Прописка

Артур позвонил своей бывшей жене, с которой развёлся шестнадцать лет назад и спросил – может ли она найти возможность прописать Виталика, мужа их общей дочери, чтобы он, наконец-то, нашёл нормальную работу.

Знал Артур, что она имеет такую возможность, ибо живёт с новым своим мужем, директором небольшого предприятия, в собственной двухкомнатной квартире. И, кроме того, у её брата, удачно женившегося на разведённой, но весьма обеспеченной женщине, тоже достаточно жилплощади.

На деликатно заданный вопрос ответа не последовало, а сразу же, как из рога изобилия, посыпались обвинения в его адрес. Что он такой и сякой и вообще плохой, а если точнее, то почему до сих пор не оформил на себя домик, в котором проживает. Если бы оформил, то, было бы, куда зятя прописать, и не надо было бы её напрягать по этой теме.

- А никто не напрягает, - подумал Артур, - ведь я только спросил. Ах, какое счастье, что я развёлся с тобой.
Разговора не получилось, череду огульно сыплющихся обвинений прервать не удалось, пришлось просто отключиться.

Домик, в котором он теперь жил, и в котором выросли обе его дочери, оставшиеся с ним после развода, формально принадлежал его матери, восьмидесятилетней старушке.

Так получилось, что, после Севера, он купил этот домик, собираясь в нём жить. Но, как обычно, в таких случаях, вмешалась женщина, с которой он познакомился на танцах в санатории. Она увлекла его с собой, в Сочи. А в этой стране, в любые времена, были драконовские правила, сочинённые специально для обогащения чиновников, которые их сами и сочиняли.
Так вот, чтобы прописаться в Сочи, он должен был в срочном порядке подарить только что купленный домик своей матери или отвалить приличную взятку соответствующему лицу.

Артур старался чтить уголовный кодекс, и мама была не чужой женщиной, ладил он  с ней. Переписал он домик маме и уехал в Сочи, собираясь начать новую жизнь в хорошем городе, с новой женщиной.

Город Сочи только внешне был хорош, а социальном аспекте очень уж напрягал. Часть его жителей проживала в трущобах, в сарайчиках, так называлось незаконное жильё, сколоченное на скорую руку из разного хлама.

Очень скоро Артур понял, что даже в отдалённом будущем никакого жилья он не сможет получить в этом, полностью коррумпированном городе, в котором были свои законы, свои правила, свои поборы, весьма отличные от обычных поборов центральной России.

В своём городе, когда мент останавливал его за превышение скорости или ещё за какую шалость на дороге, не ведущую к непредсказуемым последствием, достаточно было сунуть ему три рубля – твёрдая советская такса, как весь конфликт был исчерпан.

А в Сочи менты были настолько борзые, что просто, по наглому, выкручивали руки за малейшее нарушение ПДД. Как-то, спасая машину от июльского зноя, Артур заехал под дерево в районе центрального рынка.
Вернулся к машине, а переднего номера нет. На ветровом стекле, под дворником, бумажка с ментовскими каракулями. Пришлось вечером ехать в отделение ГАИ. А там менты поиздевались над ним, как хотели. Выписали ему штраф на сумму в двадцать рублей, что по тем временам, когда средняя зарплата равнялась восьмидесяти рублям, было немало.

И, что самое обидное, оплатить можно было лишь на следующий день, ибо рабочий день в сбербанке уже закончился. Мент явно вымогал деньги в свою пользу. Сошлись на том, что мент согласился сделать ему просечку в штрафном талоне.

Потом Артур поинтересовался в своём городе, у своих ментов, которые были прямо родные после сочинских, что следует за это нарушение. Ответ был прост – максимум три рубля.

И женщина, сманившая его, вскоре ему надоела. Обычная, примитивная самка, без изюминки. Начала обижаться, что он не справляет свои мужские обязанности в отношении её. Артур и сам испугался как-то утром, выйдя во двор, что флаг на мачте уже давно не маячит, хотя спят вместе, в одной постели. Уж не импотенция ли? – Да, ладно, в такие-то годы.

А тут во дворе – а жили они в селе у её родителей – хряк на свинку полез. И у Артура, при виде этой картины, чуть из штанов не выскочил. Вот, тебе и импотенция…
Вернулся он в свой город. Без проблем прописался в домике, который теперь принадлежал его маме. Нашёл работу.

Вскоре повесилась ему на шею молодая девчонка, школьница. Мужчина он видный, да ещё на новенькой машине, ну какое тут женское сердце устоит. Ему даже нравилось, что девчонка ещё без прошлого, можно начать жизнь с чистого листа.

Начали жить вместе. Потом, когда она забеременела, расписались. Родила она ему, год за годом, двух девчонок, от которых был Артур без ума. Возился с ними в выходные дни, гулять водил. Просто удивлялся, сколько у него любви к детям, тем более, своим.

А вот, с супругой отношения не складывались. Слишком разный уровень восприятия жизненных коллизий. И причина проста – находились они на разных параллелях умственного и нравственного развития.

Приходилось жить, терпеть, ради сохранения среды обитания своих же детей, которым, по большому счёту, нужны были и папа и мама. Но, когда она, вопреки его воле и уговорам, сделала аборт, он тут же развёлся с ней.

Так и жил лишь с дочерьми, пока они не выросли и не вышли замуж. Бывшая супруга согласилась отдать ему детей в обмен на расписку, что он не будет подавать на алименты в отношении её. Какие там алименты, у него и мысли такой не возникало.

А она, будучи свободной, лихорадочно бросилась устраивать свою жизнь. После нескольких неудачных проб вышла замуж за нынешнего парня, директора. Этот брак оказался для неё удачным, как раз то, что она и хотела. И Артур успокоился, совесть перестала донимать, что так жёстко поступил с ней. А вот она так и не простила его, всё злилась, изливая обиду при каждом удобном случае.

Вот и сейчас напала. А так ли он был виноват в этом случае, что до сих пор не оформил домик на себя. Артур не чувствовал себя виновным. Виною всему были внешние, не зависящие от него обстоятельства.

Когда она нашёл этот домик, в нём жила старушка, надумавшая перебраться к внучке, которая бы её досмотрела. Бывает у пожилых людей такая причуда. Артур посадил бабушку на свой мотоцикл сзади – автомобиля у него тогда ещё не было – и прямиком в сельсовет. Вся сделка завершилась в полчаса, при советской власти делалось всё это просто. Довольная старушка часть вырученных денег положила на книжку в расположенном тут же сбербанке, а остальные завязала в узелок – на текущие расходы.

Артур засучил рукава, домик был в весьма запущенном виде. Крыша протекала, полы прогнили. А самое главное, что он сделал сразу, как житель городской, привыкший к комфорту, это вместо кладовки, где уже давно жили крысы, подчистившие остатки съестных припасов, оборудовал ванную комнату. Подвёл воду, подключил канализацию, а кроме ванны поставил ещё унитаз. Классное получилось жильё.

Пропиской в те времена ведал сельсовет, так как домик находился на территории сельского округа. И прописывали легко и просто, без всякой волокиты и личной домовой книги, которая была общая и хранилась у секретаря сельского совета, который и занимался пропиской и выпиской граждан. Кроме того, регистрацией браков, выдачей свидетельств рождений и проч.

Когда дельцы от политики развалили Союз, начались проблемы с пропиской. Огромной армаде новоявленных чиновников хотелось много денег и сразу. И пошло, поехало. Оформляй землю, делай техпаспорт на дом, выписывай индивидуальную домовую книгу, как в городе. И всё это далеко не бесплатно.

Денег у Артура на это, совершенно ненужное ему оформление домика, который уже простоял сто лет, будучи ещё дореволюционной постройки, не было. Северные деньги давно растаяли, а те, что удавалось заработать, уходили на содержание детей.

Однако, он сходил к главе сельской администрации на приём и поинтересовался, не грозит ли ему выселение, если он не оформит документы надлежащим образом. Глава его успокоил, объяснив, что лишь в случае продажи, придётся сначала дом оформить на хозяйку, коей считалась его мама, а потом можно будет сделать купчую. Мама домик оформлять на себя отказалась, резонно заявив, что продавать его не собирается, и денег лишних на эту ненужную, новую затею нет.

И Артур о продаже дома не думал, жить то где-то надо было. А девочек, когда они получали паспорта, прописали в другом доме, где жила мама и который находился в городской черте. Там ещё с советских времён была домовая книга.

Так и обошлись, не потратив ни копейки на нужды чиновников. Но вот, всё-таки аукнулось. Не зря чиновники держат руки на всех рычагах.

Через несколько дней его бывшая супруга одумалась, поговорила с мужем, который адекватно отреагировал, и согласилась временно прописать зятя в своей квартире.

Ну вот, опять обошли чиновников, не дали им заработать на себе.