День поминовения

               
Эту старушку я знаю давно. Она часто стоит во дворе небольшого уютного коттеджа, облокотясь на невысокую металлическую ограду. В руках у неё почти всегда незажженная сигарета. Однако курящей бабушку никогда не видел.

Проходя мимо, я всегда с ней здоровался. А однажды, как-то инстинктивно, неожиданно для себя, достал зажигалку и предложил закурить. Она отрицательно качнула головой. И вот тогда я впервые увидел её подслеповатые слезящиеся глаза. В них навечно застыла какая-то беспросветная одинокая тоска и полная отрешённость.

Я невольно остановился. Мне захотелось как-то взбодрить эту одинокую старую женщину. Был день скорби. Только что по всей стране отзвучала траурная сирена. Жизнь в Израиле на две минуты замерла.

На дорогах встали машины. Жители страны замерли на том месте, где застала их сирена – на улицах, на работе, дома. Израиль вспоминал шесть миллионов евреев, уничтоженных нацистскими нелюдями во времена Холокоста.

Старушка тоже стояла неподвижно, печально смотря себе под ноги. Я уж, было, пожалел о своей бестактности, и хотел пройти мимо, но женщина меня остановила. Она вдруг встрепенулась, махнула рукой, и тихим низким голосом сказала: «Я вообще-то отвыкаю от этой вредной привычки. Но сегодня день траурных воспоминаний. Ладно, заходи. Давай  покурим».

Похоже, бабушке захотелось выговориться. Я прошёл во двор. Мы сели в плетённые соломенные кресла у небольшого столика. Познакомились. Женщину звали Ривкой. В Израиль из Прибалтики она репатриировалась давно. В уже далёком 1972 году.

Прибыла сюда вместе с мужем и двумя взрослыми детьми. Муж погиб в войне Судного дня. Теперь со взрослым сыном она живёт в уютном коттедже. Сын у Ривки моряк, капитан дальнего плавания. Подолгу не бывает дома. По этой причине бабушка частенько скучает одна.

В тот траурный день женщина и поведала мне трагическую историю давно минувших лет. Времен Холокоста на литовской земле. В Израиле удивить кого-либо подобными рассказами трудно. За 22 года жизни на Земле Обетованной я услышал многое. Но исповедь Ривки меня по-настоящему потрясла.
 
Как известно, в 1940 году Красная Армия «освободила» от власти буржуев всю Прибалтику. Литву в том числе. Так сказать, поменяла власть буржуев на большевистскую. В процессе смены власти на стороне большевиков активное участие приняли многие литовские евреи.

 Литовцы этого им не забыли. Впрочем, антисемитизм в Литве, как и в соседней Польше, существовал с незапамятных времён. Уже через год, с приходом фашистов, литовские националисты, коих в стане оказалось немало, начали жестоко рассчитываться с евреями.

Тут присутствовал и банальный антисемитизм и жажда реванша за недавние грехи большевизма. Безжалостно уничтожали всех поголовно. И бывших пособников советской власти, и беспартийных и людей далёких от политики. Не щадили никого.

Ни детей, ни беременных женщин и стариков. Впрочем, мужчин и небеременных женщин они уничтожали тоже. Вместе с нацистами отправляли в гетто или лагеря смерти. Мужчин, естественно, в первую очередь.
 
Литовские отряды полиции проводили облавы на евреев. Укрыться было практически невозможно. Ведь большинство полицаев являлись еврейскими соседями. Они прекрасно знали все закутки на любом еврейском хуторе или щели в городской квартире евреев-соседей.

А потому лютовали бандиты намного эффективней своих нацистских коллег. Ривка с престарелым отцом и двумя малолетними детьми жила на хуторе недалеко от небольшого литовского городка. В августе 1942 года ночью к ним неожиданно нагрянул отряд полицаев.

Вообще-то целью налёта был банальный грабёж. Тащили курей, овец и прочую живность. Но когда начали выводить из хлева корову, Ривкин отец стал на пути у грабителей. Тогда один из бандитов, схватил его за бороду и заявил, что произведёт упрямцу повторное обрезание.

Подтащил старика к большой колоде для рубки дров, на которой попытался отсечь ему бороду. К несчастью, пьяный садист промахнулся, и тупым колуном размозжил несчастному дедушке голову. На виду у дочери и маленьких внуков.

Уже после войны в 1948 году Ривка пришла на кладбище навестить могилу отца. За военные годы скромное еврейское кладбище разрослось. Из сугубо еврейского оно превратилось в многоконфессиональное. Здесь уже хоронили не только евреев, но и католиков, и православных и покойников других вероисповеданий.

 Совершенно неожиданно для себя между могилами женщина заметила палача своего отца. Прошло столько лет с той трагической ночи, а жестокий убийца всё ещё не протрезвел. В тот день он тоже оказался пьяным в «стельку».

 Ривка инстинктивно последовала за  ним. Мне она призналась, что в тот момент даже не осознавала, с какой целью. Но уже через пять минут пожалела о своём импульсивном поступке. И сожалеет о нём до сих пор.

Разумеется, женщину заинтересовало, что делает этот бандит на еврейском кладбище. Она, конечно, догадывалась, что пришёл он сюда не для покаяния на могилах своих жертв. Но то, что Ривка увидела через пару минут, потрясло её не меньше, чем ужасная картина казни отца.

Проследовав за палачом в самый дальний конец кладбища, она увидела жуткую картину. На грубых досках стола лежали человеческие головы. Точнее сказать, то, что от них осталось после длительного пребывания в могиле. Рядом с рабочим верстаком суетился какой-то забулдыга. Слесарными клещами он проворно извлекал из черепов золотые зубы и коронки. Женщина тут же грохнула в обморок. Похоже, полицай-садист рубил головы с дальним прицелом.

В начале пятидесятых в одном из боёв "лесных братьев" с войсками НКВД бандит был убит. Его труп привезли в районный центр на опознание. Многие евреи, родственники и знакомые жертв нацистского преступника, в их числе и Ривка, смогли пробиться к покойнику и смачно на него плюнуть.

Немного, конечно, но какое-то удовлетворение люди получили. Теперь литовцы называют «лесных братьев» мужественными борцами за независимость Литвы. Кто его знает, возможно, были и такие. Но Ривка рассказывала, что и убийцу её отца, и «зуболома» на еврейском кладбище тоже все называли «лесными братьями».