Работа, деньги, два выходных

В детстве я очень боялась глистов. Просила родителей помочь, спрашивала про симптомы, лечение, профилактику. Они все рассказали и успокоились. Я же не спала ночами. Ведь если неделю назад их не было, это не значит, что их нет сегодня. Одна мысль, что кто-то живет внутри меня, ползает и высасывает какие-то соки, приводила в панику. При этом я ничего не чувствую, кто они, где, как избавиться? Я воровала из аптечки большие коричневые таблетки. Съедала их целиком и ждала. Прислушивалась к ощущениям. Однажды мама заметила пропажу и спросила:
- Ты брала лекарства?
- Нет.
- Зачем?
- Я боюсь.
- Милая, - она опустилась на коленки и обняла меня, - А сколько ты их съела?
После чего засунула мне два пальца в рот, даже не предупредив. По моим представлениям было уже поздно что-либо делать, но я не сопротивлялась. Ей было страшно, она плакала, винила себя и папу особенно. 
- Обещай мне, что никогда так больше не сделаешь.
- Обещаю. 
Сегодня она мне звонит и спрашивает, как дела. «Все хорошо, и настроение хорошее. Как у тебя?» «Да у меня-то что?»
Кладу трубку и думаю, дела – довольно паршиво. Меня недавно уволили. Я стала искать новую работу. Такую же, как старая.
- Вы просто не любите перемены.
- Тарас, вы вообще меня слушаете?!
- Слушаю. Просто вы говорите ерунду какую-то.
- Почему ерунду? То есть я, конечно, говорю ерунду, но она меня волнует. Вы когда шли со мной на встречу, думали, я вам тут научные открытия сделаю?
Он усмехается всем телом, но беззвучно.
- Ну что вы злитесь?
- А-а… Вы надеялись,  я молчать буду.
- Просто это нытье из-за работы я уже миллион раз слышал. Неинтересно. И потом, вы уже приняли решение.
- Приняла. Но оно мне не нравится. Оно неправильное. И, кажется, не мое. 
- Так измените!
- Не могу!
- А чего от меня хотите?
- Ничего!

- Вот и славненько.
Мы сидим на лавочке у Чистых прудов. Довольно холодно. Я сжимаюсь как зародыш, потом высвобождаю руку из рукава.
- Дайте выпить.
Он скручивает пакет вокруг бутылки, так удобнее. Это портвейн. Сладкий.
Мы подружились с Тарасом в Крыму, когда так же сидели на лавочке. Было уже почти утро. Я рассказывала о себе, просто рассказывала. Призналась, что хочу быть писателем.
- А вы пишете?
С тех пор прошло года четыре, друзьями мы не стали. Глупо дружить с женатыми мужчинами. Просто встречались в одной компании.
- Ну а если не будете работать инженером, где деньги на жизнь брать будете?
- Я могла бы писать.
- Но вы же не умеете.
- Ну и что? Да я и писать не хочу. Дело не в этом. Я не знаю, чего хочу, мне кажется, все неправильно.
- Может быть, вам выйти замуж.
- И как это решит мою проблему?
- Никак. Это решит мою проблему. Вы будете всю эту чушь мужу рассказывать.
Он протянул мне бутылку.
- Это не чушь, просто вы трус. Знаете, что у вас самих такая же проблема. Вы ее решили сто лет назад и не хотите возвращаться. Все вроде как устаканилось. Конечно, лучше об этом не задумываться.  А вдруг ошиблись? Вдруг! Ну да ладно. Хотите, расскажу про любовь?
- С этого начинать надо было. 
- Встретила я недавно мужчину, очень привлекательный. Стали встречаться. И все вроде как неплохо, даже удивительно. И не с полуслова понимание, а простое человеческое. И тут он мне говорит:
- Ты слишком много думаешь.
- Что?
- Ты слишком много думаешь.
- Это оскорбление? С чего ты вообще взял?
- Вижу.
- Это не так.
- Ты слишком много думаешь.
- Да когда?!
- Только отвернусь и сразу чувствую.
- А что здесь такого? Я ведь думаю только хорошее.
- Откуда мне знать? Неприятно все это.
- Бред какой-то. Но если хочешь, я могу исправиться.
- Ничего у тебя не получится. Ты даже сейчас смотришь слишком внимательно.
Я сделала глоток портвейна. Бутылка проскользнула, и стеклом ударила в зубы. Чуть-чуть пролилось.
- И бросил меня, представляете? А самое обидное, что о нем-то я как раз и не думала.
- А где любовь в этой истории?
- Между строк, Тарас, между строк. вы меня слушаете?
- А вы не могли бы говорить то, что между строк, а остальное умалчивать?
Захожу я к психологу. Женщина лет пятидесяти. Рыжие волосы, каре. Улыбается.
- Присаживайтесь, - говорит.
Я даю ей свою анкету и автобиографию.
- На какую должность претендуете?
- Инженер-проектировщик АСУ ТП.
- О-о… неженская профессия.
- Почему?
- Чертить надо.
- Ну для этого как раз не надо ни ума, ни силы.
- Все равно. Женщины почему-то этим редко занимаются.
Она дает мне какой-то опросник, говорит, вы только отвечайте не так, как бы вам хотелось, чтобы было, а так как есть на самом деле. Мне важно определить текущее состояние.
Если бы я пришла к психологу со своей настоящей проблемой: «Я хочу устроиться в фирму, где работа мне представляется адом. Доктор, скажите, что делать?» - тут бы я, конечно, вывернулась наизнанку. Я же пришла к специалисту, чтобы доказать свое соответствие желаемой вакансии. Сижу и создаю намерение. Хочу работать, не хочу работать. Хочу работать, не хочу работать. Хочу. Поехали.
А что это за тест, который можно обмануть? Или это такой тактический ход, чтобы я нервничала.
- Отвечайте быстро. Старайтесь не выбирать ответ «не уверен», он малоинформативен.
А вопросы дурацие. В том плане, что честно на них ответить невозможно. Например: в спорной ситуации вы постараетесь замять конфликт или  обострить?
- Обосрать, - сказал бы Вова. Сижу и улыбаюсь.
Она внимательно читает краткую историю моей жизни.
- Интересно?
- А что это Вы во ВГИКе делали?
- Училась на драматурга, - виновато говорю я.
- Хм. Не женская это профессия. Ну и как?
- Нормально. Я увлекаюсь кино и литературой. Хобби.
Я не хотела писать про институт, чтобы не задавали лишних вопросов. Но так как предстоял детектор лжи, решила упомянуть, вдруг выяснится. Перефразировала: училась на вечерних курсах. Даже не так: «Посещала».
Мы делаем тест Люшера. Затем Содни. Она ставит отметки на специальном бланке. Теперь она обо мне знает все, как Бог. Женщина лет пятидесяти. Рыжие волосы, каре. Симпатичная.
Они гарантируют, что эту информацию никто не будет использовать кроме их службы безопасности.
- Ну хорошо, а теперь мы займемся полиграфом. Вы знаете, что это такое?
- Да.
- Раздевайтесь.
Мы сидим с Валей в кафе. Выпили уже по кружке пива, ждем суши.
- Понимаешь, мне страшно, если я пойду на эту работу, то уже никогда ничего в моей жизни не изменится. Я как будто хожу по магазину ритуальных услуг и подыскиваю подходящий гробик. Да, кто спорит, это самый хороший, нет, бывают и лучше, но не по моим способностям. Выбрать надо обязательно, в два гроба не ляжешь, оказывается. Родственники одобряют, друзья поддерживают. Я устраиваюсь поудобнее, махаю рукой: «Заколачивайте».
- А какая там зарплата? Какие вообще условия? 
- Хорошая зарплата плюс премия.
- А ездить далеко?
- Довольно близко.
- А начальник как?
- Да вроде нормальный такой дядя с усами.
- Ну супер, по-моему, чего ты паришься?
Приносят суши. Я окунаю в соус и думаю, чего я вообще ей жалуюсь. Что она может понимать в моих сомнениях? Человек, открытый для всего старого.
- Я себе сапоги новые купила. Вообще офигенные. Серые с черным отливом. Вот такая платформа.
Показываю сантиметров четырнадцать между указательными пальцами. Она с набитым ртом кладет палочки и уменьшает расстояние. Я мотаю головой и обратно увеличиваю. Она все еще сомневается, потом кивает с одобрением, большой палец оттопыривает.
- Привлекались ли вы к уголовной ответственности?
- Увольняли ли вас когда-то по вашей вине?
- Были ли у вас неприятности связанные с алкоголем?
- Зарабатывали ли вы деньги мошенничеством?
- Вы сейчас беременны?
- Искажали ли вы сознательно факты, заполняя анкету?
- Имеются ли у вас долги перед частными лицами или кредиты?
- Были ли у вас проблемы со здоровьем за последние пять лет?
Я очень волнуюсь. Хотя скрывать мне особо нечего. На мне четыре датчика. На животе, груди, на пальцах левой руки и правой.
- Вы сейчас беременны?
 Каждый вопрос повторяют по три раза.
- Вы употребляли наркотики?
Денис, узнав, что меня проверяли на детекторе, сказал, это унизительно. Они что хотят сделать из тебя робота? Ну да, тут нет ничего противозаконного. К тому же надо отдать должное их деликатности, они же не просят образец моей печени. Возможность врать – это свобода, по-твоему?
Она говорит:
- На полиграфе у Вас все ровненько.
- А это надежный тест на беременность? Потому что последний мой – придурок конченный.
Она понимает, что я шучу, и отвечает с полной серьезностью.
-Я как психолог Вам советую использовать средства контрацепции, занимаясь сексом с придурками.
- Когда три раза спрашивают, тут и девственница заволнуется. Ну хотя бы потому что она девственница.
- Окончательные результаты теста Вам сообщат через неделю.
Мы зашли с Вовой за угол, чтобы перелить вино в пластиковую бутылку. Так удобнее гулять по городу.
- Тарас говорит, что все это ерунда, скорее всего, он просто нашел другую девушку.
- Может быть, но тебе не нужно думать об этом, мне кажется.
Оставшееся вино мы допиваем на месте и выходим на шумную улицу.
- Ну а что у тебя с работой?
Я не верю своему счастью, и рассказываю.
- Понимаешь, мне кажется, что работа действительно может сделать из обезьяны человека, но та, на которую я иду, делает, наоборот, обезьяну из человека.
- То есть, по-твоему, чтобы быть человеком нужно непременно трудиться?
- Ну да.
- Я не работаю, значит, деградирую.
- Ну ты может и нет, потому что вроде как мне нравишься, а остальные безусловно деградируют.
- А как же умные книжки, катарсисы?
- Это все не то. Ты потребляешь ресурс и не восполняешь его, значит, разрушителен.
- Большинство людей не представляют себя жизни без работы, пусть и за меня что-нибудь сделают, раз им так нравится.
- В том-то и дело, что эти люди тоже ничего не восполняют.  Вот, например, я буду производить проекты по автоматизации инженерных систем здания, организовывать хороший воздухообмен в помещении. Комфортный микроклимат повысит производительность труда сотрудников. Значит, вроде бы я делаю что-то полезное. Но в этом офисе будут сидеть финансисты и аудиторы, которые тоже что-то организуют и контролируют. В конечном счете,  эта цепочка должна привести к восполнению затраченных всеми ресурсов. Но есть серьезное подозрение, что все-таки мы остаемся в минусе. Я могу закрывать на это глаза, просто выполнять свою работу более менее качественно. Авось, что-нибудь сложится. Все люди на это рассчитывают. Тотальная безответственность.  Страшно мне, что тут непонятного?
- Может, тебе пойти жить в общину, где люди ведут натуральное хозяйство?
- Да нет, они же чокнутые. Себя может и обеспечивают, но не способны восполнить то, что прожрали предыдущие поколения, а сколько в наше время уничтожается…
- То есть ты для своего личного духовного равновесия хотела бы делать что-то реально полезное?
- Нет. Просто мне придется работать с людьми, которые разрушают с удовольствием.
Через полторы недели мне позвонили и сказали, что я прошла психолога и могу выходить на работу с понедельника.
- Слава Богу, - говорит мама, - определенность хоть какая-то.
Ко мне бежит Глеб, ему полтора годика. Он расправляет плечи и отводит руки за спину, для динамики. Высоко поднимает ноги и топает. Ему это нравится. Возле меня останавливается и поднимает руки вверх. Улыбается.
- Что? – говорю я.
Он фамильярно сгибает пальцы, мол, поднимай меня, чего тут непонятного.
- А, может быть, я не хочу? – я удивляюсь его открытости.
Он не понимает причины задержки и повторяет движение. Я беру его на руки.
Мы садимся на диван, я прячу динозавра в пустую баночку из-под крема, трясу. Он хихикает. Медленно отворачиваю крышку.
- Что там? – говорю.
Он смотрит на меня внимательно. Достаю динозаврика.
- О-о!
Глеб хихикает. Отвечает:
- Э!
Бросает игрушку в сторону, берет меня за руку, и мы идем в другую комнату за новыми приключениями. 
Завтра выхожу на работу, уже решила, какое платье надену, и вообще настроилась. Ничего страшного. Я научусь менять личности. Каждую секунду жить с одним намерением, получать желаемое и радоваться. А потом менять намерение – и снова радоваться. Но то предыдущие стирать основательно, чтобы не было в голове этой путаницы. Детям не бывает скучно, потому что они не думают. Я за свободу от личности.
А если не получится, лягу в свой гробик, вытянусь. Меня начнут есть черви – правильно. Возможно, они съедят страх, боль, желания, комплексы. Я позволю им заглянуть во все щелочки. Я буду с ними до конца откровенная. А когда придет время, мы встанем все из могил, и пойдем, как дети, нам все равно, как мы выглядим. Руки вверх поднимем, и поясним желание, сгибая пальчики. Вот он обрадуется.
Я сижу в кресле, на мне четыре датчика. Один контролирует грудное дыхание, второй диафрагмальное, третий сопротивление кожного покрова и последний – пульс (изменение активности периферической сердечнососудистой системы). Это все мои параметры. Мое тело, четыре провода.
- После Вашего ответа я буду делать паузу около пятнадцати секунд, чтобы прибор успел записать показания. Понятно?
- Да.
- Готовы?
- Да.
- У вас есть глисты?
- Что?