Тай, Тай, налетай

«Другая жизнь - не сон, всё ближе горизонт,
И в час ночных дорог никто не одинок»
В.Кипелов.

Санкт-Петербург – Бангкок – Паттайя – Ко Чанг.
Мы улетали в Тайланд замедленно, тягуче и  тяжело. Ника сдавала кембриджский экзамен, у меня происходили перемены на работе, что редко бывает хорошим по своей сути. Но наконец-то отпуск наступил.
- Котик, подъезжай,  нам пора. - Ника сияла красотой, счастьем и предвкушением.
«Котик» подъехал, погрузил нас и наши вещи в машину и довез нас с вещами до аэропорта.
- Целую-целую, пока-пока! – Ника боялась опоздать «в отпуск».
В глазах у «Котика» появились слезы.
- Ты плачешь? – обалдела я, глядя на него.
- Нет, это ветер попал в глаза. – «Котик» был сдержан.
- Я замерзла… - Ника уже была там. «Котик» грустнел на глазах.
- Всего девять дней, - решила я его ободрить.
Все ветра Питера и его окрестностей влетели «Котику» в глаза.
Он мужественно вытер их последствия рукавом куртки и басом сказал:
- Смотри мне там.
- Ну, не переживай! – снова вклинилась я, - я за ней присмотрю. Все-таки, я серьезная женщина и мать троих детей.
- А кто еще двое? – на полном серьезе поинтересовалась Ника.
- Кто мне скажет, что кошка и муж – не дети, тот может кинуть в меня камень!
Я отвернулась от «Котика», подмигнула Нике, высунула набок язык и показала ей большой палец. Мы хлопнули друг друга по рукам и пошли искать наш рейс.
Я  всегда пишу о перелетах, прекрасно понимая, что никому, кроме меня это не интересно. Но я люблю самолеты, они для меня не просто транспорт, а в какой-то степени средство телепортации. Из моего сейчас в мое хочу.
В Тай телепортация была жесткой.  Долгой и очень сжатой, учитывая длину наших ног, упирающихся коленками в соседнее кресло. В дороге не было предложено ничего, что могло помочь убить время,  девайсы умирали, истекая энергией, а мы оставались.
В результате в Бангке выжили только мы, бледными тенями с нежными орхидеями на шеях забиравшимися в автобус, хмуро стоящий среди пестрых такси. Одним словом, фаранги.
Паттайя.
Ну, во первых, ПаттайЯ. Ударение на последнем слоге, и это верно по определению. Это не та страна, где «Я» проявляется прежде всего.
Грязь, вонь на улицах, пешеходные переходы перебегаем быстро-быстро. Семьи с детьми, поглощающими еду на улицах, прямо на тротуарах. И много собак, но все добрые. Они все улыбаются, - и семьи, и собаки. Дети смотрят огромными  счастливыми глазами на мир, в котором им угораздило родиться.
Нелепые тук-туки, сигналящие на каждом шагу, макашницы с едой «три в одном»: острое горячее, второе и сладкое одной тарелке.
Правильно сказала Ника: «Паттайя похожа на еду в макашнице:  первые два дня экзотично и прикольно, а потом – невыносимо. Лучше вообще не есть, если жуть как не голодна».
Улыбающийся смайл луны на небе ввел нас в ступор. Луна должна быть скобочкой, но не здесь. Под этой ухмыляющейся над нами рожицей ночью мы покупались пару дней в бассейне и решили свалить отсюда далеко и надолго. Ну очень жуткая у нее ухмылка. Мы решили уехать на Ко Чанг (остров Слона): остров, где море встречается с джунглями. Взяли трансфер до острова и радостно отправились в путь.
Остров Ко Чанг.
Тайланд большой и материк здорово отличается от островов. «Страна тысячи улыбок» обрадовала нас именно здесь, на острове. Мы попали в рай, самый настоящий не похожий на все увиденное нами раньше, если только вовремя отводить взгляд от жизни местного населения.
Мы, как заправские фаранги, выбрали самый безлюдный пляж на обратной стороне острова, - мечту социопата, удивив водителя тук-тука своим выбором.
Пляж далек и малоизвестен. Один из самых дальних. Кто бы знал, как я не хочу, чтобы он изменился и стал популярен, поэтому скажу его название  только вам,  своим близким, читающим это, и только шепотом: это пляж Клонг Клой. Только тсссс! Тихо! Никому не выдавайте этого чудного места, иначе оно станет таким же, как пляж Лонг Ли, изображаемый на открытках, когда с него выгоняют всех фарангов (и я даже не представляю, как это возможно).
Мы вышли на нашем задуманном еще в Питере местечке. И обалдели. Это вряд ли возможно передать словами: кусочек мечты. Но у этого кусочка был один большой минус, просто жирный, минус жилья. Такой жути я, неприхотливое, в общем-то, создание, не ожидала. С воплями:
- Тут я вообще даже на час не останусь! – я выскакивала из очередного бунгало. Это - я, которая на Закинфе жила в отеле 2* и была счастлива. Деревянные стены и походный санузел предлагаемых бунгало и вправду были жуткими.
Но выход есть всегда, и мы об этом никогда не забываем!
Сев в кафе выпить свежевыжатого сока (по умолчанию, Ника – ананасовый, я – манго), мы задумались. То ли уезжать в нормальные условия для жизни на красивый, но  забитый отдыхающими пляж, либо… Либо случайно, но закономерно, как и все, что происходит в нашей жизни, к нам подошла официантка, она же – гид по острову.
- Никаскажи! – заныла я.
Сразу еще по прибытию в Паттайю Ника стойко приобрела второе имя «Никаскажи!». Имя звучало требовательно и чуточку просяще, поэтому Никуся даже обижаться на меня при всем желании не могла. Обычно ситуация обстояла так: я по деловому бросала фразу что-то типа того, что я пошла решать проблемы. Независимо подходила их решать, но вдруг натыкалась на радостные каплеобразные тайские глаза. Далее звучал только мой стон «Никаскажи!» Я прекрасно понимала, что спросить-то я спрошу (пантомима за последнее время стала моим коньком), но ведь мне надо узнать ответ. А их мяукающий английский я уже стопроцентно не пойму! Поэтому «Никаскажи!» моя доча стала воспринимать, собственно, как второе имя. Которое, как и первое, она не просила. Но я ей его дала, кто бы ее снова спрашивал.
И Ника спросила, и поговорила. Буквально рядом, за поворотом пляжа оказались каменные бунгало (отель, по-местному), в которые мы ворвались с криком восторга. Каменная с верху до низу хижина, с деревянной кроватью под балдахином и с соломенной крышей.
- Экзотика, - завизжали мы, не зная, что в этой хижине нам за одну ночь придется пережить три тропических грозы подряд.
Но пока был день, сияло солнце, вопили птицы, порхали огромные бабочки, море за пальмами обещало сказку, потому что вокруг была настоящая тишина. Не было слышно шума машин, голосов людей. Рядом была только природа.
Мы пошли на пляж и начали таять, как пломбиры на жаре.
Вечер – массаж. Все, что недотаяло под солнцем, растаяло, растянулось и размялось под умелыми темными руками. Передо мной море, заливающее в темноте белый песок волнами прилива , позади – джунгли с обезьянкой, готовой вот-вот выпрыгнуть на тебя. Ночью – ужин в ресторане на соседнем пляже, с колоннами из деревьев, пробивающими крышу насквозь.
- Рай, рай… - шептали мы, засыпая и даже не догадываясь, каким адом это все обернется завтра ночью.
Утро выкинуло нас из кроватей птичьим пением и европейским завтраком. Сытые, мы лежали в ласковом море на мели, оно нас обнимало горячими волнами, песок под нами мягко шуршал. Недалеко падали кокосы с пальм, жарились наши блинчики,  грело уютное солнце. Мы фыркали водой, как довольные киты.
В обед, вырвавшись из уютных лежаков, мы отправились пешком в рыбацкую деревню невдалеке. В этот момент чувство всепоглощающей любви, видимо, присущей всем на этом острове, стало меня накрывать. Иначе почему я разрешила дочке взять мотобайк и радостно усесться взади, после того, как она пять минут потренировалась на пустыре? (Но инструктор был такой душка!) Очнулись мы только тогда, когда из встречной машины нам закричали: девчонки, вы же по встречке едете!
- Стоп. – сказала я, - Накатались. Жить еще хочется.
- Спасибо, мам, - Ника еле сдерживала радость. – Вообще-то, я наврала, что пробовала кататься на мотике. Если честно, я первый раз ключ зажигания в него вставляла.
Конечно, мы сразу вернули мотик. За это с нас взяли 350 батт (рублей, практически). Мы пошатались по рынку, пообщались с русским дяденькой на предмет «стоит ли заканчивать самоубийством жизнь на Ко Чанге, сев на мотик?» (он видел, как мы неслись по встречке), потом покушали в местном кафе, причем вопрос вероятности самоубийства встал еще раз из-за остроты блюд.
Чувство, что я люблю все это, возрастало. По-видимому, ребенком, - думалось мне, - я родилась здесь. Но именно меня  с острова забрали приемные родители, видя, что мне тут не выжить. Я жила, жила с ними, и они стали мне родными, и моя жизнь стала мне родной. Но родилась-то я здесь, я это точно теперь знаю! Да, так все и было. Я бы здесь не выжила, но это моя родина, поэтому мне так нравится этот остров, и тот человек, который подъезжает к нам на мотобайке.
- Вам куда, - спросил владелец мотобайка, который тоже мне нравился.
- Клой. – ответила Ника.
- По дороге туда – серпантин, и долго идти с сумками, - заботливо проявил участие байкер.
- Сколько?
- Пять….десять…. – невнятно пробормотал симпатичный водитель, кивнув позади себя. – Погнали?
«А и правда погнали?» - гены, видимо, страшная вещь.
И мы погнали. По серпантину дорог, по отвесным спускам вниз, мы кричали «Хей хоу!», пока водитель перед очередным спуском не снял мои руки с его талии, и не замкнул их в замок у себя на груди, положив мне руку на коленку. Я как-то сразу  перестала орать. Мою репутацию перед дочкой спас тот факт, что поездка была короткой. Расплачивалась я очень рассеянно, случайно переплатив 20 батт)
- Как хорошо, что мы не пошли в дальнюю деревню! – обсуждали мы, заказав сок на нашем пляже. Но бармен в рваных джинсах и с белоснежной улыбкой, принесший нам заказ, спутал все мысли.
- Ох. – выдохнули мы вместе. – Он - лапочка! Как мы любим сок на этом пляже! А давай ходить сюда пить сок всегда?
Тридцатилетний бармен махал нам в след, после оставленных ему чаевых. Вообще, надо признаться, я ни в одной стране не оставляла так много чаевых. Ну, если честно, ни в одной стране таких чаевых и не поняли бы. Но в Тайланде 10-20 батт вызывали улыбки до ушей, и кивающую, как у китайского болванчика, голову. Жители страны «тысячи улыбок» живут в страшной нищете. И даже мне, особе не шибко сентиментальной, было их до жути жалко. Конечно, в шикарных ресторанах эти чаевые были бы тоже смешны, но мы с Никой не отступили ни на один день от правила есть настоящую тайскую пищу (ой, вру, один раз зашли в индийский ресторан). Конечно, мы не смогли есть в самых настоящих тайских кафешках-столовках (вонь невообразимая!), но один раз меня Ника все-таки туда затянула! Умирать буду – вспомню) А так же вспомню, как однажды в Паттайе нам днем захотелось блинчиков. Ну, любим мы блинчики!) И вот мы зашли в кафе, Ника на трех языках объясняет, что мы хотим блинчиков. Никто нас не понимает. Хозяин кафе метнулся за разговорником (поляк), и мы с Никой просто тупо по словарю составили ему рецепт. Через пол-часа он попросил попробовать нас то, что они с поваром пожарили. Мы схавали по кусочку, заказали еще тоже повторить, и попросили джему. Официантка метнулась за джемом в магазин через дорогу, повар – довольный, побежал готовить повтор (закреплять навыки))), а  мы с Никой, счастливые, начали  уплетать блины даже без джема. Это было безумно вкусно! Счет за все со свежевыжатыми соками составил 170 батт. Надо ли еще что-то к этому добавлять?
Но я отвлеклась. Пришли мы домой (в смысле, в наше каменное бунгало), я проговорила фразу про то, что нас кинули на 400бат, сама же над этой фразой поржала, пошла в душ (пообещав себе, что холодный – спасет мою тающую мораль). Вдруг хлесткий стук по крыше озадачил меня.
- Ника, это что, дождь пошел?  - крикнула я.
- Мам, это листья пальм посыпались….
Буквально через минуту все вокруг потемнело, пришла гроза. Вспышки молний полыхали в витражных стеклах окон, грохот грома закладывал уши. Мы с Никой забрались на кровать (я от страха забыла, что было проводником: каменные стены бунгало или деревянная кровать по середине его), знала только, что без резиновых шлепанцев вставать нельзя. Мы лежали, прижавшись друг к другу. Гроза стихала. Отключился интернет. Но следом за первой пришла вторая, вырубив свет. Ника разревелась, уткнувшись в мои руки:
- Мам, мне страшнооооо!
- Все скоро закончится, потерпи, - успокаивала я ее, лихорадочно соображая, есть ли тут хоть какой-то громоотвод.
За нами, в душевой, сквозь крышу полила вода, легкая морось касалась нас уже на кровати.
Пришло СМС из дома о том, что в Паттайе теракты, мои волнуются.
Внешней связи на острове не было, интернет из-за грозы рубануло. Я слала своим маяки, мои злились: почему я не могу перезвонить? Я же всегда звоню! Гроза стихала.
- Я пойду, попробую позвонить. Ни при каких ситуациях не сходи с кровати! Ты поняла? Не сходи ни за что! – смотрю я  в перепуганные, полусонные Никины глаза.
- Ты сумасшедшая…  Ты жить не хочешь. Пошли они все нафиг, мам!
- Я должна. Не могу по другому. Сиди и жди, слышишь!
Обхватываю плечи руками, Никин страх бережет меня, под тяжелыми частыми каплями между деревьев добегаю до рецептшена, до стойки с  администратором… И торможу, видя его тайские каплеобразные глаза.
Благослови бог мою девочку, которая находит время, чтобы проговаривать со мной английский язык. Мало того, что я иногда извлекаю из себя слова, которых я вроде бы и не знаю, еще я, оказывается,  слышу  ответы и могу понять то, что мне говорят! Но, не смотря на это, моя пробежка оказалась напрасной. Внешней связи с островом нет. Интернет – только завтра. Я вернулась в бунгало, обняла Нику, услышала, что я полная идиотка, и под мерные новые СМС-ки о страхах моих близких мы уснули, под захлебывающуюся молниями, ветром и водой третью грозу.
Утром птичье пение нас не разбудило. Мы проспали все на свете: и завтрак, и солнце, и море. Бегом ближе к обеду выскочили на рецептшен, продлили номер, заказали такси, быстро поели, полежали в море. Не обсохнув, мокрые, покидали монетки и помчались переодеваться. Такси уже ждало нас. Нам нужно было вернуться в Паттайю, чтобы позвонить домой и сказать, что мы классно отдыхаем.
Выйдя с парома, мы натыкаемся на последнее такси.
- Сколько?
- 2600 батт.
- Да иди ты, у нас телефонов такси, как фантиков, - говорю я и иду звонить своим в Питер. Телефонов такси у нас на самом деле нет.
- Смотри, сейчас, по логике, он побежит за нами, - говорю я Нике. – И теперь сбивать цену должна будешь ты.
Я слышу позади нас: «Мадам, мадам», не отрываюсь от разговора, предоставив возможность Нике продолжить беседу. Через пять минут мы едем в такси за 1400 батт, а Ника не выпускает из рук нож для разделки фруктов.
- Слишком все хорошо. Мам, а может зарезать его, на всякий случай?
Вот, наверное, и все. В остальном рассказе не вижу особого смысла, потому что рассказывать о Паттайе нечего. Да и делать там нечего.
А Ко Чанг… На обратном пути, фотографируя Нику, на спуске сильно шарахнулась и сломала ноготь. Если учесть, что мои ногти все считают нарощенными (тайка при массаже просто боялась мне пальчики трогать), то девочки поймут, что это было: я не заплакала. Да мне и сейчас до звезды, что я постригла ногти. Это такая мелочь по сравнению с тем, что мне нужно было так быстро уезжать  с острова.
Самолет назад, в Санкт-Петербург.
В аэропорт забирают за 5 часов до посадки (3 часа до Бангкока + 2 часа до рейса).
11 часов – обратный перелет, почему-то дольше, чем туда.
3 часа – задержка рейса.
1 час – на то, чтобы умыться, поесть в отеле.
1 час – добраться домой.
Итого: дорога назад заняла 21 час. Только дорога.
Улетая, я прижалась головой к стеклу иллюминатора. Где-то там, внизу, подо мной, ревели детскими голосами слоны, на которых я не успела покататься; захлебываясь, шумно рыдали водопады Чанга и реки Квай, по которым я не успела отправиться вплавь; а громче и надрывней всех всхлипывала древняя Камбоджа, Кхмерская Республика с неизведанным  храмом Ангкор, которой я обещала встречу. Я знала все: и как до тебя добраться, и как пересечь границу, и как потом добраться до храма, и где остановиться. Но в отпуске на полуострове Индокитай ценна другая валюта, которую мы размениваем в своей обычной жизни не задумываясь, и эта валюта: время. Ее нельзя обменять или купить ни в одном банке, ее нельзя заработать вперед, ее нельзя занять под проценты. Поэтому я тоже хочу плакать, моя загадочная Кампучия, про которую я прочитала казалось бы все, что только можно, которую я храню где-то в тайном уголке сердца.  Я не смогла приехать к тебе, слишком мало оказалось  у меня вашей валюты. И вряд ли я когда-нибудь буду рядом, ведь я никогда не возвращаюсь туда, где я уже была. Я даже не могу плакать, поверь. Такая боль у меня где-то глубоко в сердце. Там, где ты.
Мы прилетаем, проходим таможню, забираем багаж.  Первое сообщение, которое приходит на телефон – Нике: «Оденься потеплее. Тут холодно. Я тебя жду». «Котик» ждал, не отходя от аэропорта, 4 часа. Когда я увидела его, в пиджаке и черных парадных брюках, с гопарской посиневшей моськой, я подумала: «А может, у них и вправду что-то получится». Ну, и что, что «Котик» - чистый гопник. Человек-то вроде неплохой.