Грешный Бог II

          И прогресс и начало крушения (Вторая книга трилогии)
                Роман

      «Брак на земле всегда несовершенен, так как у мужчины преобладает разум, а у женщины – воля. В своей небесной ипостаси любившие друг друга мужчина и женщина сливаются в одном ангеле…»
                Эммануэль Сведенборг.

                Вместо пролога

      И прошло года три по ниарскому времени – на Земле тридцать шесть. Оно, время, неумолимо; и оно бессердечное в отношении грешных и всегда озабоченных, и отчасти безумных людей.
- Ты стареешь, Наум, - раз сказала Евтерпа.
- Нет, неправда, взрослею, - улыбаясь, ответил более старшей подруге и законной жене. – Йонис, Ангел-хранитель, сказал, что мне жить еще долго, лет не менее двухсот!..
- В таком случае я проживу еще тысячу, - улыбалась она, вдохновитель всех благих деянии, просто Муза моя, а быть может, вмещала в себя сразу девять известных всем муз!..
- Сменишь десять иль двадцать мужей!..
- Сотни две, дорогой!..
      Шутка, но… В каждой шутке есть правда…
      Тут я вспомнил Омара Хайяма стихи:

Пусть колесо судьбы мне мира не дает –
Ну что же! Я готов сейчас идти войною!
Пусть доброй славою бессмысленный народ
Меня не наградил – позор зато со мною.
           Все прочее – слова!
Вот кубок, и в вине горит рубина пламень –
Ведь у непьющего найдется голова,
           А у меня найдется – камень…

      Нет, не нужен мне камень!.. И не надо на что-то надеяться! Жизнь не есть ожидание благ иль приятных вестей. Правда, многие ждут, превращая ее, свою жизнь, в ожидание…
      И взлетел над планетой своей… Да, вы верно заметили, Ниара стала моей, нашей с Музой планетой-землей. И она расцвела, стала очень богатой, оставаясь такой же красавицей, стала взрослой и мудрой эта наша земля, земля наших детей. Опять верно подумали, она родина им… Но вернемся к тому, что я плавал в пространстве, чтоб увидеть Ниару взглядом как бы сторонним, человека доселе здесь как будто не жившего. И увидел чудесный, живой и трепещущий шар, был, естественно, рад, в эйфории я был, даже можно сказать…
- В чем причина восторга?.. – это Йонис, он рядом, ко мне вдруг подлетев.
- Видишь, Ангел-хранитель, и сам!.. В этом Божьем творении есть и доля моя, наша с Музой есть доля!..
- Еще большая доля в этом смертных ниарцев, - философски заметил мой Друг. – Ты – всего дирижер…
- Нет, сперва композитор!.. – как мальчишка ответил Ему.
- Хвастунишка, пацан!.. – тем же тоном Хранитель.
      Он всегда появлялся тогда, когда я начинал чем-нибудь восхищаться или идеализировать какие-либо явления, какие-либо предметы или чувства, деяния людей. Относился ко мне всегда с легкой иронией, как отец и как брат, и как просто приятель.
- Слава Богу, еще не старик!.. – после паузы сказал я бескрылому, в то же время крылатому Духу. – Инфантильность – не грех!..
- Но и не показатель зрелости и могущества настоящего мага!..
- Хватит, Йонис, трепаться. Знаешь только меня поносить!..
- Ладно-ладно, Наум. Так и быть, улетаю к другому, - сказал Ангел-хранитель с улыбкою, - более мудрому магу. Он живет на Земле, - и исчез, я остался один.
      Магия и колдовство… Каковы механизмы влияния?..

      Как известно, все явления физического мира представляют собой результаты влияния невидимого мира на материю. В состав человека входит астральное тело, которое восстанавливает поврежденные органы в их прежней форме. В человеке астральное тело управляет всеми проявлениями органической жизни не будучи под контролем воли и сознания. Для этого астральным телом используются нервные импульсы. В природе роль нервных импульсов играют астральные излучения, которые служат инструментом воздействия на материальную природу.
      Жизнедеятельность всех обитателей Земли происходит под астральным влиянием посредством флюида, а интенсивность жизнедеятельности и развития зависит от количества флюида, который в нем участвует. Растение, подвергаясь во время своего роста разнообразным астральным влияниям, будет претерпевать ряд изменений, вследствие чего и свойства его могут оказаться различными. Это зависит от того, в какой момент оно будет сорвано. В конце концов, все земные существа находятся постоянно под влиянием определенной силы, которой является Вселенная.
      Эта сила действует на организм через излучения светил – астрального света, который является универсальным посредником Вселенной. Каждый организм индивидуализирует часть этого астрального света, который, конденсируясь в его нервных центрах, становится астральным телом этого организма и вырабатывает его материальные формы. Качество астрального света зависит от многих причин, в том числе и от положения, занимаемого Землей в пространстве в момент усвоения организмом астрального света и переработки его в астральное тело. Изучая формы физического тела, можно определить качество астрального тела, а по ним узнать, под влиянием каких планет происходило его формирование. Каждый организм отмечен знаком одного или двух светил. Изучение этих знаков, сигнатур, составляет специальную отрасль магии – чтение астральных знаков.
      Непосвященный в магию, желая воздействовать на организм, будет стараться влиять непосредственно на физическое тело, причем ему придется преодолевать сопротивление астрального тела, стремящегося восстановить нарушенное равновесие и сводящего на нет все его усилия. Маг будет действовать в плане творения в астральном плане: он соответствующим образом изменит астральное тело, вследствие чего изменится материальное.
      Вселенная и Судьба управляет всеми земными организмами, в том числе и людьми. Человеческое тело своим скелетом относится к минеральному царству; анемической жизнью, центр которой находится в груди, – к животному. Всеми функциями организма управляет астральное влияние в различных своих проявлениях, индивидуализируясь в зависимости от конкретного случая.
      Сознание и мозг человека играют руководящую роль. Тело погружено в природу, подчиняется ее законам и влияниям. Человек, таким образом, является микрокосмосом, так как в нем присутствуют как все три природных царства, так и часть Божества. На основании этого ясно, что воля с помощью нервных импульсов может управлять организмом и одновременно с этим воздействовать на астральное тело, а через него – на астральный свет и на силы Вселенной.

      Вот такая теория в отношении Земли и земной нашей магии. Сама магия, кстати, существует везде, и не знает границ! Без большого количества слов!..


                Часть первая
                Владлена

      Шестой годик Евтуму уже. И он развит психически и он развит умом, но земным, к сожалению, мальчиком оставался сын ростом. Зато дочка, Амалия, лет ей три с половиной, очень быстро росла, стала выше Евтума, но в духовном развитии была совсем маленькой девочкой. Парадокс и абсурд!.. А что делать, что делать?..
- Хочу стать настоящей принцессой, - повторяла Амалия матери, слишком часто, увы. – И быть очень красивой!..
- В жизни важно быть умным, - отвечала Евтерпа.
- Умным пусть у нас будет Евтум, - нет, не глупая, нет, - а я буду красавицей!..
- Евтум вырастет, женится, выйдешь замуж и ты…
- Найду мужа смышленого, - улыбалась болтушка, - как наш папа, к примеру.
- Таких умных, как папа, очень трудно найти!..
- Найду, мама, найду!..
      Вот такая она, чисто с женскою логикой, доченька. Совершенно другим разговор получался с Евтумом. Чаще всего со мной.
- Хочу, папа, хоть раз, - заявил он однажды, - побывать в твоей шахте.
- Очень хочешь?..
- Ага.
- В таком случае поехали!..
      Шахта… гордость моя. И уже не одна!..
- Нет, чуть-чуть погоди. Спрошу мамы, что лучше надеть, - ишь, какой рассудительный! – Там, наверное, пыльно.
- Да, действительно пыльно и достаточно сыро, прохладно…
      И вот мы у копров моей первой и в техническом плане уже чуть устаревшей красавицы – на Земле и в России в это время внедрялись совершенно другие, правда, сто лет назад изобретенные, однако более передовые горнопромышленные технологии.
- Не боишься?.. – на подходе к клети обратился к Евтуму.
- Нисколечко!..
      И провал в царство духов подземных. Очень-очень знакомый лишь мне, непривычный мальцу.
- Ну и как?..
- Это здорово, папа!..
- Рад, что ты не труслив. Настоящий мужчина!..
- Скоро стану мужчиной действительно, - сказал сын, не задумавшись.
      Что имел он в виду, к сожалению, не знал, и не мог я читать его мыслей, увы. Не могла это делать, между прочим, и Муза. Почему?.. Потому что Евтум умел ставить барьер меж собой и другими людьми, даже самыми близкими, его личные чувства и помыслы, как достаточно сильного мага, оставались секретом для всех-всех остальных. Даже мы, настоящие маги, знатоки человеческой психики, не могли снять тот прочный, нашим собственным сыном поставленный и, конечно, незримый барьер!..
      И руддвор; сквозняки; вагонетка людская… К нам шагнул машинист…
- Куда ехать, хозяин?..
- Третий пласт, - лаконично ответил ему, – где монтажная камера.
      Шахта наша еще относительно новая и поэтому ехать далеко не пришлось – через десять минут высадились у сопряжения верхнего, почти двухкилометрового штрека, пройденному по самому мощному, толщиной аж в три метра, и почти без породных прослоек пласту. Хочу сразу отметить: весь металл для крепления, весь металл для планеты вообще, доставлялся пока из Интарии. Это дорого, но…
- Идем в лаву?.. – Евтум.
- Хотя лава еще не запущена, можно сказать и так. Через месяц запустим ее!..
- Здесь я вижу лишь рельсы, а где уголь пойдет?..
- По конвейеру нижнего, так называемого откаточного штрека. По нему и вернемся назад.
      Много-много вопросов… Успевай отвечать!.. Вам о шахте подробно рассказывать, полагаю, нет смысла. Могу только сказать, сын мой был потрясен…
- Это здорово, папа!.. – вновь вернувшись к стволу, резюмировал он. – А ты сам – настоящий герой!..
- Это – только цветочки, сынок, - рад его похвале, - плоды будут действительно крупными!.. Наши с мамой плоды!..
      Один плод – это он. Самый ценный из всех, тех, которые есть, тех, которые будут. Внешне вовсе некрупный, но зато содержательный!..
- Почему же к нам в гости не приходит Умсус? – часто спрашивал он.
- Сам придти к нам твой друг, к сожалению, не может, – отвечала Евтерпа. – Ему только три годика!..
- Уже скоро четыре!..
- Не забудь, что Умсус не умеет летать! Как и мама и папа его. Им добраться до нас много-много сложнее, чем тебе или мне оказаться у них.
      Странно то, что в последнее время Евтум о своей дорогой и любимой Устинии будто вовсе забыл, упоминал о ней только в самых необходимых случаях, только как о мало интересующей его матери своего приятеля – тут уместно отметить: разговоры о том, что Евтум и Умсус все же сводные братья, уже несколько лет совершенно никем не велись.
- В таком случае сам, - сделал вывод малыш, - сам его навещу.
- Эй, дружище, уймись!.. – здесь пришлось молвить слово и мне. – Я тебе запрещаю без нас куда-либо летать.
- Ты сажаешь меня под домашний арест?!.. – удивился Евтум.
- Нет, конечно, сынок, - растерялся слегка. – Но пойми, ты и сам еще мал, чтобы самостоятельно отправляться в такую даль.
- На планете Интария люди в шесть, - говоря же о возрасте, - уже женятся, создают собственную семью!..
- Ты – отчасти землянин, Евтум.
- Это, папа, лишь внешностью, оболочкой своей, а по сути же мне, как землянину, восемнадцать уже!..
      Восемнадцать, наверно, действительно, а быть может, и больше…
- Ладно-ладно, слетай, - это Муза ему, - но смотри, будь предельно внимательным и чтоб вел себя там, находясь в Вулказаре, как порядочный мальчик.
- Все понятно, спасибо!..
      Вот как, значит, со мной обращается женушка!.. И вообще как все это понять? Раз Евтум уже взрослый психически, то как дружбу такую его с малолетним Умсусом понять?.. Перед армией я думал только о девочках!.. И когда мы остались одни…
- Ты обиделся?.. – едва мальчик ушел, вдруг спросила Евтерпа.
- Скажу честно, немного… Дело в том, что мы оба не знаем, что у нашего сына в сей момент на уме.
- Да, не знаем, увы, - согласилась она, призадумавшись.
- Ладно, Муза, оставим сей пустой разговор. Ясно только одно, что Евтум не из глупых, разберется в своих отношениях с окружающим миром как-нибудь и без нас.
- Вот и я так считаю, - и опять согласилась любимая.
      На носу Новый Год, в шестой раз здесь с Евтерпой его будем встречать… Говоря о родных, самых близких мне людях, к сожалению, не знал, кому что подарить. И в последний лишь день пришлось делать экскурсию на свою незабытую, дорогую планету Земля. Несмотря на пророчества, слава Богу, живую!.. Жаль, ушли в мир иной очень многие люди, в том числе моя бывшая, меня все же любившая женушка, дочь ушла в мир иной…
      Шел снежок и не очень-то холодно – в Воркуте минус двадцать всего!.. Черный габбро, но теплый, на могиле Катюши, рядом памятник Дарье… Черный камень, но теплый, им обоим, уверен, в это время тепло…
      И не надо печалиться, и не надо грустить... Смерть не есть чему-либо конец!..
      Город старый и верный тотчас обнял меня, как и тем, кто ушли, и мне было комфортно, тепло… Спорттовары… Ба, лыжи, на которых уже не стоял очень-очень давно, и которые нам, на планете своей, жаль, совсем не нужны… И велосипед… Вот, что нужно Евтуму!.. И пусть ездит за раками!..
      И такси… Хорошо, что покупка поместилась в багажнике… И водитель – весьма симпатичный и приветливый парень…
- Сыну, вижу, купили, - сказал он, улыбаясь. – Теперь нужно что-либо и супруге своей, чтобы сделать приятный новогодний сюрприз…
- Да, вы правы, мой друг, теперь нужно супруге и дочери, чтоб они даже ахнули, что-нибудь очень ценное… Но не знаю, что именно.
- Вы, похоже, небедный, - видя перстень на пальце моем, призадумался парень. – На мой взгляд, вам желательно съездить в ювелирный салон.
- Но у нас безделушек и цацок превеликое множество, набрать можно мешок!..
- Верю, верю, вот только… Уверяю, любая из дам, видя нечто блестящее, начинает страдать от большого желания, как бы эту вещицу на себя нацепить!..
- Да, вы метко заметили, начинают страдать!.. – улыбаясь, ответил ему. – В таком случае поехали!..
      Воркута – город очень разбросанный, как и все шахтерские города. В прошлом, правда, лишь был таковым – самих шахт в нем давно уже нет, все запасы исчерпаны. Шахты только за городом и весьма далеко. Современные шахты, со своими поселками, так сказать, автономные…
      Вот, похоже, приехали…
- Вы идите, - открыл дверцу таксист, - а я покурю.
- Да, конечно, спасибо…
      Ювелирный салон – это не магазин, в нем действительно ценные, уникальные вещи. Драгоценные камни и золото всегда были в цене, на них нет совсем спроса разве только во время войны. Слава Богу, в России да и в мире вообще, их давно уж масштабных, очень-очень серьезных и не было.
- Добрый день, уважаемый, - симпатичная девушка. – Что хотите увидеть, может быть, и примерить?..
      Людей, кстати, не мало, все ж таки Новый Год!..
- Мне колье для жены… и сережки для маленькой дочери…
- Да, конечно, сейчас!..
- И цена для меня не имеет значения, - опередил продавщицу.
      Продавщица, наверно, архаично звучит, ныне нужно сказать: консультант-продавец…
- В сей момент, господин, - улыбнулась довольная девушка, извлекая из ящичка в самом деле достаточно броскую и безумно красивую вещь. – Вот, пожалуйста, гляньте. Это лучший подарок для любимой жены!.. Цена, правда, немалая…
      Можно даже сказать, что цена баснословная… для шахтера российского. Я давно не шахтер, но пока и не олигарх, сам не знал, кто я есть…
- Изумруды…
- Ага. Посмотрите, как сделано!..
      Глаз не мог оторвать от такой красоты!..
- Да, я это беру!.. – наконец-то опомнясь, сообщил консультанту. – А теперь покажите, пожалуйста, что-нибудь для малышки. Ей на вид уже десять…
- Да, конечно, минуточку!..
      Показала сережки. Также очень шикарные. Через пару минут расплатился за все, вскоре вышел на улицу. Очень-очень довольный собой…
- А теперь отвезите меня куда-либо за город, там, где нету людей, - попросил бодрым тоном водителя.
- Вы пришелец?.. – спросил парень, казалось, шутя.
- Да, с планеты Ниара, - не шутливо ответил ему.
      И спустя четверть часа я остался один. Шел снежок, минус двадцать всего… Ностальгия, большое желание здесь, в Воркуте, хоть два дня или даже недельку пожить, подышать этим воздухом… И, конечно, с Евтерпой и, конечно, с детьми… Стал чрезмерно сентиментальным... Пройдет время и снова, снова буду как сталь!..
      В моей комнате тихо… И горела свеча… Запах воска пьянил…
- Вижу, был на Земле, - это Муза сказала, только-только увидев, обнимая меня.
- Да, любимая, был.
- Раз уж ты так тоскуешь по Родине, Новый Год можем встретить и там.
- Ты серьезно?..
- Вполне...
- В таком случае вперед, собираемся!..
      Было б только желание!..
      И опять Воркута; в заполярье зима, это значит, темно, но светло и тепло зато было в гостинице.
- В ресторан, полагаю, мы с детьми не пойдем, - улыбалась жена.
- Верно думаешь, радость моя, пир устроим и здесь. Если будет желание, пригласим для веселья ресторанных артистов.
      Ресторан, между прочим, расположен внизу, на первом этаже здания. Все, что нужно, доставят они, служащие этого заведения, а артисты и сами придут, будут рады возможности заработать деньжат. Но садиться за стол, девять вечера только, было рано еще.
- Хочу в город, - Евтум.
- И я, папа, хочу, - и добавила дочь.
- Было б лучше, наверное, вам немного поспать, - сомневалась Евтерпа.
      Разве их, возбужденных, этак просто уложишь?..
      В центре города елка; много-много детей и, конечно же, горка…
- Прокатитесь и вы… Можно прямо на попе…
- Ура, папа!.. – Амалия.
      Евтум более сдержанный, но помчался и он…
- Боюсь, будешь смеяться, но хочу прокатиться и я,  - это Муза сказала моя, улыбаясь лукаво; была, кстати, в штанах и в короткой шубейке.
- Нет, не буду, вперед!.. Я тебя догоню!..
      И в гостиничный номер мы вернулись в одиннадцать, заказали напитки, еду и сходили под душ.
- Ну так как, - это я, обращаясь ко всем, - нам артисты нужны?..
- Нужны, папа, нужны! – это дети, конечно, ответили. – Мы в живую их даже никогда и не видели!..
- Пригласи, - согласилась жена, - раз так дети хотят.
      В ресторане народу, стало ясно, немного – праздник все же семейный.
- Вы один?.. – видно, менеджер зала.
- Извините, но мне столик вовсе не нужен, мне нужны музыканты, самый главный из них.
- Подождите, пожалуйста, здесь, - указал на диван этот строгий мужчина, - я его приглашу через пару минут.
- Буду очень признателен!..
      Фойе слишком просторное, в то же время уютное. Доносилась из зала спокойная, на мой взгляд, очень даже хорошая музыка. Не зря, значит, пришел. Слушал музыку и… стало грустно, увы… И вдруг вспомнил Есенина…

Этой грусти теперь не рассыпать
Звонким смехом далеких лет.
Отцвела моя белая липа,
Отзвенел соловьиный рассвет.

Для меня было все тогда новым,
Много в сердце теснилось чувств,
А теперь даже нежное слово
Горьким плодом срывается с уст.

И знакомые взору просторы
Уж не так под луной хороши.
Буераки… пеньки… косогоры
Обпечалили русскую ширь.

Нездоровое, хилое, низкое,
Водянистая, серая гладь.
Это все мне родное и близкое,
От чего так легко зарыдать.

Покосившаяся избенка.
Плач овцы, и вдали на ветру
Машет тощим хвостом лошаденка,
Заглядевшись в неласковый пруд.

Это все, что зовем мы родиной,
Это все, отчего на ней
Пьют и плачут в одно с непогодиной,
Дожидаясь улыбчивых дней.

Потому никому не рассыпать
Эту грусть смехом ранних лет.
Отцвела моя белая липа,
Отзвенел соловьиный рассвет.

- Это вы меня ждете?.. – молодой и патлатый представитель богемы.
- Да, похоже, что вас…
      Пианист, и талантливый… и чувствительный, чувственный, странно то, что не спился еще…
- Слава Богу, я водки не пью, - прочитав мои мысли, пояснил музыкант, - иногда лишь бокал или пару бокалов вина.
- И играете джаз.
- Утверждают, хороший джазист…
- В таком случае сегодня поиграете нам. Я готов хорошо заплатить.
- Для гостей Воркуты мы сыграем бесплатно.
- О-ля-ля! Кто вам только сказал, что я – гость Воркуты?..
- Но никто не сказал ведь и вам, что я очень чувствительный, чувственный!..
- Да, никто, только я…
- Вы шахтер и, простите… не из мира сего, - улыбнулся провидец. – Говорите свой номер в гостинице, и мы скоро придем.
- Триста тринадцатый.
- Понял, - собираясь вернуться к друзьям.
- Ваше имя?..
- Как и ваше, Наум. У меня, между прочим, есть сестричка, Владлена… Прошу вас сделать так, чтоб она горько-горько не плакала…
      И ушел. Я остался один…
      Как все это понять?!.. Наваждение, бред!.. А быть может, схожу потихоньку с ума?!.. Я, Наум, сильный маг, обведен вокруг пальца!..


      На Земле быстро время летит… Две тысячи восемьдесят второй год и час ночи уже... Номер люкс, пианино в наличии… Гершвин. Порги и Бесс… Да, та самая опера, своего рода лейтмотивом использованная Наумом в замечательном рассказе Лидерство… Пианист, кстати, тоже Наум, одаренный импровизатор и музыкальный хулиган… Даже более высокого уровня, какой когда-то была во всем мире известная скрипачка Ванесса Мэй… Замечательное трио! Пианист, саксофонист и ударник…
      -    Браво, браво, ребята!.. – когда музыка кончилась, похвалил их супруг.
- В ресторане играем совершенно другие, - отозвался патлатый виртуоз, - так сказать, популярные вещи.
- Не приелось?..
- Приелось до чертиков!.. Мы – квартет, между прочим, есть еще вокалистка. Иногда и танцует она, исполняет стриптиз.
- Может быть, в другой раз приведете ее?.. Обходясь без стриптиза, естественно, – указав на давненько замолкших,  восхищенных услышанным деток, улыбнулся мой муж.
- Хорошо, через тридцать иль сорок минут придем полным составом, - собираясь опять в ресторан, согласились они.
      Вот как пашут ребята. На износ в новогоднюю ночь!..
- Пора, детки, наверное, спать, - намекнула своим сорванцам, ныне явно притихшим.
- Ни за что!.. – отозвался Евтум. – Между прочим, мне хочется знать, что такое стриптиз. В одной книге читал, но не очень-то понял, в чем конкретно во всем этом действе заключается суть.
- И не надо тебе понимать!..
- Придет время, поймешь, - лишь добавил Наум.
      Полчаса незаметно прошли. Второй раз музыканты-артисты, как сказали, явились уже полным составом…
- Вот и наша Андрона, - и представили нам очень-очень красивую девушку.
- Рады видеть, - на правах же хозяина отозвался супруг. – Может быть, сперва выпьем вина?..
- Нет, спасибо, вино, - улыбнулась прелестница, - будем пить лишь к утру. Да и времени мало, не забудьте, нас ждут посетители.
      И концерт, небольшой, но весьма содержательный, прошел с явным успехом гостей – или мы у них были в гостях?.. И весьма впечатлял замечательный голос и талант навестившей нас девушки, вокалистки Андроны…
      И они приходили к нам еще пару раз… Ночь уже приближалась к утру…
- Хочу спать, - когда, явно устав, заявила Амалия.
- Пора, видно, и мне, - не дождавшись стриптиза, согласился Евтум.
      И уснули в другой, только им предназначенной комнате. Через пару минут вновь пришли музыканты…
- А где ваши сокровища? – и спросила Андрона.
- Утомились и спят.
- Значит, мы вам отныне и не очень нужны…
- Кто вам это сказал?!.. – удивился мой муж, более страший Наум. – Вы еще с нами даже не выпили!..
- В ресторане осталось сыграть всего-навсего раз, - улыбнулся Наум музыкант. – Значит, можно и впрямь пропустить по бокалу вина.
     И уселись за стол…
- Нам к тому же, Андрона, очень хочется видеть, - тут добавила я, - в самом деле ли вы так прекрасно танцуете, как владеете голосом.
- Обещаю, увидите!.. – явно рада тому, улыбнулась красавица.
      И, естественно, выпили… и послушали музыку, на сей раз из всемирной сети… Потом эти ребята еще раз отыгрались и вернулись к нам в пять… в пять утра, разумеется.
- Вот теперь мы готовы играть часа два или три и исполнить все ваши желания, - произнес пианист, явно лидер средь них. – Беда в том, что спят ваши ребятушки и шуметь нежелательно.
- Не волнуйтесь, Наум, - успокоила парня. – Полагаю, хорошая музыка может быть лишь полезной, в том числе даже в сладостном сне!..
- Так считаю и я, - сказал муж, ставя точку над и.
      Музыкальная ночь… Правда, утро уже… Играл только Наум, музыкант, разумеется. И был целым оркестром, хоть и камерным, но… но весьма колоритным… И Джордж Гершвин опять, «Рапсодия в блюзовых тонах» для оркестра… Играл только Наум, пианист, экстрасенс-ясновидец и любовник Андроны…
      Седьмой час…
- Я сейчас к вам вернусь, - и сказала она, удаляясь, похоже, в туалетную комнату.
      И вернулась уже полуголая через десять минут.
- Только чур не касаться меня!.. – обращаясь, скорее, ко мне, предупредила девушка. – В таких случаях я начинаю смущаться, становлюсь чрезмерно пугливой…
      Чтоб была как девчонка стыдливой танцовщица стриптиза?!.. Как-то странно звучит… Мой Наум, как ни странно, в отношении Андроны был по сути спокоен и смотрел на нее как на куклу, на вещь. Правда, очень красивую… А красивые вещи всегда хочется трогать, это с детства у нас…
      Пианино и Поль Мориа… Танец медленный и… чего ждали от девушки, возбуждающий танец… Обнаженные грудки – будто сочные яблоки, видны были сначала и белели лишь издали, но они приближались, а потом совершенно приблизились к лицу мужа, Наума… Помня все же о том, что их трогать нельзя, бедный лишь облизался и слегка приоткрыл уже влажные губы… Эти спелые груди были рядом совсем и почти что касались сосками мужских алчущих губ, они были все время в движении, колыхались от собственной тяжести, то слегка отдалялись, то опять приближались ко рту… Вскоре тело Андроны удалилось на метр, повернувшись к Науму спиной, она медленно-медленно, извиваясь змеей, обнажила и попку свою… И теперь уже эти, совершенно интимные и, казалось, доступные женские прелести приближались к мужскому лицу. Муж опять облизался. Оказалось, что зря, ибо наша проказница, вероятно, стремясь доказать, что меж ног у нее много больше достоинств, чем меж ног у меня, начала приближаться ко мне… Жопка впрямь хороша, но не хуже нисколечко, чем у нашей Устинии… Тут Андрона ко мне повернулась лицом и теперь свои в рыжих волосиках прелести, подняв ножку одну и раздвинув их пальцами, предоставила спереди. Покрасневшие влажные, разумеется, нижние губы ее были в двух сантиметрах от моих, тоже алчущих губ… Женский запах тотчас опьянил. И тут я возбудилась, да так, что, казалось, теряла сознание. Вся дрожала от страсти и большого желания девушка…
- Ах, какая вы сильная, совершенно безумная женщина!.. – вдруг воскликнула гостья, испытав в это время, в чем была абсолютно уверена, весьма бурный оргазм.
- Как и вы, дорогая моя!.. – и волна наслаждения окатила меня.
      Очень-очень интимная и на вид бесконтактная, нереальная связь… Все же связь между нами была совершенно реальная и достаточно прочная… И не только была, а осталась меж нами это прочная связь…
      Пришло время прощаться…
      Мой Наум явно очень страдал, был весьма возбужденным и желал в сей момент только-только меня…
- До свидания, Евтерпа, - и сказала Андрона, на прощание обняв и целуя меня; как-никак, а любовницы.
- До свидания, девочка, - сожалея о том, что приходится так неожиданно прервать нашу мистерию, акт такой необычной любви.
      Обе знали, что встретимся. Вероятно, не раз…
      Вот и все, мы остались с Наумом одни… в воркутинском гостиничном номере…
- Ты опять изменяла, - упрекнул-таки он, сам глазами лаская меня.
- Как и ты, дорогой, - собираясь по душ, дружелюбно ответила.
      Спустя двадцать минут, едва муж уже в спальне, обнажившись, приблизился, повернулась к нему, как Андрона, спиной, наклонилась вперед и расставила ноги…
- На колени, мой друг!.. – приказала с иронией, раздвигая руками свои полушарии задницы. – Теперь можешь представить, что ласкаешь ту девицу.
- Я о ней, дорогая, забыл!.. – воткнул нос свой в промежность Наум и надолго замолк.
      Он, возможно, и правда забыл, но все помнила я. И представила девушку; и сперва я ласкала ее, а потом и она, находясь вместо мужа, весьма страстно ласкала меня – да, казалось, совсем не Наума, а Андроны язык то вплывал в мою писечку, то вылизывал складочки, то бродил по ложбине всей-всей… И в экстазе тряслась… и стонала, и плакала… Это длилось, наверное, час – ненасытная девочка, как Андрона, так я…
- Все, теперь получи все, что хочешь, и ты!.. – наконец образумилась, призывая супруга законного к завершению мистерии.
      Наум был переполнен желанием, долго ждать не пришлось… И уснули как дети. Хороша новогодняя ночь и особенно утро!..
      Лесбиянка… И что?.. «Примечательно, - было кем-то и где-то написано, - что фотографии обнаженных женщин возбуждают и мужчин, и женщин в равной степени, тогда как фотографии обнаженных мужчин редко возбуждают женщин». А отсюда и вывод: всякая женщина в той или иной степени является лесбиянкой… и является шлюхой. «Если современная женщина, - вот еще что когда-то прочла, - не совершает минет и не приемлет анальный секс, она не выдерживает конкуренции с соперницами и часто надоедает мужчине, и он уходит к другой, третьей, пока не находит женщину, правильно понимающую свое природное предназначение – быть источником наслаждения для мужчины».
      И проснулись к обеду, а вернее сказать, в часа три пополудни уже. Детки наши, похоже, уж не спали давно, стоял в комнате гвалт.
- О чем спор, господа?.. – обратился к ним муж.
- Не спор, папа, совсем, - отозвалась Амалия. – Обижает Евтум!.. И не только меня, а всех женщин вообще!..
- Каким образом?.. – я.
- Говорит, что все женщины мира чересчур легкомысленны, даже хуже о нас говорит!..
- Я сказал, - раскраснелся наш сын, - что продажны, даже замуж выходят иногда без любви, за богатеньких старых мужчин.
- Да, такое случается, - согласился Наум, - и достаточно часто. Только это не значит, что все женщины мира чрезмерно расчетливы и готовы продаться.
- Продаются-таки!.. – вспылил глупый Евтум. – Как, к примеру, вчера наша гостья Андрона! Вам, небось, исполняла стриптиз!..
- Исполняла. И что?.. – дружелюбно ответила мальчику и, шагнув, обняла.
- Хотел видеть и я, - уже тоном другим сказал сын и замолк, и прижался ко мне.
      Что хотелось увидеть ему?.. А не рано ли, а?..
- Наши гости играли и пели всю ночь совершенно бесплатно, - тут добавил Наум. – Во-вторых, как сказал сам Иисус, не суди, и не судим будешь!..
- Помню, папа, слова Иисуса… Извини за чрезмерную вспыльчивость, иногда получается…
      Иногда получается… У него, у меня, у любого из нас… Не суди, не суди…
- Полагаю, пора собираться, дорогие, домой, - выпив соку томатного, намекнул неожиданно муж.
- Через час, - подвела я черту. – Дай сначала хоть детям поесть!..
      Через час… встретив нас с очевидным восторгом, есть потребовал Мифтий. Взрослый зверь, но изнеженный, жил, увы, бобылем… Киски вольные, девочки, все ж таки иногда приходили к нему, навещали несчастного и доселе невинного мальчика. Уходили поевшими, но отнюдь не умиротворенными… Мы в ответе за тигра, он в ответе за нас…
      Дети с Мифтием к морю ушли.
- Чем сегодня займемся?.. – и спросила супруга с апатией, лишь бы что-то сказать.
- Поздновато сегодня уже заниматься делами, - и с апатией он. – Восстановим силенки после тяжких грехов.
- Ты считаешь, что мы?..
- Да, Евтерпа, грешили. И особенно ты!..
- В таком случае, милый, нужно смыть их отчасти в плане чисто физическом…
- Если хватит в бассейне воды!..
      Дети были у моря и мы плюхнулись в воду совершенно раздетыми. И Наум вскоре начал шалить…
- Мы хотели очиститься!.. – возбуждаясь сама.
- Раз ты в данный момент только-только со мной, а не с той воркутинской красавицей, значит, это не грех!..
- Да, и правда, целуй!..
      Целовал… И довел до экстаза меня… А потом я ласкала его… И все было прекрасно, и мы было счастливыми. Наум вскоре ушел, чтобы уединиться в своей комнате. Тут вернулись детишки.
- Что вы здесь без нас делали?.. – спросил сын неожиданно.
- Искупались в бассейне, - беззаботно ответила, но тотчас спохватилась. – Почему тебя это интересует?..
- Больно здорово, мамочка, выглядишь!.. – больно мудрый Евтум. – Час назад мне казалась уставшей и весьма озабоченной, а теперь вся сияешь от радости!..
      Нет, причины сияния он, конечно, не понял, но заметил-таки, что я вдруг ожила!..
- Очевидно, весьма благотворно повлияла вода, - мало-мальски слукавила, ведь не правду ему говорить.
      В моей комнате тихо. И зажгла три свечи…
      Чистота – не бесплодная… Только в ней, чистоте, где совсем нет греховности, зарождается мысль плодотворная и всему человечеству нужная, и духовно богатая мысль… Может быть, зарождается, но скорее, приходит как подсказка, намек…
      «Я вызываю на связь своего Ангела-хранителя», - Звездный маятник мне, слава Богу, не нужен.
      «Весь внимание, слушаю», - отозвался мой добрый и всегда выручающий Дух.
      «Можешь ли Ты в данный момент дать верные и исчерпывающие ответы на некоторые, в последние часы меня особо волнующие вопросы?»
      «Да, Евтерпа, могу… скажу больше, хочу…»
      «Кем по сути является воркутинский Наум пианист и землянин ли он?..»
      «Да, землянин и помни, он любовник Андроны! И отнюдь не желает ее еще с кем-то делить!..»
      «Это я поняла. Как и то, что Наум музыкант – человек необычный, что силен как провидец, как маг».
      «Маг он сильный лишь в музыке и провидцем бывает в исключительных случаях, когда дело касается им любимых людей, но прозорлив весьма!.. С этим парнем тебе будет очень непросто!..»
      «Я пока что о нем и не очень-то думаю».
      «Лучше б вовсе не думала!.. И учти, что спасти от Наума-второго я тебя и не в силах, увы!..»
      «Очень мрачный прогноз?..»
      «Нет, не мрачный, а радостный для тебя и него. Беда в том, что вы оба потратите много внутренних сил».
      «Значит, так суждено… - призадумалась я. – За все надо платить…Как ко всем моим шашням отнесется супруг?..»
      «Ему к этому не привыкать… Да, какое-то время помается, но в долгу, как всегда, не останется!.. Кстати, позже о всем пожалеешь сама!.. Береги же, Евтерпа, себя! – дав понять, что беседа закончена, сказал Ангел-хранитель. – Помни, я всегда рядом с тобой!..»
      «Помню, Ангел-хранитель. И спасибо Тебе!..»
      Огоньки трех свечей очищающих… Чистота – медитация, возвращение к тому, о чем людям известно очень-очень давно…
      Человек и природа… и весь-весь окружающий мир…

      …В здоровом состоянии тело является абсолютным проводником. В жизни это составляет чувство. Все болезни суть не что иное, как проникновение чувства вовнутрь, как, например, при возбуждении (которое имеет электрическую природу) удар есть не что иное, как проникновение чувства вовнутрь. Поэтому, собственно, удар уже является болезнью.
      Вегетация – это алгебра природы.
      Как води ближе водороду, чем кислороду, так и железо ближе к цинку, нежели к золоту, платине и т. д. Также и организация (животного мира) образует линию, где человек составляет индифферентную точку, а птицы расположены на водородной стороне, но бесконечно большое число видов расположены на стороне кислорода.
      Вообще в царстве животных мы вновь обнаруживаем металлический ряд, так что птицы, к примеру, являются цинком, а человек – это железо среди животных. Его совокупная масса увеличивается, тогда как вся прочая животная масса, наоборот, уменьшается. Это не что иное как увеличение индифференции при соответствующем снижении индифференции. Поэтому все животные, более близкие к индифференции, увеличиваются в числе, а число более индифферентных снижается. Это имеет место везде в животном мире. Видимо, в конечном счете, продолжит свое существование только человек. Собственно, все станет человеком. Увеличение числа людей сопровождается увеличением железа на земле и уменьшением воды. Как в животном мире все становится человеком, так в неорганическом мире все станет железом. Вода превратится во все, но не останется водой. Вода – это индифференция из человека и железа.
      Эпидемические болезни, видимо, вызываются преимущественно приходом весны. Они оживают в это время, словно животные.., как и прочие организмы. Заражение следует рассматривать как процесс бракосочетания, а саму болезнь как дитя этого брака. Некоторые подобные браки могут остаться бесплодными. При этом важно исследовать, как это бесплодие в связи с той или иной болезнью связано с обычным бесплодием или плодовитостью…
      Среди сухопутных животных человек – наиболее благородный, о котором сказано: «Наполняйте землю». О водяных животных, в свою очередь, сказано: «Наполняйте воды в морях». Существует ли и среди последних самое благородное, равное человеку? Оно должно быть таким, чтобы могло обитать во всех водах. Или же все водяные животные живут в disjecti membra Poetae (поэтической рассеянности)?
      Зюсмильх заметил, что вследствие почти одинаковой численности мужского и женского пола, на земле в качестве цели природы не может утвердиться ни полиандрия, ни полигамия. И действительно есть основание так полагать, однако остается еще возможность связанности обеих форм – полиандрийная полигамия. Возможны также еще формы: моноандрийная моногамия и полиандрийная полигамия. Обе последние могут иметь или не иметь место в зависимости от исторических условий.
      То, что на двадцать особей мужского пола приходится двадцать одна особь женского, представляет собой важное числовое соотношение во всей природе. Оно главным образом наблюдается у растений, в классах полигамитов и полиандритов. Но важно проследить, в каких еще областях это соотношение проявляется наиболее тонко.
      Существует ли аналогично эпидемическим болезням также и эпидемическое здоровье? Разве в 1744 г. не свирепствовало здоровье? Слишком хорошее здоровье происходит именно от преобладания некоторого начала, как и в случае слишком тяжелой болезни или смертности.
      Всякая жизнь, видимо, стремится порождать свет. Следовало бы установить классификацию животных, начиная от тех, что светятся всегда, светятся иногда, никогда не светятся, будучи живыми, но светятся после смерти и, наконец, не светятся ни при каких условиях. Представляется, будто жизнь сопровождается некоторым процессом, который активизируется после «смерти» и прекращается лишь с полным превращением тела в неорганическое вещество и достижением равновесия с природой. Жизнь в своих высших проявлениях так же отличается от максимума процесса жизни, как гальваническое электричество от физиологического или химического следствия электрического разряда.
      Строительный лес следует заготавливать осенью. Ведь весной всякое дерево беременно и всю свою силу затрачивает для роста листвы и плодов. Лишь после разрешения от бремени соки возвращаются обратно в дерево. Беременные женщины тоже выглядят не совсем здоровыми.
      Это великолепное соображение. В большинстве областей земля беременна те же три четверти года, что и человек. Не та ли в этом оплодотворяющая сила времени года, которая по сей день раскрывается и в человеческом организме? Разве человек проводит в утробе не столько же времени от зародыша до плода, что и дерево? Вообще, человек более схож с деревом, нежели с каким-то иным растением. Он тоже многолетней природы и ежегодно выпускает новые побеги. Первоначально и для человека зима продолжалась четверть года. Весной он зачинался, а осенью рождался. Молодая мать подкрепляется плодами растительного царства…*

      Уже зрелые матери подкрепляются тем, что дает им природа вообще…
      Чистота ни при каких условиях не может быть долговечной и ей свойственно впитывать запахи зарождения жизни…


      Сама знаю, что я, по сравнению с мужем, очень-очень глупа, но он любит меня и такую, всегда кроткую и податливую. Хорошо, что хоть Оскар, ибо сильные мира сего обо

* И.В. Риттер. Фрагменты, оставленные молодым физиком.

мне и о нас, кажись, вовсе забыли, перестали нас вовсе любить. Говорю, разумеется, о Науме с Евтерпой. Они Боги, а мы… Был еще в свое время в моей жизни мужчина, звали парня Тиралом. Правда, он появлялся всегда только с Евтерпой и, лаская меня, пылал страстью лишь к ней. Позже будто женился и так далее, так далее. Одним словом, исчез. Вряд ли даже и зная о том, кем конкретно я есть, где меня при желании мог бы, глупый, найти. Года три с того времени, к сожалению, прошло. Не скажу, что любила его, но с ним было приятно кувыркаться в постели, много-много приятнее, чем с любимым мной Оскаром.
- Куда делся Тирал? – раз спросила Евтерпу таки. – Неужели о мне совершенно забыл?..
- Да, Устиния, да, - усмехнулась она. – Представь, даже меня, обо мне совершенно забыл, любит Еву, супругу свою!.. Правда, мы часто видимся, я – наставник его, а он – мой ученик…
- На мой взгляд, он давно уже нами обучен, все умеет и сам.
- Не в том плане, глупышка!.. – и опять усмехнулась наставница, в том числе и моя. – Кроме секса есть в мире много всяких полезных и приятных занятий!..
- Ну и чем же Тирал занимается?..
- Многим, многим, Устиния!.. – тут она призадумалась. – Может даже, к примеру, и творить чудеса.
- Это сложно?..
- Непросто.
- Значит, впредь сделать нам удовольствие не захочет уже.
- Настоящий мужчина возвращаться к тому, что достигнуто, к своим бывшим любовницам, никогда не захочет действительно, но тебя, дорогая моя, завоюет вторично…
- Рада слышать, Богиня!..
- Жди, вернется еще… полагая, что ты – его новая пассия.
- Я готова ему подыграть!..
- Вот и славно, голубушка!..
      Завоюет вторично… В первый раз завоевывать ему даже совсем не пришлось, получил удовольствие и без всяких усилий, по велению Евтерпы. Теперь будет игра! Да, вот только когда?!..
      Мой сыночек Умсус, настоящий бутуз, любил очень Евтума… Как и я в свое время любила неродного, но близкого, очень нежного мальчика. Жаль, что мальчик подрос, стал мне будто чужим, стал дичиться меня. Почему?.. Трудно было понять.
- Твой Умсус, между прочим, Устиния, - заявил мне однажды Евтум, - ничего не умеет еще, ни считать, ни читать... Пора этим заняться уже!..
- Где найти настоящего, очень-очень хорошего ментора, чтоб его обучал? – я спросила его.
- Слово ментор уже устаревшее, - поучил он меня, - здесь уместнее слово наставник или просто учитель.
- Да, наверно, наверно… Жаль, что редко к нам в гости являешься сам, мог бы стать настоящим наставником для Умсуса и ты.
- Да, действительно мог бы… Чтоб ускорить процесс обучения, мог бы даже у вас и пожить, а домой возвращаться, скажем, только в субботу…
- Беда в том, что ты мальчик еще, дорогой мой Евтум, - сомневаясь, ответила, – боюсь, мать не отпустит тебя на столь длительный срок.
- Попроси и отпустит.
- Хорошо, попытаюсь… - призадумалась я. – Если все так и правда получится, чем я позже с тобой расплачусь?..
- Ты давно уже взрослая женщина, - беззаботно ответил Евтум, - в благодарность, научишь чему-либо меня.
- Если только смогу обучить чему-либо тебя, столь смышленого мальчика! Ну да ладно, сочтемся!..
      Как ни странно, на следующий день в моей спальне совсем неожиданно появилась Евтерпа, что в последнее время, еще раз повторю, крайне редко случалось.
- Вот, пришла навестить, - улыбаясь, меня обняла. – Сын меня подстрекнул, объясняя, что ты жаждешь видеть меня.
- Да, действительно жажду, но об этом потом!.. - позабыв все обиды, начала целовать и ее раздевать. – Позвать Оскара?..
- Нет, - и Богиня сама раздевала меня, предаваясь любви. - Хочу только тебя!..
      И спустя почти час…
- Наш Умсус совершенно безграмотный, - начала разговор с дорогой мне Евтерпой на уже вам известную тему.
- И ты хочешь, чтоб сын наш Евтум, - перебила она, - стал Умсуса наставником?..
- Да, Евтерпа, хочу!..
- Я не против, вот только…
- Он согласен, согласен!..
      Через пару минут получила добро, была рада за нашего, явно очень неглупого, но еще в самом деле ничего не умевшего мальчика. Вскоре гостья моя, как внезапно явилась, совершенно внезапно ушла.
- К нам, похоже, сегодня приходила Евтерпа, – став чрезмерно прозорливым, сказал мне в тот же вечер супруг.
- Приходила, а что?..
- И ты с ней без меня занималась любовью, - констатировал он, - зная то, что и я с ней безумно хочу…
- Так хотела Она! Бойся Бога, любимый!..
- Странно как-то у нас получается, - призадумался Оскар, - утверждаешь, что любишь меня, а сама втихомолку лижешь жопку Евтерпе.
- Ну и что?! Разве это зазорно, лизать задницу женщине, и к тому же Богине?!.. Делал это не раз, дорогой мой, и ты!..
- Я мужчина, самец!.. – препирался ревнивый и завистливый муж. – Мне природой дано желать всех мало-мальски пригожих и хорошеньких женщин!..
      Мне природой дано получать и давать удовольствие всем, кто желает меня!..
- Ладно, Оскар, уймись, - и, шагнув, обняла и прижалась к нему. – Раз тебе очень завидно, то могу хоть сейчас сделать это тебе, то есть вылизать задницу, все, что есть между ног…
- Да, Устиния, да!.. – возгоревшись желанием, потащил меня в спальню супруг.
      Узурпатор, диктатор!.. Его власть надо мной есть всего лишь иллюзия, я могу ему дать, а могу отказать!.. И могу обмануть, то есть просто сыграть, что мне с ним хорошо, внушить глупому мысль, будто он, только он, самый лучший из всех, кому было дозволено прикоснуться ко мне!.. Лучшим был, между прочим, всегда будет сам Бог, муж Евтерпы Наум…
      Ублажала супруга законного…
- Тише-тише, Устиния, а то я сейчас кончу!.. – весь дрожа, отстранился. – Чтобы не было позже обид, разреши это сделать тебе!..
- Да, конечно, мой ласковый!.. – на сей раз уже я предоставила Оскару, позволяя проникнуть и вглубь, свои более нежные, чисто женские прелести.
      Вот, пожалуйста, созрел, теперь муж мне вылизывал задницу!.. Поцелуи и ласки, естественно, возбуждали меня, возбуждая при этом и его самого... Лизать жопу кому бы то ни было – дело вправду не царское!.. Не лижи, не целуй, оставаясь при этом не целованным сам…
      И любили друг друга…
- Сумасшедший!.. – и сказала ему после бури страстей.
- Сама дикая кошечка!.. – усмехнулся довольный и счастливый супруг.
      И на следующий день…
- Вот и я!.. – очевидно, явившись к нам надолго уже, вероятно, на несколько месяцев или даже полгода, улыбался вошедший Евтум.
- Рада видеть тебя, - как когда-то, к нему подошла, обняла и прижала к себе, отчего бедный мальчик аж чуть-чуть покраснел. – Первым делом поешь и чуть-чуть отдохни. Твоя комната, кстати, рядом с комнатой сына.
      Почему покраснел?.. Интересный вопрос!.. Больно робкий?.. О нет!..
- Хорошо, дорогая Устиния, - сказал он, оживившись, - первым делом поем.
      С каких пор дорогая?.. Само слово, конечно, приятное, но уместно ли сказано?..
- Хорошо, что жить будешь у нас! – и увидев Евтума, был в восторге Умсус. – Мы теперь с тобой будем долго-долго играть!..
- Разумеется, будем!.. – успокоил сыночка более старший мальчишка. – В играх вся наша жизнь!..
      Более старший, вот только… ростом был лишь чуть выше своего подопечного, то есть мной с самим Господом Богом сотворенного сына… Взрослый только умом и повадками, а на деле Евтуму шел шестой только годик…
- Значит, с нами отныне будет жить и Евтум, - резюмировал Оскар, очевидно, надеясь, что отныне Евтерпа будет нас навещать много чаще, чем раньше, пообщавшись с ребенком своим, не упустит возможности зайти в спальню и к нам, получая при том удовольствие в наших жарких объятиях.
- У нас места достаточно, - с напускным равнодушием проронила в ответ своему ненасытному бабнику.
      Прошло несколько дней, а Евтерпы все не было, рядом был только мальчик ее… и Умсус рядом был… и он делал успехи. Да, мой собственный сын.
- Мама, мама, послушай!.. – подбегая ко мне. – Я умею считать!..
- Молодец!.. – похвалила авансом, обнимая его. – Вся внимание, слушаю!..
      И считал!.. Жаль, что я в арифметике не сильна и сама, на мой взгляд, в этом плане Умсус стал уже более грамотным и умнее меня!..
- А еще я, мамуля, знаю десять аж букв!.. – тараторил счастливый малыш. – Завтра буду читать!..
      Была в шоке, естественно… И чуть позже подумала: если дело так быстро пойдет, то мы с Оскаром мамы учителя не дождемся вообще! К огорчению великому!..
      В тот момент с детской комнаты вышел, сделал шаг в мою сторону он, старший Господа сын…
- Не волнуйся, Устиния, - сказал с грустной улыбкой, - обучение продлится еще месяца три. Ну а мама здесь будет через десять минут… - повернулся в обратную сторону и направился в детскую.
      Он прочел мои мысли, этот взрослый ребенок и наставник Умсуса Евтум!..
      Ждала в спальне, конечно, ее… И Евтерпа явилась, как сказал ее сын, через десять минут.
- Иди лучше к Евтуму, о Богиня Евтерпа!.. – не сдержавшись, воскликнула. – Он читал мои мысли, он, похоже, все знает о нас!..
- Успокойся, Устиния, - улыбнулась пришедшая. – Ничего наш Евтум, уверяю, не знает, он в подобных делах несмышленыш еще!..
- Нет, не правда, он может, он умеет творить чудеса!..
- Да, умеет, весьма примитивные!.. Я же мать, я все знаю о нем!..
      И тут вдруг у меня, ни с того ни с сего, закружилась головушка, я как будто в тумане была, позабыв обо всем… Только руки Богини-волшебницы, ее губы, дыхание…
- Может, мужа позвать твоего?.. – ее вкрадчивый голос.
- Да, конечно, и Оскара, - смогла все же ответить, - он того уже жаждет давно…
      Пусть уж лучше с Евтерпой любовью занимается муж, чем с какой-либо пошлой, доступной, лишь того ожидающей дамочкой!..
      И любили друг друга втроем… И все страхи мои и волнения в отношении Евтума, испытав наслаждение от общения с мамой его, как ни странно, прошли и казались уже совершенно нелепыми, скажу больше, смешными.
      А еще через несколько дней…
- Хочешь, мамочка, сказку почитаю тебе? – вновь ко мне подбежав,  второй раз в столь короткое время, ошарашил своим предложением маленький. – Книга, кстати, не наша, из другой к нам планеты доставлена. Из планеты Земля!..
- Что за книга?!..
- С картинками… Жаль, на русском написана, не на нашем, увы, языке, - вздохнул явно слегка опечаленный непоседа Умсус.
      И так далее, так далее. Правда, сказку о Золушке он таки рассказал, но своими словами, естественно. И я чуть не заплакала от столь грустной и светлой истории, до конца ее выслушав, и от счастья, что сын стал таким образованным и способным читать, притом все понимая, на чужом языке.
      Кому быть благодарной?.. Самому Господу или Богине Евтерпе, или мальчику их, только внешне ребенку?.. Или каждому из них в отдельности?..
      И совсем неожиданно, когда Оскар отсутствовал, в мою спальню без стука вошел… угадали, Евтум…
- Извини, что я так, не спросив разрешения… - и казался встревоженным.
- Ладно-ладно, присядь, - добродушно ответила. – Что случилось, наш славный герой?..
- Если что-то случилось, Устиния, - сказал мальчик с печалью и уселся напротив меня, - то уже очень-очень давно.
- Как мне это понять?..
      Только внешне ребенок… И глядел, осмелев, с вожделением… И глядел не в лицо, а куда-то туда…
- А зачем тебе нужно что-нибудь понимать? – спросил он после паузы. – Лучше ножки раздвинь.
- Ах, Евтум, перестань!.. – я была без трусов, лишь в коротеньком платьице. – Ты совсем еще мальчик!..
- Нет, не мальчик, Устиния! Мне охота увидеть то волшебное место, где и папа и мама целовали тебя!.. – и уже не просил, прямо требовал он.
- Но зачем, скажи, милый, зачем?!.. – совершенно опешив, воскликнула.
- Раз уж так любишь ласки, расцелую тебя в этом месте и я… А потом кое-что покажу и тебе… И тебе эта штучка, полагаю, понравится…
      Тут Евтум поднялся, сделал шаг в мою сторону… Боже мой, а в штанах эта штучка его, оттопырив материю, как у мужа иль папы его, в возбужденном была, в боевом состоянии!..
- Вот они, твои женские прелести!.. - сам раздвинув мне ноги и любуясь увиденным, произнес он восторженно. – Как давно их увидеть мечтал!.. Чтоб мне было удобнее, дорогая Устиния, скинь, пожалуйста, платьице и ложись на диван…
      И не в силах противиться, и впрямь скинула тотчас все-все тряпки с себя и, конечно, легла, а Евтум, разумеется, оказался внизу, меж моими уже до конца разведенными, согнутыми в коленях ногами, осыпая влажными и непродолжительными поцелуями внутреннюю поверхность бедер, приближал потихоньку свои детские губки к моей часто ласкаемой, все ж таки беззащитной и уже от желания взмокшей щели…
      В полусне… И вообще с той поры, когда стала любовницей Господа и Его распрекрасной жены, очень часто бывала в состоянии сонном, будто куклой безвольной в чьих-то сильных руках… Нет, не в чьих-то, в Божественных находилась руках…
- Я пьянею от запаха, дорогая Устиния!.. – Отпрыск Бога воскликнул, наконец-то губами приблизившись к моему желобку, и провел снизу вверх языком по сырым лепесткам на сей раз для него приоткрывшейся писечки…
- Да, Евтум, продолжай!..
      Странно то, что весьма возбужденный и девственный, и неопытный мальчик не особо спешил, вел себя со мной так, будто опытный бабник, будто знал все премудрости секса уже множество лет. Изучив языком углубления и все-все узелки в желобке, обрамленном кудряшками, он заставил меня приподнять свои бедра повыше и, засунув под ними подушечку, принялся теребить и вылизывать область влажной промежности. Вскоре кончик его языка проник в более узкую, более скрытую щелочку, скажу так, прямо в жопку пробрался его наглый, игривый, совершенно бесстыжий язык… И я вся извивалась от нахлынувшей страсти, и стонала и ахала… Испытав пик блаженства даже несколько раз, наконец оттолкнула развратника, чего он, очевидно, и ждал, ибо в ту же минуту, уже сбросив штаны, оказался на мне, но пока не плененным и не сжатым в объятиях…
- Посмотри, как он жаждет тебя!.. – произнес, задыхаясь, Евтум, говоря о мужском своем мощном, совершенно не детском и торчащем достоинстве. – Вижу, жаждешь его и сама, но чуть-чуть погоди!.. – и припал к моим грудкам, втянул в рот давно твердый от волнения сосок…
- Да, мой ласковый, жду, - задыхаясь, ответила.
      В самом деле ждала и горела желанием, превращая в мужчину его, осчастливить невинного мальчика, сына Господа Бога и Богини Евтерпы!.. Видно, это почувствовав, Евтум вскоре поднес свою штучку к лицу…
- Ах, признайся, Устиния, что ты любишь Его!..
- Люблю, милый, люблю!..
      Воззрев вновь этот мощный, огромный и налившийся кровью предмет над своей головой, удивилась немного тому, что лобок и мошонка не подростка, а просто дитя были все еще голыми, в соответствии с возрастом не покрыты кудряшками. Этот факт возбуждал меня даже вдвойне, придавал нашей сцене любви более яркие краски, подкрепляя во мне же уверенность, что ласкаю и правда дитя, что целую действительно непорочного мальчика, что даю ему все, что способна дать женщина. И держала Его, символ страсти мужчин, в своей женской руке, ну а большая часть, выражаясь иначе, корня жизни природы, вводя нас в исступление, заходила во рту… И Он явно крепчал и стал будто бы каменным…
- Хватит, хватит, Устиния, - извлекая Его, произнес весь трясясь от нахлынувшей страсти Евтум, оказавшись меж ног, наконец-то вогнал этот корень в мою, давно гостя уже ожидавшую писечку…
      Долго ждать не пришлось, в одно время воскликнув, взмыв к вершинам блаженства, мы, казалось, совсем обезумели и забились в экстазе, в меня брызгало семя… Евтум-мальчик стал мужем, стал мужчиной моим…


      Порт и рыба, и сбыт, в том числе янтаря… и достаточно часто находился в разъездах, и водитель авто – слишком много уж времени отнимало все-все. Мне всего двадцать два, жене, Еве, лишь двадцать, и я очень богат… И я маг. Да, слабее Евтерпы и супруга ее, но достаточно сильный и способный влиять на события в мире вообще и другие, не менее важные, на своей же Ниаре дела. И бывал на Земле, и бывал на планете Интария… Тирал – парень талантливый, и у всех нарасхват!..
- Ты сегодня вернешься когда?.. – это Ева спросила, не успев и позавтракать.
- Боюсь, поздно, любимая, - лаконичный ответ, так как сам даже толком не знал, что подбросит судьба.
      Что подбросит судьба?.. Мог, конечно, узнать. Не хотел, не стремился к тому. Как не делал того Сен-Жермен, знаменитейший Кейси... Узнавать что-нибудь о себе – нарушение этики магии!.. Заниматься гаданием – удел слабых, неграмотных в этом плане людей…
      Необычные судьбы необычных людей, судьба Эдгара Кейси… Было это в Америке очень-очень давно…

      В семилетнем возрасте Эдгар, как и все его одногодки, переступил порог местной школы. И вскоре выяснилось, что мальчику тяжело, даже крайне тяжело даются все школьные премудрости. С немалым трудом осваивая их, юный тугодум превратился в хронического второгодника.
      Вот и в третьем классе он остался на второй год…
      Учителем в том классе был родной брат его отца – дядюшка Люциан. Однажды на очередном уроке Эдгар, вызванный к классной доске, так и не сумел написать на ней слово «хижина». Дядя Люциан разгневался.
- Останешься после уроков! – закричал он. – И пятьсот раз напишешь это слово на доске!
      Пришлось Эдгару остаться в школе после уроков и вновь и вновь выводить на доске «хижина», «хижина», «хижина»… Вот почему он вернулся в тот день домой с большим опозданием. И вот почему, вопреки обыкновению, не отправился, быстренько пообедав, на свою традиционную ежедневную прогулку в лес. Для шатаний по лесу уже не оставалось времени.
      Вскоре вернулся домой после окончания трудового дня и отец Эдгара. Выглядел он сильно рассерженным.
      Все это происходило, между прочим, на следующий день после встречи Эдгара с таинственной крылатой Дамой на лесной полянке.
- Ты позоришь нашу семью, - угрюмо пробурчал Лесли Кейси, обращаясь к мальчику. – Только что я повстречался на улице с дядей Люцианом и потолковал с ним. Люциан лишь руками разводил, рассказывая, какой тупой у меня сын.
      После ужина отец положил на стол перед Эдгаром учебник орфографии.
- Садись и зубри, - приказал он. – Немедленно принимайся за дело.
      Эдгар подчинился приказу.
      Спустя некоторое время Лесли Кейси взял учебник и принялся экзаменовать своего тупоголового отпрыска. Увы, мальчик не смог дать ни единого правильного ответа. Лесли вышел из себя. Он закатил сыну такую крепкую оплеуху, что тот слетел со стула на пол.
- Даю тебе последний шанс, - зловещим тоном проговорил родитель и указал пальцем на учебник орфографии.
      Спустя полчаса, сурово хмурясь, он снова начал экзаменовать Эдгара. Все впустую! Ни на один заданный вопрос мальчику не удалось ответить верно.
- Идиот. Кретин. Тупица, - отчетливо выговаривая каждое слово, процедил сквозь зубы Лесли Кейси..
      И новая увесистая оплеуха, отпущенная тяжелой отцовской рукой, опять буквально смела «идиота, кретина и тупицу» со стула на пол.
- Сейчас я выйду на кухню, сообщил Лесли Кейси. – Вернусь через полчаса. И опять спрошу у тебя урок, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, он уточнил зловеще: - Берегись, если ты не выучишь его!
      Эдгар остался в комнате один – испуганный, растерянный, с ужасом ожидающий неотвратимого отцовского наказания. Мальчик, маясь в ожидании суровой кары, отчетливо при этом осознавал – ему никогда не вызубрить урок. Уж таким образом, до слез обидным, были устроены его мозги, что в них никак не желали застревать правила английской грамматики. Да и не только они, но и все прочие хитроумные, непостижимые для тугодума Эдгара школьные премудрости.
      Вдруг мальчик услышал нежный голос. И тотчас же узнал его.
      С ним заговорила та самая загадочная Дама с крыльями, что появилась вчера на лесной полянке неведомо откуда, а затем исчезла опять-таки неведомо куда.
      Изумленный подросток огляделся по сторонам, однако никого в комнате не оказалось. На сей раз Дама была невидима. С неторопливой отчетливостью она произнесла одну-единственную фразу:
- Если ты сейчас немного поспишь, мы сумеем помочь тебе.
      Она сказала «мы». Не «я», а «мы»!..
      В ответ на совет Дамы «немного поспать» Эдгар, двигаясь словно в трансе, уселся за стол, закрыл лежащий на нем учебник, уронил на книгу голову. Прижавшись к ней щекой, он почти мгновенно заснул.
      Спать пришлось недолго. Отец, вернувшийся из кухни в комнату, разбудил сына, резким взмахом руки выдернув книгу из-под его щеки.
- Спрашивай, - быстро сказал Эдгар, освобождаясь от сна. – Я готов отвечать. Теперь я знаю все.
      Недоверчиво хмыкнув, Лесли Кейси раскрыл учебник на нужной странице и принялся задавать вопросы. На них последовали уверенные, четкие ответы.
      Тут отец удивился. Более того, он очень сильно удивился, поскольку за пару минут до этого ничуть не сомневался в том, что его отпрыск по прежнему не сможет дать ему ни одного вразумительного ответа. А «тупоумный отпрыск» удивил его еще более, когда вдруг предложил:
- Если хочешь, можешь спросить у меня и следующий урок. Я знаю наизусть и его.
      Лесли Кейси, поглядывая на учебник, стал спрашивать. Один совершенно правильный ответ звучал из уст сына за другим. Глава семьи Кейси совершенно опешил.
- Можешь спросить у меня любой урок из учебника, - сказал ему Эдгар. – Я знаю их все.
      Озадаченно сдвинув брови, отец начал перелистывать страницы книги. Он наугад тыкал указательным пальцем то в одну страницу учебника орфографии, то в другую и задавал вопрос. Мальчик без малейшего промедления давал ответ. Все они были правильными. Он не пересказывал своими словами содержание того или иного параграфа в учебнике, а слово в слово произносил вслух весь текст параграфа от начала до каонца.
      В сердцах Лесли Кейси швырнул книгу на пол.
- Выходит, ты давным-давно знал весь учебник наизусть?! – прорычал он. – И лишь притворялся, что не знаешь ни единого урока, да? Издевался, притворяясь, над бедным Люцианом, твоим учителем, а теперь и надо мной тоже, паршивец? Отвечай!
- Даю тебе честное слово, папа, я не знал ни одного урока до того, пока не поспал, положив учебник под голову…
      На другой день Эдгар безмерно поразил своего дядюшку Люциана, отвечая на вопросы на уроке английской грамматики. Впервые в школьном дневнике Эдгара появилась отличная оценка. Увы, она осталась сиротливым исключением в нем. На всех последующих уроках мальчик не сумел сказать ничего вразумительного ни по арифметике, ни по географии, ни по истории.
      Дядя Люциан, обрадованный несомненными успехами своего племянника в орфографии, вновь приуныл. Эдгар же, напротив, даже и не думал унывать. Он обрел неведомую ему ранее уверенность в себе. Отныне он знал, каким образом ему удастся наверстать упущенное – из тупоумного второгодника превратиться в лучшего ученика своего класса.
      Вечером, укладываясь спать, мальчик запихнул под подушку стопку школьных учебников. И уснул со сладкой надеждой в сердце.
      Надежда не оказалась напрасной.*

      И о нем, этом «спящем пророке», то есть Эдгаре Кейси, говорить можно долго. Несмотря на все-все, свершившиеся и не свершившиеся, предсказания его, на заслуги пред

*Здесь и далее, что касается Кейси, отрывки из книги А.К. Прийма: Эдгар Кейси.
обществом, сказать можно уверенно то, что сей парень был добрым, человеком великой души.
      Утро выдалось теплое, светлое, предвещало удачу в начинаниях благих. Город-порт Евтумград дышал свежестью моря. И Евтерпа дышала счастливая, при любых обстоятельствах оставаясь веселой и на вид беззаботной.
- Как там Ева твоя?.. – обсудив все проблемы текучие, обратилась ко мне неожиданно. – Пора стать ей, наверное, матерью.
- Да, наверно, пора, - и ответил с улыбкой, - но у нас с этим делом, несмотря на старания, к сожалению, штиль.
- Чтобы маг не смог сделать ребеночка?!.. – поразилась она.
- Дело в том, что мы оба хотим совершить этот акт натуральным, обойдясь и без помощи магии, способом.
- Значит, плохо стараетесь!.. – заключила интарка тоном как бы шутливым, в то же время насмешливым.
      Спорить с Музой бессмысленно… и, наверное, глупо.
      День склонился уж к вечеру, когда я, находясь в километрах двух ста за пределами стольного града по служебным и важным делам, вдруг решил срочно ехать домой. Не домой, а лишь в город вернуться захотелось совсем неожиданно. Почему, отчего же такое желание, сам не мог объяснить. Сильный маг оказался под чьим-то влиянием?.. Но сильнее меня на планете Ниара была только Евтерпа, муж ее, равнодушно ко мне относящийся!.. Мог, конечно, и брыкаться, но противиться Музе совершенно бессмысленно… и, наверное, глупо…
      И вот я за рулем очень-очень крутого, между прочим, российского джипа, хотя мог бы лететь… Даже и не лететь, а без помощи техники в считанные секунды переместить свое тело в нужное мне место. Но такие полеты не всегда и полезны, то есть не всегда рациональны. На них тратится множество сил, иногда много больше, чем садясь за штурвал какого-либо летательного аппарата или руль вездехода. И к тому же, замечу, я любил сам рулить, оно приносило мне удовлетворение и духовное равновесие, я при этом впадал – неглубокий, конечно, – в экстатический транс…
      За рулем…
      Только в трансе вещают оракулы и творят чудеса все-все маги Вселенной, в трансе спим, фантазируем, только в нем и влюбляемся… транс – великий наркотик!..
      Говорят, на ошибках и учимся… Справедливо ли это?.. Не всегда, к сожалению… а быть может, и к счастью… Ведь влюбленность и есть состояние транса, а итоги ее слишком часто плачевны… На ошибках и учимся, нужно помнить о них…
      Ева, Ева, любимая… Было время, влюблялся в других, никакого сомнения, что влюблялась она… И все это ошибочно?.. Нет, конечно же, нет!.. Для того, чтоб любить, полюбить навсегда, нужен опыт, вот так!.. Горьким опыт случается…
      Было годиков пять мне, наверно, в ту пору. И был маленьким, глупеньким, заурядным ребенком. И с девчонкой одной познакомился, чуть-чуть старше себя. Не с девчонкой, а чудом, воплощением святости, как казалось тогда. С пацанами – сорвиголова, с ней был робким, застенчивым.
- Почему ты, мой милый Тирал, постоянно молчишь?.. – раз спросила она весьма вкрадчивым голосом, ну и ну, назвав милым меня!.. – На вид сильный и смелый, а на деле тихоня, будто ты и не мальчик совсем, а трусливая девочка.
- Я трусливая девочка?!.. – тут сдержаться не мог, возмутившись услышанным.
      Мы гуляли в лесу. В молодом и густом. И в нем много осин, кое-где зеленели и елочки, много стройных берез.
- Нет, конечно, прости, - наконец-то ответив, улыбнулась подружка, нереальная, хрупкая, в то же время божественна, и зачем-то оправила платьице. – А попробуй, меня догони!..
- Это проще простого!.. – и пустился за ней, не особо спеша, но и не отставая, и, наверно, тем самым заставляя Богиню свою бежать более быстро.
      И мелькали осины и елочки…
- Раз не можешь догнать, - хохотала она, - то попробуй достать хоть на дереве!.. – подбежала к березке и каким-то неведомым образом, как змея или полоз, оказалась на ней.
- И достану, достану!.. – пополз кверху и я…
      Ветерок; колыхание ствола… Выше были и ветки – есть за что зацепиться ногой, на них можно стоять… И вот икры ее загорелые оказались пред мной, пред моим же лицом. Колыхание платьица, а под ним… а под ним только белая попка волшебницы и Богини моей… И какая-то щель… Волшебство… Оно, видимо, там, в этой чуть приоткрытой, смешливой и манящей щели, волшебство, исходящее из всех девичьих щелок…
- Ты зачем же, Тирал, так уставился на мои, между ножками, прелести? – издеваясь, спросила она, в это время присев, отчего тот божественный и таинственный желоб еще больше расширился. – Видно, хочешь потрогать.
- Разве это действительно прелести? – спросил я невпопад. – И чем попка прелестна вообще?..
- Ты действительно глупый!.. – очевидно, надулась волшебница… но уже не богиня, уже более земная, одним словом, девчонка. – Слезь-ка лучше на землю, разреши это сделать и мне!..
- Хорошо, но сначала признай, я тебя победил!..
- Победил-победил, - проворчала она и, начав опускаться чересчур торопливо, очевидно, нарочно приблизила свою жопку к лицу.
      И вот мы на земле.
- Теперь можешь показывать, - задрал тотчас ей платьице, - свою задницу мне…
- Ты для этого мал!.. – сверкнув молнией глазками и ударив меня по руке, убежала подружка, впрочем нет, не подружка уже.
      Жаль, что вышло вот так, что богиня в мгновение ока превратилась в обычную, с белой жопой девчонку… Для чего еще мал?.. Чтоб заткнуть эту щель!.. И не пальцем, наверное…
      И спустя много лет это все же случилось со мной, что со всеми случается, было все, что возможно быть с женщиной при интимных сношениях. Не с одной, между прочим, и до Евы еще… Поразительно то, что я даже не знал и не помнил о том, с кем конкретно еще до женитьбы своей занимался любовью, кто был первым учителем, сексуальным партнером, помнил только немного тела этих самых партнерш, а вернее, их женские прелести. Разве может так быть, тотчас спросите вы, задавая и впрямь правомерный вопрос. Уверяю вас, может, так случилось со мной. Околдован, наверное, был… Но кто мог это сделать?.. Неужели Евтерпа и здесь?.. Зачем ей это нужно?..
      И вот я за рулем и несусь в Вулказар… Цель почти что достигнута, скоро буду на месте... Но в чем именно цель и зачем так спешить?.. Кто-то, видимо, ждет, а вот кто?.. Может, нужен кому-то только ради того, чтобы снова использовать и лишить меня памяти?.. Кто играет со мной?.. Слишком много вопросов, увы, без ответов пока…
      Стоп, Тирал, не спеши!.. тебе нужно не в город совсем, а вот к этому озеру!.. Живописное озеро…
      Сделав так, чтоб никто не увидел его, джип оставил в кустарниках и пошел потихоньку вдоль берега. И откуда-то люди, ба, какой-то шатер!..
- Стой, дружище, нельзя!.. – это стражник, глупыш, преграждая мне путь.
- Кто тебе только это сказал?.. – отстраняя его самым мягким, чтоб не очень обиделся, образом.
- Стой, тебе говорю!.. – рьяный парень таки. – Здесь Правителя Ниары, всем известного Оскара драгоценная женушка, Пресвятая Устиния!..
- В самом деле святая?.. – улыбаясь, спросил, все ж таки повинуясь ему. – Хочу видеть ее!..
- А ты кто такой есть?!.. – совершенно опешив, незадачливый стражник.
- Я ее лучший друг!.. – пошутил, разумеется.
      В тот момент из шатра появилась красавица, в самом деле прекрасная, стройная, как ни странно, в обычном, в легком платьице женщина.
- Пропусти, тебе сказано!.. – приказала оболтусу. – Он и правда мой друг.
- Извини, Пресвятая Устиния, теперь вспомнил его, - начал оправдываться он. - Во дворце господин сей бывает очень-очень нечасто, последний раз я его видел лишь года два или три назад…
      Как он мог меня видеть?! Во дворце, на различных приемах, иногда устраиваемых Оскаром, я вообще не бывал, не считал это нужным!..
- Заходи, - улыбнулась Устиния, обращаясь ко мне. – И впрямь редко, мой друг, навещаешь меня.
      Навещаю ее?!..
      В шатре свечи горели, все же было не очень светло.
- Мы знакомы?..
- Немного, Тирал… Ты, похоже, об этом забыл…
- В самом деле забыл, - растерялся, естественно.
- Ну да ладно, присядь, - с грустным видом усевшись сама. – Не бери близко к сердцу всего, а вот я… видно, скоро умру.
- Что случилось, Устиния?!..
- Укусила змея, - явно правду сказала она. – Минут десять назад.
- И ты так вот, спокойно молчишь?!..
- На все Господа воля, - лишь пожала плечами фаталистка несчастная. – Видно, сильно прогневала…
- Покажи же, скорее!..
- Вот оно, - указала на голень свою, в этом месте опухшую и слегка покрасневшую. – А змея уползла.
      Я упал на колени пред ней, схватив тотчас за ногу, поднес ранку к губам…
- Там же яд! Что ты делаешь, глупый?!..
- Помолчи, ради Бога, Устиния!..
      Тут она, побледнев, потеряла сознание, я высасывал яд… Не особо волнуясь, понимая прекрасно, что его содержание в крови юной супруги Правителя не особо высокое и что обморок женщины не особо глубокий. Я был прав: вскоре щеки ее обрели прежний цвет. Она явно очнулась, но глаза, почему-то, еще были закрыты… Между тем мини-платье красавицы, обнажая все женские прелести, задралось еще выше. И меж стройными ножками теперь были видны в копне рыжих волосиков приоткрытые губки… Они звали на помощь и манили к себе… Тут Устиния вздохнула и, как будто в беспамятстве, развела свои ножки еще более шире, я же сплюнул во рту находящийся яд, приближаясь к волшебной щели, начал страстно вокруг целовать… Вскоре губы мои прикоснулись к тем самым, женским нижним и влажным губам, вкус и запах той влаги мне казался знакомым и безумно пьянящим… Язык плавал в блаженстве…
      Глубоко убежден, что отнюдь не святую Устинию, несмотря на ее изощренность во лжи, в самом деле ужалила ядовитая гадина. А потом… Так сложилась судьба…


      Мне лишь годиков девять, я живу в Воркуте. Папа с мамой считают меня развитой и достаточно грамотной девочкой, очень даже неплохо развита и физически. И я много читаю, и не только бульварные, мало пользы душе и уму приносящие книги. И очков не ношу, и весьма симпатичная, не какая-то мымра… Брат мой – истинный гений и мой истинный друг. И он может предвидеть, что с кем-либо случится со временем, если очень захочет. К сожалению, мне мало что говорит, так сказать, бережет мою юную психику от ненужной и вредной иногда информации. Я же знаю сама: жизнь отнюдь не сладка, но она замечательна, когда можешь и хочешь сделать людям приятное. В этом суть нашей жизни, уверена!.. Брату двадцать четыре, не женатый еще, пианист и джазист, одним словом, богема…
- Снова что-что читаешь?.. – это он меня снова спросил, отоспавшись уже после бурной ночи, поглядев на обложку, с удивлением добавил: – Ба, и автор мой тезка, Наум!..
- Наум Федоров, кстати, очень тонкий, субтильный и духовно богатый писатель!..
- Знаю этих писателей, фантазеры и только!.. – вынес брат свой вердикт и отправился, видимо, в ванную.
      Между нами, что редко случается, аж пятнадцать лет разница в возрасте. Не могу вам сказать, чем ведомые папа и мама сотворили так поздно, когда им уже было за сорок, меня. Вероятно, я – плод непредвиденный, но, бесспорно, любимый…
      Наум Федоров тоже, как и брат, – мой учитель, наставник, настоящий гуру. Жаль, куда-то исчез… Это было давно и ему в сей момент, по земным нашим меркам, уже множество лет. Но я знаю, живой, и совсем не старик!.. И вот, книга его, и новелла с названием весьма странным: За вечностью…

      Аверий облизал спекшиеся и солоноватые от морской воды губы, найдя любимую именно Патриком кассету, включил магнитофон. Группа «Пинк Флойд» заполонила весь бескрайний, не исключая рек, речушек и озер, мировой океан, игривая мордашка молодого, довольно крупного дельфина высунулась из воды. Приветствуя, он пару раз кивнул, позвал уже беременную, слишком застенчивую подругу жизни Нору, которая, не меньше друга увлекаясь музыкой, казалось, только этого и ждала.
      «Не волнуйся, чуть позже отыщет, найдет какую-либо мелодию и для тебя…» - компьютер перевел Аверию смысл издаваемых Патриком звуков.
      «Знаю, милый, сама, - Нора прильнула к его боку. – Он ведь очень хороший, очень добрый, как ты!..»
      «Как считаешь, он знает?..»
      «Полагаю, что да…»
      «Мог бы нас чем-нибудь угостить…» - это снова самец.
      «Ладно тебе!.. Нельзя же быть таким прожорливым!..»
      Мужчина улыбнулся, открыв контейнер с угощением, дал несколько рыбешек ей, а потом и ему.
      «Ну вот, сказала, меньше верещи, - упрекнула любимого самка. – Он понимает все!..»
      «Если бы понимал, - не согласился собирающийся стать отцом Патрик, - то давно бы нашел и поставил бы любимую тобой вещь!..»
      «Полагаю, не только мою, но уже и твою!..»
      «Разумеется, радость моя!..»
      Аверий снова улыбнулся и, отыскав кассету с симфонической поэмой Чюрлениса «Море», вставил ее в разинутую пасть магнитофона.
- На здоровье, балдейте!..
      «Что он только сказал?..» - недопонял дельфин.
      «Сказал нам, приятного аппетита, глупый», - ответила ему подруга.
      Разлилась и заполнила мир, взяла верх над обыденным музыка, в унисон бились волны о борт… Облака плыли в небе удивительно легкие и дул легкий живительный бриз… И сияние солнышка… Прекрасное мгновение и вечность…
      Ну а что же за ней, за неведомой вечностью? Неужели лишь мрак, небытие?.. Нет, наверное, нет… Вечность есть самый мудрый Творец, в ней нет даже начала, нет, конечно, конца… нет ни боли, ни мук, ни великих страдании…
      «Мне кажется, что я читаю его мысли», - нарушила молчание Нора.
      «И о чем он теперь?..»
      «Размышляет о вечности».
      «Ерунда!.. Ты, похоже, в него влюблена».
      «Ну а ты… вне сомнения, ревнуешь».
      «В таком случае…»
      «Нет же, нет, дорогой! Даже и не заикайся!..»
      И звучала прекрасная музыка, в унисон бились волны о борт…
      На следующий день дельфины на встречу с ним не приплыли, не показывались вообще; Аверий, конечно, не бездействовал и достаточно много работал; и в течение этого времени в нем, увы, постоянно росло и не хотело покидать тревожное, слегка пугающее чувство постороннего вмешательства, будто за ним кто-то следит, читает самые сокровенные мысли. Однако через несколько дней эти ощущения притупились, приобрели другую, даже приятную окраску – теперь мужчина не был одинок, понимая, с кем связан, понимал распрекрасно и то, что полюбившаяся ему парочка есть друзья настоящие, верные.
      Прошло больше недели, прежде чем Нора и Патрик, и уже не вдвоем, а втроем, появились около его яхты опять. Взрослые казались озабоченными – Аверий тут же включил свой компьютерный переводчик.
      «Нет-нет, он даже и замечает, - верещание самца; очевидно, шел спор между ним и партнершей, и супругой его. – Да и вряд ли нам сможет помочь».
      «А я знаю, поможет! - не унималась самка. – Сейчас увидит и… надеюсь, что-нибудь придумает».
      Только тогда мужчина, наконец-то, обратил внимание на то, о чем шла речь – на боку их сокровища зияла глубокая, все еще кровоточащая рана и кровь, естественно, могла привлечь внимание всегда голодных и с тонким обонянием акул.
- Подождите немного, сейчас!.. - засуетился Аверий, нырнув в трюм, включил в радиусе километра всех хищников отпугивающий прибор, спустя минуту, уже с аптечкой и флаконами в руках, вновь поднялся на палубу и по трапу вдоль яхты борта опустился к друзьям. – Ваши раны залечим в момент!.. Только придется малость потерпеть…
      Малыш. Так назвали родители своего горячо любимого и незадачливого первенца, в первые дни жизни успевшего побывать в достаточно серьезной передряге с акулами, однако в данный момент терпеливо и безропотно терпящего не очень-то приятные для него процедуры. И глубокая рана на боку Малыша стала еле заметной, спустя десять минут, как твердил человек, затянулась совсем.
      Прошло несколько дней, очень мирных, спокойных, можно даже сказать, совершенно безоблачных дней. Но вот Нора и Патрик снова начали спорить.
      «Ах, зачем так спешить?!.. - и сказала она, проглотив брошенную ей рыбешку. – Пусть сперва хоть немного подрастет наш Малыш!..»
      «Неблагодарная!.. - был весьма недоволен супруг. – Не забудь, что он есть человек и что он постоянно в делах, постоянно в заботах, и к тому же стихия его, попытайся представить, – земля!..»
      «Ты считаешь, что нужно все сделать уже прямо сейчас?..»
      «Да, считаю, любимая. А иначе, он просто уйдет, он вернется к своим…»
      «Так и быть, я согласна сейчас, - после длительной паузы, сдалась все-таки Нора. – Только все объясни ему, милый мой, сам».
      «Извини, но не знаю и как…»
      «Снова все на меня!.. – и все так, как у нас, у несчастных людей. – Опять все делать мне!..»
      «Ты же, рыбка моя, очень-очень неглупая и субтильная девочка!..»
      Мир наполнился музыкой, в унисон бились волны о борт…
      «Если ты в самом деле хочешь много познать, - обратилась-таки к человеку она, эта мудрая рыба, - соприкоснуться с вечностью и абсолютом, то на время забудь все земные дела. Нас ожидает не очень продолжительное, однако не из легких, путешествие. С погружением в глубины, естественно… Собирайся, Аверий, ну а мы в это время, уж такие прожорливы,  перекусим опять».
      И все трое подпрыгнули, тут же плюхнулись в воду опять, а мужчина задумался, почесав выше уха себе, начал готовить снаряжение.
      Вечность… Самый мудрый Творец, в ней нет даже начала, нет, конечно, конца, нет ни боли, ни мук, ни великих страдании… Вечность – некоторая субстанция, и в ней сущность всех в мире вещей и всех в мире явлений…
      Нежный и хрупкий свет при погружении терял свое основное предназначение, превращался в какую-то муть; луч фонаря, казалось, отвоевывал, как будто вырывал из этой какофонии звуковых и световых ощущении кусочки и отрезки настоящей реальной жизни; тело великолепно обтекаемой и стройной, и в свирепом оскале акулы показалось весьма нереальным, все же Аверий пустил пучок безвредных, однако отпугивающих ее лучей, после чего хищница удалилась прочь… Впереди, разумеется, Патрик, между ним и красавицей Норой плыл, конечно, Малыш… И все глубже и глубже, и все ближе ко дну… или ближе к вершине… Эскорт шел совершенно спокойно, плавно шел их эскорт; стараясь ни о чем не думать, мужчина вспомнил детство, самые первые, но достаточно смелые попытки проникнуть в таинства подводного мира… Это было давно… И вдали появился малюсенький, все же яркий маяк, огонек иль звезда путеводная; да, та самая цель, к которой так неторопливо и уверенно шли… Много метров воды над его головой, вне сомнения, давили; наступило, увы, опьянение, помутнение разума… Аверий потерял сознание.
      Похожий на озон, приятный и бодрящий запах, непривычная и неземная, напоминающая Жан Мишеля Жара, музыка… И кругом малахит, в зеленоватых, с голубизной, и иллюзорных тонах оказался весь мир; и русалка, нет, женщина, между прочим, красивая… И глядела достаточно пристально, но ненавязчиво, как смотрит мать на шаловливое дитя; и ни скафандра, ни воды, ни суши, только она, стрелец, нагая, с зеленоватыми глазами и длинными, почему-то каштанового цвета волосами, была рядом с Аверием; и глядела внимательно…
- Где я?.. – спросил смело мужчина и тотчас покраснел, наконец-то заметив, что и сам он был гол.
- По вашим понятиям, наш мир можно назвать раем или эдемом, - и ответила женщина. – И ты первый, кто к нам заглянул, ты – потенциальный мессия, пришедший к нам не в виде духа, а по-настоящему реальный и живой.
- Ваш мир, мир духов?!
- Не совсем… Мы по сути такие же, какими были и в своих прошлых жизнях, мы по сути телесны, обладаем такими же чувствами, можем любить и ненавидеть, страдать и самосовершенствоваться, и даже заниматься сексом. Только рожать, за исключением лично меня, в нашем мире, увы, не дано никому, ибо все наши женщины, в том числе и мужчины, от рождения стерильны, скажем так, пустоцветные. Зато мы, как и боги, бессмертны!
- Извини, только жизнь, не имея детей, – это даже не жизнь, грош цена в таком случае бессмертию.
- Ты отчасти, Аверий, прав, - все ж таки улыбнулась она, – но нельзя отвергать и такой точки зрения, что весь мир, вся вселенная есть большая семья!..
- Я никогда и ничего не отвергаю, только стараюсь найти суть, найти нужный всем код, позволяющий человечеству обходиться без войн, жить достаточно счастливо!..
- Этот код называется истиной. Как ни странно, она многоликая… Истина то, что ты один, и что я совершенно одна… и что все мы несчастны и по сути слепы. Притом каждый из нас жаждет власти над ближним своим и все время стремится что-то им доказать, доказать правоту в своих мелких делах… А быть может, не стоит, не надо ничего доказывать, достаточно внимать и созерцать?..
      И она поднялась и начала расхаживать по комнате, а вернее сказать, по огромному, с множеством красного дерева диванов и золотых подсвечников, усеянного брильянтами и изумрудами, другими драгоценными камнями залу. Аверий, будто завороженный, глядел, ибо не видел столь прекрасного и достойного камня Родена, столь изящного тела, не видел столь прельстительной, слегка пружинистой, с вилянием бедер, в то же время уверенной походки, вообще не видел столь шикарной женщины.
- Но жить только вот так, лишь для себя, или, по Фрейду, сублимировать подобно жалкому существованию, - и сам не очень веря в то, что говорил, мужчина.
- Я таки очень-очень надеюсь, что все наши знания, все наши достижения не останутся невостребованными, кому-либо понадобятся, - остановилась, а потом приблизилась властительница подводного царства, сев напротив, уставилась ясным, с легкой насмешкой взглядом. – Может быть, и тебе… Ведь вернувшись в свой мир, непременно захочешь стать чуть более значимым, знаменитым, богатым…
- Полагаю, что нет… Богатый человек, к сожалению, зависит от своих собственных денег, волей или неволей становится рабом своего богатства. Мне так жить совершенно не хочется, мне нравится свобода и независимость. Знаменитым мне также не хочется стать, это может сказаться на конкретных делах, может только мешать и не дать мне возможности спокойно заниматься тем, чем действительно хочется, чем люблю заниматься.
- И чего же конкретно ты желаешь достичь?.. Я могу тебе в этом помочь!..
- Нет, спасибо, не надо… Это неинтересно… И вообще люблю делать все сам. Вкус победы при этом более сладким становится!..
- Ну а как чисто в личном, - не унималась властительница этого странного, хотя и манящего мира, - в личном плане то как?.. Может, хочешь стать сильным и ловким как, к примеру, Ван Дамм, или иметь огромный успех у женщин?..    
- А зачем?.. – отозвался Аверий. – Стать таким, как Ван Дамм,  можно опять же самому, ну а прекрасный пол и секс… Влечение все к новым и новым женщинам, как и влечение к азартным играм, есть духовная слабость, своего рода болезнь.
- Вот-вот!.. – согласилась она. – А может, хочешь стать целителем или, к примеру, ясновидцем?
- Это не мой удел… Цель моя в этой жизни стать всего лишь неглупым, неплохим человеком. Просто хорошим!.. В то же время способным повлиять на других, окружающих, чтобы все в нашем мире стали только такими, чтобы забыли о собственной лени, ненависти и злобе, черной зависти и гордыне…
- Значит, сеять добро, - задумавшись, сказала женщина, поднялась и опять заходила по залу. – Ты много, слишком много хочешь.
- Я только слабый и в то же время сильный человек, - развел руками Аверий и тоже встал, но, застеснявшись, тут же сел.
- Мы могли бы тебе очень многое дать, попросту подарить, - продолжила она, - могу дать гору золота, власть и всему человечеству неизвестные знания, могу дать много сил, но то, что хочешь ты, дать, увы, не могу. Это действительно придется и, полагаю, можно научиться делать самому. И ждет тебя тернистый, очень-очень нелегкий и с преградами путь, так как добро нельзя познать теоретически, оно находится рядом со злом, вовсе не в стерильных условиях, оно рождается и познается только на дне… Абсурдно?!.. Ваш Камю*, вне сомнения, прав.

*Альбер Камю (1913-1960), французский писатель и философ, провозгласивший абсурдность всех наших деянии и самой жизни.

- Во мне есть все задатки…
- И во мне, и во всех они есть, - подошла, села рядом и положила свою руку на колено мужчины она, императрица или богиня. – Ты все забудешь, все!.. А теперь иди, милый, ко мне, я этого хочу… И у нас будет сын. Он придет и изменит весь мир… Но тебе это знать и не нужно, не нужно, ты забудешь все-все…
- Нет, пожалуйста, не надо!.. Это тоже насилие!..
- Да!.. И поверь, что так надо, глупыш…
      Бодрящий и пьянящий запах, зеленоватые, с голубизной, тона и чудесная музыка…

      Нора глядела необычными, воистину печальными глазами; придя малость в себя, Аверий с трудом поднялся, сделал шаг в сторону компьютера...
      «Прости, мой милый, и прощай», - лишь сказала она и, подпрыгнув, нырнула и исчезла, увы, для него навсегда.

      В глазах слезы моих умиления, но они и от радости, грусть и радость – сестрички!..
- Ты опять вся заревана!.. – едва вышел из ванной, Наум-брат возмутился опять. – Сколько раз говорить, не читай этих книг!..
- А какие прикажешь читать?.. – улыбаясь, спросила в ответ. – Про бандитов, убийц?..
- Нет уж, нет уж, голубушка, - после длительной паузы повелел окончательно, - читай лучше уж эти, в том числе моим тезкой написаны.
      Хорошо, когда есть у тебя замечательный брат, пусть порой и ворчит и порой без причины ругается. Все мы люди, все грешные…
      Школа… Само слово не очень приятное. Но что делать, в нее все же нужно ходить и чему-то учиться. Не тому, чему надо, в школе учат учители, так сказать, педагоги…
- Ты такая, Владлена, красивая!.. – утверждали мне мальчики, в основном более старшие, настоящие парни уже.
- Рада слышать, спасибо!.. – отвечала довольная.
      А мои одноклассники, увы, все инфантильные… в том числе и девчонки, настоящие дурочки. Дружить с ними, на мой взгляд, равносильно тому, что купаться под дождичком – вреда как бы и нет, но и пользы немного. Некрасиво, наверно, так о них говорить, но уж так получается… Может быть, кому-либо очень скучно со мной…
- Сколько лет же, Владлена, тебе?.. – давно парень примеченный, много старше меня, раз спросил, подходя, после школьных занятий.
- Замуж рано еще, - пошутила в ответ.
- А мне скоро четырнадцать… Мое имя Кирилл.
- Вот и славно, Кирилл, значит, будем дружить, – и сама удивляясь собой, сообщила парнишке бесхитростно.
- Значит, будем дружить! - согласился Кирилл, сказав это восторженным, явно радостным тоном.
      В тот же вечер с ним встретились вновь, побывали в кафе. И я, кажись, влюбилась. В девять лет рановато еще… И действительно рано, но влюбленность моя, в оправдание скажу, не была полноценной, когда можешь любимому отдать все, что имеешь сама, в том числе и себя. Кирилл мне очень нравился внешностью, был неглуп и корректен со мной, и с ним не было скучно, но любила душой, всем-всем сердцем своим, совершенно другого, и не парня, мужчину… Его имя Наум, да, тот самый писатель… Сумасшедшая девочка, тотчас скажете вы. Спорить с вами не стану, вероятно, вы правы…


      Муза, Муза, Евтерпа моя… очевидно, страдала, жаждя встречи с Андроной совершенно реальной, а не только в своем воображении, как какой-то двойник, создаваемой, хотя эти, вторые, у людей с очень-очень богатой фантазией могут быть даже более яркими и впечатляющими, могут быть много лучше реальных. Вероятно, Андрона для моей сладострастной жены стала  как бы той глиной, из которой Пигмалион изваял свою Галатею, созданной им с необычайной скрупулезностью и любовью. А имеет ли право, исходя из своих сексуальных желаний, делать это Евтерпа?.. Нет, конечно же, нет!..
- Не боишься возмездия?.. – и в момент откровения раз спросил у блудницы.
- Нет, Наум, не боюсь, - был давно уже ею состряпан, и неглупый, ответ. – Первым делом скажу, без любви к своей собственной заднице люди просто не в силах любить кого-либо вообще!.. Во-вторых, пусть да будет известно тебе, что, лепя Галатею свою, всегда помню о вкусах и желаниях твоих!..
- Ну а в в-третьих?..
- Я сама себе Бог, - без бахвальства ответила женушка, - и все мои решения, как правило, одобряются Единственным…
- Но возможны ошибки!..
- Никогда, уверяю тебя!..
- Вот и я так считаю, говоря о себе, что их быть не должно…
- Мы с тобой стали слишком похожими… - в этом было согласие со мной, в этом был и намек.
      Чрезмерно друг другу уподобляющиеся супружеские пары становятся одним целым и однозарядным и они, муж с женой, как один организм, не способны друг друга притягивать, пылать страстью той прежней, что пылали когда-то. Это касается всех. Создавать же иллюзию весьма пылкой и пламенной страсти можно только при помощи собственного воображения, когда в мыслях находишься не с законным супругом или супругой, а с кем-либо другим… Это мысленная измена, и не менее греховная, о которой когда-то говорил и Христос…
- Потому мы когда-то с тобой превратили Аскирию в Пресвятую Устинию, - подводя резюме, сказал Музе своей, - ну а ныне ты лепишь из и так сексапильной танцовщицы стриптиза этакую податливую, отвечающую всем нашим требованиям нимфоманку.
- Леплю, милый, леплю…
      Время шло, а вернее, неслось – один прожитый месяц на планете Ниара соответствовал году, успевшему пролететь на Земле… И на год стала старше Андрона… Уходили родные и любимые люди, уходили прекрасные женщины…
      Душа, тело и смерть…

      Душа человека разлита по всему телу, которое тотчас распадается, если она его покидает. Однако свет его сознания постоянно колеблется, сосредоточиваясь то здесь, то там. Так, пребывая в своем узком теле, мы направляем свой взгляд то в одну, то в другую сторону, воспринимаем то глазами, то ушами, внимаем то внутреннему, то внешнему, чтобы со смертью, наконец, полностью выйти за пределы себя, словно тот, чей небольшой дом, в котором он долго расхаживал взад и вперед, был совершенно разрушен, а теперь он смотрит в далекую даль, начиная свое вечное путешествие. Жизнь его отныне – это водораздел между обоими жизнями, она – не что иное, как смена узкого обзора во время краткого путешествия на широчайший кругозор. В нашей теперешней жизни свет сознания всегда последовательно распространяется во времени и постепенно рассеивается в пространстве, когда же он научится присутствовать во всем и везде одновременно, он проникает в будущую жизнь. Тот обзор, который открывается во время этого путешествия, невыразимо больше, а его возможности гораздо шире, дороги же – более свободны, а возвышенности для обзора окрестностей – выше. Он позволяет охватывать и постигать все более низкое посюстороннего мира, расположенное под ним.
      Да и в нынешней жизни мы в исключительных и редких случаях видим, как переходит и возвращается назад свет сознания из своего более узкого тела в более широкое, принося известие о том, что случается в далеком пространстве, коренясь в его далеких взаимосвязях и в удаленных временах. Ибо удаленность будущего покоится на широте современного. Неожиданно открывается щель обычно закрытой двери между тем и этим миром, чтобы мгновенно захлопнуться снова, дверь, которая раскрывается смертью, и после того, как она раскрылась, она не должна более никогда закрываться. Но и нет никакой пользы в том, чтобы раньше положенного срока заглядывать в эту щель. Однако исключение из этого всеобщего правила посюсторонней жизни есть случай еще более важного правила жизни, которое охватывает вместе и этот, и тот мир.
      Так случается, что более узкое тело одной своей стороной погружено в достаточно глубокий сон, чтобы другой стороной необычным образом пробуждаться, выходя за свои границы, однако не до такой степени глубины и полноты, чтобы никогда более не проснуться в этом мире. Или в более широком теле некоторая точка подвергается необычайно сильному возбуждению, с тем чтобы провести внутрь более узких тел свое преодолевающее все пороги воздействие, направленное из обычной ситуации недоступной им дали. Тем самым начинаются чудеса ясновидения, предсказания, вещих снов, одним словом, сбывшихся сказок, если за сказки принимать потустороннее тело и потустороннюю жизнь, а иначе говоря, знак одного и предзнаменование другого. Но то, что представляет знак, уже присутствует здесь, а что представляет предзнаменование, должно наступить.
      Тем не менее не существует знаков для здоровой жизни этого мира. Следует выстраивать тело потустороннего мира лишь для него самого, а не для того, чтобы уже в этом мире видеть и слышать с помощью его глаз и ушей. Цветы не расцветут, если сорвать их раньше времени. Решение вопроса о том, можно ли веру в потусторонний мир обосновать верой в следы просветления, вносимое потусторонним в посюстороннее, не должно покоиться на этом шатком основании. Здоровая вера не строится на основаниях и не сводится к более абстрактным положениям о здоровой жизни, ибо она сама принадлежит к своей здоровой сущности и является основанием для вывода абстрактных положений о себе самой.
      Ты издавна полагал, что та легкая фигура, в которой тебе в твоем воспоминании является умерший, представляет собой лишь только твою внутреннюю видимость. Ты ошибаешься. Он сам, такой же живой как и ты, не просто подступает к тебе, но осмысленным шагом вступает внутрь тебя. Прежняя его фигура есть лишь оболочка его души, лишь сопровождающая его ранее в своей инертности, обремененного своим прежним жестким телом. Теперь же она прозрачна, легка и свободна от своего земного груза, в одно мгновение там, в другое – здесь, следующая зову всякого, призывающего мертвых, или произвольно устанавливающая место своего пребывания в тебе, после чего ты вынужден думать о мертвых. Так легко, так бестелесно, так независимо от пространственных границ мыслят люди потусторонние, а тем самым, не предполагая об этом, мыслит действительно потусторонний мир.
      Ты, пожалуй, слышал разговоры о явлениях духов. Врачи называют это фантазиями и галлюцинациями. Хотя они и явления для живущих, тем не менее они суть действительные явления покойников, как мы их называем. Ибо, если уже и более слабые фигуры воспоминаний присутствуют в нас как настоящие, что же можно сказать о более сильных соответствующих воспоминаниях? Почему же надо еще спорить, то они, или другое, если они одновременно суть и то, и другое? И почему в будущем нужно бояться явлений духов, если ты не опасаешься воспоминаний фигур умерших внутри тебя.
      И тем не менее нет недостатка в причинах этого. В отличие от тех, что вызваны тобою, тех, что вступают во взаимосвязь твоей внутренней жизни тихо и мирно, незваные духи, поддерживаемые все новыми фигурами, овладевают тобой с такой неотвратимой силой, что, по видимости находясь перед твоим лицом, в действительности вступают внутрь тебя самого, словно пауки ткут паутину твоей внутренней жизни, выпивая все ее соки. Больное существо принадлежит одновременно этому и тому миру. В этом случае покойники и живые не должны общаться между собой. Тот, еще живущий, уже наполовину мертв: он отчетливо различает приближение покойников и может их столь же объективно рассматривать, как они сами взирают друг на друга. Поэтому так велик ужас живущих перед подобными явлениями мертвых. В то же время, это хотя и не полное, но возвращение умерших из царства, расположенного за смертью, в царство, лежащее перед ней. Отсюда и предание (и не больше ли это, чем просто предание?), состоящее в том, что лишь те духи способны к возвращению, которые не до конца обрели свое спасение, которые тяжелыми цепями прикованы к этому миру. Чтобы спугнуть злое видение, следует призвать на помощь некоего лучшего и более сильного духа. Лучший же и сильнейший из них есть дух всех духов. Кто причинит тебе вред, если ты пользуешься его покровительством? Также и этому соответствует предание, ибо благодаря обращению к Богу исчезает всякий злой дух.
      Между тем в этой области духовной болезни сама вера подвергается болезни суеверия. Самое простое в предохранении себя от пришествия призраков заключается в неверии в их пришествие, ибо верить в их явление означает встречать их на полдороги.
      Но каким образом могут они являться друг другу? Ибо одно и то же явление, которое противно порядку этого мира, лишь предвосхищает порядок потустороннего мира. Светло, полноценно, ярко и объективно являются обитатели того мира друг другу в форме, о которой мы можем судить лишь по слабому отблеску, сумеречному образу в воспоминаниях о них, поскольку они пронизывают друг друга всей своей совершенной сущностью, которая проникает и в нас при воспоминании о них, но лишь своей очень незначительной частью. Поэтому как там, так и тут необходимо особое внимание, направленное на эти явления, чтобы осуществилась эта встреча.
      Однако всегда можно спросить, как это возможно, что они, так значительно проникая друг в друга, тем не менее являются нам столь предметно и отдельно. Но спроси сначала, верно ли, что явление живущему мертвого, которое вступает в тебя и в воспоминании о мертвом тебя пронизывает, – и ничто другое не предлежит твоей душе, – действительно является тебе как объективное воззрение и как отдельное воспоминание? Действие, само более не ограниченное, которое подлежит воспоминанию, отражает для тебя еще и ограничение формы, из которой оно первоначально исходило. Почему? В этом мире ответ на твой вопрос невозможен. Да и как ты можешь знать о потустороннем?
      Итак, я повторю. Не делай выводов на основе этого мира о высоких и великих фактах мира потустороннего, если не знаешь ни о предпосылках, которые ты сам создаешь, ни о фактах этого мира, которые ты знаешь. Всякий единственный вывод может не соответствовать действительности, и даже тот, который мы сейчас продемонстрировали. Поэтому не цепляйся ни за какие детали. Лучшей опорой нашей веры снизу и средством проведения ее на вершину духа будет взаимосвязь выводов в направлении того, что мы должны будем требовать у всякого вывода и посредством всякого вывода.
      Если же ты принимаешь веру правильно и полностью, исходя из целостности ее высших принципов, то легко расстилается перед тобой весь путь веры, по которому мы поднимемся в небеса.*

      Много можно добавить к словам мудрого немца, но не надо, нельзя… И пока что я сам в этом мире живу, долго жить собираюсь еще…
      Что-то явно тревожило постоянно меня. Или кто-то тревожил, жаждал встречи со мной… И он явно землянин, некто чистый и светлый и невинный совсем… Не Наум пианист, разумеется, значит, кто-то другой… Это женщина… Нет, не женщина, девочка, это та, о которой тогда намекнул музыкант…
      Не обидь, и не обиженным будешь… Может быть, и обиженным, но всего лишь отчасти, получившим при этом очень много полезного, получившим при этом очень много любви, став при этом счастливым…

*Г.Т. Фехнер. Книжица о жизни после смерти.

      И вот я на Земле. В Воркуте, между прочим, опять была мягкая снежная, но с ветрами зима. Январь – месяц серьезный, и нечасто бывает таким добрым, увы…
      На столе ее книга… Так и думал, моя… Имя, кстати, Владлена… Очень-очень красивое имя, как, наверно, и девочка… Видно, только ушла на свидание с мальчиком… Парню, кстати, пятнадцать, а ей десять исполнилось… Любит старше себя, то есть более зрелых, более умных ребят. Зовут этого Виктором, победитель таки!.. А я в роли шпиона… Неприятная роль, все же надо играть…
      Частный клуб, молодежный… И за столиком парочка. Это наши герои, то есть Виктор с Владленой. Оказавшись в таком заведении, она малость стыдилась, видно было, что девочка в этом клубе впервые. Мальчик явно довольный…
- Может, выпьем вина?.. – предложил он подруге своей.
- Мне еще слишком рано пить с парнями вино, - добродушно сказала она.
- Ты опять за свое?.. – опечалился Виктор. – Вино здесь подают, между прочим, без градусов!..
- В таком случае выпью, - согласилась Владлена явно только из жалости к своему кавалеру.
      В десять лет у нее уже грудки торчали, как грибочки июльские, робко-робко пробившись в мир совсем незнакомый, опасный, но пленительно красочный мир. Угловатыми были отчасти у Владлены движения, но от этих движений уже веяло тем, чем все слабые женщины поражают мужчин, грациозностью, плавностью и готовностью выполнить то, чего жаждут мужские глаза…
      Они пили вино. И звучала прекрасная и спокойная музыка, и в потемках играли и кружили огни…
- Потанцуем?.. – парнишка, прикоснувшись к девчачьей руке.
- Ага, - согласясь, тотчас встала она.
      Ба, какая высокая, длинноногая девочка!.. Виктор ростом, естественно, чуть-чуть выше ее. Танцевали в обнимку, то есть в тесных объятиях, отчего у нормального в плане очень интимных желании мальчика кое-что поднялось и уперлось Владлене в живот…
- На нас смотрят, - покраснела невинная, возбуждаясь сама.
- И что?..
      И из девичьих нижних и припухших слегка, и еще непокрытых кудряшками губок просочилась роса. Всего несколько мелких и почти незаметных, но любого мужчину поражающих капелек…
- Меня видит Наум!.. – ужасаясь, сказала она, отстранилась от мальчика.
- Что еще за Наум?!.. – разобиделся он. – Ведь не брата имеешь в виду…
- Нет, конечно, не брата, - не колеблясь, ответила девочка и, взяв парня за руку, потянула к столу. – Пошли, выпьем еще.
- Раз так хочешь, пошли, - повинуясь, ответил партнер. – Для тебя, между прочим, могу сделать все-все!..
      Тут они вновь уселись и выпили, а вино, хоть и безалкогольное, есть напиток пьянящий…
- Ну и что же ты, Виктор, можешь сделать еще, - и спросила Владлена, - чтоб мне было приятно, чтоб меня поразить?
- Много мыслей бывает перед тем, как уснуть…
- Неужели боишься мне все-все рассказать?..
      Он стеснялся, боялся действительно. Сам таки еще мальчик, не познавший телесных услад, он боялся вспугнуть свою юную пассию.
- Это только фантазии… Не обидишься?..
- Нет.
- В таком случае слушай, - и тут Виктор решился. – Часто грезится сцена, будто я, оказавшись вдруг в спальне твоей, вижу голой тебя, не прикрытой ничем. И ты спишь сладко-сладко, а кругом никого… Начинаю тебя целовать, сперва в щечки и губки, осмелев, уже в грудки, соски… Но ты спишь и с твоей стороны никакой абсолютно реакции, только ножки расходятся, предлагая устроиться между ними и мне… И вот я уже там, пред твоим желобком…
- Хватит, Виктор, пожалуйста, - раскраснелась Владлена, а из этого места ее, второй раз в столь короткое время, появилась слеза. – Я еще не созрела для этого, чтоб позволить тебе даже думать о том!..
- Знай, что делаю это всякий раз перед сном!.. – неуемный мальчишка, разошелся совсем!.. – Правда, в мыслях, но делаю!..
- В таком случае я, - разозлилась она, - всякий раз перед сном, разрешу это мысленно делать кому-либо другому!..
      Тут они разругались. Детский садик, и только!..
      Своенравная?.. Нет. Совершенно нормальная и почти что созревшая для того, чтоб любить, чтобы быть уже кем-то, лучше более зрелым парнишкой иль мужчиной любимой, очень тонкая девочка… Понять можно и Виктора, все же он – мой соперник…
      Он Владлену таки проводил. По дорогое молчали. Мальчик думал о том, что зря с ней откровенничал, а девчонка о том, что чрезмерно уж строго, чрезмерно жестоко сама с ним обошлась…
- Раз так хочешь, целуй, - на прощание сказала ему, подставляя щеку; улыбнувшись, добавила: - Вероятно, мне это понравится…
      Он, наглец, впился в губы податливой, и не думавшей брыкаться, своей юной подружки… В третий раз  в ее девственной, только в мыслях целованной щелке появилась роса… Эта влага желания предназначена мне!..
- Извини, - и тут Влада-Владлена оттолкнула его, - но мне надо домой…
- Раз уж надо, иди, - не поняв что к чему, аж светился от счастья глупыш…
      И остался один…как и я…


      Не хочу, не имею желания говорить о делах, о проблемах своих. Их не так уж и много, всяких мелких проблем, а больших, между прочим, и не было. Значит, нету и смысла о работе и творческих планах рассказывать. Много-много приятнее мне, полагаю, и вам, говорить о желаниях чисто личного плана, кстати, помня о том, что способность осуществлять эти свои личные и интимные желания является главным показателем активности и жизнеспособности любого разумного или не очень разумного существа, иначе выражаясь, способность обеспечивать свое тело удовольствиями указывает на способности и общий потенциал человека вообще, имея в виду творческую или научную, или самую обыденную трудовую деятельность.
      Галатея от слова гала, это значит, особо торжественный. А моя Галатея, вам известно, Андрона. И Андрона созрела, была мной уже слеплена. И особо торжественным должен стать акт сближения с ней на физическом уровне, вдохновение жизни в идеал красоты, в идеал сексуальности…
- Я боюсь, что ты будешь, Евтерпа, мной не очень довольная, - и сказала испуганно девушка, оказавшись со мной, наконец, тет-а-тет, как когда-то, в гостиничном номере, догадавшись о том, что случится вот-вот. – Боюсь что-то испортить, но при этом безумно хочу, чтоб все было прекрасно!..
- Ах, не надо бояться, дорогая моя!.. – откровенно любуясь прелестницей. – Покажи мне, Евтерпе, настоящий стриптиз, а уж все остальное я беру на себя!..
      И звучала прекрасная музыка…
      Не бывала Андрона в реальности в женских нежных руках и объятиях, но была в энной степени склонной, как и многие женщины, к однополой лесбийской любви.
      И желанная женщина, скинув платье уже, приближалась ко мне…
      Разве это грешно, когда ты можешь что-то и кому-то дарить, когда можешь при этом получать наслаждение и великую радость сама?..
      И, снимая свой лифчик, обнажила пред мной свою спелую грудь… И движения Андроны были очень игривыми… И торчали как вишенки, как грибочки соски…
- Обнажи же, Евтерпа, свои грудки и ты, - попросила она, отстранившись на шаг. – Хочу видеть тебя!..
- Да, конечно, голубушка!.. – сама жаждя себя показать.
      И мы обе с шалуньей-проказницей, не касаясь друг друга, танцевали стриптиз. Мата Хари, я думаю, нам могла бы завидовать. Возбуждение росло… Я сняла, наконец-то, трусы, то же сделала девушка…
      Танцовщица стриптиза, и с огромной и пышной меж ногами копной!.. Цвета сена она, только запах оттуда совершенно другой, чем из писи Устинии. Правда, тоже пьянящий, волнующий, но пьянящий иначе…
- Уже месяца два, как я только пою, - прочитав мою мысль в отношении зарослей на интимных местах, пояснила Андрона. – Совершенно пропало желание демонстрировать то, что нормальные женщины склонны показывать лишь мужьям и любовникам.
- Мне покажешь?..
- О да!..
      И вот мы с ней в объятиях… Поцелуи горячие, нежные, прямо в губы и в шейку… И набухший сосок Галатеи, как созревшая ягодка, оказался во рту… И она от волнения, от желания тряслась.
- Ляг же, девочка, ляг, - затряслась от волнения я.
      Повторять не пришлось. Врата рая раскрылись, в нем чудесный бутон. Ничком лежа пред ним, начала целовать все, что было вокруг… Мир наполнился запахом, ароматом живого цветка…
- Твоя киска, похоже, заплакала…
- Она жаждет, Евтерпа, твоего язычка, твоих ласковых губ, - задыхаясь, ответила девушка.
      И тут губы мои прикоснулись к слегка покрасневшим ее малым губам, ни одной еще женщиной не целованной щелочке… И язык теребил как ее затвердевший от большого желания клювик, так и все, что имелось внутри… И я млела от радости… Буря первая, мощная, не заставила ждать – Галатея вся-вся напряглась, из глубин же ее родничка вдруг ударили струйки белесой и приятной на вкус, и безумно волнующей жидкости…
- Ах, как мне хорошо!.. – и протяжно воскликнула, продолжая неистовствовать, девушка.
      Продолжала и я…
- Все, Евтерпа, достаточно!.. – разжав ножки свои, после раза седьмого, сообщила Андрона, этак мягко и ласково оттолкнув мою голову. – Теперь знаю, как сделать очень-очень приятно тебе!..
- Мне приятно, голубка, тогда, когда очень приятно тебе!.. – факт, никем не оспоренный.
      И тут я развернулась над ней, поднесла свою попку и свою давно мокрую писечку к ее алчным губам, наклонив свою голову, вновь проникла в ее давно мокрую щель и, засунув язык, теребила в ней пальцем, не забыв же при этом проникнуть в жопку пальцем другим… И восторг, сумасшествие охватило меня… И протяжно воскликнула, испытав пик блаженства, сама… и спустя лишь минуту уже обе кричали, обе взвыли как дикие, чувство меры совсем потерявшие самки…Разыгралась фантазия, время стало тягучей субстанцией… И все чаще входя в исступление, продолжали безумствовать…
      Простынь, кстати, под попкой Андроны была совершенно сырой, на ней лужа темнела от ее извержении, женской влаги ее, в том числе и моей, очевидно, слюны…
      И затихли… Блаженство…
- Все мои потайные сокровища много раз целовал, много раз в моей щелке орудовал и бессменный партнер, - сообщила любовница спустя пару минут, говоря о Науме, музыканте своем. – Только ласки его были менее сладкими, увы, более грубыми…
- Он – мужчина, голубушка!.. Очень любишь его?..
- Да, люблю и хочу, - тут вздохнула она. – Пианист мой и мэтр, смешно даже сказать, до сих пор не видал на лобке моих пышных волосиков, ибо я их сбривала всегда, и мы с ним не любили друг друга уже месяца два.
- Намекаешь?..
- Ага… Он теперь озабоченный и, боюсь, начнет путаться с какой-либо красавицей… Раз уж мы с тобой вместе…
- Хочешь прямо сейчас?..
- Стоит только ему позвонить!..
- В таком случае и я приглашу своего…
- Замечательно, здорово!..
      Как ни странно, супруг мой, находясь далеко, появился в гостинице даже раньше второго, музыканта Наума. К тому времени мы, приняв душ, снова были одетыми.
- Вижу, вы не скучали, - произнес он с улыбкой и уселся напротив меня, - но хотите-таки и самца.
- Скоро должен придти и второй, тезка твой, музыкант, - лишь поправила я.
- Что ж, пикантно, пикантно, - явно этому рад. – В таком случае, цыпочки, накрывайте на стол.
- Мы с Андроной могли бы обойтись и без этого, - улыбнулась ему, - мы пьяны и без выпивки. А вот вам, как мужчинам, может быть, и желательно выпить для поднятия тонуса по бокалу вина.
- Коньяка пригубила и я бы, - тут добавила девушка, угождая еще не пришедшему, ею все же любимому, дорогому любовнику.
- Пусть несут коньяка, - согласился супруг, угождая красавице и пока только в плане сексуальной партнерше, - и по чашечке кофе.
      И он сделал заказ; появился Наум пианист. На лице же пришедшего удивления не было, а скорей недовольство всем тем, что увидел, войдя.
- Значит, свингерство, - сел и, уставясь Андроне в лицо, констатировал он.
- А ты против?.. – этак робко спросила она.
- Нет, конечно, вот только… - представляя дальнейшее, явно ожил мужчина. – Хочу душ хоть принять перед этим событием.
- Прими, друг наш, прими, - это я, улыбаясь ему.
      Через двадцать минут дружно сели за столик. Все в одеждах пока!..
- За мирное сосуществование!.. – сказал тост молодой, поднимая бокал.
- И за разум вселенский, - мой добавил Наум.
- За любовь во Вселенной, - и добавила я.
      Пустословие, ширма, за которой лишь прячемся, пытаясь оправдать не очень благовидные поступки?.. Да, наверное, да. Скажу честно, не знала и не знаю сама…
      Разумеется, выпили… Пианист таки был чрезмерно задумчивым, делал вид, что не видит меня.
- Что-то стало мне жарко, - глотнув кофе, сказала собравшимся я, оставаясь лишь в нижнем белье, сняла платье с себя. – Предлагаю так сделать и вам.
- Да, конечно, Евтерпа!.. – обнажилась и девушка.
      А еще через пару минут, позабыв чувство робости, не снимая с себя пока только трусов, торопливо разделись и мальчики.
      Приложились опять к коньяку. Младший начал тотчас на меня с вожделением глядеть, а супруг – на Андрону, естественно, у обоих внизу живота явно нечто торчало.
- Может, хватит нам так, - возбудившись сама, обратилась к законному, - слишком скромно сидеть?..
- Вот и я так считаю, - сказал он, сняв-таки и трусы, пододвинулся к девушке, нежно обнял ее.
      Музыкант в свою очередь тотчас обнял меня…
- Ах, какие упругие твои грудки, Евтерпа!.. – вскоре к ним присосавшись, сделал он комплимент.
- Но не менее приятное место у меня между ног!.. Хотя нет, дай, сперва обласкаю твое, что давно уж без женщин томится, достоинство!..
- Рад то слышать, волшебница!..
      И он лег на широкий, даже слишком широкий диван, ну а я оказалась пред его маяком… Краем глаза заметила, что точь-в-точь такой позе, также ноги раскинув и согнув их в коленях, лежал мой более прыткий Наум, а его символ страсти уже был у Андроны во рту…
- Продолжай-продолжай, - через пару минут простонал пианист, – но при этом, пожалуйста, окажись надо мной. Я горю нетерпением видеть все у тебя!..
- Да, конечно, сейчас!.. – развернулась над ним, обхватив его тело коленями, сама вновь наклонилась к тому, что смотрел мне в лицо, ну а все свои прелести приспустила мужчине к лицу.
- Это чудо, Евтерпа!.. – тотчас сжал и раздвинул полушарий попки, тем расширив ложбину и сырой желобок, начал страстно в нем все целовать и вылизывать…
      Столь безумной, неистовой страсти я от парня совсем не ждала, скажу больше, столь страстных любовников не встречала вообще. И всем этим безумием заразилась сама…
- Обо мне и не думай совсем, - на минутку прервавшись, оторвав свои губы от мужского достоинства, сообщила великому бабнику, Казанове российскому. – Можешь кончить мне в ротик…
      Его пест вовсе не был большим, зато больно уж длинным, подвижным, пронырливым мне казался язык. Между прочим, сей орган, сей его второй фаллос, за столь краткое время успел даже проникнуть, побывать в более узкой щели, то есть в попке моей…
      Вскоре в попку на смену ему, языку, проник влагой моей чисто женской намоченный большой палец мужской, указательный –  в писечку… Заходили во мне… Я уже вся тряслась… Вдруг мужчина напрягся, впившись страстно в мой клитор, поднял чресла свои… и горячие мощные струи из живого стального орудия, наконец-то прорвавшись, с большой силой ударяли мне в рот… Мне хотелось в момент извержения семени от восторга кричать, так как рот пианиста тоже был еще занят, был в плену моих бедер, он мог только мычать…
- Ах, Эвтерпа, ты чудо!.. – спустя пару минут, вытирая лицо, сделал мне второй раз комплимент величайший любовник.
- Виртуоз, милый, и ты!..
      Тут увидели наших друзей, членов сборной по сексу – один, правда, мой муж и играющий тренер… Как и мы три минуты назад, были в позах таких же, ублажали друг друга лишь ласками…
- Засунь руки под бедра, - подсказала неопытной все же распутнице, - гладь промежность, мошонку ему.
      Та, казалось, не слышала, но совету вняла. Наум младший, взирая на то, как старается девушка, начал тут же ее ревновать…
- Между прочим, Андрона мне еще никогда не позволила, - даже малость обиделся, - ввести в попку свою мой безумно желающий туда втиснуться пест.
- Значит, плохо просил.
- Я серьезно, Евтерпа… В этом плане я – девственник.
- Но засовывал ей прямо в попку язык, палец свой наконец!.. – странный был разговор и какой-то дурацкий.
- Пальцем я не кончаю!..
- Раз так жаждешь того, то, возможно, позволю тебе кончить в попку свою.
- Да, конечно, о да!.. – был готов хоть сейчас.
- Так и быть, но с условием, что сначала ты вспашешь другое, много больше ему, твоему инструменту, подходящее место.
- Да, Евтерпа, вспашу!..
      Вид любовью еще занимавшейся парочки стал меня все сильней возбуждать и мне к ним захотелось примкнуть… Заблестели глаза, видя сцену пикантную, и у больно горячего, молодого Наума…
- Пусть подруга твоя побезумствует, - дала добрый партнеру совет, - ну а ты в это время сходи лучше по душ.
- Да, ты верно заметила, нужно вымыть хотя бы лицо, - поднялся, призадумался он. – Пошли вместе, Евтерпа, я подмою тебя.
- Ты серьезно?!.. – опешила.
- Вполне… Полагал, что ты более смелая, в этом плане без комплексов женщина.
- Я такая и есть. Раз так хочешь, пошли…
      Совершенно без комплексов, совершенно без чувства стыдливости, очевидно, он сам, пианист, музыкант, просто парень… провидец… Не простой он таки, а субтильный и тонкий, одаренный мужчина… Молодой… Повзрослеет еще…
      Мы вошли с ним в кабину… Места было достаточно для троих-пятерых…
      Он подмоет… Смешно!.. Струйки били со всюду: сверху, снизу, с боков… Можно было по сути ничего и не делать, можно было в том месте лишь погладить меня…
- Покажи мне сначала, пожалуйста, - попросил Наум младший с видом явно серьезным, - как ты делаешь это сама.
- Извини, но мне в данный момент захотелось пописать, - в самом деле хотелось.
- Вот и славно, пописай, - тут же выключил воду, сел пред мною на корточки он, - а чтоб мне было видно, расставь ножки пошире!.. Да, вот так!.. Разреши, сам раздвину волосики, губки писи твоей!..
- Тебе прямо в лицо вот-вот брызнет струя!..
- Ерунда! Писай, девочка, ну!..
      И в последний момент, чтоб того не случилось действительно, я присела чуть ниже, и моча полилась ему только на грудь… Сладострастный мужчина аж сиял от восторга.
- Какой славный, Евтерпа, у тебя родничок!.. – приближаясь к нему. – Хочу снова в нем все целовать…
- Смой сперва хоть мочу!..
     Лишь спустя четверть часа мы вернулись к своим, слава Богу, уже испытавшим пик страсти и пришедшим немного в себя голубкам. И сияли от счастья у Андроны глаза…
- Что ж так долго там делали? – и спросила она. – Занимались любовью опять?..
- Нет, молились, ребятушки!.. – пошутила в ответ.
      В том, в чем мать родила, снова сели за столик, приложились опять к коньяку. И не буду рассказывать, что мы делали позже, факт, что скучно нам не было. Хочу только поведать о том, каким был сам финал, скажу так, нашей дружеской встречи.
- Предлагаю игру, - это муж мой, задумавшись. – Испытание мужчинам. Пусть прекрасные девушки нам завяжут глаза, а потом, сговорившись, подносят к лицу кому-либо из нас, не касаясь его, например, свою грудь, лучше попку, конечно. Нам по запаху нужно узнать, кто из вас есть Андрона, кто супруга моя…
- Нам от этого что?.. – сладострастная девушка.
- Проигравших не будет, - и продолжил супруг. – Кто из нас, из мужчин, сразу сможет ответить, чья же попка пред ним, тот обязан потом, не спросив у нее, выполнять все-все тайные прихоти, все желания девушки. Раз так знает ее, значит, пусть догадается сам, чего жаждет она!..
      То, что он предложил – игра только для глупых, для наивных людей. Уж что-что, а ответ на вопрос, кому именно в данный момент отдадим предпочтение мы, уже ясен сейчас. Интерес только в том, чего тайно желает, чего жаждет Андрона.
- Я согласна, согласна!.. – раскраснелась она.
- Вот и славно, вперед!.. – не противилась я.
      Обсудили еще кой-какие детали, завязали мужчинам глаза – оба тихо и смирно ждали нечто пикантного. И Андрона приблизилась… разумеется, к старшему, подняла одну ногу и почти что повесила на нос ему писю свою. Уговор: обходиться без слов и без всяких там возгласов, посему мой Наум, лишь разочек вдохнув, сделал жест, означающий, что пред ним молодая и отчасти чужая, не вполне им раскрытая женщина. Я шагнула к тому, кто в интимных делах был, естественно, менее опытен, но весьма темпераментен… И мой запах ему был, конечно, знаком… Мы с Андроной без слов развязали мужчинам глаза, им осталось лишь выполнить все-все наши желания. Тут мой муж поднялся и заставил партнершу принять позу и впрямь не особо приличную, зато тотчас нас всех возбудившую: на колени поставил нашу славную пассию, с оттопыренной задницей, ожидающей ласок, а быть может, и порки… В густых зарослях зев, покрасневший и влажный… И в морщинках другое, как ни странно, слегка приоткрытое, внутри явно сухое отверстие…
- Ах, пожалуйста, я жду!.. – прошептала Андрона.
      Пианист обомлел и, сгорая от ревности, лишь таращил глаза... Забыл дурень о мне…
- Только сделай все так, - и добавила девушка, - чтобы не было больно…
- Не волнуйся, голубушка, - и ответил Наум, - лишь расслабься и жди…
      Нос его прямо ткнулся в то самое, совершенно сухое отверстие, рот тонул в пышной шерстке проказницы, а язык, очевидно, проник вовнутрь влажного желоба… Но гостил там недолго, нашел место другое… И то место, казалось, заплакало, тут же стало сырым... И тут муж мой, прицелясь, ввел в него своего, давно ставшего дыбом Дружка…
- И чего же ты ждешь? – подтолкнула любовника я. – Ты же этого жаждешь давно!..
      Повторять не пришлось… И в итоге от наших утех я была переполнена молодого мужчины, музыканта из грешной Земли, человека отнюдь небезгрешного, семенем…
      Почему так подробно о всех блудных своих похождениях вам таки рассказала?.. Очень трудный вопрос. Люди склонны обманывать… себя в первую очередь. Полагая, что кто-то из нас кого-либо надул, он надул лишь себя – это нам порой нужно самим... Что касается секса, то он – тоже обман, удовольствие каждый из нас получает в той степени, в какой может себя обмануть, находясь в те минуты сближения со своим сексуальным партнером организмом одним, неделимым и целостным… И раз секс столь приятен и сладок, может быть, и не глупо, и совсем не грешно быть самим же собою обманутым?..


      Сон?.. Нет, совсем не во сне появилось видение.
- Ты грешила, Устиния?.. – и спросило оно, не понятно в каком, то ли в облике дряхлой старухи, то ли старца, это странное очень создание.
- Слава Богу, живая еще!.. – без боязни ответила.
- В самом деле живая и совсем беспардонная, наглая!..
- А ты кто, кем себя возомнил?.. Или ты не мужчина?..
- Я – твой Ангел-хранитель.
- В таком виде хранитель?!.. Нищий выглядит лучше!..
- Только нищий не в силах менять внешность свою!..
- А ты можешь?
- Могу.
- Полагаю, всего лишь бахвалишься…
- В таком случае смотри!.. – и тут это создание превратилось в прекрасную девушку, а вернее сказать, совсем юную девочку. – Теперь нравлюсь тебе?..
- Да, конечно, и очень!.. – чуть опешив, призналась и, подумав, добавила: - Интересно бы было узнать, в чей же ты оболочке находишься.
- Эту девочку ты через несколько лет встретишь в жизни, Устиния, - улыбнулась она или кто-то другой, - но, пожалуйста, не очень спеши затащить ее тотчас в постель.
- Кем же ты в самом деле являешься?!.. – растерялась совсем.
- Не люблю повторять. Я – твой Ангел-хранитель, - и тут эта прекрасная девочка превратилась в мужчину, тоже, кстати, весьма симпатичного.
- Теперь вижу, ты Ангел, ты Мудрейший из мудрых и Хранитель действительно!.. Научи и меня свою внешность менять.
- Лестно слышать твои похвалы, но не будь же, пожалуйста, столь наивной и глупой! И зачем тебе это, Устиния?.. Чтобы стать более сильной, чем Евтерпа с Наумом?..
- Не смей трогать Богиню и Господа!.. – возмутилась до слез.
- Ладно-ладно, не буду, - улыбнулся мужчина, или Ангел-хранитель, - все же помни о том, что кумиры твои и твои соблазнители – самозванцы и только!.. Я и сам их люблю, они очень талантливы и в них много от Господа, но учти, настоящие Боги девкам жопки не лижут!..
- Прекрати же, тебе говорю!.. – аж посмела прикрикнуть на возможного ангела, сомневаясь уже в благородстве намерений его в отношении меня. – О каких таких девках ты мне тут намекаешь? На мой взгляд, самозванец ты сам!..
- Очень рад за тебя, дорогая Устиния!..
- Чему рад?!..
- Что ты рот свой раскрыла, наконец, для того, чтобы что-то по делу сказать, а не только сосать и заглатывать сперму у весьма похотливых мужчин!..
- Фи, как пошло и мерзко звучит!.. Теперь вижу, что ты и не ангел мой вовсе, а слуга сатаны!..
- Брось кривляться, голубушка, - не обиделся он… – Уж поверь, тебя вижу насквозь!
- Может, видишь, но я… я – не девка, учти!..
- Знаю-знаю, ты Дева, Пресвятая Устиния!.. – произнес лишь с иронией дерзкий тип-правдолюб. – В отношении кумиров твоих, то есть Музы с Наумом, могу только сказать, что о них в скором времени все узнаешь сама.
- Мне с тобой интересно таки, - вновь поверив ему. – Не спеши исчезать, иди ближе, присядь. Как тебя хоть зовут? Имя есть у тебя?..
- Так и быть, посижу, - тут Хранитель приблизился и я вдруг поняла, что он все-таки Дух, и весьма положительный, добрый, то есть Ангел действительно. – А зовут меня Йонисом.
- Необычное имя!..
- В этой роли Хранителя я недавно еще и как Ангел совсем молодой, о таких на Земле говорят, что у них в жопе детство играет еще.
      Молодой… Посему только задницы у него на уме…
- Нет, не только, Устиния, - прочитав мои мысли, сказал Йонис с улыбкой. – Кстати, я в то время являюсь Хранителем многих-многих людей. В том числе и Наума, заметь.
- ?!..
- Если хочешь, спроси и него, он не склонен кого-то обманывать.
- Раз Господь не является господом, а Богиня – богиней, то зачем же ты, Йонис, находясь в это время защитником, лучшим другом Наума, мне о нем говоришь отрицательно, так нелестно о нем отзываешься?
- Потому что люблю. Как его, так тебя… Между прочим, Наума я ни в чем не виню, его роль в этой жизни очень-очень сложна, можно даже сказать, драматичная роль. И Евтерпу люблю. Очень сильная женщина!..
- В таком случае кто, кем Евтерпа является, кем Наум и Евтум, кем же я и Умсус мой являемся?..
- Все вы люди, Устиния. Очень сильные люди, в то же время порочны и слабые... Но читать кому-либо мораль я совсем не намерен!..
- Так чего же ты хочешь? Чтоб я меньше грешила?.. Если это грешно, предаваться тому, что нам свыше, природой, дано.
- Любовь – это вовсе не то, когда в писю иль ротик тебе, и тем более в задницу, пробирается пест, то есть чисто мужское достоинство. Это тоже, конечно, любовь, но всего лишь телесная, любить нужно при этом душой… А хочу я, Устиния, чтобы ты развивалась, понимала хотя бы отчасти сама, что есть что в твоей жизни.
- Значит, дурой находишь меня, - не обиделась, нет!
- Дураком в энной степени назвать можно любого, дурак тот, кто способен увидеть лишь ошибки чужие, а не лично свои.
- Скажи честно, их много, говоря обо мне?..
- Да, немало, но дело не в том, - призадумался Ангел. – Иногда более важной является не борьба с избавлением от своих недостатков, своей собственной глупости и пороков, грехов, а всего лишь признание того, что ты в чем-то не прав, что ты делаешь глупости, поступаешь неправильно.
- Начинаю тебя понимать…
- Ты, наверно, устала?.. – добродушно спросил.
- Да, признаюсь, запуталась… Всем нужна до сих пор была только как кукла, безотказная шлюха и, любя только тело свое, не любила себя… Все же плакать теперь из-за этого, полагаю, не стоит…
- Браво, браво, Устиния! Очень рад за тебя!..
- Ах, спасибо, Хранитель! Ты открыл мне глаза!..
      И тут мы неожиданно оказались над морем; снизу шепот слегка взбудораженных волн, сбоку остров; он в дымке; освещенные утренним солнцем и в сияющих льдах пики горных вершин…
- Это здорово, здорово!.. – аж воскликнула я.
- Вот и я так считаю, Устиния. В мире много прекрасного!..
      И мы с ним, моим Ангелом, поднялись выше этих вершин и куда-то неслись, и я вдруг поняла, что была до сих пор в самом деле слепа, что всем-всем устремлениям моим грош была лишь цена…
- У меня закружилась, верный Друг мой, головушка, - и сказала ему.
- Хорошо, дорогая Устиния, - и ответил Хранитель, и мы ринулись вниз, - побываем с тобой в окружении цветов, насладимся их запахом и жужжанием пчел.
      И вот мы оказались на бескрайнем лугу, средь пьянящих колышущих трав и снующих трудяг; в небе не было видно ни единого облачка. У меня, почему-то, закрывались глаза.
- Поспи малость, голубушка, - растворился в пространстве покровитель и гид и стал частью меня…
      И тут я поняла, что вдруг стала святой, несмотря на порочность, грехи, стала Девой Устинией впрямь, и уснула, уснула…
      И жужжание тружениц…

      Пчелы, согласно древнему сказанию, - слышен голос, казалось, Хранителя, - возникшие после золотого века, с большим трудом приготовили ту сладость, которая в золотой век непосредственно стекала с листьев деревьев и которая тем самым людям дарила хотя бы скудную замену потерянного райского наслаждения. Именно поэтому пчела, названная царским, священным животным, полным божественного духа, была аллегорией богатства края, мудрости, невинности и справедливости. Но еще большую значимость она приобретает для нас в своем отношении к мистериям. Вообще, Дионис, как и Юпитер, питался от пчел, являлся пчелиным богом и пчелиным отцом. Жрицы Геры и, видимо, все посвященные в ее мистерии, назывались пчелами (Melissen), пчелиный король или сама пчелиная матка были прообразом царствующей особы, одновременно посвященной в жреческий сан, облеченной духовной и царской властью. Среди этих пчелиных царей, которых так почитали в древности, был и Мелхиседек, высшее значение признавалось и в более позднее, христианско-апостольское время. Пчелиный царь, как и образы божественных мифических царей, получившие от него это имя, являл собой источник питания, был дарителем пищи, даже богом тайных учений, тело которого было расчленено, подобно телу Осириса, и поглощено титанами; тело которого в образе плужного быка распределялось и съедалось ради искупления, а поэтому те посвященные, которые, согласно уже упоминавшимся тайным учениям, были частями бога и пчелами пчелиных царей, назывались дамами и господами, дарящими пищу. Даже и в языке пчела обозначает не что иное, как пророчицу, «которая возвещает Евангелие Нового Завета» и само Слово. Кроме того, мед представлялся древним как образ смерти и тот мифический Глаукос, который в других местах являлся рыбой, проглотившей человека, умирает именно от меда и вновь пробуждается (согласно старой поговорке: Глаукос, выпив меда, вновь воскрес); при этом даже змий и трехцветный камень, меняющий цвета вместе с дневным светом, в данном отношении имеют особое значение. Мед с древнейших времен и вплоть до христианской эпохи был аллегорией искупления и психического очищения. Также и для индийского бога Кришны, ставшего человеком, пчела являлась священной, будучи его символом.
      Но пчела – это не образ порождения, творящей силы, из которой проистекает чувственный мир, видимая природа. То же самое значение в древности имел и бык. Так, мировому быку было доверено все семя видимого творения. Слово, ставшее плотью, чувственное откровение которого и являет собой всю окружающую нас природу и весь многоцветный и многообразный чувственный мир, а творец мира и прародитель всего этого множества изображается, поэтому, в образе быка. Но бык, согласно предшествующему изложению, репрезентирует собой тот мировой период, который непосредственно предшествовал великой всеразрушающей и все изменяющей катастрофе, когда принцип сохранения все еще одерживал победу над принципами разрушения благодаря своей крепости и более мощной силе воспроизводства и творения. Уже в этой борьбе бык демонстрирует нам данный сохраняющий принцип; терпя и страдая, он проходит сквозь смерть с увеличивающейся силой и многообразием. Также и осел становится образом порождающей и творящей силы. Примечательно, что оба эти вида животных и сегодня сохраняют то же самое значение для языка сновидения. Так, осел, например (странным образом вступая в отношения с понятием «порождение»), означает «влюбленная», «супруга».
      О подобном глубоко значимом смысле свидетельствуют все используемые в мистериях образы природы: бабочка, сокрытое в земле и проросшее зерно, плющ, вино, мука, вода, огонь и так далее. Все эти символические формы состоят в глубокой взаимосвязи друг с другом, образуя ряд, где нам открывается вся история более высокой профетической сферы. И в этом языке мистерий мы видим нас самих, находящихся в некоторой родственной сновидению сфере; мы даже полагаем, будто охвачены сном, полным глубоко профетического содержания. И действительно, слово природы, или, наоборот, Бог, ставший природой, являл собой в древности одновременно и сновидение и его толкователя. Человек – часть и символ Бога, чей язык и откровение чувственного слова и есть природа, прежде также обладал органом этого языка, (он был господином природы, хотя и в несколько ином смысле, чем это обычно принимается), однако еще и теперь замкнутая в нас душа (Psiche) позволяет нам, по крайней мере во сне, воспринимать эти врожденные звуки. В соответствии с тем, что было в нее заложено, первому человеку было абсолютно понятно это слово данной в чувственном откровении внешней природы, дух человека говорил на том же самом языке, на котором и было составлено это живое откровение, он и был самим этим языком. Нам же после великого смещения языков непонятен глубинный смысл этого своеобразного языка нашей природы, мы нуждаемся в выраженном в словах и написанном Откровении. Впрочем, оно несет в себе то же самое содержание, что и Откровение природы: все есть лишь Он, ныне и присно один и тот же во веки веков.*

*Г.Г. Шуберт. Символика сновидения.

      И проснулась, и знала: что-то снилось. А что?.. Что-то важное, помнила, лишь понять, что во сне своем слышала, ничего не могла… Но не стоит печалиться, все, что было – мое!.. И мой – Йонис, Хранитель, вновь представший пред очи мои...
- Где Ты раньше-то был? – и с улыбкой спросила Его. – Почему обо мне до сих пор не заботился?..
- Зря поклеп сей наводишь, Устиния, - улыбнулся и Ангел, - часто-часто тебе помогал. Очень даже недурно в этой жизни живется тебе.
- Говоришь, в этой жизни… Неужели она не одна?..
- Не одна, дорогая моя, - отозвался Он нехотя.
- Ну и кем я тогда в прошлой жизни была?..
- Не хотелось тебе говорить, но отвечу, монашкой.
- Извини, я с трудом представляю, что такое монашество. Поясни мне хоть вкратце, пожалуйста, что сие означает.
- Само слово «монашество» произошло от греческого слова «monahos», означающего: отшельник… Это социально религиозная группа, члены которой берут на себя следующие обязательства: «уход из мира», как правило, с отказом от своего лично-
  го имущества; воздержание от каких-либо удовольствий, в том числе и безбрачие;
           разрыв старых родственных и социальных связей; проживание в монастыре и под-
           чинение его уставу.
- Какой ужас, кошмар!.. – не сдержавшись, воскликнула. – Разве можно так жить?!..
- Можно, можно, Устиния… Так живут кое-кто и теперь, так жила, дорогая, и ты.
- Трудно это представить, - призадумалась я.
      Луг и запахи, пчелы, изобилие цветов…
- Может быть, мне сплести для Наума венок? – этак робко спросила Хранителя.
- Для Наума?..
- Ага. Как-никак, он Умсуса отец…
- Если хочешь, сплети. В другой раз не забудь: у тебя, дорогая, есть любимый супруг…
      И мой Ангел, представьте, подбирал мне цветы!..
      Супруг был и Окиний, только толку от этого очень-очень немного… А потом в мою личную жизнь вдруг ворвались они, обучившие мудростям секса любовники, чему я, скажу честно, не пыталась противиться. Секс – великая сила! Беда только в одном: когда в нем мало места, по какой-то причине, остается для чувств, это – чистый разврат!.. Где любовь, где разврат, порой трудно понять…
- Мир, взошедший из хаоса, и не может быть, девочка, идеальным и правильным, - прочитав мои мысли, сказал Йонис со вздохом, - и в нем много еще нежелательных, неприглядных явлений. Мы должны сделать так, чтоб он стал более праведным, добрым и похожим на рай…
- А в нем птички поют?.. – явно глупый вопрос задала неожиданно.
- Да, конечно, Устиния, в унисон, между прочим, поют!..
- Боюсь, скучно в раю…
- Вопреки всякой логике, нет, не скучно нисколечко, - призадумался Он. – Дело в том, что в раю, в Тонком мире вообще, совершенно другие понятия, совершенно отличные от понятий наших, в том числе и земных. Там нет зла, нет добра, и там души людей в постоянном блаженстве, в эйфории находятся, там нет места для логики, как ни странно, и разума…
- Скучно, Йонис, таки…
- Не кощунствуй, Устиния!..
- Раз нет места для разума, можно делать все-все!..
- Делать можно действительно все, всегда помня о смерти, - сказал Ангел спокойно, - всегда помня о том, что придется платить, в том числе и за мысли свои непристойные… Своим телом, своей красотой платить можешь и платишь сейчас…
- Фи, как мрачно звучит!..
- Сделай мир более светлым!..
      Понимала сама: затянулась дискуссия…
- Ты устала, Устиния, - констатировал Он, Благодетель, Хранитель.
- Да, устала, но все, все осталось во мне!..
- Вот и славно, вперед!..
      Вновь над морем неслись, на сей раз взбудораженным, полным сил и желания сделать мир более светлым…
- Не хочу я, мой Ангел, лететь прямо домой!..
- В таком случае, Устиния, поброди-ка в лесу, - сказал Он и исчез, только голос был слышен, добавивший: - Но уже без меня…
- Да, конечно, спасибо!..
      И тут я в самом деле оказалась в лесу. В незнакомом лесу, где, возможно, полно всяких хищных зверей и откуда дорогу будет трудно найти. Но страх тотчас прошел, едва вспомнила Йониса. Он погибнуть не даст!..
      И бродила, наверное, час. Совершенно одна, в одиночестве. На моей голове был сплетенный Науму венок, захотелось уже и домой…
- Заблудилась, Устиния?.. – ба, он сам, появившись пред мной, улыбаясь, спросил.
- Да… похоже, что да, - растерялась, естественно, и не знала теперь, как его называть. – Рада видеть тебя, мой учитель и друг!..
- Называй меня просто по имени, - стал серьезным любовник; правда, бывший, но он… он Умсуса отец.
- Вот, сплела для тебя…
      На его голове венок будто корона!.. Да, Наум – не Господь, он, однако, Правитель… и он добрый мой друг…


- Опять где-то болтался, - это Ева, жена, обращаясь ко мне, очевидно, враждебно настроена.
- Не болтался, а очень усиленно, с утра впрягшись, пахал, - чмокнул в щечку ее.
- И каков результат?..
- В результате налажены с одной фирмой контакты на планете Интария. Но тебе о всем знать, на мой взгляд, ни к чему. Опять носик суешь в дела чисто мужские!..
- Твой же нос, совершенно нечаянно, залазает Евтерпе меж ног, полагаю, успел побывать и в промежности этой, Пресвятой Богородицы!..
- А тебе очень хочется, - не обидевшись, нет, - чтоб засунул тебе?..
- Да, но только другое, более мощное орудие, всех твоих эротических изысков я, увы, не приемлю.
      Не приемлет, но терпит, позволяет мне все!.. Вероятно, за это ее очень люблю…
- Согласись же, Тирал, что нам нужен ребеночек, - и добавила женушка, - я все время одна!..
- Нужен, Ева, готовься! – наконец-то решился применить все-все силы и все средства свои. – Мы с тобой начнем делать его через двадцать минут!..
- С ума, что ли, сошел?!..
- Неудачи нас часто постигают тогда, когда что-то творим под покровом ночи!..
- Раз уж ты говоришь, что желательно прямо сейчас, значит, вот-вот начнем, - согласилась-таки и отправилась в ванную женщина подмывать свои прелести.
      Нет, не буду описывать всех нюансов мистерии, удивительно то, что на сей раз она, не любившая всяких «эротических изысков», попросила об этом сама.
- Я готова, но ты… - сообщила мне «скромница», становясь буквой «гэ», - начни это на сей раз с прелюдии, расцелуй для начала меня, а потом продолжай совершенно естественным, как ведут себя звери и животные, способом.
- Да, конечно, желанная!..
      И ласкал, а потом, спустя энное время, войдя с ней в глубочайший эротический транс, совершенно естественным способом впрыснул в женщину Еву свое семя мужское горячее, и оно, это семя, знал, до цели дойдет, один живчик дорогу найдет!..
- Поздравляю, ты женщина! – сказал ей после паузы, придя малость в себя. – Настоящая женщина, в своем чреве которая должна вот-вот зачать плод совместной любви!..
      Да, последняя фраза показалась и мне самому чрезмерно уж громкой, но она прозвучала без излишнего пафоса…
- Я в восторге, мой друг, мой желанный, единственный!.. – расплатилась тем самым со мной, как все женщины мира, говорливая женщина.
      Забегая вперед, хочу кратко отметить, что отныне супруга моя, чрезмерно в постели холодная, стала как бы другой, в ней проснулась доселе дремавшая страсть и фантазия, она стала гетерой, впрямь весьма похотливой любовницей!..
      Вот и все, и осталось лишь ждать и готовиться, чтобы встретить его…
      И шли медленно дни. И работал, трудился, часто думал о Кейси, о его необычной судьбе…

      Явившись поутру в школу, Эдгар Кейси сам вызвался отвечать на уроке географии. Дядюшка Люциан нашел его ответ блистательным, и в дневнике у «тупицы» появилась вторая отличная оценка. Третья, тоже отличная, объявилась там на следующем уроке – по арифметике.
      Много позже, уже в зрелом возрасте, Эдгар Кейси вспоминал, что, «когда дядя Люциан задавал мне очередной вопрос на том или ином уроке, перед моими глазами появлялась нужная страница из учебника». Глядя на нее, никому иному в классе не видимую, мальчик вслух читал написанное.
      Успехи Эдгара по всем предметам были столь очевидны, что дядюшке Люциану пришлось в середине учебного года перевести мальчика в следующий класс, при этом же не забыв сообщить эту потрясающую новость своему брату, отцу бывшего второгодника.
- Знаешь, Лесли, с твоим сыном происходит нечто странное, - в разговоре с братом сказал, смущенно покашливая, Люциан. – Чудится, мальчишка знает все книги наизусть. На любой мой вопрос он отвечает так, будто читает по книге. Но смотрит, отвечая, не в книгу, а прямо на меня.
      Лесли Кейси, возвратясь после того разговора домой, спросил с любопытством у сына:
- Как ты это делаешь, парень, а?
- Да я просто сую книги под подушку и сплю на них, - сказал Эдгар в ответ. – А когда просыпаюсь, знаю все, что в них написано.
- Ты не шутишь, сынок?
- Нет. Сам не понимаю, в чем здесь фокус и как это происходит. Но оно происходит. Я учусь во сне.
      Лесли ошарашено покачал головой.
- Искренне надеюсь, что с головой у тебя все в порядке, - проговорил он, недоуменно почесывая рукой затылок. – Да, от всей души надеюсь, что мозги у тебя не съехали набок…
      А спустя короткое время мозги у его сына чуть было и в самом деле не «съехали набок».
      Возле здания школы, на спортивном поле, мальчишки играли в мяч. Среди них был и Эдгар. Мяч быстро перелетал из одних рук в другие и в один из моментов игры он очень сильно врезался в затылок зазевавшегося Эдгара. Подросток покачнулся, однако все же устоял на ногах.
      Поведение Эдгара Кейси с этой минуты достаточно заметно изменилось, словно от удара мячом по голове произошло легкое помутнение рассудка. То и дело мальчик беспричинно и глупо хихикал, строил рожи своим товарищам, а то вдруг начинал истерически хохотать. До сего дня ничего подобного за ним не водилось.
      Возвращаясь из школы домой, Эдгар продолжал почти безостановочно хохотать, прыгал в придорожные канавы, носился то влево, то вправо по проезжей части улицы с растопыренными в стороны руками. Поведение подростка ничуть не изменилось, когда он добрался до своего дома.
      Мать Эдгара в тот момент в кухне жарила зерна кофе. Она пришла в ужас, увидев, как ее сын вбежал с хохотом и жутким оскалом на лице в помещение, подхватил с плиты сковородку с недожаренными зернами, потом ринулся из дома во двор. А там начал, визгливо посмеиваясь, разбрасывать кофейные зерна по земле.
- Что ты делаешь? – испуганно спросила женщина, выбежав следом за сыном на порог их дома.
- Сею, ха-ха-ха, кофе! Пусть у нас во дворе, хи-хи-хи, вырастут кофейные деревья!..
      Лесли Кейси, вернувшись ближе к вечеру домой, хмуро выслушал рассказ своей супруги о «посеве» кофейных зерен, не менее хмуро понаблюдал какое-то время за беспричинно продолжавшим хихикать подростком. И мрачно заключил:
- Давно уже подозревал, что у этого дурня мозги малость набекрень. И вот. Пожалуйста. Я был прав. Сегодня у нашего придурка окончательно поехала крыша… Завтра вызовем врача.
      Обеспокоенным родителям с немалым трудом удалось уложить дергающегося в нервном возбуждении мальчика в постель. Едва Лесли Кейси укрыл сына одеялом, как тот неожиданно успокоился. Негромким и уставшим, однако решительным голосом Эдгар вдруг произнес:
- Срочно поставьте мне на всю ночь припарку на затылок. Я получил удар мячом по голове. Если вы этого не сделаете, то к утру я полностью сойду с ума. А если поставите, выздоровею…
      Произнеся эти слова, мальчик уснул крепким сном.
- Ну? – повернувшись к супруге, спросил Кейси-отец. – Что будем делать, дорогая?
- Коль уж он того просит, давай действительно сделаем Эдгару припарку, - с готовностью ответила женщина. – А кукурузная мука и лечебные травы для этой цели у меня найдутся…
      Утром следующего дня Эдгар проснулся совершенно здоровым – за исключением одной странности. Он не помнил ничего из того, что происходило с ним вчера после попадания мяча по затылку.
      История о чудесном излечении получила в округе широкую огласку. Об Эдгаре Кейси стали говорить как о «том самом пареньке, который сам себе прописал лекарство от сумасшествия и чудесным образом исцелился».

      Чудаком, видно, слыл сей известный целитель. Чудаком, добряком… Все известные люди для других, ординарных, всегда кажутся странными, иногда бесшабашными или, более того, сумасшедшими. А где грань, где та золотая серединка, которой в своих поступках и поведении так любят придерживаться достаточно предусмотрительные, однако никакими талантами не одаренные люди? Ее попросту нет. Даже если и есть, то ее не увидишь, ибо той золотой и никем не обозначенной серединкой является черта, в одну сторону от которой расположена гениальность, а в другую – безумие. Кстати, истина эта – совершенно банальная, только по-разному интерпретируемая более или менее мыслящими людьми.
      И чудачеством можно назвать поведение Устинии.
- Хочу жить много более осмысленно, - и во время обеда в дворце раз сказала, задумавшись, женщина, - хочу быть всему обществу, многим-многим нужна!..
- Ты и так очень многим нужна!.. – возразила Евтерпа.
- У тебя есть любимый и любящий муж, - и добавил Наум, - есть Умсус и есть мы, наконец!..
- Ты богатая женщина, - тут и Ева добавила. – Полагаю, в тебе живет сам Господь Бог.
      Бог, богат, одаренный… А кем? Самим Богом, естественно!.. Боже мой, ведь она, кроме дивной своей красоты, в самом деле Богатая!..
- Хочу стать пчеловодом от Бога, - улыбнулась Устиния, - чтобы люди, питаясь сим чудным и полезным продуктом, вспоминали о Господе, вспоминали о мне.
- Не гордыня ли это, голубушка?.. – сомневалась Евтерпа.
- Говоришь, пчеловодом?.. – переспросил Наум.
- Пчеловодом от Бога!..
      Молчал только хозяин дворца, у него на сей счет и супруги вообще, видно, были свои, давным-давно сделанные им выводы и соображения.
- Она просто устала бездельничать, – наконец-то изрек, сказал Оскар с иронией.
- Что ж, могу, если хочешь, тебе в этом помочь, - наконец-то решился Наум, – и готов подарить все-все-все свои пасеки.
- Ах, спасибо, Наум!.. – засияла Устиния.
      И так далее, так далее.
      Хочу кратко заметить: на обеды в дворце, куда нас приглашать стали только недавно, я и Ева моя приходили нечасто, всего несколько раз. И причина отказа участвовать на сих званых обедах и ужинах была очень проста, всем известно, беременной женщине, говоря о супруге своей, пить вино нежелательно, а вернее, и вовсе нельзя.
      Пчеловодство, на мой взгляд, дело вовсе не женское. Хватит сил ли Устинии стать пчелиным куратором, стать сестрой им и матерью?.. Раз уж ей доверяет Наум, значит, хватит с лихвой.
      Жизнь – понятие сложное; не простым человеком, улучшающим жизнь, уродился и я. В прошлой был лишь повесой, фантазером и лириком, в этой тоже, признаюсь, очень сказки люблю. Сказки-мифы, легенды… Но они в основном все земные, в частности, крымские. Пройдет время, легендами станут и события нынешней и пока что отсталой Ниары, и одним из героев, в том числе и героем-любовником, стану, видимо, я…

      Многочисленное греческое войско собралось в поход на Трою. Но вот уже несколько дней греческие корабли стояли у берега и не могли отплыть: дул противный ветер. Этот ветер послала богиня Артемида, разгневавшаяся на греческого царя Агамемнона за то, что тот убил ее священную лань.
      Напрасно ждали греки, что ветер переменится. Он, не ослабевая, дул в прежнем направлении. В стане начались болезни, среди воинов поднялся ропот. Наконец прорицатель Калхас объявил:
- Лишь тогда смилостивится богиня Артемида, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.
      В отчаяние пришел греческий царь. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую Ифигению?
      Прекрасная и величественная прошла Ифигения среди несметных рядов воинов и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть ее смерти, закрыл лицо широким плащом.
      Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил в золотую корзину. На голову девы он надел венок. Вышел из рядов воинов Ахилл. Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к Артемиде:
- Всемогущая богиня Артемида! Пошли нашему войску благополучное плавание к троянским берегам и победу над врагами!
      Взял Калхас в руку жертвенный нож и занес его над Ифигенией. Но не упала с предсмертным стоном юная дева. Вместо нее у алтаря, обагряя его кровью, билась в предсмертных судорогах лань, сраженная ножом Калхаса.
      Свершилось великое чудо: богиня Артемида сжалилась над Ифигенией и сохранила ей жизнь, послав на жертвенник лань. Пораженные чудом, как один человек, вскрикнули все воины. Громко и радостно вскрикнул и вещий Калхас:
- Вот та жертва, которую требовала великая дочь громовержца Зевца – Артемида! Радуйтесь, греки, нам сулит богиня счастливое плавание и победу над Троей.
      И действительно, не была еще на жертвеннике сожжена лань, как подул попутный ветер. Не теряя времени, греки стали готовиться к отплытию.
      Богиня Артемида, похитив у жертвенника Ифигению, перенесла ее на берег Эвксинского Понта в далекую Тавриду. Там Ифигения стала жрицей в храме богини Артемиды.
      Спустя много лет брат Ифигении Орест, выросший за это время и превратившийся в смелого, мужественного воина, отправился вместе со своим неразлучным другом Пиладом в неведомую страну Тавриду. Он должен был привезти оттуда священную статую Артемиды.
      После счастливого плавания Орест и Пилад прибыли в Тавриду. Спрятав свой корабль у прибрежных скал, отважные путешественники ступили на чужую землю. Здесь их подстерегала большая опасность.
      У тавров, местных жителей, существовал обычай умерщвлять чужеземцев и приносить их в жертву богине Артемиде. Священнодействие совершала жрица, не знавшая брачного факела. Она приводила чужеземца к алтарю, и тот падал под ударом девичьего меча. Голова жертвы в угоду богине укреплялась возле храма на высоком столбе. Орест, конечно, и не подозревал, что этот печальный обряд вот уже многие годы совершает его сестра Ифигения.
      Отважные путешественники незаметно подкрались к храму Артемиды. Это было огромное здание, опирающееся на многочисленные колонны. К нему вела широкая, в сорок ступеней, мраморная лестница. Возле храма возвышались столбы, на которых торчали человеческие головы. Поняв, что днем статую Артемиды не удастся выкрасть, Орест и Пилад спрятались и стали ждать ночи.
      Но случилось так, что еще до наступления темноты Ореста и Пилада заметила стража. После короткой, но жестокой схватки их связали и отвели к таврскому царю Фоапту, известнее и могущественнее которого не было в водах эвксинских. Царь спросил пленников, откуда они и зачем прибыли в его страну, а затем объявил, что по местному обычаю они будут удостоены особой чести: их принесут в жертву богине Артемиде.
      Утром Ореста и Пилада связанных привели в храм, где у алтаря, сделанного из белоснежного мрамора, их уже ожидала жрица. Покропив пришельцев очистительной водою, покрыв повязками их виски, Ифигения сказала:
- Простите, юноши, я не по своей воле совершаю этот жестокий обряд. Таков обычай здешнего племени. Скажите мне, кто вы?
      Услышав в ответ, что они греки и что оба из родного ей города, Ифигения воскликнула:
- Пусть один из вас падет жертвой нашей святыне, а другой повезет весть от меня на родину.
      Орест и Пилад заспорили. Пилад, желая спасти друга, настаивал на том, чтобы в путь отправился Орест, Орест же твердил, что именно он должен умереть на чужбине.
      Пока юноши спорили, кому умереть, Ифигения писала письмо на родину своему брату, которого она оставила когда-то еще младенцем. И только тогда, когда Ифигения протянула Оресту письмо, они узнали друг друга.
      Несказанно обрадовались все трое такой неожиданной встрече и стали думать о том, как спастись им и как увезти священную статую Артемиды.
      И решила Ифигения прибегнуть к обману. Она объявила царю тавров Фоапту, что статуя Артемиды осквернена и нужно омыть в море и ее и жертвы – двух чужеземцев. Согласился на это Фоапт.
      В торжественной процессии пошла Ифигения с прислужницами храма на берег моря к тому месту, где был укрыт корабль. Прислужницы несли статую Артемиды, а воины царя вели связанных Ореста и Пилада. Придя к морю, Ифигения велела воинам удалиться, так как они не должны были видеть тайных обрядов омовения. Когда воины ушли, сестра освободила брата и его друга и поспешила с ними на корабль.
      Подозрительным показалось таврским воинам, что так долго длится обряд омовения. Они вернулись к берегу и, к своему удивлению, увидели за скалой чужой корабль, на котором пленники и жрица уже собрались бежать.
      Бросились воины на корабль, скрестили мечи, завязалась упорная битва. И хотя воинов было много, Орест и Пилад обратили их в бегство. Не успел гонец сообщить таврскому царю Фоапту о случившемся, как гребцы сели за весла, и греческий корабль вышел в открытое море.

      И что в этой легенде хорошего, - полагаю, что спросите вы, - чему может людей поучить?.. Да, она очень-очень красивая, но не более того. Как и сказка о щуке, где Емеля лишь лодырь, а в придачу еще самодур!.. Красота не нуждается в наших, субъективных оценках…


      Мне уже, слава Богу, одиннадцать и я все еще девочка. Друг мой Виктор – теперь и не друг, ему секс больше нужен, чем духовное только общение!.. Ну и пусть, раз не может терпеть, это делает с кем-то, я не вправе ему запретить... Не хочу его видеть вообще. И я снова одна, снова с книгой в руках. Да, той самой, Наума. Наизусть ее знала почти, в том числе и вот эту, будто для меня лично написанную новеллу… Приду, спустя века…

      Она мне сразу показалась странной, в то же время своей, с необычайно умными глазами, вмещающими в себя всю голубизну неба, настолько проницательными и всевидящими, что разговаривать с девушкой о каких-то банальных и серых, и никчемных проблемах было бы просто глупо – крайне редкие речи служили нам скорее музыкальным аккомпанементом к тому, о чем говорили наши души, то есть даже к тому, о чем сами сознательно не успели подумать. В жизни мне приходилось встречать, в энной степени знать весьма многих хорошеньких девушек, как и замужних дам, был женат раз и сам, но такой не встречал, о такой не читал и такой не увидел в кино. Совершенство? О да!.. В то же время нутром понимал, может быть, подсознательно чувствовал, что таких, идеально красивых и субтильных, и умных созданий на отнюдь не безгрешной земле быть не может вообще, что такое событие – совершенно противоестественное, что я сам еще глупенький, а посему и склонен идеализировать, инфантильный мужчина, лет которому тридцать. И в то же время знал, что случаются в жизни порой совершенно абсурдные, умом необъяснимые, никакой логике не поддающиеся феноменальные явления.
      Был, конечно, по уши влюбленным!.. но не строящим дальних, чтоб связать с ней судьбу, вряд ли осуществимых планов… Если правду сказать, и боялся их строить, ибо сказка есть сказка, ей приходит конец.
      И совсем еще юная – девушке не было и восемнадцати; и изящная, стройная, прыткая; и хочу повторить, интеллектом была много выше неглупых и маститых мужчин…
      Диана… Не богиней охоты, естественно, в этом мире жила и вела себя скромно, без присущей столь юным особам игривости. Странно то, что никогда не рассказывала мне ни о себе, ни о своих родителях, и я даже не знал, чем она занимается, в каком районе города живет. Появлялась внезапно сама, а потом исчезала – видение!.. И мы часто ходили в кино, на концерты обычно классической музыки, особенно любили посещать театр – билеты, только не знаю, каким образом, в нужный момент всегда оказывались у нее в сумочке. И однажды Диана сама изъявила желание посетить мое «лежбище», провести со мной вечер в мужской и не очень ухоженной холостяцкой квартире. Могу все же отметить, что с момента знакомства с красавицей эта однокомнатная квартира потихонечку преобразовывалась, стала достаточно уютным гнездышком, ныне в ней был всегда идеальный порядок, в ней я больше не пьянствовал и в нее с той поры не ступала нога какой-либо хмельной и доступной милашки, чьими услугами изредка приходилось пользоваться.
      Девушке у меня, явно видел, понравилось. Я зажег три свечи. И рука потянулась сама, чтобы выключить свет…
      -    Да, так будет уютнее… - и одобрила гостья.
- Может, выпьешь шампанского? – все ж таки предложил, хотя знал, что Диана и не любит вина, отдавая предпочтение сокам, в редких случаях – чаю.
- Очень жаждешь меня соблазнить?.. – и в ответ без упрека и без капли насмешки задала мне вопрос.
- Да, конечно, хочу… - вероятно, слегка покраснев. – Только это желание не является целью. И к тому же скажу: у меня ощущение, будто мы и без этой, мной желаемой близости очень-очень близки.
      «Ты все правильно думаешь, - уже в мыслях сказала она. – Мы притягиваемся друг к другу как магнитные полюсы, проникаем друг в друга с каждым днем все сильнее, и противиться этому совершенно бессмысленно... Не боишься?..»
      «Чего?.. – тоже в мыслях спросил у любимой, да, желанной и близкой».
      «Стать моим окончательно пленником…»
      «Нет, твоим не боюсь!.. И приму это с радостью!..»
      «В таком случае позволь мне поставить кассету, - улыбнулась довольная девушка и сделала несколько шагов к магнитофону, - и ты станешь, ты станешь моим, и ты станешь всецело моим!..»
      И в моей холостяцкой квартире зазвучала чудесная, какой ранее не слышал, и ни с чем несравнимая, не земная, наверное, музыка. И мы оба с Дианой, влившись в волны ее, стали частью вселенской и великой Любви…
      Никогда чрезмерно не жаждал и не делал реальных шагов, чтобы склонить свою богиню к капитуляции, то бишь к интимной близости со мной, более того, никогда не пытался любимую сильно страстно обнять или расцеловать, хотя с юности, а вернее сказать, с подросткового возраста, был чрезмерно пытливым, может быть, даже слишком сладострастным парнишкой. Только был?.. Нет, остался таким же, настоящим самцом!.. Но с Дианой все шло совершенно иначе и последствия встреч для меня стали вовсе другими – возбуждаясь от нежных и, казалось бы, совершенно невинных прикосновении к ней, после каждого свидания с девушкой чувствовал себя великолепно, полным творческих сил, без той излишней озабоченности и какой-то непонятной томности, которая обычно наступает и начинает мучить всякого нормального мужчину после чересчур долгого воздержания от настоящего сексуального удовлетворения с какой-либо женщиной…
      И под эту волшебную, введшую нас в глубочайший эротический транс музыку стал действительно пленником, а Диана же – пленницей… в унисон с этой музыкой бились наши сердца…
      И блаженство, и штиль… И ни капли достаточно мерзкого, всем мужчинам знакомого чувства апатии к той, от которой с минуту назад они просто сходили с ума, разумеется, не было…
- Дай, пожалуйста, ее переписать, - когда оба пришли мало-мальски в себя, говоря о кассете, попросил у подруги своей, самой близкой мне женщины.
- Нет, увы, не могу, - с грустью ответила она, - и, увы, не получится… Это тебе и ни к чему…
- Очень жаль, - лишь вздохнул, так и не попытавшись узнать, почему не получится…
      «Скоро сам все поймешь», - в мыслях все же добавила Диана и отправилась в ванную комнату.
      Крайне редко смотрел ей, ненаглядной, в лицо и тем более в глаза, а казалось, что просто вмещал все ее содержание, мысли, чувства и силы в себя. Однако я не только брал, получал от возлюбленной многое, но умел и давать и дарить ей частицы своей, непокорной и пылкой и стремящейся к дальним полетам души.
- Почитай мне, пожалуйста, стихи, - раз во время прогулки попросила сама.
      И читал, и они, может быть, и бездарные, Диане очень понравились, поразили подругу до слез.
- Ты очень тонкий человек, - после паузы сказала она.
- Очень рад, что тебе, - млел от счастья действительно, - что тебе моя лирика в самом деле понравилась!..
      И свободное время, все свободное время свое проводил только с Дианой, иногда и в постели, естественно. Но не может все быть, все идти только гладко, без сучка, без задоринки. Неожиданный и малоприятный инцидент все ж таки произошел во время нахождения девушки у меня. Мы наслаждались запахом и вкусом прекрасного натурального кофе, чередуя его с не менее вкусным пломбиром – обратите внимание, Диана стала гурманом, уже кофе со мною пила!.. Вдруг раздался звонок. Да, дверной. Не хотелось вставать и кого-то впускать. Но пришлось, к сожалению.
- Негодяй!.. – будучи не совсем в трезвом виде и явно по-боевому настроена, ворвалась в квартиру одна из бывших подружек. – Я все время ждала, о тебе лишь ночами мечтала, а ты!.. Даже не удосужился позвонить!..       
- Эй, Регина, уймись!.. – попытался ее образумить.
- Нет уж, нет, дорогой!.. – будто и не замечая Диану, тут же скинула платье безумная. – Я пришла тебя трахнуть сама!..
- Нет, пожалуйста, уйди!.. – пришлось голос поднять. – Даже если бы были с тобой совершенно одни!..
- Ах, ты здесь уже с кем-то, ублажаешь вот эту блаженную!.. – еще пуще взъершилась, но тотчас успокоилась и задумалась девица, схватив платье свое, в дверях мирно, без хамства добавила: - В таком случае прости...
      Тишина… Едва заметная улыбка тронула губы Дианы. Ничего не сказала…
      «И ее обнимал…» - только как-то печально подумала.
      Я, наверно, слегка покраснел…
      «Приходилось, увы», - и в придачу вздохнул.
      «Значит, впредь спать с такими не будешь, - улыбнулась любимая, и на этом все кончилось.
      Странный метаморфоз происходил со мной на работе, а трудился в солидном и к тому же секретном НИИ. В течение относительно непродолжительного времени мне удалось внедрить несколько внезапно родившихся идей, давших отличные практические результаты, благодаря чему стал уже не простым, а старшим научным сотрудником нашего авангардного отдела, более того, эти идеи должны были послужить мне - и я знал, что послужат - основой для достаточно значимого и уникального научного труда, позволяющему в ближайшее время защитить докторскую диссертацию.
      Но откуда идеи?.. – задавался вопросом не раз. – Свои или кем-то ниспосланы?.. или это идеи возлюбленной?.. – допускал и такую, очевидно, абсурдную мысль. И не зря допускал, ибо в глубине души, должно быть, интуитивно чувствовал, что такое везение, взлет к вершинам, увы, продолжаться не могут, что все это – преходящее, что Диана – прекрасный мираж, что она, попытайся лишь вскрикнуть, может вот-вот исчезнуть. И не зря, оказалось, так думал.
      В тот вечер девушка была необычайно грустной – такое же тоскливое настроение тотчас нашло и на меня. Отыскал и включил очень-очень печальную, чересчур уж минорную музыку, и уселся напротив нее, и в отличие от прежних и неписаных правил, взял Дианы дрожащие, с нежной кожей, субтильные руки в свои, и в отличие от правил, глядел и тонул в ее ясных, в то же время бездонных и мудрых глазах.
      «Сегодня наш последний вечер», - и сказали они.
      «Почему?!..» – и воскликнул я мысленно.
      «Потому что я вовсе не та, кем хотел меня видеть бы ты».
      «Да, я знаю, я знаю, прости… не от мира сего, - даже и при всех, ранее возникших догадках, с трудом верил во все. – Кто же ты в самом деле?..»
      «Ты, по-моему, знаешь и сам. Я из другой планеты… Как, увы, и все люди Земли, в какой-то мере подневольная, зависимая от обстоятельств. Выполняла задание, выполняла работу… У меня, между прочим, даже облик другой».
      «Но зачем же позволила мне так влюбиться в себя?..» - задал глупый вопрос.
      «Потому что сама вдруг влюбилась в тебя», - лаконичный ответ.
      «Только я до сих пор так еще не любил, - без упрека подумал. – От тебя без ума!..»
      «На мой взгляд, дорогой мой ученый, - улыбнулась Диана, - ты совершенно в здравом и ясном уме. Более того, ты стал мудрым и чутким, очень добрым и чистым и способным читать уже мысли мои!.. Это значит, что сможешь, если только захочешь, прочитать и чьи-либо еще, то есть общаться с кем-либо телепатически, что немногим дано».
      «Зачем мне чьи-то мысли? От своих голова просто кругом идет!..»
      «Свои скоро улягутся, а чужие, увидишь, пригодятся еще!.. Перед тобой приоткрылся путь к истине и Абсолюту, стремясь к которому, многие, очень многие люди да и представители других цивилизации, часто шею ломают себе».
      «Все понятно, вот только… - хныча сам, будто девица, - как же жить без тебя?..»
      «Очень просто. Любя!.. Истинная любовь не знает границ и ее не страшит расстояние, и она не угаснет, уверяю тебя!.. Однако не забудь и о своем предназначении на Земле, а главное, не пытайся противостоять тому, что тебе суждено!..»
      «Ну и что?..»
      «Я сказала уже: любить, милый, любить. Да, не только меня! И не только духовной, экзальтированной любовью, но и плотской, земной, от которой рождаются дети!.. Долг каждого живого существа, и тем более твой, – оставить после себя потомство, и не менее достойное!.. И суждено тебе творить!.. Но об этом не буду, знать об этом тебе, уверяю, не нужно…»
      «Но мне больно, мне больно теперь!..»
      «Жизнь – череда находок и потерь», - и опять, взглядом гладя меня, улыбнулась любимая.
      «И все же я к тебе приду, чего бы это не стоило, сквозь космический мрак и сияние звезд, через множество лет, спустя века, приду!..»
      «И тогда оба станем свободными, - подхватила Диана, - оба станем богами!..»
      И она поднялась, обняла и прижалась ко мне и, едва прикоснувшись губами к губам, испарилась, исчезла…

      Было больно и грустно, естественно. Но боль все же утихла. Время шло и судьба, как пророчила звездная женщина, подарила другую, совершенно земную и прекрасную девушку, любимую и любящую, и в последствий ставшую матерью наших двух  с ней детей. А к Диане, уверен, приду, сквозь огонь и сквозь тьму...

      Он придет; хотя я – не Диана, в самом деле придет!..
      Наум-брат уже год, как женат, но ребенка у них нет, увы, даже в плане. И женат, не поверите, на врачихе, психиатре. И с Андроной у братика отношения прекрасные, как и раньше, достаточно близкие, может быть, и интимные. На кой черт в таком случае он женился вообще?.. Врач-психиатр, между прочим, очень-очень красивая, на вид умная женщина, совершенно слепа!..
- Много думаешь, девочка!.. – раз сказала она, обращаясь ко мне; нет, совсем не слепа, и действительно умная. – В твоем возрасте следует положиться на чувства и свою интуицию. Все приемлемо в меру!..
- Ты права лишь отчасти, - улыбнулась Евгении; так зовут жену брата, - я ищу объяснение ощущениям своим. И пытаюсь понять окружающий мир, что действительно значимо, а что – только химера, плод моей же фантазии.
- Не забудь, что любые фантазии, если сам человек начинает им верить, - стала очень серьезной она, - иногда исполняются.
- Знаю, знаю, Евгения!.. И спасибо тебе за участие, но поверь, со своими химерами разберусь я сама.
- Что ж, удачи, Владлена, - завершая сей наш разговор, улыбнулась психиатр и знаток человеческих душ, в то же время, на мой взгляд, очень-очень несчастная женщина.
      Что действительно значимо?.. Мир – плод наших фантазий!..
      Во сне каждый из нас превращается в человека другого, верней, в личность другую: иногда весьма светлую, добрую, иногда примитивную, грубую. Но от воли реального и не спящего «я» и зависит характер другой, в нашем теле во сне зародившейся личности. Значит, воля на пару с фантазией есть основа всего, значит, сон есть последствие яви, явь – последствие сна.
      Мое слишком уж бурное и от природы богатое воображение рисовало картины такие, от которых самой начинало казаться, что схожу потихоньку с ума. Наркоманка, вы скажете!.. Вероятно, и впрямь ненормальная девочка, все же смею заверить, для маня само слово наркотики вызывает усмешку, я прекрасно могу обойтись и без всякой там дряни!..
      Сумасшествие?.. Может быть, однозначно ответить не могу и сама… Но оно, сумасшествие, не пугало нисколечко, а, напротив, вселяло уверенность в том, что придет когда-либо тот день, когда воображаемые мной картины, плоды бурной фантазии, превратятся в одно, настоящее действие. Различать, когда я сладко сплю и когда совершенно реально живу, трудно стало самой…
      Вот оно и случилось, то, к чему так стремилась и чего так безумно ждала. Это было как будто во сне, утверждать не могу… Я в постели была…
- Мог предстать бы, Владлена, пред тобою совсем молодым, прямо писаным парнем, - появился мужчина в моей спальне к утру, - но решил оставаться таким, каким есть в самом деле, - долгожданный и вовсе не стар, явно мудрый мужчина.
- Полно, полно, Наум!.. – подскочила от радости и, забыв, что я голая, устремилась к нему. – Мы по сути знакомы давно!..
- Ах, какая ты глупая девочка!.. - и он обнял меня, прижал нежно к груди.
- И при этом хорошая, - нашла сил, чтоб добавить, - долго-долго тебя ожидавшая девочка!..
      И Наум целовал, очень нежно лишь в щечки и часть шеи, и в ушко он меня целовал… И я млела от этой, из него исходящей и невидимой нежности… И вот губы его, уже более страстно, впились в губы мои, а еще через пять или десять минут, обласкав отвердевшие от желания грудки, отыскали сосок…
- Ах, разденься и сам!.. – и сказала желанному. – Я хочу, чтобы ты, наконец-то, стал мужчиной моим!..
- Слишком рано, Владлена, тебе в прямом смысле лишиться невинности, - произнес, обнажаясь, Наум, - но мы можем друг друга ласкать!..
- Да, конечно, о да!.. – тут впервые увидела это, чем мужчины нас «любят», чем пока что «любима» не была я сама, в боевом состоянии орудие и, припав же к нему, став пред ним на колени, заключила в ладонь. - Ах, какой он большой! Неужели поместится в моей маленькой писечке?!..
- Потерпи хоть немного еще, еще несколько месяцев, и увидишь, поместится!..
- Какой твердый, горячий!.. – осыпая всего поцелуями, аж тряслась от волнения, наконец-то додумавшись, полизала концом язычка основную, как бы самую главную часть и тотчас запустила ее в свой неистовый рот.
      Он во мне, он таки находился во мне!..
- Не спеши так, пожалуйста, девочка, - через пару минут отнял пест свой Наум, – первым делом желательно довести до экстаза и блаженства тебя! .. – и, заставив встать на ноги, тотчас взял меня на руки, уложил как ребенка в постель, как ребенку приказывал: – Согни ножки в коленях!.. Да, вот так, хорошо!.. Теперь попку слегка подними, чтоб мне было удобно, я подсуну подушку…
- Как желаешь, я вся, я всецело твоя!..
      И вот он между ними, меж моими девичьими ножками! А вернее сказать, там Наума была голова… И дыхание мужчины воспаляло мою, без того воспаленную бархатистую кожу. И кумир, начиная с колен, воспаляясь при этом и сам, приближал свои губы к моим много более интимным местам, вскоре начал все-все, что внизу живота, но пока не в самом желобке, целовать, теребить языком…
- Ах, пожалуйста, и там!.. – не сдержавшись, воскликнула и сама же расширила пальцами половинки стеснительных, вероятно, припухших от большого желания, половых своих губ, тех, к которым когда-то прикоснуться мечтал глупый Виктор, нахал, наглый бабник, повеса…
- Да, голубушка, да!.. – и ответил достойный, впрямь достоин того, чтоб меня целовать, настоящий мужчина, перед тем, как начать самый-самый волнующий, мной уже ожидаемый акт.
      Боже мой, что творилось со мной?!.. И впадала в неистовство и вопила от счастья, от радости… Длилось это, наверное, час, а быть может, и больше; и казалось: теряю сознание…
- Хватит, хватит, Наум, - попросила несмело сама, побывав на вершине блаженства уже множество раз. – Хочу сделать приятно тебе.
- Рад то слышать, Владленушка, – вытер он полотенцем лицо и лег рядом со мной.
      Поменялись ролями…
- Бедный мальчик страдал, - наклонясь, обратилась к тому, кто смотрел мне в лицо, - был на время оставлен, но отнюдь не забыт!..
      И когда этот «мальчик», символ страсти мужчины оказался во рту, Наум начал трястись и сказал не своим от волнения голосом:
- Только ты не пугайся, когда я в тебя выстрелю…
      И спустя минут пять он действительно «выстрелил», я едва успевала глотать…
      И мгновенно уснула, и проснулась одна… Только мятая простынь и сырая подушка, что под жопкой была… И вкус спермы Наума во рту… Знала, он ко мне скоро, скоро снова придет…

     *  *  *


      Очень в Крым мне хотелось опять. Видно, Космос, Вселенная не могли-таки дать, не могли обеспечить меня всеми нужными силами. Вероятно, поэтому я так рвался к земным, их достаточно было и здесь, не всегда идеальной наружности, но безумно влекущим красавицам. Подсознательно рвался к земным, сам об этом не зная сознательно, становясь их вампиром. Кровь, конечно, не пил, но пил нечто другое, о чем долго рассказывать, о чем я догадался, увы, только недавно. Взамен, правда, подругам-любовницам также много давал и в итоге они становились счастливыми. Значит, я – вампир-донор, слава Богу, способный не нарушить баланс, жить с Природой в гармонии.
- Ты тоскуешь, Наум, по Земле, – и Евтерпа на это обратила внимание.
- Да, тоскую, а что?.. – обнимая ее.
- И развеяться жаждешь на сей раз без меня, - констатируя факт, улыбнулась любимая женщина.
- Не развеяться, Муза, а впитать в себя силу, дать которую мне может только она, дорогая планета Земля.
      Тут мы оба задумались.
      Чего стоят легенды полуострова Крым?! Иногда совершенно наивные, но не глупые, нет!.. Вот одна из таких, о чудесном источнике.

      Между Алупкой и Мисхором на берегу горной речки Хаста-баш в давние времена доживали свой век старик со старухой. Хижина их пришла в ветхость, да и не удивительно: ведь старику исполнилось девяносто лет, старухе восемьдесят, а дети их давно разъехались по свету в поисках счастья. Крошечный огород и сад едва-едва давали им скудное пропитание.
      Почувствовал старик приближение смерти. Мучила его и старуху одна мысль: где взять денег, чтобы устроить приличные похороны?
      Старик решил собрать последние силы, несколько раз сходить в горы, в лес, набрать там валежника, продать его на базаре в Алупке, купить гроб и все, что нужно для похорон.
      На следующий день он рано утром опоясался веревкой, заткнул за пояс топор и, тяжело опираясь на кизиловую палку, пошел в горы. Подолгу и часто отдыхал, пока дошел до подножия Ай-Петри, где было много бурелома.
      Нарубив большую вязанку дров и взвалив ее на спину, кряхтя и спотыкаясь, поплелся вниз.
      Дошел он до одного из источников, которые дают начало речке Хаста-баш. Солнце было в зените, жара и усталость совершенно обессилили старого человека. Он решил отдохнуть и, сбросив дрова на землю, жадно стал пить. После этого ему очень захотелось спать и, прислонившись спиной к сосне, старик уснул.
      Когда он проснулся, то увидел, что солнце ушло на запад – день кончался. Старик забеспокоился и поспешил домой. Легко вскинув на плечи вязанку дров, чуть ли не пританцовывая, быстро начал спускаться с горы, по привычке разговаривая с самим собой:
- Мало дров взял дед, очень легкая ноша, надо бы в два раза больше.
    Между тем старуха, не дождавшись старика, решила пойти в лес на поиски. Увидев человека с вязанкой, она обратилась к нему со словами:
- Не встречал ли ты, молодец, в лесу старика?
- Да что ты, мать, - ответил ей муж, - от старости ослепла, что ли, своего старого узнавать перестала!
- Не смейся надо мной, старой, и ты когда-нибудь таким будешь, и мой муж лет семьдесят назад был таким, как ты.
      И понял тогда старик, что напился он воды из источника молодости, о котором когда-то говорил ему дед.
      Старуха, конечно, немедленно захотела напиться той же водицы. Муж объяснил ей, как найти источник, и быстро пошел домой. Он вдруг вспомнил, что много лет уже не чинил плетень вокруг сада и огорода, что сломана калитка и что вообще немало дома дел, которые требуют сильных рук и хозяйского глаза.
      Увлекшись работой, он не заметил, как наступила ночь. Только тогда вспомнил о старухе. Бегом кинулся в горы. За несколько минут проделал путь, на который утром ушло несколько часов. Но у источника старухи не было.
      Долго он разыскивал жену. Уже в отчаялся найти ее, когда услышал в кустах детский плач. Подняв ребенка, направился домой. Наступил рассвет. Несказанно удивился старик, увидев, что ребенок на его руках укутан в лохмотья старухи.
      Оказалось, что старуха со свойственной женщинам жадностью к молодости выпила слишком много воды из чудодейственного источника под горой Ай-Петри…

- Ты тоскуешь по Крыму, - это Муза, надумавшись, тоном явно серьезным. – Но проблема в другом…
- ?!..
- Мы ведь там познакомились, ты был счастлив со мной! А теперь, вижу, жаждешь осчастливить кого-то!..
- Это ревность?.. – спросил я после паузы, придя малость в себя.
- О нет!.. Помни все же о том, что Таврида для нас стала местом святым, и не надо его осквернять, и не надо кощунствовать!..
      И она, моя Муза, очевидно, права, появляться с Владленой в Крыму в самом деле кощунственно…
- Ты давно научился, Наум, скрывать мысли свои, - и добавила женщина, - но я знаю их ход, о чем ты бы не думал, знаю все наперед.
- Что ж, отчасти согласен с тобой, - признавая свое поражение. – Но мне нужно побыть на Земле, и побыть одному!..
- Вот и славно, а я через несколько дней отправляюсь, мой милый, на планету Интария. Отправляюсь с детьми!..
- Это мщение?..
- Нет… Успокойся, Наум, - улыбнулась Евтерпа моя, - и мне нужно побыть на планете своей.
      Примирение найдено, но, увы, в монолите между мной и женой появилась какая-то трещинка, за все надо платить…
      Крым не любит предателей!..

      В отдаленные времена в горах Крыма обитали лишь дикие звери. Много было среди них огромных кровожадных медведей. Хищники уходили далеко за горы, появлялись на равнинах, нападали на живущих там людей. Набрав побольше добычи, опять скрывались в лесных дебрях.
      На самом берегу моря поселилось стадо огромных зверей. Управлял им вожак – старый и грозный медведь.
      Однажды возвратились медведи из набега и обнаружили на берегу обломки корабля. Среди всяких предметов лежал сверток. Старый вожак развернул его и увидел маленькую девочку. Только она и осталась в живых после гибели корабля.
      Маленькая девочка стала жить среди медведей. Шли годы, она росла и превратилась в красивую девушку. Старый вожак и все медведи очень любили ее. Девушка громко пела песни, резвясь среди дикой природы, а медведи готовы были с утра до ночи слушать ее чудесный голос.
      Однажды хищники отправились в набег на равнину. В их отсутствие недалеко от медвежьего логова, среди купающихся в воде скал прибило к берегу челн с молодым красивым юношей. Еще подростком он был угнан в рабство воинами одного из разбойничьих племен, обитавших на другом берегу моря. Теперь юноша решился на бегство, надеясь вернуться на родину. Буря долго носила его челн по волнам, пока не выбросила на крымский берег.
      Обессиленный голодом и жаждой, юноша лежал без движения на дне челна. Девушка перенесла юношу в укромное место, напоила и накормила, а челн спрятала в кустах под прибрежной скалой, чтобы медведи ни о чем не догадались.
      Много раз приносила девушка юноше еду и питье. Юноша рассказывал ей, как живут люди в его родных краях. С интересом слушала девушка, глядя в ясные синие глаза юноши. Она пела для него свои любимые песни. И в эти дни вошла пылкая любовь в сердца обоих.
      Юноша сказал девушке: «В моем челне хватит места для двоих. Хочешь поплыть со мной на мою родину?» И девушка ответила: «Хочу. Я готова плыть с тобой куда угодно».
      Юноша уже окреп, к нему вернулись силы. Он смастерил мачту, сделал парус из звериных шкур. Влюбленные ждали теперь попутного ветра, чтобы покинуть медвежий берег.
      И вот подул попутный ветер. Юноша и девушка столкнули челн в воду, сели в него. Вот уже между челном и береговыми скалами легла широкая голубая гладь…
      Тут задрожала земля под тяжелыми лапами, заколебался воздух от грозного рева. Это вернулись на берег из далекого похода медведи и не обнаружили девушку.
      Вожак посмотрел на море и понял все. Любовь к юному пришельцу, тяга к людям победили в душе девушки все прошлые привязанности. Навсегда увозил теперь челн любимицу медвежьего племени.
      Старый медведь яростно взревел. Вне себя от гнева стадо заметалось по берегу, оглашая окрестности громким ревом. Вожак опустил огромную пасть в голубую влагу и с силой стал втягивать воду. Его примеру последовали остальные. Через некоторое время море стало заметно мелеть.
      Течение увлекало челн обратно к берегу. Девушка видела: ее возлюбленному не избежать страшной участи, его растерзают медведи.
      И девушка запела. Как только донесся до зверей ее голос, они подняли головы от воды и заслушались. Лишь старый вожак продолжал свое дело. Еще глубже погрузил он передние лапы и морду в холодные волны. Бурлило море у его пасти, вливаясь в нее широкими потоками.
      Заклинала в песне девушка все силы земные и небесные стать на защиту ее первой, чистой любви. Умоляла она старого медведя пощадить юношу. И так горяча была мольба девушки, что страшный зверь перестал тянуть в себя воду. Но не захотел он оставлять берега, продолжал лежать, всматриваясь вдаль, где исчезал челн с существом, к которому он привязался.
      И лежит старый медведь на берегу уже тысячи лет. Окаменело его могучее тело. Мощные бока превратились в отвесные пропасти, высокая спина стала вершиной горы, достигающей облаков, голова сделалась острой скалой, густая шерсть обратилась в дремучий лес. Старый вожак-медведь стал Медведь-горою.

      Вновь хотелось увидеть его, вожака очень-очень несчастного, ставшим камнем давно. И боялся стать камнем я сам, за греховность поступков своих…
      И прошло еще несколько дней, и Евтерпа с детьми, распростившись со мной, в самом деле отправились на планету Интария, я, оставшись один, – на планету Земля, в Воркуту же свою заполярную.
      Июль месяц, жара… В сквере было немного людей. Знал, Владлена сюда должна вот-вот прийти. Донимала мошка.
      Боже мой, мне уже сорок семь, а девчонке всего лишь одиннадцать!.. Но она того жаждет сама!..
      В легком платьице, стройная, очень-очень красивая… появилась как лебедь и, узнав…
- Это ты!.. – подбежала и прижалась ко мне. – Наконец!..
- Это я, - тотчас обнял желанную, начал нежно ее целовать. – Ты соскучилась?
- Да, - и Владлена сияла...
      Поцелуи, они… не бывают безвинными, даже если целуешь любимую только в щечку иль руку. Всякое прикосновение мужчины к любящей его женщине в той или иной степени отражается на ее более скрытых, между ног находящихся губках, будто к ним в это время касаемся.
      И по сути пугливая, в то же время пытливая лань начала учащенно дышать…
- Дома нет никого, - спустя пару минут намекнула она.
- Знаю, ты через несколько дней отправляешься с мамой в знаменитую Ялту.
- Меня это уже и не радует, я хочу быть с тобой!..
- Очень хочешь?..
- Ага.
- В таком случае летим! Но не в Крым, а в Прибалтику!.. Не волнуйся, сегодня же мы вернемся сюда!..
- Дашь мне крылья?..
- Ага. Но не крылья, а веру в себя!..
      И дыхание девочки вскоре слилось с моим – в унисон мы с Владленой дышали, в унисон бились наши сердца…
- Это что?.. – и спросила она, уже босая стоя на белом и не очень горячем, ветерком обдуваемом прибалтийском песке.
- Это дюны, принцесса! В метрах ста справа море от нас, мы на Куршской косе. Чуть-чуть дальше, и слева, – залив, вода, кстати, там более теплая, пресная, только менее чистая...
- А где наша одежда?! – поглядев на меня, на себя, вновь спросила Владлена с озабоченным видом. – Мы с тобой совсем голые! Вдруг увидит нас кто?!..
- Успокойся, трусишка! Нас с тобой не увидит никто, видеть можем кого-то лишь мы!..
- Ты – волшебник, Наум, - лишь сказала доверчиво девушка.
- Настоящей волшебницей давно стала и ты!..
      И я взял ее за руку, и мы к морю пошли. Не бежали, а именно шли, бок о бок, не спеша…
      Солнце, волны и небо… оно чистое-чистое…
- Я, увы, не умею и плавать, - с огорчением призналась, ступив в воду, Владлена.
- Нет, неправда, умеешь!.. – воспротивился я. – И не бойся, смелее, здесь у берега мелко!..
      Поплыла через пару минут… И нырять не боялась нисколечко. Притомившись, приблизилась и мы с ней обнялись и ласкали друг друга в воде, потом вышли на берег и легли на песок…
      «Не волнуйся, голубушка, - говорил своей девочке мысленно, - я не сделаю больно, и сперва, как в ту ночь, расцелую тебя…»
      «Да, конечно, люби!..» - лаконичен ответ.
      Бугорки ее грудок, сосок и упругий живот… не покрытый еще до сих пор волосами лобок… И Владлена дрожала, ждала, и сама, как в ту самую ночь, развела шире пальцами половинки своих удивительно нежных и припухших, и влажных нижних девичьих губ, а другой же рукой привлекла к ним другие, мои губы мужские и жадные…
      Состояние блаженства… состояние неистовства…
- Пошли в воду, - после нескольких серии бурных вскриков Владлены, предложил своей сладенькой, ибо наши тела, в том числе и мой собственный символ страсти мужской, были в белых крупинках песка.
- Пошли…
      Друг пред другом, и сидя, как статуи…
      «Сейчас это случится, - без боязни подумала девочка, обвив ручками шею мою. - Я нисколько того не боюсь, сама к этому рвусь!..»
      «В таком случае сама, сделай это сама!.. – сжал ладонями бедра ее и приподнял их так, чтоб набухший мой пест был направлен туда, вглубь пока что с преградой источника. – И смотри мне в глаза!..»
      В помутневших Владлены глазах совсем не было страха; вскоре узкая попка ее опустилась на чресла мои – Друг же был уже в мякоти, в нежном девичьем лоно…
      «Мне не больно нисколечко, - говорило ее выражение лица, - мне безумно приятно!..»
      «Вот и славно, сиди!..»
      И сидели, едва шевелясь, видя только друг друга глаза… И волна наслаждения вдруг накрыла обоих; и мы оба воскликнули, оба бились в неистовстве…
      Крови будто и не было, ее смыло, конечно, водой… Мы лежали опять на песке, а Владлены дыхание щекотало мне грудь…
- Нам сегодня, наверное, - этак робко сказала, намекая, она, - уже больше нельзя…
- У тебя в этом месте першит?..
- Нет, нисколько, нет-нет! У меня в этом месте появляется зуд… В прямом смысле, Наум…
- Зуд – не боль, потерпи.
- Я, похоже, чрезмерно развратная девочка.
- Брось молоть ерунду, - повернулся и обнял ее, – и забудь поскорее о том, что сегодня лишилась невинности!..
- В таком случае?..
- Да.
- Рада слышать, ура!..
- Помолчи хоть немного, пожалуйста.
- Ладно-ладно, молчу!..
      Да, Вадлена ребенок еще… Но наивность – не глупость!..
- У меня впечатление, - на сей раз улыбаясь, намекнула опять, - что мы это с тобой уже очень давно!..
- В таком случае вперед!.. – и с улыбкой ответил шаловливой девчоночке. – Но сначала пойдем, искупаемся.
      И резвились, дурачились, предавались любви. Настал вечер, увы, ее ждали родители.
- Не хочу расставаться с тобой, - опечалясь, сказала любимая уже около дома, - приходи через пару часов, когда я буду в спальне одна.
- Да, Владлена, приду!..
      Воркута и земная любовь… много сил мне дающая…


      Как давно не бывала с детьми на планете своей! Без них, правда, Интарию посещала частенько, только все второпях, не успев отдохнуть, подышать ее воздухом, повидаться с друзьями, коллегами. Пообщаться, конечно, могла, однако телепатическое общение, даже и не видя, а лишь представляя своего собеседника, в основном предполагает передачу какой-либо информации, а не тонкие нюансы состояния наших собственных душ.
      Итак, я на планете своей со своими детьми.
- Ах, какие они некрасивые!.. – говоря о интарцах, возмутилась Амалия. – Почему, ты мне можешь сказать?..
- Потому что они много более развиты, по понятиям наших людей, - подчеркнув слово «наших», ответила, - красив тот, кто умен, а не тот, у кого лишь красивые глазки, симпатичная мордочка.
- Ты же, мама, красавица!..
      Тут вмешался Евтум:
- Потому что умна! И могла бы от мамы отстать со своими дурацкими и смешными вопросами!..
- Ладно-ладно, молчу!.. – не обиделась дочь.
      Нет, совсем не смешными были эти вопросы, но Евтум иногда, не держа в душе зла, любил ей погрубить, ростом меньше сестры, был значительно более развитым умственно и был развит психически. Но Амалия – девочка, скоро станет и девушкой; внешне станет такой же, как я, только более юной и цветущей красавицей. Через годика два ей захочется замуж. За кого?.. Нет, интарец ей вряд ли понравится!.. Нужно думать теперь, что же будет, что делать потом, когда ей это место, что внизу живота, очень-очень зачешется… А Евтум?.. Сама видела множество раз, как он смотрит на девушек и молоденьких женщин – симпатичных глазами раздевает и трахает! И они, это чувствуя, отвечают взаимностью!.. Мыслей сына читать мы с Наумом не в силах, как и он не мог наших прочесть, факт, что наш гениальный Евтум, внешне мальчик совсем, но по сути мужчина уже, очень-очень страдает без любовных услад. Пора, видно, серьезно задуматься, пора меры принять, чтоб он так не страдал…
      Дети, дети мои… Как любая интарка, я о взрослых уже и не думала. И они обо мне вспоминали нечасто. Хорошо это или плохо?.. И не знала сама. Знала только одно, что интарские женщины, едва дети становятся взрослыми и создают свои семьи, о них редко заботятся. В этом, кстати, есть смысл: не делай для своего собственного отпрыска того, чего бы ты не сделал для чужого, совершенно чужого ребенка, человека вообще.
      Космодром… и уже устаревший физически и морально Ранзас, наше космическое судно. Только-только списали его, начался демонтаж. Но команда осталась, я таки была членом ее.
      Ранзас – старый наш дом…
      «Эй, Евтерпа, не плачьте!.. – стоял рядом Артон, командир. – У нас есть Ранзас два, так его и назвали!.. Современный и мощный корабль! Он почти что готов, через пару недель можно будет лететь!..»
      «Хорошо, - вытирая глаза, - все ж таки посмотреть и увидеть сегодня наше новое судно у меня нет большого желания».
      Привязалась к Ранзасу, аж пустила слезу, совершенно при этом забыв о родных и под сердцем когда-то носимых своих собственных детях…
      Ностальгия есть слабость и желание поплакать, и такое желание есть явление нормальное, иногда даже нужное…
      Хаос в душах и мыслях людей… Почему не гармония?.. Странен сам человек, странен мир, им творимый…
      Одинокие люди, что ко мне не относится, очень часто становятся буками и дичатся открытых жизнерадостных граждан, в том числе своих близких, а невостребованное тепло своих душ расходуют на общение с домашними, иногда подброшенными им животными: кошками, дворняжками, хомячками иль свинками… Разве это нормально?..
      «Невеселые мысли…» - это снова Артон, констатируя факт.
      «Да, простите, расслабилась…»
      «Летим лучше на базу, - улыбнулся мужчина, - где вас все уже ждут».
      «Неужели все-все?!..»
      «Не явился лишь Горий… Он вас любит еще…»
      «Бедный мальчик», - про себя лишь подумала…
      «Нет, не бедный, он счастлив, - как ответил наш босс, - что способен любить столь прекрасную сильную женщину!..»
      «Вы мне льстите, Артон…»
      «И что в этом плохого? Говорю то, что есть».
      «Что ж, спасибо, летим… раз уж все меня ждут».
      База – город по сути, и к тому же немаленький, и в нем есть почти все, что желает душа, в том числе и для разного возраста детей предназначенные спортивные и развлекательные комплексы, где с ними постоянно занимаются опытные инструкторы-педагоги и где в данный момент были дети мои.
      «Не волнуйтесь, Евтерпа, - успокоил Артон перед тем, как войти в помещение нашего, самими же космонавтами давным-давно созданного клуба, - полагаю, Евтум и Амалия о вас вспомнят нескоро, может быть, через пару часов».
      «Так считаю и я…»
      В большой комнате-зале атмосфера достаточно теплая, можно сказать, творческая; кругом лица знакомых, дорогих мне интарцев…
- Вот и наша Евтерпа!.. – телепатический способ общения, когда рядом немало людей, был-таки некорректным и не очень приемлемым. – Весьма рады вас видеть!..
- Рада видеть вас я!..
      Дружеские объятия и поцелуи; и опять от избытка эмоции в глазах слезы скопились моих и першило чуть в горле.
      Нас не так уж и мало – собрались почти все члены нашей команды, человек пятьдесят! Хочу вкратце отметить, что в земном, человеческом облике по каким-то причинам не одна я была, был ученый-биолог «француз» и одна средних лет миловидная «русская» женщина, занимающаяся экологическими проблемами порядком истощенной североевропейской части России.
      И звучала прекрасная музыка, и мы пили шампанское, и мы пили вино…
      «Как, Евтерпа, дела?.. – подходили с вопросами члены сборной команды. – Каковы ваши планы?..»
      «Слава Богу, на нашей планете все идет хорошо, - отвечала с улыбкой, разумеется, мысленно, - а о планах, увы, слишком долго рассказывать…»
      Слишком долго действительно, чтоб о всем рассказать. Тут взял слово Артон:
- Прошу всех вас усесться, - произнес с многообещающим выражением лица. – Сейчас вместе посмотрим кино.
      Что еще за кино?!..
      Не успела прочесть мысли нашего главного, как на огромном мониторе появилось изображение Евтумграра, его улиц и порта, мужской голос вещал:
      «Вот он город, построенный нашей славной Евтерпой, вот он флот, рыболовный, торговый, плод ее женских рук!..»
      Дифирамбы… Приятно… Даже фильм снять успели... И не встреча с коллегами, бенефис получается!..
      И тут вдруг меня бросило в жар, будто я оказалась в чьих-то страстных и нежных объятиях. И кто это такой?.. Это Горий пришел, тот, что любит еще. И стал более смелым, и стал более опытным. И мне было приятно, щеки рдели, наверно, мои от большого волнения.
      «Подойди же, глупыш, - попросила его, закрывая глаза, - я тебя обниму!..»
      Горий стал приближаться, наконец подошел…
- Вот и я, очей радость моих!.. - и сам обнял меня. – Ты сегодня на белом коне, прямо вся нарасхват!..
- Нарасхват, - подтвердила, - только все эти люди, друзья, неспособны мне дать даже части того, что способен дать ты.
- Лестно слышать, вот только… чем могу быть полезен тебе, что могу тебе дать?..
      Сказать чистую правду?.. Что ответить ему?..
- Для меня ты, Евтерпа, - и продолжил мужчина, - всегда будешь закрытой, никогда, к сожалению, непознанной…
- Эгоист и самец!.. - чуть не плача, повысила тон. – Я открыта душой! Разве этого мало?!..
- Ты права, - сказал Горий с улыбкой, явно жаждя замять разговор, - я и правда самец…
      Эх, мужчины, мужчины! Примитивные, грубые по природе своей!.. Самый нежный и тонкий из них, стоит только увидеть ему очень-очень красивую женщину, забывает о чувстве приличия, начинает ее в своих мыслях ласкать и пытается тут же сделать это реально, затащить свою жертву в постель. Но не будь в них, в мужчинах, столь дикарского качества, было плохо бы нам, беззащитным и глупым, и податливым самкам! Разве мы, наряжаясь и стремясь подчеркнуть свои женские прелести, не желаем того, чтоб нас попросту брали?!..
      Он мне нужен, мне нужен! И совсем не в постели!.. И боялась, что Горий обидится и оставит меня, так сказать, на бобах…
- Я отнюдь не всегда неприступная крепость, - начала неуверенно с ним непростой разговор. – Дело в том, что ты сам не особо стараешься, чтоб меня покорить… Скажу больше, что я… я созрела по сути давно, чтоб отдаться тебе… Не сегодня, конечно, и не завтра еще… Будь же сам, дорогой мой, настойчивым, будь со мной в мыслях рядом всегда!..
- Да, Евтерпа, о да! Буду рядом всегда!..
      И мне стало действительно очень-очень комфортно и приятно, тепло, и я с каждым мгновением становилась сильнее… И я в этом нуждалась, лишь теперь поняла, уже множество лет…
      «Тебе будет со мной хорошо!..» – шептал мысленно Горий.
      «Знаю, верю, мой друг!..»
      «Я готов тебя ждать, - продолжал сумасшедший и мне нужный мужчина, - пока ты, завершив все свои на Ниаре дела, не вернешься в команду и не станешь моей официальной женой».
      «Полагала, ты жаждешь лишь со мной переспать», - неуместная реплика, должна это признать.
      «Что ты, что ты, Евтерпа?!.. – ужаснулся влюбленный в меня уже множество лет, поощренный недавно же мной ловелас. – Много больше хочу!.. Стоит только тебе хоть чего пожелать, как я это и сделаю!..»
      Детский лепет, ей-богу!.. Но сей лепет – приятный, и тем более для наших изнеженных, то есть женских ушей… Здравый ум… Он, конечно, присутствует при любых ситуациях, но, услышав подобное, ум становится менее острым и каким-то размазанным…
      Веселились, общались с друзьями-коллегами… Время шло, пора было мне лично, распростившись со всеми, уйти, пора было вернуться к своим милым дитяткам, но не знала, как с Горием быть: распроститься до завтра и с ним или в гости его, то есть в дом, где мы всякий раз жили, чтоб пришел через час, пригласить?..
      «Мы могли бы сегодня с тобой еще выпить вина», - намекнул вдруг мужчина, не прочтя моих мыслей, уверена.
      «Хорошо, буду ждать…» - обозначила время.
      Горий – вовсе не маг, не обладал он и никакими уникальными, как говорят на Земле, экстрасенсорными способностями, просто он очень сильный психически, он - источник энергии, настоящий родник!..
      Дети даже не ждали меня…
- Нам тут весело, мама!.. - это дочка, Амалия, не желая куда-то идти.
- Здесь такие приятные, - тем же тоном сказал мне сынок, имея в виду инструкторов-педагогов, - и неглупые девушки!..
      Очевидно, я им и не очень нужна… Между прочим, Евтум, на сей раз раскусила его, уже мысленно видел, представлял, что у них, наших милых интарок, меж ног!..
- Нет уж, нет уж, ребятки, - дав понять: препираться бессмысленно, - на сегодня достаточно!..
- Ну и ладно, пошли!.. – сделал милость малыш.
      Что он мысленно видел?.. И что видят мужчины вообще, приближаясь к нам, женщинам, что стремятся увидеть?.. Ведь по сути все то, что у дам между ножками, совершенно открыто и доступно мужским похотливым глазам без особых усилий, оно видно на лицах!.. Женский ротик и губки, и пылающий зев… Впиться в нижние губки им, мужчинам, сложнее и мешают волосики, и нет смысла, казалось бы, рваться к нашей сырой и пахучей щели. И не рвутся ленивые, увальни, и целуют нас в губы много более доступные, и подносят к ним нечто, что нас радует, но…
- Знаешь, Муза, что именно, - после секса со мной, раз спросил, отдышавшись, Наум, - что безумно волнует, возбуждает меня, когда мы это делаем?..
- Вид, наверно, моих гениталии, - не подумав, ответила.
- Нет, любимая, нет! Выражение лица, когда ты наслаждаешься мной!..
    Вот что, значит, волнует мужчин, что стремятся увидеть они!.. И прекрасно, прекрасно! И ласкают пусть нас, представляя лицо, а не щелку меж ножками… даже если действительно впились в более интимные наши нижние губы…
- Хочу спать, - после ужина, дочь.
- Ради Бога, ложись, - равнодушно ответила ей.
- Вот-вот лягу и я, - произнес с мрачным видом Евтум, - ибо очень устал.
      Он устал!.. Отчего?! От излишнего рвения к тем мартышкам, интаркам!..
- Раз устал, отдыхай, - жалко было несчастного.
      И хотелось сыночка обнять, только знала, что он в том совсем не нуждается, знала: брыкаться будет глупыш…
      Где Наум, чем теперь занимается?.. Знала только одно: не в Крыму в это время находится…
      Крым, Наум, наши дети и Горий… Я, наверно, чрезмерно уж гордая и самонадеянна, как Айше из легенды…

      Камни, камни на крымской земле! Куда не посмотришь – везде камни. Почему же так много камней в этом чудном краю?
      Вот на Бурунчуке из камня крепость была сложена, большая крепость. А владела этой крепостью девушка, звали ее Айше. Сильная девушка была, гордая, сердце ее не знало жалости. Она никогда никого не любила. Глаза у нее были черные, и если она на человека ими посмотрит, когда сердится, от человека один пепел остается. Лучше на такие глаза не попадаться.
      Совсем как мужчина была девушка Айше, никогда никого не боялась, и далеко знали о ней.
      Всегда гневная и сильная, а нутро женское. Никогда никого не любила и любить не хотела, а нутро говорило ей – полюбишь.
      И захотелось ей однажды стать мягкой, как все женщины. А не смогла. Тогда сказали ей:
- Знаешь что, иди вниз, к источнику. Там такая вода есть, что самый крепкий человек, самый гневный человек мягким становится, если в той воде искупается.
      И решила Айше: «Пойду выкупаюсь, попробую, как это жить, когда совсем как женщина». И пошла.
      А напротив источника стояла другая крепость – Тепе-Кемен, и в ней жил юноша. Глаза у него были такие голубые, как два горных озера, волосы белые, шаг мягкий, как у кошки. Но никто не знал, что эти голубые глаза могут быть как два меча, когда они в сильных руках, никто не знал, что если в гневе юноша посмотрит, то этими голубыми глазами срежет голову.
      Увидел юноша, что пришла к источнику прекрасная девушка, и спустился к ней вниз.
- Уходи, юноша, - сказала Айше, - эта вода моя.
- Что ты, девушка, эта вода всегда была моей. Уходи ты.
- Как ты смеешь мне приказывать! Разве ты не знаешь, что я Айше и Кыз-Кюлле? Мне никогда еще никто не приказывал.
- Я тебе не приказываю, я тебя прошу – уходи, потому что вода эта моя.
- Ну, скажи это еще раз, и я посмотрю, как ты сгоришь на глазах моих.
- Попробую сказать.
      И хотя она гневно посмотрела на юношу, тот не дрогнул. Он только поймал взгляд черных глаз и в сердце свое спрятал. И в первый раз полюбил.
- Слушай, девушка, - задыхаясь, сказал он, - иди ко мне в крепость. Теперь я тебя знаю – ты соседка моя. Идем ко мне, и я сделаю тебя своей женою.
- Сделаешь? – сказала Айше, и глаза ее гневно сверкнули. – Уйди от воды!
- Нет, зачем же. Я не уйду. Лучше иди ко мне в крепость.
      И он еще ближе подошел к ней.
- Оставь мои руки! – крикнула Айше, когда юноша сильно сжал их.
      И она ушла от источника. А потом наверху у себя рассердилась, ох как рассердилась! Позвала гордая Айше слуг и сказала: - Идите и скажите ему, пусть поклонится мне, и я его возьму себе в мужья. Ступайте!
      Они пошли. Пошли и произнесли:
- Господин, наша повелительница сказала, что она тебя берет в мужья. Иди к ней в крепость.
- Берет, говорите вы, - засмеялся юноша. – А я не лошадь. Пускай ко мне придет, если хочет.
- Так, - сказала в бешенстве Айше, выслушав ответ. – Я тебя заставлю все-таки прийти.
      И велела бросать камни в овраг. И стала сама камни бросать. По-разному бросала: со злобой бросала и с нежностью бросала. Забросала овраг и стала ждать…
      А через овраг, наполненный камнями, пошли два маленьких человека: девочка и мальчик.
      Девочка шла навстречу мальчику и говорила:
- Какие злые люди забросали овраг камнями. Там внизу были такие красивые цветы!
      А мальчик говорил сердито:
- Там внизу жили барсуки, и я ходил на них смотреть. Зачем закрыли их норы? А ты куда идешь? – спросил он девочку.
- Так, гулять.
- Идем к нам в крепость.
      И девочка весело побежала с мальчиком в крепость. Айше смотрела им вслед и думала: «Что ж, и я так пойду, как ребенок? Ни за что».
      Долго терпела Айше, а потом пошла. Она шла, пошатываясь, и губы ее что-то шептали. Она закрывала свое лицо руками и опять шла. И пришла в крепость. В воротах встретил ее юноша.
- Пришла? – сказал он.
- Пришла, - ответила угрюмо Айше.
- Значит, любишь?
- Люблю, - сказала Айше.
      А потом высоко подняла руку и в самое сердце кинжалом ударила юношу.
- Люблю! – еще раз сказала она.

      И хотелось Наума убить. Иногда… И не знали об этом ни Евтум, ни Амалия. Сладко спали уже.
      Пришел Горий и мы… мы с ним пили вино. И настроен он был очень-очень решительно и пылал от большого желания… Наконец-то его возбуждение поразило меня…
      «Так и быть, люби, Горий, люби, - и сказала ему, раздеваясь сама. – Я сегодня твоя!..»
      И он взял меня с яростью… Я пила, упивалась мужской страстью и силами…


      Сын мой рос и был развитым мальчиком, более развит, чем я, все ж таки только глупая женщина… И к тому же красивая, к сожалению, блудливая… Умсус – сын человека, землянина, а я – только ниарка… И Евтум, сводный малого брат, не ниарец совсем, плод интарки и умного гражданина Земли… Лично я всем обязана большей частью Евтума и Умсуса отцу, только-только Науму…
      Всех уже перечислила, мужа только забыла. Не забыла, конечно, как и он обо мне. Слава Богу, не пень, не трухлявый Окиний, то бишь первый мой муж…
- Ты опять с кем-то трахалась!.. – иногда упрекал.
- Клянусь, Оскар, ни с кем! – не особо волнуясь, отвечала любимому. – Минут пять, как вернулась из пасеки, где бываю одна, где нет рядом мужчин!..
- Зато есть, рядом крутится этот, малолетний, но больно уж шустрый и неглупый Евтум!..
- Ты ревнуешь меня совершенно еще не созревшему, шесть лет всего-навсего от рождения мальчику?!..
- Не ревную, Устиния, все же будет чрезмерно кощунственно, если ты когда-либо мне наставишь рога с сыном нами с тобой обожаемой, нашей общей любовницы.
- Ну а если с другим?.. – превращая все в шуточки.
- Кому-либо другому можно морду набить, а вот сына Наума, увы, трогать нельзя!..
      Оскар прав лишь отчасти, ибо этот ребенок, совершенно уверена, сам способен себя защитить и в долгу ни пред кем не останется. И он очень силен!..
- Хочу съесть вон то яблоко, - находясь с ним однажды в саду, пару раз безуспешно подпрыгнув, прихотливо сказала ему. – Не могу лишь достать.
- Так и быть, дорогая Устиния, - сделав шаг в мою сторону, улыбнулся малыш, - я тебе помогу. Только ты крепко стой и не брыкайся!.. – взял меня за лодыжки, как пушинку приподнял…
      Оно было действительно очень-очень красивое, спелое, это яблоко мира. И мы съели его с превеликим восторгом…
      Ах, Евтум!.. И любила его как ребенка еще… как мужчину любила. И он стал моим другом, настоящим, отзывчивым и готовым мне многое дать, этак просто дарить.
- Хочешь Землю увидеть, Устиния? – обралился однажды ко мне. – И не только увидеть, но и той земной жизнью с полденечка пожить, подышать ароматом земным?..
- Да, конечно, хочу!..
- В таком случае летим, - сказал тоном обыденным, будто мы собираемся выпить с ним по кружке воды.
      Все поплыло, куда-то неслось… И казалось, теряла сознание, и очнулась в каком-то огромном, до сих пор мной невиданном городе, где сновали как люди, так и разная техника, нечем было дышать, а кругом устремленные в небо очень-очень высокие, заслонявшие солнце, на мой взгляд, неуклюжие и чрезмерно уж хрупкие здания.
- Это что?!.. – ужаснувшись, воскликнула.
- Центр Нью-Йорка. Не нравится?..
- Нет, нисколько, Евтум. В этом городе жить могут разве что роботы. Правда, я таких роботов никогда и не видела.
- Есть возможность увидеть, Устиния, - улыбнулся мой спутник и гид. – Помни, кстати, о том, что мы сами невидимы, и нас здесь не услышит никто.
- Я к таким чудесам не привыкла еще!..
- Уверяю, тебе они очень понравятся!..
      И мы с ним оказались в большой и «живыми» картинками обставленной комнате, и сидели там люди на вид очень серьезные и как будто усиленно думали, а на деле, тотчас поняла, с артистизмом скучали.
- Что они тут все делают?..
- Сама видишь, работают.
- Ты над мной издеваешься!..
- Нет, Устиния, нет!.. – начал мне объяснять, что такое компьютер, что работа всех этих людей состоит из умения весьма творчески думать и так далее, так далее.
- Прекрати, ради Бога, Евтум, плести мне этот вздор! – наконец-то сказала ему. – Все они настоящие лодыри!..
- Ты отчасти права, - стал серьезным мой друг. – В таком случае посмотрим, как действительно трудятся настоящие пахари.
      И вот мы с ним в цеху, где и пыльно и шумно, и рабочие в этом цеху в самом деле трудились, и мелькали детали…
- Любо-мило смотреть!.. – на сей раз с восхищением воскликнула. – Но мне здесь, в этом жутком живом муравейнике даже страшно, признаюсь, немножечко.
- Предприятие безумно отсталое, таких мало уже, - пояснил мне Евтум. – В современных заводах почти все процессы производства автоматизированы и управляются всего лишь несколькими десятками рабочих-инженеров.
- Весь прогресс человечества , очевидно, основан на том, чтоб не делать почти ничего, - констатация факта, - и при этом не бедствовать.
      Вскоре вновь оказались на улице, но и там было пыльно, увы.
- Тебе, видимо, хочется за город, - призадумался мальчик.
- Да, действительно хочется… - призадумалась я. – И Россию увидеть очень-очень хочу.
- Где родился и вырос, и работал проходчиком, - как-то грустно ответил Евтум, - и где часто бывает отец.
      Я опять на какое-то время окунулась в глубокое состояние транса, потеряла по сути сознание и, очнувшись, тотчас поняла, что уже нахожусь на просторах России, а вернее сказать, над полями, озерами и лесами ее. Этот вид впечатлял.
- В тайге в этом году очень много грибов, - рядом друг мой планировал. – И людей в сей момент там, в лесу, предостаточно.
- Может, спустимся, а?.. С кем-нибудь пообщаемся…
- Мы с тобою невидимы!.. – усмехнулся Евтум. – Можно даже сказать, что совсем бестелесные!..
- Сделай так, чтобы стали телесными!.. – показала характер.
- Твоя воля, Устиния, пусть все будет, как хочешь.
      И тут мы оказались в густом, в сей момент же меня ароматом своим опьянившем лесу. Кругом сосны и елочки, ноги вязли во мху.
- Люди, где вы, ау?!.. – и в восторге воскликнула.
- Тише-тише, Устиния, - поругал, улыбаясь, Евтум. – Лес не любит пустой суеты, лес – святыня и храм.
- А медведи здесь есть?..
- Есть, конечно, а что? Очень хочешь увидеть?..
- Раз уж мы оказались в настоящей российской тайге, то желательно встретиться и с хозяином ее!..
- Настоящий хозяин здесь таки человек, - пояснил мой волшебник и маг, - а медведя увидим чуть-чуть позже, клянусь!
- А теперь?..
- А теперь собирай, дорогая, грибы, - сделал пасс своей десткой, все же сильной рукой. – Вот, пожалуйста, лукошко, - улыбнулся опять. – Оно, правда, одно на двоих и тебе, между прочим, очень-очень к лицу!..
      Шли, конечно, в одном направлении…
      И зачем только нам, на Земле находясь, нужны эти грибы?..
      И вот первый, мной найденный, в красной шляпке, красавец!.. И еще. И еще!.. Ба, и белый и тверденький, царь грибов, боровик!..
- Каковы же успехи, Устиния?.. – у Евтума в руках тоже были три штучки.
- Где мы их будем жарить?.. – лишь спросила восторженно.
- Не волнуйся, пожарим!..
      У мальчишки, похоже, вся жизнь протекает по плану…
      Пьянил запах багульника; и кругом в крупных ягодах голубики кустарники… Ба, и бурый медведь, не спеша, перекусывал. Не такой уж и крупный, как себе представляла, все ж таки я тотчас замерла… Евтум рядом, ура!.. Приложил палец к рту, дав понять, чтоб молчала. Лишь теперь поняла: мы совсем беззащитны, мы телесны и видимы!.. Не сказать, что от страха описалась, волновалась, естественно… Косолапый был занят своим, только делом своим, но он к нам приближался. Меня это все больше тревожило…
- Не волнуйся, Устиния, - произнес вдруг негромко Евтум, сам уставясь на зверя, - он сейчас, нас почувствовав, развернется, уйдет.
      Так оно и случилось… Здесь хозяин таки человек, даже если он ростом не особо велик, внешне будто ребенок, и с планеты другой…
      И набрали грибов симпатичных, хорошеньких, и не встретив при этом, как ни странно, людей.
- Ты, наверно, устала?.. – прочитав мои мысли, наверное, спросил верный мой друг.
- Не устала, но мне хочется есть.
- Хорошо, поедим…
      Евтум, видимо, знал, что нас ждет впереди, ибо вскоре меж соснами разглядели избушку. Не избушку, а ярко окрашенный и добротный балок.
- Пойдем в гости?..
- Ага.
      Лай собаки с большим опозданием, зато больно уж яростный. Небольшая дворняжка в нас узрела-таки настоящих врагов, распознала, что мы из планеты другой. Лучший преданный друг человека много более развит, чем огромный и сильный, но, увы, не прирученный зверь!..
- Марш на место, Тимон!.. – появившись в дверях, приказал сам хозяин балка и добавил с улыбкою нам: - Проходите, не бойтесь, этот пес любит лишь пошуметь!..
- Мы уже это поняли!.. – отозвался Евтум.
      Внутри чисто, уютно, запах пищи какой-то стоял, только что приготовленной… Ба, похоже, грибов!..
- Вот-вот друг мой вернется и мы все пообедаем, - лет мужчине за тридцать, симпатичный и сильный, сразу видно, что добрый. – А пока что присядьте. Мое имя Борис, я сегодня дежурный, так сказать, кашевар.
- А меня звать Устинией, - улыбнулась ему.
- Мое имя Евтум, - был серьезным мой друг. – Не смотрите, что маленький, уж поверьте, давно не дитя!..
      Борис явно задумался. Удивительно то, что я, глупая женщина из планеты Ниара, понимала его, говорила с мужчиной сама на его языке! И Евтум с ним по-русски, на мой взгляд, без акцента совсем!..
- Раз уж ты такой взрослый, - обратился хозяин к нему, - то, пожалуйста, ответь, как вы здесь оказались? Сразу видно, не здешние и на жителей этих краев, также видно, совсем не похожие. С Луны, что ли, свалились?..
- Да, Борис, мы не местные, - не растерян нисколько малыш, - но, как видишь, набрали грибов и нам хочется есть. Значит, мы таки люди!..
      Тут вернулся второй обитатель балка.
- У нас гостья?! – это вместо приветствия, чуть-чуть младше Бориса, удивленный верзила. – С ребенком!..
- Да, Кирилл, поздоровайся, - аж поморщился старший.
- Да, конечно, простите, - согласился не очень-то вежливый, но отчасти приличие соблюдающий парень и, представившись нам, откровенно продолжил: - Просто мы здесь, в лесу, совершенно без женщин, забыв даже их запах, как монахи живем.
- Добываем живицу, - и добавил Борис.
- Это вы так изрезали сосенки?!..
- К сожалению, приходится, - улыбнулся Кирилл, объяснил технологию добывания живицы.
      Вскоре сели обедать. И впрямь ели с картошкой грибы. И с большим аппетитом.
- Очень вкусно, Борис!.. – похвалила его.
- Будто знал, что сегодня к нам в гости пожалует столь прекрасная юная девушка!.. – тут сегодняшний повар, по натуре застенчивый, мало-мальски расслабился, начал робко за мною ухаживать.
      Двое взрослых мужчин. И ребенок, любовник… Всем была в это время нужна и все трое хотели меня!..
- Вы на чем сюда прибыли?.. – раздев в мыслях меня, спросил младший, наглец. – Может быть, заночуете?..
      Боже мой, я хотела его!..
- Нет, Кирилл, ночевать не останемся, - ухмыльнулся Евтум, понимая, конечно, все-все, - а вот сделать Устинии очень-очень приятно, если этого хочет она, и притом успокоиться сам, можешь прямо сейчас.
      Боже мой, как посмел он такое сказать?!..
- А она тебе кто?.. – был готов в самом деле это сделать мужчина, сделать это при всех!..
      Я кипела от злости, но решила молчать.
- Она мне как сестра, а отчасти и мать, - отозвался Евтум, - она лучшая женщина, она лучший мой друг.
      Разве можно сердиться, после слов-то таких?!..
- Если лучшая женщина согласится со мной, - был уверен в себе ловелас, а вернее сказать, примитивный самец, - ты не станешь ее ревновать?..
- Лишь бы ей хорошо!..
      Ну и ну!.. До чего же он наглый дикарь этот, Кирилл! Настоящий самец!.. Да, желала его; и унизить желала... На мгновение представила, как наглец сей стоит на коленях пред мной и целует мне задницу, как язык его острый проникает в меня… И тут вдруг поняла окончательно, что того в самом деле очень-очень хочу…
- Ну а если Устиния согласится со мной?.. – воспылавший огромным желанием, спросил скромник Борис.
- Решать, думаю, ей, - преспокойно ответил Евтум. – Лишь бы вы ее, мальчики, хорошенько любили!..
      И тут более старший был допущен мной в мыслях к своим влажным, наверное, от желания прелестям, я хотела уже и его!.. Во мне буря и шторм, хаос мыслей и чувств!..
- А ведь можно и вместе, - это снова наглец, - трахнуть вместе, на пару ее!..
- Где реальные действия?!.. – усмехнулся Наума сынок.
      Как товар, как какая-то вещь им всего лишь нужна!..
- Нет уж, нет уж, ребята, не хочу и не буду ни с кем! Даже если хотела бы, то не так, как мне это предлагаете вы!..
- Ты серьезно?.. – предатель.
- Вполне!.. – и опять обращаясь к тем двум, сексуально весьма озабоченным, их отчасти жалея, добавила: - И спасибо за вкусный обед!..
      Неуютная пауза.
- Извини нас за все, - это более чуткий Борис, - скажу прямо, за свинство, Устиния… Но на чем вы сегодня уедете?.. Не идти же пешком километров полста!..
- Улетим, - и мне вдруг стало грустно, нет, не грустно, а пакостно, плохо стало мне вдруг. – А на чем, пусть ответит любовничек…
      И мне так стало плохо, что хотелось взреветь, выть волчицей хотелось… В глазах стало темно… Понимала: все есть у меня, и богата, не дура последняя… от мужчин вот отбиться до сих пор не могла и не очень хотела…
- Ты безумно красивая, - раз сказал мне Наум, не в постели со мной находясь, к сожалению, - при любых обстоятельствах возбуждаешь мужчин, ты по сути своей чисто русская женщина!..
- А что, русские женщины возбуждают мужчин, того сами не ведая?.. – с удивлением спросила его.
- Да, Устиния, да… Может быть, и не очень заслуженно им природа дала привлекательность, а вернее сказать, обаяние.
- С какой целью, на твой взгляд, им природа такое дала?..
- Чтобы изредка хоть наши русские парни, молодые мужчины отвлекались от пьянки своей, а в итоге их девушки-женщины нарожали детей.
- На мой взгляд, эта версия толкования причины красоты русских дам – лишь твоя, дорогой мой, фантазия.
- Может быть, может быть, - согласился отчасти Наум, - все же эта фантазия – плод моих размышлении. Впрочем от ошибок не застрахован никто!..
      Да уж, да уж, ошибки могут делать все-все, в том числе и великие, очень сильные люди, боги делают их!..
      Наум лучший из лучших!.. Но и он не безгрешен. И он отдал меня, подарил меня Оскару, а чуть позже, наглец, уступил как любовницу своему слишком рано созревшему и не менее себя самого похотливому сыну!.. Не скажу, что несчастна от этого, все же факт сей курьезен…
      Я, похоже, была без сознания, но пришла потихоньку в себя и открыла глаза… Рядом только Евтум, мы опять с ним в лесу… И темнело уже…
- А где эти великие бабники, половые разбойники?.. – могла даже шутить.
- Ты от них отказалась, Устиния, - пошутил и Евтум.
- Скажу честно, те двое… возбуждали меня…
- И они долго будут о тебе вспоминать, - призадумался малый. – Может, хочешь увидеть, чем они в сей момент занимаются? Каждый из них в отдельности, каждый в мыслях с тобой…
      И тут я поняла, что жалею уже об упущенном, что безумно хочу оказаться в мужских, очень крепких руках, что внизу живота у меня начинается настоящая буря…
- Что ж, согласна, посмотрим, - и не в силах была трезво думать уже.
      Балок внешне лишь маленький… В нем две спальни, в одной, уже лежа в постели, более старший и сдержанный, более скромный Борис «занимался любовью», не поверите, с куклой!.. Мало чем отличалась она от живой и вполне обнаженной, и готовой на все, привлекательной женщины…
- Возьмешь в ротик, Устиния? – нежно-нежно целуя ее, представляя, конечно, в это время меня, лебезил этот горе-любовник. – В другой раз?.. Хорошо!.. В таком случае, желанная, сложи ножки свои мне, пожалуйста, на плечи…
      Как живая, податлива… Мощный жезл ненормального вошел будто в меня!..
- Хочешь кончить с ним вместе?.. – предложил искуситель Евтум.
      Лишь напомню, мы были реальными, совершенно телесными, но Борис, чересчур увлечен, нас с мальчишкой не слышал и тем более не видел.
- Я тебе помогу, - и продолжил Евтум, задрал тотчас мне юбку, чтоб залезть под нее. – Твоя писечка, знаю, давно взмокла уже…
- Нет, не надо!.. – воскликнула, сжала ноги свои, после паузы добавила: - Хочу видеть Кирилла…
      Неужели и он в это время со мной?!..
- Твое слово – закон!.. – улыбнулся волшебник…
      Да, в постели и тот, младше Бори мужчина, тоже будто с живой, на спине в это время лежащей механической куклой… Глаза этой «красавицы», как ни странно, открыты, учащенно дышала и сжимала «любовнику» голову. Находясь же по сути на ней, внешне грубый Кирилл целовал ее грудь… И вот ноги «распутницы» до конца разошлись и согнулись в коленях, и она, говорящая, обратилась к нему:
- Чтобы было удобно тебе, - ба, и голос то мой! – подложи мне под бедра, Кирилл, небольшую подушечку, ну а дальше что делать, знаешь, думаю, сам.
- Да, конечно, Устиния!.. Как увидел тебя, о том только мечтал!..
      Тут у куклы закрылись глаза, выражение лица ее было блаженное… Я, казалось, сходила с ума…
- Ну, чего же ты ждешь?.. – обращаясь к Евтуму, задрала свою юбку сама.
- Нет, Устиния, нет!.. – усмехнулся мальчишка. – Займись этим с ребятами!..
      Повторять не пришлось…
      Не судьба, очевидно, стать порядочной женщиной, настоящей пай-девочкой…


- Трудно даже поверить, Тирал, - раз заметила Ева, - что ты некогда был лишь торговцем на рынке.
- Да, действительно был, - представляя Евтерпу и знакомства с ней сцену. – Чрезмерно уж добрым, неудачником был!..
      Всем обязан Евтерпе!..
      Жизнь не есть жизнь твоя только личная, это то, что вокруг, чем ты дышишь, что пьешь и чем ты восхищаешься. Таким образом то, что волнует тебя, и становится жизнью твоей. Да, она не является абсолютно твоей, много-много аккордов уже кем-то исполнены, уже кем-то проиграны, и ты сам ею делишься со своими любимыми и совсем незнакомыми, и чужими людьми, в то же время она – уникальная, твоя личная жизнь…
      И часть Эдгара Кейси живет, видно, во мне… И продолжу рассказ о великом целителе, позже ставшим к тому же и великим пророком, о его подростковых годах.

      Годы шли… В крохотном городке Хопкинсвилле, где жила семья Кейси, не происходило никаких примечательных событий.
      Эдгар великолепно учился. Он был на хорошем счету в своем классе. Когда наступал очередной учебный год, подросток собирал в одну кучу все новые учебники, выданные ему в школе, и засовывал их под подушку. Потом укладывался спать. А на другой день знал, проснувшись, все, что было написано в учебниках, наизусть.
      Он нимало не задумывался над тем, каким таинственным путем знания из учебников перетекают в его голову.
      Эдгар вообще редко задумывался. На уроках в школе, когда учителя вызывали его к доске, он шпарил наизусть нужные страницы из учебников. Страницы сами собой возникали перед его взором. Раскрытый учебник, незримый для всех остальных, непонятно откуда появлялся в воздухе и зависал перед его глазами.
      Теперь учеба давалась Эдгару легко.
      Именовать всю эту паранормальную петрушку учебой трудновато, конечно. Она не имела или почти не имела отношения к настоящей учебе на школьной скамье, вдумчивой, последовательной, по возможности серьезной. Голова Эдгара напоминала портфель, битком набитый школьными учебниками. В определенный момент нужный учебник в мгновение ока извлекался из того невидимого портфеля и сам собой разворачивался на нужной же странице. А затем, когда потребность в нем отпадала, нырял обратно в портфель.
      Процесс был нехитрым, отработанным за годы и давным-давно не вызывающим у Эдгара удивления. Нисколько не преувеличивая, можно и нужно назвать этот процесс лжеучением.
      Кейси посещал школу, но вовсе не учился там в привычном смысле слова. В отличие от своих сверстников он не тренировал изо дня в день, из года в год мозги, не обучался наравне с товарищами умению не только запоминать, но и думать. Учеба в школе не дала Эдгару Кейси ничего, кроме умения писать и считать. Процесс обучения хотя бы самым несложным правилам самостоятельного мышления прошел мимо его сознания. На всю жизнь Кейси остался тем, кем он от рождения был, – тугодумом.
      Многие его одноклассники разъехались после окончания школы из крохотного Хопкинсвилла по большим городам. Поступили там на учебу в колледжи, университеты, на худой конец – на бухгалтерские либо, скажем, секретарские курсы… А вот Эдгару даже на ум не пришла мысль о продолжении образования. Кейси вполне отчетливо осознавал, что его специфические мозги не приспособлены для интеллектуальной деятельности.
      Это отчетливое осознание, которое позже начали называть по новомодному – комплексом неполноценности, Кейси пронес в своей душе сквозь всю свою жизнь. Собственное обидное неумение «шевелить мозгами» временами ужасно мешало ему жить, однако Эдгар давно смирился с ним. Оно было тем, что называется «непреодолимыми обстоятельствами».
      Прекрасно понимая, что он такой – если взглянуть на него чужими глазами со стороны, – Эдгар Кейси взял за правило всегда держать себя с подчеркнутой скромностью. Она стала его второй натурой…
      После окончания школы он поступил на работу продавцом в местный книжный магазин. Потом ненадолго перебрался в соседний, более крупный город Луисвилл, где устроился работать продавцом опять-таки в книжном магазине. Такую работу он находил идеальной для себя. Именно и только в книжном магазине, за ее прилавком Эдгар видел свое место в жизни.
      То единственное, что он умел, лишь здесь воплощалось в конкретные повседневные дела, в которых не было ему равных. Эти дела приносили юному продавцу книг чувство глубокого морального удовлетворения.
      Кейси забирал из магазина домой очередной новый каталог книг, содержащий в себе краткие аннотации всех поступающих в продажу новинок, и клал его на ночь под подушку. На следующий день он знал каталог наизусть. И затем поражал покупателей в магазине абсолютным знанием всех книг, имевшихся в продаже, включая самые свежие поступления. Причем он не просто знал все книги по названиям, а мог дать краткую справку о содержании любой из них. В некотором смысле он был чем-то вроде разговаривающего справочного пособия для покупателей. Пользовался среди них не просто известностью, а даже любовью. За всеми справками о новинках литературы покупатели предпочитали обращаться к «всезнайке Эдгару», а не к кому-то еще в магазине.
      Жизнь Эдгара Кейси текла размеренно, спокойно, без каких-либо приключений.
      Лишь два события несколько всколыхнуло ее мерное течение.
      Во-первых, Эдгар влюбился. А во-вторых, внезапно и очень тяжело заболел.
      Избранницу его сердца, девушку тихую и скоромную, звали Гертруда. Однако в задачу биографа Эдгара Кейси не входит обсуждение «амурной темы», задача состоит в другом: пролить хоть какой-то свет о причинах сверхъестественного дара героя, о его генезисе, эволюции и широте. Итак, Эдгар сделал Гертруде предложение, та ответила согласием, и они поженились. И потом прожили в любви, вообще без семейных скандалов, многие годы, нарожав кучу детей. Эдгар никогда не знал другой женщины, Гертруда никогда не знала другого мужчины. Им вполне хватало любви друг к другу.
      Вдруг Эдгар тяжело занемог. Ни с того ни с сего начала сильно болеть голова. Боли продолжались на протяжении нескольких недель. А затем в один далеко не прекрасный день, как это однажды уже случалось в детстве, у Эдгара ненадолго «поехала крыша». Кто-то из знакомых обнаружил его бродящим в беспамятстве по платформе возле железнодорожного вокзала.
      Ничего не соображающего, с блуждающим взглядом, Эдгара привезли домой. Там он попытался заговорить, да не тут-то было! Вместо его обычного, нормального голоса из его груди раздался едва-едва слышимый хриплый шепот… Через пару дней Кейси полностью пришел в себя, к нему вернулась ясность сознания, однако нормальный голос так и не восстановился. Отныне Эдгар мог разговаривать только шепотом, свистяще невнятным, хрипловатым.
      Ему пришлось уволиться из книжного магазина. Человек без голоса не мог заниматься торговлей. Следовало поискать другую работу.
      Один фотограф из его родного Хопкинсвилла сжалился над ним и предложил бедолаге место ученика в своей студии.
      Эдгар быстро освоил нехитрые секреты фотографического ремесла. Его профессиональная судьба на данном поприще не представляет большого интереса. Ничего стоящего в деятельности Эдгара Кейси как фотографа не было.
      Как-то раз в Хопкинсвилл приехал на гастроли некий Харт, сам себя называвший «королем смеха». Он разъезжал по малым городам и городишкам США, давая то тут, то там представления, в которых ключевым моментом были сеансы гипноза. Харт неплохо владел искусством гипнотизирования. Вводя добровольцев и гипнотическое состояние, он потешал публику тем, что заставлял загипнотизированных совершать самые разнообразные нелепости.
      Кто-то из местных жителей рассказал Харту о болезни Эдгара Кейси, которую так и не смогли вылечить врачи.
      Будучи человеком азартным, увлекающимся, Харт, что называется, завелся с пол оборота. Он загорелся, прослышав о странном заболевании одного из горожан – о неизлечимой, по мнению врачей, хрипоте в голосе, невесть откуда взявшейся.
- Давайте поставим эксперимент, предложил Харт, азартно потирая руки. – За двести долларов я готов вылечить под гипнозом эту растреклятую хрипоту. Почти наверняка она просто нервное расстройство. Ну а ежели потерплю неудачу, то денег не возьму.
      Эксперимент был поставлен в присутствии большой группы свидетелей.
      К счастью, Эдгар Кейси оказался человеком, легко поддающимся гипнозу. В считанные минуты Харт погрузил его в гипнотический транс. Следуя указаниям гипнотизера, уснувший Эдгар заговорил – неожиданно для присутствующих на эксперименте! – своим нормальным голосом. Это вызвало восхищение у собравшихся.
      Но вот сеанс гипноза закончился, Кейси очнулся, выходя из гипнотического транса, и… вновь послышался из его горла свистяще хриплый шепот.
- Не расстраивайтесь, - сказал ему Харт. – Главное, что под гипнозом вы разговаривали нормальным голосом. Почему-то, сам не знаю почему, вы не поддались моему последнему внушению, закрепляющему навсегда эффект возвращения обычного голоса… Однако не надо унывать! Давайте-ка попробуем еще раз. Давайте проведем более глубокое погружение в гипноз.
      Второй сеанс гипноза закончился так же, как и первый. В психических условиях и второго гипнотического сна Эдгар Кейси разговаривал нормальным, здоровым голосом. Но стоило ему выйти из гипнотического транса, как он снова захрипел.
- Этот парень ставит меня в тупик, - сообщил собравшимся огорченный Харт. – Я легко довожу его до так называемой второй стадии гипноза. И затем происходит нечто непонятное. Мне никак не удается перейти к третьей стадии, преодолеть какой-то совершенно непонятный барьер в его подсознании. Этот загадочный барьер мешает дальнейшему, более глубокому погружению парня в гипноз…
      «Король смеха», гипнотизер Харт покинул вскоре Хопкинсвилл.
      Давая в городе гастроли, он даже не подозревал о том, что в Хопкинсвилле имеется свой собственный гипнотизер. Или, во всяком случае, человек, считавшим себя таковым.
      Звали его Эл Лейн. Он вел счета в шляпном магазине, тяготился своей пустой и никчемной работой, отчаянно скучал и вот со скуки изучал на досуге «для души» основы и приемы гипнотической терапии, а также остеопатию, то есть специальные приемы массажа. Голубой мечтой Лейна было открыть в городе собственный кабинет-салон, где бы он мог заниматься медицинской практикой остеопата-массажиста.
      После отъезда «короля смеха» Эл Лейн навестил Эдгара Кейси и предложил ему свои услуги в качестве гипнотизера-самоучки.
      В марте 1901 года состоялся сеанс гипноза, который оказался поворотным моментом в жизни Эдгара Кейси. В тот знаменательный день Эдгар впервые вышел на прямую психическую связь с таинственными существами, именовавшими самих себя неопределенным словечком «мы», которое впервые было услышано Кейси в его детстве из уст загадочной Дамы с крыльями.
      И вот оно прозвучало снова.
      Неведомые «мы» заговорили, зашептали, забубнили из своих абсолютно непостижимых запредельных далей.
      На сеансе гипноза присутствовали отец и мать Эдгара Кейси. Они растерялись… Да что там растерялись!.. Они совершенно опешили, а потом пришли в восторг от произошедшего на сеансе.
      Лейну, даром что он был гипнотизером-самоучкой, удалось-таки загипнотизировать Эдгара. Фантазируя и импровизируя на ходу, Лейн стал внушать ему, чтобы он мысленным взором увидел свое собственное тело со стороны, а потом описал, в каком состоянии пребывает его больное горло. Загипнотизированный звучно прокашлялся и вдруг заговорил ясным и чистым голосом.
- Да, - сказал он медленно. – Тело перед нами. Мы видим его.
      Весь дальнейший монолог плававшего в глубоком гипнотическом трансе Эдгара Кейси велся от третьего лица. Так, будто устами и голосом Эдгара управляли в тот момент некие посторонние разумные силы. Надо полагать, так оно в действительности и было. Таинственные «мы» подключились к мозгу и подсознанию Кейси. И с этого дня на протяжении всей дальнейшей жизни «спящего пророка» они использовали Эдгара в качестве своего рода разговаривающего устройства, «радиопередатчика», психического ретранслятора мыслей, идей, сообщений и откровений.
      Итак, Эдгар вещал:
- В естественном состоянии этот объект не может говорить. Причиной является частичный паралич мышц гортани и голосовых связок, наступивший в результате расстройства нервной системы. Это психологическое состояние, которое имеет физиологическое проявление. Оно может быть устранено путем усиления кровообращения в пораженных тканях. Необходимо сделать соответствующее внушение, пока объект находится в бессознательном состоянии.
- Сейчас кровообращение в пораженных тканях усилится, - сказал Лейн, - и причина болезни будет устранена.
      Эдгар молчал. Все смотрели на его шею. Отец Эдгара нагнулся и расстегнул сыну ворот рубашки. Постепенно верхняя часть груди и шея слегка порозовели, затем цвет усилился и, наконец, стал ярко-красным. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать…
      Эдгар откашлялся.
- Теперь все в порядке, - сообщил он. – Причина болезни устранена. Сделайте внушение, чтобы кровообращение нормализовалось и объект проснулся.
- Сейчас кровообращение станет нормальным, - сказал Лейн. – Затем вы проснетесь.
      Все наблюдали за тем, как краснота на шее и груди Эдгара стала спадать и постепенно кожа приобрела нормальный цвет. Эдгар проснулся, сел и схватился за носовой платок. Он откашлялся кровью.
- Привет, - сказал он наконец и расплылся в улыбке. – Эй! Я могу говорить! Я выздоровел!
      Мать зарыдала, отец схватил его руку и долго-долго тряс ее.
- Молодец! Молодец! Молодец! – снова и снова повторял он.

      Что во мне есть от Кейси?.. Есть, немного, но есть… Оба плаваем в водах еще мало знакомых, до сих пор, как ни странно, еще мало изведанных…
      И расправил вновь крылья, и опять полетел… Неторопливо, размеренно…
      Нет, не горы, не море, не лес были рядом со мной, а пустыня, барханы… Солнце, воздух, песок… И змея, но не кобра… но на вид агрессивная…
- Эй, не надо так дуться, противная!..
      Резкий выпад с ее стороны, и шипение в ответ…
- Тебе, видно, весьма не понравилось, - улыбнулся хозяйке этих белых песков, - как к тебе обратился. Извини, я так больше не буду!..
      Тут змея успокоилась, очевидно, ужалить меня ей уже не хотелось, а быть может, вообще лишь пугала меня. Грациозная и… даже слово движениям рептилии трудно было найти…
- Ползи с миром, красавица!.. – сказал ей на прощание, и она уползла…
      А я снова взлетел…
      Долгим был мой полет, сквозь живое и полное душ человеческих, всяких тварей и духов пространство, в неизвестность был путь.
- Стой, Тирал, ты куда?! – существо неприятное, страшное, появилось пред мной. – Мне не нравится морда твоя!..
- А мне очень твоя!.. – без боязни ответил ему. – Сгинь с глаз, глупая тварь!..
- Я не тварь, я – дух Иосифа Сталина!..
- Врешь, несчастный, исчезни, - пришлось рявкнуть на этого, самозванца хвастливого, - а не то уничтожу тебя!..
      И пришлось сконцентрировать все-все силы свои; «Иосиф Сталин» и правда исчез.
      В тонком мире бояться нельзя никогда, никогда!.. Впрочем, также и в мире земном, материальном и грубом…
      И опять полетел, и опять долго несся сквозь пространство астральное. Видел много цветов и пахучих кустарников, и зверей много видел, всяких птичек диковинных, но не видел людей и не видел разумных и похожих на нас, более-менее умных существ. И вдруг встал будто вкопанный, ибо силы какие-то это сделать заставили.
- Рвешься в рай раньше времени?.. – спросил он, более сильный, с иронией, появляясь пред мной.
      Человек… верней дух в человеческом облике, очень-очень приятной наружности и совсем молодой, может быть, даже младше меня… Нет, не попросту дух, а мой Ангел-хранитель!..
      И не знал, что ответить Ему, хотя мысленно с Ангелом, страстно жаждя стать сильным, самым сильным из магов, приходилось общаться уже множество раз.
- Кто чрезмерно уж близко подступится, - и продолжил Хранитель, - к тайне тайн  мироздания, тот в ближайшее время, Тирал, распростится и с телом своим.
- Но я нужен супруге своей и еще не родившейся дочери!.. – произнес неуверенно я. – Как они без меня?..
- В таком случае вертайся, - посоветовал Он. – И не надо испытывать впредь, дорогой мой, судьбу!..
- Впредь не буду, клянусь!.. Но вернуться сейчас, когда встретил внезапно Тебя, мне не очень-то хочется.
- Вижу, хочешь о чем-то спросить, - улыбнулся-таки. – Чур ни слова о будущем!..
- Знаю, Ангел-хранитель, что об этом не стоит Тебя даже и спрашивать.
      И я задал вопро:
- Стоит ли нам с женой прилагать все усилия, чтоб стать очень-очень богатыми?.. – очевидно, не очень серьезный, даже глупый вопрос.
- Прилагать все усилия, - призадумался Ангел, - нет, не стоит, Тирал. Стань богатым духовно!..
      И такого ответа я, признаюсь, сам ждал…
- Возвращайся, Тирал, - улыбнулся опять добрый Ангел-хранитель. – А вопросы серьезные задашь мне в другой раз.
      И исчез…
      Упустить такой шанс?!.. Тугодум, к сожалению…


      Мне недавно двенадцать исполнилось; на лобке у меня, наконец, и меж стройными ножками появились волосики. И не просто пробились, а торчала-таки настоящая темная и большая копна!..
- Жаль, кудряшки твои иногда, - раз сказал, улыбаясь, Наум, - прямо лезут мне в рот.
- Если вправду мешают, то могу их сегодня же сбрить!..
- Нет, не надо, Владленушка! Так я хоть буду видеть, ощущать, что ты взрослая девушка!..
      Значит, все-таки девочкой он считает меня. Ну и пусть, ну и пусть. Важно то, кем считаю себя я сама, и лишь было б ему хорошо…
- Ты кумир, - говорила Науму после ночи любви, - ты мой Бог, повелитель!..
- На Земле жизнь людей чересчур скоротечна, короткая, - отвечал, призадумавшись, он, - все так быстро кончается… Помни только, Владлена, одно: я не очень обижусь, если ты когда-либо, найдя парня достойного, выйдешь замуж, родишь…
- Никогда, никогда!.. А родить, между прочим, я смогу от тебя!..
- Даже думать забудь!.. – приводил эн количество доводов, доказательств того, что не сможет ребеночку стать настоящим отцом и так далее, так далее.
      Разве можно не верить своему повелителю?!..
      Наум рядом всегда!.. И читала новеллы его, зная их наизусть… Одна, кстати, касалась меня, лишь герой – не девчонка, а еще несмышленый, совершенно зеленый пацан… «Нагота», так назвал ее автор, мой мужчина и друг.

      И рождаемся голыми и уже виноватыми, что приносим страдания матери, и рождаемся слабыми, требующими тепла… и пеленок, одежды, еды. И рождаемся вредными, склонными противиться и капризничать.
- Мама, дай!.. – произносим слова, кстати, первые в жизни слова.
- Сейчас, милый, сейчас!.. – отвечает родимая, аж сияя от радости, что малыш столь «смышленый» и способен уже у нее попросить.
      Но не буду о том, что любой, едва матери чрево покинувший мальчик или слабая девочка, изначально стремится к тому, чтобы взять у родителей и всех-всех окружающих все, что успеет схватить, а вернусь к наготе.
      Средь одетых раздетый, согласитесь, смешной, сумасбродный совсем человек. А средь голых одетый?.. Да, не менее смешной. Ненормальным его не назвать, но и мудрым – не очень. Вспомним пляжи нудистов, вспомним те времена, когда пляжей таких в нашей родине не было. И в журнале в те годы в одном, где редактор был смелый, прочитал вот такую историю.
      Дело было в каком-то, как бы и более цивилизованном, как и бы и более диком, однако социалистическом государстве. Лето, взморье, жара. Пляж нудистов, все голые. Телом взрослый парнишка, далеко от родных и своих одноклассников, совершенно один. Лет пятнадцать ему. Как и все, обнаженный. Но ему в таком возрасте находиться в компании нагих обольстительных женщин было очень непросто, уткнув нос свой в песок, то есть лежа на животе, бедолаге, увы, приходилось от всех нечто скрывать… Парень этот был, кстати, влюблен. Сам факт вовсе и не удивителен, суть же в том, что предметом любовных, всех его эротических грез являлась школьная учительница, преподаватель биологии. Лет на десять ей больше, но пока что не замужем и весьма сексапильная девица о влюбленности мальчика, разумеется, знала.
      Итак, парень балдел, загорал. Представляя свою Эвелину, это имя красавицы, совершенно нагой, наконец-то устал, в состоянии неги уснул. Разбудили его голоса, один явно знакомый…
- Ляжем здесь?.. – да, той самой, желанной.
      Боже мой, неужели и правда она?!..
- Но тут мальчик какой-то… - сомневалась другая, очевидно, подруга ее.
- Ну и что? Можем выше чуть-чуть…
      И легли. Прошло пару минут. И герой наш, осмелившись, приподняв свою голову, бросил взгляд на неожиданно появившихся соседок. Как ни странно, любимую девушку он сперва не узнал, видел только две попки и две пары слегка лишь раздвинутых ног, между ними – волосики… Возбудился, естественно, вновь…
- Искупаемся?..
- Да…
      Юлиан – это имя парнишки – снова спрятал лицо, но успел убедиться, что пред ним Эвелина действительно. И он ждал возвращения девушек. Укротив в себе зверя-самца, лег на спину таки и глядел на бездонное, чистое, непорочное небо. Вновь лицо свое спрятал тогда, когда снова услышал приближение двух говорливых подруг.
- Наш сосед, видно, спит, - голос той, чуть-чуть младшей из них. – Как бы не обгорел!.. Может, стоит его разбудить?..
- Если сам не проснется, - Эвелина ответила, - вот тогда и разбудим… Я, похоже, вчера обгорела сама.
- Ложись лучше на спину, у тебя в самом деле уже жопка красна!..
- Что ж, спасибо за добрый совет. У тебя, между прочим, она тоже не белая.
- Тогда лягу на спину и я…
      Не сказать, что на пляже было очень уж много людей, а две взрослые голые девушки почему-то лежали в двух шажках от парнишки, свои длинные ноги направив почему-то к нему… И они, эти ноги, Юлиан подглядел, чрезмерно раздвинулись, а потом, Боже мой, и согнулись в коленях!.. И хотелось, естественно, мальчику оказаться меж ними, в мыслях был между ними уже…
      Лишь спустя полчаса, когда женские прелести стали менее доступными любопытным глазам, он таки успокоился, снова начал дремать.
- Эй, дружище, проснись, - голос милой его, в мыслях страстно целованной, - а то дым с тебя скоро пойдет!..
- Да, спасибо, вы правы, - подскочил Юлиан…
- Это ты?!..
- Это я, - улыбнулся смущенно пацан.
      А еще через десять минут, уже сидя на пледе втроем, взгляд парнишки сначала обласкал бугорки Эвелины торчащих грудей и изгиб живота, а потом и то самое, вожделенное место, где сквозь пышные заросли виден был желобок.
- Прекрати, Юлиан!.. – и сказала она. – Неприлично вот так на раздетую женщину нагло, позабыв о приличии, глазеть!..
- Да, конечно, простите, - согласился парнишка.
      Неприлично глазеть… И на этом рассказанная в журнале история, не расставив все точки над «и», к сожалению, закончилась. Возникал, возникает вопрос: а прилично ли голым ходить?.. Нагота – не порок, разумеется, но раз люди, людское сообщество облачилось в одежды, может быть, и не стоит раздеваться при всех?..
      А что было потом с Юлианом и девушкой, его же учительницей биологии?.. Фантазируйте сами. Вот конец той истории, сочиненная мной.
      Они вместе купались и как дети дурачились. Парень взрослый по сути уже…
- Что ты делаешь вечером?.. – Эвелина спросила его.
- Планов нет, я весь ваш!.. – не обеих имея в виду, обращаясь лишь к ней.
- Раз уж так неожиданно встретились, называй, Юлиан, меня ныне на «ты».
- Хорошо, и с большим удовольствием! Пока мы здесь, у моря, находимся, будешь только подругой моей!..
- У тебя их, наверно, достаточно?..
- Ты одна, Эвелина! Притом самая лучшая и безумно красивая!..
      И в итоге она пацана, телом взрослого парня, пригласила к себе в пансион. И в шесть вечера он, аж дрожа от волнения, вошел в нужную дверь.
- Не стесняйся, прошу!.. - улыбалась желанная. – Жаль, Иллона уходит на свидание с мальчиком, - говоря о подруге своей. Да, той самой, что в пляже была.
- Вот, пожалуйста, тебе!.. – покраснел Юлиан, протянув своей даме цветы, три прекрасные розы. Разумеется, красные.
- Ах, спасибо, мой друг!.. – покраснела и девушка, чмокнув парня в щеку. – Выпьем кофе сначала с тобой… Правда, я предпочла бы вина…
      Тут Иллона действительно, распростившись с пришедшим, их оставив вдвоем, упорхнула куда-то. И спустя четверть часа, и впрямь выпив вина…
- Жаль, что мы не на пляже теперь, - Юлиан осмелел…
- Хочешь снова увидеть меня совершенно нагой?..
- И не только увидеть!.. – заключил Эвелину в объятия…
      Учительница и ученик; она старше его, она более опытна…
      Спустя месяца два…
- Кругом много хорошеньких девочек, - после школьных уроков начала Эвелина серьезнейший, только с глазу на глаз, разговор с подопечным своим, – есть в кого и влюбиться …
- Все глупышки еще!..
- Тебе только так кажется!.. – возбужденно сказала она. - Прекрати же меня, Юлиан, ласкать взглядом своим. Не забудь, я уже не твоя и мне замуж пора! У меня, между прочим, есть уже и жених!..
- Ты, наверное, лжешь, - не поверил мальчишка-глупыш. – Поклянись, что действительно есть.
      Эвелина тотчас поклялась.
- В таком случае прости, - склонил голову он, - я отныне не буду тебя своим взглядом ласкать. И спасибо за все!..
      Вот такой, невеселый, получился конец – в жизни много печальных событии происходит с людьми. И не надо виновных в этом деле искать!.. И вообще, если глубже копнуть, воздержание – вред, и именно отказ от выполнения натуральных призывов организма человека наносит ему как физический, так и психический урон. Ешь и пей, делай то, что велит организм, и ты будешь здоров!..
      Нагота и одежда… между ними – посредник, своенравная мода, прерогатива слабой половины человечества. Модная одежда – это не та одежда, которая нас согревает… Обнажившаяся женщина – это женщина во всеоружии, а ценность самой дамы – это ценность ее тела… «То, что наши дамы не разрешают нам входить к ним, - писал Монтень, - пока они не будут одеты, причесаны, готовые показаться на люди, объясняется не столько стыдливостью, сколько хитростью и предусмотрительностью. Они усиленно прячут закулисную сторону жизни от тех, кого стремятся удержать в своих любовных сетях». А любовь – вдохновение, а кулисы – одежда…
      Нагота – не порок, разумеется; раздеваясь, на мой взгляд, человек очищается…
      И рождаемся голыми; повзрослев, одеваемся, чтоб раздеться пред кем-то опять. Много, множество раз…

      Раздевалась и я, помня все же о том, что супругом моим, по желанию самого Наума, станет вовсе не он. И мне было обидно, и рождалась крамольная мысль… Я еще и не знала очертании ее, знала только одно, что мне хочется стать героиней новеллы своего повелителя, Эвелиной хотелось перед кем-то предстать. Нет, не в данный момент, хотя опыт любовных утех уже был и теперь. И богатый, признаюсь!.. Придет время, сим знанием, придав дерзкой идее своей совершенно приемлемый вид, с кем-нибудь поделюсь. Как Наум поделился и делится, вероятно, не только со мной…
- Ты одна у меня, дорогая Владленушка, - прочитав мои мысли, наверное, заявил он однажды, - на всей нашей планете!..
- Сколько их в таком случае кругом этих всяких планет?!..
- Может быть, не одна и не две, - улыбнулся прохвост, - но такая прекрасная девочка родилась и живет лишь на грешной Земле!..
- Все прекрасные девочки, не без помощи пылких мужчин, превращаются в женщин. Скоро стану вполне рассудительной и порядочной женщиной я!..
- Ты и так рассудительна, - возразил несговорчивый, - и вполне, уверяю, порядочна!.. И не надо, Владлена, на себя наговаривать!..
- Ладно-ладно, молчу!.. – начинала Наума сперва как бы невинно, нежно-нежно ласкать и он, млея от радости, отвечал мне значительно более страстными и интимными ласками, и все это кончалось сами знаете чем.
      И стиралось меж нами все острое, небольшие конфликты превращались в игру, в игру двух сумасшедших и с азартом ныряющих в океан наслаждений детей… И ребенком казался в те минуты любимый. Сильный зрелый мужчина, в то же время – дитя!..
      И Наум уходил, растворялся в ночи, чтобы снова придти, разбудить и любить... И, оставшись одна, вспоминала стихи… да, Сергея Есенина; разумеется, грустные, ибо радость и грусть – это брат и сестра…

Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я – они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.

Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, –
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер!»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, –
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

      Да, печальны стихи… Грусть и радость, печаль и впрямь рядом всегда… Если даже не рядом, то где-либо поблизости… И Наум, бесшабашный и мудрый мой брат, находился поблизости. Жена брата, Евгения, мало чем на супруга похожая, очень мудрая женщина, слава Богу, уже в положении.
- Как ты с братом моим познакомилась? – раз спросила ее. – Вы такие с ним разные, с разными интересами… и работа у каждого совершенно отличная!.. Чем тебя он привлек?..
- Интересы действительно разные, - призадумалась женщина, - но учти: друг на друга похожие люди очень редко бывают счастливыми. А привлек… Хочешь правду?..
- Ага.
- Ты достаточно взрослая девочка, тебе можно об этом сказать, - улыбнулась Евгения. – Наум тотчас меня покорил сексуальной активностью. И не столько физической, а активностью внутренней, из глубин исходящей энергией, своими незримыми, однако в первый же день знакомства пронизавшими меня флюидами.
- В тот же вечер ему отдалась?.. – ах, какая я наглая, нехорошая девочка!..
- Да, Владлена, в тот самый, - не обиделась брата жена…
      В мире много похожих людей, много судеб похожих, иногда и совсем одинаковых… Мир – шахматная доска, ну а мы – лишь фигуры, правда, сами же себя переставляющие, сами же себе приказывающие. Слава Богу, они не безликие, эти сами фигуры, они могут творить, фантазировать!.. Очень много нюансов игры… Именно творческий подход к нашей игре и само творчество – это инструмент, позволяющий любому человеку так или иначе прожить, то есть сыграть свою собственную жизнь… Онанизм, мастурбация!.. Увы, так уж устроен сей весьма привлекательный и порочный наш мир. Нет в нем полной гармонии, симметрия есть признак стагнации, а быть может, и смерти…
      Брат о бывшей любовнице, о своей танцовщице стриптиза и хорошей певице, на мой взгляд, совершенно забыл, больше с ней не встречался, но совсем неожиданно с этой очень красивой и весьма привлекательной девушкой пришлось встретиться мне.
      Сентябрь; первые дни; в Воркуте еще было тепло, бабье лето таки… Шла со школы домой, как обычно, о чем-то задумавшись, никого и не видя…
- Ты ли это, Владлена?!.. - как услышала голос ее. – Ну и ну, стала просто красавицей, грациозной и взрослой совсем, прямо писаной девицей!..
- Да, Андрона, та самая!.. – и мы с ней обнялись. – Как давно не видала тебя!..
      Она в легком лишь платьице, под которым, похоже, только голое тело. Еще раз убедилась, что оно замечательно. И оно привлекало меня!..
- Если ты никуда не торопишься, - поощренная взглядом моим, улыбнулась довольная девушка, - может, выпьем с тобой по стаканчику сока?
- Давай выпьем, Андрона!.. – откровенно любуясь красавицей.
      И кафе на углу… Сок гранатовый, красный… Чародейка же рядом, можно было дотронуться… И хотелось ее целовать: губы, шейку и грудки, живот… Боже мой, даже там, там хотелось ее целовать, сделать ей очень-очень приятное!..
- Извини, но сегодня, - и сказала Андрона, выпив сок, поднялась, - у меня много дел. И в ближайшие месяцы буду вся нарасхват. В декабре я тебя, обещаю, найду и мы выпьем тогда, нет, не соку, вина!..
      Она все поняла и дала мне надежду, обещание дала!.. И куда я иду?!.. Ну а если проникнуть в суть такого влечения, кто поставил на этом табу?!..

                *  *  *


      Муза стала немного другой, более сильной, решительной и как будто чужой, а к чужим нас, самцов, всегда больше влечет. Очевидно, и я под воздействием Владлены стал отчасти другим, вне сомнения, в лучшую сторону…
      Итак, жил: на планете Ниара; на Земле, в Воркуте, и в Крыму в своих мыслях очень часто бывал. В старом-старом Крыму, когда предки татар еще верили в силы свои, в чудеса еще верили…

      Когда пройдет дождь, старокрымские татары идут к развалинам Мюск-джами, чтобы вдохнуть аромат мускуса и потолковать о прошлом. Вспомнить Юсуфа, который построил мечеть.
      Когда жил Юсуф? Кто знает когда. Может быть, еще когда Эски-Крым назывался Солгатом.
      Тогда по городу всюду били фонтаны, по улицам двигались длинные караваны, и сто гостиниц открывали ворота проезжим. Тогда богатые важно ходили по базару, а бедные низко им кланялись и с благодарностью ловили брошенную монету.
- Алла-разы-олсун, ага.
      Но был один, который не наклонялся поднять брошенного и гордо держал голову, хотя и был носильщиком тяжестей.
      Мозоли на руках не грязнят души.
      Да будет благословенно имя Аллаха!
      Носильщик Юсуф не боялся говорить правду богатым и бедным, все равно.
      Ибо время – решето, через него пройдет и бедность и богатство.
- Богатые, - говорил Юсуф, - у вас дворцы и золото, товары и стада, но совесть украл кто-то. Нет сердца для бедных; разрушается мечеть, скоро рухнет свод. Отдайте часть.
- Пэк-эй, так, так, - думали про себя бедняки, но богатые сердились.
- Ты кто, чтобы учить? Посмотрел бы, если был бы богат.
      Покатилась слеза из глаз Юсуфа, и взглянул он на небо. Плыл по небу Божий ангел.
      И сказал Юсуф ангелу:
- Хочу иметь много золота, чтобы построить новую мечеть; и чтобы помочь тому, кто в нужде, хочу быть богаче всех.
      Унес ангел мысль сердца Юсуфа выше звезд, выше света унес. А люди, злые люди хотели бросить его в пропасть в Аргамышском лесу. Много костей человеческих там на дне, если только есть дно.
      И поспешил уйти от них Юсуф на площадь. На площади остановился караван, потому что умер внезапно погонщик верблюда, и нужно было заменить его.
- Может быть, ты сможешь погонять верблюда? – спросил хозяин каравана.
- Может быть, смогу, - ответил Юсуф и нанялся погонщиком.
      И ушел с караваном за Индол, на Инд.
      Кто не слыхал об этой стране!
      В камнях там родится лучистый алмаз; на дне моря живет драгоценный жемчуг; из снежных гор везут ткань легче паутины, и корни трав пьют из земли аромат и отраву.
      Много лет провел Юсуф в этой стране; спускался с гор в долины и поднимался опять в горы.
      Благословил ангел пути его, росло богатство хозяина, но Юсуф оставался бедняком.
      Когда к руке не липнет грязь, не прилипает и золото. Удивлялся хозяин: - Где найти такого?
      Один раз привез Юсуф хозяину мешок алмазов, каких никогда не видал хозяин. И не взял себе ни одного.
      Подумал тогда хозяин о своем сыне, от которого знал только обман, и сказал близким:
- Вы слышите, если умру, Юсуфу, а не сыну – мое богатство.
      И вскоре умер.
      Так бывает. Сегодня жив, а завтра умер; вчера не было, сегодня пришло.
      И стал Юсуф богаче всех купцов своего города.
      Была пятница, когда его караван приблизился к Солгату. Тысяча верблюдов шли один за другим.
      И никто не подумал, что это караван Юсуфа.
      Не узнали его, когда подошел к мечети.
      Не догадались, когда сказал:
- Вот упал свод.
      Молчали.
- Иногда молчишь, когда думаешь, когда стыдно станет – тоже молчишь.
      Так подумал Юсуф и сказал:
- Не отдадим ли части богатства?
      Закричали солгатские беки:
- Если имеешь, отдай!
      Усмехнулся Юсуф.
- Юсуф обещал сделать так.
      Тогда подумали – не он ли Юсуф.
- Бывают чудеса.
      А на другой день сотни рабочих пришли на площадь, где была мечеть, чтобы сломать старые стены.
- Прислал Юсуф-ага.
      И по слову Юсуфа стали подвозить со всех сторон молочный камень, слоновую кость, золотую черепицу.
- Такой мечети не было в Крыму, - говорили в народе и называли Юсуфа отцом праведных, узнав что по заказу его пришел в Кафу корабль с мускусом, и приказал он бросать ароматный порошок в кладку стен новой мечети.
- Чтобы, когда пройдет дождь, с паром от земли поднималось к небу и благовоние от подножья Мюск-джами.
      Прошло две зимы, и к празднику жертв была готова мечеть.
      К небу шли белые башни минаретов, сверкали золотом скаты крыш, порфировые пояса бежали по сводам.
- Абдул-гази Юсуф, Юсуф отец праведных, иди принеси первую жертву!
      Заклал Юсуф жертвенного барана и отдал беднейшему носильщику.
- Таким был Юсуф, когда просил ангела о богатстве, чтобы построить мечеть.
      И взглянул Юсуф на небо. Плыло светлое облако и, остановившись над мечетью, осыпало землю бриллиантовым дождем.
      Тогда благовоние мускуса поднялось от подножья мечети.
      И упал народ перед Юсуфом на колени.
- Юсуф, ты достоин быть повелителем Солгата.
      Но Юсуф покачал головой.
- Власть – пропасть между людьми.
      И остался навсегда с бедными, потому что, раздав все, стал сам опять бедняком.
      Но народ забыл ханов и беков, и не забыл Юсуфа.
      И когда после дождя старокрымские татары собираются к развалинам Мюск-джами, чтобы вдохнуть в себя аромат мускуса, всегда вспоминают праведного Юсуфа.

      А вообще люди склонны помнить только плохое, помнить им причиненное зло, редко помнят добро…
      О мечети и храмах Всевышнему… Храм – лишь внешняя форма поклонения к Господу, пусть Господь живет в душах людей. Все, что лишнее, чуждо!..
      Я, похоже, немного поумничал… С каждым это случается…
      О семье, а вернее, о детках своих…
- Хочешь, фокус тебе покажу?.. – раз с улыбкой ко мне обратился Евтум.
- Да, конечно, показывай, - и с улыбкой ответил мальцу.
      Мы сидели с ним в этот момент у фонтана в саду городском; видно, что-то желая спросить, к нам шагнул незнакомый и опрятно одетый мужчина. Зацепился за что-то и внезапно упал. Не поранившись, нет, только брюки испачкав свои…
- И как это прикажешь понять?!.. – грозным тоном у сына спросил.
- Просто, папочка, шутка!.. – растерялся неглупый и по сути невредный Евтум, но в душе еще мальчик таки.
      Тут мужчина, поднявшись, приблизился.
- Извините, споткнулся, как видели, - сказал с робкой улыбкой.
- Это вы извините меня!.. – тут воскликнул мой сын, но не стал объяснять, чем пред ним виноват.
      Спустя пару минут, не в обиде на нас, получив интересующую его информацию, тот мужчина откланялся, а Евтум, очевидно, надолго замолк.
- Как относишься к людям чужим и совсем незнакомым, - сказал я без укора, - так по сути относишься и к себе самому.
- Но бывает, и ты к себе плохо относишься…
- К сожалению, случается, - разговор настоящих мужчин. – Только я это делаю без какого-то умысла.
- Также, папа, и я… Неудачная шутка…
      Неудачная шутка… И они, эти шуточки, иногда превращаются в неудачную жизнь… И чем больше мы знаем, чем мудрее становимся, тем труднее становится плыть только в нужном нам русле. И чем больше сомнений, тем труднее нам плыть, а без них, без сомнений, невозможен прогресс, верный путь не отыщешь без них…
      Благо, сын наш с Евтерпой не боялся искать!..
- Папа, ты иногда слишком жесткий и грубый, - более мягкая нежная доченька.
- Но не с вами такой!..
- Не хватало лишь этого!.. – и пыталась меня воспитать.
      Врагов будто бы нет, но стань я более мягким и податливым хлюпиком, они тотчас появятся и затопчут меня как соринку в грязи. Как Амалии все объяснить?.. Объяснял, как умел. Кстати, многие-многие, совершенно безвольные люди постоянно нуждаются в твердой властной руке и без этой руки им самим было трудно бы жить. Невозможно практически… Иногда в роли босса-начальника для такого мужского лишь внешне создания, говоря о семейных делах, может быть и супруга или даже любовница. И беда человечества в том: очень мало осталось настоящих мужчин!..
      Дети, дети, цветы…
      И Умсус…
- Я хочу, как Евтум и Амалия, побывать на планетах других, - мне недавно сказал, - много знать очень-очень хочу.
- Для того, чтобы много узнать, нужно много читать, - ляпнул фразу в ответ человеку мне близкому совершенно банальную, а ведь он – тоже сын!..
- Я читаю, читаю!..
- Хорошо. В таком случае сегодня побываем в Крыму!..
      Побывали и много увидели; и мой сын от Устинии был в великом восторге и все время расспрашивал:
- Где мы, дядя Наум?..
- В Новым Свете, Умсус.
- А куда мы идем?
- Тропа эта Голицына, - и охотно ему отвечал, и охотно рассказывал. – А вот это, мой друг, можжевельник, очень старое дерево…
      Тропа, камни и море внизу…
- Ах, какой замечательный вид!.. – аж воскликнул малыш.
- Это бухта, Умсус… - восхищаясь увиденным сам…
      Плохо только одно, что сын дядей меня называл… И спустя пару дней, снова встретившись с мальчиком, намекая, ему сообщил:
- Не люблю слова дядя, Умсус.
- Да, и мне это слово очень-очень не нравится, – сказал он, не задумавшись, будто этого ждал. – Буду звать тебя просто по имени!..
- Вот и славно, мой друг, называй меня только по имени!..
      Детям чаще нужны не чрезмерно уж мудрые и по сути пустые, мало пользы дающие морали, детям нужно внимание. Это знают родители, это знают все-все, не всегда приступая к конкретным делам…
      Слишком часто в последнее время начал думать о детях. Может быть, потому что сам близок с молоденькой девушкой или начал стареть?.. Говорят, что общаясь с молодыми партнерами не так быстро состаришься…
      Безумный утешается прошедшим, слабоумный – будущим, умный – настоящим.
      В детстве глупец думает лишь об отце с матерью, в молодости – лишь о возлюбленной, в старости – лишь о детях. Так и не успевает он подумать о себе самом.*
      О себе я подумал, много думал всегда, о себе нужно думать всегда…
      О делах, так сказать, государственной важности… Уголь, нефть, газ и сталь, и промышленность, и развитие науки стали как бы уже частью общества в целом, стали жизнью ниарцев. Да, вчера дикарей, а сегодня, ого, образованных граждан!.. А возможно ли стать образованным в столь короткое время? Видно, можно заимствуя технологий развитых как землян, так интарцев, и путем плагиата… Главным вором планеты Ниара был, естественно, я и Евтерпа моя – два заслуженных вора!.. Оскар лишь ухмылялся.
- Наши люди не знают, что такое – компьютер!..
- Если будешь так часто скалить зубы, мой друг, - разозлясь, раз ответил ему, - то на долгие годы забудешь и сам, что такое компьютер!..
      Он считал себя ниарцем, патриотом считал… И прекрасно, что Оскар был таким патриотом, но не надо при том забывать, чья рука тебя кормит и кто сделал тебя настоящим правителем!.. А компьютеры были, правда, мало, штук тридцать всего… Нам хватало и этих, ну а люду простому они и не очень нужны.
      Геология, geo, земля… Очевидно, на этой планете эту чисто земную науку лучше переименовать в ниалогию. И она развивалась, была нужной как местным, ниарцам, так и нам, чужакам и пришельцам. Нашим главным геологом, лишь неделю назад, был назначен Тирал.
- Я, Наум, это чувствовал!.. – вдруг ворвавшись ко мне в кабинет, возбужденно воскликнул действительно сильный и талантливый парень. – Мы нашли пирамиду в горах! Монолитную, цельную и громадных размеров!.. Это чудо, Наум!..
      Это чувствовал он, это чувствовал я…
- Полагаю, в районе Студеных Источников, - и ответил ему, поражен-таки новостью.
- Да, вот именно, там! Кое-где пирамида уже оголенная, видна из под образовавшейся на ней толщи пород, кое-где толщина их составляет от нескольких до двадцати

*Афоризмы древнего мира.
            метров.
- Сие чудо из кварца, горного хрусталя?..
- Да, из кварца, но не из хрусталя, а из чистейшего, без каких-либо трещин, с очень красивым оттенком аметиста. Высотой в метров сто!..
- Я хочу это видеть, летим прямо сейчас!..
- Да, конечно, Наум!..
      Пирамида – не жила в горных скальных породах; монолит, и не просто хрусталь, а чистейшей воды аметист!.. Голова пошла кругом совсем…


      Он, конечно, мне все рассказал…
- Что предпримем, Евтерпа?.. – спросил.
- Полагаю, ты знаешь и сам, - без раздумья ответила. – Мы всего лишь ее, пирамиду, отчистим от ненужных пород, проведем к ней дорогу, и пусть люди приходят, любуются, и пусть черпают силы, сколько сможет кто взять, сколько сможет в себя же впитать.
      Вероятно, чрезмерно помпезно ответила, но в такой ситуации вряд ли кто совершенно спокойным останется.
      Тотчас вспомнила Кейси, естественно, а вернее, ответы ему от таинственных «мы» на вопросы, касающиеся как самой Атлантиды, так и некогда живших атлантов. Ассистировавшая мужу во время сеанса Гертруда, наверное, и не подозревала, сколькими людьми будут прочитаны записанные ею слова.

      В состоянии глубокого гипнотического транса Эдгар Кейси вещал:
- Атланты владели силами, которые в сочетании с силами электричества и расширяющихся газов могли вызвать взрывы колоссальной мощности, способные провоцировать вулканические извержения из глубин Земли. Они открыли секрет концентрации солнечной энергии с помощью Кристалла с особыми свойствами.
      Гертруда, записывая, спешила задать уточняющий вопрос:
- А что такое Кристалл?
- Это очень большой камень, похожий на высоченный цилиндр с многочисленными гранями. Так называемый Большой Силовой Кристалл атлантов улавливал солнечную энергию и концентрировал ее внутри себя.
- Для каких целей использовался Кристалл? – любопытствовала женщина.
- Он был едва ли не главным энергетическим источником цивилизации атлантов. Солнечная энергия, в гигантских объемах накапливающаяся в Кристалле, трансформировалась с помощью специальных приборов в энергию электрическую.
- Атланты собственными руками создали Кристалл? Какие природные материалы они использовали при его создании?
- Такой гигантский Кристалл невозможно создать искусственным путем в лабораторных условиях. Атлантам посчастливилось отыскать на своем континенте очень мощную кварцевую жилу. На отдельном, весьма протяженном участке жила была прямой как стрела. Этот ее прямой фрагмент был целиком изъят атлантами из земных недр.
- Представляю себе, - прошептала сочувственно Гертруда, - сколько пришлось попотеть бедным атлантам, прежде чем они выкопали из земли длиннейший отрезок жилы…
- Да уж! Потрудиться довелось на славу! Работа длилась многие годы. В конце концов глыба кварца, огромная и длинная, почти как ваши современные телевышки, была извлечена из земных недр. Атланты обработали грани созданного из глыбы Кристалла с такой величайшей точностью и тонкостью, что они «вбирали» в себя каждую корпускулу солнечного или даже лунного света, попадавшую на них. Поставленный вертикально, Кристалл функционировал как поглотитель энергии круглые сутки, впитывая в себя не только прямое солнечное излучение, но и излучение непрямое, отражаемое в ночную пору Луной.
      На лице женщины появилась лукавая улыбка. Она осведомилась:
- А что же творилось в Атлантиде в дождливые дни? Ее жители оставались без основного источника энергии, так, что ли, получается? И жизнь на континенте тут же замирала?
- Нет. Не замирала. Во первых, климат в Атлантиде был таким, как в нынешней, например, Калифорнии. Дождливые либо просто пасмурные дни в году можно было пересчитать по пальцам. А во вторых, в такие крайне редкие дни использовалась энергия, накопленная в Кристалле с большим запасом. Этого запаса вполне хватало на ненастную погоду.
      Тут Гертруда спросила опять:
- Куда же подевалась Атлантида? Что произошло с цивилизацией атлантов, внезапно, как я понимаю, сгинувшей с Земли?
- Цивилизацию смела с поверхности планеты серия чудовищных геологических катаклизмов. В двух первых из них виноваты сами атланты. Они стали использовать Силовой Кристалл для бурения сверхглубоких скважин на территории своего континента с помощью накопленной в нем энергии. Атланты изготовили специальные фасетки для активизации солнечного излучения. Они подключили их к Кристаллу и начали экспериментировать. В результате на территории Атлантиды произошла первая малая геологическая катастрофа, затем вторая. А вскоре случилась и третья катастрофа – на сей раз тотального масштаба. Произошло то, что в библейских первоисточниках именуется всемирным потопом… Цивилизация атлантов погибла в пучинах потопа. И человечество вернулось к полудикому, почти первобытному состоянию…

      Не вернемся ли мы со своими идеями, со своим слишком бурным и кипучим прогрессом?.. Может быть и такое, увы…
- Пирамида есть также поглотитель энергии, - Тирал это сказал, размышляя о том же, что мы.
- Концентратор, - поправил Наум.
- Концентратор энергии Космоса, а не только небесных светил!.. – и добавила я.
- Вероятно, и эта энергия может быть для невежд очень-очень губительной, - сомневался наш младший, но достойный коллега.
- А не слишком ли рано мы о всем говорим? – горячился Наум. – Пирамида на этой планете находится, вне сомнения, давно, и воздействие ее на людей длится с давних времен, но все живы, здоровы! Мы всего лишь отчистим это чудо природы от ненужных пород!.. И работы нам хватит аж на несколько лет!..
- Ну, допустим, все это проделаем, - воспротивилась я, - чтобы люди молились пирамиде твоей, а не Господу Богу!..
- На Земле ведь не молятся!.. – привел он аргумент убедительный. – И атланты, заметь, не молились Кристаллу!..
- Что ж, согласна, Наум, - завершая дебаты, - первым делом отчистим это чудо природы от ненужных пород.
      И действительно чудо!.. Или есть во Вселенной создания много дальше шагнувшие, с более развитой техникой, много-много сильнее и умнее интарцев, и умнее землян?.. Нет, наверное, нет…
      Миссия… В чистом виде такой, разумеется, нет, не бывает вообще, кругом войны умов!.. Эти войны невидимы и как будто безвредные, даже можно сказать, благородные, но война остается войной…
      Появились сомнения: на Земле пирамида – это храм и хранилище знаний, и великий источник энергии, средство связи с Вселенной… Здесь, на Ниаре, она, вероятно, ничто, аметиста гора… Разве можно знать все?!..
- Мама, знаешь, что дядя Тирал пирамиду нашел?!.. – вдруг влетев в мою комнату, возбужденно воскликнула доченька.
- Да, конечно, Амалия.
      Тут и сын подоспел.
- Новость слышала?..
- Да. Но мы толком не знаем, Евтум, о планетах и звездах, вокруг нас находящихся и, конечно, на нас в энной мере влияющих. И ни наши интарцы, увы, и тем более земляне, того толком не знают пока.
- Полагаешь, на Ниаре пирамида бездействует?..
- Допускаю такое, сынок.
- Не проблема, проверю, - после паузы ответил Евтум; ишь, нашелся профессор! – Сам во всем разберусь!..
- Погоди, я с тобой!.. – на ходу схватив курточку…

      Слово пирамида происходит от греческого «пирамис», этимологически связанного с «пир» – «огонь», обозначая символическое представление Единого Божественного Пламени, жизни всех созданий.
      Посвященные прошлого считали пирамиду идеальным символом Тайной Доктрины – символом иерархии, существующей во Вселенной. Квадратное основание пирамиды обозначает землю, четыре его стороны – четыре элемента материи или субстанции, из комбинации которых создана материальная природа. Треугольные стороны ориентированы в направлении четырех сторон света, что символизирует противоположности тепла и холода (юг и север), света и тьмы (восток и запад). Поднимающиеся от каждой стороны основания треугольники вершиной вверх, служат символом Божественного существа, Духа, заключенного в четырехмерную материальную природу. Сумма сторон основания равна четырем, что соответствует материи, треугольников – трем, что соотносится с Духом. Сумма сторон основания и треугольника составляет семь, символизируя совершенного человека, выражающего свою Истинную Природу, заключающуюся в объединении духа и плоти. Голова человека символизируется тройкой, треугольником, а четыре конечности – четверкой. Причем расположение тройки над четверкой означает доминирование духа над материей. Сумма сторон четырех поверхностей пирамиды составляет двенадцать, что соответствует двенадцати знакам зодиака. Три главных камеры пирамиды соотносятся с мозгом, сердцем и воспроизводящей системой человека, а также с тремя главными его энергетическими центрами.
      Основное назначение Великой Пирамиды тщательно скрывалось. Она не была ни гробницей фараона, ни обсерваторией, а являлась гигантским, мощнейшим генератором особой энергии, используемой фараоном и жрецами для различных целей.
      Согласно эзотерической доктрине Великая Пирамида была первым храмом Мистерий, Хранилищем секретных истин, лежащих в основе всех искусств и наук, всего мироздания. Техника и ритуал Мистерий были созданы мифическим Мастером Скрытого Дома, обитавшем в Великой Пирамиде невидимо для всех, кроме обладавших вторым зрением.
      Мистерии учат, что Божественная энергия нисходит на вершину пирамиды, из которой она распространяется по наклонным сторонам, растекаясь по миру. Венчающий пирамиду камень, отсутствующий в настоящее время, представлял, вероятно, миниатюрную пирамиду, повторяющую всю структуру основной. Таким образом Великая Пирамида уподоблялась Вселенной, а венчающий камень – человеку. Следуя этой аналогии, ум является венчающим камнем человека, дух – венчающим камнем ума, а Бог, как прообраз всей структуры пирамиды в целом, венчающим камнем духа. Подобно грубому и неотесанному камню, превращаемому в один из каменных блоков пирамиды, обычный человек посредством секретной системой развития Мистерий постепенно трансформируется в истинный и совершенный, венчающий пирамиду камень. Духовное строительство завершается лишь тогда, когда посвящаемый сам становится вершиной, через которую Божественная сила распространяется в окружающий мир.
      Сфинкс служив входом и через мистические проходы, и внутренние камеры проходили посвящаемые. Они входили как люди, а выходили преображенными как Боги, обретая в Великой Пирамиде – лоне Мистерий «второе рождение». То, как это происходило, является тайной тайн пирамиды. Можно лишь предполагать, но вполне возможно, что аккумулируемая формой огромная энергия пирамиды Хеопса, сфокусированная в месте расположения саркофага в царской комнате с помощью специального сооружения, находящегося над ней, служила основным полевым фактором, делавшим возможным ускоренную трансформацию человека. В камере царя инициируемый погребался на несколько суток в громадном саркофаге, где свершалась Великая Работа (Magnum Opus) по достижению индивидуального завершения. Посвящаемому открывался метод отделения духовного тела от физического и передавалось ключевое секретное и непроизносимое имя, обозначающее Верховное Божество. Это знание делало человека и Бога осознающими друг друга и прошедший посвящение в высшие степени Мистерии сам становился Пирамидой, получая способность нести свет духовного преображения другим человеческим существам. Стимулируемое секретными процессами в Мистериях, сознание человека расширялось и он получал возможность видеть Бессмертных – тех, кто уже находился на высшей ступени эволюционного развития.

      Пирамида совсем не в горах, она к ним примыкала, и стояла дремучая и какая-то мшистая и обросшая травами и густыми кустами, но размеры ее были очень внушительны… И она в самом деле излучала энергию и, казалось, дышала…
- Опасения, мама, твои оказались беспочвенны, - улыбался счастливый Евтум.
- Да, вот только опять возникает вопрос, а вернее, гипотеза…
- Что Ниара – двойник, - перебил меня сын. – И Ниара и Солнце над нами, Луна, то есть наша планета есть сестричка Земли, что находимся в данный момент в параллельном миру?!..
- Может быть, может быть…
- Придет время, узнаем все-все. Оставь эти вопросы кому-либо другому, пусть об этом подумают господа из Интарии.
- Господа из Интарии спросят это у нас!..
- Бюрократия, вижу, существует везде!..
- К сожалению, да… И фиг с ними, с бумажными душами, давай лучше посмотрим, из чего состоит это наше сокровище.
      И нашли очень быстро с Евтумом не обросшее травами и кустарником, без породного панциря место, ибо с этого места извергался поток совершенно реальный, в то же время невидимый, и струились лучи с переливами всех известных цветов… И сияние радуги, и сияние неба ночного над Арктикой нам казались смешными, и мы были в плену, зачарованы были, мы – достаточно сильные, часто в трансе бывавшие маги, я и сын мой Евтум…
      Аметист, монолитный и гладкий, живой…
- Я здесь, рядом, - Наум.
- И я, мама, - Амалия.
      Мы все вместе, семья… монолит.


      Умсус много читал, жаждал стать очень умным действительно, а я стала в последние дни всеми-всеми забыта. И все только носились, что-то там обсуждали и спорили – никому не нужна. Разве только что пчелам своим. Пчелы, пчелы – отрада моя, но они, тоже заняты, меня даже не слушали…
- Подскажи мне, пожалуйста, Наум, - раз в присутствии Оскара обратилась к нему, - чем заняться еще, чтобы не было скучно.
- Ты хандришь, дорогая?.. – тут вмешался супруг.
- Да, похоже, мой друг.
- Хорошо, обещаю, подумаю, - сказал старший в ответ и они через пару минут вновь куда-то ушли; вновь осталась одна.
      На Ниаре, должна вам сказать, вообще скучная жизнь, никаких развлечении!.. На Земле же, Евтум рассказал, много всяческих игр, много всяких искусств, они там, на Земле, этим всем пересыщены!..
      Прошло несколько дней. Наум сам, не забыв обещания, вдруг ко мне подошел…
- Давай в шашки сыграем, Устиния, - улыбаясь, сказал.
- Как?!..
- Увидишь сейчас, - раскрывая коробочку. – Зови также Умсуса, чтоб уже заодно и ему мог бы все показать.
      Показал, рассказал, пару раз и сыграл. Мы ему проиграли, естественно, но мне это занятие очень-очень понравилось. И Умсусу понравилось, и мы пару часов провели за доской.
- Пойду, мама, читать, - сказал он наконец. – Если сильно захочешь, то готов ближе к вечеру буду вновь сразиться с тобой.
- Да, конечно, сразимся!..
      А еще через несколько дней Наум снова уважил просьбу очень скучающей женщины, преподнес на сей раз нам Умсусом и шахматы.
- Вообще эта игра, скажу честно, Устиния, для мужчин предназначена, - сев за столик, сказал неуверенно.
- Я смогу, ты обучишь меня!..
- Покажу, разумеется, - разложил он фигуры, а наш сын в это время сел напротив него, - но достичь мастерства в этом деле, голубушка, можно только упорным трудом, очень-очень усиленно думая, часто-часто играя. Пусть партнером твоим и учителем будет более сильный, как-никак, а мужчина, Умсус.
      И заранее старшим поощренный малыш, обращаясь к Науму, с умным видом воскликнул:
- Я готов, о великий наш мэтр, получить самый первый, может быть, и последний урок!..
      Ишь, какие они, пустословы и умники, все мужчины Вселенной!..
      Наум прав оказался, увы, с превеликим трудом мне давалась действительно больно уж мудрая, не для глупеньких женщин игра. Но сумела осмыслить-таки через несколько дней, что она в самом деле не мне, а Умсусу она поднесенная, о развитии мальчика пекся в данном случае отец. Не обиделась, нет! И, напротив, лишь рада была, что Наум о всем помнит и о нашем с ним сыне, слава Богу, заботится.
- Ну и как тебе шахматы?.. – спросил с хитрой улыбкой спустя пару недель.
- Мог бы сам с малышом поиграть, - улыбнулась в ответ.
- Поиграю, Устиния, - стал серьезным Наум. - А тебе за терпение, за стремление постичь в этом деле высот, кое-что подарю. И тебе, и Умсусу…
- Ты о чем? Намекни!..
- Что ж, пойдем, - тотчас взял меня за руку, - покажу.
      И послушно шла рядом с весьма мне дорогим, очень близким мужчиной.
      И тут сделаю экскурс, сказав, что во всех многочисленных комнатах, во всех залах дворца я нечасто бывала, находилась сама.
- Вот, пришли, - открыл дверь повелитель, - заходи.
      В этой комнате – стол, и большой, пополам разделенный узкой сеткой натянутой…
- Я игру эту сам очень-очень люблю, - белый шарик взял в руку Наум и какую-то штуку, на лопатку похожую. – Это теннис настольный, Устиния. Поиграем?..
- Ага.
      И играли с ним час. Неуклюжи сначала мои были движения, но чуть позже, в итоге, все пошло как по маслу, могу смело сказать: лицом в грязь не ударила; и безумно счастливой в это время была…
      Где он раньше, Наум, когда я так хандрила и мучалась, был?!.. И скажу забегая вперед, что спустя еще пару недель в арсенале моем появилось большое количество как спортивных, так всяких других, развлекательных игр. Игра – жизнь. Иногда даже мудрые, очень мудрые люди забывают о том.
      Счастье, счастье, ты где?!.. Нет, несчастной себя я назвать не могу, гневить Бога не надо, но, увы, не хватало чего-то и к тому же всегда, с юных лет все хотелось чего-то. А чего? И не знала сама. Может быть, не хватало ума?..
- Ты, Устиния, мудрая женщина, - между делом однажды произнес самый главный в моей жизни мужчина.
- Ты серьезно, Наум?..
- Да, вполне… И не буду тебе ничего говорить, помни только одно выражение, это афоризм древнего мира: «Женщины учены от природы, мужчины – от книг».
- Раз уж мы в самом деле от природы мудры, значит, нам нет особой нужды предаваться сомнениям и глубоким раздумьям.
- Полагаю, что да, - сказал он, удаляясь.
      Вот и все, нету смысла и хныкать тогда!.. А хандра и нехватка чего-то – полоса невезения. И она самим Богом дана, чтоб могла бы везение свое с чем-нибудь сопоставить, сравнить, сделав это, молиться и славить Всевышнего за удачную жизнь.
      Человек, живущий праведной жизнью, не приписывает своим радостям большого значения, не смотрит на них, как на осуществление своих желаний, а только как на случайные, встречающиеся на пути жизни явления, как на то, что само собой прикладывается тому, кто ищет Царства Божия и правды Его, и на страдания свои смотрит не как на то, чего не должно быть, а как на столь же необходимое в жизни явление, как трение при работе, зная, напротив, что как трение – признак совершающейся работы, так и страдания – признак совершающегося дела Божия…
      Велики ли страдания мои?.. Ерунда, да и только!..
- В прошлой жизни отец мой был хорошим врачом, - Евтум начал недавно со мной вот такой разговор. – Интересно, кем ты, дорогая Устиния, в прошлой жизни была.
- Я, наверно, была самой лучшей из шлюх, - неудачная шутка, должна это признать.
- Слава Богу, такими изначально рождаются, - призадумался он.
- Был хорошим врачом, то есть лекарем был, - призадумалась я. – Отец сам рассказал?..
- Нет не сам, его этот вопрос почему-то нисколько не интересует.
- А откуда ты знаешь тогда, кем он был в прошлой жизни? И как можно об этом узнать?!..
- Не забудь, я есть семя его, что известно его подсознанию, при огромном желании может быть совершенно доступно и мне.
- Ты – не семя мое, значит, я не доступна тебе.
- Раз я вхож в твое тело, найду ключ ко всему!..
- Но я вовсе не знаю сама, кем когда-то была!..
- Зато знает твое подсознание!
- Раз ты вхож в мое тело… Моя пися – врата ко всему?..
- Да, отчасти врата, раздвигая же ножки, ты не только физически, ты тем самым и в душу свою принимаешь кого-то, который может обогатить или, наоборот, осквернить ее.
- Нам известно обоим, Евтум, кто я есть в сей момент, но мне стало уже интересно самой, кем была в прошлой жизни.
- Очень хочешь?.. – с улыбкой спросил.
- Ага.
- Хорошо, очень скоро узнаешь, Устиния. Через несколько дней мы с тобой проведем гипнотический сеанс.
      Гипнотический сеанс… Как-то странно звучит… Нет, пред ним и Наумом я раскрыта всегда, чувства боязни не было…
      И сей день наступил…
- Я готов поработать с тобой, - сообщил мне Евтум. – Чтоб никто нам не смог помешать, пошли в спальню, Устиния.
- А вдруг Оскар заглянет?!..
- Ах, не трахать же буду тебя!.. – усмехнулся малыш; мог бы сделать и это, но ленив, как и папа его.
      Поплелась за мальчишкой…
- Что ж, расслабься, ложись… Не в постель, разумеется, вот на эту тахту.
      И легла, и ждала…
- Нет, глаза пусть твои пока буду открытыми, - сказал он повелительным, в то же время и дружеским тоном и поднес, и держал над моей головой металлический шарик, - и пусть смотрят сюда, и пусть смотрят внимательно только-только сюда, на вот этот предмет. Слушай только мой голос, Устиния, и расслабься, расслабься. Перед твоими глазами я держу предмет, этот шарик держу, на который ты смотришь. Мой голос ты слышишь ясно и отчетливо. Если твой взгляд по какой-то причине теряет этот шарик, ты снова направляешь его на предмет и удерживаешь на нем. Расслабься и слушай только мой голос, я бы хотел, чтобы ты совершенно расслабилась. Во всем теле ты чувствуешь это расслабление. Ты расслабляешься все больше и больше, фиксируя свой взгляд на предмете и слушая мой голос, ты чувствуешь себя все расслабленнее. Мышцы твоих ступней расслаблены, мышцы твоих ног, рук, кистей расслаблены, все твое тело расслаблено…
      Я в пуховой перине была его сладкого голоса и мне спать захотелось уже.
- А теперь ты ощущаешь, - и продолжил Евтум, - что тебе очень хочется спать. Ты становишься все более сонной. Внимательно вслушивайся в мой голос. А теперь на тебя наваливается тяжесть, твое тело становится тяжелым, твои ступни, ноги и руки, все тело становится тяжелым. Приятное тепло охватывает тебя, как при засыпании. Твои веки становятся тяжелыми, ты совсем уже сонная, твои веки тяжелые, тяжелые. Думай только о сне, только-только о сне, о сне и ни о чем другом…
      И глаза закрывались мои…
- Теперь ты не можешь держать глаза открытыми, - подтвердил и Евтум, - потому что твои веки становятся все тяжелее и тяжелее. Ты очень хочешь спать, все больше и больше хочешь спать. Твой взгляд туманится, глаза жжет от желания спать. Дыши глубоко и медленно, глубоко и медленно. С каждым вздохом твой сон все глубже и глубже, твои глаза уже закрыты, ты уже засыпаешь… Засыпай же и спи…
      Да, спала, слыша голос его, и во власти его. Странным был этот сон, и как будто поверхностным, в то же время глубоким…
- А теперь ты несешься назад, - и казалось, была без сознания, слыша голос его, - и очнешься лишь в прошлой, в прошлой жизни своей, когда было тебе лет пятнадцать всего…
      И, как было мне велено, я куда-то неслась… Долго-долго, казалось…
      И какая-то женщина… Это ж мама моя, в удрученном, увы, настроении обратилась ко мне:
- Тебе нравится Марта?.. – и я – парень, я взрослый уже; и весь вечер был с девушкой, ненаглядной своей; приняв быстренько душ, собирался в постель…
- Да, действительно нравится, - но раздеться в присутствии матери, просто скинуть халат, оставаясь всего лишь в трусах, постеснялся-таки.
- И что в этой глупышке хорошего?.. – как-то странно глядела родимая, будто в первый раз видя меня. – Ты, наверное, с ней целовался уже?..
- Да, весь вечер, - признался и тотчас пояснил: - Я в нее, между прочим, влюблен.
- Посмел даже ее обнимать и к себе прижимать?!..
- Что же в этом плохого?..
- Признаюсь, слишком рано когда-то, Рудольф, - совершенно расстроилась также, видно, всего лишь в халат облаченная мать, - отняла, отучила тебя от своей же груди, что ты лезешь теперь к несмышленым и глупеньким, ничего в этом деле не смыслящим девочкам.
- А что здесь понимать?.. - жалко стало ее. – Теперь поздно о том говорить.
- Нет, не поздно, сынок!.. – мать шагнула вперед, тем заставив меня упереться ногами, потом сесть на диван. – Раз тебе нужна грудь, то, пожалуйста, трогай и мни!.. целуй, глупый, мою!.. – и тут полы халата ее до конца разошлись, к лицу тут же приблизилось то, что под кофточкой Марты, вне сомнения, имелось, но к чему прикоснуться рукой и тем более губами я пока что не смел.
- Что ты, мамочка, что ты?!.. – кровь ударила в голову, в это время родимая, схватив руки мои, сама их поднесла и прижала ладонями к этим пышным своим, мной давненько забытым источникам.
- Ах, смелей же, Рудольф!.. – и сосок… нет, не мамы уже, грудки милой как будто моей оказался в рту…
      Вновь ломило внизу живота. Да, в мошонке набухли… сами знаете что. Неужели опять, чтоб унять эту боль, и сегодня придется пустить в ход свою руку, применить не особо достойный из способов сексуальных забав, вам известно какой?..
- Сними, милый, халат, - приказала родимая, до конца обнажилась сама и с азартом раздела меня. – Боже мой, ты давно возбужден! Долго быть в состоянии таком, очень вредно, Рудольф!.. Что девчонка с тобою творит?!..
- Ах, не надо, пожалуйста, мамочка!.. - попытался противиться, весь трясясь от волнения, я. – Сюда папа вот-вот, боюсь, может войти…
- Папа твой сам давно не способен на такое вообще, а ты, бедный, в страданиях от нехватки любви!.. – тут она повалила меня на широкий диван и припала к тому, что глядел ей в лицо!.. – Маме можно все-все!..
      Раз ей можно, то можно и мне!.. Я уже не противился; вскоре жезл мой измученный и при этом пылающий впущен был в женский ласковый рот; и я сам совершать начал встречные, без стеснения, движения, и волна упоения приближалась уже…
- Не спеши, мальчик мой, - но тут мать отстранилась, легла рядом со мной. – Стань мужчиною сам…
      И что делать теперь?!..
      Повернулся и обнял ее, вновь щекою прижался к груди. И тут мамины ноги до конца разошлись, между ними в мгновение ока оказался и я, но не лежа, а стоя на коленях пред ней. И мой взгляд, разумеется, был направлен туда, где сквозь пышные заросли мало что и видал. А хотелось увидеть… И тут мамины пальцы, разведя аккуратно волосики, этим самым расширив мной невиданный зев, в этом мне помогли…
- Да, мой сладкий, смотри, - и при том, вновь ожив, поднялись и согнулись в коленях ее стройные ноги, - изучи, что у женщины здесь, в этом месте имеется, уж поверь, что у Марты твоей оно вовсе не лучше и не слаще, поверь, - и свободной рукой, положив мне на шею ее, потянула к себе. – Ах, смелее, Рудольф! И сперва, умоляю тебя, расцелуй, запусти в мою щелку язык и забудь, что я мама твоя!..
      И мой нос, мои губы, язык в самом деле проникли в этот самый волнительный, чудодейственный желоб, и я весь содрогался от радости… Содрогалась от радости женщина, нет, не мать, просто женщина. И сжимала мне бедрами голову, в пароксизме кричала и, наверное, плакала, много раз побывав на вершинах блаженства сама, наконец-то расслабилась, вновь раскинула ноги свои…
- Стань мужчиной теперь окончательно, - и сказала воркующим голосом и, подумав, добавила: – Я в восторге и счастлива лишь от ласок твоих, так что можешь теперь и не думать о мне, лишь бы было тебе хорошо…
- Да, спасибо, я, кажись, действительно буду слишком уж быстр, - введя пест, наконец, в глубину только-только целованной мякоти.
      О ней можно не думать… можно думать о Марте, и представить, что в данный момент я в объятиях девушки… И представил, и мыслях ласкал только-только любимую, и волна наслаждения, на сей раз настоящая, захлестнула меня…
      Вновь в экстазе воскликнула женщина, Боже мой, это мать ведь моя!..
      Тишина; состояние сонливости…
- Хватит млеть, - и услышал вдруг голос, мне как будто знакомый, детский голос услышал, - возвращайся назад, возвращайся в реальность, Устиния…
      Имя тоже как будто знакомое…
      И куда-то летел…
      Это мне, очевидно, было сказано кем-то, будто я есть какая-то женщина…
- Скоро ты совершенно проснешься, Устиния, - голос был повелительным. – Едва я сосчитаю до трех, ты откроешь глаза, помня, кстати, о всем, что случилось недавно с тобой…
      И проснулась действительно, на знакомой тахте… Была в шоке, естественно…
- Зачем ты это сделал, Евтум?.. – придя малость в себя.
- А зачем в таком случае в этом мире живем?.. – он ответил вопросом.
      Как его в тот момент ненавидела!..
- Ах прости, ради Бога, Устиния, - сказал маленький пакостник. – Хотел сделать как лучше.
- Получилось же так, что мне ныне не хочется жить.
- Поверь, это пройдет!..
      Эх, Евтум!.. В энной мере в той жизни была в роли этого мальчика, очевидно, ни в чем неповинного. И виновных не нужно искать!..
- Скажи, ты обо мне, как Рудольфе, теперь знаешь все-все?
- Зная то, что случилось, о дальнейшем нетрудно додуматься. Счастья мало, Устиния, было в той твоей жизни.
- Полагаешь, что в этой я намного счастливее?..
- Всем известная истина: миром правят мужчины, а мужчинами – женщины! – усмехнулся Евтум. – Ты к тому же и умная женщина!..
- Что ж, спасибо, утешил, - еще злясь на него.
      И тут я поднялась, чтобы выйти из спальни.
- Не спеши, дорогая Устиния, - приказал Повелитель… или раб, подопечный, - я хочу искупить пред тобою вину.
      И залез мне под юбку, как бывало не раз в конце всех наших с ним приключении!.. Ноги сами мои по привычке раздвинулись, а когда он проник язычком в ту горячую щель, настроение мое совершенно улучшилось и жизнь стала прекрасной!..
- Продолжай!.. – приказала любовнику, позабыв все обиды свои.
      Евтум знал же и сам, в чем нуждается девочка…
      Люди, звери, растения, все творения Господа друг от друга зависимы, даже слишком порой!..


      Ныне главный геолог планеты Тирал стал большой знаменитостью. Ну и что мне от этого? Ну, нашел пирамиду, и что в этом такого? Только Ева моя от всей этой шумихи очень рада была, а я рад за нее, лишь бы ей хорошо…
- Если так дальше дело пойдет, - гордясь мной, говорила она, - гляди, станешь Правителем Ниары вообще!..
- Если это случится действительно, - отвечал благоверной с улыбкою, - заниматься любовью с тобой мне уже будет некогда.
- Будешь слишком уставшим?..
- Да, ты верно подумала, - огорчая отчасти ее. – Только Оскар способен позволить себе беззаботную жизнь, ибо он – человек безответственный и, на мой взгляд, ленив.
- Почему в таком случае его терпит Наум, куда смотрит Евтерпа?..
- Ах, зачем же, голубушка, тебе все это знать?.. Помни только одно, что политика – дело нечистое, посему рваться к власти мне нисколько не хочется!..
- Но должна же, Тирал, у тебя быть какая-то цель.
- Большой цели пока что, к сожалению, нет, но, возможно, появится…
      Цель большая. Какая она? Жил ведь Кейси когда-то без великих идей, скромно делая дело свое. Не случайно, конечно, в начале пути жизнь свела его с Элом, с самоучкой прощелыгой Лейном, сумевшим-таки загипнотизировать Эдгара, в результате чего были вылечены частично парализованные мышцы его гортани и голосовых связок.
      Итак, сеанс Элом был завершен, Эдгар Кейси опять совершенно здоров.

      Когда все более-менее успокоилось, сияющий Лейн, очень довольный результатами сеанса гипноза, высказал одно предположение.
      Он изрек примерно следующее:
- Старина, тебе удалось совершить нечто потрясающее. Думаю, я тут ни при чем. В состоянии гипнотического сна ты и в самом деле увидел себя со стороны. И дал четкие рекомендации по излечению твоей болезни. Свершилось чудо: ты полностью выздоровел! Спрашивается, почему бы тебе не попытаться проделать то же самое и с другими людьми? Если ты сумел узреть самого себя со стороны, то что мешает тебе посмотреть под гипнозом на других людей? Поставить диагнозы их болезням? Подсказать, как лечить их?.. В общем, не хочешь ли попробовать?
- Что ж, можно и попробовать, - усмехнулся Эдгар в ответ.
- А твоим первым пациентом буду я, - поспешно уточнил Лейн. – Сам знаешь, я давно изучаю на досуге медицину. Худо-бедно разбираюсь в ней. Ну а болезней у меня самого, тоже знаешь, хватает. Вот мне и интересно, сумеешь ли ты правильно описать их симптомы и назначить лечение.
      Новый сеанс гипноза состоялся на следующий день. Эл Лейн погрузил Эдгара в гипнотический транс. А когда сеанс закончился, Лейн весь так и светился от радости. Он сообщил Эдгару, что тот во сне поставил в сложных медицинских терминах правильный диагноз и в медицинских же терминах продиктовал рецепты лекарств, которые порекомендовал принимать Элу.
      Услышав такое, Кейси озадаченно приподнял брови. Он внимательно просмотрел записи, сделанные Элом Лейном в ходе сеанса гипноза, и лишь развел руками.
- Первый раз в жизни вижу названия лекарств, которые я, по твоим словам, прописал тебе во сне, - сказал с недоумением он. – Я ничегошеньки не смыслю в медицине… И вот еще что. Я решительно не помню ничего из того, о чем, как ты утверждаешь, толковал во сне.
- Вообще ничего?
- Вообще. Я заснул. Потом проснулся. Вот и все. А что творилось со мной между «заснул» и «проснулся», не ведаю. Что же происходило со мной в промежутке? Кто я такой, когда впадаю в гипнотический транс?
- Ясновидец, - коротко пояснил Эл Лейн.
      Следуя указаниям, полученным от Эдгара под гипнозом, Лейн вылечился от всех своих болезней в короткий срок – за три недели. А потом крепко призадумался. Его острый нюх уловил в двух случившихся подряд чудесных исцелениях запашок крупной поживы. Эксплуатируя ясновидческие способности Эдгара Кейси, можно зашибать, подумал Лейн, немалые деньги.
      И он обратился к Эдгару с предложением стать его компаньоном. Мол, я открою в городе остеопатический кабинет-салон и буду в нем заниматься своей нехитрой медицинской практикой, а ты, Эдгар, будешь в том салоне ставить во сне диагнозы нашим пациентам.
      После долгих раздумий Эдгар Кейси согласился – впрочем, без особой охоты. Он поставил одно условие: «Никаких гонораров за мои услуги лично мне». В дополнительных заработках Эдгар, при его скромности, не нуждался. Ему хватало на повседневные нужды денег, которые он зарабатывал как фотограф. Кроме того, Кейси отказался получать гонорары за свои услуги в качестве «консультанта-ясновидца» и по другой причине, которую находил веской.
- Дело и так, скажу тебе, нечистое. Отдает форменной чертовщиной, - сообщил он Эл Лейну кислым тоном. – Ну а ежели брать за эту чертовщину деньги, то уж совсем скверно будет.
      В отличие от простоватого Эдгара его компаньон был человеком с ярко выраженной деловой жилкой, да к тому же еще и немалым хитрецом. Ничуть не сгущая краски, Эла можно назвать изрядным прохиндеем.
      Отказ Эдгара Кейси от гонораров приятно изумил Лейна. Чудаковатый простак готов вкалывать бесплатно? Очень мило. Пусть вкалывает, дубина этакая, задарма. А гонорары, получаемые от пациентов, полностью попадут в мой карман.
      Кроме того, прощелыгу Лейна устраивало и другое – подчеркнутая скромность Кейси. Она была весьма на руку Лейну. В ходе дальнейшего сотрудничества Эдгара Кейси с этим прытким молодым человеком он сам долгое время оставался в тени и ничего не имел против своей малозаметности в их тандеме.
      А между тем всю основную работу выполнял только Эдгар – ставил диагнозы, всегда безошибочные, и давал нужные рекомендации по лечению пациентов. Эл Лейн лишь слепо следовал его советам. И исправно прикарманивал все гонорары.
      В заслугу Лейну можно поставить только одно. Ему, а не кому-нибудь другому принадлежала идея попытаться отправить Эдгара Кейси под гипнозом в «мысленные путешествия» по Хопкинсвиллу и его окрестностям. Идея выглядела, даже на взгляд самого Лейна, диковатой, почти сумасшедшей. Однако, к изумлению и Лейна, и Эдгара, попытка «мысленно полетать» удалась с первого же раза.
      В ходе все новых и новых сеансов гипноза Эдгар как бы раздваивался. Его тело, теплое, дышащее, без передышки разговаривающее, лежало в гипнотическом трансе на кушетке. А душа тем временем, выйдя из тела, путешествовала, судя по ее отчетам, по городу, попадая точно туда, куда направляли ее приказы Эла Лейна. Дальнейшие эксперименты показали, что душа Эдгара Кейси может совершать «астральные полеты» на любые расстояния.
      Попутно выяснилась одна удивительная вещь. Для того, чтобы попасть в тот или иной мало кому известный городишко на территории США, не требовалось предварительно отыскивать его на подробной карте. Достаточно было Элу Лейну произнести вслух название штата, затем название округа, потом название городка, улицы в нем и номер дома на ней – и Эдгар Кейси мгновенно оказывался мысленно по названному адресу. Информация о всех болезнях считывалась им с человека, находящегося в тот момент в сотнях километров от Хопкинсвилла.
      Эл Лейн эксплуатировал Эдгара нещадно. Но у всякой эксплуатации, за исключением беспросветного рабского труда, бывает свой предел. Наступил день, когда Эдгар Кейси ощутил нечто вроде тошноты в горле от каждодневного общения с плутом Лейном.
      Врожденная простоватость не мешала Эдгару понимать: его используют в качестве подсобного инструмента. Обидным было и другое. Когда ясновидец выходил из гипнотического транса, то ничего не помнил о собственных откровениях, которые Эл Лейн предложил называть «чтениями». Кейси не ощущал себя полноценным соучастником происходящего. Об откровениях своего второго «я» Эдгар узнавал из записей «чтений», которые вел Лейн.
      Это загадочное второе «я», обладавшее гибким умом и воистину энциклопедическими познаниями, было абсолютно чуждо провинциальному фотографу Эдгару Кейси. Оно пугало его. Фотограф не понимал, что оно такое по своей природе, откуда на его бедную голову взялось и почему существует в нем само по себе, не желая иметь никакого дела со скромной личностью того, в кого вселилось. Неоднократно мысленные попытки Эдгара войти не под гипнозом, а в ясном сознании в прямой психический контакт с тем таинственный «я» оканчивалось неудачей. Второе «я» игнорировало их.
      Обескураженный Кейси не понимал, что с ним происходит.
      Кто он такой?
      Человек, отмеченный благодатью Божьей? Или же, напротив, искушаемый бесами? Воспоминания о встрече с крылатой Дамой, происшедшей в далеком детстве, не могли прояснить вопроса. Дама с крыльями не удосужилась сообщить, кто ее к Эдгару с «благой вестью» послал.
      А тут еще этот Эл Лейн, севший ясновидцу на голову, начальственно покрикивавший, распоряжавшийся им так, словно Эдгар бы его собственностью… Как же он надоел! Как хочется избавиться от него!
      И когда такая возможность однажды представилась, Кейси от своего компаньона сбежал. Удрал в другой город – Боулинг-Грин, где ему предложили работу. Причем не какую-нибудь скучную, малоинтересную, а место продавца в книжном магазине. О лучшем нельзя было и мечтать…

      В медицине не смыслю, между прочим, и я… ныне главный геолог и достаточно сильный, много знающий маг… И жена у меня, как у Эдгара Кейси, очень-очень надежная и неглупая женщина, не предаст и, надеюсь, готова мне во всем помогать, будет рада, надеюсь, стать моей секретаршей, ассистенткой, коллегой, стать участницей будущих, весьма важных событий…
      Рассказав ей недавно о всех планах своих…
- Ну и как, ты согласна?.. – прямой задал вопрос.
- Да, конечно, Тирал!.. Если то, что задумал, получится.
- Придет время, получится!..
      В состоянии транса я по сути всегда, только как достучаться до таинственных «мы»?..
- Ты на Кейси действительно очень-очень похож, - прочитав мои мысли, зная их наперед, сказал Ангел-хранитель, – как и он, простоват, у тебя, как у Эдгара, маловато фантазии.
      Мой Куратор был рядом, мы витали в пространстве…
- Может быть, где-нибудь посидим, - бодрым тоном таки отвечая Ему, - где я мог бы Тебя много более внимательно выслушать?..
- Я согласен, Тирал, - сказал Ангел-хранитель и мы с ним оказались в лесу, сидя друг против друга на каких-то пеньках. – Правда, должен заметить, что маг должен уметь собирать все внимание свое в одну точку в своей голове!..
- Извини, я немного расслабился.
- Понимаю, мой друг, и поверь, не хочу я тебя попрекать иль учить уму-разуму, ты неглупый и так!..
- О чем будет тогда разговор?..
- О природе человеческого воображения, проявляемых вами фантазиях и на вид совершенно бесплодных мечтах.
- Интересная тема!.. – улыбнулся я Ангелу. – Позволь высказать мысль: на мой взгляд, совершенно бесплодных фантазии, пустых грез просто-напросто нет! Пустоцвет – лишь на вид пустоцвет!..
- Молодец, ты на верном пути!.. – улыбнулся и Он. – Но любая из мыслей и грез – изначально греховная!..
- Может быть, - тут задумался я. – Нужен внутренний цензор, постоянный контроль!..
- Нужен, нужен, Тирал… Только этот контроль гасит смелые мысли и большие желания, истинно верующий в существование и могущество какого-либо бога или в стопроцентную правдивость какого-либо учения человек не бывает свободным совсем, он боится возможных отклонений от правил, тем отчасти греша, он – раб собственной веры!.. Тот, кто смеет пускаться в галоп в своих собственных мыслях и в своих же фантазиях – изначально греховен, Тирал!..
- Да, абсурден сей мир. Но чтоб Ангел такое!..
- Пустоцвет – лишь на вид пустоцвет!.. – повторил Он мои же слова. – Со святошей бы ты и не стал говорить!..
- Однако столь противоречивых высказываний я от тебя не ожидал.
- Голова человеку дана, чтобы думать, Тирал, а не следовать догмам и каким-то дурацким, много тысячелетий назад самим же человечеством установленным принципам. Жизнь и есть постоянный прогресс, а противоречия возникали и будут возникать на пути человека всегда, пустое же следование чему-то, не удосужившись проанализировать правильность своего поведения, – преступление, мой друг!..
- Глубоко сомневаюсь, есть ли толк от такого анализа, - мысли будто бы пьяные, совершенно запутались.
- Ты отчасти, наверное, прав, - улыбнулся Хранитель, - посему я добавлю к тому, о чем выше сказал: голова человеку дана, чтобы изредка думать, Тирал.
- ?!..
- Успокойся, мой друг. Не забудь: думать нужно душой, подключив к своим мыслям эмоции; и весь этот процесс должен быть как полет мотылька, должен быть очень легким и смелым, безрассудным, пожалуй… Миром правит, увы, не сознание, миром правит эмоции!..
- А где воля и вера, где борьба наконец?!..
- Борьба с кем? – спросил Ангел-хранитель, - с Сатаной?..
- С воплощением зла.
- Ах, какой же ты глупый, - добродушно ответил представитель добра. – Сатана, как и Бог, живет в душах людей.
- С ним не нужно бороться?!..
- С кем? С собой?.. Это – нонсенс, Тирал!..
      Тут мы снова взлетели и витали в пространстве.
      Ангел прав: жизнь абсурдна, увы…


      Прошло ровно три месяца с того теплого дня, когда я неожиданно встретила экс-любовницу брата, но забыть обещание Андроны мне казалось немыслимо, ибо сделать приятное уже опытной девушке-женщине стало целью моей, наивысшим и почти маниакальным желанием. Наваждение, безумие!..
      Приходил раз в три дня настоящий мужчина Наум. И любил и ласкал, как всегда, до утра, не жалея нисколечко сил, а сие означает: не была сексуально голодной, чересчур озабоченной я. Оказалось, была.
- Успокойся, Владленушка, - будто все понимая, сказал он грустным тоном мне неделю назад, перед тем как исчезнуть на срок более длительный, - все желания твои непременно исполнятся. Очень скоро исполнятся!..
      И ждала, как все ждут, с неба манны небесной ждала… И Наума все не было, и я стала действительно, на сей раз уже чисто физически, чересчур озабоченной…
      Как тогда, шла со школы домой…
- Извини, но я раньше, - как услышала голос волшебницы, как тогда, где-то сбоку себя, - ну, никак не могла!..
- Слава Богу, пришла! – обнимая совсем без стеснения и целуя Андрону прямо в губы уже. – Я давно хочу выпить вина!..
- Вина выпьем чуть позже! - объявила она. – Пойдем лучше в бассейн.
- У меня нет с собою купальника!..
- Ну и что? Мы там будем с тобой совершенно одни, ни единой души!..
       Это значит, разденусь перед ней я сама, может быть, не имея купальника, снимет все с себя девушка н увижу в реальности то, что давно уже грезилось в совершенно осознанных, можно даже сказать, в волевых моих снах.
- Что ж, пошли, - согласилась, естественно, представляя дальнейшее.
      И вот мы в раздевалке, и остались действительно в том, в чем нас мать родила; по дороге к бассейну, она шла впереди, как-то странно пред мною и призывно белела почти детская попка ее...
      Сколько пьяных от страсти мужчин целовали ее?!..
      И нырнула Андрона, я, конечно, за ней. И уже под водой, глаза были открыты, ее стройные ножки до конца разошлись и, продвинув все тело вперед, моментально сомкнулись опять… И так множество раз, и я видела то, что темнело меж ними… И, пьянея сама, я хотела настигнуть, впиться в те розоватые, цвета сена копной обрамленные, но еще недоступные губки. Не успела; Андрона, оказавшись на суше уже, протянула мне руку и, когда поднялась, как-то робко меня обняла…
- Ах, целуй же, Владлена, целуй!.. - и закрыла глаза. – И не бойся, нас здесь не увидит никто!..
      И тут более доступные и не менее приятные на лице ее губки, как и те, без помады следов, розоватые влажные, наконец-то приблизились и я, млея от радости, целовала их нежно, целовала их страстно, и Андрона, похоже, возбудившись уже, отвечала мне тем же и все более сильнее прижималась ко мне, и тут я, отстранившись немного, заключила в ладонь ее спелую грудь…
- Ах, Владлена, целуй же и их, - простонала она, а когда я приспустилась пред ней, умоляющим тоном добавила: - Возьми в ротик сосок!..
- Да, конечно, о да!.. – зная это сама, что и как нужно взять…
      И упругий животик, симпатичный пупок, приспустившись чуть ниже еще, вскоре были мной страстно обласканы, пылко мной расцелованы, обняв бедра Андроны, я приблизила носик к густым и пахучим, райским девушки зарослям…
- Ах, позволь мне, голубушка, сесть, - вся трясясь от волнения, вновь раскрыла свой ротик она, – или лечь вот на эту скамеечку!..
- Нет, не надо пока!.. – воспротивилась я, вся трясясь от желания. – Развернись, предоставь мне сначала свою чудную попочку!..
      Повторять не пришлось; ножки сами ее потихоньку раздвинулись и Андрона, нагнувшись вперед, сжав ладонями жопку свою, развела до конца половинки ее. Вместе с ними раскрылись все-все женские прелести, на сей раз с расстояния близкого, перед носом своим снова видела чудо… Не спешила проникнуть в ее жаркий родник, а сперва язычком обласкала другую, более узкую щель…
- Хватит мучить, Владленушка!.. – вновь взмолилась блудница. – Моя киска безумствует, жаждя ласок твоих!..
      И тут влажные губы мои потянулись к другим, более влажным губам – была в трансе при этом глубоком сама. Провела языком вдоль всего желобка и, стремясь же с собой совладать, начала изучать, где и что в нем имеется… А Андрона в ответ еще больше, чем раньше, все сильнее тряслась, приседала и ерзала…
      Может быть, это дело не царское, целовать и кому-то вылизывать задницу или женские прелести, все же я в те минуты ощущала царицей и богиней себя. И дарила Андроне свои ласки и пыл, находясь в состоянии блаженства, эйфории сама…
- Ай!.. – протяжно воскликнула женщина, в это время из писи своей испуская фонтанчики; не с мочой, разумеется, с влагой страсти, восторга…
      Мне казалось, что пика блаженства я достигла сама…
- А теперь, мое счастье, предоставь уже действовать мне!.. – придя малость в себя, сообщила Андрона, указав на скамейку, добавила: - Ляг, пожалуйста, на спину, шире ножки раздвинь…
      И легла, и раздвинула, их поставив, естетественно, на пол… Сев напротив меня, она тотчас нагнулась и, взяв в рот мой сосок, начала этак нежно покусывать и водить по нему острием язычка. И мне было приятно, но хотелось-таки совершенно иных, то есть более интимных, более действенных ласк.
- Знаю-знаю, что жаждешь совершенно другого, - через пару минут, насладившись соском, промурлыкала девушка, - сейчас это исправим… Задери-ка, голубка, теперь свои ножки повыше и держи их в руках, - помогла это сделать, приподняв от поверхности лавки всю-всю нижнюю часть, мои бедра и талию…
      В плену собственных рук, над своей же головушкой и к тому же предельно раздвинуты были ноги мои. Вид, наверно, пикантный!.. Ах, какая же я нехорошая, совершенно бесстыжая девочка!..
- Так мне будет удобнее, - пояснила Андрона, уже пальцами гладя лепестки моей писечки. – Уверяю, что так будет много приятнее, дорогая, тебе!..
      И горячая щечка ее наконец-то приблизилась и прильнула к бедру – изнутри моих бедер; нос касался волосиков… Затаив от волнения дыхание, я ждала приближения к своим прелестям губ, но не губы, а палец желанной проник вглубь желобка…
- Ба, да ты и не девочка!.. – вновь услышала голос, и он был дружелюбен, без насмешки совсем, все ж таки вдруг прервавший начало много более волнующих, ожидаемых ласк.
- Разве это имеет значение?.. – на сей раз весьма жалобным тоном обратилась к Андроне сама. – Хватит мучить, пожалуйста, меня!..
- Да, прости, ты права, - напоследок сказала она, приближая-таки к густым зарослям носик, и отчасти знакомым уже язычком снизу вверх провела по моим половым, давно влажным губам…
      Дождалась; и балдела; и входила в неистовство кряду несколько раз! Что творилось со мной, что творила распутница!.. Все еще держа ноги над своей головой, я немного устала физически и желала уже эту позу сменить, но вдруг палец Андроны проник в попу мою, начал в ней шевелиться и как фаллос ходить, а чуть позже и палец ее указательный оказался в щели, лишь в другой, для визитов мужского достоинства, скажу так, предназначенной. В одно время – два пальца во мне! И живые, умелые!..
- Тебе нравится?..
- Да!..
- А вот так будет лучше еще!.. – и чуть выше «умельцев», теребя половые мои, вновь весьма возбужденные губки и «горошинку секса», заходил и орудовал в щелке настоящий виртуоз, язычок.
      Вскоре я в энный раз от восторга воскликнула и забилась в неистовстве, опустив, наконец, свои ножки на плечи, да, на плечи Андроны, продолжая при этом мелко-мелко трястись и подрагивать, сжала крепко ей шею.
- Тише-тише, задушись, - засмеялась игриво она, сумев все-таки вырваться из объятии моих. – Между прочим, и мне… мне опять очень хочется твоих, девочка, ласк!
- Да, конечно, сейчас!.. – попыталась привстать.
- Нет, лежи, я сама!.. – подскочила Андрона. – Слава Богу, мы можем в одно время не только ласкать, но при этом и сами наслаждаться обратными ласками, получать от всего удовольствие!..
      И вот белая жопка ее над моей головой, приближалась ко рту!.. И дрожащими пальцами развела много шире знакомые и густые, и пышные заросли… И подобные действия, наклонясь к моим бедрам, совершала желанная девушка, ее острый язык вновь проник в желобок… И пьянея от женского запаха, от волнения пьянея, тотчас впилась сама в лепестки поднесенного мне для услады цветка…
      Снова влагой наполнился мир, липкой теплой и скользкой, но при этом живительной… И от вновь разыгравшейся страсти я была совершенно пьяна, и при этом как стеклышко трезвая, вне сомнения, чистая и готова творить…
      После бури, как правило, наступает покой – мы нырнули в бассейн, наслаждались покоем, наслаждались опять же волшебной и не менее живительной влагой…
      Настоящий творческий человек должен быть во всем смел. С малых лет мы стремимся к тому, чтобы стать весьма смелыми, сильными, в то же время боимся всегда. Папы, мамы, кого-то, иногда и себя. И боялась чего-то сама… слишком часто, увы…
- Поболтаем чуть-чуть, - и нарушив молчание, предложила Андрона, вновь садясь на ту самую, нам знакомую лавку.
- Если нас здесь никто не застукает, почему бы и нет.
- Уверяю, никто!.. – видно, денег кому-то дала за весь этот комфорт для сближения. – Может, жаждешь-таки рассказать, как лишилась невинности?..
- Может быть, расскажу, но не в данный момент… Как лишилась невинности ты?..
- Самым-самым банальнейшим образом, даже скучно о том вспоминать.
- Сколько лет тогда было тебе?..
- Как тебе, дорогая моя, - улыбнулась блудница, - все же первые радости от общения с ребятами лишь немножечко старше меня, но по сути такими же глупыми, получила задолго до этого.
- Расскажи!.. – возгоревшись желанием узнать о ее первом опыте, о ее приключениях, вероятно, пикантных весьма.
- Восемь лет было мне лишь тогда, - начала свой рассказ. - И я знала уже, что у мальчиков нечто такое меж ногами имеется, но большого значения этому, как к всему в таком возрасте, разумеется, не придавала. Мало ли что у них там болтается!.. И в соседней квартире жил парнишка, подросток, лет тринадцать, примерно, тогда было ему. Находилась в тот день в своей комнате совершенно одна, когда он позвонил. Я впустила, вошел. «Опять в куклы играешь?» - и с издевкой спросил. «Да, играю, а что?..» - преспокойно вопросом ответила. Куклы – слабость моя!.. Ничего не ответив, он зашел в мою детскую, сам при этом казался растерянным, как-то странно глядел… Много старше меня, я ему – не подружка, естественно!.. «Сядь, смотри, это Даша моя!..» - лишь бы что-то сказать и при этом желая успокоить соседа, Петра, познакомила с куклой своей. «Почему же она, эта Даша в трусах? – и спросил неожиданно он. – Ведь под ними у куклы твоей ничего-то и нет!..» «А что там должно быть?!..» - задала чисто детский и, конечно же, глупый вопрос. И тут я наконец-то заметила, что у Пети в штанах явно что-то торчит. Неужели то самое, их мужское орудие?!.. Сосед долго молчал и, решившись, сказал: «Я не знаю, увы, что у девочек там, под трусами находится. А хотелось бы знать!..» Снова длинная пауза. Мне хотелось, естественно, в лице Пети иметь более старшего друга, почти взрослого мальчика. «Неужели действительно ни разочка не видел, что у девочек там?..» - и спросила его. «Никогда, к сожалению!..» «В таком случае смотри, - задрала свою юбочку, приспустила трусы; глаза были у Пети квадратные!.. – Можешь даже потрогать». «В таком случае, Андрона, сними все до конца, - помог мне снять трусишки и юбочку, обнажил предо мной свою нижнюю часть. – Ты, наверное, тоже не видела, что у мальчиков тут, под одеждой имеется». «Ах, какой он большой!..» - совершенно опешив, могла только сказать. И тут Петя шагнул, как-то сбоку приблизившись, протянув свою руку, начал гладить в моем желобке еще спящие губки… И мне было приятно, но не более того. «Ах, возьми в свою ручку мою штучку и ты!..» - сказал он глухим голосом. Пришлось выполнить просьбу, а вернее, приказ. И сначала погладила мной еще не знакомую и на ощупь приятную эту штучку мужчин, а потом, осмелев, заключила в ладонь и, как будто доя, совершала движения то вперед, то назад. Догадавшись об этом сама, подсказала природа, наверное!.. Не сказать, что умело в моей писе орудовал он. И пыталась ему подсказать, но Петр стал диким зверем совсем и в ответ только рявкнул: «Сожми крепче и дергай, резче дергай его!..» Возбудилась отчасти и я, и мне было приятно, очень-очень приятно, но мешала достичь настоящего кайфа, видно, грубость подростка… Учащеннее стали ходить в моей писечке пальцы, Петр затрясся, воскликнул и из дула орудия его тотчас брызнуло семя… И за все это время, заметь, он не сделал попытки даже чмокнуть меня!..
      Тут Андрона замолкла, задумалась.
- Ты его прогнала?..
- Прогнала, но он снова явился ко мне через несколько дней. Мне хотелось ему отомстить.
- Отомстила?
- О да! Тем сама испытав наслаждение, настоящую бурю восторга, настоящий оргазм!.. «Хочу снова с тобой…» - заявил искуситель, едва только вошел. «Я нисколько того не хочу!.. - отрубила в ответ, уже мягче добавила: - Если дашь обещание исправиться и быть более нежным со мной, то об этом подумаю». И Петр тотчас поклялся, тотчас начал меня неумело, но таки целовать. Спустя пять или десять минут, обнажившись на сей раз друг пред другом совсем, когда он начал гладить мне внизу живота, расхрабрилась уже окончательно и сказала ему: «Засунь, Петя, пожалуйста, в желобок тот язык». «Это как?..» - растерялся немного партнер. «Как умеешь, глупыш! – усмехнулась в ответ. – Разве это постыдно?..» «Нет, нисколько, сейчас!..» – и схватив как пушинку, усадил пред собой меня прямо на стол, начал писю мою целовать и вылизывать. Спустя пару минут испытала оргазм. Настоящий и бурный! В благодарность за это, припав, начала осыпать поцелуями Петра твердый торчащий, с покрасневшей головкою ствол. Понимая прекрасно сама, чем все это закончится, кое-как запихнула головку его в свой совсем еще детский, еще узенький рот… И не только головка продвигалась во мне!.. Весь дрожал от волнения и сжимал мою голову он, первый мой сексуальный партнер, вновь тряслась, предвкушая дальнейшее, я… Долго ждать не пришлось, вскоре Петя воскликнул и с живого брандспойта его прямо в небо ударили струи спермы его, я едва успевала заглатывать… И никто ведь до этого меня этим премудростям секса никогда не учил!.. Так на пару с соседом обучались оральной, лишь оральной любви.
- И как долго все длилось?..
- Больше года, - улыбнулась Андрона. – Петр нашел более старшую и действительно больше ему подходящую девушку.
- И за все это время взрослый парень почти никогда не пытался сделать это иначе, овладеть же тобой окончательно?..
- Никогда... Хотя я, войдя в раж, намекнула однажды, что могла бы позволить ему ввести член свой мне в попочку. «Нет, не надо, мне жалко тебя!.. – сказал он, призадумавшись, и тотчас с благодарностью начал попку мою целовать, даже вход в потайные глубины вылизывать, между делом добавив: – Если ты того хочешь действительно, могу палец засунуть в нее». Согласилась-таки… И мне это понравилось, позже часто просила сама сделать это опять…
- Значит, Петр был достаточно тонким и порядочным мальчиком.
- Да, порядочный, но… часто злилась сама на любимого за его нерешительность, ибо втайне желала, чтобы он без особых-то изысков просто трахнул меня… Петр не сделал того, за что ныне ему благодарна за все!..
      Благодарность, порядочность… и вульгарная сила желания… Где она, серединка всего, где же здравый наш разум?..
      Тут Андрона, вдруг вспомнив о том, предложила мне выпить вина.
- В раздевалке имеется, - пояснила, вставая, - я сейчас принесу!..
      Принесла. И мы выпили с ней по большому стакану… Вино, кстати, крепленое, а мне только двенадцать…
- Искупаемся снова?.. – а Андроне за двадцать давно…
- Да, конечно, вперед!..
      И купались, и стали, мне казалось, невинными… Из воды в основном состоим, с водой связано все, в том числе и грехи, и рождение… Чистота и невинность, к сожалению, бесплодны, мы, из тела и плоти, вновь нуждались в грехе…
      Сами часто не знаем, чего ищем, что нужно найти…

      Золото и женщина – две гибели, которые ждут человека, когда в дело вмешается Шайтан.
      Если высохла душа, дряблым стало тело – тогда золото.
      Если кипит еще кровь и не погас огонь во взоре – тогда женщина.
      Шайтан знает, как кому угодить, чтобы потом получше посмеяться.
                ***
      Казалось, не было на земле хана умнее солгатского; казалось, могущественный Арслан-Гирей имел все, чтобы быть довольным. Сто три жены и двести наложниц, дворец из мрамора и порфира, сады и кофейни, бесчисленные табуны лошадей и отары овец. Чего еще было желать?
      Казалось так.
      Но по ночам приходил к Гирею кто-то и тревожил его мысль.
- Все есть, только мало золота.
- Откуда взять много золота, - спрашивал сам себя Гирей. И не спал до утра.
      И вот раз, когда пришли к нему беки, велел им созвать мудрецов со всего ханства.
      Не знали беки – для чего, и каждый привел своего приятеля, хотя бы он и не был мудрецом.
- Средство хочу, - объявил хан, - чтобы камень золотом становился.
      Подумали беки и мудрецы: - Помешался хан; если бы можно было так сделать, давно бы люди сделали.
      Однако сказали: - Воля падишаха священна. Дай срок. Через неделю попросили: - Если можешь, подожди.
      А через две, когда открыли рот, чтобы просить нового срока, хан их прогнал.
      Умный был хан.
- Пойду сам поискать в народе мудреца, - решил он.
      Беки отговаривали: - Не следует хану ходить в народ. Мало ли что может случиться. Может услышать хан такое, чего не должно слышать благородное ухо.
- Все же пойду. Оделся дервишем и пошел.
      Правду сказали беки. Много обидного услышал Гирей и о себе и о беках, пока бродил по солгатским базарам и кофейням. Говорили и о последней его затее:
- Помешался хан, из камня золото захотел сделать. А иные добавляли: - Позвал бы нашего Кямил-джинджи, может быть, что и вышло.
- А где живет Кямил-джинджи?
      И хан пошел к колдуну; рассказал ему, чего хочет.
      Долго молчал джинджи.
- Ну, что же?
- Трудно будет… Если все сделаешь, как скажу, может, что и выйдет.
- Сделаю.
      И хан поклялся великой клятвою: - Да ослабеют все три печени, если не сделаю так.
      И повторил: - Учь талак бош олсун.
      Тогда сели в арбу и поехали. Восемь дней ехали. На девятый подъехали к Керченской горе.
- Теперь пойдем.
      Шли в гору, пока не стала расти тень. А когда остановились, джинджи начал читать заклинание.
      На девятом слове открылся камень и покатился в глубину, а за ним две змеи, шипя, ушли в подземный ход. Светилась чешуя змей лунным светом, и увидел хан по стенам подземелья нагих людей, пляшущих козлиный танец.
- Теперь уже близко. Повторяй за мной: Хел-хала-хал.
      И как только хан повторил эти слова, упали впереди железные ворота, и хан вошел в другой мир.
      Раздвинулись стены подземелья, бриллиантами заискрились серебряные потолки. Стоял хан на груде червонцев и целые тучи неслись мимо него.
      Поднялся из земли золотой камень; кругом зажглись рубиновые огни, и среди них хан увидел девушку, которая лежала на листе лотоса.
      Завыла черная собака; вздрогнул джинджи.
- Не  смотри на нее.
      Но хан смотрел, зачарованный. Потускнели для него бриллианты; грубой медью казалось золото, ничтожными все сокровища мира.
      Не слышал Гирей ее голоса, но все в душе у него пело, пело песнь нежную, как аромат цветущего винограда.
- Скорей возьми у нее ног ветку, - бросился к нему джинджи, - и все богатства мира в твоих руках.
      Поднялась с ложа царевна.
- Арслан-Гирей не омрачит своей памяти, похитив у девушки ее чары. Он был храбр, чтобы прийти и, придя, он полюбил меня. И он останется со мной.
      Потянулись уста царевны навстречу хану, заколебался воздух. Полетели золотые искры, вынесли джинджи из недр Керченской горы и перебросили его на солгатский базар.
      Окружили его люди.
- Слышал? Пропал наш хан, - говорили они ему. – Жаль Арслан-Гирея.
      Но джинджи тихо покачал головой.
      -    Не жалейте Гирея. Он нашел больше, чем искал.

      Вновь Андрона в объятиях моих, и пред взором моим вновь раскрылся ее удивительный, совершенно невинный цветок…
      Где Наум?.. Нет, не брат, где мой первый, пока что единственный, настоящий мужчина?.. Ах, приди и смотри, и будь рядом со мной, и будь в этом цветке, и в меня вновь зайди!..
- Я пришел, - тотчас голос услышала, - и готов вас любить.
      «Да, обеих люби», - и ответила мысленно, ибо губы мои уже были в промежности девушки…
      И вдруг твердый и сильный, и желаемый пест дорогого мужчины вошел в недра мои…
      Было ль это в реальности или мне только чудилось? Может, все от вина?.. И не знала сама. Иногда плод фантазии много слаще реального…
      
                *  *  *

                Часть вторая
                Тирал

      И еще год прошел с той поры, как мы с Музой-Евтерпой на Ниаре живем, много время прошло.
- Признавайся, Наум, - обратилась она, улыбаясь, ко мне, - с той поры, когда встретил меня, ты доволен судьбой?..
- Да, любимая, да! И ты стала моей путеводной звездой!..
- Повторяй это чаще, пожалуйста, - и тут Муза прильнула ко мне, - не забудь, что я все же только слабая женщина, что порой очень хочется слышать комплименты твои.
- Да, конечно, прости!..
      Комплименты мои… Слыша их от интарца, от Гория, слишком часто, увы… Изменяла и первая, Катенька, я же чист перед ней был тогда лишь физически… Сам во всем виноват, виновата природа самца… И смешно и банально звучит!..
- Мог бы кончить давно институт, - говорила частенько мне бывшая, - не пахать так, как пашешь теперь!..
- Ну и что получал бы от этого? – отвечал ей вопросом. – Головную лишь боль, чуть-чуть больше деньжат?..
- Мог бы чаще со мной… - замолкала, как правило, а потом добавляла с видом очень порядочной женщины, - ходить в гости, к примеру, в кино…
- В кино можешь сходить, дорогая, и с дочерью, а пить водку в гостях, соревнуясь с хозяином, мне уже не особо-то хочется.
- Ты становишься пнем!.. – выходила жена из себя. – И пить водку тебе, очевидно, приятнее со своими шахтерами в раздевалке иль где-то еще!..
- Да, признаюсь, приятнее!.. – соглашаясь с ней полностью, завершал разговор.
      Вот такой был я бука и пень, стыдно даже о всем вспоминать. Но что было, то было, и не надо себя слишком рьяно корить и тем более ругать.
      Шахтер, слово – красиво звучащее, и тем более – проходчик! Прошу не путать со словом проходимец, под землей проходимцев не бывает практически. Пионер, тоже можно сказать. Лично мне всегда более нравилось называть как себя, так и своих товарищей первопроходцами. И оно соответствует истине!..
      Был однажды такой эпизод, а вернее сказать, вот такая история.
- Забивай клин с размаху, - подсказал раз салаге, знал, впервые крепившему штрек не металлом, а лесом, почти пройденного нами буровзрывным способом. – Ах, не так же, смотри! Чтобы стойка звенела!..
      Показал; парень будто бы понял.
- Да, вот так, молодец!.. – похвалил его третий из нас, едва успевающий готовить нам клинья и делать на лесинах уступы проходчик.
      И мы очень спешили, до конца смены еще предстояло пробурить энное количество шпуров, а потом, как у нас говорят, и забой отпалить. Время было в обрез.
- Все, ребятки, поехали!.. – и скомандовал я через десять минут, соединяя кабельную муфту достаточно мощного электрического сверла.
      И бурили, потели… И когда оставалось лишь пятнадцать иль двадцать шпуров…
- Вызывай взрывника, - приказал новичку. – Горный мастер пусть тоже быстро чешет сюда, принесет нам взрывчатку, постоит на посту…
      План начальством дается, не подумав о людях, вовсе не с учетом требований техники безопасности, а с учетом ее нарушений. Повсеместно, везде, во всех угольных шахтах и бассейнах России!..
- Все нормально?.. – взрывник.
- Не трепись, заряжай!.. Я тебе помогу.
      И все шло как по маслу, забой к взрыву готов!.. Шагать аж к сопряжению мы, конечно, не стали, отойдя метром сто, лишь присели на корточки, бахнули…* Звук казался весьма подозрительным, не таким, как всегда…
- На прострел?..
- Боюсь, хуже, ребята…

*В описанных действиях горняков, о чем выше уже говорил, действительно имели место сплошные нарушения техники безопасности.
     Едкий дым и, естественно, пыль, трудно было дышать… Боже мой, что в забое?! Это дикий кошмар!.. Наши рамы, лесины, кой-какие как спички поломаны, оказались на почве, вперемешку с углем!.. Рам пятнадцать, не меньше!.. Плохо то, что пространство, то есть кровля над нами, оказалась совсем оголенная, сверху сыпались, падали как кусочки угля, так и более крупные «чемоданы» породы.
- Видно, плохо крепили, - сделал вывод взрывник.
      И он прав, черт его побери!..
- Ты бы лучше заткнулся, дурак! Пока зубы на месте!..
      Может, он виноват, что-нибудь перепутал иль не так зарядил?..
- Мы все сделали правильно, - прочитав мои мысли, не обидевшись, парень. – Сам же мне помогал!..
- Помогал! – снова рявкнул в сердцах. – Но ты лучше пока помолчи!..
      Было ясно одно: приводить все в порядок, убрать горную массу и опять закрепить, займет сутки, не менее, времени!..
- Звоню, братцы, в нарядную, - горный мастер сказал, придя малость в себя. – Пусть меняют задание сменщикам.
- Пусть меняют, звони, - только буркнул в ответ.
      В завершение рассказа хочу кратко отметить: план таки в тот злопамятный месяц нами выполнен был, но с натугой, естественно.
      Жизнь – сплетение прошлого и реального времени, и того, что еще предстоит пережить. И все это – единое целое, как ни странно, но прошлое очень часто зависит оттого что еще ожидает на пути наших мытарств, иногда совершенно пустых и как будто ненужных, но на деле значительных и имеющих тайный свой смысл.
      Цветы жизни есть дети… Была дочь, моя с Катенькой Дарья. Уже в мире ином. И есть взрослые внуки, давно правнуки есть. Что о них говорить? Слава Богу, живут и не бедствуют и достаточно счастливы. Правда, я ничего и не делаю, чтобы им хоть в чем-либо помочь, они знают о мне только то, что я есть, что живой. Ничего совершенно не делаю, все же их очень-очень люблю. И есть взрослый по сути, внешне мальчик Евтум, и Умсус от Аскирии, позже ставшей Устинией есть, есть болтушка Амалия…
      Евтум – мальчик таки, с необычной судьбой, рожден лидером быть. В этом весь драматизм, что ему суждено лишь учителем стать. Да, Умсуса учителем. Но Евтум – сильный маг, со всем этим справлялся, к этой роли своей, к сожалению, не первого плана, очевид-
но, привык. И он слез от кого-то тайком, был уверен, не лил…
      И Умсус – Божий сын… Иногда сомневался и сам, может быть, он действительно Божий?.. Правда, в нем никакого стремления к лидерству мной замечено не было, в остальном был весьма одаренным и талантливым мальчиком…
      И малышка Амалия… Гены мамы, интарка. Слишком быстро взрослела физически, не мог толком сказать, может быть, и психически, может быть, и умом. Как Евтум, научилась прятать мысли, желания свои. В семье магов – все маги, увы!..
      И работа была; и Владлена была; сам я в мыслях бывал, только в мыслях, в Крыму, вспоминая легенды, иногда очень грустные. Вот одна из таких.

      Туды-Мангу-хан был похож на быка с вывороченным брюхом; к тому же он был хромой и кривил на один глаз.
      И все дети вышли в отца; одна Гюляш-Ханым росла красавицей. Но Туды-Мангу-хан говорил, что она одна похожа на него.
      Самые умные люди иногда заблуждаются.
      В Солгатском дворце хана жило триста жен, но мать Гюляш-Ханым занимала целую половину, потому что Туды-Мангу-хан любил и боялся ее.
      Когда она была зла, запиралась у себя, тогда боялся ее хан и ждал, когда позовет.
      Знал, каков бывает нрав у женщины, когда войдешь к ней не вовремя.
      А в народе говорили, будто ханша запирается неспроста. Обернувшись птицей, улетает из Солгатского дворца в Арпатский лес, где кочует цыганский табор Ибрагима.
      Попытался было сказать об этом Туды-Мангу-хану главный евнух, но побелело от гнева ханское око и длинный чубук раскололся о макушку старика.
      Помнил хорошо хан, что вместе с Гюляш-Ханым пришла к нему удача, – так наворожила ее мать. И любил хан цыганку-жену, потому что первым красавцем называла она его, когда хотела угодить.
      Улыбался тогда Туды-Мангу-хан, и лицо его казалось чебуреком, становившийся более сочным в курдючном сале.
      И всегда, когда хан шел на Ор, он брал с собой Гюляш-Ханым – на счастье, чтобы досталось побольше добычи и была она поценнее.
      Один раз добыл столько, что понадобилось сто арб.
      Была удача большая, потому что Гюляш-Ханым не оставляла хана, даже когда он скакал на коне.
      Но арбы шли медленно, а хану хотелось поскорей домой. Позвал он Черкес-бея и поручил ему казну и Гюляш-Ханым, а сам ускакал с отрядом в Солгат.
      Весел был хан, довольны были жены. Скоро привезут дары.
      Только не всегда случается так, как думаешь.
      Красив был Черкес-бей, строен, как тополь, смел, как барс, в глазах купалась сама сладость. А для Гюляш-Ханым настало время слышать, как бьется сердце, когда близко красавец.
      Взглянула Гюляш-Ханым на Черкес-бея и решила остаться с ним, – обратилась в червонец. Покатился червонец к ногам бея, поднял он его, но не положил его к себе, – был честен Черкес-бей, а запер червонец в ханскую казну.
      Честным поступком не всем угодишь.
      А ночью напал на Черкес-бея балаклавский князь, отнял арбы, захватил казну.
      Еле успел спастись Черкес-бей с немногими всадниками.
      И повезли Гюляш-Ханым с червонцами в Балаклаву.
      В верхней башне замка жил греческий князь.
      К нему и принесли казну.
      Открыл князь казну и начал хохотать. Вместо червонцев – в казне звенел рой золотых пчел.
- Нашел, что возить в казне глупый Туды-Мангу-хан!
      Вылетел рой, поднялся к верхнему окну; но одна пчела закружилась около князя и ужалила его прямо в губы.
      Поцелуй красавицы не всегда проходит даром.
      Отмахнулся князь и задел крыло пчелы. Упала пчела на пол, а вокруг нее посыпались червонцами все остальные.
      Поднял от удивления высокую бровь балаклавский князь и ахнул: вместо пчелы у ног его сидела, улыбаясь, ханская дочь; загляделась на него.
      Был красив Черкес-бей, а этот еще лучше. Светилось на лице его благородство, и в глазах горела страсть.
      Околдовало его волшебство женской красоты, и оттолкнул юноша ногой груду золота.
      Когда молод человек, глаза лучше смотрят, чем думает голова.
      Схватил ханшу на руки и унес к себе.
      Три дня напрасно стучали к нему старейшины, напрасно предупреждали, что выступило из Солгата ханское войско.
      Напиток любви самый пьяный из всех; дуреет от него человек.
      А на четвертый день улетела Гюляш-Ханым из башни. Обернулась птицей и улетела к своим, узнала, что приближается к Балаклаве Черкес-бей.
      Скакал на белом коне Черкес-бей впереди своих всадников, услышав в стороне женский стон, задержал коня.
      В кустах лежала Гюляш-Ханым, плакала и жаловалась, что обидел ее балаклавский князь, надругался над ней и бросил на дороге.
- Никто не возьмет теперь замуж.
- Я возьму, - воскликнул Черкес-бей, - а за твою печаль заплатит головой балаклавский князь.
      И думала Гюляш-Ханым по дороге в Солгат – кто лучше, один или другой, и хорошо бы взять в мужья обоих, и князя и бея и еще цыгана Ибрагима, о котором хорошо рассказывает мать.
      Когда имеешь много, хочется еще больше.
      А балаклавский князь искал повсюду Гюляш-Ханым и, когда не нашел у себя, пошел, одевшись цыганкой, искать в ханской земле.
      Через горы и долины шел до Солгата.
      На много верст протянулся город, но не было никого на улицах. Весь народ пошел на площадь к ханскому дворцу, потому что Туды-Мангу-хан выдавал младшую дочь замуж и угощал всех, кто приходил.
      Радовался народ. Сто чалгиджи и сто одно думбало услаждали слух, по горам горели костры; ханские слуги выкатывали на площадь бочки с бузой и бекмесом; целое стадо баранов жарилось на вертеле.
      Славил солгатский народ Туды-Мангу-хана и его зятя Черкес-бея.
      Завтра утром повезут Гюляш-Ханым мимо мечети султана Бибарса; будет большой праздник.
      Думала об этом Гюляш-Ханым, и что-то взгрустнулось ей. Подошла к решетчатому окошку в глухой переулок и вспомнила балаклавского князя.
- Хоть бы пришел.
      И услышала с улицы, снизу, старушечий голос.
- Хочешь, погадаю; вели впустить.
      Велела Гюляш-Ханым впустить ворожею и заперлась с нею вдвоем.
- Гадай мне счастье.
      Посмотрела Гюляш-Ханым на цыганку. Горели глаза безумным огнем, шептали уста дикие слова. Отшатнулась ханша. Упали женские одежды, и к ней бросился балаклавский князь.
      Бывает луна белая, бывает желтая.
      Посмотрели люди на небо, увидели сразу три луны: одну белую и две в крови. Подумали – убили двух, третий остался.
      Вскрикнула Гюляш-Ханым. Вбежал Черкес-бей. В долгом поцелуе слились уста. Мелькнуло лезвие ятагана, и покатились две головы любивших.
      Оттолкнул Черкес-бей тело Гуляш-Ханым и женился в ту же ночь на старшей дочери хана. Потому что не должен мужик жалеть бабу.

                * * *

       Теперь от Солгатского дворца остались одни развалины. Совсем забылось имя Гюляш-Ханым. Но в осеннюю пору, когда у местных татар играют свадьбы, в лунную ночь видят, как на том месте, где был дворец хана, встречаются две тени. И спрашивает одна:
- Зачем ты погубил меня?
      И отвечает другая:
- Я любил тебя.

      Лаконично и с грустью рассказано, жалко всех их, троих… Нет, и матери жалко, и отца, хромоногого…
      Ценность человека прежде всего нужно определять не по тому, насколько туго набита у него мошна, а по тому, в какой степени он способен прощать грехи окружающим…
      И шли дни, я трудился как проклятый. Но подробно рассказывать о рутинной работе равносильно купанию в проруби, не изволив при этом снять одежду с себя. Расскажу-ка я лучше о «зверятах» своих, о любимцах семьи.
      Мифтий – тигр настоящий давно. Внешне только был взрослым, увы. Вел себя как котенок, а вернее сказать, как кутенок какой. И встречал, когда мы возвращались домой, как собачка всегда, норовя кого-либо из нас по-собачьи лизнуть, всегда прыгал и жался к ногам. Может быть, на него очень Банга влиял? Но и волк – не собака, а зверь хищный, серьезный.
- Очевидно, у Мифтия совсем крыша поехала, - говоря это Музе, усмехался беззлобно, - смешно даже глядеть!.. Инфантильный парнишка!..
- Не парнишка, а мальчик еще!.. – улыбалась супруга.
- И что ты предлагаешь, найти самку ему?..
- Нет уж, нет уж, не надо! Не хватало мне только тигрят!..
      Скажу правду, что кошек никогда не любил, они все эгоистки, любят только себя и не любят людей. А в боях меж собой за внимание кошечки коты более свирепы, чем, к примеру, кабан. Только Мифтий – не кошка, в его жилах, похоже, текла совершенно собачья кровь…
      Да, и волк – не собака совсем, но наш Банга был стар и был связан с людьми, с нами связан незримыми и достаточно прочными нитями. На Земле говорят: сколько волка не корми, а он все равно в лес смотрит. Старый Банга, естественно, тоже не был ручным, знал, что дом его – лес, вовсе не был подлизой, не был слишком уж ласковым, он был попросту другом, настоящим и верным.
      В своей стае он был вожаком, и все самки желали с ним потомство иметь. Старый хрыч, и вожак?.. Всем известно, природа – не неженка, и в ней нет чувства жалости, чувств вообще каких-либо в ней нет. Есть закон: кто сильнее, тот выжил, тот и есть настоящий вожак! Неужели наш Банга действительно еще сильный физически? Нет, конечно же, нет!..
- Ты не прав, - прочитав мои мысли, возразила Евтерпа, - друг наш очень силен!..
- Кто тебе только это сказал?.. – произнес я с иронией.
- Раз самой приходилось видать, как он справился с более младшим и опасным соперником.
- Не загрыз его насмерть?..
- Нет, такое средь них крайне редко случается.
      И они очень часто благороднее людей!..
- Каким образом Банга до сих пор полон сил?..
- Он общается с нами, - лаконичный ответ.
      С трудом в это и верилось, но других вариантов, чтоб сей факт объяснить, к сожалению, не было.


      Ажиотаж в отношении находки Тирала со стороны окружающих меня людей мало-мальски утих, не могла успокоиться я. Чересчур экспансивная девочка! – сама сделала вывод…
- Как дела с пирамидой? – и сама, обращаясь к Тиралу, каждый день задавала ему надоевший вопрос.
- Все прекрасно, Евтерпа, - отвечал ученик. – К пирамиде дорога проложена, и людей, нам готовых помочь, на сей час предостаточно. Небольшая проблема лишь с транспортом, маловато машин.
- Хорошо, я, наверно, сегодня отправлюсь, побываю в Интарии, попытаюсь проблему решить.
      С какой целью таки?.. И сама же ответила: чтобы встретиться с Горием.
      Собиралась уже в самом деле отправиться, разумеется, зная, что мне нужные люди в это время находятся там, как ко мне подошел с недовольным лицом, подозрительно глядя, Наум.
- Ты опять?..
- Нам нужны самосвалы!.. – ответила.
- Да, и правда нужны, - призадумался муж. – Между прочим, и Оскар… извини, но он тоже интарец, мог бы стать твоим донором…
- Прости, наш протеже совершенно иссяк, перестал отвечать требованиям моей тонкой и жадной натуры. Как тебе, голый секс мне не нужен, мой друг!..
- Ты права, - согласился Наум, - этим мы, слава Богу, сыты.
      Сыта я ли? и он?..
      И привычный полет… И Артон…
      «Вы опять здесь, Евтерпа?.. – с удивлением спросил, разумеется, мысленно. – Есть проблемы?..»
      «Одна», - посвятила его в официальную версию своего к ним визита.
      «Хорошо, - отозвался мужчина, дав по сути добро, - но сегодня решить сей вопрос окончательно, боюсь, вряд ли получится».
      «В таком случае мне, - пряча тайные мысли свои, улыбнулась ему, - мне придется у вас отдохнуть, подождать до утра».
      Что ему не скажи, Артон верил всему, хотя я о всех бедах-проблемах Ниары могла в мыслях ему рассказать и заранее, могла вовсе сюда не лететь.
      «Подождите тогда до утра», – улыбнулся наивный наш босс, завершая беседу.
      Встреча с Горием. Пылкая. Жаль, при людях, на улице…
      «Уже больше недели, как живу в ожидании!..» – произнес он обиженно, прижимая меня крепко-крепко к себе.
      «Уймись, видят прохожие!.. – выскальзывая из его объятий. – Раз уж так жаждешь видеть меня, прилетай на Ниару хоть раз в месяц ко мне».
      Горий дал-таки слово, что отныне действительно будет сам прилетать, и при этом весьма торопясь лечь со мною в постель.
      «Нет сил больше терпеть!.. – повторял как мальчишка. – Ко мне ехать весьма далеко и займет много времени. Пошли лучше в отель!..»
      Вертолетом до дома его лететь десять минут, мой любовник лукавил слегка… Могла сделать сама, чтоб мы оба в течение пару секунд оказались в квартире его…
      «Ах, не надо спешить!.. – но желала общения с ним много более тонкого. – У нас ночь впереди!..»
      Что греха тут таить, как всегда в таких случаях, я была очарована, не скажу что безумно, но в него влюблена, то есть слабой была и и чрезмерно сговорчивой... И хотелось как юной девчонке романтики, и хотелось цветов…
      «Значит, ловим такси, - вертолет же имея в виду, сказал он, озираясь, - скоро юркнем с тобою в постель!..»
      «Есть хочу, - заупрямилась я, - легкой музыки также и немного вина!..»
      Знала, в кухне мужчины хоть шаром покати, нету даже и хлеба, холодильник пустой. Что мог Горий сказать? Пригласил, наконец-то, в кафе с видом явно несчастным, не сумев того скрыть от меня.
      По известной причине, он мне нужен, о да! Но зачем холостому мужчине замужняя и к тому же не близко живущая женщина?.. Для телесных услад! А ведь был в свое время от меня без ума!..
      Ба, в кафе он меня тотчас начал глазами ласкать, целовать. Сперва в губы и грудки, не успели и сделать заказ, как добрался до бедер!..
      «Ты безумно красивая!..»
      И мне это понравилось, и мне стало приятно… и раздвинула ноги свои…
      «Очень хочешь?..»
      «Хочу!..»
      Тут к нам кельнер приблизился… Как назло, черт его побери!.. Заказали вина и чего-то поесть.
      «Извините, но мы ненадолго уйдем, - пока он еще рядом, сообщила мужчине. – Полагаю, на двадцать минут».
      «Ради Бога, сударыня, - будто все понимая, улыбнулся прислужник, - через двадцать минут и доставлю заказ».
      И мы с Горием вышли… и спустя две минуты, оказавшись в гостиничном номере, как безумцы снимали с себя и кидали одежды, а еще через пять или десять секунд он уже был во мне…
      Наслаждение – молния!..
      «Вот и мы», - садясь снова за столик в кафе.
      «И прошло в самом деле ровно двадцать минут», - наполняя бокалы вином, отозвался наш кельнер.
      С аппетитом поели и немножечко выпили. И уже на такси-вертолете долетели до дома ловеласа и бабника. И казалось, что мигом прошла долгожданная ночь…
      Наслаждение – вечность!..
      Лишь вернувшись на Ниару, начала размышлять о своих отношениях с Горием более-менее трезво, без излишних эмоций, головой, а не задницей.
      Лет, наверное, помните, мне немало уже, но с годами, увы, стала слишком несдержанной в отношении секса, стала шлюхой совсем… Ну а если подумать чуть-чуть, то не все ведь подряд мужики возбуждали меня! Иногда молодые и сильные, интересные парни больше злили своим приставанием и огромным желанием в чем-нибудь угодить, лишь бы только добиться от меня благосклонности. И красавцы слащавые раздражали меня…
      Сильный маг, очень сильная женщина не могла разобраться в своих собственных чувствах и в своих же наклонностях! Это просто смешно!..
      Любим тех, кто относится к нам всегда с легкой иронией и кто нас игнорирует, к кому тянемся сами, а не тех, кто стремится быть в фаворе у нас, кто стремится скорее уложить нас в постель…
- Ну и где твоя техника?.. – поинтересовался Наум.
- Прилетит на Ранзасе через несколько дней, - лаконично ответила.
      А о том, как я ночь провела, он не стал даже спрашивать, видно, сам в это время побывал на Земле, ублажал свою юную девицу.
- Познакомил бы с той, распрекрасной принцессой, - спустя несколько дней как бы в шутку, с улыбкой, обратилась к нему. - Мог бы даже Владлену свою уложить к нам в постель.
- Как когда-то Аскирию?.. – как ни странно, спокойно, и не встав на дыбы, спросил муженек.
- Ей бы с нами понравилось, - соблазняла законного. – Была б рада и я… И тебе самому будет много приятнее кувыркаться с двумя!..
- Может быть, но в итоге… Согласись, что все это совершенно безнравственно!..
- Ну и ну!.. – не сдержалась и прыснула. – От тебя это слово слышу, милый, впервые!..
- Дай мне время все взвесить, - завершил разговор.
      Аж неделю Наум размышлял и все тщательно взвешивал, вероятно, готовя красавицу к предстоящим событиям. Наконец-то спросил:
- Снова жаждешь лесбийской любви?..
- Нет, не очень, признаюсь, - сделав вид, что задумалась, сама вспомнив Андрону, а вернее сказать, между ног ее пышную, цвета сена копну, постаралась ответить совершенно спокойно. – Но с хорошенькой девушкой и тем более с твоей ненаглядной Владленушкой, ради блага всей нашей семьи, я готова заняться этой самой любовью опять, вероятно, опять испытав мной уже подзабытые радости.
      Подзабытые?.. Да. Но не так уж давно…
- Хорошо, в таком случае сегодня, - и ответил супруг, - иль в одну из ближайших ночей попытаюсь-таки пригласить в гости ту, о ком ты говоришь. Очень-очень надеюсь, что она согласится.
- В таком случае действуй, - безучастно сказала ему.
      Наум явно надеялся, что я стану ручной, все желания его выполняющей куклой, что, увлекшись Владленой его, перестану так часто навещать им пока не знакомого, но мне нужного Гория. И он правильно мыслил, много-много зависело от глупышки девчонки, от ее чисто внутренних чар... А с другой стороны посмотреть, даже если Владлена очарует меня, поразит наповал, отказаться от парня совсем я и думать не думала, не могла того сделать, не имея замены негласному и приятному донору. Лишь недавно, увы, поняла окончательно, что мне нужен всегда находящийся рядом, настоящий и полон психических сил, и интаркой рожденный мужчина!.. Оскар тоже мужчина, но он тратил все силы на свою ненасытную женушку и смазливых красоток.
      И Владлена пришла. Хороша, хороша!..
- Добрый вечер, - сказала грудным и приятным, и как будто из собственной писечки издаваемым голосом, сообщила мне имя свое.
- Добрый, девочка, добрый!.. – и представилась гостье.
      Лет ей двадцать на вид. Значит, мой муженек вступил в связь сексуальную с малолеткой еще, когда девочке было всего-навсего десять, в лучшем случае одиннадцать лет. Даже если невинности ей не сразу лишил, педофил, можно смело сказать! И недавно посмел намекнуть, что безнравственна я!..
      На Ниаре почти что одиннадцать вечера, дети спали уже. Можно было вообще-то и нам, не садясь и за стол, отправляться в постель.
- Вина хочешь?.. – тут спросил все ж таки у подруги Наум, сам при том, чтоб Владлена уселась, отодвинув ей стул.
- Разве только для смелости, - не особо смущаясь, согласилась она.
      На ней летнее легкое, из прозрачного шелка, сексуальное платье; выражение гостьи лица совершенно невинное… Ангелочек и только!.. Обвинять ее в чем-то совершенно бессмысленно, глупо, но частенько такие наивные, как из сказки, создания очень даже коварны.
      Пить в тот вечер самой не хотелось совсем, но Владлене с Наумом вино очень понравилось и они осушили аж по пару бокалов.
- Ах, Евтерпа, вы чудо!.. – и уже мало-мальски расслабившись, очевидно, слегка опьянев, вдруг воскликнула гостья. – Вы безумно красивая женщина!..
- Ах, Владлена, ты прелесть! – тем же тоном ответила, воспалившись желанием ее тотчас обнять, прижать к сердцу, ласкать.
- Так чего же вы ждете?.. – тут с улыбкой вмешался Наум. – Отправляйтесь-ка в спальню, в постель!..
      Боже мой, это я, а не гостья, совершенно пьяна!..
      И я встала со стула, вслед за тем и она… Впереди шел супруг; открыл дверь…
- Не волнуйтесь, голубушки, буду лишь наблюдать, - зашел в спальню последним, - не осмелюсь мешать!..
      Мы как будто его и не слышали…
      И Владлена меня обняла…
- Нет, не надо спешить!.. – чмокнув ей лишь в щеку, отступила на шаг. – Хочу видеть тебя, любоваться тобой!..
- Да, конечно, конечно!..
      Раздевались и впрямь не спеша, впрямь любуясь друг другом…
- Вы богиня, Евтерпа!.. – и сияли Владлены глаза.
- А ты – нежный невинный цветок!..
      Ни к чему, полагаю, описывать красоту этой девушки, поразила меня в основном ее внешне невинная, скромная, нежная, а на деле, конечно, блудливая и порочная попка. Небольшая и в меру округлая и, конечно, смешливая…
      Почему жопки женщин, и тем более юных, всегда очень смешливы?!..
      И шагнули друг к другу. Мои губы приблизились к ее влажным губам, а чуть позже и ушко нашли и сосок на набухшей груди…Упиваясь пока лишь такими, не особо-то страстными, то есть нежными ласками, продолжали стоять. И Владлена была много менее сдержанной и активной была…
- Раз неймется, ложись, - подтолкнула к постели ее. – Ты уже вся дрожишь! Предоставь мне возможность сделать это тебе…
- Мне не надо пока!.. – воспротивилась девушка, но легла, повернулась на бок. – Я могу потерпеть, а дрожу оттого что безумно хочу сделать очень приятное вам!..
      Как же так?! С полминуты назад, предвкушая дальнейшие радости, представляла уже, что увижу и вскоре вопьюсь в ее нижние губки своими, на лице, тоже влажными губками, запущу в ее щелку язык, получая при этом удовольствие огромное, что могу довести до экстаза Владлену, а теперь, к сожалению, получилось крушение всех моих ожидании!.. Нужно быть более гибкой, все еще впереди!..
- Ладно, девочка, действуй, раз так хочешь, то сделай удовольствие мне, - и легла рядом с ней, с чувством к ней благодарности, развела тотчас ноги свои и, согнув их в коленях, добавила: - Не забудь, что и я очень жажду увидеть твои девичьи прелести!..
- Да, конечно, увидите!.. – лепетала развратница, более страстно лаская  мои грудки, живот, приближая лицо к моей также густой, только более светлой копне. – Ах, какая у вас бархатистая кожа, ах, как я вас хочу!..
      Я закрыла глаза… Наум, слышала, сел… И вот тело беспутной девчонки-шалуньи оказалось внизу, меж моими ногами, а горячие губы ее были рядом совсем…
- Ах, какая прекрасная писечка!.. – восхищаясь, воскликнула. – Ваша щелка, Евтерпа, – настоящий источник всех божественных радостей!..
      Тут Владлена замолкла, ибо губы ее, наконец-то, прикоснулись к моим похотливым губам…
      Полагаю, нет смысла подробно описывать все, что мы делали позже, хочу вкратце всего лишь сказать, в равной мере и прелести девушки, что внизу живота, поразили меня. И не меньше, чем попка смешливая!.. Как сказала она обо мне, там и правда у девочки – настоящий источник всех божественных радостей!.. Наум прав, слава, слава ему!..
      И отныне боялась аж подумать о том, что же будет потом, когда мне станет нужен, снова встречусь с интарцем своим. Время быстро бежит!..
      Прошло несколько дней.
- Когда гостья к нам снова пожалует?.. – это я у супруга спросила, естественно.
- Когда ты пригласишь, - призадумался он. – Не забудь, у нее есть еще и своя, то есть личная жизнь. На мой взгляд, ей и замуж пора.
- Замуж ей рановато еще, замуж выдать недолго, - и задумалась я. – Пусть же с нами пока поживет, пусть ночует у нас.
- Уймись, Муза, уймись! Что ей скажут родители?! И что скажут нам детки свои?!.. Они вовсе не глупые!..
- В таком случае сам, когда будет возможность, сам ее пригласи, - приказным почти тоном попросила его. – Скажу честно, от этой девчонки я совсем без ума!..
- Что ж, согласен, заметано!.. – улыбнулся Наум.
      И он слово держал, в каждую третью ночь у нас праздник бывал, но в душе все ж таки у меня было чувство тревоги…
      Достучавшись с великим усилием Господу, обратилась к Нему:
      «Ах, ответь, умоляю, как мне дальше то жить?! Почему вдруг случилось такое, что я стала зависима от какого-то Гория, что мне нужен интарец, а Науму земная красавица?! Разве мы чем-то хуже других?!..»
      «Вопрос задан не мне, - улыбнулся беспечно Господь. – Спроси лучше у «мы»».
      «У каких еще «мы»? Разве Ты не Всевышний?»
      «Нет, всевышний, но я… я не в силах за всем уследить, я не в силах все помнить, отвечать на вопросы миллиардов людей. А о «мы» ты слыхала сама, это те, кто давали ответы знаменитому Кейси».
      «Я не Эдгар, увы!.. Или Ты мне советуешь все-таки попытаться наладить с теми «мы», ненадолго хоть, связь?»
      «Боюсь, тщетными будут, Евтерпа, все попытки твои… - призадумался Бог. – Более близок к той цели Тирал».
      «Что Ты мне предлагаешь, Господь?! Рассказать молодому мужчине, своему подопечному, о интимных проблемах своих?!..»
      «Ты ж была с ним близка!..»
      «Он того и не знает, он не помнит о том!.. Между прочим, Устиния – правда, я помогла – умудрилась вторично к себе парня привлечь, мне пришлось вновь вмешаться во все эти дела, сделать так, чтоб Тирал о своих отношениях с блудницей позабыл окончательно! И он чист, и он верен жене!..»
      «Чем блудница та хуже тебя?.. – усмехнулся Всевышний. – Ну да ладно, не стану, Евтерпа, тебе я морали читать. Помни только одно, что Тирал – твой единственный шанс, только он тебе в силах, но не сразу, помочь. И не будь такой скромницей, расскажи ему все. Сама все и заставишь забыть».
      «Да, конечно, заставлю… Что ж, спасибо, Господь, образумил несчастную!..»
      «И не думай, что Горий так уж нужен тебе!..» – сказал Он и исчез.
      Тирал сам в тот же вечер пожаловал и от счастья сиял. Я была в это время одна.
- Родила?..
- Разрешилась девчушкой, - произнес не без гордости он, говоря же о Еве своей, разумеется, и сегодня на свет появившейся дочери.
- Поздравляю! Вина?..
- Нет, спасибо, Евтерпа.
- Так чего же ты ждешь? Несись лучше домой.
- Я пришел, чтоб тебе сообщить!.. А теперь вот почувствовал, что ты хочешь о чем-то спросить, что ты хочешь со мной побеседовать.
- Кто тебе только это сказал?!..
- Говорю же, почувствовал.
- Нет, сегодня, Тирал, на серьезные темы беседовать, полагаю, не стоит.
- Был бы рад тебе в чем-то помочь!..
- В другой раз, хорошо?.. – проводила пришедшего и коснулась губами до его щетинистой и колючей щеки. – Поцелуй от меня свою Еву, пожалуйста, передай ей привет!..
- Что ж, спасибо, пока!.. – чмокнул мне также скромно в щеку.
      Вот такой получился расклад. Не любила кого-то о чем-либо просить. Может быть, и не стоит теперь?.. И тем более, что связь с теми «мы» у Тирала лишь в планах!..


      Шашки, шашки и шахматы, и пинг-понг иногда, когда рядом был кто-то из тех, кто умел и хотел поиграть. Евтум часто был занят, объяснял, будто дома сидит за своими толстенными книгами, может быть, у компьютера. И Умсус, к сожалению, повторял образ жизни более старшего друга, учителя – слово брат я старалась забыть.
- Может, сходим с тобою к реке, - предложила малому, сама маясь от скуки, - можем съездить к какому-нибудь, их великое множество, озеру.
- Что мы будем там делать? – спросил он, внешне будто задумавшись.
- Искупаемся и… можем взять с собой удочки.
- Прости, мама, я занят, - отказался глупыш. – Посети, раз так хочешь развеяться, хоть одну из своих многочисленных пасек.
- Там, сынок, уж давно все налажено, а за пчелами смотрят помощники.
      Тут совсем неожиданно появился Евтум.
- О чем, люди, у вас разговор?.. – был в хорошем весьма настроении.
- Мама вдруг предложила съездить с ней покупаться, - мрачным тоном ответил Умсус. – Порыбачить ей хочется.
- И ты, дурень, не хочешь?! Собирайся, поехали! Полагаю, меня не прогоните и возьмете с собой.
- Да, конечно, Евтум!.. – была рада-радехонька, что все так повернулось в наилучшую сторону.
- Раз хотите, поехали, - на сей раз согласился Умсус, отправляясь, похоже, искать им куда-то заброшенных удочек.
      И к вратам Вулказара дворца через десять минут был Евтумом подогнан очень мощный, просторный, лишь недавно совсем из Земли на Ниару доставленный джип, от которого люди на улицах почему-то шарахались. Тут и младший, мой сын, подоспел.
- За руль сядь-ка, пожалуйста, ты, - открыв дверцу кабины, приказал ему старший.
- Я, признаюсь, немного боюсь, - сомневался Умсус.
- Не дрейфь, парень, вперед!..
      Ну и ну! Парню нет и пяти!.. А Евтуму седьмой, только этот действительно уже взрослый почти...
      И поехали к озеру, к одному из озер. И погода в тот день была просто чудесная. И Умсус рядом был и был рядом другой, дорогой мне весьма человек. Огорчало, естественно, то, что должна в сей момент и должна постоянно от сыночка скрывать отношение к старшему, скрывать то, что все больше и больше я любила Евтума. И не только физически я тянулась к нему!..
      И у берега лодка, деревянная, прочная… И она не привязана, даже весла лежали… А кругом ни единой души… Красть на Ниаре не принято…
- Может быть, покатаемся?.. – это сын мой родной.
- Нет, не смейте, не наша!..
- В таком случае пойдем, искупаемся, - предложил, раздеваясь, Евтум, - а чуть позже достанем, накачаем свою, - говоря о резиновой, очевидно, в багажнике джипа находящейся лодке.
      Мои мальчики в плавках, ну а я в весьма скромном, не в бикини же мне перед сыном ходить, очень скромном купальнике.
- А вода, между прочим, прохладная, - сообщил, нырнув первым, Умсус.
- Для закалки как раз!..
      И ныряли и плавали, и от счастья визжали, одним словом, балдели. Отплыла от них дальше чуть-чуть, чтобы незаметно поправить въевшиеся в попку плавки, как пред мной неожиданно появился Евтум.
- Хочешь, прямо сейчас поцелую тебя? – с хитрецой этак глядя, спросил голосом вкрадчивым. – Под водой наших тел не увидит никто, ты лишь ножки свои ненадолго раздвинь, а уж путь к родничку между ними сам, надеюсь, найду!..
- С ума, что ли, сошел?! – ужасаясь нахальству беспутника. – Мы ведь здесь не одни, рядом сын мой, Умсус!..
- Он ребенок еще, ничего не поймет!..
- Нет, не надо, пожалуйста, – строгим тоном ответила и чуть мягче продолжила: – Мне не надо, Евтум, ибо я – совершенно нормальная женщина… Все интимного плана дела и должны быть интимными. При таких обстоятельствах, можно смело сказать, в экстремальных условиях, испытать наслаждение от безумно приятных, если это в постели, пусть и самых изысканных ласк может только, на мой взгляд, настоящий маньяк.
- Мы не раз это делали в экстремальных условиях!.. – тут насупился он.
- Дальше в лес, больше дров!.. Хотя ты от природы – очень ласковый парень, очень добрый и тонкий, но бывает, находит порой на тебя помутнение разума… И не надо меня эпатировать, стань же более сдержанным... Вот вернемся домой и закроемся в спальне, разрешу тебе делать со мной что захочешь, все-все!..
- Разрешись? – улыбнулся Евтум, понимая и сам, что вопрос риторический, что и так разрешаю все-все.
- Стану прямо рабыней твоей!.. – и игривый ответ.
- Буду ждать того часа, Устиния!.. – сказал он и нырнул, то есть скрылся под толщей воды.
      Вот такой разговор состоялся с любимым, да любимым мной мальчиком и мужчиной-любовником. Необычный и странный был сей наш разговор…
      Умсус явно замерз, посинели аж губы его.
- Ну-ка брысь из воды!.. – приказала шутливо ему, заодно и второму, кто любил всем приказывать сам.
      Чтоб согреться, попрыгали, поиграли потом в бадминтон и, достав из багажника пятиместную лодку, накачали ее в нужной степени воздухом. Не насосом, конечно, от машины компрессором.
- Все поедут рыбачить?.. – спросил лидер, Евтум.
- Я, пожалуй, останусь, - не любила, признаюсь, это делать вообще. – Добывание еды – дело чисто мужское!..
- Может, мама, тебе всей компанией сперва дров натаскать, – это сын предложил, добрый мальчик, заботливый, – пока нас здесь не будет, чтоб костер развела?
- Нет, не надо, сама. Лес всего в двух шагах!..
      И ребята отчалили, я осталась на время одна… В романтических чувствах наносила валежника…
      Как-никак, а огонь есть предмет поклонения… Сам костер – настоящий очаг, правда, только походный, а роль женщины рядом с костром, очагом, равносильна божественной роли Творца всей великой Вселенной…
      В лесу, кстати, нашла родничок. Из него и набрала водицы чистой-чистой, целебной и дарящей нам жизнь…
      Вода – также предмет поклонения, как огонь или воздух, земля, и все люди – отчасти язычники, в том числе и Наум. Повелитель и мнимый господь христианство кругом проповедовал, а в душе, была в этом уверена, оставался язычником. И он – идол, кумир, в том числе для меня, загадочный и недосягаемый…
      И приблизилась лодка…
- Вот и мы!..
- Вижу-вижу! Ну как?..
- На уху уже хватит, больше даже не стали ловить, - пояснил возбужденный рыбалкой Умсус.
- Ни и правильно сделали! Зачем зря бедных рыбок губить?..
      Запах дыма… волнующий. Не прошло полчаса, и готова уха… Разыгрался у всех аппетит…
- Теперь можно чуть-чуть полежать, - очевидно, насытившись, произнес бодрым тоном Евтум, - поваляться на солнышке.
- Разумеется, можно, - согласилась с ним я, - лишь сначала тут все приберу. А вы падайте, падайте!..
      Прибрала и легла… и смотрела на небо бездонное. Тишина и покой. И молчали ребята, вероятно, немного уставшие… Не прошло минут десять…
- Умсус, кажись, уснул, - как услышала тихий, тихий голос Евтума; он стоял предо мной.
- Ну и что? Пусть ребенок вздремнет.
- Я не против, вот только… лично мне надоело лежать. Может быть, погуляем, Устиния?..
- Погуляем, раз хочешь, - согласилась и встала. – Если вдруг да проснется Умсус, далеко уходить нежелательно…
      Берег, травка, кустарники… Впереди по тропинке плетущийся мальчик, видно, что-то придумав, повернулся ко мне…
- Посидим, - и опять предложил.
- Я сегодня согласна со всем, что бы ты не сказал, - вспоминая о том, что сегодня таки раз уже отказала ему, тотчас села на травку.
      Совсем близко, напротив меня, приземлился Евтум
- Хочешь, раков тебе наловлю?.. – безобидно спросил.
      Ба, внизу живота у него, под материей плавок, в отвердевшем уже состоянии, торчал некий предмет! Как маяк…
- Не нужны мне теперь твои раки, глупыш, – протянув свою руку, это место погладила.
- Вижу, нужен мой Друг!.. – тотчас встал и стянул свои плавки Евтум. – Ты сегодня действительно раз, когда я предлагал тебе ласки свои, мне уже отказала, Устиния. Коль сама не имела желания получить удовольствие, сделай это хоть мне!..
      Не просил, а поднес мне к лицу окончательно ставший большим и стальным «хулигана-дружка», ткнул им прямо мне в губы… Наглый гость, символ власти над мной, оказался во рту…
- Молодец, ты умелая девочка!.. – похвалил, сжав руками мне голову, он, искуситель, мучитель, настоящий насильник, маньяк…
      И с ним вместе вдруг взмыла и в экстазе воскликнула… И мы оба дрожали, и горячие струи семенной мужской жидкости лились в ротик неистово…
      Евтум вскоре заставил меня снять купальник с себя. Нагишом искупались, снова вышли на берег.
- Нам пора возвращаться, - обратилась к нему этак ласково-ласково. – Вот-вот может проснуться Умсус.
- Не прошел даже час, как с тобою ушли, - воспротивился в общем неглупый, но безумно упертый и во всем неуемный Евтум. – Спит он, спит твой Умсус, мальчик явно сегодня устал!.. До сих пор не целована мной, красавица, ты!..
- Я могу потерпеть, будет время и позже!.. – оставаясь-таки без купальника лишь в угоду любовнику. – Признавайся, ты сам, мной недавно обласканный, не пылаешь желанием сделать это сейчас.
- Нет, пылаю, Устиния, - улыбнулся развратник и, в мгновение ока оказавшись на мне, а вернее сказать, меж моими ногами, поднес к писечке губы свои…
      Вскоре снова огромная наслаждения волна, второй раз уже за день, захлестнула меня… Был весьма возбужденным, трепетал от волнения партнер, но при этом не очень спешил к завершению утех…
- Хватит, хватит, Евтум, - придя малость в себя, разведя до конца свои ноги опять, оттолкнула его. – Получи, и как можно быстрее, удовольствие сам!..
- Хорошо, - сделал милость мучитель, - раз уж ты того просишь, встань-ка буковкой гэ…
      Мысли были о сыне мои, Евтум все понимал!..
      Когда я, повинуясь, встала в нужную позу, он, опять же не очень спеша, начал снова мне писечку и промежность вылизывать.
- Ах, быстрее, просила тебя!.. – пришлось даже прикрикнуть. – Можешь кончить мне в жопку!..
- Что ж, спасибо, голубушка!.. – видно, этого ждал мой мужчина, развратник, настоящий самец…
      И едва мужской пест вошел в жопку мою, Евтум впал моментально в неистовство, совершал весьма бурные, будто этим желая убить, аж с размаху толчки. Не прошло двух минут, как от радости взвыл, его Друг, ощущала, во мне начал пульсировать. Испытала при этом, естественно, наслаждение я…
      Между прочим, большого различия между видами секса, то есть акта интимного, будь он, скажем, оральный или менее изысканный, но зато совершенно естественный, позволяющий людям плодиться, вагинальный, или многими более любимый анальный, я не очень и видела – мне бывало приятно всегда.
      Все еще крепко сжав и как будто прилипнув ко мне, Евтум замер, но слышала, все еще учащенно дышал…
- Что ты делаешь с мамой моей?!.. – тут услышала голос, и почти угрожающий, хорошо мне знакомый голос сына услышала.
      Боже мой!.. И что делать теперь?!..
- Сам же видел, дружок, - отскочив, преспокойно таки отозвался Евтум, быстро влез в свои плавки; поспешила прикрыть свои грудки и задницу я. – Твоей маме внезапно зачесалось то место, попка ей зачесалась, Умсус. Пришлось ей удружить…
      Почти правду сказал!.. И, на мой взгляд, такая, лишь отчасти правдивая правда, если хочешь кого-то надуть и сбить с толку совсем, эффективнее самой изысканной и похожей на истину лжи!..
- Попку можно, наверно, почесать и рукой, - растерялся несчастный и так грубо обманутый нами малыш.
      Я решила молчать.
- Успокойся, Умсус, - с добродушной улыбкой продолжил, а вернее, закончил разбирательство старший. – Считай это причудой, моим собственным бзиком.
- Да, ты странный, Евтум, иногда просто чокнутый, - сделал вывод мой сын, успокоясь действительно.
      И вернулись к машине. Едва тлели остатки костра. Мне хотелось домой. И одной ненадолго остаться очень-очень хотелось.
- Не печалься, Устиния, – раздувая огонь, лидер нашей компании бодрым тоном сказал, – все у нас на мази!..
- Я хочу покупаться опять, - и Умсус был веселым, все, казалось, забыл.
- Погоди, сейчас раков наловим с тобой!.. – как всегда, всеми-всеми командовал сумасбродный Евтум.
- О, чудесно, ура!..
      Дались им эти раки? Лишь недавно наелись ухи!.. Но они, как-никак, мужики, со своими причудами… Лишь бы им хорошо!..
      И ныряли ребятки и плавали, выносили на берег мне добычу свою.
- Мама, мама, смотри!.. – сиял меньший, Умсус, держа в ручке большого и на вид агрессивного рака.
- Да, огромный, сынок!.. Но клади-ка в ведерко его лучше уж сам, я, признаюсь, боюсь.
- Смотри, мама, внимательно, вот так надо их брать…
      Не прошло полчаса, как ведерко наполнилось. Старший сам образумился…
- Все, достаточно, хватит!.. – приказал подопечному. – Вылезай-ка на берег, Умсус.
      Как раз к этому времени закипела вода…
- Нет и нет, не могу!.. – тут воскликнула я, полагая, что раков варить, совершенно живыми, как принято, бросать их в кипяток, будет велено мне. – Не могу я красавцев так жестоко губить!..
- Значит, выпустим в озеро, - пошутил неудачно Евтум, - и пусть дальше живут… Ладно-ладно, не злись, сам могу все проделать, Устиния!.. И вообще варить раков – дело чисто мужское!..
      Он, наверное, прав… На Земле, где бывала не раз, в дела чисто мужские суют нос свой и женщины, часто ими, мужчинами, управляют, командуют. А зачем? Очевидно, желая превратиться в мужчин. Разве это нормально?.. И такому явлению найден был даже термин: эмансипация, то есть освобождение от зависимости, подчиненности, угнетения, от предрассудков и вообще от всего устарелого, консервативного… И мужчины в итоге от всех этих немыслимых глупостей перестали мужчинами быть, перестали их, жен, обеспечивать, обленились и начали только водочку пить, не заботясь о детях и о благе семьи. Бабы плачут и слезы помогают им жить, а мужчины страдают без слез, нося все неурядицы и душевные беды только в сердце своем, отчего начинают безумствовать, часто гибнут, увы. И мужчины, заметьте, от природы своей много-много слабее нас, дам. Они только сильнее физически, они более упертые, волевые и умные, они более талантливы, но при всех этих качествах, увы, – более ранимы. И их мало уже на Земле, настоящих мужчин, и их надо лелеять, постоянно давая понять, что без них мир погибнет вообще, как детей своих кровных, мужчин нужно хвалить!.. И ругать, когда нужно, немножечко…
      Раки красными стали… Стыдно бедненьким, что ли?.. Даже если стыдились, то уже не стыдятся теперь…
- Налегайте, пожалуйста, - разумеется, старший сказал. – Жаль, пришлось без укропа сварить, взять забыли с собой.
      Не любила я раков, и мне этих подводных и огромных жуков не хотелось совсем. Нет, не брезгала, нет, хоть и слышала несколько раз, что они поедают всяких дохлых рыбешек и подобную падаль. Чем хотят, тем и кормятся, и чем лучше питаемся мы?.. Соглашаться приходится с тем, что они – санитары озер, всех-всех речек, где сами живут...
      Не хотелось, но ела и я, и твердила, что вкусно, чтоб уважить ребят. Хотя нужно признать, мяско раков достаточно нежное, сладковатое, сочное, только мало его.
      С полчаса, и с усердием, лузгали и ни сколь не насытились!.. В этом, видимо, суть смакования… Оставалось штук двадцать, может, тридцать еще…
- Я возьму для отца и для мамы немножечко?.. – Евтум скромно спросил, я была ошарашена!..
- Да, конечно, конечно! Сам же их и ловил!..
      Вот такие в нем странности. То он нагл и циничен, то он тонкий и ласковый… Одно можно сказать, а верней, повторить: Евтум – преданный друг.
- Нам пора возвращаться, наверное, - заикнулась-таки. – Боюсь, дома нас всех начнут скоро искать!..
- Да, согласен, вот только, - отозвался Умсус, - искупаюсь разочек еще.
- В таком случае и я, - сказал старший с улыбкой.
- В таком случае и я…
      Одним словом, идиллия…
      И вернулись домой, во дворец наш шикарный, где никто не хватился, что нас долго так нет, где достаточно много людей и где не было близких, настоящих друзей. Умсус тотчас отправился заниматься науками, мы остались с Евтумом, наконец-то, одни.
- Как тебе самому эта сцена у озера, - обратилась к нему, - когда сын свою маму застал в такой позе, понравилась?
- Отвратительно, но… я уже сделал так, что Умсус эту сцену позабыл окончательно и не вспомнит ее никогда, никогда!..
- Полагаешь, что в этот момент я в восторге была?!..
- Нет, Устиния, нет… Извини, я так больше не буду!.. – детский лепет, ей-богу.
- Чего больше не будешь?.. Заниматься любовью со мной?!..
- Рисковать так не буду, дорогая моя!.. – разозлился Евтум. – Если хочешь так знать, то подобные сцены и я в раннем детстве видал, когда ты позволяла себе делать это с отцом, делать это и с матерью, делать это втроем!.. Разве это не дикость, Устиния?!..
      Боже мой! Боже мой!..
- Не по собственной воле оказалась в постели твоих славных родителей…
- Верю, верю, прости…
      До чего же безумен, да, безумен сей мир.


      Стал отцом, слава Богу, ура, ныне дочь у меня!.. Хотя если подумать, то у многих есть дочери, и они не кичатся, а спокойно живут. Не кичусь, между прочим, и я, все же факт, что моя ненаглядная наконец родила, очень-очень приятный.
- Хороша! – повторял в отношении малышки, говоря это старшей, то есть Еве своей. – Как и мама, красавица!..
- Ответь лучше, Тирал, - улыбалась довольная женщина, - как ее назовем.
      О том думал и сам, и однажды сказал:
- Предлагаю назвать дитя наше Тилинией.
- Что ж, прекрасно звучит! – согласилась супруга.
      И вопрос был решен, и да здравствует наша Тилиния!..
- Может быть, мне тебе еще в чем-то помочь? – предлагая услуги свои, задавал по утрам дочку грудью кормящей красавице самому надоевший вопрос.
- Иди лучше, работай! – отвечала она. – Занимайся делами серьезными, а уж я как-нибудь обойдусь, со всем справлюсь сама!..
      Дел достаточно было, в том числе и рутинных…
- Научись тратить силы свои лишь для целей больших, - раз в приватной беседе дал совет мне Наум. – Драгоценные силы!..
- А как быть с более мелкими целями?.. – натурально возникший вопрос.
- Передай их кому-то… Пусть проблемами мелкими занимаются замы, занимаются клерки твои!..
- Ну, допустим, отдам, поручу их решение кому-либо из замов, головная же боль и волнение останется!..
- Чтоб спокойнее жить, набирай себе верных, стопроцентно надежных помощников, - не задумавшись, он. – Понимаю, Тирал, их непросто найти!..
- Да, непросто, Наум, но спасибо за добрый совет, - завершая сей наш разговор, пожал руку ему.
      Где и как их искать?.. Не такой уж и сложный вопрос...
      Пирамида – одна из проблем, но она, как геологу, не должна быть моей…
- Чем теперь занимается Вилдис?.. – у Евтерпы спросил.
- Полагала, что знаешь и сам, - улыбаясь, ответила женщина. – Он по-прежнему строит суда, он – начальник порта, он – негласный мой главный советник, человек очень занятый и мной очень ценим. И не думай его чем-нибудь загружать!..
- Ну а если?..
- Нет-нет!..
- Хорошо. В таком случае скажи…
- Ради благого дела, - перебила Евтерпа меня, улыбнувшись опять, - Игерона могу уступить… Я какое-то время обойдусь без него.
- Вновь читаешь все мысли мои!..
- Раз ты их не стремишься скрывать, значит, мне разрешаешь читать.
      Ишь, какая железная логика!..
      Пирамида – проблема… Игерона проблема уже, смело можно сказать…
      Игерон… В прошлом он… нет, не буду о прошлом… Лет ему восемнадцать теперь. Как и раньше, являлся компаньоном Евтерпы и бессменным помощником, энергичный и смелый в решениях всех возникших проблем. И небеден уже, и судьбою обласканный… Не завидовал, нет, а напротив, желал процветания, желал парню всех благ…
      Другой день; в кабинет, где бывал по утрам, вошел он, Игерон, возмужавший и крепкий физически.
- Привет, старый мой друг! – протянул свою руку. – Видно, дело имеется, раз Евтерпа велела к тебе срочно зайти.
- Да, конечно, садись, - рад был встрече с приятелем. – Может, чашечку кофе?..
- Нет, спасибо, спешу…
- Раз спешишь, тогда слушай внимательно… - рассказал о проблеме и поставил задачу ему.
- За свою пирамиду пусть, Тирал, у тебя голова не болит, - встал со стула и впрямь возмужавший, деловой Игерон, - будет сделано все!..
- Рад то слышать, мой друг, - закрепляя сей наш уговор крепким рукопожатием.
      Как обычно, весь день в суете, беготне…
      Подчиненные – люди. Человек – от природы ленив. Есть, конечно, активные и, как говорится, сознательные, честно выполняющие все возложенные на них задачи, сами же проявляющие инициативу люди, настоящие труженики, но таких маловато, увы… Человеку задача нужна совершенно конкретная! И контроль за ним нужен всегда!..
      Слава Богу, домой!..
- Слава Богу, вернулся!.. – жена. – Как дела?..
- Распрекрасно!.. – обнимая ее. – Как вы тут без меня?..
- Садись ужинать, милый. Пока ешь, расскажу…
      Пустословия много, как правило, при общении с женщиной и тем более с супругой. Но оно, между прочим, очень-очень приятное!..
      Все у нас хорошо… Восьмой час уже вечера. Дочь уснула, спала.
- Я свяжу нашей крошке носочки, - это Ева, естественно.
- Да, конечно, свяжи, чтоб ей было тепло!..
      Первым делом забота должна быть о любимых, дорогих тебе людях, а потом уж заботься, раз уж ты альтруист, обо всех остальных!..
      Мысли снова о Кейси мои… О периоде жизни его, когда Эдгар от Лейна удрал в другой город совсем и устроился на предложенную ему работу в книжном магазине Боулинг-Грина. О такой перспективе он мог только мечтать!..

      Однако от судьбы не убежишь.
      Покуда он занимался в Боулинг-Грине своим любимым делом – торговал книгами, по Хопкинсвиллу циркулировали, набирая силу, слухи о «чудесных излечениях», происшедших с легкой руки ясновидца. Элу Лейну, как он ни старался, не удалось сохранить в тайне тот факт, что люди излечивались, следуя рекомендациям, дававшимся Эдгаром во сне. И что Эл Лейн тут ни при чем. Он лишь «околачивается возле Эдгара», судачили в Хопкинсвилле, «собирает сливки с чужого молока, стрижет, прохиндей, простачка ясновидящего как овцу».
      И вот в Боулинг-Грине раздался телефонный звонок. Эдгару Кейси позвонил мистер Дитрих, бывший директор школы, где в свое время учился наш «спящий ясновидец». У мистера Дитриха тяжело заболела дочь, а врачи оказались не в состоянии вылечить ее. Не согласится ли Эдгар приехать в Хопкинсвилл и провести гипнотическое «чтение» для занедужившей малолетней девочки?
      Бывшему директору родной школы Эдгар Кейси не смог отказать. Он приехал в Хопкинсвилл. Тут же рядом с ним, как чертик из табакерки, возник Эл Лейн. Рука об руку они вошли в дом мистера Дитриха, и там Лейн, не мешкая, погрузил Эдгара в гипноз.
      Когда «спящий пророк» очнулся, мистер Дитрих сообщил ему:
- Вы сказали во сне, что наша девочка поскользнулась, упала и сильно травмировала позвоночник. А через несколько дней заболела гриппом. Не понимаю, откуда вы узнали об этом!.. Так оно и было на самом деле… Еще вы сказали, что после гриппа в позвоночнике образовался очаг инфекции. Он-то и вызывает у ребенка приступы. Вы пояснили также, каким путем, с помощью каких процедур можно вылечить девочку. Спасибо за советы. Мы непременно последуем им.
      Миновало несколько дней, и здоровье малышки резко пошло на поправку. Вскоре девочка выздоровела полностью.
      Эдгар Кейси вернулся в Боулинг-Грин. К этому моменту он уже был женатым человеком и неоднократно обсуждал с супругой свой в высшей степени странный дар. Разговоры о даре происходили в молодой семье все чаще и чаще. Не могли не происходить, ибо слава выдающегося ясновидца настигла Эдгара и в Боулинг-Грине.
      Там выяснилось, что не только остеопат-самоучка Эл Лейн, но и другие врачи, на сей раз дипломированные специалисты, могут ввести Эдгара в состояние гипноза – к их, между прочим, удивлению. Никто из них не владел искусством погружения в гипноз. И тем не менее Эдгар Кейси почти сразу же засыпал, едва начинали ему говорить: «Расслабьтесь. Усните, усните…» Никто из загипнотизировавших Эдгара не подозревал о том, что удалось выяснить значительно позднее.
      «Спящего пророка» невозможно было загипнотизировать в принципе! В его подсознании стояла непреодолимая для гипнотических воздействий стенка, которую первым обнаружил «король смеха» Харт. Любой из тех, кто гипнотизировал Эдгара Кейси, давал своими заунывными заклинаниями «Расслабьтесь, усните» лишь первый несильный толчок. А далее Эдгар проводил самогипноз.
      В его подсознании включался некий таинственный механизм, работавший самостоятельно, независимо от любых указок со стороны. Однако важнейшим условием – актом, запускавшим механизм, «включавшим» процесс интенсивного самогипноза, – был именно толчок со стороны. Без такого толчка механизм не работал.
      Когда все это в один прекрасный день чисто случайно выяснилось, потребность в услугах Эла Лейна и в услугах других «гипнотизеров» отпала. Лесли Кейси, отец Эдгара, или, скажем, Гертруда, жена ясновидца, стали сами давать подсознанию Эдгара необходимый толчок.
      Все это произошло, следует повторить, потом – спустя достаточно продолжительное время. А пока в доме молодой четы Кейси велись по вечерам долгие беседы о природе дара ясновидения Эдгара. Также следует повторить, что неожиданно окружившая Эдгара слава ясновидца не давала ему спокойно жить и в Боулинг-Грине.
      Как бы сами по себе сложившиеся обстоятельства вынуждали-таки Эдгара проводить время от времени свои гипнотические «чтения». Люди, прослышавшие о «спящем колдуне», обращались к нему за помощью. Отказать им, зачастую тяжело больным, Эдгар не мог: совесть не позволяла.
      Он по-прежнему не брал ни единого цента за свои «чтения». Обслуживал клиентов бесплатно.
- Почему я, именно я наделен этой необычайной силой? – рассуждал Эдгар Кейси, недоумевая и тревожась. – Думаю, тут не игра слепого случая. Тут нечто вроде выбора, выпавшего на мою долю по желанию каких-то высших сил. Неужели это перст судьбы? И лечение больных с помощью непостижимого дара предопределено мне свыше?
      Гертруда отвечала:
- Я уверена, что, если ты не будешь использовать свой дар во зло, ничего худого не случится с тобой.
- Моя мать говорит, - продолжал рассуждать Эдгар, - если это дар от Бога, то от него не будет никакого вреда. Ну а ежели это проделки сатаны, то они все равно обречены.
- Вот и я так думаю, - соглашалась с ним Гертруда…
      В газетах начали появляться первые статьи о «феноменальном ясновидце, ставящем диагнозы во сне». В статьях проводились параллели с похожими «чудесами», творимыми в те же годы некой Спящей Люси и неким мистером Девисом, о которых будет рассказано позже.
      А Эдгар Кейси продолжал нерегулярно, от случая к случаю проводить «чтения» для желающих послушать их.
      Как-то раз в одном из своих гипнотических снов он мысленно навестил некоего мистера Эндрюса, управляющего железной дорогой. Тот проживал в Нью-Йорке. Прослышав о ясновидце, прислал ему письмо, в котором поведал о своих болячках. В гипнотическом трансе Эдгар посоветовал мистеру Эндрюсу принимать «настойку Клары». В письме, отправленном в Нью-Йорк, Кейси подчеркнул: сам он не знает, что эта за штука такая – «настойка Клары».
      Управляющий железной дорогой отозвался не сразу.
      Прошло немало дней, прежде чем от него пришло ответное письмо. «Я не сумел нигде найти «настойку Клары», хотя и обыскал все самые известные аптеки в Нью-Йорке, - писал он. – Я поместил объявления во многих медицинских журналах. Увы, безрезультатно. Если вас не затруднит, попробуйте выяснить в ходе одного из ваших сеансов, где можно отыскать это средство или, на худой конец, из каких компонентов оно состоит?»
      Просьбы была удовлетворена.
      Второе «я» Эдгара промолчало в ответ на вопрос, «где можно отыскать средство». Однако затем продиктовало подробный рецепт – все компоненты, входящие в «настойку Клары», а также их соотношение в настойке. Один из врачей, живших в Боулинг-Грине, вызвался изготовить лекарство по рецепту, полученному ясновидцем во сне неизвестно от кого… Но тут неожиданно пришло новое письмо от мистера Эндрюса.
      Оно содержало потрясающую новость! Оказывается, «настойка Клары» – не выдумка, не плод фантазии подсознания Эдгара Кейси, а вполне реальная микстура. Правда, по ряду причин не известная ныне почти никому в мире.
      «Только что, - сообщал в своем новом послании мистер Эндрюс, - я получил весточку из Парижа. Ее автор прочитал в одном из медицинских журналов объявление насчет моих поисков «настойки Клары». Он информирует, что нет возможности приобрести настойку где бы то ни было, поскольку ее единственным производителем был его покойный отец. Это лекарство не изготовлялось уже в течение многих лет. Однако, уведомлял далее автор письма, у него сохранился стародавний отцовский рецепт снадобья».
      Рецепт был вложен в конверт с письмом, пришедшим в Нью-Йорк из Парижа.
      Сличение парижского рецепта с рецептом «настойки Клары», надиктованным Эдгаром во сне, показало, что они совпадают слово в слово.
      Таким образом, загадочное второе «я» Эдгара Кейси не только совершило в свое время «мысленное путешествие» в Нью-Йорк, где обследовало мистера Эндрюса. Покончив с диагностированием, оно уподобилось гончему псу с исключительно тонким нюхом – тонким до феноменальности. Из Нью-Йорка оно без труда учуяло специфический запашок, исходивший… нет, не от «настойки Клары», а от ее рецепта, имевшегося в единственном в мире (!) экземпляре в Париже. Второе «я» Эдгара Кейси слетало в Париж. Там мгновенно отыскало «по запаху» в нужном месте стародавний рецепт, изучило его и мгновенно же вернулось к Эдгару, дабы надиктовать рецептуру того единственного средства, что могло помочь мистеру Эндрюсу.
      Вероятно, неглупый читатель улыбнулся с иронией, может быть, показались ему несерьезными, поверхностно-наивными рассуждения насчет «тонкого нюха» у души ясновидца и насчет специфического информационного «запашка», исходившего от рецепта настойки? Что же, можно описать происшедшее и в других терминах. Можно предложить другую гипотезу – не «а-ля биологическую» с ее «паранормальными запахами», а «а-ля технократическую».
      Подсознание Эдгара Кейси подключилось к терминалу банка данных некоего, допустим, запредельного универсального суперкомпьютера. Допустим также, что компьютер, фигурально выражаясь, стоял в тот момент в некой сопредельной «высшей реальности» на столе у оператора, которого мы здесь условно назовем Богом. Память компьютера, чудовищно огромная, содержала в себе сведения обо всем, что творилось когда бы то ни было на нашей планете. Второму «я» Эдгара Кейси удалось незаметно просочиться в служебный кабинет Бога. Сделав это, второе «я» живо, с хорошей профессиональной сноровкой закодировало единственный верный файл, ввело его в компьютер и получило в ответ из него памяти требуемую информацию.
      Нужная единица информации была «высвистана» в считанные секунды из единственного в мире источника, где она на момент получения имелась в наличии, сохранившейся, надо полагать, чисто случайно среди прочих стародавних бумаг в доме сына давно умершего парижского аптекаря…

      Чтоб сам Бог у компьютера?!.. Сам же, видно, придумал: раз кругом превеликое множество душ достойных и честных, не зря в небо попавших людей, пусть они выполняют все задания Господа! И пусть «мы» отвечают за все!..
      Помощь Евы нужна, а она занята и в последнее время почти все свои силы отдает нашей крошке Тилинии…
- Может, стоит прислугу нанять? – начал с ней разговор. – Был бы рад, дорогая, чтобы ты могла мне уделять много больше внимания. Не мне лично, а делу, о котором тебе говорил уже множество раз.
- Помню-помню, Тирал, и поверь, мне неймется самой тебе в чем-то помочь, но пойми же и ты: я – здоровая женщина и хочу в своем доме делать все лишь сама!.. Пусть немного окрепнет, подрастет наша дочь, а пока обойдись без меня, ну, хоть несколько месяцев…
- Потерплю, обойдусь…
      Подготовка к каким-то серьезным, очень-очень серьезным событиям означает: процесс начался…
      Кем по сути был Кейси? Был и есть… только в данный момент он с другой стороны… Гениальнейший медиум и посредник меж Тонким миром «мы» и людьми, через которого, по воззрению спиритов, в состоянии транса и передаются «сообщения» умерших…
      Все хранится в компьютере, не у Бога, у «мы»!..
      Размышление о чем-то автоматически приближает человека к тому объекту…
      Медитация есть размышление, очевидно, лишь более глубокое. Это – умственное  действие, цель которого – приведение психики человека в состояние углубленности и сосредоточенности; сопровождается телесной расслабленностью, отсутствием эмоциональных проявлений, отрешенностью от внешних объектов и так далее, так далее.
- Стоит ли, дорогой, тебе рваться именно к такому общению с «мы», - о том самом и Ева размышляла моя, явно Кейси имея в виду, - как то делал великий пророк?
- Склонен думать и я, что есть несколько способов. Для начала использую старый, если только удастся, уже Кейси проверенный…
- А вдруг «мы» заупрямятся, даже если подступишься к ним, будут только упорно молчать или, хуже того, выдавать тебе ложную, яйца выеденного не стоящую информацию?
- Не вступать в разговоры со мной они могут, наверное, хотя им, вероятно, тоже нужно общение, но обманывать нет, «мы» не будут обманывать!..
      Ева явно хотела еще что-то сказать, но проснулась Тилиния…


      Мне исполнилось двадцать один… Возраст – страшная вещь, лишь теперь поняла. И Наум намекал, что мне замуж пора. Старой девой себя не считала пока, но далек ли тот час?.. Институт есть черта и порог, переступив который, то есть кончив его, можешь делать все-все: замуж выйти, рожать… разводиться и снова…
      Не успела вернуться домой, как раздался звонок. На мобильный мне кто-то звонил… Ба, Андрона вдруг вспомнила! Вот, где старая дева действительно, как-никак, а за тридцать уже!..
- Вся внимание, слушаю.
- Хочу видеть тебя.
- Что ж, смотри, - протянув свою руку, улыбнулась «старушке», - ну а я в это время посмотрю на тебя.
      И увидела. Да! Все еще хороша! Но встречаться с Андроной, должна в этом признаться, не хотелось нисколечко.
- Много лучше бы было, Владленушка, тебя нежно обнять, - улыбалась красавица.
- Извини, я в последнее время, ну, весьма занята!.. Как живешь, замуж выйти не думаешь?.. – самый-самый избитый задала ей вопрос, аж противно самой.
      Пустой треп, да и только…
- В таком случае прости, что тебя потревожила, - на прощание сказала она. – Если вдруг да и вспомнишь о мне, ласк моих тебе очень захочется, не стесняйся, звони!..
- Да, конечно, прости!..
      Слава Богу, избавилась!.. До чего же назойливы женщины, прямо ужас какой-то!.. Пройдет время, возможно, такой стану и я…
      Институт… В свое время, лишь слышала, для советских парней и девчат обязательной была средняя школа… Экономика раньше была экономной, вот так!.. Хорошенько подумать, на кой хрен мне они и нужны, институт, экономика, если все мои мысли о том, с кем улечься в постель!.. Ныне всякий рабочий – бакалавр, инженер иль юрист, человек образованный, хорошо, не профессор пока каких-либо наук… Мы – прогресса рабы… На Земле, между прочим, время много быстрее бежит, чем на Ниаре, к примеру, о которой земляне ничего и не знают практически…
      Вновь раздался звонок…
- Привет, Влада, - Евгения, то есть брата жена; я сегодня, похоже, у всех-всех нарасхват.
- Привет, - слава Богу, хоть с ней у меня ничего, никаких отношении, кроме тех, что у всех налицо; кстати, ей, как Андроне, лет немало уже относительно, тоже явно за тридцать.
- В театр не хочешь со мною сходить?.. Спектакль завтра уже…
- С какой стати с тобой?.. – с подозрения нотками. – У тебя, как-никак, есть законный супруг, то есть брат мой Наум.
- Братик твой вчера только уехал, две недели не будет его, говорит, на гастроли…
- Раз на две аж недели, то, наверно, уехал действительно, а не с девкой какой кувыркается. А билеты?..
- Имеются!.. Говорят, что на эту комедию – постоянно аншлаги!..
      И Евгения, брата жена, убедила меня сходить с ней на спектакль, хотя я к нашим местным актерам драмтеатра относилась с иронией, находя, что они – неудачники, раз живут и работают в этой богом забытой дыре. Если верить Шекспиру, а не верить ему я не вижу причин, то жизнь – театр, а мы – только актеры. Лично я бы добавила: мы есть сами себе сочинители драм, а потом режиссеры, наконец исполнители…
      Итак, роль… роль и главная цель… Если цель уже кем-то достигнута, значит, роль удалась и она распрекрасно исполнителем сыграна. Наум-брат – сочинитель талантливый, основной своей цели достиг, на гастролях сейчас, а супруга его, не без помощи мужа, тоже в жизни своей кое-что уже сделала, сотворила ребеночка, симпатичного мальчика, звать которого Тихоном, лет которому семь и который уже «сам себе режиссер», не достигла пока ничего в своей жизни лишь я, но сценарий написан, мной самой, разумеется… Правда, в этом сценарий могут быть изменения…
      И кумир мой Наум… Жизнь сложилась его, на мой взгляд, без сценария, или этот сценарий им писался в новеллах и рассказах своих. Хочу вкратце отметить, что не все, что Наумом написано, воплотилось в реальность, и такое явление – совершенно нормальное. Вообще часто случается так, что что-либо творящие люди забывают о том, где реальность, где выдумка…
      Вот одна из Наума новелл.

      Охваченный паникой Давыд лихорадочно думал что ему предпринять, наконец повернул рычаг автоматического управления, однако эта мера оказалась безрезультатной – их корабль с ускорением несся, приближался к чужой, малознакомой и малоизведанной планете. И гудела сирена тревоги. Командир был вынужден отдать приказ покинуть борт судна. Увы, поздно уже…
      И мощнейший удар, всплеск ослепляющего пламени… а потом тишина; состояние покоя охватило его – только через полчаса Давыд немного пришел в себя, чей-то голос услышал-таки, женский слабый совсем голосок сквозь густое пространство пробившийся… Открыв глаза, увидел полыхающее зарево и камни, много-много камней и тела, тела близких людей, вне сомнения, ушедших в мир иной, много более спокойный.
      Чей же стон он слыхал?.. Повторился опять. Тот же голос с трудом произнес:
- Кто-нибудь, помогите же мне!..
      Превозмогая собственную боль, командир поднялся…
      Костюм Доры изодран, но она потихоньку, как недавно и сам командир, приходила в себя. Давыд глянул на свой персональный, чуть выше наручных часов прикрепленный портативный прибор. Оказалось, что воздух здесь достаточно чист, с достаточным количеством кислорода, много более чист, чем на грешной Земле.
- Больно мне, - глядя на него с надеждой, сообщила она. – Я ушибла бедро.
- Потерпи, я сейчас посмотрю, - снял с коллеги костюм, а вернее, остатки его.
      Бедро на самом деле кровоточило, на фоне мало загоревшего тела были явно видны покраснения и уже появившиеся синяки.
- Прохладно, - застеснялась, смутилась обнаженная девушка.
- Лежи спокойно и закрой глаза, - приказал ей Давыд тоном как бы шутливым, в то же время и властным, потер руки свои, приступив к выполнению пассов, перешел на чуть более мягкий, но оставшийся также внушительным тон. – Сосредоточься и прислушайся к себе… Кровь уже перестала бежать, все в порядке уже... Ты сама это делаешь, ты сама помогаешь себе!.. Ты отчетливо чувствуешь: боль уходит, а с ней, с ней уходит и жар!.. Молодец! Заживает как рана, так ушибы твои, ты сама себя лечишь!..  Превосходно, голубушка!..
- Действительно, - явно в трансе сказала и продолжила Дора, – боль ушла окончательно и я чувствую легкий, легкий зуд только чувствую… И прилив наступил, и повеяло свежей и бодрящей прохладой… Это исходит от тебя!.. И такого со мной не бывало еще, ощущение такое, что я стала твоей, стала частью твоей!..
- И отныне так будет всегда, - перестал делать пассы Давыд, с облегчением вздохнул. – Ты опять совершенно здоровая. Можешь встать и надеть что-нибудь, вон, валяется курточка… И отныне тебе, раз уж стала моей, то придется действительно стать послушной хорошенькой девочкой.
- Я всегда, между прочим, хорошая, только ты, весь в делах, и не видишь того.
- В таком случае, голубушка, возьми в руки себя, - заранее предупредил командир. – Нам необходимо похоронить своих друзей.
      Наступила опять тишина. Мир тонуть начал в сумерках, тень ночи приближалась с одной стороны этой плохо их встретившей и коварной планеты…
      После того, когда они закончили нелегкую и очень невеселую работу, обложили камнями останки друзей, пять небольших, рядом друг с другом расположенных бугров едва виднелись на возвышенности. И кругом только камни, рядом холм, сверху небо холодное… И сквозь мглу зажигались и мерцали отчаянно также очень холодные, незнакомые звезды… Люди были в объятиях мало их согревавшей ночи. И пришлось им телами и теплом своих душ согревать как друг друга, так и ночь, и планету враждебную… Может быть, не такой уж враждебной была эта планета, может быть, лишь казалась такой?.. Люди были в объятиях ночи и в объятиях друг друга… и согрели друг друга…
- Обещай, что всегда, - промурлыкала Дора, вновь прижавшись к нему, - если живы останемся, меня будешь любить.
- Обещаю, всегда!..
     Тут она успокоилась и уткнулась Давыду в плечо… И уснула совсем молодая, мало счастья в течение жизни испытавшая девушка. И мужчина, казалось, дремал, только часто стонал, бормотал…
      И внезапно откуда-то взялись, окружили его весьма страшные, жуткие, в длинных патлах и голые, и обросшие шерстью создания, монстры, можно сказать. Волосы у человека стали дыбом, но страх вскоре немного прошел и он понял, что монстры – это местные жители, что они не такие уж страшные, как казалось сперва, что они лишь бравируют жутким видом своим. Тут Давыд расхрабрился, начал сам приближаться к этим странным парням.
- Стой! – воскликнул по-русски один, видно, главный и самый противный из них. – Мы ведь можем тебя ненароком убить.
- Вы, ребята, действительно смелые, - усмехнулся в ответ человек. – И к тому же, я вижу, неглупые! Мой язык родной знаете, полиглоты почти!..
- Как бы то ни было, во многих областях гораздо грамотнее и умнее вас, землян, - с чувством явно гипертрофированного самолюбия заявили они. – Если хочешь, докажем!..
- Что ж, валяйте, я жду.
- В таком случае смотри, - сделал жест монстр конечностью, очевидно, рукой. – Полагаем, что выводы сможешь сделать и сам.
      И на фоне огромного черного неба появился светящийся наш, совершенно реальный и целый, потерпевший крушение корабль!..
- Как все это понять?!.. – разозлился землянин. – Вы все это специально подстроили! Это наше ведь судно!..
- Нет, не ваше, Давыд, - преспокойно ответил лидер группы туземцев. – Ваша неприспособленная и современными средствами защиты мало оснащенная посудина в самом деле разбилась, извини, не успели помочь. Ну а то, что ты видишь сейчас, уже нами построено, и в течение пару часов!..
- Быть такого не может!.. – тут воскликнул мужчина.
- Может, может, Давыд… Кстати, этот корабль на вид только похожий на тот, на котором вы прибыли и который разбился, разумеется, этот корабль оснащен только нашими, много более мощными силовыми узлами, современными и более эффективными системами защиты.
- Неужели хотите нам его подарить?!..
- Мы готовы его подарить…
- Ну и что же хотите взамен?.. – в данный момент они, жители этой планеты, уже и не казались человеку столь несимпатичными и страшными.
- Как и вы, мы не боги, увы, склонны делать ошибки, как атланты когда-то у вас… Многое успели утерять, многого не смогли достичь. В частности нам необходим доступ к информационному центру солнечной системы…
- Ну и ну!.. – пораженный мужчина. - А вам тошно не станет?!..
- У нас подобные явления давно забыты, - не поняли иронии они, - как и проблема энергетического обеспечения планеты. Ваша мечта о вечном двигателе нам кажется смешной и наивной.
- На кой черт в таком случае вам нужна информация, то есть вами отчасти подзабытые знания?!..
- Беда в том, что мы стали чрезмерно материалистичными и меркантильными, к сожалению, бездушными… В погоне за богатством и благосостоянием мы, увы, совершенно забыли о поэзии, музыке, о искусстве вообще, мы совсем разучились любить…
- Аналогичная ситуация сложилась и на Земле.
- Нет, поверь мне, Давыд, - возразил тот же лидер группы местных разумных существ, - что на вашей планете этот процесс тотальной деградации пока что управляем, его можно еще заглушить, и вы с этой проблемой легко справитесь сами!.. Кстати, дверь к вашему информационному центру нам откроется только тогда, когда станем богатыми внутренне…
- Чем конкретно могу удружить лично я вам, ребята?..
- Мы хотели сперва просто силой заставить как тебя, так и Дору твою сделать то, что нам нужно, но чуть позже одумались. Надеясь на ваше благоразумие и доброту, мы взываем о помощи, мы хотим, чтоб вы сами согласились помочь, а конкретно хотим, чтобы Дора твоя, и впрямь славная девушка… на три года осталась у нас…
- Вы что, парни, все спятили?!.. – и опять разозлился Давыд. – От больших достижении у вас всех, видно, крыши поехали?!..
- Мы клянемся, землянин, тебе, что ее не обидим никогда и ни в чем, мы и пальцем не тронем ее, мы готовы дать девушке все, что ей только захочется! Будет жить как царица у нас!.. – и приблизились эти патлатые, совершенно беззубые и высокого роста создания, и в больших их глазах была только мольба, была только печаль, вся, казалось, вселенская скорбь...
- Нет и нет, говорю, даже думать забудьте о том!.. И все это, похоже, всего-навсего сон, вот сейчас я проснусь!..
- Ты опять ошибаешься, все, что видишь, есть явь! Ущипни же себя, убедись!.. Твоя Дора должна нам помочь в достижении духовных, только чисто духовных богатств, а взамен мы поможем как ей, так и лично тебе материальными благами, - самый главный шагнул, оказавшись пред мужем, протянул ему руку, на ладони которой засверкал распрекрасный, вероятно, весьма драгоценный, в темноте аж сверкающий перстень. – Вот, надень и носи, он удачу тебе принесет.
      Тут Давыд растерялся совсем и не знал, что ответить.
- Что ж, спасибо, вот только…
- Только не надо торопить события!.. Лучше глянь, чем еще мы вас можем порадовать, что еще можем вам предложить, а вернее сказать, подарить.
      И внезапно мужчина оказался в осеннем, прямо таки головокружительными запахами переполненном и весьма необычном саду, от ветвей же деревьев которого как клубничные усики отходили действительно будто живые и куда-то тянулись проводки небольшого сечения, и свисали от этих ветвей симпатичные, спелые и похожи на груши плоды.
- Чур не трогать, Давыд, ничего! – и откуда-то голос. – Тут кругом электричество!..
- Я бы съел с удовольствием хоть один из плодов.
- Хорошо, но чуть позже, а пока что, землянин, полюбуйся вот этим!.. - на окраине сада он увидел открытый и огромный бассейн, темно-синяя жидкость в котором постоянно бурлила, а к стенам подходили и крепились те самые, как живые совсем, проводки; и какие-то трубы и шланги были сбоку бассейна. – Безотходное, экологически чистое производство!.. Шесть гиговаттов плюс выделяемый при этом кислород!.. Чем не перпетуум-мобиле?!.. Технологическое описание и все технические характеристики вам уже предоставлены и лежат в корабле… А теперь, раз хотите, поешьте, чтобы позже подумать… Вместе с Дорой, конечно…
      И очнулся мужчина на том месте, где был, рядом Дора лежала его, и лежали те самые, спелые и похожи на груши плоды, а на пальце сиял и другой, главным группы туземцев поднесенный презент.
- Ну же, детка, проснись, - теребить тотчас начал своей Доре прекрасные и достаточно пышные волосы. – Нам есть о чем поговорить.
- Да, похоже, что есть… - и задумалась девушка. – Только что странный сон мне приснился, Давыд… если это действительно сон…

      
      Долго ждав, наконец-то дождался мужчина, когда снова увидит любимую. Запуск электростанций совпал с возвращением женщины и к Земле прикоснулся чужой, странной формы корабль…
      Не одна была Дора уже…
- Я безумно, любимая, по тебе тосковал… А теперь рад вдвойне!.. Даже думать не смел, что подаришь такое!.. – бормотал, обнимая ее и сынишку, Давыд.
      Кругом сновали журналисты.

      Вот такая печальная, в то же время мажорная лирика, и такой сам Наум, в чем-то грешен и слаб, но стремящийся к поискам, одним словом, живой человек…
      Жизнь не есть размышления, жизнь всегда большей частью есть действие!..
- Хочешь, сделаю так, - предложил мне недавно, - что ты станешь на время исторической личностью?..
- Зачем мне их эмоции?.. – равнодушно ответила. – Более-менее известные люди часто плохо кончают!..
      И не надо считать, что во время свиданий с дорогим мне мужчиной мы с ним только в постели занимались любовью!..
- Неужели действительно не хотела бы стать, - балагурил Наум, - хоть на час Нефертити или властной и страстной, своей прелестью, зорким умом весьма сильных мужчин покорявшей, увы, позже и впрямь раньше времени в мир иной поспешившей египетской красавицей Клеопатрой, или русской царицей Екатериной?..
- Ты – источник моих всех желании, - балагурила я, - и моих всех страстей! Лишь тобой и дышу! Лишь тобой и Евтерпой твоей!..
- Что ж, допустим, допустим, - призадумался он. – В таком случае хочу предложить, дорогая Владленушка, тебе роль уже замужней женщины. Современной, небедной и судьбой не обиженной, и супругом любимой.
- Ты на что намекаешь, Наум?!.. – все во мне поднялось, закипело, бурлило. – Понимаю, что замуж, как бы я не противилась внутренне, все же выйти придется, но зачем так спешить?! Может быть, я тебе надоела уже?!..
- Ты не так поняла!.. – начал он заверять. – Я совсем не стремлюсь выдавать тебя замуж сейчас иль в ближайшее время! Предложил на короткое время, лишь на час в роли этой побыть!..
- Неспроста предложил!.. Просто так ты не стал бы мне это, дорогой, предлагать, ничего просто так ты не делаешь, во всем умысел есть!..
- Успокойся, голубушка, ведь не враг я тебе!.. – сделал вид, что обиделся, мой единственный друг. – Ни за что ни про что обвинила меня во всех смертных грехах!..
      Не дай Бог, в самом деле обидится!…
- Извини, что вспылила слегка…
- Ладно, Влада, забудем о таких мелочах, - тут Наум подошел, нежно обнял меня. – Помни только: я твой навсегда!..
- И в душе навсегда моим будешь лишь ты!..
      Всегда будет действительно…

                *  *  *


      Не скажу, что татар очень-очень люблю, но всегда, как и к прочим согражданам многонационального заполярного города, говоря о шахтерской своей Воркуте, относился к ним ровно, как говорится, лояльно. Но однажды был случай, вспоминать о котором стыдно даже сейчас. И отчасти виновником, или инициатором, того мерзкого случая, когда я, и по самые уши, оказался в дерьме, был татарин, проходчик.
      Лишь недавно вернувшись из армии, был тогда неженатым еще, а сие означало, сексуально весьма озабоченным. Постоянной подруги для интимных утех, к сожалению, не было и такие утехи крайне редко случались вообще. И был дома в тот вечер один, когда тоже еще холостой, но на годика три меня старший татарин, Илья, зашел в гости ко мне. Не зашел, а ввалился, слегка пьян без вступления спросил:
- Хочешь девушку трахнуть, Наум?.. Между прочим, красавица.
- С какой стати так вдруг?.. – растерявшись, естественно.
- Не тяни-ка резину, отвечай на вопрос! Хочешь трахнуть?..
- Да, не против, вот только…
- В таком случае быстрее, пошли!.. – перебил меня тоном таким, будто я провинился пред ним.
      Почему я послушался, почему не послал ненормального куда-либо подальше?.. Может быть, на какое-то время я стал менее сильным, мягко скажем, безвольным созданием, может, жажда сближения с женщиной так взыграла во мне?..
      Лето, лето, цветение; время белых ночей…
- И куда мы теперь?..
- Ясно дело, ко мне, - сам о чем-то задумавшись, с лицом кислым и злобным, отозвался Илья; очевидно, огромным желанием объяснить мне хоть что-то, объяснить ситуацию, он отнюдь не горел.
      Не стал больше и спрашивать…
      Минут пять лишь ходьбы… Рядом с домом татарина красовалось кафе.
- Пока ты там управишься с девицей, зовут, кстати, Лариской, я зайду в эту хренов конюшню, - указал он на дверь, - чтобы выпить винца.
- Как же так, я же с ней не знаком?!..
- Бери ключ от квартиры, - ухмыльнулся Илья, - и вперед, сперва трахни ее!.. Если будет желание, познакомишься позже, сказав ей заодно, что я вот-вот приду. Между прочим, не бойся в отношении СПИД-а иль заразы какой на свой славный конец, Ларка самочка чистая!..
      Боже мой, сколь цинизма в словах!..
      Он ушел, я остался один. В руке ключ от квартиры, где уже находилась какая-то, вероятно, нетрезвая девушка… Но боялся войти, стыдно было вообще… И хотелось зайти вслед за парнем в кафе, отдать ключ ненормальному…
      В тот момент во мне рьяно боролись две разные, совершенно противоположные личности, два Наума как будто во мне… Личность первая – нравственно чистая, воплощение добра, а другая от беса, от моих похотливых желании, воплощение зла… Любопытство прибавило сил моему похотливому «я»…
      Тишина; только дрожь от волнения, будто я, как убийца, ищу жертву свою… И нашел ее в спальне, ба, в постели лежащую!.. Сладко-сладко спала… И красивая бестия, в самом деле красивая и на вид совершенно невинная!..
      Я стоял совершенно растерянный, глядя спящей в лицо… Тут Лариса во сне вдруг раскинула руки, очевидно, и ноги свои… Боже мой, одеяло с нее, с ее больше ни чем не прикрытого, не сказать, что прекрасного, но манящего тела моментально сползло и упало на пол!.. Да, и ноги раздвинуты! Словно занавес в театре, разойдясь в обе стороны, как кулисы на сцене, обрамляя волшебное видение, эти пышные бедра позволяли теперь разглядеть, сконцентрировать взор на те женские прелести, каких я до тех пор так отчетливо, с расстояния столь близкого, и не видел еще!..
      И в мгновение ока все волнения мои, говоря о морального плана сомнениях, превратились в другое волнение, а вернее сказать, возбуждение, лихорадочно сняв всю одежду с себя, я в мгновение ока оказался на девушке, пока та не опомнилась, ввел в нее свой торчащий предмет…
      Изо рта этой девицы перегаром несло… А глаза оставались закрытыми… Но она не спала, отвечала взаимностью, совершала навстречу движения, и достаточно сильные, страстные… Большой радости не было…
- Уже кончил, Илья?.. – с недовольством спросила распутница через пять или десять минут, приняв в тело свое еще порцию влаги мужской.
- Не сдержался, прости, - пробубнил этой дуре-красавице, ныне ставшей ненужной и мне.
      Очевидно, Лариса была совершенно пьяна, ибо тотчас уснула опять. Я накрыл одеялом ее и оделся, и вышел на улицу…
      Кто она, почему же так странно вел себя более старший, до тех пор мне казавшийся совершенно нормальным, а на деле безумный и циничный дружок, я и позже не смог разузнать. И какая мне разница?.. Залез в грязь в большей степени не татарин, а я!.. И не надо искать оправданий!..
      В Воркуте и на севере – весьма много татар, много их и в Крыму. Было в прошлом и есть… И они – работяги, и они – молодцы, нужно это признать!.. И не надо судить, как о ком бы то ни было, о народе вообще, пусть Господь это делает… И духовно богатыми, то есть с Богом в душе, говоря о татарах, естественно, были те, стародавние, ранее жившие в Таврии…
      Вот одна из татарских, или крымских, легенд.

      И сто лет назад развалины Султан-Салэ стояли такими же, как теперь.
      Бури и грозы не разрушили их.
      Видно, хорошие мастера строили мечеть Султана-Салэ и зоркий глаз наблюдал за ними.
      А был Салэ раньше простым пастухом, и хата его была последней в Джанкое.
      Какой почет бедняку! И не смел он переступить порога богатого дома.
     Но как-то раз, выгоняя коров на пастьбу, Салэ зашел на ханский двор и увидел дочь бека.
      Есть цветы, красота которых удивляет, иные плоды заставляют забыть любую горечь. Но у цветов и плодов нет черных глаз, которые загораются любя; нет улыбки, что гонит горе, и в движении нет ласки, отражающей рай пророка.
      Салэ понял это, когда поднималась по лестнице Ресамхан.
      С тех пор перестал есть и пить бедный пастух, а старуха мать потеряла покой.
- Что случилось? – спрашивала она сына, и молчал Салэ.
      Но внезапно умерла Ресамхан от рыбной кости, и когда узнал об этом Салэ, не стало в лице его кровинки. Тогда открылось все матери, и поняла она, отчего обезумел сын, ее бедный Салэ, который ночью принес тело девушки, вырытое из могилы.
      Жемчуг бывает разный. Жемчуг слез, которые родились в любви, самый чистый из всех.
      Плакал Салэ, обнимая тело, и от дыхания ли любви, от горячих слез его – стало теплым тело.
      Бросился Салэ к матери. И в простоте сердца сказала мать, что не умирала Ресамхан и, устранив кость, оживила девушку.
      Но как только Ресамхан открыла глаза, поспешил Салэ укрыться от ее взора, ибо самый маленький камешек может смутить чистоту вод хрустального ручья.
      Тронула сердце девушки такая любовь, а великий Аллах дал ей не одну красоту. Долго помнил потом народ в Джанкое мудрость Ресамхан.
      И поняла она, что есть и чего нет в пастухе.
- Пусть пойдет, - сказала она старухе, - в Кефеде, на пристань; там сидит Ахмет-ахай; он даст Салэ на копейку мудрости, на копейку другой.
      Проник в душу пастуха Ахмет-ахай своим взором, когда пришел к нему Салэ на пристань, и дал совет.
      Один:
- Помни, не то красиво, что красиво, а то красиво, что сердцу мило.
      И другой:
- Цени время, не спрашивай того, что тебя не касается.
      Улыбнулась Ресамхан, когда мать пастуха рассказала о совете Ахмет-ахая.
- Пусть так и делает. И я скажу. В Кефеде стоят корабли. Хорошо будет, если возьмут Салэ на большой корабль. В чужих краях знают больше, чем знают наши, и тогда первый бек не постесняется принять его в своем доме.
      Вздохнул Салэ, просил мать спрятать Ресамхан, пока не вернется, и, нанявшись на корабль, отправился в дальние страны, и не вернулся назад, пока не узнал моря, как знал раньше степь.
      В степи – ширь и в море – ширь, но не знает степь бурной волны, и тишь степная не страшит странника.
      Когда корабль Салэ был у трапезундских берегов, повисли на нем паруса, и много дней оставался он на месте.
      Тогда послали Салэ и других на берег найти воду.
      У черной скалы был колодец, и корабельные поспешили спустить в него свои ведра, но не вынули их, потому что кто-то отрезал веревку.
- Нужно посмотреть – кто, - сказал Салэ. Однако из страха никто не полез.
- Не полезу – все равно пропаду, - подумал Салэ и спустился к воде.
      У воды, в пещере, сидел старик, втрое меньше своей бороды; перед ним красавица арабка кормила собаку, а вокруг стояло тридцать три кола и на всех, кроме одного, торчали человеческие головы.
- Собаных-хайр-олсун, - приветствовал Салэ старика. И на вопрос: как сюда попал, присев на корточки, рассказал, как все случилось.
      Усмехнулся старик.
- Если у тебя есть глаза, ты должен видеть, куда попал. Как же ты не удивился и не спросил, что все это значит.
- Есть мудрый совет, - отвечал Салэ, - не расспрашивай того, что тебя не касается.
      Шесть раз икнул волшебник, и встала торчком его борода.
- Вижу, ты большой мудрец. Скажи тогда – что красивее: арабка или собака.
      Не задумался Салэ.
- Не то красиво, что красиво, а то красиво, что сердцу мило.
      Плюнул в ладонь старик и, замахнувшись ятаганом, снес головы арабке и собаке.
- Когда раз ночью пришел к жене, я нашел чужого, и, по моему слову, женщина стала собакой, а мужчина женщиной. Ты видел их. Потом приходили люди, не ответили как ты. За то бараньи головы их на колу, а твоя останется на плечах.
      И старик наградил Салэ. Кроме воды, вынес Салэ из-под земли ведро разных камней.
      Не бросил их назад в колодец, как советовали корабельные, а послал с первым случаем к матери в Джанкой.
      Пожалела мать, что камни, а не деньги, подумала – потерял Салэ разум, но Ресамхан сказала старухе, чтобы позвала богатого караима, и караим отдал за камни много золота, столько золота, сколько не думала старуха, чтобы было на свете.
      А через год возвращался Салэ домой и на пути в Джанкой встретил табуны лошадей, и отары овец, и стада скота, и когда спрашивал – чьи они, ему отвечали:
- Аги-Салэ.
- Верно новый богач в Джанкое, - думал Салэ и не подумал о себе.
      Много лет не был Салэ в Джанкое и не узнал деревни; и упало у него сердце, когда не увидел своей хаты, а неподалеку от места, где она была, стоял на пригорке большой дом, должно быть тоже Аги-Салэ.
      Когда петух пьет воду, он за каждый глоток благодарит Аллаха. Таким был Салэ с тех пор, как ожила Ресамхан. Теперь поник он головою и в печали сел у ограды нового дома.
      Но когда ждешь кого – зорко видит глаз, и увидела Ресамхан Салэ у ограды и послала старуху-мать позвать Салэ в его новый дом.
      Если падаешь духом, вспомни о Салэ и улыбнись его счастьем. Может быть, и тебе придет оно.
      Первым богачом стал Салэ на деревне, первым щеголем ходил по улице, а когда садился на серого коня, выходили люди из домов посмотреть на красавца-джигита.
      Увидел его старый бек из башни ханского дворца, послал позвать к себе, три раза звал, прежде чем пришел к нему Салэ, а когда пришел, позвал бека к себе в гости.
      Угощал Салэ старика и не знал старик, что подумать. Никто, кроме Ресамхан, не умел так приготовить камбалу, поджарить каурму.
- Если бы Ресамхан была жива, отдал бы ее за тебя.
      И тогда открыл Салэ беку свою тайну, и сорок дней и ночей пировал народ на свадьбе Аги-Салэ.
      Через год родился у бека внук и стали называть его Султаном-Салэ.
      А когда Султан-Салэ стал старым и не было уже в живых его отца, построил он в его память, на том месте, где стояла раньше хата, такую мечеть, какой не было в окрестности.
      Много воды утекло с тех пор; не только люди – переменились камни; в Джанкое не стало татар и давно уже живут греки, а стены мечети Султан-Салэ стоял, как стояли, гордые своими арками и поясами.
      Видно, хорошие мастера строили их и зоркий глаз наблюдал за ними.

      Мастера… Словом мастер, на мой взгляд, уже сказано все. И не нужно к нему ничего добавлять, но добавлю, сказав: выдающийся мастер, вне какого сомнения, тот, кто собрал, записал и издал, говоря о легендах, эти крымские перлы. И пусть помнят о нем все-все люди Земли!..
      К мудрым мыслям тем двум, что в легенде читали, я хотел бы добавить: мудро вовсе не то, что заумно оформлено, мудро то, что доступно и что трогает душу, и что просто изложено на примерах живых.
      И шли дни; на Ниаре как будто замедленно, на Земле слишком скоро, увы… Бабье лето пришло в Воркуту; и был вечер прекрасный, я один, в сквере мало людей… И какая-то женщина вдруг ко мне подошла, и, похоже, цыганка…
- Слишком много себе позволяешь, Наум, - этак просто сказала, села рядом со мной, - и вообще стал как будто слепым.
- Ты о чем?..
- О твоем поведении… и о сыне твоем.
- Сын мой взрослый по сути уже. Я уже и не вправе им особо командовать.
- Сильный маг – совершенно беспомощный!.. – усмехнулась старуха. – Кстати, взрослый и ты, а ведешь как мальчишка себя!..
- Что имеешь в виду?!..
- Догадаешься сам!.. Позолоти руку, Наум.
- Нет, не позолочу!.. – разозлившись всерьез. – Ты меня лишь расстроила, по большому-то счету не сказав ничего!..
- Ладно-ладно, скажу, - призадумалась та. – Охлади хоть немного свой пыл в отношении женщин, а иначе истратишь себя, слишком рано состаришься.
- Это все, что ты можешь сказать?!.. - теперь я усмехнулся над ней. – Даже если к тому, о чем ты говоришь, относиться всерьез, то, напротив, земные красавицы дают мне много сил, с ними я молодею как душой, так и телом!..
- Может быть… но чрезмерная страсть к чему-либо вообще, о чем знаешь и сам, до добра не доводит, нужно знать во всем меру, - и тут эта цыганка рассказала о сыне, о Евтуме моем, о его отношениях, трудно в это поверить, с Устинией!..
- Неужели действительно, - с трудом верилось мне, - он любовник той шлюхи?!..
- Тише-тише, Наум, думай, что говоришь!.. Сам к ней страстью пылал, сам же в шлюху ее превратил, ты и Муза твоя!.. – тут старуха раскрыла глаза мне уже окончательно: - Евтум все это знал и он часто вас видел! Да, в постели, втроем!..
      Я был в шоке, естественно. Дал цыганке деньжат, сумму очень немалую.
- И как мне теперь быть? – напоследок спросил. – Что ты мне посоветуешь?..
- Стань лишь более сдержанным, чаще с сыном общайся… в том числе и с Умсусом. И не смей никогда обзывать так Устинию! Вот и все, что могу посоветовать.
      И цыганка исчезла. Не ушла, а исчезла действительно!..
      Бабье лето пришло в Воркуту…
- Ты печален, - Владлена, сев на место цыганки.
- Не печален, а просто задумался, - прикоснулся к прохладной, почему-то прохладной руке, заключил ее в руку свою. – Ты мерзлячка.
- Возможно… Зато сердце горячее!..
- Может, чашечку кофе?..
- Стакан соку, пожалуй…
      В кафе много людей, но кругом чистота, в вазах даже живые цветы… И звучала тихонечко музыка, обстановка интимная…
- Кто поет?.. – любопытная.
- Демис Руссос. А что? Тебе нравится, да?.. – ответ зная и сам.
- Не то слово, Наум!.. – с восхищением ответила девушка. – Удивительный голос!..
- Очень старая запись! А сам Демис, заметь, был и правда звездой!..
      Пока песня не кончилась, мы молчали и слушали.
- Почему же теперь, в наше время, Наум, - вновь спросила Владлена, - мало песней в эфире таких?..
- Нет таких композиторов, видимо, - сказал я, опечалившись, - нет, увы, столь субтильных певцов, люди стали другими!..
- Более грубыми, да?..
- Скажем так, менее тонкими… Но не надо печалиться ни о ком, ни о чем…
      Потом мы с ней бродили по улицам; ни о чем не печалилась девушка и вела разговоры лишь праздные… Внешне праздные только!..
- Мне пора, к сожалению, домой, - поздно вечером только проронила Владлена, гладя руку мою.
- Что ж, пошли, провожу…
      Я таки много старше ее, и прохожие, видимо, думали: отец с дочкой гуляют…
- И когда мы увидимся?.. – и в подъезде спросила она, прижимаясь ко мне.
- Боюсь, очень не скоро, - огорчил, вне сомнения, девушку. – Не забудь, дорогая, о том, что у вас, на Земле, время много быстрее бежит…
- Помню, помню, Наум…
      Распростились; домой…
      Искупление грехов – дело очень серьезное и в душе лишь творимое. Видно, слишком надеялся на прощение Господом столь серьезных грехов, а надежда есть мать дураков… В дураках ныне сам, больно умный, заумный Наум!..
      В моей комнате тихо, догорала свеча…
- Ты один, без Владлены?.. – и, увидев меня одного, загрустила жена.
- Один, Муза, один… И вообще, дорогая моя, - это вместо введения, - нам сегодня с тобой предстоит кое-что обсудить.
- Я готова, мой друг, - догадавшись, о чем и о ком предстоит разговор.
      Искупление грехов – дело очень серьезное…


      Что Евтуму сказать?.. Нету смысла, наверное, что-нибудь говорить… Может, стоит-таки еще раз попытаться на него повлиять, как-нибудь незаметно, тайком ему сделать внушение?.. И пыталась, но тщетно, результатов не видела.
      А Устиния, самка… Как же с ней говорить?.. Наум, кстати, велел все оставить как есть, но супруг мой, давно поняла, слишком мягок и добрый, чересчур уж терпимый ко всем. Была б воля моя, то я в первый момент, как узнала о всем, превратила бы нашу красавицу, в лучшем случае, в толстуху.
      Прошло несколько дней, я немного остыла, злость моя на Устинию потихоньку прошла, не совсем, но намного уменьшилась, наконец поняла, что она – инструмент в сына властных руках, что рабыней и ранее была, ложась с нами в постель, что мы все, к сожалению, ее просто насилуем.
      Так устроен сей мир: кто-то – раб, кто-то – рабовладелец!..
      И Владлена рабыня… Стала взрослой совсем… И ее почему-то Наум, чтоб заняться любовью втроем, перестал приводить, если он к своей девице уже малость остыл, это вовсе не значит, что остыла к ней я!.. Получается так, что супруг сам не очень желает доставлять удовольствие женушке!.. И сей факт меня просто бесил!..
      Прибыл наш на Ниару Ранзас, как всегда, с большой партией грузов, в том числе всякой техникой… «Наш» сказала, Ранзас, а сама то я кто?.. Я – ниарка давно! И Наум не землянин давно! Значит, оба уже на планетах родных стали как бы чужими, стали будто изгоями… Грустно думать о том…
      Ба, и Горий пожаловал! С тайной целью со мной переспать!.. Нет, его самого я пока и видела, но флюиды желания любовника достигали меня. Еще как достигали!..
- Вот, и свиделись вновь, – это он!.. – Добрый день, дорогая Евтерпа, - это он при ниарцах так скромничал, вел себя как мой давний знакомый, как коллега, не более того, боясь даже ко мне подойти.
- Добрый день, уважаемый Горий, - воздержавшись от «нежностей», в тон ему и ответила, – рада видеть вас здесь, - обращаясь при людях на «вы».
- Рад вас видеть и я!.. – сказал он уже более пылко, сам при этом подумав, а вернее, воскликнув: - «Ах, скорее, желанная, куда-либо пойдем!..»
- К нам надолго?.. – спокойно поинтересовалась я, и добавила мысленно: - «Погоди, дай сперва хоть опомниться!..»
      Согласилась по сути уже куда-либо пойти!..
- Завтра утром домой, - сказал Горий спокойно; настоящий актер! – «У нас менее суток!..»
      А ведь раньше, еще до того, как увидеть любовника, мне обычно хотелось его хоть чуть-чуть подразнить, не так сразу согласие дать. Только раньше?.. Еще только вчера даже думать о нем и не думала, полагая, пора с ним порвать, пора вовсе о нем позабыть.
- Значит, завтра увидимся, - и сказала ему, - а быть может, сегодня еще, ближе к вечеру только. – «Ах, имей же терпения!..»
      Видно, глупый считает, что, сюда прилетев, моментально окажется… ради Бога, простите, у меня между ног.
      «Хорошо, через час вновь к тебе подойду», - образумился Горий.
      «К тому времени я найду место, надеюсь, где мы будем с тобой совершенно одни».
      Всякий раз, чтоб отдаться любовнику, искать место самой!.. Но партнер мой на сей раз в гостях…
- До свидания, Евтерпа!.. – сказал он возбужденно, вложив в эти слова все надежды свои.
- Ладно-ладно, трудитесь, пока, - добродушно ответила я…
      Искать место… Зачем?.. Ведь супруг без стеснения приводил и приводит своих пассий домой, в энной степени делая из меня лесбиянку, наслаждаясь при этом двумя безотказными дамами. Может, стоит и мне привести, но не даму, партнера?.. И пусть двое любимых мужчин, без контакта друг с другом, ублажает любимую женщину!.. И Науму, я думаю, это даже понравится, он действительно любит меня!.. Правда, есть одно «но», отчего в нашем доме не бывает Владлена, это «но» – любознательность, ставших больно смышлеными наших собстенных деток… Нет, нельзя, к сожалению, приглашать к нам домой мной желанного Гория, приглашать для телесных услад кого-либо вообще…
      Даже странно, но прямо на улице города встретила своего ненаглядного, говоря о супруге, естественно.
- Может быть, где-нибудь пообедаем, – предложила ему.
- Пока некогда, Муза, прости.
- Прости ты, но сегодня меня дома вряд ли увидите… Позаботься о детках, пожалуйста…
- Значит, с Горием…
- Да… Передай от меня нашей юной подруге привет, - да, Владлену имела в виду.
- Передам, - был не весел таки мной отчасти отвергнутый муж, на прощание напутствуя: – Будь с интарцем хоть более сдержанной, не особо усердствуй.
- Как прикажешь. До завтра…
      Вот и весь разговор. Даже жалко его.
      Час прошел, час, в течение которого начала возбуждаться все сильней и сильней… С озабоченным видом, то есть делая вид, что решаю проблемы государственной важности, я крутилась у базы, где стоял наш Ранзас. Людей меньше на сей раз кругом…
      «И куда мы, Евтерпа, теперь?.. – сиял Горий, приблизившись. – Извини, но свободным совсем смогу быть только вечером».
      «Извини, второпях это делать приятно, на мой взгляд, только кроликам. Сколько времени, зайчик, можешь мне уделить?..»
      «Минут сорок примерно», - поглядев на часы, засмущался любовник.
      «Ладно, милый, поехали», - указала на свой, из Интарий присланный, джип.
      Можно было бы дальше о интимных подробностях встречи с любовником промолчать, не рассказывать, можно, но… чрезмерно уж пылко повел Горий себя с самой первой минуты, едва мы оказались одни в небольшом, менее часа назад арендованном домике.
      «Ах, Евтерпа, ты чудо!..» – не дойдя до постели, прижал к стенке меня, целовать тотчас начал губы, щеки и шею.
      «Может, ляжем сперва, - предложила ему, - потом делай со мною все-все, что придет только в голову».
      «Да, конечно, сейчас!.. – развернув лицом к стенке, вновь прижав меня к ней, сам упал на колени и задрал кверху платье. – Расцелую сначала только попку твою!..»
      Хочу кратко заметить, с неких пор я ходила на людях и при детях своих, всегда в нижнем белье.
      «Так и быть, я не стану противиться», - приспустила немного трусы, увы, снять их совсем оказалось непросто, повторю, я прижата была, наклониться и ноги раздвинуть свои, чтоб позволить мужчине целовать и меж ними, было также весьма затруднительно. Тем не менее партнер делал дело свое...
      «Упрись в стенку руками», - наконец-то додумавшись, сам снимая трусы…
      Апогея достигло возбуждение мое, начала мелко-мелко трястись, когда в попке своей, да, внутри ощутила мужской острый язык… Даже любящий муж делал это нечасто. Видно, Горий действительно от меня без ума… Полагаю, ему было б много приятнее запустить для начала свой шершавый язык в мою взмокшую писечку... а чуть позже – другое орудие…
      «Хватит, милый, меня заводить!..» – наконец оттолкнула его.
      И так далее, так далее…
      Утром Горий, увы, улетел, ну а я, после бурной бессонной ночи, целый день занималась только-только делами, не позволив себе посидеть даже десять минут, да, трудилась как пчелка, можно смело сказать.
- Мама, где ты была?.. – лишь Амалия спросила, видя дома меня.
- Где была, там меня уже нет, - отшутилась в ответ.
      А Евтум промолчал, мальчик даже не задал мне подобный вопрос, вероятно, что даже не заметил того, что отсутствует мать. А Наум без иронии заметил:
- Рано ляжешь, наверное, спать.
- Как всегда, - преспокойно ответила, ушла в свой кабинет…
      И трудилась, трудилась…
      Жил когда-то на грешной Земле славный немец по имени Густав Теодор Фехнер. Вот что он в свое время писал.*

      Не единожды, но трижды живет человек на земле. Первая ступень его жизни – постоянный сон, вторая – переплетение бодрствования и сна, а третья – вечная бодрость.
      В одиночестве и темноте пребывает человек на первой ступени, на второй же – живет хотя и общаясь с другими, но отдельно от них, при свете, не отражающем всей глубины сущего. На третьей ступени сплетается его жизнь с жизнями прочих душ в одну общую жизнь высочайшего Духа, и проникает он в сущность конечных вещей.
      На первой ступени из семени развивается тело, создавая себе орудие для второй, а на второй – из этого семени развивается Дух, создавая орудие для третьей ступени. На третьей же развивается божественное семя, вкладывающее Дух в каждого человека, и уже здесь в людях проявляется и выходит за их пределы мир потустороннего, темный для нас, но светлый как день для Духа третьей ступени. И происходит это благодаря упражнению, вере, чувству и инстинкту гения.
      Переход от первой ко второй ступени называют рождением, переход же от второй к третьей – означает смерть.
      Путь, по которому движемся мы в направлении третьей ступени, нисколько не более мрачен, чем тот, на котором мы достигаем второй ступени. Один ведет нас во внешнее, другой исподволь подводит ко внутреннему видению мира.
      Когда мы, дети, слепы и глухи на первой ступени во чреве матери ко всему блеску и музыке жизни ступени второй, а наше рождение из материнского лона жутко и больно, когда промелькнуло мгновение рождения, когда словно смерть ощущается разорванность прежнего существования, прежде чем состоялось пробуждение нового Бытия, то не знаем мы в нашем насущном Бытии ни того, где в тесном для нас теле сосредоточено все наше сознание, ни блеска, музыки, великолепия и свободы жизни на третьей ступени. И легко принимаем тесный, темный переход, что ведет нас туда, за тупиковый путь, из которого не последует выхода.
      После смерти наступает второе рождение, ведущее к более свободному Бытию. При этом Дух взрывает тесную для него оболочку, оставляя ее тлению, словно ребенок, который оставляет свою при первом рождении. После этого все то, что с помощью наших чувств представлялось нам внешним образом и словно бы издали, наконец проникает в нас и ощущается нами. Отныне Дух не просто касается гор и долин и наслаждается вес-

*Г.Т. Фехнер. Книжица о жизни после смерти.
ной, но и не подвергается более той муке, что все окружающее пребывает лишь вне его. Отныне горы и долы пронизаны им. Он ощущает их возрастающую силу и высоту. Отныне он будет не словами и жестами вызывать мысли других, но в непосредственном воздействии духов друг на друга, не разделенных более с помощью своих тел, но связанных благодаря им, возникает воздушное восприятие мыслей. Уже не внешним образом Дух явится тем, кто оставлен в любви, но поселится глубоко в их душах, словно часть из самих, в них и через них будет он думать и действовать.
      Дитя в теле матери обладает лишь телесным очертанием и влечением к созданию своей формы. Единственный образ его действий – творение и развитие членов своего тела. Благодаря этому оно и растет. Но ему еще недоступно чувство, что эти члены принадлежат именно ему, ибо оно не использует их, да и не в состоянии это сделать. Прекрасные очи, прекрасные уста – остаются для него лишь прекрасными предметами, которые он сотворил, не ведая, что станут они однажды полезными частями его самости. Ибо предназначены они для мира следующего, о котором еще дитя ничего не знает. Оно управляет ими в силу смутного для него самого влечения, обоснованного лишь в материнской организации. Но по мере того, как дитя становится зрелым для второй стадии жизни, оно сбрасывает и оставляет созданные им органы. И вдруг неожиданно открывается ему самодостаточное единство всех его творений. Эти глаза, уши и уста принадлежат отныне ему, и хотя и сотворил он их по смутному врожденному инстинкту, но теперь знакомится с искусством обращения с ними. С этого времени созданный им мир света и красок, солнца и запахов, вкуса и чувства становится его послушным орудием, если создал он его пригодным и дельным.
      Соотношение первой и второй ступени, изменяясь и возрастая, повторяется как соотношение второй и третьей. В этом мире всякое наше действие и желание рассчитано лишь настолько, чтобы создать организм, который должны мы увидеть в наступающем мире и использовать его как нашу самость.
      Все духовные воздействия, всякое следствие выражения силы, исходящее в период жизни из самого человека и, выходя вовне, проникающее в человеческий мир и природу, и выходящее за его пределы, уже таинственным образом связаны между собой невидимой нитью. Они – духовные члены человека, которые приводит он в действие в течение жизни, привязанный к своему духовному телу, как к некому организму непрерывно пульсирующих сил и действий, осознание которых еще ускользает от него, и которые поэтому, хотя и нераздельно переплетены с его насущным бытием, все же признаются лишь исходным пунктом его бытия. Однако в мгновение смерти, когда человек отделяется от органов, с которыми была связана его творящая сила, то он неожиданно получает сознание всего того, что в качестве наследия его прошлой жизни продолжает свое существование и развитие в мире идей, сил, воздействий. И когда, наконец, лишится оно своего органического источника, тем не менее, продолжит нести в себе органическое единство, которое, однако, становясь все более живым, все отчетливее сознает себя, и в мире человечества и природы начинает господствовать, получая личную индивидуальную и совершенную власть над собственным назначением.
      То, что привнес кто-либо в течение своей жизни в создание, оформление и сохранение идей, пронизывающих человеческое и природное, становится его бессмертной частью, что продолжает свое развитие еще и на третьей стадии, хотя давно уже истлела та плоть, к которой была привязана сила его воздействия на второй ступени, то, что было создано, сделано и помыслено миллионами умерших, не превратится в прах вместе с ними, и не подвергнется новому разрушению творениями, действиями и мыслями следующих миллионов, но продолжит в них свое дальнейшее развитие, пребывая в своей живой самости, и повлечет их в направлении той великой цели, которую сами они не увидят.
      Правда, продолжение этой идеальной жизни представляется нам в виде некой абстракции, а развитие Духа умерших людей в людях живых кажется лишь чистым предметом мышления. Но лишь потому представляется это нам, что не обладаем мы надлежащими чувствами, которыми владеют духи на третьей ступени в своем подлинном Бытии, наполняющем и пропитывающем всю природу. Мы же способны познать лишь точки присоединения их Бытия к нашему, то есть ту часть, в которой они в нас присутствуют и взрастают, и благодаря которым они способны являться нам под видом идей, распространяющих свое влияние на наш мир.
      Хотя круг волн, оставленный в воде утонувшим камнем, порождается всякий новый раз каждым следующим брошенным камнем, благодаря его ударам о воду, все же остается один все связывающий круг, все другие содержащий в своем объеме. Камни же осведомлены лишь о распространении кругов своего объема. И мы суть такие же несведущие камни, но в отличие от твердых камней сами и каждый сам по себе еще в течение нашей жизни порождаем те связующие круги наших воздействий вокруг нас, которые распространяются не только на других, но и входят в их внутренний объем.
      И действительно, уже в течение нашей жизни каждый человек посредством своих действий врастает вовнутрь другого благодаря своим словам, поступкам, примерам и письмам.
      Еще при жизни Гете миллионы его современников носили в себе искры его Духа, новым светом разгоравшиеся в их собственных душах. Еще при жизни Наполеона проникала сила его духа почти в каждого его современника. После смерти обоих не умерли вместе с ними эти ответвления жизни, проникавшие в современный им мир. Лишь погасла движущая сила новых посюсторонних ветвей жизни, а рост и дальнейшее развитие этих порождений, исходящих из одного индивидуума и в своей целостности вновь образующих одного индивидуума, осуществляется теперь в форме равно присущего всем, хотя и не схватываемого нами внутреннего самосознания, раньше всех освоенного великими людьми. И ныне присутствуют среди нас Гете и Шиллер, Наполеон и Лютер. Они обитают в нас как самосознательные, но уже более развитые, нежели были они до своей смерти, как мыслящие и действующие в нас, как производящие идеи и продолжающие развитие индивиды. Каждый из них не заключен более в отдельную плоть, а покоится с целостным миром, который формировали они, которому радовались и в котором господствовали еще при жизни. После смерти же они результатами своих действий, которые еще ощущаются нами, беспредельно расширяют свою самость.
      Величайший пример такого могучего Духа, продолжающего жить и действовать среди потомков, является нам Христос. Это не пустое слово, что Христос живет в тех, кто исповедует его религию. Каждый подлинный христианин не просто метафорически, но поистине живого носит его в себе. Каждый причастен к нему, кто мыслит и действует в согласии с ним, ибо именно Дух Христа осуществляет в нем свои мысли и действия. Он проникает в каждого члена христианской общины, и все объединяются в его Духе словно яблоки с одной яблони, словно гроздья одной виноградной лозы.
      Ибо равно как плоть существует в единственном числе, но имеет тем не менее множество членов, так и все члены тела имеют одно тело, и хотя и являются многими, имеют все же одно тело.
      И не только великие Духи, но и всякий дельный человек пробуждается в следующем мире, обладая созданным им самим организмом, содержащим в себе бесконечное множество духовных творений, действий и моментов, наполняющих больший или меньший объем, получающий большую или меньшую силу дальнейшего развития, смотря по тому, насколько наполнен был сам человеческий дух еще при его жизни. Тот же, кто не способен был оторваться от земли, и свой дух использовал лишь для движения плоти, питания и развлечения, от того останется лишь недостойная внимания сущность. Так, богатейший станет беднейшим, который лишь для того расходовал свои деньги, чтобы скопить себе земной силы. И станет беднейший богатым, расходовавший свою земную силу для достижения достойной жизни. Ибо то, что каждый тратит здесь, обретет там. И деньги будут важны там лишь тем, что важного и значительного создали они здесь.
      Загадка жизни нашего нынешнего Духа – это жажда познания истины, которая отчасти бесполезна здесь. А также в стремлении каждого подлинного Духа создавать ценности, что пойдут на пользу лишь потомству. Загадочно и осознанное раскаяние, нагоняющее на нас неведомый страх из-за плохих действий, совершенных нами, но которые нам лично и не принесли бы никаких убытков. Все эти явления исходят из знаменательных предчувствий, что получим мы воздаяние в том мире, где вернутся к нам как часть нашей самости плоды наших даже мельчайших и тайных действий.
      В этом и состоит величайшая справедливость творения, что каждый сам создает себе условия своего будущего Бытия. Человеческому действию не воздается в виде внешнего вознаграждения или наказания. Не существует никаких Небес, ни Преисподней в обычном христианском, иудейском или языческом смысле этого слова, куда должна была бы следовать душа умершего. Она не только не возносится к небесам и не проваливается в бездну, но и не распадается на элементы и не растекается во всеобщем, а после того, как преодолела она болезнь роста – смерть, по неизменной последовательности событий природы, надстраивающей каждую более позднюю ступень на служащую ей основой более раннюю, развивается далее в некотором бытии в направлении к бытию более высокому. И смотря по тому, плох или хорош человек, действует благородно или низко, вел ли он праздную или прилежную жизнь, получает он в свою собственность в следующей жизни больной или здоровый, прекрасный или безобразный, сильный или слабый организм, а его свободная деятельность в этом мире определяет его место в отношении с другими духами, а также путь его судьбы, его способности и таланты для дальнейшего продвижения в потустороннем мире.
      Поэтому будьте бодрыми и добросовестными, ибо кто двигается медленно здесь, будет вялым и там. И тот, кто не раскрывает свои глаза здесь, и там многого не поймет. Кто же здесь учиняет обман и зло, тот и там, словно боль, будет ощущать свою дисгармонию в хоре добрых и честных духов. Боль эта будет сопровождать его и в том мире, чтобы его улучшать и искоренять все дурное, исцеляя то, что запустил он в мире этом, и не дадут ему ни отдыха ни покоя, пока не сбросит он с себя свое бремя и не искупит он все свои последние мельчайшие проступки. И когда другие духи уже давно обретут свой покой в Боге, или, напротив, уже давно будут жить как составляющие части его мыслей, ему предстоит еще долго влачить свое мутное существование в переменчивости земной жизни. И его душевная скорбь будет мучить людей идеями заблуждения и суеверия, приводить их к порокам и всяческим глупостям. И покуда он сам, отставая в духовном развитии, будет лишь завершать свой путь к третьей ступени, то также и тех, в ком продолжит он свое развитие, будет сдерживать он на пути от второй к третьей ступени.
      Но как долго ни длилось бы все неистинное, злое и низкое и как ни пыталось бы своим состоянием противодействовать всему истинному, прекрасному и правому, тем не менее будет первое преодолено все возрастающей властью последнего, и будет первое уничтожено благодаря возрастающей силе собственных ответных действий. И так, наконец, не останется ничего в человеческой душе от всякой лжи, всякой злобы и грязи. Вечная непреходящая часть человека – это лишь то, что есть в нем честного, прекрасного и доброго. И если хотя бы одно горчичное зернышко наличествует в нем из этого – в том же, в ком нет, – будет и он когда-нибудь очищен от мусора и шлаков. Лишь тот пребывает на третьей ступени, кто подвергнет мучениям зло очищающим огнем жизни и, хотя и поздно, сможет вырасти в великолепное древо.
      Радуйтесь же, все вы, дух которых закален грустью и болью, вам пойдет на пользу упражнение, которое делаете вы, ведя мужественное сражение с препятствиями, прекращающие их развитие. Вы, рождающиеся с новыми силами для нового существования, быстрее и радостнее наверстаете, что упущено было в вашей судьбе.

      Что упущено мной?.. Что не поздно еще наверстать?..
      Захотелось в бассейн… В нем Амалия уже…
- Ныряй, мама, ныряй!.. – улыбалась, увидев меня, почти взрослая девочка.
- Плыви, дочка, плыви!.. Я тебя догоню!..
      Скоро пять ей исполнится годиков, а по меркам интарским и впрямь стала подростком… Вон, и грудки пробились уже, через год с небольшим можно замуж уже!.. А ума ни фига!.. Евтум взрослый умом… и еще кое-чем, а Амалия телом… Вот и думай, Евтерпа, как теперь с ними быть…
      Искупались, оделись и решили с Амалией совершить моцион, и отправились в сад.
- Вчера вечером, мама, заходил к нам Тирал, - сообщила совсем неожиданно дочь, - хотел с папой увидеться. Так как папа был занят, поболтала с ним я.
- И о чем вы болтали?..
- Он сказал, что я очень красивая девочка.
- Это все?.. – едва скрывая свое волнение, вновь спросила у дочери. – Он не трогал тебя?..
- А зачем меня трогать?.. – удивилась глупышка…
      Тирал – парень серьезный. Любит Еву свою и Тилинию… От души отлегло…


      Так уже получается, что нередко где-либо и с кем-либо болтаюсь… Не с кем-либо, а с сыном и его весьма мудрым, часто к нам приходящим наставником – да, с Умсусом всегда и везде и Евтумом, конечно… Уже стало традицией раз в неделю куда-то сходить или съездить, слетать…
      И воскресный был день, верней, утро воскресное, между прочим, прохладное…
- И куда мы сегодня?.. – одев теплую кофточку, обратилась к Евтуму.
- Это можешь снимать, - улыбнулся наш старший, самый главный затейник. – Отправляемся в Африку!..
- Это где? На Земле?..
- Постеснялась бы, мамочка, спрашивать!.. – тут вмешался Умсус, сам одев только шорты и маечку. – Стыдно мне за тебя!..
- Ишь, какие вы умники!.. – не обидевшись, нет; но досталось обоим. – Под столом вчера ползали, а сегодня уже, как их там, академики!..
      Академики?.. Да!.. Если правду сказать, то значения этого слова толком даже не знала. А зачем мне оно?..
- Вы куда?.. – это Оскар, ленивый мой муж, вспомнив, видимо, роль повелителя и кормильца семьи.
- На кудыкина гору, - больно нагло и вместо меня отозвался Евтум. – Ну а если серьезно, там тебе, дядя Оскар, куда мы отправляемся, не особо понравится, там кусаются мухи цеце и кругом одни только опасности…
- В таком случае езжайте, отправляйтесь втроем… а мне нужно сегодня кое-что сделать здесь, - слава Богу, отстал.
      Кое-что нужно сделать... Смешно даже и слышать!.. Навестить захотелось распутнику, очевидно, какую-нибудь из своих многочисленных девушек… Ну и пусть навещает, мне от этого только спокойнее и вольготнее жить!..
      И прохладно в той комнате, где закрылись втроем… И Евтум, как всегда в таких случаях, что-то сделал со мной… И очнулась, жара!..
      Да, и правда та самая Африка… из-за которой с полчаса назад у меня получился конфуз и название которой в моей глупой красивой головушке, уж простите, забылось, но которую видела даже несколько раз в мониторе компьютера… Сын сказал, что такой же почти континент есть у нас на Ниаре.
- Надеваем панамы, ребятушки!.. – дал команду Евтум, очевидно, довольный собой, сотворенным им чудом.
      И надели… Ба, рядом, в полста метрах от нас, неуклюже переставляя свои огромные, будто лесины, конечности, паслось стадо слонов! И на вид добродушные, но, возможно, всего лишь на вид!..
- Я боюсь!.. – вдруг воскликнула.
- Ах, не бойся, Устиния, - произнес бодрым тоном Евтум, - они очень хорошие, добрые.
- Но они не домашние, дикие!..
- Успокойся, пожалуйста, мамочка, - тут вмешался мой сын, - слоны впрямь неопасные, если их не дразнить, относиться к ним доброжелательно и уважительно.
      Хвосты слишком у них коротки, это даже не хвост, а какая-то только пародия!.. Уши очень большие и все время в движении… Основное орудие животного, вне сомнения, хобот, а движения хобота грациозные, плавные… Дирижер, но без фрака…
- Посмотрели, и будет, - сказал старший, Евтум. – Слонам наше присутствие не особо-то нравится, хватит их раздражать.
- Да, действительно, хватит, - согласился Умсус. – Пошли лучше к воде.
      Река близко, с другой стороны… И увидели издали, что она полноводная, но не очень широкая.
- А что там?..
- Бегемоты.
- Ого!..
      И приблизились к берегу. Он пологий и глинистый. И следы, может быть, бегемотов, может быть, каких-либо животных других…
      Толстяки толстокожие… Боже мой, и дрались не на жизнь, а на смерть!.. Ишь, какие свирепые и достаточно шустрые!.. Далеко, но видны были в пастях раскрытых их огромные зубы-клыки!..
- Крокодилов здесь тоже достаточно, - улыбнулся Евтум.
      И зачем улыбаться? Мне совсем не смешно!..
      Вода будто не мутная, но какая-то темная, не сказать, что прозрачная… В ней коряга… Ого, ожила! Не коряга, рептилия!.. И плыла в нашу сторону!..
- Ой, мне страшно, ребятушки!.. – тут я снова воскликнула, схватив старшего за руку. - Пошли лучше подальше от берега!..
- Успокойся, Устиния, - преспокойно ответил Евтум. – Он плывет сюда с целью, чтобы нас напугать и скорее отсюда прогнать. Помни только одно, мы намного сильнее его!..
      В это время Умсус сделал шаг в мою сторону...
- Поверь, мама, сильнее действительно!.. – отыскался храбрец!..
      А на той стороне неширокой реки бой таки завершился победой одного из участников, в результате которого явно виден был труп толстяка, зверя менее сильного… Ну а наш крокодил, в двух лишь метрах от берега, неожиданно замер, стал корягой как будто опять, с мордой все же направленной к нам.
      Тут Евтум, подойдя совсем близко к воде, обратился к рептилии:
- Мы тебя не боимся нисколечко, - говоря тоном вовсе обыденным, без апломба и пафоса, без попытки унизить животное. – Плыви лучше обратно, к тому берегу лучше плыви, где погиб бегемот. Там у вас будет пир, а мы только посмотрим, как вы будете есть, и уйдем, не волнуйся, уйдем…
      Крокодил снова ожил, очень медленно, но… приближался к Евтуму таки; Боже мой, он был рядом совсем!.. Воцарилось молчание, сердце билось как молот мое!..
- Ты ведь умный, плыви, - сказал мальчик в придачу к тому, что уже было сказано.
      И тут зверь чуть попятился, повернулся и гордо, не роняя достоинства, потихоньку уплыл… да, туда, где уже собирались сородичи…
- Ах, зачем, нечестивец, ты нас так напугал?!.. – мало-мальски опомнясь, обругала Евтума невинного; и его обняла и прижала к себе. – Разве можно так, а?..
- Я хотел только вам доказать, что и звери способны понять язык наш, человеческий.
- Язык наш, человеческий?.. – проявил любознательность младший. – Или ты на него по-другому влиял, по-другому на зверя воздействовал?..
- Если ты о гипнозе и магии, то такие способности, на кого-то воздействовать, - тут Евтум повторил, что не раз нам уже говорил, - человеку любому даны!..
- Даже я так могла бы?..
- Да, Устиния, да!..
      Боже мой, сколько их собралось у останков погибшего, чтоб задаром насытиться, сколько их собралось, крокодилов прожорливых и вконец озверевших!.. Если тот, нас уваживший, что Евтума не съел, не оттяпал ни ногу и ни руку ему, был недавно еще относительно мирным, «понимал» наш язык, то теперь о «хороших манерах» позабыл окончательно – отличить от других мы его не могли, разумеется. Налетая на тушу час назад еще толстого, бегемота еще, крокодилы с остервенением вырывали из нее куски мяса и, задрав свои головы, моментально глотали… И так множество раз!.. Это дико, жестоко и ужасно, ужасно!.. И все это, конечно, прямо ввергло нас в шок,  и смотреть на все это я уже не могла!..
- Я хочу искупаться, - неуместной совсем, неудачной же шуткой решил младший нас, видно, развлечь… и отвлечь.
- Нет уж, нет уж, дружок, - отозвался Евтум. – Видишь, эти рептилии нам смутили всю воду в реке. Да к тому же и мама твоя уже вся на иголках, ей неймется скорее это место покинуть вообще.
- Ладно, мама, пошли, - согласился Умсус.
      Отошли, наконец-то, от берега; пора было, казалось, о всем, что недавно видала, хоть на время забыть. Не могла, к сожалению…
- Ах, пойми же, Устиния, - начал снова Евтум успокаивать; жаль, в присутствии сына не посмев меня нежно обнять, - что все то, что мы видели, есть совсем натуральный природный, самим Богом предписанный акт!..
- Верю, верю, вот только… Почему бегемоты погубили сородича, почему с такой яростью дрались и кусали друг друга, что один аж погиб?!.
- Потому что погибший был из них самый слабый, - мне ответил Умсус, - вероятно, больной, вероятно, заразный. Если б он не погиб, то, вполне вероятно, вскоре сдохли бы все!.. Выживают сильнейшие, поедая слабейших!.. Так не только средь диких, внешне более жестоких зверей, так ведут себя люди, чтобы выжить, стремясь погубить и подмять под себя более слабых и добрых, более честных и тонких душой… И мне их очень жалко, жалко более тонких и ранимых людей, только жалость есть чувство, скажу так, человека не очень достойное, это чувство, увы, унижает людей, как кого-то жалеющих, так других, жизнью чем-то обиженных… Жизнь есть, мамочка, жизнь, и она, убедился не раз, порой очень жестокая…
- С каких пор таким умным ты стал?.. – придя малость в себя.
- Я общаюсь с Евтумом, - указал на наставника, - он мне многое дал, показал на примерах, научил меня многому.
- И чему же конкретно он тебя научил? Небось, всяким там фокусам и магическим штучкам своим?..
- Выбирай выражения, Устиния! – разозлился, обиделся старший. – О каких-то там фокусах я и слышать не слыхивал!.. А вот магом твой сын, вне сомнения, станет действительно!
- Только магом, и все?..
- Кем еще, тебе это виднее, Устиния!.. – разошелся совсем. – Не морочь мне, пожалуйста, голову!..
      Евтум прав, мне известно давно, чего ждут от Умсуса настоящий отец и Евтерпа, интарцы, каковы испытания ожидают его, но об этом я часто забывала сама…
- Ну и кем?.. – бедный мальчик спросил.
- Человеком, Умсус, - сказал старший, Евтум, - исторической личностью!..
- Хотел больше бы знать…
- Придет время, узнаешь!.. – непреклонен и жесткий, чужой, совершенно чужой человек.
      Неприятная пауза, но вдруг… будто в сказке прекрасной, вдруг жирафов увидели, я была очарована… и забыла о всем, и обиду свою на Евтума, естественно…
      Вот как в жизни все быстро меняется! Бегемот, крокодилы… и Евтум, и жирафы…
- До чего же красивые!.. – аж воскликнул Умсус.
- Только головы больно малы, - и добавила я.
- Потому что у них очень мало мозгов, - говоря же о них, подключил более старший свои. – Более крупную голову и труднее удерживать, шею можно сломать!..
      Евтум, может быть, прав, но зачем... зачем мне эта правда, зачем все опошлять?! Зачем ум свой показывать там где нужно, где нет?.. И вообще человек более счастлив тогда, когда он не особо умен, и да здравствуют глупые женщины, и да здравствую я! И да здравствует это высокое, очень-очень изящное, хрупкое и, на мой взгляд, святое животное – не жираф, а жирафа, слово женского рода!..
      Удалились красавицы; мы остались одни и пошли вдоль реки…
      Не сказать, что остались совсем, совершенно одни – из под ног то и дело выскакивал то какой-нибудь мелкий зверек, то еще какой-либо туземец, с перепугу вскочив, вдруг показывал хвост, то вдруг птичка взлетала. Жизнь кругом прямо била ключом!..
- Эй, подруга, постой!.. – и вдруг вскрикнул Евтум, обращаясь к кому-то, кто скрывался в траве. – Стой, тебе говорю!.. Да, вот так, молодец! И замри!.. И усни ненадолго, поспи!..
      Мы с Умсусом метнулись к нему.
- Посмотрите какая огромная!.. – и продолжил Евтум, говоря уже нам; и держал он в руке… в это трудно поверить, змею! И она извивалась как-то вяло и будто бы нехотя, очевидно, действительно под гипнозом была.
- Ну и ну!.. – находясь явно в трансе сама, могла только сказать.
      Да, и правда длиннющая и в чешуйках достаточно ярких, разноцветных, блестящих, но с глазами какими-то мутными, будто вовсе незрячими, на вид даже приятная, симпатичная гадина.
      Тут Евтум, решив нас просветить, произнес по-латыни и название змеи, только я все равно не запомнила, преспокойно продолжил:
- Эта тварь ядовита, от укуса ее человек умирает через десять-пятнадцать минут, - без боязни сжал шею змеи, отчего та разинула пасть. – Посмотрите какой у ползучей рептилии зуб, будто сабля турецкая. Из клыка, по каналу внутри, в тело жертвы змея выделяет свой яд, всего несколько капелек!..
- Раз они убивают людей, беззащитных животных других, - придя снова в себя, поинтересовалась я, - то зачем этих гадин создавал сам Господь?..
- Для баланса в природе, Устиния, - отозвался Евтум, – мы об этом сегодня говорили уже. Помни только одно: нет в природе совсем бесполезных и ненужных животных, зверей, пресмыкающихся, грызунов, насекомых и рыб, у каждого из них – совершенно своя, иногда весьма важная роль. А змея, между прочим, никогда не стремится кого-либо, ужалив, убить, это люди, увы, убивают несчастных, это мы им мешаем, мы находимся в данный момент на ее территории!.. Кстати, в яде змеином очень много полезных веществ, яд – сырье для лекарств от болезней серьезнейших! Змея – косвенный лекарь миллионов людей!..
- Отпусти в таком случае ее.
- Да, конечно, Устиния!.. – сделав это, Евтум обратился к ней ласково: - Ты свободна, красавица, теперь можешь ползти! Ну, проснись же, подружка, ползи, отправляйся охотиться!..
      И змея ожила… Ничего не сказала в ответ, полагаю, на нас и не очень обиделась…
      Снова в путь вдоль реки; и кругом красота; до чего же прекрасна Земля!..
      Антилопы; их много…
- Этот вид называется ориксы, - лидер наш пояснил.
- Здесь живут еще гну, - и добавил Умсус, - и конгони, а еще так называемые лошадиные антилопы. Все они очень-очень пугливы.
      В самом деле пугливы, ибо, сами приблизившись к нам, тут же дернулись и… показали нам хвостики.
      И шли дальше. Ба, львы!.. Их штук пять; далеко…
- Может быть, подойдем?.. – улыбнулся Евтум. – Побеседуем с самыми важными, самыми самоуверенными в континенте зверьми, люди их называют царями зверей. Эти кошечки хищные!..
- Нет, с царями, на мой взгляд, - улыбнулась в ответ, - нам не стоит беседовать. Вдруг они не поймут, не оценят, увы, наших благих намерений?..
- Так считаю и я, - согласился Умсус.
      И мы двинулись вновь.
- Ныне численность этих зверей, - просветил по дороге Евтум, - слава Богу, весьма увеличилась. Кстати, весит сей хищник до трехсот килограммов.
- А их что, очень мало?..
- Да, Устития, мало, оставалось немного совсем. Человек же повинен во всем, человек виноват своей жадностью и желанием властвовать, человек убивает зверей, и не только оружием!.. Спохватились с большим опозданием, слава Богу, успели!.. Теперь львов много больше уже на планете Земля, но их надо беречь. И вообще всю природу людям надо беречь, начиная от хилой травинки и кончая слонами.
- Ну а если не уберегут?..
- То исчезнет и сам человек. Нет, не сразу, конечно!.. Все, о чем говорил, о чем я вам сегодня рассказывал, люди знают давно. Для них это – банальность, а тому, что банально, этими же вечно куда-то торопящимися, наживой и получением удовольствий озабоченными людьми не придается должное значение. Так устроен сей мир, - завершил разговор с грустным видом Евтум.
      Шли и шли… И менялись картины… И с утра день насыщен картинами, чередой очень ярких и свежих, мной невиданных, в том числе драматических сцен… Будто кто-то специально эти сцены придумал, оживив же их духом бессмертия, преподнес мне их прямо на блюдечке. И кто все это сделал? Неужели Евтум?.. Нет, Евтум – исполнитель чей-то воли чужой. Не чужой, а родной, то есть близкой и доброй…
      Вдоль реки африканской… Припекало, естественно, солнышко…
- Искупаться хочу, - на сей раз, и не в шутку, заявил наш вожак.
- С ума вовсе сошел! – возмутилась, конечно же, я. – Там полно крокодилов!..
- Мы сегодня с тобой убедились, Устиния, - преспокойно ответил Евтум, сменив курс к направлению берега, - с крокодилами можно найти общий язык, с ними можно дружить!
- Если пасти им всем завязать толстой-толстой веревкой, тогда, может, и можно. Но останутся когти немалые на коротеньких ножках, и хвосты, от удара которым не покажется мало!..
      И что больше Евтуму сказать? Совершенно пустое занятие что-нибудь говорить. Не боится малыш никого, ничего не боится!.. А Умсус, подражая ему, тоже стал слишком умным, слишком дерзким порой…
      На поверхности вод быстротечной реки, здесь она много более широкая, никаких живых тварей, слава Богу, не видно. И Евтум, только в трусиках, собирался нырнуть…
- Искупаюсь и я, - как сказал, раздеваясь, мой сын.
- Нет! – взревела в ответ. – Даже думать забудь!..
- Почему в таком случае разрешаешь ему?.. – указав на наставника, произнес с удивлением и надулся Умсус.
- Потому что Евтум много старше тебя, – понесла околесицу, а отчасти и правду ему говоря, – и он более опытный в делах чисто житейских. Потому что Евтум настоящий волшебник, укротитель всех диких зверей!..
- Лестно слышать, Устиния, комплименты в свой адрес, - стал серьезным старшой, - и спасибо тебе, а Умсусу скажу: твоя мама на сей раз совершенно права, воздержись от купания. Это очень опасно, мой друг.
- Ладно, ладно, Евтум. Осторожным будь сам!..
      И вода в этом месте реки была много прозрачнее, и в ней все было видно. Тело мальчика и… вдруг подплывшей рептилии.
      И Умсус это видел, и стоял будто вкопанный.
      Боже мой, что за день?!..
- Не волнуйся, мамуля, - и подбодрил сынок. – Они мирно беседуют…
      Да, под слоем воды, друг на друга уставясь, человек и страшнее намного льва, благородством не блещущий зверь!..


      Жизнь окрашена смыслом: рвение к целям большим и работа, семья. Внешне все больно гладко уж выглядит, ну а если копнуть, то проблем у меня предостаточно – у нормальных людей их немало всегда, а нормальные – те, что работают, трудятся. Слава Богу, таких большинство.
- Ты сегодня куда?.. – это Ева спросила меня после завтрака.
- В Ардукат, - и ответил ей нехотя.
- Далеко.
- Да, не близко, но там… в том районе недавно нашли очень-очень богатые залежи марганцевых руд, в частности, гаусманит, содержащий в себе аж до 72% марганца. Это здорово, Ева!..
- Значит, месторождение…
- Пока в планах, но будет!..
      Вот такой дал с утра «интервью» своей собственной женушке. Сделал это, конечно, без большого желания, но раз женщина просит, то приходится делать все то, чего хочет она… Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало!.. И с Тилинией так… И все взрослые – дети, как мужчины, так женщины… И у всех свои слабости...
      Ардукат – городок небольшой и отсталый совсем. И в него лишь недавно провели электричество. Провели – это только цветочки, лишь начало работ, нужна ЛЭП, нужна мощность!.. И дорога шоссейная, вне сомнения, нужна, еще лучше бы было протянуть железнодорожную магистраль. Нужны деньги огромные, люди будут нужны!.. Кто всем этим займется? Главный геолог планеты?!.. Это нонсенс, смешно!..
      И мотался весь день. Строил планы весь день… В семь часов только вечера заявился к Науму – слава Богу, он дома, нашел дома его.
- Что-то вид у тебя больно грозный сегодня, - улыбнулся, встречая меня. – Может, выпьем вина?
- Разговор есть серьезный весьма, - дав понять, что согласен.
- Раз и вправду серьезный, - собираясь идти за вином, с энной долей иронии отозвался Наум, - приглашу и Евтерпу к столу. Проведем, так сказать, совещание.
- Да, конечно, зови…
      И Евтерпа пришла. Не пришла, а вплыла, будто нимфа, ундина… Вскоре сели за стол.
      Разговор продолжительным был и весьма непростым…
- Значит, ты, наш неглупый Тирал – председатель правительства, - вот таким был итог, резюме разговора, произнесенный оживившимся Наумом. – Значит, будет на Ниаре, как когда-то в Советском Союзе, и свой собственный БАМ.
      Только думать не надо, что я сам напросился на сей трудный ответственный пост, нет, напротив, я брыкался!..
      И вина по бокалу еще на прощание выпили.
      И домой с настроением бодрым, боевым настроением…
      На руках у жены находилась Тилиния.
- Поздравляйте, девчонки, меня! – целовал их обеих. – Я отныне большой человек!..
      Рассказал своей Еве все-все. Дочь сказала:
- Угу.
- Кем тогда будет Оскар?.. – полюбопытствовала более сообразительная Ева.
- Факт, уже не Правителем, - призадумался я. – Настоящим правителем он по сути и не был. И министр из него, боюсь, вряд ли получится… Сам не знаю пока, куда лодыря деть, что ему поручить.
- Раз премьером становишься, у тебя не останется времени на другие дела!.. – Ева в этом, увы, совершенно права.
- Будет день, будет пища, любимая!..
      А другие дела – это то, что когда-то умел и что делал знаменитейший Кейси.

      Житейские обстоятельства сложились так, что Эдгару Кейси пришлось вновь вернуться к ремеслу фотографа. Накопив денег, он открыл собственное фотоателье. В семье Кейси появились дети. Средства на содержание растущей семьи поступали на фотоателье. Но их едва хватало на более-менее сносную жизнь.
      По ряду причин владельцу ателье пришлось вскоре влезть в немалые долги, а потом, естественно, возвращать их. Эдгар целиком ушел в работу.
      Приходилось, досадуя, то и дело отвлекаться от нее. Просьбы провести очередное гипнотическое «чтение» поступали к фотографу со всех сторон.
      Заболела, например, некая Керри, жена доктора Томаса Хауза.
- Все здешние врачи считают, что у меня опухоль брюшной полости, - сообщила она Эдгару, пригласив его к себе домой. – Мой муж, тоже врач, согласен с их диагнозом. Мне предлагают сделать операцию, удалить опухоль. А я боюсь ложиться на операционный стол. Вдруг диагноз неверен и меня будут потрошить зря… Только вы, Эдгар, можете определить, насколько справедлив поставленный диагноз. Пожалуйста, помогите. Устройте для нас «чтение».
      К тому времени Эдгар Кейси уже знал, что в ходе «чтений» его подсознание занимается самогипнозом. Эдгар разъяснил доктору Хаузу, мужу Керри, какие внушения тот должен сделать, дабы усыпить его, а затем в нужный момент разбудить. Хауз четко выполнил порученные инструкции. Эдгар уснул. Через десять минут он проснулся, разбуженный Хаузом. Как всегда, он ничего не помнил из того, что происходило с ним в промежутке между «уснул» и «проснулся».
      Доктор Хауз, удивленно приподняв брови, изрек:
- Находясь в гипнотическом трансе, вы постановили совершенно другой диагноз, резко отличающийся от диагноза, который ставили Керри и мы, врачи. Вы заявили: никакой опухоли в брюшной полости у Керри нет и никогда не было.
      Хауз перевел дух, потом недоверчиво хмыкнул:
- Вы сказали, - проронил с недоверчивой усмешкой он, - что моя жена беременна. А сильные боли в животе – элементарное сжатие кишки вследствие беременности. И предложили ставить ей масляные клизмы для снятия болей.
- Вас чем-нибудь удивляет диагноз? – полюбопытствовал Эдгар Кейси.
- Молодой человек, моя жена не может быть беременной, - напыщенным тоном возвестил доктор Хауз. – В свое время она тяжело болела и сейчас, знаю определенно, не может иметь детей.
      А Керри, косо глянув на своего супруга, сказала:
- Если Эдгар говорит, что я беременна и что у меня ущемление кишки, – значит, так оно и есть.
      По настоянию женщины врачи стали лечить ее по предписанию, данному ясновидцем. Кроме того, попутно были проведены дополнительные гинекологические исследования.
      Через несколько дней доктор Хауз при новой встрече с Эдгаром Кейси благодарно, с жаром пожал ему руку.
- Как ни удивительно, но вы оказались правы! – вскричал он. – Керри действительно беременна. И у нее, вы и тут правы,  – самое банальное сжатие кишки, нередко встречающееся при беременности.
      Хауз помолчал мгновение, затем с изумлением в голосе произнес:
- Однако до меня не доходит, как она умудрилась забеременеть! По существу, этого не должно было произойти. Керри давно потеряла способность к деторождению… Ничего не понимаю. Теряюсь в догадках.
      У Керри родился сын – к сожалению, раньше срока. Он появился на свет семимесячным. В крохотном болезненном тельце едва-едва теплилась жизнь, оно периодически конвульсивно дергалось. Никто из домочадцев не верил, что младенец выживет. Никто, за исключением его матери.
      Керри не желала мириться с мыслью о смерти малыша. У нее родился сын – первый и, может быть, последний ребенок в ее жизни! Она не позволит ему умереть!
      В дом семьи Хауз в Хопкинсвилле был срочно вновь приглашен из Боулинг-Грина Эдгар Кейси. А там его поджидали помимо домочадцев врачи, собравшиеся на консилиум.
      Кейси впал в гипнотический транс. Когда он проснулся, то услышал, как один из докторов, присутствующих на сеансе, возмущенно тычет в очнувшегося ясновидца пальцем и сердитым тоном говорит:
- Этот человек сошел с ума! Он предлагает влить в рот младенцу смертельный для него яд. Доза белладонны, которую этот псих назначил, убьет ребенка в считанные секунды.
      Керри в ответ прищурилась.
- По-моему, вы – один из тех лекарей, которые предлагали в свое время потрошить меня? – сухо осведомилась она. – Да, узнаю вас. Вы один из них. Какое счастье, что я не послушалась вас, не легла на операционный стол под нож, а обратилась за консультацией к Эдгару! Теперь умирает мой ребенок. И все вы, надутые индюки, ничем не можете помочь ему. Однако запрещаете делать то, что предлагает Эдгар.
      Доктора, собравшиеся на консилиум, были смущены и не возражали.
      А она продолжала:
- Вы сами слышали, Эдгар назначил моему сыну яд, но упомянул и о противоядии, которое тоже прописал ребенку.
- Более чем странное противоядие, - перебил ее один из врачей. – Примочка от молодых побегов персикового дерева. Слыханное ли дело, чтобы такая дурацкая примочка смогла действовать как противоядие от белладонны?
- Приготовьте яд, - отрезала Керри, - и противоядие.
      Врачи в нерешительности топтались на месте, не зная, что делать.
- Я сам приготовлю лекарства, - предложил неожиданно для всех присутствующих Эдгар Кейси.
      Он выше из дома во двор, сорвал самые нежные и тонкие побеги на персиковом дереве. Вернувшись в дом, приготовил в кастрюле настой из них. Смочил в настое полотенце.
      При гробовом молчании врачей Кейси влил в рот младенца дозу белладонны, заведомо смертельную для малыша. А потом обмотал его голое тельце мокрым полотенцем.
      И случилось чудо.
      Тельце новорожденного перестало судорожно подергиваться. На бледном личике появился вскоре слабый румянец, и малыш сладко засопел. Он уснул.
      Мальчик выздоровел.
      Одним из тех, кто присутствовал при чудесном излечении младенца, был доктор Кетчум, старожил Хопкинсвилла. Он предложил Эдгару поставить дело на профессиональную основу – создать небольшую компанию под условным названием «Чудесные исцеления» в Хопкинсвилле, проводить регулярные сеансы «чтений». Грешно закапывать такую уникальную штуку, как твой дар, в землю, убеждал он ясновидца. Его надо использовать на благо людям, а попутно изучать.
      Состав компании намечался такой – Эдгар Кейси, его отец Лесли Кейси, доктор Кетчум и мистер Альберт Ноу, владелец местного отеля, готовый на первых порах финансировать предприятие. Для прыткого молодого человека Эла Лейна, ранее эксплуатировавшего Эдгара и теперь пытавшегося примазаться к создаваемой компании, места в ней не нашлось.
      Предложение доктора Кетчума заставило Эдгара глубоко задуматься.
      Эти его ясновидческие сны… Что они такое?
      Да сны ли они вообще?
      Едва он засыпает, впадая в гипнотический транс, как происходит чудо: в него вселяются некие загадочные «мы», знатоки всех медицинских секретов на свете. Между прочим, только ли медицинских? Только ли?..
      Ему хотелось верить, Что Бог дал ему эту силу для того, чтобы использовать ее на благо человечества. Но, подобно Моисею, он до сих пор не мог поверить, что именно он был избран для этой миссии.
      Ясно одно: это не было трюкачеством, болезнью или каким-то физическим отклонением, это был талант. Эдгар был совершенно здоров и никогда ни на что не жаловался, за исключением голоса.
      Перед сеансом ему не нужно было вводить свое тело в какое-либо необычное состояние. Ему не нужно было создавать особое настроение, куря благовония, слушая музыку или бормоча заклинания. Ему не требовалась полная темнота. Ему не приходилось ограничивать себя в еде и привычках…
      Вне всяких сомнений, он был рожден с этими способностями – для него это было так же естественно, как писать, рисовать и петь. Это был способ самовыражения. Он хотел помогать людям точно так же, как комедиант хочет, чтобы люди смеялись, глядя на него. Ему был предоставлен именно такой способ самоутверждения. Но этот дар нужно было использовать строго по назначению.
      В состоянии гипноза подсознание способно выполнить любую данную ему команду! Будет ли его подсознание вести себя так же, если во время сеанса получит команду, не связанную с диагностированием? Что, если ему прикажут, например, выдать информацию, которую потом можно будет использовать для шантажа? Как оно поступит?
      Эдгару приходилось надеяться только на себя. Если он будет неподкупен, если будет молиться, чтобы Господь хранил его и помогал ему в эти минуты, то Бог не даст ему пойти по ложному пути.
      И Эдгар Кейси принял решение.
      Он послал доктору Кетчуму письмо, в котором писал: «Я согласен принять ваше предложение, но на определенных условиях. Я надеюсь, не вызовет возражений мое требование, чтобы велась стенографическая запись всего происходящего во время диагностирования и чтобы делалось по крайне мере два экземпляра этих записей – один для пациента и другой для архива. Сеансы будут проводиться только для больных людей, которые по своей воле обратились за помощью. Кроме того, я настаиваю на том, что эта деятельность не будет считаться моей профессией или основным источником доходов. Учреждаемая компания должна полностью оборудовать для меня фотостудию, предоставить ее целиком в мое распоряжение, что и явится основным источником моих доходов. Сеансы я буду давать два раза в неделю».
      Условия, выдвинутые Эдгаром, были приняты.
      Мистер Ноу выложил из своего кармана пятьсот долларов на оборудование фотостудии для Эдгара по последнему слову техники.
      Фирма «Чудесные исцеления» заработала.
      От пациентов не было отбоя.
      Каждое «чтение» Эдгара Кейси тщательно записывалось специально нанятой стенографисткой. Доходы делились так: пятьдесят процентов Кетчуму и Альберту Ноу, пятьдесят – Эдгару и его отцу.

      Сеансы Эдгар давал пару раз лишь в неделю, а от пациентов не было отбоя. У меня пациентов нет пока что вообще…
      Тишина во всем доме – очевидно, Тилиния снова сладко спала. Но вдруг шорох и голос… голос Евы и чей-то, мне как будто знакомый…
- Вот, племянник зашел, - объяснила она.
- Добрый вечер, - племянник, лет которому восемь.
- Добрый, добрый, Ваким, - пригласив его жестом пройти. – Есть какое-то дело?..
- Да, есть, дядя Тирал. У отца обострение его старой болезни…
      Вот и первый больной!.. А смогу ли помочь?!..


      Предрасположенность человека к мистике делает его мистиком… Предрасположенность к чему-либо вообще делает из него то, кем он себя представляет. Несмотря на пороки свои я себя представляла, в это трудно поверить, святой, совершенно безгрешной и девственной… И Наум мне частенько твердил:
- Ты, Владлена, невинная девочка! Такой будешь всегда!..
- Если в это поверю, то действительно стану такой.
- Постарайся, голубушка!..
      Постараться поверить?.. Смешно. Слово верить вообще для меня не понятное, всякий раз вызывающее какие-то сомнения и чувства раскаяния, будто я виновата во всех смертных грехах, и как будто оно, это слово, заклятое. Верить в то, что твердят, когда даже не в силах представить того, в чем тебя убеждают?.. Просто верить есть нонсенс, даже если получится перешагнуть через собственное «я», это будет грешно, много-много грешнее, чем не верить вообще!.. Верить, значит, представить!.. Или я совершенно глупа?..
      Вот Наума новелла. И с названием «Зачатие».

      Весьма довольная полученными результатами, Ингрида с облегчением вздохнула и, выключив компьютер, собралась идти в ванную, но в этот момент в комнату вошла мать и девушка, решив с ней по душам побеседовать, шагнула к пианино, легким движением руки коснулась крутящегося стульчика, который вскоре, сделав всего лишь несколько оборотов, закапризничал и остановился.
- Не уходи, - уже сев к инструменту, открыв крышку его, попросила Ингрида. – Мне необходимо с тобой очень серьезно поговорить, кое-что объяснить.
- А не поздно ли, доченька, объяснять таким образом?.. Может быть, спят соседи уже, - озаботилась мать, переставив свой стул, села рядом с родимой.
- И прекрасно, что спять, ну а тем, кто страдает бессонницей, помогу колыбельной...
- Вдруг и я здесь усну?..
- Не уснешь, уверяю тебя!.. – успокоила младшая старшую, помассировав пальцы свои, чтоб они отогрелись, стали более гибкими, дочь сыграла свой собственный, на высоком достаточно уровне, на ходу сочиненный ноктюрн.
      И с минуту стояло молчание.
- Видно, ты далеко уж продвинулась по духовной стезе, - явно рада за чадо свое, бодро произнесла мать, - мне тебя иногда даже трудно понять.
- Я еще не сказала того, что хотела сказать, - и ответила девушка, - но ты, мама, конечно, поймешь, ты о всем догадаешься, а вернее, почувствуешь!.. При всем этом мне вовсе не хочется, чтобы кто-то подслушал, чтобы понял кто-либо другой, о чем я говорю. Им оно ни к чему!..
- Будь предельно внимательной, – предостерегла девушку мать, имея в виду совершенно нежелательные последствия, возможные как для бодрствующих, так и спящих соседей, - чтобы никому не навредить!..
      Тут Ингрида сыграла другую, опять-таки экспромтом, то есть в результате импровизации сочиненную пьесу, на сей раз действительно напоминавшую колыбельную, однако более глубоко душу затрагивающую вещь.
- На мой взгляд, я уже поняла, что ты хочешь сказать и о чем твои мысли, - тихо сказала женщина, тяжко-тяжко вздохнула.
- Но и это не все… Выслушай меня до конца, мама, - прикоснулась вновь к клавишам девушка…
      И мать в ту же минуту охватило волнение; и на гребне волны оказалась она, волны мощной, огромной и куда-то несущей, будто щепку, ее; и в преступном отчаянии была уже зрелая женщина, и страдала несчастная, но, в мгновение ока поняв, верней, вспомнив о том, что в страданиях только зарождается истина, засияла от счастья и восторга она; и еще поняла, что тернистый тот путь, на который ступила ее бедная девочка; одна шла ее дочь по извилистой, скользкой этой тропе, но ведущей к спасению всей планеты Земля; и тут мать на какое-то время оказалась на ней, рядом с дочерью шла по опасной тропе, никому из землян не знакомой еще; в тьме кромешной мерцали глаза кровожадных зверей, слышен вой был протяжный…
      Слава Богу, финал с полчаса прозвучавшего сочинения Ингриды оказался мажорным и достаточно радостным.
- Даешь ли ты себе отчет в столь серьезном поступке?.. – после длительной паузы, мать с печалью спросила у дочери.
- Да, конечно, о да!.. И тем более, что я к этой важной ответственной миссии была призвана сверху!..
- Все же мне за тебя очень боязно, доченька.
- Мне понятны как чувства, так и все опасения твои, - поднялась Ингрида и, подойдя к матери сзади, обняла ее. – Будь же умницей, мама, и ты!..
- Стараюсь, - грустно улыбнулась женщина.
- Не надо так переживать и брать все близко к сердцу. Ведь печаль и другие минорные чувства рушат в человеке интеллект, отчего знания превращаются в ничто.
- Сказал цыпленок курице, - встав, шутливо добавила мать. – Утро вечера мудренее! Посему отправляемся спать!..
      Но уснуть не могла как одна, так другая… Ингриде удалось это сделать лишь с помощью самовнушения…
      Разбудил девушку яркий и озорной лучик солнца, ворвавшийся через щель между шторами окна спальни, благий предвестник самого важного и, судя по всему, самого ответственного в ее жизни дня.
- Ради Бога, не надо меня провожать, - и Ингрида с утра попросила у матери. – Я ведь скоро вернусь.
- Как прикажешь, голубушка, - крепилась, чтобы не пустить слезу, мать…
      Лето, жарко, пора отпусков… В здании железнодорожного вокзала, куда девушка приехала на рейсовом автобусе с рюкзаком за спиной, было полным-полно людей. Сам вокзал был построен при Горохе еще и напоминал муравейник: теснота, толчея, духота уже прямо с утра!.. И к одной только кассе – вторая, как всегда, закрыта – не пробиться вообще!..
      Захолустье, провинция! Поезд в сторону стольного града отправлялся нечасто, пару раз только в сутки, и до прибытия очередного пассажирского состава из севера было больше чуть часа!..
      Час прошел, к сожалению; в очереди к кассе перед Ингридой оставалось человека три… Ба, окошко закрылось!.. Нет билетов, сказали, а монотонный безучастный голос из репродуктора сообщил о прибытии поезда!..
      Девушке ничего не оставалось, как шагнуть к окошку кассы и постучать. Безуспешно сначала... Еще раз… Повезло!..
- Было ясно ведь сказано, – взорвалась пожилая и потная, очевидно, уставшая женщина, – что билетов в Москву нет уже никаких!..
- Извините, но мне, - улыбнулась Ингрида, - мне один только нужен билет, я ведь еду одна…
      Неожиданно женщину будто кто подменил: она тотчас защелкала по клавиатуре компьютера, улыбнувшись, заговорила совершенно другим тоном:
- И поезд, к сожалению, один… все же в жизни случается всякое… Раз уж вам очень нужно, верхняя полка в купе вас устроит?..
- Да, конечно, спасибо!..
      И лишь сев в свой вагон, когда поезд вновь тронулся, увозя из пенатов ее, девушка вспомнила о матери; жалко стало родную опять, жалко было себя, в сей момент одинокую, никому совершенно ненужную…
      В купе, кроме нее, было трое мужчин, очевидно, чуть выпивших, но желающих выпить еще. Двое среднего возраста, а один молодой, и все трое шахтеры, то есть люди небедные…
- Может быть, повторим, - предложил вдруг один, самый падкий на выпивку. – Сам готов принести…
- Одну можно еще, - и добавил второй, явно водку имея в виду. – Если девушка только нас не будет ругать.
- Если речь о шампанском, - улыбнулась Ингрида, - то не откажусь и я.
- Да, конечно, о нем!.. – тотчас ожил молоденький, очевидно, еще холостой и на вид симпатичный парнишка.
- Будем пить в таком случае шампанское!..
      Не хотелось Ингриде нисколечко пить что-либо вообще, но проснулось желание сделать людям добро.
      И спустя минут десять на их столике в тесном купе появилась бутылка игристого, дорогого вина, виноград и бананы, и яблоки. Познакомились, выпили. И Ингрида не столько пила и смеялась, острила с шахтерами, сколько делала дело свое. И не знали мужчины, что отныне пить водку им уже не захочется никогда, никогда! И не пили в дороге. А ведь ехали долго!..
      И в столице тепло, как всегда, очень людно и шумно. Уже в буфете аэропорта девушка подкрепилась стаканом молока и несколькими кусочками хлеба. Потом вышла на улицу и направила взор на бездонное, почти чистое небо... И серебряный светлый, но не видимый глазу поток весьма мощной энергии пронзил насквозь ее… Лишь вернувшись назад, то есть в зал ожидания, девушка прислонилась к массивной, черным лабрадоритом отделанной колонне и глубоко задумалась. Вскоре мысли ее были прерваны чьим-то, явно добрым, однако чрезмерно любопытствующим взглядом.
- Вы, я вижу, в Наксью, - наконец подошел и заговорил с ней по-английски двадцатипятилетний и весьма элегантно, будто лондонский денди, одетый француз.
- Туда, куда и вы, - ответила Ингрида по-французски, улыбнувшись, добавила: – Только с целью другой.
- Я о том догадался и сам, - с легкой иронией произнес иностранец.
- В таком случае следует догадаться, что я в данный момент занята совершенно другими, более важными делами…
- Простите, - засмущался он. – Сразу трудно понять… Да, конечно, вы очень, можно даже сказать, чересчур озабоченны…
- Нет, всего лишь слегка, - и шутливо ответила девушка. – У меня нет билета и денег, заграничного паспорта, визы!.. Ничего, я сумею и так, я и зайцем могу полететь!...
- В отношении денег я, пожалуй, вас выручу, - задумался француз, - а с бумагами дело много-много сложнее…
- Полагая, что я откажусь от предложенных денег, вы ошиблись, Мишель... А с бумагами, думаю, что не будет проблем, как-нибудь это дело уж улажу сама… Кстати, вам в прошлый раз пришлось жить здесь, в России.
- Ого!..
- И, похоже, что звали вас тогда Михаилом… Это было давно. Родители женились поздно, и вас четверо было, детей… все богаты духовно... Впрочем, и в этой жизни… Вы пока холостой, но… - и девушка замолкла, щеки ее порозовели.
- Но не пройдет и года, как я женюсь на вас, - закончил предсказания парень, широко улыбнувшись, добавил: - Пойдемте покупать билеты.
- Идемте, господин миллионер.
      Все и впрямь обошлось, все прошло без сучка, без задоринки…
      И полет… Кое-где за бортом видны были игривые и причудливых форм облака, синева ярким солнцем омытая; рядом малознакомый, но готов разделить с ней как радости, так и все огорчения друг…
- Может, стоит поесть, - предложил вдруг Мишель.
- Нет, спасибо, пока не хочу, - и ответила девушка, – если хочешь, поешь, - перейдя с ним на «ты».
- Воздержусь в таком случае и я.
      Оба поняли вдруг, что каждый из них думает и размышляет уже не только о своих, но, быть может, еще предстоящих и, возможно, их общих делах, оба повеселели и улыбнулись.
- Хочу с этого часа быть с тобою всегда, - заявил неожиданно он.
- Полагаю, мы вместе уже… Пока только душой…
- Пока только душой, - повторил близкий ей человек и, вздохнув, этак робко положил свою руку на встрепенувшуюся руку девушки.
      Облака, небо, солнце и друг, и рука на руке… И тут сердце Ингриды наполнилось ощущением радости, пониманием того, что она и кому-то, а не только всем-всем, слава Богу, нужна, что ее кто-то может любить…
- Может, дать тебе денег еще, – предложил второй раз уже за день Мишель.
- Нет, спасибо, достаточно... На дорогу не нужно, я пойду ведь пешком.
- Далеко?..
- Если честно, не знаю сама.
- Вдруг тебя кто обидит?..
- Полагаю, никто не осмелится, невозможно обидеть меня.
- Все же мне за тебя очень боязно…
- Знаю, знаю, вот только, - приложив ему палец к губам, улыбнулась Ингрида, - так сказала недавно уже мама моя.
- Вот видишь!..
- Не волнуйся, я очень сильна!.. И со мной будешь ты, будет мама и Бог…
      В самолете прохладно; за бортом густые кучевые облака начали затягивать небо, но взамен, сияя сказочно-невинным светом, пред глазами совсем неожиданно выросли величественные снежные вершины гор. И в Ингриде проснулось сильнейшее, однако не впервые испытываемое желание раствориться и слиться с горами, с небом, солнцем и воздухом, появилась потребность побыть только одной, с принадлежностью Господу…
- Извини, но я стала на время не той… - тихо сказала парню и освободила свою руку.
- Как мне тебя найти? – не обиделся он. – Дай хотя бы свой адрес.
- Сама… Придет время, приду, может быть, позову… А теперь я хочу попросить, чтобы ты там, в Наксью, помог мне еще раз.
- Ради Бога, пожалуйста! Скажи…
- Помоги мне, пожалуйста, купить все, что требуется для продолжительного похода через горы и отвези меня за город.
- Да, конечно, о да!.. А чтоб ближе идти, может быть, мне нанять вертолет?..
      Но к этому времени девушка мысленно находилась уже далеко, слов последних не слышала…
      Приземлились и вскоре сошли, и купили, что надо… И прощание с парнем было скорым и грустным… Не настолько, чтоб в данный момент думать только о нем, убиваться о нем… Наконец-то Ингрида осталась одна, вдали от городского шума, смрада проезжающих машин и признаков цивилизации… Воздух чист был и свеж; едва приметный средь огромных валунов проселок вел в нужном направлении, к долине. Несмотря на приближающуюся ночь, она шла не спеша. На красном фоне неба бодрствовали пики гор. И Ингрида забыла о времени, шла в предчувствии тех, до сих пор не испытанных , необычных вибрации, музыки и экстаза нирваны; не спеша она шла, всецело отдаваясь случаю, судьбе, тому, чего уже не миновать. Едва виднелись каменистые, лишь кое-где поросшие травой и мелким кустарником поля. Резко похолодало и окончательно стемнело. Ингрида приостановилась, достала из рюкзака фонарь и при свете его вновь продолжила путь. Мысли мудрых и мысли свои... С легкостью, можно сказать, виртуозно делая для себя какие-то выводы, размышляла красавица, настоящая русская девушка.
      Мудрость. Мудро ли так себя вести? И это главный, хотя, возможно, чисто риторический вопрос… Терпение есть дар неба, а высший опыт – опыт над собою. Все это по велению сердца… Того самого сердца, которое должно быть камнем, чтобы на нем построить, созидать твердыни… А интеллект?.. Он, увы, не есть мудрость. Чувствование есть мудрость, а интеллект – рассудок… Интеллект есть преддверие мудрости, и когда он заострен, то переходит в сферу синтеза… В конце концов мудрец не ждет чего-то от других, он совершенствуется, смело идет к вершинам сам…
      К востоку полыхало по всем учениям проходящее созвездие Ориона. Горели две чрезвычайно яркие, три менее яркие и близко расположенные звезды; и горел и светил Орион, указывая людям путь, охотник-великан…
      И девушка остановилась – не так уж часто люди останавливаются, чтоб посмотреть на звезды, - вгляделась в небо и туманность Ориона, которая в ту же минуту ожила, вдруг заиграла музыкой, переливалась всеми красками Вселенной – свечение зачаровало, захватило, пленило сердце,  куда-то несло…
      Восток… Где не утеряна основа, где знают: мощь не в волевой посылке мысли… И сердце… Оно способно исцелять. Только посредством сердца можно что-то полезное, нужное и необходимое для  всего человечества сделать, создать, можно мир перестроить весь-весь.
      Раннее утро; заросли бамбука и папоротника, в которых неожиданно мелькнула рыжая изящная спина тигра, кругом сновали бородатые, всегда смешливые обезьяны, а на дерево, конечно же, с ленцой карабкался медведь – разнообразен земной мир, разнообразная палитра красок. Слышно журчание ручья; какая-то постройка; человек… За ночь уставшая Ингрида сразу же подошла к нему, но не успела открыть рот, отшельник сам, уставясь на нее, заговорил на древнеюжноаравийском языке:
- Я тебя давно жду. Заходи, располагайся, - и жестом пригласил войти в свою бамбуковую хижину.
- Вы знаете, кто я?.. – по приставной и явно ветхой лестнице девушка поднялась вовнутрь, где кроме гамака и немногочисленной домашней утвари больше вещей и не было.
- Иначе бы не приглашал, - казалось, улыбнулся он. – Присядь, тебе необходимо подкрепиться.
- Но мне…
- Раз сказал, значит, надо, – и отшельник вручил ей невзрачный, очевидно, самодельный глиняный горшок, из которого тонкой, медленно поднимающейся струйкой тянулась белая, волшебная нить пара.
      Темно-коричневая, напоминающая кофе жидкость обожгла и, казалось, тотчас расплылась по всем жилкам пришедшей.
- Это надолго придаст тебе сил и защитит от всех болезней, - коротко пояснил хозяин хижины, отнюдь не старый, однако весьма загадочный мужчина, чей неподвижный лик был обращен к востоку, а чрезвычайно светлая и красочная аура светилась как у святого.
      Но он был недоступен, совершенно непроницаем…
- Не важно, кто я есть, - казалось, снова улыбнулся отшельник. – Лучше ответь, пришлось ли тебе слышать о признании Вивекананды в отношении Христа?..
- Если бы я встретил на своем пути Иисуса, я бы омыл кровью сердца моего его ноги, - в задумчивости повторила слова мудреца Ингрида.
- И добавить тут нечего!.. – оживился хозяин в лице, собираясь, похоже, уйти.
- А вам ничего не говорит достаточно красноречивый факт: я, христианка, и здесь?!..
- Говорит, разумеется...
- И добавить тут нечего!..
- Ну да ладно, прости, - наконец-то отшельник улыбнулся Ингриде открытой и наивной улыбкой, отчего засверкали во рту оба ряда зубов. – Уходить будешь, сбрось на землю лестницу.
      Не монах и не лама… Ушел. Не попрощавшись, не добавив ни слова, ибо слово есть звук… Опять наедине с собой и своими нелегкими думами осталась будущая мать Спасителя.
      И Ингрида, чуть-чуть отдохнув, вновь отправилась в путь...
      Долина Лавешрура, что означает: благоденствие. Может быть, здесь когда-то побывал и знаменитый Ориген, после чего стал проповедовать учение, позже переродившееся в коммунизм?.. Может быть, здесь когда-то бывал сам Конфуции, здесь писал свою книгу «Лунь юй»?..
      Глубокие овраги, множество холмов, орлы в полете и ручьи, зелено-синяя листва, а под ней и цветами, увы, множество змей. После холмов опять чудеснейшие сказки леса, мшистые тигры и леопарды…
      Будда указал три пути: долгий – путь знания, короче – путь веры, самый краткий – путь действия… А мусульманское предание гласит: перед рождением пророка мать Иисуса явилась матери Магомета… Вера без дел мертва…
      Очень нелегкие земные, тем более, пути в горах. И тем более, для девушки… Крутые узкие тропинки и под ногами осыпи, один лишь переход через бамбуковый висячий мост был весьма и весьма затруднительным – этот мост очень сильно качался и, казалось, вот-вот оборвется, а внизу в это время гремела и, грозясь проглотить, бушевала живая река, несла свои холодные, почти что ледяные, горные воды далеко… И не менее крутой, труднопреодолимой оказалась тропа через хребет Парадинингу.
      На скалах кое-где следы замерзшей крови, чуть ниже Ингрида увидела остов павшей лошади… Выше же сияние яркого снега, полнейшая арктическая тишина… состояние транса, экстаза… Прекрасен это грозный глетчер и прекрасны снеговые пики, прекрасны волны облаков, перекатывающиеся и открывающие удивительнейшие комбинации космического строительства…
      Кровотечение и головная боль, мороз, метель и чувство голода, невероятная усталость – дни-ночи превратились в вечность…
      Наконец-то внизу перед взором открылось бирюзовое озеро, а за ним  в километрах полста, Ингрида это ощущала, находился и центр больших очень размеров, оттесанными камнями выложенного креста, который виден только сверху, с высоты птичьего полета, и который, быть может, служил космодромом как пришлым, так и местным, землянам. С давних времен такой же странный, синего цвета крест и его татуировка на теле у горцев считались священными, служили им как символ зарождения жизни и огня. Огня, перед которым, как и перед смертью, все равны, огня реинкарнации, бессмертия.
      Мимо прошли все пояса растительности – какие-то пахучие кусты и кедры, туи, цветущие рододендроны, спелая земляника и пальмы…
      Мелкий дождь, нет, не дождь, а серебряный мощный поток, как луч света прожектора, за Ингридой следил и как будто ласкал, и как будто сжигал в ней остатки грехов; потом этот поток фиолетовым стал, а чуть позже и синим, и зеленым он стал… И Мадонна вдруг вспомнила о Мишеле своем и ей стало тепло. Ноги сами спешили, несли к цели ее… И вот яркий, ярко-красный вселенский поток ее начал слепить, пронзил силой неведомой… И счастливая девушка легла прямо на камни этих сказочных гор. Небо будто приблизилось и…
      Не успела Ингрида прийти толком в себя, грянул гром неожиданно; добрый он, этот гром – и Земля озарилась, и воскресла она.

      Верил ли, верит ли вот в такое зачатие автор этой новеллы? Да, похоже, что да. И боялась спросить. Вдруг ответит Наум:
- Свято верю, Владленушка. И пора собираться тебе, сама знаешь куда, - сделав паузу, добавит: - Да, в Тибет, Шамбалу…
      Не скажу, что боялась всерьез стать второй или третьей уже Божьей Матерью… Твердо знала, не стану, слава Богу, не стану никогда, никогда…

                *  *  *


      Вероятно, вам станет смешно, но я даже не знал, что Тиралу сказать, что ему посоветовать в отношении Оскара. А ведь спросит парнишка, знал, что спросит в ближайшие дни…
      Когда день тот настал, вот такой дал ответ:
- Ты премьер, ты глава, - преспокойно Тиралу сказал, - значит, сам и решай. Боюсь, толку с него как с козла молока!..
- Все понятно, вот только… Оскар очень обидится…
- Ну и пусть обижается!..
      Кстати, я – президент. Не какой-то там мелкой компании или даже огромной страны, президент всей планеты. Да, согласен, что это как-то странно звучит, но не я виноват, что все-все население Ниары говорит на одном языке, что все-все население этой впрямь очень-очень великой страны – люди добрые и миролюбивые, что они и не знают, не слышали, что такое оружие и, тем более, война. Кто-то спросит: зачем нужно тогда государство вообще, какова его роль?.. Защищаться не надо, как видите, но нужна экономика и законы нужны, и нужны рычаги управления как хозяйством страны, так и всем остальным.
- Есть еще один важный вопрос, - не спеша уходить, снова заговорил Тирал, - в отношении нас и того, кто живет во дворце.
- Пора гнать его в шею?..
- Полагаю, что да, - прозвучал очень честный ответ из уст честного парня. – Во дворце должен жить президент.
- Нет уж, нет уж, Тирал! – воспротивился я. – Живи сам, если хочешь, в этих каменных залах!..
- Не живи, раз не хочешь, Наум, - призадумался он, - находись во дворце только днем, пусть он станет твоей лишь дневной резиденцией.
- Ах, не будь же бараном, Тирал!.. – с дружелюбной улыбкой отвечая ему. – Согласись, что там слишком просторно для меня одного!..
      Через пару минут мы пришли, наконец-то, к единому мнению: дворец станет-таки резиденцией правительства и всего лишь отчасти – моей, то есть меньшая часть столь огромного здания, с несколькими кабинетами и залами для приема гостей, может быть, из Интарии, может быть, из планеты Земля, будут отведены только президенту.
      Спустя несколько дней Оскар вынужден был собрать вещи свои, переехав, вселиться в другой, на окраине города дом, правда, тоже немаленький. Жалко было немного его, жалко было Устинию, только жалость в такой ситуации неуместна совсем!..
      Справедливость и честность… И как сделать все так, чтоб все были довольными, чтоб обиженных не было?.. На Ниаре, имею в виду… Это – вечный вопрос человечества. На Земле, на Ниаре, везде… Птицу Счастья поймать?..

      Встретились два соседа: бедный и богатый.
- Отчего ты такой грустный? – спросил богатый бедного.
- А чего веселиться, когда у меня счастья нет, - отвечает тот. – Говорят, есть оно на свете, да, наверное, не для нас, бедняков. Вон посмотри, как богачи живут! Сады и виноградники у них в долинах, земля там хорошая, воды много, урожай большой. А у меня одни камни. Кроме колючего кустарника, ничего на родит. Дети редко когда хлеб видят. Эх, нет у меня счастья, чего и спрашивать!
- Счастье – это богатство! – назидательно сказал богатый. – А богатство добывать надо, оно само не придет.
- Тебе хорошо говорить – добывать. Ты вон как торговлей разбогател! Все людей обмериваешь, до общипываешь, всячески обманываешь. По-твоему, так надо счастье добывать? Это не счастье, а бесчестие!
- Ишь, какой честный нашелся, - обиделся купец. – Тогда живи как знаешь, и нечего тебе плакаться на свою судьбу… А то иди вон на Соколиную скалу. Там, говорят, в глубокой пещере Птица Счастья обитает. Вот и лови ее за хвост, она честных любит, - с издевкой закончил богач и зашагал прочь.
      Призадумался бедняк. А может, и вправду Птицу Счастья поискать? Видать, есть она, если про нее так много говорят. Он и раньше слышал о Птице Счастья с Соколиной скалы. Многие ходили искать ее, да не нашли. Одни возвращались такими же несчастными, как и были, а другие пропадали без вести. Говорят, что Птицу Счастья может поймать только самый честный и справедливый человек.
      Взял бедняк длинную веревку, мешок да крепкую палку и полез на Соколиную скалу. Ох и трудно было взбираться! Камни преграждали путь, держидерево не пускало, колючки в тело впивались.
      Два шага поднимется – четыре назад ползет. Но разве в диковинку бедняку по горам лазить? Не сдался он, не отступил. Где за ветку ухватится, где палкой зацепится, где ползком – так и добрался на самую вершину Соколиной скалы.
      А вот и пещера. Наверное, в ней Птица Счастья прячется. Обвязался смельчак веревкой, укрепил конец ее за выступ скалы и полез в пещеру. Темно, сыро, страшно. «Возвращайся, пока не поздно», - шепчет ему кто-то невидимый. Но бедняк не слушает и ползет дальше. Вскоре он нащупал в темноте отверстие какого-то колодца и начал спускаться вниз.
      Долго он спускался, может, день, а может быть, и два. Уже силы на исходе, уже руки веревку не держат, а дна все нет и нет. И когда бедняк готов был уже распрощаться с жизнью, внизу замерцал свет.
- Птица Счастья, - беззвучно прошептал он и выпустил веревку.
      Очнулся бедняк в чудесном гроте, освещенном ярким светом. Вокруг лежали груды золотых слитков, стояли открытые сундуки с драгоценными камнями, монетами и всевозможными украшениями. А на небольшом камне, словно на троне, сидела сверкающая жар-птица.
      Встал бедняк, посмотрел на несметные богатства, лежащие здесь. Но не стал брать ни золота, ни драгоценных камней, ни денег, потому что богатство – это еще не счастье.
      Прикрыв шапкой глаза от слепящего света, он смело подошел к дивной Птице. И она не убежала от храбреца. Взял он ее осторожно, завернул в мешок и двинулся в обратный путь.
      Измученный, весь ободранный, но счастливый, возвратился бедняк домой.
- И где ты пропадаешь, несчастный бродяга, - набросилась на него жена. – Совести у тебя нет – бросил голодную семью и ушел бог весть куда!
- Не кричи на меня, жена, - ответил бедняк. – Есть у меня совесть, а теперь будет и счастье. Вот посмотри, что я принес.
      Он развернул мешок, и вся хижина озарилась ярким светом.
- Что это? – воскликнула от удивления жена.
- Это Птица Счастья!!!
      Смастерил бедняк клетку, посадил туда Птицу и стал счастья дожидаться. Прошел день, другой.
      Хлеб кончился, похлебки не из чего сварить, дети плачут.
- Ну, где же твое счастье? – упрекает жена. – Лучше продай эту красивую птичку. Деньги будут – счастье будет.
- Да пойми ты, бестолковая, что Птицу продать нельзя, потому что счастье не продается и не покупается. Птица обязательно принесет нам счастье, если мы будем честными, справедливыми.
- Сам ты бестолковый! – закричала в ответ жена. – Детям есть нечего, а он мне толкует о честности да справедливости! Неси сейчас же Птицу в Бахчисарай и продай ее хану. У него много денег, а игрушки такие ему нужны.
      Что оставалось делать бедняку? Завернул он в мешок клетку со своим счастьем и пошел в Бахчисарай, чтобы продать его, да продать подороже.
      Приходит к воротам дворца, просится к хану.
- А кто ты такой и что тебе надобно? – кричат стражники.
- Птицу счастья принес, - коротко ответил бедняк.
      Ввели его в богатые покои. На подушках хан сидит, а вокруг него вельможи в почтительном поклоне согнулись.
- Ты и вправду мне Птицу Счастья принес или шутки шутить вздумал? – грозно спросил хан. – Смотри, как бы тебе головой поплатиться не пришлось.
      Вместо ответа бедняк снял мешок с клетки, и словно молния сверкнула в ханских покоях. В страхе попадали на пол вельможи, а хан подушками закрылся и кричит:
- Прячь ее быстрее, а то она мой дворец сожжет!
      Накрыл бедняк мешком клетку, поднялись с пола вельможи, вылез из-под подушек хан.
- Ты сам Птицу Счастья отыскал?
- Сам.
- Молодец! Я беру ее у тебя, и ты получишь награду.
      Отдал бедняк свое счастье, добытое с таким трудом. И хан не забыл своего обещания. Щедро наградил он бедняка: велел снять ему голову с плеч, чтобы другим беднякам неповадно было счастье искать.

      Если что-то кому-то внушать, это будет насилие!.. Как счастливыми сделать всех-всех на планете своей?..
      Счастье в деньгах?.. О нет!.. Правда, есть они, деньги, у нас, в основном лишь наличные… Сколько их?.. Вероятно, не знал и Господь!.. Банки, банки нужны, специалисты нужны! Где их взять, где же нам их найти? На планетах других?..
      Вот таким был Евтерпы совет:
- Приглашай из планеты Земля.
- Почему не из планеты Интария? Вы же более развиты!..
- В том и дело, Наум, что интарцы шагнули далеко-далеко, но они более развиты лишь в техническом плане! А уровень развития финансовой и банковской системы у них равен лишь чуть, чуть-чуть больше нуля!.. Полагаю, что проще и значительно легче начинать все с нуля мог бы именно спец из планеты Земля!..
- Ну, допустим, такого найду, а что дальше, Евтерпа?.. Предложить ему бросить семью и детей, навсегда отказаться от родных и друзей, отказаться от жизни земной, чтобы несколько лет поработать у нас?.. Затащить его силой сюда и, использовав, бросить как ненужный предмет?!..
- Нет, конечно, Наум!.. – призадумалась Муза. – Давай сделаем так, ты найдешь молодого и неглупого парня, финансиста от Бога, а к работе его привлеку я сама. Даже думать не думай о том, что обижу его, что он станет несчастным, что несчастными станут им любимые люди!..
- Ты и правда богиня!..
- Нет, любимый, я – маг!.. Правда, я чуть сильнее тебя, – вот и весь разговор.
      Возможно абсолютно все! - говорили «мы» Кейси на «чтениях».
      Государства по сути и нет, есть его лишь зачатки!.. И сей факт, что не знаем расходов и доходов своих, очень-очень печален!.. Чем же ты столько лет занимался, Наум? Производством детей?!.. Если только бы этим!.. Лизать жопки красавиц может всякий глупец!..
      И с подобными мыслями лег в тот вечер в постель.
- Хватит, милый, уймись, - вдруг сказала жена, прочитав эти мысли для меня неожиданно, - хватит мучить себя! Успокойся и помни одно, ты все делал как нужно!..
- Государства-то нет!..
- Брось-ка все эти глупости! Государство – такой институт, образование которого не может произойти моментально, через год или два, оно должно зарождаться совершенно естественным способом, как ребенок, Наум!.. Государство Ниарское в сей момент еще в чреве, оно вот-вот родится!.. И родим ее мы, ты и я, дорогой!.. Государство, как Родина, начинается здесь, - указала Евтерпа на грудь, - с соска женщины-матери, а потом и жены. Возьми в рот мой сосок, может быть, хоть на сей раз поймешь, с чего все началось, с чего все начинается…
      Сосок твердый, как вишенка…
- Государство, как Родина, продолжается там, - и продолжил с волнением я, уже бедра целуя волшебницы…
- Да, желанный мой, там, - согласилась она, тотчас ножки раздвинув свои. – Государство есть в теле моем. Но оно – и твое. И ты станешь отцом государства ниарского, может быть, и земного… Ты уже им становишься!..
      Я уже и не слышал, что она, моя Муза, лепетала еще…
      Прошло несколько дней. Трудных дней, напряженных. И вдруг в гости, домой, к нам пожаловал Оскар.
- Ты к жене?..
- Нет, к тебе, - мрачный, явно подавленный, – а вернее, к обоим.
- Хорошо, но учти, что у нас, без тебя, превеликое множество дел!..
- Буду краток, Наум.
      Пришлось Музу позвать. Та вошла недовольная, была чем-то весьма озабоченна…
- Привет, бедный наш родственник! – посему и куснула пришедшего. – Вижу, больно печальный!..
- Вот, без дела сижу…
- Верю, Оскар, под юбкой Устинии может быть интересно безотрывно сидеть только день или два, а потом непременно захочется оказаться под юбкой другой!..
- Я по делу пришел!.. – разобиделся «родственник», хочу вкратце напомнить, в прошлом муж, а на Ниаре уже и в фаворе у Музы побывавший бездельник, но, наверно, прекрасный самец.
- Ладно-ладно, рассказывай, - ограждая его от прямых издевательств своей, на сей раз чрезмерно язвительной женушки.
      Визитер был действительно краток. Кратким буду и я. Оскар должность просил, клялся быть исполнительным и прилежным работником.
- Мог бы стать, например, и министром юстиции, - сказал он напоследок, - или внутренних дел.
- Правоведом?..
- Ага.
- Но решает все это Тирал… - сомневался-таки.
- Ах, не будь же смешным!..
      Тут вступилась за Оскара уже малость остывшая в отношении его и всегда справедливая Муза:
- С появлением денег более-менее больших у простого народа, возрастет и преступность!.. Полагаю, что Оскар мог бы стать правоведом и министром внутренних дел одновременно.
- Склонен верить и я, что наш друг с этим справиться, - резюмировал я, - но последнее слово за Тиралом таки!..
      Сей вопрос через несколько дней был решен положительно, Оскар стал важной птицей опять. Менее важной, чем был, и пока что на птичьих правах...
      И творение чуда, государства ниарского… Как-никак, оно наше… И планета Ниара – наша с Музой и наших детей… Чрезмерно помпезно звучит?.. Может быть, может быть…
      И вот я в Воркуте; приближалась зима.
- Ты совсем обо мне позабыл, все в каких-то делах, - это Влада, Владлена моя.
- В Москве хочешь побыть?..
- Лишь бы быть с тобой рядом, Наум!..
- Хорошо, но с условием, что ты будешь пай-девочка… И запомни, что мы с тобой будем невидимы…
      И Москва; министерство финансов; в коридоре шныряли сотрудники.
- Может, чем помогу?.. – это снова Владлена, уже зная из опыта, что нас в данный момент и не слышит никто.
- Удружи, если сможешь, голубушка, - объяснил цель сюда появления.
      Много лиц молодых, еще больше уже пожилых, явно очень неглупых, в кабинетах, везде…
- Этот очень несчастный, одинокий, умен, - погрустнела подруга моя, указав на мужчину, лет которому сорок, в самом деле несчастного. – Мне его даже жалко, ему явно не хочется жить!..
- Молодец! Благодарен тебе!.. – даже обнял ее, чтоб Владлена считала, будто я без нее того сделать не мог.
      Подходить к тому парню пока не было смысла и мы вышли с моей ненаглядной на улицу.
- Еще только четыре часа, - глянув в часики, девушка. – Будем ждать?..
- Подождем… Может, хочешь поесть?..
- Нет, пока воздержусь. Хочу видимой стать.
- А зачем?!.. Давай лучше отправимся в парк, посидим там лавочке.
      Быть невидимым в городе очень сложно, опасно – на нас перли прохожие!..
- Поцелуешь?..
- Ага… С этой целью позвал…
- В таком случае быстрее, - улыбнулась желанная, - нас тут просто затопчут!..
      Сентябрь месяц, нежарко…
- Ах, целуй же, целуй!..
- Да, конечно, о да!..
      И лобзал всегда теплые, всегда влажные губки, обнаженные грудки своей сладкой красавицы… И, вернувшись к устам, усадив пред собой, вошел в мякоть ее… И глядели друг другу в глаза…
      К пяти были на месте, дождались очень умного, но безумно несчастного…


      Очень-очень довольный собой, Наум мне обо всем рассказал.
- Мог бы сразу его пригласить, - упрекнула-таки ненаглядного, - чтоб у нас побывал и увидел все-все!..
- Нет, Евтерпа, не мог. Пусть Андрей хоть немного опомнится, придет малость в себя.
- А вдруг с ним что-нибудь, ну, такое… случится, вдруг он скажет всем-всем до свидания?!..
- Поверь, ныне не скажет!.. – без сомнения заверил супруг.
      Люди часто бывают в отчаянии, людям часто не хочется жить, люди часто уходят в мир иной добровольно… Говорят, это слабость… Ерунда, ерунда!.. Беспощадной бывает судьба, и наносит удары иногда незаслуженно… Оказавшись в глубоком нокауте, слабый человек чаще всего и не думает о том, чтобы свести счеты с жизнью, опускаясь все ниже и ниже, он продолжает свое жалкое существование, добровольно уходят лишь сильные, очень сильные люди!.. Кстати, сильным есть смысл помогать, они могут-таки ухватиться за жизнь, слабаки же становятся зомби в чьих-то властных преступных руках… Андрей, видимо, сильный, ему можно и нужно помочь…
      Другой день, шестой час уже вечера и мы дома уже… И землянин пред нами, на кушетке лежал в гипнотическом сне. Наум сеанс проводил.
- Сколько лет вам, Андрей? – для начала вопрос риторический.
- Завтра сорок исполнится, - без заминки ответил мужчина.
- Расцвет сил!..
- Да, расцвет, только мне… для меня жизнь как будто закончилась: потерял я недавно жену, детей Бог нам не дал, нет и близких людей...
- Что случилось с любимой вам женщиной?..
- Исчезла.
- Как исчезла?!.. – не смог скрыть удивления супруг.
- На работу ушла… а потом не вернулась, ее нету нигде, - отвечал ровным голосом, как обычно бывает, совершенно без всплесков эмоции. – У меня при себе есть ее фотография…
- Где она?..
- В пиджаке портмоне, - глаза были закрыты его, - можете на время ее взять…
      Пиджак же висел на спинке стула, в портмоне в самом деле была фотография женщины очень-очень красивой, лет на семь или восемь младше мужа, своей загадочной и, я бы сказала, мистической улыбкой напоминающая Джоконду Леонарда да Винчи…
- Мое имя Наум.
- Не серчайте, я помню, Наум. С головой у меня, со здоровьем вообще, слава Богу, все в норме… Между прочим, мне хочется называть вас на «ты».
- Ради Бога, Андрей. У нас тут так и принято, чтоб друг друга все-все называли на «ты».
- А жену Юлианой зовут, - будто видя меня, то есть то, что я делала. – Перед тем, как пропасть, она очень печальной была, говорила мне несколько раз, что какие-то люди за ней явно следят.
      Юлиана… живая и целая, но, увы, находилась в чьих-то властных руках. Где конкретно, не знала пока. Бросив взгляд на меня, Наум понял все это и сам.
- По какой же причине, Андрей, - задал новый вопрос, - у вас с супругой не было детей?
- По причине какой-то мне не очень понятной, факт, врачи как один утверждали, что все наши старания совершенно тщетны... Юлиана корила себя, что во всем виновата сама.
- Сколько дней, как отсутствует Юлиана твоя?..
- Семь сегодня исполнилось.
      И опять задавался вопрос, после чего следовал незамедлительный и, на мой взгляд, чересчур безучастный ответ.
      Одинок совершенно Андрей, одинока она, оба явно судьбою обижены, ибо оба – детдомовцы… Вот и жались друг к другу. Одиночество – бич, одиночество – жупел, поедающий все, в том числе и любовь… А была ли она между ними, любовь?..
      Настоящая мистика!.. Настоящие мистики, говоря о себе, очень-очень не любят таких ситуации, когда что-то не могут понять…
      Да, мужчина действительно, как мужчина-самец, абсолютно здоров… Боже мой, и она! Совершенно здоровая женщина! Уж не знаю, как раньше, а вот в данный момент совершенно здорова физически, чтоб рожать и родить!.. И находится в данный момент, в это трудно поверить, в Москве! Да, в квартире своей!..
      Настоящая мистика!.. Придет время, во всем разберусь!..
- Извини за нескромный вопрос, - продолжая опрос кандидата в министры, Наум снова спросил, - Юлиана до встречи с тобой сохранила невинность?..
- Восемнадцать ей было уже… Разумеется, нет.
      Внешне этот последний вопрос был не очень существенным, но… помог мне войти в нужное русло, помог мне своим внутренним взором увидеть и прочувствовать то, что случилось с Юлианой давно.
      Нет, процесс дефлорации совершен над ней был много позже уже, когда девушке было четырнадцать, а узнать, что такое мужчина, ей пришлось в более юном, верней, в детском совсем еще возрасте, когда девочке было всего годиков семь. Мама Юлечки к этому времени опустилась совсем, дня без дозы прожить не могла. Отчим – парень без комплексов, слишком любящий деньги, всегда трезвый и бодрый, сам наркотики дома держал… Обстановка понятная каждому. Отчим был в семье главным, и он был повелителем!.. И вот раз этот наркоторговец, когда девочки мать находилась под кайфом, пригласил ее ванную, дескать, спину ему потереть. И малышка вошла.
- Но так, детка, забрызгаешь платьице, – сам по пояс в воде, сказал отчим с улыбкой, тоном явно елейным. – Иди, лучше сними и сейчас же вернись!..
      Та вернулась в халатике и какое-то время действительно терла спину ему.
- Хватит, Юля, спасибо, - сказал он изменившимся от волнения голосом. – А теперь скинь с себя и халат и иди-ка ко мне.
- А вдруг мама зайдет?..
- Не зайдет! Во-вторых… что же в этом плохого?!.. Ты потерла мне спину, я готов это сделать тебе!..
      В ванне пены полно, что ее ожидало под ней, Юля знать не могла.
- Но я все-таки девочка…
- Ты ребенок еще, должна слушаться взрослых!.. Ну, смелее, снимай и трусы!.. – помог ей это сделать, откровенно любуясь половинками нижних, где у матери девочки возвышалась копна, и сразивших его окончательно, совершенно невинными и припухшими губками. – Нет, сначала, голубушка, лицом лучше ко мне!..
- Мне прохладно, остыла вода!..
- Мы сейчас эту выпустим, а потом наберем более чистой, горячей!.. – дернул цепь пробки слива и, слегка наклонившись, сжал ладонями детские, мужских рук не познавшие бедра. – Сядь-ка, Юлечка, ближе, обхвати меня ножками, ну а я в это время отогрею руками тебя!..
- Ой! Там что-то торчит! Неужели ты это воткнешь прямо в меня?!..
- Нет же, девочка, нет! Кто тебе только это сказал?!..
- Что тогда в мою маму втыкал?..
- Только ты не пугайся, голубушка, я не сделаю больно, делай то, что захочешь сама, - ворковал соблазнитель и спустя с полминуты отстранил тельце девочки. – Ну а раз хочешь видеть его, то, пожалуйста, смотри. Можешь даже потрогать, можешь даже погладить или нежно потискать его…
      Выражение ужаса на девчушки лице… Но все дети пытливые…
- Смою пену сперва, - вдруг сказала она; так как в ванне воды не осталось уже, взяла в руку смеситель…
- Да, конечно, о да!.. – возбужденный самец, тотчас ей рассказал, показал, что и как нужно делать, чтоб ублажить его.
      И она возбуждалась сама.
- Ах, какой он хорошенький, тверденький! Разреши, расцелую его!.. – вновь воскликнула глупая, совершенно бесстыжая девочка.
- Целуй, Юля, ты умница!..
      Детский ротик не может быть широким, большим, но девчонка сумела-таки через пару минут запихнуть в жадный маленький зев свой часть мужского достоинства, не забыв и о ласках рукой, принялась его пылко сосать…
- Юлиана, ты чудо!.. – задрожал от волнения отчим. – Но боюсь вот-вот кончить в тебя!..
- Как?.. – вдруг отпрянув, спросила она. – И что будет тогда?..
- Это значит, что штучка моя станет вялой и сплющится… Если будешь послушной и позволишь мне все, то мы можем все это продлить, скажу более, при этом испытаешь блаженство сама!..
- Лишь не сделай мне больно, - согласилась малышка-развратница.
- В таком случае встань, - на сей раз взяв смеситель он сам, - Да, напротив меня, и раздвинь свои, Юлечка, ножки… Не волнуйся, я только слегка, лишь омою слегка лепестки твоей девственной писечки… - вскоре начал там гладить. - Поставь ножку одну на край ванны, голубушка…
- Мне уже хорошо!.. – задышав учащенно, трепетала она.
- Будет лучше еще!.. Иди ближе ко мне, - сжал ее полушарий попочки, - чтоб мне было удобно!..
      И развратника губы прикоснулись к невинным, нижним Юлечки губкам. И не буду рассказывать, что творилось чуть позже, что я внутренним взором своим повидала уже через десять минут, полагаю, вам ясно и так, что малышке все это чрезмерно понравилось и она даже несколько раз испытала оргазм. И подобные «сеансы» длились года аж три – через два Юли мать умерла, а еще через год упекли наконец-то в кутузку и куда-то отправили извращенного девочки отчима.
      И нетрудно представить, как потом, после этих психических травм, находясь средь таких же несчастных детдомовских девочек, Юлиана жила. И в четырнадцать лет у нее появился опять, на сей раз совершенно молоденький сексуальный партнер, а потом было множество мальчиков, уже взрослых парней и женатых мужчин…
      Нет, Андрея жену я совсем не ругаю и совсем не корю, могу лишь похвалить, что она, несмотря на все трудности, стала грамотной девушкой, достаточно неплохим экономистом, вышла замуж, любила и любимой была. Что случилось теперь? Где была Юлиана столько дней и ночей?.. Рецидив застарелой болезни?.. Не хотелось так думать, все же многое в жизни случается…
      Что ж, вернемся к реальным событиям. Наум вывел из транса кандидата в министры финансов государства ниарского. Но сознательно парень не знал, что жена уже дома его.
- Рассказывала ли тебе Юлиана, - на сей раз уже я обратилась к Андрею, - о своей прошлой жизни, до знакомства с тобой?..
- Говорила о всяческих трудностях, но конкретно почти ничего.
- Скажи честно, ты любишь ее?..
- Скажу честно, не знаю… Одному без нее тяжело…
- А она? Она любит тебя?..
- Может быть… А жива ли она?..
- Да, жива и надеюсь, в ближайшее время ты увидишь супругу свою. А пока отдохни, пусть Наум позаботится, чем тебя тут занять, - собираясь уйти.
- Ты куда?.. – это муж мой спросил.
- Далеко!.. Но я скоро вернусь!..
      Вот она, златоглавая… И квартира у этих ребят очень даже приличная…
      Юлиана… в прострации, на вид будто пьяна…
- Ты откуда взялась?!.. – принимая, похоже, меня за любовницу мужа.
- Где была, там меня уже нет, - улыбаясь, ответила. – Но мне хочется знать, где была столько времени ты. Я не буду тебя погружать в гипнотический транс, все расскажешь сама!..
- Ах, пожалуйста, отстань! Не хочу вспоминать!..
- Но придется, голубушка!.. Или хочешь, чтоб я рассказала Андрею о твоих развлечениях с отчимом?..
- Нет, отстань, не хочу!..
- Мое имя Евтерпа… твое знаю уже.
- Ну и кто ты, Евтерпа? Гений зла, сатана?..
- Считай, Ангел-хранитель. Я твой друг, Юлиана, - улыбнулась глупышке опять, на сей раз добродушно. – Раз не хочешь все-все вспоминать, отвечай на вопросы мои, только честно, согласна?..
- Задавай, - согласилась она. – Может, кофе?..
- Давай…
      Кофе добрый, горячий и, конечно, бодрящий… Ожила, между прочим, и хозяйка квартиры.
- А где мой благоверный теперь?.. – наконец-то изволив улыбнуться и мне.
- Поверь, жив и здоров. Отвечай, Юлиана, на вопросы мои, - день вопросов, ответов. – Я же позже сама расскажу, что желательно знать в это время тебе.
- Хорошо-хорошо!..
- Почему ты не любишь детей?
- Я их очень люблю!.. – засветилась она изнутри.
- Почему в таком случае, водя за нос Андрея, до сих пор избегала рожать?..
- Нахожу, что ребенок должен жить, развиваться в здоровой и прочной, полноценной семье.
- Значит, мужа не любишь совсем, рас считаешь его недостойным стать младенца отцом.
- Он детдомовец, муж мой!.. Как и я, оба биты судьбой!..
- И пыталась найди подходящего на роль папы мужчину?..
- Да, пыталась, а что?.. Лишь теперь убедилась, и уже окончательно, что люблю лишь Андрея, что он лучший из всех!..
- Слишком долго, на мой взгляд, затянулся процесс!..
- Лучше поздно, чем никогда, - добродушно ответила женщина.
- Вдруг Андрей не простит?..
- Может быть и такое… Помоги мне, Евтерпа…
- Хочешь видеть сегодня его?.. – вопрос лишь риторический, уже зная ответ.
- Очень-очень хочу, но не стоит пока, ибо я в эти дни, к сожалению, побывала по уши грязи…
      Вот и все о любовных и семейных проблемах. И тут мы с Юлианой обсудили другие, в отношении того, чтоб им жить на Ниаре, уже более земные дела. Смешно сказано, да?..
- Я не против жить там, - и ответила женщина, - где супруг мой Андрей собирается жить. И тем более, что мы всегда можем вернуться в Москву.
- Что ж, прекрасно, ура!.. – и еще через десять минут, распростившись с красавицей, поспешила домой.
      Юлиана… Имя, кстати, чрезмерно помпезное, трудное для произношения… Вне сомнения, умная, очень-очень красивая женщина. Несмотря на свой возраст, тридцать два ей уже, выглядела как двадцатипятилетняя фотомодель. Но красивые женщины, увы, часто бывают несчастными. Все мужчины их очень хотят, получив что хотели, бессердечно бросают. Они попросту трусы! Предпочитая, чтобы рядом всегда находилась только глупая, не смеющая ни в чем им перечить серая мышка, попросту боятся связать свою судьбу с действительно прекрасной и умной женщиной. Позор им, мужикам!..
      А Андрей молодец!.. Ну и что, что рогатый? И рога, говоря о том в шутку, очень просто спилить, о них можно забыть!..
- Что ж так долго, подруга?.. – это муж, разумеется.
- Есть две новости, друг мой, о которых, я думаю, ты уже догадался и сам.
- Я-то да, а вот гость, он еще пребывает в неведении.
- Пойдем, парня обрадуем!..
      Андрей к этому времени стал чуть более веселым и играл на компьютере «тетрис».
- Помогает уравновесить свое внутреннее состояние, - сказал он, улыбаясь, едва только увидел меня.
- Между прочим, и я люблю эти кирпичики складывать, - тем же тоном ответила. – Одно из гениальнейших изобретении прошлого века!..
      Сорок лет, гениальный мужчина Андрей, и, как часто бывает, не особо ценим… в том числе на работе, где являлся в глазах сослуживцев лишь простым исполнителем, а не автором нескольких ценных, этак негласно самим министром присвоенных, попросту говоря, украденных идей. Чересчур уж доверчивый, иногда до абсурда рассеянный, добрый, инфантильный мужчина…
- Не томи, ради Бога, - и глядел на меня. – Если что-то узнала о супруге моей, то, пожалуйста, скажи…
- Все прекрасно, Андрей! Вы с ней скоро увидитесь и она совершенно здорова, цела, а пока намекну: Юлиана твоя была кем-то похищена.
- Кем похищена?!..
- Какими-то разумными существами из планеты, увы, незнакомой и мне. Ты же тоже в гостях в сей момент на Ниаре находишься!..
      И так далее, так далее.
      Всякий маг – в энной мере обманщик. И не надо твердить, что обман – это плохо, что обманщик – плохой человек. В сказках тоже обман!..
      Поздний вечер, пора… да, пора собираться в постель. Дети спали уже. Постелила Андрею, тот безропотно лег. Обратилась к Науму:
- Пойдем?..
- Извини, я чуть-чуть поработаю.
- В таком случае и я.
      Философский настрой… Возвращение к былым временам, на Земле происшедшим событиям…
      Мудрец обратился к своему сыну: «Будь безгрешным, чтобы не испытывать страха. Будь благодарным, чтобы быть достойным. Будь благоразумным, чтобы быть богатым. Будь довольным и смиренным, чтобы иметь много друзей. Остерегайся людей завистливых. Думай об устройстве своего дома. Будь любезным с друзьями и уступчивым с каждым, чтобы тебя не стыдили. Не ссорься ни с кем, не борись за место. Не служи злому духу и не ешь скот. Пей вино в меру, во время вкушения вина говори умеренно. Порока в умеренном вкушении вина нет. Сам внимательно следи за своими недостатками. Говори правдиво. С пьяным трапезу не разделяй. Не бери накопленное у начальников твоих, чтобы был тебе почет. Остерегайся врага, если он стоит у власти. Везде и всегда будь старательным. Нигде и никогда не делай никому того, что тебе не кажется хорошим. Считай самым плохим человеком невежественного и полагай его несчастным. Не будь мстительным и завистливым, к жене и детям относись как можно лучше и доброжелательнее. Выбирай жену смышленую, друга – обходительного. Злобу в себе не допускай. Не будь переменчив, не водись с распутницей, иначе все грехи ее перейдут на тебя. Будь щедрым за счет твоего имущества, а не за счет чужого, так как тело не вечно, а душа – вечна».
      Странно ныне все это звучит. Все как будто и правильно, мудро, в то же время наивно… Наставления отца – «моральный кодекс строителя коммунизма»!..
      «Надежда – источник великой тревоги, свобода от надежд – источник великого покоя.
      Не берись ни за какие дела – вот первый признак мудрости. Взявшись же за дело, доводи его до конца – вот второй признак мудрости.
      Не будь ни слишком близко, ни слишком далеко от царей, огня, старших и женщин: окажешься слишком близко – они погубят тебя; окажешься слишком далеко – они будут бесполезны для тебя.
      Не будь ни слишком грубым, ни слишком упрямым, ни слишком мягким, ни слишком склонным к доказательствам, ни слишком гневливым. Излишек в чем бы то ни было всегда опасен: грубость раздражает людей, упрямство отталкивает, мягкость вызывает презрение, излишние доказательства обижают, слепая вера делает смешным, неверие ведет к пороку…»*
- Пойдем спать?.. – появившись, Наум.
- Да, пожалуй, пойдем. Завтра трудный денек.
      И действительно трудный. Ныне все они трудные…


      Из дворца нас культурно, без шумихи изгнали. Вероятно, заслуженно, ибо Оскар в последние месяцы лишь валял дурака, только шлялся по бабам. И живем чуть-чуть менее комфортных и чуть более тесных условиях, но я вовсе не жалуюсь, мне и так хорошо. И супруг на какое-то время явно взялся за ум, и Евтум нас отнюдь не забыл, каждый день приходил, занимался с Умсусом, у нас как бы и жил. И все было по-прежнему.
- Опять будешь играться тут с детками?.. – собираясь на службу, утром Оскар спросил; деловым ныне стал.
- Интересно, с кем ты ближе к вечеру собираешься в игры другие, без которых не можешь, играть, - не упрек, а ответ на упрек.
- Каждый пляшет, как может!.. – у порога уже усмехнулся супруг, не забыв, даже чмокнул в щеку.
      Знал бы глупый министр, как порой я с Евтумом, оставаясь с ним с глазу на глаз, восполняю пробелы в личной жизни своей, знал бы он, как умею играть… и плясать, и безумствовать!.. Может быть, на какое-то время позабыл бы о девках своих… а быть может, и нет?..
- А где папа?.. – Умсус, только-только с постели, кулачками тря глазки свои.
- Ушел.
- Вечно нету его!..
- Эй, дружок, не капризничай!..
      Иногда мой ребенок бывал, как чуть более старший наставник его, чрезмерно серьезным и собранным, иногда, как дрянная девчонка, непослушным и вредным.
- А Евтум?..
- Не пришел пока что… Иди, лучше умойся, ну а я за то время приготовлю поесть.

*Афоризмы древнего мира.
- Ладно, мама, иду.
      Вот и все, на сей раз бзик у сына, не зайдя далеко, очень быстро прошел. По утрам он, как правило, слишком нервным бывал.
- Доброе утро, Устиния, - вот и старший явился. – Поесть дашь?..
- Это надо еще заслужить!.. – отшутилась с улыбкой, рада видеть его.
- Ах, прости, совершенно забыл!.. – подошел, крепко обнял меня и ладонями сжал полушарий задницы. – Хочешь прямо сейчас?..
- Перестань! – задышав более часто, ответила. – Сейчас сын мой войдет!..
- В таком случае сначала корми, - засмеялся шутник, убрав ручки свои шаловливые, - а уж я, можешь верить, голубушка, не останусь в долгу!..
- До чего же ты наглый, Евтум!..
- Уж таким сотворили меня!..
      Тут вернулся, умывшись, Умсус, вскоре сели за стол.
      Будний день. Это значит, не будет никаких пикников, никаких путешествий, это значит, что мальчики целый день будут заняты лишь своими делами, мне придется, увы, заниматься своими. Уж такой папа с мамой сотворили меня, должна это признать, чрезмерно ленивой, склонной лишь к удовольствиям…
- Очень вкусно! ..– Евтум, вставая из-за стола.
- Что еще при том нужно сказать?..
- Помню-помню, спасибо!.. Помню, кстати, Устиния, и своем обещании, сама знаешь, я слово держу!..
- Что у вас за секреты?.. – это сын с подозрением спросил.
- Обещал твоей маме кое-что показать, - преспокойно ответил Евтум, обходясь же по сути без лжи.
- Полагаю, покажешь и мне.
- Тебе рано еще!.. К восемнадцати годикам, а возможно, уже и к тринадцати, сам увидишь, что можно, сам узнаешь все-все!..
- Ишь, нашелся старик!.. – очевидно, надулся малыш.
- Не старик, но давно и не мальчик, - улыбнулся Евтум. – Только ростом не вышел, увы... По сравнению с тобой, говоря о развитии, мне уже двадцать лет, может, даже и больше!.. И вообще хватит хныкать, Умсус, иди лучше учись!..
- А ты с мамой пойдешь?.. – Боже мой, сын меня ревновал!..
- Нет, не с мамой, с тобой. Будешь хныкать, получишь щелчок. Прямо в лоб!..
- Это больно?..
- Когда дам, сам почувствуешь!..
      И ребята ушли. Начала собираться к своим пчелам и я.
      Пчелы, пчелы мои… А мои ли действительно, что я знаю о них?.. Очень мало, увы… ничего, можно даже сказать. А хотела узнать, и хотела узнать уже прямо сейчас!..
      И вернулась к своим «знатокам», много более грамотным мальчикам.
- Ты еще не ушла?.. – у компьютера старший.
      И тут я рассказала ему о желании своем.
- Хорошо, я сейчас поищу…
      А Умсус в это время сидел у другого компьютера и был так увлечен, что даже и не заметил вдруг вошедшей в их комнату матери. На головушке сына, кстати, были наушники.
- Вот, нашел кое-что… - уступая мне место, Евтум. – Информация эта лишь о пчелах земных… Боже мой, так ведь ты до сих пор не умеешь читать!..
- Научи в таком случае!.. – стало стыдно самой.
- Это сделать в течение пару минут я не в силах, Устиния!..
- И что делать теперь? Прочти сам мне тогда!..
- Нет уж, нет уж, голубушка, - вновь уселся на стул, – пусть тебе нужный текст почитает компьютер… Погоди, я сейчас только выделю то, что может быть интересно и полезно именно тебе…
      Я стояла как дурочка, не имея ни малейшего понятия о том, что он там выделяет, что в итоге получится… А читать пусть научит говнюк! Мог и младший давно научить, значит, два говнюка!..
- Садись в кресло, Устиния, - приказал более грамотный и вручил мне наушники, - и надень эти штучки на голову. Сиди тихо и слушай.

      Знаете ли вы, - ба, и вправду услышала голос мягкий, мужской, но какой-то бездушный, чужой, - что пчелы – древнейшие обитатели нашей планеты? Нетрудно предположить, что о меде знали еще первобытные люди. Однажды случайно обнаружив гнездо пчел и попробовав золотистого нектара, они стали систематически собирать мед для разных целей. «Человек – высшее достижение пчел», – шутят биологи.
      В течение столетий мед, вырабатываемый пчелами из нектара, был единственным сладким продуктом, доступным человеку. О том, что человек с древнейших времен потреблял мед, свидетельствуют дошедшие до нас наскальные рисунки, фрески и летописи разных народов. Наиболее древний исторический документ такого рода – фреска в Паучьей пещере в Испании. Фреске не менее 10000 лет. На ней изображена женщина, поднявшаяся по стеблям лиан до круглого отверстия в скале. Она держит одной рукой большой сосуд, а вторую погрузила в расщелину. И хотя вокруг носятся пчелы, а они изображены огромными, женщина без одежды и какого-либо подобия дымаря спокойно отбирает медовые соты от пчел. Надо думать, что и в те доисторические времена пчелы были вооружены жалом, но здесь они его почему-то не пускают в ход. Вероятно, охотница за медом знала неизвестные нам способы успокоения пчел, что вызывало восхищение ее соплеменников, увековечивших таинственное действо на фреске.
      Письменные памятники, относящиеся к 3000 году до нашей эры, свидетельствуют о том, что в Египте, наряду с разведением голубей и кур, было хорошо развито пчеловодство. Видимо, египтяне высоко ценили пчел, поскольку у фараонов от первой династии до римского времени на эмблемах и на гробницах была изображена пчела. Древние египетские пирамиды и обелиски подтверждают, что египтяне употребляли мед не только как пищу, но и как лечебное, косметическое и консервирующее средство.
      В мифах Древней Греции говорится, что их верховного бога Зевса вскормили пчелы. Зевс очень строго охранял секрет сладости и даже превратил очаровательную нимфу Меллису в пчелу за то, что она первой на Земле узнала эти тайны. А самым первым «небесным» пчеловодом был, по мнению древних греков, бог виноделия Вакх, его еще называли Бахус. Однажды Бахус в сопровождении сатиров прогуливался в покрытой цветами долине Родопа, когда на звуки цимбал стали слетаться пчелы. Бахус собрал их в рой и запер в дупло. Но с пчелами оказался в дупле и мед. Естественно, Бахусу ничего не оставалось, как заняться медовым виноделием.
      Первым пчеловодом среди людей, опять же по мнению греков, был царь Аристей – сын бога Аполлона. Он научил людей обращаться с пчелами и правильно получать мед.
      В Древней Индии еще 4000 лет тому назад пчелы считались священными спутниками богов. Бог Вишну, который олицетворял солнце и давал жизнь Вселенной, изображался в виде маленькой пчелки, отдыхающей в чаше цветка лотоса, бог Кришна – с летающей над его головой пчелой голубого цвета, бог любви Кама – с луком в руках, тетиву которого составляли цепляющиеся друг за друга пчелы.
      Племя урарту – предки современных армян, а также грузины и многие другие народы более двух тысяч лет назад в мирное время использовали пчел для получения меда и воска, а в военное время – для борьбы с иноземными захватчиками, используя пчел-воинов, от жал которых в панике отступали целые полчища вооруженных до зубов врагов.
      Известно, что армия турецкого султана Амюрата, осадив Альбе-ля-Трек и разрушив окопы, столкнулась с пчелами, защищавшими бреши. Ульи пчел были специально принесены на развалины. Янычары не смогли прорвать «пчелиную оборону».
      Самым ранним древнерусским документом, в котором речь шла о продуктах пчеловодства, был договор 911 года киевского князя Олега с византийским императором. По этому договору предусматривались значительные поставки в Византию меда и воска. Постепенно в Русском государстве выработался кодекс бортного права. За порчу или разграбление княжеской борти взимался штраф, равный стоимости одной лошади или девяти баранов. Право собственности на «бортное ухожие» было тождественно праву на землю. Это была организованная отрасль хозяйствования. Мед и воск служили, наряду с мехами, своеобразной валютой в оживленной торговле Киева с Византией и другими народами. Мед и воск имели большой и постоянный спрос на международном рынке и много веков после зарождения Киевской Руси.
      Путешественник Галл, посетивший в начале ХI века некоторые западные и южные области Украины, писал, что «видел в этой земле удивительное множество пчел, пчельников, пасек на степях и бортей в лесах, заметил чрезвычайное обилие меда и воска».
      В ХVI веке в донесениях римскому папе Клименту VII «О делах Московии» сообщалось о значительном сборе меда и воска в России, а также о том, что люди держат близко от своих жилищ «домашних» пчел, которые передаются по наследству из рода в род.
      Развитию пчеловодства в России активно способствовала православная церковь, объявив святыми его покровителями двух соловецких монахов – преподобных Зосиму и Савватия. Пчеловоды заставляли своих детей читать преподобным молитвы. С тех пор пчелиный промысел стал считаться одним из тех, которые требуют праведной жизни и нравственной чистоты.
      Человек издавна находил самое разнообразное применение пчелиного меда. Есть сведения, что некоторые сорта янтаря для знаменитой Янтарной комнаты предварительно вываривались в меду. В более позднее время реставраторы Эрмитажа использовали пчелиный мед, тщательно проверяя его чистоту, при восстановлении варварски изуродованной «Данаи» Рембрандта. Но наиболее широкое применение натуральный мед нашел благодаря своим исключительным пищевым достоинствам и лечебным эффектам. В меде сочетаются в наиболее доступной и организмом принимаемой форме самые необходимые элементы питания: простые сахара, аминокислоты, витамины и микроэлементы. Доказано, что его минеральный состав очень близок к минеральному составу крови человека.
      Литературные источники отмечают удивительное свойство меда предохранять от порчи соки растений, коренья, цветы, плоды, даже мясо и другие продукты. Сливочное масло, покрытое медом, не портится в течение более полугода. В старые времена, когда не было погребов со льдом, а тем более холодильников, древние греки и римляне для консервирования свежего мяса применяли пчелиный мед. При этом мясо не только оставалось свежим, но и не изменяло своего естественного вкуса. До сих пор жители Шри-Ланки, на острове Цейлон, режут мясо животных на куски, обмазывают их медом и кладут в дупла деревьев, закрывают дупло ветвями того же дерева и оставляют при их тропической жаре мясо иногда на целый год. Об этом писал русский писатель Сумароков еще 300 лет назад. При этом добавлял, что «и по происшествии сего времени находят мясо сие совершенно невредительным и получившим еще лучший вкус». Сейчас такие экзотические способы хранения мяса не требуются, но болгарский врач Младенов решил проверить экспериментально правоту исторических сведений. Он показал, что залитые медом кусочки рыбы, почек, печени, другие животные продукты сохраняли свежесть при комнатной температуре в течение четырех лет, тогда как залитые смесью глюкозы и фруктозы в физиологическом растворе начинали загнивать на 5-8-й день. Консервирующие свойства пчелиного меда всегда вызывали интерес исследователей.
      Известно, что мед использовался древними египтянами и греками для консервирования тел умерших и входил в состав бальзамирующих снадобий. История засвидетельствовала факт перевозки тела Александра Македонского, скончавшегося во время похода на Индию, для погребения в столице Македонии. Его тело было целиком погружено в пчелиный мед. Историки не сообщают, был ли это чистый мед или содержал какие-то специальные добавки. Ведь многие знания, добытые человеком, составляли тайну и некоторые из них были утеряны в результате войн и гибели цивилизаций.
      Мед также обладает противоплесневыми свойствами. Известно, что в окружающем воздухе находится огромное количество спор плесневых грибов. В благоприятных условиях при наличии соответствующей температуры, влажности и питательной среды споры быстро прорастают, развивается мицелий, проникающий вглубь субстрата. В результате этого многие продукты приобретают неприятный запах, вкус и внешний вид. В отличие от них зрелый мед при правильном хранении никогда не плесневеет. С помощью меда можно законсервировать даже сливочное масло. Для этого нужно взять 6 частей меда и 4 части сливочного масла и смешать их. При 40 градусов по Цельсию смесь гомогенизируют до тех пор, пока компоненты не будут отделяться друг от друга. Такое масло долго и хорошо сохраняется в холодильнике и является исключительной пищей для детей.
      Выделенный вами текст прочтен, - сообщил мне компьютер. – Благодарю за внимание.

      Интересно, но мало!..
- Это все?!.. – встав, спросила Евтума.
- Завтра будем учить тебя, мама, читать, - отозвался Умсус.
- Тогда сможешь сама все о пчелах узнать, - и добавил другой, самый главный из нас.
- А сегодня, мамулечка, не мешай нам, пожалуйста.
- Ну, раз завтра, то завтра… - направляясь к двери. – За сегодня спасибо!..
      Вот как, значит, со мной?!.. И что скажешь таким вот в ответ?.. Деловые, ученые!..
      Наконец-то отправилась на одну из своих многочисленных пасек – во всех люди работают, в том числе огородники, в том числе и садовники. Джип огромный и мощный; и неслись с ветерком. За открытым окном зеленели, рябили в цветах, в сочных травах луга и в посевах поля. И пьянела от скорости, и пьянела от запахов.
      И на месте уже…
- В часов пять, полагаю, поедем домой, – сообщила водителю, заодно и работнику, косарю.
- Как желаешь, Устиния, - отозвался мужчина. – Я пока что займусь обработкой плодовых кустарников, кое-где прорежу.
- Молодец, без подсказок все знаешь и сам!..
      И не только шофер, все работники пасек у меня молодцы!..
- Добрый день, дорогая Устиния, - и второй из таких, а вернее вторая, здесь по сути живущая, относительно молодая вдова. – Редко вижу тебя.
- Нету смысла, Кармилия, сюда чаще и ездить и тем более тебя чему-либо учить. Ты и так тут прекрасно справляешься.
- Очень рада твоей похвале!.. – засияла она.
- Очень рада такой вот работнице!..
      Обошла не спеша, осмотрела свой сад, состояние ульев и хозяйства вообще. Все на месте, исправно, никаких замечаний… И на это ушло лишь часа полтора.
- Иди лучше, Кармилия, - обратилась к сорокапятилетней женщине, муж которой скончался уже года как три от какой-то прескверной, непонятной болезни, - приготовь что-нибудь на обед. Я продуктов с собой привезла, теперь хватит надолго!.. Пусть водитель поможет тебе все разгрузить, сносить в домик сама помогу.
- Хорошо, в сей момент позову!..
      Позвала; разгрузили и я ей помогла. Через час пригласили шофера опять, все втроем пообедали – кстати, вкусно готовит вдова. И не знала что делать, чем заняться сейчас. Можно было домой ехать прямо сейчас, не дождавшись пяти. Можно, но… я ждала не пяти, а мужчину-любовника. А Евтум свое слово в самом деле держал.
- Я немного вздремну, - сообщила Кармилии.
- Да, конечно, Устиния, мы не будем мешать! В твоей комнатке чисто и белье я сменила вчера.
      Рядом с комнаткой, кстати, была душевая кабина, все условия в домике для приятного отдыха. И для более активного отдыха, если можно так только сказать…
      И легла под простынку совершенно чиста и готова к интимной занятиям в том, в чем мать родила, и закрыла глаза…
      Между прочим, Евтум мог меня всякий раз разыскать, находить, сам не зная того, где конкретно я есть – похоже, что мое местонахождение его вовсе и не интересовало. Может, в этом замешана магия, может, запах мой женский приводил его к цели всегда?..
      И ждала. Даже ноги и руки раскинув свои, с нетерпением ждала… и куда-то плыла и витала, витала…
      Дождалась; нечестивец и плут меня вскоре таки отыскал и, тотчас обнажившись, был уже между ножками, и его весьма сильный, всегда цели своей достигавший дружок, общий Друг оказался во мне!..
- Разве можно насиловать совершенно невинную, - лепетала от счастья, - и к тому же замужнюю женщину?..
- Извини, я нечаянно, Устиния, - отозвался желанный. – Вошел в дверь, поскользнулся и упал на тебя, не серчай, так уже получилось…
- Раз упал, значит, это судьба, а противиться ей совершенно бессмысленно. Продолжай в том же духе, Евтум…
      И не стоит пытаться противиться, если это судьба…


      Брат жены, звать которого Фоксием, лет которому тридцать и который страдал от язвы двенадцатиперстной кишки, вскоре был мною вылечен, а вернее, подлечен таблетками. Только это – не выход!..
- Я схожу опять к Фоксию, - сказал вечером Еве.
- Да, конечно, сходи.
      А работал он, кстати, заместителем Оскара. И пусть эта работа не грузчика, но достаточно нервная, можно смело твердить, напряженная.
      Дверь открыл мне Ваким.
- Отец дома?
- Пришел, - с недовольством ответил пацан, разумеется, в адрес родителя. – Видно, очень голодный и злой.
- А ты меньше трепись!.. – заступилась за мужа жена, то есть мальчика мать.
      Заместитель министра мне казался растерянным, находясь среди близких людей, совершенно поникшим.
- Вспомни, Фоксий, пожалуйста, – обратился к нему после рукопожатия, - чем сегодня питался, что конкретно ты ел.
- В основном только кашу, Тирал, - улыбнулся несчастный. – В обед, правда, и супчику.
- Хочешь сала?.. – с сочувствием.
- О да!.. И грудинки копченой! Но боюсь, как бы не было плохо опять.
- Обещать не могу, но я эту проблему попытаюсь решить…
      Через пять или десять минут Фоксий был уже в трансе. Не сказать, что в глубоком, но отнюдь и не в легком гипнотическом трансе.
- И ты слышишь мой голос, - обращаясь к нему, уже спящему, обращаясь к его подсознанию, - можешь мне отвечать.
- Да, могу отвечать, - голос Фоксия ровный, ибо тот, кто ответил, был по сути лишен каких-либо страстей.
- В таком случае скажи, что тебе можно есть и какая еда нежелательна?..
- Можно все, что едят на Земле, на Ниаре, в Интарий, а вот пить, говоря о напитках спиртных, нежелательно пиво, вино. Водку можно умеренно.
- Каким способом можно излечить эту язву твою, чтобы она не напоминала о себе до конца твоих дней? Такой способ, я думаю, есть.
- Такой способ имеется. Необходимо хотя бы два раза в неделю перед сном принять две чайные ложечки смеси, состоящей в равных частях из натурального пчелиного меда и тертого на мелкой терке чеснока. Продолжительность лечения – не менее трех месяцев, однако для профилактики заболевания, а также для профилактики других заболевании, такую смесь время от времени желательно употреблять до конца жизни.
      Спрашивать у подсознания в бессознательном состоянии и отчасти беспомощного человека что-либо еще я, естественно, не осмелился. Сделав необходимые, способствующие полному выздоровлению внушения, вскоре вывел из транса его.
- Ну и как отдохнул? – обратился к мужчине, ставшим более близким, родным. – Как твое самочувствие?..
- Самочувствие прекрасное, но… - развел Фоксий руками, - и не помню, что было со мной. Кажись, я в самом деле вздремнул.
- Минут десять примерно… Сала хочешь?.. – на сей раз улыбаясь, спросил.
- Конечно!..
- Можешь есть все, что хочешь!.. – выдал всю информацию в отношении недуга его.
      Вскоре сели за стол и на радостях выпили по рюмашке неслабой, наивысшего качества водочки, брат жены, наконец-то, насытился.
- Странный все-таки метод лечения, - заговорил он. – До сих пор я считал, что чеснок и язва – совершенно несовместимые, исключающие друг друга вещи, что чеснок – это яд, что, наевшись его, буду, корчась от боли, долго-долго страдать.
- Значит, ты ошибался, ошибалось сознание твое. Организм лучше знает, что полезно ему.
- Он тебе, организм мой, сам об этом сказал?..
- Да, сказал, но не сам организм, а твое подсознание. Твое сознательное «я», увы, знает лишь то, что позволяет ему знать твое бессознательное или подсознательное «я». Резюмируя сказанное, можно смело твердить, что в человеке одновременно находится как минимум три личности. Может быть, и четыре, если принимать за личность в каждом человеке присутствующую гениальность, раскрывающуюся в те моменты его жизни, когда сам человек находится в экстатическом или каком-нибудь другом трансе, когда он, находясь в таком трансе, чем-нибудь увлечен.
- Не понятно мне это таки. Ведь чересчур чем-либо увлекающийся человек становится маньяком и безумцем.
- А где грань между гениальностью и безумием?.. Ее попросту нет!..
- Как связаться с другими, - любознательный Фоксий таки, - во мне самом живущими личностями, например, с бессознательным «я»?..
- Не стремись это делать, советую… Тем более связываться со своим бессознательным… Говорят, что оно, в каждом человеке находящееся бессознательное – это сатана, курирующий деятельность всех наших инстинктов и влечений, наших грешных желаний. Напротив же, подсознательное «я» – это Бог внутри нас… Никаких доказательств, разумеется, нет, посему пусть такими проблемами занимаются психиатры и такие безумцы, как, к примеру, я сам… Твою сознательную личность можно назвать нейтральной, однако всякий нейтральный заряд может в любой момент метнуться в одну или другую сторону… Гениальность рождается в трансе, я об этом уже упомянул. Гениальные, кстати, малолетние дети. Почему? Потому что они от природы наивны, не испорченные ложью и лицемерием, потому что способны восторгаться всем тем, чем не в силах уже восторгаться, к сожалению, мы.
      Разговор, вечеринка продлилась аж часа полтора. Пора было домой.
      Распростившись с хозяйкой и Фоксием, пришлось двинуться в путь.
      Мысли снова о Кейси мои…

      Однажды произошло событие, которому Эдгар не придал поначалу никакого особого значения. До этого момента все откровения «спящего ясновидца» фиксировалось стенографисткой. А тут вдруг доктор Кетчум, ничего не объясняя, отпустил стенографистку домой и сказал Эдгару, что сам проведет сегодня запись очередного сеанса.
      После окончания этого сеанса Эдгар Кейси чувствовал себя разбитым и больным. Раскалывалась голова, побаливали мышцы. Такого с ним еще никогда не случалось.
      К утру следующего дня боли прошли.
      А доктор Кетчум через пару дней опять без всяких объяснений отправил стенографистку домой и, вооружившись блокнотом, вновь заявил Эдгару, что заменит ее.
      Так повторялось несколько раз. После каждого из таких сеансов Эдгар чувствовал себя отвратительно. Голова просто трещала от болей.
      Может быть, высшие силы, подумал ясновидец, наказывают меня страданиями за что-то происходившее в ходе тех сеансов?
      Он внимательно изучил записи, сделанные на сеансах лично доктором Кетчумом, и сличил их с записями стенографистки, сделанными в процессе других сеансов. Эти записи различались между собой не только стилистически! Таинственные «мы», дававшие в «чтениях» свои медицинские рекомендации, будто бы заметно глупели, когда их советы записывал доктор Кетчум. Эти советы отличались ярко выраженной банальностью. Такие рекомендации по лечению запросто мог дать больным заурядный аптекарь.
      В душу Эдгара Кейси закралось нехорошее подозрение. Охваченный дурными предчувствиями, он послал письмо одной своей заочной пациентке из другого города. «Чтение», проведенное для нее, записывала не стенографистка, а доктор Кетчум лично. «Надеюсь, мое «чтение» помогло вам», - было написано в том письме.
      Ответ женщины привел Эдгара в ярость. «На все мои многочисленные просьбы найти для меня время я не получила от вас никаких вестей», - сообщала она.
      Многочисленные просьбы!.. Между тем Эдгару было известно лишь об одном письме, пришедшем от нее, – видимо, самом первом. Все остальные письма, выходит, уничтожались доктором Кетчумом.
      Что же этот мерзавец записывал тогда, когда происходило «чтение» для заочной пациентки?
      У Эдгара произошел крупный разговор с мистером Кетчумом.
- Да, - сказал доктор с наглой самоуверенностью. – На сеансах, которые происходили в отсутствие стенографистки, я задавал вопросы вовсе не на медицинские темы… Нам нужны деньги!
- Ах, деньги вам нужны…
- Именно. И большие, понимаешь ли, деньги.
- Но зачем? – вскричал Эдгар.
- Мы с мистером Ноу собираемся построить больницу. Деньги нужны на ее строительство. Будем лечить в ней пациентов по твоим методикам. Зачем раздавать методики направо и налево для домашнего пользования, если их можно применять в собственной клинике с больничными палатами? Место в больнице стоит денег. Лечение в больнице стоит еще больших денег. Построив больницу, мы с тобой будем иметь огромные барыши, дорогуша.
- Огромные?
- Огромные.
- Барыши?
- Барыши.
      Тогда Кейси спросил:
- Что же вы, хотелось бы знать, выспрашивали у моего подсознания в ходе «чтений», которые записывали сами?
      Доктор Кетчум, нимало не смущаясь, заявил:
- Мы с мистером Ноу ходим по вечерам играть в карты в одну компанию. Игра ведется на деньги. Там делаются крупные ставки. Порой очень крупные. Я спрашивал у твоего всезнающего подсознания, какие карты будут на руках у наших партнеров по игре.
- И оно отвечало вам? – ахнул Эдгар.
- Отвечало как миленькое! Я записывал ответы. Они всегда бывали правильными – в тот же день вечером это всегда и выяснялось. Зная о картах, имевшихся на руках у наших партнеров, мы с мистером Ноу вели, сам понимаешь, беспроигрышную игру. Обдирали партнеров как липку.
      Эдгар смерил доктора Кетчума с головы до ног ненавидящим взглядом. Круто повернулся через плечо и молча вышел из комнаты.
      Вернувшись к себе домой, он сообщил супруге:
- Я решил порвать с Кетчумом и Ноу.
      Расставшись с двумя проходимцами, вовлекшими второе «я» Эдгара Кейси в жульнические карточные махинации, ясновидящий почти тотчас же покинул свой родной город и вместе с семьей перебрался в город Селма, что в штате Алабама.
      Эдгар открыл там фотостудию и продолжал потихоньку заниматься гипнотическими «чтениями». Отныне ясновидцу ассистировала его жена Гертруда – она давала необходимый «толчок со стороны» в начале сеанса, вела подробные записи «чтений».
      Шли годы. Жизнь семьи Кейси текла размеренно, без каких-либо ярких событий.
      Невероятное происходило между тем в таинственных глубинах подсознания Эдгара Кейси. Неведомые сверхчеловеческие силы, оккупировавшие их, не знали усталости и покоя. Их мощь с течением времени все более нарастала.
      Однажды ясновидец погрузился в сон, чтобы поставить очередной диагноз. Сделав это, Эдгар, однако, не умолк, как это всегда случалось ранее. К немалому удивлению своей супруги, проводившей запись сеанса, он продолжал вещать. Гертруда едва успевала записывать его речи. Ясновидец говорил в лихорадочном темпе. Вслед за первым диагнозом он поставил без передышки еще восемь других диагнозов! И лишь затем наконец замолчал.
      Семь диагнозов оказались ответами на вопросы, содержавшиеся в распечатанных письмах, которые стопкой лежали на столе в ожидании своей очереди. Это уже само по себе было неожиданным. Такого никогда не случалось во время других «чтений». Однако самым неожиданным был последний – восьмой.
      Последний диагноз, как выяснилось, предназначался для автора письма, которое почтальон принес лишь пару часов назад. Письмо лежало на столе еще не распечатанным. Выходит, что второе «я» Эдгара Кейси непонятно каким образом «влезло» в заклеенный конверт, ознакомилось с содержанием послания и соответствующим образом отреагировало на него.
      Все больше людей узнавало о ясновидческом даре Эдгара Кейси. Многие из них при личных встречах с ясновидцем либо в письмах нему выражали недоумение: почему, мол, он так упорно держится за свою фотостудию? Его дар уникален. Так почему бы не посвящать все время «чтениям», дарующим здоровье людям?
      Эдгар Кейси долго колебался. А потом наконец решился: все, хватит тратить жизнь на бесконечное фотографирование чужих физиономий.
      И мастерская студии была переделана в кабинет для приема пациентов.
      Сыскались добрые люди, готовые поддержать материально «это полезное для общества начинание», ничего не требуя взамен, кроме «чтений на отвлеченные темы».
      У ясновидца появились новые друзья с туго набитыми бумажниками – сначала мистер Ламмерс, а потом и мистер Мортон, чрезвычайно богатый бизнесмен. Обо увлекались философией, метафизикой, феноменами человеческой психики.
      «Чтения», устраивавшиеся для них, соответствовали по содержанию специфическому кругу их интересов. В ходе таких «чтений» быстро выяснилось, что подсознание ясновидца обладает энциклопедическими познаниями всего и вся.
      Мистер Ламмерс азартно засыпал второе «я» Эдгара вопросами:
- Вот имеются на свете сотни философских систем и религиозных доктрин… Интересно было бы узнать, какие из них верны, а какие ошибочны. В чем смысл жизни человека на Земле? Существует ли загробная жизнь? И если существует, то куда попадает душа человека после его физической смерти? Что происходит с ней там? Бессмертна ли душа, как утверждают многие религии?
- Мы отвечаем, - сообщалось в ответ. – Каждая душа бессмертна. Здесь, на Земле, она переживает процесс неоднократных реинкарнаций, или перевоплощений.
- Это касается и моей собственной души? – не унимался мистер Ламмерс.
- Да. Нынешняя инкарнация, или вселение вашей души в очередное для вас человеческое тело, – ваше третье появление на Земле. В прошлой своей жизни вы были монахом. Некоторые привычки, присущие вам в прошлой жизни, сохранились и у вас нынешнего.

      И внезапно опомнился, что я дома уже.
- Как там брат мой?.. – спросила жена.
- Живой… Будет жить, попевать!
- Провел сеанс?..
- Да, провел. Вводя в транс не себя, как это делал получавший со стороны толчок Кейси, а самого пациента, Фоксия. В результате рецепт, чтобы окончательно и навсегда избавить от язвы твоего брата, был получен-таки, - рассказал Еве все.
- Чего больше желать?..
- Чтобы сам, понимаешь, сам лично, - объяснил в энный раз своей слишком забывчивой женушке, - чтобы я мог ответить на все, чуть ли не ежечасно появляющиеся вопросы, чтобы мое собственное подсознание всегда было готово и способно проникнуть туда, куда потребуют сложившиеся обстоятельства и когда об этом попросит мое сознательное «я».
- Да, я помню, прости за рассеянность…
- Ладна, Ева, прощаю…
      Другой день – день воскресный, на работу не надо идти. Отдыхать, отдыхать! Правда, это не значило, что совсем безмятежными могли быть все-все мысли мои.

      Психическая жизнь Человека наполняет собою Идеальный Мир, причем левый мозг Человека является вместилищем Бога-Отца и формирует Высшее Информационное Идеальное, а правый мозг Человека является вместилищем Богини-матери и формирует образы, которые наполняют собой Преходящее Образное Идеальное и таким образом психика человека, являясь Богом-сыном, замыкает Конец и Начало Священного Круга Бытия – от Единого Бога мы исходим и к Нему наша Высшая волновая и образная Природа и возвращается, и это значит, что мы имеем такой идеальный Мир, такого Бога, которого создают наши собственные мысли, образы и чувства, поэтому судьба Царства Божия решается не только на Небе, но и внутри каждого из нас…
      Мы создаем Бога, и Бог вновь создает Проявленный Мир, который и является той Реальностью, которая нас окружает, и таким образом, наш собственный мозг, наши мысли и представления, создают ту Жизнь, в которой мы все находимся и поэтому Царство Божие внутри нас и мы сами в ответе за выбор Пути, ведущего к Богу…
      Рожденная к Бытию Вселенная существует ограниченное время и по завершению Великого Цикла вновь исчезает в Непроявленное Бытие…
      Время активной жизни Вселенной в Проявленном Мире называется Днем Беспредельности и длится это время миллиарды лет, а затем Вселенная вновь растворяется и исчезает в Мире Непроявленном и это время называется Ночью Беспредельности и длится оно столько же, сколько и День Беспредельности…
      День и Ночь Беспредельности составляет один Великий Цикл Вечности, который длится миллиарды лет, а затем Вселенная вновь проявляется к Бытию из Мира Идеального в Мир Проявленный, и так продолжается без Абсолютного Начала и Конца – всегда…
      В сменяющихся циклах Бытия Идеального и Проявленного – Беспредельная Великая Пустота вечна! Никогда не было первого Цикла, так же как никогда не будет и последнего, и Истина эта непостижима разумом…
      Единый Бог вне человека и внутри человека – это Тайна Тайн. Сокровенное из Сокровенного…*

- Эй, дружище, очнись!.. – это Ева с улыбкой. – К тебе гостья пришла.
      Ба, и правда, Евтерпа!..
- Вот, пришла посмотреть, - и сказала она, - как живет наш глава.
- Слава Богу, не бедствуем!..
      И пока моя женушка накрывала на стол, было время с пришедшей по душам побеседовать.
- Тяжело?.. – это первый вопрос, говоря о работе моей.
- Не то слово, Евтерпа!..
- Ты не очень тревожься, Тирал, - с уверенностью произнесла она. – Тяжело что-нибудь начинать! Через несколько месяцев все пойдет как по маслу!..
- Что ж, спасибо, подбодрила… У меня, кроме дел государственных, хочу только заметить, есть проблемы другие, чисто личного плана…
- Жаждешь стать вторым Кейси?..
- Нет, не буду вторым, стану первым Тиралом!..
- Вот и славно, Тирал, что ты будешь собой, а не Эдгаром Кейси, - призадумалась женщина. – В таком случае мне… полагаю, получится тебе в этом помочь… Стопроцентной гарантии нет, дать, увы, не могу, но почти что уверена, что ты будешь общаться со своим подсознанием на «ты».
- Ах, Евтерпа, ты чудо!.. – аж подпрыгнул от радости.
- Чудеса будут позже, мой друг, творить будешь их ты. А пока что настройся для общения с собой же и духами, в Тонком мире живущими, на нам нужные волны… Через несколько дней, полагаю, приступим...
      Вскоре Ева позвала к столу…


      Я, Владлена, готова, и готова уже ко всему, могу сделать все-все, что прикажет Наум!.. Не сектантка какая, не маньячка совсем, но безумно хочу, чтобы было ему хорошо, лишь бы было всем-всем хорошо… Очевидно, расту…
      Крещендо… Музыкальный, конечно же, термин. В словаре лаконично написано: динамический оттенок; означает возрастание, усиление звучности… Вот и я возросла, моя жизнь уже стала крещендо…
      И Наум так новеллу назвал.

      Нет, я не композитор и, к сожалению, не музыкант, но… Каким-то образом во мне

*В.М. Кандыба. Ригведа.
 вдруг зародилась настоящая музыка, чем-то волнующий, хотя и незатейливый мотив, который неназойливо, однако с постоянством, будто корректный собеседник, время от времени утверждал свое кредо. И вскоре догадался, понял: вот-вот должно случиться нечто очень и очень важное и совершенно необычное, что происходит крайне редко и что происходит далеко не со всеми. И оно себя ждать не заставило.
      Никаких в институте занятии не было. В этот дождливый, летний и теплый день, когда кругом все ожило, к остановке автобуса приблизилась, а вернее сказать, подплыла незнакомая, лет, может быть, семнадцати, с большими темными глазами девушка – во мне тотчас проснулась и тотчас заиграла неземная какая-то музыка, в сознании сверкнула мысль: она! Не глядя на меня, стояла, а на лице ее блуждала отрешенная, наивная и лучезарная улыбка, кроме которой я не видел и не мог уже видеть, наверное, никого, ничего.
      А музыка во мне и для нее звучала, и мы с ней продолжали стоять, дышать одним и
тем воздухом, улыбаясь как дети и боясь птицу счастья вспугнуть… Не пытался узнать как зовут эту девушку и следить не пытался за ней, так как отлично знал, оно вовсе не нужно теперь, все образуется само собой.
      Придя домой, сразу же бросился в гостиную, где стояло уже очень старое, однако немецкое пианино, на котором я изредка, по-дилетантски, подбирал понравившиеся мне мелодии, иногда, крайне редко, но зато профессионально и задушевно играла пьесы классиков и мать. На этот раз везло – ставшие гибкими пальцы послушно нажимали и, казалось, сами находили нужные мне клавиши. Вскоре одной рукой мог свободно играть застрявший в памяти мотив и тут же попытался подключить вторую, до сих пор бездействующую, для аккомпанемента предназначенную руку. Результат меня вовсе не радовал. Не шибко и огорчался. Вообразив себе, что я сам есть оркестр, и притом симфонический, все играл и играл.
      Встретились с незнакомкой в читальном зале библиотеки. И так, что я стоял за ней и даже услышал, как девушка произнесла свое имя, мало того, краешком глаза глянув в читательскую карточку своей принцессы, успел увидеть и запомнить номер ее домашнего телефона. И еще… пока Екатерина Виноградова читала, штудировала книгу о французской живописи, я пригляделся к ней внимательнее – среднего роста, стройная, с длинными, каштанового цвета волосами, на цыганку похожа была.
      Сидел и только делал вид, что изучаю экономику… Очевидно, почувствовав пристальный мой и ласкающий взгляд, девушка повернулась и глаза наши встретились… И тотчас утонул, можно смело сказать, провалился, исчез, растворился  в зрачках ее темных и умных, вопрошающих  глаз…
      Между нами тут же установилась как бы и невидимая, однако явно существующая связь; с того момента в мыслях, в своих более смелых фантазиях видел только ее, теперь уже реальную, приобретшую тело и плоть. Твердо знал, что и девушка была в мыслях со мной, постоянно почти что со мной!..
      И однажды решился, набрал номер таки телефона ее. И когда моя фея ответила, даже и не представившись, начал читать ей заранее написанные, на мой взгляд, нужные и проникновенные слова:
- Ты, наверное, чувствуешь, что мое молчание способно быть более красноречивым, чем тысячи приятных, но бездушных слов. Ты, наверное, чувствуешь, что все эти, ожидаемые тобою слова я говорю и шепчу постоянно в ночи, и шепчу среди белого дня. Ты, наверное, чувствуешь, что я в мыслях всегда, постоянно с тобой.
- Да, естественно, чувствую… - бодрым тоном ответила девушка. – Мог бы, кстати, и раньше, и неделю назад позвонить.
- Хорошо, каждый день теперь жди, о принцесса, звонка!..
- Это все на сегодня, мой принц?..
- Да, до завтра, Катюша!..
- Буду ждать!.. – засмеялась счастливая.
      И на следующий день, позвонив ей опять…
- Можешь ли прямо сейчас уделить мне несколько минут? – сидя у пианино, спросил я без вступления.
- Да, конечно, могу, - и игриво ответила Катенька.
      И тогда, положив трубку рядом, я сыграл ей тот самый, о котором рассказывал, так неожиданно родившийся мотив.
- Странно, - когда кончил, задумалась милая, - но нечто похожее сочинила и я. – Вот, послушай, пожалуйста…
      Ни к чему, очевидно, удивляться тому, что почти незнакомая девушка сыграла мне такую же, только более сложную, насыщенную разными вариациями, с более глубокими оттенками мелодию. И с улыбкой подумал опять: да, моя и, должно быть, уже навсегда!..

      Как крещендо – герой, героиня рассказа и я. Между прочим, новелла написана более ста лет назад, в 1996 году. На Земле, повторю, быстро вермя бежит, мне уже 29-ять, я «старуха» уже…
- Ты готова принять все удары судьбы?.. – и спросил наконец мой единственный, из мужчин, я имею в виду.
- Да, Господь мой, готова, - и впервые его назвала не Наумом, не как-то, а тем, кем он был по большому-то счету и кем будет всегда. – И не надо, пожалуйста, ничего объяснять, делай то, что задумал.
- Поверь, так будет лучше, тебе, мне и всему человечеству, - был чрезмерно уж робким в этот вечер кумир, но она, эта робость, прошла через пару минут.
- Верю, верю, Наум, - обнажаясь пред ним…
      В свое время писал Саади:

      Я ночью бессонной однажды тайком
Подслушал беседу свеч с мотыльком:
«И это понятно, но слезы твои
Что значат?» Свеча отвечала: «Живет
В разлуке со мною возлюбленный мед.
С тех пор как не видит любимого взгляд,
Скорблю, как несчастный любовник Фархад».
Так молвила, слезы обильно точа
По желтым ланитам, в унынье свеча.
«Ты ветренен. Тяжких не знаешь ты бед.
В тебе ни смиренья, ни верности – нет.
Обжегшись, бежишь ты в испуге. А я?
Сгораю на месте я, слезы струя!
Тебе обжигает любовь лишь крыла,
А я неизбежно сгораю дотла.
На свет мой веселый глядишь до зари.
О, нет! Ты на слезы мои посмотри!
Ведь я, как Саади. Он улыбчив на вид,
Но сердце от муки любовной горит!»
Умолкла свеча. Протекло полчаса.
Вдруг, в терем вошедши, девица-краса
Задула свечу. Не дожив до зари,
Погасла она, прошептавши: «Смотри,
Так гибнет любовь! Ах, пыланью сердец
Кончина одна полагает конец.
Над прахом страдальцев любви не рыдай.
Но Бога прославь, ибо принял их в рай!»

Любовник! Не бойся страданий любви,
Но путы соблазнов житейских – порви!
Дав клятву, вперед устремляйся смелей.
Ни стрел не пугайся, ни града камней.
Вступать в океан берегись, но вступив,
Отдайся, коль бури подхватит порыв!

      Это было написано очень-очень давно, но так есть и теперь, и так будет всегда.
      Отдалась, и порывом подхвачена оказалась над миром и над всем, что грешно. И с Наумом летели – совершенно расслабленных нас куда-то несло. И мне не было страшно, нет, не страшно нисколечко…
      И прошло полчаса, и мужчина вновь обнял меня, глядел прямо в глаза…
- Знаешь ли?.. – попытался начать разговор, очевидно, хотел сообщить, что во чреве моем зарождается, начинается жизнь.
- Знаю, знаю, молчи!..
      Так как были еще до сих пор без единой одежды, то вернуться к процессу творения, а вернее сказать, закрепления того, что уже было сделано, нам труда не составило... Акт любви в безвоздушном и бескрайнем пространстве! И так могут лишь боги!..
      И экстаз, и блаженство переполнили нас!.. А потом релаксация полная…
      И опять Саади с замечательной притчей своей вошел в душу мою… Изменяла Науму, наверное… С Саади, разумеется…

      На флейте играя, красивый гонец
Сжигал восхищением много сердец.
За это родитель его попрекал,
Бранился и флейту, случалось, сжигал.
Но вечером как-то прислушался он
И сына игрой был в тот раз восхищен.
Воскликнул он: «Флейту сжигал я в огне,
А ныне огонь разгорелся во мне!»
Ты знаешь ли, в пляске зачем круговой
Дервиши махают руками порой?
Они открывают наитья врага,
А мир отстраняют, ведь мир – суета.
В восторге любовном коль пустишься в пляс,
Всем телом твоим пусть владеет экстаз.
Допустим, искусный пловец ты, но все ж
Едва ли одетым ты в воду пойдешь.
Приличия, чести одежды долой,
Чтоб лучше сумел ты бороться с водой!
Приманки мирские, как путы порви.
Тогда лишь достигнешь слиянья в любви.

      Боже мой, куда делся Наум?!.. Ах, во мне, его семя во мне!.. А он сам, вероятно, уже бросил меня… за измену с Андроной, а потом и с Евтерпой, а теперь с Саади…
      Я чиста, совершенно чиста и уже не одна, я в пространстве витаю и плаваю… И я – облачко, небо, океан и Земля, и я есть вся Вселенная…
      Оказалась в постели своей, и в ней так хорошо!.. И в постели все-все начинается, а потом и кончается…
      Боже мой, рядом кто-то дышал!.. Ба, мужчина, и голый, найдя место где спать!.. И наглец сей спросонок попытался обнять!..
- Эй, не надо, не надо!.. – отстранив его «лапу», воскликнула.
- Что же ты, дорогая Владлена, разбудила меня?.. – сел в постели тот тип, я в ответ в сей момент натянула на себя одеяло. – И чего ты не хочешь, любви?..
      Боже мой, это Виктор, мой друг! Правда, в прошлом, но все же – не чужой человек!.. Кто-то мне подсказал, что мы с ним, по его представлению, уже стали близки… По его представлению!.. И пусть далее все будет лишь так, как считает сам Виктор!..
- А ведь мне с тобой, милая, - и продолжил глупыш, вновь желая обнять, мною вновь овладеть, - было так хорошо!..
      Как абсурден сей мир!..
- Что-то мне нездоровится, - отстранилась и тут же, принимая-таки все условия игры, поднялась и нашла, и надела халат. – Почему-то тошнит… Пойду, выпью таблетку.
- Не спеши же, голубушка, глотать всякую химию!.. – с озабоченным видом вдруг воскликнул мужчина, очевидно, мой будущий муж. – Может, ты залетела уже в первую ночь?..
- А ты хочешь жениться на мне?.. – совершенно бесхитростно, будто речь о погоде, поинтересовалась я; ах, какой же он глупенький, разве может тошнить после первой ночи?!..
- Хоть сегодня, Владлен!..
      Кто-то мне подсказал, что тот самый парнишка, что когда-то мечтал сделать маленькой девочке, то есть мне удовольствие ласками, став давненько мужчиной и бабником, в самом деле свободен, до сих пор неженат и что он в самом деле очень-очень желает видеть в женах меня.
- В таком случае не буду глотать эту всякую дрянь, - и ответила Виктору. – Но вторично сегодня с тобой, извини, не могу… Вдруг и впрямь залетела уже? Превентивные меры нами не были приняты.
- Да, Владлена, прости!..
- Пойдем, выпьем хоть чаю, мой законный жених!.. – и так далее, так далее.
      Одним словом, невеста!.. Не Наума, а Виктора. Того самого Виктора!.. И была абсолютно уверена, что он будет мне верен, что и я ему буду верна!..
      Как абсурден сей мир!..

*  *  *


      Вот как все закрутилось кругом, можно смело сказать, жизнь забила ключом. И я сам завертелся в круговерти всегда возникающих, нескончаемых дел, стал похожим на робота, выполняющим функций, но не очень способным трезво мыслить уже.
- Завтра свадьба Владлены твоей, - утром Муза напомнила.
- И твоей!.. – огрызнулся. – Забудь лучше о том!..
- Поздравляю тебя, - как ни в чем не бывало, продолжила та, - скоро станешь отцом гениального мужа Земли!..
- С твоего одобрения, дорогая моя!..
- Хватит злиться, Наум, - тут она, сделав шаг, обняла и прижалась ко мне, - знал прекрасно и сам, чем все это закончится.
- Да, конечно, прости…
      Дети, дети мои… И их много, наверное... Даже толком не знал, сколько их на Земле, незаконнорожденных, сколько их на Ниаре уже… А супруга одна. И Евтерпа – мой стимул всегда и во всем, во всех-всех начинаниях, и Евтерпа – отдушина. Даже если с кем-либо и решит поразвлечься, то пред сном все расскажет сама. Исключение – Оскар и тот самый интарец, звать которого Горием… И о них-то по сути не скрывала она…
      Власть и деньги, и женщины… тайна Черного моря…

      Жил некогда на свете богатырь, и была у него чудодейственная стрела, которую он прятал в глубоком подземелье за семью замками.
      Славилась стрела не тем, что была из чистого золота выкована, драгоценными камнями украшена, а тем, что таила в себе страшную разрушительную силу. Стоило богатырю взять лук, натянуть тугую тетиву, и стрела с оглушительным грохотом взлетала ввысь, оставляя за собой огненный след. И там, где она пролетала, вспыхивал воздух, закипала вода, плавилась земля, гибло все живое.
      Страшное это было оружие! К счастью, находилось оно в надежных руках. Богатырь был человеком справедливым, мирным и огненную стрелу без надобности в руки не брал. На другие государства он не покушался, а на его отечество враги не нападали – боялись.
      Перед смертью задумался богатырь: кому передать огненную стрелу? Сыновьям? Нет. Воины они храбрые, сильные, но еще молоды и безрассудны. Не удержаться им от соблазна испробовать силу огненной стрелы – и вспыхнет тогда братоубийственная война, и погибнет тогда не один народ, исчезнет с лица земли не одно государство.
      Нет, никому нельзя доверять такое грозное оружие. Надо спрятать стрелу так, чтобы ее долгое время никто не мог отыскать. И лишь тогда, когда не будет войн и на земле воцарится вечный мир, – тогда люди найдут чудодейственную стрелу и используют ее силу в мирном, созидательном труде.
      Позвал отец своих сыновей и говорит им:
- Дети мои! Я уже стар, недолго мне осталось жить на свете. Исполните же мое последнее желание. Вот вам ключи, откройте подземелье, возьмите огненную стрелу, о страшной силе которой вы слыхали. Далеко отсюда, на юге, есть глубокое море. Отнесите туда стрелу и опустите ее на дно этого моря.
      Исполняя волю своего отца, воины взяли стрелу и отправились в путь.
      Несколько лет странствовали братья по белу свету. Наконец пришли они в горную страну, омываемую с трех сторон морем. Взобрались на самую высокую гору и увидели синее-синее море. Окутанное утренней розовой дымкой, оно мирно спало.
      В спокойной воде, словно в зеркале, отражался огненный шар восходящего солнца.
      Это было Черное море. В его водах и решили братья захоронить огненную стрелу.
      И вдруг братья почувствовали, что жаль им расставаться с драгоценной ношей. И честолюбивые мечты овладели ими.
- Послушай, брат, - начал осторожно младший. – Зачем нам выбрасывать такое сокровище в море? Ведь это же наследство наше…
- Да, - согласился старший. – Огненная стрела по праву принадлежит нам. И ничего плохого в том не будет, если мы оставим ее у себя.
- Если бы мы имели волшебную стрелу, - продолжал младший, - мы завоевали бы эту прекрасную страну, построили на берегу моря замок, взяли бы себе в жены самых красивых и богатых девушек.
- Да что одну страну! Мы завоевали бы все страны, которые знаем и которых еще не знаем. Нам покорились бы целые племена и народы…
      И договорились братья, что спрячут стрелу в горах, а отцу скажут, что сделали, как он велел.
      Отыскали они в горах глубокую пещеру, спрятали в ней стрелу и отправились в обратный путь.
      Каково же было их удивление, когда, возвратясь домой, они узнали, что отец каким-то образом раскрыл их замысел. С негодованием набросился старик на сыновей, упрекая их в непослушании.
- Не будет вам моего благословения, - сказал он, - пока стрела не ляжет на дно моря.
      Убедившись в том, что им не удастся завладеть грозным оружием, братья отправились к берегам Черного моря и с грустью выполнили волю отца. Огненная стрела опустилась в бездну морскую. Потемнело от гнева море, закипели, заволновались его тихие воды.
      До сих пор где-то на дне морском лежит огненная стрела, и до сих пор Черное море хранит эту тайну. Только иногда забурлит оно, заклокочет, подымет громадные волны, тщетно пытаясь выбросить из недр своих смертоносное оружие.

      И оружие – власть. В данном случае – над внешне могучим, но по сути ранимым, можно даже сказать, беззащитным и обычно людскими проблемами озабоченным морем. Почему на дне моря столько много оружия и токсичных веществ, столько смерти на нем?.. Вопрос, ставший давно риторическим и банальным уже. Чем мы платим за ласку, за заботу о нас?.. Мир – один организм. Значит, мы убиваем себя…
      Итак, я на работе, в кабинете своем. Ждал министра финансов. Не теряя же времени зря, сам штудировал больно уж сложные, требующие много времени и терпения, связанные с экономикой, банками и рынком ценных бумаг, с большим трудом досягаемые науки, а вернее, основы этих самых наук.
      Может быть, стоит Музу свою попросить, чтоб ускоренным темпом, то есть с помощью транса, помогла мне усвоить азы этих предметов? Может, стоит и мне, как великому Кейси, класть учебник под голову?..
      Но продолжу свое просвещение…
      Ценные бумаги – это своеобразный аналог денег в виде денежного документа, дающее владельцу гарантированное право на получение определенной суммы денежных средств или удостоверяющий его право имущественного владения в установленном применительно к данному виду документа порядке. В этом, собственно, и состоит его ценность. По своей природе ценные бумаги – это долговые обязательства организаций, юридических лиц, выпускающих эти денежные или товарные документы, перед лицами, приобретающими такие документы, ставшими их владельцами. Обязательства предусматривают выплату владельцам ценных бумаг дохода в виде дивидендов, то есть процентов. Таким образом, выпуская и реализуя ценные бумаги, организация получает сумму реализации в долг от того, кто ее приобрел, купил. Ценные бумаги всегда содержат какое-либо имущественное право, осуществление которого возможно только при условии их предъявления.
      Выпуск ценных бумаг – важный источник привлечения средств для молодых предприятий, мобилизации дополнительного капитала для уже существующих предприятий, а также пополнения государственного и местного бюджетов. Это своеобразный канал финансирования. Если тебе не достает денег, ты выпускаешь ценные бумаги, продаешь их на рынке ценных бумаг и обретаешь деньги. Выпуск ценных бумаг чаще всего сосредоточен в тех областях и сферах, которые обещают принести большой доход. Но прежде чем такой доход будет получен, предпринимателю приходится вложить в дело первоначальный, стартовый капитал, который можно получить за счет ценных бумаг…
- Доброе утро, господин президент, - чересчур уж помпезно произнес, появившись, Андрей, вызван, кстати, впервые ко мне, ибо к своим обязанностям министра финансов приступил менее месяца даже назад.
- Здравствуй, здравствуй, земляк! – пожал руку ему. – Как устроился?.. Сядь.
- Превосходно, спасибо за все. И моя Юлиана довольная… Но давай о делах!..
- Что ж, давай о делах. И какое твое первое впечатление?..
- Не скажу, что уж плохо совсем, но в финансах пока что, настоящий бардак.
- Когда будет полнейший ажур?..
- Через месяц примерно, - призадумался он. – Но тревожит другое: для строительства железной дороги до Ардуката, где огромные залежи руд, нужно множество денежных средств.
- Это знаю и сам, - сказал дружеским тоном ему. – И где нам, на твой взгляд, столько тузриков взять?..
- Произвести дополнительную эмиссию денежных средств, на мой взгляд, совершенно бессмысленно, это увеличит уровень инфляции. Но привлечь к благой цели много-много деньжат способ есть и другой: облигации, Наум. Тебе слово знакомо, я думаю.
- Да, знакомо, но ты… все-таки расскажи, что сие означает, подробнее.
- Хорошо, процитирую то, - добродушно ответил Андрей, - что написано было давно в институтских конспектах моих. Облигация – это ценная бумага, удостоверяющая внесение владельцем денежных средств в уплату за нее, дающая ему право на обязательное возмещение номинальной стоимости и получение в течение определенного срока ежегодного дохода в виде фиксированного процента, заранее обусловленного или определяемого условиями выигрыша. Эти ценные бумаги представляют собой долговое обязательство, могут быть именными и на предъявителя, процентные и беспроцентные, то есть целевые, свободно обращающиеся и с ограниченным кругом обращения. Различают облигации внутренних государственных и местных займов, и облигации предприятий. В отличие от акции облигация имеет определенный период обращения, она подлежит погашению в течение срока. Держатели облигации не имеют имущественного права собственника, которым обладают акционеры, не привлекаются к управлению и тому подобное. Любитель риска приобретает акции, противник – облигации. Ответственность за погашение и выплату процентов несут государственные органы и предприятия, выпускающие облигации.
- А не слишком ли сложно все это, Андрей?.. Должен заметить, что уровень образованности ниарцев желает быть лучшим. Не забудь, где находимся.
- Я подумал об этом, господин президент…
- Перестань так меня величать, в сей момент нас не слышит никто!..
- Ладно, ладно, Наум, - улыбнулся мужчина и продолжил о деньгах: – Есть и более простой вариант, на мой взгляд, эффективный, привлечения средств.
- Весь внимание, слушаю.
- Это так называемый ГОК – казначейские обязательства государства. Это вид размещения среди населения государственных ценных бумаг, свидетельствующих о внесении их владельцами денежных средств в бюджет и дающим им право на получение фиксированного дохода в течение всего срока владения обязательством. Различают долгосрочные – 5-25 лет, – среднесрочные – 1-5 лет, и краткосрочные – 3, 6 и 12 месяцев, – казначейские обязательства. По долгосрочным казначейским обязательствам выплата доходов производится по купонам или при погашении обязательств путем причисления процентов к номиналу без ежегодных выплат…
- Я суть понял, Андрей, - прервал я финансиста. – Приготовь все нужные документы для эмиссии именно этого вида ценных бумаг, среднесрочных, со сроками погашения их от одного до трех лет. Я указ подпишу. Техническую сторону решения этой проблемы пусть возьмут на себя печатники тузриков, то есть монетный двор. На все это, министр, - улыбаясь ему, - срок неделю даю. Ты у нас парень грамотный!..
- А ты больно уж шустрый, господин президент, - усмехнулся мужчина. – Хорошо, будет сделано все!.. Кстати, нужно подумать о том, кто конкретно и где будут эти банковские операции совершать. Нужно будет открыть много-много филиалов государственных банков.
- Верно мыслишь, Андрей, очевидно, придется открыть, на досуге подумай о том… Службу будешь исправно нести, - дав понять, что пора закруглиться, - жди в ближайшее время и прибавки к окладу!..
- Я тобой не обижен и так, - протянул на прощание свою руку мужчина, - но от денег никто не откажется!..
      Сколько денег с Евтерпой у нас?.. Говоря о своих, то есть личных деньгах. Вероятно, немало, но они при размахе таком могут быстро «растаять». Пора с этим покончить, нужно будет и нам обрести ГКО!..
      В кабинете моем появился Тирал и казался достаточно бодрым, явно в приподнятом настроении.
- Чем порадуешь?..
- Едем, Наум… и увидишь все сам, - и с улыбкой ответил премьер.
- Эй, не надо темнить!..
- Господин президент, – тем же тоном продолжил Тирал, – ты, как вижу, зашился в рутинных и никчемных делах и о более важных совершенно забыл! К пирамиде поехали! Все готово к открытию, и сегодня там будет много тысяч людей!..
- Да, и правда, прости, - пришлось зад свой со стула поднять, - в самом деле забыл.
- Знаешь ли, как в народе прозвали ее?.. Пирамидой Тирала!..
- Вот и речь в таком случае для народа толкай.
- И толкну, что мне стоит, поехали!..
      В джипе ждал Игерон.
- Вот хочу еще раз все увидеть и сам, - пояснил вкратце мне, - полюбоваться плодами своего труда.
- Молодец! Все понятно, а где… где Евтерпа моя?..
- Полагаю, на месте уже.
- В таком случае трогай…
      Вскоре мы оказались за городом. К пирамиде дорога шоссейная, протяженностью около 20 километров, не сказать, что уж очень широкая, но достаточно ровная, как-никак, лишь недавно проложена. И машины по этой дороге не особо-то ездили, их на нашей Ниаре еще мало вообще, зато видели множество конников, легких бричек и прочих, с конной тягой повозок, много видели пеших, потихоньку идущих людей.
- А не слишком ли много бездельников?.. – сам себя вдруг спросил Игерон. – Будний день, значит, нужно пахать, а они вон, болтаются!..
- Эй, парнишка, не злись, - усмехнулся премьер. – Слишком быстро состаришься!..
- Тирал прав, нервы нужно беречь, - вставил слово и я. – Ну а путники эти… они чудо увидеть хотят!..
      Чтобы стал менее нервным и злым, очевидно, женить Игерона пора…
      В километрах до цели поездки, наверное, трех путь преградил шлагбаум, около которого толкалось человек тридцать.
- Это что?..
- Это я приказал, - отозвался Тирал, - чтоб у всех проходящих и тем более проезжающих на каком-либо транспорте собирали по тузру.
- А не много?.. За тузр можно на рынке купить почти литр молока.
- Но и мы на расчистку и на строительство дороги много денег потратили!..
- Да, потратили, но… людей нужно любить, нужно их уважать!.. Раз уж ты такой мудрый, то изволь заплатить за всю нашу компанию!.. И тем более, что я с собой денег не взял.
- Мой карман также пуст, - усмехаясь, сказал Игерон; отыгрался парнишка за недавнее прошлое. – Доставай-ка, Тирал, кошелек!..
      Тот и правда достал, начал мелочь искать…
      Место для шлагбаума, нужно это признать, было выбрано весьма удачно. С левой стороны дороги, с квакающими лягушками, ряской покрытой поверхностью воды, было нечто похожее на огромной величины пруд, ну а с правой, напротив, гора, крутой склон которой был покрыт непроходимыми зарослями. Не пройти, не пробраться!..
- Проезжайте, пожалуйста, - шагнув к нашей машине, молодой у преграды кассир; тут же, рядом и стражник стоял. – Мы, Тирал, тебя знаем в лицо!..
- Нет уж, нет уж, пусть платит! – воспротивился я.
      Когда нами слегка посрамленный и беззлобно осмеян премьер расплатился за всех и был поднят шлагбаум, я открыл дверь машины и, ступив на асфальт, тем ребятам сначала представился, потом отдал приказ пропустить к пирамиде всех собравшихся здесь и в последующем брать от входящих пешком лишь по половине ранее намеченной суммы, по полтузра всего.
- Хорошо, господин президент, - видно, рады приказу, улыбались они.
      И мы тронулись с места.
- Эй, спасибо, Наум! – и кричали те люди, что успели пройти. – Будь всегда таким добрым, пожалуйста!..
      Слышать это приятно, только быть всегда добрым, боюсь, вряд ли получится.
- Ты, Тирал, на меня, ради Бога, не злись, - обратился к главе.
- Хотел сделать как лучше, но за то, что одернул немного меня, так сказать, проучил, лишь спасибо тебе…
- Ладно-ладно, замнем!..
      Неизвестно еще, кто из нас вел сегодня себя более безукоризненно и достойно, может, вовсе не я. Только в жизни, как правило, правым оказывается тот, у кого больше денег и прав, у кого больше власти…
      Вот она, будто в сказке и детства, вся сияя на солнышке, Пирамида Ниарская!.. И зеленого цвета, цвета трав и растений!.. И кругом много света, тепла, эйфории и радости, кругом толпы людей добродушных и счастливых, пребывающих в трансе людей… А транс – код ко всему, ко всем тайнам Вселенной!..


      У Андрея все в жизни, слава Богу, наладилось. На четыре аж года между нами и им был заключен контракт, а жена, Юлиана его, наконец-то беременна. Приезжали к нам в гости, Наум в шутку обоих называл земляками – в смысле чисто буквальном, расширенном, они действительно ему земляки, как любой из Интарии мне…
      Странен все ж таки факт, что Юлиана, негодница, вдруг влюбилась в меня. Может быть, на нее все еще оказывало влияние слишком в раннем возрасте испытанные ласки отчима? Но она постоянно стремилась прикоснуться ко мне, ей хотелось погладить, сделать очень приятное мне!..
- Ах, Евтерпа, ты – чудо!.. – повторяла она всякий раз, при каждом подходящем случае, сопровождая эти слова восхищенными и прямо-таки обволакивающими меня нежностью взглядами. – Ты – само совершенство!..
- Полно, девочка, полно!.. – отвечала игриво и как будто шутя. – Думай лучше о муже своем!..
- Мужа я очень-очень люблю, и он любит меня! Но люблю и тебя!.. – очень смелая девочка. – И что мне с этим делать, я не знаю сама.
- В таком случае помни, что во чреве твоем растет маленький мальчик, ваш с Андреем сынок.
- Да, я помню, прости…
      Двадцать пять, повторяю, ей как будто на вид. С очень умным лицом и фигурой точеной – беременность еще не успела изменить ее, – настоящая фотомодель!.. И прельщала своей красотой, но в ней был уже плод, плод совместной с Андреем любви…
      Почему, в чем причина такого ко мне Юлианы влечения?.. Чем конкретно они по ночам с муженьком занимаются, как они это делают?.. Может, в том – ключ к разгадке?..
      Ах, какая же я нехорошая, чересчур любопытная девочка!.. В детстве мама твердила: некрасиво подглядывать! Некрасиво, но очень легко, когда ты – совершенно невидима!..
      Поздний вечер уже; Андрей ждал свою женщину, Юлиану-прекрасную, пока та была в ванной, сам улегся в постель с бозбужденным орудием, а оно у него явно очень немалое… Между прочим, не каждая женщина, приняв штучку такую в себя, будет млеть от блаженства… И был включен компьютер, и шел фильм эротический, вероятно, не им, а самой Юлианой поставленный…
      Ныне мало уже на Земле и осталось настоящих мужчин. Импотенты, увы, превалируют и такие, которым возбудиться нормальным, совершенно естественным способом крайне редко уже получается. Таким фильмы нужны с обнаженными попками совершенно чужих, а не тех, с кем мужчина находится, соблазнительных дам, дам отнюдь не застенчивых. Слава Богу, Андрей обходился без этих, дополнительных, средств возбуждения, жаждал быть только-только с желанной, им любимой женой… И теперь, позабыв о других, думал только о ней, ждал свою только девочку.
      И дождался, она, наконец-то, вошла…
      Поцелуи и ласки, потом… потом он, продолжая ласкать ее плотные, как у девочки грудки жены, оказался над ней…
- Ах, не надо так сразу, Андрей!.. – как сказала ему ненаглядная, очевидно, привычным движением толкая его голову вниз. – Знаешь сам, чего хочется мне, возбуди же сначала до предела меня!..
      Никакого сомнения не было, что мужчина того не особо желал…
      Хороша!.. Даже дух захватило, видя эту блудницу совершенно раскрытой, ожидающей ласк. Видя это, тотчас возбудился и муж…
- Чтобы было удобнее, первым делом засунь мне под попу подушечку, - приподняв свои бедра, подсказала она благоверному уже явно взволнованным голосом. – Да, вот так, хорошо!..
      Лучи блеклого света, падающие с монитора компьютера, освещали, казалось, все-все: густой пышный оазис и слегка приоткрытые и припухшие губы большие половые ее, и промежность с морщинками вокруг более тайной щели… Боже мой, как давно я не видела столь манящих и будто бы дышащих и Андрею, не мне, предоставленных прелестей!.. И стыдливые малые, покрасневшие губки красавицы, показавшись на свет, говорили мужчине: ласкай, целуй нас долго-долго, Андрей!.. Когда губы мужские действительно прикоснулись к тем малым губам, Юлианы лицо засияло от счастья и она томным голосом попросила заранее:
- Ах, ласкай меня долго, Андрей, до утра так ласкай!..
      Тут мне стало аж завидно, что не мой язычок теребил в ее писечке складочки, не мои сладострасные губы впились в женские прелести, между ножками губки…
      Возбудилась, конечно, сама, понимала сама, что пора уходить, но была зачарована, посему продолжала следить за по сути нормальным и ни сколь не постыдным человеческим актом любви. До чего же пикантное зрелище! До чего же прекрасное было находящейся в этом состоянии блаженства Юлианы лицо! В нем улыбка и страсть, отрешенность от мира всего… И любой из мужчин, видя это лицо, воспылает желанием отдать женщине все, сделать все, чтоб увидеть его еще множество раз. И, казалось, достаточно было видеть только лицо!..
      В рот мужчины аж несколько раз попадали волосики, он, на время отпрянув от ее родничка, разводил их руками, разглаживал и, опять наклонясь, продолжал с упоением ласкать, вновь в него запускал свой мужской и, должно быть, шершавый язык…
      Между прочим, Наум, когда я говорила, что сбрею все-все волосы там, запретил это делать когда-либо вообще, объяснив, что кудряшки мои не особо мешают, а напротив, сильнее возбуждают его.
      И за все это время, а прошло полчаса, Юлиана успела побыть на вершинах блаженства раз, наверное, пять – сладострастная девочка, такой ранее была.
- Погоди, - и сказала она после раза последнего, разжав ножки свои, – сменим позу, Андрюш… Не забыв о себе, хочу делать приятно тебе…
      И на этот раз женщина оказалась над мужем своим, головой лишь к ногам… Обнимая коленями, начала опускать свою попку к его влажным еще, не протертым губам, а сама наклонилась к торчащему и давно уж готовому к настоящему бою орудию… К настоящему бою! Но партнерша, похоже, того вовсе не жаждала…
      До чего же прелестная задница, совершенно невинная и безумно порочная!.. и безумно манящая!.. И не губы Андрея осыпали теперь поцелуями теплыми эту женскую жопочку, не его похотливый язык проник вскоре во влажную впадину, а казалось, что я ублажаю негодницу…
      Юлиана же тотчас осыпала поцелуями то, что был вздыблен давно, а потом, облизав всю поверхность его, кое-как, как когда-то у отчима, запихнула-таки часть мужского достоинства в свой неистовый ротик…
      Андрей был в двух шагах от вершины блаженства уже, продолжая с безумным усердием ее щелку вылизывать, он пытался о том дать любимой понять, но она, очевидно, все сама поняла…
      И хотела уже их оставить одних, как Андрей с Юлианой в одно время воскликнули, а вернее сказать, в пароксизме мычали и всем телом тряслись, видно было, как женщина совершает глотки, и тогда поняла окончательно, что не долог тот час, когда я, не сдержавшись, сама уложу Юлиану в постель и сама доведу до экстаза ее, и увижу в блаженстве лицо, лишь тогда ей позволив с собой делать все-все…
      И, оставив ту парочку, я вернулась домой. Было поздно уже, но Наум, слава Богу, не спал, ждал меня, ненаглядную.
- Ты сегодня весьма возбужденная, - без упрека сказал, констатируя факт.
- Раз жена возбужденная, то неглупый супруг должен меры принять, чтоб хотя бы пред сном сделать ей хорошо, - рассказала все-все и игриво добавила: - Полагаю, и ты, раз с Владленой уже не встречаешься, будешь рад с Юлианой…
- Может быть, я об этом подумаю…Только мужа не трогай ее.
- Не волнуйся, не буду, – успокоила глупого, – и тем более, что больно великая у Андрея та штучка!.. – и отправилась в ванную…
      В глазах только ее, Юлианы лицо, удовольствий жаждущий ротик был слегка приоткрыт… Если это в постели продолжится, Наум может понять… Хотя нет, не поймет, так как сам будет в мыслях с какой-либо другой… Боже мой, а ведь может и он представлять в это время ее! Она может проснуться!.. И придется весьма взбудораженной девочке срочно мужа будить!..
      В нашей спальне компьютера не было, зато включен был бра.
      На мой взгляд, совершенно нормальные люди всегда видеть партнера и его гениталии хотят!..
- Вот и я, дорогой, - дав Науму еще раз понять, что сегодня в покое его не оставлю уже.
- Вижу, Муза, ложись, - и с улыбкой ответил мой мужчина-спаситель. – Вижу даже и то, чего именно ждешь!..
- Вот и делай, пожалуйста, то, чего ждут от тебя!.. – и легла… и ждала…
      Юлианы лицо, с похотливыми губками рот… И она явно знала, чего хочется мне…
      И какое-то время муж был только посредником между мной и той девушкой-женщиной… И в итоге все то, чего страстно так жаждала, получила сполна… И пыталась уснуть, наплыв мыслей мешал…
      Семья, дети и секс… И как все совмещать?.. Без детей и семья – не семья, наши дети практически взрослые… В том числе и Амалия, через год или два замуж ей непременно захочется. За кого ее выдать?.. Нет пока кандидатов, увы… Если б дочь стопроцентной интаркой была, то нашла бы себе и сама подходящего, неленивого мальчика. А теперь… инфантильная взрослая девушка… Как ее еще можно назвать?.. Нет, пока что не взрослая, но вот-вот оперится, не успеешь и глазом моргнуть, как затащит какого-нибудь обормота иль прохвоста в постель…
      «Эх, Евтерпа, ты снова шалишь!..» – ба, и Ангел-хранитель, не Он сам, только голос Его.
      «Да, немного шалю, - как девчонка призналась. – А что больше мне делать, раз того очень хочется? И не я начала с Юлианой эти шашни водить!..»
      «Да, не ты начала, зато ты, дорогая, продолжила! Будто даже не зная о том, что желания твои переходят другим, что на все твои прихоти наступает ответ, следует ответная реакция со стороны тобой же выбранного объекта вожделения. Из-за собственной похоти ты сбиваешь с пути более слабых, податливых девушек!..»
      «Но я, Ангел-хранитель, им не делаю плохо!..»
      «Боль приходит потом, когда ты их бросаешь!.. И при этом у бедных тех женщин присутствуют угрызение совести, чувство вины за то, что они поддались, что они так влюбились в тебя, совершенно не зная о том, что противиться было абсолютно бессмысленно, ибо ты, сильный маг, превратила их просто в рабынь!..»
      «Ах, не надо, мой Ангел, утрировать!..»
      «Ах, не надо искать оправданий, говорю так, как есть!..»
      «Ну и кто в таком случае я?..» - не особо волнуясь, задала сей вопрос.
      «К сожалению, стала чересчур уж бесстыжей распутницей!..»
      «Такой ранее была… Что ж Ты раньше меня не ругал?..»
      «Потому что надеялся на твой трезвый рассудок. Теперь вижу, увы, что моя подопечная и почти что богиня Евтерпа позабыла совсем о каком-то там чувстве стыда, даже то, что Андрея жена в положении, уже не останавливает ее!.. На уме у Евтерпы моей лишь мужские достоинства и лишь писечки девушек!..»
      «Но они, гениталии, всем нам Богом даны!..»
      «Нет, сегодня с тобой говорить нету смысла, как вижу, совсем», - собираясь оставить в покое меня, сказал Ангел-хранитель.
      «Не серчай, а скажи!.. – вдруг взмолилась о помощи. – Что мне делать теперь, как теперь поступить?!..»
      «А готова ли выполнить пожелание мое?..»
      «Да, готова, и выполню все!..»
      «Отступись от нее, Юлианы своей, отступись хоть физически, ведь по сути она уже стала твоей… - сделал паузу Хранитель. – Поверь, так будет лучше и тебе же самой. Отступись хоть на время, пока та не родит и не станет собой, то есть прежней здоровой, не кормящей уже своей грудью младенца красавицей. Долго ждать… Потерпи».
      «Клянусь, так все и сделаю! И спасибо Тебе!..»
      Вот и все, я осталась одна. Не одна, а с Наумом, с тем, который похрапывал… Мне же спать не хотелось еще.
      Почему Юлиану нельзя трогать прямо сейчас? Ведь не в том лишь причина, что во чреве ее развивается плод. Ну а в чем?.. Того мне не узнать… и не нужно, наверное, знать. Не Богиня таки…
      Кто же я, задала себе вновь надоевший вопрос. Дрянь, конечно, я дрянь. Если б раньше жила и была б человеком земным, то могла бы, наверное, стать и прообразом одной из героинь Есенина.

Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои в полукруг,
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь – зараза,
Я не знал, что любовь – чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другого,
Молодая красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь – простыня да кровать.
Наша жизнь – поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их…
Не умру я, мой друг, никогда.

      Сам Есенин не умер, тела нет, а он жив, хулиган и повеса Сергей…
      И Наум мой такой… и сама я, увы, хулиганка беспутная, что богине, конечно, ну совсем не к лицу!..
      Не успела уснуть, как услышала голос:
      «Эй, Евтерпа, проснитесь, подъем!.. – босса голос сей был; сам Артон находился где-то рядом уже. – Через час Рамзас два приземлится на Ниаре!..»
      «С какой стати вы к нам?.. Неужели какое ЧП?..»
      «Не у вас, - лаконично ответил Артон. – Землю нужно спасать от больших неприятностей!..»
      «Поясните хоть суть!.. Велика ли опасность, в силах ли мы им будем помочь?..»
      «В силах, в силах, Евтерпа, - успокоил мужчина. – Мы, конечно, могли бы обойтись и без вас, но раз муж твой землянин, то пусть примет участие... Наша цель – изменить траекторию к Земле приближающегося космического тела, можно назвать его кометой. Если мы не вмешаемся, то последствия столкновения могут оказаться катастрофическими».
      «Значит, оба к Земле полетим…»
      «Не серчайте, Евтерпа, но и вам и Науму будет очень полезно хоть разочек увидеть, почувствовать, что есть в мире такое, о чем вы забываете, есть проблемы глобальные!.. А вы оба, простите, вы погрязли в рутинных делах, вы погрязли в разврате, о чем я до сих пор не хотел говорить... Одним словом, готовьтесь. Через час и тринадцать минут мы должны стартовать».
      Получила?.. Вот так!.. Получила заслужено!..
      Куда смотрят земляне?!..
      Разбудила супруга; собрались, дождались приземления Ранзаза, оказались внутри современного, как говорят на Земле, по последнему слову техники, то есть всякими новинками оснащенного судна.
- Посмотрите, Наум, - Артон сам все показывал, выступал в роли гида, - этой пушкой сегодня и пальнем по комете. Только взрыва не ждите, все пройдет относительно тихо!..
- И какой принцип действия этой вашей штукенции?.. – поинтересовался супруг.
- Слишком долго словами рассказывать, - призадумался босс, - позже выдам вам всю информацию… У землян, между прочим, такой техники нет.
- Не волнуйтесь, Артон, я без вашего ведома никому ничего!.. Интересно бы было узнать, что предпримут они.
- Собираются жахнуть по заблудшей комете из в сто раз менее эффективной и к тому же весьма загрязняющей окружающую среду ракетной установки.
- Вероятно, есть смысл, чтоб самим впредь не дергаться, в чем-то их надоумить…
- Я уже на Верховном совете предлагал это сделать не раз, может быть, после этого случая будут приняты меры, кардинальные меры в отношении землян.
- Если что-то случится с Землей, то вполне вероятен каюк и все нашей системе!..
- Это ясно и детям, Наум!..
      Ясно детям, не ясно правителям… Как всегда и везде…
      Мы летели, летели… Все ждала, когда снова вернется Артон к теме начатой ранее, до физической встречи, о рутине, разврате… Слава Богу, мой босс – человек образованный и тактичный, и тонкий…
- Скоро будем на месте, - сообщил вскоре нам.
      Да, шагаем вперед, Ранзас-II – не то старое судно, что давно уже списано, это сила и мощь, это скорость, комфорт!..
      Мы у цели, и рядом… Рядом судно землян, и комета пред нами, на вид вовсе безвредная, не сказать, что огромная…
- Опоздали немного, - это снова Артон, - они раз уже жахнули!.. Ну да ладно, большого вреда, слава Богу, среде нанести не успели еще.
      Нажать кнопку для «выстрела» из орудия нашего командир поручил почему-то Науму. И зачем? Ведь оно, это наше орудие, могло делать все это по введенной программе, и без рук человеческих. Детский садик, ей-богу!..
      Волновался немного таки мной любимый мужчина… Внешне все оставалось по-прежнему, никаких явных взрывов и не было, и царило безмолвие… Но комета-агрессор сбилась с курса немножечко…
      И Земля, дорогая моя и супруга Земля, с облегчением вздохнула, улыбалась как робкая девочка…


      Я – богатая женщина и мне часто везет: и ребенок, Умсус, у меня замечательный, и учитель наш общий Евтум… хорошенько подумать, то и муж неплохой. Слишком занят делами и своими красотками, но мне это лишь на руку!..
- Мне сегодня на пасеку, - сообщила своим малышам уже прямо с утра, - но туда отправляться почему-то не хочется.
- Раз действительно очень не хочется, - преспокойно ответил Евтум, - то не надо и делать того.
- Собиралась в деревню Гадюкино, где недавно ввели электричество, - все еще сомневалась. – Может, дома остаться?..
- Научись-ка, Устиния, прислушиваться к подсказкам своего собственного подсознания, между прочим, они безошибочны. Иначе говоря, всегда делай лишь то, что желает душа!..
- В таком случае останусь, - согласилась с Евтумом, - никуда не пойду.
- Вот и славно, мамуля, - так считал и Умсус, - раз уже научилась читать, почитай-ка на сей раз сама о своих подопечных, своих тружениц пчелках.
      Научилась лишь два дня назад в самом деле читать, и к тому же по-русски написанный текст для меня стал как будто родным, им, ребятам, спасибо огромное!.. И как все получилось, я не знаю сама, факт, во время учебы я была как во сне, факт, на это ушло всего несколько дней!.. То, что я не глупышка какая-то, знала это давно, но в течение нескольких суток научиться читать на чужом языке и его понимать, на мой взгляд, достижение!.. И не только владела уже языком, но могла и без помощи мальчиков обращаться с компьютером – один, кстати, из трех, в нашем доме имевшихся, был ребятами выделен мне, стал моим персональным компьютером!..
      Не о пчелах на сей раз, а о меде хотелось хоть немного узнать. И нашла, что мне нужно.

      Основной составной частью всех видов меда являются углеводы. Глюкоза составляет около 35%, фруктоза – около 40%. Это так называемый инвертированный сахар. Именно эти сахара определяют диетические свойства меда, так как они не требуют дополнительной переработки в желудочно-кишечном тракте, быстро и почти на 100%, как и все остальные составные части меда, всасываются и усваиваются в организме человека.
      Далее по важности идут такие составные части, как ферменты инвертаза, дистаза, амилаза, каталаза, пероксидаза и др. Эти сложные органические вещества – катализаторы, значительно ускоряющие процессы расщепления и окисления пищи, ее переваривания и усвоения.
      Мед – это незаменимый продукт для оздоровления человека, ибо он, по утверждению литературных источников, содержит от 100 до 455 различных жизненно необходимых веществ и соединений. В состав меда входят также различные минеральные соли (соли натрия, калия, кальция, магния, фосфора) и около 30 микроэлементов (соли меди, марганца, йода, цинка, алюминия, кобальта, никеля и др.). Многие минеральные соли, особенно микроэлементы, хотя и необходимы организму в малых или ничтожно малых количествах, играют чрезвычайно большую роль в обеспечении деятельности жизненно важных органов и систем, в нормальном протекании обмена веществ. Вследствие нехватки минеральных веществ в ежедневно употребляемых пищевых продуктах возникают различные болезни. Употребление же меда восполняет их недостаток в организме и способствует восстановлению здоровья.
      Чрезвычайно важно, что многие микроэлементы находятся в меде в такой же концентрации и в таком же соотношении друг с другом, как и в крови человека.
      Исследуя химический состав меда, ученые пришли к выводу, что в нем преобладают углеводы (до 75-80%), представленные, в основном, простыми сахарами – глюкозой (виноградным сахаром, до 35%), фруктозой (плодовым сахаром, до 40%) и в небольшом количестве соединениями более сложного строения – дисахаридами, трисахаридами и др. В зависимости от вида меда содержание сахаров в нем различно.
      В меде содержатся также и органические кислоты: яблочная, молочная, муравьиная. В его состав (хотя и в весьма незначительном количестве) входят более 20 аминокислот, в том числе незаменимые.
      Высокие качества меда делают его очень ценным и желательным в рационе человека продуктом, особенно полезным для ослабленных и истощенных людей, для спортсменов, лиц, которые занимаются тяжелым умственным и физическим трудом.
      Известно много десятков пчелиного меда, различающихся рядом признаков. Среди этих признаков основные – флористический, региональный и технологический.
      По флористическому признаку, то есть в зависимости от источника, из которого пчелы взяли нектар, мед может быть цветочным и падевым. Среди цветочных медов различают монофлерный, приготовленный из нектара преимущественно одного вида растения, и полифлерный – из нектара различных медоносов. Разумеется, абсолютно монофлерные сорта меда встречаются редко. Незначительные примеси нектара других медоносных растений не влияют на специфический аромат, цвет и вкус данного сорта меда. Полифлерные сорта меда получают название от пчелиных пастбищ, угодий. Это луговой, степной, лесной, фруктово-садовый, горно-таежный меды и т. п.
      По региональному признаку различают сорта меда, собранные в разных областях, например, дальневосточный липовый, башкирский липовый и т. д.
      По технологическому признаку, то есть по способу получения и обработки, различают сотовый и центробежный (спускной) мед. Сотовый мед залит пчелами в шестигранные ячейки, запечатанные восковыми крышечками. Этот мед поступает к потребителю не только в естественной таре, но и в идеально чистом виде и совершенно зрелом состоянии. Бактериологические исследования показали, что сотовый мед стерилен. Центробежный мед получается при откачивании его из сотов на медогонке и отпускается потребителю в расфасовке – в банках, стаканах и в развес из бочек. В зависимости от способа получения меда из сотов различают несколько его видов: сотовый мед самотечный (полученный из сотов, выставленных на солнце), центрифужный, прессованный и топленый.
      По цвету, аромату и вкусу можно определить сорта меда. Различают светлый, средний и темный мед. Известны сорта меда совершенно бесцветные – светлые, прозрачные, как вода. Если посмотреть на соты, наполненные таким медом (например, с белой акации), то они кажутся пустыми, а стеклянная банка с таким медом – прозрачной. Светлый мед принадлежит к лучшим перворазрядным сортам. Однако в литературе имеются данные, согласно которым мед темной окраски содержит больше минеральных солей, главным образом железа, меди, марганца, и поэтому считается более ценным для организма, чем светлый. Сорт меда определяется также по его ароматичности. Некоторые сорта меда имеют исключительно нежный, приятный аромат, однако встречаются сорта меда с неприятным запахом, например, табачный и др. Большинство сортов натурального меда обладает великолепными вкусовыми свойствами…

      Стоп, Устиния, стоп!.. Есть ли смысл тебе далее читать?!..  Может, стоит сначала узнать, что такое – железо и медь, минеральные соли, углеводы, кислоты?..
- Изучай биологию, анатомию, физику, - лаконично на этот вопрос мне ответил Евтум, - и другие науки, и, конечно же, химию.
- Это долго?.. – наивная я.
- С восьми лет изучают детишки лишь основы всех этих наук, получая при этом так называемый средний уровень знаний. В школу поздно тебе, дорогая Устиния!..
- Ну и ну!.. – совершенно расстроилась. – И что делать теперь?..
- Скажу честно, не знаю, - призадумался он. – Очень хочешь учиться?..
- Хочу все понимать!.. Пусть хотя бы поверхностно, но иметь представление, из чего состоим, почему в нашем теле и меде есть какие-то соли, углеводы и прочее.
- Понимаю, Устиния…
- На Земле, - вступил в разговор Умсус, - а конкретно в Советском Союзе в свое время бывали вечерние и заочные школы. И учились в них люди вполне зрелого возраста!
- Предположим, такую вот школу создадим у себя, - почесал свою умную голову более старший, Евтум, - но боюсь, что в ней будет весьма мало учащихся, не найдется желающих. Во-вторых, твоей маме в такой школе не место, как-никак, ее муж – сам министр МВД и юстиции!..
      Воцарилось молчание…
- В эту школу, ребятушки, - нарушая его, сообщила решение свое, - если будет такая, ни за что не пойду.
- Значит, будем тебя обучать!.. – наконец-то решившись, заключил командир. – Много время все это займет, но что делать с тобой?!..
- И когда?..
- Начнем прямо сегодня, через двадцать минут.
- Что ж, я рада, ура!..
      Евтум с сыном к уроку готовились и о чем-то с усердием спорили, я готовилась к отдыху и входила в знакомое мне состояние, когда ты будто спишь, но все видишь и слышишь и все помнишь при том, состояние транса, как сказал чуть-чуть позже Умсус, и при том гипнотического. В состоянии транса побывала не раз, обучаясь читать и писать, состояние это ни на что не похожее, это будто бы секс на возвышенном уровне, это секс в небесах!.. Вероятно, поэтому, когда ввергнуть меня в гипнотический транс пожелал сын Умсус, Евтум строго сказал:
- Стой, не делай того своей матери никогда, никогда!..
- Почему?!.. – с возмущением младший спросил.
- Потому что цыпленок не имеет морального права управлять петухом!..
      Да, Евтум – повелитель!.. Управляет ли мной кто-нибудь, кроме этого мальчика-мужа, еще?.. Оскар нет, им скорее негласно командую я… Кто ж еще надо мной?.. Я подвластна Евтерпе, волен править всегда, когда только захочет, мной, конечно, Наум… Даже как-то обидно, что любой из Наума семьи может делать со мною все-все!.. Хотя нет, я забыла Амалию, та не может пока…
      Ребятишки мои… Они вместе все время почти, кровный сын от наставника, то есть старшего брата, крайне редко когда отходил, а ведь мне иногда очень-очень хотелось побыть с кем-то из них только с глазу на глаз, просто так побеседовать, поболтать о чем-либо вообще, может быть, даже душу излить. С кем-нибудь из двоих, а не сразу с двумя, потому что в присутствии сына обо всем откровенно совсем и не будешь трепать языком! А когда все ж таки со своим ублажателем оставалась одна, то мы только и делали, что тонули в порыве желания друг у друга в объятиях…
- И какой из наук мы сегодня займемся? – возвратившись в их комнату, обратилась к Евтуму.
- Первым делом пошлем куда-либо Умсуса, - усмехнулся любовник. – Чтобы нам не мешал.
- Я и здесь вам не буду мешать! – попытался противиться сын.
- Отправляйся-ка к морю, дружок, - сказал старший достаточно строгим, в то же время и дружеским тоном. – Там найдешь, чем заняться, и сам.
- И во сколько вернуться?.. – уже более мягко, готов выполнить все, что прикажет наставник, спросил меньший, Умсус.
- В часа три пополудни, - улыбался Евтум. – И, пожалуйста, не злись на меня.
- Ладно, братцы, пока!..
      Вот и я стала братцем ему!.. Панибратство, и только, кругом!..
      Мы остались одни. Евтум думал о чем-то усиленно.
- И с чего же начнем?.. Я всецело твоя!.. – намекнула-таки.
- Я серьезно настроен, Устиния… Садись в кресло и спи, первым делом усни, слыша все, что тебе говорю…
      И действительно слышала, в то же время спала – моментально уснула, слыша голос его…
- А теперь ты во сне открываешь глаза, - и продолжил Евтум. – Монитор пред тобой, клади руку на мышку, чтобы текст в нем листать, и начни изучать биологию… Ты сегодня изучишь основные понятия, основные понятия и азы самых нужных и трудных, но доступных наук… Кстати, то, что известно уже твоему подсознанию, нету смысла читать, пропускай те места…
      Странно то, что могла в одно время читать и вникать в мной читаемый текст, в то же время и слышать, понимать, что велит мне Евтум.
      И мой ум ясен-ясен, во мне множество сил!.. Прошел, думаю, час…
- Перейдем-ка к другому занятию, - и продолжил учитель, кумир, открывая в компьютере мне другую программу, - на сей раз к математике… Вот тебе и тетрадь, чтоб могла кой-какие задачи решить прямо сейчас… Математика, кстати, есть царица наук!..
      Изучала, считала, решала; Евтум мне кое-что пояснял…
      А потом урок физики был, а потом анатомии растений, анатомии животных, наконец человека, считай три аж урока, и урок еще химии был… В эйфории какой-то все-все время была…
      А потом мне приказано было вернуться в состояние обычное. Приходила в себя, и мое настроение было очень хорошее, бодрое.
- Ну и как?..
- Все прекрасно, мой друг! Сколько время теперь?..
- Скоро три, вот-вот должен вернуться Умсус.
- Очень-очень надеялась...
- Не печалься, Устиния, - улыбнулся развратник-кумир, - я сегодня к тебе непременно приду! Поздно вечером, на ночь!..
- А вдруг Оскар захочет со мной?..
- Я же сделаю так, чтобы он не хотел!.. А теперь мне, пожалуйста, ответь, что такое энергия, что ты знаешь о ней?
- Слово энергия происходит от греческого energeia и означает движение или деятельность, - без заминки ему начала отвечать. – Это общая количественная мера различных форм движения материи. В физике соответственно различным физическим процессам различают энергию механическую, тепловую, электромагнитную, химическую, гравитационную, ядерную и так далее. Вследствие существования закона сохранения энергии, понятие энергия связывает воедино все явления природы. Сам же закон сохранения энергии звучит так: энергия в природе не возникает из ничего и не исчезает; она может только переходить из одной формы в другую.
- Молодец! - похвалил почему-то меня, пусть себя бы хвалил. – Кое-что уже знаешь, Устиния! Правда, это – цветочки, но дойдем и до ягодок!..
      И вернулся Умсус.
- Чем вы тут занимались, дорогие мои?..
      Не любовью же, глупый! – так хотелось отрезать, полагаю, Евтуму…
- Позже сам разузнаешь все-все у мамули своей, - но ответил с улыбкой учитель. – Скажи лучше нам ты, что у моря хорошего видел, может, что необычное?..
- Ныне в море, увы, бушевала настоящая буря! И шторм был таким сильным, свирепым, какой я никогда и не видел еще!.. Глубоко убежден, этот шторм для меня был знамением, я боялся за вас, дорогих и любимых людей. Слава Богу, прошел, прошел прямо при мне и совсем неожиданно… Неспроста это все, уверяю тебя…
      Тут Евтум, уйдя в свой, Тонкий, мир, стал для нас на какое-то время совершенно чужим и недосягаемым, в трансе был наш наставник. Придя вскоре в себя, обратился с вопросом возбужденно ко мне:
- Говоришь, дорогая Устиния, что сегодня на пасеку, а конкретно в деревню Гадюкино, не хотелось и ехать, не лежала душа?..
- Не лежала, Евтум.
- В таком случае поехали, - вдруг скомандовал он, - а вернее, слетаем в ту деревню, на пасеку!..
      И вот мы на окраине Гадюкино. Запах гари кругом. Куча серого пепла и остатки дымящихся бревен, провода электричества почерневшие, в копоти, вместо домика видели. Ульи в метрах полста, все целы, невредимы…
- Извини, меня здесь в это время, Устиния, не было, - с опечаленным видом произнес подошедший к нам тотчас старик, мой садовник и пасечник. – Может, смог бы пожар потушить.
- Слава Богу, что не было!.. – улыбнулась ему…
      Слава Богу, что в домике не было в это время меня!..


      И Евтерпа опять обучала меня, второй раз обучала уже мастерству ясновидения, магии, дав не только мне множество знаний, но при этом ввергая меня в глубочайшие, до сих пор незнакомые состояния транса, за что ей и спасибо огромное, но вдохнуть-таки жизнь в Галатею свою, глубоко убежден, мог лишь сам Пигмалион! И Евтерпа в конце обучения мне сказала такие слова:
- Афродитой я стать для тебя, о мой славный Тирал, не могу и не очень хочу, делай сам себя, маг!.. Чем смогла, помогла.
- Да, конечно, конечно!.. Пусть во мне все немного уляжется, и начну штурмовать!..
      И действительно, пусть… Так считала и Ева моя.
- В делах этих, на мой взгляд, торопиться нельзя, - утверждала она.
- Но топтаться на месте надоело уже!..
- Ах, имей же терпение, Тирал! Ты же взрослый мужчина!..
      Пока все в голове не уляжется, можно вспомнить о Кейси опять.

      Итак, Ламмерс на «чтениях» продолжал ясновидца расспрашивать:
- Переселяясь из тела в тело, душа, стало быть, постоянно проживает на Земле?
- Нет. Это не так. Даже далеко не так! В пределах Солнечной системы наличествует длинная цепь испытаний для души. Она имеет восемь измерений, или сред, соответствующих планетам. Измерение, соотносимое с Землей, – третье в системе по счету.
- Оно отличается чем-то от других измерений?
- Отличается. Причем самым кардинальным образом. Оно являет собой уникальную лабораторию для всей системы.
- Уникальную, говорите? В чем же ее уникальность?
- Только здесь все определяет свобода выбора. В других измерениях душа находится под неусыпным контролем Божественных сил. Контроль за душой осуществляется там для того, чтобы убедиться, что она правильно усваивает уроки. И лишь, повторяем, на Земле душа оказывается предоставленной самой себе. Только здесь реализуется принцип свободы воли. Только здесь душа вольна действовать по собственному усмотрению. Земля – это лаборатория, где душа снова и снова испытывается «на разрыв» абсолютной свободы воли, предоставляемой тут ей.
      Мистер Ламмерс лишь покряхтывал, ошеломленно чесал пятерней в затылке, слушая все эти откровения, совершенно неожиданные для него. Потом задавал новый вопрос:
- А что такое подсознание? Может быть, оно и есть душа?
      Ответ следовал незамедлительно:
- Когда сознание покидает очередное в цепочке реинкарнаций человеческое тело, оно поглощается подсознанием. Стена мрака, разделяющая их, исчезает. Подсознание – это последовательная запись всех жизней, прожитых душой не только в пределах Солнечной системы, но и в других звездных системах. Оно – важная часть души.
      Ламмерс тихо ахнул, услышав такое.
- Выходит, душа – межзвездная страница?
- Можно сказать и так, хотя на самом деле все значительно сложнее. Задача каждой души – беспрерывное самосовершенствование. Душа, достигшая полного совершенства, воссоединяется с Богом, создавшим ее.
- Ну а земное тело человека… Оно играет какую-то роль в испытаниях души на Земле?
- Тело – всего лишь орудие души, временная, изменяющаяся в процессе старения и износа оболочка. Душа же, прошедшая сквозь века, остается неизменной по своей природе.
- С подсознанием вроде бы все ясно. С телом тоже. А что такое сознание?
- Сознание – запись конкретной жизни, осуществляющаяся на всем ее протяжении. Оно расположено в гипофизе.
- Где?! – поразился мистер Ламмерс, до сего момента пребывавший в полной уверенности, что сознание равномерно «растворено» во всем головном мозге человека, в обоих его полушариях.
- В гипофизарной железе, - повторило второе «я» Эдгара Кейси. – Мысли текут от сознания к воображению, находящемуся в эпифизе, или шишковидной железе. Там они всесторонне оцениваются. А затем передаются в подсознание, которое иначе можно назвать душевным разумом.
- А где находится душевный разум?
- Внутри души, которая размещается немного выше сердца.
- Стоп. Погодите. Правильно ли я понял, что душа обитает не в голове человека, а в его грудной клетке?
- Вы поняли правильно. Она рядом с сердцем. Мысли, попав в подсознание, хранятся там. Если они хороши, благородны и при этом конструктивны, то способствуют стиранию грани между душой и истинным смыслом жизни, суть которого в постоянном самосовершенствовании. А если мысли разрушительны, то они расширяют пропасть между душой и духом.
      Эдгар Кейси, ошеломленный этими откровениями не менее мистера Ламмерса, решил расширить поле своих паранормальных экспериментов. Его душа, умевшая без большого труда путешествовать в пространстве, стала отправляться теперь в путешествия во времени. Новые эксперименты показали, что она способна и на это! Любой желающий мог отныне заказать ясновидцу экскурсию по его прошлым жизням.
      И ясновидец, плавая в гипнотическом трансе, рассказывал о том, кем был тот или иной человек тогда-то и тогда-то…
      После окончания очередного такого путешествия во мглу веков всплывал нередко вопрос: почему мы ничего не помним о своих прошлых жизнях? Его задавали многие из тех, кому ясновидец рассказывал во сне про их предыдущие инкарнации, или перевоплощения.
      В ответ мистер Ламмерс, листая записи «чтений» и сверяясь с ними, пояснял:
- Почему ничего не помним? Потому что иначе мы ничему не научились бы, говорят «чтения». У нас сохранились бы все наши пристрастия, слабости и предрассудки, оставшиеся в наследство от предыдущей жизни. И мы бы усиленно пользовались ими вместо того, чтобы отбросить их. «Чтения» говорят: в результате на земле ничего не осталось бы от свободы выбора, свободы воли. Вот послушайте, цитирую дословно: «Вооружившись свободой выбора, вы идете по этому миру, который представляет собой испытательную лабораторию в Солнечной системе».
      Описания реинкарнаций не походили друг на друга. Однако при вдумчивом анализе в них обнаруживалось некоторое внутреннее родство. Красной нитью проходило сквозь них обсуждение проблем развития души.
      Однажды Эдгар Кейси сделал рождественский подарок своему сыну Хью – устроил «чтение» о реинкарнациях своего отпрыска. Хью прочитал запись «чтения» и пожал плечами.
- Ничего не понимаю, - пожаловался он. – Эти люди, жившие в давно ушедшие времена, ни в чем не похожи на меня.
      Эдгар согласно кивнул.
- Они и не были похожи на тебя. Послушай, сынок, что толкуется на сей счет в «чтениях»: «Человек – не застывший кусок лавы. Ему свойственно постоянно изменяться. Всякий раз, когда человека посещает новая мысль, она изменяет его существо. Хотя бы самую малость, но изменяет. Одни мысли меняют его совсем незначительно, а другие производят настоящий переворот. Однако все они в той или иной мере влияют на человека. Сознание сравнивает каждый новый жизненный опыт и каждую новую мысль со всем жизненным опытом и мыслями, которые человек приобрел за всю свою жизнь. А потом переправляет их в подсознание».
- И что происходит дальше? – спросил Хью.
- «Чтения» говорят: «Затем подсознание, или разум души, сопоставляет каждую новую мысль человека с мыслями, которые одолевали его во всех его прошлых жизнях. Вслед за этим так называемое сверхсознание, то есть сознание души, сравнивает каждый новый жизненный опыт и каждую новую мысль и истиной – с истинным законом, установленным Богом».
      Хью тяжко вздохнул.
- Как же все это сложно! – проговорил он.
- Не так уж и сложно, если хорошенько вдуматься в сказанное, - возразил его отец. – Однако слушай дальше. Я цитирую: «Прошлые мысли и поступки человека влияют на его будущие мысли и поступки. Сознание делает свои сравнения и суждения, подсознание – свои, сверхсознание – тоже свои. Происходит тройной акт сравнения и оценки. В результате душа выносит обоснованное мнение об уровне ценности новой мысли, посетившей человека. Ей дается беспристрастная оценка с точки зрения истинного закона, установленного Богом. Мы повторяем: суть закона, смысл жизни души – в беспрерывном самосовершенствовании этой самой души. Бог не помогает ей в данном процессе. Душа обязана совершенствоваться самостоятельно…» Но и это еще не все, сынок.
- Не все?
- Далее в «чтениях» сообщается нечто совсем уж удивительное. Утверждается, что не только прошлое управляет будущим, но и будущее, представь себе, влияет на прошлое! Слушай. «Все будущие мысли и поступки, связанные с данным житейским опытом, воздействуют на нынешнее отношение человека к нему, – говорится в «чтениях». – Не только прошлое постоянно оказывает влияние на человека, но и своим собственным будущим человек постоянно изменяет свое прошлое. Ежедневно, ежеминутно с каждой новой мыслью, осенившей человека, его прошлое, настоящее и будущее одновременно, синхронно изменяются».
- Получается, будущее где-то там во мгле времени уже есть? Оно что же, существует наравне с прошлым и настоящим?
- Да. Получается вроде бы так, хотя это, честно тебе скажу, никак не укладывается в моей голове. Вот я сейчас разговариваю с тобой Хью. Я осознаю, что живу именно сейчас, именно сию секунду. А «чтения» утверждают: я одновременно живу и в своем прошлом, и в своем будущем. И вот что обескураживает меня особенно. Если поверить «чтениям», то своими будущими мыслями и поступками я влияю на мои нынешние мысли и поступки. Сообщается: не только прошлое управляет будущим, но и будущее обладает способностью управлять прошлым… От этой невероятной идеи у меня начинают, что называется, дымиться мозги. Будущее управляет прошлым?! Ну как такое может быть, черт побери!.. Нет. Не понимаю…

      И действительно трудно понять. Но что трудно – то лакомо. Вкус того пирога, есть который придется до конца своих дней, мне уже был знаком, этот вкус, скажу так, дан мне будущим был.
      Прошел месяц еще. Моя дочь подросла и справляться с ней Еве стало легче уже, у жены появилось много больше свободного времени.
- Вот теперь я могла бы тебе уделить даже пару часов, - намекнула однажды она, когда наша Тилиния, хорошенько поев, успокоилась.
- В таком случае поехали!..
      План-сценарий нами был составлен давно. В транс входить, а потом из него выходить должен был по нему, разумеется, сам, но с подачи супруги, как это делала чета Кейси. И описывать этот процесс, полагаю, нет смысла. Главное – результат, отраженный рукою жены, а чтобы в дальнейшем не путать их с «чтениями» Эдгара, мы решили опросы свои называть протоколами. И еще хочу кратко сказать, что я сам о своих ощущениях и о всех своих действиях там, в мире духов и душ, вновь вернувшись в реальность, забывал чисто-начисто.
      Итак, первый контакт, тверда зная уже, что по сути мост связи между мной и Информационным Банком Вселенной установлен давно. И вот наш протокол. Самый первый по счету.

- Мое имя Тирал, мне нужна ваша помощь.
- Многим помощь нужна… И вообще мы таких наглецов не видали давно!..
- Кейси тоже наглец?..
- Кейси просто блаженный... И его протежировал один очень влиятельный дух.
- Вы о Даме крылатой?.. Боже мой, нужны связи и здесь!..
- Успокойся, Тирал. Нужно время и нам, чтоб тебя оценить.
- Полагаю, о целях и желаниях моих вам известно давно.
- Ишь, какой ты настырный, неуемный во всем!.. Так и быть, задавай свой вопрос.
- У меня их великое множество!..
- Что ж, на десять, согласны, мы ответим сегодня, сейчас, остальные задашь нам, Тирал, извини, в другой раз.
- Хорошо, в таком случае первый: могу ли я полагаться на подсознательное «я» чем-либо болеющего человека при установлении ему диагноза и назначении лечебных средств?
- Лишь отчасти, Тирал. Дело в том, что подсознание отдельно взятого чем-либо болеющего человека может даже не знать, какие лекарства или лечебные средства были изобретены человечеством в прошлые или нынешние времена, именно которые и могли бы ему эффективно помочь при лечении, а потом и в закреплении достигнутого результата, чтобы этот человек избавился от болезни окончательно. В таких случаях желательно обращаться к нам. Правда, ошибочный диагноз или неприемлемые средства лечения болезни подсознательное «я» никогда не установит и не даст, однако эти средства могут оказаться малоэффективными.
- Рекомендуется ли мне лично полагаться на свое подсознательное «я» и свою интуицию при назначении какого-либо человека на весьма ответственный пост или поручая ему какое-либо важное задание?
- Ответ наш положительный, хотя нужно отметить, что вероятность ошибки все ж таки существует. Правда, величина такой вероятности составляет менее одного процента. «Возможно абсолютно все», - было сказано Кейси. И хотим, между делом, добавить: полагаться на свои глубоко внутренние ощущения, на свою интуицию  людям следует чаще вообще.
- Каким образом на нашей планете, в районе Студеных Источников, появилась гигантских размеров, однако монолитная, из цельного аметиста состоящая пирамида? Очевидно, что она – не творение природы, да и сам аметист на Ниаре крайне редко встречается.
- Сей вопрос не корректный, Тирал. Да и зачем спрашивать о том, что и так очевидно? Никаких больших тайн, какими окутаны египетские пирамиды, ваша ниарская пирамида не хранит, качественными же показателями она не уступает, но и не выше земных... Если мы на подобного рода вопросы отвечали Эдгару Кейси, то это вовсе не значит, что ответим тебе. Честь тебе и хвала, что ее отыскал, что теперь пирамида расчищена. Как она появилась у вас, придет время, узнаете.
- Стоит ли в Вулказаре и в других городах и поселках нашей Ниары в ближайшее время открыть вечерние школы для уже взрослых, однако совершенно безграмотных людей?
- Да, конечно, о да! Никакого сомнения в этом даже и нет! Молодец, между прочим, умный мальчик – Умсус!..
- Каким образом нам преодолеть огромную нехватку высококвалифицированных специалистов как в области развития собственного научного потенциала, так и в области производства? Рекомендуется ли для работы на нашей планете приглашать иноземцев, землян?
- Выращивать их у себя, своими силами. Можно, конечно, и приглашать, однако не стоит забывать и о том, что те люди, вернувшись на Землю, все расскажут своим, а лишать приглашаемых памяти чрезмерно безнравственно! Не забудь и о том, что год, прожитый легионером у вас, на Земле соответствовать будет двенадцати!
- Рекомендуется ли на нашей планете повсеместно внедрять христианство, а не другую какую религию?
- А куда вам деваться, раз находитесь под наблюдением интарцев и раз вас протежирует хорошо тебе знакомая Евтерпа и землянин Наум.
- Может быть, не нужна никакая религия?
- Нет, религия все же нужна, ибо она вселяет в людей лучшие моральные качества! Темный и безграмотный, а в придачу еще и неверующий человек – это просто животное!
- Храмы строить?..
- Желательно… И чтоб в каждом селе!..
- Какова же должна быть политика в отношении народа со стороны правительства?
- Политика кнута и пряника. Полагаем, ты понял, что имеем в виду. Абсолютной свободы, к сожалению, нет и быть в мире не может, человеку простому нужен лидер всегда! Вот и будь им, Тирал, не диктатором, лидером!.. Задавай свой последний вопрос.
- Как к вам впредь обращаться, как же вас называть?
- Называй нас банкирами. Очень даже красиво звучит. Между прочим, средь нас есть и дух того Кейси… Он и сам соглашается, что жил будто блаженный, но мы все ныне смело твердим: он – великой души человек!

      Приходил потихоньку в себя…
- Все нормально, записано?.. – первым делом у Евы спросил.
- Все прекрасно, Тирал. Ты общался с банкирами!..
      И так далее, так далее.
      Результатов примерно таких мы с супругой и ждали, значит, путь, нами выбранный, – правильный!..


      Это там, на Ниаре, время тянется, тянется, на Земле же с момента того, как рассталась с Наумом, прошло годика три, и сыночку уже моему, то есть нашему мальчику, два недавно исполнилось, он уже не младенец, он уже богатырь, наш с Наумом Арсентий. И супруг без ума от Арсентия, беспрестанно с бутузом водясь, все свободное время свое проводил только с ним. Признаваться же Виктору, что ребенок совсем не его, я не видела смысла. И зачем человека расстраивать?..
      Новый Год приближался опять.
- Может, мне на работу устроиться?.. – обратилась однажды, разумеется, к Виктору. – Третий год, как без дела сижу!..
- Растить сына – работа, на мой взгляд, много более серьезная, – отозвался кормилец семьи, - чем любая другая.
- Он и сам распрекрасно растет, - пошутила-таки, - кушать только вот просит.
- Люблю кушать и я, и не где-то, а дома!.. Покорми нас обоих еще хоть какое-то время, Владленушка.
- Так и быть, но учти, что не дольше весны!..
- До весны, как верблюд, еще сделаю, - муж погладил живот, - кой-какие запасы жирка.
- У верблюдов, мой друг, все запасы в горбу!.. Во-вторых, не советую чрезмерно усердствовать, толстяков я не очень люблю!..
      Не толстяк, слава Богу, пока, и меня очень-очень любил и по мере возможности баловал, дарил даже цветы!.. Чего женщине надо?..
      Время было достаточно и я много читала. В том числе и новеллы Наума, мной давно уж знакомые, однако с каждым новым прочтением открывающие нечто такое, чего я, мне казалось, и не знала еще.
      Вот одна из таких: Воскресение.

      «Жаль, под Ваш интеллект и моральные качества подходящего тела на сей день у нас нет, - бюрократ этот хренов компьютерный. – Вам придется немного, может, месяца два подождать».
      «Меня ждет много дел! Неужели и впрямь ничего?.. Я согласен в любое, пусть хоть самое скверное!..»
      «Если Вам все равно, то могу предложить облик крепкого, но на вид совершенно безмозглого парня».
      «Что ж, давайте, согласен!..»
      И второе рождение в другом, вероятно, с пороками теле и была б только чистой душа!.. Ощущение слабости; сердце… оно билось ритмично, воскресив все подвластные органы, стало движущей силой ожившего и отныне уже в оболочке, настоящего «я».
; Все в полнейшем порядке, - подтвердила машина.
; Да, - и совсем, и совсем незнакомым, самому неприятным фальцетом произнес свое первое слово, - в порядке, спасибо!..
      И придирчивым взглядом уставился на свое отражение в зеркале… Не красавец, конечно. Непривычно тяжелую поступь, интонации речи можно было легко изменить, а что делать с дурацким, совершенно тупым и без признаков жизни выражением лица, в густых рыжих ресницах и без всякого смысла глазами?.. Можно, правда, одеть и очки, хотя их  в наше время и не носит никто.
; Гардеробная прямо за дверью, - и напомнили мне безучастным, будто видя лишь кролика, тоном, - не пойдете же голым. Вам же надо одеться.
; Да, действительно, надо, - и ответил на сей раз уже более нормальным, не гаремного евнуха голосом.
      Тут же, рядом и ванная комната, в ней и гидромассаж. Только выбор костюмов в чрезмерно огромном шкафу был совсем невелик. Снова взгляд на себя в полный рост и попытка впервые, все ж таки снова жив, улыбнуться себе. Получилось не так уж и плохо, вполне сносно, скажу.
; Не берите так близко все к сердцу, - вновь вмешалась машина, - ко всему очень скоро привыкнете.
; Может быть, может быть…
      Документы на имя Наркиса Львова – как-никак, а сотрудник Международного Космического Центра; и последней модели – превзошел и «Тойоту» – наш российский «Жигуль»; большой дом на окраине города, адаптация в полной ото всех прежних связей и от всех злободневных забот изоляции. Правда, был в этом новом и довольно комфортном жилище лучшей марки компьютер, средства связи, так далее, только не было близких, дорогих и любимых людей, только не было прежней, много лет окружавшей и, должно быть, насквозь пропитавшей меня атмосферы любви и доверия, прежней ауры вокруг. Дом практически пуст, только жили в нем души строителей, души тех, кто заботливо создал весь этот уют – в каждой вещи частицы их душ, а собрать все в единый ансамбль предстояло, естественно, мне.
      Получил сообщение: «К Вам направлен слуга».
      На кой хрен он мне нужен, хотя… Будет с кем хоть обмолвиться словом, опрокинуть стаканчик вина.
      На меня, на меня, на меня в Интернете скупое досье: видный ученый-экспериментатор по парапсихологии, трансгалактическим перемещениям, инкарнации душ… погиб в возрасте 49-ти лет…
      Больше нет, больше нет, больше нет!.. Зато есть совершенно другой, но живой человек. Слава Богу, что есть, как-никак, а такое не со всеми случается!.. За что можно и выпить, а потом позвонить уже бывшей и, естественно, тоже не юной, лет которой за сорок, жене… и сказать: добрый день, моя радость, не плачь, мне отныне всего двадцать пять!..
      Освежающий добрый, с очень-очень богатым букетом и не резкой кислотности Рислинг – то, что надо для полного счастья вновь рожденному жить и, быть может, еще долго-долго творить… Проникал в капилляры, пьянил…
; В МКЦ сообщили, что за Вами какое-то время нужен будет практически беспрестанный уход, - человек средних лет и приятной наружности. – Может быть, приготовить поесть?..
; Да, действительно, можно, - в самом деле проснулся, одолел аппетит, - но сначала присядьте, пригубите со мною вина.
; Хорошо, но сначала, - видно, парень с характером, - я таки поищу что-нибудь закусить.
      Пусть поищет, а мне можно каплю еще… и при этом подумать, может, грош всей затее цена, зря к чему-то, куда-то стремлюсь, может, лучше все бросить и, уйдя в мир иной навсегда, превратиться в ручей или в певчую птицу в безмолвном, но присутствием предков обогретом пространстве?..
; Вот, нашел неплохой, с белой плесенью сыр, - и вернулся с подносом слуга, - а еще есть орехи и кусочек корейки, и хлеб…
; Все прекрасно, садитесь, - и налил человеку приятному почти полный бокал, не забыв о себе, - и за Ваше здоровье, прошу!..
; И за Ваше, спасибо!.. – чуть смутился мужчина, вскоре выпил-таки… и хотел было встать.
; Нет уж, нет, не спешите, пожалуйста, расскажите хоть что о себе!..
; Ничего интересного в жизни моей, к сожалению, нет, - и задумался он, отломив кусок хлеба, есть пока что не стал. – Я простой человек, просто жил и живу, хоть какая-то польза от меня окружающим...
; Все понятно, вот только… не у всех так, увы, получается…
      Как всегда, как всегда…Чем богаче своими стремлениями, интеллектом, душой человек, тем труднее ему в этом мире живется и тем больше в течение жизни его возникает преград. И уж раз замахнулся достичь и прийти к чему-либо большому, будь готов к постоянным сомнениям, будь готов к постоянным терзаниям.
; Еще раз Вам спасибо, - поднялся без больших притязании, очевидно, счастливый слуга. - Я, наверно, пойду, найду дело себе.
; Что ж, спасибо и Вам…
      Может, счастье не есть покорение вершин, а умение найти весь смысл жизни лишь в том, что ниспослано сверху?.. И возможно, что в этом простом, без особых талантов мужчине есть значительно больше рассудка, больше здравого смысла, просто-напросто мудрости, чем у многих и многих заумных и довольно богатых господ. И на сей раз, быть может, слуга превзошел господина…
      И направил свой взор на изящный и опять-таки полный бокал.

«Вино – источник жизни. Вот вечность в чаше. Пей!
В нем сила молодая, в нем юность наша. Пей!
Сожжен его огнями, омыт живой водой,
Воскреснет мир пред нами – светлей и краше. Пей!»*

      И не стоит-таки обольщаться, что ты лучше, сильнее и умнее других – гениальный младенец, а такими рождаемся все, может стать совершенно безвольным, бестолковым, ничтожным созданием или, хуже того, гениальным преступником.
      И хотелось увидеть детей. Только в данный момент старший, сын, уже старше немного меня и так далее, так далее. Сотни, тысячи лет величайшей мечтой человека была вечная молодость, жажда вновь стать совсем молодым, оставаясь с тем прежним, давным-давно сформировавшимся сознанием, уже зрелым умом, снова стать совершенно здоровым и крепким, и красивым, конечно. Ради этого многие сильные и небедные мира сего, несомненно, готовы пожертвовать всеми благами личными, всей в течение жизни
судьбой данной им  властью, положением в обществе – доктор Фауст продал душу свою...
      Ну а я?.. Разве это не нонсенс, обрести оболочку юнца и при этом еще проявлять недовольство, дескать, рожей не вышел?!.. Поиссяк, так сказать, фанатизм?.. Он бывает двояким: может быть очень слеп и жесток – Бонапарт, позже Сталин и Гитлер, может быть созидательный – Пифагор, Менделеев и Пушкин… Выбирать, разумеется, нам. Там где нет фанатизма вообще, там, естественно, нет и ни капельки веры в добро – без последней любой, самый сильный и умный, потеряет вкус к жизни, станет скучным и серым, и простым обывателем.
      Вновь машина, дорога, вода… много-много воды под зеркальной поверхностью озера; никаких катаклизмов в душе, никаких катаклизмов в природе… И откуда-то девочка… прямо Ангел-спаситель…
; Глянь-ка, дядя, она порвалась, - указав на скакалку свою; и глядела наивными, в то же время серьезными глазками. – Помоги мне ее завязать.
; Да, конечно, сейчас!.. – значит, все-таки нужен в этом мире кому-то, этой девочке нужен!..
; Молодец!.. – похвалила, сияя, она.
; Это ты молодец!.. – улыбнулся в ответ.
      Ускакала… оставив же мне небольшую частицу своей непомерно огромной, непомерно богатой души; и не мог я, естественно, этот дар не принять… И обратный путь к новому, на окраине города дому…

      И все будто бы ясно, не понятно вот что: как поступить человеку, когда дарит ему кто-нибудь что-нибудь, делая это с любовью и от всей души? Говорят, что такие дары всегда нужно принять, и принять с благодарностью. А с какой благодарностью, как сие понимать? Чем отплатить такому, от всей души дарящему тебе что-либо человеку? Благодарностью только, когда он просто бредит тобой, поедает глазами тебя?.. Благодарностью только, когда ты и сама очарована и подарком и им?.. Сказать только спасибо означает

*Стихотворение Омара Хайяма.
обман, и его и себя!..
      И любила Наума… и любила, естественно, Виктора… И неправда, неправда совсем, что объектом любви может быть лишь один, лишь единственный, а не несколько сразу, теми или иными качествами очаровавших, однако весьма доброжелательно к тебе относящихся людей… И Наум вовсе не был забыт; и не надо, пожалуйста, считать меня шлюхой последней, но жила я по сути в одно время с двумя, с двумя сразу мужчинами!..
      И кумир мой однажды появился в реальности.
- Где ж ты был?!.. – оказавшись в объятиях и сама прижимаясь к нему; благо, в этот момент была дома одна, лишь Арсентий в детской, но был занят своими проблемами. – Года три тебя не было, совершенно меня позабыл!..
- Не забыл же, как видишь, голубушка, но так надо, поверь!..
- У нас сын, между прочим, Наум!..
- Мне известно все-все!..
- Так ждала, так ждала!.. – и, отпрянув, в мгновение ока обнажилась пред ним. – Ах, возьми же меня!..
- Да, конечно, о счастье мое!.. – обнажаясь, мужчина.
      До постели бежать чересчур далеко и Наум, сев на стул, пригласил:
- Ну, иди же ко мне… И позволь самому оказаться в тебе…
      Он во мне и он мой! Сам Наум и часть тела его!..
      О постели совместной с дорогим мне супругом хочу несколько слов, так сказать, в оправдание сказать. Никакого кощунства тут и близко бы не было, если в этой постели оказался бы первый, мной не менее любимый и в фантазиях часто ласкаемый муж, мой ниарец Наум – в мыслях он в нашем ложе любви бывал каждую ночь!.. В моих мыслях, естественно! Пусть бы сделал приятное мне в этом ложе в реальности!..
      Он во мне, он во мне!..
      И смотрели друг другу в глаза, и тонули в глазах помутневших и пьяных от радости, ничего совершенно не делая… И такое меж нами уже было не раз, и я знала, я знала, что как будто внезапно на обоих нахлынет великая и безумная страсть…
      Дождались; в исступлении воскликнули – струи влаги гасили бушующий, в нас возникший пожар…  Погасить не могли…
- Я сейчас приму душ, - сообщила любимому, придя малость в себя, - потом быстро омоешься ты, и мы ляжем в постель!..
- Нет, пока что воздержимся, - возразил неожиданно он, - вот-вот Виктор вернется домой. Я приду лучше ночью к тебе.
- Каким образом, милый?!..
- Не волнуйся, Владленушка, - улыбнулся Наум, - что-нибудь да придумаю. Не ревную, но знаю, что и мужа ты любишь законного. А любимых нельзя обижать!.. – и внезапно исчез.
      И, оставшись одна, все ж таки поспешила под душ… И все мысли мои были только о том, что нас всех, всех троих ожидает в предстоящую ночь.
      Вот как в жизни случается! У меня даже двое мужей!.. Может быть, только двое любовников?.. Вопрос, кстати, резонный, но сегодня об этом, естественно, не хотелось и думать, ибо я предвкушала уже, представляла заранее себе очень-очень пикантные и безумно приятные сцены любви…
      Только вышла из ванной, как вернулся законный супруг.
- Что ж так рано сегодня?.. – обнимая его.
- Неспокойно, вот, стало на душе неожиданно, будто что-то случиться должно. Пойду, гляну, что делает сын.
      Лишь Арсентий спокойный, пока мама его занималась любовью с настоящим отцом, а потом освежала гениталии свои, то ребенок уснул и теперь безмятежно посапывал.
      Долгим вечер сей был…
- Может, выпьем вина, - предложила за ужином Виктору.
- Есть предлог?..
- Я сегодня весьма сексуально настроена, - после паузы ответила.
- Ну и что? Без вина я бываю много более чувствительным, так сказать, заводным.
- Без вина ты бываешь, прости, чрезмерно уж быстрым!.. – ишь, какая я распутная девочка! Не успел в моей норке побыть зверек более «заслуженный», как уже начала проявлять недовольство зверьком мужа законного.
- Так недолго и стать алкоголиком!.. – сказал он добродушно. – Ну а ты?.. Признавайся, как лучше тебе?..
- Я, напротив, скорей завожусь и скорей достигаю вершин, когда кровь будоражит хоть бокальчик вина.
- В таком случае выпьем, - сдался Виктор таки. – Не сейчас, а пред тем, как ложиться в постель. Я пока поиграю с Арсентием.
- Да, конечно, мой друг!.. – весьма рада тому.
      Лишь в одиннадцать вечера сын уснул окончательно, на всю ночь, как всегда. Прямо в спальне был мной уже столик накрыт, мы уселись за ним полуголые: я лишь в нижнем белье, Виктор также, лишь в плавках. И звучали прекрасные музыкальные записи, муж наполнил бокалы…
      Где ж Наум? Мне хотелось безумно, чтоб был рядом и он!..
- За тебя, дорогая Владленушка!..
- За тебя, о мой славный ковбой!.. – кривя малость душой.
      Выпив, он вскоре начал нежно гладить меня, целовать, втянул в рот мой сосок…
- Давай выпьем по капле еще, - предложила любимому; к сожалению, в данный момент мои чувства к нему стали менее яркими.
- Как желаешь, голубушка!..
      Вино, кстати, сухое, и мужчине напиток сей пить – лишь одно удовольствие, но супруг мой пьянел, не сказать, чтобы сильно, но заметно пьянел. Не водилось такого за ним… Не качался, нет-нет, глаза стали вот только туманными, мутными.
- Ах, позволь, я стяну с тебя трусики, - стал пред мной на колени и казался смешным, - могу прямо зубами.
- Нет, не надо, уж лучше сама, - дружелюбно ответила; было жалко его. – А тебе очень-очень советую хоть чуть-чуть отдохнуть.
- Я здоровый и бодрый, как бык!.. – поднялся и снял плавки с себя. – И дружок мой, как видишь, уже жаждет в тебя! Пусть потерпит немного еще, пока пися твоя не готова к тому, чтоб его приютить…
      И в момент этот в спальне появился Наум.
- Я могу тебе, Виктор, в этом малость помочь, - обнажился наш гость и, схватив меня на руки, уложил на диван. – Только ты не ревнуй, сядь и понаблюдай, как плаксивая писечка женушки подготовленной станет к бурной встрече с твоим, вероятно, чрезмерно уж робким дружком.
      Супруг в трансе, конечно же, был. И введен в этот транс был Наумом, естественно, и с той самой минуты, когда Виктор вторично выпил чуть-чуть вина… И законный уселся, в самом деле спокойно, без ревности, с любопытством глядел, как чужой для него совершенно мужчина стянул с женушки трусики, подложил ей под жопку подушечку, задрал стройные ножки ее…
      И вот губы мужчины впились в те, что внизу живота, уже влажные губки мои; и теряла, казалось, сознание, раза три иль четыре побывала на пике потрясшей меня, всеобъемлющей страсти… И готова была продолжать этот танец безумия, но Наум, видно, вспомнив о Викторе, вдруг отпрянув, сказал:
- Сейчас сменим позицию, - и лег на спину сам, и тотчас намекнул, чего ждет от меня. – Пока муж для начала насытится, насладится волнующим вкусом и запахом твоей женской щели, будет сзади тебя ублажать, то ты можешь начать делать нечто другое, для меня очень-очень приятное…
      И вот я у Наума в ногах, встала буковкой «гэ» и с восторгом осыпала поцелуями то, кто глядел мне в лицо, а супруг в это время, придя малость в себя, уже сзади меня, расширяя руками полушарий задницы, ткнулся носом в промежность и губами, своим языком отыскал лепестки лишь минуту назад более смелым мужчиной расцелованной писечки… Через пару минут аж два песта мужских уже были во мне!..
      Мог бы в попке еще, только меньших размеров, разместиться один!..
      В меня хлынули струи влаги чисто мужской, в одно время из двух, приносящих такое блаженство орудий!.. И казалось, купалась в этой влаге всю ночь…


                *  *  *
                Часть третья
                Взросление

- С ума, что ли, сошел, - и сказала Евтерпа, узнав, что я снова бывал в Воркуте, ночь с Владленой провел, сделав это в присутствии Виктора. – Хочешь в шлюху совсем превратить нашу славную девочку?
- Ах, зачем же утрировать? Сделал только малышке приятное, получил удовольствие сам.
- И тебе наплевать, что ей скажет супруг после этого!
- Он был якобы пьян, и о всем позабыл!
- Не забыло его подсознание! И она не забыла, будет ждать теперь долго тебя, до конца своих дней!..
- Может быть, когда-либо вновь ее навещу.
- Прекрати препираться, Наум!.. – рассерчала любимая. – Хоть бы честно признал, что фигней занялся! Мало девочек здесь, на Ниаре, тебе?!..
- Ладно, Муза, замнем, - признавая свое поражение.
- Так бы сразу сказал, - наконец успокоилась.
      Да, хорошеньких девушек на Ниаре достаточно, можно даже сказать, превеликое множество, но, увы, ни одна из всех наших ниарских красавиц не могла дать мне то, что могла дать любая, даже самая серая из земных и отчасти родных мне созданий – мы об этом однажды говорили уже. Исключением была, очевидно, Устиния.
      Семья, отпрыски, связи, отношения старших к детям, чадам своим и открытость последних пред значительно более мудрыми… Нет, детьми остаемся до конца своих дней, все же жизненный опыт родителей может быть им, салагам еще, очень-очень полезным. Беда в том, что не все молодые, спесивые и чрезмерно уж «умные» хотят слушать родителей и вообще более старших советчиков. Есть, конечно, немало семей, где дела в этом плане обстоят более радужно, где проблемы и нужды кого-либо из чад обсуждают не только что взрослые, а все члены семьи, где подобного рода проблемы решаются этаким негласным, однако полномочным семейным советом, но таких, на мой взгляд, идеальных семей, к сожалению, меньше становится, говоря о Земле. И на Ниаре картина похожая. В нашей с Музой общине нет по сути общины вообще, наши детки не знают и уже редко видят старших членов семьи. Виноваты, конечно же, мы, если мы виноваты действительно. Может быть, и не надо себя в чем-то винить и кого-то из меньших воспитывать, и пусть отроки наши растут совершенно свободными…
- Папа, я вчера видела очень-очень красивого мальчика, - это дочь, представляете, лет которой лишь пять и которая внешне – уже взрослая девушка!
- Рановато, Амалия, тебе думать о мальчиках, - совершенно банальный ответ. – Сколько лет хоть ему?..
- Может быть, восемнадцать, а возможно, и двадцать уже.
- А зовут как?..
- Не знаю. Но надеюсь, что в будущем еще встречу его.
- Лучше делом, Амалия, каким-либо займись.
- Каким, папа, каким?.. В куклы я не играю давно, ну а книги читать с монитора компьютера надоело уже, - слава Богу, читать обучил ее старший, Евтум.
- И какая последней была? Как она называется?..
- Декамерон, автор, кажись, Боккаччо, - не подумав, ответила доченька, спохватившись с большим опозданием, покраснела слегка.
- Не читал, - солгал тотчас Амалии. – Может быть, когда-либо прочту.
- Я тебе не советую! – раскраснелась совсем. – В этой книге – сплошная мура!..
- Что ж, спасибо за добрый совет, - завершая беседу со своей дорогой, увы, глупенькой девочкой. – В таком случае не буду зазря время терять!..
      Декамерон Боккаччо… Очень-очень известная книга новелл. И подростками очень любимая, потому что в рассказах много-много пикантных эротических сцен. И красиво, без пошлости, весьма тонко и с тактом описанных. Слава автору этих новелл, но читать их Амалии рановато действительно…
      Вечер; жажда опять побывать на Земле…
- Вновь куда-то отправишься?.. – и за ужином Муза.
- Нет, наверно, голубушка, - с благодарностью глядя на женушку, - проведу этот вечер с тобой. Но сперва почитаю чуть-чуть.
- Почитай, раз так хочешь, Наум…
      Вот одна из легенд мной любимого Крыма. Дивчина-чайка…

      На море на Черном есть остров суровый, немой – красные скалы на буйном зеленом раздолье. Не видно на острове беленьких хаток, кудрявые листья его не покрыли. Одна только тропка зеленая вьется: весенний ручей промыл красную глину, оброс бархат-травою. А дальше – все мертво и глухо.
      Но нет, не все: вон там на утесе над морем, где вечно бушует седой прибой, на самой вершине горит по ночам огонек. А днем над утесом чайки печальные вьются, кричат над бушующим морем.
      Это что за утес? Почему там огонь? И за что чайки любят утес так суровый?
      Давно, говорят, на остров тот дикий приплыл человек неизвестно откуда. Наверное, горькая доля долго гоняла беднягу по свету, пока не нашел он на острове диком приюта.
      Дитя да пожитки убогие вынес из утлого челна на берег и стал себе жить-поживать.
      Как жил, чем питался – сначала о том никто не ведал. Со временем люди узнали, какое доброе сердце у этого человека. Он каждую ночь огромный костер разжигал, чтоб его видно было далеко, чтоб те корабли, которые плыли по волнам зеленым, могли безопасно пройти мимо камней суровых да отмелей скрытых, коварных! А если корабль разбивался о скалы, тогда человек в своем маленьком челне отважно бросался на помощь несчастным.
      И благодарные люди отдать ему были готовы сокровища, деньги и все, что везли на своих кораблях. Но не брал ничего чужеземец, лишь только еды немного, да дров, да смолы для костра.
      И вскоре люди узнали о старике этом странном, прозвали его «аистом морским». А также узнали о дочери его любимой, которую, словно русалку, и волны морские качали-ласкали, и камни немые, и бури морские жалели-утешали.
      И выросла дочь старика, и стала на диво прекрасной: бела, словно пена морская; пушистые косы ее, как морская трава, до колен ниспадали, а голубые глаза, словно раннее море, сияли; а зубы, как жемчуг, сверкали из-под коралловых губ.
      Однажды после купания дивчина сладко уснула на теплом песочке – море в то время молчало-дремало. И слышит сквозь сон она шепот. То рядом за камнем втроем собрались: птица-бабич, свинка морская да рыбка – чешуйка золотая.
      Вот рыбка и молвит:
- Достану со дна я ей жемчуг, кораллы и яркие самоцветы за то, что спасла меня. Лежала, несчастная, я на косе – сердитые волны забросили очень далеко. Жгло меня солнце, сушило, а хищный мартын белоснежный в небе кружился, и с ним моя смерть приближалась. А добрая дивчина эта взяла меня, ласково мне улыбнулась и в море легко опустила. Я вновь ожила…
- А я научу ее плавать, нырять, танцевать веселые танцы, чудесные сказки ей расскажу, - молвила свинка морская, - за то, что она меня кормит, делится честно едою со мной. Погибла бы я без нее.
- А я, - отозвалась задумчиво птица-бабич, - а я ей поведаю новость, которой никто здесь не знает. Была я за морем, слыхала: прибудут сюда корабли и галеры. На тех кораблях и галерах дивные люди с чубами, их зовут казаками. Они никого не боятся и даже древнему морю подарки не дарят, как другие купцы-мореплаватели, лишь веслами бьют его, не уважают! И море разгневалось на чубатых, и злая судьба их всех потопить присудила, сокровища камням отдать, да нам, морским слугам. Большой этой тайны никто не знает. А ей, милосердной, должна рассказать я за то, что меня она тоже спасла. Какой-то злодей перебил мои крылья стрелою, и я умирала на волнах зеленых. А милая дивчина эта меня изловила, кровь зашептала, целебных трав приложила, кормила, поила, за мною смотрела, пока не срослись мои крылья. За это раскрою ей тайну большую…
- Молчи! – зашумели, проснувшись, сердитые волны. – Молчи, не твое это дело! Не смеет никто знать о воле великого моря, не смеет никто противиться грозному!
      Набросились волны на камни, сердито урчат между ними. Испуганна свинка и рыбка нырнули на дно, а птица в небо взлетела.
      Но поздно проснулись волны: услышала спросонья дивчина тайну, на ноги быстро вскочила и громко позвала:
- Вернись, птица-бабич, вернись! Расскажи мне о тайне подробней! Не нужно ни жемчуга мне, ни кораллов, ни танцев веселых, ни сказок чудесных. А лучше скажи мне, откуда высматривать хлопцев чубатых, как от беды бесталанных спасти?
      А волны бушую, а волны ревут:
- Молчи! Не расспрашивай, глупый ребенок. Смирись! Не перечь лучше морю: море ведь тяжко карает!
      А дивчина думает: «Ладно, бушуйте, зеленые волны, чернейте от злости, беситесь. Я вам не отдам на съедение людей тех отважных. Я вырву из горла у хищного моря братьев моих бесталанных! Отцу не скажу я ни слова. Ведь старенький он, и бороться ему не под силу, а будет большое ненастье, я вижу».
      И день догорел. И солнце в море спустилось. И тишина наступила. Лишь слышно во тьме, как бормочет старик, на пост свой ночной собираясь.
      Дочь распрощалась с отцом, в пещере легла. А только отец стал костер разжигать, она поднялась, прыгнула в челн, приготовила все – ждет бури!
      Море спокойно пока. Но вдали слышен гул: то туча, союзница моря, идет, глазами сверкает, крыльями черными машет на яркие звезды. И гаснут звезды со страха. Вот ветер, посланец ее, налетел, засвистел, стараясь костер потушить. Но дед догадался, подбросил смолы, и костер засиял сильнее. И ветер отпрянул назад, застеснявшись, и вновь тишина наступила…
      И снова, но ближе, загрохотала грозная туча. И целая стая хищных ветров закружилась, завыла, толкая в бока сонные волны. Волны гурьбою метнулись к скалам. А скалы швырнули в них галькой. Алчно они проглотили гостинцы и бросились снова на скалы.
      А туча находит, а гром громыхает, и молнии хищно сверкают. А буря галеры несчастные гонит, мачты ломает, рвет паруса, в волнах купает.
      Но борются с морем отважно гребцы, не поддаются чубатые! Вот подогнало их к берегу море, вот раскачало и бросило прямо на скалы. И скалы завыли, как звери, увидев такую добычу. Глазом моргнуть казаки не успели – вдребезги разбило галеры.
      Дивчина, страха не зная, в море свой челн направляет, утопающих хватает, быстро на берег выносит. Уж здесь собралось их немало, но больше еще погибает. А дивчина знай спасает, а дивчина слышать не хочет, что море ей грозно рокочет:
- Эй, отступись, не тягайся со мною! Добыча моя, не отдам по-пустому! Эй, отступись, неразумная! Страшная доля тебя покарает. Эй, отступись-ка!
      Но тщетно! Дивчина слушать не хочет. Поднялись страшные волны, утлый челнок подхватили, как скорлупу, бросили с гневом на скалы – разбили.
      Дивчина плачет: плачет она не от боли, плачет она не со страху – она из-за челна рыдает. Жалко ей стало, что нечем спасать несчастных.
      «Нет, попытаюсь еще раз!» Мигом одежду с себя сорвала и бросилась в бурное море. Не смилостивилось море: алчно ее поглотило.
      Но смилостивилась доля: дивчина не погибла. Серою чайкой она вспорхнула и полетела над морем, горько рыдая…
      А старик и не знал, что дочь совершила. Да те казаки, которых спасла она, все рассказали. Старик как стоял у костра, так и бросился с горя в огонь…
      Погибли и дочь и старик.
      Но нет, не погибли! Каждую ночь огонек на утесе мерцает, а над утесом серые чайки летают, плачут-кричат, лишь только услышат хищную бурю: оповещают они моряков да нам повествуют о древней легенде, о славной дивчине-чайке.

      Да, печальная вещь… Вот, что нужно прочесть моей глупенькой доченьке!.. И в Крыму побывать еще раз ей, наверно, желательно. На недельку отправить туда, но сейчас там зима, ничего интересного… Подождем, подождем…
- Ну и чем ты сегодня, любимый, меня удивить собираешься? – это Муза спросила, когда я появился в большой, для всех членов семьи предназначенной комнате. – Обещал провести этот вечер со мной.
- Провести, дорогая, не значит, что обязан тебя удивлять!.. – улыбаясь, ответил жене.
- Слабо, парень, слабо!.. – улыбалась она. – Куда делись мужчины вообще?! Обмельчали совсем!..
- Обмельчали?!
- Ага. Даже жен неспособны чем-нибудь поразить!..
- Хорошо. Собирайся, поехали!.. Надень джинсы, пожалуйста, и кофточку, так как будем все время на улице и вернемся к утру.
- Молодец! Интригуешь, ура!..
      И спустя четверть часа…
- Намекни хоть, куда отправляемся, - снова Муза, одета уже.
- Будем раков ловить, - кладя в сумку закуску и бутылочку водочки.
- Значит, к озеру.
- Нет… Увидишь сама.
      Сели в джип и отправились в путь. Через десять минут уже были на месте, на окраине леса, вглубь которого весело, встретив нас живым шелестом трав и кустарников, текла речка, речушка.
- И здесь водятся раки?!.. – с удивлением, женушка.
- Их тут больше, чем в озере!.. Здесь, на Ниаре, я их таким образом никогда не ловил, - доставая из машины нужные нам снасти, заготовленные мной давным-давно, но в ходу до сих пор не бывавшие.
- Ба, какие-то сеточки!..
- Это, Муза, сачки. В середину вот этой ловушки мы прикрепим приманку, в данном случае кусочки копченого сала, - сопровождая собственные слова реальными действиями, объяснил технологию ловли раков сачками.
- Так ловил их на севере?..
- Нет, на севере раки почему-то не водятся… Кстати, эти создания очень любят лягушек. Тебе, Муза, задание: попытайся найти и поймать их хоть несколько штук. Не сейчас, а чуть позже, лады?
- Для приманки?..
- Ты умница!..
- Ты же их укокошишь, этих бедных лягушек!
- Скажу больше, с них шкуру сдеру.
- Живодер, изувер!..
- Жизнь – сурова, подруга. Пошли. На сегодняшний вечер назначаю тебя ассистенткой своей.
- Так и быть, господин узурпатор!..
      Берег речки, которая несла воды свои к более крупной реке, сулил много прекрасных и удобных для ловли глупых раков подходов, мест не сильно обросших кустарником, сама речка была, очевидно, глубокая, кое-где я не видел и дна, метра три в ширину.
- Смотри, Муза, там травы в воде и коряги видны, где обычно и водятся мелкие, именно к вечеру проголодавшиеся хищники, - объяснял своей женщине, - и течение в ту сторону, запах сала туда отнесет...
- Значит, здесь, с метр от берега, - подхватила она, - и забросим сачок...
- Молодец, ты действительно умница!.. – тотчас это и сделал. – А веревки конец обмотаю на ветку…
      Их у нас только семь, этих самых сачков, сделанных мной из стальной и прочной четырехмиллиметровой проволоки, превращаемой в обруч, рыболовной и мелкой сети, старых и заржавевших, в качестве грузила, гаек, медной и тонкой, чтобы привязать сеть к обручу, проволочки и шнура, а вернее, шпагата, к свободному концу которого в некоторых случаях можно было привязывать какую-либо под рукой попавшуюся, в качестве удилища, палку. И семь этих сачков, с прикрепленной пахучей приманкой, вскоре были запущены в ход, оказались на дне.
- Что теперь?..
- Посидим, подождем минут десять хотя бы и пойдем проверять… Раз на месте, которое выбрали, сачок будет пустым, то поищем другое.
      Только-только собрался присесть, как раздался визг Музы, Евтерпы моей.
- Ой, Наум, я боюсь! – подскочив же ко мне, обняла и прижалась всем телом. – Там, в траве, явно кто-то шевелится, там, наверно, лягушка! А я их очень-очень боюсь!..
- Отпусти же, дай глянуть…
      Так и есть, как подумала женушка, в самом деле лягушка; и в мгновение ока, несчастная, оказалась в ладони моей.
- Ура, Муза, живем!.. Скоро раки на глупую будут валом валить!..
- Неужели и правда убьешь?..
- А что делать, раз надо?..
- Нет, не делай, пожалуйста, того. Отпусти ее с миром, Наум.
- Ты же только кричала, что их очень боишься!..
- А теперь все-все страхи прошли!..
      Видно было, боялась по-прежнему. Жалко было Евтерпе губить эту лягушку, ту, которой боялась… а вот раков нисколечко!..
- Ладно, Муза, пошли, - отпустил свою скользкую и прохладную пленницу. – Руки только помою и пойдем проверять.
      Раки, раки, красавцы!.. И их было в сачках по штук восемь-пятнадцать – очень-очень богатый улов!.. Те, которые мелкие, рьяно били хвостами, те, которые крупные, явно делали вид, что давно окочурились, без движения лежали… Как попали в сачок, раз давно уж покойники?..
      Стало быстро темнеть. Правда, были фонарики. Поручив на какое-то время ловлю раков Евтерпе, наготовил большое количество дров и развел в сухом месте костер.
- Может, водочки дернешь со мной?.. – вопрос задан, естественно, женщине.
- Разумеется, дерну! Только помни, пожалуйста, о том, что меня, дорогую желанную, нужно будет тебе, если я опьянею, довести до пенатов родных совершенно целехонькой, невредимой, живой!..
- Помню, радость моя!..
      Удивила сегодня таки… Чтоб столь сильная умная, иногда бесшабашная женщина, сильный маг, и боялась лягушек?..
      Треск горящих дровишек и шуршание раков в мешке, запах дыма и пламя, одним словом, романтика.


      Вот и храма открытие, а вернее сказать, освещение в Вулказаре у нас!..
- Мы должны там присутствовать, - с утра прямо напомнил Наум.
- Не хочу и, признаюсь, боюсь, - и в ответ аж поежилась. – Я же в этих церковных делах – стопроцентный почти дилетант!..
- Не священник и я, - равнодушно ответил супруг.

      Как легко было бы существовать в вере, если бы только человек был способен приучить себя видеть в словах, которыми он играет больше тысячи лет, – что он живет, витает и существует в Боге, – больше чем просто слова! Ибо вера в Бога и свою собственную вечную жизнь есть одно, он видит свою собственную вечную жизнь как принадлежащую к самой вечной жизни Бога, и в вышине своего будущего, над своей нынешней жизнью он видит некое высшее строение Бога, расположенное над некоторым более низким, подобным тому, которым он уже обладает в себе. На собственном примере он постигает высшее, а во взаимосвязи постигает целое, лишь частью которого он является. Воззрение растекается внутри тебя и воспоминание усиливается в тебе на его основе. Целостная жизнь твоего посюстороннего воззрения растекается в Боге, а более высокая жизнь воспоминания на основе этого воззрения усиливается в Боге. И подобно воспоминаниям в твоей голове также и духи потустороннего мира общаются в голове Бога. Ступень возвышается над ступенью на единой для нас и для духов лестнице, ведущей не к Богу, а поднимающейся вверх в самом Боге, который содержит в себе и свое основание, и вершину одновременно. Насколько пуст был Бог, помысленный бессодержательным словом, настолько же он богат содержанием во всех своих смыслах и чувствах.
      Знаешь ли ты, как возможно воззрение потустороннего в твоем духе? Ты знаешь лишь то, что это действительно так. Но это возможно лишь в духе. Но даже не ведая насколько это возможно, ты все же легко сможешь поверить в действительность потустороннего бытия всего твоего духа. Ты должен лишь верить, что это дух более высокого порядка, и что ты сам содержишься в нем.
      И снова: насколько легко было бы верить, если человек оказался способным приучить себя усматривать истину в словах, что Бог живет, витает и существует во всем. Поэтому мир этот не мертвый, а живой, и живой благодаря Богу, на основе которого человек выстраивает свое будущее тело, а тем самым выстраивает новый дом внутри дома самого Бога.
      Когда же сама оживет эта животворящая вера?
      То, что она оживляет, ее саму превращает в живую.
      Ты спрашиваешь: «Так ли?» Я отвечаю, показывая «как». Вера делает излишним твой вопрос. Но если он задан, возможен лишь единственный ответ, показывающий «как». И покуда это «как» остается неустойчивым, не прекратятся вопросы «так ли?»
      Перед нами дерево. Некоторые листья опали с него, но основание, на котором оно покоится, а также связь его со стволом остаются неизменными. Все новые и новые ветви появляются на нем, и опадают все новые листья. Само оно не упадет, но будет приносить прекрасные цветы, которые, хотя и не коренятся на самом дереве веры, но принесут плоды веры.*

      Дилетант я в церковных делах, в ритуалах там всяких… И о том не жалею нисколечко, ибо все ритуалы построены, строятся, в основном для того, чтоб ввести прихожанина темного в экстатический транс, находясь же в котором он становится восковым и легкоуправляемым, с него можно лепить что угодно, хоть ягненка, хоть волка матерого… И на средства «овечек» своих живут сами священники!.. А с другой стороны, если быть совсем честными, то и мы на их средства живем… И любая политика – магия, на основе того же волшебного, лишь с оттенком другим, всемогущего транса…
      Транс, экстаз и гипноз – это братья родные, я бы даже сказала, что они – близнецы!..
И не надо быть магом, чтобы владеть искусством самого распространенного и легкодоступного эмоционального гипноза, он – на каждом шагу!.. Кто ж такие есть мистики?..

      Эти явления освещаются в литературе крайне широко. Люди, испытавшие мистические переживания или экстаз, связывают их прежде всего с религией, то есть они начинают верить в свое единение с Богом, Вселенной или Космосом.
      Психологи не питают никаких иллюзий относительно причины этих явлений. Если бы люди, поверившие в сверхъестественный характер своих субъективных состояний, узнали бы, что подлинные причины их переживаний лежат вне пределов божественного, они испытали бы глубокое потрясение.
      Очень часто эти причины имеют отношение к истерии или какой-то другой патологии. Они могут быть заключены в аутогимнастическом воздействии или применении оп-
ределенных препаратов, в частности конопли. Индейцы Мексики достигают аналогичных состояний сознания, употребляя листья кактуса определенного вида.
      Индийская конопля является широко распространенным наркотиком, который не уступает опиуму по свойству создавать искусственный мир иллюзий и грез. Она используется на протяжении почти 3000 лет. Геродот упоминает, что она была известна еще скифам, жившим в V-ом веке до нашей эры. Влияние конопли на умственные способности человека зависит от его психологического статуса. У некоторых людей она вызывает эйфорию, причудливые сенсорные галлюцинации или восхитительные, легко запоминающиеся грезы. Экстатические состояния у некоторых дервишей достигаются употреблением конопли, которую они считают вспомогательным средством для достижения экстатических видений сверхъестественного или мистического характера.
      Наиболее интересными случаями экстаза или мистических переживаний являются те из них, которые обусловлены истерией или психастенией и не связаны с применением препаратов. Подобные состояния сознания часто сопровождаются субъективным ощущением сильной эйфории или чувством счастья такой степени, которая не может быть достигнута индивидуумом, чей разум полностью приспособлен к нуждам повседневности. Именно этот фактор и оказывает на мистика наиболее сильное впечатление и окрашивает не только его мысли и иллюзии, но и воспоминания о нем.
      В момент экстаза могут иметь место различные видения. Более распространены слуховые галлюцинации. Однако галлюцинации не являются непременным спутником и могут полностью отсутствовать.
      В отличие от психозов экстаз обусловлен истерией или какими-то другими процессами, затрагивающими физиологическую структуру мозга. В качестве примера можно привести паралич у душевнобольных, который часто сопровождается сильной эйфорией или габроманией.
      Отличительной чертой мистика является то, что он рассматривает патологическое состояние как нечто столь же объективное, как и все его ощущения, порождаемые

*Г.Т. Фехнер. Книжица о жизни после смерти.
окружающим его миром. Не зная ничего о современной психиатрии, он склонен интерпретировать свой патологический опыт как проникновение в абсолютную, конечную реальность, тогда как в действительности это и есть не что иное, как чрезвычайные проявления ментальных и эмоциональных комплексов, выпадающие за пределы возможностей среднего человека.
      Большинство людей временами испытывают чувство счастья и оптимизма, когда весь мир представляют в розовом цвете. Точно так же им известно и чувство подавленности, когда все вокруг окрашено в мрачные тона и кажется лишенным всякого смысла. Пребывание между этими двумя противоположностями не лишает их способности выполнять рутинные повседневные обязанности. При некоторых психических заболеваниях отмечается ярко выраженные экстатические состояния, когда больной не способен удовлетворять даже свои простейшие нужды.
      Что касается мистика, то он не является душевнобольным. Это человек, способный достигать таких состояний, когда естественная способность передавать чувство счастья и оптимизма крайне невысока. Они могут сопровождаться ощущениями деперсонализации, отожествлением с космосом или всезнанием. Мистику может казаться, что его тело исчезло, это наблюдается также и при психозе, известном в психиатрии под названием «соматическая паранойя». Экстазу иногда сопутствует переживание райского блаженства. Восприятие ближайшего окружения часто отсутствует, хотя это зависит от типа переживания и причинных факторов.
      Йога позволяет переживать экстатические состояния и галлюцинации путем тренировки ума. Именно на них она строит свои довольно впечатляющие системы метафизической философии, которые формируют взгляды индивидуума и наполняет определенным содержание его переживания. Данный этап экстатических состояний, вероятно, является высочайшим уровнем, который может быть достигнут. Причиной экстаза может стать любой и каждый объект, являющейся предметом вожделения или желания, независимо от того, что кому-то он кажется смешным, тривиальным, высоким или низким. Мистические переживания могут иметь место у людей с очень высоким уровнем умственного и интеллектуального развития, а также глубоко верующих индивидуумов. Их длительность бывает разной: от нескольких секунд до нескольких часов. Они сильно отличаются от экстатических состояний примитивных людей, чей низкий интеллект не позволяет им достигнуть того, что, несомненно, является богатейшим ментальным опытом, превосходящим все, что известно человечеству.
      Все мистики говорят о восхитительном характере своих переживаний. Ведущим чувством, которое производит такое сильное впечатление на индивидуума во время и после экстатического состояния, является глубокая вера в то, что известно человечеству.
      Что касается примитивных народностей, то у них экстаз следует рассматривать как процесс достижения эйфорических галлюцинаций любым, имеющимся в наличии методом. Барабаны, трубы, танцы, конвульсивные движения, голодание, самоистязание, крик, полное сексуальное воздержание – вот далеко не полный перечень средств, используемых в отдельности или сочетании друг с другом для получения желаемого эффекта.
      Экстатический опыт многих людей включает в себя видение страшных садистских истязаний или сексуальных оргий. Здесь наиболее четко может быть прослежена взаимосвязь между экстатическими галлюцинациями и сексуальными расстройствами. Подобные видения в средние века рассматривались как искушение дьявола. Однако эротические галлюцинации современного человека и средневековой ведьмы, которая считала себя возлюбленной дьявола и испытывала истинное наслаждение от того, что грешит вместе с ним, мало чем отличаются друг от друга с точки зрения психологии.
      При сенсорных галлюцинациях экстаз характеризуется более примитивными и простыми формами. Истерия или легкий психоз, при которых могут возникать видения или слышаться голоса, редко сопровождаются эйфорией. По этой причине субъект, как правило, не стремится пережить испытанное вновь, как это часто случается с теми, кто впадал в подлинное эйфорическое состояние.
      Как ни печально, но большинство индивидуумов, испытывающих экстатические мистические переживания, являются пациентами психиатрических клиник и шизофрениками. Многие святые и мученики, несомненно, обладали чертами, присущими последним. Интересно отметить, что нередко экстаз может ассоциироваться с чувством страха и подозрением.
      Иллюзия отчетливости и яркости восприятия, свойственного экстатическим переживанием у шизофреников, создает обманчивое впечатление их подлинности. По существу это всего лишь регрессивное состояние, однако ничто не может заставить индивидуума согласиться с этим обстоятельством. Шизофреники могут также иметь галлюцинации, полные различных символов, которые, по их мнению, имеются и у мистиков, склонных давать им различную трактовку.
      Отожествление себя с Богом, убежденность во всемогуществе и всезнании, чувство уникальности раскрытия личности, переполняющий восторг – все эти проявления знакомы студентам, изучающим психиатрию и психологию и сталкивающимися с шизофренией, паранойей и маниакально-депрессивным психозом. Знакомясь с жизнью мистиков Востока, можно проследить, как вера может стать причиной появления характерных признаков психоза у людей с определенной предрасположенностью. Католическая шизофрения имеет много точек соприкосновения с неподвижностью медитирующих представителей Востока, которые отключены от внешнего мира.
      У некоторых психостеников часто наблюдается ощущения нереальности и диперсонализации, сопровождающиеся странным восприятием действительности. Эти факторы также могут служить пусковым моментом эйфории. История дает немало примеров экстаза у поэтов, художников и ученых. Вот как описывает Теннисон свои мистические переживания в письме к своему другу: «Начиная с детства, я часто входил в состояние транса, когда оставался наедине с собой. Обычно оно наступало после того, как я про себя несколько раз повторял свое имя. Затем вдруг возникало ощущение, что моя личность растворяется и исчезает, что я превращаюсь в нечто безграничное. Это состояние не имеет ничего общего со спутанным сознанием, напротив, это было состояние полной ясности, уверенности и предопределенности, которое трудно описать словами и в котором смерть представала как смехотворная нелепость, потеря личности, как нечто, несущее не исчезновение, а подлинную жизнь».
      С точки зрения психологии данное состояние может быть описано как временное, переходящее состояние выраженной психастении, характеризуемое субъективными ощущениями диперсонализации и всезнания с сопутствующей эйфорией. Несомненно, что опыт Теннисона был обусловлен его увлечением теософией и чтением литературы по мистицизму Индии.
      «Мистическое озарение» – термин, который используется для обозначения какого-либо события в жизни индивидуума, которое коренным образом меняет его взгляды и верования. Часто оно проявляется в виде зрительных и слуховых галлюцинаций религиозного содержания.
      В связи с данным случаем особую важность приобретает термин «синдром конверсии», принятый в психиатрии. Известный ранее под именем Савл и бывший либерально настроенным жителем еврейской национальности римского народа Тарсус, он стал лидером среди фарисеев, догматичных и фанатичных последователей древнего еврейского Закона. Приобретение уважения и авторитета в молодом возрасте, естественно, не могло не принести удовлетворения его амбициозной и стремящейся к лидерству натуре. Вследствие этого Савл подавлял в себе все проявления гуманности и постарался забыть постулаты более прогрессивной римской культуры. Он просто отбрасывал все сомнения и переживания, которые шли вразрез с его амбициями, прятал их от других и самого себя под еще более грубыми проявлениями фанатизма. Подавленные идеи и желания копились где-то в глубине его натуры. Савл запрещал себе возвращаться к ним и подвергать их анализу. Они формировали глубокий комплекс вины, который впоследствии стал причиной сильной истерии, повлекшей за собой галлюцинации, функциональную потерю зрения, изменения личности и рецидивирующее психическое заболевание.
      Подсознательный конфликт под влиянием истерии внезапно и на короткие периоды времени прорывался наружу. Слуховые галлюцинации были обусловлены пробуждением спящей совести Савла. Он услышал голос распятого Христа: «Савл, Савл, зачем ты преследуешь меня?» Затем у него наступала функциональная потеря зрения. Она обычно характеризуется тем, что индивидуум неспособен познавать видимое окружение и по этой причине считает себя абсолютно слепым на фоне отсутствия физиологических нарушений. Функциональная слепота хорошо устраняется с помощью суггестии или каких-либо способов психологического воздействия, например, снятия стресса. Что касается святого Павла, то здесь эти оба средства заключались в словах апостолов, после которых он вновь прозрел.
      Савл, или Павел, как он стал себя называть после всего случившегося, превратился в абсолютно другого человека. Грубость, фанатизм и нетерпимость уступили место мягкости, которая долго подавлялась в нем. Однако Павла стал одолевать тяжелый недуг, которого, судя по всему, он очень стеснялся. Возможно, это была некая разновидность истерии: эпилептоидные припадки, хронический нервный тик и заикание. Еще одним объяснением может служить возврат к прежнему Савлу, черты которого благородный и мягкий Павел старался подавлять всеми силами. Истерические изменения данного типа часто сопровождаются последующей амнезией. Возврат к прежней личности даже на очень короткие мгновения, продолжительностью всего в несколько минут, сильно расстраивали как самого Павла, так и его друзей. Это особенно касается наиболее невежественных и необразованных из них, поскольку они были склонны расценивать эти мгновения как «одержание дьяволом» и с удивлением внимали тому, как Павел обрушивается на последователей Христа с прежней яростью.
      Явления, известные как мистический опыт или мистическое озарение, представляют значительный интерес для психологов. Для мистика же любая связь с психиатрией звучит как анафема. Есть ли у нас основание утверждать, что мистик способен вступать в контакт с реальностью, лежащей за пределами феноменального мира? Бесспорно, нет. Подобная вера – иллюзия, которая стремится идеализировать мистический опыт, часто самое прекрасное и вдохновляющее явление из всех психических отклонений.*

      Полагаю, что автор последних сих слов сам в их верит не очень, мягко скажем, не очень-то искренен. И зачем что-нибудь утверждать да и верить во что-то, зачем?.. И где грань между здравым умом и безумием? Ее попросту нет.
      Мы, интарцев имею в виду, относительно долго живем, много дольше землян. Посему, дольше телом взрослея, иногда и старея, слишком долго, увы, остаемся детьми, инфантильными долго остаемся, увы… Я, похоже, созрела уже, вполне взрослая девочка…
      Новый храм в Вулказаре… Освящение храма, в христианской церкви – обряд освящения здания, являющийся необходимым условием возможности проведения в нем богослужений, Божественной литургии. Правила освящения восходят к V-у веку, когда они были рассмотрены на IV-ом Вселенском Соборе, признаваемом как православной, так и католической церковью…
- Ну что, Муза, пошли?..
- Раз так надо, пошли, - не хотелось, но надо…
      В пятый век отправляемся, на Земле почти всеми забытому… И по собственной воле!..



*В.М. Кандыба. Эмоциональный гипноз.
      Новый домик построен мне был… в той деревне, Гадюкино… Даже более комфортный!.. А виновником гибели старого оказался электрик. Мальчик скромный и тихий, совершенно еще молодой, совершенно неопытный. Посему и отделался только легким испугом… Правда, Оскар свирепствовал, явно жаждал на год аж упрятать неумеху в кутузку. Отстояла-таки, но с условием, что парнишка мне будет иногда помогать. По хозяйству, имею в виду. И уже помогал при строительстве нового домика, раз уж старый сгорел по его же вине, раз сумела его защитить. Постоянной работы у мальчика, между прочим, и не было. В Вулказаре он жил, в многодетной семье, но болтался везде. Звали парня Силоном, лет примерно пятнадцать ему.
      В будний день только вышла на улицу…
- Доброе утро, Устиния, - как и он показался, Сидон!
- Что ж, парнишка, привет. Ты откуда здесь взялся?!..
- Вот, узнал, где живешь, и решил тут тебя подождать… Без работы сижу, дома нечего есть…
- Ох, не знаю я даже, чем тебе и помочь!.. – мой шофер уже ждал, когда сяду в машину. – Так и быть, залазь в джип и поехали. Там, на месте, подумаю…
      Парень рослый и крепкий как бык… И продуктов в багажнике, слава Богу, достаточно, чтоб его накормить…
- Куда едем, Устиния?.. – тот, кто был за рулем.
      Я сказала название села, где была лишь неделю назад, не Гадюкино, нет, и с улыбкой продолжила:
- Завтра, кстати, поеду туда, где еще пахнет гарью немножечко, где еще не налажена, между прочим, сантехника, до сих пор не работает душ…
- Все налажу, Устиния!.. – с пылом произнес Сидон.
      Не прошло полчаса, как мы были на месте. Повелела водителю, чтоб приехал к пяти…
У него, между прочим, всегда множество дел совершенно других…
      Денек выдался теплый и солнечный – они все у нас славные! Если дождь и омоет растения и напоит просохшую землю, и пополнит речушки, водоемы водой, то все это происходит в течение нескольких часов, потом – снова сияние солнышка и чирикание птичек, буйный рост и цветение трав и плодовых кустарников, наступает период опять, когда мир весь блаженствует.
      Мой работник на пасеке занимался починкой перекосившегося, с появившимися дырами штакетника.
- Вот тебе и помощник, - указав на парнишку, обратилась к тому, кто усердно трудился.
- Тут и дел-то осталось на час!.. Кстати, я, с этим делом закончив, намеревался отправиться домой…
- В таком случае иди, иди прямо сейчас. Сидон справится сам.
- Вот и славно, спасибо, Устиния! – явно рад, что все так получилось, мой пасечник.
      Через десять минут мы остались с мальчишкой одни.
- Может быть, для начала подкрепишься?..
- Нет, спасибо, Устиния. Сперва сделаю дело, вот тогда и поем!..
- Что ж, давай, поработай…
      Парень рослый и крепкий, да и руки, похоже, в нужном месте приделаны… Нужно где-то пристроить его… Дал, конечно, он маху в Гадюкино с той дурацкой проводкой, но ведь все обошлось… И сама с того дня, когда домик сгорел, все в делах и в делах, и присесть даже некогда…
      Обошла все хозяйство, проверила… Все на месте, исправно, мои пчелки жужжали и летали, уверена, совершенно здоровые, бойкие… И кругом лепота, в саду можно повесить гамак… Но решила чуть-чуть поработать и я, почитать наконец-то о своих подопечных, а вернее, о том, что дарили они человечеству… Благо, было и здесь электричество, были все-все условия для труда и для отдыха.
      И включила компьютер, нашла то, что мне нужно.

      Среди светлых сортов меда особенно ценятся акациевый, клеверный, донниковый, ивовый, будяковый, кленовый, осотовый, померанцевый, мелиссовый, яблоневый и липовый меды. Липовый мед особенно ценится за превосходный аромат и вкус, хотя в первый момент он дает ощущение слабой горечи. Липовый мед содержит 36,05% глюкозы и 39,27% левулезы. С цветов липы пчелы собирают очень много нектара – примерно 16 кг с одного дерева (1000 кг с 1 га цветущих лип). Еще больше меда собирают пчелы с цветущей белой акации (1700 кг с га), значительно меньше с клевера (100 кг с га), ивы (150 кг с га). Хлопковый мед, собранный пчелами с листьев (внецветковых нектарников) хлопчатника, по вкусовым свойствам ничем не отличается от меда, собранного с цветов этого растения. Малиновый мед имеет белый цвет, очень приятный аромат и чудесный вкус. Сотовый мед из нектара цветов лесной и садовой малины словно тает во рту. Когда цветет малина, пчелы пролетают мимо других цветков медоносных растений, не обращая на них внимания. Благодаря тому, что цветок малины опрокинут вниз, пчела, извлекающая нектар, находится как бы под естественным навесом или зонтиком и может работать даже во время дождя.
      Среди светлых медов надо отметить васильковый и вересковый, имеющие приятный запах, но горьковатый привкус. Кенафовый мед желтого мутного цвета неприятен на вкус. Эвкалиптовый мед имеет неприятный вкус, но высоко ценится, так как находит применение в народной медицине для лечения туберкулеза легких.
      Среди темных сортов меда особенно ценным считается гречишный мед. Он бывает темно-желтого с красноватым оттенком и даже темно-коричневого цвета, обладает своеобразным ароматом и специфическим вкусом. При кристаллизации превращается в кашицеобразную массу. Дегустаторы отмечают, что гречишный мед «щекочет горло». Он содержит 36,75% глюкозы и 40,29% левулезы, а также значительно больше белков и железа, чем светлые сорта меда. В связи с этим гречишный мед рекомендуют принимать при лечении малокровия. В народе говорят: «Темный мед бледнолицым весьма полезен». Из нектара, собранного с 1 га цветущей гречихи, пчелы вырабатывают 60 кг меда.
      Кроме гречишного, среди темных сортов меда надо назвать лопуховый, черничный, тюльпановый, морковный и рябиновый меды. Все они приятны на вкус. Каштановый мед имеет темный цвет, слабый запах и очень неприятный вкус.
      Особое место занимает падевый мед. Пчелы делают его не из нектара цветов, а, главным образом, из выделений насекомых: тлей, червецов, листоблошек и др. Эти насекомые питаются соками растений, а жидкие сладкие капли их выделений падают вниз с листьев деревьев, поэтому они и получили название пади. Нектар цветов состоит почти исключительно из сахара, а в пади содержится около 70% азотистых веществ и декстрина. Падевый мед обычно темного цвета, тягуч, часто неприятного вкуса и обладает слабым ароматом. Опыты показали, что по сравнению с цветочным медом, падевый мед имеет значительно более слабые бактерицидные свойства.
      Особое место занимает каменный мед – редкий и своеобразный сорт. Собирают его дикие пчелы, обитающие в расселинах каменных утесов. Каменный мед палевого цвета, приятного аромата и вкуса. Соты с медом содержат мало воска, мед представляет собой кристаллизованное вещество, которое для употребления приходится откалывать, как леденец. В отличие от обычного пчелиного меда, каменный мед почти не липок и потому не требует специальной тары. Он не изменяет своих качеств при хранении в течение нескольких лет.
      Известны и ядовитые меды. Древнегреческий полководец и писатель Ксенофонт Афинский в историческом повествовании об отступлении 10000 греков из Малой Азии подробно описывает, как все до одного воина, поевшие в Колхиде меда, заболели: «Вообще здесь ничего не было, что могло бы возбудить удивление, но много было ульев, и все те солдаты, которые наелись сотов, лишились сознания; их рвало, и начинался понос, так что никто не мог стоять прямо. Кто немного съел, тот был похож на сильно опьяневшего, кто съел больше, казался сумасшедшим; некоторые даже умирали. Было очень много больных, словно после поражения; так что это навело большое уныние. Но на следующий день никто не умер, а около той же поры, в которую больные съели меду, они начали приходить в сознание; на третий и на четвертый вставали словно после лекарства.
      В 1877 году ядовитый мед был обнаружен в долине Батума, недалеко от тех мест, где произошел описанный случай. Пчеловоды этих районов были вынуждены использовать только воск, так как употребление в пищу меда вызывало головокружение, опьянение, рвоту. Ядовитые свойства меда приписывают присутствию алколоида андромедотоксина в нектаре рододендрона, широко распространенного в этих местах. Известно, что в горных местностях средней и северной частей Японии употребление меда вызывает у людей заболевание, связанное с действием ядовитого нектара, собираемого пчелами с растения хотсутсайи из семейства вересковых. Установлено, что мед, собранный пчелами с цветов азалии, аконита, андромеды, обладает ядовитыми веществами. М. Горький в рассказе «Рождение человека» писал: «…а в дуплах старых буков и лип можно найти «пьяный мед», который в древности едва не погубил солдат Помпея Великого пьяной сладостью своей, свалив с ног целый легион железных римлян; пчелы делают его из цветов лавра и азалии…»
      На Дальнем Востоке пчелы делают ядовитый мед, собирая нектар с цветков болотного кустарника вереска чашелистикового и багульника. Эти кустарники занимают площади в тысячи гектаров, образуют огромные заросли. Употребление 100-200 г этого меда вызывает у человека потерю сознания, бред.
      Установлено, что химический состав меда зависит не только от цветущих медоносных растений, с которых пчелы собирают нектар, но даже от почвы, на которой медоносы произрастают.
      Известны еще и ненатуральные (фальцифицированные) меды. Получают их путем скармливания пчелам искусственного нектара, представляющего собой сахарный сироп. Современное пчеловодство не стоит на месте, оно выработало новый метод получения меда, который называется экспрессивным. Мед, получаемый данным способом, называют витаминным или лекарственно-витаминным. Разработал этот метод исследователь Н.Н. Йориш.
      Используя условный рефлекс пчел, он приучил их перерабатывать 55%-ый сахарный сироп с прибавлением к нему, сообразно предназначению меда, экстрактов различных лекарственных трав, плодовых и обощных соков, молока, свежей крови, витаминов и многого другого. Всего этот исследователь получил 85 различных видов лекарственного меда из соков различных фруктов и овощей: морковный, яблочный, кровяной, пчелиный, женьшеневый, медикаментозный (содержащий железо, кальций, фитин, стрептоцид, тиреодин, гепатокрин, оварин, атофан, пирамидон, антибиотики), поливитаминный (содержащий витамины группы В, С и др.).
      Лекарственные вещества хорошо сохраняются в полученном меде и оказывают эффективное воздействие на больной организм. Употребление такого меда не только полезно, но и имеет преимущества: обеспечивается устойчивость лечебного вещества, приятен для приема и, кроме того, вместе с лекарственным веществом принимаются и другие дополнительные составные вещества (сахара, белки, витамины, энзимы, соли и др.), способствующие усвоению лечебного вещества.
      Получение лечебного меда – очень выгодное дело. Из 1 кг сахара пчелы приготовляют 1 кг меда. Мед очень полезен при лечении, а нектар и прибавленные к нему вещества – белки, витамины, соли, лекарства – оказывают благоприятное влияние и на организм пчел.
      Особенно ценится витаминный мед, полученный из фруктов и овощей, богатых витаминами, так как они сохраняются более продолжительное время, по сравнению с другими продуктами. Мед из моркови богат витаминами В, С, Д и К и имеет приятный вкус, цвет и аромат. Витаминный мед из сосновых и кедровых побегов содержит витамина С в 10 раз больше, чем картофель, в 7 раз больше, чем яблоки, в 4 раза больше, чем лимон. В этом меде содержится в 2 раза больше, чем в печени свиньи, витамина К, а витамина А – в 12 раз больше, чем в коровьем молоке.
      Употребление молочного меда очень полезно. Приготовить его просто. В парном или пастеризованном молоке, подогретом до 37 градусов С, растворяют сахарный песок до получения насыщенного раствора, который скармливают пчелам с помощью «кормушки». Через несколько дней мед откачивают в медогонке. Молочный мед можно обогатить и некоторыми жизненно важными микроэлементами (медь, марганец, цинк, кобальт и др.), добавляя их в сахарный сироп в количествах, соответствующих их содержанию в крови человека.
      Преимущества витаминного меда очевидны: исключает опасность сверхдозирования и содержания других составных пищевых элементов, усиливает и дополняет витаминное действие меда, сохраняет свойства витаминов, горькие лекарственные препараты, входящие в состав меда, с удовольтвием принимают больные…

      Кто-то в домик вошел, видно, это Сидон… И раздался стук в дверь моей маленькой комнатки… Слишком робким он был для такого детины…
- Ах, смелее, входи!..
      Да, Сидон, с лицом явно растерянным, что меня подстрекало сказать нечто такое, отчего бы мальчишка раскраснелся как рак.
- Я давно уж с забором управился, но стеснялся зайти.
- И чего тут стесняться?.. – глядя с вызовом парню в глаза. – Даже если бы голой была… Нагота – не порок, а оружие женщин.
- Может, сделать что-либо еще?.. - говоря о хозяйстве, спросил он, лишь слегка покраснев.
- Может быть, что-нибудь и придумаю, но сначала поешь, - выключая компьютер. – И самой подкрепиться появилось желание… Пока я приготовлю салат, в это время повесь-ка в саду, дорогой мой помощник, гамак… Я сейчас покажу…
- Как прикажешь, Устиния!.. – готов сделать все-все, о чем только его попрошу.
      Немудреная снедь: хлеб и сало копченое, овощи: огурцы, помидоры… ба, нашла в холодильнике и бутылку вина!.. То, что надо, живем!..
      И вернулся Сидон.
- Все готово, Устиния, - доложил как ребенок совсем, - гамак прочно прикреплен!..
- Стол накрыт, - доложила ему. – Но ты, вижу, вспотел! Иди быстро под душ, полотенце я дам!..
- И раздеться?!..
- Естественно!.. И не надо тут скромничать, будто красная девица! От тебя явно потом разит!..
- Мне неловко, Устиния, - все ж таки соглашаясь, на сей раз в самом деле раскрасневшись как рак.
      До пяти далеко… Рослый, крепкий, но мальчик еще был отправлен под душ, слышно было, как он омывался под струйками… А что дальше, что дальше?.. Понимала, что эта затея, не являясь невинной такой, как казалось сначала, все ж таки очень даже опасная, но хотелось слегка подурачиться, а без риска игра – одна скука, и только!..
      Сидон чистым и свежим придет, ну а как я сама, как сама теперь выгляжу?..
      С зеркала на меня глядело достаточно симпатичное, очень даже красивое личико… И еще в нем увидела стройное и прекрасное тело!.. Слегка портило вид из под короткого шифонового платьица выделяющееся светло-коричневого цвета нижнее белье… Цвета кожи вообще-то оно, загоревшей немного на солнышке, но под нижним бельем кожа более светлая… И сняла тотчас лифчик и трусики, вновь вгляделась в себя. И теперь были явно видны как у девочки грудки и как вишни соски, а внизу живота возвышалась большая, рыжеватого цвета копна…
      Тут совсем неожиданно, пока я любовалась собой, появился Сидон…
- Все, помылся. Спасибо, Устиния, - и увидев меня сквозь прозрачный шифон, растерялся опять.
- Очень жарко сегодня, - в оправдание сказала ему, пригласила к столу.
      При таких обстоятельствах, когда было бы лучше сказать слово более мудреное, сало – грубо звучит. Но мы ели его. И с большим аппетитом, запивая достаточно крепким и пьянящим вином.
- Взрослый парень уже, - начала разговор, наконец-то насытившиь и слегка захмелев. – У тебя, полагаю, давно девушка есть.
- Есть одна, - и ответил Сидон, очевидно, и сам захмелев, - но она даже близко меня не пускает к себе, говоря о тех самых, чисто женских красотах.
- А ты с женщиной спал, занимался любовью уже?..
- Нет, ни разу, Устиния, но безумно хочу!.. – сказал он, сам доселе не смея на меня откровенно, с вожделением смотреть.
      Рано, рано еще предлагать вот так, сразу, себя!..
- Может, больно уж грубо ты целуешь ее?.. Девкам ласки нужны!..
- Может быть, - призадумался мальчик. – Но куда уж нежнее?!..
- Что-то я тут запарилась. Пошли лучше на улицу, - предложила ему, подымаясь из-за стола, - полежу в гамаке… Ты меня покачаешь, Сидон?..
- Да, конечно, с большим удовольствием!..
      Легла вдоль гамака и расширила ножки свои, сделав так, чтобы подол уже без того чрезмерно короткого платьица, еще выше задравшись, обнажил окончательно то, о чем мальчик мечтал…
- Ну, смелее, мой друг!..
      Он – напротив меня, мало-мальски уже осмелев, не спускал с моих прелестей глаз… Только то, что была постоянно в движении, очевидно, мешало ему, но он, глупый, старался, чтобы мне угодить…
- Можешь тише немного раскачивать, чтобы видеть меня, - подсказала наивному. – А ведь я тебе нравлюсь, Сидон.
- Еще как!.. Жаль, что замужем ты!..
- Ну и что бы ты делал тогда, будь я только молоденькой девицей?..
- Первым делом бы обнял и прижал бы тебя, дорогая Устиния, сильно-сильно к груди, - састеснялся опять.
- Кто тебе запрещает сделать это сейчас?.. – подымаясь навстречу его крепким рукам. – Отнеси меня в домик, пожалуйста, где мы выпьем еще по бокалу вина… Мужа я очень-очень люблю, но тебе покажу, что и как нужно делать, чтоб девчонки с тобой стали более сговорчивы!..
      И отнес, и мы впрямь еще выпили…
- А теперь, дорогой мой Сидон, - подсавляя сама ему губы свои, - дам тебе самый первый урок!..
      Целовались, и долго… Он меня целовал… в том числе даже грудки, живот… Но когда возбужденный до предела парнишка попытался приблизить свои губы к моим, к тем, что в зарослях, губкам, я тотчас оттолкнула его и сказала решительно:
- Это будет уроком вторым!.. А теперь покажи же Устинии то, что внизу живота у тебя постоянно торчит!..
- Да, о сладкая, да!..
      И в постели уже, сжав в руке его пест, беспрестанно целуя его…
- Ба, какой он горячий, - любовалась увиденным, - и твердый, большой!.. Неужели способен залезть до конца в мою узкую нежную, как у той твоей твоей девушки, писечку?.. Я супруга законного очень-очень люблю, а с тобой лишь проверить хочу, неужели поместится?..
      Не таким уж он был и большим, как казалось сперва, и вошел в меня весь, был мной весь поглощен…
      Странно то, что в течение дня о Евтуме ни разу не вспомнила. А ведь он, как бы я не пыталась все скрыть, сам узнает о этих приключениях моих… Ах, не муж же он мне!..


      Находясь на работе, в голове моей часто бывал настоящий сумбур, сплошной хаос какой-то. Слава Богу, что жизнь – не сплошная работа, у любого из нас есть возможность творить, развиваться духовно и умственно, развиваться физически, есть возможность с кем-либо дружить… и кого-то любить…
      Удивительно, но… я вдруг сблизился с Оскаром, даже в гости его пригласил.
- Извини, мне неловко, Тирал, - попытался он брыкаться. – У тебя в сей момент малолетний ребенок в семье…
- А ты с ней, с нашей Тилей, до сих пор незнаком?!.. Есть возможность, мой друг, познакомиться!.. Кстати, ей уже годик исполнился!.. Приходи к нам с Устинией. Пока женщины будут беседовать на свои, чисто женские темы, мы с тобой пообщаемся как мужчина с мужчиной, - дав понять, что попьем и винца, а быть может, и водочки.
- Приду, значит, с Устинией, - согласился-таки.
      Оскар стал совершенно другим. Женщин многих любил, вероятно, по-прежнему, а во всем остальном стал другим человеком совсем: трезвомыслящим и исполнительным, и к тому же активным… Совершенно другой человек!..
      И пришли наши гости, как и ждали, в субботу, разумеется, вечером…
- Это, Ева, тебе, - вручил Оскар моей благоверной цветы.
- Ваша доченька, думаю, - улыбалась Устиния, - также будет им рада.
      Вскоре дамы действительно, как мной было предвидено, нашли множество тем, без конца тарахтя, совершенно забыли о нас, верноподданных. Мы, конечно, не очень обиделись и ушли в мою комнату, чтоб задобрить свои языки, прихватив же с собой и бутылку вина.
      Разговор поначалу в самом деле не клеился, лишь спустя минут пять, приложившись к бутылке и слегка захмелев, языки развязались, стали более гибкими.
- Как на службе дела?.. – это я обратился к пришедшему; как всегда в таких случаях, о работе зашел разговор.
- Слава Богу, нормально, Тирал, - призадумался гость. – Беда только вот в чем: я уже, как младенец, перепутал день с ночью и не знаю порой, нахожусь ли я в энный момент на работе еще или дома уже. То есть я – на работе всегда! Такое положение дел становится невыносимо, изнуряет, признаюсь, меня.
- Этим хочешь сказать, что ты в данный момент одержим лишь работой своей?..
- Стал маньяком по сути, - подтвердил в прошлом лодырь отъявленный.
- Найди хобби себе, - пододвинув ему виноград.
- Есть и хобби, вот только… интерес мой к молоденьким девушкам, скажу так, поубавился, мне теперь не до них.
- Даже так?!..
- Даже так.
- Может, что-то с эрекцией?..
- Слава Богу, стоит!.. – гордо произнес Оскар.
- Увлекись в таком случае уже зрелыми дамами, - сказал я, улыбаясь. – Говорят, что старушки в сексе очень горячие. Полагая, наверное, что подобного рода услад в жизни может в дальнейшем не быть.
- Ты все шутишь, Тирал, - улыбнулся и гость, но неискренне. – Мне совсем не до шуток!..
- Может быть, я и мог бы тебе хоть отчасти помочь, только вспомни, пожалуйста, что тебя кроме секса и дурацкой работы интересно еще.
- Между прочим, работа моя – ох, какая нелегкая, с ней не всякий и справится!.. – вдруг обиделся он. – Я – двойной аж министр!..
- Оскар, Оскар, ты что?!.. Нервничаешь, будто тридцатилетняя и до сих пор мужчин не познавшая девица!..
      Гость в момент успокоился и рассказал, что в детстве он увлекался поделками, в основном из пеньков, корней разных деревьев, превращая их при помощи ножичка и других самодельных инструментов в настоящие произведения искусства: замысловатые фигурки каких-либо зверей или птиц, или рыб, иногда и людей, иногда каких-либо диковинных, необычных созданий.
- Кто ж мешает тебе заниматься всем этим сейчас?.. – задал я ему тут же вопрос. – На досуге, конечно.
- Я считал, - растерялся двойной аж министр, - что занятие это не для взрослых мужчин…
- Ерунда, ерунда!.. – и в течение пару минут убедил его, Оскара, совершенно в обратном, но ввергать его в транс для коррекции психики в этот вечер не стал, ибо оба уже были чуть подшофе.
      И еще по бокалу… Потом дамы, опомнясь, пригласили-таки и к столу… Одним словом, расслабились…
      Думал, думал о Оскаре… Странный он человек… Дело даже не в том, что бросался из крайности в крайность – так случается с многими… Не ниарец как будто… не землянин… А кто?!.. Нужно будет Евтерпу спросить, вероятно, она знает что-то о нем или сможет узнать… А зачем?.. Введя Оскара в транс, сам узнаю все-все!..
      В воскресенье и правда стало ясно все-все, в том числе о Евтерпе… Вот как, значит, случается! Странен, странен сей мир!..
      Хочу кратко добавить, а вернее сказать, подтвердить: экс-правитель Ниары любил девок по-прежнему. И отнять эту «радость» у Оскара я, конечно, не мог, ни к чему это делать без особой нужды.
      О себе пару слов… Досуг свой проводил, как и прежде, лишь с пользой, позновая сей мир. Несмотря на общение с «банкирами» своего подсознания, продолжал изучать материалы из жизни вам известного Кейси. Все о нем уже будто бы знал, все уже находилось во мне, но хотелось опять и опять читать «чтения» Эдгара – нужно делать, что хочется!..

      Феномен реинкарнации стал на долгое время основной темой в вечерних семейных дискуссиях в доме Кейси. Горячо обсуждался такой, к примеру, вопрос: почему христианская религия обходит молчанием этот поразительный феномен? Неужели же библейские патриархи, основатели культа, ничегошеньки не ведали о переселении душ?
      Были проведены новые «чтения». И получен ответ на вопрос, столь волнующий Эдгара Кейси, очень религиозного человека, и его домочадцев.
      «Иудейская вера имела тайную доктрину. Она называлась кабала, – сообщалось в новых «чтениях». – Высшие священники, посвященные в тайны кабалы, прекрасно знали все ее основополагающие принципы, а людям преподносили резко упрощенный вариант, более доступный для понимания. Они были отлично осведомлены о феномене реинкарнации, но, распространяя новую – христианскую – веру среди людей, решили опустить учение о переселении душ. Оно сильно усложняло жизнь. Добродетель становилась еще более необходимой. Человек, знающий о переселении душ, мог сказать: «Согласно этому учению, после смерти я не попаду в ад. За гробовой доской меня не ожидает никакого наказания за то, что я натворил в моей нынешней жизни. Так зачем же мне в короткой этой жизни быть слишком уж добродетельным?» Вот почему основатели христианства отказались от пропаганды учения о реинкарнации, способного принести лишь немалый вред простым людям».
      В разговоре с женой Эдгар Кейси обронил:
- А знаешь, христианские патриархи были очень мудрыми людьми. С каждым днем все больше убеждаюсь в их правоте. Они просто молодцы, что отказались в свое время от идеи переселения душ как от очень опасного и ненужного учения.
- Почему ты так думаешь? – спросила Гертруда.
- Да вот сама посуди. В ходе очередного «чтения» мое второе «я» сообщает клиенту, человеку небогатому, что в прошлой жизни он был богачом, обладал огромной властью. И человек приходит в восторг от такой новости. Он сразу же смиряется со своим нынешним незавидным положением. Рассматривает узнанную новость как только что полученное наследство. И ему отныне становится наплевать на то, как он живет сейчас. Человек перестает, так сказать, суетиться, шевелиться в жизни, совершать какие-то поступки и работать над ее улучшением. Его личность, его душа как бы застывает, окаменевает, прекращает движение вперед… Или вот, к примеру, приходит на очередной сеанс отнюдь не миловидная женщина. Из «чтения», проведенного для нее, она узнает, что в прошлой жизни была ослепительной красавицей, блистала на балах. Это моментально успокаивает ее. Душа и в этом случае тоже застывает. Женщина перестает следить за собой, махнув рукой на свой нынешний внешний облик, – превращается в полную неряху. Я некрасива, даже безобразна сейчас, в этой моей жизни? Ну и наплевать. Когда-то же, рассуждает она, я была красавицей!
      Был среди прочих волновавших Эдгара Кейси вопросов один, не дававший ему покоя с детства. Откуда у него, Эдгара, взялся его уникальный ясновидческий дар? В ходе «чтений» удалось это выяснить.
      В одной из своих прошлых жизней на Земле Эдгар получил тяжелое ранение в сражении. Его тело осталось лежать на поле боя. Полностью парализованный, он был лишен возможности двигаться, издавать звуки. Испытывая неслыханные физические мучения, умирающий воин все никак не умирал и прожил, лежа среди сотен трупов на поле брани, еще несколько дней. В кошмарных мучениях, терзавших тело, его разум возвысился над телом. Незадолго до смерти он овладел способностью управлять телесной биоэнергией – в частности, полностью «отключил» все болевые ощущения в умирающем теле. Отныне умение контролировать тело и его ощущения стало важнейшей особенностью индивидуальности, души Эдгара.
      В данной конкретной жизни это умение, согласно Божьему промыслу, проявило себя по ряду причин с максимально возможной силой.
      Летом 1933 года второе «я» Эдгара Кейси, путешествуя назад во времени – перемещаясь от одной инкарнации очередного клиента к другой, – вдруг сообщило:
- А еще раньше этот человек был рядовым конторским служащим в Атлантиде.
- Где? – переспросила недоуменно Гертруда, записывающая монологи своего мужа, плававшего в трансе.
- В Атлантиде, - четко, внятно повторило второе «я» ясновидца…
      В другой раз, на другом сеансе в 1934 году вновь всплыла тема Атлантиды. Одна клиентка заказала Эдгару Кейси «чтения» о ее предыдущих воплощениях на Земле. Отчет о реинкарнациях ее души оказался огромен по объему.
      Заканчивался он такими словами:
- Самое первое воплощение этой души имело место в Атлантиде. Оно случилось девятнадцать тысяч лет назад. Та, которая сейчас женщина, была тогда мужчиной – жрецом в одном из храмов столицы Атлантиды.
      Гертруда осторожно поинтересовалась:
- А разве Атлантида существовала когда-то в природе? Современные ученые говорят, что знаменитый рассказ Платона о ней не более чем исторический миф.
- Нет. Не миф. Атлантида существовала. На этом континенте возникла и расцвела высокоразвитая цивилизация технократического типа.
- Вроде нашей цивилизации?
- И да и нет. Цивилизация атлантов продвинулась в своем развитии дальше вашей, а ее научные достижения существенно отличались. Атланты не догадались изобрести двигатель внутреннего сгорания. Они не додумались до идеи о переработке нефти в бензин, потому что в Атлантиде не было нефтяных месторождений. Зато они сделали другие великие открытия.
- Какие? Уточните, - попросила Гертруда, быстро записывая то, что слышала, в своем рабочем блокноте.
- Атланты создали, в частности, электрический мотор, работающий на не известном вам принципе. Электричество перемещало в Атлантиде все транспортные средства. Был открыт также принцип фотографирования, не ведомый вам.
- Ой, как это важно! – воскликнула с жаром Гертруда. – Расскажите о принципе подробнее. Мой муж – профессиональный фотограф. Ему будет очень интересно узнать, каким образом делались фотографии в Атлантиде.
- Мы не имеем права сообщать вам о сути любых открытий атлантов. Можем сказать лишь одно – фотографии снимались в Атлантиде на любых расстояниях, а не «в упор», как это делается у вас.
- Какие еще научные открытия были сделаны атлантами?
- С помощью созданных ими приборов атланты могли видеть сквозь стены. Под воздействием приборов стены становились ненадолго прозрачными. Кроме того, атланты преодолели силу земного притяжения и вышли в космос… Мы повторяем, Атлантида существовала в реальной действительности давно ушедших тысячелетий. Она была величайшей державой древности.
      Атлантида погибла, о чем знаем уже…
- Цивилизация атлантов погибла в пучинах потопа, - было сказано «мы». – И человечество вернулось к полудикому, почти первобытному состоянию.

      Атлантида… Она – не Утопия. В мире все достижимо и в нем все постижимо, если очень хотеть… Нет, не все, к сожалению, – звезды гаснут на небе… или просто сгорают… С ними гаснем и мы… Душа будет витать, вне сомнения, найдет применение, совершенно в других, может быть, более жестких, может быть, много более комфортных условиях воплотившись в какое-нибудь, тоже божье создание… Чего стоит такая душа, если ей все равно, что случилось с любимыми?..
      Ева, женушка, девочка… И Тилиния – девочка… И Ниара, Земля и Интария… А хотелось бы мальчика… Нужно делать, раз хочется!.. Намекнул половинке своей…
- Нашей дочке, Тирал, нет пока даже годика, - дала ясно понять свое мнение Ева. – И гарантий нет никаких, что получится сын…
- Гарантирую я!..
- Это так неожиданно!.. Дай привыкнуть хоть к мысли о том… Давай спросим банкиров, что подскажут они?..
- Некорректным наш будет вопрос, - соглашаясь с женой, - но попробовать можно спросить. Между делом, конечно…
      Вот как выглядел наш, Евой четко застенографированный, протокол-диалог:

- Сохраняют ли души людей, после смерти, имея в виду, какие-либо чувства и особенно чувство любви к своим близким, родным, к тем, которых любили и которыми были любимыми?
- В энной степени да, говоря о любви, в том числе и к прекрасным явлениям, таким как музыка, поэзия и искусство вообще. Все остальные людские чувства в Тонком мире находящейся души на то время стираются, но… они могут проснуться и развиваться при следующем воплощении этой души. В Тонком мире любимые, по-настоящему любящие друга друга люди, а вернее, их души, непременно встречаются.
- Ну а если таких, по-настоящему любимых людей у души на Ниаре или в какой-либо другой планете было великое множество, неужели они без обиды, без ревности в Тонком мире друг к другу относятся?
- Мы сказали, что да. Даже и на Ниаре или на какой-либо другой планете друг друга любящие или любившие, пока еще в реальных телах находящиеся люди не должны относиться с враждебностью к тем, кто осмелился желать их как бы и законного возлюбленного. Конкурентов у одного из них может быть превеликое множество, если объект вожделения – знаменитый певец или актер, гениальный поэт, всем известная личность.
- Что случится с Ниарой лет через десять, будет ли она развиваться так, как на Земле когда-то развивалась знаменитая, технократического типа Атлантида?
- Так, как Атлантида, Ниара развиваться не будет, ибо она чересчур подвержена влиянию извне, а конкретно сказать, влиянию интарцев, с некоторых пор и землян. Это влияние, с одной стороны, положительно, а с другой, мягко скажем, не очень. Еще всего лишь восемь лет назад Ниара была совершенно архаической, первобытной планетой, жители которой не знали, что такое электричество, что такое заводы, никогда не видели автомобиля. Беда в том, что Ниара становится похожей на чересчур бурно расцветающую империю, а такие империи, что знаем из истории землян, не являются прочными, образно выражаясь, в одночасье и рушатся.
- И как этого избежать?
- Никаких кокретных рекомендаций мы давать вам пока не хотим, будьте сами предельно внимательны и осторожны, прежде чем принимать какие-либо кардинальные меры в решениях своих проблем.
- Рекомендуется ли нам, ниарцам, ставить особый акцент на то, чтобы повысить рождаемость, то есть прирост населения? В конкретном случае, стоит ли нам с Евой в ближайшее время обрести еще одного ребенка, сына?
- Никаких мер для повышения рождаемости на Ниаре принимать не надо, вам же с Евой рекомендуется иметь хотя бы двоих детей.
- Какова вероятность происхождения на Земле тотальных геологических катаклизмов, которые в последствии могут повлиять на жизнь в нашей планете?
- Очень-очень большая, однако земляне о существовании вашей планеты очень мало что знают и спасать свои души на Ниаре вряд ли додумаются. Во-вторых, вероятность таких катаклизмов с каждым годом уменьшается и лет через тридцать будет равна не более чем трем процентам.
- Количество разумных существ, на наш взгляд, постоянно увеличивается. Означает ли это, что во вселенной зарождаются все новые и новые души? Если да, то какими качествами они обладают?
- В любом случае, само собой разумеется, душа вновь родившегося человека обладает качествами своих родителей. Опасаться того, что в плод вашей любви может вселиться душа какого-либо преступника, совершенно бессмысленно, ибо души таких существ лишены возможности когда-либо продолжить свое телесное существование.
- Как вы относитесь к употреблению различного рода психотропных веществ, применяемых для вхождения в глубокое трансовое состояние шаманами или другими, с духами общающимися людьми?
- Отношение наше двоякое. Хорошо, что шаманы достигают консенсуса с духами, плохо то, что они этим гробят себя.
- Самоубийство – грех?
- Отношение наше, опять же, двоякое. С одной стороны,  – это тяжкий грех, а с другой, – ничего в этом очень уж страшного нет, когда человек, доведенный до полного отчаяния или полностью исчерпавший свой жизненный потенциал, накладывает на себя руки.
- Может ли такое произойти, чтобы человек совершенно в здравом уме осознавал о бессмысленности продолжения своей собственной жизни?
- Такое понимание дается далеко не каждому.
- Получается так, что вы в какой-то степени оправдываете такой кощунственный по отношению к Богу поступок.
- Получается так. Пусть сам Бог и рассудит, прав ли тот человек.

      Вот такой разговор получился у нас. Невеселый, с одной стороны…
- Больно мил мне, голубушка, сам процесс производства детей, - сообщил своей Еве, протокол сей прочтя, обнимая ее.
- Уж поверь, что не меньше и мне!.. – улыбалась любимая.


      А ведь он мне, Наум, говорил, чтоб его не ждала, не надеялась… А ведь время бежит, мне уже тридцать семь… Не старуха, конечно, еще, но уже и не та, какой раньше была… Нет, не хнычу, не плачусь за судьбу, за судьбину, все же жить только прошлым своим, согласитесь, невесело. Невеселый и Виктор.
- Съездим в Крым?.. – вновь на днях предложил.
      С Крымом связан Наум!..
- В мире много других удивительных мест!..
- В таком случае в Прибалтику. Между прочим, Владленушка, я еще не бывал на известнейшей Куршской косе.
- На известнейшей Куршской косе я и женщиной стала, - не сдержавшись, вспылила, - дорогой мой супруг!..
      Боже мой, до чего же он предан, дурак, лучше он бы гулял, трахал девок десятками, сотнями!.. Эх, теленок, слюнтяй!.. Иногда ненавидела, в то же время любила его – как-никак, а Наум уложил меня с ним в предпоследнюю ночь… А последней не помнил супруг, в чем уже убедилась не раз. Вот что он сказал утром тогда, после этой, последней, самой бурной и самой развратной в моей жизни ночи:
- Мы с тобой, кажись, ночью занимались любовью.
- Занимались, мой друг, - без обмана ответила. – Даже несколько раз!..
      И осталось отчаяние, и новелла с таким же названием мне на память осталась от великого лирика, от великого мужа…

      И оно навещает все чаще, это мерзкое чувство отчаяния, когда тебе под пятьдесят и когда уже в силах, когда можешь понять, осознать, что по сути ты в жизни – никто, что прошедшие годы представляли собой лишь иллюзию счастья, что ты был, всегда будешь одиноким скитальцем, никогда и никем, к сожалению, не понятым. И приходит оно, это чувство, нежданно, как бы исподтишка, потихоньку вонзаясь в твою душу клинком. Оно, кстати, губительно, это чувство отчаяния, и оно поражает порой совершенно невинных, молодых и здоровых, энергичных людей. И бессильные люди пред ним…
      Свобода… От чего?.. От наличия денег и от возможности об этом не молчать?.. Теперешняя, после развала империи, то есть вновь приобретенная – лишь видимость действительной, глубинно внутренней свободы; а последняя есть и, бесспорно, была и тогда, не так уж очень и в плохие, лишь с чрезмерным артистизмом времена, ну а плакаться можно всегда… И искать виноватых… И самим находясь в это время в дерьме… Свобода не есть панацея, это – работа, состояние души.
      Последнее воскресенье августа; день Шахтера в горняцком и скучном, и в последние годы захиревшем совсем городке.
; Может, стоить поездить?.. – обратился к жене. – На бензин заработаю.
; И будешь там развозить по домам, потакать всяким пьяным козлам!.. – недовольно ответила та.
; Не очень нравится и мне… Только стрелка горючего, если дома сидеть, увы, вправо не сдвинется!..
; Раз так хочешь, езжай.
      Во дворе, то есть рядом совсем, и стояла моя относительно новая, но капризная «Таврия», спору нет, иномарка – правда, потенциальные клиенты предпочитали более просторные и более удобные, чтобы сесть в них, машины. Это в будни…
      Не прошло полчаса, как в кармане моем появились деньжата. И заправил малышку девяносто вторым; полный бак; можно ехать домой…
      АЗС находилась на окраине города; на обочине женщина; и на вид будто трезвая…
; Вам куда?.. – и в обратном тотчас убедился, к своему огорчению.
; Сперва, наверно, в магазин, - тщетно пытаясь выглядеть на высоте, важно произнесла, села рядом она, - а потом на поселок Восточный, нужно навестить подругу.
; Это довольно далеко…
; Не волнуйтесь, я все оплачу!..
      Лет ей сорок примерно, худощавого телосложения… и явно сексуально озабоченная… Вдруг свалилась на бедную голову.
; Вот вам и магазин, - разумеется, винный.
; Хорошо, благодарна, сейчас…
      День Шахтера для нашего города – большой праздник таки. И он выдался солнечным, и он близился к вечеру. И на лицах прохожих, как шахтеров, так женщин и девушек, видны были улыбки. И в салоне машины звучали уже старые вещи, «Роллинг Стоунз» на сей раз… Ностальгия и жажда чего-то прекрасного, светлого…
      Почему?.. Когда рядом, кругом, столько много веселья, когда многие водочку пьют и гуляют, балдеют, почему наступает тоска?.. Отчего у меня такой взгляд, такое отношение к окружающим?.. Как на стадо баранов… Может, сам я баран?.. Слишком большое самомнение и чрезмерно раздутое чувство тщеславия?.. Или это болезнь, рецидив всех тех глупых, смешных, но пока не забытых мной праздников?..
; Взяла только шампанское, - появилась с бутылкой в руке, снова села в машину «мадам». – Вот, пожалуйста, возьми, - расплатилась авансом со мной.
; Пристегните ремень безопасности, - положил эти деньги, не считая, в карман.
; Хорошо, - повинуясь, ответила та и тут же задала традиционный, для меня ставший пошлым вопрос: - Как насчет закурить?..
; Курите, - как бы делая милость, резко выдвинул пепельницу. – В бардачке лежит «Бонд».
; Я уж лучше свои!.. – и достала «ЛМ»; и весь пепел, естественно, падал мимо, на коврики. – Что же у тебя такая невеселая, заграничная музыка?.. Поставь что-нибудь веселее, ну, хотя бы Распутину.
; Но своих, иногда совершенно бездарных и безголосых певцов мы ежедневно видим и слышим по телевизору, у меня даже записей нет исполнителей русских.
; Одна такая тягомотина?..
; Уж простите, такая, - усмехнулся в ответ.
      И опять на окраину города, но с другой стороны.
      К поселку, где к концу войны была открыта одна из первых шахт угольного месторождения, не дорога – сплошные колдобины. Кое-как добрались.
; Надеюсь, малость подождешь? – перейдя незаметно на «ты», никуда не спеша, поинтересовалась клиентка.
; Вообще-то мне пора домой… Мы друг другу теперь не должны…
; Ну хоть десять минут!.. Я могу заплатить и заранее!.. – протянула банкноту.
      И пришлось согласиться и ждать; с отвращением к себе; как какой проститутке за немалую сумму наличными…
      В это время зарплату получали нечасто, только малую часть заработанной суммы… У одних кой-какие деньжата, может быть, и водились, у других – давно кончились… Что там не говори, а сами по себе деньги не являются злом. Счастье вовсе не в них, но без этих бумажек его нету совсем!..
      Наконец появилась и как-то неуверенно приближалась моя несчастная клиентка; вне сомнения, выпив еще. Правда, в руке у нее была будто бы та же, с шампанским, бутылка.
; Нету дома подруги, видно, где-то в гостях, - и в придачу еще солгала. – А давай-ка с тобой разопьем!..
; За рулем?..
; Ну и ладно, поехали в центр! – показала характер, резко хлопнула дверцей она.
      Да, похоже, что эта, не была бы пьяна, симпатичная женщина мне устроит комедию, для начала поплачет в жилетку, намекая на то, что давно развелась и живет совершенно одна, и так далее, так далее.
; У тебя дети есть? – началось.
; Упорхнули уже…
; А у меня сын в армии… Ну а муж, увы, умер…
; Был значительно старше тебя?.. – тут и я перешел с ней на «ты».
; Нет, - тяжко-тяжко вздохнула она; мне и впрямь стало жаль бедолагу. – Он просто слишком много пил, не имел, так сказать, тормозов.
; Водка – бич для российских мужчин!.. - тут вздохнул незаметно и я. – А теперь и наркотики… Часто гибнут совсем молодые, иногда даже школьники.
      Время к ночи уже, а на улицах города много-много людей; в том числе и в гостях перебравших, и домой весьма жаждущих…
; Вам конкретно куда?..
; На кудыкины горы, - преспокойно ответила женщина, протянула мне деньги. – На, возьми и езжай к своему гаражу. Чтоб там тачку оставить…
; Гараж занят досками, ну а пить… нет, увы, не хочу.
; Ну, тогда поворачивай к кладбищу.
; Скоро станет темно!..
; Ничего!..
      Остановил машину прямо напротив закрытых, с большим замком ворот и, предвидя дальнейшее, заглушил ее мотор.
; Тут закрыто, как видишь.
; Ты сначала открой мне шампанское, - и вручила бутылку, - а лазейку найдем!..
      И пришлось услужить; тут лихая безумная женщина, будто идя ва-банк, дернула прямо из бутылки и попыталась меня уговорить, чтобы последовал ее примеру. Убедившись же в том, что попытка ее безуспешная, не сдержалась-таки и меня отчихвостила:
; Не мужик, а какой-то кастрат!.. Может быть, хоть проводишь в глубь кладбища?
; Если честно, вы мне надоели, мадам!.. – отчеканил в ответ.
; Ну ладно, ладно, не сердись… Проводи до могилы супруга. Ненадолго ведь, а?..
; Другого время не нашлось?!.. Хотя мне и нетрудно.
; Что ж, пошли, - на дорожку приложившись к бутылке.
      Потихоньку темнело; лаз у самых ворот…
      Почти ночью, вот так неожиданно, оказался на кладбище!.. Ряды вечно молчавших могил; не молчала лишь женщина.
; Ну где же ты, Коленька, Коля?.. Я не могу тебя найти!.. Наконец!.. Извини, что давно не была у тебя и что так напилась! И прости, что такая, что такая никчемная, непутевая, стерва!..
; Прекрати же истерику! Это место святое!..
; Ладно, ладно, молчу…
      На обратном пути, слава Богу, ни звука… Ухватилась за локоть и дрожала она.
; Прохладно?..
; Нет, нисколько, вот только… я боюсь темноты и боюсь… боюсь снова остаться одна…
; Надо взять себя в руки…
; Легко сказать…
      В потемках с трудом отыскали лазейку; открыл дверцу машины…
; Ты там минутку посиди, а я… - переминаясь с ноги на ногу, вдруг стала очень нерешительной «мадам», - я тут только пописаю…
; Это, видно, от страха…
      Артистка!.. Но не клоун. Скорее опечаленный Пьеро… Не успела вернуться, как опять за бутылку…
; Теперь уж, надеюсь, домой?.. – и завел не успевший остынуть мотор.
; Не знаю… Дома хорошая закуска да и выпивка есть… Оставил бы где-нибудь эту свою тачку!.. Могла кофе сварить бы тебе… - положила мне руку, и достаточно нежную, на колено сперва; и все выше и выше…
      Боже мой, на сей раз в роли женщины, объекта сексуального домогательства, оказался я сам!..
; Прекрати же, пожалуйста… Так недолго и сделать аварию!..
; А ты останови… Здесь кругом никого…
; Но я… я же дал ясно понять, дома ждет, между прочим, жена...
; Помолчи, - все больше воспалялась женщина, воспаляя меня. – Я могу и сама, я тебя ни о чем не прошу…
      Пришлось сворачивать к обочине, чтоб ее отчитать… Не успел, ибо сам не стальной, а всего лишь живой человек и к тому же мужчина, самец…
      Ну и пусть, если жаждет того очень-очень несчастная женщина, если это приятно и мне…
      Сам того, скажу так, не желая умом, не сделав ни единого движения…
      -    Не пытайся меня убеждать, - облизав свои губы, она, - что тебе не понравилось.
; Чисто физически, да…
; Настоящей, духовной любви я уже и не жду… Ну а ты… Свое нравственное падение, надеюсь, как-нибудь переживешь… Кстати, это – всего лишь цветочки, мог бы попробовать плоды…
; Куда ехать скажи, – снова тронулись с места.
      Сообщила мне адрес и замолкла довольная, но… само собой разумеется, отнюдь не удовлетворенная женщина.
      Я должник!.. Каковы же плоды?..
; Здесь, пожалуйста, во двор, - попросила она явно томным и каким-то глухим от волнения голосом.
; Как прикажешь, сударыня!..
; Глуши, глупый, мотор и зайди хоть на часик ко мне, – вновь вручила купюру, а потом без стеснения дала волю опять своей нежной и теплой руке. – Получишь настоящий кайф!.. Обещаю, что выполню все, все твои сокровенные, потайные желания, то, чего никогда не попросишь и чего не позволит жена…
      Красной девицей стал, меня надо упрашивать! Мужики, видно, ныне в цене!.. Грош – цена мужику, отказавшему женщине! И к тому же приятной, раз уже доказавшей умение и свое мастерство!..
; Ладно, цыпа, пошли, - даже имя не зная ее, согласился-таки.
      Потайные желания есть, наверно, у каждого, о свих знал, конечно, лишь я!.. Получил, чего жаждал давно, получил удовольствие без присутствия души… Да, скотина, самец, но побыть в этой роли пожелал бы всем-всем… Уходя, вернул деньги ей все.
      -    Благородно, но глупо, - было сказано мне с виноватой улыбкой. – Прости…
      Во дворе уже ночь; и остыла машина, не я, в ее черном зиянии; старые песни «Роллинг Стоунз»; нежелание ехать домой…
      Эх, Коля, Коля, Николай!.. Почему ты ушел, оставив в одиночестве, без мужских твоих ласк молодую, с такой горячей кровью женщину, почти взрослого сына?.. Этого ты, наверно, не знаешь и сам, ну а если и знаешь, то не скажешь ни мне, ни кому-то вообще. Дело, конечно, не мое и меня не должно волновать, с кем и когда приобрела такой богатый сексуальный опыт твоя оставшаяся здесь, в нашем реальном мире, жена. Дело, конечно, не мое, все же смею заверить, что такую фантазию и такую распущенность они, женщины, способны проявить лишь с совершенно незнакомым, иначе говоря, случайным человеком, иногда, может быть, и с любовником, почему-то не с мужем своим. И не буду судить, кто из двух виноват. Полагаю, что оба.
      Пора трогаться с места в направлении дома, на сей раз своего...
      Света в окнах не видно, на столе лишь записка жены: «Я уехала в гости».
      Почему бы и нет?..
      И тоска превратилась в отчаяние; и вонзилось клинком. Только ревности не было… Время повисло и застыло какой-то густой, отвратительно мутной, из дерьма и из грязи состоящей материей…
      Поздним утром вернулась жена.
; Ну и как погуляла?..
; Хорошо и, надеюсь, не хуже тебя, - преспокойно ответила женщина, вроде бы и своя. – Кстати, мне еще днем доложили вчера, что ты возишь по городу постоянно одну, слегка выпившую дамочку… Вот, решила и я…
; Глупая.
; Что?!..
; Ничего…
      Только ревности не было… К сожалению…

      И во мне ее не было, ревности, в отношении мужа. Может быть, потому что была абсолютно уверена в нем?.. Понимая, конечно, что уверенной в верности быть, говоря о ком-либо вообще, к сожалению, нельзя.
      И пять лет уже нашему мальчику. Читать, кстати, умел и считать, умножать и делить, как-никак, Божий сын!..

                *  *  *


      В отношении Владлены проявил-таки слабость свою, в чем меня много раз упрекала Евтерпа, в чем обязан признаться и весьма сожалеть о содеянном. Ах, зачем снова тронул ее, разбудил мало-мальски забытое?!.. Что ж теперь уж руками махать?..
      Вот какая история, как легенда твердит, раз случилась в Крыму.

      «Был в Крыму хан Мосолайма эль Асваб, и был у него сын Толайк Алгалла…»
      Прислонясь спиной к ярко коричневому стволу арбутуса, слепой нищий, татарин, начал этими словами одну из старых легенд полуострова, богатого воспоминаниями, а вокруг рассказчика на камнях – обломках разрушенного временем ханского дворца – сидела группа татар в ярких халатах, в тюбетейках, шитых золотом. Вечер был, солнце тихо опускалось в море, его красные лучи пронизывали темную массу зелени вокруг развалин, яркими пятнами ложились на камни, поросшие мхом, опутанные цепкой зеленью плюща. Ветер шумел в купе старых чинар, листья их так шелестели, точно в воздухе струились невидимые глазом ручьи воды.
      Голос слепого нищего был слаб и дрожал, а каменное лицо его не отражало в своих морщинах ничего, кроме покоя; заученные слова лились одно за другим, и пред слушателями вставали картина прошлых, богатых силой чувства дней.
      «Хан был стар, - говорил слепой, - но женщин в гареме было много у него. И они любили старика, потому что в нем было еще довольно силы и огня, и ласки его нежили и жгли, а женщины всегда будут любить того, кто умеет сильно ласкать, хотя бы и был он сед, хотя бы и в морщинах было лицо его – в силе красота, а не в нежной коже и румянце щек.
      Хана все любили, а он любил одну казачку-полонянку из днепровских степей и всегда ласкал ее охотнее, чем других женщин гарема, где было триста жен из разных земель, и все они красивы, как весенние цветы, и всем им жилось хорошо. Много вкусных и сладких яств велел готовить для них хан и позволял им всегда, когда они захотят, танцевать, играть…
      А казачку он часто звал к себе в башню, из которой видно было море, там для казачки он имел все, что нужно женщине, чтобы ей весело жилось: сладкую пищу, и разные ткани, и золото, и камни всех цветов, музыку, и редких птиц из далеких стран, и огненные ласки влюбленного. В этой башне он забавлялся с ней целые дни, отдыхая от трудов своей жизни и зная, что сын Алгалла не уронит славы ханства, рыща волком по русским степям и всегда возвращаясь оттуда с богатой добычей, с новыми женщинами, с новой славой, оставляя там, сзади себя, ужас и пепел, трупы и кровь.
      Раз возвратился он, Алгалла, с набега на русских, и было устроено много праздников в честь его, все мурзы острова собрались на них, были игры и пир, стреляли из луков в глаза пленников, пробуя силу руки, и снова пили, славя храбрость Алгаллы, грозы врагов, опоры ханства. А старый хан был рад славе сына. Хорошо было старику знать, что когда он умрет, – ханство будет в крепких руках.
      Хорошо было ему это, и вот он, желая показать сыну силу любви своей, сказал ему при всех мурзах и беках – тут, на пиру, с чашей в руке, сказал:
- Добрый ты сын, Алгалла! Слава аллаху, и да будет прославлено имя пророка его!
      И все прославили имя пророка хором могучих голосов.
      Тогда хан сказал:
- Велик аллах! Еще при жизни моей он воскресил мою юность в храбром сыне моем, и вот вижу я старыми глазами, что, когда черви источат мое сердце, – жив буду я в сыне моем! Велик аллахи Магомет, пророк его! Хороший сын у меня есть, тверда его рука и ясен ум… Что хочешь ты взять из рук отца твоего, Алгалла? Скажи, и я дам тебе все по твоему желанию…
      И не замер еще голос хана-старика, как поднялся Толайк Алгалла и сказал, сверкнув глазами, черными, как море ночью, и горящими, как очи горного орла:
- Дай мне русскую полонянку, повелитель отец.
      Помолчал хан – мало помолчал, столько времени, сколько надо, чтобы подавить дрожь в сердце, – и, помолчав, твердо и громко сказал:
- Бери! Кончим пир, – ты возьмешь ее.
      Вспыхнул удалой Алгалла, великой радостью сверкнули орлиные очи, встал он во весь рост и сказал отцу-хану:
- Знаю я, что ты мне даришь, повелитель-отец! Знаю это я… Раб я твой – твой сын. Возьми мою кровь по капле в час – двадцатью смертями я умру за тебя!
- Не надо мне ничего! – сказал хан, и поникла на грудь его седая голова, увенчанная славой долгих лет и многих подвигов.
      Скоро они кончили пир, и оба молча рядом друг с другом пошли из дворца в гарем.
      Ночь была темная, ни звезд, ни луны не было видно из-за туч, густым ковром покрывших небо.
      Долго шли во тьме отец и сын, и вот заговорил хан эль Асваб:
- Гаснет день ото дня жизнь моя, и все слабее бьется мое старое сердце, все меньше огня в груди. Светом и теплом моей жизни были знойные ласки казачки… Скажи мне, Толайк, скажи, неужели она так нужна тебе? Возьми сто, возьми всех моих жен за одну ее!..
      Молчал Толайк Алгалла, вздыхая.
- Сколько дней мне осталось? Мало дней у меня на земле… Последняя радость жизни моей – эта русская девушка. Она знает меня, она любит меня, – кто теперь, когда ее не будет, полюбит меня, старика, – кто? Ни одна из всех, ни одна, Алгалла!..
      Молчал Алгалла…
- Как я буду жить, зная, что ты обнимаешь ее, что тебя целует она? Перед женщиной нет ни отца, ни сына, Толайк! Перед женщиной все мы – мужчины, мой сын… Больно будет мне доживать мои дни… Пусть бы все старые раны открылись на теле моем, Толайк, и точили бы кровь мою, пусть бы я лучше не пережил этой ночи, мой сын!
      Молчал его сын… Остановились они у двери гарема и, опустив на груди головы, стояли долго перед ней. Тьма была кругом, и облака бежали в небе, а ветер, потрясая деревья, точно пел, шумел деревьями.
- Давно я люблю ее, отец… - тихо сказал Алгалла.
- Знаю… И знаю, что она не любит тебя… - сказал хан.
- Рвется сердце мое, когда я думаю про нее.
- А мое старое сердце чем полно теперь?
      И снова замолчали. Вздохнул Алгалла.
- Видно, правду сказал мне мудрец-мулла – мужчине женщина всегда вредна: когда она хороша, она возбуждает у других желание обладать ею, а мужа своего предает мукам ревности; когда она дурна, муж ее, завидуя другим, страдает от зависти; а если она не хороша и не дурна – мужчина делает ее прекрасной и, поняв, что ошибся, вновь страдает через нее, эту женщину…
- Мудрость не лекарство от боли сердца, - сказал хан.
- Пожалеем друг друга, отец…
      Поднял голову хан и грустно поглядел на сына.
- Убьем ее, - сказал Толайк.
- Ты любишь себя больше, чем ее и меня, - подумав, тихо молвил хан.
- Ведь и ты тоже.
      И опять они помолчали.
- Да! И я тоже, - грустно сказал хан. От горя он сделался ребенком.
- Что же – убьем?
- Не могу я отдать ее тебе, не могу, - сказал хан.
- И я не могу больше терпеть – вырви у меня сердце или дай мне ее…
      Хан молчал.
- Бросим ее в море с горы.
- Бросим ее в море с горы, - повторил хан слова сына, как эхо сынова голоса.
      И тогда они вошли в гарем, где она уже спала на полу, на пышном ковре. Остановились они перед ней, смотрели; долго смотрели на нее. У старого хана слезы текли из глаз на его серебряную бороду и сверкали в ней, как жемчужины, а сын его стоял, сверкая очами, и, скрежетом зубов своих сдерживая страсть, разбудил казачку. Проснулась она – и на лице ее, нежном и розовом, как заря, расцвели ее глаза, как васильки. Не заметила она Алгаллу и протянула алые губы хану.
- Поцелуй меня, орел!
- Собирайся… пойдешь с нами, - тихо сказал хан.
      Тут она увидела Алгаллу и слезы на очах своего орла и – умная она была – поняла все.
- Иду, - сказала она. – Иду. Ни тому, ни другому – так решили? Так должны решать сильные сердцем. Иду.
      И молча они, все трое, пошли к морю. Узкими тропинками шли, ветер шумел, гулко шумел…
      Нежная она была девушка, скоро устала, но и горда была – не хотела сказать им этого.
      И когда хан заметил, что она отстает от них, – сказал он ей:
- Боишься?
      Она блеснула глазами на него и показала ему окровавленную ногу…
- Дай понесу тебя! – сказал Алгалла, протягивая к ней руки. Но она обняла шею своего старого орла. Поднял хан ее на свои руки, как перо, и понес; она же, сидя на его руках, отклоняла ветви от его лица, боясь, что они попадут ему в глаза. Долго они шли, и вот уже слышен гул моря вдали. Тут Толайк, – он шел сзади их по тропинке, – сказал отцу:
- Пусти меня вперед, а то я хочу ударить тебя кинжалом в шею.
- Пройди, аллах возместит тебе твое желание или простит, его воля, я же, отец твой, прощаю тебе. Я знаю, что значит любить.
      И вот оно, море, перед ними, там, внизу, густое, черное и без берегов. Глухо поют его волны у самого низа скалы, и темно там, внизу, и холодно, и страшно.
- Прощай! – сказал хан, целуя девушку.
- Прощай! – сказал Алгалла и поклонился ей.
      Она заглянула туда, где пели волны, и отшатнулась назад, прижав руки к груди.
- Бросьте меня, - сказала она им…
      Простер к ней руки Алгалла и застонал, а хан взял ее в руки свои, прижал к груди крепко, поцеловал и, подняв ее над своей головой, бросил вниз со скалы.
      Там плескались и пели волны и было так шумно, что оба не слыхали, когда она долетела до воды. Ни крика не слыхали, ничего. Хан опустился на камни и молча стал смотреть вниз, во тьму и даль, где море смешалось с облаками, откуда шумно плыли глухие всплески волн, и ветер пролетал, развевая седую бороду хана. Толайк стоял над ним, закрыв лицо руками, – камень, неподвижный и молчаливый. Время шло, по небу одно за другим плыли облака, гонимые ветром. Темны и тяжелы они были, как думы старого хана, лежавшего над морем на высокой скале.
- Пойдем, отец, - сказал Толайк.
- Подожди… - шепнул хан, точно слушая что-то. И опять прошло много времени, плескались волны внизу, а ветер налетал на скалу, шумя деревьями.
- Пойдем, отец…
- Подожди еще…
      Не один раз говорил Толайк Алгалла:
- Пойдем, отец.
      Хан все не шел от места, где потерял радость своих последних дней.
      Но – все имеет конец! – встал он, могучий и гордый, встал, нахмурил брови и глухо сказал:
- Идем…
      Пошли они, но скоро остановился хан.
- А зачем я иду и куда, Толайк? – спросил он сына. – Зачем мне жить теперь, когда вся моя жизнь в ней была? Стар я, не полюбят уже меня больше, а если никто тебя не любит – неразумно жить на свете.
- Слава и богатство есть у тебя, отец…
- Дай мне один ее поцелуй и возьми все это себе в награду. Все это мертвое – одна любовь женщины жива. Нет такой любви – нет жизни у человека, нищ он, и жалки дни его. Прощай, мой сын, благословение аллаха над твоей главой да пребудет во все дни и ночи жизни твоей, - и повернулся хан лицом к морю.
- Отец, - сказал Толайк, - отец!.. – и не мог больше сказать ничего, так как ничего нельзя сказать человеку, которому улыбается смерть, ничего не скажешь ему такого, что возвратило бы в душу его любовь к жизни.
- Пусти меня…
- Аллах…
- Он знает…
      Быстрыми шагами подошел хан к обрыву и кинулся вниз. Не остановил его сын, не успел. И опять ничего не было слышно – ни крика, ни шума падения хана. Только волны все плескали там, да ветер гудел дикие песни.
      Долго смотрел вниз Толайк Алгалла и потом вслух сказал:
- И мне такое же твердое сердце дай, о аллах!
      И потом он пошел во тьму ночи…
      …Так погиб хан Мосолайма эль Асваб, и стал в Крыму хан Толайк Алгалла…»

      Я, конечно, не хан, хотя сердце мое, слава Богу, не мертвое, и способно любить.
- Вижу, ты, дорогой мой супруг, - на сей раз без упрека, а напротив, сочувствуя, обратилась Евтерпа ко мне, - снова крымскую сказку-легенду прочел, отчего весь опять взбудоражился и пылаешь любовью к не забытой Владлене таки.
- Ты отчасти права.
- Стопроцентно, Наум!.. – заупрямилась женщина. – Я всегда и во всем стопроцентно права!..
- Ах, прости, я об этом не знал, - ей ответил с иронией, - о Богиня богов, идеальная женщина!..
- Какая бы не была, а тебе нос утру!.. – трудно было понять, то ли шутит жена, то ли говорит всерьез.
- Весь внимание, радость моя! Покажи дилетанту что-нибудь, э, такое, чтобы я удивился, чтоб шокирован был!..
- Хорошо, - призадумалась Муза. – Но с условием, что ты будешь покладистым, что бы я не сказала, будешь слушать меня.
- Считай, с этой минуты уже шелковым стал!..
      Тут мы с Музой закрылись – обязательное условие собственной безопасности при полетах на Землю, Интарию и куда бы то ни было.
- Да, ты верно подумал, Наум, - подтвердила жена лишь догадки мои, - полетим на планету Интария. Ты считаешь себя сильным магом уже, посему повторяю: слушай только меня, никакой отсебятины!..
- Сердце бьется с твоим в унисон, - удивляясь уже столь большому вступлению…
      И вот мы на планете другой, я на Музы планете родной; пред глазами шумел величаво, он и правда велик, океан; поздний вечер, закат… и, увы, беспокойство в душе…
- Нам туда, - указала любимая.
- Я уже это понял. Вперед.
      В километрах от берега всего-навсего ста, изменив направление, резко канули вниз, в толщу вод многотонную, и в трех тысячах метрах от певерхности их оказались вдруг в шахте, а вернее сказать, под водой находящемся городе, свод которого, кстати, подпирали колонны, свод которого в прочном, весьма прочном бетоне; цветом неба окрашенный, был усеян на вид настоящими звездами; и над городом этим, в это трудно поверить, красовалась луна.
- Там, над кровлей искусственной, - проинформировала меня Муза, - не менее, чем пятидесятиметровый слой совершенно монолитных, без единой трещинки, базальтовых горных пород.
- Догадался уже…
      Небоскребов, естественно, в этом городе не было – все его здания в основном пятиэтажные. Удивительно то, что дома вовсе не были друг на друга похожими, в окнах этих домов видны были огни. Никаких фонарей, между прочим, не видно, только «звездное небо» и огни из окон освещали сей город, полной жизнью живущий: в нем сновали авто, а по тротуарам ходили его жители. На интарцев они непохожие, на ниарцев – не очень, Боже мой, это люди, земляне!..
      Хочу кратко напомнить: как всегда в таких случаях, нас никто не мог видеть и тем более слышать.
- Грандиозно!.. – воскрикнул. – Или то, что я вижу, лишь какой-то фантом!.. Ну и кто эти люди? Кто их здесь заточил?!..
- Не спеши делать выводы. Эти люди могли бы и погибнуть давно, сами к этому шли, но их чудом спасли.
- Город потенциальных самоубийц!..
- Я успела уже кое-что разузнать, ни единого случая суицида здесь не было!
- Где и кто, кто конкретно спасал всех-всех этих землян?..
- На Земле, очевидно, Наум, - безобидно ответила женушка. – А спасили интарцы.
- Значит, их на Земле, этих ваших интарцев, превеликое множество!..
- Ну и что?.. Кому плохо от этого?..
- Ну и что в таком случае, говоря о землянах уже, они делают здесь, глубоко под водой, в полной изоляции от остального мира?..
- Скажу честно, не знаю, почему они именно здесь, но, как видишь, живут и работают. Факт, никто из обычных интарцев никогда и не слышал о том, что на дне океана у нас люди живут. Раз все это есть тайна государственной важности, то не исключено, что в этом городе, среди ваших людей, много наших агентов, и я очень боюсь, как бы нас здесь обоих с тобой не прихлопнули.
- Говоришь, что земляне работают, неужели здесь есть и завод?..
- Нет, заводов здесь, кажется, нет, зато есть какое-то научно-исследовательское учреждение, в которое по утрам спешат добрая половина взрослого населения этого города.
- Неужели и дети живут?..
- Да, живут, у всех этих людей, или почти у всех, совершенно нормальные семьи, есть у них даже школы, даже детские садики. Проникать в этот поздний достаточно час в их секретный НИИ, полагаю, нет и смысла, все равно мало шансов хоть что-либо узнать. Интересно и мне, чем конкретно они занимаются. Факт, что одно из направлении их научных интересов связано с океанологией. Это и неудивительно.
- Значит, в гости сейчас кому-либо пойдем.
- Значит, в гости, Наум…
      Поздний час, дети спали уже… Симпатичная женщина и чуть старше ее, тридцатипятилетний мужчина, на экран телевизора глядя, где шел фильм совершенно земной, боевик, наконец-то устали и мужчина зевнул.
- Трудный день завтра будет опять, - сказал он своей женщине; они были практически голыми. – Пойду спать я, наверно, уже.
- Эй, Никита, а секс!.. – возмутилась она.
- Очень хочешь?..
- Естественно!.. – подсколичила красавица, сняла тотчас трусы… и, о Боже, одела другие, очень даже похожие на давно вышедшие из моды детские подгузники, или как там их, памперсы.
      Подобную операцию произвел и Никита, ворча:
- Что с тобой будешь делать, ненасытная женщина?.. – вручая ей блок управления компьютером, добродушно добавил: - Программу выбирай сама, чего именно жаждет ныне тело твое…
- Начнем с ласок, мой друг, - нажимая на кнопочки, сообщила восторженно мужу «распутница», вновь сев в кресло свое; слава Богу, хоть ноги раздвинула, - а закончим с тобой, как всегда, многократным и безумным оргазмом!..
      Двое в креслах своих, не касаясь друг друга… На экране тотчас появились нагие и достаточно стройные девушки, появились мужчины… Эти сцены тем двум не нужны уже были практически, у обоих закрылись глаза…
- Ну и ну!.. – тут воскрикнул я вновь, второй раз за сей вечер. – Это вовсе не люди уже! Это зомби почти, это роботы, Муза!..
- Увы, да, дорогой, - согласилась она…
      И вернулись домой возмущенные… И весь мир, нам казалось, стал пакостным, где царило насилие, над людьми… и собой, над природой своей…


      Я боялась действительно. Чуть-чуть меньше меня был испуган Наум. И боялась впервые сама, и впервые супруг… Не за себя, само собой разумеется, лично мы, твердо знала, что живыми останемся, было страшно за наших детей… Но сидеть сложа руки и ждать с моря погоды означало бы полный провал всех-всех наших духовных и не только духовных стремлений. Не так страшен черт, как малюют его…
- Скажи, Муза, пожалуйста, - начал муж разговор, придя полностью в себя, то есть на другой день, - как же ты разузнала о подводном том городе, как впервые попала туда?
- Разузнала, попала ведомая, скажу так, интуицией… Разве это так важно теперь?..
- Важно, девочка, важно!.. Не забудь, интуиция есть у большого количества более-менее умных людей, не забудь, что между собой вы, интарцы, общаетесь телепатическим способом. Сделать выводы просто!..
- Мелко плаваешь, милый!.. Странно то, что мы сами еще помним о всем, что с тобой там увидели!.. А ведь я там была даже несколько раз!..
- Мелко плаваю, верно, - согласился супруг. – Дай немного подумать еще.
- Думай, думай, Наум…
      Тирал – наш человек, бесконечно нам преданный, кое в чем, в прорицаниях, превзошедший и нас… Я ему помогала, можно даже сказать, что взрастила его, пусть поможет он нам…
      Состоялся большой, вне всякого сомнения, конфиденциальный разговор, во время которого, учитывая вероятные ответы, нами, всеми тремя, были заранее придуманы и записаны адресованные всезнающим «банкирам» вопросы, а спустя пару дней Тирал нам предоставил уже весь «протокол», аккуратно написанный рукой Евы своей. Вот, как выглядел он.

- Ответьте, пожалуйста, на очень интересующие нас вопросы в отношении под водой и под толщей донных горных пород одного из океанов Интарии искусственно образованного города. Назовем его лагерем. Как давно существует сей лагерь?
- Этому городу сами его создатели дали имя «зона», а построен он был лет уж тридцать назад, не считая более современного филиала в нем находящегося НИИ, еще нескольких здании, в том числе телецентра, транслирующего по внутренним компьютерным сетям строго отобранные боссами программы. Первоначально в зоне, созданной в основном для ученых океанографов, постоянно находились только местные, интарские, деклассированные элементы, осужденные на длительные сроки заключения разной масти преступники, с которыми ученые института под тенью секретности проводили противозаконные эксперименты. Заключенные были даже этому рады, ибо этими экспериментами удовлетворялись все их сексуальные потребности. Лет двенадцать назад появились земляне, ныне в зоне живут одни только земляне. По якобы собственному желанию.
- Чем они занимаются, люди, там заточенные?
- В основном все те люди числятся научными сотрудниками, а на деле занимаются добычей в океане весьма дорогостящих и необходимых интарцам минеральных соединении, каких нет, между прочим, ни на Ниаре, ни на старушке Земле. И процесс этой добычи происходит двояко: как автоматически, с помощью трубопроводов, фильтрация поступающей воды из которых происходит в зданиях филиала НИИ, так и с удалением от города за ничтожную цену покупаемых, каторжных рабочих под водой на десятки или даже сотни километров. По большому то счету, для этого и была создана зона.
- Ведомо ли правительству Интарии настоящее положение дел в лагере?
- Человека два только обо всем догадываются, но молчат, так как это им выгодно, они от этого бизнеса получают неплохие дивиденды.
- Очевидно, что знают об истинном положении дел очень много интарцев, неужели никому из них не приходит в голову что-нибудь изменить и облегчить участь этих несчастных землян?
- Истинное положение дел знают только земляне, но они всем интарцам твердят, что прекрасно живут и всем очень довольны.
- Как же так?! Их же попросту эксплуатируют, держат их под водой, без наличия свежего воздуха, без наличия света, без наличия свободы!
- Дело в том, что земляне получают взамен совершенно другое.
- Что конкретно, позвольте спросить? Совершенно противоестественный, без наличия даже контакта, одев памперсы, секс?
- К сожалению, да. Интарцами изобретенный вид сексуального удовлетворения превращает человека в своего рода наркомана, он нормального секса не приемлет уже, или делает это лишь в случаях, когда оба партнера умышленно, отказываясь от привычных им потрясающих ощущунии, жаждет только ребенка зачать совершенно естественным способом.
- Ну и чем же кокретно примечателен тот, бесконтактный вид секса?
- Бесконтактный – не совсем правильно сказано, контакт все таки есть, хотя заниматься таким, компьютерным, сексом можно и самостоятельно, в одиночку. Изобретателями было предусмотрено своего рода поощрение: чем чаще супруги занимаются этим вдвоем, а не в одиночку, тем более яркими и потрясающими ощущениями бывают за это вознаграждены. А с другой стороны, любой из супругов во время такого полового акта мысленно находится сразу с несколькими партнерами, может быть, и с десятком, среди которых вовсе не обязательно присутствие в соседнем кресле сидящего мужа или жены, мужчина при этом может побывать на пике блаженства не один, как обычно, а множество раз, а сами ощущения бывают настолько сильными и впечатлительными, будто эти люди действительно участвуют в самой разнузданной оргии.
- Пользуются ли плодами своих трудов сами изобретатели?
- Нет. Никто. Стать одержимым такого вида секса можно только совместно с женой и на всю оставшуюся жизнь, в противном случае ты ее потеряешь, сам от нее откажешься.
- Что может произойти, если всех в лагере находящихся землян отпустить на волю, при этом, естественно, лишая их привычного удовлетворения своих сексуальных потребностей?
- Вылечить их от этой сексуальной зависимости, не давая чего-то взамен, на сей час невозможно. Эти люди погибнут. Почти все, испытавшие действие этой программы на себе раза три.
- А взамен, есть ли что-то, что можем им дать без вреда окружающим?
- Можно только из зоны их вызволить, чтобы тут же опять изолировать. В противном случае человечество получит ровно такое же количество сексуальных маньяков, ведущих себя совершенно непредсказуемо и бороться с которыми будет очень непросто.

- Ну и что теперь делать?.. – сокрушался Тирал.
- Опустил бы я всех, - молвил слово с улыбкой Наум, - всех создателей этой опасной для психики, чересчур сексуальной программы туда, в ту подводную зону, чтоб вкушали свои же плоды.
- В любом случае людей, тех несчастных землян, - рассуждения мои, - нужно будет наверх подымать, после бурных дебатов, наверное.
- Разгорится сыр-бор после гневной статьи, - и продолжил, задумавшись, муж, - в одной из самых популярных интарских газет, автором которой станешь, видимо, ты.
- Напишу. А что делать? Придется…
      Оказалось, действительно не столь страшным есть черт, как малюют его…
      Забегая вперед, хочу кратко сказать, что в итоге вся эта история, как и было предвидено, закончилась благополучно – спустя месяц землянам было определено другое, не столь жестко ограничивающее их человеческие права место жительства. Продолжали трудиться они, разумеется, там же, только с вахтовым графиком. Пользоваться злосчастной сексуальной программой взрослым и еще дееспособным землянам никто не запрещал, однако допуск к ней стал строго лимитированным, тем еще более их закабалив – если плохо работаешь или слишком уж длинный у тебя язычок, значит, фиг и получишь, а не самый изысканный, фантастический секс!..
      Гость наш вскоре ушел. Мы остались с Наумом одни, и он думал о том же, о чем думала я.
- Очень хочешь попробовать?.. – и спросила его.
- Да, признаюсь, хочу…
- А не втянемся?..
- Один раз лишь попробовав, уверяю, что нет… Закавычка лишь в том, что не очень-то хочется одевать чьи-то очень уж личные, может быть, еще влажные тряпочки!.. Кстати, я уже понял тогда, что программа работает и без всяких там памперсов!..
- Мне хватило ума понять это самой: никаких элетродов и датчиков в тех их памперсах нет. Чтобы с нас не текло, я уже приготовила то, что мы сможем надеть…
- Что ж, прекрасно, ты умница!..
      На сей раз в этом городе-лагере оказались с Наумом среди белого дня – вместо «звезд» и «луны» в «небе» «солнце», тепло... И в квартире той самой, где раз были уже, ни единой души… Очевидно, Никита с женой в это время трудились, чтобы вечером снова включить телевизор-компьютер, а потом и настроить его на им нужный режим, а вернее, программу.
      Разве все это – жизнь?..
- Не суди!.. – прочитав мои мысли, сидя в кресле уже, усмехнулся супруг. – Думай лучше о том, чем конкретно займемся.
- Начнем с ласок, мой друг, - повторила хозяйки слова, разбираясь в обилии кнопочек. – Если здесь из того, чего оба хотим, что-нибудь не получится, будет шанс вечерком повторить в совершенно реальных условиях!..
- Ненасытная женщина!.. – успел только сказать…
      Все, программа запущена!..
      Ласки нежными были сперва, можно даже сказать, что невинными. Но вот губы мужские нашли мой взбудораженный, ставший твердым сосок, а еще через пару минут поползли к буйным зарослям, найдя в них таки влажный овраг, отыскали другие, мои нижние губки. И конец языка оказался в плену моего желобка… Боже мой, рядом с тем появился другой, теребивший промежность, очень-очень подвижный язык. И еще одни губы впились в клювик желания писечки. И вот их уже много, губ, мужских языков, уже старстно ласкавших меня. Пред лицом же моим вдруг возникло мужское достоинство, в боевом состоянии. И, осыпав сперва поцелуями влажными, начиная от корня и до самого кончика, запустила головку его в свой пылающий рот. И тут все языки и все губы мужские превратились в орудия, да, в орудия страсти мужчин. Они были везде, сверху, снизу, в ладонях, в моей попке и писечке… Как во рту, шевелились и ходили во мне. «Ах, Евтерпа, ты чудо!» – говорили они. И я млела от радости, я в восторге была. «В твоей жопке я будто в раю!» - сказал тот, кто в ней был, ударяя по ней уже более яростно. Но их много, их много, везде!.. И когда тот счастливчик, кто был будто в раю, начал мощными струями впрыскивать в меня влагу свою, я в ответ, впав в экстаз, начала импульсивно сжимать, этим как бы лаская в своем теле гостей, и тотчас расслаблять мышцы попки и писи своей… «Ах, Евтерпа, ты прелесть! - произнес с благодарностью тот, кто отчасти лишь выпустил пар, оставаясь во мне. – Твоя жопка – сокровище!» Ах, их много, их много, мужских сильных орудий!.. Они были во мне, они были везде!… Вот и тот, мощный поршень живой, кто умело орудовал в глубине гениталии, вошел вскоре в неистовство. «Твоя сладкая писечка есть волшебный родник! – сказал он, став стальным. – Но и он жаждет влаги мужской!..» Долго ждать не пришлось, мой волшебный родник оказался уже переполненным, я забилась опять в исступлении… Ах, их много, везде!..  И вот струи горячего и соленого семени мне ударили в нёбо, впав в неистовство, снова тряслась как осиновый лист… И в ладонях моих были эти орудия, начав мощно пульсировать, ударяя мне в бедра горячими струйками, испускали фонтанчики. И в восторге мычала – рот был занят по-прежнему… Они были везде: снизу, сверху, во мне… И их много, их много, мужских сильных стволов! Но все-все до единого были только своими, родными, потому что Наума, лишь супруга они… Я была в липкой влаге вся-вся, мне подаренной им…
      И вдруг все прервалось… Успев малость очнутсься, супруг поднял-таки свою задницу с кресла. Мне пока не хотелось нисколечко...
- Это все?.. – лишь спросила его. – Сколько время прошло?..
- Минут сорок примерно, - отозвался Наум, очевидно, довольный, в то же время отнюдь не сияющий. – Ты, как вижу, ждала более сильных эмоций.
- Как и ты, дорогой.
- Ладно, Муза, пошли, - начал он одеваться. – Будет время и дома, чтоб все-все обсудить.
      И вернулись домой. Обсуждать и не стали, а сходили под душ и отправились в спальню…
- Мне в реальности больше, много больше понравилось, - сделав это в реальности, вдруг признался Наум. – Правда, в том, виртуальном, пространстве я тонул-таки в девичьих, внешне будто никем и нетронутых, этак робко раскрывшихся прелестях.
- Кто тебе запрещает? Полагаю, сам знаешь давно, что в вглубь писечек девушек, говоря о ниарских красавицах, вход свободный всегда... Приглашай куда-либо хоть десяток и купайся в их прелестях!..
- Ты серьезно?..
- Вполне. Может быть, хоть Владлену забудешь свою?.. Ввергнешь позже тех девочек, приглашенных тобой, в гипнотический транс, чтоб забыли все-все приключения, и отпустишь невинных домой.
- Интересно бы было действительно хоть раз в жизни вот так пошалить, - призадумался муж. – Но боюсь, ты потом отыграешься.
- Не волнуйся, не брошу тебя!.. Ну а если и с кем пересплю, то, сам знаешь, тебе обо всем расскажу. Так что, милый, вперед!.. Правда, есть у меня пожелание: если мне когда-либо захочется, а такое возможно, оказаться в руках одновременно аж с десятка мужчин, то ты, милый, не будешь препятствовать. По рукам?..
- По рукам!..
      Прошло несколько дней. И в течение них, под влиянием злосчастной сексуальной программы, ощущала потребность воплотить кое-что из нее хоть разочек и в жизнь. Полагая, что это желание все же скоро пройдет, говорить о нем мужу и не стала, естественно. Зато он удивил неожиданно. Такой прыти от милого я отнюдь не ждала.
- Я сегодня уже, - как-то робко глядел, - уже встречусь с девчонками.
- Что еще за девчонки?.. – не могла даже сразу понять, о чем он, мой Наум говорит. – Ах, прости, и забыла совсем. Ну и сколько их, девочек?..
- Семь… Цифра, кстати, хорошая.
- А управишься?..
- Если даже и нет… придет время, ублажат законные...
- Разреши мне, пожалуйста, при всем этом присутствовать. Я ж могу стать невидимой, я не буду мешать!..
- С ума, что ли, сошла? Зачем это тебе?..
      Долго брыкался муж. Убедила-таки…
      Зачем мне это нужно?..О Науме по сути и так знала все-все. Нет, похоже, не все, раз так быстро нашел для занятий сексом рабынь…
      Домик снял, между прочим, Наум... И все было на высшем лишь уровне, даже музыки звуки лирической!.. На полу «сексодром» – большой мягкий ковер, у стены этой комнаты пуфики и с напитками, фруктами стол…
      Зачем мне это нужно?.. Может быть, лесбиянка вновь проснулась во мне?.. Нет, хотела мужчин… и Наума, распутника…
      Этак скромно входили в эту комнату девочки. Все подмытые, чистые, только в нижнем белье… и действительно девочки – самой старшей из них, вероятно, пятнадцать… Вот и мой сексуальный «гигант»…
- Не стесняйтесь и выпейте по бокалу вина, - облачившись всего лишь в халат, улыбался счастливицам, - а потом познакомлюсь с вами более близко…
      Ишь, какой ухажер!..
- А теперь, мои милые девочки, - уже начал внушать, заодно и приказывать, - позабудьте о чувстве стыда и о робости и расслабьтесь, расслабьтесь… Полукругом рассядьтесь вот на этот ковер и мой голос лишь слушайте, на меня лишь глядите, красавицы…
      И девчонки расслабились…
- Почему ты в халате, Варлам? – и спросила одна, видно, самая смелая. – Может, лучше сними?..
      Вот как, значит, Варлам!.. Свое имя боясь замарать…
- Вас тут много, а я… - этак скромно распутник, - я средь вас лишь один. Посему и стесняюсь немножечко, боюсь вас ошарашить, голубушки.
- Ошарашить? А чем?.. Сделай это, пожалуйста, Варлам, мы девчонки пытливые.
- Ладно-ладно, смотрите, - супруг скинул халат.
      Если честно сказать, то смотреть еще было и не на что, но малышки и впрямь, проявив интерес, с удивлением глядели на сей им незнакомый предмет, и не только глядели, но тотчас пожелали и потрогать его.
- Что ж, пожалуйста, трогайте, - добрый дядя, однако! – Ну а если возникнет желание, то целуйте не только меня, то есть тело мое, но и то, что пред вами, голубушки.
      Целовали, лизали, вздыхали… ибо им это нравилось, им приятно смотреть и почувствовать, как растет и встает во весь рост необычный весьма, но волнующий пест; и им это безумно понравилось; и они вскоре скинули то, что на них еще было… Хочу кратко заметить, что ниарские девочки, в отличие от земных или интарских, узнавали о сексе, как правило, к годам только семнадцати, то есть были, скажу так, в этом плане отсталыми, чрезмерно уж скромными. И теряясь в догадках, но боясь у мужчины о чем-либо спросить, эти цыпки одна за другой запускали в свои еще детские и невинные ротики символ страсти мужской…
      Боже мой, между ножками многих из них, семерых, и пушка даже не было, только губки в улыбке припухшие!..
- Ах, смелее же, девочки!.. – проявил нетерпение этот, как его там, Варлам. – Расцелуйте и задницу, все, что есть между ног!..
      Вот чего, очевидно, очень жаждет Наум! Чтобы женский язык проник в попу ему... Мог и сам мне об этом сказать!..
- Та из вас, кто сумеет ублажить меня много лучше других, - и продолжил уже изменившимся голосом, возбужденный самец, - будет вскоре в награду расцелована мной, она первой познает все радости сексуальных утех!..
- Разреши, это сделаю я!.. – да, та самая, смелая, ткнула носом в промежность…
      А ведь это по сути – насилие… А запрет?.. Это тоже насилие, но с другой стороны…
      Вскоре муж разошелся, отстранившись от этой, самой прыткой девчонки, он схватил ее на руки, развернул и поставил обратно на пол уже вниз головой…
- Тебе это, малышка, очень-очень понравится, - успел только сказать, так как губы его прикоснулись к девичьим, разумеется, нижним губам…
      Боже мой, сам Наум через пару минут запихнул прямо в жопку своей жертве язык!..
      Много было всего в нашей жизни с Наумом, начиная с Устинии, но все было с присутствием чувств и не с первым попавшимся!.. Не могла на все это преспокойно смотреть, аж пылая от ярости, поднялась и ушла…
      Взяла в руки, однако, себя…
      Нету смысла препятствовать… или мешать человеку сделать то, что он хочет, и тем более в случаях, когда он очень близкий тебе человек, а иначе любимый уйдет, может быть, к другой женщине… может быть, в мир иной, где ему будет много спокойнее…
      Что случилось со мной? Начала, вероятно, взрослеть, а быть может, стареть? А быть может, все это есть начало крушения всех помпезных идей?..
      И вдруг вспомнила Гория… Если муж в это время лижет жопы своим малолетним засранкам, а он это, уверена, с упоением делает, пусть полижет мне Горий… И интарец меня вдохновит, накачает как спермой, так и силой, энергией… Не из мести, нет-нет, полетела к нему…
      Но любовник, увы, находился в Ранзасе, нашем судне космическом, а туда мне нельзя, там меня мог увидеть кто-нибудь из своих, потом всем рассказать... Одним словом, вернулась ни с чем… А могла ведь узнать и заранее, где находится Горий…
      Полоса невезения!..
      Оскар мало меня волновал, а была возбужденной уже… И вернулась к Науму, где две пары девчонок, наконец-то поняв, что способны в такой ситуации обойтись только ласками, ублажали друг друга… И предстала пред всеми, естественно, совершенно нагой и теперь совершенно реальной и видимой… Супруг был очень занят, но, увидев меня, все ж таки улыбнулся, сказал:
- Развлекись, дорогая, и ты.
      Зная это сама, получила-таки разрешение… И смешно, и грешно…
- Ну а ты что ж такая понурая?.. – обратилась к одной, лет которой примерно одиннадцать. – Хочешь ласок и ты?..
- Да, конечно, хочу, - чуть не плача, ответила девочка, - а меня здесь как будто и не видит никто.
- Вот, увидела я… Давай ляжем с тобой на ковер…
- У тебя там, внизу живота, столько много волос, - сомневалась глупышка.
- Не волнуйся, голубушка, - усмехнулась в ответ, - чтоб проникнуть вглубь писи моей, их же можно раздвинуть и пальцами!.. И пока что я, девочка, расцелую тебя!..
      И вот я перед ней, а вернее сказать, полулежа на ней… Целовала лицо, потом шейку, зачатки грудей… И приблизилась к бедрам… Ножки сами ее до предела раздвинулись, и вообще эта девочка была очень податливой и не менее чувственной, учащенно дышала уже…
- Ах, пожалуйста, тетенька, - и взмолилась она, - целуй там, в желобке, все, что в нем, расцелуй!..
      И тут женские губы мои прикоснулись к невинным, очень нежным губам и, проникнув чуть глубже, отыскали другие, более твердые губки, и язык, оказавшись в ее желобке, начал плавать в блаженстве… И на вкус и на запах ее девичья влага была очень приятной и пьянила меня… И с великим восторгам я ласкала ее, и спустя всего пять или десять минут малолетка вся-вся затряслась, тем сильнее еще возбуждая меня, сжала ножками голову и в экстазе воскликнула…
- Ах, спасибо, спасибо!.. – наконец-то расслабившись, начала лепетать. – Разреши также сделать тебе!..
- Хорошо, но лежи, - вся трепеща сама, развернулась над ней, обнимая коленями, поднесла свою попку к ее милому личику. – Ты не против, я думаю, чтобы я в это время продолжала ласкать и тебя.
- Да, конечно, о да!..
      И ее язычок, не без помощи пальчиков, нашел путь сквозь волосики, оказавшись во мне, начал в писечке плавать, нырять, сводить просто с ума; мой же женский язык окунулся опять в удивительный, мной отчасти изученный, так пьянящий меня желобок. И спустя всего пару минут в пароксизме воскликнула… В одно время с шалуньей!..
- Как зовут тебя, девочка?.. – и спросила ее, придя малость в себя.
- Мое имя Сарифа, я из бедной семьи.
- Хочешь в роскоши жить?..
- Да, конечно, хочу!..
- В таком случае оденься, мы уходим уже… А Варлама увидишь еще!..
      Пусть шалит без меня…


      Что случилось с Евтерпой? Стала более веселой и жизнерадостной, и на вид посвежела, расцвела-таки женщина!.. Это даже заметил Евтум.
- Мама стала в последние дни очень доброй, сговорчивой, - сказал мне, призадумавшись. – К чему только все это, в толк я взять не могу.
- Может, просто влюбилась в кого? – малолетке такое сказать, некорректно, конечно, но Евтум – исключение.
- У тебя, дорогая Устиния, лишь любовь на уме!.. В окружении мамы своей я не вижу достойных мужчин!..
- Не волнуйся, мой друг, она взрослая девочка!..
      Евтум, кстати, ко мне совершенно остыл, может быть, уже зная о том, что бываю в руках более крупного мальчика.
- Ты поедешь сегодня куда?..
- В небе тучи, Евтум, - дав понять: буду дома весь день.
      Зачем ехать куда-то, если только вчера аж полдня провела с более смелым уже и достаточно сильным физически, и желанным Сидоном?.. Между прочим, вчера и признался парнишка, что подружка ему наконец-то позволила прикоснуться к груди, даже гладить ее, гляди, скоро позволит ему с собой делать все-все!..
      Может быть, и не будет дождя?.. Подождут меня пчелы таки, почитать пока можно про них и про то, что нам дарят они.

      Много тысячелетий назад человек стал использовать с лечебной целью различные природные продукты. Наблюдательность и мудрость ушедших поколений дали много ценного для лечебной практики и развития медицины.
      В древней Греции средствами лечения служили, главным образом, жертвоприношения Эскулапу и употребление меда и винных ягод. Гиппократ – крупнейший реформатор древней медицины – успешно применял пчелиный мед при многих заболеваниях и сам употреблял его в пищу. Он считал, что «мед, принимаемый с другой пищей, питателен и дает хороший цвет лица». Легенда гласит, что на могиле Гиппократа поселился рой пчел, которые изготовляли особый мед, исцелявший от детских болезней.
      На арабском Востоке врачи широко использовали мед. Магомет считал, что излечение достигается тремя способами6 медом, насечками и прижиганиями. Успешно применял продукты пчеловодства знаменитый ученый Ибн Сина (Авиценна). Он рекомендовал употреблять в пищу мед для продления жизни и сохранения работоспособности в старческом возрасте и считал, что людям старше 45 лет необходимо систематически употреблять мед, особенно вместе с толченым грецким орехом. В своем капитальном труде «Канон врачебной науки» он приводит 150 рекомендаций применения меда при лечении различных заболеваний.
      В Киевской Руси больных лечили медом, травами и кореньями. Сохранились живописные изображения (миниатюры), украшавшие рукописи и фрески храмов, на которых изображены женщины-врачевательницы Евпраксия-Зоя из Киева и Феврония из Рязани.
      Евпраксия-Зоя – внучка киевского великого князя Владимира Мономаха, прожила долгую жизнь и еще в юности получила прозвище Добродея за любовь к людям и исключительные способности к врачеванию. Став женой византийского императора и царицей, Евпраксия-Зоя с еще большей энергией продолжала изучать медицину по трудам знаменитых греческих врачей и мыслителей. В тринадцатых годах ХII в. ею был, в частности, написан трактат «Алимма», где много внимания уделяется лечебным свойствам пчелиного меда.
      Другая русская врачевательница – дочь пчеловода – Феврония жила в селе Ласково под Рязанью. Она обладала природным даром «исцелять недуги разные». Старинные рукописи прославили ее за излечение Муромского князя Петра от тяжелого кожного заболевания. Его из-за слабости привезли в повозке. Он был весь покрыт струпьями и гнойными язвами, а вернулся князь к себе в Муром верхом на лошади. В летописи сообщалось, что тело князя после жарко натопленной бани обильно смазывали медом. Вторичное излечение князя Петра Февронией закончилось их счастливой свадьбой вопреки сословным запрещениям.
      В России медицина развивалась самобытно – в гуще народной. Здесь были знахари, кудесники, волхвы, колдуны, наговорщики, чародеи и т.п., но не было особой касты жрецов, как в других древних государствах – Египте, Индии, Греции. Былины рассказываюит о каликах перехожих, исцеливших Илью Муромца, который «тридцать три года сиднем сидел в селе Карачарове», и возвративших ему силу богатырскую, «дав испить чарку питьица медвяного». На протяжении многих веков люди наблюдали за действием многочисленных лекарственных веществ.
      Поэтому старинные русские рукописные лечебники – подлинная энциклопедия народной медицины, они рисуют картину далекого прошлого русской медицины, поистине народного врачевания. В этих лечебниках много ярких строк посвящено высоким лечебным свойствам меда, приводятся десятки рецептов, в состав которых он входит.
      «Мед есть сок с росы небесной, - читаем мы в старинном лечебнике (ХVII в.), – который пчелы збирают во время доброе с цветов благоуханных, и от того имеет в себе силу многу и угоден бывает к лекарству от многих болезней.
      Мед на раны смрадные пособляет, очем затемнение отдаляет, помазуючи или пластырь прикладываючи, распадлины рта лечит, воду мочевую порушает, живот обмягчает, кашляючим пособляет, ядовитое укушение лечит и укушение бешеные собаки уздравляет, на раны глубокия добре пособляет, легкому и всем суставом нутренним несказанно есть лекарство».
      Эти строки свидетельствуют, сколь многосторонними считались терапевтические свойства меда. Лечебники характеризуют мед как лекарство, которое оказывает свое благотворное влияние на людей всех возрастов: «Мед дивий (дикий, лесной, луговой) даем прияти без боянства по рассуждению младым и старым, и женам брюхатым, понеже мед дивий в приятии невредителен есть и зачавшемуся во утробе». Несмотря на то, что эти слова написаны на пожелтевших от давности страницах, они не потеряли своего глубокого смысла и в наши дни…

      Умсус, видно, по маме соскучившись, появился в двери…
- Ты чего?..
- Ничего, - держа книгу в руке. – Посижу, почитаю тут рядом с тобой.
      Шесть лет только ребенку, а маманька его, говоря о себе, постоянно в делах!..
- Неужели с Евтумом поссорился?
- Нет. Он просто ушел… Кстати, дома у них появилась прислуга, но и папа и мама Евтума почему-то ту девушку экономкой зовут.
- А куда он ушел? – от обиды вся сжавшись, чуть не плача, спросила. – Неужели домой?!..
- Говорил, что домой. Мне какое до этого дело?.. И вообще в эти дни друг мой стал очень странным. В чем причина, понять не могу.
      И обида тройная!.. Экономкой меня ни Наум, ни Евтерпа в свое время не звали! Только нянькой, прислугой была!.. И Евтум – хорош гусь! Ишь, помчался домой, запах письки той самой экономки почувствовав!..
- Сколько лет этой девушке?
- А откуда мне знать? – удивился вопросу Умсус. – Я не видел ее.
- Может, стоит к ним съездить?.. Время есть, можем прямо сейчас.
- Можем, мама, вот только… полагаю, ни тети Евтерпы, ни тем более дяди Наума в сей момент дома нет. В Вулказаре, наверно, они.
- Зато дома Евтум!.. – встала из-за стола, тем дав сыну понять окончательно, что мы едем-таки. – Побываем в гостях хоть разок у него!..
      Тучи в небе все-все разошлись, ни единого облачка… А дорога – ухабы одни, как в далекой России, наверное… К дому главных в планете людей!.. Нужно будет Евтерпе о том намекнуть, пусть решает с супругом вопрос, и решает его положительно, чтобы был-таки к дому ее первоклассный асфальт!.. Им самим он, асфальт, и не очень-то нужен, все их члены семьи, кроме Амалии, умеют перемещаться в пространстве по собственному желанию и до нужной им цели добираются практически моментально. Есть у них вертолеты к тому же, правда, я их боюсь…
- Вот от этого места, - сообщил мой водитель, - нам осталось проехать километров лишь пять.
- Вижу, вижу, спасибо…
      Вот и лес, мне знакомый… и речушка, и озеро… Боже мой, а ведь я здесь когда-то жила, и смеялась, дурачилась, и счастливой была!.. Ныне всеми забыта и предана…
- Не вздыхай так, мамуля, пожалуйста, - младший сын господина Наума сказал, - все у нас хорошо!..
- Да, конечно, задумалась!..
      Господин – не Господь, но он все-все мне дал: мужа, пасеки, деньги и дом… сына очень хорошего!.. Так чего я ропщу, чем же я недовольная?.. Хоть не бог, но он молод, Наум, и Евтерпа как девочка!.. Полубоги – они, и им можно все-все!.. А я баба лишь слабая, глупая, и к тому же весьма похотливая… Раз Наум мне с Евтерпой за распутство прощают, то простит и Господь!..
      Встретил тигр, жизнерадостный Мифтий. Лизал руки и льнул, слава Богу, не прыгал и нас с ног не сбивал – видно, мальчик уже повзрослел, может быть, и тигрицу какую приголубить успел.
      На крыльце появился другой… И уж точно, что этот – не ребенок давно, настоящий самец!..
- Рад вас видеть!.. – как ни в чем не бывало, нас увидев, воскликнул и тотчас подошел. – Надоело, наверно, одним дома сидеть.
- Нам и впрямь надоело, - я Евтуму ответила, - а ты дома, небось, не один, и не очень скучаешь.
- Я вообще никогда не скучаю, Устиния! – улыбался прохвост, предлагая нам жестом войти. – Скука – признак отсутствия целей, и отсутствия мозгов!..
      Ишь, профессор какой!..
- Ну и чем же ты занят?.. – Умсус друга и брата спросил, и учителя.
- Развлекал экономку. Хотел с ней искупаться в бассейне, но она мне в ответ только фыркает, очень странная девушка! А по сути – ребенок совсем!..
      Где ж она, экономка?..
- Я сейчас ей скажу, чтоб накрыла на стол, - и продолжил Евтум, - заодно познакомлю с красавицей…
      Тут она появилась сама, и впрямь очень красива на личико, и впрямь больно уж юная, хрупкая, с угловатой фигурой еще…
- Добрый день, - улыбнулась мне с сыном, сделав нечто подобное на книксен. – Мое имя Сарифа. Остальное о мне вам Евтум, очевидно, сказал…
      Кто ее научил делать этот дурацкий книксен? В этом доме пусть ей, пока здесь в фаворитках находится, поклоняются все!..
      Тут сказал свое имя Умсус, чмокнув даже ей в руку – прямо цирк получился, комедия, с попыткой изобразить хорошие манеры высшего общества!.. И представилась я. Чтобы с упомянутым поручением, накрыть срочно нам стол, не опередил меня Евтум, предложила Сарифе искупаться в бассейне сама.
- Мне неловко, Устиния, - сомневалась она.
- Забудь слово такое!..
      В зал вошла вдруг Амалия.
- Здравствуй, тетя Устиния!.. – поспешила ко мне, чтоб обнять; Умсус сам ее обнял. – Как давно вас не видела, дорогие мои!..
- Хватит песни тут петь, – прервал брат грубовато ее, - мы собрались поплавать!..
- В таком случае и я!..
      Через несколько минут мы уже бултыхались в бассейне все-все. У меня появилась возможность уже более внимательно, видя их обнаженными, осмотреть как Амалию, так и более старшую возрастом, совершенно неожиданно в доме Евтерпы и Наума появившуюся Сарифу. А Амалию, кстати, я давненько не видела.
      Шесть годков лишь в июне девчонке исполнится, а на вид – уже взрослая девушка. Небольшие, но спелые грудки, полностью сформировавшиеся бедра и округлая попка, и движения женственны… Грациозная стройная лань!.. Если только смотреть на красавицу, а не слушать ее, то Амалию можно завтра замуж отдать… Нет, не глупая, нет, даже очень смышлленая девочка…
      И Сарифа… Полная противоположность Амалии. И смешная. Смешно было смотреть, как она без конца поправляет соскальзывающий вниз лифчик купальника – на чем только держался?.. И вообще зачем прятать что-либо, если прятать и нечего?.. Вполне было достаточно только бедра прикрыть, но малышка считала себя почти взрослой уже. Внешне младше Амалии, хотя лет ей, Сарифе, явно больше уже – замуж рано, естественно… Впрочем рано и той, что созрела физически…
      И мальчишки… Кругом детвора…
      Говорят, что замужние женщины много дольше живут. Если это утверждение соответствует истине, то происходит это, на мой взгляд, благодаря влиянию своих собственных деток. И не только своих!.. И да здравствует детство в наших собственных задницах, и да здравствует юность кругом!..
      Бултыхались, дурачились…
      В это время Евтум пас глазами Сарифу, верней, трахал глазами ее. Куда смотрят родители? И зачем она здесь?.. Экономкой могла бы служить и хромая старушка!.. Нет, не буду Евтерпе и Науму советы давать в отношении этого.
      Накупались, устали немножечко…
- Вы, наверно, голодные, - уже в платье, прислуга, обращаясь ко мне.
- Да, пора угощать наших славных гостей, - как последовало указание тут же вмешавшегося диктатора Евтума.
- Лично я голодна, - не скрывая, ответила. – Я тебе помогу!..
      Помогать-то особо и нечего – как-никак, а кругом автоматика, – но осталась с Сарифой на какое-то время одна.
- Он под юбку тебе уже руку засовывал?.. – не сдаржавшись, спросила ее.
- Ты о ком?!.. – ужаснулась девчонка. – Ты о чем говоришь?!..
- О Евтуме, естественно!.. А о ком ты подумала?..
- Извини меня, тетя Устиния, - раскраснелась несчастная, - не могу, к сожалению, понять, о чем ты говоришь.
- Я же ясно спросила, - пожимая плечами, продолжила, - засовывал ли тебе под юбку свои ручки Евтум или, может быть, сразу, без большой подготовки, запихнул прямо в писечку свой волшебный язык.
- Ах, какое бесстыдство! Он же мальчик совсем!..
- Ты, на вид, пока тоже не женщина. Ну да ладно, оставим, - и махнула рукой, - сей дурной разговор!..
      Экономка задумалась. С видом очень печальным… Я уже сожалела о том, что так грубо напала на девочку. Но что было, то было.
- И что делать мне, тетя Устиния, - вдруг спросила она, - если он в самом деле, ну, захочет мне сделать что-нибудь нехорошее?
- Говоришь «нехорошее», - вновь пожала плечами. – Что ты этим хотела сказать?..
- Вдруг и правда в меня что-нибудь запихнет?..
- Все зависит, голубушка, от тебя же самой. Если будет приятно тебе, раздвинь ножки пошире, разреши малышу с собой делать все-все, если нет, можешь треснуть ему по башке, пригрозить, что расскажешь родителям!.. Так ведут себя девушки, выбирая мужей, так ведут себя женщины, выбирая любовников.
      Куда делась вся ревность моя в отношении Евтума?!..
- Рановато мне мужа еще выбирать, - стала более веселой не такая уж глупая, как я думала, девочка.
- Только девушка с опытом может выбрать супруга достойного!.. Парням верить нельзя, они часто бросают возлюбленных, но нельзя их совсем игнорировать!.. Мы должны научиться всех-всех, и мужчин и парней, постоянно обманывать! Закон этот негласный, но на каждом шагу применяемый!..
- Кругом только обман?..
- Варианта лишь два: или ты кого-либо, или кто-то тебя!.. Лично мне быть лишь жертвой обмана надоело уже, а супруг мой рогатый давно!..
- Но так жить совершенно безнравственно!..
- Да, безнравственно, но… раз уж ты оказалась меж избранных, сильных мира сего, то играй свою роль и живи лишь по этим неписаным правилам, а иначе, Сарифа, будешь долго и горько рыдать!..
- Ах, спасибо огромное тебе, тетя Устиния, – тут девчонка приблизилась и, обняв, прикоснулась губами к моей, вероятно, горячей щеке, - за все эти советы. Я весьма благодарна тебе!
      Прикоснулась к щеке, а казалось, что к писечке!.. И во мне вдруг возникло желание воплотить это в жизнь, ощущать ее детские пухлые губки, долго-долго при том, в своей щелке в реальности! И тотчас поняла, что Сарифа сама сделать это не против, ей самой только-только захотелось того, захотелось к тому же и большего, чтобы я так ласкала ее. И еще поняла, что все это случится, может быть, лишь тогда, когда девочка станет никому не нужна, ни Науму с Евтерпой, ни мальчишке Евтуму, может быть, много раньше случится этот акт чисто женской лесбийской любви.
- О чем, девочки, шепчитесь?.. – появившись, любовник-герой.
- Дала, вот, экономке совет, быть с тобой более ласковой, - пошутила в ответ.
- Очень дельный совет!.. – улыбнулся довольный Евтум…
      И довольной казалась она, тайком мне улыбнулась. Улыбнулась призывно и многозначительно… Я глазами ласкала, видя внутренним взором их совсем обнаженными, ее пухлые девичьи и еще непокрытые шерсткой, между ножками губки…


      В отношении планов, чтоб зачать снова с Евой ребеночка, мальчика, у нас что-то не клеилось, будто кто-то специально это сделать мешал. То уставшей казалась жена, то я сам был в плохом настроении. И вообще меня что-то тревожило. Что конкретно, конечно, не знал…
- Ты в последние дни, дорогой мой Тирал, - это даже супруга заметила, - чересчур озабоченный, пасмурный.
- Извини, так со мною случается, что весь мир на какое-то время больно скучным и серым становится. Это скоро пройдет!..
      Владение искусством магии, гипноза и самогипноза, при таких ситуациях мало чем помогает, становится бесцветным и малоэффективным. Если честно сказать, с наступлением подобной хандры, много лучше об этом, о своем мастерстве, на какое-то время совершенно забыть, так сказать, переждать, пока все в голове и душе не уляжется. Маг есть маг лишь тогда, когда он очень сильный физически, очень сильный духовно!..
      Карлос Кастанеда утверждал: «Сон – это приоткрытая дверь, лазейка в иные сферы восприятия, а не то, что происходит с нами в то время, когда мы спим». Эдгар Кейси то знал.

      Время шло. Таинственные «мы», обосновавшиеся в подсознании «спящего пророка», однажды предложили ему переехать в городок Виргиния-Бич на побережье Атлантического океана, заняться там созданием парапсихологической ассоциации и построить больницу.
- Эдгар Кейси должен жить вблизи больших водных пространств, - толковалось в очередных «чтениях». – Любая деятельность психического плана лучше проходит вблизи воды.
      Богатый мистер Мортон и другие меценаты вложили в создание ассоциации и строительство больницы свои деньги – весьма немалые.
      Семья Эдгара Кейси в полном составе перебралась в тишайший провинциальный городок Виргиния-Бич.
      Очень скромную больницу, рассчитанную на тридцать мест, построили в сжатые сроки. В ней были предусмотрены лекционный зал для проведения мероприятий ассоциации, помещение для библиотеки и хранения записей «чтений».
      К осени 1929 года в больнице излечилось от своих недугов немало больных. Однако осенью в знаменитую «черную пятницу» произошел финансовый обвал на Нью-Йоркской бирже, вызвавший общую финансовую катастрофу в США. На несколько лет страна погрузилась в летаргический сон тяжелейшего экономического кризиса.
      Меценаты, финансировавшие деятельность ассоциации и работу больницы, разорились. Ассоциация распалась. Больница закрылась.
      В октябре 1931 года обнищавший и изголодавшийся Эдгар Кейси отправился в отчаянии в Нью-Йорк в надежде отыскать новых меценатов, готовых субсидировать его деятельность.
      Приехав в Нью-Йорк почти без гроша в кармане, Кейси решил подзаработать. Стал проводить в гостинице, где поселился, свои «чтения» для всех желающих. Тут-то одетые в штатское агенты полиции – вернее, две агентши – и взяли его «поличным»: ворожба!
      Эдгар Кейси попал в камеру предварительного заключения одного из полицейских участков Нью-Йорка. Выпущенный на другой день под залог, он прошел вскоре сквозь унизительную и неприятную процедуру суда. Обвинение, предъявленное ему: незаконное выкачивание денег из доверчивых простаков за ворожбу, которая является наглым обманом простаков, поскольку с научной точки зрения фикция. Согласно американским законам, Кейси мог получить за «ворожбу» тюремный срок до трех лет.
      Судья тщательно разобрался во всех обстоятельствах дела. Он был страшно удивлен, когда понял, что перед ним истинный ясновидец, а не шарлатан. И вынес вердикт: невиновен.
      Эта история произвела на Эдгара Кейси сильнейшее угнетающее впечатление. Он извлек из нее важный урок. Суть урока сводилась к следующему: хватит «высовываться», хватит «засвечивать» себя – особенно в больших городах. В другой раз, если его опять схватят за руку на «ворожбе», может попасться не такой рассудительный и великодушный судья, как в Нью-Йорке. И дело запросто может кончиться тюремным сроком.
      Эдгар вернулся в Виргинию-Бич в похоронном настроении и с пустым кошельком. Он чувствовал себя полным неудачником.
      Таинственные «мы» его подсознания жили там своей собственной увлекательной жизнью. Они никак не реагировали на все то, что творилось с Эдгаром Кейси «за пределами» ниши их обитания – «снаружи» капсулы подсознания. Попытки ясновидца попросить совета у них – как, мол, дальше-то мне жить? – окончились ничем. «Мы» молчали…
      Что еще интересного и важного в «чтениях»?
      Вот важнейшая черта содержания многих «чтений»: в них постоянно упоминаются, всесторонне обсуждаются, в том или ином контексте обыгрываются жесткие этические принципы.
- Конечная цель развития каждой души – ее абсолютное совершенство, - говорится в «чтениях». – Любой ложный шаг должет быть искуплен. Всякую несправедливость необходимо исправить. Поскольку миром правит Единый Закон, истина существует. Непосредственно для души она в абсолютном совершенстве.
      «Чтения» уведомляют:
- Душа содержит в себе два состояния сознания. Первое из них – дух, знающий о своем подобии Богу. Второе – новая личность, которой известно лишь то, что она пережила и продолжает в своей жизни переживать. Душа должна пройти цикл испытаний, не ограниченный в пределах и сроках. Цикл завершится, когда порожденные волей желания души станут неотличимы от Божьих помыслов. Тогда душа сольется с Богом.
      И вот интереснейшее уточнение:
- При этом душа сохранит свое сознание отдельной личности и уверенность, что, продолжая обладать свободой воли, она отныне будет действовать как частица Бога. Сама идея, что возвращение к Богу означает утрату личности, парадоксальна и абсурдна, поскольку Богу ведомо все происходящее, а значит, известно и о сознании каждой личности. Возвращение души к Богу – это возвращение к тому, кто ее создал. Сознание личности, все, записанное в ее мыслях, нельзя уничтожить, не уничтожив при этом частицу самого Бога. Уничтожение такой частицы есть парадокс. Оно означает частичное Божественное самоубийство, которое невозможно в принципе, ибо Бог вечен и неуничтожим.
      Как известно, в процессах мыслительной деятельности любого человека потенциальные возможности человеческого мозга используются лишь на 10-15 процентов. Данный факт установлен учеными с абсолютной точностью. Такое сложнейшее «изобретение природы», как головной мозг, эксплуатируется каждым владельцем мозга только частично. Однако оставшиеся 85-90 процентов категорически не могут быть мертвым грузом, заложенным эволюцией «по ошибке» в головной мозг. Если они имеются в наличии, то, значит, каким-то образом участвуют в процессах, протекающих в мозгу.
      Таинственные «мы», вещавшие из подсознания Эдгара Кейси, когда тот впадал в транс, и есть именно мы! Без кавычек! Можем называть этих «мы» как угодно – общее информационное поле, единый подсознательный интеллект, общий людской сверхразум… Дело тут не в терминологическом определении, а в самом факте наличия такого «единого поля» в природе.
      «Единое поле» и есть второй «этаж» мира Божьего, размещенный в том мире впритык к нашему «этажу», немного выше его. Именно там, на втором «этаже», и эксплуатируются интенсивно 85-90 процентов мыслительных способностей человеческого мозга, данных ему от природы.
      «Мы», обитающие там, – это мы с вами, повторяю. Это наши с вами вторые, подсознательные, очень и очень умные «я», сплетены там воедино в одну информационную сеть, в одно интенсивно мыслящее поле. Второй «этаж» сознания – их общежитие.
      Никуда Эдгар Кейси, конечно же, не путешествовал – ни в пространстве, ни во времени! В его мозгу просто исчезал барьер между двумя «этажами» сознания – первым и вторым. На втором «этаже» сидело его второе «я», намертво включенное, вписанное в единое коллективное сверхсознание человечества. Всячески подчеркиваю, в «чтениях» Эдгара Кейси заявляло о себе вовсе не это одно лишь крохотное, исчезающе малое, персональное его «я» – мельчайший «винтик» в механизме единого коллективного сверхсознания. Сквозь «чтения», посредством «чтений» поступала информация от коллективного вселенского разума. Она поступала сразу от всего сверхсознания, как от единого мыслящего «организма», а не от какой-то его части.
      Только такая гипотеза разом объясняет все, без исключения все в «загадке Эдгара Кейси».
      «Мы» – так называли сами себя те, кто вещал через ясновидца. Эти «мы», разговаривавшие его устами, обитали на вторых «этажах» всех живших одновременно с Эдгаром Кейси людей на Земле. Вот чем и объясняется мгновенность передачи через «спящего пророка» любой информации о любых методах лечения и любых лекарственных средствах, где бы эти средства на планете не находились. В долю секунды «мы» считывали необходимую информацию с первого «этажа» в мозгах живых людей – тех же, положим, врачей – независимо от того, в какой стране, в каком городе, на какой улице и в каком доме они жили.

- А я знаю, Тирал, - в тот же вечер сказала жена, - отчего тебя вдруг одолела хандра. Потому что не лечишь людей! Господь дал тебе дар, значит, нужно его применять и на практике.
- Я свой дар применяю в политике, - поразившись ее рассуждению, - я второе на нашей планете лицо!.. Нет на это и времени, сама знаешь, как занят.
- Час на это бы мог каждый день уделять. А таких, кто нуждается в помощи, уверяю, у нас предостаточно!
- Скажу честно, мне слава всенародного лекаря в сей момент не нужна.
- Тогда действуй инкогнито, можешь даже придумать себе псевдоним. Например, доктор Амос. Очень даже прилично звучит!
- Предложение принято, - после паузы ответил жене, - стану доктором Амосом. Всякий раз, становясь только лекарем, изменять буду внешность свою, чтоб никто не узнал. Сам найду и сниму помещение, чтобы превратить его в кабинет для приема больных. А где сами несчастные?..
- Неужели так трудно додуматься? Для начала напишешь объявление в газете, ну а позже больные, разузнав друг у друга о чудесном целителе, найдут сами дорогу туда, где ведется прием… Кстати, многим из них можно устанавливать диагноз и заочно, как это делал Кейси. И вообще протоколы писать с тобой можем лишь дома, уже после того, когда каким-либо недугом страдающий человек нанесет тебе визит или обратится к тебе письменно.
- Болгарская целительница Ванга считывала информацию как о физическом, так и о психическом состоянии нуждающегося в помощи человека с кусочка сахара-рафинада, который каждый из них обязан был до визита к ней продержать вблизи себя хотя бы ночь. Дело в том, что кристаллы сами по себе являются самыми лучшими абсорбентами и хранителями информации.
- Полагаю, так сможешь и ты, - спокойно произнесла Ева.
- Полагаю, смогу… Давай спросим банкиров о сахаре и о всех наших планах вообще?..
      В тот же вечер спросили. Все ответы «банкиров» были лишь положительны. Можно было готовиться к очень-очень серьезным и ответственным действиям.
      Прошло ровно неделя. И в намеченный час, разумеется, вечером, я сидел в новом кресле лишь несколько дней назад в центре города оборудованного кабинета, с трепетом ожидая своего первого визитера. В легком гриме, в очках и с бородкой приклеенной – нет, меня не узнать.
      И стук в дверь, наконец! Не мужской, очевидно, рукой...
- Да, пожалуйста, войди.
- Доктор Амос?.. – средних лет и прилично одетая женщина.
- Да, тот самый. Прошу!.. – пригласил ее жестом присесть. – Как к тебе обращаться, сударыня?
- Мое имя Лерина, - улыбнулась печально она, симпатичная, замужем, рассказала мне все о недугах своих, на мой взгляд, не смертельных, и вручила мне сахар. – Вот, как было написано, пролежал под подушкой всю ночь и весь день проносила с собой…
- Что ж, спасибо, Лерина. Завтра снова, пожалуйста, зайди, чтоб узнать о диагнозе и о необходимых средствах лечения, получить кое-какие рекомендации. А пока что скажу: все болезни твои, глубоко убежден,  носят ипохондрический характер. Первое, что могу предварительно порекомендовать: научись быть веселой, Лерина, научись радоваться жизнью!..
- Вот и муж мне о том постоянно твердит, - подымаясь со стула, призадумалась женщина.
- Вот и слушайся мужа!..
      Визитерша ушла; с облегчением вздохнул…
      Боже мой, что я делаю здесь? Неужели призвание мое лишь лечить ипохондриков? Мелко, мелко, Тирал!..
      Нужно будет установить у двери кабинета табло, чтоб пришедший, прочтя надпись на нем, понимал, когда можно ко мне заходить, когда следует ждать изменения надписи.
      Снова стук, на сей раз уже явно мужчина пожаловал…
- Заходи, я свободен, прошу!..
      Он вошел, поздаровался, оглядел все вокруг…
- А где лекарь? – спросил.
- Пред тобой, уважаемый. Кстати, можешь присесть.
- Полагал здесь увидеть настоящего зрелого доктора, не такаго, как ты, пацана, - лет ему самому двадцать восемь, не более.
- Так ты сядешь, герой? – с добродушной улыбкой обратился к нему, - или хочешь уйти, чтоб найти уже зрелого лекаря? Как тебя хоть зовут?
- Мое имя Ронестий. Раз пришел, то доверюсь тебе, - улыбнулся и он, - только ты не серчай, что я наглый такой. Доведет уже скоро до бешенства этот хренов недуг!..
- Нужно слив больше есть, сок пить чаще сливовый.
- Я еще не сказал, что меня допекает!..
      Не из робких он парень, а стоял до сих пор будто вкопанный, ноги были расставлены чуть-чуть больше, чем нужно…
- Оно видно и так! Геморрой у тебя, уважаемый. Да, болезнь неприятная, однако излечимая.
- Ну и ну! Помоги же мне, доктор, пожалуйста!..
- Раз уже образумился и назвал меня доктором, - сказал снова с улыбкой ему, - то придется помочь!.. Кем работаешь?..
- Грузчиком.
- Очевидно, работа тяжелая, это плохо, Ронестий. А что делать умеешь еще?..
- Я умею практически все!..
- У тебя, полагаю, уже двое детей.
- Да, действительно двое. Кто тебе это, Амос, сказал, как ты это узнал?.. – и так далее, так далее.
      Через десять минут мой второй пациент, оставив кусочек сахара, который я положил в отдельный пакетик и подписал, распростился и тут же ушел. Настроение мое уже стало мажорное, и хотелось мне этому наглому и действительно очень способному парню помочь. Всем, чем мог…
      И стук в дверь в третий раз. И вошла молодая, даже младше немного меня, то есть Евина возраста девушка. Как Ронестий, думала, что увидит здесь более зрелого лекаря, не стесняться которого уже более естественно.
- Ах, прости, доктор Амос, но мне очень неловко о делах своих личных тебе, молодому, все подробно рассказывать.
- Первым делом присядь, успокойся немножечко, а потом продолжай. Очевидно, проблема твоя, ваша с мужем проблема – очень-очень интимная.
- Да, и правда интимная, - сев на стул, расхрабрилась красавица. – Дело в том, что я замужем уже больше полгода, и мы с мужем ребенка хотим, прилагаем усилия, чтоб его наконец-то зачать, чтобы он в скором времени появился у нас… Тщетны наши старания…
- Прилагали усилия?..
- В первый месяц мы делали это по пятнадцать раз в сутки!.. Теперь, правда, по три, в лучшем случае пять.
- С ума можно сойти!.. Не натерли мазолей в этих ваших интимных местах?..
- Не натерли еще!.. – не заметив иронии.
- Чем же муж твой еще занимается?..
- Он работает столяром, то есть делает мебель. У нас, кстати, и свой магазин, я заведую им, - рассказала мне вкратце о бизнесе.
      Лишь тогда, когда девушка эта, вручив сахар, хотела откланяться, я таки не сдержался и высказал ей свое личное мнение:
- Будет, будет ребенок у вас. Только вам, на мой взгляд, нужно меньше в постели с супругом усердствовать, свести ваши рекорды к одному разу в сутки… Завтра все расскажу окончательно.
- Одного маловато и мне, - позабыв о начальном стеснении, огорчилась она и, простившись, ушла.
      Рассмешила, конечно, меня, но смех очень полезен во всех случаях жизни…
      Не жалея уже ни о чем, я вернулся домой.
- К тебе гость, - встретив, Ева сказала. – В твоей комнате Оскар.
- Он как раз мне и нужен!..
- В двух словах хоть скажи, как прошел первый вечер приема.
- Все прекрасно, любимая!.. – чмокнув в щечку ее. – Потом все расскажу.
      Оскар… Снова дела!.. Лишь когда обсудили все проблемы всеобщие, обратился к нему и по личному делу:
- Устрой парня, пожалуйста, одного на работу. И запомни: он мой протеже. Его имя Ронестий. Если что-то не так, ставь в известность меня.
- Да, конечно, Тирал! Рад тебе удружить!..
      Оскар вскоре ушел, а мы с Евой закрылись, чтоб никто не мешал. Записали вопросы «банкирам» своим, а вернее сказать, моему подсознанию, чтоб прочел информацию, что хранится в мозгах всех-всех в мире живущих людей, в душах мертвых уже...
      Моей прежней хандры и следа не осталось!..


      И еще года три пробежали как час. Если вспомнить о всем, то за эти три года много было чего, а с другой стороны, в самом деле серьезных событий в семье нашей негусто, не считая огромных успехов в развитии мальчика, то есть сына Арсентия. И к нему, вундеркинду, все сводились надежды и все наши желания. Понимала, конечно, что такая пассивность души, без больших устремлении, не ведет ни к чему. Жила так, как велело нутро, а вернее, моя интуиция. Странно то, что с таким положением дел соглашался и Виктор, выпивать только стал много чаще, увы.
- Часто ходишь на людях под градусом, - упрекнула недавно его. – Не позорил бы нас.
- Этим хочешь сказать, - усмехнулся супруг, - чтоб я пил только дома. Хорошо, но с условием, если ты мне составишь компанию.
- Вот чего не хватало?!.. – усмехнулась в ответ. – Пей с кем хочешь тогда, только пьяный, пожалуйста, не болтайся по городу.
      Брат мой, помните, тоже Наум, так и жил в Воркуте. И большим человеком, говоря о известности, он, конечно, не стал, стал директором дома культуры. Правда, сам этот дом, а вернее, дворец, у нас очень народом любим, он народный действительно. В нем уютно, комфортно, только в нем проходили концерты знаменитых приезжих певцов, в нем могли проводить свое личное время, досуг, люди многих профессий – постоянно действовало около двадцати кружков, от драматического до авиамоделизма.
      Итак, брат. Слава Богу, семью сохранил, слава Богу, Евгения не послала его куда-либо подальше, потому что ей часто, можно даже сказать, без конца изменял, выпивал. И вот, он позвонил.
- Как твое настроение?.. – улыбаясь, спросил.
- А ты хочешь мне, вижу, что-нибудь предложить, чтоб оно поднялось.
- Да, хочу, ибо ты только киснешь, сестричка, и забыла о радостях жизни вообще. К нам Андрона приехать должна и концерт, лишь один, состоится в ДК… Будет полный аншлаг, вам оставить места?..
- Ты певицу имеешь в виду?.. – с замирающим сердцем, сама зная прекрасно, о ком брат говорит.
- Да, певицу, ту самую, воркутинка она, став звездой, живет ныне в Москве!.. Между прочим, мы с ней раньше вместе работали.
- Ты бы реже общался со своими подружками, не давая Евгении лишний повод для ревности.
- Что ты, что ты, сестричка?!.. Ей, Андроне, уже пятьдесят!.. И я сам уже вовсе не тот, каким ранее был!..
- Ладно, братик, мне тут заливать, любишьженщин ты, любишь! А места три оставь, купи сам три билета для нас. Когда будет концерт?..
- Через пару недель.
- Вот и славно. Спасибо. Пока.
      Через пару недель… А что делать теперь?.. Воркутинка Андрона… та, которую вижу на экране ТВ, часто слышу по радио, стала все же звездой. И с ней было приятно, с ней сходила с ума… но что было, прошло…
      На работе я, кстати, становилась другой, становилась активной и требовательной – как-никак, а зам главы города по экономике.
- И откуда, Владлена Геннадьевна, в вас берется энергия? – повторял сам глава. – Вы и дома, наверно, всех-всех ставите на уши.
- А вот тут вы ошиблись, - отвечала с улыбкой. – Дома я совершенно спокойная, более того, покладистая, можно даже сказать, индифферентная.
- В это трудно поверить, - пожимал он плечами, - но раз вы так твердите, значит, так оно есть.
      Всем известно, что женщины – очень-очень изменчивы, как погода у нас в Воркуте. Вот и я, очевидно, такая, способная быть разной: на работе – огонь, дома – холод и лед. Я по сути есть спящий вулкан. Вероятно, проснусь, если кто-то разбудит… Но самой это делать не особо-то хочется… Летаргический сон, вперемежку с истерикой…
      Жена брата – психиатр! Полагаю, о многом догадалась и так… Пусть Евгения очень хорошая, очень добрая женщина, но мне помощь ее, на мой взгляд, не нужна…
      Июнь месяц опять… Где-то лето уже… А у нас, в Воркуте, еще только весна…
      О весне и новелла Наума, и с названием Легато…

      И журчание реки, качающийся на прочных, большого диаметра канатах мост и сияние солнца, теплый приятный ветерок, одним словом, весна; стою и ни о чем не думаю… да и думать не хочется ни о чем, ни о чем…
      И достаточно мутная, вобравшая в себя всю человеческую грязь и отходы заводов, но способна очиститься, стремящаяся в океан вода. Из нее, говорят, все земное и вышло, то есть мы с вами вышли, чтобы жить и дышать, видеть небо и звезды. Только вряд ли вернемся, а жаль… Вода и жизнь – понятия, можно смело сказать, адекватные, к тому же оба положительные, как, к примеру, зачатие, а потом и рождение. Антипод же зачатия – смерть. Всему в мире есть свой антипод: холод и жара, ненависть и любовь, добро и зло… Но вода и является жизнью, то есть может принять, растворить в себе большую долю недобрых, стремящихся к противоположному полюсу корпускул, превратив их уже в созидательные и вернув нам обратно, она вечный борец, как и мы, с мракобесием. Кстати, каждый из нас от рождения – язычник, но об этом не будем теперь, слишком сложная тема. Для кого-то больная… В воде прах наш, рассеявшись, превратится в другую и, должно быть, весьма интересную жизнь, содержащей в себе, вероятно, часть души кого-либо из нас… Вопрос спорный, конечно, наше дело таки размышлять, все пытаться понять… И вода есть основа всего.
      Лишь для пеших сей мост; по нему шли приятные, и не в шубах, а в курточках, и с улыбками девушки; внизу пенящийся, пытающийся запугать, еще со льдинами поток… И стою и стараюсь все это впитать, ни о чем совершенно не думая…
      Земля, Воздух, Вода… и, конечно, Огонь… И пылала сухая трава, кое-где и костры, может быть, и на этом берегу… Костры будут пылать в нашей жизни всегда: и средь белого дня, и в глубокой ночи… И падение звезды я увидел в ночи, много видел людей, облачившихся в шкуры, а на вертеле тушу… Запах мяса и пота… и дыма… К Абсолюту стремящиеся, всегда грешные люди в одно время везде, во всех стихиях сразу, в одно время живущие в прошлом, настоящем и будущем…
      И весьма интересная, сексапильная женщина на этом мосту; улыбнулась, пройдя…
      Грешен, грешен и я… Однако безгрешный человек, если был бы такой, – это и не человек, это – идол, божок, не способной кого-то понять, посочувствовать…
      Идолопоклонство – своего рода колыбель всех религий мира… И их много, религий; все достойны внимания и уважения, как и люди, создавшие их, как все люди вообще… Человек и Бог – понятия неразделимы, ибо Бога мы носим в душе…
      И качается мост… В синем небе, как в сказке, сияет, оставляя за собой длинный и недолговечный шлейф, летит сверхсильный реактивный самолет – творение человека рук, а вернее, его интеллекта, души, творение человека-бога…
      И вот я потихоньку иду по пока неухоженным, пока что без зеленого наряда улицам. С облегчением вздыхаю…
      Вода уносит, растворяет в себе все людские грехи!.. Унесла  часть моих…
      А навстречу жена… Остановились и… будто сто лет не виделись, вдруг всмотрелись друг другу в глаза.
- Домой скоро пойдешь?.. – в конце концов интересуюсь я.
- Через часик, а ты?.. – не дождавшись ответа, продолжила: - Какой-то ты сегодня не такой!.. Не влюбился ли, а?..
- Ты, наверно, права, - говорю невпопад.
- Что?!..
- Не в кого-то, в тебя!..
- А-а!.. – засияла она, впрямь любимая женщина, добавляя с намеком: - Могла бы все свои дела и отложить…
- В таком случае пошли, - нежно взяв ее за руку, - кое-что покажу.
- А с детишками как?.. – все еще сомневалась подруга.
- Пусть нас часик еще подождут...
      И вот мы уже вместе, вдвоем; и идем по пока неухоженным, пока что без зеленого наряда улицам; к мосту оба идем, где так много всего: солнца, света, улыбок… воды.

      Значит, было-таки у Наума желание так совместно с супругой до конца в земной жизни пройти. Получилось иначе. И так часто, увы, у всех нас получается, что невольно заходим в тупик и находим чуть позже совершенно другие объекты всех своих устремлений. Или слишком уж мелкими по глобальным масштабам были те, внешне очень благие первоначальные желания?..
      В летаргическом сне, без надежды на то, что кто-либо разбудит… И совсем неожиданно ощутила потребность кого-либо любить, быть любимой сама, ощутила большое желание весьма пылко и страстно, и безумно любить, всем чертям и супругу ленивому, и Науму на зло!.. Просыпалась сама, и не так, как вулкан, но была абсолютно уверена: извержению быть, оно зрело внутри!..
      Прошло больше недели. И в течение этого времени Виктор даже ни разу не пытался меня крепко-крепко обнять, сделать мне удовольствие. Не пыталась и я, ибо знала, что вскоре стану чей-то любовницей, беда в том, что не знала, чей именно.
      И за день до концерта Андроны, едва вышла из мэрии, вдруг столкнулась с Евгенией, то есть брата женой.
- Ты домой, знаю, ходишь пешком, - чмокнув тотчас в щеку, улыбалась она.
- С километр мне нетрудно пройти, - отвечая ей тем же, - зато очень полезно. Что здесь делаешь ты?..
      Кстати, ей сорок восемь уже, лет на девять аж старше меня.
- Вот, решила и я погулять, - добродушно ответила женщина, - повидаться с тобой.
      Слово за слово и… оказались в кафе – мой Арсентий с Виктором, сын же брата, племянник, в отъезде, взрослый парень уже… Заказ сделала Женя. Лично мне пить коньяк не хотелось нисколечко, но не стала противиться…
- Столько лет ты находишься в состоянии апатии, - глотнув кофе, сказала она, настоящий психолог, психиатр, - этим гробя себя. Долго будешь так киснуть, Владлен?..
- Так живут очень многие!.. Также киснешь, на мой взгляд, и ты.
- Сожалея о том, о упущенном времени, - вдруг призналась моя собеседница, как ни странно, слегка покраснев. – А ведь годы идут!..
- Да, и правда идут.
      Мы глотнули опять коньяка и, тотчас опьянев, я как будто теперь лишь заметила, что на вид этой женщине всего-навсего тридцать, что она весьма стройная и совсем не стара, и весьма привлекательна…
- Мне в душе только двадцать, Владленушка, - прочитав будто мысли мои, улыбнулась лукаво красавица.
- Мне же только пятнадцать, Евгения!..
- На мой взгляд, не грешно, если мы в таком возрасте уже прямо сегодня натворим с тобой глупостей, – как Андрона когда-то, взглядом прямо лаская меня. – Допивай свой коньяк и поехали к нам.
- Что ж, согласна, поехали.
      И, допив, расплатившись, вскоре вышли на улицу. И погода в тот вечер была просто чудесная – слава Богу, июня конец!.. И я ехала к брату…
      Ба, а там тишина!..
- А где мэтр?.. – так сама иногда называла его.
- Видно, трахает эту, как ее там, Андрону, - преспокойно сказала Евгения. – Она, кстати, сегодня приехала, чтоб успеть пред концертом еще с ним переспать. Сама знаешь, наверное, у них давний роман.
- Что тогда мне тут делать?.. – растерялась, естественно, я.
- Ты ко мне, между прочим, приехала!.. – разобиделась та. – Бабник, если вернется, то лишь только к утру.
- Прости, Женя, прости, - и я сделала шаг, обняла и прижала к себе эту славную очень и несчастную женщину.
      И в тот самый момент по моим позвонкам пробежал электрический ток, мне тотчас захотелось стянуть платье с нее… Боже мой, это ж брата жена!..
- Ладно, Влада, прощаю тебе, - благодушно сказала Евгения, отстранившись-таки. – Коньяка у меня, к сожалению, нет, значит, выпьем шампанского.
- Давай выпьем шампанского, - вновь не стала противиться.
      Звонок видеофона; моего же, мобильного. Это Виктор, супруг озаботился, куда делать жена. Объяснила ему что к чему и дала указание быть порядочным мужем, проследить за Арсентием, чтоб тот вовремя лег. В это время Евгения, как хозяйка заправская, быстро-быстро накрыла на стол.
- Раз уж мы с тобой будем гулять, - улыбаясь лукаво, обратилась ко мне, - приму быстренько душ.
- Да, конечно, с условием, - отвечая уже как своей соучастнице, - что чуть позже позволишь сделать это и мне. Целый день на работе была…
- Разумеется, милая!.. – согласилась девчонка-проказница, лет которой почти что полста, и отправилась в ванную.
      Боже мой, это ж брата жена!.. И сама ведь, сама!..
      Самые развратные – это тихие женщины со скрытым темпераментом, которые не столь любят блистать и ломаться, сколько предпочитают нечто более существенное – продолжительные и изощренные любовные утехи…
      И вернулась Евгения только в нижнем белье. И в шикарном, должна вам сказать, в соответствии с тем, на ком было оно. Не мужчина, но ахнула, видя женушку брата в столь пикантном наряде!..
- Может, все же накинуть халат?.. – с виноватой улыбкой обратилась ко мне.
- Раз уж мы здесь одни, нет, не надо, нет-нет!..
- В таком случае, Владленушка, поищу и тебе, - плавно двигаясь к шкафу, сообщила она, обнаженная жрица, - чтоб и ты после душа была в чистом белье… Вот, пожалуйста, дарю. Тебе будет как раз!..
      Протянула похожий комплект из прозрачного шелка. Через пару минут я уже была в ванной и стояла под струйками. Торопилась, признаюсь, омыть тело свое, омыть все свои прелести, чтоб скорее надеть, а чуть позже и снять мне врученный презент.
      И предстала пред очи Евгении. Восхищенные, смею сказать… И глядела на женщину мне как будто совсем незнакомую, в то же время и близкую... И уселись за столик, и открыли шампанское…
- На брудершафт?.. – голос томный ее.
- Да, конечно, богиня!..
      Губы влажные, теплые и пока что не очень активные, робкие…
      И звучала прекрасная и спокойная музыка…
- Потанцуем?.. – чтобы встать и всем телом прижаться к Евгении, предложила сама.
- Ага, - поднялась тотчас с места она…
      Ее губы теперь стали более смелыми… И ее, и мои… И мои, должна в этом признаться, были даже и более жадными, то есть более активными… И прижавшись друг к другу, мы по сути стояли, самопроизвольно покачивая бедрами и все больше пьянея… Кожа нежная-нежная… Жени шейки и плеч, ее спелой, но вовсе недряблой груди… Мне немного лишь лифчик мешал; и без капли стеснения, решительно, расстегнула его; сняла тут же и скинула свой, взяла в рот ее темно-коричневый, уже явно набухший от желания сосок…
- Может, выпьем еще?.. – вдруг спросила Евгения, этим сделав шажочек назад, а быть может, вперед.
- Хорошо, но с условием, - тут схитрила немного, - что потом уже ты согласишься со всем, что тебя предложу.
- Да, Владлена, о да! Полагала, ты знаешь сама: я сегодня всецело твоя!..
      И вернулись к столу, разумеется, выпили и глядели друг другу в глаза, и Евгения явно ждала моего предложения, с нетерпением явно ждала…
- Пойдем, Женя, в постель, - и оно прозвучало. – Там нам будет удобнее…
- Я об этом мечтаю давно!..
      И кровать уже застлана – она сделала это когда я была в ванной, наверное… Повалились и снова в объятиях предались обоюдным и безумно волнующим ласкам… И на сей раз Евгения присосалась к моей возбужденной груди… И вот губы ее, осыпая живот поцелуями, наконец-то приблизились к пышным, все еще под трусами находящимся зарослям. Я уже вся тряслась от большого желания, в то же время осознанно сделала совершенно иное, отстранила головушку женщины…
- Нет, сначала тебе это сделаю я, - властным тоном сказала, – только ляг, дорогая, на спину, - торопливо сама поднялась и в мгновение ока оказалась меж стройными и уже разведенными ножками. Но на попе красавицы еще были трусы. Приподняв свои бедра, Женя лишь приспустила, я сняла их совсем.
- Позволь снять и с тебя, - задыхаясь от жажды предстоящих услад, намекнула Евгения, чтобы я, развернувшись, поднесла свои прелести ей, к ее сочным губам.
- Нет, успеем, потом… - мне ж хотелось продлить удовольствие.
      Ах, какой удивительный и манящий бутон! Боже мой, до чего же прекрасное зрелище!..
      И уже торопливо подложила под попку своей деве подушечку и легла перед нею ничком, возбуждаясь все больше и больше сама, возбуждая тем самым ее, не касаясь губами пока пышных нежных кудряшек, начала целовать все, что было кругом, внутреннюю поверхность бедер…
- Ах, целуй же меня, дорогая, и там!.. – снова вся затряслась, вдруг взмолилась Евгения, пальцами одной руки раздвинула лишь недавно из под шелка освободившиеся волосики, этим же окончательно обнажая сырые и свежие лепестки своих прелестей, а другой же рукой подтянула мою бесколковую голову к этой влажной и розовой, моих ласк ожидавшей щели. – Я об этом мечтала давно!..
      И, пьянея от запаха, наконец прикоснулась своими, и давно приоткрытыми, искушенными губками к Жени нижним и робким, и по сути невинным губам… И язык, наконец, проник вглубь родничка…
      И домой в этот вечер я вернулась в одиннадцать… Спал Арсентий уже.
- Что ж так долго?.. – супруг.
- Задержалась, как видишь, чуть-чуть.
- А мне, кстати, сегодня захотелось немного, ну, с тобой пошалить…
- Я сегодня устала, прости, - равнодушно ответила.
      Где он раньше-то был?!.. Было время, клялась, что не буду ему изменять!..

                *  *  *


      В Крыму лето теперь. И я вспомнил о давнем желании познакомить Амалию с этим лучшим из лучших творении Господа на планете Земля.
- Но тебе самому жить неделю в Крыму, - и задумалась Муза, когда ей рассказал о желании своем, - боюсь, вряд ли получится, сделать это тебе не позволят дела. А оставить Амалию там без присмотра одну – совершенно немыслимо.
- В этом ты абсолютно права, - согласился с женой. – Значит, будем отдыхать поочередно. Дня четыре с малышкой, отойдя от всех дел, проведу лично я.
- В таком случае будем считать, что вопрос сей решен.
      Шесть недавно испонилось девочке… то есть наша «интарка» вполне взрослая девушка и способна родить. Но она, снова смею напомнить, – и ребенок земной… Читать, кстати, умела, в том числе и по-русски, и считала неплохо уже, и вообще очень-очень способная… Эх, проблема, беда!..
      Крым… Он русский, хотя… полуостров не может быть чьим-либо вообще, он – всеобщий, земной… И легенд чисто крымских, татарских, превеликое множество, но татары есть люди Земли…

      Когда джигит Сейдамет услыхал в первый раз нежный, как звон серебряного колокольчика, голос Биче, он решил, что Аллах может наделить таким голосом красавицу или райскую деву.
      Биче звала свою подругу с балкона своего дома:
- Фати… мэээ… Фати… мээээ…
      Сейдамет подошел почти к дому и шепнул:
- Ты воткнула нож в мое сердце, и у меня нет больше сил, умоляю, подыми чадру, покажи личико.
      Биче оглянулась и чуть отодвинула левой рукой чадру. Сейдамет увидал ее.
      Каждый день из своей деревни приезжал джигит Сейдамет, каждый день выходила под разными предлогами Биче на террасу, а один раз Сейдамет подстерег ее у ключа и взял с нее слово, что она будет ждать присылки сватов.
      Между тем, давно уже сватал красавицу Джан Арслан Мурза из Колечь-Мечети, и, наконец, родители согласились и объявили дочери об этом самой последней.
      Услыхав про свадьбу своей Биче, джигит Сейдамет не снес горя, отравился…
      В самый разгар свадебного пира сообщили Биче, что Сейдамет отравился, но еще жив… Горько плакала невеста под своею чадрою… и, когда она приехала вся в слезах в дом мужа, то он спросил, отчего она плачет. Биче сказала правду: и вот он отравился и еще не умер, и я умоляю тебя, отпусти меня попросить у него прощения, я тогда облегчу свою душу и буду верной тебе женою.
- Поезжай, - сказал муж.
      Побежала Биче и велела гнать поскорей в деревню Сейдамета. Но на пути разбойники выскочили у Шайтан-Чокрака, остановили подводу; зарыдала Биче, бросилась на колени, умоляла отпустить ее, объясняла, что ей каждая минута дорога, что она дает слово, что вернется сюда же, повторяла, что каждая задержка может лишить ее возможности спасти свою душу, очистить свою совесть прощеньем.
- И муж твой тебя отпустил? – спросил атаман разбойников.
- Да. Отпустил.
- Ну, поезжай, но смотри, возвращайся.
      Поскакали дальше. Сейдамет умирал. Ему было все безразлично, он ничего не понимал или не хотел понимать. На все ее слезы и мольбы Сейдамет тупо смотрел, и только одно слово удалось ей услышать из слабеющих его уст: «Теперь мне все равно».
      Утирая слезы, с камнем на сердце, вернулась она, как обещала, к разбойникам; рассказала все как было и просила убить ее поскорее и избавить от муки и томительной жизни. Разбойники уже разграбили арбу.
- Живо все положите обратно, не смейте трогать, - крикнул атаман Юсуф. – Поезжай, да утешит тебя Великий Пророк.
      В горе приехала Биче к своему мужу и рассказала все.
      Джан Арслан Мурза послал за муллою и при нем сказал своей жене формулу развода:
- Беги из моего дома, пока у тебя заколет в печени.
      И потом объяснил своей жене:
- Я не знал, что ты любишь другого. Насильно такому человеку, как ты, я не хочу быть мужем. Иди домой. Аллах с тобой.
      Прошло три месяца… За это время совсем выздоровел Сейдамет, ему успели дать кислого молока с противоядием.
      Разбойник после встречи с Биче распустил свою шайку, пошел в Бахчисарай, к порогу счастья, и вымолвил прощение у великого хана Крым Гирея, да будет его царство до дня Страшного Суда, покаялся во всех грехах своих. И смягчил Пророк сердце Повелителя, и простил он разбойнику Юсуфу.
      Джан Арслан Мурза, отослав жену, заскучал… затосковал, и скучен стал ему свет луны.
      И вот в один день из месяца зимнего все три стали просить руки Биче; помня все, что пришлось пережить; родители, вопреки обычаям, сказали:
- Дорогая дочь наша, выбирай сама, и наше благословенье всегда с тобой и с тем, кого изберет твое сердце.
      Биче избрала разбойника Юсуфа.

      Сказка? Да. Очень-очень красивая, значит, чем-то полезная…
      Пригласил к себе дочь.
- Мы тут с мамой решили, - начал с ней разговор, - показать тебе Крым, дать возможность тебе отдохнуть и самим хоть немного развеяться.
- Ура, папа, ура!.. – подскочила Амалия. – Это где, на Земле?..
- На Земле… Вот, возьми и прочти, - вручил ей пару книг, одна из которых с легендами, – чтобы было хотя бы понятие, в какой мир попадешь через несколько дней.
- Хорошо, я так рада, так рада!.. Через несколько дней?..
- Да, малышка, читай…
      Дел действительно было достаточно, с каждым часом порой возникали проблемы. В основном, правда, чисто рутинные, связанные с запуском в производство новых промышленных объектов, но их нужно решать!..
- Ты один, полагаю, без меня здесь какое-то время управишься, - разговор в министерстве с Тиралом.
- Не волнуйся, управлюсь, Наум.
- Может, съездим сегодня на шахту Карайская?  Где, увы, слишком много метана и бывают суфлярные выбросы, да и кровля пластов неустойчива.
- Что ж, согласен, поехали, господин президент, можно прямо сейчас.
      Господин президент… Слова эти меня все еще иногда мало-мальски коробили – возникали совершенно ненужные ассоциации с господами земными и давненько ушедшими, не со всеми, а с теми, кто был крайне бездарен и умел только пыль как народу в глаза, так и миру всему постоянно пускать. Слава Богу, вживался в весьма трудную роль президента достойного.
      До Карайской неблизко, километров пятьсот… Хочу вкратце напомнить, что в таких ситуациях, когда ты на виду добираться до куда-то можно только на транспорте совершенно реальном, это значит, без помощи магии.
- Лучше будет, наверно, слетать, - призадумался парень, глава.
- Приглашай вертолетчика.
      Снова старые мысли навещали меня. И они давно стали банальными, до абсурда смешными… Куда деться от них?.. В этом тоже абсурд!..
      Человек – раб своих убеждений, сам себе создающий кучу всяких проблем. В том числе и духовных… Комплекс собственной неполноценности, или несостоятельности, живет в каждом из нас: вдруг чего-то нельзя?.. Ерунда, ерунда!.. Раз Фортуна нам что-то дает, мы должны это взять с благодарностью!..
      Вертолет – соверменный, земной, а вот шахты на Ниаре – совершенно с отсталой и отжившей уже технологией. Виноват ли в том я?.. Может быть, может быть… Хотя нет, не виновен нисколечко!.. За огрехи свои и свои упущения всякий должен лишь сам отвечать, и нельзя перекладывать свои беды на дядю, но нельзя в то же время себя в чем-то корить… Снова слово нельзя… Как его исключить из сознания мыслящих?..
      Мы летели уже. Вертолет пассижирский и легенький, едва слышен был шум его вовсе неслабых, однако мизерное количество топлива расходующих моторов.
- Как дела внеслужебные, личные? – обратился к Тиралу. – Слышал, часто общаешься со своими банкирами.
- Нет, нечасто, Наум, - отозвался с желанием он. – Протоколы тебе могу дать почитать. В личном плане, спасибо, у нас все хорошо!..
      Отвечавшие Эдгару «мы» превратились в «банкиров»!.. Как сие понимать? Как прогресс в нашем общем развитии?.. Слово банк в основном означает то место, где хранятся деньжата, а они, увы, часто нечистые!.. Суть, конечно, не в слове банкир, но оно, на мой взгляд, нежелательно людям более тонкого уровня…
- Вкратце мне обо всем, содержании вопросов и ответов в проведенных вами сеансах, рассказала Евтерпа, но хотел бы прочесть, проштудировать протоколы сам лично. А вообще молодцы!.. От души поздравляю вас с успехом, ребята!..
- Ты бы мог, полагаю, обратиться к банкирам и сам.
- С какой целью, Тирал?.. Что мне нужно, я знаю и так! И не надо стремиться узнать больше, чем нужно! Сам же Кейси был парнем не особо-то грамотным, а названия поставленных «мы» диагнозов и средств лечения произносил на совершенно непонятном ему самому языке. В отношении банкиров, как ты их называешь, скажу: у нас, магов Вселенной, каковыми с тобою являемся, есть каналы общения с ними совершенно другие. Суть в итоге одна!..
- Получается так, - опечалился юный мой друг, - что я зря так старался войти именно с ними в прямой, на мой взгляд, самый верный контакт.
- Нет, не зря так старался, Тирал, ибо Ангел-хранитель, или сам Господь Бог, может нам не ответить на многие, интересующие нас вопросы, считая их не совсем корректными и ответы на которые, на их взгляд, нам не очень желательны. Полагаю, банкиры твои в этом плане не столь щепетильные. Мы с тобой когда-либо вдвоем, чтоб о сеансе не знал абсолютно никто, обратимся к банкирам с вопросами, может быть, и не очень корректными. Ты согласен, Тирал?..
- Да, конечно, конечно, господин президент!..
      Мог на эти вопросы, естественно, сам ответы давненько найти, но хотелось услышать их из уст человека совершенно другого и отчасти стороннего. Что меня беспокоило?.. Очень скоро об этом узнаете. Факт, что я задыхался опять от чрезмерно уж многих, слишком многих табу.
- Можем сеанс провести и сегодня, Наум, - тут добавил глава государства ниарского. – Вечерком в министерстве, когда все-все уйдут.
- Что ж, согласен, спасибо, Тирал!..
      В кабинете премьера или лучше в моем?.. Пусть сей сеанс происходит в кабинете моем, проще будет потом информацию стереть, чтоб и стены забыли о всем…
      Пора думать о шахте!..
- Что мы можем с тобой предпринять?.. – прочитав мои мысли, Тирал; слава Богу, не смог прочитать, о чем я размышлял лишь с минуту назад. – Чтобы люди не гибли, оставались здоровыми, ужесточить требования техники безопасности?..
- Очевидно, придется это сделать, мой друг. Правда, это – не выход из положения…
- А где выход, скажи?.. Ты ведь бывший шахтер!..
- К сожалению, должен признать, я дал маху тогда, когда строились эти, ныне действующие уголные шахты, горно-геологические условия во многих из них оказались, мой друг, много более жесткими… Нам нужны совершенно иные, между прочим, давным-давно разработанные, однако лишь в последнее столетие на Земле применяемые технологий.
- Пока мы еще в воздухе, расскажи о одной из таких хоть, пожалуйста.
- Извини, но не буду подробно рассказывать, ибо нет уже времени, мы уже подлетаем к Карайской. Дам тебе материалы, прочитаешь все сам. Могу только сказать, что процесс выдачи на-гора полезных ископаемых может быть полностью автоматизирован, то есть может осуществляться и без присутствия людей. Горняки через определенный период времени опускаются в шахту только для профилактических ремонтных работ или в случае каких-либо неполадок. Кстати, энергетические угли, извлекая из них нужное нам тепло, можно сжигать и прямо в шахте, для этого специально поджигая под землей угольные пласты. Правда, я этот метод считаю совершенно неприемлемым и варварским.
- Все понятно, Наум… Вот еще что скажу: на Ниаре доселе нет ни одного квалифицированного геолога, с неких пор всю работу геологов выполняешь ты сам. Но ведь ты в этом деле, извини, дилетант! Как и я, как кто-либо из нас, говоря о ниарцах вообще.
- Так чего же ты ждешь?! На Земле настоящих геологов превеликое множество, хватит косвенно мучить президента страны!..
- Информация принята! Из России?..
- Желательно.
      И тут мы приземлились у копров новой шахты еще, на-гора из которой не выдано ни ста тысяч тонн угля. Вскоре вышли на улицу и направились к административному зданию, где никто нас не ждал.
      Нет, серьезных аварии, повлекших за собой гибель горняков, на Карайской пока не случилось еще, однако такое могло произойти в любую минуту. Очень многое можно человеку простить: воровство, алчность к деньгам и леность, наконец сладострастие, но простить попустительство, из-за которого могут погибнуть люди, глубоко убежден, совершенно немыслимо. Нельзя это прощать и себе самому!..
- Господин президент?!.. – в кабинете директора.
- Добрый день. Едем в шахту, любезный…
      Раздевалка и роба, сапоги и светильник… Как и сто лет назад, уже больше, чем сто… И сквозняк у ствола, в нем самом, в руддворе… От него то и ехать не надо пока – шахта только открылась, все выработки рядом. Правда, штрек – очень длинный, почти два километра. Шли пешком, разумеется…
- Каков в шахте у вас контингент?.. – вопрос задан директору мной.
- В основном новички, к сожалению. Более-менее опытных только пять с половиной процентов.
- А ты сам как давно в горняках?..
- Года три. Только недавно вернулся из стажировки на одной из шахт Инты, - а Инта, между прочим, есть сестра Воркуты.
      Вот и лава; шла добыча…
- Может быть, остановим, чтобы все осмотреть?..
- Нет, не надо, пусть едут!..
      Не так страшен был черт, как его малевали. Неустойчива кровля. Ну и что, ну и что?.. Ситуацию крайне для меня неприятную я увидел внизу – датчик контроля воздуха, при превышении концентрации уровня метана автоматически отключающий подачу элетроэнергии в забой, был завернут в фуфайку и висел не у кровли, как требовалось правилами безопасности, а почти что у почвы пласта.
- Вот теперь останавливай!.. – рявкнул тотчас директору. – Это что?!.. Новички умудрились твои?!..
      В это время Тирал, сняв с плеча интерферометр, замерил истинный уровень метана. На сопряжении лавы и ковейерного штрека пласта было два с половиной процента!.. Мы могли взлететь в воздух! Не взлететь, а остаться в этом месте навечно.
      Лязг металла конвейера наконец-то умолк. Тишина. Но недолго. Был устроен страшнейший разнос этой смене шахтеров, а спустя два часа и всему руководству этой нужной ниарцам, очень нужной им шахты.
      Научиться чему-то полезному, нужному, людям сложно бывает порой, много время проходит, чтобы мастером стать, а вот всякие пакости сами липнут к рисковым и порой совершенно безответственным личностям.
      С настроением скверным возращался назад, в Вулказар, между прочим, достаточно выросший, ставший городом сильным и развитым. Но отчасти развеял хандру председатель правительства.
- Перестань себя мучить, Наум, - сказал он дружелюбно, - что касается шахты Карайская, вины нет там твоей… Лучше думай о том, что ты хочешь сегодня от банкиров узнать.
- Да, спасибо, мой друг…
      Что хотелось узнать, то давно уже знал. Ничего, уверяю вас, нового, все старо, как сей мир… Могу лишь намекнуть, что ищу оправдания новым и, естественно, грешным желаниям, ибо мне экономка Сарифа надоела уже…
      Легковерный Тирал… И такой же, похоже, я сам… Писал Лопе де Вега давно…

Быть легковерным – глупо и опасно,
И легковерье – это путь страданий.
Но видеть без разумных оснований
Кругом обман – не менее ужасно.

      И правдиво писал.
      И вот мы с легковерным в кабинете моем.
- Может быть, ты сначала запишешь все вопросы свои?.. – спросил парень меня.
- Уверяю, Тирал, играть в карты на деньги никуда не пойду!.. – и с улыбкой ответил ему.
      И премьер, уже в кресле, расслабился, вскоре впал в гипнотический транс, явно видел, связался с «банкирами».
- Вы готовы ответить на несколько, для меня очень важных вопросов? – задал первый из них.
- Да, готовы, Наум, - отозвались устами неитрального парня они.
- Стоит ли мне и впредь, как в последнее время живу, жить по сути всегда в воздержании, заглушая в себе все желания телесные, совершая сближение с многими распрекрасными дамами лишь глазами и мыслями, совершая сближение очень-очень интимное, только в мыслях лаская мной желаемых женщин?
- Нет, не стоит, Наум, так всегда поступать. Дело в том, что ты – маг. Если глянул на женщину раз, только раз вожделенным, в ее суть проникающим взглядом, значит, эта несчастная уже стала твоей, значит, жаждет она от тебя и реальных событий, ласк реальных твоих! Иногда подсознательно, иногда и осознанно... А обманывать – очень грешно, и тем более женщину!..
- Ну а если она, эта женщина замужем?..
- Не смотри на замужних тогда! Повторяем, коль раз посмотрел, сделай это реально, не травмируй отказом от собственных, своих прежних желаний еще больше ее. Да, все это – грешно, но что делать, раз мысленно она стала твоей, раз ее соблазнил и теперь она жаждет сама совершенно реальной любви? Много более грешно изменять в своих мыслях, Наум, что несчастная женщина будет делать всегда, в самые волнующие моменты своей интимной жизни с супругом, представляя тебя. О том, кстати, когда-то говорил сам Христос.
- Ну а если объект вожделения – жена близкого друга?..
- Кто тебя заставлял на нее так смотреть, своим взглядом ее раздевать и ласкать? Говори нам конкретно, о ком хочешь узнать, хватит в прятки играть!
- Рекомендуется ли мне сблизиться с Евой?..
- Ты уже это мысленно сделал, Наум, значит, делай реально. Мы – не судьи тебе.
      Тут «банкиры», наверное, подсказали Тиралу, что сеанс связи окончен, и парнишка вернулся в состояние прежнее.
      Боже мой, до чего я дошел?! До чего же нелеп и кощунственен мир!..


      Дня четыре и я отдохнула в Крыму. И вернулись на Ниару с Амалией посвежевшие, бодрые. И Наум в это время, похоже, время зря не терял, без меня тут Сарифой, вероятно, шалил, и казался весьма энергичным и собранным, будто лет ему тридцать всего.
- Как вы там?.. – первым делом спросил.
- Все прекрасно, мой друг, - прижимаясь к нему, - но должна откровенно сказать, дома все-таки лучше!..
- И мне много приятнее, когда рядом находишься ты!..
      Мир и взаимопонимание… И свою экономку, а по сути наложницу на три дня, посоветовшись с мужем, отпустили домой. Между прочим, Евтум относился к девчонке равнодушно совсем, будто даже не видел ее. Может быть, лишь умело играл?..
      Земля, Ниара, Интария… Три подружки, так можно сказать. Ниара – самая юная, Интария – прагматичная и технически развита, а Земля – это кладезь духовности, и на ней в основном родились все философы…

      Во всем окружающем нас чувственном мире, так же, как и в мире духовном, проявляется борьба двух принципов, которые первоначально были дружны между собой и даже предполагали друг друга, но между которыми по поводу определенного пункта разгорелась вражда. Борьма между ними может быть прослежена на самых различных ступенях развития – классах и видах (прототипах множества мировых эпох, больших и малых отрезков времени), вплоть до того времени, когда, наконец, разрушающий принцип побежден противоположным ему, когда, словно в далекой перспективе, все более расплываются контуры и начинается период совершенства, наступает свободное от борьбы мировое царство. Содержание этой великой книги иероглифов является, следовательно, тем же самым, что и содержание написанного для нас Откровения.
      Впрочем, и окружающая нас природа (даже согласно священной традиции) возникла не вдруг, а в различное время и последовательно. Мы надеемся более подробно заняться зодиаком этих различных ступеней развития как-нибудь в другой раз, а здесь выделим лишь несколько относящихся к этому моментов, причем прежде всего применительно к животному царству.
      Древнейший звездный образ нашего зодиака, древнейший мир животных, возникает из воды, его характер – это, видимо, обращенный к самому себе покой, внутреннее сосредоточение в своеобразном центре. Отправляясь от полипов, червей, рыб, этот мир развивается, проходя высшее состояние куколки последнего класса, и далее – морских животных: от ламантина, моржа, бегемота до толстокожих. Представителем этой древнейшей эпохи является слон. Огромная масса тела, большая продолжительность жизни, более гармоническое соответствие первоначальной цели природы (безвредность), которая более всего подходит для обозначения этой животной формации, – все это в общем характеризует специфику древней эпохи. Этот класс существ все еще пребывает в мире с другими, он предшествует сфере хищников и находится выше ее, что сказывается уже в его известной недоступности для хищников: недоступный им, он не вступает с ними в никакие взаимоотношения. Но одновременно эта эпоха животного царства находится вне близкого контакта с человеком, она отчасти недоступна также и ему, в то время как почти такой же древний животный мир, представителем которого является бык, несравненно более близко примыкает к сфере потребностей человека, и, кажется, непосредственно дан для него. Этот второй круг одновременно с человеком опускается в третий период, сферу борьбы и раздоров. Здесь животные третьей, столь же древней формации, огромные хищники, в основном подобны человеку. Это проявляется в их еще более близком отношении с человеком по сравнению с предшествующими ступенями живого или в том, что человек, по древнейшей традиции явившийся причиной своей собственной катастрофы, которая ввела в окружающую его природу борьбу и противоречие, попал вместе с ней в свою же западню; или в том, что своим возникновением эта эпоха отчасти обязана лишь введенным человеком великим изменениям. Представителем этого третьего звездного образа является лев. Величина тела, большая продолжительность жизни, тот внутренний мир и покой, которые характеризовали ранний животный мир, начинают исчезать, разрушающая сила вырывается из начальной связанности, и здесь природа оставляет первоначальную гармонию, она восстает против того, кому раньше она отдавала, собственно, все свои силы. В природу вводится отныне дух непрекращающегося противоречия, она не может найти слово, чтобы прогнать прочь этот злой дух. И возникает та борьба, которая проходит сквозь все многообразные формационные ступени животного царства. Борьба между противоположными силами на этой ступени более могучих существ часто ведется с применением видимого оружия, но принцип сохранения побеждает и здесь благодаря более высокой производительной силе наиболее страдающих видов, в то время как среди слабейших видов древнейшего происхождения борьба ведется с применением невидимых средств: ядов и т.п.
      Семьи животных более позднего происхождения должны быть рассмотрены именно как часть велкой книги природы, которая сохранила нам истории более раннего прошлого, историю первых великих катастроф. Например, бык в этом отношении является аллегорией более чистой, более высокой, вместе с человеком и ради человека безвинно страдающей природы. Следующие древние периоды природного откровения содержат историю более поздних эпох.
      Провозвестия пророков, в которых события, расположенные во времени ближе к самим визионерам, выглядят более ясно, те же, что лежат от них в отдалении, представляются все более темными и наложенными друг на друга, что отчасти можно сопоставить с брошенным вдаль взглядом, например, вдоль длинной аллеи, когда близко расположенные предметы представляются обладающими большими размерами, более отчетливыми и более отдаленными также и друг от друга, а те, что расположены далее пропорционально увеличивающемуся удалению кажутся все менее четкими, меньшими по размеру и более слитыми. Также и в языке природных форм их контуры кажутся все меньшими, становясь все более тонкими и менее отчетливыми по мере уменьшения возраста животных формаций и по мере того, насколько содержание отдельных моментов затрагивает отдаленнейшее будущее. Мы обнаруживаем это, большей частью, в более позних, последних звездных образах большого зодиака. Опуская другие, мы обратим здесь внимание прежде всего на последнее звено.
      Классы насекомых и отчасти червей уже рассматривались многими как более поздние образования по сравнению с остальной природой. И в самом деле, существование этих животных основывается, по большей части, на смерти, тлении и разрушении более ранней природы, которая, следовательно, должна предполагаться уже наличествующей ко времени появления этого более молодого животного царства. Внутри класса насекомых мы замечаем отчасти совсем новые, неподобающие другим более древним классам отношения; так вместо обычных цифр «два» и «четыре», характеризующих число органов ощущения и конечности, возникают цифры «три» и «шесть». Фигуры их становятся все более символическими и химерическими, а человекообразность исчезает вовсе, примерно так же, как контур очень далеко стоящих предметов при отдаленном их рассмотрении становится все менее четким и недоступным познанию. И в устройстве трахей выдает себя более поздняя природа, в возникновении которой нынешняя атмосфера, видимо, играет точно такую же фундаментальную роль, которая в более ранних периодах принадлежала воде. Прежде всего, это более молодое животное царство характеризует то, что эти существа не выступают более в изначальной основной форме своего вида, но большую часть времени существуют в состоянии непознаваемой, неопределенной личинки; что они нуждаются в некотором новом, более высоком рождении – в метаморфозе, чтобы вновь вернуться в подлинное, нормальное, родительское состояние своего вида.
      С другой стороны, эта метаморфоза, соглазно еще древнейшему народному мнению, становится утешительной аллегорией смерти, как возрождение к первоначальному и более совершенному бытию, как пробуждение и формирование в соответствии с более высоким прообразом, а слово смерть, как в его ужасном, так и утешительном значении вошло в язык природы, по-видимому, лишь в более позднее время и было воспринято этими позднейшими формациями, ибо они произошли из разрушения и смерти более древних. Вся без исключения изначальная природа не имела никакого образа для обозначения словом «смерть». Это понятие, видимо, было ей изначально чуждым.
      Если уже и в более древние эпохи хищников мир животных все более удалялся от состояния первоначального единства и целесообразности, то современный нам новейший животный мир в еще большей степени покинул ту первоначальную гармонию и находится в еще более кричащем противоречии с первоцелью природы. Этот животный мир делается все более бесполезным и вредным, причиняя, по крайней мере в состоянии личинки, мучения и вред более древней приролде. Разрушающий принцип ведет войну, используя оружие духовного типа, такое как яд, чья химико-магическая действенность нередко едва ли может быть объяснена, исходя из обычного способа действия видимой природы. Одновременно уменьшается продолжительность жизни (по крайней мере, в завершенном состоянии организма), величина тела и абсолютная сила; приданное же более слабым видам в качестве замены стремление к созданию искусственных предметов также может быть отнесено к характерным чертам более поздней эпохи.
      На языке сновидения и более высоких профетических сфер часто употребляется такой оборот речи, который часть представляет в качестве целого (например, провидец представляет целый народ), а единичное представляется на место целого. Этот оборот речи мы обнаруживаем преимущественно и почти исключительно в самые ранние периоды животного мира, а также вновь в царстве насекомых. То отношение, когда целый вид животных, когда целое менее совершенное множество репрезентировано более высоким и более совершенным индивидом, когда единичное берет на себя вместо целого важнейшее дело существования и боль рождения нового, мы не обнаруживаем больше нигде в животном мире, за исключением более поздних классов, а именно, класса насекомых. Достигшая зрелости пчелиная матка выступает в качестве репрезентанта всего своего вида, в некотором словно магическом отношении к этому виду, который, как известно, не способен существовать и жить отдельно от нее. И действительно, матка – это не что иное, как первоначальная и нормальная форма пчелиного вида, а рабочие пчелы, как известно из новых и новейших исследований, суть не что иное, как захиревшие и большей частью бесплодные пчелы-матери, несовершенные матки. Из обычного яйца вместо рабочей пчелы может развиться и матка, если рабочие пчелы расширят ячейку сот для яйца и снабдяд ее более обильным питательным материалом. Как здесь, так и в духовном мире мы обнаруживаем то таинственное отношение, когда лишь один наисовершеннейший индивид достигает нормального состояния в целом виде, представляя тем самым это менее совершенное множество, ибо берет вместо них на себя важнейшую задачу животного существования, к решению которой обыкновенные пчелы сами по себе были бы неспособны.
      Царство насекомых и в другом отношении является аллегорией совершенства и духовности. В то время как, с одной стороны, нигде больше не обнаруживается таких примеров ограниченности, весьма грубых потребностей и ярости даже по отношению к своим выводкам, от которой не защищает и всесторонняя внутривидовая и материнская любовь, тем не менее мы не должны упустить из виду именно в данном классе животных образцы величайшего дружелюбия и любвеобилия совершенно противоположного рода. В этих пестрых существах, возрожденных из смерти и погребения несовершенной личинки, которые, обретя совершеннейшую свободу и покинув землю, освобожденные от оков более ранних и грубых потребностей, освященные светом нового и еще не виданного ими неба, начинают жить на новой, незнакомой им земле, мы распознаем дружеские предзнаменования некоторого далекого, прекрасного будущего нашего человеческого рода. Кажется, что закончилась длительная борьба в этой сфере, существа которой живут отныне между собой в состоянии гармонического покоя и постоянного мира, кажется, что угас принцип враждебности и великая книга первого Откровения Бога закрывается утешающим словом мира.
      В своей великой книге, которая имеет, собственно, три главы, из которых каждая, в свою очередь, распадается на несколько подразделов, природа показывает себя как Апокалипсис в образах и живых природных формах. Она – древнейшее известное Откровение Бога людям, то самое Слово, и через это слово, из которого проистекают и более поздние откровения, нам дано то же самое содержание. Природа – это тот же язык, на котором изначально говорила и продолжает говорить высшая сфера духовного мира, и, хотя человек отвык от этого божественного языка, все же ему по-прежнему остается доступным некий луч начального понимания, и в соответствии с этим мы увидим, какими могучими средствами дух этой великой книги природы, буквы которой и есть жизнь, оказывает и теперь на него свое воздействие, стоит ему только осознать это влияние.
      В последующем изложении мы хотим указать лишь на самое важное, а более подробное рассмотрение оставить на другой раз. Возможно, что нам удастся, исходя из внутренней истории природы, прийти к выводам разнообразного характера, отчасти и по поводу той загадки, которую нам оставила еще более отдаленная древность. Прежде чем мы полностью закончим данную главу, упомянем кое-что еще касательно этих загадок.
      Всему предшествующему миру, видимо, вовсе не была чужда идея воплощения Божия, рожденного человеком и узнавшего в качестве такового всю боль человеческой ограниченности. Тот Бог, рожденный от Бога и признаваемый египетской доктриной в качестве последнего божественного рождения и высшего излучения божественного существа, вместе с тем становится плотью, и в человеческом воплощении должен претерпеть все в полной мере, и даже самую ужасную смерть. Следует упомянуть и дионисического бога Шиву, который, согласно религиозной системе индийцев, является вторым проявлением Бога. В качестве чувственно осязаемого Бога он должен выбрать и претерпеть тяжелейшую долю смертного состояния – саму смерть. Также и тот сын Бога Богов, Осирис (Загрей), которому его вечный отец предоставил место в непосредственной близости от своего трона и даже знаки своей высшей власти, нашел ужасную смерть от рук титанов, а персидский Митра, почитающийся в качестве творца мира, прародителя всего многоцветного многообразия вещей, Защитника и Хранителя, должен как бык Абудад найти свою смерть от руки Аримана. Так древность представляла и изображала точку зрения на вочеловечивание Бога и на тот жребий унижения, претерпевать который было суждено божеству в самых разнообразных и пестрых сказаниях. В отношении этого воззрения я прихожу и к другому столь же значимому выводу. Этот ставший человеком Бог не представляется мне только лишь судьей мертвых, или господином подземного мира; он является избавителем от смерти, освободителем от оков смертности, водителем к божественному началу. Тот Бог, что воплощен в различных мистериях в образе то Диониса, то Персефоны, был творцом душ и управителем судьбы, а в образе Гадеса – великим благодетелем душ, сбросивших оковы тела, ибо он подает им тот кубок, что приводит их вновь в сознание, пробуждая в них тоску к возвращению в божественное лоно. Это воззрение еще более определенно выражено в мистериях. В нем изображается судьба духов после смерти; своими таинствами посвящения и тайными учениями мистерии подготавливали для душ более благоприятный жребий для жизни в том мире, ибо всем своим содержанием они служили душам путевой нитью в направлении потерянной родины – царства Божьего. Но Дионис, бог мистерий, был единственным, кто сопровождал на небо возвращающиеся души до самого конца пути. Он был смотрителем и распорядителем того порядка определения Благодати, тем учреждением, ответственным за совершенствование, путь к которому и искали мистерии. И сам он в образе Вакха отправлялся в подземный мир, освобождая оттуда душу матери, и в этом полном смысла предании объединились обычно по видимости столь различные воззрения орфической и вакхической систем. Как Ариадна, он ведет души под знаком дружественного созвездия через темный лабиринт назад к выходу и свету. Также и умерший Бог египетской системы после того, как он претерпел тяжелейшую смертную участь, вновь восстает в еще большем могуществе, как вечный благодетель и учитель.
      Если же далее мы спросим себя, каким образом, согласно учению о мистериях, происходит вознесение душ на небо, их спасение и исцеление, то в различных версиях этих тайных учений мы найдем исполненный значимости, пусть даже и неясный, ответ. Это означает, что мистерии своим очистительным действием подготавливали душе лучшую долю в том мире, а путь к возвращению на вечную родину проходил через многочисленные очищения. Из этих путей один был наиболее примечательным – это очищение кровью.
      Бог мистерий во многих отношениях вообще воплощается в образе быка и умирает, как уже упомянуто выше, в персидском мифе в качестве мирового быка Абудада. В так называемых тавроболиях, к примеру, очищение от совершенной провинности осуществляется таким образом, что кровь принесенного в жертву быка брызгают на расположившегося в яме человека, искупающего вину; так же и жертвы баранов использовались как психические средства очищения. Да и сам Геркулес перед тайным посвящением прошел очищение бычьей кровью, и все, кто испытывал потребность в подобном искуплении, перед посвящением в мистерию должны были встать на шкуру принесенного в жертву быка. И вообще, те, кто осуществлял эти жертвы, играли в древности весьма важную роль. Особенно примечательным представляется то содержание, на которое намекали дионисийские мистерии. Мясо жертвенного быка жрецы должны были есть в сыром виде, что должно быть прямым указанием на кровавую смерть и расчленение Диониса (Осириса) титанами. Также и в примечательных ежегодных жертвованиях пахотного быка, мясо его тотчас распределялось, и тем самым Дионис оказывался распределяющим еду, самым справедливым, любвеобильным дарителем пищи. Да и сами возникшие из тела титанов люди могут с этой точки зрения рассматриваться как части Бога, ибо титаны тоже приняли пищу от его тела.
      Правда, эти исполненные глубокого смысла древние предания уже с давних времен благодаря странному смещению языков, о котором у нас пойдет речь в одной из следующих глав, подверглись многообразным и весьма неприятным искажениям. Жертвы животных превратились в ужасающие человеческие жертвоприношения: одухотворенные образы превратились в формы разрушения и ужаса, хотя и здесь можно объединить расчлененные части в одно целое и все особенные черты доказывают ту истину, что в древнейшее время в профетическом духе познано многое из того, что будет исполнено лишь гораздо позднее. Мы бы могли на основе самых разнообразных примеров показать то, что уже сделано другими, если бы здесь было для этого подходящее место. Даже павшие, выродившиеся виды должны, видимо, сохранять в себе древнее священное Откровение. Но откуда и на каких путях раскррывается это древнее Откровение? И снова – благодаря воплощенному, ставшему плотью слову, которое, согласно дионисийскому учению, раскрывается как пестрое разнообразие чувственного мира, как множественность – через природу.
      Мы обнаруживаем многое из того, что может привести нас к ответу на этот вопрос, и снова из этого множества нам необходимо выделить лишь некоторые моменты…*

      Чей-то голос отвлек… И мужской – дома только Амалия… Кстати, дочь и не знала, что я в данный момент в кабинете своем, полагает, что нет никого… Тишина… Может, только послышалось?..
      Вновь пыталась читать, но болела душа…
      Спальня нашей красавицы, а пред ней на коленях, ба, стоял Игерон! И пытался ей юбку задрать!..
- Ах, позволь мне увидеть, Амалия, твою девичью писечку!.. - шептал он возбужденно, а глупышка моя не особо противилась.
      Тут во мне все вскипело…
- Я тебе покажу!.. – входя, вскрикнула я…
      Только позже подумала: что конкретно могла показать?.. Нет, не помня о прошлом сознательно, Игерон это видел уже, давно все изучил, что меж ног у меня!.. За грехи всегда надо платить!..


      Вновь напала хандра – с неких пор мой любовник Сидон отдавал все-все силы свои более юной подружке, ублажал, очевидно, слишком часто ее, мне опять не везло!.. Неужели «мокряшка» той едва оперившейся девочки чем-то лучше моей?!..
- Эй, Сидон, посмотри на меня, – соблазняла его, – я горю от желания!..
- Извини, дорогая Устиния, - отвечал дуралей, - но мне вовсе не хочется повторять снова то, чем с тобой занимались минут тридцать назад.
- Сделай это иначе!.. – приходилось его уговаривать, приходилось его возбуждать; не скажу, что мне это не нравилось, но желала-таки в глазах видеть любовника настоящую страсть.
      Намекнула однажды ему, что отправлю в отставку, с увольненеием вообще... Испугался говнюк!..
- Ах, не надо, не надо, Устиния!.. – подскочив тотчас с места, вскричал. – Обещаю, отныне подругу свою буду трахать раз в сутки всего!..
      Как цинично все это!.. Дожила, дождалась!..
      Совершенно о мне, как о женщине, позабывший Евтум появился однажды пред очи мои с выражением странным лица, таким, кстати, обычно бывал, когда жаждал сближения, когда жаждал интимных услад.
- Неужели ты снова, - этак робко спросила его, и с надеждой уже, - снова хочешь со мной, ну, немного развлечься?..
- Жаль смотреть на тебя, дорогая Устиния, - без усмешки ответил малыш. – Ты, я вижу, страдаешь, жаждешь пылкой любви.
- Что скрывать от тебя?.. Да, действительно жажду, очень жажду, Евтум.

*Г.Г. Шуберт. Символика сновидения.
- И не только мужской, - сказал он прежним тоном; добродушно сказал. – Ты не против, по-моему, пошалить с одной юной девчоночкой.
- Все ты знаешь, мой друг! Если речь о Сарифе, то она в самом деле очень-очень мне нравится.
- Скажи прямо, пожалуйста, ты желаешь с Сарифой оказаться в постели? Если да, я могу тебе в этом помочь, если нет, до свидания.
- Да, хочу, - таким был мой ответ. – Не пойму одного, зачем это тебе?.. Полагаю, что с девочкой ты давно уже близок и так.
- Ошибаешься, радость моя!.. – на сей раз усмехнулся Евтум. – Хотя мог бы действительно насладиться Сарифой давно.
- Значит, все-таки жаждешь с этой девочкой сам…
- И любовью, Устиния, мы займемся втроем!.. У тебя в этом опыт, давно знаю, имеется.
- Хорошо, - после паузы сказала развратнику, - но с условием, что все это пройдет очень-очень корректно, без пошлости, что все будет как в сказке.
- Пусть все будет как в сказке, - согласился Евтум. – Будь готова, жди праздника!..
- Не готовы бывают, к сожалению, мужчины, больно часто они лишь глазами хотят!.. Я готова всегда!..
      Ждать придется великого праздника… Праздник этот для грешного, в постоянном томлении тела или он предназначен и для более светлой и тонкой, можно даже сказать, совершенно невинной души?.. Тело – только орудие, без души в нашей жизни можно разве что пукнуть, да и то втихаря…
      И ждала, свято веря, что Евтум и Сарифа вот-вот, очень скоро придут, осчастливят меня, очень-очень несчастную девочку. Ждала день, и второй, находясь в состоянии еще более сильного, истомившего душу желания и, конечно, волнения… Даже муж мой, тюфяк, обратил раз внимание…
- От тебя в эти дни очень женщиной пахнет, Устиния, - сказал он, улыбаясь. – Может быть, у тебя появился любовничек?..
- Пока нет, но надеюсь, появится!.. Ну а женщиной пахнет от меня, дорогой, потому что я женщина, о чем ты, очевидно, забыл!..
- Снова фыркаешь, милая, - стал серьезным таки. – Стоит только с тобой пошутить, как ты все превращаешь в настоящую драму.
- Ладно, Оскар, прости…
      И он прав, превращаю действительно… Тому есть оправдание. А что толку от этого?..
      Нужно делом заняться! Но каким же, каким?!.. Пчеловод – это только профессия. Уже стало профессией – все знакомо, привычно… Мне нужна новизна, мне вершины нужны, на которые трудно, всегда трудно взойти!..
- Ты, мамуля, в последние дни, - и Умсус мне сегодня сказал, ему шесть с половиной, между прочим, уже, - как-то странно себя, непривычно ведешь, будто чем-то расстроена или ждешь каких-либо вестей.
- Ну а ты, ты прозорлив, сынок, - удивившись, ответила, говоря почти правду, добавила:. – Я действительно жду, с нетерпением жду важной встречи с подругой.
- У тебя и подруг, не считая Евтерпы, до сих пор вроде не было, - с недоверием глядя, произнес больно умный Умсус.
- С этой я лишь полгода назад познакомилась!..
- Хватит, мама, об этом… У меня предложение. Если хочешь немного развеяться, давай съездим с тобой к одной чудной речушке, где полно окуней. Завтра, кстати, суббота. Даже если чем-либо будет занят Евтум, сможем съездить и сами, вдвоем.
- Очень рада, спасибо, Умсус, - впрямь была очень тронута, - что о мне так заботишься, но должна отказаться, прости.
- Так и быть, в другой раз… - поник сын мой родной. – Не хандри только, мамочка…
      Вот так, значит, его предала!..
      Почему?!.. Почему я такая, скажу так, непутевая?.. Мало мне нехорошей и отчасти порочной черты быть чрезмерно уж влюбчивой и по сути всегда уступать всем желаниям мужчин, то теперь убедилась вторично и уже окончательно, что я склонна к тому же и сближению с дамами, с юными хорошенькими девушками... И желала не только того, чтоб ласкали меня, мне самой очень-очень хотелось запустить свой язык в влажный женский тайник, стать на время мужчиной для партнерши своей. Той, что раньше со мною часто-часто была, той, что будет, надеялась… Может, тяга к лесбийской любви мне природой дана, а быть может, к такому влечению пристрастила та, первая?.. Может, тяга такая – болезнь, и Евтерпа, желанная, заразила меня?.. Все прощаю богине своей, пусть она лишь простит!..
      И она, да, Евтерпа, появилась совсем неожиданно в относительно скромном нашем с Оскаром доме. Я была в это время одна и, надеясь на близость, весьма страстно ее обняла и прижала к себе – иногда, крайне редко, мы таки предавались слегка как бы уже подзабытым, посему еще больше волнующим, упоительным ласкам. Тут Евтерпа достаточно резко отстранилась сперва, но тотчас, очевидно, одумалась и спросила меня:
- Очень хочешь?..
- О да!..
- Хорошо, но учти, - и прильнула сама, - у меня мало времени…
      А спустя еще пару минут, оставаясь в чем мать родила, моя гостья легла на широкий, наш семейный диван и раздвинула ножки свои…
- Ах, скорее, Устиния, - и сказала она с нетерпением, поясняя, добаваила: - Чтоб могла в то же время испытать пик блаженства и ты, поднеси мне, пожалуйста, свою жопку к лицу. Не впервые, все знаешь сама.
      Повторять не пришлось… Приспустив свою попку ко рту, к сладким женским Евтерпы устам, я руками расширила хорошо мне знакомую, в густых зарослях щель и своими губами моментально нашла лепестки сладострастия ее девственной писечки, губки влажные, нежные, теплые, от желания слегка отвердевшие и с ума всякий раз меня просто сводящие… И блаженство, блаженство… И вдруг слишком уж рано, так бывало нечасто, нас обеих пронзила, а вернее, на нас с мощной силой нахлынула и по всем позвонкам пробежала наслаждения волна…
- Ты сегодня, я вижу, действительно, - улыбалась богиня-любовница, уже вымыв лицо, - в плане секса была голодна.
- Нет достойных мужчин, - и с улыбкой ответила. – Слава Богу, мы можем с тобой иногда обойтись и без них… Но сегодня, Евтерпа, ты меня навестила, полагаю, совсем не для этого, чтоб ублажить друг друга…
- Да, прости, не для этого, - одеваясь, сказала она. – Я хочу попросить, чтобы ты воскресенье провела у меня, то есть в наших владениях. Экономке своей вновь дала выходной, мы с Наумом должны улететь, утрясти одно дело в Интарии, ну а дети есть дети, оставлять их одних, на мой взгляд, нежелательно.
      Экономке дала выходной, сынок взрослый давно и давно независимый, а Амалия, значит, еще глупая девочка. Внешне девушка, да, но нельзя забывать, что ей только шесть лет!.. Странно то, что до этого много раз оставляла Евтерпа свою дочку одну, под присмотром Евтума всего!.. Странно то, что Сарифа на вид младше Амалии – нашла няню для доченьки мать!.. Странно видеть все это.
- Так и быть, я согласна, Евтерпа. Мой Умсус – мальчик взрослый почти, как-никак, он чуть старше Амалии, один день без жены обойдется и Оскар. На рыбалку пусть съездят вдвоем!..
- Вот и славно, Устиния!.. Я сама за тобой прилечу и доставлю в свой дом, - тут Евтерпа заранее мне дала указания, чтобы я не дремала, постоянно следила за дочерью и за тем, чтобы в дом не проник кто-нибудь из чужих, очевидно, имея в виду молодых и успевших уже положить на Амалию глаз парней.
- Не волнуйся, - заверила я, - я за всем прослежу.
      И собравшись уйти, она нежно прижалась ко мне и на ушко шепнула:
- Мы с Наумом решили уже, что в награду за службу мы оставим в тот вечер тебя у себя ночевать, проведем ночь втроем!..
- Я в восторге, ура!..
      И Евтерпа ушла, и осталась одна еще больше, увы, взбудораженной, чем была до визита дорогой мой любовницы, ибо все мои мысли теперь были о том, какой сладкой и бурной будет вскоре та ночь, ибо я представляла уже сцены пылкой и страстной любви. И жалела о том, что мы будем всего лишь втроем, а могли бы ее, эту ночь, провести вчетвером, вместе с юной Сарифой.
      Вдруг вернулся со службы супруг.
- Где Умсус?.. У Евтума опять?
- Нет, в последнее время они, к сожалению, не так часто встречаются, сам Евтум к нам, увы, много реже является. А Умсус в сей момент у другого приятеля… Насколько мне известно, пытаются совместно пересмотреть и основательно изучить явления, связанные с диссипацией газовых молекул в пространстве, приводящей к постепенному уменьшению всей планетной атмосферы.
- Ишь, какие вы умные!.. – усмехнулся неглупый, но не очень стремящийся к знаниям Оскар. – Кстати, ты вновь весьма возбужденная, - констатировал факт. – От большого, наверно, ума.
- Даже если и впрямь возбужденная, то что это меняет?..
- Мог бы прямо сейчас, пока нету Умсуса, успокоить тебя, - и тут Оскар совсем неожиданно привлек ближе меня, мое тело к себе и свободную руку засунул мне под юбку, наглец. – Ба, ты даже без трусиков, и там сыро, Устиния!..
- Ах, отстань, не хочу я вот так, абы как, - в тот момент, после ласок Евтерпы, не хотела действительно, - будет время и ночью!..
- Ну и ладно, и ладно, - обиделся, отпустил меня муж.
      Зря, наверно, так сделала, отказала ему. Но что делать теперь?.. И была совершенно уверена: не дождется он часа, когда лягу и я, уснет раньше меня…
      Говорят, есть закон для распутных мужчин, никем, кстати, не писанный: выполняй свой супружеский долг при любых ситуациях, даже если в течение дня умудрился вступить в отношения с целой дюжиной юных и прекраснейших дев. Видно, правило это неприемлемо Оскару. И пусть делает вид, что не слышал о нем, и пусть ходит рогатый!..
      В воскресенье проснулась… нет, не дома, а там, у Евтерпы уже, на кушетке в одежде уже…
- Не хотела так рано будить, - объяснила хозяйка, - но нам время отчаливать…
- Все понятно, встаю!.. – и действительно встала.
- Неси службу исправно, - напомнила, на прощание чувственно обнимая меня, - и жди, милая, вечера, бурной ночи втроем!..
      Ах, как я этой ночи ждала!.. А пока что одна, семь часов лишь утра… И спала, разумеется, еще девушка-девочка, спал, наверно, Евтум…
      Нет, проснулся уже…
- Ты у нас, видно, няней устроилась, - ухмыляясь, сказал. – Пасти будешь Амалию, чтоб не съел Игерон!..
- Мог сперва бы бы со мной поздароваться, сказать доброе утро, - упрекнула его, не поняв еще толком, что он хочет сказать.
- Да, и правда, прости, - шагнув, обнял меня, сжал ладонями попку. – Доброе утро, Устиния!..
- Здравствуй, милый Евтум!.. – и тут я поняла, что он жаждет уже, очень жаждет услад. – Первым делом скажи, при чем тут Игерон.
- Мама очень боится, что он трахнет Амалию, - призадумался он. – Хочешь, сделаю так, что сестра будет спать аж до самого вечера?..
- Да, хочу, - после паузы ответила, - но боюсь, что она о всем позже расскажет родителям.
- Уверяю, расскажет лишь то, что внушу ей заранее я, что играла сначала со мной, а потом и с тобой, что читала, а позже… позже вместе обедали и так далее, так далее.
- В таком случае чем, чем займемся мы сами?..
- Я тебе кое-что обещал, вот и выполню то, чего жаждешь и ты.
- Но Сарифы здесь нет!..
- Уверяю, появится. Вся комедия эта мной специально устроена!..
- Делай все, что захочешь, лишь бы целой осталась Амалия!.. – закружилась моя не особо-то умная, пошла кругом головушка.
- Что ж, прекрасно, Устиния, - произнес оживленно Евтум. – Прими душ и жди в спальне моей…
      И прошло полчаса, полчаса ожидания…
- Вот и мы, - наконец появился искуситель и маг, рядом с ним наша пленница. – Заждалась?..
- Да, горю нетерпением вас обоих обнять!..
- Меня позже, Устиния, я пока посмотрю!.. – впрямь устроился в кресле. – Не волнуйтесь, Амалия спит и проснется не скоро.
      И Сарифа приблизилась; и мы скинули платья свои, на сей раз под которым у девочки, к моему удивлению, вовсе не было лифчика; и призывно торчали бугорки ее маленьких и упругих, естественно, грудок, ожидающих ласок моих; и прижались друг к другу; тут она сняла лифчик с меня, взяла в ротик мой более крупный и, должно быть, уже отвердевший от желания сосок… Вскоре тем же с Сарифой расплатилась и я, ее твердая вишенка оказалась во рту…
- Ах, смелее же, девочки!.. – и вдруг вскрикнул Евтум. – Пора снять и трусы, пора лечь, наконец-то, в постель!..
      И легли; и я сделала так, чтоб самой оказаться между ножками девочки; и стянула почти что прозрачную, ее щель до сих пор прикрывавшую ткань…
- Разреши также сделать и мне, - попросила Сарифа, намекая на то, что желает ласкать одновременно мою попку и писю сама.
- Нет, не надо пока, - отказала красавице, наклонясь к ее девичьим прелестям, к тем, что были пока без привычного мха и доступными были поцелуям моим, поцелуям чьим-либо вообще, густой шерсткой пока непокрытым половинкам холма. – Уж прости, но я в первую очередь расцелую тебя, наслажусь содержимым твоего родничка, лепестками цветка…
      И расцвел, распустился цветок; мои губы и мой язычок оказались внутри…
- Хватит, тетя Устиния!.. – и взмолилась малышка, в энный раз побывав на вершине блаженства. – Позволь мне, наконец, насладиться тобой!..
      На сей раз я не стала противиться и сама разлеглась лицом кверху, естественно, до предела уже возбужденная, сама ножки раздвинула… И на бедрах тотчас ощутила дыхание, оно было горячее, ощущала дыхание девочки в своих дебрях лобка, вскоре влажные губки и ее язычок оказались во мне…
      Не прошло даже пару минут, как я вся затряслась, не владея собой, сжала голову девочки и в неистовстве вскрикнула…
- Отпусти же! Задушишь!.. – замычала моими ногами заключенная в плен.
- Извини, не хотела, прости…
      Евтум рядом совсем, наблюдал за сим актом любви с расстояния близкого, по лицу было видно, что весьма возбужден…
- Иди к нам, - пригласила его, хотя он собирался уже сделать это и сам. – Уж поверь, не обидим тебя!..
- Сними только штаны!.. – и добавила девочка; когда он их действительно снял, с восхищением добавила: - У тебя там, я вижу, сокровище!..
      И «сокровище» это было тотчас осыпано поцелуями влажными и пока что лишь нежными, он же страстно вылизывал то, что мы сами одна за другой подставляли ему. Продолжаться так долго не могло, разумеется…
- Вставь свой пест, раз так жаждешь, сперва в нашу юную девицу, - подсказала Евтуму сама. – Я в обиде не буду!..
- Да, спасибо, ты умница!.. - уже делая это.
- Прости, тетя Устиния, - входя в транс, лепетала Сарифа. – Дело в том, что и я давно этой минуты ждала…
      И я впала в какой-то волнующий нескончаемый сон… Пароксизм и неистовство, краткий отдых и снова… И так множество раз, и мы были с Сарифой очень-очень счастливыми, обе в влаге мужской и внутри и снаружи… А потом все-таки подкрепились слегка и сходили под душ, а потом нам опять захотелось в постель и мы вновь кувыркались, упражнялись до вечера… И усталости не было…
- Закругляемся, девочки!.. – объявил наш мужчина, Евтум.
      И пришлось закруглиться действительно, заметать все следы… И с Сарифой, увы, распроститься пришлось на какое-то время… Брат сестричку свою наконец разбудил, то, что нужно, внушил… И я чистая, светлая, совершенно невинная, после душа еще окунулась в бассейн; и Евтум, вне сомнения, устав, в десять вечера лег и, наверно, уснул… Как ни странно, достаточно рано ушла в спальню свою и Амалия… И в одиннадцать вечера появились они…
- Ты не спишь, - улыбалась хозяйка. – Все в порядке у вас?..
- Все нормально, Евтерпа, - обнимая ее. – А в постель я и впрямь уже очень хочу, но не спать, разумеется, - Наум, кстати, со мной не бывал уже несколько лет.
- Скоро ляжем, сейчас!..
      И спустя полчаса…
- Ну, держись, я должник твой, Устиния!.. – сказал он, уже голый мужчина, перед тем, как осыпать слегка отдохнувшее тело мое поцелуями страстными.
- Мы сегодня всецело твои!.. – и добавила женщина, также бурно лаская меня…
      Мои были во мне, боги были во мне!.. Ну а боги есть боги – они могут все-все, им дозволено все!.. И впадала в неиствоство много, превеликое множество раз, и ввергала в неистовство их…
      И проснулась в постели своей, уже дома проснулась… Отдохнувшая, свежая… Рядом Оскар посапывал. Пришло время будить – понедельник таки…
      Вдруг захочет и он оказаться во мне?!.. Пусть еще чуть поспит…


      Что такое гармония, говоря о гармонии в собственном, то есть внутреннем мире?.. Когда все свои планы, что желаешь в течение дня иль какого-то времени выполнить, в силах выполнить впрямь без проблем и без спешки, когда ты всегда свеж, отдохнувший, готов горы свернуть. Такой фарт, всем известно, не всем Богом дается. Мне в последнее время везло. Успевал как премьер утрясти все дела и делишки свои, успевал и как лекарь исцелять многих-многих людей. Их не так уж и много, если честно сказать, но все те, кто ко мне приходил, были люди не очень обычные, с необычными судьбами, в самом деле больными.
- Зайти можно?.. – и вот снова, в двери появившись один, да, один из таких, бодрым тоном ко мне обратился пришедший.
- Да, пожалуйста, присядь, - тут он сел, улыбался зачем-то, с ума, видно, сошел.
- Вот мой сахар.
- Спасибо, - кстати, сахар мне ныне и не нужен уже; нужен Ванге когда-то он был, чтобы счесть информацию.
- Так ты Амос?..
- Тот самый.
      Трудный, видимо, случай!.. Глаз наметан уже у меня в отношении подобных, не особо в народе любимых и, увы, презираемых психов, в основном шизофреников.
- А я сам Господь Бог!
- Рад знакомству, вот только беда… у тебя, сразу это заметил, разболелась совсем голова, - внушил это ему. – Нужно срочно лечить!..
- Да, и правда болит… Ты же доктор, лечи!..
- Хорошо, в таком случае ложись…
      Через десять минут он был в трансе уже гипнотическом, очень-очень глубоком…
- Вспомни все, как ты жил год назад, - повелел ему внятно. – Скажи имя свое.
- Только-только женатым я был. Мое имя Благдар.
- Людям блага дарил?..
- Да, дарил, - произнес он мечтательно, - в том числе и жене.
- Очень сильно любил?..
- Да, безумно любил… И, проснувшись в то утро, я увидел своей Адрианы лицо. Она рядом сидела и ласкала глазами меня. И все было прекрасно у нас, но спустя пару месяцев жизнь пошла кувырком, - он замолк, волновался, лоб мужчины покрыла испарина.
- И тогда ты стал господом…
- Нет, не сразу, а позже…
- Успокойся, Благдар. Все, что было, прошло, все прошло, успокойся… Ты еще молодой, в твоей жизни еще много будет прекрасных, замечательных дней. Ты спокоен, Благдар, - внушал это несчастному. – Расскажи, как все было, пожалуйста, как ты господом стал.
- Я моряк-рыболов, и трудясь в своем сейнере иногда аж по несколько месяцев, раз вернулся домой совершенно внезапно. Было восемь утра... Жена явно меня в тот момент не ждала, хотя к этому времени находилась уже в своей спальне одна… Два бокала, вино недопитое, фрукты красовались на столике. Адриана со мной никогда не пила ни вина, ни спиртного вообще!.. Ба, за вазой увидел часы, часы явно мужские, не свои, разумеется!.. И ударил ее… и несильно ударил, а она, ничего не сказав, вдруг осела на пол… Умерла моя девочка, и проснулся Господь… И я принял решение не порочить любимую и предать ее тело земле, чтоб об этом не знал абсолютно никто… И никто не узнал…
      Тут мужчина замолк, а я начал работу очень-очень серьезную, и которая только на вид вам, возможно, покажется совершенно несложной, простой. И спустя полчаса, внушив часть лишь того, что вообще ему можно и нужно внушить, я вернул пациента в настоящее время, то есть вывел из транса его.
- Голова не болит?.. – и с улыбкой спросил.
- Нет, нисколько, спасибо! – совершенно другой человек
- Вспомнил имя свое?..
- Мое имя Благдар, - с удивлением ответил моряк. – Разве я не сказал?..
- Да, и правда сказал… Но всему, что ты мне говорил, уж прости, вовсе верить нельзя, ибо все повторял о каком-то там чувстве вины, а ведь ты невиновен ни в чем!.. У любимой твоей Адрианы было слабое сердце и она умерла от волнения… Да, ударил слегка, совершенно оправданно!.. Лишь итог во всей этой истории получился неважный, но что делать теперь?.. Пусть не знает о всем, что случилось с тобой и женой, в самом деле никто. Можешь верить, Благдар, я умею молчать!..
- А как с совестью быть?..
- На сегодня тебе информации достаточно, ты узнал о своей невиновности. А о совести завтра, приди завтра ко мне…
      И на этом расстались. И начало к успеху было прочно заложено…
      Говорят, что нельзя вобрать в сердце свое мировую всю боль. А ведь делаем это всегда, постоянно кому-то сочувствуем и кого-то жалеем. Надо ли это делать?.. И еще говорят, будто жалость есть чувство ненужное и отчасти позорное, унижающее как того, кого жалеют, так и того, кто позволил себе кого-либо жалеть. Говорят, кур доят… Сомневаюсь в правдивости в утверждениях этих. Само сердце – судья, оно – Бог внутри нас, сердце – лучший подсказчик!..
      Раз о Боге зашел разговор, и два раза подряд, то о нем и продолжу цитатой из известного вам труда про Эдгара Кейси, где автор, Алексей Прийма, своими словами излагает интереснейшую гипотезу знаменитого американского философа А. Уоттса, основываясь при этом на его книгу, вышедшую в Нью-Йорке в 1968 году.
      Итак, речь о Всевышнем.

      Бог абсолютно одинок в мире. Его одиночество самое устрашающее, самое полное в мире одиночество. Мы не можем даже представить себе, что это такое – одиночество Бога.
      Богу скучно быть одиноким. У него нет собеседников. И вот со скуки Бог затеял на Земле игру сам с собой – игру в прятки.
      Бог играет в прятки, но ему не с кем играть, кроме самого себя, потому что, кроме Бога, в мире никого больше нет. Однако для того чтобы выйти из этого затруднения, он притворяется, что не является собой. Таким образом ему удается спрятаться от себя. Бог притворяется, что он – это вы и я, и все люди в мире, все животные, все растения.
      Когда он играет сам с собой таким образом, у него бывают необыкновенные и удивительные приключения, среди которых есть страшные и даже ужасные. Но все они просто напоминают плохие сны, потому что, когда Бог просыпается, все, что ему снилось, исчезает.
      Вот и получается, что, когда Бог прячется и притворяется вами или мной, он делает это очень ловко. Поэтому, для того чтобы найти себя, ему может потребоваться довольно продолжительное время. Однако этот долгий поиск очень интересен – именно на него Бог и рассчитывал, когда начинал на Земле свою игру.
      Он не хочет найти себя слишком быстро, ведь так играть было бы неинтересно. Вот почему вам и мне столь трудно обнаружить, что на самом деле мы – это Бог в маске, играющий наши роли… После того как игра закончится, все мы проснемся, перестанем притворяться и вспомним, что мы – одно «я», что мы – Бог, являющийся всем тем, что есть в мире, и живущий веки вечные.
      Можно спросить: а почему Бог иногда прячется в облике ужасных людей и почему он иногда притворяется теми, кто страдает от страшных болезней и несчастий?
      Чтобы понять это, надо четко отдавать себе отчет в одном: Бог фактически не подвергает опасности никого, кроме себя. Вот пример для аналогии – почти во всех сказках кроме хороших героев есть еще и плохие. И вся увлекательность повествования в том и состоит, чтобы узнать, как добрые герои победят злых.
      То же самое получается, когда мы играем в карты. В начале игры мы хорошенько перетасовываем их, что соответствует поступкам плохих людей. Смысл игры в карты в том, чтобы привести в порядок всю эту путаницу. Тот, кто сделает это лучше других, становится победителем. Затем мы перетасовываем карты еще раз и начинаем игру сначала. Точно так же в руках Божьих обстоят дела с миром, в котором мы живем…
      Гипотеза А. Уоттса уподобляет мир Земли игре или драме (или комедии?!), где всего лишь один игрок – Бог.
      Эта гипотеза проста, понятна и по-настоящему увлекательна. По сравнению с ней другие символические описания мира, все религиозные доктрины выглядят грубыми, запутанными и невразумительными.

      Бог один во Вселенной, трудно, видно, Ему… Слишком сложной, увы, уже стала игра – иногда и сам Бог ошибается… Чем Наум плох ниарцам как бог? И Евтерпа успешно могла бы эту роль при желании сыграть… Нет желания?.. Верно. Почему его нет?.. Потому что большая ответственность… А не больше ли бремя они, и Наум и Евтерпа, оба взяли на плечи свои, выступая в ролях неких славных посредников между истинным Богом и народом Ниары?.. Оба смертные?.. Да. Но бессмертна душа!..
      И с Наумом однажды у меня состоялся серьезный и на эту же тему, откровенный совсем разговор.
- Ответь честно, пожалуйста, мне, - начал я, находясь в это время с ним почти в одинаковом состоянии душ, - почему ты не хочешь, даже думать не хочешь о том, чтобы стать для ниарцев самым главным, Всевышним?..
- Я какое-то время им по сути и был, когда только сюда прилетел, - и ответил пришелец, добрый мудрый землянин. – Как ты это себе, представляешь, Тирал?.. Полагаешь, что бывший шахтер может вдруг заявить: я Господь, почитатйте меня?!..
- Нет, конечно, Наум.
- Смертен я, к сожалению, мой друг, а быть может, и к счастью… Это значит, что в жизни другой совершенно забуду о том, что был некогда богом.
- Души сильных, достаточно развитых магов не бывают такими, как у прочих людей, они помнят все-все!.. Признавайся, Наум, что ты помнишь о многом из своей прошлой жизни, а ведь магом и не был тогда!..
- Да, действительно помню, только это не значит, что душа моя стала совершенной уже, что ей место в раю, что ей можно доверить роль наместника Господа, говоря о действительном Господе.
- Ты и будешь действительным, лишь в масштабах планеты!..
- Ах, не надо меня искушать, ради Бога, Тирал!.. – усмехнулся Наум. – Моя миссия в том, чтоб внедрить христианство, и не более того, а в придачу, считай, стал еще президентом всей планеты Ниара. Не стремлюсь я к бессмертию, мне достатчно этого!.. На мой взгляд, сам Господь должен быть непорочным во всем, а во мне больно много нехороших наклонностей.
- Каких это наклонностей?!..
- Например, очень женщин люблю, - преспокойно ответил Наум. – Отнюдь не платонической любовью!..
- Но планета Земля знала много таких, неспособных пройти мимо дев распрекрасных богов. И рожали красавицы!..
- Предлагаешь и мне оставлять свое семя во всех больно хорошеньких женщинах?..
- Почему бы и нет, если в силах разжечь в них желания огонь, если сможешь их сделать счастливыми!..
- Ну а если одна из таких вдруг окажется замужем?.. – впился взглядом в меня почему-то Наум.
- А вот в этом вопросе я тебе не советник!.. Но, логически думая, получается так: если двое из трех сами жаждут греха, то пусть в этой дилемме победит большинство!.. Лишь бы не было драм, лишь бы были довольными и счастливыми все!.. Кстати, мы забываем о Евтерпе совсем, как она оценила бы вот такие поступки своего благоверного!..
- Полагаю, не стала бы очень сильно печалиться, - равнодушно ответил землянин. – Сменим тему, Тирал…
      Зря, похоже, и начал сей дурной разговор, сам к тому же еще предложив собеседнику то, что решать совершенно не мне!..
      Другой день, верней, вечер уже. В кабинете моем – где хозяйничал Амос – появился Благдар.
- Здравствуй, здравствуй, герой, покоритель морей!.. – пожал руку ему. – Сядь, пожалуйста, рассказывай, как ты прожил сегодняшний день.
      Рассказал. Из того, что услышал и увидел в глазах у пришедшего, сделал вывод, естественно. Вывод сей обнадеживал – психическое состояние мужчины было близко к нормальному. Волновало другое: где любовник Благдара жены? Дело в том, что не сильный испуг стал причиной погибели женщины, и догадку мою подтвердили «банкиры», отказавшись ответить-таки, кто конкретно с ней был до того, как вернулся супруг.
      Нехорошая эта история!..
- У тебя сохранились часы, - и спросил моряка, - что лежали на столике, очевидно, тем самым, Адрианина гостем забытые?..
- Сохранились и дома лежат… Правда, мне поначалу очень-очень хотелось разбить вдребеги их.
- А бутылка с вином?..
- Нет, бутылку я выкинул… Вино красное было, и название помню: Арктур. Дорогое, наверно, я такого ни разу не пил.
- Живешь там же еще?..
- Там еще, доктор Амос… Со вчерашнего дня, после визита к тебе, очень хочется съехать, чтоб забыть о случившимся… Мало денег осталось, увы… Ничего, скоро в море уйду.
- А к тебе после этого, говоря о несчастном том случае, кто-нибудь приходил?..
- Скажу честно, не помню, я ведь был сам не свой, мнил себя самим Господом… А часы, если нужно, я могу принести, могу прямо сейчас, живу рядом почти!..
- Да, пожалуйста, Благдар…
      И принес через двадцать минут…
      Золотые, отнюдь не дешевые, ба, их видел когда-то уже!.. Где, на чей же руке?!.. Боже мой, явно Оскара это часы!..
- Что ж, спасибо, мой друг, - пришлось взять себя в руки. – Чтоб во всем разобраться, я оставлю пока у себя…
- Да, конечно, конечно! – согласился моряк. – Рад от них наконец-то избавиться, мне они не нужны!..
      Провел сеанс с ним опять гипнотический, потом дал указания, как готовить и в каких дозох применять «банкирами» ему прописанные успокаивающие отвары, приказав завтра снова придти, пожелал всего доброго и сам вскоре отправился к Оскару.
      Кстати, мог бы ему позвонить, в это время на Ниаре как раз и происходила оживленная телефонизация населения, но не стал того делать, так как сам очень жаждал увидеть лицо господина министра юстиции, а в придачу и внутренних дел.
      Боже мой, сам министр!.. Рецидив его старых наклонностей!..
      Дверь открыла Устиния, дома был и Умсус.
- Позови своего муженька, - попросил, поздоровавшись. - Хочу с ним побеседовать только с глазу на глаз.
- Это можно и дома…
- Позови, говорю!..
      Появился красавец через пару минут. Лицо явно опухшее; вне сомнения, спал после тяжких ночных упражнений с какой-либо распутницей – куда смотрит Устиния?!..
- Есть проблемы, Тирал?.. – этак робко ко мне обратился прохвост.
- В морду хочешь?..
- За что?!..
- Отойдем, чтоб не видел никто.
      Молча с ним удалились от дома и уселись на лавке, где нас мало кто видел действительно.
- Расскажи о морячке мне все, - приказал грозным тоном негоднику. – Первым делом скажи, чем ее опоил.
- Приняв этого средства всего несколько капель, - не пытаясь себя оправдать, с мрачным видом заговорил Оскар, - дамы тут же становятся сексуально активными, сами тащат мужчину в постель и готовы на все. Я всего лишь приблизил процесс…
- Это средство, успел разузнать, очень вредно для сердца, ты к тому же сердечницей наслаждался всю ночь…
- Сам все знаю, Тирал… Знаю даже то место, где она похоронена… Между прочим, несчастный Благдар пришел малость в себя, дам ему много денег, так, чтоб он и не знал, от кого…
- А часы зачем снял?..
- Ты откуда все знаешь, Тирал?!.. Часы снять попросила она, чтоб в пылу не царапали ее нежную кожу.
- И как жить дальше думаешь, за такие дела сам сажая на нары других?..
- Если хочешь, убей!.. – явно видно, что он сокрушен, что сказал это искренне. – Можешь снять меня с должности, самого посадить лет на десять, как минимум!..
- Нужно будет об этом хорошенько подумать, - ничего не добавив, поднялся и ушел.
      Он остался один. Бедный Оскар таки… На другой уже день вернул дурню часы.


      Люди часто бывают друг на друга похожие, а внутри очень разные… И на вид очень много красивых и с прекрасной фигурою женщин давно стали мужчинами, много внешне достаточно сильных мужчин превратились в жеманных и слабых, и болтливых бабенок. Сами часто не знаем, кем по сути являемся, какому полу принадлежим: тянет к даме и больно уж хочется сделать ей удовольствие, значит, ты – настоящий мужик, очень хочется ласок, ощущения силы мужской, значит, ты – настоящая женщина, ну а если ты жаждешь и того и другого, кем тогда ты являешься?.. Получается так, что половую принадлежность человека следует определять вовсе не по тому, каково его имя, в юбке он или нет. Ерунда получается… Было время, что женщины поголовно носили штаны и при этом большое количество этих, совершенно несчастных созданий превратились по сути в мужчин; имена у красавиц порой совершенно не женские: Александра, Евгения… Да, супружница братика… В человеке, увы, в одно время живет и мужчина и женщина, выбираем же сами, кем нам хочется быть… И природа, увы, ошибается…
      Воскресенье; осень и пасмурно, и мы с Виктором дома находились одни. Дома был и Арсентий, но сидел в своей комнате, как всегда, занимался, что-то там изучал. Мальчик очень упертый, старательный, какой я, лишь недавно и сделала вывод, никогда не была. Скучновато. Что делать?..
- Что-то хочется есть, - Виктор мой сообщил, намекая на то, что уже через час пора будет обедать, а кастрюли пусты. – Если ты занята, то могу что-нибудь приготовить и сам.
      Занята в самом деле – я листала журнал…
- Да, конечно, уважь, - преспокойно ответила, - напеки нам, пожалуйста, блинов.
- Хорошо, дорогая, я сбегаю, - начал он одеваться, - куплю с мясом и много, чтоб хватило для всех… Знаю, с мясом ты любишь!..
- Я просила напечь!.. Со сметаной ведь можем поесть, а суп сваришь чуть позже.
      Тут супруг мой заметно поник и пошел выполнять поручение. Молодец, – скажут многие женщины, – помогает жене. Я же так не считаю! Помогать нужно было тогда, когда мне трудно было действительно, когда сын был в пеленках еще!..
      Где они, настоящие?.. В самой свойств и желаний во мне много мужских!.. И что ждет человечества в будущем? Полная деградация, гомосексуализм и гермафродитизм?.. И двуполые особи вряд ли смогут рожать. Страшно думать о том…
      И Наум, мной доселе любимый, лишь недавно прозрела, не совсем стопроцентный мужик – стопроцентно в мире, увы, нет ничего. Вот, новелла его. Как и все, очень тонкая, можно даже сказать, что изящная, будто дамой написана…

      Между двумя березами качели и достаточно терпкий и дурманящий запах листвы. Ее шелест пьянил и пьянило высокое, лишь с седыми барашками небо, ибо стоял июнь, то есть лето уже – но оно не в разгаре пока, далеко еще было до жуткой, какая случается в июле, с трудом переносимой и изнуряющей жары… А в начале июня так бывало и есть, и, конечно же, будет, и еще повторится не раз, как пока что живу и хочу еще жить, вероятно, в чем-либо повторяюсь и я, возможно, чем-то примечательный и очень одинокий человек, лет которому много, но еще и не дряхлый старик, который долго-долго ждал и всегда жил надеждой на лучшее, всегда верил в себя…
      И я мысленно там оказался уже… Мечтательно глядит и ничего не видит юная, а посему прелестная особа; наивная, посему и счастливая, хотя сама, конечно, так не думает и, похоже, гадает: любит он или нет?.. Гадай, голубушка, гадай, а уж мне все известно и так, чем все это кончается. Не станешь исключением и ты.
      Между двумя и с детства в сердце мне запавшими березами качели… Нет, наверно, давно никаких там качелей, может быть, и берез – кругом только бетон… Ностальгия. И только?.. Почему-то возникло сомнение, а люблю ли то место действительно, как и прежде, сейчас, в данный момент? Возможно, дорого лишь то, что со мной только было и что будет когда-то, то есть я, эгоист, люблю только себя?..
      Нет, не только себя!.. И вот вижу их издали: и берез, и качели… Кладу ладонь на рубцеватый и многочисленными отметинами испещренный ствол, тот самый и уже не тот. С облегчением вздыхаю, сквозь слезы вижу удивленное, с чувством смущения лицо. Это девочка, кроха, может быть, даже внучка той самой единственной, которую и впрямь любил и которую робко, конечно, неумело целовал.
      Между двумя березами качели. Да, другие давно… Но ведь другим, быть может, более мудрым, стал за все эти годы и я…
      Время. Оно быстро бежит. К сожалению, пора…
      И теперь уж обратно иду, а вернее, плетусь. И, естественно, с чувствами грусти, печали. И заблудший откуда-то взялся, хулиган настоящий, порыв ветра, решивший меня чуть рассмешить, а вернее, заставить меня позабыть о минорной тональности всех своих ощущений, – обнажая давно не кудрявую и уже облысевшую голову, беспардонно схватил и унес мою шляпу куда-то, очевидно, в кустарники. Мог, конечно, догнать и найти, только не было времени, ибо в городе ждали дела… С улыбкой прибавляю шаг – до отправления поезда остается всего ничего, четверть часа, не более.
      Прощай и здравствуй Прошлое!.. и Настоящее, так быстро и неумолимо становящееся Прошлым.

      Говорят иногда: этот человек живет только воспоминаниями. И такая есть я, в этом я – настоящая женщина. Однако в моем эмоциональном банке памяти до сих пор продолжают жить Андрона, Евтерпа, Евгения, почему эти дамы находились во мне, если я настоящая?.. И зачем я сама распахнула им душу свою, почему же они этак дерзко в нее и надолго вошли?.. Парадокс, но врата в душу женщины, очевидно, находятся в той интимной щели, из которой на свет появляются все…
      Запах дыма, увы, пригоревших блинов потихоньку подплыл, щекотать начал нос… И дверь кухни открытая…
- Мог бы, Витя, ее и закрыть.
- Извини, не додумался… Пригорели маленечко…
- Ладно-ладно, иди, без тебя допеку и тогда позову…
      Позвала через двадцать минут, и мужчины мои на какое-то время насытились и сказали спасибо.
- Дождя нет, - обратилась к Арсентию, - шел бы хоть погулять.
- Чуть-чуть, мамочка, позже.
      Как всегда, очень занят, глупыш… А чем он занимался, говоря откровенно, я не знала сама. Правда, часто пыталась узнать, а он мне отвечал:
- Тебе, мама, все это будет трудно понять.
      Факт, что в школу мой сын перестал уже вовсе ходить на законной основе, через год должен сдать лишь экзамены, между прочим, в Москве, если сдаст все успешно, получая при том аттестат. Жить, учиться в столице предлагали ему, то есть мне, даже несколько раз, но Арсентий до сдачи этих хренов экзаменов пожелал оставаться со мной. Кстати, в данный момент ему только одиннадцать!..
      Гениальный ребенок… Трудно жить, значит, будет ему… Гениальный, на мой взгляд, все же лучше, чем глуп…
      В энный раз эти мысли посетили меня, суп готовя ему, своему вундеркинду, и другому, любителю выпить, все ж таки не чужому, а мужчине достаточно близкому. Раз о мыслях уже начала, хочу кратко заметить, что они очень часто бывают совершенно бестактными и надоедливыми, словно мухи все липнут, жужжат, и как правило лезут тогда, когда мне думать вовсе не хочется.
      Все, картошку почистила, в бульон можно уже запускать…
      Мой ребенок Арсентий… Виктор тоже, напомню, его очень любил, за что я не могла оставаться равнодушной к нему. А отец настоящий? Знал ли что-то о сыне Наум?..
      Раз пришлось ночью встать – напилась много вечером чаю… Проходя мимо спальни Арсентия, вдруг услышала голос, его голос, естественно, но понять, что сказал, не смогла, к сожалению. Заглянула; сын спал, и во сне вновь вскричал: «Это здорово, папа, разреши мне опять хоть разочек взлететь!..» Постояла немного у кровати родного, но он больше, увы, ничего не сказал, через пару минут задышал глубоко, безмятежно… Где сынок мой летал, был ли рядом с ним тот, кто так нужен ему?.. Вероятно, Наум знал о мальчике все, вероятно, в ночные часы, как когда-то меня, отец сына таки навещал и чему-то учил… Очень-очень надеялась, что догадки мои не являются глупыми и совсем бесполезными грезами…
- Что тебе ночью снилось, сынок?.. – утром все же спросила его.
- Ничего, - явно вспомнить пытался Арсентий и внезапно добавил: - Хотя нет, я куда-то летел, кто-то был со мной рядом, кто-то близкий и светлый… - вот и все, что ответил мне сын.
      Стопроцентной гарантии, разумеется, не было, что Наум был тем близким… Близкий, кстати, и дядя Арсентия, брат родной мой Наум…
      Вот и все, борщ почти что готов, пусть еще минут пять покипит, а потом с полчаса постоит, тем как будто созрев окончательно…
      Наум-брат… Виновата пред ним, но всего лишь отчасти, немножечко. Раз ему можно было с Андроной, той, с которой когда-то на вершины блаженства много раз подымалась и я, то мне можно от имени братика сделать это с его драгоценной, но самим же обиженной женушкой. И тем более, что Женя сама предложила себя, и тем более, что Женя – сокровище!.. Мэтр счел нужным, глупыш, переспать вновь с Андроной своей, то есть бывшей любовницей, ныне, правда, звездой… Что ж, в итоге никто не рыдал, не устраивал сцен, и все были довольными…
- Что-то ты больно часто, сестрица, стала нас навещать, - спустя пару недель после этого вечера, втретий раз в столь короткое время вновь увидев меня у себя, произнес он с иронией; ишь, ревнивец какой!..
- Ты чего придираешься?.. – улыбнулась Евгения, отвечая сама. – Я ее пригласила к себе, чтоб померила платье, оно мне, к сожалению, мало.
      Можно было и кратче, этак ласково к черту послать, ну да ладно, он верит всему… В свое время прозорливым был, ясновидцем почти, а теперь серым стал обывателем, мхом оброс, к сожалению… а быть может, и к счастью…
      Сняв передник, вернулась в гостиную. Супруг мой на диване – любимое место мужчин. И, похоже, уснул. Да, действительно, дрыхал. Рановато вот так, среди белого дня, ни с того ни с сего впасть в объятия Морфея, сорок шесть ему только годков!.. Боже мой, я же вам не сказала еще, кем же был, кем работал мой муж! Инженер он, механик, а работал директором крупного, соответственно со специальностью, автотранспортного предприятия. Очевидно, работу его назвать трудно спокойной, но он сам признавался не раз, что она не была чересчур изнурительной. Пахать, значит, ему и пахать!..
      Ба, и солнышко вдруг дало знать о себе!..
- Ты мне что-то, сынок, обещал!.. – заглянув в его комнату, обратилась к Арсентию.
- Может, вместе пойдем?.. – выключая компьютер, предложил неожиданно он. – Будет очень полезно погулять и тебе.
- Ты и впрямь так считаешь?..
- Да, конечно, пошли!..
      И пришлось согласиться. С ним хотелось побыть… И он – мальчик неглупый и советы его могут быть, убедилась не раз, в самом деле полезными. И Карлейля* слова неожиданно вспомнила в отношении гениев:
      Гении – наши настоящие люди, - было сказано им, - наши великие люди, вожди тупоумной толпы, следующей за ними, точно повинуясь велениям судьбы. Они обладали редкой способностью не только «догадываться» и «думать», но знать и верить. По натуре они склонны были жить, не полагаясь на слухи, а основываясь на определенных воззрениях. В то время как другие, ослепленные одной наружной стороной вещей, бесцельно носились по великой ярмарке жизни, они рассматривали сущность вещей и шли вперед как люди, имеющие перед глазами путеводную звезду и ступающие по надежным тропам.
      В Воркуте распогодилось, жаль, что Виктор не с нами…
- Что ты думаешь, мама, о Иисусе Христе?.. – спросил гений мой, когда вышли на улицу.
- Полагаю, он был настоящей Звездой. И он жив, и он с нами всегда!..
      Если бы Иисус Христос явился сегодня, - мысль опять же Карлейля, - никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.
- Что ты сам о нем знаешь, сынок?.. – после паузы спросила Арсентия.
- Родился Иисус в сентябре 18-ого года до нашей эры в Иерусалиме, - начал он тихим голосом, - столице древней Иудеи. Его мать была жрицей Иерусалимского храма, ведущей свою родословную от царя Давида, но так как династические права передавались по мужской линии, то единственный в семье ребенок – Мария, была до совершеннолетия посвящена храму, в котором росла и воспитывалась в сверхстрогой религиозной традиции. После того как Мария выросла и неожиданно забеременела, будучи еще несовершеннолетней, этот факт был расценен руководством храма как нарушение и было решено, по ходотайству ее высокопоставленных родственников, выдать Марию замуж за дальнего родственника, живущего подальше от Иерусалима, чтобы скрыть возникшую ситуацию. Отцом будущего ребенка, после раздумий, согласился стать небогатый дальний родственник из галилейского городка Назарета, 35-летний Иосиф. Нужно заметить, что впоследствии Мария и Иозиф полюбили друг друга, после рождения Иисуса Мария родила еще четверых мальчиков и двух дочерей.
- Боже мой, когда только успел ты все это узнать?!.. – не сдержавшись, вдруг вскрикнула, правда, то, что мне сын говорил, давно знала сама. – Продолжай, интересно, полезно о всем вспомнить и мне.
- Христос был последователем великого Гермеса, - и продолжил Арсентий, - написавшего 42 книги, создавшего много наук и искусств, а именно медицины, музыки, математики, химии, алхимии, юриспруденции, магии, астрономии, астрологии, риторики, философии, истории, географии, геометрии, анатомии, ораторского искусства, искусства тройного шифрования, поэзии, алфавита, астрофизики, физики, психологии, теологии, ритуалов мистического посвящения и Мистерии. Главным же мистическим Учителем Иисуса был Орфей, сын русской жрицы, поэт, певец и музыкант. Заслуга Орфея в трансовой науке в том, что он первый ввел в технику транса искусство воздействия музыкой и поэзией. Он же первый показал психотехнические возможности отрежиссированного коллективного психотерапевтического сеанса, на примере мистерий, с активным ролевым участием пациентов, - тут мой

*Томас Карлейль. Английский писатель и философ. (1785 – 1881 гг.)
сын сделал паузу, чтоб немного подумать. – Правильное желание – это главный секрет психотехники Гермеса для оформления Мысли, как реальной физической Силы, против которой нет никакой защиты, кроме еще более высокого уровня духовности, чем духовность того, кто послал целенаправленную Мысль. Поэтому Иисус сделал вывод, что главное направление развития человека – это повышение личной духовности, но главная заслуга Иисуса в том, что он решил сделать доступной высшую тайну простым людям. Чтобы не только жрецы имели дело с духовностью, а чтобы каждый человек смог, по созданной Иисусом наипростейшей и доступнейшей психотехнике, общаться с Богом лично и непосредственно.
- Лично ты так способен?.. - поразившись познаниям мальчика.
- Да, могу, как и ты... Так общаться способны очень многие люди, но не все, к сожалению, хотят. И таким, видно, кажется, что они много-много мудрее других, что способны всех-всех обхитрить, в том числе и Всевышнего!.. А ведь Он – внутри нас, все вопросы ему задавать и ответы тотчас получать можем прямо в себе! Нужно в транс лишь войти…
- Часто входишь в него?..
- Я в нем, мама, живу…
      Сквер, а рядом кафе…
- Предлагаю зайти…
- Позвони лишь сначала отцу, пусть приходит и он, - свернул к лавке Арсентий. – А мы можем его подождать.
- Да, конечно, сейчас…
      Помнит мальчик о Викторе, как тот помнит о нем… И прекрасно, прекрасно!.. И отцом называть его должен ребенок, ибо сыном Арсентия называет законный, мой законный супруг… Кто растит, тот – отец!..
      Позвонила, а он… на экране увидела своего аппарата, он уже в легкой курточке был и не дома уже…
- Ты проснулся? – от неожиданности задала Виктору… скажу так, совершенно неумний вопрос.
- Ну да, - на ходу мне ответил супруг. – А вы в сквере уже?..
      Ишь, какой он прозорливый!.. или просто глазастый…
- Ждем тебя, дорогой.
- Тронут вашим вниманием! Я сейчас подойду!..
      Значит, близко и скоро появится… значит, сам догадался о том, куда мы, вдруг собравшись, отправились… Но будить было жалко его…
- Не мое это, мамочка, дело… - робко начал Арсентий и осекся-таки.
- Говори, не обижусь, сынок.
- Я о папе… Иногда ты к нему с пониманием и любовью относишься, иногда, на мой взгляд, ненавидишь его.
- Тебе только так кажется!.. – и осеклась сама.
- А ведь он очень любит тебя… и меня. Понимаю, любить по велению воли нельзя, но нельзя допускать проявление злобы. Прости, мама, что это сказал…
      Цыпленок курицу не поучает… Иногда это можно, это нужно, как видите…
- Что ж, спасибо, сынок, - и погладила руку ему. – Вот и папа твой, кстати, идет…
      Виктор рад, что его дождались; как всегда, в кафе чисто, уютно; вскоре сели за столик… Всему рада и я; и стихи Саади неожиданно вспомнила.

      Я встретил однажды в пути молодца.
Бежит, а за ним – поспешает овца.
«Нехитрое дело, - сказал я, - ну что ж?»
Ошейник он тотчас тут сдернул, и вот
Принялся он бегать и взад и вперед,
Овца же за ним по пятам – ведь ячмень,
Потравку, он сам ей давал каждый день.
Вернувшись на прежнее место, юнец
Промолвил, ко мне обратясь: «О мудрец!
Тут дело не в привязи. Это – обман.
Но держат щедроты овцу, как аркан».

Коль ласку встречает в погонщике слон,
Едва ль на него нападет, разъярен.
Будь добр и со злыми. Ведь пес, если сыт,
Исправно владенья твои сторожит.
Ведь барс присмиреет и станет ручным,
Коль дважды покормится сыром твоим.

      Среди нас злых и нет, нас сей стих не казается… Разве только чуть-чуть... А мораль заключается в том: нужно быть более добрым со всеми, с кем свела тебя в жизни судьба. Прописная ведь истина…

                *  *  *


      Девять лет скоро будет как на Ниаре живу – полагал «отслужить» всего-навсего три. На Земле в это время прошло уже более ста, то есть более века!.. Достижений много как у них, так у нас, а к тому, что земляне живут для нас как бы ускоренным темпом и что близкие люди давно в мире ином, я отчасти привык. Сам за этот период, что твердит Евтерпа, я остался таким же: бодр и свеж, слава Богу, пока.
- Не тревожься, Наум, - все шутила любимая, - будешь жить еще долго, будешь трахать красавиц до конца своих дней!..
- А когда это делать уже буду не в силах?..
- Ответ знаешь и сам.
- Боюсь, рай мне заказан, ибо больно уж грешен, - благурил, и только.
- Меньше думай о том, - улыбалась премудрая. – Полагаю, в раю очень скучно, мой друг.
- Ты, наверно, права.
      И вот что говорится о том в одной крымской легенде.

      Когда лучший из выводка красоты и прелести, Хаджи Селим Гирей Хан – да будет благословенно его имя до дня Страшного суда – во второй раз сел на ханский ковер в Бахчисарае, в тот самый день учитель Бек-Темир-эфенди, стойкий, как железо, известный всему Крыму своими проповедями и речами и знавший весь мир, скончался на руках своих учеников, насыщенный днями.
      Бек-Темир-эфенди предстал пред ясные очи Пророка; Пророк взял весы человеческих судеб, на правую чашу весов он положил все добрые дела учителя, на левую – все грехи, чашки оказались равны по весу. Пророк задумался: рая Бек-Темир-эфенди не заслужил, и в ад не за что, а чистилища нет; или рай или ад? Как быть?
      Пророк оставил ждать учителя и отправился к Аллаху за указаниями.
- А кем он был на земле? – спросил Аллах.
- Учителем и проповедником.
- Значит, язык его оброс словами. Пусти его в рай, но с тем, чтобы он вечно молчал. Если проговорится три раза, отправишь его в ад.
      Бек-Темир-эфенди было объявлено это решение, и он водворен был в раю.
      Учитель был поражен как ослепительной яркостью красок, так и полным бездельем, ленью и негой, разлитыми в раю. Знаменитые султаны, калифы, муллы на шелковых коврах возлежали, обнимая райских красавиц, курили ароматный кальян, пили душистый кофе, лениво жевали шербет и всякие сласти. Где-то далеко играла зурна… Ангелы тихо и торжественно пели гимны Творцу Вселенной. Медленно текла, сверкая ослепительной белизной, река молока; тяжело катилась, блестя золотом, река меду.
      На берегу млечной реки расположился Бек-Темир-эфенди.
      Прошел целый век утомительного созерцания, и к концу первого века своего пребывания он нарушил молчание, и вот по какому случаю.
      В разукрашенной золотом арбе райские красавицы переезжали молочную реку у места, где сидел учитель. Колесница застряла, возница хлопал бичом, райские красавицы визжали, верблюды ревели, но вывезти арбы не могли.
      Тогда возница сошел с козел, привел еще пару таких же великолепных белых верблюдов и впряг их с противоположной стороны.
      Возница стал снова хлопать бичом в обе стороны, райские красавицы снова завизжали, верблюды снова заревели, но колесница только раскачивалась и оставалась на том же месте.
      Все праведники равнодушно и лениво смотрели на происходящее, они курили ароматный кальян, пили душистый кофе, обнимали райских красавиц, жевали мастику с гвоздикой, шербет и разные сласти. Ангелы тихо и торжественно пели хвалебные гимны Аллаху, дающему жизнь и смерть, силу и слабость, свет и тьму.
      Бек-Темир не выдержал.
- Дурак, впряги всю четверку спереди!
- Раз! – закричали ангелы.
      Бек-Темир-эфенди поспешил сомкнуть уста, но слово вылетело, и оно было ему зачтено.
      Прошло еще сто лет.
      К концу этого века на самых глазах учителя Бек-Темира произошло еще одно событие, заставившее его во второй раз нарушить печать молчания, на него наложенную, и вот по какому случаю.
      Умер простой татарин из Отуз, у которого грехов не оказалось; серая, бесцветная, ничтожная жизнь бедного человека была скрашена точным выполнением всех требований Ислама и паломничеством в Каабу.
- Иди в рай, сын мой! – сказал Пророк.
- Дозволь сказать слово, великий Пророк! Да будет до окончания веков с благоговением произносимо пять раз ежедневно Твое имя на земле. Меня всю жизнь поддерживали моя корова и вера в Тебя. Тебя я удостоился увидеть, а если не будет моей коровы, – что мне рай! Она меня поила, кормила, одевала, она дала средства совершить святое путешествие.
- Возьми! - сказал Пророк.
      И вот в раю появился старый татарин с коровой на поводу. Неуверенно ступала корова по стеклянному небу, спотыкалась, падала, с трудом старик подымал ее, но главная беда была в том, что в раю нет корма для животных. Старик уже обращался и к калифам и к муллам с просьбой указать, где бы он мог достать сена для своей тощей кормилицы, но в ответ ему лениво пожимали плечами и ничего не отвечали.
      Подходя к учителю, он увидал в раю небольшую хижину, покрытую землей, на которой пробивалась зеленая травка.
      Старик обрадовался и погнал свою корову к хижине. Он с трудом взобрался на крышу и стал тащить корову за рога, но каждый раз силы ему изменяли; он падал, корова мычала, старик разбивался до крови.
      Все праведники – знаменитые султаны, калифы, муллы – равнодушно смотрели на бессильные попытки старика, обнимали райских красавиц, пили душистый кофе, курили ароматный кальян, жевали мастику с воском, шербет и всякие сласти.
      Ангелы тихо и торжественно пели хвалебные гимны Аллаху.
      Бек-Темир-эфенди не выдержал.
- Послушай, старик, нарви травы и брось корове.
- Два! – закричали ангелы.
      Быстро сжал учитель Бек-Темир-эфенди губы, но было поздно: слово вылетело, и оно было зачтено.
      Прошло еще сто лет; еще сто лет Бек-Темир-эфенди томился молчаливо в лени, неге и был свидетелем не умных, а злых вещей в раю, и понял, что и глупость и злоба живут вместе с бездельем, довольством и негой, и к концу третьего века он прервал и в третий и последний раз обет молчания и лишился рая. И вот по какому случаю.
      Аллах, обходя грешников в аду, обратил внимание на юношу, который стонал в котле с кипящей смолой уже несколько столетий.
      Юноша попал в ад после казни за политическое преступление, за то, что осмелился в совете Чингисхана, в Курултае, сказать, что власть Чингисхана не от Аллаха, а от дьявола, от Шайтана.
- Отпусти его в рай, - сказал Аллах Пророку, - теперь это уже не преступление.
      После столь продолжительной варки, естественно, что юноша, попав в рай, бросился к небесным рекам, чтобы напиться. Каково было его разочарование – это были мед и молоко.
- Воды, воды! – застонал юноша, обращаясь к праведникам.
      Ему или качали головами или говорили:
- Не знаю, бильмем.
      Не ответил ему, скрепя сердце и помня свое ограничение, и Бек-Темир-эфенди.
      Но вот юноша видит, к своей радости, колодец на небе, он напрягает последние силы, чтобы добежать, и вот он уже готов броситься в колодец…
      Все видят, все понимают, что юноша разобьется об острые камни стенок колодца, и все праведники равнодушно и лениво смотрят на происходящее, пьют душистый кофе, курят ароматный кальян, обнимают райских красавиц, жуют шербет, мастику с мятой и другие сладости. Ангелы так же тихо и торжественно поют хвалебные гимны Тому, кто создал рай и ад.
      Бек-Темир-эфенди не выдержал:
- Возьми ведро! Разобьешься!
- Три! – закричали ангелы и тут же объявили, что учитель Бек-Темир-эфенди лишается по своей вине райского блаженства и поступает в ад, в котел с кипящей смолой.
- А говорить можно? – спросил учитель.
- Там, в аду, сколько угодно!
- Ну, так лучше вариться целые века в самой горячей смоле, томиться жаждой, терзаться голодом, но иметь право свободно говорить о безобразиях в раю!

      Да, легенда сия вызывает улыбку, но в ней есть здравый смысл. Самое страшное, что может произойти с вполне нормальным, с нормальной психикой человеком или его душой, – это вынужденное безделье. «Душа обязана трудиться», - так сказал и поэт. А поэт, настоящий, есть по сути связной между Господом Богом и любым из порочных и грешных, и в потемках живущих людей.
      Президентское кресло… В прямом смысле я в нем крайне редко сидел, чтоб никто не мешал, иногда запирая свою дверь изнутри. И сегодня так сделал, ибо очень хотелось ненадолго расслабиться. Да, средь белого дня захотелось увидеть глубоко в мою душу запавшую женщину. Ту, которую жаждал, но не трогал физически, ту, которую все же часто в мыслях ласкал. И отвергнуть все это, эти ласки мои, могла разве колдунья и маг, а не тонкая, слабая, беззащитная Ева.
      Два часа было дня. Тирал занят делами государственной важности, только-только в кроватке беззаботно уснула Тилиния. Прилегла на диван и безумно меня привлекавшая женщина, и я видел ее совершенно нагой, снова в мыслях ласкал, целовал ее тело: губы, шею и грудки, живот. И тут стройные ножки ее совершенно реально вдруг согнулись в коленях и слегка разошлись, распахнув свой халатик, Ева тут же сняла и трусы… врата в маленький рай оказались открытыми, к покрасневшим уже от желания створкам, лепесткам влажной писечки, прикоснулись тотчас ее нежные пальчики…
      Что может быть головокружительнее и что может сильнее будоражить фантазию и ввергать в возбуждение мужчин, чем вид мастурбирующей женщины?!..
      И тут я не сдержался и предстал перед женщиной совершенно реально, тотчас скинул одежды свои…
- Я тебе помогу, - задыхаясь, шептал. – Ты же этого жаждешь давно!..
      Она даже не стала противиться и покорно впустила в себя символ власти над дамами мой, и спустя пять минут проявила фантазию и активность сама.
- Хочу сверху, - сказала.
- Как желаешь, малышка, - согласился, естественно, я, лишь бы ей угодить.
      А спустя еще десять минут Ева вновь изъявила желание, и теперь ей хотелось ощущать меня сзади себя; и так снова и снова…
      Сам я мог испытать пик блаженства давно, но старался быть сдержанным. И старания мои не остались бесплодными, они были оплачены женщиной удивительно бурными, ее явно потрясшими вспышками всеобъемлющей страсти. Раз, наверное, пять…
- Нету сил это больше терпеть, - наконец-то сказала она, придя малость в себя и ложась на живот, - хватит мучить меня!.. Полагаю, ты будешь лишь рад, если кончишь мне в попку.
- И впрямь рад буду, милая!.. - сам ей ножки расширив коленями, поднес к белым буграм свой налившийся пест… и тут мне еще раз захотелось разжечь в Еве огромное и безумное пламя желания, сделав это при помощи ласк. – Но позволь первым делом ее, твою девичью попку, подготовить к свиданию с мальчиком!..
      И мой нос оказался в той чарующей впадине, где уже было сыро, где волнующе пахло, где конец языка моего моментально нащупал «шоколадное пятнышко»…
- Продолжай, продолжай!.. – вновь вся-вся затряслась моя юная пассия, чего я и желал. – Эта так восхитительно!..
      Сколько раз это делал, в скольких задницах был и орудовол мой весьма похотливый и бесстыжий язык?!..
      Наконец в попку Евы был введен и мой Друг, и пытаться себя усмирить уже не было смысла. Вскоре в женщину хлынули струи влаги мужской, и мы оба в экстазе приглушенно воскликнули, содрогались, тряслись…
      И когда я оделся…
- Что теперь мне Тиралу сказать?.. – обратилась вдруг Ева ко мне.
- Успокойся, пожалуйста… - пришлось сеанс провести гипнотический.
      И вернулся к себе, в президентское кресло; и все тело мое было в сладкой истоме…
      Кто-то в дверь постучал… Боже мой, да ведь это Тирал! Совершенно не вовремя!..
- Я уже пару раз приходил, - пояснил наш премьер, Боже мой, муж той самой красавицы, ему преданной Евы, с час всего лишь назад более сильным мужчиной и магом, то есть мной страстно в жопку целованной!..
      И так в жизни всегда, и так в жизни повсюду случается…
- Что-то важное хочешь сказать?.. – спросил я, когда он сел напротив меня.
- Да, назрела проблема, - заподозрить меня он, конечно, не мог, как и Еву в измене свою. – Нам нужны тепловозы, Наум. На планете у нас один только завод, а потребность великая.
      Было время, и он с моей Музой блаженствовал, но об этом не помнит… Сделать так, чтоб и Ева позабыла о всем?.. Не хотелось, нет-нет!..
- Сколько нужно их в данный момент?.. – машинально поинтересовался я.
- Штук, как минимум, сто.
      Отыгрался?.. О нет! Я об этом не думал совсем!..
- Тепловозов?..
- Ну да.
- С ума можно сойти! Нужно срочно построить завод! Современный и мощный!..
- Но у нас в сей момент дефицит!..
- Купим их на Земле, но не сто, а штук двадцать. А доставят на Ниару нам их, как обычно, интарцы. И найми специалистов, чтоб в течение полгода у нас был свой завод!..
- А реально ли это, Наум?..
- Постарайся, Тирал.
- Значит, завтра на Землю отправиться, а потом и в Интарию?..
- Значит, завтра, мой друг, - вот и весь разговор. – Вернись только с товаром!..
      Возвращаться на Ниару только на ночь Тиралу, чтоб увидеть семью, очень-очень невыгодно, слишком много для цели такой, для таких вояжей нужно тратить, увы, своих внутренних сил, а он много слабее меня или Музы моей. Улетит он на Землю дня на три, на четыре, Ева будет в постели одна… Одним выстрелом, значит, убил нескольких зайцев, сделав это совсем неумышленно.
      Бросил взгляд на часы; можно было уже отправляться домой…
      И дня три, а быть может, и пять, доктор Амос не будет, увы, принимать пациентов своих, доктор Амос сегодня будет Еву любить… Слава Богу, что женщины могут это всегда, даже если и нет никакого желания… И все люди актеры; и счастливым становится тот, кто способен искусно играть…
      Тепловозов в Интарии нет, там шагнул далеко уж прогресс… Где взять денег на крупный завод?.. Привлекать снова нужно инвесторов. Сделать это непросто. И всему есть конец. И прогресс и начало крушения…


      Мне уже много лет, и я старше Наума… Я старею, старею душой. Беда в том, что с годами исчезают иллюзии, а без них человек вскоре хмурым, угрюмым становится, мало что его радует. И такой человек начинает скорее, еще более быстро стареть – заколдованный круг… И спасти от старения может бодрость лишь духа, для чего человеку нужны всегда свежие мысли, идеи, желания. Чтоб чего-то желать, с последующим воплощением желаемого в реальность, нужно это тотчас представлять, будто это давно уже стало твоим, нужно иметь воображение. И оно, воображение, – непременное необходимое условие любого, даже и на бытовом уровне, магического действия. И да здравствует магия!..
      Воображение… Что же это такое?.. Интересные мысли об этом явлении записал Парацельс. О воображении и о том, как оно приходит и приводится в экзальтацию, - так назвал он главу. Два примера приводится в ней.

      Первый пример относится к воображению: к тому, что оно может, что делает и как приходит в экзальтацию. Наиболее ярко оно проявляется и может быть наблюдаемо во время чумы, ибо воображение – яд необычайно сильный, превосходящий по действию любой отравленный воздух, и против него не действуют и бессильны митридат, териака и любые другие противоядия. Помочь от воображения и справиться с ним может только полное забвение его и ничего больше. К тому же воображение – посланник и вестник быстроногий, оно шествует и распространяется не только из дома в дом, из улицы в улицу, но и из города в город, и из страны в страну. Поэтому из-за воображения какого-нибудь одного человека чума может вспыхнуть в городе или даже в целой стране и заразить многие тысячи людей. Поясним на примере.
      Представим себе двух милых братьев. Один из них пусть живет во Франции, а другой в Италии. Предположим, что в Италии вспыхивает чума и тот из братьев, который живет в Италии, умирает от чумы. Брат, живущий во Франции, узнает о гибели брата. Полученное известие приводит его в ужас, бросает в дрожь и он начинает воображать, что и его ждет такая же участь, что он уже заразился, и впадает в реверберацию. И подобно тому, как проба золота или серебра плавится в горниле, источая пену, до тех пор, пока не наступит момент и она не освободится от всех нечистых металлов, с воображением происходит то же самое: его реверберация достигает высшего напряжения, но настает момент, и чума проникает в человека, как семя мужчины в утробу женщины, после чего сразу же наступает оплодотворение и зачатие. Затем чума от одного человека передается другому, пока не охватит весь город или целую страну. Поэтому хорошо держаться подальше от чумы не из-за зараженного воздуха, смрада и тому подобных вещей (ибо воздух отравлен и переносит чуму не в такой степени, как говорят несведущие люди), а для того, чтобы не видеть и не слышать ничего такого, что запало бы в душу. Отсюда следует, что человека, получившего дурное известие (о разразившейся чуме) не следует оставлять в одиночестве, хранить при нем молчание или давать ему возможность пребывать в праздности, чтобы воображение не могло разгуляться в его мыслях и чувствах. Такого человека надлежит утешать, отвлекать от горестных мыслей, быть при нем радостным, сесть с ним за шахматную доску или попытаться развлечь каким-нибудь другим способом. И все сказанное надлежит проделывать так, чтобы он не принял это за шутку или насмешку над собой, но чтобы и ему было смешно и полегчало. Ибо воображение все равно что смола: оно легко пристает и без труда воспламеняется, а когда вспыхнет, погасить его трудно. Поэтому и необходимо, как сказано выше, помогать (человеку) сопротивляться воображению и гасить его. Таков один пример, на котором ясно видно и достаточно подробно показано, на что способно, как действует и приходит в экзальтацию воображение.
      Но поговорим теперь о другом. Необходимо знать, что воображение может оказаться пагубным не только во время вспышек чумы, но и во время войн. Сколько людей было убито при штурмах, битвах и перестрелках только по вине воображения! Я хочу этим сказать, что, ежели кто пуглив, боязлив и робок, приходит в ужас от каждого выстрела и только и думает о том, попали ли в него уже или попадут при следующем выстреле, то такой человек непременно будет убит. Такой человек, говорю я, погибает гораздо чаще, чем тот, кто бодр, весел, держится смело, не пугается каждого выстрела и исполнен глубокой верой и доброй надеждой. Этим он спасается от других воинов. Таковы истинные вояки, с которыми, как говорится, можно завоевать замок, город, страну или народ. Что же касается других, будь то маленькие люди или знатные персоны, благородные или простолюдины, рыцари или графы, то перед лицом врага они не стоят и пфеннига, не говоря уже об их жаловании.
      Поэтому воин, который хочет (на старости лет) стать почтенным ветераном или быть произведенным за боевые заслуги в рыцари или удостоиться других высоких почестей, должен мысленно представить себе Юлия Цезаря или какого-нибудь подходящего древнего воина, которых немало было среди римлян. И ежели он знает, как правильно воспользоваться своим воображением, и всегда будет видеть (мысленным взором) избранный им образец для подражания, то сумеет свершить все деяния и дожить до такого же возраста, как и тот, удостоится таких же почестей и будет возведен в рыцарское достоинство. Многие же совершают такие же деяния, ничего не зная о воображении и не ведая, какие возможности таятся в нем, но следуют тем же путем и достигают почестей и богатства.
      К сказанному хотелось бы добавить одно замечание. Счастье, силу или удачу можно несколько направить, изменив в свою пользу, хотя некоторым те травы, корни или камни, равно как тому подобные амулеты, которые они носили при себе, не помогли избежать поражения, ранения или смерти. Все эти средства, говорю я, не более чем соратники, генералом и верховным главнокомандующим над ними служит воображение, хотя я и допускаю, что существует немало вещей такого рода, которые сохраняют от врага и оберегают от оружия, дабы человек не был ранен. Но говорить об этом сейчас неуместно, и я отложу такой разговор до более подходящего случая. Что касается веры, то она есть экзальтация и подкрепление всех подобных средств, ибо без веры они бессмысленны и бессильны.*

      К сожалению, в этом труде автор склонен видеть в понятии воображение больше отрицательную, чем положительную сторону. Но не буду вдаваться в подробности, сказав только одно, что всякое явление, будь оно хорошее или плохое, имеет свой равносильный антипод, насколько воображение может быть отрицательным, настолько оно может дать и положительные результаты. В жизни часто случается так, что чистые и добрые намерения приносят человеку только страдания, а отчасти греховные – свет и радость, прозрение. Лицемерить не надо, утверждая себе и другим, будто Зло – всегда Зло!..

      Не надо быть только голубем, - писал позже другой, весьма мудрый испанец. – С голубиной кротостью да сочетается хитрость змеиная! Легко обмануть человека порядочного: кто сам не лжет, всем верит; кто не обманывает, другим доверяет. Обману отдаются не только по глупости, но и от честности. Два рода людей способны предвидеть и обезвредить обман: обманутые, проученные на своей шкуре, и хитрые – рассчитавшиеся чужой. Пусть проницательность будет столь же четка в подозрениях, сколь хитрость ловка в кознях. И не надо быть настолько благодушным, чтобы толкать ближнего своего на криводушие. Соединив в себе голубя и змею, будь не чудовищем, но чудом.**

      Почему я всегда опираюсь лишь на мысли землян, разве мало неглупых людей и философов в дорогой мне Интарии? Да, значительно меньше. Дело в том, что Интария изначально уже развивалась как чисто технократическое государство, с не особо богатой духовной культурой – на Земле в свое время такой же была, опустилась на дно океана всем известная Атлантида.
      Итак, я озабоченна тем, что стареть начала. Нет, морщин не заметила, но во мне вдруг погас интерес ко всему, что недавно прельщало и чем я восторгалась, даже к сексу с Сарифой и Наумом втроем. И он это заметил.
- Киснешь, Муза, - недавно сказал, констатировал.
- Да. А что?..
- Нужно чаще партнеров менять.
- Или партнерш?..
- Вот-вот, лучше партнерш!..
- Я люблю и мужчин, - разговор несерьезный, как видите, однако такие разговоры могут привести к самым неожиданным, а иногда и совершенно нежелательным последствиям.
- Но мужчины нисколько не волнуют меня!..
- Зато очень волнуют меня, - так и правда недолго рассориться, понимала прекрасно сама. – Скольких женщин и девиц, Наум, было в нашей в постели?..
- Но с твоим же согласием!..
- Да, с моим… А ты видел хоть раз меня голой в объятиях каких-либо мужчин?.. Не скрывала, сам знаешь, того, что я множество раз развлекалась с другими, но не де-

*Теофраст Парацельс. Об оккультной философии.
**Грасиан-и-Моралес Бальтасар.
            лала этого никогда при тебе!..
- Сменить хочешь Сарифу на какого-нибудь мужика?.. – с перепуганным видом глядел муж на меня.
- Нет, пока не хочу.
- Успокойся, голубушка, - сказал он после паузы. – Разве я в чем-нибудь упрекаю тебя? Раз тебе так неймется, то потрахайся с этим, ну, интарцем своим. Но, пожалуйста, не рядом со мной!..
- Что ж, спасибо за добрый совет, - дав всем видом понять, что хочу завершить сей дурной разговор. – Не волнуйся, Наум, на глазах у тебя это делать не буду!.. Кстати, Горий давно мне уже надоел.
- Кого-либо найдешь!..
      Значит, муж разрешил… Даже сам предложил… И спокойно сама отношусь ко всем шашням его… Как-никак, а законный… А ведь раньше ревнивой была, аж смешно вспоминать…
      Прошло несколько дней, но все в жизни осталось по-прежнему.
- Нам опять нужны деньги, - вдруг завел разговор, говоря о казенных деньгах, мной любимый супруг.
- Нам всегда они очень нужны, - равнодушно ответила я.
- И по этому поводу я имел разговор с нашим общим знакомым и своим земляком.
- Ты Андрея имеешь в виду?!.. – озаренная мыслью воскликнула. – Юлиана, наверно, уж давно родила!..
- Не сказать, что давно, но интимная жизнь, это сразу заметно по лицу нашего министра финансов, у них в полном разгаре.
      Получается так: сам Наум надоумил меня!.. И он более спокоен, когда я не с мужчиной, а с женщиной…
- Полагаю, что нам их пора навестить.
- Навести ее днем, когда муж на работе, - очевидно, не понял супруг, на какие поступки потянуло меня. – Не забудь обо мне, что и я был бы рад с ней чуть-чуть пошалить, - нет, ошиблась-таки.
- Не забуду, Наум…
      Юлиана, развратница… разрешилась от бремени мальчиком, еще грудью кормила его. И на следующий день навестила свою ненаглядную, до сих мной хранимую...
- О, Евтерпа, ура!.. – засияла она и, шагнув, обняла и прижалась ко мне. – Слава Богу, пришла!..
      И по телу тотчас моему пробежал электрический ток – ведь того и ждала… И хотелось мне в первую очередь быть всего лишь податливой девочкой, с давних пор того жаждала и сама Юлиана – совпадение желаний.
- Ваш младенец, похоже, не спит…
- Засыпает уже, - его мама ответила, сняла платье с меня…
- Заодно скинь халатик и ты, - повелев, улеглась на семейное в спальне, их широкое ложе любви и сама перед ней тотчас ноги раздвинула…
      Не мужские, а женские, снова женские губы впились в малые губки мои, язычок женский остренький начал плавать во мне, и я вновь ощутила себя всем-всем нужной, ценимой и безумно любимой, и в течение четверти часа аж три раза подряд приходила в неиствовсто…
- А теперь, дорогая, ляг на спину сама, - приказала и впрямь дорогой, к полноценной и радостной жизни вновь вернувшей меня.
- Да, Евтерпа, и мне страстно этого хочется!.. – и на сей раз она предоставила ласкам моим свои женские прелести, то, чем в мыслях своих я уже наслаждалась не раз, но давно, аж год с лишним назад.
      И тотчас мои щеки и нос оказались в приятном окружении кудрявых и мягких, густых и слегка щекотавших волосиков, они прямо тонули во мху, ну а губы мои моментально нашли лепестки ее дышащей влагой и пьянящей щели. Разумеется, вскоре в этот женский источник всех благ и любви был запущен и мой язычок…
      И в экстазе не раз побывала она, Юлиана моя… и не только моя.
- Я не против была бы, - собираясь покинуть ее, намекнула красавице, - провести в в этом ложе всю ночь.
- Это было бы здорово!.. – засияла она и тотчас призадумалась. – Но Андрей очень любит меня…
- Раз действительно любит, значит, должен быть рад в плане секса порадовать женушку. Уверяю тебя, что Андрей не откажется, ему с нами, втроем, не придется скучать, ему это безумно понравится!..
- Это было бы здорово, - размечтавшись уже, как мы будем то делать втроем, повторила министра жена.
      Дала ей указание, чтоб хранила молчание, чтоб не смела и слова сказать о свершившихся и еще предстоящих событиях своему благоверному, дала слово, что вечером непременно явлюсь и на время простилась со своей новой пассией.
      Дня остаток прошел будто в сладком тумане. Слава Богу, Наум улетел, вдруг дела появились в Интарии, то есть мне не пришлось ничего объяснять. Лгать ему не могла, сказать чистую правду о всем на сей раз не хотелось нисколечко.
      И в одиннадцать вечера я вторично в течение суток появилась в прихожей их просторной квартиры, где, должно быть, уже собирались ко сну Юлиана и ее драгоценный супруг. И открыла дверь спальни. Не ее, а Андрея увидела, одного и в постели уже, ожидавшего женушку.
- Евтерпа?!..
- Юлиана под душем?.. – как ни в чем не бывало, обратилась к нему.
- Да. А что? Как ты здесь оказалась?!..
- Не трепли-ка, Андрей, языком, он сегодня тебе будет нужен еще, - усмехнулась в ответ, тут же скинула платье свое и предстала пред ним в том, в чем мать родила. – Хватит только глазеть, позволь лечь же и мне!..…
      Тут вошла Юлиана и с восторгом воскликнула:
- Слава Богу, пришла, рада видеть тебя!.. – и, шагнув, обнажилась сама и тотчас обняла, и осыпала тело мое поцелуями влажными.
- Жаль, не рад твой Андрей, - куй железо, пока горячо.
- Видно, просто стесняется, растерялся слегка, - пояснила блудница и тотчас обратилась к законному: - Ну, чего же ты ждешь? Разрешаю тебе самому уложить нашу гостью в постель, сделать ей удовольствие!..
- Хорошо-хорошо!.. – тут Андрей подскочил и схватил меня на руки…
      И лежала и млела раскрытая и доступная ласкам как мужским, так и женским, много раз побывала на вершинах блаженства, а потом ублажала, разумеется, их: и мужчину и женщину… Занимались любовью втроем. И ночь быстро прошла…
- В другой раз к нам с Наумом явись, - на прощание сказала красавица, позабыв совершенно о скромности и о том, что слова эти слышит все ж таки много более скромный супруг. – Я считаю, с двумя аж мужчинами будет много приятнее, чем всего лишь с одним!..
- Полагаю, Наум будет этому рад. В жизни все приедается и всем в жизни, на мой взгляд, перемены нужны… И в постели их хочется.
      И в течение ночи не сомкнув даже глаз, окунулась в дела.
      Прошло несколько дней; и вернулся Наум.
- Я уже с Юлианой спала, - начала разговор от признания.
- Очень рад за тебя, - улыбнулся супруг и добавил лишь то, что сама уже знала заранее. – Пригласи ее к нам.
- Мы и так спим с Сарифой, втроем.
- Переспим вчетвером.
- Нет, я так не хочу! – заупрямилась я и в течение пару минут объясняла Науму, что мы можем и сами нанести Юлиане визит.
- Но я днем всегда занят, - все еще сомневаясь, привел он аргумент.
- С ней лишь ночь проведем!.. - гнула я свою линию. – А Андрея могу и сама на всю ночь усыпить, раз уж ты так боишься его.
- Не боюсь я его, - соглашаясь, ответил супруг, - но не очень хочу, чтобы он на моих же глазах посмел трахать тебя.
- Успокойся, мой друг, - улыбалась ему, - я сама могу , кого захочу!..
      Вот и весь разговор.
      Для Наума привычно, когда я занимаюсь любовью при нем, с какой-либо красавицей, и сам делает это в одно время с двумя, как со мной, так и с общей партнершей, с двумя сразу красотками, почему только я должна быть и с мужчиной и с женщиной, почему бы и мне не заняться любовью втроем, с двумя сразу мужчинами?.. Вероятно, супруг подглядел, как я делала это с каким-либо из бывших любовников, пусть хоть раз поглядит на меня с расстояния близкого, находясь со мной рядышком, подключившись к процессу и сам, чтобы сделать жене удовольствие, подключая фантазию!..  С двумя сразу мужчинами – мечта многих распутниц, удовольствие двойное, от двоих аж мужчин!..
      Дождалась той волшебной ночи, и еще до прихода Наума усыпила Андрея. Правда, сделала так, чтобы спал наш «отверженный» всего-навсего час. А что было потом, вам примерно известно и так. Одним словом, свершились все-все ожидания мои. Я в восторге была.


      Игерон вдруг совсем неожиданно к нам пожаловал в гости. Как ни странно, средь белого дня. Дома – только одна, Умсус был у Евтума, наверное.
- Где твой Оскар? – спросил.
- Полагаю, на службе. Где ему больше быть?..
- А ты знаешь, Устиния, что твой Оскар гуляет?..
- Пусть гуляет, раз хочется. А ты, видно, пришел мне о том сообщить.
- Ради Бога, не злись!.. – сделал шаг в мою сторону юноша, очевидно, желая обнять.
- Эй, не надо, не надо!.. Ты еще слишком молод для этого!..
- Для чего слишком молод, Устиния?.. – не обиделся он. – Мне уже девятнадцать годков, да и друг мой в штанах, как железный, торчит!.. Разреши хоть разочек ему побезумствовать в женской, твоей тайной щели, - попросил как мальчишка совсем.
- Слишком длинный, на мой взгляд, у тебя язычок, всем расскажешь потом.
      Парень зрелый и сильный, не сравнить с малолеткой Сидоном его, но он рядом с Евтерпой всегда, вдруг и правда расскажет ей все?..
- Вот и славно, и славно, желанная!.. – и опять не обидевшись, произнес Игерон. – Я готов первым делом язык, чтоб он позже был более сдержанным, на какое-то время засунуть в ту волшебную щель!..
- Меня больше прельщает другой, более твердый предмет, - не умела мужчинам отказывать, хоть убей, не могла. – А что толку с тебя?.. Не успеешь засунуть, как твой больно уж шустрый предмет, моментально извергнув в меня струи влаги мужской, станет мягким и жалким. Правда, можно с него сбить всю спесь и заранее…
- Сделай это, Устиния!..  Посмотри, как он хочет тебя!.. – сумасшедший совсем Игерон расстегнул свои брюки, приспустив их, представил мне свой, в самом деле торчащий символ страсти мужской, символ власти над женщиной.
- Ах, сними уж совсем, - повелела нахалу, говоря о штанах, когда он это сделал, повела его в спальню. – Так и быть, успокою тебя, ну а там будет видно… Дай сперва хоть раздеться самой.
      Парень явно впал в транс, видя голой меня. Придя малость в себя, и сам голый уже, с восхищением воскликнул:
- До чего ж ты заводишь меня!.. Прямо сводишь с ума!..
- Ладно, сядь… лучше ляг на диван, - приказала ему.
      И достаточно мощный и горячий предмет оказался в ладони моей… И, потискав с любовью его, не забыв про мошонку, поднесла к мужской гордости алчные и уже приоткрытые губы свои, начала целовать и водить язычком от его основания, до головки как груша налившейся… Наконец облизала сей хранящий молчание фрукт и взяла его в рот… Снова тиская то, что вместиться в меня не могло, поняла, что вот-вот в небо с силой ударит струя… Так оно случилось, Игерон в те мгновения прямо взвыл от восторга.
      Облизав свои губы, легла рядом с парнишкой, уже ставшим отчасти любовником.
- А теперь в благодарность, - и сказала ему, - ублажь девочку ты. Сделай это сперва языком, сам же мне обещал.
- Да, Устиния, да!.. – разместив свое тело меж ножками, начал то, что внутри моей писечки, нежно-нежно поглаживать и, казалось, ее изучать. – Ах, какой изумительный в твоих дебрях бедлам!..
- Что?..
- Бедлам говорю!.. Но во всем безобразии этом, видно, скрыто сокровище.
- Говоришь, будто первый раз видишь содержимое женской щели.
- Видел мельком лишь несколько раз.
- А теперь есть возможность отыскать в моей писе сокровища!.. – подсказала ему с нетерпением.
- Они в ней, и я чувствую это по запаху!.. – наконец-то поднес свои губы к хранилищу…
      Они пахнут, сокровища… И мужчины их ищут, иногда просто сходят с ума, чтобы их отыскать. Не всегда лишь находят, я думаю…
      Игерон все-таки отыскал – я сама, направляя руками его глупую голову, добивалась отчасти того. И сама вдруг забилась в пароксизме восторга…
- А теперь, дорогая, держись!.. – сказал он, насладившись тем запахом, вкусом влаги моей, и уже возбудившись до нужной для обычных сношений степени, передвинулся выше и тотчас вонзил в писю мою более крупную вещь. – Теперь долго смогу!..
- Молодец! Продолжай!..
      И сокровище парня приносило мне чувство всеобъемлющей радости, оно стало на время моим… Два сокровища слились в один явно живой организм…
      Продолжать это долго парень все же не смог, спустя десять-пятнадцать минут снова влил в меня влагу свою. Правда, я вновь тряслась, вновь на пике была наслаждения….
- Это все?.. – без ехидства спросила, отправляясь под душ.
- А ты хочешь еще?..
- Ясно дело, хочу!..
      И когда я вернулась к нему, Игерон снова начал ублажать меня ласками, снова в писю мою запустил свой язык.
- Хочешь в попку засунуть красавчика, - окрылившись идеей сама, подстрекая его, обратилась к любовнику, - когда вновь оживет?..
- Да, конечно, конечно!..
- В таком случае сначала целуй!.. – оттолкнув его голову, стала в нужную позу. – Запихни для начала в мою попку язык!..
- Разреши для начала на нее посмотреть! Ах, какое прекрасное и пьянящее зрелище!.. – начал страстно таки расцеловывать. – Смотри, только не пукни, Устиния!..
      Не до шуток мне было уже. В писе пальцы парнишки заходили с усердием, в жопке кончик его языка… И я снова тряслась от волнения как осиновый лист… Вскоре вскрикнула и, продвинув немного свои бедра вперед, в самом дела, наверное, пукнула…
- А красавец стал твердым, Устиния, - ничего не заметив, сообщил мой мучитель.
- Так чего же ты ждешь?!.. Сперва в щелку другую его ненадолго засунь, чтоб стал влажным и скользким…
      Ах, какая же я несерьезная девочка, позволяю мужчинам трахать в жопку себя!.. А с другой стороны посмотреть, то что в этом плохого? Лишь бы было приятно ему, лишь бы мне хорошо…
      И действительно здорово, и действительно млела от радости, когда в попке моей заходил тот безумно волнующий всех-всех женщин предмет… Видно, женская задница есть не только хранилище наших смрадных фекалий, раз в нее так стремятся войти дорогие и ими самими ценимые инструменты мужчин…
- В твоей попе, Устиния, все сокровища мира!.. – лепетал Игерон; крайне редко мужчины, занимаясь любовью, что-нибудь говорят. – Скажу честно, что в ней ему много приятнее, чем во рту или писечке.Сжимай мышцами крепче его.
- Хорошо, только ты не спеши, растяни удовольствие!.. – сжимать мышцами штучку мужчин я умею и писечкой, да дети на свет появляются все-таки из нее.
      Занимались любовью, если это – любовь… Но твердить совершенно обратное, считать это развратом, если в попку мужчина тебе, в основном чтобы сделать партнерше приятное, не считает зазорным сапихнуть свой язык, полагаю, нельзя.
      Игерон был способен на многое, он способен любить…
- Когда снова увидимся?.. – спросил он, уходя.
- Мне безумно понравилось, но… повторять это здесь я, признаюсь, боюсь…
- Все понятно, Устития, - на прощание обнял. – Что ж, квартирку сниму для свиданий с тобой, - он небедный, пусть снимет действительно.
      И ушел. Через час, ну и ну, вновь явился ко мне!..
- Держи ключ от квартиры, - сказал адрес ее. – У себя и храни… К шести вечера завтра, можешь смело в нее заходить!.. А теперь, пока нет никого, - свою руку под юбку мне засунул наглец, - может, разик еще?..
- Нет, пожалуйста, не надо, уймись!.. – а хотелось самой!.. – Оскар может вернуться вот-вот!..
      Слава Богу, послушался, распростившись, ушел. Слава Богу, хочу повторить, потому что спустя всего десять минут перед очи мои появился Умсус.
- Кто-то, мама, к тебе приходил?.. – безобидно спросил.
- Нет. А что?..
- Вижу, явно уставшая, в то же время счастливая.
- Просто книгу читала хорошую и полна впечатлений, - поспешила отправиться в спальнюю, чтобы он не спросил о чем-либо еще.
      Значит, стала счастливой, значит, снова мальчишка осчастливил меня…
      Как нарочно, в тот вечер, не успели улечься в постель, и ленивый мой Оскар вдруг надумал исполнить свой супружеский долг. Разыграла пред ним прямо дикий восторг.
- Ах, как этого жаждала!.. – и так далее, так далее.
      Благо, он это делать умел, вошла быстро во вкус и сама, Игерона представила, и мне стало приятно, даже очень приятно самой. И в конце сего акта не играла уже… И чем чаще приходится заниматься любовью, тем того больше хочется!..
      Другой день; и в шесть вечера вошла в нужную дверь.
      Тишина, никого, мой желанный пока что отсутствовал… Одна комната только, в ней большая кровать… Это главное, главное!.. И шикарная ванная…
- Вот и я!.. – Игерон.
- Наконец! Мог бы раньше придти!..
- Задержал, между прочим, твой муж!..
- Негодяй, так ему и сказал бы!.. Раздевайся быстрее!..
      Страсть, блаженство и нега… И так множество раз!.. И домой собралась лишь в одиннадцать вечера.
- Завтра снова?..
- О нет!.. – улыбаясь, ответила. – Дай прийти хоть в себя, у меня между ножкми аж уже все першит, видно, ты там натер.
- Пусть супруг перед сном хорошенько там вылижет, чтоб скорей зажило, - до чего же циничным может быть Игерон, до чего я цинична сама!..
      Поздновато, конечно, заявилась домой.
- Ну и где ты была? – полноправный вопрос, задан мне, разумеется, Оскаром.
- У подруги одной, - самый-самый банальный ответ, но изысканно лгать – себе только вредить, ибо муж в этом случае еще более пристально начнет мучить вопросами. – Ты не знаешь ее.
- Познакомь и меня, пригласи к нам подружку в постель!..
- Перестань издеваться, пожалуйста, и молоть чепуху, - преспокойно сказала законному. - Если я начну спрашивать, где и с кем ты находишься, станет хуже тебе.
      Тут он впрямь успокоился, решил нервы не портить ни себе и ни мне.
- Может, что-нибудь съешь?.. – и стал больно заботливым. – Можем выпить с тобой по бокалу вина.
- Ты на что намекаешь?!..
- Сама знаешь, желанная!..
      Ну и ну, ведь не скажешь ему, дураку, что я этим по горло сыта!.. Вновь пришлось восхищаться, ломать снова комедию.
      Есть, конечно, не стала, слишком поздно уже. От вина опьянела – голодная.
- Уже поздно, устала… - и, ложась, намекнула супругу на то, чтобы он не особо усердствовал, не стремился к излишним фантазиям.
- Я и сам, между прочим, устал, - ушко начал мне нежно покусывать… ба, в мгновение ока оказался внизу, начал носом мне тыкать в лобок. – Извини, так скорей возбужусь до желаемой степени…
      И тут в щелке моей оказался неистовый, только мной в сей момент не желаемый гость, язык мужа законного; в том моем желобке, где всего час назад было более твердое и не Оскара вовсе орудие, в том моем желобке, где, возможно, еще сохранилось семя более прыткого!.. Чтобы собственный муж принялся так вот рьяно и страстно вылизывать из щели своей женщины то, что оставил любовник, это нечто уже!.. Понимание этого возбуждало меня; в те минуты, признаюсь, я садисткой была…
- Твоя пися сегодня, Устиния, пахнет как-то иначе, вкус как будто другой, - и достигнув уже той, желаемой, степени, сообщил неожиданно муж, ввел в меня наконец свой поднявшийся пест, - и она, твоя писечка, что-то больно уж красная…
- Это, видно, мой сладкий, от большого желания, - догадавшись, что тема исчерпана, преспокойно сказала ему.
      Так оно и случилось. Испытав пик блаженства, Оскар все позабыл, а еще через десять минут начал сладко посапывать.
      Игерон… Он, увы, бессердечен и нагл… А не сами ли жаждем отдаваться таким, кто циничен и груб, кто по сути нас силой берет?..
      Если кто хочет сохранить свою власть над возлюбленной, пусть презирает ее.
      Игерон, он способен любить, презирая при том… И встречались с ним часто, два-три раза в неделю. И случилось такое, что однажды застал меня в городе неожиданно грянувший дождь, ливень, можно сказать, а из дому зонта не взяла. Ключ с собой; рядом наше с любовником гнездышко… И зашла, чтобы там переждать и обсохнуть немножечко… Ба, кровать совершенно иначе заправлена, как заправила я!.. Наше с парнем свидание состоится лишь завтра, значит, мой и не мой Игерон может даже сегодня привести сюда девицу и здесь трахать ее!.. И обида и гнев!..
      Какой смысл обижаться и гневаться, если мне двадцать три уже годика?! Игерон, как и бывший, Сидон, предо мной еще мальчики, я для них всего-навсего тетенька. Благо, эта часть тела у нас, в том числе уже в возрасте женщин, никогда не стареет, всегда пышет здоровьем и огромным желанием принять гостя в себя…
      Как же быть с Игероном теперь, может быть, с ним порвать отношения?.. И остаться ни с чем?.. С какой стати он должен любить меня только одну?..
      Дождь прошел, я вернулась домой.
- Что-то ты больно грустная, мамочка, - сын заметил-таки. – Кто обидел тебя?
- Никто, мальчик, никто.
- Если кто-то обидит, сразу папе скажи!.. – дал совет мой малыш. – Он в момент с негодяем расправится!..
- Если что, так и сделаю!..
      Подержи день-другой Игерона в кутузке, - так, примерно, супругу сказать, - чтоб не смел трахать девок других, трахал только меня!.. Оскар был бы в «восторге»!..
      И весьма возбужденным он вернулся из службы.
- Извини, дорогая, - тотчас мне объяснил, - но мне нужно сегодня на работу опять. Так сложились, увы, обстоятельства… Приму быстренько душ…
- Раз так надо, иди, - нет, не стала противиться, ибо очень хотелось самой в одно место отправиться. – Не забудь хоть рубашку сменить…
      Обстоятельства… Да…
      Оскар вскоре куда-то ушел «по служебным делам», пора было «на службу» и мне…
- Слишком часто вы с папой все куда-то уходите, - это снова заметил, видно, явно надувшись, Умсус. – Редко вижу вообще!..
- Извини, дорогой, - обласкала его. – Поверь, надо, сынок…
      А действительно ли?.. Стоит ли, как какой психопатке ревнивице, Игерона выслеживать?.. Ведь свидание завтра!..
      Но пошла; и пришла… Открыв дверь, поняла, что в квартире и правда уже кто-то находится. Из спальни доносились звуки музыки, дверь в нее приоткрыта… Мужской голос… Его!.. Как воришка, приблизилась…
- Выпей, выпей до дна, - этак вкрадчиво-вкрадчиво говорил Игерон, вне сомнения, женщине, какой-либо молоденькой дурочке.
      Ба, Амалия с ним!.. И тут все, все остатки недавно терзавших меня мук обиды и ревности моментально прошли и во мне воспылало желание подглядеть за сим тайным интимным свиданием. Любопытство – великая вещь, и тем более женское!..
      Очевидно, что парочка сюда только недавно зашла, может быть, минут десять назад. И тотчас поняла, что Амалия до сих пор не была с Игероном близка, но готова улечься в постель уже прямо сейчас. Значит, этот прохвост здесь блаженствует с многими, а Наума с Евтерпою доченьку, чтобы та меньше противилась, угощает вином…
- Я уже опьянела слегка, - и уже не противилась, а сама торопила события девочка, - жарко стало уже…
- Сними платьице, милая, - произнес поучительно он, - дай, тебе помогу…
      И помог, снял с Амалии все, тотчас сам обнажился пред ней…
- Ах, какой он большой!.. – любовалась красавцем невинная и весьма любопытная девочка, но не смела потрогать его. – Неужели в меня весь поместится?..
- Весь, Амалия, весь, – шагнул к ней Игерон. – Будешь попку при том поднимать, чтоб он глубже вошел!.. Расцелуй для начала, чтоб привыкнуть к нему…
      И она, повинуясь, начала целовать, Игерон же ее поучать, направлять… Очень-очень пикантное зрелище, когда юная девочка берет в ротик впервые сей мужской инструмент. И оно, это зрелище, возбуждало меня.
- Молодец, ты способная!.. – похвалил соблазнитель, отнимая игрушку у девочки. – Но зверек мой, как видишь, окреп окончательно, жаждет в щелку твою…
- Извини, я пока что боюсь!.. Может быть, ты сначала мою писечку вылижешь?..
- Ишь, какая смышленая!.. – и опять похвалил. – Ладно, детка, ложись!..
      И Амалия легла, Игерон же устроился у нее между ножками, его губы и нос утонули в густом и, должно быть, живительном мху…
- Ах, как мне хорошо!.. – лепетала девчонка. – Продолжай, Игерон!..
      Ах, что было со мной!.. Будто этот прохвост целовал не ее, не ее, а мои губки влажной щели теребил его острый язык!..
      И Амалии руки сжали голову парня, и она всем-всем телом тряслась, извивалась и, кажется, плакала, испытав наслаждение аж три раза подряд, и при том издавая гортанные и дикарские вопли блаженства, наконец-то обмякла, расслабилась…
- Теперь делай, что хочешь, со мной, - и воркующим голосом обратилась к любовнику.
- Я на грани оргазма уже, - вытер локтем лицо Игерон. – Лучше будет, я думаю, кончить в ротик сперва.
- Что ж, давай мне его…
      И тут этот предатель, обхватив тело жертвы коленями, поднес к губкам Амалии скипетр власти над ней… и над мною при том… И вот он уже в девочке, и как будто во мне… И когда Игерон, придя вскоре в экстаз, в нее выстрелил влагой своей, мне казалось, что семя мужское ударяло мне нёбо самой…
      И вот я, не сдержавшись, вошла в спальню уже не таясь, обратилась к мужчине с мольбой…
- Ах, позволь же быть с вами и мне!..
- Да, конечно, конечно, - после паузы сказал Игерон, - раздевайся, ложись.
- Ложись, тетя Устиния!.. – придя больно уж быстро в себя, согласилась малышка, лет которой лишь шесть от рождения и которой по возрасту только в куклы играть. – Позволь мне прикоснуться к твоим прелестям, писечке!.. Давно жажду того!..
      Через пару минут язычок столь невинной, но познавшей вкус спермы девчоночки вошел вглубь моей пылкой, вероятно, давно раскрасневшейся щелочки… Скучно нам, разумеется, не было…


      Иногда поражаюсь собой, до чего во мне много желания сделать нечто такое: фразу, скажем, придумать крылатую, повторять, восхищаясь, которую будет позже весь мир; совершить в самом деле великое, очень нужное людям открытие, приносящее пользу и радость всем разумным созданиям, и так далее, так далее. Понимал, разумеется, что все мудрые фразы давно кем-то придуманы, а наука есть тетя серьезная и не любит случайных людей, не позволит она дилетанту к себе даже приблизиться.
      У иного довольно ума, - писал мудрый француз Лабрюйер, - чтобы преуспевать в своей области и даже поучать в ней других, но слишком мало, чтобы не рассуждать о том, чего он не понимает: он смело выходит за пределы своих знаний, но тут же сбивается с пути и при всей своей одаренности начинает говорить как глупец.
      Успех всегда располагает нас к тому, - и продолжил мыслитель,* - кто его добился: будь этот человек вельможей или простолюдином – мы восхищаемся им, приходим от него в восторг; безнаказанное преступление превозносится чуть ли не так же, как добродетельное деяние, а удача заменяет чуть ли не все добродетели вместе. Если поступок не может быть оправдан даже успехом, – значит, это черное, низкое, мерзостное злодейство.
      Вспоминать мысли мудрых людей можно долго еще, но если ты не в состоянии
пропустить хоть одну из них через себя, через свое сердце и рассудок, сделать чье-то умозаключение совершенно своим, грош им всем, этим мыслям, цена.
      Плагиат?.. Очевидно. И что?.. Если впрямь гениальная мысль уже стала достоянием общества, то не надо считать ее автором лишь того человека, кто изрек ее громко, во все-
услышание, он – всего лишь посредник или оформитель. Много в мире философов признанных, а заслуга их в том, что все они являлись своего рода аккумуляторами чьих-то мыслей, идей. В жизни часто случается так: где-то что-то услышали, близко к сердцу не

*Жан де Лабрюйер. Писатель-моралист. (1645 – 1696 гг.)
приняли и на время забыли; неожиданно вспомнив о том, хорошенько подумали и оформили эти мысли уже не как чьи-то, а как чисто свои. Плагиат?.. Может быть. И весь мир в таком случае плагиатом является – Творец что-то кому-то внушил, высказал кое-какую идею, сам об этом на время забыл и прилег подремать, а проснулся… готово!.. Да, идея Творца, дух повсюду его, но не он же конкретно ее воплотил!.. Коллективное творчество; и в большом коллективе, во Вселенной живем…
      Кем я был до знакомства с Евтерпой?.. Мелким торговцем рыбой. Но желание стать человеком самодостаточным уже жило во мне и тогда. Все ж таки я – творение Евтерпы, без нее я бы стал, в лучшем случае, состоятельным, однако мало пользы обществу приносящим бизнесменом, то есть более крупным торговцем. В лучшем случае!..
      И кем стал Игерон?.. Не скажу, что он мне симпатичен и что он не способен кого-либо предать – не Евтерпу, конечно... Все же перень – весьма деловой!..
      И кто есть сам Наум?.. Муж Евтерпы, землянин, в прошлом только шахтер. Правда, стал сильным магом со временем, более сильным, чем я, соответственно со статусом законного и по сути основного правителя Ниары. Нет, я против него ничего не скажу, он мужчина и он человек, каких трудно найти! Даже то, что не кто-то, а он избран был стать супругом более сильной во всех отношениях женщины, кое-что говорит. Но и я и Наум есть творения Евтерпы.
      Оскар… Бывший Евтерпы супруг, о чем знают не многие; и он вовсе не маг, я бы даже сказал, слабый он человек и к тому же порочный. Очевидно, поэтому и был брошен женой еще там, на планете Интария, и давно дело было уже. Отличиться успел и на Ниаре негодник, сексуальный «гигант». Мог бы бабника снять сразу с двух должностей, и Евтерпа в защиту его не сказала бы слова, но что толку от этого?.. Как-никак, а уровень преступности на Ниаре значительно понизился. И заслуга в том Оскара, в чем-то сильный таки человек, и неглуп, это надо признать…
      Кто такая Евтерпа?..  Не богиня, конечно, никакая она, просто умная женщина. Очень сильная, но… подвластна своим повелителям, говоря о интарцах, естественно. Кстати, сила ее заключается в том, что она, находясь как бы в стороне от всех принимаемых мужем и мной решений, успевает во все вносить лепту свою, что она не боится быть женщиной, в чем-то слабой, трусливой, в то же время и властной, всегда очень прозорливой.
- Ты мужчина, Тирал, - говорила игриво она при возникновении трудноразрешимой ситуации, - думай сам, как проблему решить.
- Хорошо, в таком случае подумаю…
      И спустя пару дней, когда все наши трудности оставались уже позади и казались смешными…
- Как дела, все в порядке?.. – с улыбкой спрашивала меня.
- Да, конечно, Евтерпа!..
- Я заранее знала, что ты справишься сам!..
      Она знала, я знал… Не всегда успевал и не в силах был попросту охватить все Наум… И в итоге я понял, что кого-то из них о чем-либо спросить совершенно бессмысленно, что проблемы свои – они в принципе общие – будет лучше решать самому, без советчиков, без Евтерпы с Наумом согласия.
      И решал.
- Мне опять нужны деньги, - президенту однажды сказал. – Где прикажешь их взять?
- Много нужно?.. На что?..
- На строительство театра, - назвал сумму ему. – Оно, кстати, уже в завершающей стадии, да и труппа давно репетирует, через месяц премьера!..
- Попроси у министра финансов, пусть он включит печатный станок…
- С ума, что ли, сошел?!..
- Ладно-ладно, шучу!.. Почему не вложились в бюджет?..
- Много дороже обошлась осветительная и другая современная аппарутра.
- А она нам действительно так уж очень нужна?..
- Ах, не будь скупердяем, господин президент!..
- Так и быть, пусть Андрей тебе выдаст эту сумму, Тирал, - согласился Наум. – Объяснишь, из резервов моих!..
      И подобного рода «торги» у нас были, случались не раз. Вам, наверно, смешно?.. Не страна, не планета, а какая-то частная лавочка!.. Ну а если серьезно, приложив руку к сердцу сказать, то такие «торги» происходят везде, в том числе и в Интарии, в том числе в государствах Земли. Правительство любого госудасртва есть отчасти семья, а в семье отношения между старшими и младшими чаще всего дружеские, крайне редко отец или дед в ней бывает диктатором.
      Не диктатор и я. Может быть, нужно было диктатором стать, много меньше жене доверять?..
      Мы обращаемся с женщинами слишком хорошо, - сказано известным на Земле Наполеоном, - и этим самым все испортили. Мы сделали огромную ошибку, подняв их на один уровень с собой. На Востоке поступают гораздо более мудро и дальновидно, превращая женщин в рабынь.
      Не рабыня – супруга моя, не хотела она мне, дорогому, рассказывать, что же с ней происходит, что случилось вообще. Явно видел, что что-то не так и что в нашей семье все пошло с большим скрипом, лодка наша семейная дала течь, к сожалению. А вот где, в каком месте пробоина, сам понять, к сожалению, не мог. И никто не хотел, не желал подсказать! Заколдованный круг!.. А тем временем Ева становилась все более нервной, несдержанной.
- Снова эту рубашку надел!.. – налетела недавно с утра. – Сколько раз говорила, что ее пора выбросить!..
- Так возьми же и выбрось, - пожал мирно плечами. – Зачем только стирала и гладила, раз она непригодна уже?..
- Все одной мне, одной!.. – прямо буря в стакане воды.
- Раз устала, мы можем и служанку нанять.
- Если даже наймем, - и тотчас успокоилась женщина, - то старуху какую, лет которой давно за полста, - попыталась шутить.
      И на службу ушел в той негодной рубашке, а вечером этого же дня вновь завел с дорогой разговор. В обстановке спокойной, уже ближе ко сну…
- Ты устала?..
- Физически нет, - с готовностью отозвалась Ева. – Разве только психически… Слишком стала противной, понимаю сама. Извини, ради Бога, Тирал.
- Может быть, ты влюбилась в кого?.. – сам же в это не веря, задал глупый вопрос.
- Вот еще что придумал!.. – усмехнулась она.
- Может быть, есть какие проблемы с Тилинией?..
- Все с малышкой прекрасно!.. Не волнуйся, желанный, все со временем станет как и раньше, все-все будет по-прежнему!..
      Легли вскоре в постель и, казалось, я стал в самом деле желанным… Весьма бурная страсть и, конечно, не менее бурный оргазм… Увы, сердце мое постоянно глодало сомнение, что со стороны Евы все это – только притворство, что все это – игра…
      Так прошло еще несколько дней.
- Что-то ты за последние месяцы стал чрезмерно уж мрачным, Тирал, - пристально глядя в лицо, сообщил мне при встрече Наум.
- С Евой что-то моей, - откровенно признался ему, - стала вся не своя, слишком нервной и замкнутой.
- Отправь к морю с Тилинией женушку, - сказал он, не задумавшись. – Можешь даже на Землю, пусть в Крыму отдохнут. И малышке на пользу...
- Ты серьезно?..
- Вполне!..
- Что ж, спасибо за добрый совет, - рад совету действительно, - только сам их отправить туда лишь при помощи магии я, увы, не смогу, не настолько силен.
- Не проблема, отправим, все устроим, Тирал!.. Сам там сможешь, я думаю, пару дней отдохнуть.
- Это было бы здорово!..
- Ознакомь с нашим планом только Еву свою!..
      Ознакомил; довольная… даже больше, чем просто довольная.
- А ты будешь, Тирал, нас с Тилинией каждый день навещать?.. – вдруг спросила серьезно уже.
- Каждый день, ну, никак не получится по причине простой: на Земле время быстро бежит, много-много быстрее, чем на Ниаре у нас!.. Не волнуйся, явлюсь!...
      В общей сложности им, моей Еве с Тилинией, по земным уже меркам, три недели в Крыму загорать, отдыхать – полный отпуск, так можно сказать. Пусть любимая женщина поживет без меня… Трудно будет без доченьки и без женушки мне…
      И вот мы в Судаке, и погода стояла прекрасная; и люкс номер гостиничный… Пришло время прощаться с семьей…
- Хочу, папа, с тобой, - не желая расстаться со мной, вдруг сказала Тилиния. – Здесь хочу с тобой жить.
- Папе нужно на службу, - объясняла ей Ева. – Через несколько дней он опять прилетит.
- Прилетит?..
- Даю слово, Тилиния!.. – прижал крепко малышку к себе…
      И остался один…
      Понедельник – день трудный, и особенно – вечер... Благо, я – доктор Амос, принял трех аж больных. Заранее им пояснив, что окончательный диагноз смогу установить не раньше, чем через неделю – после встречи с супругой.
      Поздний вечер; один… Можно вспомнить о Кейси опять…

      В состоянии гипнотического транса Эдгар Кейси сделал целый ряд предсказаний, которые потом сбылись. Но им же были сделаны и предсказания, которые, напротив, не сбылись. В чем тут дело? Почему одни его пророчества оказались верными, а другие нет?
      Ответ находим в «чтениях»:
- Жизнь каждого человека в определенной степени формируется кармой, или предначертанностью судьбы, кармой его собственной и его близких, кармой его народа и его расы и, наконец, кармой всего мира.
      Другими словами, будущее обладает-таки заданностью. Мир, в котором мы живем, запрограммирован. Программа, некогда составленная для мира Богом, многофункциональная. Она охватывает все отсеки и уровни бытия. Есть, оказывается, всеобщая карма мира. Имеются свои кармы, или программы, у каждой расы и – ступенькой ниже – у каждого народа. Более того, кармически задана и любая отдельная человеческая судьба.
      Однако, обратите внимание, в «чтениях» сказано, что человеческая жизнь формируется кармой лишь в определенной степени.
      А далее дается пояснение:
- Из-за кармы одни события вероятнее других, но пока существует в земном мире свободная воля, возможно абсолютно все.
      Вот так! «Возможно абсолютно все».
      Этот дуализм Божьего промысла относительно дел, творящихся на Земле, совершенно непостижим, заявляю ответственно, для нашего с вами «убогого» человеческого сознания. С одной стороны, мы живем в заданном, изначально во всех своих нюансах запрограммированном мире. А с другой – пока в этом мире «существует свободная воля, возможно абсолютно все».
      Проявление свободной воли могут изменять ход заранее заданных кармой событий. Вместо одних событий, изначально предначертанных кармой, внезапно начинают происходить какие-то другие события. Но Бог, которому по определению его всезнающей сути «известно все», заранее, конечно же, знает, какие новые события будут происходить подлунном мире вследствие инициативных «самодеятельных» выкрутасов свободной воли того или иного человека.
      И стало быть, все эти якобы инициативные людские начинания, основанные на свободе воли, заведомо включены в Божью общемировую кармическую программу.
      Здесь мы сталкиваемся с абсолютно нечеловеческой, чудовищно нечеловеческой логикой мышления. Более того, сталкиваемся с абсолюно чуждым, непостижимым для нас миром, в котором фигуры такой логики отнюдь не являются некими умозрительными, сугубо теоретическими парадоксами, а служат повседневными правилами мышления, шире – бытия вообще. Привычные нам причинно-следственные связи тут начисто отсутствуют! «С точки зрения» Бога, в нашем земном мире одновременно и равноправно протекают два взаимоисключающих, на наш человеческий взгляд, процесса.
      Карма: все предрешено, никаких собственных хотений категорически не существует в природе. Свобода воли: можно вытворять все что угодно, никаких препонов, запретов, пресекающих проявления свободной воли, не существует в природе опять-таки категорически.
      Люди добрые, караул! Не знаю, как у вас, а вот лично у меня происходит нечто вроде затмения от безуспешных попыток понять все это, уяснить, каким образом белое может быть в то же время черным. Это бред.
      А если и может, то разве что в галлюцинаторных видениях параноика. Белое – это черное? Сумасшедшая идея! Так кто же, хотелось бы знать, сошел с ума – я или Бог? Если не Бог – а он определенно не мог сойти с ума, ибо он контролирует все и вся в мире, включая собственное самочувствие, – то, значит, тронулся умом я. Психиатры, подайте мне поскорее смирительную рубашку! Я опасен для общества. Я готов буйствовать, отстаивая до конца совершенно очевидную для меня истину, что белое – это белое, а черное – это черное.
      На самом ли деле кто-то смеет утверждать: белое – это черное, а черное – это белое? Не верю! Никто никогда не убедит меня в этом. Ибо это абсурд, нонсенс…
      Все эмоциональные пассажи, которые я только что с заведомо продуманной горячностью расписал, понадобились мне вовсе не для того, чтобы повеселить, развлечь вас, читатель. Мне просто хотелось показать, проиллюстрировать, какие приблизительно процессы должны происходить в психике человека, когда он пытается проникнуть в тайны промысла Божьего.
      Любые попытки осмыслить сверхчеловеческий образ мышления Бога обречены на неудачу. Более того и хуже того, они представляют опасность для психического здоровья.
      Человеческий мозг не в состоянии справиться с колоссальными нагрузками, возникающими при попытках внедриться в умонепостижимые «лабиринты мыслей» Бога…
      В «чтениях» Эдгара Кейси сказано:
- В человеке одновременно существует свободная воля и предопределение.
      Будущее жестко задано. И одновременно изменчиво – в нем «возможны варианты».
      Не здесь ли скрывается ответ на вопрос: почему некоторые из пророчеств Эдгара Кейси не сбылись? Конкретно двадцать процентов его пророчеств.
      Подсознание ясновидца улавливало, как можно предположить, информацию, поступавшую в него из будущего от наиболее, скажем так, вероятного варианта грядущих событий. Но в дальнейшем чья-то свободная воля или, скорее, многие свободные воли разных людей оказывали какое-то воздействие на происходящее внутри наиболее вероятного варианта будущего. И вариант либо немного видоизменялся, либо полностью «стирался» из будущего, заменяясь другим вариантом, «созданным» проявлением свободных людских воль.
      Смена вариантов происходила, само собой, в будущем, рассматриваемом строго с наших позиций – сугубо человеческих. Для любого из нас, людей, будущее изменчиво, многовариантно: в нем может произойти все что угодно, ибо оно формируется, создается нашими свободными волями… Но, если окинуть ситуацию всевидящим взором Бога, никакой непредсказуемости в сменах вариантов в будущем никогда не было и нет.
      Все миллиарды миллиардов непредсказуемостей давным-давно учтены Божьим промыслом и полностью им внутри самого себя и лично для самого себя предсказаны.

      И опять как-то странно, увы, получается: если все в нашей жизни предсказано, нету смысла и брыкаться и к чему-то стремиться вообще…
      «Мы» для Эдгара Кейси… Для меня эти «мы» ныне стали «банкирами» – не стоит жизнь на месте, прогресс в мире и Тонком!.. Однако у мощного и дальнобойного орудия, к сожалению, большой и откат, за прогресс нужно много платить…
      Очень поздно уже… И лег спать, и, похоже, уснул, потому что пред мной появилась Евтерпа…
- Бедный мальчик обижен, - и сказала она тоном дружеским, вкрадчивым, – и в постели один…
- Сама знаешь, что Ева в Крыму… Что здесь делаешь ты?..
- Вот, пришла навестить… И я, кстати, сегодня одна, мой Наум, вероятно, в Крыму или где-то еще, в другом месте совсем, - тут Евтерпа приблизилась. – Полагаю, ты знаешь, чего хочется женщине, когда муж ублажает других…
      И Наум, вероятно, в Крыму…
      Де жавью, это было, это видел уже!.. И упругие груди, соски, и оазис внизу живота… и раскрывшийся тотчас предо мною бутон…
- Ты и впрямь это видел, Тирал, - и сказала распутница, закрывая мой рот, - только все позабыл…
      Неужели такое можно было забыть?!.. Оно было, блаженство… оно будет еще!..


      Время… Время бежит… На Земле стало очень опасно и жить, ибо мир, то есть люди всех стран, государств прямо сходят с ума, стремясь деньги шальные добыть, за желанием властвовать над природой, над близкими… Правда, эта опасность длится более ста лет, и не буду здесь кукситься…
- Конец света действительно, видно, скоро наступит, - вот и Виктор о том же, но мне мысли такие не нравились.
- Не наступит, - сказала ему, - потому что нам, людям, просто хочется жить, потому что того, чтоб пришел конец света, очень-очень не хочет Арсентий.
- А он кто, наш Арсентий, мессия?
- Нет пока что, ты знаешь и сам, но он станет ученым, и он косвенно станет спасителем всей планеты Земля.
- Дай то, Бог, дай то, Бог!.. – рад прогнозу, ответил супруг.
      Наш Арсентий учится в высшей школе уже. Как и раньше, заочно, для приобретения практических знаний и навыков время от времени посещая Москву. Беда в том, что мы даже не знаем, где конкретно он учится, сколько наук он постигает одновременно. Знаем только, что станет биологом, вероятно, и физиком. Сам при этом Арсентий живет с нами пока, говоря, что в столице ему не особо-то нравится, что там воздух плохой, атмосфера не та, как у нас в Воркуте. Не скажу, что уж прямо так сиднем сидит за компьютером, зимой бегает на лыжах – а она у нас длинная, – летом катается на велосипеде, и три раза в неделю посещает бассейн. Ему, кстати, четырнадцать лет, на вид можно дать больше, словом, мальчик – не хлюпик и достаточно развит физически.
      Брат, Наум, начал быстро стареть. Правда, внешностью лишь – как-никак, шестьдесят этим летом исполнилось, – а в душе оставался таким же, шалопаем и бабником.
- Что-то ты, дорогая Владленушка, слишком часто бываешь невеселой совсем, - находясь со мной с глазу на глаз, произнес он однажды.
- Отчего веселиться?..
- А ведь выглядишь здорово! Сорок пять – баба ягодка опять!.. Хочешь, парня тебе подгоню, лет на десять моложе тебя и небедный при том!..
- Ты забыл, что я замужем.
- Ну и что? Женат, кстати, и он.
- Не серчай, дорогой, - улыбаясь ему, - о своих сексуальных потребностях позабочусь сама, - прервала разговор.
      Дурак, просто дурак…
      И встречалась с Евгенией… Много реже, чем раньше. Шесть аж лет, как познали друг друга до интимных подробностей, очевидно, приелись как мне, так и ей чисто бабские ласки. Но о том, чтоб роман наш прервать и о нем все забыть я, признаюсь, и думать не думала. И удвоить наш славный дуэт, превратить хоть на разик в квартет, и в квартет уже смешанный, привлекая двух крепких мужчин, не могло быть и речи, ибо брата жена в отношении сильного пола вообще была слишком придирчива и, на мой взгляд, совершенно несправедлива.
- У них всех, мужиков, - раз сказала она тоном столь убедительным и категоричным, что я даже на время словам этим поверила, - языки слишком длинные. Стоит только с кем-либо из них переспать, как об этом узнают все-все!..
      А ведь женщина эта и ни с кем не спала! Кроме мужа, естетственно, говоря о мужчинах... Хотя кто ее знает, может быть, до замужества и гуляла во всю?..
      О Науме кумире моем… что на Ниаре живет. Твердо знала, что он тесно связан с Арсентием, и не кровной лишь связью. Знала, старший о нем не забыл, навещает сыночка таки. И прекрасно, прекрасно!.. То, что может теперь и умеет Арсентий, на Земле не умеет никто! И спасибо Науму за все!.. Правда, прозу его не читала давно. А зачем? Ведь и так все новеллы Наума давно жили во мне… И читала я то, что любил и что любит он сам, да, легенды он крымские очень любит читать.

      Это было назад лет триста, а может быть, и больше. Как теперь, по долине бежал горный поток; как теперь, зеленели в садах ее склоны и, как теперь, на пороге деревни высился стройный минарет Отузской мечети.
      В двух шагах от нее, где раскинулся вековечный орех, стояла тогда, прислонившись к оврагу, бедная сакля хаджи Курд-Тадэ.
      Ни раньше, ни потом не знали в деревне более праведного человека.
      Никто никогда не слышал от него слова неправды, и не было в окрестности человека, которого не утешил бы Курд-Тадэ в горе и нужде.
      Бедняк не боялся отдать другому кусок хлеба и на случайные гроши успел сходить в Мекку и вырыть по пути два фонтана, чтобы утолять жажду бедного путника.
      Святое дело, за которое Пророк так охотно открывает правоверному двери рая.
- Святой человек, - говорили в народе, и каждый с благоговением прижимал руки к груди, завидев идущего на молитву хаджи.
      А шел он творить намаз всегда бодрой походкой не уставшего в жизни человека, хотя и носил на плечах много десятков лет.
      Должно быть, Божьи ангелы поддерживали его, когда старые ноги поднимались по крутым ступенькам минарета, откуда он ежедневно слал во все стороны свои заклинания.
      И было тихо и радостно на душе, светло – точно Божий луч начинал уже доходить до него с высоты небесного престола.
      Но никогда нельзя сказать, что кончил жить, когда еще живешь.
      Как не был стар хаджи Курд-Тадэ, однако радостно улыбался, когда глядел на свою Раймэ, земной отзвук гурий, которые ждали его в будущем раю.
      Когда падала фата и на святого хаджи глядели ее жгучие глаза, полные ожидания и страсти, сердце праведника, дотоле чистый родник, темнилось отражением греховного видения.
      И забывал хаджи старую Гульсун, верного спутника жизни. А Раймэ, ласкаясь к старику, шептала давно забытые слова и навевала дивные сны давних лет.
      Пусть б было так. Радуешься, когда после зимнего савана затеплится, зазеленеет земля; отчего было не радоваться и новому весеннему цветку.
      И не знал хаджи, какие еще новые слова благодарения принести Пророку за день весны на склоне лет.
      И летело время, свивая вчера и сегодня в одну пелену.
      Только раз, вернувшись из сада, не узнал старик прежней Раймэ. Такие глубокие следы страданий отпечатались на ее прекрасном лице; такое безысходное горе читалось в ее взоре.
      «Раймэ, что с тобой», - подумал он, но ничего не сказал, потому что замкнулись ее уста.
      И подул ночью горный ветер и донес до спящего Курд-Тадэ речь безумия и отчаяния.
- Милый, желанный, свет души моей. Вернись. Забудь злую чаровницу. Вернись к своей любимой, как ты ее называл. Вернись и навсегда. Скоро старый смежит очи, и я буду твоей, твоей женой, твоей маленькой, лучистой Раймэ.
      Проснулся Курд-Тадэ и не нашел близ себя юного тела, а на пороге сеней в безысходной тоске стенала, сжимая колени, молодая женщина.
      Чуть-чуть начинало светать. Скоро муэдзин пропоет с минарета третью ночную молитву. Хаджи, не замеченный никем, вышел из усадьбы и пошел к Папас-тепэ.
      На средине горы некогда ютился греческий храм, и от развалин храма вилась по скале на самый верх узкая тропинка.
      Никто не видел, как карабкался по ней старый Курд-Тадэ, как припал он к земле на вершине горы, как крупная слеза скатилась впервые из глаз святого.
      Не знал хаджи лжи. А ложь, казалось, теперь стояла рядом с ним, обвивала его, отделяла, как густой туман, душу его от вершины горы, к которой он припал.
      И услышал он голос Духа. И ответил хаджи на этот голос – голосом своей совести:
- Пусть молодое вернется к молодому и пусть у молодости будет то, что она боится потерять. Если угодна была моя жизнь Аллаху, пусть Великий благословит мое моление.
      И в молении, не знающем себя, душа святого стала медленно отделяться от земли и уноситься вдаль, в небесную высь.
      И запел в третий раз муэдзин.
      И голос с неба сказался далеким эхом: - Да будет так.
      С тех пор на гору к могиле святого ходят отузские женщины и девушки, когда хотят вернуть прежнюю любовь.

      Зачем люди читают вообще?.. Чтоб в героях, придуманных автором, найти сходство с собой. Если этот герой чем-то хуже читателя, то последний тотчас, в ходе чтения, начинает себя возвышать: ах, какой я хороший таки, или успокаивать: значит, я не такой уж плохой, как считал до сих пор!.. Ищут люди в героях романов и рассказов своих, более или менее близких людей, иногда находя их совсем неожиданно, и находят в героях лично даже совсем незнакомых, но известных в стране и на публике, средствами массовой информации часто упоминаемых деятелей науки, культуры, политики… И найдя хоть кого из всех тех, кого я перечислила, люди делают выводы, сравнивая черты и поступки героя с чертами и поступками реального, чем-то похожего на этого героя человека…
      Легенды и сказки – коллективное творчество, не одним автором придуманные истории. И в них много типичных, как плохих, так и добрых героев. И не буду вдаваться в подробности о влиянии легенд, факт, что в них мы находим себя, своих близких, друзей…
      Я не презираю почти ничего…- писал некогда Лейбниц. – Никто не обладает менее критическим умом, чем я. Это звучит странно, но я соглашаюсь почти со всем, что читаю. Я слишком хорошо знаю, как многообразны вещи, и поэтому при чтении всегда сразу наталкиваюсь на то, что объясняет и оправдывает автора.
      До чего же он умный и терпимый ко всем!.. Еще несколько мыслей философа:
      Без полустраданий разве есть удовольствие? Кто не пробовал горького, тот не заслуживает сладкого и даже не сможет оценить его. Не следует пренебрегать никакой истиной.
      Люди презирают не столько порок, сколько слабость и несчастье.
      Идеи – это как бы материя мыслей.
      Абсолют – не что иное, как атрибуты Бога.*
      А что есть абсолют? Это безусловный и неограниченный. Чем и в чем неограниченный? И ничем и ни в чем… Абсолют – это магия, атрибут сильных мира всего… Все стремятся стать магами, говоря о стремящихся куда-либо вообще. А зачем нам такое стремление? Потому что мы – боги, Бог есть в каждом из нас.
      И Арсентий – маг, и в нем много от Бога, и от «бога-отца»…
- Хочу выпить сегодня вина, - заявил он недавно, обращаясь ко мне. – И надеюсь, что ты мне поддержишь компанию.
      Ну и ну, ему только четырнадцать!..
- Дома нету ни капли вина, – привела аргумент; дело к вечеру было. – Не бежать же теперь в магазин. Правда, можно его заказать…
- Это, мама, проблемы мои. Ты, пожалуйста, сделай, приготовь что-нибудь закусить. Для троих, разумеется… - не забыл и про Виктора.
- Но тебе еще рано, сынок, - попыталась противиться.
- Не волнуйся, мамуля, - успокоил подросток таки, - я достаточно взрослый!..
      И накрыла за стол, позвола к нему Виктора.
- Перекусим, - сказав кратко ему.
      Муж не стал возражать; появился Арсентий, и с графином в руке; и наполнил его из под крана водой.
- Что пить будем?.. – с улыбкой спросил. – Шабли, Бордо или Шато Петрюс?..
- Я бы выпил кагора, - это муж мой, любитель более крепких напитков, посчитав вопрос сына лишь пустым баловством. – Как-никак, вино это церковное!..
      И Христос поразил окружающих, превращая водицу в вино… Но банальность идеи повторить это чудо не пугало Арсентия, он всегда делал только лишь то, что хотелось ему… Бесшабашность и смелость во всем!..
      Никакой напряженности в мыслях сына, похоже, и не было… Иисус был уже взрослым тогда…
- Вот, кагор, - улыбался Арсентий, ставя графин на стол. – Налей, папа, в бокалы, это дело твое…
      Она красная, красная, из под крана вода!.. Не вода, а действительно запах вина вдруг расплылся по кухне…
      И оно опьянило меня; оно, видно, пьянило и Виктора…
- Если кто-то другой, - сказал он, закусив, - угостил бы меня таким способом, я бы посчитал его фокусником и обманщиком.
- Фальсификатором, - я пополнила мужа.
      Боже мой, лишь четырнадцать мальчику!.. Что же будет потом?!..
      -    Будем, мамочка, жить!.. – не пьянел лишь Арсентий. – Вино это, хочу вам сказать,
      совершенно безвредное, после него не будет болеть голова, оно не вызывает желания пить еще и еще…
- По второму бокалу, полагаю, обязаны!.. – покраснел от довольства супруг, напол-

*Готфрид Вильгельм Лейбниц. Немецкий философ. (1644 – 1716 гг.)
            няя бокалы…
- По второму обязаны, - согласился наш мальчик.
      И пусть станет Кагор производства Арсентия панацеей от пьянства и от всех наших зол, как в России, так в мире во всем.


                Вместо эпилога

      Весьма странное чувство посещает меня, будто я альбинос и мне стыдно от этого, что кругом все слегка загоревшие, кто и вовсе как негр, а я – белый как снег. И во сне вдруг решил превратиться в мулата и, конечно, им стал. И решил побывать на Земле еще в те времена, когда в космос Гагарин летал.
      Одна тысяча девятьсот шестьдесят первый год. Цифрами это выглядит так: 1961. Если перевернуть шестерку или девятку вверх ногами, то получим число симметричное. Симметрия – знак смерти, увы… Правда, смерть для меня не является старшной, пугающей, уже с давних времен.
      Итак, я оказался в Москве в теплый майский денек. И на каждом шагу улыбался майор, звать которого Юрием, и на каждом шагу улыбался Хрущев. Они рядом, смешно!.. а скорее, печально, что им рядом приходится быть… Нет, не хаю, Никиту, он – дитя того времени… И на каждом шагу улыбались мне девушки – вот чего я не ждал!.. Ведь я черный почти, не Наум я, мулат, но достаточно молод… Иностранец, при деньгах; перстень, кстати, на пальце, с изумрудом, то самое, что спустя много лет лишь подарит любимая женщина, то есть Муза моя…
      Вы о том сами знаете: я отнюдь не расист и тем более не националист, понимал я и то, что большинство девушек пялятся на меня из любопытства, что многие из них просто доброжелательны и готовы чужому, вероятно, туристу или студенту помочь. Но не только, не только, увы… И мне было противно, в первый раз за всю жизнь при такой ситуации, что прекрасные юные женщины, девушки, стремясь обратить на себя мое внимание, забывают о чувстве достоинства…
      Захотелось попить. Автомат с газировкой; стаканы; оса – тянет к сладкому ос, как российских красавиц к негритосам, мулатам, вероятно, богатеньким… А в карманах моих совсем не было мелочи – деньги были-таки…
- Может, вам разменять?.. – обратилась ко мне по-английски, очевидно, студентка филолог.
- Да, пожалуйста, девушка, - отвечая по-нашему, протянул целый рубль.
- О! Вы прямо как наш, чисто русский москвич!.. – раскрывая свой кошелек, похвалила мое произношение незнакомка, в отношении денег добавила: - Боюсь, столько я вам не найду.
- Ах, не стоит искать! Сколько есть, столько хватит!..
      Размен был завершен, и я выпил стакан газированной и с вишневым сиропом, и прохладной воды. Тоже сделала девушка.
- Ах, спасибо, уважили!.. – сказал ей, собираясь уйти.
- Мое имя Ирина, - улыбнулась лукаво красавица.
      Любопытство меня одолело-таки, как обыгрывать этот спектакль дальше будет она, как сумеет сыграть совершенно невинную и добропорядочную, даже мыслей о том, чтоб меня облапошить не допускающую девицу?
- Случайно, не Понаровская?..
- Нет, а что?.. – растерялась она, хотя певицы Ирины Понаровской в тогдашнем Советском Союзе еще никто и не знал.
- А меня звать Бонкарон, - проявил я фантазию, - отец мой, между прочим, король Либермании.
- Значит, Вы!..
- Да, я принц, но не очень заносчивый.
- В таком случае, может, пригласите в кино? Я бы не отказалась.
- В таком случае пойдемте. Кинотеатр в двух шагах.
      У кассы никакой очереди – дневной сеанс, начало которого почти через час. У нас было достаточно времени, чтобы посидеть в рядом находящемся, судя по зашторенным окнам, приличном кафе.
- Коньячку Ира хочет, я чувствую, - выдал я самый-самый банальный намек.
- Почему бы и нет, - согласилась она.
      И зашли, заказали и ждали, когда нам принесут, и друг другу глядели в глаза. Но глаза этой девушки были совершенно пустыми, жажду легкой наживы только видел я в них.
      Принесли. К коньяку и по чашечке кофе, естетственно.
- Что ж, за вас, несравненная, - поднял я свой бокал.
      Несравненная с чем или с кем?..
- За знакомство, за вас, Бонкарон, - ба, и имя запомнила – есть еврейское имя Арон; и привычным движением взяла в руку бокал свой красавица.
      Между прочим, хороший коньяк… Кофе тоже хороший. Можно и посидеть… А кино?.. Можно даже и фильм посмотреть…
- На каком ныне курсе?.. – лишь бы что-то спросить, обратился к этой маленькой авантюристке.
- Скоро буду уже во втором!.. – не без гордости, девица; и, подумав, добавила: - Не волнуйтесь, пожалуйста, восемнадцать исполнилось, - этим дав мне понять, что с ней можно уже, соблюдая закон, смело лечь и в постель.
- Вы еврейка?..
- Мать моя чисто русская, а отца звать Арон. Я метиска, так можно сказать, хотя это слово не соответствует истинному его значению. А вот вы, не серчайте, в самом деле метис.
- Моя мать – настоящая аристократка, - фантазировал снова, - как говорится, благородных кровей.
- О своей промолчу!.. – усмехнулась она. – Раз уж папа когда-то в нее страстно влюбился, значит, было за что и я этот вопрос обсуждать не хочу, папе было виднее, с кем связать свою жизнь!..
- Да, все верно, все верно…
      Не успели и кофе допить, как нам принесли счет. Пришлось раскрывать кошелек, битком набитый новенькими, 1961 года выпуска, в основном сотенными купюрами. И их видела девушка. Предвкушая добычу, заблестели от радости у Ирины глаза.
- Шесть рублей двадцать четыре копейки, - повторила официантка.
      Я ей дал двадцать пять.
- Сдачу оставьте на чай, - как тогда и всегда было принято, отблагодарил официально немного зарабатывающую работницу кафе.
- Ой, спасибо, спасибо!.. – и действительно рада улыбалась она, средних лет, весьма пышная женщина.
      И мы снова остались одни, и Ирина на стуле заерзала.
- Вы всегда такой щедрый? – и спросила меня.
- Через раз, - равнодушно ответил и тотчас объявил: - Допиваем и вот-вот пойдем.
      И тут мне захотелось видеть голой ее… Своим внутренним взором, естественно, видеть голой ее, видеть все ее женские прелести…
- Вы красивая девушка, Ирочка, - сделал ей комплимент.
- Рада слышать, вот только… неужели вы это сейчас только заметили?..
      Треп, сплошные банальности…
      Нет, Ирине я вовсе не нравился, а вот писечка девушки была влажной слегка… Будто примеряя в себе самую интимную и уже оживающую часть моего тела, ее мышцы влагалища интенсивно сжимались и тотчас расслаблялись. И любой из мужчин от такого умения женщины прямо сходит с ума!..
      Вот тебе и еврейка, то есть помесь еврея с чисто русской красавицей!.. Дети, родившиеся от таких смешанных браков, часто очень талантливы…
      И с Ириной мы вышли на улицу…
      Александр Сергеевич Пушкин – гениальный поэт… совершенно безнравственный тип, осмелившийся в письме своему приятелю похвастаться, что с божьей помощью несколько часов назад трахнул графиню N, мог бы мне позавидовать…
      И в кино не пошли…

               
Продолжение следует

      Вятка.

                2011 год.