склонив голову и показывая рукой в сторону коридора, где был небольшой банкетный зал для хозяина, изысканных гостей, и то только с разрешения обладателя, ресторана, произнёс:                - Прошу вас всё готово как вы приказали, а по поводу горячих, как только изволите, как всегда щёлкните пальцами, так с глубочайшим почтением будет доставлено.                - Хорошо, пойдём, после того как нас усадишь – ты свободен, только предупреди официанта, что мы здесь.         – Будьте спокойны Моцес Вольфович, (Мишку, в его ресторане иначе и не называли, как-никак, он владелец), все предупреждены, вас, как всегда будет обслуживать, гарсон Зельма, он уже на своём месте.                После того, как уселись, Цили и Моцес,- метрдотель удалился в зал, где в это время кое-кто уже начинал бушевать от обилия выпитого спиртного.   Подошедший гарсон - Зельма, поздоровавшись с поклоном, разлил шампанское и, сверкая белками глаз в ожидании распоряжения; увидев отмашку хозяина, он тут же удалился, за ширму, в ожидании вызова.                – Цили, разреши этот первый бокал шампанского выпить за тебя, - понизив голос, прошептал, за твои золотые ручки. Конечно, ты сработала великолепно, как *Сонька золотая ручка*, но у тебя не те масштабы и не та специализация, ты по сравнению с ней мелкая сошка, а в целом молодец – красиво, пьём за тебя и твою красоту, которой тебя одарила природа. – А сам подумал:  *Если бы не мои деньги, на которые она польстилась, сама не представляет, что вляпалась, в цепкие руки, будущего мужа, а точнее ввалилась как сом в вершу.  И - помолвку  совершим сегодня, во чтобы мне это не стоило*.                Затем, нисколько не смущаясь о намёке Мойши, (так он её попросил называть впредь), о том, что она вытащила пакет с деньги, попустила мимо ушей; Цили подняв бокал с жеманной улыбкой и нисколько не заискивая, перед знаменитостью Одессы, начала говорить:                - Я буду тебя называть Моисей; много о тебе наслышана и не раз видела тебя издали, но никогда не думала о знакомстве с то, и что ты пригласил меня к себе в ресторан, честно говоря, я первый раз в ресторане, а может быть и последний.                – А насчёт того, что последний раз в ресторане – я тебе этого не позволю, с сегодняшнего дня мы с тобой можем каждый день приходить сюда ужинать, конечно, если ты этого пожелаешь.                – Нет, Моисей я не буду здесь каждый день ужинать с тобой.                – Это почему?- спросил Мишка.                – Да потому, что я не смогу оплачивать такие дорогие блюда,- произнеся последние слова, Цили полезла в ридикюль, вытащила конверт с деньгами и положила на стол перед Мишкой,- вот за сегодняшний банкет, и спасибо тебе за составленную компанию и проведённый  этот декабрьский, вечер.                После этого инцидента оба долго молча ели и пили, периодически поглядывая друг на друга, Цили изредка из-подо лба поглядывала на партнёра, улыбалась, покручивая бюстом и изредка наклоняя, то вправо, то влево, тем самым пытаясь привлечь его на тур танца. Такого наглого поступка Мишка не ожидал, вот поэтому не мог придумать, как ему быть и, чтобы не обидеть партнершу  в меру необходимости - сидел, отвечал ей  той же монетой – правда ел лениво и без аппетита, иногда казалось, что ест что-то отвратительное, а поглядывая на Цили, думал:                «Как поступить с ней и деньгами, взять значить унизиться перед ней; смотри какая – плутовка, придумала, как красиво обворовать меня, а потом не менее красиво вернуть мне деньги; то, что она не возьмёт деньги, он знал, как дважды два, если прогнать её, либо самому уйти, ну тогда потеряю её навсегда, - ещё кучи мыслей приходило в голову, только не одна не годилась для данного момента».                После ненадолго, затянувшейся паузы и поедания десерта, Мишка, так невзначай спросил:                - Цили, я не хочу знать, сколько тебе лет, я только хочу знать, ты замуж собираешься, если да, то когда?                - Замуж я, конечно, собираюсь, только жениха ещё себе не выбрала.                – Ну,  тогда - это дело поправимое, - после сказанного Моисей взял у Цили ридикюль и вложил туда конверт с деньгами, одновременно произнося, – это тебе, на свадебное платье и прочие атрибуты, свадьба наша через два месяца состоится здесь в ресторане! – С окончанием сказанной фразы, он посмотрел на свою невесту, которая, от неожиданности вся зарделась румянцем, словно мак полевой, и как представилось Мишки, от корней волос до пят.  Цили, от неожиданности закрыла лицо руками и не могла произнести не слова, какой-то ком к горлу подкатил, не давая вымолвить ни слова.  Цили, потрясённая,  действием Мишки, некоторое время пребывала в состоянии прострации, а немного спустя включила действие мыслей для выхода из этого состояния и вдруг вздрогнула и начала перебирать варианты выхода из данного фиаско, мысль пришла быстро:                «Вложив деньги мне в ридикюль – получается, что он меня купил, как проститутку, таким образом, я в его глазах превращаюсь в его рабыню, с которой он будет делать всё, что угодно, вернуть деньги и отказаться от его предложения стать его женой, значить потерять девичью надежду о создании семьи, которая так необходима.  Кроме того – наблюдая за ним издали, оказывается, сама того не понимая я влюбилась в него. И теперь я себя не представляю без его внимания ко мне, даже сегодняшний вечер который он проводит со мной – сколько в нем шарма, видимо я ему тоже глянулась, кроме того где я ещё найду более достойного и более авторитетного  человека в Одессе. А по сему, надо немного по сопротивляться его действиям.  Только так, чтобы это выглядело правдоподобно, а при несогласии поставить вопрос о немедленном прошении моей руки у родителей. Нет я не смогу сопротивляться его красоте – он красив, как Аполлон,  так промелькнула её мимолётная мысль».                Придя к такому решению, Цили оторвала руки от лица и, глядя на Моисея, одновременно просовываю руку в ридикюль, чтобы достать деньги, сказала:                - Деньги, которые ты положил мне в ридикюль, я не могу принять, а на платье я сама заработаю после того, как  дам согласие на брак.                Но Мишка предотвратил её действия, взяв за руку, опущенную в ридикюль, и умоляющим взглядом сказал:     - Я тебя прошу не надо этого делать, делай так, как я говорю и прошу тебя стать моей женой.                Цили ещё долго сопротивлялась и наконец, хитро опустив глаз, сказала,- Моисей этак так неожиданно, а по тому это быстро не делается, необходимо в присутствии родителей у раввина получить согласие на бракосочетание и что-то золотое мне подарить, но не обручальные кольца их потом в день свадьбы. А до того времени, я у тебя не возьму ни копейки, этими словами она ещё больше задела его самолюбие и раззадорила - тогда он, сказал:                - Хорошо, если ты так хочешь, то я это сделаю сегодня,- дважды щелкнув пальцами; вошли гарсон Зельма и водитель, Моисей отошел с ними в сторонку, что-то им сказал, и оба скрылись за кулисы, через несколько минут,  гарсон принёс небольшой самовар с заварным чайником, посудой и тарелку с кучей разнообразного пирожного.                – Моисей, зачем так много, мы что до утра собираемся здесь кутить? Да и поздно уже, старики будут беспокоиться, - сказала Цили.                – Можем и до утра, если конечно ты пожелаешь,- ответил Мишка.                Глянув на часы, которые показывали двадцать один двенадцать, после чего подумал:                «В лучшем случае Исаак привезёт всё и всех примерно через час,- и принялся употреблять изысканные пирожные, до которых имел большое пристрастие, причём ежедневно их поедал в самых изысканных кафе».                С истечением чуть больше часа, гарсон, спросив разрешения войти – доложил о прибытии раввина и отца с матерью Цили.                – Пускай войдёт водитель Исаак, всё,- сказал хозяин ресторана.                Услышав шаги в зале, Мишка поднялся и пошел на встречу, водителю, который ему что-то передал и, получив задание, пошел исполнять его, а через мгновение послышались топот грубых башмаков и в зал вошли раввин с вопросом:                - Мойша, что за спешка, неужели нельзя было подождать до утра?                - Извини уважаемый наставник, что потревожил тебя и столь почтенных родителей которые прибыли с тобой, но когда ты узнаешь – уверен не пожалеешь и сделаешь это с большим удовольствием, кроме того ещё и похвалишь меня, за правильное решение которое я принял час назад. Сегодня, когда в стране твориться такое то для нас простых смертных каждая минута дорога, а раз так тогда надо торопиться жить и жить хорошо, счастливо и богато, вот из этих соображений я и тороплюсь, взять из жизни то, что я ещё не брал.                Цили сидела за столом и не видела, с кем Мишка разговаривает у неё за спиной, мало ли кого он мог назвать наставником, она была оторвана от действительности; в голове прокручивала, событие этого дня и вечера.       А тем временем Зельма и метрдотель сдвинули два стола вместе, позади Цили и гарсон начал в темпе его сервировать, приборами посудой и холодной закуской.  Мишка же, после раввина подойдя, к родителям Цили почтенно поздоровался, извинился за то, что нарушил их пожилой уклад жизни и тихо сказал:                - Думаю вы не пожалеете, что пришли сюда в столь, для вас поздний час,- после чего подвёл к столу усадил и почти на цыпочках направился к своей Цили, подойдя коснулся рукой её плеча от которого она вздрогнула и подняла голову, вопросительно посмотрела на Моисея.                – Пойдем, познакомь  меня со своими родителями и пусть они решат нашу судьбу своим благословением,- произнёс владелец ресторана.                – Так уже поздно они в это время спят, и вряд ли о чем-то смогут соображать, ответила Цили.                – Вставай и посмотри кто у тебя за спиной.                Как только она приподнялась, Мишка аккуратным прикосновением  своих рук к обеим, её плечам повернул в сторону столика, за которым сидели ранее названные почтенные люди. Увидев мать и отца сидящими за одним столом с раввином, Цили подумала:                « Что Мишка специально всё предыдущее говорил, чтобы усыпить мою бдительность, а сам в это время готовил коварный удар, дабы опозорить меня в лице родителей и раввина».                Только она ошиблась, её ждала не меньшая неожиданность; растерявшись окончательно, она шла подталкиваемая Мишкой, а потрясли её,  во-первых, присутствие сидевших за столом людей, во-вторых, сказанные следующие слова Мишки:                - Уважаемые родители я в вашем присутствии и не менее уважаемого раввина прошу вас дать согласие на нашу свадьбу, которая состоится через два месяца в этом ресторане!- держа за руку  Цили, сказал Мишка.                Услышав эти слова, раввин и родители встали, захлопали в ладоши и через несколько секунд, наступила гробовая тишина, все ждали ответа раввина, наконец, он подошел к Молодым с вопросом:                - Прежде всего, я должен спросить; позиция жениха мне известна – невеста согласна или нет?                Долго и молча, стоявшая в растерянности невеста, вновь залилась румянцем. Опустив голову, едва держалась на ногах и только после повторно заданного вопроса, когда Мишка  ей слегка прижал руку, Цили подняла голову, лицо её выражало смущение – благо, что было упрятано за черными крупными локонами, но блёск счастливых глаз просматривался через кисею волос; чуть тряхнув головой, локоны отлетели почти до ушей, и выглянуло красивое девичье лицо с налитыми слезами радости в черных глазах и вымученной, но счастливой улыбкой, которая  едва приоткрыв губы - все услышали:                - Да, я согласна, стать женою Моисея.                Вновь тройка зааплодировала, а раввин, как и положено, по статусу взял на себя миссию по упоминанию проведения обряда, в котором необходимо выполнить, по завету; подняв руку, он сал говорить:                - Чтобы нам дальше говорить о традициях, ты знаешь Мойша, что ты должен сейчас сделать своей невесте?       - Да, уважаемый наставник, я должен ей прямо сейчас подарить дорогую вещь, вот – кольцо, серьги и брошь все с рубином, думаю Цили понравиться мой подарок и вкус,- и сделав пол оборота всем телом, вправо,  взял с поднесённого лакеем, подноса - названные украшения и протянул невесте, последняя покорно приняла и ласково глянула на своего нареченного, который остался доволен обожженным взглядом, пронзившем глубину сердца которое так забилось, как никогда в жизни и тем более начала согласия. Михаил был безмерно счастлив в этот вечер, но бурно выражать радость было ещё рано, поскольку говорил раввин:                – В ближайшее время необходимо составить *Ктубу*, (брачный контракт), у меня в синагоге. Затем – заплатить родителям выкуп,  а синагога жениху устроит *Уфрут* - (Мальчишник), только скажи, сколько будет гостей, на какое число назначать,  да смотри, чтобы не попало в выходные дни и праздники. А ты Цили должна пройти *Микву*- (Очистить себя духовно погрузившись в чистую воду, читая специальную молитву), только после этого вы получите благословение Моисея и Израиля. Платья кольца и прочие атрибуты, вам родители подскажут. И смотрите, чтобы до свадьбы прелюбодеянием не занимались - это большой грех. Ну а теперь давайте отметим удачную помолвку, которая только, что состоялась. Но прежде дети подойдите к родителям пусть они вас поздравят.  Ты Мойша, вначале вечера правильно сказал, что буду тебя хвалить, как узнаю о твоём решении, - да ты молодец, правильно поступил, это Богу угодное дело, а нам евреям особенно, если мы хотим править миром; это я так думаю.                Закончив свою тираду, раввин сел и все приступили  к *Кешерным* блюдам ожидавшие их под колпаками.   Пировали чуть больше часа и разъехались по домам ближе к двадцати четырем часам».  После того вечера Мишка с Цили встречались почти каждый день и ходили в кино и на театральные постановки. Надо отдать должное Мишка Япончик был большим поклонником искусства, а может даже и меценатом, он знал всех местных артистов и знаменитостей столиц и почти со всеми вел себя фамильярно или как говорят – «На короткой ноге». Ещё рассказывали, как он знакомился с новыми артистами, приезжавшими на гастроли. В день дачи концерта, либо премьеры, Мишка посылал своих людей, они воровали их концертные наряды и реквизиты, конечно артистов охватывала паника, что делать? И когда пострадавшие приходили в панике к директору театра со своим горем, тот тоже хватался за голову и вместе с ними горевал, а потом, как бы между делом говорил:                - Давайте обратимся, к Мишки Япончику. Пошлем ему пять билетов с запиской о постигшем нас горе, в которой напишем, что у приезжих на гастроли артистов украли: костюмы,  реквизиты, и мы надеемся на вас, на большего поклонника, Мельпомены который  может помочь в этом безнадежном для нас деле. Молимся за вас и возлагаем большие надежды на возвращение похищенного, за что заранее благодарим вас и будем счастливы, видеть вас на нашем концерте. С уважением труппа приезжих артистов и директор театра…              и тут же отправляли нарочных с цидулькой.  Мишка, получая подобные письменные просьбы, тут же давал команду своим воришкам вернуть всё до перышка. А сам вечером, за час  до означенного времени приезжал в театр, заходил в уборную, знакомясь, лукаво извинялся за недоразумение и не уважение к искусству своих тёмных варваров.  И тут же приглашал на небольшую пьянку, в узком кругу театралов.  Точно так же Мишка впервые познакомился с Федором Шаляпиным и другими знаменитостями, и лицедеями.  После вечера помолвки ровно через два месяца, как и говорил Мишка, начали справлять свадьбу, которая охватила, можно сказать всю Одессу и это был как раз  тот день, когда гудел весь город - о свадьбе - короля Одессы, которая проходила в ресторане «Монте-Карло».  Насколько – достоверно, только многие  утверждали, будто это заведение собственность Япончика, и в тот день, на его свадьбе присутствовали главари, приближенные и гости из которых несколько особ было из полиции, заместители губернатора, а все остальные: бандиты, воры-карманники,  наркоторговцы, сутенёры, проститутки, массово отмечали по всей Одессе и в Молдаванке.  Кое-где прямо на улице, а иные в кварталах ставили столы, и жители прилегающих домов пировали во здравие молодых и отплясывали «семь-сорок», которая в тот день звучала почти в каждом доме и квартале у кого был патефон или какой-нибудь паршивенький музыкальный инструмент.  Очевидцы ещё рассказывали одну на первый взгляд небылицу, что накануне свадьбы, ночные воришки обнесли все оранжереи спекулянтов и начинающих подпольных богатеев и когда подъехали жених и невеста, то цветами выстелили дорожку от автомобиля до дверей ресторана.    Не ломайте головы Молдаванка – это самый большой район Одессы и самый криминальный. Центр города Одессы в то время был ещё отделён от окраин, Старопортофранковским валом, рядов с котором находился район Молдаванка, где разрешалась беспошлинная торговля товаром. А товар, поступавший в порт Одессы, на который ещё не была наложена пошлина, его перетаскивали в Молдаванку по катакомбам, которые тянулись от центра города до побережья.                - Иосиф Степанович, а почему его называли королём Одессы, за какие такие заслуги.                – Родился Мишка в семье биндюжника, и назвали его Мишка-Яков. А по документам он Моисей Вольфович Винницкий.   Когда он знакомился, везде называл себя по-разному: некоторых подчинённых просил его называть – Моцес, друзьям и приближённым Мойша, государственным чинам Моисей или Мишка Япончик.   В семь лет приняли его в торгово-политическую школу при управлении Южной железной дороги,  которую окончил – получив диплом электрика.  Четырнадцатилетним отроком он состоял в эсеровской молодежной организации *Молодая Воля*, которая поручила Мишки-Яшки, убить околоточного в Молдаванке.  На суде в 1905 году Моисей Вольфович Винницкий сказал, что подставку для чистки обуви и бомбу изготовил сам и взорвал полицейского, когда тот подошел почистить обув. За убийство полицейского его присудили к повешенью, но затем из-за того, что он был несовершеннолетний , ему заменили на двенадцать лет каторги и отправили этапом в Сибирь. На каторге Мишка познакомился с Григорием Котовским и многими другими революционерами,  но примкнул к политической партии эсеров, где его приняли, как родного и стали готовить к большим революционным событиям, а он одновременно проходил практику у бандитов, изучал их науки воровства, обмана, ухищрения и суровые бандитские законы. В 1917г временное правительство амнистировали его, и он возвращается в Одессу. Устраивается  в городское управление электро-контролером Одессы и всей губернии, знакомится со многими начальниками,  которые в дальнейшем ему будут помогать, но не бесплатно. И в это самое время  занимается  изучением криминальной структуры и их силами в городе, но в основном воровские бандитские районы, кто их главари, кто является держателем общяка. Узнав, что на тот период в Одессе существует около, десяти разрозненных банд.  Самыми большими считались; в районах Молдованки, Пересы, Фонтанки, Лонжерон.  Из всех самой крупной, была в районе Молдованка, ею руководил шестидесятилетний еврей Фроим Грач. Мишка поехал к нему и предложил стать его заместителем. Фроим отказал ему, но потом подумал, решил испытать его, дав задание, ограбить одного торговца. Мишка долго не думая, написал торговцу письмо, в котором просил, чтобы получатель этого письма на второй день после полудня положил пятьдесят тысяч рублей завернутые в бумагу в бочку с мусором, по такому-то адресу.       - В противном случае вас на второй день, если не будут получены  деньги, у вас будут большие неприятности.- Писал Мишка в послании торговцу. Торговец проигнорировал полученное письмо, а в указанный день кары, Мишка приходит к хозяину в кабинет и спрашивает:                - Ты получил письмо, в котором ты должен был положить туда-то - пятьдесят тысяч рублей,- тот кивнул головой,- а про угрозы тоже читал,- торговец вновь кивнул головой. – Так вот я дважды не повторяю, а сразу после первого раза в отличие от других – выполняю свои обещания.                – Угрозы?- спросил купец.                - Как хотите – так и понимайте, но это я сейчас уже делаю.                И пока Мишка разговаривал с хозяином, его банда головорезов, вырезала всю его домашнюю скотину, в том числе и двух коней. Когда Мишка в окно показал злодеяние совершённое его молодчиками, и добавил:                - Если впредь не будешь выполнять мои просьбы, учти – будет ещё хуже.                Деньги Михаил принёс Фроиму и тот назначил его своим помощником и приемником.  А когда Фроим умер, это произошло в скорости - Мишка стал главарём этой банды.   Подумав ещё какое-то время,  Мишка стал поступать со всеми: богатеями, торговцами, фабрикантами, владельцами судов и прочими, кто был на виду и те, у кого водились деньги.  Это был первый нелегальный – принудительный, бандитский налог, который в данное время называется – РЭКЕТ введённый Мишкой Япончиком. Узнав о таком вымогательстве, представители власти не предприняли ничего в защиту законопослушных налогоплательщиков, крупных  предприятий и торговцев.  Мишка на этом не остановился, решил подмять остальные  районы и забил им стрелку и довёл до них свою концепцию, то есть всем объединиться в одно целое, под его эгидой. Согласились только одна, а две банды, отказались, а через неделю туда были посланы полиция и войска, для наведения порядка, многих убили, в том числе и главарей, а Фонтанка и Лонжерон тут же примкнули к Мишки Япончику, после этого его стали называть королём Одессы и защитником несчастных и обездоленных.  Став королём Одессы он у себя в бандах распределил, кто за какое направление отвечает; подразделив их в такие группы: сборщики даней, наркоторговцы, сутенёры с проститутками в особую касту, воры-карманники, шулеры, домушники, привокзальные воры и ночные, грабители.   Надо быть справедливым – Япончик многим помогал, и не чурался их бедности, кто просил работу - устаивал, кому денег давал, кого-то устраивал в лечебницы, и т. д. Говорили, что полиция и губернатор его побаивались, поскольку, по данным криминальной полиции  за него могут выступить почти двадцать тысяч бандитов. Только из таких соображений, Мишку старались не трогать. Где-то в один из месяцев 1918 года только, что назначенный губернатор Одессы, которому надули в уши о беспределе - Мишки Япончики  и его сотоварищей по криминалу. Так вот губернатор решил пресечь, творящийся беспредел и издал приказ об аресте Моисея Вольфовича Винницкого.  Среди бела дня в одном из кафе его арестовали, потому, как Мишка свободно разъезжал по Одессе без охраны, единственный кто всегда был рядом, это был водитель.  Криминальный мир, узнав об аресте короля Одессы, пришли в полицию с просьбой освободить Мишку Япончика. Полиция не только не отреагировала на их просьбу, но и нескольких парламентёров  посадили в тюрьму. Это ещё больше усугубило положение губернатора и полиции и,  взбудоражило сообщников Мишки Япончика, а не арестованные парламентёры быстро распространили  слух о заточении короля Одессы и отказе администрации, о его освобождении. Вот этой капли хватило, чтобы буквально через час, все подступы к полиции и место заточения Япончика окружили фаэтонами с людьми. Мало того стали подвозить, телеги, старые кареты, и бендюхи, и их по переворачивали, а среди, этих баррикад кружило более двух тысяч вооруженных  головорезов, правда в руках оружия не было, но полиция знала, что они с ним не расстаются.  Таким образом, заблокировали  центр города, лишив маневра все силовые подразделения и контакта с какими либо районами,  патрулируемые скандировали свободу Михаилу Вольфовичу Винницкому. Кроме того бандиты пригрозили, если в течение двух часов не освободите Япончика и всех наших, то после этого ещё через два часа, все восемьдесят тысяч жителей Молдаванки прибудут сюда и тогда не гарантируем, вам жизнь. На команду губернатора разогнать толпу, ему передали угрозу и, что все бандиты, патрулирующие у баррикад, вооружены, и справиться с ним будет невозможно, а с приходом, обещаемой толпы, гарантии на выживание не будет. Единственное решение это отпустить Михаила и забыть сие недоразумение. Словно брошенный камень в воду, вода булькнет, камень утонет, волны разбегутся, через некоторое время, вода примет прежнее положение. После пяти часовой осады - Япончика выпустили, а с ним  парламентёров и всех кто находился в этой тюрьме.  Затем толпа перекинулась к криминальному отделу полиции и не встретив сопротивления вынесла из архива, толи тринадцать, толи пятнадцать тысяч  криминальных дел и сожгли их здесь же на площади. После этого не большего криминального бунта, авторитет Мишки вырос ещё больше и Одесса зажила более-менее спокойно, до того момента пока вновь не начинали сталкиваться политические и революционные силы. Все жители города: рабочие, торговцы, чиновники, интеллигенция, занимались своими делами, криминальный мир также продолжал всё тоже.   После  того как, были сожжены почти пятнадцать тысяч дел криминальных дельцов  Мишки Япончика, его бандиты на некоторое время сильно распоясались.   Два дня длились массовые грабежи, после этого банда подговорила, бездомных, алкашей и двинулись громить винные и  спиртовые погреба, администрации пришлось посылать войска для усмирения разнуздавшейся босяцкие толпы, но это длилось несколько дней.    Стреляя в воздух и направляя автомобили, тем самым постепенно  вылавливая по одному, наконец, удалось разогнать пьяную и обессиленную шантрапу.   В Одессе были не только воры, разбойники, проститутки, жулики и мелкая шпана, и к ним примыкали чёрные копатели, которые вели раскопки не далеко от Одессы. В  каком-то веке на этом  месте стоял город, который принадлежал Римской империи, со временем  Римляне ушли, толи их прогнали, город постепенно разрушался, превратившись в руины. Перед революцией здесь работали археологи и с ними работали Одесситы. А с началом Революции раскопки прекратилось, и какой-то период  всё замерло.  Когда работы не стало, вспомнили про городище и черные копатели, ринулись туда, начали выкапывать, небольшие кувшины, плошки,  редко когда, что-то металлическое. Глядя на найденную глиняную посуду, ушлые мастера гончарных дел быстро наладили  производство и стали выпускать с большой точностью – артефакт, даже рисунки, обжиг и старение  этих изделий выполнялось настолько точно, что практически не возможно было отличить от оригинала. Когда изделие проходило всю цепочку и было готово к реализации, отдавали барыгам, а те прохаживаясь  по рынкам, одни по - Привозу, другие по Староконному и Свинному, подыскивали покупателей и будто остерегаясь, как бы не быть задержанными показывали изделия из-под полы, а сами в этот момент оглядывались по сторонам и подделку выдавали за антиквар, но показывали по нескольку раз и только на мгновенье. Наступивший 1919 год с приходом Красной Армии и изгнании интервентов, и белогвардейцев, окончательно установили Советскую власть, которая тут же приступила к наведению порядка в городе. Начались повальные аресты, за малейшее криминальное дело, отправляли в трудовые лагеря. Пораскинув своими мозгами, Мишка Япончик, пошел  к председателю горсовета поговорить, если удастся то найти компромисс. Когда председателю,- кажется, его фамилия была толи Фокин, толи Фомин, а отчества вообще не помню, доложили, что пришел – Мишка Япончик, тот не поверил, но попросил зайти. Мишка Япончик долго уговаривал Фомина пойти с ним на компромисс, но тот твердил одно, поговори со своими ворами и бандитами пускай приходят, и дают подписку о прекращении грабежей, разбоя, воровства и перехода к мирному и созидательному труду, на благо родины. Мы их поставим на учёт, и будем контролировать, их жизнедеятельность. Вот тогда мы их не станем трогать и сажать в тюрьму. Видя, что Фомин не поддается уговорам, мало того не идёт ни на какой компромисс; Мишка поднялся, распрощался и выйдя на улицу и погрузился в свои мысли: «Что же мне делать? Я пришел к Фомину, как к человеку просить помощь или совет, чтобы жить спокойно.  Судя по его разговорам и настроению, он рано или поздно пересажает всех моих подельников. И, на допросах из каждого про меня, что-нибудь да вытянет, и выстроит логическую цепочку про  мою криминальную деятельность, тогда все статьи, по которым я наследил, а некоторые и по два и три раз, то в совокупности в годах мне присудят три жизни заключения. Советская  власть пришла навсегда, и будет искоренять таких элементов, как я и мне подобных, в первую очередь методом морального воспитания, трудовым воспитанием, устрашением, а неподдающихся за особо тяжкие, ограбления и преступления – к расстрелу.  В этой жизни я не рассчитываю на высшую меру. Куда деваться и что делать он сотый раз задавал себе вопрос, но ответа не было?- Вот здесь - он вспомнил про Котовского Г.И., и решил поехать к нему, поговорить, может, как-то поможет, словом или делом, он теперь командуем корпусом и на хорошем счету у власти Советов, которая меня прижимает, с такими мыслями он и поехал».                Встретившись, Михаил тут же объяснил Григорию цель своего приезда:                - Григорий я приехал к тебе с просьбой, как к старому, знакомому, по тем местам, где отбывали наказание. Дело в том, что нас начали здорово прижимать, вылавливать и, за малейшую провинность сажають в кутузку, не давая никакой пощады, таким образом, скоро и до меня доберутся, посоветуй, что мне делать – я в растерянности? Ведь у меня за плечами, столько если начнут разгребать, то наберут столько, что не хватит и  трёх моих жизней отсидеть на каторге.                - Ты погоди не паникуй Моисей, неужели ты успел натворить столько бед при советской власти?                - Нет, при советской власти я ничего не натворил, тут я чист, как стеклышко протёртое, а вот моя организация и хулиганы,- Мишка никогда своих людей не называл – «мои бандиты и воры», он называл - организацией и мелкими хулиганами*.                - Ну если ты перед советской властью чист, тогда тебе и бояться нечего. То, что было в царские годы то не в счёт, главное сейчас берегись – эта власть не шутит. Вот, например, возьми меня, сколько грабил, а иногда ради спасения собственной жизни приходилось убивать, но, то ведь были буржуи, а сейчас кого мы бьём –    тех же буржуев.  Так что об этом не пекись. Ты ведь хороший организатор - так организуй добровольный боевой отряд из отъявленных бандитов на борьбу с этими же буржуями, для того, чтобы они  больше   не могли эксплуатировать народ и пить кровь.  А чтобы отдавали рабочим всё, что им положено, а для этого необходимо их прогнать с нашей земли, а добро созданное народом, оставили народу.   Я тебе к чему говорю, да к тому - у нас не хватает солдат и командиров, чтобы окончательно изгнать эту буржуазию и Антанту с нашей земли. Ты только посмотри, мы воюем от Мурманска до Кавказа и в Сибири от Омска до Хабаровска, ты представляешь, сколько солдат и командиров нужно, чтобы всех победить?                - Григорий, там некому за меня поручиться, слушай, а ты за меня не сможешь, словечко замолвить в Реввоенсовете Одессы, а?                - Хочу тебе сказать одно, не нужно никакого поручительства и рекомендаций.  Иди к Фомину напиши заявление и укажи, какое количество бойцов ты можешь повести за собой, сколько придут со своим оружием и скольких необходимо довооружить, но для этого ты должен заранее поговорить со своими бандитами.  Это очень серьёзный поступок и его обязательно будут согласовывать с Москвой, и скорее всего лично с В.И.Лениным.  Тебе всё это время придётся заниматься призывом и подготавливать морально. После того, как получат разрешение и объявят тебе, дадут военного инструктора, для подготовки к боевым действиям.  К чему я тебе об этом говорю? да для того дабы ты представлял, как это всё делается, да и бандиты твои должны знать, через, что им предстоит пройти?..»  После разговора с Котовским Г.И. , Мишка ехал, зная с чего ему надо начинать, как действовать и чем заняться перед тем, как идти в Реввоенсовет Одессы. После сходки с братвой, на которой Мишка довёл до сведения братвы, чем может кончиться их деятельность, и на вопрос из толпы: «Что делать», Михаил ответил:                - Нам необходимо помочь советской власти разгромить врагов, которые нас веками эксплуатировали, тем самым из-за безвыходности идти на нарушение закона – то есть убивать ради выживания, но не воровать, конечно –это противоречить воровским понятиям, но пока это единственный выход из создавшегося положения.  Но вот пришла та власть, которая нас уже начала защищать, а у богатеев отбирать заводы, фабрики, недра и всё, что принадлежит народу, а мы кто?- народ!  Так вот давайте поможем не только государству, но и сами себе. Кроме того мы избавимся от постыдного слова которым честные люди нас окрестили «воры и бандиты».  И если вы прислушаетесь к моему совету идти защищать нашу землю, вот в этом я вижу один, единственный выход, который в дальнейшем может, изменит в полном объеме всю нашу жизнь. Повторяю, если мы сделаем то, о чём я говорю, то тем самым мы распрощаемся с нашим ремеслом.  Получив поддержку отдельных групп, на четвёртый день Мишка поехал в Реввоенсовет и подал заявление о принятии его людей в новобранцы, и послать их на борьбу с интервентами и белогвардейцами.  Прошло десяти дней, после подачи заявление, и посыльный с пакетом на котором значилось, лично в руки Винницкому Моисею Вольфовичу, нашел в одном из кафе города, за чашкой кофе и поеданием кондитерских деликатесов. Получив пакет, он немедленно поехал в Реввоенсовет – узнав о дальнейших своих действиях, и когда они должны предстать перед военными.  После этого он вернулся к своим бандитам, назначил день прибытия на место регистрации, предупредив, что будет присутствовать сам лично. На второй день все явились в казармы, где с утра до вечера их учили, на скорую руку разбирать, чистить и собирать оружие. Следующие три дня проходили военную подготовку, а именно умение вести рукопашные бои, колоть, стрелять, ползти и прочим военным хитростям, командам и т. д. По окончанию подготовки, объявили день отправки на фронт. Здесь Мишка подсуетился и попросил один день перед отправкой побыть солдатам дома с семьями, а кто просто погулял, на что командование с большой неохотой, но согласилось. Районы Молдаванка и Пересы гуляли сутки, настолько здорово, что к отправлению эшелона пришло из двух тысяч семьсот человек – всего восемьсот, но, невзирая на недокомплект, эшелон ушел на фронт. Из сведений военных корреспондентов поступавших в прессу, было сообщение, что вновь сформированный полк № не помню, вступив в бой на одном из фронтов в Украине, разбил и вверг в бегство, боевой отряд Петлюровцев. За что получил благодарность от командования фронта.  А через некоторое время, пришли вести со стороны того же фронта, пришло печальное сообщение, о том, что полк недавно разбивший отряд Петлюры на сей раз понёс большие потери и бежал с небольшим отрядом. И бежавшие примкнули к отряду Красной армии, находившаяся неподалеку от места указанного сражения , после чего отряд Мишки Япончика отправили в Киев, а между Киевом и кажется Вознесенском их поезд остановили и высадив из поезда  всех расстреляли в том числе и Мишку- Япончика. Так бесславно закончилась жизнь - Короля Одессы и недолгое пребывание на посту командира Красной Армии Винницкого Моисея Вольфовича.                – Иосиф Степанович, а что вы можете рассказать о ,,Соньке Золотой Ручке”, она ведь тоже из Одессы?                - Да ,,Сонька Золотая Ручка”из Одессы, только она жила намного раньше и как рассказывали, она погибла на каторге на Сахалине ещё до революции. Необходимо сказать, что некоторые по тем временам маститые воровки Одессы присваивали себе имя ,,Сонька Золотая Ручка”, но быстро сходили с дистанции, так как не соответствовали, ни интеллектом, ни фантазией, ни масштабом, в том числе, светскими манерами поведения. Одно помню, будто воры рецидивисты собирали, толи уже собрали  деньги на надгробный памятник - ,,Соньки Золотой Ручки”, но где его хотели, установит, этого не ведаю?  Вы знаете, возможно, и была такая воровка, но мне кажется, что многое является гиперболой для создания возвеличивания её ,,Золотым Ручкам”.  В Одессе в тот период много было бандитов и воров рецидивистов, но таких ярких, как «Сонька Золотая Ручка, Григорий Котовский и Мишка Япончик» не было, чтобы о них слагали легенды.
                Н а з н а ч е н и е   К С М У                Работая в Одесском порту, комсомольская ячейка откуда-то узнала, что я окончил два курса гимназии и пригласили, поговорить. О чём я понятия не имел, когда я вошел в комнату, где располагалась ячейка, поздоровался.  Кто-то ответил, остальные молчали и безо всякого предисловия  один из сидевших видимо считал себя весьма грамотным, протянул мне  газету, чтобы я прочитал вслух одну колонку, затем листок бумаги и попросили, написал заявление о вступлении в КСМУ - якобы для одного неграмотного паренька. Я добросовестно под диктовку написал заявление и подал его тому, кто мне подавал чистый листок бумаги. После проделанной по просьбе – комитетчиком, то есть,  прочтения и написания заявление – поднялся, чтобы уйти, но они не разрешили, кто-то из сидевших за столом комитетчиков, сказал:                - Не торопись, разговор не закончен,- а  тот, который подал газету громко, сказал:                - Да он лучше меня читает  и пишет - вот мы тебя и пошлём в дальнюю деревню учить детей читать и писать.  Я начал отказываться, что я не член Коммунистического Союза Молодежи Украины, на что они, мне тут же ответили:                Мы только, что тебя приняли и все тут же подняли руки, дали мне понять о том, что я принят. Таким образом, все мои доводы ни к чему не привели, тогда я попросил подумать, на что один из членов ячейки ответил:                - Думай, не думай один день на сборы, послезавтра отправляйся, - а второй сказал,- а я завтра подготовлю тебе мандат и принесу прямо на рабочее место, и тогда же получишь инструкцию.                После этого собрания я пошел к начальнику гаража – Ильченко Ефиму Семёновичу и рассказал о том, что меня направляют, он подумал и сказал:                - Я не смогу тебя отстоять - это политическое мероприятие и очень серьёзный вопрос. Опубликован декрет об образовании, подписанный В.И. Лениным, скажу тебе больше - народ поддерживает его, так что  коль поручили – выполняй. Конечно, если бы у тебя было педагогическое образование, тебя могли бы оставить здесь в городе, а поскольку у тебя почти среднее – это я так мыслю - то тебе надо ехать, хотя  мне очень жаль отпускать такого слесаря и шофёра.                На второй день примерно в пятнадцать тридцать тот самый умник и говорун, назвавший себя – Василием Горбенко - в кабине моей машины вручил мандат, прежде чем уйти сказал:                - На основании, этого мандата ты сможешь ехать на поезде, машине или пароходе и только в том направлении, что указано в мандате, а как ты будешь добираться – это уж ты сам выбирай.                Да чуть не забыл, билет РКСМ мы тебе вышлем чуть позже, но по прибытию ты сразу стань на учёт, - предупредил меня Василий, после чего вместо, до свидания слегка приподнял кепку, спрыгнул с машины и пошел из расположения порта.                Поставив автомобиль в гараж, я зашел к Ефиму Семёновичу и положил на стол мандат который, мне  только что вручил Василий Горбенко, он внимательно его прочёл, покачал головой и сказал:                - Ты знаешь для меня обиднее всего, что я не могу тебя удержать и помочь!..  А потому сейчас зайди в расчетный отдел  бухгалтерии они приготовили тебе полный расчет.  КСМУ города меня ещё утром предупредил о твоём отъезде – вот поэтому мне пришлось подготовить расчёт к твоему отъезду.                Вот что скажу на прощание, работать ты умеешь,  знаю, не подведёшь на новом месте, хотя для тебя – это совершенно новое дело, но ведь придя к нам  в гараж, ты тоже начинал с нуля и в скорости всё освоил, и очень здорово спасибо тебе. Дай я тебя обниму – кто знает, встретимся ещё или нет, если увидишь отца - передавай привет, ну теперь всё – прощай!                Распрощавшись, с Ефимом Семёновичем мне вдруг пришла мысль:                «Что-то – друг моего отца не договаривает, только,  что именно?..» - спросить его тогда я не осмелился, поскольку, как мне показалось дело не в нём...  а в ком?..  я тоже не знал…                Распрощавшись с Ефимом Семёновичем, я решил, прежде чем ехать к месту назначения, решил заехать  домой, поскольку соскучился, так, как почти два года не был дома, это была первая такая длительная разлука с семьёй. 
                Шкатулка княгини Барятинской М.Н.
Дома встретили меня радушно. По радостным лицам и крепким объятиям я понял, что все сёстры и брат тоже соскучились по мне не меньше чем я, за это время разлуки! Работавший в своём кабинете отец - услышав радостный визг детворы, решил узнать, в чём дело, увидев меня окружённого, решил присоединиться к нам радостной кучке своих кровинок, которые, не скрывая восторженных эмоций, продолжали верещать вокруг меня.  Направляясь к кучке своих детей находившиеся в центре небольшого зала; как мне показалось; суровые глаза отца затянула слабая пелена накатившихся слез радости!                А чуть позже он мне рассказал:                «Когда я шел к тебе окруженному сестрами и братом; на слуху у меня было не верещание столпившихся детей в зале, а многоголосая трель птиц в летнем саду на закате дня». Увидев приближающегося отца, дети начали расступаться, освобождая мне поход для встречи с отцом; увидев отца в пяти метрах, я  бросился к нему на встречу, обняв его -  долго стояли, молча.                Надо быть честным я тоже испытал не меньшее волнение, увидев сильно осунувшуюся фигуру и в морщинах худое лицо отца, у которого, как мне раньше казалось, никогда внешность не менялась. Только глаза, то затягивала пеленою слеза, то искрились от счастья. После весьма скромного обеда; не похожий на дореволюционный обед, и на тот который я впервые приготовил;  все-таки эта трапеза была в - мою честь и она прошла хоть и скромно, по-семейному, но доброжелательно и торжественно!                Вставая из-за стола, отец, глянув в мою сторону, сказал:                - Чуть погодя зайди ко мне хочу от тебя услышать, о тебе всё, с момента отъезда по сей день и очень подробно. Надеюсь, привет привёз от моего друга Ефима.                – Извини, пожалуйста – папа я забыл, он не только привет передал, но и гости ждёт тебя!                Примерно через полчаса постучав, я зашел в кабинет, отец, сидевший на диване с книгой, кивком  головы пригласил сесть рядом. Внимательно посмотрев на меня, слегка качнув головой и притянув правой рукой к себе, затем нежно ткнул ладонью в мою голову, попросил:                – Расскажи сын, как ты всё это время жил, кем работал, какую профессию освоил, где жил, как питался, если у Ефима Семёновича работал – тогда, как он там выкручивается в порту при часто меняющихся властях и политике, в общем, меня интересует всё? И к какой власти он больше склонен или он уже определился, с кем  собирается продолжить старость коротать?                - Во-первых тебе большой привет от Ефима Семёновича, он жив и здоров, а как он выкручивается в такой обстановке для меня – загадка?..   А к какой власти он больше привержен, он не делился со мной, не тот возрастной ценз, да и интересы разные, но самое главное работать заставляли по многу.                На все первые вопросы  отца я ответил, как было на самом деле, от чего он остался доволен и тут же задал вопрос, на который в то время не ответил бы даже самый прозорливый и смелый ведун и политик?                - А что ты думаешь насчет революции, которая продолжается без малого два года и чем кончится, и когда?.. – спросил меня отец, глядя в упор в мои глаза.                – Честно говоря - я не знаю. Лишь по ропоту рабочих делаю вывод, простой народ не доволен всеми богатыми: банкирами, фабрикантами, помещиками, купцами и офицерами в армии, а особенно, интервентами, которые сойдя с палубы на нашу землю, считают себя хозяевами и чинят террор насилие, которое им сходит с рук. Ещё большее недовольство выражают  простые люди быстро меняющейся власти, которая меняется со скоростью смены погоды на севере и каждая приходящая  власть всё больше старается выжать из народа, больше чем он может произвести или сделать.   Я это говорю не понаслышке, в Одессе - когда мы разгружали англо-французские корабли с военной техникой и оружием, грузили на машины и телеги, и тут же отправляли, а проезжая по городу, народ колонну забрасывал, чем попало, сопровождая самыми изощрёнными матами; сопровождающий колонну конный отряд – крикунов догоняли - стегали нагайками.                – Так вот  какие грузы выгружали, а говоришь, не знаешь, как он выкручивается?..  Ты не знаешь  Иосиф, как народу тяжело жить. Продукты кроме рынка нигде не купишь. Благо у нас в деревне  родственники живут, они-то нам и помогают, иначе не знаю, как бы мы выживали?                - Папа сейчас очень многие уезжают заграницу кто на чем: пароходами, поездами, пешком, а ты не думал об этом?                - Во-первых, не уезжают, а бегут и бегут с капиталом, а я не хочу - здесь моя родина и я не капиталист, мне нечего терять – нет капитала. Я просто управляющий государственным  банком, а не собственник. Сын вспомни, сколько раз государь находясь в Ялте на отдыхе, получал у меня деньги, а ты спрашиваешь.  Иосиф, хочу, чтобы ты понял одно, я работник финансовых структур высшего ранга и работаю очень, давно и хорошо,  а это значит, любая власть нуждается в  таких опытных специалистах, вот поэтому со мной будут считаться, а я должен соблюдать нейтралитет в политике и не вступать в какие-либо группировки. Вот почему меня не трогают и приводят к присяге в деле честного проведения финансовых дел.                – Папа, ты как-то, говорил про шкатулку с драгоценностями великой княгини М.Н. Барятинской,  которую, она оставила на хранение в твоём банке, не помню в каком году скажи она до сих пор здесь храниться в банке или её уже княгиня забрала.  Судя по сообщениям прессы, Великая княгиня Барятинская М.Н. давно уже за границей живет в роскоши и полной благости, а про Революцию в России, как говорят там у них в верхах «Смуту», знает извращенно из бульварной прессы либо от богатых беглецов, ежедневно пополняющие ряды безработных Парижа и близлежащих окрестностей.                - То Иосиф сказанное тобой я принимаю, как неудачную шутку и это потому, что я давно тебя не видел, и соскучился, и не хочу ссориться. Ты раньше был намного скромнее и учтивее в вопросах моей работы: так вот и оставайся таким же, по правде сказать, этот тип человека тебя не красит, и давай закроем эту тему, раз и на всегда.  Позволь теперь мне тебе задать вопрос, надеюсь - ты совсем вернулся, в эти тяжелые временя, находясь вместе, мы бы преодолели все препятствия и горести, более спокойно?                Я всегда знал, что отец на тему своего банка никогда и ни с кем не говорил, а если его донимали, как я сегодня то немедленно давал резкий отпор. Сегодня он смилостивился, поскольку давно не виделись.                – Нет, я через несколько часов отбываю по направлению КСМУ в Берёзовку  учить  детей,- сказанное мной – отец не понял, тогда мне пришлось рассказать всё по порядку, а затем в шутку добавить.                - Папа перехожу в кузницу ковки кадров нового поколения - поколению, дети и внуки которых будут жить и работать в третьем тысячелетии, то есть  в двадцать первом веке.  «Вот бы дожить до такого возраста, - подумал я - фантастика? Интересно, каким он будет?»                После полученного отпора от своего старика мне ничего не оставалось делать, как сменить тактику поведения, дабы не огорчить его, я спросил о старших сестрах, как они кто где.                – Папа расскажи, пожалуйста, о сестрах, думаю, они пишут тебе, и ты им тоже, не так ли?  Хочу хотя бы знать, как и где они  - Анна, Елизавета, Екатерина, Мария и Софья?                - Анна уехала в Польшу преподавателем в Варшавский институт и там защитила какую-то ученую степень по математике и якобы собиралась выйти замуж, он тоже какой-то учёный. Елизавета была в прифронтовом госпитале, врачует, где-то недалеко на том же фронте Мария - спасает белогвардейцев  в качестве сестры милосердия. Екатерина замужем за командиром Красной армии, а работает поваром, потому, что нет работы по её специальности.  От Елизаветы последнее письмо было примерно месяца три тому назад, в котором она писала, что её мужа убили на фронте, а вот за кого он воевал, она не написала, и якобы у неё от него остался ребёнок, сколько лет и какого пола не написала, вот такие дела невесёлые сын мой. Глянув на часы, на которых время показало, что мне пора прощаться.                – Папа мне пора – не знаю, как мне добраться до Берёзовки – то есть на чём? Папа ты не обижайся на меня, ну пока и береги себя, до встречи.                От отца я вышел с плохим настроением и направился к сестрам и брату, с ними со всеми распрощался, которые меня долго и настойчиво уговаривали остаться, не уезжать от них.                Из отцовского дома я вышел с туманом в голове, единственное, что хорошо помню только то, что - клял себя за недостойное поведение.  На душе было скверно, будто кошки скребли – чёрт меня дёрнул пошутить с отцом так неудачно:                «Что захотел умом блеснуть – перед кем – родным отцом,- спрашивал я себя неоднократно»…                Я тогда и подумать не мог, что отца вижу предпоследний раз, а по поводу ухода заграницу  не думал и думать не хотел, а вот жизнь суровая штука, та одна, случайная и не удачная шутка оказалась пророческой и роковой!               
                Работа в КСМУ Александровска
 Где-то примерно через час я пришел в себя когда машинально сунул руку в карман, нащупал мандат от которого, почувствовал ответственность и доверие КСМУ возложенную на меня кроме того появилось какое-то уважение к себе, за то, что стану учить детей грамоте мне нравилась, хотя я и не имел педагогического образования. Тут я поспешил на автовокзал и буквально точно подошел к отправлению какой-то колымаги, в которой за рулём сидел обрусевший немец и стал требовать денег, на мандат не реагировал, но когда я сказал, если не повезёшь вызову коменданта, он согласился. В общем, до Симферополя добрался ночью, а утром отправился поездом к месту назначения. На второй день ближе к вечеру я добрался до “Берёзовки “  в комитете сидел один секретарь, узнав кто я, и зачем приехал? сразу сказал:                - У нас уже всё укомплектовано, но хочу попросить тебя, от имени нашего комитета поехать в Александровск, там работает мой однокашник; так вот он сейчас здесь в “Березовке” скоро должен подойти сюда. А пока его нет, тебе предстоит крепко подумать ехать или нет. Только скажу одно, если ты не согласишься ехать в Александровск - тогда тебя отправлю в дальнюю деревню, где всего одиннадцать детей и все разного возраста, кроме того - почему, я рассказываю, мы туда послали человека, но он может не выдержать, он не пролетарской крови. После последних произнесённых слов секретарем я почувствовал прилив крови к голове, и лицо начало покрываться румянцем и тут я подумал:  «Откуда он взял, что я пролетарий?».                В - этот момент без стука вошел тот, которого ждали, и  они не заметили моего покрасневшего лица и смущенной мины. Вошедший осмотрелся, подойдя ко мне, поскольку я был ближе к двери, чем сидевший за столом Геннадий, первый протянул руку, поздоровался - назвав себя:                - Я  Николай Остапчук – второй секретарь Александровского городского комитета КСМ У, - затем подошел к секретарю “Берёзовского” КСМ У так же  протянул руку, крепко пожимая, произнес,  ты товарищ мой Геннадий Бажан правильно сказал у тебя ничего не изменилось, а вот у меня очень большие погромы и пожары производили отступавшие - белогвардейцы и бандиты.                – Погодь Николай, я тебе приготовил, то о чём ты плакался, а точнее учителя для сельской школы, ты с ним только что поздоровался – люби и жалуй, правда он ещё не ответил, согласен ехать или нет – это он тебе  сейчас ответит, - и, обращаясь ко мне, спросил,- не так ли?                - Я не согласен с предложением учительствовать в связи с – неимением педагогического  образования и оттого, что никогда не занимался учительством. Мало того я и в Одессе говорил – не смогу преподавать, кроме всего я ещё и не член КСМ У, а они тут же проголосовали и сказали:                «Ты уже принят и теперь обязан выполнять волю, партии и народа, и завтра отправляйся по месту назначения,- а на второй день вручили мандат – и вот я здесь!»                - Стоп, стоп – Иосиф, а билет вам вручили.                – Нет, всё это произошло позавчера, а вчера прямо на работу привезли мандат и сказали, чтобы немедленно отправлялся, что я и сделал. А билет обещали переслать.                – Хорошо, если  ты не согласен, почему не остался на месте где и работал, а приехал сюда?                - Я так и хотел поступить, но когда пришел к своему начальнику показал ему мандат, он печально пожал плечами, сказал:                «Как ни прискорбно и со всем моим уважением к тебе,  я ничем не могу помочь, утром позвонили и сказали, чтобы тебе приготовил расчёт», - из этого следует мне там больше не работать.                Да и в городе оставаться не было смысла, а то ещё врагом народа могли объявить да и сослать, к чертям на кулички! Вот потому я убрался из Одессы от греха подальше, а вам  говорю честно, я не справлюсь с такой работой.                – То, что ты приехал по мандату, и то, что ты говоришь честно –  я понял, ты исполнительный и порядочный человек, мало того из сказанного тобой – сделал вывод правильно мыслишь, да и с риторикой всё в порядке.  А по сему, иди ко мне работать, ну не ко мне лично рабом, а в структуру  КСМ У, моим заместителем или помощником, мы с тобой сработаемся, - сказал Николай.                – Иосиф, соглашайся он хороший человек – тогда втроем  будем дружить, крикнул с места Геннадий и через мгновенье уже стоял рядом, похлопывая по плечу, - продолжил, - ну соглашайся!                - Ладно! уговорили, - сказал я, глядя на их откровение и настойчивость о моём согласии.                «Ура!» - Одновременно прокричали Николай и Геннадий, затем с деловым видом Николай сказал:                - А теперь за дело – значить так, я сейчас расскажу, прежде всего, план нашей поездки, так как я здесь нахожусь нелегально просто заехал повидать старого друга Геннадия, поскольку это тоже было по пути, то грех было не заехать - находясь рядом. Я сейчас нахожусь в командировке с официальной проверкой всех губернских ячеек и одна из них была в двадцати километрах отсюда - вот поэтому я у тебя в гостях на несколько часов, - после всего сказанного он похлопал друга по плечу и продолжил, - сегодня же - теперь мы – вдвоём должны отбыть для дальнейшей инспекции.                На план действий по инспекции ячеек КСМ У  Александровской губернии Николай отвел всего пятнадцать минут, в которые мы в аккурат  уложились, после чего распрощались с Геннадием поехали на вокзал.                По приезду на вокзал мы зашли к начальнику станции предъявили мандаты и попросили, чтобы нас  посадил в поезд, уходящий в сторону станции Помошная.   Хозяин кабинета довольно таки бесцеремонно поднялся и вышел из кабинета; буквально через пару минут он вошел в сопровождении дежурного по вокзалу, которому показывая на нас, сказал:                - Вот этих товарищей посадишь в вагон на отходящий поезд через двадцать минут, только смотри обязательно надо их отправить, они люди государственные и едут по делам, а не на прогулку.                – Есть посадить в вагон направлением в сторону станции Помошная – сию минуту посажу!                – Козырнув начальнику; - я могу говорить вслух потому, как они народ революционного толка и должны знать куда едут, а главное должны знать обстановку, на нашей дороге не спокойно.                – Говори, ты прав это свои люди, которые поднимают молодёжь на культурную революцию, для полной революционной победы у нас в стране - давай говори! – наконец сказал начальник вокзал:                - Дело в том – третий день в вашем краю какая-то банда орудует, толи Махновцы, толи банда Шкуро, так передают по телеграфу мои коллеги со станции Помошная, а вам решать ехать?..                – Товарищи мы двое такие же революционные бойцы, как и вы, мало того – поездка не простая мы ведем политическую работу и должны её выполнять, чем бы нам это не грозило, а неподтвержденные телеграммы это ещё не факт, что они нападают на поезда.  Мы едим.                Дежурный более не стал дискутировать, повернулся к двери и вышел в зал ожидания.                Мы тоже не стали отнимать время у столь занятого человека, поднялись, пожали руку, поблагодарили за оперативность и пошли к выходу, за  которой  нас поджидал сопровождающий дежурный и милиционер, способствовавшие нашей посадке в поезд.               
                Нападение банды на поезд
Интересно и странно - в такое смутное время; часто меняющейся власти и набегам небольших, банд, чинившие погромы и разбои, непонятно во имя чего и за какой строй, воевали и ради чего? Скорее всего ради обогащения или ради выживания своих семей; сейчас тяжело судить и осуждать действия людей того периода. Так вот, повторяю, как ни странно, а поезд отошел от станции по расписанию в двадцать два пятьдесят; сказать откровенно устроились мы не комфортно, но рады были, что едим по плану проведения инспекций. В вагоне от большего количества народа было душно, да  ещё боковой ветер на поворотах заносил черный дым паровоза в приоткрытое окно. От монотонного стука колес и покачивания клонило ко сну, но прилечь не было никакой возможности, так как на каждой нижней полке сидело по шесть человек; приходилось через одного отваливаться на спинку и дремать минут по тридцать, а потом по команде менялись; теперь эти четверо сидели, как столбики, дожидаясь очередной смены.  Примерно после трёх часового путешествия и часовой дремоты Николай повернувшись ко мне, произнёся:                - Ехать нам до места назначения со всеми остановками примерно шесть часов, если не будет никаких задержек или поломок – хочу подчеркнуть – утром часов в пять будем на месте и сразу в волостной город.                А пока продолжаем дремать, потому, что в дальнейшем придется работать много, а отдыхать мало.                – Послушай Николай, хочу спросить, что мы должны инспектировать?                - Я  сам толком не понимаю смысла этого слова - в ГКСМ У  мне сказали, а потом на пальцах объяснили.                В общем надо узнавать и записать количество членов КСМ У, кроме того, рассказывать о мировой революции, о политическом положении, о перспективах и задачах Советской власти.   О положительных чертах и заботах: о рабочем классе, о крестьянине, о молодёжи, о медицине, об образовании и воспитании, а главное об идеологии, как можно скорее, прогнать буржуазию с нашей родной земли.   Вот тогда заживём и вздохнём полной грудью, когда отдадим заводы и фабрики рабочим – землю крестьянам, понастроим много школ, новых заводов и начнём выпускать автомобили, самолеты ну и т.д.  Моя голубая мечта научиться водить автомобиль, знаешь, как это здорово, - произнёс он с какой-то грустной ноткой в голосе после своей тирады.                На том и закончили разговор, после чего продолжили дремать – теперь уже практически спали поголовно. Едва забрезжил рассвет, как меня разбудил тревожный гудок паровоза, но не обозначавший приближение к станции только почему-то начал замедлять скорость, я подумал:                «По времени вроде должна быть наша станция».                Но подниматься не хотел, боялся потерять место, повернув голову в сторону окна – строений, ни справа, ни слева не увидел, это означало, ещё не совсем доехали. А ещё через мгновенье наш вагон так резко рвануло вперёд потом назад тем самым всех спящих - лицом в направление  движение поезда бросило на противоположную сторону, к  таким же  спящим пассажирам, которые начали возмущаться и выражаться не литературными словами.  Рвавшийся вперёд паровоз продолжал подавать  частые тревожные, паровозные гудки, напоминающие о какой-то опасности, вначале я подумал:                «Может какая-то авария? - но нет».                И тут я понял, что поезд вновь набирает скорость и за окном мелькнуло здание вокзала, на некоторое время гудки прервались, зато я услышал конский топот и гиканье наездников сопровождавшийся  свистом, тут конечно сорвался с места и уткнулся лицом в окно. Скакавший бандит вдоль вагона с вытянутой шашкой, увидев лицо в окне, махнул прямо в меня, да так резко, что от неожиданности я отпрянул от окна. Николай, наблюдавший из-за моей спины, сказал:                - Это махновцы только непонятно откуда они здесь взялись?                Необходимо подчеркнуть ошибочность сказанного Николаем, так как он был молод и ещё не совсем политически подкован, не мог знать про банду настоящих разбойников, которую сколотил вокруг себя Тертый. Когда-то Тертый был сотником у Батьки-Махно, но по идейным соображениям, он ушел - поскольку  не соглашался влиться в  Красную Армию, где всюду требовалась дисциплина и порядок.                Тогда-то  он и начал создавать свой отряд бандитов-единомышленников; из махновцев, петлюровцев и прочих бродяг, в общем, всё отрепье, ярых анархистов. Так в скорости к его кучке присоединились недостающие до сотни; кавалеристы из разрозненных бойцов поддерживающих, кто кулаков, кто белогвардейцев, кто  Шкуро либо  просто разбойники с большой дороги понявшие, что в настоящий момент в одиночку не под силу выжить.   В тоже время,  добирая до сотни, он постоянно делал налёты, тренируя и испытывая бойцов, а так же  разжигал страсть к обогащению и подтверждал  безнаказанность в совершениях. После удачных грабежей эта кучка бандитов уходила в леса делила добычу и ждала вестей от своих шнырей, (информаторов) новых мест налётов. Теперь же решившись, напасть на поезд видимо грабители, что-то прознали,  раз пошли на такой рискованный шаг.  Вдруг кто-то в вагоне скомандовал:                «Ложись!» - все сидевшие на полках пригнусь, так как на полу не хватило бы всем места.                А через мгновенье после команды послышались выстрелы.  Это стреляли милиционеры, которых специально посадили для сопровождения - когда узнали об орудующей банде на этом перегоне.  Милиционеры отбивались до тех пор, пока не кончились патроны, а бандиты атаковали  с двух сторон:  а когда убили несколько человек, из банды они тоже стали отстреливаться, и сколько-то  служителей правопорядка убили, и сколько-то ранили. Так бандиты продолжали гнаться за поездом километров десять, пока у паровоза не кончилось топливо, потому  не дотянул до следующей станции совсем чуть-чуть. Паровоз, едва замедлив ход, как бандиты начали на ходу запрыгивать в вагоны и грабить - били беспощадно тех, кто не отдавал кровью и потом нажитое добро всё поместившееся в одной котомке.  Мирных людей не убивали, так как строго было приказано – экономить патроны.   Так длилось примерно минут пятнадцать, пока не раздался трех кратный свист - оповестивший об опасности, бандиты стали пулей выскакивать из вагонов  подбегая к тачкам, бросали  награбленное добро, а сами, запрыгивая на коней низко припадая к холке и нахлёстывая своих спасителей, драпали, периодически оглядываясь на погоню.                Ещё через некоторое время в вагон вошел военный и спроси:                - Раненые есть?                - Вон в углу лежит милиционер раненый, если кровью не истёк после нашей перевязки – то жив.                – Ты, жив – сам можешь передвигаться или тебе нужна помощь, - подойдя к раненому, спросил военный, помогая ему встать на ноги.  Увидев, что я с Николаем подошли – попросил нас, отвести его на платформу где орудует фельдшер и медсестра.                – А как вы здесь оказались? -  задал вопрос Николай.                – Нам позвонили с Помошной и предупредили, что налетела банда на предпоследнюю станцию, пограбили местное население и магазин расстреляли двух милиционеров и погнались за составом –  машинист паровоза, увидев налетчиков, не стал останавливаться, хотя знал до нас, не дотянет. В связи с  нехваткой топлива, бандиты не дали поменять локомотив,  мы, конечно, пока цепляли пустую платформу да притащили и устанавливали пулеметы, после чего выкатились вам на встречу, - закончил он свой сказ, - а вы кто такие, что я вам всё подробно рассказываю?                - Я Остапчук Николай второй секретарь КСМ У Александровского уезда, а это Бурденко Иосиф, мой заместитель – едим мы с инспекцией по уезду.                – Да читал я твою фамилию в уездной газете, а вот про твоего зама – впервые.                – Так он у меня со вчерашнего дня зам – вот едим по деревням проверять комсомольцем, агитировать и принимать, так сказать пополнять будущие ряды строителей страны Советов.                – Так значит, делаем одно дело, строим Социализм, я воюю и отстаиваю завоёванное, а вы уже ведете культурную революцию и готовите нам достойную смену. Какие же вы молодцы, каким замечательным делом занимаетесь! Пришедший нам на помощь паровоз  с платформой зацепил наш состав и дотащил до следующей станции, честно говоря - я её не запомнил, поскольку по прибытию на станцию, этот военный которого мы не удосужились спросить, как его зовут, посадил нас на бричку и возничему сказал:                «Отвези их туда, куда они скажут», - а сам протянул руку мне и Николаю, попрощавшись, быстрым военным шагом удалился.
                Пленение и расстрел
 Таким образом, я попал в комсомол и стали мы ездить по Александровскому уезду -  волостям, селам и деревням. Проехав несколько волостей, я уже прекрасно знал, как проводить работу в ячейках, о том, как  говорить о политике,  об    успехах на  фронтах, о сопротивлении белогвардейцев всё это - черпал из газет попадавшиеся на нашем пути.   Буквально за два дня до окончания  нашей командировки; нарвались на казачий  отряд, который нас связал и привёз в какую-то дальнюю деревню, закрыли в лабаз, находившийся на краю деревни, а утром повели на допрос.                Допрашивал нас несколько нервный человек в кителе белогвардейского офицера он больше орал бес толку, чем задавал вопросы – одно было понятно, его метод - запугать. И в скорости моя догадка подтвердилась. После двадцати минутного допроса,  где мы манипулировали, играя словами, но не отвечали на поставленные вопросы, как  этого требовал  допрашиваемый.  Нас - повели нас на расстрел.  Вывели и поставили к боковой стенке, этого  лабаза. Человек в офицерской форме приказал двум мужикам в рваных гимнастёрках царской амии и таких же галифе приготовиться; по одному виду трясущихся винтовок в их руках видно было, что они не солдаты, а законченные бандиты-алкоголики.  Тем не менее, мы стояли и по телу, периодически пробегала дрожь, иногда мне казалось, что подкашиваются ноги: мы ведь не знали, чем они руководствуются,  но знали одно, если скажем, кто мы на самом деле, нас расстреляют, а так всё-таки оставалась какая-то надежда.  Прохаживаясь перед нами,  офицер прокричал нам:                «Кто вы такие, чьё задание, выполняете – мерзавцы, и какое? И кто вас послал?»                Наступила тишина все стояли, как вкопанные, только офицер подошел к двум целившимся в нас полупьяным,                бандитам, оборванцам, что-то прошептал и отошел. После минутной паузы спросил:                «Вы будете говорить или нет?» – прошла угрожающая минута и вдруг Николай сказал:                - Скажите, кто вы и чьи интересы защищаете?  может быть тогда и мы, скажем.                Это видимо взбесило офицера, и он прокричал:                « Огонь!  Огонь!»                Ружья чуточку взлетели вверх, прогремели два залпа, пули которых на двадцать сантиметров попали в доски  выше головы. В момент выстрела мы интуитивно пригнулись,  такого, конечно, не ожидали, но перетрусили  достаточно сильно, потому  что меня можно сказать отдирали от стенки вдвоём - когда скомандовали:                «Марш в лабаз суки-дети вы думаете, я с вами собираюсь шутить? Нет, расстреляю, как собак».                В лабазе всё повторилось вновь? Нам опять стали угрожать и бить прикладами и плетями, выворачивали руки, в общем, теперь уже на расстрел нас тащили и приставили к стенке, после чего псих-офицер, прокричал:                «Последний раз спрашиваю, будете говорить или нет?»                Услышав наш ели различимый, ответ:                – Мы ничего не знаем, приехали в гости и заблудились. Очевидно наш ответ был для него последней каплей переполнивший чашу его терпения и он  в исступлении,  прокричал:                «Огонь по коммунистам, врагам царя и отечества». - трижды прокричал и перекрестился – грянул залп и опять  цель была выше наших голов. Неистовство офицера было безгранично, так он бесновался долго. Затем приказал отодрать от стены - теперь уже обоих и оттащить в лабаз, дать под зад и там бросить - выживут – так это их счастье – а нет пусть подыхают, в общем, на все четыре стороны.  Нас так избили, что самостоятельно подняться не могли.  Когда стемнело, подъехала телега, какие-то незнакомые люди погрузили нас в неё, затем спросили куда везти – когда мы назвали, тогда один из незнакомцев сказал:                - Если прямиком - так через два часа будем на месте, а там к кому спросил тот же голос.                –  К Кукину Савелию нам надо.                – Так это моя родня - доставим и поможем вам подлечиться.  Ну, вы и народ стойкий – кремень!                У Савелия Кукина мы переночевали, только ту ночь - которой нас привезли, а на вторую - погрузили на туже телегу, накрыли сеном и отвезли на ближайшую станцию уже освобождённую от белогвардейцев. Начальник станции, узнав, кто мы такие, посадил нас в первый же поезд - шедший в направление Александровска.  В госпитале отвалялись больше недели. После госпиталя я продолжил инспекцию, но в такой переплёт, больше не попадал. И так после госпиталя я инспектором  проработал больше  двух - лет, приходилось работать в подполье, когда ещё Александровском уезде свирепствовали войска Деникина, затем Врангеля.  После того как Красная Армия прогнала зверствовавшего  Деникина и разбила такого же ненавистного генерала Врангеля, мы стали  работать спокойно, так иногда в далеких деревнях натыкались на небольшие разрозненные банды, но и те в дневное время пытались быстрее от нас скрыться, видимо не раз приходилось драпать без оглядки.               
                Н Э П
 Наступивший - 1921год,  каковой своим историческом значением возвестил,  Новую экономическую политику в стране. Это был четвёртый год борьбы с белогвардейцами, Антантой и разными бандами, а на освобождённых территориях с разбойниками и грабителями; где волей исторически сложившихся обстоятельств Советское государство проводило политику «военного коммунизма», ставшую необходимым условием победы в Гражданской войне. В этот период были нарушены связи:  промышленности, с сельским хозяйством и как следствие между рабочим и крестьянским классами.                Упадок сельского хозяйства тормозил, развитие промышленности, и вызвал недовольство крестьян, особенно бесшабашно проводимая продразвёрстка посеяла сомнение в правильности проводимой политики страной и тем самым подрыв экономики в целом, а это уже угрожало устоям молодого Советского государства.                - С вас - Иосиф Степанович хороший историк получился бы, - сказал Селищев,  воспользовавшись, паузой, когда рассказчик взял со стола подстаканник с  гранёным стаканом и отпил несколько глотков ароматного черного чая. - Всё то, что вы рассказывали, про Юг нашей страны, мы изучали в школе и институте, но очень поверхностно, а вы живой человек, пешком прошли по этой - истории!                - Да вы правы, на сегодня, если можно так сказать, я живая легенда происходившего того времени и тех мест. Так вот НЭП, дал большой толчок в экономическом развитии страны: стала свободная продажа продуктов, некоторых товаров домашней утвари, мануфактуры, обуви, и т.д.
                Фатальная встреча                Вначале сентября этого же года в одной из харчевен г. Александровска, проглатывая вторую увесистую котлету, подсел за мой столик опрятно одетый мужчина: лет тридцати с небольшим, высокого роста, худощавый, не очень широк в плечах, с  черной шевелюрой и, не приступая к принесённой еде глянув на меня сказал:                «Давай познакомимся, я Семенов Николай Николаевич, владетель автомобиля который сам и вожу».                – А чем ты занимаешься кроме как водишь автомобиль – у тебя есть какая-то профессия – на что живешь, ведь автомобиль тоже требует затрат?                «Однако - Иосиф ты не понял, автомобиль который я вожу – это грузовая машина, она кормит меня. Я на ней перевожу грузы, за что получаю деньги, на которые живу, - после сказанного принялся за трапезу, проглотив несколько ложек борща, он поднял голову и продолжил разговор, подойдя к нему  издалека; здорово  В.И.Ленин  придумал этот НЭП!  До, НЭП у меня перевозок мало было, а теперь столько - хоть круглые сутки работай, но самое главное просят перевозить грузы на дальние расстояния, ну, чтобы быстрее, и за это большие деньги предлагают.  А у меня нет напарника, который разбирался бы не только в автомобиле, но и в двигателе, вот такому человеку - мог бы доверить свой автомобиль. Я так рассуждаю, поскольку являюсь профессиональным шофёром, и  возил - очень-очень больших чинов!   А чем ты занимаешься в свои двадцать лет».                Я рассказал ему про себя, где работал и чем занимался, а услышав, что умею водить автомобиль и в двигателе разбираюсь, весьма удивился.  И тогда - так между разговором невзначай начал экзаменовать меня с целью точнее проверить мои познания: то в ходовой части, то в двигателе, то в подаче топлива, то в запуске двигателя.  К тому времени он уже съел свой обед и предложил пройти к его машине. Когда мы подошли к его машине  стоявшей, напротив харчевни, он неожиданно спросил:                - Не хочешь прокатиться за рулем моего автомобиля?                Вначале его слова я принял за шутку, но  когда он посадил меня за руль, - понял, что он не шутит.                Проехав пару улиц, он начал меня агитировать работать в паре с ним, поскольку на него вышел один заказчик - из нэпманов и предлагает развозить разные товары из Ялты. Когда Семёнов произнёс, что груз будем забирать из Ялты, тем самым дал мне возможность заниматься той работой, которой я умею и люблю. А работу в КСМУ, Александровского уезда  которой я занимался, мог любой - немного образованный и вдохновлённый идеями революции тех времён.   А водители в те времена считались людьми  элитарными и иного склада ума, характера, и приравнивались, как некая каста пилотов. Прошло почти четыре года, как я ушел из дома и только один раз наскоком побывал дома среди своих всего несколько часов, а тут смогу  чаще, бывать дома и видеть всех: отца, сестер, брата, друзей и одноклассников, ведь жизнь улучшается с каждым днём!   Покатавшись примерно минут тридцать – для себя принял решение - буду работать с Семёновым, так как это моя – стихия, а когда мы остановились, Николай Семёнов, не вылезая из кабины начал меня агитировать, работать с ним такими словами:                - Иосиф, ну давай соглашайся, я вижу, мы  сработаемся да и, заработаем хорошо на будущую жизнь, пока у нас есть возможность. А то я слышал НЭП  ненадолго,- сказал Семёнов, - ну же - соглашайся, а то мне надо завтра ехать в Ялту грузиться мануфактурой и везти первый рейс в Джанкой, потом в Сочи, затем сюда в Александровск. В общем, склады с грузом, нэпмана находятся в Ялте – короче говоря, на месяц работой мы обеспечены.                – Скажи Николай Николаевич, откуда у тебя этот грузовик - действительно он твой и документы у тебя на него есть? Не получится ли так, не успеем выехать за город – нас остановят, отберут машину и груз, тогда, что будем делать – хорошо, если ещё что-нибудь не пришьют?                - Можешь не волноваться грузовик  мой и с документами у меня всё в порядке.                – Насколько я знаю, пока грузовые автомобили частным лицам в данное время не продают.                – Зря ты так думаешь, нэпманы сейчас всё покупают и всё продают. А вот как он мне достался автомобиль, я пока тебе могу сказать одно - его взял в аренду в одном гараже за определённую плату с правом перевозить грузы в любой город нашей страны – куда посчитаю нужным.                Здесь Николай слукавил, насчёт того, что взял в аренду - фактически этот грузовик, толи немецкого, толи французского производства Николаю отдал белогвардейский офицер за золотой перстень и золотые часы.       Это произошло в Ялте, когда Красная Армия разбила и гнала войска Врангеля из Крыма. В этот момент остатки белогвардейских войск в панике бросали всё и грузились на пароходы, которые их увозили в Турцию, страны причерноморья и средиземноморья. Больше всего Николай жалел золотые часы - якобы подарены ему за добросовестную службу при дворе его Императорского Величества Николаем II в качестве личного водителя!                Только о том, что он имел звание белогвардейского полковника, Николай открылся только в Иране.                Это произошло случайно. Как-то Иосифа пригласил на день рождения знакомый инженер-мостостроитель – Михаил Архипов и там Иосиф встретил Николая, которого после пересечения границы и взбучки  в Мешхеде  встретил с ним впервые – конечно вся злость уже прошла, и Иосиф уже смирился с обстоятельствами. Кроме того он себя обвинил в произошедшем, со ловами: «Если бы не пил ничего бы такого не произошло – сам виноват».Так вот у Михаила Архипова  Николай встретился со своим однокурсником и сослуживцем – Савосиным Петром Валерьяновичём, который тоже служил при дворе, в роте сопровождения и охраны.             В этот вечер  Иосиф и узнал, как они в первый день отказа Императора Николая II от престола сбежали с царского двора, переодевшись в простую мужицкую одежду. Насколько была их речь правдива, не смею утверждать.                – А документ у тебя есть на право вождения автомобилем?- спросил Иосиф у своего вербовщика.                – У меня есть документ – весьма надёжный, а у тебя, какой документ?                - Я тоже имею документ - заверенный двумя печатями портовой службой  Одессы.                – Ну - вот и прекрасно! Значит, согласен? Если да, тогда завтра утром выезжаем в Ялту за грузом.                Так я начал работать с Николаем и возить грузы.  И так на второй день с восходом солнца мы отправились в Ялту за грузом, о котором говорил Семёнов. Вы, конечно, представляете дороги тех лет, гравийные и обыкновенные грунтовые. День выдался жаркий кое-где ветерок нас подгонял в спину, что нам вовсе не нравилось в связи с тем, что обгонявшая пыль закрывала нам видимость дороги и в тоже время прилипала к нашим потным телам. Чтобы как-то скоротать путь мы рассказывали свои биографии, правду очень коротко, но самое главное. Когда же мы о себе рассказали, а путь ещё не был пройден, начали задавать друг другу интересующие вопросы в меру любопытства и интересов.  Постепенно стали по очереди расспрашивать о родителях и родственниках; когда я сказал, что наша семья состояла из пятнадцати человек, Николай не только удивился, но и не поверил, а когда я перечислил всех одинадцать сестёр и брата Алексея, он присвистнул, сказав:                - Вот это да, тогда позволь узнать, а кем работает – папа?                - Отец мой - Управляющий банком города Ялты и уже очень, давно.                - Скажи на милость, как он умудряется оставаться управляющим банком в такие сложные времена, ведь когда власть уходит, она в первую очередь очищает банки, а вступающая  власть в город  спешит в банк поживиться хотя бы жалкими остатками.  Видишь, как интересно получается так, что каждый старается поживиться, а проще сказать хапнуть чужое,  таким путём разбогатеть. Да представляю, каково твоему отцу в таких ситуациях, эти захватчики, не считаются ни с кем, и не соблюдают этику – матерятся, а иногда и рукоприкладство идёт в ход, извините, я не завидую твоему отцу.                - Я ему задал аналогичный вопрос в последнюю нашу встречу, он рассказал, как он поступает в этих случаях:     «Иосиф я их беру за руку и веду, показываю хранилище, когда они убеждаются, что нет ничего – тогда я им показываю книгу прихода и расхода, они в этот момент моментально преображаются и не соблюдают ни какого этикета и боле тог превращаются в зверей, причём не управляемых».                - Я думаю, что твой отец, проработав столько лет в банке, который пережил не одно ограбление и налёты, от чего стал мудрее и хитрее других, вот поэтому у него, очевидно, есть какая-то тайная камера или как там её называют хранилище, о котором знает он один.                - Между прочим, я тоже об этом подумал, когда последний раз с ним разговаривал, насчет одной вещицы, которую ему оставляли на хранение, но он мне не ответил нет, но и не сказал да.                - О какой вещи ты с отцом говорил, которую он утаил от тебя?                - Толи в 16 – толи в 17 году Великая княгиня М.Н. Барятинская  переехав из своего поместья в Ялту, привезла с собой шкатулку с драгоценностями и принесла к отцу в банк на хранение, так вот она долгое время находилась в банке. А тут началась в 17 году Февральская, затем последовала Октябрьская Революции, видимо она считала забрать и путешествовать с шкатулкой опасно, в связи с тем, что были нападения, грабежи и ненависть к богатым, видимо из этих соображений шкатулка оставалась в банке. Потом княгиня уезжала за границу, возвращалась – невзирая,  на смену политического строя в стране некоторые бульварные газеты отслеживали знаменитостей царских времён, так вот это я читал в газетах. А последний раз, когда я был у отца, спросил его насчет шкатулки и не думает ли он уехать из страны, он рассердился, но ничего не ответил, а посему я сужу она ещё у него. Из-за этой злосчастной шкатулки у нас натянулись отношения, хотя я и сказал, что пошутил, а он ответил, с отцом так не шутят, когда речь идет о воровстве либо измене, а тут оба вместе – это уже явное подстрекательство честного человека.                - Скажи Иосиф, в этой шкатулке, действительно большие драгоценности?- спросил Николай, приподняв на затылке кепку так, что козырёк опустился до самых бровей и, почёсывая затылок, хитро ухмыльнулся.                – Не могу сказать, поскольку не видел ни содержимого шкатулки, ни реестра, но думаю, что должно быть большое количество женских украшений с бриллиантами, жемчугом и другими драгоценными камнями на  золоте.  Надо полагать, состояние, шкатулки весьма велико – рассуди сам какое положение – эта династия занимала в обществе до Революции. Николай ты же не из простых мужиков бывал во многих кругах светского общества и тоже не раз твой слух улавливал эту княжескую фамилию, невзирая, на твоё молчание - уверен, что ты про эту фамилию знаешь больше чем я.                После услышанных слов Иосифа - Николай слегка вздрогнул, но Иосиф этого не заметил. Мотор продолжал рокотать, дорога под колёсами машины убегала, назад покрываясь клубами пыли и всё больше сокращала расстояние к намеченной цели. Уже не раз глазам представала панорама великолепного Чёрного моря – периодически скрываясь за горами и небольшими сопками.  А сидевшие в кабине теперь уже напарники ехали за грузом - молчали, очевидно, у каждого была   своя думка в голове. Иосиф думал о том:                «Как встретиться с отцом, которого при последней встречей сильно огорчил, злосчастной шкатулкой, княгини Барятинской Н.М., и вопросом о убытии за пределы родной страны, и теперь не мог придумать оправдания своим словам».                Николай - по злой иронии судьбы, тоже думал о той же злополучной шкатулке с драгоценностями княгини М.Н. Барятинской, но его мысль терзалась, в другом аспекте:                «Как бы точнее узнать шкатулка действительно у отца Иосифа, если да то где она спрятана и, как найти, этот тайник со шкатулкой, и как  изьять.  Только сложность в том, раз уж сыну не обмолвился о её наличии, а мне так уж и подавно?»                Вот с такими мыслями они подъезжали к Ялте, на второй день в первом своём совместном рейсе за грузом.        – Слушай Иосиф, а где я буду ночевать, в город приедем ночью, мало того, город мне незнаком и что прикажешь делать?                - Не волнуйся, переночуем у нас в банке – машину загоним во двор, а сами в дом – нам будут рады и в том числе покормят, и в мягкие постели спать уложат.                Как и говорил Иосиф, встретили радушно, накормили, напоили и уложили спать.                Как ни странно проснулись мы рано, проделав элементарную утреннюю процедуру гигиену, так как до завтрака ещё оставалось немного времени, мы хотели выйти в сад – в это время нам встретился отец, после приветствия, Николай вдруг попросил отца:                - Вас не затруднит показать мне отделы банка его службы и их работу, поскольку хочется знать работу такого учреждения – это ради интереса?                Отец посчитал просьбу, как заурядное любопытство, либо любознательность, но после того как посмотрел на время сказал:                - Мне некогда, поскольку необходимо осмотреть здание и встретить подчиненных, а вот Иосиф вам всё покажет и расскажет, но только через пятнадцать минут, когда уже все будут на местах. И ровно через тридцать минут встречаемся за столом. Вы ведь тоже спешите на склады за грузом.                В течении отведенных пятнадцати отведенных минут я заводил в отделы и сектора банка, где показывал и рассказывал о их работе, в меру своих познаний. Рассказывая  одного из отделов, я почувствовал наблюдение, резко повернув голову - увидел, как отец ведёт наблюдение за нами. Работу отделов он слушал, но без особого интереса, а вот когда я повёл его в хранилища, так он там, так внимательно всматривался в двери и стены. И уже завершая осмотр, он вдруг спросил многозначительно:                - А нет ли специального тайника, куда отец складывает драгоценности богатеев? Слушай Иосиф, управляя таким банком и имея столько отделов, наверное, есть бронированный сейф, в котором хранятся все ключи?         – Нет, ключи отец хранит у себя в комнате, в которой спит,- ответил, я не задумываясь. Да и сейчас брать и воровать нечего.                Точно в сказанное время мы вошли в столовую, где сестры и брат, ждали нас троих к завтраку. Завтракали не торопясь, но он прошел быстро, и все разбежались по своим делам.  Мы, как и планировали, отправились грузиться. Загрузившись и получив документы, поехали на рынок купить кое-чего к обеду, подъехали к банку.  Войдя в дом, начали готовить стол к обеду из накупивших продуктов. Едва закончили приготовления, как пришел отец, увидев изобилие на столе нарезанных и приготовленных для поедания продуков, отец удивился и поблагодарив за приглашение, приступил вместе с нами к трапезе. Мы сели  втроем, поскольку брат и сестры целый день заняты кто на работе, а кто на занятиях. Закончив трапезу и не вставая из-за стола, отец так же, как и прошлый раз, только очень коротко попросил рассказать, как я прожил этот короткий отрезок времени. Пока я коротко описывал бренное существование, Николай, молча и с большим терпением, внимал  мой рассказ.   Перед тем, как расстаться теперь уже не известно на сколько, черт меня дернул просить прощения у отца за тот инцидент с шкатулкой.                – Папа извини меня за прошлый разговор о шкатулке великой княгини М.Н. Барятинской, я виноват и не хотел тебя обидеть, извини меня, и не суди строго.                - Ладно, сын, как видишь, я уже забыл это недоразумение и очень рад, что ты осознал недозволенный  поступок  в отношении меня.                Николай словно ждал завершения диалога отца, крякнув, он спросил:                - Степан Алексеевич, а, правда, что у вас хранится шкатулка с драгоценностями княгини М.Н. Барятинской?       - Иосифы, ты опять про злополучную шкатулку княгини М.Н. Барятинской, напоминание  которой  всякий раз портит наши отношения, а теперь уже и твой сотоварищ включается – вы, что сговорились  трепать мою нервную систему. Я, только, что позабыл и простил тебя за прошлый инцидент.   Так ты вновь и теперь уже с поддержкой напомнил о нем.  Если кто-нибудь ещё, хоть каким-нибудь одним словом обмолвиться о шкатулке выгоню, не посмотрю на этикет гостеприимства – выгоню к чертовой матери, понятно,- немного успокоившись, произнёс,- либо прямо сейчас можете покинуть сей дом, тем самым избавить меня от передряги – дверь открыта.                - Папа я хотел повиниться и более ничего, а Николай, спросил ради интереса и поддержания беседы.                – Вы меня извините Степан Алексеевич, но я и не думал вас огорчить своим вопросом. – И взяв хозяина       под руку, продолжая беседу, отвёл его на такое расстояние от Иосифа, дабы он не услышал разговора с его отцом, и здесь он сказал, следующее. - Дело в том, что княгиня давно уже в Европе, а её драгоценности здесь, мне подумалось - это более чем странно.  Обычно, выезжая за пределы страны, наш знаменитости берут с собой все украшения, с целью пощеголять и удивить иностранцев своим богатством, мой вам совет, как  бывшего государева служителя, отдайте сыну эту злосчастную шкатулку, и пусть он уезжает за границу и живет там счастливо – спокойно закончил Николай свою тираду.                После произнесённых последних слов Николая, лицо моего отца побагровело, желваки на скулах задвигались, и он весь затрясся от негодования и ярости, прокричал:                - Ты спроси, он этого хочет – я знаю, мой сын этого не хочет и у него не такие мысли, как у тебя, здесь видна только твоя корысть, а по сему, вон из моего дома,- затем повернулся теперь уже с лиловым лицом ко мне и прокричал. - Чтобы я этого бывшего государева извозчика до конца жизни в своём доме не видел, а если и у тебя такие же мысли, то и тебя тоже – вон отсюда немедленно.                Николай видимо не ожидавший такого оборота настроения Степана Алексеевича, стоял в недоумении; я не дожидаясь скандала, подошел к Николаю и жестом руки, так чтобы не видел отец, показал в сторону двери, Николай понял, и тут же вышел, во двор. Мне пришлось долго, уговаривать отца,  чтобы он успокоился  и, как-то уладить охватившую его вспышку негодования. В конце концов, он успокоился, обняв меня, произнёс:                –  Ладно - забудем этот незначительный эпизод, который мог нас поссорить на всю жизнь, а мы так давно не виделись с тобой и сейчас ты уезжает, и через какой промежуток времени ещё увидимся, мы не можем предсказать.   А по сему, давай прощаться, поскольку вы с обеда хотели трогаться в дорогу, да и я с детьми собрался навестить родственников в деревне, в связи с тем, что завтра выходной день.- далее положив мне руку на плечо, произнёс  Иосиф времена вроде бы стабилизируются, мой адрес постоянный, так что пиши хотя бы для того, чтобы знать где ты и жив – здоров.  И последнее напутствие, как отец хочу тебе дать, уйди от этого рокового человека, он принесёт тебе много бед, то чего он тебе желает, это хорошо продуманный ход, но не в твою пользу, а в свою корысть. Прислушайся к моему совету и чаще анализируй его действия, тогда быстрее поймёшь все его ухищрения, - после этого мы начали прощаться .                Надо сказать - это была моя последняя встреча с отцом, невзирая на то, что мы ещё не раз забирали груз из Ялты, так как заказчик, требовал всё быстрее и быстрее вывозить груза.                Распрощавшись, мы счастливые водители одной машины, сели и поехали на заправку, как выяснилось, на этой заправке не оказалось горючего, мы отправились на вторую, но и там не оказалось.  После нескольких раздумий я предложил поехать в порт, где заправляют корабли, там кроме дизтоплива всегда находился в свободной продаже  бензин. Прибыв в порт, мы стали в очередь, которая состояла из семи автомобилей, и я пошел узнать заправят ли нас за деньги. Словоохотливый заправщик спросил, сколько нужно – узнав про количество - назвал цену и сказал, двигайтесь в колоне ожидающих заправки. На заправку машины и запас топлива мы потеряли целых три с половиной часа – а это время уже шло к закату солнца, мы прикинули до ближайшего крупного населенного пункта да полуночи не доберемся, а раз так тогда решили заночевать в Ялте, а с рассветом в путь. На том и   порешили, а поскольку отец уезжает в деревню, нас там уже не  ждут и не покормят. После такого умозаключения мы отправились, не помню, толи в столовую или закусочную какую-то, не торопясь поужинали, затем немного посидели неподалеку от машины, с которой, не спускали глаз, а когда глянули на часы, то оказалось – уже девятый час и мы поехали на ночлег в отчий дом. Поставив машину, мы попросили уже знакомого нам сторожа покараулить её ещё эту ночь, за что сразу ему заплатили названную им сумму, а сами пошли спать, дабы не проспать рассвет.                Успокоившись  тем, что машина с грузом находится под бдительным оком банковского сторожа, мы отправились на ночной покой и, вскоре, провалился  в объятия Морфея.   Проснулся я - едва небо посерело. Вставать не хотелось, тогда решил немного понежиться и, едва закрыл глаза, как предо мной начала проплывать панорама ночного сна, вчерашний разговор с отцом его злое выражение,  и совет по поводу Николая Семёнова. Так я пролежал, недолго переваривая слова предка.                В  ту ночь Николай проследив, как только Иосиф захрапел, он поднялся, взял из кабинета отца связку ключей от всех дверей хранилищ, после этого сходил к машине под предлогом, что не спиться, да беспокоится о завтрашней поездке. Неожиданно захотел попить воды, за которой послал того же сторожа, а сам тем временем вытащил из-за спинки сидения морской переносной фонарь (подобие – летучая мышь), отнёс в кусты и стал ждать сторожа с питьевой водой. Попив, отправился будто бы спать, а сам, осмотревшись вокруг и убедившись, что кругом всё тихо, открыв дверь в цокольной части здания банка, проник вовнутрь.    Отсчитав четыре ступеньки вниз, он зажег морской фонарь, у которого три стороны корпус закрыты металлом, а четвёртая, застеклённая открывалась, дабы зажечь и через стекло  освещал нужное место, а по окончанию не гася, - задвигалась, словно шибер. Таким образом Николай обшарил все помещения  хранилища цокольного этажа и ничего не найдя с полным разочарованием, позакрывав все двери через полтора часа вернулся в своё временное, ночное ложе.  Улёгшись  в кровать, где он долго ворочался и только под утро заснул, разочарованным и беспокойным сном. Сон был не спокойным, в котором приснилась ему та шкатулка-мечта с драгоценностями княгини Барятинской, что при пробуждении прокричал,- княгиня я всё равно её найду и заберу, ты ведь далеко и там у тебя ещё много богатства,- а сам во время сновидения, то отмахивался руками, то что-то крепко прижимал к груди. И ворочаясь из стороны в сторону,  сопротивлялся - словно  кто-то, у него отнимал, прижимающую к груди дорогую вещ.                - Дремота моя пролетела в мгновение ока, открыв глаза я увидел небо того же серого цвета – решив, что это то время о котором мы договаривались, выезжать - с рассветом.  Разбудив Николая, он продрав - глаза,  остолбенело, смотрел на меня, видимо не понимая, зачем его разбудили, а через мгновенье, сбросив с себя ночную пелену оцепенения, произнёс:                - Иосиф тебе первому начинать наш первый совместный рейс  с  грузом, скажем – твоё боевое крещение и началось с твоей родины - Ялты, а я плохо спал, до обеда подремлю, а  по полудню сяду за руль. Ну, с первым нашим почином, в век безумных братоубийственных войн - с Богом! Вот с такими словами мы отправились в первый рейс  в погоне за заработком.   После того, как мы вывезли всю мануфактуру со склада нэпмана, стали возить и колесить по всему Крымскому полуострову, затем в меру перевозок грузов стали ездить по городам молодой Республики Советов: Александровск - Ростов;  Херсон - Джанкой; Симферополь - Пятигорск;  Владикавказ – Тифлис - Баку; - ну и так далее.
                Абреки
Как-то повезли груз в (Екатеринодар) ныне Краснодар, там нас загрузили мукой и отправили в Ставрополь, сказали, что там не урожай, из Ставрополя в Нальчик повезли обувь, в Нальчике нам погрузили только, что привезённый сахар и отправили  во Владикавказ. Вечерело - не доезжая до города,  с правой стороны мы увидели трёх всадников мчавшихся нам наперерез. Николай  вынул маузер из-под сидения – там у него был сделан тайник -  и стал всматриваться в приближающихся конников в бурках, немного погодя он сказал:                - Это абреки скачут - грабить нас, но мы им не позволим этого сделать, а знаешь почему?                Да потому, что у них на троих одна винтовка,- немного подумав, добавил,- поднажми-ка на газ, чтобы они не перегородили дорогу, а то может произойти авария, а так я уложу того который с винтовкой, а эти двое удерут.                – Почему ты решил, что у них нет наганов или револьверов?                - Да я их изучил, если бы у них было ещё оружие, они бы ими махали, чтобы страх нагнать на нас.   Делаем так, как только я выстрелю, ты сразу тормози машину, чтобы я захватил винтовку убитого, иначе они нас будут всю дорогу преследовать, это очень злые и отчаянные люди. Иосиф ты всё понял.                – Да, я всё понял.                Абреки не успели перерезать нам путь примерно метров на пятьдесят. Когда мы почти поравнялись  с ними, они оказались метрах в тридцати от дороги и тут же прозвучал выстрел – как и было мне  сказано после выстрела, как только поравняемся с абреками, необходимо притормозить.  Как только я это проделал,  Николай выскочил и побежал к упавшему абреку, конь которого тащил его всё еще в нашу сторону. Двое сотоварищей убитого абрека увидев бегущего на них Николая с маузером, развернули коней и поскакали в направление, откуда, только, что мчались на нас, а в след, за ними поскакала и третья лошадь, таща  убитого зацепившегося ногой за стремя. Николай,  подобрав ружье, вернулся в кабину, сказал:                - Поехали, теперь уж скоро будем на месте.                – А что будем делать с оружием – это же небезопасно? - сказал я Николаю.                – Не волнуйся,  немного проедим – остановимся, я сломаю приклад, а ствол сброшу  под  какую-нибудь  кручу.                – Откуда у тебя маузер да тайник сделан очень ловко и незаметно?                – Вместе с машиной достался по наследству,- отшутился напарник,- немного подумав, добавил, без него сейчас нельзя - особенно здесь в Кавказских горах.                Селищев, внимательно слушавший рассказ взял со стола пачку с сигаретами протянул Иосифу, затем  сунул в мундштук,  после чего взял в рот и зажёг спичку, поднёс рассказчику и, обжигая пальцы, сам прикурил.               А через мгновенье выпустил изо рта клубы белого табачного дыма, повисший в зале и постепенно начал распространяться едкий запах на всю квартиру, от которого женщины начали; кашлять, отмахиваясь руками. Немого погодя Селищев задал вопрос:                - Иосиф Степанович, что у вас с ногой, отчего она у вас не гнётся в коленке, где её повредили?                - Это Александр Васильевич результат моей шоферской деятельности и неосторожности моего напарника в момент замены колеса. Я сейчас по подробней расскажу, как это случилось? 
                Дороги и красоты Кавказа    
              Немногим раньше рассказывал, что мы везли сахар во Владикавказ. После того как сдали груз решили отдохнуть хотя бы сутки и посмотреть столицу Осетии. Отдохнув чуть более суток, вернулись в   гараж, где  оставили автомобиль на постой, оплатили за сохранность и уже собирались выезжать, как к нам подошел высокого роста мужчина средних лет, сухопарый с греческим носом, басовитым голосом и грузинским акцентом спросил:                - Не хотите прокатиться в Тифлис с грузом, а оттуда в Баку и тоже с грузом:                Я с напарником отошли в сторонку, дабы  посоветоваться, поскольку ранее у нас были совсем другие планы.   Мы, вначале хотели отказаться,  немного подумав, решил все-таки ехать но, ещё не объявив ему наше намерение, он сказал:                - Заплачу намного больше, прейскуранта.                Мы на всякий случай поинтересовались.                - Сколько?                Он видимо был готов к такому вопросу и тут же назвал, такую сумму, какую мы вовсе не ожидали. Дальнейшие комментарии были излишни. Ещё раз осмотрели свой грузовик, здесь же заправили топливом, подлили воды, после чего сказали:                - Садись, показывай дорогу, куда ехать.                Мужик  оказался мобильным, не мешкая ни секунды, запрыгнул в кузов и стал указывать нам дорогу. Погрузили кровельное железо и ящики с гвоздями несколько бочек с краской, олифой, завели машину, хотели выезжать, но хозяин остановил сказав:                - Пообедайте, потом поедим, а то на военно-грузинской дороге не сильно покушаете, давайте вот стол - еда на столе, капитально подкрепитесь.  По-быстрому  поев и ни минуты не задерживаясь, поехали, чтобы засветло перевалить через гору Казбек и  Крестовый перевал, расстояние до которого было чуть больше восьмидесяти километров. Примерно через полтора часа после города Казбеги начали подниматься на гору Казбек, это если мне память не изменяет, перевалили через гору Казбек, а ещё через полчаса начали подниматься на перевал Крестовый, я почувствовал, что кузов начал наклоняться в правую сторону. Николай тоже почувствовал и сказал, остановись. Остановившись, мы увидели, что заднее правое крайнее колесо спустило. Подложив небольшой камень под левое заднее колесо, я приступил менять правое крайнее колесо, протянув левую ногу за демонтируемое колесо. А напарник полез под панель у руля, что он там делал, я так и не понял, только дело в том, что он нечаянно задел ручной тормоз, после чего машина вздрогнула, сорвалась с домкрата – переехав камень - покатилась назад переехала через мою вытянутую ногу внутренним колесом точно через колено.  Испугавшийся напарник быстрее автомобиля побежал вниз по дороге, быстро взял большой камень и положил метрах в пяти напротив левого заднего колеса от катившейся на него автомобиля,  благо, что автомобиль не сильно раскатился.   Таким образом, остановил грузовик, который налетев на камень, громыхнул и чуток свернул вправо по ходу движения.  Напарник чувствовал себя виноватым, быстро посадил меня в кабину, колено кровоточило и сильно болело.  Сопровождавший нас Грузин протянул мне бутылку чачи, дабы немного боль утихомирить, а напарник быстро поменял колесо. Осмотрев снятое колесо, Николай нашел в нём пятнадцати сантиметровый новый гвоздь, который показал мне удивленно, спросил:                - Откуда здесь на дороге новый гвоздь.                Немного подумав, я ему сказал:                - Посмотри все ящики, которые мы везём, целы, ты не забыл у нас с правой стороны кузова дыра как раз напротив колёс.  Как ни печально, но догадка моя оказалась точной.  У одного  из ящиков оторвалась боковая дощечка, соответственно гвозди выпали, раскатываясь, падали через дыру на дорогу и один из них угодил в покрышку.                – Ну, ты Иосиф, как так сразу догадался,  это же могло повториться. Ты скажи, как нога потерпишь до Тифлиса.                – Ты о чём спрашиваешь, госпиталя всё равно здесь нет, желательно сегодня добраться до пункта назначения.                – Да я всё понял, сейчас с этого автомобиля выжму всё, чтобы к вечеру добраться до места назначения, только ты, пожалуйста, потерпи часа четыре - правильно говоришь другого выхода у нас нет. После сказанного Николай быстро ещё раз осмотрел колесо, после чего забросил в кузов и мы поехали. Теперь я был в роли пассажира, сидел рядом с Николаем, который сидел за рулем, ногу с примотанной рейкой пришлось держать на весу, поскольку на гравийной дороге машину сильно трясло.  Прибыв в Тбилиси, нашли больницу и на руках занесли меня в приёмный покой, осмотрев ногу, врачи вынесли вердикт, нога в колене не будет гнуться из-за раздробленной чашечки.  Через  две недели выписали из больницы, гипс пообещали снять ещё через две недели. Тем временем напарник в Тифлисе занимался перевозками, ожидая моего выздоровления. Порядочности Николая надо отдать должное, он ежедневно навещал меня и привозил кое-какие продукты, фрукты, рассказывал о работе и планах, мало того поделился сокровенным чувством.                Хочу вам рассказать, что я видел на территории Грузии в этой поездке проезжая Военно-Грузинскую дорогу, я залюбовался, чудесными ландшафтами этой удивительной горной страны. Бесподобными извилистыми, разными  реками: спокойными, бурно клокочущими, пенящими, словно молочными, вздымавшимися парами и шипя, ударяя волнами о скалистые берега, пытаясь вырваться из плена берегов на простор: Терек, Кура, Белая, Арагви. Красивыми долинами: бархатно-зелеными, волнисто-золотистыми и чаще бело-сиреневыми, и даже радужные. Кроме перечисленных долин на небольших сопках и склонах гор тоже растут и цветут  фруктовые сады и плантации виноградника.  Ни одна страна не сможет сказать, что у неё есть места красивее Дарьяльского и Байдаркского ущелий.  Кроме того вдоль  всей дороги встречались памятники старины: что характерно для жителей Кавказа прошлых столетий все сторожевые башни, соборы, крепости построены они строили на сопках, либо на невысоких горах, которые находились вдоль дорог и, строили из камней горных пород, и из речных булыжников;  характерно то, что многие стоят по триста лет, а вот развалин почти нет и кладку производили не на цементной основе. Ещё одно скажу, что мне посчастливилось увидеть древнюю столицу Грузии – Мцхета, а также строящуюся Земо-Авчальскую ГЭС – для того времени – была настолько масштабная и своевременное строительство в плане ГОЛРО.  Повторюсь - неудержимо тянет меня расширить своим рассказом расширить ваш кругозор о флоре Кавказа - Александр Васильевич и Клавдия Петровна о тех всех увиденных мною красотах в той поездке по Грузии. Обилие вершин Большого Кавказского хребта, таких, как Эльбрус, Дыхтау, Шхара, Казбек и ряд других,  возвышающиеся над уровнем моря, от четырёх и до пяти тысяч семисот метров; вершины которых увенчаны, реликтовыми ледниками, зеркально отражающие солнечные лучи тем самым увеличивали и поражали моё воображение настолько, что – готов был смотреть часами.  И в тоже время некоторые  вершины – что пониже находились в плену густого тумана, либо небольших тучек. Не представляете, какие чувства я испытывал, глядя на всю окружающую красоту и высоту, на которой мы находились, и порой казалось, что я парю в вышине так же, как орлы, парящие в синеве прозрачных воздушных  потоках, поглядывая вниз на безмолвное нагромождение горных исполин, упирающиеся в небо. Иногда поднявшись на вершину,  останавливались на перекур, или спускались с горы, видели как орлы в ущельях, либо над долиной парят, ниже нас, высматривая добычу, а выследив, они пикировали, желая быстрее поймать жертву – это зрелище неописуемое и в тоже время подстёгивало в нас звериный инстинкт и охотничью страсть.  Как-то мы повезли груз в Армению, не помню, в какой район и город, вот там я увидел Арарат опоясанный толи облаком, тили туманом, чуть ниже макушки и в результате - просматривалась макушка-голова горы, а вокруг неё образовались  поля шляпы, типа - сомбреро, и смотрелся - Арарат в белом сомбреро. Не менее живописными я находил:  долины, ущелья, пологие и обрывистые берега рек. А уж скатывающаяся, либо падающая пенящаяся вода с каскадов водопадов  и скал  разной высоты – казались молочными ручьями, воистину завораживала и манили к себе, так, что ели хватало сил, сдержать себя от соблазна не закричать от удовольствия и счастья, и не броситься в эти кристально, экологически чистые воды!  А нырнуть в такую купель, смыть с себя грехи и грязь той страшной эпохи, и вынырнуть, словно новорожденный младенец из утробы матери.                Флора тех мест настолько богата, что нет мест, где бы, не росло, что-то. Склоны гор, сопок, берега рек, низины всё покрыто зелёной растительностью: деревьями, кустарниками и травами некоторые из которых являются реликтовыми.                - Иосиф Степанович, ты пролежал две недели в больнице, как там за тобой медсёстры ухаживали. Скажи честно, хоть одна из медсестёр  приглянулась, тебе, или ты какой-нибудь.                – Положа руку на сердце, скажу одно, женщины у них: красивые, стройные, но не очень улыбчивые, знающие себе цену, исподтишка посматривают на мужчин, изучая их. Однако никогда не подаст вида, если даже кто-то и понравится.  Одна беда в их воспитании заложен, женский  национальный эгоизм преданности своим мужчинам, что хочу этим сказать - наряду с тем, что Грузины мужчины любят и женятся на Русских, девушки  выходят замуж  за  свою нацию, тем самым подтверждают свою приверженность  нации. Это не Русские женщины, которые выходят замуж, за кого попало, лишь бы только пальчиком поманили. Исключительно из этих соображений у меня не было никакого – шанса,  закадрить с какой-либо Грузинкой. Да, собственно говоря, мне не до этого было.               
                Скоротечная  любовь         
Однажды приехал в больницу счастливый и весёлый почти пританцовывая и начал рассказывать про даму произведшая,  на него неизгладимое впечатление, о которой он рассказывал так:                «Не поверишь Иосиф, встретил порядочную, даму жительницу Баку, она сейчас здесь гостит у замужней сестры. Ты не представляешь, как я познакомился с ней. Нанял меня местный толстосум, чтобы  перевезти груз от вокзала в его дом, по деньгам определились на месте. Привожу груз на место: грузчики разгружают, а я стою в стороне курю. Смотрю, выходит из дома дама примерно моего возраста, может чуть моложе и ростом ниже, с прекрасной талией, но с первым зачатием полноты, модной причёской, только главное в момент движения ею можно любоваться бесконечно. Покрутив головой во все стороны и увидев меня, направилась в мою сторону. Вот здесь я увидел её грациозную походку – королевы, но мне захотелось посмотреть её походку с тыла. Я под видом того, что меня позвали грузчики – зашел за машину и стал наблюдать, как она проплывает мимо моего взора;  мне трудно было оторвать взгляд от её слегка вздымающихся прилично выступающих, округлой формы грудей, которые, по всей видимости, ни одного мужчину сводили сума. А меня так сразу не только околдовала – магнитом притянула, а тем временем она проходила мимо машины и грузчиков, а я следил за ней не без волнения.  После того, как она отдалилась от меня на приличное расстояние, я обойдя машину, оказался у неё за спиной и теперь стал любоваться её размеренной походкой и подрагивающими формами ягодиц, которые теперь уже будоражили мою мужскую потенцию. Бледно-кремовое словно мрамор чуточки овальное лицо, и волнообразные прилепленные слегка припухлые розовые губки, подчёркивали её прекрасной красоты лицо и нежный характер, в тоже время предрасполагали к общению. Мне она сразу понравилась, ещё и тем, что также как и я сверкала зенками, буд-то одобряла либо отрицала!  Заслышав шаги за спиной, она обернулась и пошла мне на встречу – подойдя, поздоровалась, мило улыбнулась и спросила.                – Это вы груз привезли?                - Да, - отвечаю.                - Слава богу! Хоть есть с кем поговорить, как-никак со свежим человеком, а то сестра,  замужем, за грузином, целый день его ублажает. Некогда с ней поговорить, родня зятя на русском не говорят, или не хотят.                – Чуть погодя я предложил познакомиться, она тут же назвала себя «Екатериной» ну я соответственно своим именем назвался. Грузчики давно закончили разгрузку, хозяин по приезду успел рассчитаться со мной, а мы все стояли, разговаривали.  Она оказалась весьма интересной и умной собеседницей и чтобы не привлекать внимания грузчиков, и прочих заняты хлопотами у дома, я решил распрощаться, как вдруг она спросила:            - На сегодня у вас есть ещё перевозки?                - Нет, ответил я.                - Может, тогда съездим и где-нибудь пообедаем, а то немного приелась их кухня, хочется чего-то русского?        - Поехали, я сказал; в общем, остаток дня провели вместе, а когда привёз её к дому, она с какой-то сожалеющей интонацией в голосе произнесла:                - Я бы вас пригласила, но дом не мой и неудобно, я всё-таки гость, вот если бы это было в Баку, я бы вас так просто не отпустила.                - А когда я казал, что как только мой напарник выздоровеет, мы сразу поедим в Баку.                Услышав сказанное, она попросила записать свой Бакинский адрес, сказав:           - В Баку непременно буду ждать у себя дома, через неделю отправлюсь восвояси».
   
                Б А К У
  В один из дней знойного летнего месяца - 1927г.   я предложил, не снимая гипс с ноги ехать в Баку, поскольку легче будет перенести дорожные тряски, а гипс в нужное время снимем сами.  Кроме того я ещё руководствовался тем, что есть груз и нэпман – хозяин, нас торопил. Таким образом, придя к соглашению, мы выехали из одного стольного града в другой груженные какими-то  деревянными ящиками  окованные металлической полоской. Поверх ящиков в кузов, хозяин усадил двух сопровождающих  Азербайджанцев вооружённых карабинами, которых предупредил:                «Оружие постоянно держите наготове. Запомните одно, перед самым Баку - есть маленькая деревенька, перед ней вас встретят трое моих ребят, увидев которых вы должны им приказать, чтобы ближе двадцати метров  не подходили пока не назовут пароль, а пароль такова.                “Не встречался ли вам по дороге, Егор Котовский.” Ответ.  “По метрикам Котовский Григорий Иванович.” и только после этого можете спокойно ехать за ними.  А вот какой груз мы везём так нам и не сказали, только показали какой-то документ, по которому нас всюду  безмолвно пропускали, не задерживая ни на минуту.  Надо сказать в те годы, ездить по дорогам было одно мучение. Дорог практически не было, только - направление.                Кое-где между городами были щебневые шоссе и широкие грунтовые, а в большинстве проселочные.  По таким дорогам в дождь ездить было опасно, особенно если дорога в гору и  с горы, тогда машина становится неуправляемой; когда застревали в глиняной дорожной колее,  ходили в ближайшие деревни за быками или лошадьми, чтобы вытащить машину – конечно не  бесплатно. Как и говорил хозяин груза, перед Баку нас действительно встретили, назвали пароль.   Так мы вышеописанный груз доставили, как положено вовремя и без приключений.                В Баку жил мой двоюродный брат Николай, с женой и дочкой на улице Гоголя. Я с напарником моим на машине отправились к нему, Софья оказалась дома одна, поскольку только, что пришла с работы и готовила ужин, увидев меня, обрадовано спросила:                - Ты откуда, да ещё и травмированный или раненый, что  случилось, как к нам попал и надолго?                - Я со своим товарищем на грузовой машине занимаемся перевозкой грузов, тем, у кого он есть, и кто в этом нуждается. Сегодня мы сюда привезли груз и хотим остаться здесь работать, перевозя грузы, тем самым зарабатывая на жизнь – таковы наши планы.  Софья, а где Николай?- спросил я:                - Николай придет с работы через пару часов, а Катюша чуточку раньше она врач гинеколог при железнодорожной поликлинике. К их приходу я приготовлю ужин и все вместе отужинаем что есть.                – У вас, что всего одна комната, как вы в ней размещаетесь.                После сказанного я пошел к машине и взял сумку с продуктами, купленные специально для этой встречи и хотел уже уходить, когда Николай спросил:                - Ты здесь остаёшься ночевать или где?- спросил меня напарник.                – Нет,  посижу, поужинаю, поговорим, и пойду в гостиницу, а завтра подыщу квартирку и поселимся, если тебя не приютит твоя лебёдушка. Здесь не остаюсь в связи с тем, что у брата всего одна комнатка, а проживают втроём. Да, а где мы встретимся, завтра спроси я у напарника?  Я пока не знаю, в какой гостинице остановлюсь. Давай встретимся в одиннадцать у порта. И там обсудим наши дальнейшие действия по работе.                – Хорошо договорились, пока!                Встреча с кузеном была радостной и теплой долго говорили о политике проводимой Лениным В.И.  о быте, работе, отношениях, конечно после столь долгой гражданской войны, нельзя было сказать ничего хорошего, но жизнь постепенно налаживалась. Жили хорошо только нэпманы. Заработали все фабрики и заводы.  Важно отметить энтузиазм людей к работе и отношение друг к другу, а с каким пафосом произносили слово “ТОВАРИЩ” это слово словно эликсир доброты действовал во взаимоотношениях и разговорах.   Встретившись на утро в условленном месте, я увидел сияющего от счастья Николая и понял, как он счастлив: лицо сияло, словно начищенный латунный поднос. Глаза сияли и периодически замирали, будто вспоминали, что-то приятное в тоже время изредка появлявшиеся морщинки на лбу говорили о том, что мысль напряженно работает,  прокручивая,     по-видимому, прошедшую ночь.  После этого его глаза вновь двигались; из стороны в сторону, вверх, вниз, улавливая все движущееся и творящееся в поле его зрения. Мало того, мне показалось, что  у него походка изменилась, стать выпрямилась и стала какая-то пружинистая.  Ведя разговор о наших предстоящих планах в Баку, он как из рога изобилия сыпал шутками-прибаутками, так было весь день.  Закончив рабочий день, Николай вдруг заговорил о костюме, рубашке, галстуке, в общем, про весь гардероб интеллигента. Мало того всё должно быть во  Французском стиле, который ему необходим для прогулок со светской дамой; невзирая на то, что в тот период нэпманы так ходили за что пролетариат с презрением относился к таким модным франтам!  На мгновенье я представил:                «Шатен, с карими глазами с весьма красивыми чертами лица, широкоплеч, да ещё с пружинистой походкой и великолепной статью».                О таких мужчинах,  женщины только  мечтают  именно те, которым уже за тридцать!  Из того, во - что он  меня посвятил и из его поведения, я не мог понять - он женился, либо хочет жениться, для мня это было странно, поскольку зная Николая, которому за период знакомства с ним, несколько импозантных женщин хотели бы стать его жёнами, но он всех отвергал.  Закончив покупки на рынке, Николай предложил поехать к нему познакомиться с его пассией, так он её назвал с первого дня, в дальнейшем это слово твёрдо укоренилось в его арсенале слов.  Подъехав к частному дому на Северо-Западной окраине Баку; посигналив, Николай  выскочил из машины, в это время хозяйка дома уже открывала ворота в довольно-таки просторный двор, в глубине которого хорошо просматривался фруктовый сад.  Пока я спускался с кабины, с ногой всё ещё в гипсе, что приходилось делать большим усилием, ко мне подошла миловидная дама и в коротком реверансе со слегка наклонённой головой произнесла:                – Екатерина – очень рада вашему приезду!- в свою очередь я назвал себя, произнеся:                – Весьма,  наслышан вашей красотой и, о вашем лицеприятии к жизни – право я удивлён вы намного лучше словесного портрета описанного Николаем,- после моих слов лицо покрылось, лёгким румянцем и лукаво блеснув глазами, произнесла:                - Прошу в моё скромное жильё, которое досталось по завещанию от моей бедной тётки, в котором в силу исторических обстоятельств, приходится жить, но к чему я никак не могу привыкнуть.                Внутри дом оказался не столь убогим, как показалось на первый взгляд снаружи. Со вкусом обставленный несколькими предметами старого мебельного гарнитура небольшой приземистый зал выглядел уютно. Хозяйка, извинившись, хотела взять сумки с продуктами, но Николай, опередив её, поднял их и последовал за ней в кухню, откуда через некоторое время послышались стуки ножа об разделочную доску.  За вкусно приготовленным ужином Екатерина начала интересоваться моим, как семейным, так и бытовым положением, узнав, что ни семьи, ни квартиры нет, она ни минуты не колеблясь, предложила свою четвертую комнату в доме, которая, как она выразилась гостевая с входом в прихожую. Николай кинулся меня уговаривать, на что я им ответил:                - Не уговаривайте, не тратьте зря слова, я уже согласен!                – Вот и славненько! Там есть кровать, в общем, всё, что нужно для непривередливого  человека, а судя по вашему характеру и поведению, вы именно такой.                Вот так мы случайно оказались жить в одном доме. Вместе ездили на работу и  с работы. Внимательно присмотревшись ко мне, Екатерина решила, мня тоже женить на своей подружке. В один из праздников, право я не помню какой. Эти заговорщики, Екатерина с Николаем приготовили, по тем временам шикарный стол, и перед тем как сесть за стол, в калитку кто-то постучал – сломя голову заговорщица-Екатерина побежала открывать калитку, и едва отворив - заголосила, да так громко, что за квартал было слышен её восторг и удивление, обнимая и целуя, восторгалась и приговаривала:                - Какая же ты красивая, молодая, холеная, модно и шикарно одетая, как я рада, что ты не забыла свою  старую подругу, да ещё в такой праздник.   Пойдем в дом, у нас сегодня будет двойной праздник, - видимо поняла, что произнесла не то, прикрыв рот ладонью - затем опомнилась и  продолжила, - у нас всё на столе, идем быстрей.                Пришедшая гостья, подавая ручку в перчатке, с кокетством произнесла:                - Лаура Аркадьевна, по секрету и только для вас - дворянка.                – Я Иосиф к тому же хромой,- пожимая руку этой фифочке, к тому времени я уже разучился целовать руки дамам и барышням, как мне показалось, это ей не понравилось.                Скажу вам честно друзья мои, эта фифа мне сразу не понравилась своим жеманством, а иногда выпадами высокомерия, – эта встреча была первой и последней.                – Иосиф Степанович, неужели так ничего у вас и не было с этой позвольте повторить ваш термин        «фифочкой»?- с ехидной улыбкой спросил Александр Васильевич, а сидевшая рядом его супруга Клавдия Петровна дернув его за рукав, сказала:                - Саша прекрати, как не стыдно спрашивать про это в присутствии супруги, будь по культурней, посмотри, как пренебреженно-сдержано рассказывал Иосиф Степанович, об этой даме, я поняла, что ему и сегодня не хочется вспоминать о ней,- и затем добавила,- прошу вас продолжайте.                Живя и работая в Баку, я как-то быстро выучился говорить на Азербайджанском языке, о чём Николай сильно завидовал, поскольку у него ничего не получалось.  Однажды после очередного приема спиртного разговорились на тему языкознания,  он будто случайно проронил:                - Теперь с тобой и заграницу можно бежать.                Я сперва не придал значения этим словам,  но через некоторое время опять же по пьянке Николай вновь повторил тоже самое и, как бы из-подо лба начал наблюдать за мной и моей реакцией.                После очередного его высказывания я крепко задумался:                «Неужели он собирается покинуть родину (изменить ей) но зачем, ведь у него нет никакого богатства, нет политического и криминального преследования, так зачем?..- и как я не ломал голову, не мог понять, а спросить прямую не хватило духа, боясь обидеть его».                Шел второй год первой пятилетки – третий год коллективизации сельского хозяйства и последний завершающий год Новой экономической политики – 1929год , вот здесь Николай начал метаться, я не мог понять, что случилось? Почему он постоянно раздражается - да ещё встречается с какими-то подозрительными рыбаками, проживающими в дальних городах, Ленкорань и Астара.                В один из  майских вечеров, того же года, я лежал на кровати за чтением книги, постучав зашел в мою комнату Николай и спросил:                – Можешь отложить книгу и поговорить со мной, разговор очень серьёзный – вопрос относится к  нам обоим – этот вопрос может кардинально перевернуть нашу жизнь в противоположную сторону.                – Конечно, могу, а чём собственно вопрос? – недоумевая, спросил я, теряясь в догадках.                – Вспомни сколько раз, когда мы выпивали, я говорил с тобой можно бежать заграницу.                – Николай я думал это шутка – мало ли чего может наговорить пьяный человек.                – Так вот я говорил вполне серьёзно, я хочу бежать в Иран – прозондировал всё, пока ничего не получается. Я пришел к тебе с вопросом – ты хочешь уйти со мной в Иран.                - Сказать правду  никогда об этом не думал, да и оснований нет никаких для этого ни у тебя, ни у меня.  После моих слов Николай задумался, весь напрягся, с мыслью:                «А что если я пущу в ход тяжелую артиллерию, от этих слов он должен испугаться, так как вопрос коснётся и его отца – работавший управляющим банком города Ялта – до Революции».                Видимо, когда Николай, обдумав, принял решение, продолжил беседу такой тирадой:                - Тебе есть чего бояться у тебя отец банкир, а ты сын банкира, стоить одному из ( ОГПУ при СНК )  Объединённое государственное политическое управление при Совете народных комиссаров  узнать об этом тогда т и твой отец загремите на Соловки. Скажем так, отец старый он отжил своё, но ты-то  ещё не жил и жизни нормальной не видел так зачем её губить на корню?                - Нет, я не собираюсь никуда бежать либо переходить, там живут Персы, а мы их языка не знаем, как жить, как с ними общаться не имею представления.                - Ты ведь знаешь Азербайджанский – говорят, там проживает половина населения Азербайджанцев так, что не пропадём, да ещё с нашей профессией - шофёрской!                - Скажу тебе без обиняков, мне никогда не приходило в голову, чтобы бежать заграницу; я имел неосторожность,  в шутку предложил отцу бежать заграницу, сказав ему:                «Как-никак, а ты всё-таки бил управляющим банка и царю Николаю второму выдавал деньги, то есть в этот период общался с ним».  Так он меня выгнал из дома, сказал:                «Чтобы я тебя как можно дольше не видел в своём доме».                - Я - почему говорю тебе это, да потому, что в Ялте, а может даже в Москве ОГПУ знают моего отца, как облупленного.  Кроме того он уже несколько лет также честно служит Советской власти.  Так, что на меня не рассчитывай, никуда я не пойду - не побегу.   Мне нечего бояться.  Не могу одного понять, ты-то чего боишься или у тебя за спиной имеются какие-то грешки?                – Иосиф ты не понимаешь политики государства. Пятилетка, которая сейчас проводится, она нацелена на объединение мелкособственнических  ремесленников по их специальностям в крупные артели, а то и в заводы, таким образом, они становится подконтрольными государству.                А если точнее, то государство подминает всех под себя – для равноправия – будешь получать голую зарплату и живи, как хочешь, довольствуйся тем, что тебе дали.  Как ты думаешь? зачем затеяли  коллективизацию сельского хозяйства? для чего мелкособственнические крестьянские хозяйства объединяют с кулаками  в колхозы и совхозы? после чего сразу спускают план поставок на  сельскохозяйственную продукцию и диктат - сколько они должны дать, своей продукции…  Вот в этом году закруглят НЭП и мы должны будем отдать наш автомобиль и идти батрачить.                – Ничего страшного, а сейчас разве мы не батрачим на нэпманов.  А потом будем работать на государство СССР. Николай посмотри на государственных предприятиях, с каким энтузиазмом люди работают и обращаются друг к другу – «Товарищ – Друг», а не как раньше «Быдло». Ты ведь не слепой нэпман постоянно наёмников подгоняет и заставляет работать по десять – двенадцать часов, а там четко восемь и ты идёшь домой, чинно, благородно, после трудового дня!                Выслушав меня - Николай задумался, долго и молча, сидел о чём-то думал, и больше не сказав ни слова, ушел к себе.  На второй день после последнего разговора мы, как ни в чём не бывало,  продолжали работать.                Точно не помню, прошло много времени, мы  почувствовали давление властей, нас чаще стала останавливать милиционеры, люди в гражданской одежде, чего везём куда везём, как расплачиваются хозяева грузов, откуда машина и каждый раз спрашивали, почему не едете домой в Александровск туда, где арендуете автомобиль? Говорили разное, что  ждем груз от поставщика, с которым работает нэпман.                Чаще всего говорили, задерживается груз из Ирана, который должны забрать из порта. Это конечно нам надоело, да и машина чаще стала ломаться.  В тот веер, после ужина Николай куда-то ушел, я только отложил книгу и уже стал засыпать, как сквозь дремоту услышал скрип входной двери, и тут же слабый стук в мою дверь - не дожидаясь ответа, вошел Николай на ходу, произнося:                - Надо поговорить, это очень серьёзно не могу откладывать до завтра – утром моим друзьям я должен дать ответ, едим мы в Ашхабад или нет? Только поэтому осмелился нарушить твой покой в столь, позднее время.                – Какие друзья? Насколько я помню, ты мне о них ничего не говорил, потом о чём идёт речь, какой ответ – утром.  Раз уж ты вошёл, так говори всё подробно, в чём дело? – я весь - внимании.                – Да говорить особо не о чём. Приехал из Ашхабада старый друг и привёз мне письмо, в котором просит, чтобы приехал я как водитель и привёз механика моториста, хорошо знающий ремонт двигателей внутреннего сгорания, хорошие деньги предлагают. А теперь подумай о ком я, подумал?                – Наверное,  Максим Максимовича из порта - ты правильно подумал, лучшего не найти!                - О каком Максим Максимовиче ты говоришь, он никуда не поедет,  он давно у себя на чердаке гроб припас. Этот человек ты, а чтобы у тебя было, время переварить, сказанное мной – ночи тебе хватит. Так, что думай.     Шофёром работать тебе трудновато, а перебирать, двигатели и коробки раздаточные, ну и прочее в самый раз.                Задачку он мне задал со многими неизвестными. Полночи я ворочался, не знал, как поступить. С одной стороны, это было то, что надо, с другой стороны там жара пустыня, ветер, пустынный «Гармсиль».   Да и начинать надо всё сначала от квартиры до всего домашнего скарба.  Но я не мог понять главного к чему такое повышенное внимание ко мне. Никогда не мог подумать о сговоре Николая со своими друзьями, бывшими белогвардейскими офицерами которые, очевидно боясь преследования, постепенно переезжали из одного города в другой поближе к государственной границе, готовясь к переходу.  С самого начала нашей совместной работы с Николаем, он подбирал перевозки грузов так чтобы постепенно продвигаться к границе. Только всё это дошло до меня намного позже, а пока он вёл меня в аккуратно расставленные сети. Не помню, в каком часу заснул, а буквально пере тем, как подняться – приснилось мне:                «Будто я на рассвете выхожу на  начинающий зеленеть светлый луг за которым простирается толи река, толи озеро с большим  количеством мелких островков на которых растут до селе мне неизвестные травы, цветы и кустарники издали на вид одинаковые, а цветы разные и внешне абсолютно разной конфигурации! Увидев нечто дивное, я любовался, а через мгновение разочаровывался, поскольку видимая ещё минуту назад водная гладь-оазис покрылись чёрным дымом, толи – облаком, и вдруг, словно всё проваливалось в бездну и на горизонте зияло, как бы облако мутной пустоты, которое, то вихрем исчезало, то вновь появлялось и крутилось, словно брошенный шар. Спустя какой-то период вновь на горизонте появлялся оазис с водной гладью и флорой и так несколько раз. Взирая всё творящееся за лугом я продолжал идти поскольку даже во сне мне думалось, что это мираж, и до него очень далеко, и я заметил, как из того же Красного леса выскочила небольшая стая белых толи волков, толи шакалов и стремглав мчались ко мне. Ощутив опасность, долго не думая я начал удирать от них в сторону оазиса, а стая всё ближе и ближе приближалась ко мне, иногда я слышал их дыхание у себя за спиной, но не оборачивался назад, чтобы не зацепиться и не упасть, тем самым не потерять скорость. Убегая от гнавшихся за мной стайки зверей я поворачивая голову искал спасения, что-то в виде дерева, но, как назло ничего подобного взору не попадало, луг был гладок и просматривалось  всё, как на ладони. Отчаяние стало переходить в страх. В один из моментов когда я поворачивая голову из стороны в сторону искал выход, взглянул на право вверх, увидел вначале белое облачко внешне походившее на силуэт человека; при повторном взгляде на это белое облачко попавший первый луч раннего всходившего солнца окрасило его в румяный цвет; придав ему точный очертание старика, а вертикально быстро проплывавшие у предплечья короткие и узкие облачка напоминали отмашку руки старика, как бы подавая знак, “остановись – не беги “, но одолеваемый страхом интуитивно ускорял бег, не понимая, куда и зачем бегу, не придавая значения подаваемого знака провидения.  Убежать в сторону я тоже не мог, поскольку с боков немного опережая меня, тоже бежали, как я говорил ране, толи волки, толи шакалы; луг, на который я вышел из леса, давно уже кончился под ногами, и вот предо мной на какой-то  момент возникла всё та же мерцающая водная гладь-оазис, и тут же пропала, в это время я остановился и оказался в нескольких сантиметрах от черного клуба тумана; ещё мгновенье клуб тумана перекинулся через меня и задержался за спиной, а предо мной зияла бездна, на дне которой передвигались какие-то существа.   С замиранием сердца я стоял над бездной боясь шевельнуться, позабыв о преследователях, только это продолжалось не долго; слегка повернув голову и опустив глаза, я увидел, рядом стоявших особей подобны мне, и напоминавшие мне кого-то. Только вспомнить не пришлось в связи с тем, что в ту же секунду слабый толчок в спину чёрного облака, и нас всех находившихся у края бездны столкнул вниз».                Проснулся  я весь в поту и с дрожью в теле, глянув на время – быстро соскочил с кровати, умылся и  направился к столу, где Катя обхаживала Николая, намазывая на хлеб сливочное масло, пододвигая к его левой руке.  Он, лукаво поглядывая на неё, как бы говоря, я мог бы и сам в тоже время, с наслаждением попивал  чай. Пожелав доброго утра – не дослушав меня, хозяйка пригласила  завтракать – получив приглашение вместе позавтракать, я сел и  принялся за слегка остывший омлет и чай.  За завтраком я намеревался затеять ночной разговор, но по выражению лица Николая – понял это не для женских ушей, что этот разговор обсудим  потом. Едва выехали за ворота, как Николай спросил:                - Ну, что ты надумал за ночь. Поедешь в Ашхабад - работать или нет, там перспектива, а здесь всё везде занято, то есть хочу сказать здесь нам нечего ловить, я уже всё везде прозондировал. Я ведь на колёсах везде езжу и между делом спрашиваю, после чего сделал вывод, а ты что можешь знать в гараже от своих помощников-мотористов, кроме анекдотов да сплетен после пьяных разборок.                – Нет, Николай никуда я не собираюсь ехать, мне здесь нравится да как-никак брат здесь двоюродный, там я чужой ни одной живой души, кроме этого я собираюсь обратно в Ялту или Одессу. Так, что без меня.                Пока шоферили вместе - мне нравилось, а теперь мне всё равно где работать, да и вольные хлеба кончаются, не всё ли равно – оклады, или с выработки одно и тоже.                – Слушай, я ведь дал слово и поручился за тебя, что ты приедешь, давай договоримся – если тебе не понравится, ты можешь вернуться в любое время, придумаешь причину какую-нибудь и пока!                - И когда нас там ждут?                - Чем быстрее, тем лучше, главное там для нас в коммуналке держат жильё. Думаю, дня за три четыре соберёмся.                – А как же Катя, дом её, и, в конце концов, как бебехи собирать. Нет, ей и месяца не хватит, чтобы всё собрать и упаковать. Но самое главное на машине ты туда не доедешь, а делать капитальный ремонт, нужны запчасти, а где их взять, вряд ли их можно здесь найти.                – Вот здесь - с Екатериной Аркадьевной надо быть очень аккуратными в разговорах. Я хочу ей сказать, что мы повезём груз вместе в Тифлис, а так как дорога дальня, и поедем окольной дорогой, а не той по которой сюда прикатили.  Честно говоря, я её хочу бросить совсем, она конечно хорошая женщина, но не по мне. Я себе в Ашхабаде найду другую женщину. Думаю, что подцеплю ещё лучше – даму души. Все дело в том, что с самого начала я не обратил внимания на её страсть к половой жизни. Когда мы приехали в Баку, и я приехал к ней домой, она тут же меня затащила в постель, а уж потом начала готовить и кормить меня и в ту ночь не помню сколько раз, мы занимались любовью, не помню. Тогда я подумал, что она старается угодить мне, и в тоже время подумал, мол, сама соскучилась по этому делу, поскольку у неё  долго не было мужчин. Да и я с голодухи,  не возражал. Кроме всего тело у неё какое-то как бы рыхлое или скорее, как вата ни одной мышцы, где бы, не взялся за её тело, особенно в такой момент – хочется не совсем молодого тела, но хотя бы упругого. Да ещё кое-какие нюансы, но больше говорить не буду, а то подумаешь обо мне нелицеприятно.                «Пока Николай говорил, о Кате, я погрузился в раздумье, почему ещё совсем недавно он говорил о ней, как о богине да с таким пафосом и нежностью, теперь говорит гадости, о которых не только другу или товарищу нельзя говорить, но порой  лишний раз и вспоминать не прилично,- мысли мои перебил  вопрос прозвучавший так и относился он к Николаю, чем ко мне,- что с машиной будешь делать, продать её не кому, поскольку все знают на счёт - НЭП,  который сворачивают, а это значит, частные лавочки кончатся».                – Насчёт машины надо подумать: продажу мы обсудили – никто не купит, бросить, где попало - по номерам будут искать, в общем надо подумать,- почёсывая затылок, говорил вслух, но только себе.                – Я думаю надо сделать так, снять номера – написать записку анонимную, где будет указано, что доброжелатель дарит этот автомобиль государству и подогнать её к городскому исполнительному комитету заглушив оставить там машину. Только это надо сделать буквально перед отплытием к месту назначения.                – Ты молодец хорошо придумал, так значит, ты едешь со мной, ну всё через четыре дня. На четверг я покупаю билеты на паром в Ашхабад.                За первые три дня Николай незаметно вывез наши вещи из Катиного дома к моему кузену.               
                Апшеронский порог
На четвёртый день рано утром мы будто бы поехали грузиться, после чего должны отправиться в рейс, а сами забрали вещи от брата – машину поставили напротив исполкома, а потом поехали в порт. В порт прибыли  за тридцать минут до отхода парома.  Примерно в восемь двадцать паром  отошел от пристани Баку - взяв курс, на Красноводск.  Тот незначительный багаж, который мы везли с собой,  занесли и оставили в каюте, самим не хотелось сидеть в духоте и мы отправились на палубу, где можно было гулять пассажирам. Пройдясь по палубе, от кормы до доноса мы решили остановиться у борта носовой части и стали любоваться синевой моря и дышать утренним свежим воздухом. Наудачу нам в тот день с самого утра погода выдалась благоприятная.  Ближе к полудню когда солнечные лучи прогрели литосферу, которая начала расширяться и активно выделять тепло, что повлекло перемещение нижних тропосферных слоёв вверх и, наоборот – в результате чего, подул легкий бриз,  бледно-голубое небо, заполненное золотистыми потоками солнечных фотонов, радовалось щедростью одариваемым властелином природы его величеством – Солнцем!  А Акватория Каспия до сих пор прибывавшая в полном штиле тоже начала вздыхать и слабыми волнами, бить о борт парома, напоминая, о том, что сейчас я маленькая, но подросту, наберусь мощи и в гневе стану безжалостной.  Простояв примерно с час, взирая на море по которому я так соскучился путешествовать, что не мог отрвать глаз; я всматривался вдаль, будто, что-то искал в неведомо куда уходящий горизонт, сливающийся с небом.  Всё увиденное возбудило во мне воспоминание о Ялте, и моментально, словно сон; а когда автоматически закрылись глаза, мне в ту же секунду пригрезилось:                «Будто проплыл туман и предо мной;  четко и ясно предстала панорама побережья, родного города Ялты со стороны моря, что в первую очередь бросается в глаза на молу маяк, за которым акватория порта, и кажется, что горы Могаби,  которая находится слева, и Авинда - справа словно два гигантских кита волнами выброшенные на сушу где они столкнулись головами, а хвостами, остались в море, один в мысе Ай-Тодор, другой в море у Никитинского отрога в результате образовали полукруг, словно амфитеатр. Оригинальность города заключается в том, что он многоступенчатый, здания построены у самого берега и постепенно поднимаясь на зелёные сопки и горы, перемежаясь с небольшими скалами и лесами с залысинами и домами, а у кромки акватория залива набережная, в конце которой находится часовня. В этой часовне молились, уходя в море, как военные моряки, так и путешественники, а 1920 замаливали грехи перед богом и народом, белогвардейские генералы и адмиралы, перед тем как навсегда покинуть родину ( удрать от позора и наказания).   Внезапно подувший бриз, чем-то напомнил ласковый Черноморский бриз, нежно обдувавший тело во времена купания в море, а вечерами береговой бриз, когда прогуливаясь со знакомыми девочками, по улицам города поднимал настроение, и хотелось петь. Почему-то всё это мигом пролетело, словно на экране синематографа, но нескончаемо мелькала красота, с детства близкое и знакомая мне панорама Ялты». Открыв глаза, я посмотрел в Каспий, вода которого была настолько чистой, что можно было проссматривать дно, иногда и рыб, не везде конечно, местами. И вновь нахлынула волна воспоминаний:                «Возвращался с Одессы в Ялту, наблюдал, как за нашей посудиной, в кильватере играючи гнались несколько дельфинов, а потом, обогнав корабль – вырвались,  вперед  и, выпрыгивая из воды, будто указывали фарватер. Это было настолько зрелищно и красиво, что трудно было оторвать от них глаза, но больше всего меня удивляло скорость,  расчет  и направление,  в котором они играючи, словно лоцман показывали маршрут,  так они в течение  двух часов неустанно плыли впереди и на одинаковом расстоянии от корабля. Едва пролетело то воспоминание, как навеяло новое, о розовых чайках, про которые рассказывали моряки, ходившие к берегам Сахалина, а ещё якобы их в народе называют жар-птицей. Впервые услышав, мне показалось,  толи разыгрывают, толи дурачат, толи хотят удивить меня своими познаниями. Но однажды в отрочестве;  на восходе искупавшись в своём – Чёрном море, стоя на берегу, засмотрелся на летающих чаек.  Которые, вначале низко летали над водой, а затем начали медленно вздыматься всё выше и выше, как вдруг  луч восходящего солнца,  из-за горы осветил – чаек и в мгновение ока, окрасил их в розовый цвет.  А они словно почуяли преобразование обличья и, обрадованные  разбившись на пары, начали гоняться друг за другом, словно дети, играющие в салки; зрелище было настолько завораживающее, что тяжело было глаза оторвать от этих жар-птиц. В конец, накупавшись в ласковых малиновых лучах утреннего солнца, чайки вновь кружась, начали спускаться, некоторые садились на воду - а некоторые на песчаный берег».                Где-то в скорости после полудня, двигаясь по палубе в нашем направлении, старпом парома, остановился возе нас и как бы, между прочим, произнёс вслух:                - Пересекаем   Апшеронский порог, а там подальше и правее камни.                Из произнесённых слов старпома я понял, ему наскучило командовать, и он решил поговорить со свежими людьми, дабы узнать, что-то новое, а заодно и покурить. Я о своём Чёрном море практически всё знал, а вот о Каспийском ничего, а здесь, как говорят тот момент, когда можно бесплатно получить желаемую информацию и пополнить свой арсенал знаний.                - Скажите, почему нас не преследуют и не плывут в фарватере дельфины?- спросил я у старпома.                – Да потому, что это единственное море, где нет дельфинов, возможно из-за того, что является замкнутым водоёмом. В результате ряда геологических и гидрогеологических исследований, ученые пришли к мнению, что дно Среднего Каспия имеет гетерогенную структуру. Его восточная часть – погруженный участок эпигерцинский Туранской платформы; Дербентская впадина, а также западные участки шельфа и материкового склона – краевой прогиб геосинклинали большого Кавказа…   И до верхнего миоцена Каспий как морской бассейн в своей геологической истории был тесно связан с Чёрным морем, - закончил свою научную тираду старпом.                – Выходит если бы я родился двадцать пять миллионов лет тому назад, мог сюда ходить,  на кораблях и ловить осетров, – пошутил я и, неожиданно для себя - сорвалось с языка,- а как тогда попали сюда тюлени?       - Вряд ли;  насколько я сведущ в ихтиологии – это был, как раз была та эпоха, когда только начинался  экогенез ихтио в водных акваториях нашей планеты. А посему в то время чёрной икры могли и не откушать,- тоже пошутил старпом. А вот на ваш второй вопрос необходимо опять же углубиться в историю, я не стал вдаваться в подробности, но придётся дополнить пробел.                Тогда мне придётся немного отодвинуть историю вспять, и представить географическое очертание нашей страны такай - Западно-Сибирская равнина, находящаяся в рамках; на востоке ограничивает Белогорский Материк.   На юге узкой и длинной - Тургайской ложбиной, которая отрезала Южный Урал от Казахского мелкосопочника – то есть от продолжения системы Тян-Шаня и Алтая. Которая в результате  соединяла Туранскую низменность с Западно-Сибирской равниной и долинами рек Обь и Иртыш.   В результате постепенного таяния ледника, скатывающиеся воды затопили в первую очередь всю Западно-Сибирскую  низменность – Часть, которой сегодня пребывают, в озёрах, но преобладающая – это болото. Когда вышеуказанная низменность заполнись, тогда в низовьях южной части потоки хлынули в Туранскую низменность и стали её затапливать, в которой находились Каспийское и Аральское моря, были одним морем.  А когда ледник растаял и переполнил и Туранскую низменность и воды поднялись на столько, что Тургайская ложбина превратилась в пролив соединившая Каспий с Ледовитым океаном.  Кроме всего на старых картах древнегреческий ученый Эратосфен Киренский: философ, математик, астроном, заложил основы математической географии, (ок.  276-194 до н. э.).   Затем географ Посидоний около (135 – 51гг. д. н.э) в составленных ими картах - обозначили, что на месте Каспия и Арала плескалось огромное холодное море, на севере доходили до Урала и Алтая, а на северо-востоке Тургайским проливом соединялось с Западно-Сибирским морем, так называли Ледовитый океан, этим учёные доказывают нахождение здесь тюленей.          В дополнение ко всему Каспийское море считали заливом Мирового океана кроме - этого тот же античный Посидоний и Гиппарх, тоже географ,  что на западе Каспийское море соединялось с Азово-Черноморским бассейном; пролив проходил между Большим и Малым Кавказскими хребтами и по долине реки Куры.  Об этом я вам чуточку раньше говорил, то было с научной, интерпретации, а последнее из очерков мореплавателей и географов – которые сюда приплели и мифического героя Потрокла, который являлся другом  Ахилла. Далее Каспий был настолько велик, что затапливал всю прикаспийскую низменность и соединялся с Аралом – и называлось  море – Гирканское.   Постепенно воды этого моря стекали в мировой океан  и испарялись пока, из одного моря стало - два самостоятельных. Которые мы сегодня знаем. Во всяком случае – подтверждается картами древних учёных и географов, то, что акватория сегодняшних  пустынь – Каракумы и Кызылкум в междуречье Амударьи и Сырдарьи и до Алтайских гор, когда-то были дном Гирканского моря, а чуть позже близлежащие племена называли его по-разному – Хвалынское, Хазарское, до нас дошло, как Каспийское.  Ну, вот вроде и всё, а теперь позвольте полюбопытствовать, вы с какого Черноморского города, с Ялты? А знаете, как в древние греки в 5-6 вв. до н. э.  называли Чёрное море -           Понт Аксинский, означающее Негостеприимное, а в начале н.э. Понт Эвксинский то есть - Гостеприимное.           В 9-10 вв. арабы называли Русским морем.  С 15 века Турки стали называть его Карадениз, т. е. чёрным, плохим, морем. Древние Иранцы называли Ахшаена т. е. Темное море, что означает  суровое море.                - Да родился в Ялте и жил там до шестнадцати лет, а теперь уже десять лет мотаюсь  по стране в поисках, даже не знаю чего? Знаете, что давайте познакомимся – меня зовут Иосиф, а это мой товарищ,- и жестом руки показал на доселе молчаливого Николая.                – А я Николай,- четко по военному, произнёс Семёнов – мы спутники,- теперь он показал на Иосифа.                - А меня – команда зовёт – три ,,Д” а точнее Дмитриев Дмитрий Дмитриевич, или просто – старпом. А куда вы курс держите и чем занимаетесь, если это не секрет, потому, как вижу вы народ не простой – с образованием. Или вы от чумы Карабахской бежите?                - Нет, мы не бежим, а едим на работу в Ашхабад, нас пригласила одна автобаза, у них не хватает  шоферов,- ответил я, после чего у него спросил,- а вы давно ходите по этому морю; можете немного рассказать о нём, чтобы сравнить со своим Чёрным морем?                - Да, я давно - пять лет, а то, что я вам расскажу, я всё вычитал в разной литературе, которая находится у меня в каюте. Каспием море названо по названию древней народности, проживавшие в западной части Туркмении. Россияне начали осваивать в IX  X веках. А при Петре I,  направили ученых для исследования, а затем создали Военный флот. Сейчас параметры моря составляют: в длину тысячу двести километров, в ширину триста двадцать, площадь четыреста двадцать тысяч квадратных километров,  максимальная глубина одна тысяча двести пятьдесят метров, минимальная четыре метра. А знаете, что самое интересное – уровень Каспия на двадцать восемь метров ниже мирового океана. Со стороны СССР впадают крупные реки, такие как Волга, Урал, Кура, Терек, Сулак, Эмба, Самур, а со стороны Ирана - Горган, Хераз, Сефидруд. В бассейне Каспия находятся около пятидесяти островов. Здесь очень много рыбы такие, как: осетровые, вобла, судак, много Каспийских тюленей на всё перечисленное, здесь большой промысел. Ну и так далее.                - Из названных вами цифр получается, что по параметрам Каспий и Чёрное моря одинаковы, за исключением ширины.   Я не хочу уточнять, поскольку вы знаете это не хуже меня, судя по вашей эрудиции.  А теперь,  можно вам задать ещё один вопрос, скажите, на Каспии есть розовые чайки?- спросил Иосиф.                - Нет, во всяком случае, я их не видел ни разу. На Сахалине и где-то на Севере есть, – ответил старпом,- после чего продолжил, - Скажите Иосиф, сколько вы пробыли в Баку и что вы за всё время успели обозреть из того большего исторического богатого наследием, достопримечательностей этого старинного города? - теперь уже Дмитрий задал вопрос.                - Прежде всего, хочу отметить крепость Ичеришехери XII века; дворец Ширваншахов XV век;  мавзолей Сейида Яхья Бакуви; мечеть Таза-Пир; и русский собор Святых Жён-Мироносец. Но один дворец запал мне в душу, до сих пор не могу вспомнить, как он называется. Стоит он у самого моря на крохотной сопке шпилями башен  небо прорезает, красавец, да и только,- поделился своими впечатлениями всё тот же Иосиф.- Немного подумав, он продолжил,- жаль, что многие исторические архитектурные памятники востока разрушаются, их бы отреставрировать, тогда от туристов отбою не было бы.                - Да надо сказать, что вы действительно побывали в самых античных местах произведенных когда-то восточными архитекторами и мастерами, что надеюсь, пополнило ваше мировоззрение о востоке. А теперь прошу прощения – мене пора - полно работы,- произнёс старпом, после того как посмотрел на карманные часы прикрепленные на цепочке,- мне пора идти, ещё раз повторил и двинулся морской устойчивой поступью в направление ходовой рубки.                Всё-то время пока вели беседу Дмитрий и Иосиф – Николай, наблюдая за ними, делал свои умозаключения:         «Интересно – два незнакомых человека только что встретившиеся и у них тут же возникла интереснейшая беседа, а со мной он не находит слов, но почему, может я ему не интересен – отдам должное, он по выходным куда-то ездил, смотрел, изучал, а я Екатерину весь день в постели, ублажал, а она меня - едою.    Если  глубже вникнуть в суть моей жизни, то за, последние пять лет, я не прочёл ни одной книги - он же  у Екатерины прочёл все, что можно было, затем от брата стал таскать и, ими заполнять свой досуг.  Мне кажется, что я уже и алфавит забыл бы, если бы не надписи на стенах и афишах, которые пестрят всюду.       Нет, необходимо начинать самообразовываться, а то ведь действительно не о чём будет со мной поговорить, не только мужчинам, но и женщинам.  Надеюсь, больше не клюну на красивую глупышку».                После этой мысли он начал себя успокаивать, но всё ещё пребывал в состоянии прострации, пока прикосновение Иосифа не вывели его из этого состояния и он услышал:                - И о чём такая глубокая мысль, засела в твоей головушке?                - Честно, признаться стыдно, но скажу; вот ты как-то сразу затеял разговор и почерпнул немало нового, но и сам кое- чего выдал ему, а я стоял и не мог вставить, ни слова – об этом я и задумался.                На слова Николая  я ничего не ответил и ещё некоторое время находились на палубе, и вдруг, словно сговорившись - пошли в каюту подкормиться, поскольку мы не знали, придется ли нам там покушать, и во сколько будет поезд на Ашхабад. За едой время пролетело незаметно, глянув в иллюминатор, отметили, что прибываем. А ещё через некоторое время мы с вещами стояли на палубе смотрели на причал Красноводска.    
                Каракумы
          Когда спустились по трапу на причал в Красноводске, я отметил себе – вечереет, а ещё через какой-то промежуток времени отправились на вокзал, купили билеты в Ашхабад и стали ждать отправления. В вагон, садились полусонные - который был час - понятия не имели. Проснулся когда уже солнце ярко  светило, я от безделья прильнул к окну, из которого просматривался ландшафт Каракумов: за окном мелькала голая, почти черная песчаная пустыня, кое-где рос,  Джантак, он же  Янтак, в общем (верблюжья колючка).                Как только я увидел песчаный рельеф, мелькающий за окном вагона – он напомнил литораль, побережья Азовского моря  в момент прилива отлива только та часть не такая высушенная,  как эта, которая продолжает обжигаться огненными лучами солнца. Да эта часть Каракумов, тоже когда-то была литоралью Гирканского моря, примерно пятьсот – семьсот лет тому назад, но в результате ухода вод и обильного испарения бывшая литораль превратилась в пустыню, где стали разгуливать суховеи - (Хамсиль) несущие с собой пыль и песок, в результате чего образуют кочующие барханы.                Изредка просматривались небольшие барханы чёрного зыбучего песка, и кое-где желтые - от попадания лучей солнца некоторые песчинки искрились.    Где-то в районе семи часов утра не помню, на какой станции остановился поезд, и садившийся в  наш вагон пассажир сообщил, что буквально полчаса назад красноармейцы гнались за какой-то бандой, которая в паническом страхе удирая в сторону Персидской границы, бросали всё, очевидно награбленное, лишь бы спасти свою шкуру.     Банда не большая человек пятнадцать, но драпали -  это надо было видеть, как воины ислама неистово орали, подстёгивая лошадей. Вначале утра настроение было какое-то приподнятое, почему-то я смотрел и старался больше запомнить, реку, которую неоднократно пересекали, тем самым она протекала то справа, то слева.  Наблюдая пейзаж Каракумов, (что в переводе с тюркского черные пески) которые по ходу нашего путешествия иногда попадались в поле нашего зрения;   просматривались небольшие поляны с пушистой растительностью, не раз глаза фиксировали такыры, временами слева по ходу поезда мелькали огромные площади белого и чёрного саксаула, а справа - какие-то сопки, а в это время жара с каждой минутой набирала силу, от чего постепенно портилось настроение. Иногда в голове не укладывалось, как в такую жару на песках что-то ещё и растёт, откуда берут влагу, чуть позже мне рассказали, что у этих растений корни уходят вглубь до семи метров. Как рассказывал проводник, нашего вагона  в пик температура в тени достигает сорока пяти – сорока восьми, а на солнце шестьдесят два – шестьдесят пять, как тут можно жить? Ответа не нужно было искать, глядя на изредка мелькающие поселки, станции. Неожиданно накатившаяся слабая грусть навела  на воспоминания о доме:                «У нас в Ялте сейчас тоже жарко,  но там море своим ласковым дыханием моментально освежает организм, и тогда жить хочется начать сначала».               
                П Р Е Д Т Е Ч А
                С самого утра в Августе 1929 года наш пассажирский поезд плавно катил по рельсам в направление Ашхабада – подул Гармсиль, вначале слабо, а с повышением температуры всё сильнее и сильнее, поднимая пыль и мелкие песчинки бросая их в лицо людям, стенки вагонов и стёкла закрытых окон. Иногда казалось, что начал дуть не Гармсиль, а самый настоящий Хамсин, а сколько дней и ночей он будет дуть, никто не мог предсказать.  Просто мелькнула эта мысль и пришла - поскольку он был настолько напорист, и несся, то желтоватым облаком с большим количеством песка, а порой серой стеной, но таких моментов было совсем мало, только, поэтому я решил, что это всё-таки  настоящий - Гармсиль.                Вот в такой Августовский - полдень это была суббота, в вагоне было не только жарко от палящего солнца, но и душно особенно последние полтора часа на подъезде к столице Туркмении.  Поскольку из-за Гармсиля, были закрыты окна. Обилие  пота, который  заливал: глаза, лицо, и  ручьём стекал вниз по всему  телу, мокрые рубахи прилипали к телу и с ещё большей силой будоражили, и без того взвинченную нервную систему.  Вот в таком виде мы высадились из вагона на платформу Ашхабадского железнодорожного вокзала. Николай стал вертеть головой во все стороны, ища глазами товарища который должен нас встретить и препроводить к месту проживания. Бегая тревожными глазами поверх суетившихся прибывших и встречающих голов пассажиров, видимо, кого-то увидел.  Тогда Николай, сдерживая улыбку чуточку прищурив взор,  до боли яркого светившего солнца признал наконец давнего товарища, который шел, с тремя мало знакомых Николаю людей и тогда он поднял  вверх, прямо вытянутую руку растопырив пальцы, во все стороны, обозначая место своего нахождения.  Увидев Николая Александр начал работать руками, расталкивая идущий поток пассажиров ему навстречу и уже через некоторое время Николай, обнимал Сашку – старого друга и сослуживца. Поле долгих объятий, разойдясь, Сашка начал называть пришедших с ним товарищей по именам и фамилиям,  это – Виктор Семёнович Коваль, Виктор Гаврилович Савин, Петр Викторович Чайнов, в перечисленных лицах, Николай стал узнавать бывших юнкеров, с которыми встречался, но не общался, так как они выпускались годом позже.                После всех Николай, обращаясь ко мне и показывая на плотного и приземистого мужчину с такой же военной выправкой, сказал:  - Иосиф  мой старый друг Соболев Александр Иванович,- а всем встречающим нас представил меня,- господа знакомьтесь - это мой новый друг, с которым я работаю вот уже, семь лет. О его надёжности и верности могу положить голову; хоть на рельсы, хоть на плаху, или в разведку, честен, надёжен,  порядочен во всём, всюду и всегда, а зовут его Иосиф Степанович, фамилию узнаете позже.  И  ещё  хочу добавить, он знает несколько языков, хотите знать какие – называю; Азербайджанский, Итальянский, Украинский и соответственно Русский.                Закончив столь подробное и длительное знакомство Сашка, Соболев сказал:                - Поехали в вашу квартиру, там и поговорим, а то здесь вон, как безжалостно полит светило создателя, а то ещё немного и превратимся в жареное мясо – шашлык! До жилья, которое нам подготовили руководители автобазы, мы шли пешком сорок минут, под зенитом солнца.                Войдя в квартиру, мне показалось, попал в рай прохлады и благополучия, невзирая на то, что находился в Южной окраине Каракумов, а Ашхабад по географической карте столица находится в Ахальском оазисе. Этот оазис расположен на Прикопетдагской предгорной равнине на высоте 240 метров. Но когда я осмотрел всю пришедшую нашу компанию в квартире, то, рубахи у всех были мокрые полностью, но когда я увидел мокрую часть брюк от пояса до мотни, то есть от талии до низа бёдер. Я как-то не сразу мог понять, отчего это, а когда понял – боялся глянуть на себя, чтобы не увидеть тоже, самое. Дверь в комнату была по центру, справа на стене вместо вешалки торчали несколько вбитых больших гвоздей. В углу между стеной и спинкой кровати оставалось пространство только для табуретки или сундучка, а слева стоял, очень старый и ободранный сервант коричневого цвета, по некоторым соображениям и прикидкам он являлся одним из элементов немецкого гарнитура, в котором стояла самая скромная посуда тех времён. Кроме выше описанного, ещё в комнате по углам стояло две кровати, между которыми, только-только поместились, стол у окна и по краям по табуретке. В центре комнаты оставалось пространство примерно два с половиной на два с половиной метра. На столе стояло несколько бутылок и чисто мужская закуска, приготовленная в нашу честь другом Николая, Сашкой Соболевым, который взяв на себя как бы миссию хозяина, поскольку мы не знали кто ты, кому на столе приготовлено угощение, рассадив всех, Сашка, сказал:                - Господа предлагаю табуретки убрать с торцов и поставить вот сюда,- и он показал на боковую сторону стола,- а вместо табуреток придвинуть кровати на которые  сядут по два человека, а вновь прибывшие сядут на эти табуретки и начнём во здравие прибывших, которые пополнили наши ряды.                -  Соболев, ты вначале объясни мне и Иосифу, куда нам в понедельник идти – где находится эта автобаза, которая вызвала нас сюда?                – Николай ты подожди, куда ты бежишь впереди паровоза, сейчас после первой выпитой рюмки начну рассказывать.                – Почему после выпитой рюмки, а не до выпитой, ведь трезвая голова лучше усваивает, нежели пьяная, которая в этот момент думает – налью ещё или нет.                – Нет, ты не правильно понимаешь, для того, чтобы тебе говорить, как настоящему Ашхабадцу тебя надо прописать, а выпитая первая рюмка – это и есть ваша прописка в Туркмении!                - Ну, ты Сашка даёшь, а я уж подумал, что действительно надо вначале прописаться, а мы вот в понедельник собирались выйти на работу – да Иосиф?                - Да я с Николаем так и думали, что мы в понедельник выйдем на работу, но если у вас такой порядок то мы не возражаем и выпьем с вами, да ни одну, за благое дело да на пользу.                – Начну с того, что мы здесь все свои люди и поэтому говорю тихо «господа», мы, сегодня здесь собрались по поводу приезда наших друзей, с которыми нам предстоит не только работать, общаться, жить той жизнью, которую нам в силу исторического обстоятельства отпущено.                – Александр хватит разглагольствовать, уже руки подрагивают,  устали держать стаканы, мало того запах водочки больно уж пленит, так и хочется её милую в себя влить может она родимая приостановит потто-извержение с нашего организма. А теперь серьёзно – на вас Николай и Иосиф мы ожидавшие вас здесь возлагаем большие надежды, которая радикально изменит всю нашу жизнь, и я думаю, в их способностях мы не разочаруемся. За вас друзья и чтобы вам здесь жилось, как дома, - сказал Виктор Коваль, но немного погодя добавил, - Это временное пристанище рано или поздно – нам предстоит покинуть, на всегда.                – Николай, какую они надежду возлагают на нас – можешь мне объяснить, что здесь происходит?  После моего вопроса Николай в упор посмотрел на Виктора Коваля - тот дернул плечами, как бы,  откуда я знал, что – не в курсе? Тогда Николай подмигнул ему и, Коваль в качестве оправдания, развел руки в сторону, произнёс на латыни:                - «Bona fide» – (Бона фидэ) – лат. - Без всякого умысла, - затем высоко поднял руку со стаканом - пьем  залпом, проглотив содержимое стакана, он опять на латыни произнёс,- «Carpe diem» - (карпэ диэм) – лат. - Срывай день!                Все в раз подняли стаканы, произнося добрые пожелания – выпили и стали закусывать, в том числе и я. После выпитой второй порции Коваль вновь на латыни произнёс целую тираду, из которой я уловил последнюю фразу, которая гласила так:                - «Tertius  gaudens aqua vitae» - (тэртиус гаудэнс аква витэ) – лат.– третья радующаяся водка,- и стал наливать по третьей порции, а сидевшие за столом сметали закуску, как торнадо - кружа руками над столом.  После выпитой и этой рюмки, всё тот же Коваль, затянул:   «Gaudeamus…» - (гаудэамус…) – лат. - будем веселиться.., -  Но его друзья не дали ему продолжить, сунув – в рот солёный огурец, все заржали, - и чей-то голос добавил:  «Ефпвос» - (Эфеб) – др.-греч. – юноша, -  после чего он умолк на всё оставшееся время пребывания в этой комнате.                Покончив со спиртным, Соболев подошел к Николаю и сказал:                - Завтра я зайду за вами пораньше и препровожу вас к месту работы, чтобы в понедельник вы сами шли на работу, так как я туда прихожу в шесть утра на разгон, а вы раньше восьми не приходите – начальство либо в бегах, либо занято текущими делами.                После ухода друзей, мы быстро навели порядок после попойки, поскольку квартира была коммунальной и соответственно ванна и душ отсутствовали; обтерев себя мокрым полотенцем, тело почувствовало свежесть и я, вновь задал тот же вопрос, который задал здесь часом раньше:                - Какие, такие большие надежды они возлагают на нас - если лично на тебя - то я молчу, а если на меня, то я должен знать немедленно?                Николай некоторое время молчал, очевидно, вопрос его застал неожиданно и сейчас собирался с мыслями, как ответить, чтобы выглядело правдиво и убедительно. Долгое время его анемичное сухощавое и мужественное лицо ничего не выражало, только желваки на скулах, то взбухали и двигались, то исчезали неизвестно куда. Лишь глаза - быстро бегавшие вправо, влево иногда резко замирали – говорили о его напряжённо работающей мысли, ища выход из этого затруднительного положения. А через секунду он прямо посмотрел на Иосифа, сказал:                - Не бери ты в голову пьяный бред Сашки Соболева, он может наговорить, что угодно и на русском, и на латыни. Успокойся, ты мне доверяешь? Я тебя не обманывал и не обману.                – Во-первых, слова «…мы на них возлагаем большие надежды…», сказал не Сашка Соболев, а  Виктор Коваль, и на тот момент, когда он произносил эти слова, мы ещё не сделали ни одного глотка водки.                – Ну - тогда он имел в виду твою работу – капитальный ремонт двигателя у них там завал.                – Нет, Николай, он не может знать потому, что он там не работает в той автобазе. Насколько мне помнится, ты говорил:                «В Ашхабаде создали новую автобазу, и пригнали два десятка новеньких автомобилей, чтобы они удовлетворяли транспортные перевозок всей Туркменской республики».                - Так, что ремонтировать – снимать с новых автомобилей двигатели и перебирать? Это же абсурд!                Николай понял, что окончательно запутался и не находя слов сказал:                - Не придирайся к словам, откуда я знаю его мысли, ну и плевать на них.                – Тогда так,  если это какой-то подвох или авантюра, то я уеду в Баку – мы, ведь так договаривались?                - Так значит, мы всё выяснили, больше об этом не будем говорить.                На второй день, как и обещал, пришел Сашка Соболёв, и пока было прохладно мы пошли, прогулялись по городу; затем пошли, посмотрели месторасположение автобазы, где нам предстоит работать.                Прогулка по городу заняла немногим больше трёх часов и всё это время, как только я отставал, либо отвлекался на заинтересовавший меня объект – архитектурные сооружение.  Так сразу Николай и Сашка начинали о чём-то шептаться, а стоило мне подойти на расстояние доступное слышимости их разговора, они тут же переходили на обыкновенный речевой тон присущий им повседневном общении. Как я не ломал голову, что они замышляют, так и не мог догадаться о заговоре.  Потом я подумал:  «Может и правда, Коваль оговорился, вместо того, чтобы сказать  на тебя,  возлагаем большие надежды,  произнёс, - на вас. Послушай, а может он  ещё,  до нас выпил водки, – тут такая жара – вот и развезло».                После улицы, прохлада, обласкавшая наши тела, в маленькой комнатке коммунальной квартире нам   казалось раем. Ближе к вечеру жара спала и, мне надоело отлёживать бока,  я решил познакомиться с тремя семьями, проживающие в соседях с нами - через стенки; мысль была такова: во-первых, кто они такие, как зовут, и где работают, может быть, вместе будем ходить в одном направлении, но самое главное попросить, что-нибудь почитать. Поднявшись, я стал прохаживаться по комнатке, одновременно прислушиваясь к шорохам и хождению по коридору. До слуха долетело щелчок замка открываемой входной двери. Немного погодя донеслось скрип открываемой и тот же скрип закрываемой двери в квартиру.  По всем признакам это кто-то из соседей проживающий справа от нас, если смотреть на дверь с коридора.   А ещё через некоторое время послышались приближающиеся шаги и стук по соседству, после чего послышался тот же скрип, что и пяти минутами раньше. Как только открылась дверь, послышался приветствующий низкий женский голос, и молодой звонкий, после несколько не понятных фраз переброшенных между ними, я вышел в коридор и произнёс:                - Здравствуйте, Принимайте под свой покров новых соседей, я Иосиф, а друг мой - Николай.                – Зинаида Августовна,- представилась женщина лет  сорока-пяти, среднего роста с низким голосом, не очень симпатичная, но приятная в общении и на вид, аккуратно одетая и со вкусом, короткая стрижка – моды тех времён, подчеркивало её худощавое, загорелое лицо.                – А я Омид  Акбаровна, все меня зовут просто Надежда, без отчества лучше – я ведь молодая,- затем шаловливо скривила голову на бок, и озорно скосив глаза, произнесла, - ни за что не догадаетесь откуда у меня такое имя и отчество?                - Давайте я попробую угадать,  какую-то книгу читал про Персию, и там встречалось имя  Акбар,  значит и имя Омид должно быть - персидское, а вот что обозначает, этого не знаю, - сказал Иосиф.                – Браво Иосиф, как вас по отчеству – скажите?  вы угадали, отец у меня Перс, а  мама Русская, а я метиска, оттого я такая смуглая, похожу на цыганку. Омид - в переводе надежда, а вот, как перевести Акбар, не знаю,  меня отец учил персидскому языку и в данное время, встречаясь персами, я довольно-таки свободно с ними общаюсь на родном языке.                – Ну, вы прямо большая умница, вот бы себе научиться, а два языка мало.                – Если здесь будете долгим нашим соседом и не будите кутить, я бы могла взяться за ваше обучение,  чур – хочу чего-нибудь взамен?- сказала,  Омид и в туже минуту её смуглое симпатичное личико залилось румянцем, озорные глаза опустили взор в пол, а чёрные, как смоль волосы рассыпавшись, прикрыли пол-лица.                Стоявшая соседка Зинаида Августовна, видимо забыла, зачем выходила из своей комнаты, вдруг резко повернувшись, сказала:                - Ну - я пошла, а то не успею ужин приготовить.                – Знаете, что давайте баш, на баш, то есть, вы меня - фарси, а я вас итальянскому, но обучение только  устное - ну что такая равноценная замена пойдёт?                - Да, я согласна, только не сегодня – думаю, мы чуточку позже договоримся.                – Согласен, потому, что я и Николай приехали сюда работать, по нашим намерениям - навсегда.                А насчёт того когда начнём заниматься, так это вы скажете когда вы будете готовы к педагогической деятельности,- сказал я в шутку, Омид улыбнулась,  показав свои белоснежные зубы промеж пухленьких, малинового цвета губ.   На, что я, залюбовался и мимолетным взглядом окинул её фигурку, после чего сказал,- цель моего выхода в коридор была попросить у вас, что-нибудь почитать, если конечно у вас есть художественная литература.                – Ну - конечно же, есть, только лучше, если вы сами посмотрите и выберёте, немного отступив в сторону, она сказала,- проходите вот сюда,- и она показала, где у неё находятся книги.                Выбор был не велик, из четырнадцати книг, я выбрал “И.С.Тургенева - Записки охотника” и уже шагнул к выходу, как неожиданно она остановила меня своим вопросом:                - Нелепый вопрос – конечно, но откуда вы знаете итальянский?                - Отвечу так же – нелепо – Октябрьская Революция научила - это коротко, а чтобы всё правильно понять нужно время. А я не хочу у вас отнимать его, поскольку вы только, что с работы, вот когда у вас будет выходной, и вы действительно захотите узнать, скажете мне, вот тогда я вам подробно расскажу.                – Согласна с вами, я действительно устала, да ещё и не ела весь день.                – Ну, вот видите, здесь я оказался, прав.-  После чего направился к выходу.                Войдя в свою комнату - из моей головы, не уходил облик этой метиски:                «Такую – изумительную талию редко у кого можно увидеть, а в её внешности все было пропорционально и даже самый придирчивый художник не нашел бы в её стане какого-либо изъяна, у этого живого изваяния, чтобы придраться.  При росте метр шестьдесят, с миловидным продолговатым лицом, красивой улыбкой, с размером плеч сорок четыре, талией примерно пятьдесят пять, пятьдесят восемь; с точеными ножками и стопой – по моим прикидкам - тридцать шесть, что позволяло ей иметь вальяжную походку».               
                Скоротечное счастье и катастрофа
      – Иосиф Степанович, пока наши жёны уединились на кухне со своим гаданием на кофейной гуще.  Скажи мне правду, между нами мужиками, судя по твоему рассказу, она тебе нравилась?- спросил Селищев Александр Васильевич.                - Честно говоря, первоначально - нет!                - А почему когда ты вернулся в свою комнату, восхищенно грезил или как говорят, витал в облаках и не мог ни чем, соизмерить её внешность, и красоту?- вновь спросил Селищев.                – Видите ли, уважаемый Александр Васильевич, я с детства всё анализировал, и эта привычка осталась по сей день. Вот вы уйдете домой, а я ещё долго буду прокручивать в своей голове, что и как вы спросили либо сказали, с какой целью?                – И всё-таки твои восхищения я так думаю, были не случайны.                – Конечно, чуточку позже я стал, восхищался ею и не случайно, она здорово запала в моё сердце, но пока ничего не мог поделать.  Во-первых, мы только, что приехали, необходимо было устроиться, во-вторых, немного обжиться на новом месте – да и приодеться по приличней не мешало бы, а всё это требовало – денег, а их так не дают – их зарабатывают – трудом и потом. Таким образом, отношение с Омид оставались добрососедским, мало того ни к чему было форсировать к сближению, я полностью погрузился в работу, чаще просился в командировки, где меня и машину эксплуатировали ежедневно чуть ли ни в две смены,  исключая выходные где просили поработать хотя бы шесть часов. В такой рабочий темп я втянулся, и мне казалось вполне нормальным.  Конечно,  платили мне очень хорошо. Имея  приличную сумму, начал подумывать о соседке Омид - из тех соображений, что с каждым моим приездом из командировок она всё благожелательней относилась ко мне, а последний раз открытым текстом сказала:                «Иосиф не уезжай я стала сильно скучать по тебе – откажись от командировок, посмотри на наш возраст – так мы сможем чего-то главного не создать».                От услышанных слов - опешил, так как повода для подобных разговоров не давал, кроме того я на какое-то мгновенье потерял дар речи. Не знаю, как получилось,  я всего-навсего, кивнул головой, но задумался, начал искать варианты и в скорости нашел – подговорив одного парня который рвался заработать;  начальство одобрило замену, поскольку парень  оказался работящим и серьёзным. Тогда-то я с Омид стали, «не разлей вода», начал  опять брать книги, то есть сближаться.                - Здесь подошло время ответить на ваш вопрос  Александр Васильевич, но только с небольшой ремаркой.                Да вы правы примерно после трех или четырех обменов книг, нас с ещё большей силой, стало тянуть друг к другу, под предлогом нашей договоренности мы стали изучать языки. Несколько вечеров у нас ушло на наши биографии, причем каждый из нас старался узнать о партнёре, как можно больше и точнее. Затем мы стали совмещать  полезное с приятным.  Прогуливаясь по улицам города, болтали о чём угодно и лишь изредка касались языкознания фарси и итальянского.  Но чтобы капитально приступить к обмену языкознания –  изначально не получалось и только после моего настояния и уговора о необходимости изучения языка, мы условились прогуливаясь использовать определенное время уделять на него.  Конечно же, я всё-таки многие слова выучил, но никому не говорил об этом.                Таким образом, прошло больше года мы оба работали на автомобилях, поскольку ремонтировать было нечего, а шоферов днём с огнём не найти.  Да и мне шофёром работать больше хотелось, чем перебирать, грязные двигатели да ещё в душных помещениях.                – Иосиф Степанович о работе не обязательно, пока наши женщины не вернулись, расскажите – горю желанием услышать, как всё было, дело дошло до постели или нет?                - Отработав Октябрь месяц 1931года, в преддверии празднования седьмого ноября, который ждали и праздновали с помпой мы по пути зашли в магазин, накупили продуктов. Николай не удержался и купил бутылку водки и вина. Войдя в квартиру, я прислушался – дома ли Омид, но по всем  признакам её не было в квартире, едва разложили продукты на столе, как щёлкнул замок входных  дверей, а немного погодя скрип открывающейся двери соседки. Засим  я услышал приветствие двух соседок в коридоре и их  негромкий разговор.   Для того, чтобы закончить приготовление к ужину оставалось помыть овощи, которые купил ещё днём на рынке, они хотя и поздние, но какие-никакие, а овощи. После мытья оставалось порезать, но для этого надо было сходить на общую кухню, где находилась единственная раковина с краном, откуда брали воду для питья, приготовления  пищи и прочих нужд.                – Иосиф сходи, помой овощи, а я пока порежу хлеб и соберу на стол посуду, кстати, соседку Омид, пригласи поужинать с нами – она видимо тоже с работы. А то столько живём под одной крышей, а ни разу вместе за столом не сидели, да и мне кажется, что вы оба не равнодушны друг к другу, Так что давай налаживай контакт, чтобы такой товар не застаивался.                – Выйдя в коридор, я никого не встретил, возвращаясь к себе с тарелкой вымытых овощей, я постучал в дверь Омид которая из-за двери ответила:                - Минуточку я сейчас,- после сказанного прошло некоторое время, и дверь отворилась на пороге стояла с сияющей улыбкой наша соседка, ну прямо, как цыганка и сразу с вопросом,- вам поменять книгу?- и не дожидаясь ответа, лёгким взмахом руки показала, продвигайся мол, в комнату не стесняйся. Увидев, что я замешкался, тогда добавила,- проходи.                – Нет, я не за книгой ты вроде бы тоже с работы только что пришла, давай пошли к нам вместе поужинаем.                – Что серьёзно? Я согласна тогда я захвачу пирожки, только что по пути, купленные на ужин.                Ты иди, я сейчас  приду - причешусь и руки помою.                Пока шла наша гостья, мы успели порезать овощи и разложили по тарелкам.                В общем, поужинали хорошо, она оказалась очень коммуникабельной девушкой, шутила, смеялась, рассказывала скромные анекдоты. Насытившись  ужином, поблагодарив, друг друга, за компанию – Николай, подойдя к кровати, сказал:                – Не знаю, как вы, а я сейчас ложусь спать. – И Николай начал разбирать постель.                – Ну и ложись, а мы пошли, - бросила Омид, в наступившую тишину комнаты и повлекла меня за собой в коридор, а там тихо прошептала, - пойдем, погуляем, почему-то спать не хочется; мне сегодня так хорошо и спокойно, видимо по этой причине, не хочется сидеть в квартире, как в склепе.                – Пойдем, – и, перехватив её руку - увлёк её за собой на улицу, где я почувствовал такой прилив сентиментальности и лиризма, что с меня фонтанировало, как из рога изобилия, – говоря.-                Действительно, как можно, в такую, прохладную осеннюю ночь сидеть взаперти, когда октябрьский золотистый рожок так ласково смотрит из звездной бездны, на эту горем доставшуюся Туркменам обожжённую землю, её собратом – солнцем!                - Моей экзальтации, не было конца и края.                – Посмотри на Луну - созданное в галактике тело из единого, что и другие планеты – из холодного, газово-пылевого облака, которая находится в солнечной системе и является самым близким спутником земли.                Я говорю о  Луне-скиталице,  которую в римской мифологии считали богиней ночного света, хотя она сама не светится, а только тускло отражает свет солнца, а ещё её в народе называют: вечно-блуждающей, неприкаянной странницей, безмолвной свидетельницей  интимных и криминальных тайн.  И всё-таки она делает своё благородное дело, несёт свет – хоть и не яркий, но очень полезный,- я ещё, что-то хотел излить, но вдруг услышал не знакомую моему слуху речь, только по тембру голоса я понял, Омид говорила на фарси следующее:                – То мано дуст дори? – произнося свою фразу и держа меня под руку, она сильно прижалась ко мне,  и чуточку, приподняв голову, долго смотрела на меня.                - Переведи, пожалуйста, что это значит.                – Догадайся – если сказанное прозвучало из глубины женского сердца и в мажоре! Если не догадаешься, тогда считай, что ты не получил и не усвоил ни одного моего урока – Персидского языка. И поэтому тебя надо больше нагружать такими предложениями.                – Я примерно понял, что значили её наводящий вопрос: «Если сказанное прозвучало из глубины женского сердца и в мажоре!» ,но хотел услышать более настоятельно и не раз, кроме того я сам не был готов ответить её тем же… и решил - сразу скажу, не знаю, раз ты начала – может мне тоже, задать тебе аналогичную загадку?  Но через секунду подумал: « Не хорошо на вопрос отвечать вопросом», пока я думал она в это время,  говорила.                - Нет, пожалуйста, не надо, я сегодня не настроена на обучение, у меня настроение лирическое!                - Иосиф Степанович ты можешь ближе к делу об основном, ну как было дело? А то скоро придут наши подруги, - в третий раз Александр Васильевич торопил, которому не терпелось, узнать, поэтому он подстёгивал рассказчика о том, была ли интимная близость, или нет.                – Уважаемый Александр Васильевич, будь другом наберись терпения, и ты всё узнаешь, как происходила эта любовная связь.                – Так мы долго гуляли, говорили о чем угодно, но стоило мне начать говорить серьёзно, как она тут  же повторяла туже фразу, «То мано дуст дори?»                – Омид, зачем ты мне повторяешь вновь фразу, которую я не могу разгадать?- я понимал, но ответить – так и не мог, в тоже время боялся, а вдруг не то, скажу и обижу её. А она с каждым разом давала подсказки.                - А ты включи интеллект, почему я его произношу нежно, с чувством. Думай, - и снова прижалась ко мне и, бархатной ладонью дотронувшись, погладила по щеке, после чего зашла вперёд и остановилась предо мной  – и ещё раз сказала: «То мано дуст дори?»                После этого я всё-таки осмелился, и больше не размышляя, прижав к себе, поцеловал в подставленные губы. Далее не зная, как выразить нахлынувшую эмоцию, поднял на руки и прихрамывая нёс, она, барахтаясь, старалась спрыгнуть, уж она и целуя - просила поставить на тротуар, а я нес и наслаждался её ласками в свою очередь отвечал тем же, но никакого честолюбия не ощущал, и уж если быть честным до конца, то она была моей первой любовью! В этот момент мне показалось, что я могу мир перевернуть, всех сделать счастливыми, как я.                - Прошу тебя постав на тротуар – тебе трудно, я ведь не пушинка, а всё-таки весомая – барышня.                – А я хочу осуществить вашу мечту – девушек, чтобы «Явился принц на белом коне и увёз, опричь того, да на руках носил», так вот - пока могу второе.                – Мечты девушек ты заучил, а мою загадку, заданную на персидском языке, никак не можешь разгадать, а она не только близка к разгадке - она уже осуществилась, остается - озвучить.                Тут, я набрался смелости,  невзирая на сердцебиение и прилив крови в голову, сказал:                - «То мано дуст дари?»  что в переводе - Ты меня любишь?- и, как оказалось, я точно угадал её ранее заданный вопрос,- и счастливая прижавшись ко мне - вскричала:                - Да, тысячу раз дааааа! – опомнившись, что выдала свои сокровенные чувства, она сказала, - ну ты Иосиф хитрец – обернул мой вопрос в свою пользу в тот момент, когда я не ожидала, тем самым застал - врасплох и выудил моё признание в любви к тебе! – последнее она говорила, как обиженное дитя.                - Омид ты не расстраивай, если быть честным до конца ничего подобного не хотел и не помышлял, я это понял когда поцеловал тебя, тут-то ты себя и выдала. Скажу – я люблю тебя и эта любовь очень крепка – потому, что ты моя первая любовь, а первая – самая сильная и крепкая. Закончив свою тираду, я опустил её на тротуар, прижал к себе и крепко поцелуя долго не мог насладиться её доселе не целованными устами.                Так в обнимку мы стояли долго.  Была поздняя ночь, на улице прохожих уже не было и мы наслаждались тишиной, и прохладой, мало того хотелось, чтобы ночь не кончалась никогда, но уже спустя некоторое время, проезжающая машина напомнила нам о завтрашнем дне и моей шоферской работе. Глянув на время  под тускло светившей лампочкой высоко висевшей на деревянном столбе – мои часы показывали, что до рассвета осталось совсем чуть-чуть, а до подъёма на работу ещё меньше:                - Ой какие же мы дураки – забыли про всё занимаемся упоением – любви. – сказала, Омид.                - Я  бы не сказал, что мы дураки,- вступаясь за честь - «Гомо сапиенс»,- от неожиданной любви мы на время просто оторвались от действительности, не зря говорят,- «В любви чувства разуму не подчиняются»,- а так мы абсолютно нормальные люди и ничего предосудительного не делаем – влюбились, как  всё человечество на нашей планете.  Обрати внимание на тот факт, что признали – да мы оторвались от действительности на какой-то короткий промежуток времени, вот и  всё!                - Ладно, пойдём домой, необходимо хотя бы немного поспать, - сказала, Омид.                – Только поспать нам сегодня не удастся, после такого всплеска  положительных эмоций, но всё-таки надо попробовать.                Войдя в коридор коммуналки, взявшись за дверную ручку и потянув на себя, она оказалась закрытой, не подав вида, чтобы она не подумала, будто я,  и Николай заранее договорились о таком варианте – залезть ей в постель. Слегка хлопнул себя ладошкой по лбу, делая вид, будто забыл про неё, быстро подойдя к Омид, поцеловал, пожелал приятных снов, после чего легонько  втолкнул в дверь, а сам замер у двери, прислушался. С истечением минуты дверь не открылась, тогда я тихонько прошел на кухню, сел, на табуретку, положил сложенные руки в локтях на стол, а них голову, только заснуть никак не мог.  В голове роились фразы, периодически мелькали силуэты Омид и даже дневные поездки, в какой-то момент мне показалось, будто я куда-то провалился, а через некоторое время я опять анализировал свои дневные похождения. Зазвеневший звонок у кого-то из трёх жильцов, вывел меня из забвения, я поднялся и быстро ретировался, а подойдя к своей двери, я сильно потянул её на себя, Николай услышал рывок, открыл мне дверь.  На работу шли весело, Николай ни о чём не спрашивал – сказал, что ему всё ясно. Я же не стал ему рассказывать, так, как, прежде всего он бы, не поверил. Да и зачем всем рассказывать, что влюбился, как мальчишка.  После этой ночи я с Омин встречались каждый вечер, всё было, как у миллионов влюбленных, с той лишь разницей мы оба великовозрастные  люди, а полюбили впервые, да ещё с разной религиозной верой исповедания и приехавшие с разных концов благодатных земель и попали в самое пекло на этом континенте. Однажды на перекуре я рассказал всё произошедшее, но от второго лица, тогда один из слушавших, потянувшись, сказал.                «По продолжительности времени для тех двоих столь взрослых влюблённых - это не позволительная роскошь – только обниматься и целоваться. Коль они так быстро сошлись да еще оба – под шефе,  и она призналась в любви, так в туже ночь надо было  сделать её женщиной и после этого каждую ночь наслаждаться её прекрасным телом».                – Не со мной  это произошло - с моим приятелем, - поправил  я, видимо весьма большего гедониста – страстного любителя девичьей услады, когда он закончил свою речь.                - Да я понял, ты Иосиф на такое не способен, ты интеллигент.                Вот такой совет дал один из моих сотоварищей по работе, когда я рассказал про такую любовь якобы произошедшая, с моим другом – давным-давно.                Наступила весна 1932года – видимо влияние природы вновь взбудоражило молодую кровь и плоть страстно любящих сердец, которое двадцать первого марта, в ночь празднования Навруза, (новый год у мусульман) после головокружительных поцелуев наши тела слились воедино. После этого мы с ней не расставались ни одного дня и ни одной ночи. Чуть позже Омид обрадовала меня отцовством. Не мешкая нисколько, мы на второй день поехали в ЗАГС подали заявления о регистрации  брака, и стали считать дни, когда кончится, этот никчёмный месяц. И всё это время мы  ходили  счастливые и строили планы на будущую жизнь и придумывали имена для мальчика и девочки, так как мы не знали, кто у нас родится.  Я, и Николай  продолжали работать в автобазе. И вдруг меня вызывают к начальству и объявляют об отправке в командировку,  мои объяснения по поводу бракосочетания никто и слушать не стал, вплоть до увольнения.    И посылали меня не на несколько дней, а на целый месяц. Я метался из-за того, что до дня регистрации оставалось двадцать два дня, этого начальство понимать не хотело. Предлагали перенести регистрацию ближе к зиме, когда работы будет меньше. Немного поразмыслив, я решил, поеду и ровно через двадцать дней приеду и брошу заявление на увольнение, на стол начальнику. Это было впервые, когда я не хотел ехать в командировку.                Вечером, когда я объявил о командировке – Омид загрустила и просила, чтобы я не уезжал, но когда я ей передал, слово в слово, свой разговор с начальством он сказала:                - Ладно, поезжай, я постараюсь совсем справиться сама,- и грустно опустила голову мне на плечо,- после чего добавила,- как я не хочу, чтобы ты уезжал, чувство подсказывает мне, что я больше не увижу тебя.         Ты меня прости, но я никогда ещё не предчувствовала столь сильную разлуку.                - Честно говоря, Омид, я тоже очень не хочу ехать в эту проклятую командировку, но ничего не поделаешь такова у меня работа, давай договоримся, как только вернусь ко  дню бракосочетания, сразу подаю заявление на увольнение, договорились, а?  Жди я приеду, задень до регистрации. Не грусти, радость моя, всё образуется, и мы будем счастливы. Ты верь и жди меня родная!
                ***
«Я надеюсь, читатель простит меня за – ремарку вносимую, как автор произведения, вторгаясь в сагу Иосифа, о который до этого момента он сам описывал всё происходящее с ним, либо то где был непосредственным свидетелем событий.  Я же в данный момент опишу события, разворачивавшиеся с его возлюбленной о которых Омид с момента их встреч - ему никогда не говорила даже в момент их близости. Угрозы о расправе, которые ей неоднократно говорили, она не воспринимала всерьёз.  Кроме того необходимо отметить и тот момент, как Иосиф повёл себя в дальнейшем когда он прервав командировку, вопреки указаниям начальства, приехал через двадцать дней для регистрации брака, который к великому сожалению не состоялась, что в итоге перевернули всю его жизнь – обратив в, невыносимую двадцатипятилетнюю ностальгию.                Находясь в командировке в городе Мерв – ныне Мары, примерно на девятый день, вернувшись  из поездки во временно прикомандированный гараж, из какого-то создающегося Колхоза, находившийся от Мерва в пятидесяти километрах, а мне на проходной диспетчер говорит:                - Тобой интересуется представитель власти, то есть ОГПУ или как их там, я не разбираюсь. Он тебя ждёт в комнате для приезжих, но самое главное, он не только расспрашивал о тебе, а проверил, весь транспортный журнал – выезда и въезда, по часам. Кроме того буквально всех  неоднократно переспрашивал  не уезжал ли куда-нибудь. Вот такие дела брат иди, беседуй.                – Войдя в комнату, куда меня поселили, там ждал меня сотрудник следственного отдела Ашхабада – Василий Филиппович, так он отрекомендовался мне, я назвал себя и мы, глядя в упор, начали присаживаться, а присев он тут же задал вопрос, видимо целый день, мучивший чесавший ему язык:                - Вы знаете Омид Акбарову?                - Как же не знать? – она моя невеста живём в коммуналке, соседями  к тому же мы через несколько дней зарегистрируемся и сыграем свадьбу. А если точнее, то вот вернусь с досрочной командировки, тогда и образуем семью, и я стану женатым человеком, более того у нас через шесть месяцев родится ребёнок – представляете я стану отцом.                Говоря об Омид, свадьбе и ребёнке – Иосиф весь светился, сверкая голубыми глазами и расплывчатой улыбкой до ушей, и периодически  вскидывая голову назад отбрасывая густую чёрную шевелюру, постоянно-падавшая, ему на лоб, закрывая обзор. В разговоре с представителем власти он вёл себя дружелюбно и свободно.                – Уловив момент, когда Василий Филиппович над чем-то задумался, я спросил:                - Позвольте узнать, а к чему такой интерес к моей шоферской персоне?                Видимо вопрос застал его врасплох, немного поёрзав на кровати, он ответил первой попавшей ему на ум, либо специально заготовленной фразой.                – Да вот дали поручение оттуда,- тыча пальцем в потолок, сказал Василий Филиппович.                Поговорив ещё немного о работе и трудностях встречающихся на пути её выполнении, о создаваемых колхозах и совхозах, о нехватке продуктов питания, о бандах иногда  нападающих на небольшие населённые пункты, грабя и без того бедны и голодающий народ.                После небольшой паузы, видимо он решил меня проверить на политическую благонадёжность власти – задав вопрос:                - А, как вы относитесь к политике и реформации, которую проводит партия Большевиков?                - Совремённый научно-технический прогресс сам трактует, жить по старинке нельзя – вы сейчас  спросите, почему? Я вам отвечу, то, что в данное время строит наше государство под руководством Коммунистической партии, это нечто авторитарное, хотя называется диктатурой пролетариата.                А что такое?  «Диктатура пролетариата, это власть рабочего класса, устанавливаемая в результате социалистической революции и имеющая целью построения социализма и переходу общества к строительству коммунизма. Эта власть называется пролетарской потому, что руководящее положение в обществе и государстве занимает рабочий класс в союзе с крестьянством и другими демократическими слоями общества. И эта власть называется диктатурой, используя силу для подавления сопротивления эксплуататорских классов и враждебных элементов».                Ну, здесь в Туркменистане понятно иногда появляются банды басмачей, а там уже нет враждебных элементов которых необходимо подавлять. То, что я  ему сказал, всё это недавно вычитал в беллетристике, поскольку из ранней беседы я понял, что не ахти, как политически образован, и из того что я ему сказал, я думаю он ничего не понял. А вот насчет раскулачивания и создание колхозов и совхозов, эта правильная политика, в связи с тем, что выпускаются трактора, который крестьянину одному давать такую технику – это расточительно, так как  он двадцать гектар вспашет и трактор будет стоять, да и на каждого тракторов не хватит, а так объединили двадцать, а  то и тридцать крестьян, и дадут им: трактор, сеялку, косилку, молотилку, ну, в общем, на коллектив, вот это уже будет рациональное использование достижений науки в области сельского хозяйства. Кроме того поскольку наука идет вперед в том числе и в сельском хозяйстве то и сеять, и сажать надо по науке, а для этого готовят агрономов, опять же выучат оного на колхоз и этот учёный аграрий будет говорить, где, что лучше будет расти.  Вот ещё такой момент - урожай на полях бывает разный, у одного хороший у другого вообще нет – а, как ему кормить детей, как до следующего урожая дожить, а так коллективно поработали,  собрали урожай, и получай  согласно - отработанных трудодней. Так и нищету ликвидируем.                – Вот теперь я вижу, что вы здорово подкованы и ратуете за Советскую власть.- на прощание сказал Василий Филиппович пожимая руку.                           - Примерно за десять дней до окончания командировки, или за три дня до намечаемого мною срока,  двигатель начал барахлить, особенно днём в самую жару – как только сильно нагревался двигатель, падало давление, и терялась мощность, и машина не тянула. Приходилось ждать, когда остынет двигатель сам по себе, на это уходило, много временя, остужать водой, которая в те времена да ещё в том краю её порой не хватало даже попить. В связи с тем, что мотор перестал тянуть ситуация складывалась для предприятия неважная, но в тоже время для меня выгодная. Я подошел к механику гаража, который, выслушав меня,  попросил показать машину; сев за баранку моего автомобиля, он целый часа, ездил на ней, пока не нагрелась после чего перестала, тянуть.    Тогда он спросил:                - Что ты предлагаешь делать?                - Надо перебирать поршневую ну в смысле капитальный ремонт, можно и здесь, только зачем вы свои запчасти будете тратить на чужую машину, проще отправить меня домой, а взамен попросить другую, либо меня, но после капитального ремонта.                – А ты правильно разбираешься в нуждах механиков, перебирайся к нам – будешь механиком.                – Нет спасибо, я уж там у себя.                Сразу после обеда подошел ко мне тот самый механик и сказал:                - Давай командировочное направление, я подпишу, а в бухгалтерии поставишь печать и домой.    Ближе к вечеру по холодку я отправился в обратный путь - уж за полночь перед Ашхабадом попал под кромешный проливной дождь, из-за которого во тьме нельзя было различить дорогу. В придаток к тропическому дождю ураганный порывистый ветер сносил машину с дороги, благо, что не было кюветов, а то так бы и перевернуло бы машину. Лобовое стекло иногда так заливало, порой казалось, что кто-то сидит на крыше кабины и льёт с ведра. Под таким дождём ехал километров пятнадцать, которые мне показались все пятьдесят. По времени и со  знанием расстояния я уже должен быть на месте – Ашхабаде, и вдруг дождь остался где-то позади, а впереди сверкнул электрический свет, на душе стало веселей, и мотор стал издавать нежный рокот, как бы говоря: «Не печалься старик, я в порядке не подведу!»                В квартиру зашел под утро, но стучать в дверь к Омид не стал – усталость с ног валила, едва голова коснулась подушки, как тут же, на несколько часов отключился от суетного мира. Проснулся я ближе к одиннадцати, оделся, привёл себя в порядок и пошел в Автобазу, встретив механика, который поздоровавшись, спросил:      - Почему так рано вернулся из командировки?                - Мотор забарахлил, давление масло при нагреве показывает нуль.                – Я - между прочим, отправляя тебя в командировку, директору говорил, что ты уже четвёртый год без капремонта работаешь, некоторым уже по второму сделали. Ставь машину в любой пустой бокс и начинай разбирать, об остальном я распоряжусь.                - Можно мне уйти, как только я разберу её, чтобы ремонтники смогли выдернуть двигатель, без усилий?              У  меня дела есть в городе.                - Ладно, договорились, постой, ты можешь гулять четыре дня, пока перебирают двигатель. Но смотри на пятый, чтобы был здесь, понятно.                - Спасибо - это то, что мне нужно! – сказал я и быстро пошел заниматься машиной.                Покончив с автомобилем, пошел домой, по пути на рынке и в магазине накупил продуктов тех, которые ещё были. В коридоре коммуналки увидев меня – Зинаида Августовна, радостно воскликнула:                - Ну, наконец, один живой человек появился, а то даже поговорить не с кем!                - Как это не с кем, а Омид куда делась?- спросил Иосиф.                - Вот вы правильно произнесли куда делась? Не знаю, приходила девушка подруга, она часто приходила, пока вы сюда не поселились  – Софья её зовут, так вот она мне и сказала, когда во второй раз приходила, на тот момент Омид уже четыре дня не выходила на работу, а я ей сказала, что столько же она не появлялась дома.  Мало того, через два дня после второго посещения, приходил следователь и тоже внимательно расспрашивал очень подробно, кто приходил, когда зачем, с кем дружила или ещё дружит. Я в меру своих знаний рассказала правду и о вас.                – Близился к концу рабочий день.  После услышанного от Зинаиды Августовны, понял, произошло нечто страшное, поэтому бросил свои покупки у двери комнаты, а сам поехал в НКВД, в следственный отдел, я прикинул, коль приходил, как выразилась соседка милиционер  в штатском, значит -  это  был, следователь-оперативник он должен всё знать.                В следственном отделе я встретил именно того самого Василия Филипповича, который приезжал ко мне в Мерв. После обычного этикета я сказал:                - Пришел сказать вам, у меня пропала невеста Омид Акбарова. Та самая, про которую вы приезжали в Мерв и спрашивали у меня.                - Иосиф не волнуйтесь, мы знаем, завели уголовное дело, и дело идёт к завершению .                – Почему уголовное? Её, что до сих пор не нашли?                - Мы нашли её, потом долго искали  основного фигуранта, а когда нашли, то привезли из Красноводска  и долго не могли получить его признательное показание, кто он я не могу вам назвать виновника и не имею права назвать ни имени, ни фамилии.                - Ну, тогда, как всё произошло, можете рассказать?                - Нет, не могу, если располагаете временем, то потерпите несколько дней, и вы на суде всё узнаете.  Как мне кажется, время у вас есть, и вы сможете потерпеть несколько дней. Вы как человек, мне очень симпатичны – прислушайтесь к моему совету. Хотя вы пока ещё у нас слабо подозреваемый, как организатор этого дела. Но вижу, вы человек честный и благородный и на вас не падёт тень преступления. Суд состоится послезавтра.                Домой я шел, не зная, что и думать, мысли появлялись одна за другой:                «Толи она в плену, толи в больнице, где запрещено посещение, толи она за решёткой, как соучастница, толи она изолирована в интересах следствия, но почему не говорят правды. Только  сказали, они нашли её, значит, она жива».                Дома я метался ещё больше, не зная, что делать и, что думать? Принесённые  продукты занёс и положил на стол они так и лежали на столе не развёрнутые, есть не хотелось, не взирая, на то, что с самого утра ничего не ел. Единственное утешало, что послезавтра будет суд, который может быть внесёт какую-то ясность о месте нахождения Омид. В ту ночь я не мог уснуть. На вторую ночь где-то после двух часов ночи я не выдержал и пошел гулять по городу, невзирая на криминогенную,  обстановку  в городе. Под утро нервное потрясение и усталость сморили меня, и я на какой-то лавочке уснул. Проснулся я от того, кто-то меня, теребил за рукав, и просил проснуться, открыв глаза, увидел милиционера, который говорил:                - Здесь нельзя спать, идите домой.                На что ему ответил:                - Жду, когда начнёт работать суд.                - Так он сейчас начнёт работать ,- сказал милиционер.                В зал суда зашел вместе со всеми, а когда расселись, и после общих сообщений, в которых секретарь сообщила о двух не явившихся свидетелей – председатель суда объявил:                «Суд не состоялся, поскольку не пришли два основных свидетеля, дело откладывается на пару дней».                Я шел домой с ещё большими тревогами, и в один момент подумал видимо, она мертва, но  быстро отогнал эту мысль, только сомнения засели в голове. Через некоторое время мелькнула мысль:                «Необходимо найти её подругу - Софью, она должна хоть, что-то знать».                Потратив три часа на поиск – в конце концов, он встретил Софью и представился ей. Софья, увидев впервые Иосифа, с грустью, произнесла:                - Да подруга не дурра знала, кого выбирать!                После быстрого знакомства Иосиф, спросил:                - Вы, что-нибудь знаете об Омид? я позавчера приехал, а соседка сказала: «Омид пропала»,- расскажите хотя бы то, немногое которое вы знаете.                Усевшись на подоконник в комнате, где производила малярные работы, она начала рассказывать,  с самого начала.                На второй день, после вашего отъезда – Иосиф, моя подруга пришла на работу грустная и с красными глазами,  я спросила у неё, что  случилось? Поскольку я знала, до этого какая она счастливая ходила последние полгода, когда начала серьёзно встречаться с вами и как она рассказывала про ваши взаимоотношения, и как вы отдыхаете вдвоём, а уж как вы её любите, и она о ваших - отношениях могла говорить часами.   В тот день понурая голова и заплаканные глаза говорили, что произошло нечто изрядно вон выходящее. Я в какой-то момент даже испугалась, но предполагать, что-либо не стала, единственное я поняла прежде необходимо узнать точно, что случилось, а потом осудить поступок и принять активное участие в реализации помощи, и я попросила подробно рассказать, о случившемся:                - Произошло нечто непредвиденное, Иосифа отправили в командировку, а у нас регистрация через двадцать два дня, - и тут же заплакала.                - Послушай Омид,- я ей сказала,- а может, узнав о беременности –  он передумал жениться, за мужиками такое водится?                «Нет, он сам не хотел ехать, он и правда отказывался, Ты думаешь, почему я сегодня опоздала на целый час, да потому, что ходила в гараж пораньше узнать точнее, его послали или он сам напросился. Разговаривала с директором, он подвёл меня к окну и спросил, - Хоть одну машину  видите в гараже?- Соня действительно ни одной машины не было и это в полвосьмого утра. Кроме того он попросил меня, чтобы по приезду я  уговорила Иосифа, не подавать заявления на увольнение. А меня уговаривал перенести бракосочетание на более поздний срок, так как приказ правительства весь транспорт отдать на вывоз урожая и создание колхозов и совхозов. После этого сделала вывод, что он не обманул, и я немного успокоилась. Нет, подруга он хороший – не обманщик, нет, человек который так любит, не может обманывать.  Ведь он правду сказал, что пообещал директору приехать к регистрации и уволится. А ты знаешь, он сдержит своё слово, он такой.              - Ну чего же ты тогда плачешь. Не зря говорят, как только  влюбятся, в одночасье глупеют. Вот так в тот день, мы закончили наш разговор.                – С истечением двух дней – Иосиф, после вашего отъезда, Омид пришла весёлая, когда я спросила, от чего такая весёлая, она ответила:  «Поговорила с Иосифом», а когда  спросила,  каким путём, она показала письмо, как выяснилось, писала всю ночь. Я, конечно, не удержалась, взяла его и начала читать, а в – это время подошла  напарница – Фирюза  Сарбаева, тоже работающая в  бригаде, и тоже маляром на этом, же доме, который форсировали  досрочно сдать работникам госучреждения и, пожимая плечами, сказала:                «Омид тебя там возле бытовки ждёт парень какой-то – очень симпатичный, но на  Туркмена не похож, скорее всего, кто-то из вашей диаспоры».                – А зачем не сказал? И зачем я ему нужна? Слушай, а как я пойду – такая грязная, жуть?  Говоришь, он возле бытовки стоит, ждет, тогда тем более я не смогу выйти,- немного осмотрев себя, добавила, - ладно пойду так, не на свидание же иду – и кто он такой, чтобы наряжаться?!                Спустившись  с третьего этажа, зашла за дом, где стояла наша женская бытовка, она увидела мужчину стоявшего к ней спиной. Не доходя шагов, пять до стоящего мужчины она окликнула:                - Мужчина это вы меня спрашивали?                - В повернувшемся мужчине она узнала парня, который дважды приходил от Омара с угрозами в её адрес, но оба раза не называл себя – а угрожая, скрежетал зубами, стараясь выразить гнев и нагнать страх на неё.                – Это опять вы - ну, что вам от меня нужно – когда только вы отвяжетесь от меня?                - Я пришел вновь по поручению твоего нареченного - Омар Кули, который делает тебе последнее предупреждение насчет твоего Русского друга. Его условие одно по шариату ты предназначена Омару – а это значит, он берёт тебя в жёны, иначе будет тебе очень плохо.                – Передай  своему Омару, что мы подали заявление в ЗАГС и скоро поженимся.  И ещё передай ему, что я жду ребёнка от Русского,- сказав последнее, Омид  думала: «Когда Омар узнает о её беременности, то он быстрее отстанет от неё, как это чаще всего бывает у Русских»,- но она только усугубила своё положение. Хотя этого она не знала да и предполагать не могла, чем всё это закончиться для неё.                – А где это письмо, которое она написала мне,- спросил Иосиф, глядя на Софью налитыми кровью белками, своих синих глаз.                - Письмо со мной, вот оно возьмите!- Сказала Софья и протянула в четверо, аккуратно сложенные два листка. Иосиф, потянулся за ним дрожащей  рукой – взяв, долго смотрел на него словно на что-то драгоценное и невидимое, насмотревшись, переложил на ладонь правой руки и только после этого начал медленно разворачивать, словно боялся, как бы, не высыпались слова из письма и только после этого погрузился в чтение, в котором она писала:                «Не прошло и суток, как ты уехал, а я уже соскучилась и  хочу поговорить с тобой мой милый; тебя нет, поэтому решила написать – это тоже один из методов общения с тобой. Ой, я забыла поздороваться с тобой, здравствуй мой родной, дорогой и любимый, надеюсь, в эту минуту ты слышишь меня и тоже скучаешь, а может тоже, пишешь мне о боли разлуки со мной, и как ты любишь - хорошо, чтобы оно пришло раньше, чем ты приедешь. Если же так получится, что написанные  нами письма не отправим по какой-то причине, а встретившись и, каждый из нас захочет узнать наши переживания не только из уст, которые в момент встречи может забыть дословно, передать все переживания,  вот тогда – обменявшись письмами в которых каждый, прочитав, поймет, кто как переносил разлуку. Оставшись одна, я почему-то вспомнила нашу первую встречу, в тот день, когда вы вселились, в нашу коммуналку, конечно, первый твой пронзительный взгляд,  мне ничего сказал в ту минуту.  Но почему-то неожиданное ночное  пробуждение  долго не давало мне уснуть, из-за того мимолётного твоего взгляда, для тебя ничего не значащего, только мне вдруг взбудоражило нервную систему и поколебало мою устоявшуюся мирную жизнь, мне всю ночь казалось, что ты свой взгляд оставил во мне и он продолжает пронизывать меня насквозь.  Потом я стала шпионски наблюдать за тобой, а порой прислушиваться, что происходит в вашей комнате и как вы отдыхаете; в свете собранных сведений я анализировала происходящее и своим умозаключением признала тебя нормальным человеком, но, ни одна извилина в то время не сработала в сторону любви к тебе. И  как же я была счастлива, когда ты впервые попросил, что-нибудь почитать в тот день моё долготерпение ликовало, и всё подтвердилось, правду опять почти не спала всю ночь, ты не покидал мои мысли до утра; после этого я поняла, что ты всё больше и больше входишь в мою жизнь, но я не сопротивлялась, но колебалась, поскольку ты не проявлял особого интереса и действий, в отношении нашего сближения и в тоже время, терзало сомнение, то, что мы люди разных вероисповеданий.   Иосиф - чудный мой, ты не представляешь, каким счастливым днём был для меня, когда ты пригласил меня к вам вместе поужинать. Но ещё большее счастье я испытала в тот вечер когда мы пошли гулять по тускло освещенным улицам Ашхабада.  В тот вечер я впервые увидела и почувствовала, как  ты можешь смотреть пронзительно, окутывая ореолом ласки и любви; порой  казалось, твой нежный взгляд  притягивает к себе и с каждым взглядом, сокращает дистанцию, иногда проникновенность взгляда вызывал на откровенность, а чаще всего он выражал страстную любовь. Не представляешь, как трепетало тело и душа моя, когда я впервые взяла тебя за руку и потащила за собой. Если бы это произошло в моей комнате, я бы наверное не устояла… вопреки твоему самообладанию, и не подавая повода ты шел, а у меня ноги сами подкашивались,  но и тело слабело, валилось и требовало вожделенья  или какого-то своего успокоения, поскольку у азиатских девушек организм раньше европейских требует сближения с мужчиной. Видимо не зря в азиатских странах девочек выдают замуж в двенадцать – четырнадцать лет, и в мои годы они уже имели по пять, а то и более детей. Иосиф - только ты, пожалуйста, не осуждай меня и не гордись своим завоеванием.     Я теперь пишу,  так как ты уже, мой муж и отец нашего ребёнка, которого ношу в себе.  Ты не женщина и не представляешь, какое счастье чувствовать, что ты даешь жизнь человеку - маленькому и беспомощному, но самое главное – это частица нас, нашей  крови и, плод, страстной любви, и продолжение нашей жизни.  Господи спасибо тебе, за то, что послал мне долгожданную любовь и этого человека;  уверена, ты тоже счастлив и любишь меня не меньше. Вспоминаю, как ты меня поцеловал и не заметил, того, как я тебя спровоцировала на это; и каковым упоением был для меня и этот искрометный поцелуй,  меня будто током поразило, и пришлось расплачиваться дрожью тела, так хотела тебя, ели-ели удержала себя, чтобы не показаться тебе бесстыдной.   И в тоже время я словно летала в облаках, от той неописуемой эйфории. Я наслаждалась сатисфакцией за ранее не полученную любовь в юном возрасте, да это было наслаждение! Только тогда я не знала, как женщины хотят мужчин, у меня были желания, чтобы ты всегда был рядом со мной, чтобы обнимал,  ласкал и целовал меня, вот так грезила я не искушённая девственница. Одно скажу, до тебя я не знала, как происходит близость мужчины и женщины, но из рассказов замужних женщин, которые по-разному, объясняли сближение и в какой они бывают сладострастной истоме. Вот после твоего поцелуя я поняла, какое это блаженство когда ты любишь, и тебя любят. И так после того вечера, я три дня не находила себе места. Сердце требовало вожделения, и оно не желало, ни работы, ни покоя, лишь бы видеть тебя постоянно и не отрываясь целовать и исполнять твои желания, но ты был на работе, да и я не имела права прогуливать, за такое могли и наказать сильно. В тоже время я стала чувствовать, что ты с каждым днём всё больше и больше любишь меня такое ты даже не смог скрыть своим сильным характером. Здесь я даже почему-то немного обиделась на себя, что не могу так любить, как ты. Если ты помнишь, в канун нового года мы проходили мимо супружеской пары,  ведшие  четверых ребятишек, каждый по паре, которые напевали какую-то песенку, периодически прерывая её звонким смехом.  Я смотрела на этих детишек – не поверишь, мне самой захотелось тоже иметь, детей, так как женщине природой предназначено рожать и приумножать род людской – оставлять капельку себя, - этом мире.  Что характерно для нас женщин у нас столько любви, о которой порой мы и сами не подозреваем;  любви много разной, но я остановлюсь на двух самых сильных – это любовь к мужчине, и любовь к ребенку. Ведь исламская женщина моих лет уже имеют по шесть семь детей, а я воспитанная, своим отцом, в духе ислама ещё не имела ни одного – это видимо в связи с тем, что давно уже живу без родителей и в СССР, а здесь другие нравы и взгляды на семью и быт.  Только сказать тебе - открыто, я не могла, не позволяло воспитание и девичья застенчивость. Тогда я решила – дальше тянуть некуда и в тоже время захотелось как-то тебя спровоцировать, но спровоцировать красиво и приурочить к какой-то дате; тогда я вспомнила скоро новый год по Восточному календарю, это самый подходящий день. Когда я тебе предложила отпраздновать «Навруз», ты согласился, не задумываясь, и я поняла религия, между нами не будет помехой, а потому решилась  без сожаления отдаться, не храня целомудрия. Все получилось, как я и планировала; поскольку, 21 марта 1932г. был в понедельник, то мы решили начать праздновать 20 в воскресенье ближе к вечеру и у меня в комнатке, а после прохода стрелки часов за двенадцать, поздравив друг друга с новым годом.  Я начала стелить постель, бросив в твою сторону «Ну, что начнём нашу супружескую жизнь прямо сейчас и здесь», а сама вся с головы до пят залилась багровым цветом, ты видимо тоже не ожидал такого поворота в своей жизни и подойдя ко мне и стал целовать, здесь мне стало понятно – ты готов.    А уж в первую нашу супружескую ночь, пребывала на седьмом - небе, когда ты ласкал моё тело от лица, до пят периодически целуя некоторые места моего тала.    В эти моменты и наслаждалась жизнью и начала понимать, что значит, когда тебя любят по-настоящему.               А коснувшись заветного девичьего места довёл нас обоих  до безумной страсти и целуя в губы начал входить в меня, в этот момент я настолько ослабела и была, толи в забвении, толи в сладостной истоме, а очнувшись крепко сжимала тебя в своих объятьях.  Та  радостная истома не проходила целый день, мало того обнимала перед собой пространство и не один раз за день, потому, как мне казалось ты своим телом продолжал касаться - моего, и якобы  хочешь отделиться от меня, а я старалась удержать тебя.   Иосиф – скажи, либо просто намекни - ладно можешь не намекать, я и так знаю, что в этом письме прочту всё творящееся смятение, в твоей душе находящейся вдали от меня и, как ты скучаешь и страдаешь без моей любви и ласки; буду ждать твое письмо, но с большей страстью тебя; невзирая на то, что нахожусь в постели и пишу тебе, я ещё и грежу по тебе, вспоминаю, как находясь в постели, моё тело само старалось прильнуть к тебе. И как от твоих мозолистых рук я таяла, как льдинка и тряслась, делая, не понимая этого какие-то интуитивные телодвижения – не отпуская тебя из своих объятий - это было высшим блаженством. Иосиф ты не представляешь, как ты мне любим, я готова жизнь свою отдать за тебя не задумываясь, если это потребуется. Как же плохо когда нет тебя рядом, иногда кажется, что после твоего отъезда вокруг меня образовалась пустота – вакуум, и всё так безрадостно, а сама я хожу в состоянии прострации.  Только в голове, а точнее в висках отстукивает маятник, кредо моё – Иосиф-Иосиф, - любит-любит!!! Вспоминаю, как в будние дни, вечерами взявшись за руки, бродили по улицам, а в выходные, ты придумывал всякие развлечения и поездки за город на пикники с набитыми сумками продуктов,  для меня всегда было загадкой, в эти голодные годы, где ты умудрялся всё – это доставать. В твоей поездке тебя не виню; была у тебя в гараже и видела, там всех разогнали по командировкам, только прошу тебя, чтобы она у тебя была последней, а то с каждой твоей командировкой – стану постепенно умирать, а я хочу жить и любить тебя мою первую и последнюю любовь. Да часто вспоминаю твои байки, притчи, анекдоты, от которых  всегда смеялась до упада; я всегда смотрела на тебя с восторгом и удивлялась, сколько ты их знаешь, кроме всего у тебя к каждому случаю что-то было припасено и всегда точно впопад говорил – где-то в виде нравоучения, либо с подковыркой, а то просто для разрядки атмосферы, а то и ради смеха.  Обнимаю и крепко целую тебя, миллион раз; верю - ты  слышишь меня и, пусть моя любовь предаст тебе силы и терпение мой нежный синеглазый Иосиф.  Прошу тебя береги себя, за меня не беспокойся я сильная, я всё вынесу; меня страстная твоя любовь движет да с такой силой, которая  делает из женщины – кремень. Ненаглядный и долгожданный мой – Иосиф, извини, что я несколько повторяюсь, в некоторых выражениях,  в том числе и за сумбурность – прости. Боже, как же давно тебя нет - ну пока мой родной целую и приезжай как можно скорее - жду-жду и жду тебя!»                Читая письмо, Иосиф видел в некоторых местах чуточку выпуклые и слегка пожелтевшие пятна, некоторые совсем небольшие, а кое-где более крупные, из чего он понял, он писала и плакала в исступлении, от чего у него до боли сердце сжалось, и руки повисли словно плети. Софья, увидев бледное лицо, спросила:                - Вам плохо Иосиф,- и уже собиралась спрыгнуть с подоконника, но Иосиф движением руки остановил её намерение .                – Нет-нет, всё в порядке, не беспокойтесь – это так, иногда бывает, - очевидно собравшись с мыслями он произнёс ели слышным хрипловатым голосом,- прошу вас Софья – продолжайте, а письмо я с вашего позволения оставлю себе – поскольку оно в какой-то степени предназначается, как признание мне в любви, стиле письменного диалога, и выражение её мук в моё отсутствие.                - Услышав просьбу жениха своей погибшей подруги и увидев его мрачное лицо, и какое впечатление произвело на него это письмо, она подумала:                «Иосиф действительно любил Омид.  Он действительно человек слова, приехал даже раньше,   даже чем обещал - ко дню бракосочетания, переживает, аж, жалко смотреть на него – вот это любовь!»                После молнией пролетевшей мысли -  Софья сконцентрировала внимание, немного задумалась - на чём же остановилась,- рассказывая об Омид и у неё, у самой сдавило сердце, и она напряглась, после чего, виноватым видом произнесла:                - Вернулась Омид, вся на нервах и, долго ругала, Омара, которого ещё с детства считали названным ей, братом, а выросши - не давал ей покоя и прохода, своей фанатичной любовью. А вот, как дальше было, не знаю. Кроме того став мужчиной он решил, что как мужчина востока названная сестра – является наречённой.                Когда посыльный передал Омару, всё то, что просила передать Омид.   Омар рассвирепел до такой степени, что его начало трясти, словно в лихорадке, мало того разразился такой нецензурной фразеологией, на языке Фарси, что находившиеся в соседней комнате члены семьи за вечерним намазом, начали произносить слова молитвы, так громко, дабы не слышать сквернословия. В довершение своего психоза Омар швырнул яблоко принёсшему плохую весть, которое попало посланцу в плечо, и вдогонку ему прокричал:                - Ты не справился с заданием и за это ничего не получишь, но ты мне ещё понадобишься через неделю, а сейчас позови Саида. А сам пошел вон ишак степной и чтобы, ровно через неделю предстал пред моими очами, возможно, понадобишься  исправить положение.                Вошедший Саид неторопливо подошел, и сел на циновку рядом поджав под себя ноги. Омар никак не мог успокоиться, прихлёбывая крепкий черный чай, слышно было, как зубы постукивают о край стакана.   По его лицу ручейками стекали обильные капли пота, а глаза бегали в таком бешеном темпе, что и в момент ярости, это говорило о напряженной работе мысли, которая, как оказалось, не могла найти нужное решение и фразу подсевшему Саиду. Допив чай, который очевидно немного успокоил его нервную систему, повернув голову к только, что усевшемуся рядом товарищу со словами:                - Саид - я прошу тебя, пойди завтра на работу к Омид, и поговори с ней по-хорошему. Если увидишь, что она вновь не понимает, тогда дай ей одну неделю подумать - что мол, эта отсрочка последняя больше уже не будет. Кроме всего, там же работает её лучшая подруга –Сакина, - на работе и между подруг слывёт, как – Соня. Она дальняя родня одного моего прекрасного коллеги, так вот у неё узнаешь, насчёт  ЗАГСа и беременности. Мало того Омид и Сакина – Соня, подруги с детства и я думаю она-то знает всю её подноготную причём с отрочества.  Хочешь  спросить, почему я, тебя прошу, подожди не перебивай,- жестом руки остановил Саида, - подозреваю, что она его подкупила, для того, чтобы я быстрее, отстал от неё, а другими словами забыл её.  Только не там-то  было, отцы наши ещё у нас на родине в Тебризе ударили по рукам  в знак согласия нашей свадьбы, а было нам тогда по году отроду. Наши отцы были знакомы ещё до нашего рождения, Вот представь себе, за два года до нашего рождения вступили в энджомен – (выборный революционный орган, где они занимались урегулированием цен в Тебризе на рынках и лавках в период революции 1905 года в Персии).  В тоже время шла гражданской война и так до 1911года.  После распада энджумена, и подавления революции, наши семьи восемь долгих лет  скрывались от преследования, а через два года когда в России произошла революция наши отцы – Акбар с женой Серафимой, а по фарси - Сорайя и дочкой Омид – по-русски - Надежда, и отец - Муса со мной – мать умерла с голоду там,  на родине, так впятером бежали сюда в Россию. К тому времени нам было толи по десять, толи по двенадцать лет. При переходе через государственные границы никто нас не задержал видимо не до того было, а может быть проводник попался матерый и невзирая на темную ночь он ни разу не сбился с пути. Как мы перебрались в Ашхабад, он не рассказывал, только смутно помню, ночь и сквозь  дрёму  понукание ишака запряжённого в арбу. По прибытию в Ашхабад мы голодали, дядя Акбар, где-то работал, приносил   какие-то незначительные деньги и весьма скромные продукты, и все пять человек, на это жили - влачили нищенскую безрадостную жизнь. Мой отец никак не мог найти  работу, весь высох и почему-то всё время сильно кашлял, а последнее время почему-то кашлял кровью. Однажды когда меня отец уложил спать, а сам пошел к дяде Акбару и тёте Сорайя -  они  жили по соседству, рядом.  Я ворочался, но никак не мог заснуть, а когда услышал громкий голос отца, говоривший с дядей Акбаром и тётей Сораёй, я подкрался поближе и стал подслушивать. Разговор у них был кокой-то смутный да слова они употребляли очень странные, только хорошо запомнил – отец всё время повторял:                - Ты должен меня понять, это очень опасная  болезнь для всех, а для детей в десять раз опасней. Молодой организм ещё не привыкший к сопротивлению бактерий, моментально заболеет. Да кроме того питание у нас очень плохое – организм ослабленный он моментально схватит эту болезнь, Хватит того, что из моей фамилии ушла одна жизнь теперь я, так пусть хоть он останется продолжателем династии бунтарей – Кули.                - И, что ты решил? говори, насколько я понял, ты уже вынес себе приговор, посвяти меня.                – Та болезнь, что во мне сидит и поедает меня - она не излечима. И  путь один в мир иной, куда бесследно уходят всё без исключения, называют его «Сэлл», (это на Фарси - туберкулёз).  Моё решение таково – сетуя мулле на тяжелую жизнь - уговорил его взять меня на работу в мечеть за пропитание, с чем мулла согласился и с сегодняшнего дня иду работать сторожем – там же и буду жить, - сказав последнее,  Муса про себя подумал: «Какой же я молодец сказал, что ухожу сегодня, да-да сегодня у меня хватит сил дойти до мечети, а завтра я уже не смогу ходить. Буду лежать у порога мечети, и  мулле придётся подобрать, и положит где-нибудь на территории мечети, а когда умру, похоронят.   Этим я хотя бы так облегчу участь Акбару, он и так меня и сына моего больше года кормил и поил, спасибо ему, а сколько ещё придётся потрудится, чтобы с моего упрямого сына – осла, сделать человека», - пока Муса размышлял, Акбар старался его отговорить от этой затеи, а когда Муса оторвался от размышлений, услышал следующей вопрос к себе:                – Ну, какой из тебя сторож и уборщик храма Аллаха, ты ели ноги волочишь, мне кажется Муса, ты нас обманываешь, сказал дядя Акбар? И задумал, что-то не доброе, ну скажи честно?                – Слушай друг, поскольку меня будут отпускать только по субботам, я вас об одном прошу, смотрите за моим сыном, как за своим.                - Той же ночью – это была суббота, он ушел и так с концами. Сколько я не добивался у дяди Акбара – только он каждый раз говорил:                - Отец твой настоящий мужчина – гордись им и старайся быть похожим на него, и будь таким же достойным человеком! – произнеся последнее, Омар погрустнел и, крепко задумался.                – Послушай Омар, мне конечно не лень сходить к твоей, как ты называешь суженой, поговорить с ней.  Но из того услышанного от тебя и слова, которые передал посыльный – Акрам, я сравнил и по всем данным моего умозаключения, она очень строптива, а поскольку – так и я принесу тебе аналогичный ответ и, что ты начнёшь меня материть последними словами? В таком случае,  я тебе говорю, иди сам, ты мужчина и решай свои сердечные проблемы, - сказал Саид и отодвинулся от Омара.                – Я его ругал потому, что он не выполнил моё задание, хотя мог сделать, - сказал Омар.                – Нет, Омар, ты злишься, из-за того, что она предпочла Русского - тебе, мало того ты боишься получить ответ – нет, а это означит плевок в твою душу и ты боишься его получить встретившись лицо в лицо, это я могу рассудить, как трусость.  Ты же считаешь себя истинным мусульманином, а шариат не позволяет женщине возражать, протестовать, - а смиренно подчиняться мужчине и тем более, если вы с детства помолвлены – выходит, ваши родители ударили по рукам о вашей свадьбе, когда вас ещё пеленали в пеленки. И последнее, которое хочу тебе сказать, ты говоришь: «Он не выполнил моё задание» - а позволь узнать кто ты такой? Принц или Шахиншах Персидский, или он у тебя на службе - что даёшь задание, и какое ты имел право его так оскорблять, он ведь наш одноклассник, мы ведь друзья и  откуда, только у тебя такие замашки и байские манеры.  Жаль, что он за такие слова не дал тебе в морду.  Не обижайся я бы точно – дал.  Омар сходи сам и поговори, вы ведь вместе росли, под одной крышей, ты у них был, как приёмный сын и они воспитывали вас – может она тебя считает - братом, а за брата нельзя выходить замуж – подумай на досуге и прими один раз правильное решение.                Омар внимательно выслушал друга, хотя сидел весь бледный и понурый и периодически вздувал желваки на скулах;  несколько раз пытался заговорить, и каждый раз икота не давала выговорить ни единого слова. Наконец сделав  над собой огромное усилие, он сказал:                - Да ты прав, я погорячился, так я могу потерять всех друзей, но я не могу идти и разговаривать с ней, потому, что она со мной не хочет говорить.  А угрожать ей не могу в святую память её родителей, которые вырастили меня порядочным человеком,- говоря последнее - он лукавил, озлобленность на Омид глубоко засела в его высокомерном сознании после первого отказа. Она мне говорит:                «Никакого сговора -  (помолвки) не было, всё эти выдумки, а выдумкам и прихотям твоим я не хочу починяться и потакать».                - Вот потому я избрал такую тактику, и я добьюсь своего, вот увидишь.  В свете рассказанного про отца надо сказать, что дядя Акбар ходил в мечеть, но отца там не нашел, тогда он описал внешность моего отца и его одежду, и даже после этого наставник культа мусульман – имам Валаяти, сказал:                - Нет-нет не видел такого благородного человека, так вот и бесследно исчез мой отец.                Мысли Омара путались поэтому, говорил сбивчиво, то одно, затем перепрыгивал на другое, всё это подтверждало его не нормальное психическое состояние.                Закончив разговор с Акбаром, Муса кое-как плелся до намеченной цели и несколько раз терял сознание, падал,  поднимался, но шёл, так как иного пути, у него нет, думал Муса. И всё, что происходит - всё происходит по воле Аллаха, он знал, и то, что это его последний путь и шел не на работу, а почувствовал скорую кончину, он молил Аллаха, чтобы дал ему силы дойти до главной мусульманской святыни – мечети Ашхабада.  Теряя сознание, он увидел абрис на фоне мечети лик аллаха, которого нигде в мусульманском мире нет, и никто никогда не видел; и здесь в последний раз пришла мысль; куда его определит Аллах, и тут же пришла следующая, не всё ли  равно.  В бессознательном состоянии и отнесли его в одну из дальних комнат и положили его кусок грязной циновки валявшейся на глиняном полу.  Провалявшись несколько дней, а  придя в сознание на некоторое время, он понял, что жив, а через мгновение,  начал и гореть в жару и метаться, так  пролежав три дня, в агонии он скончался на полу в одной из дальних комнат мечети; обшарив карманы покойника и ничего не найдя, служителям культа мусульман ничего не оставалось, как похоронить его в соответствии шариатским канонам. Так бесславно ушел из жизни когда-то очень;  смелый,  энергичный, умный и весёлый Муса, боровшийся в Персии за справедливость и социальное равенство и братство.   Акбар, как настоящий друг и порядочный человек не имел права говорить Омару об унизительно-нелепой  смерти, и крайне не понятном отцовском поведении по отношению к своему сыну.  С тех пор вспоминая Мусу – Акбар всегда рассказывал его сыну только те моменты их молодости, как они вместе сражались за, правое дело – революцию в Персии и гражданскую войну, Муса первым рвался в бой, первый находил выходы из сложных ситуаций и как его товарищи уважали, ценили за справедливость и дружбу!   Акбар щадил самолюбие молодого человека во имя достижения светлой памяти.                – В моём доме больше не собирайтесь во время вечерней молитвы, а сквернослова, я не хочу видеть в этом доме, больше никогда, - сказал вошедший после молитвы, хозяин дома.                Омар от злости чуть не лопнул, услышав слова хозяина,  – он вовсе не считал матерки зазорными, поскольку там, где он работает электриком, все матерятся безбожно.  Омар озлобленный всем произошедшим шел и думал, кого всё-таки завтра послать к Омид. Время шло, а Омар ничего не мог придумать, он шел и сам не знал, куда?  Вечерело, а мгла и прохлада только начинала окутывать город, и постепенно отрезвлять горячую голову Омара, которую он понуро нес, а натолкнувшись на живую стену из трёх человек, которая окружив несчастного влюбленного, требовательно показывая кулаки, сказали:                - Выворачивай карманы и отдавай всё содержимое оно с этой минуты наше.                – Ребята я конечно карманы выверну, только денег у меня практически нет. Но здесь у него молниеносно мелькнула мысль, вот они-то мне и нужны, и сработают наверняка, тогда он произнёс, парни у меня к вам есть другое предложение, если вы согласитесь, я вам хорошо заплачу,- вывернув карманы, Омар отдал последние гроши и ножичёк, затем продолжил. Знаете, что давайте завтра встретимся после работы, я за день у ребят постараюсь занять денег, чтобы вам заплатить – да чуть не забыл, скажите, сколько вы хотите.                – Ты вначале скажи, что мы должны сделать, если убить человека, тогда это не к нам?                - Нет,  ребята никого не надо убивать, мне нужно, чтобы вы украли мою невесту и спрятали на несколько дней у себя. Значит, так, как только украдёте, я в тот же день приду и буду решать свой вопрос, если он не будет в мою пользу, тогда  я скажу, что делать дальше.                – Как тебя зовут?- спросил один из троих преградивших дорогу.                – Этого не обязательно вам знать.                – Не хочешь говорить не надо – таким-образом все свои проблемы решай сам. Ступай умник, пока мы тебе рожу не разукрасили в кумачовый цвет.                – Ками  монтазэр конид – (подождите немного) - впопыхах крикнул на Фарси Омар. Тогда один из троих подойдя к Омару, спросил:                - Ты что на самом деле Перс, - подошедшие двое, стоявшие в стороне спросили хрипло в один голос:                - Что он сказал?                - Да ничего особенного – это на Фарси означало, подождите немного, - перевёл первый подошедший.                – Слушай Музаффар ты, что  земляка встретил, - но Музаффар не отвечал своим сотоварищам, разговор зашел кто он откуда и прочее-прочее.                Спустя  короткий отрезок времени Музаффар повернувшись к друзьям Туркменам, произнёс:                - Знакомьтесь, его зовут Омар – да он Перс и просит, чтобы ему помогли. Как вы настроены – нет-нет он заплатит, конечно, если мы ему назовём сходную цену?                – Знаешь, что, а давай-ка его спросим, сколько он хочет заплатить за похищение невесты? - Названная сумма Омаром устроила тройку начинающих разбойников,- и они уже готовы были приступить к работе незамедлительно.                – Нет, прямо сейчас не надо приступать к выполнению моего задания, давайте завтра встретимся в сквере в семь часов вечера. Идёт?                - Идёт!                - А я к этому времени найду деньги хотя бы на аванс.                На второй день Омар без отрыва от производства искал деньги, к вечеру  его память насчитывала пятерых пообещавших одолжить денег до получки. Получив необходимые деньги на задаток, для вчерашней тройки хулиганов, точно в назначенное  время, и место явились буквально все для заключения сделки по краже  несчастной девушки. Омар рассказал место её работы, а затем карандашом начертал лик с детства ему знакомый и желанный, закончив рисунок – отдав, сказал:                - Вот вам рисунок лица девушки, чтобы, не спрашивая, узнали её, вот деньги – аванс, как и договаривались, а это фармацевтический препарат  – называется  Хлороформ. Достаточно несколько капель капнуть на платочек и поднести к органам дыхания, как через пару минут, а то и быстрее - этот человек отключится, а в нашем деле девушка по имени Омид. Дальше дело за вами, делайте  так, чтобы не оставляя следов за собой. Три дня сроку, если получится раньше, я каждый день здесь прогуливаюсь. Да чуть не забыл, если вам некуда везти тогда везите вот по этому адресу, и караульте пока я не приду. Это на всякий случай. Пока!                Покончив со сделкой, сторона взявшаяся украсть невесту,  довольная собою пошла, развлекаться, не задумываясь на, что она подписалась, и каковы завтра будут последствия. Гуляли по городу долго, перед тем как разойтись, пожимая руки, условились встретиться у недавно разбитого сквера, а оттуда вместе отправиться к месту работы этой непокорной мусульманке.                – Только перед тем как нам разойтись, хочу сказать, думайте, как нам лучше осуществить план, а в десять, когда соберёмся тогда и обсудим, чей - лучше тот и примем к осуществлению.                Встретившись трое горе друзей, которые называли друг, друга по именам  - Музаффар, Дженг, Ягмыр стали обсуждать, планы действий своего подлого дела.                – Я принёс ту жидкость, которую нам дал Омар, которой надо помочить платочек и прижать к полости рта и носа и через несколько секунд человек отключается, об этой жидкости мне сестра тоже рассказывала, очень подробно - она работает в больнице старшей медсестрой,- сказал Музаффар. Для чего она его принесла, я не знаю. Так вот я его взял у неё из медицинского шкафчика и сравнил с этим, они одинаковые. Я думаю это самый эффективный метод, иначе нам придётся ударом её оглушить.                Едва Музаффар произнёс последние слова, как тут же вмешался Дженг:                – Дженг вынул из кармана несколько таблеток и сказал, эти таблетки давали моему деду революционеру, когда он лежал в больнице и не мог спать, так вот он когда пил, а когда забывал, тогда складывал в карман, а когда он умер, мы обнаружили в его кармане.                – Самый надёжный инструмент это молоток и кляп, - после сказанного Ягмыр вынул руки из-за спины, в которых и были названные им предметы, - затем он произвёл взмах рукой в воздухе, в котором был молоток, как бы показывая, как будет нанесён удар, после чего быстрым движением воткнул кляп себе в рот. - Вот так быстро и хорошо.                – Ты  дурак, что ли – так ведь можно и убить, а нам она нужна живая,- сказали одновременно, Музаффар и Дженг.- Нет, этот вариант отпадает,  нам не рассчитать силу удара, чтобы она через час пришла в себя.                – Ну, тогда я не знаю, - обижено сказал Ягмыр, опуская голову и металлический предмет анестезии.                – Дженг, а как ты думаешь, она добровольно станет пить твои таблетки?                – Почему? – растолчём таблетки, и насыпи в чай она попьёт и начнёт засыпать, в это время мы её возьмём и понесём.                – В какой чай, ты что заваришь чай с растворенными таблетками и понесёшь  ей, на мол пей и засыпай быстрее, чтобы мы тебя украли, так да?- спросил с издевкой Ягмыр.                – Почему? Она ведь приносит с собой обед  и бутылку чая вот туда и всыплем.                – Дженг прекрати молоть чепуху, откуда ты знаешь, что она приносит, а если и приносит, где хранит, если в бытовке то какой её узелок, на всё это потребуется уйму времени, а не один день, а у нас всего два дня осталось, так что замолчи не раздражай меня? - сказал Музаффар.                – А что мне делать с таблетками?- никак не мог понять Дженг.                – Нет, друзья всё это никуда не годится, предложение Омара, самый приемлемый вот, этот анестезирующий препарат  очень дорогой и, как  уже говорил Омар несколько капель на платочек, а платочек прижать к полости рта и носа, чтобы она вдохнула его, тогда она отключится. Оно ещё хорошее тем, что зажмёшь рот – она орать не станет, но прежде необходимо найти, как её оттуда увезти. Надо вначале договориться с арбакешем - (погонщик мула запряженного в арбу),  чтобы он ждал, вот тогда нужно её позвать поближе, где неподалеку должна ожидать арба, один будет Омид заговаривать зубы, а второй сзади проделает то, что я уже говорил,- сказал  Музаффар. - Теперь пойдем и издали проведём разведку и тогда чётко распределим обязанности каждого, вплоть до того, что будет говорить и кто пойдет её звать и кто хочет поговорить и о чём.                – Слушай она ведь Персиянка, вот ты будешь с ней общаться, ну якобы привёз привет от отца из Таджикистана, а я проделаю усыпление, - сказал Дженг,- а Ягмыр позовёт её вниз для беседы, с тобой и пальцем указал на Музаффара.                – Ладно, вначале необходимо посмотреть, где она работает и как туда пройти, это сделаешь ты Ягмыр.           Ты Джанг, дом обойдёшь вокруг, узнаешь, где бытовка строителей, только нужно делать очень аккуратно и спокойно, желательно не привлекать внимания. Я пройду и посмотрю куда лучше подъехать и поставить арбу. На всё нам примерно один час времени. Запомните ни в коем случае не задирайтесь, при встрече с рабочими стройки, если нарвётесь на начальство, тогда спросите, как устроиться на работу, где находиться контора, либо, как называется предприятие. Ну, всё разбежались, да смотрите в оба и запоминайте, буквально всё,  в тоже время как можно быстрее ретироваться, это на всякий случай?   Особенно предупреждаю тебя Ягмыр  безо всяких фокусов – веди себя тише воды, ниже травы – понял?- спросил Музаффар.                Примерно через час горе тройка собралась – надо сказать Ягмыр пришел минут на десять позже и сходу начал рассказывать:                - Девка, работает на третьем этаже, она красит окна, которые выходят во двор; окон три, и она только, что приступила  к первому, по её словам она красит два окна в день, так как они четырех створчатые, и так она в этом помещении будет до завтрашнего обеда.                – Ты Джанг, что нанюхал, - спросил Музаффар:                - Территория,  прилегающая к зданию, частично захламлёна и именно в углу той части есть дыра, куда кое-кто выносит ворованные стройматериалы, на основной же части проводится разбивка дорожек, газонов, клумб, со второго торца здания так же, как и с тыльной стороны есть запасной либо служебные выходы.                – Теперь я вам расскажу, как мы будем действовать, наймём арбу, поставим её вот здесь, - и он рукой указал место, где должна стоять,- на которой должно лежать либо сено, либо мешки пустые, либо какой-то хлам, чтобы прикрыть тело девушки. Наймом арбы и прочим займусь я, - сказал, Музаффар. - Слушайте дальше, завтра в одиннадцать сорок все должны быть здесь, а я ещё подумаю, что можно придумать.                После сказанного Музаффаром все разошлись, а самозванец взявший руководство в свои руки   принялся искать арбу, на что он потратил примерно более двух часов пока, наконец, нашел обоюдоудобного человека с арбой, на завтрашний день.                На следующий день и назначенное время все вновь собрались у дома, где работала Омид. И снова Музаффар взял руководство операцией на себя, он сразу поставил в нужное место арбу, а хозяина попросил отойти и ждать у стены.  Сам взял мешок с сеном, а пустые - отдал друзьям и скомандовал:                - Джанг и Ягмыр – за мной на третий этаж, сейчас, как поднимемся,- говорил он на ходу,- Джанг – ты, с коридора открыв дверь, попросишь её пойти на обед чуть раньше, так как в этой комнате необходимо  произвести замер кубатуры для установки бесшумного вентилятора. Я с Ягмыром  останемся за дверью и, как только она появится в открытой двери, ты схватишь её сзади, чтобы она не махала руками, а я приложу платок смоченный хлороформом, ты же к тому времени освободишься, так как она уже будет без сознания и поддержишь её сзади. А  Ягмыр натянет мешок на торс до пояса; когда я почувствую, что она совсем отключилась, натянем мешок с небольшим количеством сена на нижнюю часть туловища тоже до пояса, для придания того, что мы несём куль с тяжелым предметом.                Всё получилось, как и планировал Музаффар, но при натягивании мешка на голову Музаффар убирая руку с лица Омид, оставил платочек, так они её и понесли.  Пока Омид упаковывали, все строители ушли на обед в бытовку, где начали распаковывать принесённые с собой обеденный перекус. А в это время тройка молодых разбойников, несли Омид к арбе. Вот поэтому когда выглянули из парадной двери, они никого не обнаружили, быстро забросив ношу в арбу, - сами запрыгнув туда же  и (арбакеш) - погонщик, сразу, во всю прыть погнал своего мула. По дороге к месту временного содержания, Ягмыр усевшись  рядом с телом несчастной девушки, щупал нижнюю часть торса, но чаще рука задерживалась на сходе верхних  частей ног.   К месту пленения доехали благополучно занесли в пустовавший чей-то дом.   Поснимав с неё мешки, они склонились над ней и, счастливо поглядывая друг на друга с улыбкой, не знали, что делать дальше, а Джанг с восторгом произнёс:                - У нас получилось то, что спланировали, правда, парни?                – Теперь надо быстрее сообщить Омару, что мы своё дело сделали и пусть быстрее, отдаёт деньги, они нам нужны, - сказал Ягмыр.                – А когда она очнётся?- неожиданно спросил Джанг у Музаффара от такого вопроса, он  даже вздрогнул.                – Я не знаю, сколько она проспит в таком состоянии, - ответил Музаффар, после чего строго наказал, вы остаётесь здесь с ней, а я пойду искать Омара и направился в  направлении двери, но не успел выйти, поскольку его опять-таки остановил голос Дженга, в котором  последовал вопрос:                - Что нам делать, когда она проснётся и начнёт кричать и буянить?                -  Ещё час тому  назад кто-то мне кляп показывал и ссылался на лучший метод, успокоения человека – ты не помнишь - кто это был? Теперь понял вопрос? А руки связать, любым шнуром. Ну, я пошел или ещё есть вопросы?                – Нет, вопросов больше нет. Ты только быстрее возвращайся, а то я смотрю, на эту несчастную, и мне становиться - как-то не по себе, - произнёс Ягмыр, показывая рукой  в угол комнаты, где  на полу – лежала мертвецки-бледная - Омид, с платочком на органах дыхания и медленно отходила в мир иной.                Только об этом тройка молодых и наивных хулиганов, начинающих постепенно превращаться в разбойников узнают тогда, когда Музаффар приведёт Омара.                Вошедший Омар быстро прошел в угол, где на земляном полу лежала  бездыханная, Омид.  Дотронувшись до её руки, он в прыжке отпрянул от неё, словно зверь, испугавшись жертвы. Прижав руку ко рту – так он безмолвно стоял некоторое время бледный с искаженным от ужаса лицом.   И вдруг в этой небольшой комнатке с низким потолком, давно не белёными стенами и потолком, прорвался из утробы Омара, дикий не человеческий рёв, видимо у него прошло потрясение, и он разразился не цензурной персидской бранью, что присуще его постоянной раздражительности и несдержанности.   Находившаяся в этой комнате тройка, ожидая расчёт за проделанную работу, не сразу поняла, в чём дело, а Музаффар свободно владеющий персидским языком тоже недоумевал, почему его земляк так ужасно ругается и на кого. Наконец из глотки влюбленного в Омид – перестали вылетать, как из вулканического жерла, раскалённые маты и Омар на туркменском языке произнёс такие слова, от которых тройка хулиганов, сжав обеими руками головы, присела на корточки со словами:                - О! милостивейший  Аллах, прости и помилуй нас!                - Сволочи, что вы натворили?  Она же мертва, вы, что до сих пор не поняли, что она мертва?                Первым из всех находившихся в комнате опомнился Музаффар и обращаясь к Омару, сказал:                - Мы сделали, как ты велел, а почему так получилось, это ты должен знать, мы здесь не причём, вот твой прапарам, а платочек, она закусила зубами, когда я ей зажал рот и нос, так он и остался у неё прикушенным, который не возможно вырвать и подойдя к Омару произнёс следующие слова,- можешь понюхать он как-то едко-приторно, пахнет.                Постояв ещё немного Омар, видимо понял всю сложившуюся ситуацию - вдруг развернулся и пошел в направление двери, чтобы уйти, но ушлый Музаффар разгадал манёвр своего земляка и, бросившись              наперерез, у самой двери преградил ему дорогу. Омар пытался рукой отодвинуть крупного телосложением Музаффара, но не тут-то было, он не только не сдвинулся с места, он даже не пошатнулся. Раздражённый заказчик хотел пустить в ход неистовые маты, но по выражению лица стоявшего перед ним понял:                «Здесь это не пройдёт, чего хорошего - можно ещё и схлопотать, от этого здоровяка». Тогда он, немного постояв, поразмыслив, приняв серьёзную мину спокойно произнёс:                - Вы не справились с заданием, вам и убирать, отныне я вас не знаю, и знать не хочу, а эту сучку, куда хотите туда и девайте, её я тоже не знаю.                – Нет, ты от нас так не уйдёшь, во-первых, ты с нами рассчитаешься, тогда мы не будем знать друг друга больше никогда, во-вторых, в этот дом ты нам приказал привести, мы её привезли, вот, получай теперь и делай  с ней, что хочешь. В-третьих, если ты не рассчитаешься с нами, мы тебя здесь запрём, и в милицию записку напишем – по адресу такому-то сидит убийца.                От последних слов Музаффара, Омар побледнел и на мгновение потерял дар речи от такого наглого заявления, но оправившись, он хотел поставить на место этих беспредельщиков, следующими высокопарными словами:                - Вы убили гражданина Туркменской Советской Социалистической Республики,  вот за это вы понесёте суровое наказание, не только перед государством, но и перед народом. Такие вещи, как убийство гражданина великой страны, народ вам не простит и сурово накажет, по  Уголовному кодексу, ТССР.                Омар хотел ещё чего-то сказать, но понял, что несёт какую-то чепуху, поскольку на протяжении всей его тирады – здоровяк, преграждающий выходящую дверь из комнаты – своей ехидной улыбкой издевался над его болтовнёй.  Тут он понял, студента Ашхабадского Университета не  напугаешь и не проймёшь совестью, необходимы какие-то другие аргументы, какие он не мог быстро придумать, а в это время донеслись слова Музаффара:                - Ты не забывай, какое место займёшь на скамье подсудимых, когда заведут уголовное дело. Ты  пойдёшь, как организатор этого дела, потому что ты нам предложил за деньги, ты дал Хлороформ и сказал, как именно надо сделать, чтобы усыпить её, вот мы трое не кривя душой, так и расскажем следователю, ведь нас трое против тебя одного, кому поверят?  Ну, а мы, как поддавшиеся на соблазн, пойдем в пристяжку, да ещё причинение смерть по неосторожности и незнания последствий действия этого препарата.                – Да-да ты отдавай наши деньги, и мы уйдём, а ты потом делай, что хочешь,- сказал, Ягиыр.                После сказанного, Ягмыр двинулся к стоящим у  двери, за ним последовал и Джанга.                Увидев серьёзный настрой этой тройки, Омару прикинул мысленно:                «Ребята не шутят, а если я начну сопротивляться, то не исключено, чего хорошего могут отлупить, теперь, правда, за ними попробую договориться, чтобы они труп унесли отсюда, ведь одному не справиться, а кого-то ещё привлекать, значить дать огласку, нет, надо договариваться только с ними, либо перехитрить».                – Ладно, друзья я сейчас схожу за деньгами, а вы за это время унесите труп, куда-нибудь,- спокойным и тихим голосом попросил Омар.                – Нет, мы больше ничего делать не будем, отдавай деньги, и мы уйдём, - сказал Музаффар.                – Ты сейчас пойдёшь якобы за деньгами, а сам в милицию сдашь нас, как порядочный гражданин, и на нас это убийство повесят. Давай деньги и сам занимайся трупом,- подняв над головой Омара руку с растопыренной кистью, которая медленно сжималась в кулак,  и добавил Ягмыр к ранее сказанному,- иначе я за себя не ручаюсь!                «Вот теперь ситуация приняла серьёзный оборот, больше медлить нельзя – поднятая рука в любой момент может резко опуститься на мою голову с большой ударной силой, похоже этот идиот не шутит»,- подумал Омар.                – Да чего с ним говорить, сейчас пару раз врежу по башке, и он всё отдаст и согласиться на все наши условия,- продолжил разгорячившийся Ягмыр.                – Омар давай разойдёмся по-хорошему,- сказал долго не принимавший участия Джанг.                Здесь вновь возник Ягмыр со словами:                - Давай выворачивай карманы! – увидев деньги в руках Омара, Ягмыр вновь возник,- ах ты гадина! Деньги у тебя в кармане, а нам говоришь, что пойдешь за деньгами, что хотел нас провести, нет, мы не дураки,- пересчитав деньги, он произнёс,- здесь ровно столько, сколько он нам должен, вот теперь можно уходить.                – Ну, раз так тогда пойдёмте отсюда пока этот негодяй, нас до тюрьмы не довёл. Не вздумай нас преследовать или ещё что-то подобное. Отныне мы тебя не знаем и незнакомы,  «Оставайся лавочка с товаром»,- сказал Музаффар и, оттолкнув стоявшего напротив Омара, да так, что он долетел до противоположной стены и там присел, от неожиданного поворота дела, которое так печально закончилось на сегодня для него. После ухода тройки грабителей Омар долго сидел в смятении. В какой-то момент ему показалось, всё то, что здесь происходило, это – не сим, либо в прошлой жизни и в каком-то другом мире.
                ***      
Утром второго выше описанного дня представитель власти – молодой милиционер - Ашир, обходя вверенную ему территорию – частного жилого сектора на окраине Ашхабада, увидел в размоине канавы лежащий длинный свёрток,  опоясанный тонкой волосяной верёвкой. Подойдя поближе начал внимательно изучать, так, как его учили старшие, когда он ходил в стажёрах, попробовав приподнять за одну сторону, он почувствовал тяжесть, пнул - нога ударилась во что-то мягкое. Немного поразмыслив, направился к ближайшему  дому.  Вызвав хозяина, попросил пройти с ним к месту, где лежал свёрток, подойдя к свёртку, милиционер спросил у хозяина дома:                - Не знает ли он, что это за рулон опоясанный веревкой  лежит  в канаве.                Хозяин дома - Байрам внимательно посмотрел, пожал плечами, отходя назад, сказал:                - Понятия не имею, что это такое, вчера вечером я этот рулон не видел здесь.                Пока Ашир разговаривал с Байрамом подошли ещё несколько человек из близлежащих домов и каждый пытался узнать, что произошло, и что завернуто в рулоне, но как оказалось все находились точно в таком, же неведении. Вопросы задавались, как милиционеру, так же милиционером, который, наконец, понял бесполезность этой сутолоки и произнёс следующее:                - Минуточку внимания, я как должностное лицо, поэтому на время моего отсутствия назначаю Байрама следить, дабы никто не подходил и не трогал свёрток, а я пойду вызову следственную группу из уголовного отдела. Насколько мне подсказывает чутьё – здесь криминал чистой воды. Товарищи может мне кто-нибудь подскажет, у кого есть в доме телефон – значит ни у кого - нет, тогда придётся идти до ближайшего опорного пункта либо почты, чтобы позвонить.                Прошло примерно два часа, может чуть больше, пока приехали на дребезжащей легковушке относившаяся к выпуску  начала первого десятилетия  двадцатого века, и  со скрипом открывшая дверца выплюнула троих мужчин, которые, не задавая лишних вопросов – остановились в двух метрах от свертка и начали внимательно рассматривать подступы. Не найдя ничего, чтобы могло привлечь внимание, они сделали ещё один шаг и также внимательно осмотрели окружающий периметр вокруг того же свёртка.  И вновь, ничего не приметив, чтобы могло привлечь их внимание,  для их работы.  Они подошли вплотную, тогда мужчина средних лет, высокого роста и очень худой, видимо он был старший группы,  обратившись к мужчине с небольшим портфелем, тоже худым и чем-то похожий на него же, произнёс:                - Нам в первую очередь необходимо установить содержимое свертка, а уж потом составим план действий.                – Михаил Евсеевич, я и без развертывания, скажу – это труп, а вот какой, развернём, тогда станет ясно. Ну, что я начинаю,- опустившись на корточки, потянул носом, и тут же повернув, голову в сторону начальника сказал,- труп, причём свежий – около суток.                Прошло минут пять, и глазам сыщиков представился труп молодой и красивой, толи женщины, толи девушки, в рабочей одежде.                – Ну, что ты скажешь, Василий Филиппович?                - Я скажу, что это женщина строитель  и, судя по свежим пятнам красок, она вчера была на работе,- сказал, Василий Филиппович. Предварительно могу добавить, следов насилия нет, остальное буду на столе в морге смотреть, и дам результат  анализа.                – Мерет ты давай пообщайся с местным населением, может кто-то её и знает, потому, как все здесь видели её лицо. А тебя Василий Филиппович мы сейчас подвезём в управление, а я поеду по строительным организациям и узнаю, не пропадала ли у них строитель – маляр.                Полдня, убитых на поиск несчастной девушки ничего не дали. Как говорят – нарочно не придумаешь, ведь Михаил Евсеевич в тот день несколько раз проезжал мимо дома, где работала эта несчастная и ни разу не пришла мысль остановиться и поинтересоваться.                О пропаже Омид знали все, кто работал на этом доме именно в тот же день, когда она не пришла вместе со всеми на обед. На второй день утром её опять на работе не оказалось, а молодой мастер, боясь своего начальства и, лишения премии не стал поднимать шум, а то начальник за всякую мелочь всех обзывал саботажниками и врагами народа, да ещё грозился отдать в руки ГПУ. Волновало молодого мастера и объём не выполненных работ по графику.   Но вот здесь ему невероятно повезло. Буквально в тот же день после исчезновения Омид, неожиданно пришли две малярши и попросили сверхурочную работу за отгулы, которые они возьмут после сдачи объект заказчику. Мастер так обрадовался, попросил, чтобы  договор был сугубо между ними троими и, чтобы работницы начали работать сверхурочно,  уже сегодня.                Работники НКВД, занимающиеся трупом молодой женщины, найденный на окраине Ашхабада в частном секторе, уже который день не могут определить кто она такая или чья работница, поэтому выдвинули гипотезу, что одинокая женщина делала у себя дома ремонт, а стала жертвой убийства из-за беременности – последнее подтвердили патологоанатомы. Заявления о пропаже такой женщины в отделы НКВД не поступило, вся группа под руководством Михаилом Евсеевичем Кашина, уже какой день была вне милости руководства НКВД Ашхабада. Об такой ситуации доложили и министру, он в свою очередь выше, секретарю, Компартии Туркменской ССР, который в порыве гнева дал трое суток на завершение розыска.   В один из вечеров возвращаясь, домой после очередной планёрки, на которой группе Кашина вновь попало за безрезультатное расследование и бездарное отношение к служебным обязанностям, то есть,  за недопонимание серьёзности данного дела, как Коммуниста, руководителя и человека.                А начальник Управления сказал:                «Ваше пассивное отношение приводит к тому, убийцы чувствуя свою безнаказанность , начнут таким путём убивать каждый день и что вы будете делать тогда»,- это слова и будто клюв дятла долбили висок молодого опера – Мерета, который ели передвигал ноги по тротуару направляясь домой. Неторопливым и усталым шагом, шедшие впереди две девушки громко беседовали между собой о какой-то удачной сверхурочной, работе за которую им сулил - мастер недельным отгулом каждой, и  они используют каждая по своему усмотрению. Та, что была выше ростом, сказала:                - Я поеду к бабушке в Красноводск в Каспийском море покупаюсь.                – Везучая ты Галя; бабушка у тебя у моря живёт, а у меня никого, да и живу в общежитии!                - Соня, а поехали со мной, и мне веселей будет – все не одна буду, бабушка у меня хорошая, хотя и дедушка не плохой, только всё время на бабушку ворчит.                Получив приглашение от подруги, некоторое время они шли, молча, Видимо Соня обдумывала:                «Принять приглашение либо отказаться, ели откажусь, тогда зачем плакалась о сиротской жизни, мало того Галя может обидеться, после ещё некоторых мыслей решила».                – Галя, а бабушка тебя не будет ругать, зато, что постороннюю привезла?                - Да нет же они даже рады будут, только потому, что я их не буду докучать с купанием на море, а то как мне идти купаться, так бабушка шла меня охранять, дедушка стеснялся, говорил:                «Негоже дуду на голую внучку глаза таращить», - «Какая же я голая, я в купальнике»,- «А он», - «Всё одно все части тела выпирают, и всё видать, как на ладони»,- в общем, его не уговорить, у него свои понятия о морали и человеческих, взаимоотношениях.                - Галя спасибо тебе, я согласна.                – Тогда смотри Соня больше никаких планов не строй.                – Ты посмотри, как неожиданно всё получилось, а кому мы обязаны будем, за эти отгулы? Не могу понять, куда она исчезла, да так неожиданно, главное на обед не пришла и не переоделась так в рабочем и пропала. - Немного подумав, затем добавила,- а может тот Русский шофер приехал и увёз её на машине, видимо сильно торопились, она ведь беременна от него и они заявление уже подали, - под занавесь, сказала Соня.                – Может быть, как ты выражаешься, «…тот Русский шофёр забрал и увёз домой, и там наслаждаются жизнью и своей любовью. Только кому от этого плохо – наоборот им хорошо и нам на руку, иначе мы не заработали бы отгулы, а что если она завтра придёт?                - Не думаю, ведь впереди выходные, если появиться, то только после выходных.                - А мы завтра закончим плановые обязательства, то есть все малярные работы и сдача этого правительственного объекта, не будет зависеть от нас, останется благоустройство территории, ну это ещё неделя, но это нас уже не касается, я думаю, дня через три нам предоставит, отгулы и мы уедем на заслуженный недельный отдых. Сегодня пять дней, как Омид  исчезла.           Первоначальный разговор девушек у Мерета пролетал мимо ушей, словно слабый ветерок и в какой-то момент он уже собрался их обогнать, уж больно медленно они шли, занимая тротуар, но потом он смирился и прислушался к их разговору, а когда услышал о пропавшей девушке – насторожился и прислушался. Сопоставив все совпадающие факты, он понял, что речь идёт уж о больно похожей неопознанной девушке, за которую они в течении последних четырёх дней получают втык от вышестоящего руководства. Тогда он решил остановить девушек и узнать где они работают и как называется их строительная организация.                Наступил  сумеречный период дня, когда Мерет обогнав девушек, остановил их, сказав:                - Девушки я работник НКВД,- показав удостоверение оперативка, далее он сказал,- волей случая я услышал ваш разговор о пропавшей вашей подруге и думаю смогу вам помочь её разыскать буквально завтра, если вы мне назовёте на каком объекте, вы работаете?                - Это здание, которое на стадии завершения  строительства, на параллельной улице за железнодорожным вокзалом - желтого цвета. Вы, что задерживаете нас? Мы же ничего не сделали спокойно идем домой, уставшие после удлиненного рабочего дня.                – Нет-нет, что вы, упаси бог, мне не за что вас задерживать. С ваших услышанных слов я понял, что вы завтра будете на работе. Только не куда не отлучайтесь и о нашем сегодняшнем разговоре никому не говорите, я приеду и там минут десять поговорим с вашим мастером, это предварительно, остальное по ходу дела мы примем решения. Договорились? А теперь давайте познакомимся, меня зовут Мерет, вас Галина и София так?                - Нет немого не так, её действительно зовут Галина, а меня Сакина – это красивое персидское женское имя, а София – для русских и среди своих подруг.   Ну теперь мы можем идти, а то уже совсем стемнело, а то через квартал Галин дом, а мне до общежития одной добираться страшно по закоулкам.                - Соня если ты не возражаешь, я провожу тебя до общежития, поскольку я тебя задержал, и чтобы совесть не грызла меня, пожалуйста, разреши я провожу тебя.                – Ладно, разрешаю проводить меня, но в первую очередь доведём до подъезда Галю, а потом меня, это тебя не затруднит, - спросила Соня?                - Нисколько не затруднит, пойдемте, раз вы мне доверились,- весело сказал, Мерет.                Девушки слегка хи-хи-кнули, и Галина, взяв Соню под руку, двинулись вперед, а Мерет зашагал в шеренгу с правой стороны Софии.  Пройдя примерно с квартал Соня посмотрела в сторону оперативника и не спрашивая взяла его под руку. Проводив и попрощавшись с Галиной, эта пара пошла дальше. Через некоторое время незаметно для себя они перешли на туркменский язык, и уже после более десятков слов произнесённых девушкой, Мерет спросил у неё:                - Конечно, не прилично задавать такой вопрос, но в меру своей профессии я должен знать.                Во-первых, почему тебе дали персидское имя?  Во-вторых, ты говоришь на туркменском языке с акцентом, что конечно очень гармонирует твоей речи и в какой-то степени украшает тебя.                – Ничего удивительного, я персиянка, отсюда и ответ второй вопрос становится ясным.                – А то девушка, которая пропала, она обличием не похожа на туркменку, кто она такая?                - Она тоже персиянка и моя лучшая подруга, вот поэтому я за неё очень волнуюсь. Кстати, почему вы так подробно расспрашиваете о ней, вы уже что-то знаете о ней.                – Я спрашиваю в меру профессиональной необходимости, что иногда сходно с любопытством. Мерет ещё о многом спрашивал у девушки, и та охотно отвечала, порой забывая о том, что она с этим парнем познакомилась сорок минут назад. И так за разговорами оба не заметили, как  дошли до места обитания Софии. Распрощавшись Мерет с бушующими мыслями в голове с полной уверенностью, что труп это Омид, но кто её убил, за что и как искать убийцу?                В установленное нормативное время следующего дня, Мерет пришел на работу раньше всех и горел желанием поделиться тем, что по всем данным он нашел место работы и строительную организацию, в которой работала до самой смерти эта несчастная женщина. Прохаживаясь по кабинету, в котором работал он и ещё трое оперативников, он думал:                «Как лучше преподнести свои умозаключения по поводу всех совпадений и как отреагируют  его товарищи на его предположения. Углубившись во вчерашние воспоминания до мельчайших деталей, которые он выведал вначале от обеих девушек, а затем от одной - Сони, когда провожал её в общежитие.  Прокрутив в мыслях всё, он остановился на мысли, что Соня прекрасная девушка и не взирая на принадлежность, к своим национальным канонам, в том числе и исламским, она вполне совремённая девушка соответствующая Советскому периоду и веку. А это значит, я найду с ней общий язык общения. Одного пока не знаю, она замужем – либо есть жених?..» - Все его мысли моментально улетучились с открывшейся дверью в кабинет на пороге, которого появился Михаил Евсеевич с улыбкой на лице и широко раскрытыми глазами от удивления  того, что обычно опаздывающий Мерет раньше его на работе:                - Если хочешь отпроситься, то сразу говорю, не раскрывай рта по этому поводу, не отпущу.                – Да нет Михаил Евсеевич, я кажется, знаю кто эта девушка: где работает, как её зовут, а вот кто убийца пока не знаю?                Едва закончив говорить, как вновь открылась дверь, и вошли его коллеги, работающие в этом кабинете, которые тоже удивились не менее начальника, кода увидели Мерета на рабочем месте.    Но выразить своего удивления им не дал начальник, усмиряя их жестом поднятой руки и обращенной к ним ладони, в тоже время, обращаясь к Мерету, сказал:                - Всем слушать не перебивая Мерета, а ты дружок давай подробно рассказывай, с того момента, где, что и как ты услышал. Давай излагай и не стесняйся подробностей.                Мерет сел, поскольку ему начальник предложил, и начал свой рассказ с момента, когда он с работы шел домой расстроенный этим трупом и как тащился за девушками, которые тоже шли с работы – ели тащившие ноги от усталости. В момент рассказа ему только начальник иногда задавал уточняющие вопросы, чтобы сложить цепочку воедино. На весь рассказ и уточнения, по окончания, на похвалу от коллег ушло пятнадцать минут, после чего Михаил Евсеевич, скомандовал:                - Чего сидим, подъем, поехали,- взяв оружие, все выскочили во двор, где обычно стояла машина, запрыгнув, скомандовал начальник группы шоферу,- поехали к строящемуся дому за вокзалом.                Подъехав к выше, указанному дому, все сотрудники спешились, Михаил Евсеевич, сказал:                - Давай Мерет быстро найди тех двух девушек, с которыми ты вчера разговаривал, мне надо лично с ними поговорить, а уж потом с мастером, а далее может и с начальником.                Мерет ни слова не говоря, развернулся и вошел в здание, через пару минут из окна третьего этажа крикнул:                - Поднимайтесь сюда, они здесь.                – Нет, мы не будем подниматься, ты вместе с ними  спускайся и по пути спроси, где тебе найти мастера.                Через минуту девушки стояли перед работниками НКВД, а начальник начал их расспрашивать, что и как. Подошедший мастер с Меретом стоял позади малярш и слушал, и долго не мог понять, о чем идёт речь, и кто эти люди которые расспрашивают о какой-то молодой женщине.                Соня, повернув голову влево краем глаза, увидела мастера и сказала,- А вот наш мастер.                Тогда старший, группы следователей, попросил:                - Пожалуйста, если вы мастер подойти к нам. Меня зовут Михаил Евсеевич, мы сотрудники НКВД и пять дней тому назад где-то примерно в десять часов утра на окраине нашего с вами города нашли труп молодой женщины и по всем описаниям и признакам похожа на вашу работницу, которая у вас уже шестой день не выходит на работу. Сегодня ведь тоже её нет на работе?                - Да сегодня Омид тоже нет на работе, но причем здесь Омид, она девушка, а вы речь ведёте о женщине, да ещё и беременной? - начал было возмущаться мастер.                – Вы Товарищ не горячитесь, как нам стало известно со слов вашей работницы – Сони, ваша Омид тоже беременной была, и что она с русским парнем от которого беременна, подали заявление в ЗАГС, и ровно через пятнадцать дней у них регистрация.                После последних слов Михаила Евсеевича, мастер вздрогнул и слегка побледнел, развел руками и произнёс:                - Я этого не знал, потому и думал, что она девушка.                – Мы понимаем, что женских секретов вы могли не знать, но нам пока от вас нужно одно, чтобы вы и Софья, поехали с нами на опознание трупа, вот на этой машине – уверю вас - много времени не займёт, обратно мы вас привезём. И дайте не терять время оно дорого всем.                Входя в морг, Софья обеими руками схватилась за левое предплечье Мерета и опустив голову вошла следом за Михаилом Евсеевиче и мастером. Когда все перечисленные лица подошли к столу, на котором лежал накрытый кремового цвета труп, патологоанатом, спросил:                - Все готовы,- молодой мастер-строитель кивнул головой, а за Софью ответил Мерет:                - Да!- в это время Софья со страхом открыла глаза и вскрикнула:                - Джане манн, хаhаре манн - Омид – ( Душа моя, сестра моя),- и почти в бессознательном состоянии всем телом навалилась на Мерета – которому ничего не оставалось делать, как взять её на руки и вынести на свежий воздух, а за ним бежал врач держа в руке ватку насыщенную аммиаком, для приведения в чувство.                – Мастер-строитель тоже в трупе узнал свою работницу персиянку Омид Акбаровну Акбарову, так она числилась в отделе кадров Строительного Управления, подтвердив:                - Да это маляр моего участка, Акбарова Омид Акбаровна, она пропала с обеда в понедельник.                Сегодня шестой день.                Закончив процедуру опознания, выйдя на улицу, где Софья хоть выглядела бледно, но чувствовала себя нормально, тогда Михаил Евсеевич сказал:                - А теперь пойдемте к нам в кабинет запротоколируем и распишемся, а ты Василий Филиппович, иди к дежурному и по телефону вызови сюда директора либо главного инженера этого Строительного Управления,- и, обращаясь к мастеру,- скажи, как фамилии, имена и отчества обоих. - Директор – Вагин Виктор Леонидович, главный инженер – Сотицкий Зиновий Ильясович.                Войдя в кабинет, Михаил Евсеевич, Мерету сказал, ты заполняй акт опознания, а я допрошу этих товарищей, после чего предложил присесть напротив себя мастеру и Софье – не медля ни минуты начал задавать вопросы:                - Как ваша фамилия имя и отчество?- обратился он к мастеру.                – Куксин Станислав Петрович, образование высшее строительное, в общежитии строителей, холост, три года на должности.                – Скажите, почему вы не заявили в НКВД о том, что у вас пропал человек?                - Да только потому, что у строителей бывает такое – пропадёт на неделю, потом отрабатывают по две смены, вот я так и подумал. А другие болеют, а потом приходят и приносят справку от врача либо, здесь он замочал.             - А  что у Омид были такие случаи или это у вас  у строителей бытует такое разгильдяйство, молчишь, ну ничего приедет твоё начальство, я у него спрошу.                – Нет у Омид Акбаровой, не было ничего подобного, за всё-то время, которое работает у меня.                - Скажите кто бы мог с ней поступить, может на работе с кем то конфликтовала, или сильно поссорилась из-за чего-то?.                - Нет, она была со всеми очень дружелюбна и миролюбива, кстати, вот её лучшая подруга по работе и крови      - По какой крови, поясните?                - Софья и Омид они обе персиянки и лучшие подруги с детства, вот она может рассказать больше, я её знаю по работе и охарактеризовать могу только по работе, кстати, её зовут по паспорту и по персидски – Сакина Халки.                - Так это вы в морге выразились на фарси – если это приличные слова то переведите дословно.                – Ты сказала: «Джане манн, хаhаре манн».- Сказал Мерет прозвучавшие слова в морге.                – Да правильно сказал мастер, персиянка и фамилия Халки, зовут Сакина, и я являюсь лучшей подругой убитой Омид, мы с ней с детства дружили и знали друг о друге всё.                –  У вас есть парень или вы замужем?                - У меня нет,  ни парня, ни мужа. Я одна живу в общежитии.                – Тогда подробно расскажите, кто бы мог посягнуть на жизнь вашей подруги - Омид?                - Я не знаю, кто бы мог совершить такое злодеяние с таким прекрасным человеком.                – Может быть, у вас есть какие-нибудь подозрения на кого-то. Насколько я понял с ваших слов, она до обеда работала и почему-то не пришла на обед в бытовку, хотя обед принесла, значит, она рассчитывала работать, как обычно – нормальный рабочий день. А если бы она хотела уйти с обеда домой, она бы не брала обед, и прежде чем уйти она бы отпросилась у мастера, после чего переоделась бы в чистую одежду, предупредила бы тебя – Софья, как лучшую подругу и напарницу, и только после этого ушла. Только ничего из четырёх дел не было сделано, а это говорит о том, что произошло – форс-мажорное, обстоятельство. Ведь у вашей подруги был парень - судя по тому, что она была беременна, если вы его знаете, тогда расскажите нам об их взаимоотношениях.                – Да у неё был парень Русский, мы его так называем, а кто он на самом деле не могу сказать.  У меня с ней много общего: мы обе маляры, обе персиянки, обе великовозрастные, девы, и до появления этого парня,  ни разу не влюблялись, я до сих пор, а она влюбилась в этого приезжего Русского, он работает шофёром, но я его ни разу не видела. Из её рассказов я поняла, что он очень порядочный человек – интеллигент, что сильно любит её, а когда узнал о беременности, то на второй день потащил в ЗАГС, и подали заявление, а через пятнадцать дней должны зарегистрироваться и сыграть свадьбу. Я вам уже один раз говорила об этом.                – Ничего страшного, что ты нам уже говорила, Софья ты хорошенько подумай, может ещё  что-то, вспомнишь, подумай – может до этого кто-то приставал? А в какой автобазе работает, её жених, о котором ты сейчас не раз упомянули.                – Подождите, она мне рассказывала про одного парня, его зовут Омар её одногодок и оба они родились в Персии. Их отцы были друзья и якобы когда они родились, то их нарекли друг – другу. Так вот будто бы первый раз Омар сам приходил и звал её стать его жёной, но она ему отказала. Только на этом он не успокоился и раза три присылал какого-то парня, который, не называя себя, требовал её согласия на замужество с Омаром. А она каждый раз отказывала, и он каждый раз после её отказа угрожал. Последний раз Омид сказала, парню о том, что беременна и выходит замуж за русского, а он от имени Омара сказал – тебе будет очень плохо.                – Перебью вас, а когда последний раз приходил парень, можете вспомнить?                В момент допросов Михаил Евсеевич очень часто допрашиваемого либо свидетеля – обращался то на ты, то на вы, вот и к Софье сегодня часто так обращался, видимо от волнения, либо по хду допроса думал ещё о  чем-то.                - Дня за три до исчезновения,  Омид; а в день исчезновения по территории ходили какие-то три парня, всё рассматривали, да их видели рабочие, которые благоустройством территории занимались.                - Вот это уже интересно, а как его фамилия и где работает – Омар?                - Фамилию и где он работает, я не знаю.                - А почему покойница не хотела выходить замуж за него.                - Как я уже говорила, их отцы были друзьями и там, в Персии были революционерами, а когда подавили революцию и гражданскую войну, они бежали сюда. Семья Омид из трёх человек, отец, мать и Омид, и Омар с отцом, поскольку его мать умерла там, в Персии, отец его умер здесь, когда ему было одинадцать лет и тогда отец и мать усопшей стали его опекунами, так они росли вместе и учились. Когда же Омару и Омид исполнилось по девятнадцать лет они стали работать, Омару дали общежитие, а Омид жила с родителями – в один осенний день, когда она пришла с работы, родителей не оказалось дома. Самое странное в том, что проживая вместе, будучи взрослыми, отец и мать усопшей ни разу не упомянули о том, что они наречены друг другу. А словам Омара она не верит, считает всё, что он говорит, это его выдумка и вообще она его принимает за брата своего.   Вот почему отвергает его, кроме того она не любит его. - На протяжении всего своего рассказа Софья всхлипывала, вытирая слёзы, неоднократно повторяя:                - А теперь её нет в живых, и как я теперь буду жить, других подруг у меня нет - одна осталась.                – Софья хочу уточнить два вопроса первый, через два дня после исчезновения подруги вы предприняли какие-то действия, ведь она же ваша подруга? В какой автобазе работает шофёром этот, как вы изволите выражаться русский. Её русский парень, работает в новой автобазе, они так называют, со слов, Омид, Иосиф хромает, у него в коленке нога не гнётся.  На второй день, невзирая на то, что я отработала сверхурочно, я её дома не застала вторично было тоже самое, кроме того соседи у меня стали спрашивать, где она. Я об этом сказала мастеру, но он видимо закрутился, ведь дело идет к сдаче объекта, тем самым упустил из виду.             - Да так оно и было не шуточки – сроки нам никто не отменял, это же правительственный объект,- сказал мастер – Станислав.                - Вот теперь есть некая ясность, из которой напрашиваются две версии.  Ну, это уже мы обсудим без вас, а вы оба сейчас подпишите – акт опознания убитой – а точнее сказать удушенной хлороформом, так эксперты установили по платочку, который она закусила зубами, очевидно в момент удушения, пыталась глотнуть глоток воздуху, а вдохнула большое количество испарения хлороформа, и отключаясь, прикусила платочек.                И второй протокол допроса, тогда поедете на работу, - затем обратившись к Мерету и Василию, сказал,- давайте оба документа сюда им на подписание, после чего они могут быть свободны.                – Выдохнув из себя воздух, потянулся и неожиданно для Софьи, произнёс, спасибо вам вы лично нам немного приоткрыли занавесь.                - И обращаясь к Станиславу произнёс, вы своим трусливым молчанием едва не оставили смерть этой женщины не раскрытой, хотя вам лично дважды София говорила о том, что соседи обеспокоены - уже несколько дней не  видят Омид, вы всё пропускали мимо ушей.  Скажу одно, если так и дальше будете работать, не болея за своих подчиненных, плохой получится с вас руководитель.                Едва закончил  допрашивать свидетелей, как  дежурный сообщил, что приехал главный инженер Строительного Управления, Сотицкий Зиновий Ильясович:                - Попроси его сюда пройти, я сейчас с ним побеседую.                Ещё не перешагнув порог, Зиновий Ильясович, начал возмущаться по поводу срочного вызова в это столь не дружелюбное для него учреждение.                – Товарищи, что за спешка у меня работа, у меня сроки летят, у меня недокомплект оборудования, и материалов, а вы по пустякам меня главного инженера дёргаете.- Увидев своих -  мастера и маляра,- он спросил,- а вы что здесь делаете?- и вновь начал возмущаться,- так вы не только меня отрываете от работы, но ещё и моих подчинённых которые через пять дней должны сдать объект, иначе нам не поздоровится. Нет, я буду жаловаться на вас.                – Вы, Зиновий Ильясович успокойтесь, если здесь кому-то надо жаловаться – так это нам на вас, что мы и сделаем чуточку позже. А то, что вы услышите от меня, и все мои слова подтвердят ваши подчиненные, то у вас отпадёт желание говорить о своей загруженности и жаловаться на нас. Ну ладно на этом мы закончим – ваш и мой пролог и приступим к тому, почему вы здесь. Хочу вас огорчить тем, что в вашем Строительном Управлении в одном из ваших подразделений, а конкретно у этого мастера труп. Который мы обнаружили пять дней назад, но не могли узнать, чья эта рабочая, в результате его халатного и бездушного отношения к своим рабочим. Более я вам ничего не буду говорить собирайте комиссию и решайте сами, как с ним быть. Если понадобятся подробности, то мы вам их предоставим. Только одно скажу о всех ваших проделках и сокрытиях прогулов мы напишем в рапорте вашему министру строительства, буквально завтра.                Всё подробности спрашивайте  у своих подчинённых, так сказать с первых уст. Извините больше ничем, не могу помочь, вы свободны, до свидания. Мне просто некогда мы и так много времени потеряли из-за его бездушия, мне надо ловить преступника.  А вас - Софья прошу об одном; вы единственный человек кто видел в лицо и знаете Омара, прошу вас опишите, нашему сотруднику Мерету, коротко опишите его внешность – это во-первых;  и если вы его увидите в городе то сообщите нам, но сами не вздумайте следить за ним и упаси вас Бог преследовать его – это, во-вторых, заранее благодарю вас, теперь пройдите с ним,- и указав на сотрудника, начал перебирать бумаги.                После всего услышанного у Зиновия Ильясовича - спесь слетела моментально, он ещё долго сидел, ждал пока Софья закончит описание Омара. Со стула он поднялся весь ссутулившийся и бледный, жестом руки показал своим строителям, на выход. После ухода строителей, Михаил Евсеевич со своими сотрудниками начали вырабатывать версии и составлять план действий, в том числе кто, чем будет заниматься конкретно.                – Первая версия, это Русский, узнав о беременности, потащил в ЗАГС регистрироваться – это красивый ход для создания алиби, поскольку его устраивает холостяцкая жизнь больше чем семейная, где потребуется дом, либо квартира, а потом воспитывать сорванцов. Василий Филиппович ты займёшься Иосифом – шофером из гаража и не только, как он работает с кем дружить, в общем, отработать все версии.  Второй подозреваемый это Омар Кули, ты - Мерет точно так же должен отработать всё.  Поскольку он и она мусульмане, то есть  Персы и если женщина не подчиняется шариату, тогда они применяют физическую силу, ну чего я тебе говорю, ты сам лучше меня знаешь эти законы. Завтра утором вы доложите о проделанной дневной работе, а там решим,  как действовать дальше.                На следующий день Михаил Евсеевич спросил:                - Так рассказывай, что ты выяснил за вчерашний день.                - Шофёр это Бурденко Иосиф Степанович, работает в Автобазе более трех лет, очень хорошо характеризуется, как человек и как специалист, его и с товарищем Семёновым Николаем Николаевичем пригласили из Баку, второй тоже характеризуется очень, положительно. Оба в командировке уже девять дней – Бурденко в Мерве, а Семёнов в Чарджоу, живут в коммунальной квартире в одной комнате, а через стенку жила Омид Акбарова. Соседка по коммуналке рассказала, что Иосиф и Омид познакомились в коридоре, она лично присутствовала,  когда приехали сюда, эти два шофёра. Из местного населения ни с кем дружбы не поддерживает, опросил сторожей и весь контингент обслуживающий гараж, на предмет, не приезжал ли днём или ночью Иосиф с машиной или без машины. Ответ был один, нет, не приезжал. Я на всякий случай взял адрес к кому, в Мерв командирован Иосиф. В тоже время, как в гараже, так и у соседки спросил, не знают ли они человека по имени, Омар Кули.  Ответили - даже не слышали, ни имени, ни фамилии такой. Михаил Евсеевич, может позвонить в следственный отдел Мерва и попросить проверить на предмет отъезда в Ашхабад нашего подозреваемого – Иосифа?                - Ты подожди не торопись, дай возможность Мерету доложит о вчерашней своей проделанной розыскной работе, а потом решим, давай Мерет докладывай.                - Со слов Софьи Омар кули проживает в общежитии, пройдя несколько, общежитий в одном обнаружил Омар, а вот фамилия залита чернильной кляксой и то он оттуда выбыл четыре года назад, это записано в старом журнале регистрации, который нашли у коменданта. В остальных он нигде не числится и не значится. В паспортном столе, Омар Кули нет, есть Омар Гали и место регистрации  тоже общежитие в котором, я находил, только дальше, написано - нет. Я тоже заходил к соседке Омид, безрезультатно; не теряя надежды я пошел на стройку к Софьи, попросил её опять-таки вспомнить, может подруга говорила, или он её приглашал куда-нибудь, где при необходимости можно его найти, или где его друг живёт. На все вопросы мотала головой, отвечала, нет, не знаю.                - Значит так, Василий, ты не звони в Мерв, а сам поезжай туда и всё досконально проверь и опроси, всех с кем работает и не работает, но находится в его зоне его общения.                А ты,- обращаясь к Мерету, говорил начальник,- вспомни, что говорила на допросе Сакина – Софья, кто они по национальности, Персы кажется, так она говорила. Так вот твоё задание на сегодня обнаружить местонахождение их диаспоры и у них узнать, где живёт или скрывается Омар, если он такой подпольщик, они точно скажут, где он скрывается. Да подними заявление, в  котором  диаспора просила выдать тело, Омид  для предания земле. Если там нет, тогда сходи в морг к патологоанатомам они наверняка записали у себя в журнале. В крайнем случае фамилию и адрес того кто забирал убитую.                - Я всё понял, разрешите идти, - спросил Мерет, вставая с табуретки.                - Да можешь быть свободным, а ты давай - у тебя скоро отправляется поезд, в ту сторону и не задерживайся там: «Одна нога там – другая здесь!» - Сказал, под занавесь Михаил Евсеевич.                - Буквально на второй день после допроса в милиции,- продолжала рассказывать Софья Иосифу,- ко мне стал приходить Мерет. То есть, мы начали встречаться так, понравились один – другому и так потихоньку рассказывал ход следствия, так сказать я знаю все удачи и не удачи по сегодняшний день. И если бы не я с подругой - думаю милиция не нашла бы Омара.   Наш мастер Станислав - отгулы нам предоставил, раньше обещанного срока,  и я со своей подругой – Галей, как и намечали,  вдвоём поехали к морю, в Красноводск. Остановились у Галиной бабушки; на утро следующего дня приезда отправились к морю, захватив с собой бабушку. Каково же было моё удивление, когда я увидела Омара обогнавшего нас, и продолжал двигаться в том же, что и мы шли.   Я шепотом сказала Гале это Омар, его в Ашхабаде ищут, а он здесь гуляет, благо бабушка плохо слышала, а я продолжила – подружке на ухо шептать. Надо нам проследить, куда он пойдет. Остановившись у бабушкиного дома, мы её попросили отпустить нас буквально на десять минут, немного пройтись.  Омар, шедший впереди нас метров на сто перешел улицу с левой стороны на правую и неожиданно для нас, вошёл в дом с двумя деревьями у ворот. Тогда я приняла решение идти в милицию и рассказать про Омара.    Направляясь в Красноводск, я знала, что Василий Филиппович вернувшись от вас – Иосиф, привез отчет о полной вашей не причастности,  тоже,  самое подтвердил и Мерет,  здесь в Ашхабаде.                В милиции Красноводска нам долго не верили и потребовали удостоверение либо (мандат) подтверждающий причастность к органам. Тогда я попросила позвонить Кашину Михаилу Евсеевичу и сказать ему об Омаре Кули. Ждать пришлось минут двадцать, пока установили связь с Ашхабадом. Откровенно говоря, нам повезло,  Кашин оказался на месте, а когда услышал про Омара Кули, спросил, откуда они знают насчёт этого фигуранта, тогда работники Красноводска рассказали, что вот пришли две девушки и посвятили нас в ваши дела. А зовут девушку Софья, она утверждает, что была подругой удушенной Акбаровой Омид  Акбаровны. Что-то ещё долго говорили два начальника, после того, как положил трубку, он обратился к нам с вопросом:                - Вы можете сейчас показать, где он находится Омар Кули? Да чуть не забыл Кашин, благодарит вас помощь следствию.                -  Так поэтому мы пришли, чтобы  вы его задержали или арестовали. Час назад он вошел в дом – вот его мы вам и покажем. Мы думаем, что у Омара не так уж много близких и знакомых, который никогда здесь не жил. После этих слов мы отправились к дому, где по нашему мнению поселился Омар. Подойдя к дому, решили, хорошо бы, его вызвать из дома и здесь мы его возьмём. Так как и предполагали, Омар именно здесь  поселился и в тот момент находился в доме. Галя пошла, выманить его на улицу, а я отошла в сторону в качестве наблюдателя, такую  установку дали в милиции, а когда я спросила почему,  они пояснили:                - А вдруг не докажут его виновность и он начнёт тебя преследовать или того хуже мстить. Так, что лучше от греха подальше,  он тебя не видел, это  верный способ.  Выглянув из-за приоткрытой калитки Омар, рванулся было назад, но цепкая рука сотрудника милиции не дала ему этого сделать.  После того как связали ему руки, спросили:                - Где документы?                - В доме в кармане рубашке  полосатой,- ответил задержанный.                - Где работаешь и кем, зачем уехал из Ашхабада? - спросил старший – по званию милиционер.                - Какое ваше дело?- огрызнулся  задержанный - Омар.                А ещё через день нашего отдыха на Каспийском  пляже нас нашел, не знаю на чём приехавший Мерет. Когда я спросила, зачем приехал сюда?                - Этапом сопроводить  Омара Кули,- ответил Мерет.                Когда я и Галя вернулись в Ашхабад, мне мой парень -Мерет рассказал про то, как он выкручивался, не желая признать себя организатором и виновником в смерти Омид.                - Так значит, Омид убили на третий день моего отъезда из Ашхабада?- спросил Иосиф.                – Да выходит так, - ответила Софья.                Пока Софья рассказывала о том, как всё это происходило, я сидел, впитывал каждое её слово, думал, если больше услышу о смерти, быстрее успокоюсь. Только всё получалось с точностью, до наоборот, а каждое её слово  говорившее о причинённом насилии и боли Омид – щемило сердце, уже и без того уставшее за эти последние дни, от напряженной работы и не известности с Омид. Эту ночь я вновь не спал, были какие-то дрёмлющие моменты, где периодически повторялись с новыми эпизодами, в которых постоянно присутствовали крушения и катаклизмы,  после  которых так болела голова – порой казалось, она раскалывается:                «В один из таких моментов ясно пригрезилось, будто еду на автомобиле по Военно-грузинской дороге.  Вдруг дорога обрывается, и я падаю в Дарьяльское ущелье; пролетаю толщу мутной и на удивление не похожие на  воды реки Терек, а толщу какой-то липучей чёрной жижи, а пролетев её, оказываюсь в пустоте – вакууме и куда бы я не смотрел, всюду мрак и тишина».                А в канун суда - над  Омар Кули, я по совету кого-то из гаража, принял достаточно много спиртного, чтобы выспаться, но спал я всё равно немного, так, как моя растрёпанная нервная система ещё больше взбудоражилась, и я соскочил от приснившегося ужаса, стоявшего у меня всё ещё в закрытых глазах:                «Стою я за металлическим кованым забором и наблюдаю за людьми, которые находятся там, как вдруг кто-то силой проталкивает меня сквозь решётку к тем на кого смотрел. А те люди, которые только, что спокойно гуляли, быстро меня окружили кольцом и, проходя, старались заглянуть мне в лицо. Так продолжалось недолго, пока они забегали; а забегав стали срывать одежду, а сорвав её, начали отрывать: кожу, мясо,  отламывать рёбра и напоследок стали ломать кости, раздирая на части, но самое интересное, было то, что все внутренности не рассыпались и продолжали функционировать».  После такого,  привидевшегося сна, я вряд ли мог заснуть. Немного  оклемавшись, выждал время начала суда, я отправился к зданию, которое всё ещё пребывало закрытым. В висевшем расписании – начало работы стояло с 9 часов утра и до 17.часов. Немного побродив неподалеку, и ровно в девять с толпой - человек тридцать вошел, в небольшой, но вместительный зал. Едва вошедшие участники судебного процесса расселись, как секретарь произнесла:                - Прошу всех встать, суд идёт.                С последним словом секретаря, открылась дверь, и одновременно с судьёй вошел прокурор, но с другой боковой двери, где неподалеку стоял его стол. Пройдя к своему креслу, судья провозгласил:             - Секретарь доложите присутствие участников данного судебного процесса.                - Ваша честь весь персонал суда присутствует, а свидетели находятся в коридоре в ожидании вызова.                – В таком случае уголовное дело слушается под председательством судьи Миронова Евгения Максимовича, прокурора Назимова Мехти Назимовича, защиты Шарафутдинова  Рената Меретовича и секретаря Ниязовой Матлюбой Ниязовной. По составу отводы есть.                - Отводов нет ваша честь,- ответил прокурор.                - Нет, отводов ваша честь,- после прокурора ответил защитник.                – Тогда прошу садиться,- после сказанного и сам сел сказал,- в таком случае начинаем уголовный процесс.                Защита и подсудимый были в зале, ещё до появления судьи и прокурора. Судья, приподнявшись пододвинул кресло к столу и усевшись по удобней на своё место, ударив деревянным молотком по дощечке, после чего произнёс:                - Слушается уголовное дело в отношении Омара Кули в покушении на убийство 25 летней беременной женщины,  Акбаровой Омид Акбаровной.  По происхождению метиска из местной Персидской диаспоры, работавшая маляром в Строительном Управлении. Товарищ прокурор вы готовы предъявить обвинительные материалы уголовного дела в адрес обвиняемого Омара Кули.                - Да, ваша честь, - вставая, произнёс прокурор.                - А вы готовы к защите вашего подопечного:                - Да ваша честь, - ответил защитник.                - Имеются ли у сторон, обвинения и защиты – ходатайства, просьбы, какие-либо дополнения.                – Нет, в один голос оба сразу. Прокурор и защитник.                - Товарищ прокурор прошу огласить, в чем обвиняется Омар Кули.                - Ваша честь в ходе оперативно розыскных действий по делу Омар Кули 25 лет от роду уроженец Ирана, мусульманин, нелегально перешедший границу с отцом, в возрасте 12лет. После пропажи отца, с 13 лет проживал и воспитывался в семье Акбарова Акбара до -18 лет, хочу подчеркнуть в семье, погибшей. После окончания ФЗУ  (Фабрично-заводское ученичество)   Так вот следователями прокуратуры было установлено. Второго июля 1932года Омар Кули очередной раз послал своего друга Акрама к Омид за ответом по поводу её согласия стать его женой.  Омид Акбарова также как и ему - лично в первый раз, так и Акраму в очередной раз отказала. Взбешенный отказом Омар Кули, бродивший ночью по городу, набрел на тройку, Саидов Музаффар, Сахаатов Дженг и Мухамедов Ягмыр, которые пытались его ограбить, но после небольшего диалога о горе, в котором якобы пребывал Омар, они решили ему помочь, но небескорыстно. Таким образом,  вступили с Омар Кули в преступный сговор для свершения уголовного дела.                Прокурор ещё долго зачитывал вину подсудимого. Я впервые смотрел на это судопроизводство и думал:  «Откуда у такого молодого человека столько зверской жестокости и не благодарности, за то, что её родители воспитали его, как собственного сына, или только потому, что она испытывала братские чувства?..                Ведь - это жестоко не только по отношению к ней, но это бесчеловечно  к её любимым, родным и близким людям которые её любили, и будут любить, и которые в данный момент осиротели без её любви внимания и ласки, как им теперь жить?   Лишь светлая память о таком ярком человеке останется только сожаление в сердцах! – в момент раздумья судья ещё не знал, о родителях погибшей, потому он с сочувствием отнёсся к их чувствам. А в это время её родители находились в Таджикистане на каторжных работах.                Когда прокурор закончил зачитывать обвинение, судья спросил:                - Обвиняемый вы себя виновным признаете?                - Нет, не признаю, это сделали эти трое – Музаффар, Дженг и Ягмыр.                - А что думает по этому поводу защита?- спросил судья.                - Ваша честь, у защиты, точка зрения, такая же, что и прокурора, я выскажу  в ходу следствия.                - Хорошо, тогда начнём допрос свидетелей, товарищ прокурор с кого начнём?                - Прошу пригласить свидетеля Маруфи Сакина – Софья, она подруга убитой.                Сакина – Софья начала подробно рассказывать только то, что она лично знала об этой трагедии и ни слова того, что рассказывал ей Мерет.                Пока Софья подтверждала свидетельские показания мне вновь мысль пришла в голову:                «Почему меня не пускают на мусульманское кладбище, чем – могу его осквернить. Мне хочется выразить свою скорбь, может после этого, я хоть чуточку успокоюсь, а то последнее время я только пью водку, от того, что сердце, разрываясь, плачет, а на глазах ни  слезинки.  А эти привратники “габрэстан”, - (на Фарси - кладбищя) не понимают важности поклонения её праху на вечную память».                Помимо того сказанного разговаривая с одним привратником, он просветил о следующем.                «Если даже и пропустят тебя на этот “габрэстан”- то никто не сможет показать, где её могила, а тем более её хоронили не родственники.  Кроме того в какое число и день хоронили твою возлюбленную, “Не знаешь”, а хоронят здесь по тридцать иногда и больше человек.  Так, что дорогой ни ничем помочь не могу, иди себе с миром, пусть прах её покоится – “В царствии небесном и пусть земля будет ей пухом”- так у вас у русских говорят, - произнёс страж охранявший покой усопших и удалился в тень своего грибка».                Очнулся я от своих думок, когда судья подсудимому задал вопрос:                - Почему вы послали своего друга – Акрама, а не пошли сами?                - Да она была упрямая, как осел, даже разговаривать не хотела со мной на эту тему, ссылалась на то, что:    «Раз мы росли в одной семье – значит мы брат и сестра»,- а какие мы брат и сестра? У нас отцы и матери разные. Мало того она мне говорила, что не любит меня. Я что прокажённый, что нельзя меня любить? Если бы она знала, как я её любил. И вообще мусульманка не имеет права мужчине перечить, так по шариату.           - Тогда почему вы со своими друзьями-подельниками и фантазиями довели до смерти и ни одну а с ребёнком, получается, убили вы двоих.- сказал судья.                – Это не я, это они, я их просил её усыпить и привезти её ко мне.                - Ага, значит хлороформ вы им дали?- спросил судья.                Омар Кули долго-долго молчал, думал, как выкрутиться – ничего не придумав, ответил,- Да, я же не знал, что эта тупая тройка не знает, как с этой анестезией обращаться?                - Тогда ещё один вопрос, задам вам. В ходе следствия вы говорили, что усопшую  хотели обесчестить:      «Тогда мол, ей от меня некуда будет деться, и она станет  моей женой», если и это не поможет тогда собирались запереть в доме и никуда не отпускать, пока не привыкнет.                Обвиняемый опять долго молчал, видимо придумывал, как отказаться от столь постыдного признания. Очевидно, ничего не придумал, он вдруг ответил:                - Ну там же всё написано чего ещё спрашиваете?                - Значит, вы подтверждаете, что именно из таких  соображений действовали.                - Да-да!- в истерике закричал Омар Кули.                - Но ведь Туркменская Советская Социалистическая Республика – хотя и находится в Азии и, вероисповедание мусульманское, но законом насилие и подобные насильственные акты в отношении женщин запрещены законом. Это не десятый и не восемнадцатый век, и мы живем в Социалистической стране, а не в капиталистической, где права женщин не защищены.  Теперь - то есть, нашей стране женщины раскрепощены, свободны и право выбора у них такие же, как и у мужчин. Не могу понять, вы молодой человек выросли  и воспитывались  в наши дни и в нашей стране и твердите о каких-то законах шариата, о которых знаете в искаженном виде и понаслышке, а Советских законов не знаете, а их должен знать в первую очередь. И судя по исследованию дела, вы нарушил закон ТССР и за это понесёте наказание.  На этом судебное исследование по уголовному делу закончено. Если у сторон нет дополнений, изменений и заявлений, тогда приступаем к прениям, - закончил судья.                - Ваша честь, в ходе исследования уголовного дела по этим четырём фигурантам, вина которых изобличена и полностью доказана: Омар Кули, Музаффара Саидова, Дженга Сахаатова, Ягмыра Мухамедова  прошу определить наказание Омару Кули десять лет строгого режима. Остальным троим по пять лет общего режима.                Так - я, не успев жениться, овдовел, потеряв любимую женщину и не родившегося ребенка. На работе попросил отпуск, мне пошли на встречу, учитывая создавшееся положение, в которое я попал – предоставили. Деньги, приготовленные на свадьбу я начал пропивать, «Пил, как сапожник» - поговорка так гласит.               
                ***
Николай Семёнов, вернувшись из командировки тоже досрочно, быстро разобрался в ситуации и начал срочно осуществлять свой план нелегального перехода границы в Персию, где якобы уже ждёт его напарник с какими-то драгоценностями. В один из дней собрав своих друзей, встретившие нас в день, приезда в Ашхабад:                - Друзья мои, время наше настало, другого такого момента не будет, пока Иосиф запил, нам необходимо быстро сработать и даю на всё про всё пять дней, но может оказаться и меньше.                - А если он завяжет пить, тогда, что? – поинтересовался, Соболев Александр Иванович.                - Тогда я ему найду достойного собутыльника, так сказать настоящего алкаша,  который может уговорить  выпить с ним, даже телеграфный столб, вот с ним он и мать родную забудет, и будет пить столько, времени сколько нам понадобится.                - Хорошо тогда скажи, что мы должны делать,  когда ты приехал, сказал, что у тебя есть план, который будешь постепенно готовить? – спросил Коваль Виктор Семёнович, - каков план и раздай карты для нашей игры?             - Прежде чем раздать вам задание хочу сказать, что проводник, который берётся нас перевести, будет здесь к концу этой недели и по его сведениям, которые он узнал от своей сестры работающей на метеостанции, Ашхабада.  Прогноз погоды обещают такой.  К концу недели надвигается, какой-то тропический циклон, движущийся из Индии через Афганистан, предположительно будет проходить полосой, захватывая нашу границу с Персией. А по сему, из его слов следует - это самый лучший момент для перехода через границу, в противном случае придётся ждать очень долго. А если точнее до начала осенних дождей, это самое лучшее время для перехода, в такое промозглое время пограничники сидят в казармах и в дозор выходят очень редко.                - Хорошо мы услышали то, что хотел сказать, а что делать,- вновь спросил Виктор Коваль.                – Тогда слушайте, проводник просил подготовить не деньги, а золотые часы марки «БУРЕ», дабы не обременять вас, я уже приобрел такие часы, вам же необходимо приобрести несколько золотых колец, чтобы было у каждого, либо золотые браслеты.                - Для чего эти кольца не могу понять? Вам не кажется, что он может завести в западню и порешит,  всех нас, а сам заберёт, богатство и всё шито крыто, - теперь уже выступил, Соболев:                – Нет, друзья, это на тот случай если мы нарвёмся на засаду – это будет, так называемый откуп. Во-вторых, часть золота пойдёт на обмен персидских денег – риалы, которые мы получим от проводника.  Скажу вам, не нравится мне ваше настроение, какие-то вы стали подозрительными. Прошу вас соберитесь и будьте внимательны,  самое, главное, под занавесь, не наделайте, глупостей. Теперь самое главное, поскольку будет дождь необходимо экипироваться так, чтобы не промокнуть и обуться в добротную обувь – идти придётся долго и каменистой, глиняной и песчаной почвам. Кроме того такую же экипировку приготовить Иосифу поскольку он пьёт и, пойдёт с нами пьяным.  По дороге от дождя он быстро протрезвеет, вот тогда нам придётся худо, но если это произойдёт  на той стороне, тогда он не сможет вернуться назад,  и ему ничего не останется, как быть нашим переводчиком, с персидского на Русский и наоборот. Вот для этого я его и беру, с нами - другого выхода нет. То есть он будет работать своим языком на нас, пока мы не изучим язык фарси.                - Николай, зачем нам нужен пьяный, мы, что его на горбу потащим? Давай отрезвим его перед самым переходом, сказал Коваль:                - Скажу последнее. Я вам уже не раз говорил трезвым он не пойдёт, и создаст нам не мало проблем, и на горбу не понесём, проводник идёт с двумя ишаками, один его и для небольшого скарба, а второй для Иосифа.  И самое последнее, сколько, где и как будем идти, не знаю, поэтому захватите поесть на сутки – причём, только калорийные продукты, в том числе и воды. Вот теперь всё.                Все разошлись заниматься тем заданием, которое получили, так как времени было в обрез.  Дни летели быстрее, чем хотелось бы, к концу третьего дня погода начала портиться. Небо стало затягивать тучами, ветер дул непонятно с какой стороны вздымая и кружа клубы пыли и песка, унося куда-то в Каракумы.                По ранней договорённости все собрались в нужном месте и указанное время, на котором Николай Семёнов объявил о том, что:                - Завтра утром рано выезжаем в посёлок Душак, ближе к вечеру двинемся в путь, указывающий нам сам Господь Бог.   На окраину посёлка Душак прибыли после полдня, остановились на окраине у какой-то заброшенной хижины.  Там поели из того провианта, который брали в дорогу.  Едва закончили кушать, появился проводник назвавший себя - Атабаевым. После быстрого рукопожатия проводник достал из сумок, свисавших по бокам ишаков, туркменские здорово потрепанные и грязные халаты, и замызганные папахи - сшитые из целой овечьей шкуры и велел облачаться, когда Соболев спросил:                - Зачем весь этот маскарад? – Атабаев, ответил:                - Это маскировка если кто-то издали и увидят, подумают, свои люди куда-то направились.                После того, как все облачились в халаты,  брезгливо поглядывая порой вздрагивая и пренебрежительно отворачивая нос от неприсущего запаха.  Атабаев придирчиво осмотрел всех и, по его виду было видно - он остался доволен, увидев пьяного Иосифа, покачал головой, подумал, и сказал:                - Может его, оставим здесь, а то с ним много мороки будет в пути.                - Нет, - сказал Николай, - Мы его здесь не бросим, без него не пойдём - только с ним.                - Тогда сажайте Иосифа на ишака, а в пути по очереди будете придерживать, а там увидим.  Пойдёмте, а то скоро начнётся дождь, мы в полночь  должны пройти заставы и мне необходимо к утру вернуться: «Аллах велик – да укажет нам путь истинный и прямой – да сохранит нам жизнь от врагов наших неверных!»                После этих слов проводника двинулись в сторону границы.                Со слов Николая, которые рассказал он, уже находясь в Персии, всё было следующим образом:                «Ближе к потёмкам тронусь в сторону границы, шли очень долго, молча и понуро, будто совершили нечто ужасное,     (А в действительности – совершали предательство по отношению к своей Родине, за что позже все неоднократно заплатили горькими слезами и разочарованием). В тот Богом проклятый день, но радостный для чёрта, вначале пути дул слабый ветерок и по небу бежали небольшие тучки, по мере приближения к Советско-персидской границе – ветер усиливался, и небо всё больше и больше затягивали чёрные тучи.        По злой иронии судьбы в момент пересечения границы черные грозовые тучи опустились так низко, что казалось, вот-вот начнут цепляться за головы перебежчиков, а к этому  времени уже дул ветер приличной силы.  А через мгновение полил такой сильный дождь, словно тропический, который за десять минут промочил национальную одежду и папахи до ниточки, а беглецам в намокшей одежде казалось, что на них нагрузили по тонне груза, от чего с каждой минутой идти становилось тяжелее и тяжелее. Едва дождь сбавил свою прыть, и дал временный передох, как налетел шквал, да такой напористый порой сбивал с ног.  Когда проводник, обозначив направление ветра, произнёс:                - Это дует большой Афганец и, судя по вон той сопке, которая высветилась в блёске молнии, мы в пятидесяти метрах от государственной границы СССР и Персии. Можете обернуться, перекреститься, тем самым попрощаться с Россией, если кто-то ещё хочет вернуться – можете - пока не поздно, поскольку чуть позже будет не возможно, так как еще немного и мы уже на территории Персии. А через час, я вас передам племяннику, он доведёт до  Мешхеда, а дальше, как знаете,- затем немного подумав, спросил, кто-нибудь знает, язык – фарси или азербайджанский?                - Иосиф знает, посмотри  – вон тот, который сидит на ишаке,- сказал Николай.                Скорее Иосиф не сидел, а лежал на животе, свалившись головой на шею ишака, лежал опутанный  упряжью этого животного, чтобы не свалился, так как придерживать его всем надоело.  Этот человек был настолько обездвижен спиртным, что даже не шевелился – это состояние безразличия иногда пугало Николая, а в пути следования, когда Иосиф начинал произносить какие-то нечленораздельные слова либо мычать, Николай подходил, приподняв голову, вливал ему очередную порцию водку, которую специально припас.  Вот и сейчас посмотрев в сторону – спившегося влюбленного, который через несколько часов станет иммигрантом по пьянке либо поневоле, Николай ответил, проводнику:                - Ты прав надо попрощаться с Родиной, какая она ни есть в данное время, но она Родина, только поменяла цвет с голубого, на  красный, а Россия и земля остались те же, в одном лице, на которой мы росли, дружили, любили и лучшие годы жизни провели. - лишь одно слово он не произнёс - «служили», он боялся произносить это слово, оно корило его совесть. Отчизна в которой похоронены наши предки, - с последними словами  в свете сказанного о прощании с родиной, невзирая на продолжающийся шквал, рвавший и уносивший слова куда-то в даль, бывшие офицеры царской армии, как по команде повернулись лицом в сторону России, и несмотря на то, что стояли в грязи по самые щиколотки, все пали на колени, кроме выше упомянутого - Иосифа, который не был офицером и не принадлежал к голубой крови. Надо сказать на такую драматически тяжелую картину, не возможно было смотреть без слёз и боли в сердце; колени и носки ботинок утопли в грязи, полы халатов рвало, то в одну, то в другую стороны.  С одежд, стоявших на коленях, ручьём стекала дождевая вода, шквал их тела раскачивал, словно былинки в разные стороны, только они будто ничего этого не замечали, продолжали, шептать молитвы, низко опустив головы и периодически крестясь, после чего опускали  руки, словно плети.  Была ночь, и в темноте не возможно было видеть их лиц из-за опущенных голов; только в момент грозового разряда в отблеске молнии, когда  они, поднимая головы взирая на небо осеняя себя крестом – на мгновенье были видны их бледные, мокрые лица, толи от льющего дождя, толи от слез.      Так трое - офицеров Русской Армии стояли на коленях, что-то шептали, видимо просили прощения у Бога и Родины которой, когда-то, также преклонив колени, присягая, клялись защищать её ценой собственной жизни, а в данное время, изменяя ей путём трусливого бегства.  Может быть, они проклинали себя, за то, что не смогли подавить Революцию, или за то, что не смогли победить Советскую Власть, а может быть за то, что они  трое бывших  офицеров царской России, потерявшие стыд и совесть, боясь за свою поганую  шкуру, бегут.   Побросав на произвол судьбы свои семьи, предков, землю – прах и память - изменили отечеству, которое их пестовало, вскормило, выучило, военному делу и надеясь на их мужскую доблесть и защиту отечества от врагов.  Необходимо добавить, эти когда-то боевые офицеры, бравировавшие всюду, кутилы и скандалисты, пали - так низко.   Что в итоге стоят на коленях, словно на исповедальни и просят чего-то у того, – который никогда и ни кому не помог, как бы несчастный не бил челом о землю, даже - до крови, потому, что вера в Бога – это удел слабых - духом людей.  И никто не мог знать, о чём они молят Бога, о ниспослании им лучшей доли и счастья на чужбине, толи они замаливали грехи былые и сейчас раскаиваются в содеянном, со щемящими сердцами?..  Вся – эта драматическая сцена периодически просматривалась в проблесках молний, которые разверзали чёрные толщи туч, на миг, освещая землю и те же чёрные живые человеческие статуи и профиль бледных лиц молящихся. Глядя на затянувшееся прощание, проводник неоднократно просил, чтобы они заканчивали, а то скоро здесь пройдет погранотряд с дозором, только достучаться до них никак не мог они оставались стоять, словно вкопанные в землю – истуканы.