Митенька

Когда старая, но еще крепкая, Полина Матвеевна заглянула в комнату Митеньки, то
 увидела его стоящего в какой-то совершенно непонятной позе. Голову Митенька
 упер в пол, ноги тоже стояли на полу, так что тело образовывало букву Л, а руки
 он закинул назад и наверх.

 -  Господи боже ж мой, святой Николай Угодник, - зашептала Полина Матвеевна,
 инстинктивно крестясь.

 Митенька, заслышав ее, тут же бахнулся на колени, и поднял голову. Истошно крикнул:

 - Сколько раз я говорил тебе – не заходи ко мне в комнату! Я занимаюсь!!!

 Резко  вскочил с колен, подбежал к двери и захлопнул ее.

 Полина Матвеевна постояла, а потом покачала головой и двинулась в сторону телефона –
 надо было позвонить Наташе, ее дочери и матери Митеньки.

 -  Мама, ну такой он вот у нас, что ж с того. Ну занимается мальчик своей… йогой.
 Хорошие упражнения, кстати, он мне тоже кое-что подсказал и вот я почти пять
 кило скинула за месяц. Занимается, и слава богу. Из дома ничего не тащит, не
 пьет, не …
 -  Не тем он занимается, Наталья, - сухо прервала щебетание дочери Полина
 Матвеевна. – Ему б с девками заниматься и внуками тебя обеспечивать, а меня –
 правнуками! Хорош мальчик – 33 года скоро будет, а он все физкультурой мается!
 -  Мама, послушай, вот так уж сложилось. Мальчик без отца рос, никто ему не мог
 привить семейные ценности, что же тут поделаешь…

 Наташа
 до самой пенсии проработала в администрации района, оттого считала себя
 интеллигентной дамой. Полина Матвеевна отчасти гордилась этим – ее дитя отошло
 от ее пути и не рвет себе жилы в поле или на заводах. Но вот продолжения рода
 хотелось, несмотря на такой поворот семьи.

 Поговорили
 и о другой ветви семьи Полины Матвеевны – в далекой Тюмени жила еще одна ее
 дочь, беспутная когда-то Мария. У нее было два сына, широкоплечие нефтяники,
 оба женатые, один из которых сделал Марию бабушкой уже дважды. Но эти дети в
 доме Полины Матвеевны появлялись редко, одного правнука она еще и не видела.

 А
 Митенька был рядом – в соседней комнате вон. Если он не на работе, то дома.
 Никуда он не ходил – ни погулять, ни в кино, ни, тем более, на танцы, о
 посещении которых когда-то, в самый разгар войны, так мечтала Полина Матвеевна.
 На все просьбы и разговоры о женитьбе или о детках, отмахивался: не лезьте в
 мою жизнь, ничего-то вы не понимаете. Читал книжки, занимался своими
 непонятными упражнениями, выворачивающими тело до неприличия, или сидел
 по-турецки, издавая при этом гудящие звуки. Звуки Полине Матвеевне даже
 нравились, но она своей крестьянской сметкой понимала, что от звуков жена не
 заведется.

 Как-то
 раз, завершив утреннюю молитву, Полина Матвеевна одела тапочки и пошелестела в
 туалет. Дверь в кухню была открыта и там она увидела нечто новое для себя:
 Митенька стоял у кастрюли и что-то там помешивал. До этого готовила в доме она,
 несмотря на возраст. Он лишь просил варить ему каши, полностью исключив сначала
 мясо, а потом и рыбу.

 -
 Митенька, ты что это? Проголодался что ли? Там у меня вон кашка свежая
 наварена, достал бы…

 Митя
 угрюмо взглянул на нее.

 -
 Я теперь сам себе буду готовить. Вареная еда – мертвая еда, - махнул несколько
 раз ложкой, положил ее в мойку и вышел из кухни.

 Полина
 Матвеевна подошла к кастрюле. Там плавала перловка, изрядно уже размокшая от
 воды. Почему-то ей вспомнилась похожая каша, которую варила их мать, когда в
 сорок втором году урезали пайки. Только та все же была горячей.

 Тихо
 взяла ложку и зачерпнула из кастрюли. Пожевала мокрую крупу. Резиновый вкус
 оставался на деснах почти до вечера. Она покачала головой. В туалете она сидела
 очень долго и все думала о том, как же так случилось, что здоровый мужик до 33
 лет не хочет жениться.

 Поутру
 следующего дня Полина Матвеевна, сделав несколько звонков, отправилась к
 знакомой, которая, как ей подсказали, может решить ее проблему.

 Выйдя
 на улицу, она порадовалась раннему весеннему солнышку.

 -
 Вот и до весны дожила, а там уж и лето как-нибудь, если Бог даст, - прошептала
 она, осторожно передвигаясь по льду, покрывавшему тротуар во дворе.

 Знакомая
 Полины Матвеевны жила в трех остановках. Полине Матвеевне ее посоветовали как
 знахарку и чуть ли не ведьму, что ведет свой род от марийских шаманов. И хотя
 старуха ходила в церковь, в этом случае она решила использовать самое сильное
 средство из всех доступных.

 Рассказав
 «ведьме» о своем несчастье (к слову, та оказалась вполне приятной женщиной, лет
 65 на вид), Полина Матвеевна затихла. Как и многие старики, просто
 выговорившись, она на какое-то время успокаивалась и чуть ли не засыпала. Из
 дремы, навеянной покоем и теплом квартиры, ее вывел голос знахарки:

 -
 Полина Матвеевна, а он, Митенька твой, - он вообще здоров?
 -
 Эх, милая, да как уж сказать – здоров ли, ежели в тридцать с лишним лет все
 физкультуру делает?
 -
 Да не, я о другом – физически он у тебя здоровый?
 -
 А, это… Это да, здоровый, тут слов не скажешь. У нас порода крепкая, мы ж все с
 Урала, оттуда и пошли…
 -
 А как он на внешность? Симпатичный?
 -
 А это-то тебе на что, милая? – усмехнулась Полина Матвеевна. – Старовата ты для
 него будешь!

 Знахарка
 тоже заулыбалась, потом помолчала, да и сказала:

 -
 У меня ведь тоже внучка есть… Непристроенная. И знаешь, Полина Матвеевна, что
 самое интересное-то – она ведь тоже у меня того… Повернутая… Только она – на
 христианстве. Я, говорит, твои грехи, всю твою ворожбу замаливать буду. А чего
 у меня замаливать – я всю жизнь свою людям помогала, кому от боли избавиться
 душевной, кому – от телесной…

 С
 ближайшей воскресной службы Полина Матвеевна пришла домой не одна – под руку ее
 поддерживала девушка. Девушка была не накрашена, одета в серую куртку, из под
 которой виднелась серая же юбка из фланели, и тканевые сапоги. Голова покрыта
 черным платком.

 Полина
 Матвеевна долго благодарила ее за помощь, да и уговорила остаться на чай.
 Беседовали о православных святынях – оказывается, Евгения успела увидеть пояс
 пресвятой Богородицы, когда его привозили в город.

 -
 И вот когда я к нему приложилась, то такое умиление прошло по мне, Полина
 Матвеевна, что я даже заплакала.
 -
 А чего же плакала, если умиление?
 -
 Да вот от счастья-то и заплакала. От того, что прикоснулась к святыне и сама к
 святости приблизилась…

 В
 этот момент на кухню вошел Митя. Он остановился в дверях, посмотрел исподлобья.
 Полина Матвеевна думала уже, что он развернется и уйдет, но Митенька вдруг произнес:

 -
 От того лишь, что к святыне прикоснулся, святым не станешь!

 Евгения
 посмотрела на него своими чистыми глазами.

 -
 А я и не стала. И никто не станет, пока здесь, на земле, обитает. А если кто
 сам себя святым считает, то это все прелести, ложь и тщеславие, как о том
 святые отцы писали. Вот и буддисты те же…
 -
 И чем это вам буддисты не угодили?
 -
 Да тем, что считают, будто могут медитациями своими пустотными со святыми
 вровень встать.
 -
 Конечно, можем! Тот же Будда всем показал путь, и путь этот простой и
 достижимый! А молитвы все ваши – одна иллюзия!

 Показалось,
 что Евгения задумалась. Голову она при этом слегка опустила, взгляд устремила
 внутрь. Лишь потом, увидев ее шевелящиеся губы, Митенька понял, что она
 молилась.

 Подняла
 голову, снова чистые и спокойные глаза. Сказала с легкой укоризной:

 -
 Ну и что же, вы, видимо, на пути, да и без иллюзий? И где вы на нем – в начале
 ли, в середине? Или, может, уже заканчиваете?

 Митенька
 смешался.

 -
 Путь… он ведь длинный. Я на нем… да, я на нем нахожусь. А вот где, в каком
 месте – это я вам не скажу.
 -
 А вы можете… рассказать мне о нем, об этом пути… побольше?

 Митенька
 помолчал, а потом отрывисто кивнул.

 -
 Я зайду тогда к вам через денек, если Полина Матвеевна разрешит? – произнесла
 Евгения, глянув в сторону старухи, которая тут же согласно закивала…

 Когда
 по осени Полину Матвеевну хоронили на старом кладбище, ставшим чуть ли не
 фамильным для ее семьи, в церкви на отпевании Евгения и Митенька стояли рядом.
 Евгения подпевала батюшке, а Митенька неумело, непривычно еще для себя
 крестился, широко водя пальцами по груди. Лицо Полины Матвеевны выглядело
 светлым и умиротворенным, а где-то между губ пряталась последняя улыбка.

Казань, февраль 2012.