Кот, гулявший сам по себе. 3 часть, гл. 13

   3. На море… (глава 13)

 ...«Журавль» уже несколько часов шёл в территориальных водах княжества Мартон, да ещё в сопровождении пары корветов под флагами военно-морского флота княжества, потому пилоты откровенно расслабились, хотя ещё и пребывали в готовности занять места в кабинах. Помещение для инструктажа боцман Гартош начал готовить к какому-то ремонту, и пилотам пришлось перекочевать в офицерскую кают-компанию, по случаю пустовавшую, и разместиться на здешних кожаных диванах с барской роскошью. Уже на подходе к Жемчужному, когда друзья играли в карты, пришёл Пижон - Улмар Курдос, чтобы в очередной раз клянчить у Кота его замечательный парадно-выходной кафтан, который самим Котом почти и не был ношен, но однажды выкупан в Пирвейской луже. Кот и сам не мог объяснить, почему так получалось, что этот предмет его скромного гардероба большей частью одалживался тем, кто был с ним сходен по комплекции. Сам он до поры, до времени - везде и всюду таскал свой старенький кафтан и доставшуюся ещё в наследство от лётной академии "безразмерную" пилотскую куртку. Которые в конце-концов, заносил до дыр, хотя кафтанчик ещё раньше начал потрескивать в плечах. В холода он вообще частенько щеголял в прикупленной по случаю зимней армейской куртке-перевёртыше. Почти точной копии той, что у него безвременно погибла во время взятия Пантаргаса. Кот её щедро обшил регалиями с пятнистой стороны и любил под настроение разгуливать в ней по портовым городам, накинув прямо на майку, и частенько – не застёгиваясь. Обшивание заняло несколько дней, и, по выражению Мармо, было подобно строительству Арки Согласия в Тавергасе. Кроме Кота подобной страстью к фенечкам, по которым при желании и умении можно прочесть биографию субъекта, отличался ещё Кон. Над обоими за это постоянно подтрунивали остальные, хотя в сундучках у каждого лежал готовый к употреблению комплект подобных украшений. Нашивки корабельного пилота и прочие полагающиеся пилотяге причиндалы на такой «шкуре», да ещё со знаком «Мастер-Канонир Имперских Бронесил», звёздочками флагмастера на левом плечевом хлястике (вместо наплечника, присобачить который было бы совсем уж непозволительной наглостью) и уменьшенной копией «Скрещённых Мечей» для повседневного ношения, неизменно разрывали шаблон у всех, с кем он имел дело. Решив приодеться, Кот при моральной поддержке Ирмы обзавёлся пресловутым кафтаном. И тут же, вслед за этим, по случаю разжился не менее роскошной пилотской курткой и совсем уж обалденным кафтаном из фарнейской кожи, лёгкой и нежной как пух, и прочной как парусина, который и стал любимцем на любую погоду и все случай жизни. Старую куртку Кот подарил сыну Ирмы – Кеми (она его приводила в восторг), старый кафтан отдал дворнику – деду с военно-морским прошлым. Только с расшитой вдоль и поперёк камуфляжкой расставаться не спешил - тоже на все случаи одёжка.
   Новый кафтан у Кота, как-то остался не у дел. И потому его частенько стреляли щегольнуть. Кот его безотказно одалживал, строго проверяя состояние при возвращении, и принимая оплату проката выпивкой. На традиционный вопрос, зачем кафтан понадобился Курдосу, тот брякнул, не подумав, что у него в Жемчужном девушка, и он хочет наконец-то вывести её в одолженном кафтане в приличное общество, которое имеет место быть за бортами и палубой славного нашего корыта. Для скучающих друзей это стало отличным подарком, все аж заурчали в предвкушении.
   - Курдос, сидящих здесь людей, ты приличным обществом не считаешь?- лениво обернулся Джертамо.
   - Нет, ну… в смысле – да, - Курдос уже понял, что вляпался, и кафтан Кот ему, конечно, даст, но сначала над ним всласть поиздеваются.
   - «Да» не считаешь, или «нет» не считаешь? – подключился Мармо, немного уступавший Джеру в габаритах, но заметно превосходивший его цинизмом.
   - Любой ответ ведёт к дуэли, и я уже иду за шпагой, - Рино принялся вылезать, попутно оттаптывая ноги гадившему ему всю игру Кону, и норовя заглянуть тому в карты.
   - Минуту, минуту! – Тин принялся обмахиваться картами, точно веером. - Пришить его мы завсегда успеем. Скажи нам лучше, друг - зачем ты хочешь обрядить свою девушку в кафтан Кота?
   - Это ТЕМА, уважаемые коллеги! – Кон поднял руку с картами и одновременно смахнул путавшегося у него в ногах Рино.
    Тема была молниеносно и разносторонне развита, и Пижона, не давая ему раскрыть рта, под смех окружающих незлобливо затюкали до покраснения. Коту заодно тоже досталось, но тот сидел ровно и только ухмылялся. Пижон, надеясь вырваться из порочного круга, в который ненароком угодил, усугубил своё положение, заявив, что кафтан нужен ему лично, чтобы достойно выглядеть рядом со своей девушкой, когда… ему бы на этом и остановиться, но он добил себя, объявив, что вечером они будут присутствовать на концерте Геллы Панг. Ну... получилось так, что она как раз тут с единственным концертом.
    - О-о-о! – только и протянул Рино, словно удивляясь, «как тут всё запущено». Улучшив момент, он «срисовал» карты Конмара, и теперь весело скалил зубы, сидя на подлокотнике дивана. Гелла Панг начинала свой  творческий путь никому неизвестной рыжей стервой на сцене третьеразрядного кабака, а по-прошествии трёх десятков лет считалась уже Легендой сцены. Вполне заслуженно, надо сказать – столько приложено было сил, чтобы растолкать всех остальных и стать «единственной и неповторимой». Беда была в том, что состарившаяся и порядком надоевшая тем, кто не входили в число поклонников, Легенда сцены упорно не желала с этой самой сцены уходить. Более того –  способы её быть на слуху у всех и вся становились всё более навязчивыми. Рино как-то сравнил её с легендой «Журавля» - боцманом Гартошем, которого  однажды раз восемь за вечер выбрасывали из одного и того же кабака, и каждый раз он туда снова входил, вползал и влетал с разбегу. И, в конце-концов - уснул таки за столом непобеждённым.
   Денег звезде тоже не хватало катастрофически – молодые мужья шли конвейером, и каждый считал необходимым поиметь с бабушки не замок, так поместье. Так, что помимо своих бесконечных гастролей с очередным «последним концертом» (после Жемчужного осталось ещё в Дальний заглянуть, и... вокруг Камронга по побережью), Гелла основала Академию Молодых Талантов, поставив на конвейер выпуск звёзд, звёздочек и звездулек. За умеренную плату выводя жаждущих денег и славы на большую сцену. Особого труда Блистательной это не составляло: крутившийся вокруг сцены мирок она цепко держала своими когтистыми лапками, решая кому здесь жить, кому пора уходить, а кому –  умирать, на страх всем остальным. На сцену она сейчас могла бы вывести и цирковую лошадь (цирковые - они привычнее к публике и аплодисментам). Обидно было, что действительно незаурядные парни и девчонки, прошедшие через этот гаденький питомник быстренько опускались до уровня серой убогой массы. Признание и деньги они на какое-то время получали, но - словно в обмен, расставаясь со своим талантом, и уже навсегда.
   Получаемых со всего этого доходов, видимо, всё равно не хватало, и Гелла, помимо примитивного вымогания денег и всех и вся, ударилась в ресторанное дело. Свои харчевни она рекламировала и на концертах, и в многочисленных интервью, и в проплаченных газетных статейках. Реклама была навязчивая и какая-то базарно-туповатая. Сохранившего утончённость Кона, например, повергло в ужас её заявление о готовности легко и не напрягаясь скушать тазик «ушек» с мясным фаршем собственного приготовления. Опороть в один присест тазик этой тяжело ложащейся вкуснятины смогли – бы, наверное, только Джер и Мармо. Вдвоём. И то - после марш-броска с разобранным миномётом за плечами или хорошей драки с небольшой деревней. Женщину такое мероприятие вряд ли украшало. Но, судя по тому, что фигура её уже напоминала картумский комод на тонких ножках (тонкой-звонкой - Геллу и вначале карьеры не называли), слова могли оказаться не пустой бравадой. Толпы поклонников в очередной раз восторженно взвыли, но многие почесали затылок с мыслью - когда же ты, тётя, туфли отшвырнёшь?
   В кают-компании стало совсем тихо. Все шестеро друзей (теперь и Кот мог смело присоединиться), подобрались и начали переглядываться с гадкими ухмылками. Рино взялся тасовать свои карты.
   - Так… ещё на рейд не встали, а настроение всё улучшается, - Джер привстал и внимательно оглядел Курдоса с головы до ног. - Ты присядь, присядь. Найдём мы тебе кафтанчик…
   - Вот теперь, точно, беги отсюда, чудо, - давясь смехом, проронил кто-то из «кабанят». - Сейчас они тебе все мозги высосут. В воду прыгай, и плыви до берега…
   - Нет, нет, нет… после такого признания - за «просто так» от нас ещё не уходил, - Мармо пересел поближе к Пижону, любовно отряхнул лацканы его куртки. - Значит, ты у нас идёшь на концерт Геллы Панг… Ты её поклонник!
   - Странно это, парни… Она начала петь, когда мы начали ходить. Не замечал я раньше за Пижоном страсти к бабушкам, а вот оно и всплыло…
   Курдос по своей привычке снова попытался объяснить, что на «вечную» хочет посмотреть его новая подруга, и опять только подлил масла в огонь.
   - Сколько, говоришь, лет твоей подруге? – Рино опять залез на своё место, снова пройдясь по ногам Конмара: - Если учесть средний возраст поклонников «Блистательной Геллы»…Опять-таки в годах… За наследством, что-ли, собрался?
   - Чудовища! Моя девушка молода и хороша собой. Про таланты Геллы ей все уши прожужжала бабушка, которая просто без ума от «вечной»…
   - Безумие часто передаётся по наследству. Ты к барышне внимательнее присмотрись…
   Над Пижоном ещё немного  поиздевались, пока Рино, убоявшись позабыть карты Кона, не сказал «хорош, ребята», и напомнил о необходимости завершить игру. Курдос выдохнул, и присел в уголке. Игру завершили, причем жельда вышла и знание карт соседа не помогло, потому, что Мармо, бывший в этот раз напарником Рино, огрёб по-полной, подписав себя и своего напарника на исполнение «пивной бочки» сидя под столом. Кот, не дожидаясь окончания аттракциона, встал и направился к выходу, и со словами: «считай, что ты уже расплатился», повёл Курдоса за кафтаном.
   Отдав Пижону кафтан, Кот ухмыльнулся – подумал, в какое общество зачислить полковника Монда, с которым у него была запланирована встреча на сегодня. Сложный вопрос. Не менее сложным был вопрос – зачем Кот с ним вообще взялся сотрудничать. Вернее – безвозмездно помогать безопаснику проворачивать его без сомнения мутные делишки. Впрочем, почему мутные? Наверняка полковник действовал в интересах конторы, в рядах которой состоял. И почему безвозмездно? Теперь он, иногда в компании кого-то из друзей, бывал в пределах Империи. И к родичам ездил, и в Тавергасе проездом побывал. Кот вздохнул – слабоватое получилось утешение. И улыбнулся – неужели права была Нарченмира, называя его романтиком? Или – это мастер Монд был настолько прекрасным психологом, что так легко втянул Кота в свою карусель? И ведь понимал Кот, что если заметут его с очередным пакетом-посланием в Турсонге, да хоть в Варсоме или у Моста: некому отмазывать будет. И, тем не менее, пару раз рисковал, хотя обычно дело сводилось к составлению подробных отчётов о состоянии дел в каком-нибудь алтаранском порту на берегах Камронга, подходах к тому или иному объекту и прочих, не оставляющих улик мероприятиях - Кота выручала прекрасная память и привитые в академиях навыки сбора и хранения информации. На бумагу добытые данные переносились непосредственно перед встречей, или вообще – передавались устно. Но элемент риска присутствовал всегда – любое любопытство наказуемо, и за излишне пристальное изучение при помощи бинокля пирсов судоремонтного завода в одном из портов Гортана, куда частенько заходили на мелкий ремонт крейсера флота Консулата Алтаран, могли взять под белы рученьки и начать задавать неприятные вопросы. Мастер Монд был далеко, да и Адмирал с командиром «Журавля» открестились бы. Кстати, о том, что будет, если о его делишках с Мондом узнает Адмирал, Кот не очень беспокоился - что-то подсказывало ему, что тут большого кипиша и не состоится: частенько в последнее время «Журавль» действовал иррационально с точки зрения вольного предпринимателя, но всякий раз действия эти были в интересах Империи. Вдобавок – слишком уж хорошо полковник Монд был осведомлен о маршрутах «Журавля», что тоже наводило на определённые мысли...
   В общем - Кот работал на Монда, сознательно подставляясь под возможные неприятности, так и не понимая, зачем это делает. За прошедшее время они встречались примерно пару раз в год. Итого... Кот вдруг снова грустно ухмыльнулся – уже почти пять лет, как он слинял из Тавергаса.
    Во время их первой с Мондом встречи, безопасник назвал ему несколько мест, где они могут встречаться, и адрес, по которому Кот должен будет известить срочной телеграммой о необходимости внеплановой встречи. Этим каналом связи Кот ни разу пока не пользовался – не было нужды. Сам Монд извещал его желании увидеться письмом от некоего Ларго Вертаса, с которым Кот якобы ненадолго сдружился»во время Пантарских дел. На встрече, когда куратор озадачивал Кота в очередной раз – оговаривалось, где и когда они смогут встретиться повторно, если это требуется, конечно. Обычно – требовалось. Вот и сегодняшняя встреча, кстати – откуда Монд знал, что «Журавль» будет в Жемчужном? С точностью до нескольких дней, в течении которых изъявил готовность ожидать там Кота. Предсказатель будущего какой-то, если учесть, что и экипажу пункт назначения объявляли зачастую прямо перед выходом...
   Сегодня Кот должен был передать добытое полковнику, и для этого появиться в «Золотой Странице» - два этажа торговли книгами (новыми и раритетными изданиями), лавка для нумизматов и кофейня для посетителей. Его желание посетить данное заведение вопросов у друзей не вызвало. Тин скривил губы – посещать места торговли ширпотребом и новодельной стариной он считал ниже своего достоинства. Рино и Кон почесали затылки, и попросили прикупить чего-нибудь. Составить ему компанию никто не пожелал – «Журавль» уходил в полночь, а успеть надо было много. Его друзья на концерт Блистательной Геллы не собирались и решили ограничиться молниеносным рейдом по увеселительным заведениям города. Они уже согласовали культурную программу в целом, отдав предпочтение «Рыжей кошке» - как приоритету и теперь шлифовали детали: «Старый Стражник» или местная «Сливовица» в качестве напитка на последующем вечернем банкете. Кот завистливо вздохнул: ему самому предстояло очень грамотно распорядиться временем и быстро перемещаться в пространстве, чтобы помимо свидания с Мондом успеть проведать одну длинноногую кошильду, с которой познакомился здесь в прошлый раз..
   В «Странице» было прохладно и тихо – здесь было принято разговаривать даже не вполголоса, а скорее – шёпотом. Кот, хоть и не разделял всеобщее благоговение, и во многом был солидарен с Тинмаром, но поддержал неписаное правило игры. Хотя бы – в целях конспирации. Монда он узрел почти сразу, но подходить к нему не спешил – полковник всегда обозначался сам. А сейчас тот делал вид, что крайне увлечён изучением новинок публицистики. Покружив по залу, Кот остановился у полок с детективами и охотно вступил в общение с предложившим помощь продавцом. Когда в руках Кота было уже несколько книг, продавец уже пожалел о том, что сам навязался, а сами они переместились в раздел военно-исторической тематики - к ним незаметно подошел мастер Монд. И совершенно ненавязчиво включился в дискуссию Кота и продавца относительно наиболее детального описания легендарной «Атаки лёгкой кавалерии» и вдумчивого изучения причин-последствий данной мясорубки - совершенно  бессмысленной с точки зрения тактики-стратегии и просто здравого смысла. Продавец, видя что фанатик нашёл себе достойного собеседника - с плохо скрываемой радостью удалился, а Кот, оплатив покупки, в компании Монда, не прекращавшего объяснять, что причиной трагедии было всего лишь незначительное искажение адъютантом сути приказа отданного командующим варсомской армией, направился в сторону здешней кофейни. Народу в кофейне было немного. Они заняли столик и дождались заказанного кофе.
   - Итак? – Монд прекратил излияния на историческую тему и в обычном своём стиле перешёл к делу.
   - Будет проще, если вы мне скажете, что именно хотите там провернуть, – Кот отхлебнул кофе из чашечки и ожидающе замер, занеся карандаш над вынутым из планшета листом бумаги. Наводящие вопросы не возбранялись, хотя между ними сразу установилось негласное правило - Кот не задаёт лишних вопросов из глупого любопытства, а Монд не затевает разговор о вознаграждении за проделанную работу. Куратор пожал плечами с самым невинным видом: 
   - Сам не знаю...
   - Как скажете... – Кот принялся за работу. В этот раз он, пребывая в Коронном - единственном ныне Варсомском порту, по просьбе Монда тщательно изучил расположение дверей и окон на фасадах домов, нюансы проходных дворов и хозяйственных построек тамошней Канатной улицы. Вернее – той её части, что выходила на Жестянщиков. Сейчас Кот подробно разрисовывал увиденное. Вопросы задавал уже Монд, и в голове у Кота мелькнула шальная мысль по поводу того, что именно хотят там провернуть безопасники. Удержаться от соблазна было трудно, но Кот удержался, и не стал уточнять – кому там собираются укоротить жизнь лихие ребята из ведомства мастера Монда. По окончании разговора полковник сложил лист, сунул его себе во внутренний карман, и принялся задумчиво помешивать кофе ложечкой.
   - Слушай, Кетмар… у тебя не мелькали мысли завязать с нынешним ремеслом?
   - Нет, а что? Есть предложения?
   - Если я скажу, что есть? И предложения и перспективы…
   - У меня и здесь есть предложения и перспективы.
   Полковник пожал плечами, и продолжил помешивать кофе, потом, вдруг, грустно улыбнулся:
   - Ну и ладно! Слушай, а если я тебя при случае снова озадачу?
   Кот внимательно посмотрел на него и снова удержался, и не съязвил на тему вероятного убийства на Канатной.
   - Озадачивайте, мастер… Полагаю, что в дурное дело вы меня не впутаете, и моей маме не будет за меня стыдно…
   - Мелкий демон ты, Донгару! – рассмеялся полковник. И снова Кот удержался, не став уточнять – кто из них ближе к демонам. Они распрощались.
   Подтвердив в очередной раз своё мастерство оперативного планирования, Кот успел проведать свою кошильду. Выкатившись от неё с изрядно полегчавшим кошельком, отправился в «Осьминог и Кастрюлю» - шикарный кабак, где было назначено место сбора их компании. Сегодня «Осьминог» был переполнен. Матросы сюда заглядывали редко, но мастера офицеры и пилоты отжигали не хуже нижних чинов: уже в фойе и баре, что называется - дым стоял коромыслом. На ступенях у входа в заведение били морду артиллеристу с какого-то «Окрылённого» (точнее, бил один, с нашивками пилотяги, а ещё двое - аккуратно ловили Его Канонирское Мастерство, чтоб не грохнулся затылком о ступени, слегка отряхивали и снова ставили вертикально под следующий заряд), а под фонарём, в переулке неуверенно державшаяся на ногах парочка без особого энтузиазма дырявила шпагами воздух. Их секунданты, похоже, мирно спали, прислонившись друг к другу. Официанты носились по залу точно катера-водорезы. Одни посетители делали заказы и гремели посудой, другие валились в салаты, третьих уже выводили под руки. Компания  Кота сидела в дальнем от входа углу. Настроение у всех было замечательное, и все уже были в изрядном подпитии. Рино и Конмар чинно беседовали. Тин читал стихи сидящей у него на коленях глазастой брюнетке, и элегантно «шарил» по её прелестям. Джертамо водрузил ноги на кадушку, в которой произрастала пальма, и прикладывался к графинчику «Зубчатой Башни» семилетней выдержки, обозревая зал. А Мармо уже конкретно примеривался к компании алтаранцев за столиком напротив. Один из заокеанско-запроливных гостей встал, и, покачиваясь, затянул, было, свой гимн: «Народовластия победу не остановишь ливнем пуль...», но внезапно ему стало плохо, и он, опрокинув стул, рванул к распахнутому окну. Кот примостил на стол изрядно надоевшую ему пачку книг, взял пустой стакан, плеснул «Башни», не спеша выцедил, и, быстро переглянувшись с Мармо, довольно громко бросил:
   - Заблёвыш алтаранский…
   После чего демонстративно перехватил официанта, идущего к собутыльникам алтаранца, и взялся его озадачивать. Запроливные гости подозвали другого официанта и принялись быстро рассчитываться.
   - Мда... – презрительно буркнул Мармо, лелеявший надежду перекидать в окно всю компанию. С утра у него кулаки чесались. Правда, Кон удерживал его, как мог весь день и вечер. И сейчас он снова призвал друзей к сдержанности, так, что из «Осьминога» ушли без приключений, и по-братски рассовав принесённое чтиво по планшетам. Тина, правда, подождать пришлось. Но... чему быть – того не миновать. И за какой-то час с небольшим  до отхода, когда они уже возвращались на корабль, их угораздило зайти в кабак в квартале от портовых ворот. Напоследок. Тин заметил, что они всё ещё не достигли требуемого градуса, и Рино предложил отшлифовать это дело кружечкой-другой. В зале было почти пусто. В одном углу выпивали двое молодых ребят в студенческих беретах и камзолах с нашивками Гортонского университета. Мармо, во всяком случае, сказал так. Совсем мальчишки, наверняка вчерашние гимназисты, но при шпагах, и со стаканами в руках. За каким междометием их занесло в припортовый кабак, было неизвестно. Мармо, в ответ на вопрос Кона, только пожал плечами, и сказал, что самого его, в бытность студентом, куда только не заносило. Глянул на Кота, и добавил, что не было на этот счёт у вольной и талантливой молодёжи уставов, и инструкций. Кот обозвал его диким животным, Мармо ответил ему в том-же духе, и между ними началась весёлая склока. Потом они переключились на обсуждение студентов, и нынешних студенческих нравов. В частности, принято ли сейчас подкладывать в кровать упившемуся ранее других соседу по комнате - специально для этого привезённую с  ближайшей обитаемой помойки женщину. Кон и Рино потихоньку потягивали пиво и поглядывали в противоположный студентам угол. Вот в этом углу сидели четверо ребятишек куда серьёзнее, чем студенты. И если их заводиле, который просматривался сразу и невооружённым глазом, шпага была уместна, то троим его собутыльникам больше подошли бы кастеты и ножи-выкидухи. Момент, когда их атаман затеял ссору с одним из студентов (вернее сказать – прицепился), друзья не заметили. А когда допили пиво и поднялись, то забияка уже растолкал пустовавшие столы, немного расширив проход между ними, чтобы устроить поединок прямо здесь. Студент стоял напротив него, держа руку на эфесе. Они что-то говорили друг другу вполголоса, но поединок между ними, очевидно, был уже решённым делом. В ответ на просьбу Мармо расступиться и дать пройти, затеявший ссору парень посоветовал подождать, или обойти их. Кон резонно спросил, с какого перепугу им петлять по залу. И, раз затеяли склоку, то валите на улицу и тычьте там друг друга до смерти. Парень поиграл обнажённой шпагой. Мармо подошёл ещё ближе, и рекомендовал ему засунуть шпагу в его же собственную задницу. Причём, эфесом вперёд — так интереснее. Парень расплылся в куражливой улыбке - слабачком он явно не был. И пригласил Мармо обсудить эту тему через полчасика, так как прямо сейчас он уже занят. Мармо, нависнув над ним, предложил обсудить вне очереди, и был послан. Далеко и бескомпромиссно. Второй студент, молча, стоял рядом. Персонал кабака тоже безмолвствовал, собравшись за стойкой – для них происходящее было делом привычным. Дружки задиры начали подниматься из-за стола. Кот и Рино, не сговариваясь, молча, развернулись и бросились к ним. Одновременно Мармо ударом кулака согнул забияку пополам, и, ухватив поудобнее, бесцеремонно подтащил к двери и приложил головой о дверной косяк. Кот остановил своего противника ударом ноги. Рино грохнул первого схваченным табуретом, и, швырнув  табурет во второго ножками вперёд, нанёс ему несколько молниеносных ударов, пока тот пытался из ножек выпутаться. Второй упал сразу, первого Рино успокоил коротким тычком, попутно поймав табурет и поставив его на место. Рино был просто великолепен, и Кот, держа за ворот своего клиента, восхищённо глянул в его сторону: ни одного лишнего движения, быстр, точен и смертельно опасен. Скальпель. Запутанный табуреткой клиент был размером с если не Джера, то уж с Мармо — точно. И в воздухе к Джеру в хвост ни одна гадюка ещё близко не подошла. Эх, и компашка у них подобралась. Кот глянул в лицо своему противнику, и, убедившись, что тот на сегодня успокоился, выпустил ворот его кафтана. Мармо уже поигрывал трофейной шпагой. Кон и Тинмар остались на сегодня без работы. Джертамо так продолжал стоять с кружкой в руке: «сверхтяжёлая артиллерия» в бой вводилась в исключительных случаях, и применение её приводило к изрядным опустошениям во всей округе. Мармо посмотрев ещё раз шпагу забияки, вздохнул и, всадив её в дверь (всё-таки не в поединке взял), вышел на улицу. Когда Кот с ним поравнялся, то не удержался и подколол фразой, приписываемой неизвестному инструктору лётной школы:
   - Пилот истребителя должен быть агрессивным и стойким. Всегда...
   - Брось, ты, эти штучки армейские, - Мармо устало махнул рукой: - Не люблю такую сволочь, и стремлюсь, если не сократить поголовье, так хотя бы урезонить. Да и балбесов этих университетских от неприятностей избавили…
   - Обернитесь, любезный! – раздался голос за их спинами: - Вы вмешались в чужой поединок, и нанесли оскорбление мне и моему противн…
   - Что?! - Мармо ещё только начал поворачиваться, а позади - раздалась звонкая затрещина. И звук вынимаемого из ножен клинка перешёл в его бряканье по брусчатке улицы.
   - В зад, что ли, он тебя ткнуть хотел? В благодарность за избавление от неприятностей, - Тин отряхивал ладонь, а, видимо поймавший студента Рино, укладывал его на мостовую.
   - Мда… ни одно доброе дело ещё не осталось безнаказанным, - философски заключил Рино, подкладывая студенту берет под голову.
   - Что-то не в ладах мы сегодня с «Дуэльным кодексом»! - Кот покачал головой.
   - Первый раз, что ли? Зато живы все, Может, даже, нам удалось вколотить немного ума в горячие головы. Одни перестанут шляться по незнакомым кабакам, другие - выёживаться перед незнакомыми людьми, - подвел итог Рино.
   - Сомневаюсь, мы же не перестали, - посомневался Кон.
   - Так нам ещё и не вкладывали! - парировал Рино.
   - Трепаться хватит! Ногами шевелим! Сейчас вызовут стражу и вложат, а нам до отхода полчаса осталось, - Мармо устремился к воротам порта.
   У них прокатило и на этот раз: вслед им не топали сапогами, не свистели, и не кричали «стой»...
   Из Жемчужной бухты «Журавль» ушел порожняком. На траверсе Собачьего мыса принял ещё два десятка самолётов, и вскоре присоединился к конвою «купцов», в составе которого уже шёл танкер - с него приняли дополнительное топливо для усилившейся авиагруппы. Недолгий переход получился на редкость спокойным, и даже унылым. Сопроводив охраняемый караван до территориальных вод Фарнея, «Журавль» неожиданно распрощался с ними, и явно не собираясь заходить в порт, развернулся в  открытое море. Когда корабли скрылись из виду, курс снова изменился, и через несколько часов состоялось рандеву с небольшим «грузо-пассажирским», с борта которого «Журавль» принял усиленную абордажную команду. После чего взял курс на Закат. Адмирал финтил в своём стиле.
   Несколько дней прошли в обычном для таких переходов ритме, когда каждый или боролся с вынужденным бездельем, или — наоборот выжимал пользу из каждого подаренного ему часа беззаботной жизни. Фехтовали, спали впрок или просто валялись на койках, читали, возились с матчастью, качались, занимались борьбой и гимнастикой, мучились над трёхстишиями, просто скучали. Или, с удовольствием гоняли мяч на пустующей и огороженной для этого увлекательного занятия сеткой части ангара.
   В один их дней друзья смогли уломать Сухого, и тот допустил их полазить по своей новой машине - недавно запущенном в серию на заводах «Борга и Компаньонов» истребителе «сарыч». Изначально машина разрабатывалась по заказу императорского флота, но в последний момент адмиралы отозвали свою заявку, и «Борг» остался без заказа с готовой к производству моделью и всей оснасткой. Причиной отказа, согласно официальной версии, была слишком высокая цена изделия. Но многие видели причину в том, что не постояли за ценой конкуренты – «Гонвес и Сыновья» со своей очередной версией «оборотня», который и пошёл на палубы авианосцев Флота, после масштабных вливаний в карманы чинов адмиралтейства.
   Уже внешне в сравнении с изящным «оборотнем» машина выглядела более агрессивно: лобастая, с более рубленными линиями крыла и оперения и широко расставленными длинными ногами шасси. Мощнейший мотор, дававший преимущество в скорости и манёвре, четыре орудия, и возможность взлететь с бомбой-пятисоткой под фюзеляжем равнодушным оставить не могли. Самолёт исползали вдоль и поперёк. Восторженно крутили головами, цокали языками - машина, действительно, была «хороша». Мягко говоря... Хорошо, видать, проплатился «Гонвес» за своё изделие, так как «сарыч» пилотов просто очаровывал... Надёжная бронеспинка, и бронестекло на козырьке кабины. Даже нижние створки капота из бронелиста сделаны. Доступность агрегатов для обслуживания. Просторная и удобная для работы кабина. Сдвинута, правда, немного назад. Что вместе с лобастым мотором дало повод парням попыхтеть по поводу слабоватого обзора прямо вперёд на взлете и посадке. Но, это было терпимо. А для Кота, всласть полетавшего на «моските», когда рулить по полю приходилось «змейкой», высовывая голову вбок (ну, не видно же впереди ничего за мотором) - и вовсе сущей ерундой. Он бы, наверное, и с мешком на голове взлетел.
    Но главное оказалось в мелочах… Устроившись в сиденье пилота, Кот взмахнул левой рукой над консолью управления двигателем и едва не застонал от удовольствия — управление осуществлялось одним рычагом. Одним! Это после стольких-то десятилетий производства и эксплуатации подобных моторов! Свершилось! Таки создан уверенно-работоспособный автомат управления двигателем. Вернее - всем хозяйством. Передвинул рычаг, поддал газку, а остальное этот умник сам додумает, отрегулирует и выставит. Все параметры работы мотора – давление наддува, опережение зажигания,  выбор скорости нагнетателя и шаг винта. Всего одно движение рукой — не нужно больше шуровать кучей рычагов, да ещё строго координируя все их перемещения. Что греха таить: чтобы не отвлекаться потом от ведения боя (особенно в свалке) многие, даже опытные пилоты, заранее выставляли винто-моторную своих машин на некий середнячок - режим, не  грозящий риском перегреть и спалить мотор. Но, и не позволявший выжать из мотора всё возможное. А подчас - и просто достичь оптимальных его характеристик. Подобный автомат им предлагали установить, когда они покупали свои «оборотни», и потом - когда двигатели проходили ремонт. Но, с оговоркой, что агрегат может затупить. Прикинув, сколько стоит он сам, и во что может обойтись его «затупить» - дружно покачали головами.
   Когда Кот осваивался в кабине, к нему сунулся Мармо и ткнул пальцем в небольшую круглую заглушку. Пояснил, что здесь по уму должна торчать «кнопка бешенства» ядовито-синего цвета, нажав на которую можно было активировать  отсутствующую здесь систему впрыска в цилиндры смеси воды с метанолом, позволявшую на короткое время пришпорить двигатель, увеличив его мощность. На ресурсе мотора это сказывалось не лучшим образом, стоила система немало, и ставить её Сухой не стал. Хотя в определённые моменты она могла помочь унести ноги вместе с головой на плечах. А вот бак для смеси ему смонтировали. И при необходимости в него можно плеснуть немного топлива. «Запасливый наш…» - подумал Кот – Сухой вызывал у него необъяснимую неприязнь. Хотя сражался этот уже возрастной пилот в эскадрилье Кобры, а не Кабана. С подчинёнными Кабана отношения дальше служебных у друзей по-прежнему не очень ладились: слишком уж разных понятий придерживались люди. Даже с бывшим дружком Кона – Снорби. С парнями Кобры было лучше, но - тоже не фонтан. И ситуация не менялась несмотря на то, что в обеих эскадрильях постоянно были потери и приходили новые люди. Хотя... может, как раз и было причиной то, что команда Рутмара держалась точно заколдованная. Были случаи, когда приходили на палубу на честном слове и на одном крыле, и Мармо получил пулю в плечо, а Джертамо посекло осколками, когда рядом рванул зенитный снаряд универсалки со своего же корвета, пульнувшего в сектор, где патрулировали родные для него в этот раз истребители, и куда пулять сейчас никак не следовало (дельце командиры замяли, а вот  «окрыленному» барану у «Осьминога» возможно именно за подобный дружественный огонь и колотили в блюдо), но все были живы и машины с парашютами не покидали ни разу. И между собой пилоты Рутмара Донти сдружились очень крепко...
   Известие, что всех пилотов собирают командиры, было встречено как давно ожидаемое. Когда их собрали и объявили, что им придётся поработать над чужими палубами, удивления поначалу не было. Лишних вопросов – тоже. И то, и другое  возникло, когда Лорак объявил, что, скорее всего, придётся иметь дело с «гюрзами». С этого момента его попросили поподробнее. «Гюрза» была излюбленной машиной «псов», а драка с ними расценивалась как попытка неуважения имперских интересов.
   - Кажется, мы собрались переплюнуть Дагаса? - тихонько спросил кто-то из пилотов.
   Лорак с усмешкой на губах переглянулся с Рутмаром. Рутмар вежливо сказал, что лица, нежелающие принять участие в мероприятии и сомневающиеся в его правильности могут заткнуться. И поселиться до конца рейда в трюме. А потом навсегда убраться вон с палубы. Таких не оказалось. Да и не могло оказаться — люди здесь были трижды проверенные. Рут это знал и куражился для виду...
   Эскадрильи Донти, Кобры и Кабана подняли первыми с задачей расчистки воздушного пространства над обнаруженным конвоем из пяти вымпелов. Численное преимущество уже было за «журавлями» - им противостояли полтора десятка остроносых машин с черными полосами на крыльях и фюзеляжах, поднятых с небольшого авианосца. Первого своего в этом бою Кот снёс атакой сверху. С лихого разворота, пользуясь преимуществом в высоте и скорости. После чего снова ушёл вверх, не желая ввязываться в свалку с лёгкими и манёвренными машинами противника. Он уже выбрал новую цель, когда командир вывел его из боя и велел занять место в секторе поодаль. Кот подчинился, поднявшись ещё выше и выкатившись из боя, и твердо намериваясь возмутиться по возвращении. Но в наушниках вскоре снова раздался голос командира:
   - Кот! На два часа, ниже тебя!
   - Есть! – Кот уже засёк силуэт вышедшей из боя «гюрзы».
   - Возьми его!
   Кот развернул машину, но пилот «гюрзы» тоже головой вертел и, увидев выходящую на него пару, сманеврировал и успел нырнуть в кстати подвернувшиеся облака. Кот выругался. Они с Тином принялись кружить, высматривая в разрывах убежавший самолёт. Вскоре они были вознаграждены: у беглеца первым кончилось терпение, и он выскользнул из облака, и попытался оторваться, чтобы попробовать дотянуть до берега - всё происходило чуть-ли не в территориальных водах Фарнея. Кот довольно уркнул – так «гюрза» хорошо подставлялась, и, оглядевшись, повернул машину:
   - Атакуем!
Пилот «гюрзы» снова увидел опасность, и попытался вывернуться, но Кот перехватил его, расстреляв на вираже. «Гюрза» полыхнула точно политые бензином дрова, и густо дымя, повалилась вниз. 
    - Засчитано! – раздалось в наушниках, то, как командир ухитрялся видеть в бою всё и всех, у его подчинённых неизменно вызывало уважение и лёгкую зависть. Противника растрепали на удивление быстро – подготовка неприятельских пилотов оказалась явно недостаточной, чтобы противостоять на равных закалённым бойцам «Журавля». И, похоже, «псы» просто не ожидали, что у кого-то хватит наглости их так обидеть, и поначалу полагали происходящее недоразумением, которое должно было прекратиться в последний момент. Наёмникам, выступавшим в роли бомбовозов, досталась работа по авианосцу. Потеряв несколько машин, они вывели корабль из строя – тот окутался дымом, и потерял ход. Потом пришлось сделать несколько заходов на одного купца, попытавшегося сбежать, в то время, как четыре остальных корабля покорно застопорили ход, и подняли на флагштоках белые полотнища. Строптивцу изрешетили рубку и надстройки. Зацепили и палубу, вызвав при этом неожиданно сильный пожар, хотя корабль явно не был танкером, и не нёс черно-желтых вымпелов, свидетельствовавших о наличии на борту легковоспламеняющихся грузов. Странный какой-то какой-то караван получался. Может, потому и натравили на него Адмирала...

     И снова самолёты эскадрильи Рутмара Донти вернулись на палубу без единой пробоины. Когда Кот спрыгнул с крыла, его друзья уже азартно обсуждали яркие моменты прошедшего боя. Его встретили бодрым улюлюканьем и дюжими хлопками по спине – дуплет как-никак. Мармо только выглядел каким-то задумчивым, хотя сегодня и за ним был один добытый хвост. Когда пилоты эскадрильи спустились вниз, Кот догнал его и тихо спросил:
  - Что-то случилось?
   Мармо неопределённо пожал плечами:
   - Понимаешь,  никогда до этого не доводилось видеть, в кого именно стреляешь. Ну... самолёт и самолет. А тут получилось так…
    В круговерти боя его истребитель вдруг оказался крылом к крылу с «гюрзой» мчавшейся рядом с ним и тем-же курсом, и Мармо успел рассмотреть и «гюрзу», и сидящего в её кабине пилота. Тот даже средний палец Мармо показал, засранец. Может, потому Мармо и решил разыграть противника на «ножницах»*. Азартно и не осмотрительно... Забыл в горячке, с кем имеет дело – «гюрза» могла его здорово огорчить, быстрее погасив скорость, и оказавшись у него самого на хвосте. Противник охотно втянулся в навязываемый ему бой, но Мармо оказался более умелым пилотом, и Удача сегодня ему благоволила: «гюрза» вскоре была уже в прицеле, а стрелял Мармо тоже не хуже, чем пилотировал. Попадания снаряда-другого для «гюрзы» было достаточно – самолёт взорвался и развалился в воздухе. Кот покрутил головой: рисково сыграно было, хотя – кто его знает, какой вариант тут был бы лучшим. А, победителей, как известно – не судят. На борту сбитого самолёта, помимо номера был ещё раскинувший крылья орёл с мечом в одной лапе и пучком стрел – в другой. Кот вдруг вспомнил – где и при каких обстоятельствах он уже видел такие-же самолёты, с чёрными косыми полосами и живописью на бортах. Но, расспросы на предмет: видел кто-нибудь  во время свалки машины с коброй и мышонком на бортах внятного ответа не дали. И, кто знает… кто знает…

* - "Ножницы", или "змейка" – приём воздушного боя, навязываемый противнику, идущему параллельным курсом; суть в том, чтобы, совершая разворот на противника на минимально возможной скорости, вывести свой самолет в его заднюю полусферу, но, если противник решится принять бой, то чаще всего он будет вынужден применить такой же маневр.