Петр Вермилий. Сходства и различия двух Заветов

СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ ВЕТХОГО И НОВОГО ЗАВЕТА
Петр Вермилий


Peter Martyr Vermigli. Common Places.  L,1574. P.207-212

Слово «завет», латинское foedus, происходит от глагола ferire «рассекать», ибо когда-то при заключении договоров посланники каждой из сторон убивали свинью, что, возможно, мало отличается от происхождения еврейского слова brith. Это было внешним знаком гибели той стороны, которая нарушит завет. Мы можем видеть это из Тита Ливия в его первой книге о строительстве Города, а также у автора «Македонской войны». Есть три вида союзов или заветов.
1. Первого рода, где завоеватели обязывали тех, кого они завоевали, принимать свои законы, и приказывали им то, что те в дальнейшем обязаны будут делать.
2. Второго рода, когда в войне двух государств ни одно не могло победить, обе стороны соглашались на определенные вещи, чтобы установить мир.
3. Третьего рода, где войны между сторонами не было, но определенные города или князья объединялись по договору, чтобы жить в мире или же разделить между собой некоторые государственные дела.
Исходя из этих вещей, мы покажем, что есть союз или завет. Это связь между людьми, при которой они свидетельствуют словами и знаками друг другу, что они обязаны исполнять определенные вещи, пока они будут иметь дело друг с другом.
И эта связь и взаимоотношение основана на человеческих действиях, которые ее участники должны выполнить по отношению друг к другу. Она выражается словами и, по большей части, сопутствующими знаками, которые были добавлены, когда Бог заклюдил Свой завет с человечеством после потопа, и Он не только изложил форму обязательств словами,  но Он также поставил радугу в облаках во свидетельство, и в завете, который Он заключил с Авраамом, Он поставил знак обрезания. Кроме того, в завете, который был заключен с Моисеем на горе Синай, было дано двенадцать камней, и люди были окроплены кровью. Иисус же, когда Ему надлежало умереть, был возведен на огромный камень, и тем самым Он как бы подписал новый союз между Богом и людьми. И Писание часто учит, что обещания завета должны храниться у каждой из сторон. Бог обещал, что Он будет Богом Своего народа, а именно, что Он пребудет со Своим народом, будет помогать ему и спасать его, и употребит все средства и блага, чтобы благословить его. Народ же обещал, что он будет полагаться на Господа как своего Бога в вере и поклонении и подчиняться Ему.  Христос также вошел в завет в качестве Посредника между сторонами. Вот суть и характер завета между Богом и человеком.
Завет делится на новый и старый. Это не общая вещь, но особенная и имеющая место в силу обстоятельств. Как и в любой вещи, в завете или союзе есть качества совершенно неотъемлемые, и есть определенные качества, которые действительно могут изменяться. Прежний завет был заключен только с одним народом, с евреями, и к нему были приложены некоторые вещи; я имею в виду землю Ханаанскую, еврейское царство и священство Аарона, а также обетование Мессии в соответствии с рождением по плоти. Кроме того, в эту эпоху было очень много знаков в виде церемоний и надлежащих жертв, а тайны спасения и обещания вечной жизни были гораздо более неясными, чем те, которым потом были научены мы. С другой стороны, в Новом Завете есть, таким образом, обратные этому свойства.  Он относится не к определенному народу, но ко всем народам, как бы далеко ни простирался мир; и нет определенного гражданского устроения, которое присоединялось бы к нему.
Кроме того, в этом завете есть лишь очень немногие обряды и внешние знаки, которые приложены к нему, и они весьма просты и понятны. Отсюда мы заключаем, что в Новом Завете все вещи были даны гораздо более открыто и явно, чем в Ветхом. По этим качествам два завета отличаются друг от друга, однако сама их суть или материя остается той же. Ибо как Иегова тогда был Богом евреев, так Он сейчас есть Бог христиан. И если им в те времена было обещано, что они будут верить в истинного Бога, подчиняться и поклоняться Ему, как Он предписал, то и нам надлежит это. Христос пришел как Посредник между двумя сторонами для прощения грехов, и в Нем нам обещана вечная жизнь. Кроме того, нравственные законы остаются теми же, что и тогда.
Павел в Рим.11 очень хорошо объясняет, что завет с отцами в прежние времена и с нами суть одно, когда он сравнивает всю Церковь с деревом, корень которого есть Христос. Затем он добавляет, что от этого дерева отдельные отрасли, а именно не уверовавшие евреи, были отрезаны, а мы, язычники, были привиты на их место, то есть он говорит, что мы были избраны в тот же союз и завет, что и Израиль. Дерево, как он утверждает, остается тем же самым, хотя некоторые прививаются к нему по вере, а некоторые другие из-за неверия отпадают. Итак, каждый завет содержит как закон, так и Евангелие. И в каждом из них есть особые таинства: как возвещено в 1 Кор.10,  «ибо отцы все были под облаком, и крестились в море, и ели ту же духовную пищу и пили из духовного камня, камень же был Христос».  Кроме того, мы утверждаем, что в отношении к внешним признаками есть некоторая разница между их таинствами и нашими; тем не менее в вещах, которые обозначаются таинствами, разницы нет никакой.
В противном случае аргумент Павла, возможно, не убедил бы коринфян, почему они подверглись тем же наказаниям, что и евреи. Потому что они могли бы сказать, что они имеют нечто гораздо лучшее, чем таинства, которые были у евреев, и потому они не должны пребывать в таком страхе и столько страдать, как они, ибо величие этих таинств таково, что они откладывают те несчастья, от которых евреи не могли быть избавлены в таинствах закона. Но апостол отбирает у них это различие и делает наши таинства равными тем, которые имели они, по прикосновению к самой сути вещей. Он пишет также римлянам о Евангелии как о том, что было в прежние времена обещано через пророков в Священном Писании (Рим.1.2). А в третьей главе он говорит, что теперь явлена праведность Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки (Рим.3.21).
Но, возможно, вы скажете мне, что эти вещи были действительно обещаны в Священном Писании Ветхого Завета, но они не исполнились на людях, которые жили в те дни. Апостол очень хорошо показывает значение этого, когда говорит, что «не о многих о них благоволил Бог». И, однако, не подлежит сомнению, что отцы были оправданы тем же самым способом, что и мы сегодня. Поэтому и написано в Книге Бытия об Аврааме, что он поверил Господу, и это вменилось ему в праведность. Иоанн также показывает, что Авраам сказал Христу, что он видел Его день и возрадовался. Послание же к Евреям говорит, что Христос вчера, сегодня и вовеки Тот же. Итак, как если мы говорим теперь, что спасение не от дел, но по милости Божией через веру во Христа, так было и с отцами в то время, ибо они не были оправданы никакими заслугами, но только верой во Христа. Кроме того, поскольку отцы оказывали некоторое послушание заповеди Божией, и у них была вера в обетование, эти вещи не были получены ими их собственной силой и властью, но, как и к нам, они сошли к ним благодатью Бога и Христа.
Это правда, что Иеремия (как об этом говорится и в Евр.8) утверждает, что Бог заключит «не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской»; и, между прочим, далее Бог говорит: «вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом, И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: "познайте Господа ", ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого», и далее: «потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более». Касаясь этих слов, и у Иеремии и в Послании к Евреям, мы должны понимать, что они не доказывают, что есть разница между заветами по самому их существу, но касаются свойств и качеств, как мы заметили раньше. Мы не должны также думать, что отцы, которые, повинуясь заповедям Божиим в правой вере, поклонялись Ему чисто, могли исполнить все это собственными природными силами. Ибо если бы закон и обетования Божии не были написаны в их сердцах и умах Духом Святым, а их воле не дана благодать Божия, чтобы они были готовы повиноваться Его заповедям, они никогда не исполнили бы такие вещи.
Они имели, таким образом, в глазах своих свет Божий, который сиял им, заставляя их поверить, и так их грехи были прощены через Иисуса Христа. Это также плод тех вещей, которые Бог обещал дать в Новом Завете. Здесь разница касалась широты и понятности. В то время эти дары были сохранены только в одном месте, но теперь они везде доведены до язычников. В ту эпоху они были довольно неясными, но для нас они очевидны и ясны, хотя у нас и нет больше необходимости старой дисциплины. Отсюда явно следует, что уклоняются от истины те, кто считает, что Ветхий Завет обещал только землю Ханаан и земные блага, и что еврейский народ был связан только внешним соблюдением определенных обрядов и дел, а не являл доброе и совершенное движение ума к Богу. Пророки отнюдь не понимали это так, более того, они отрицают, что Бог ценит какие-либо внешние дела без внутреннего благочестия, и они говорили всегда, что церемонии, которые лишены веры и страха Божия, являются лишь тяжким бременем, столь хлопотным, что никто не сможет соблюсти их.
Да и сам закон дает краткие упоминания обрезания сердца, и Бог везде требует, чтобы мы слушали Его голос, что есть не что иное, как требование веры. Итак, вера в обетования должна учитываться как корень и основа заповедей Божиих, которая всегда пребывает, тогда как внешние и видимые таинства и обряды должны были быть изменены. Весьма ясно и то, что Бог не установил их ради них самих. Они просто существовали так долго потому, что народ был еще в детском возрасте, ибо, как пишет Павел галатам, евреи жили под подчинением детоводителя и мало чем отличались от слуг или рабов. Но когда они получили полноту Духа, таинства и обряды детской поры, как это называет Августин, отпали. И это проявилось таким образом, что разница между двумя заветами не есть разница в вещах или сущности, но в качествах и свойствах.
Пусть, таким образом, оставят ошибки те души, что думают, что Бог в старом законе обещал только земное и предоставлял дары лишь для тела, а не для души, и что пастухи и пахари тогда заботились только об обилии урожая и скота и не стремились к чему-то еще, кроме тучных стад и пажитей. Мы не должны так думать о Боге, ибо, вступая с дружбу с людьми, Он обещал им главное блаженство и счастье, предназначенное душе.  В Пс.144.15 сказано: «Блажен народ, которого Господь есть Бог». Во Втор.30.6 Бог обязывает Своих людей, чтобы они «ходили по заповедям Его». Но что еще? Наш Спаситель точно учил по Ветхому Завету о воскресении мертвых. Ибо когда Господь сказал, что Он есть Бог Авраама, Исаака и Иакова, которые тогда были уже мертвы, Христос делает отсюда вывод, что они не мертвы, но живы, и что их тела будут восставлены в блаженном воскресении. К сему относится то, что Бог говорит об Аврааме, а именно, что Он Сам будет его наградой (Быт.15.1). Эти слова ясно учат нас, что этот завет не обещал только земные и плотские вещи.
Несомненно, было бы очень стыдно даже для королей и принцев, которые, будучи из плоти и крови, но во власти подобны Богу, если бы они, правя своими народами, учитывали только телесные блага, тишину и покой своих граждан, но не возможность для них жить долго и счастливо в соответствии с добродетелью. Итак, если земные князья предоставляют многие блага душам своих подданных, то разве не ясно, что Бог обеспечивал гораздо более прекрасные вещи для израильского народа, которым правил Он Сам? Кроме этого, я уже не говорю о том, что глупо полагать, что отцы в завете связали себя только внешними обрядами и церемониями, в которых они видимым образом поклонялись Богу, и они не были невежественными язычниками, ибо даже мудрые из язычников свидетельствовали, что поклонение Богу заключается не в этих вещах. Плавт пишет, что те, кто думают угодить богам жертвами, просто теряют свой труд и затраты. Я просто не буду повторять то, что об этом пишет Платон в «Алкивиаде». И я уже говорил раньше, что закон и пророки учат об этом совершенно иначе.
Отметим также, что отцы заключали союз и завет с Богом не только для себя, но и для своего потомства, ибо Бог со Своей стороны давал обетования не только им, но и их семени и потомству. Итак, для них законно было обрезать своих сыновей, когда те были еще младенцами. И таким же образом является законным для нас крестить наших детей, пока они еще малы, ибо они также включены в завет. Для тех, кто уже обладает самой вещью, нет ничего странного, чтобы получить знак. Во Втор.29 прямо написано, что завет заключен не только с теми, кто жив здесь сегодня, но и с теми, кто еще не родился.  Но есть некоторые сомнения, как потомство может быть столь связано со своими предками. Мы отвечаем: нам надлежит посмотреть, если то, что обещано нашим предкам, является справедливым и честным, то касается ли это гражданских вещей или только благочестия. Когда дело идет о гражданских обязанностях, ясно, что потомки не должны нарушать обязательств своих предков, относится ли это к купле-продаже или к чему-то еще, при условии, что эти обязательства не содержат ничего, что постыдно, нечестно и несправедливо. Но если обязательства и заветы принадлежат к благочестию или правой вере, то они тем более сохраняют полную силу, поскольку все мы обязаны к благочестию и правой вере, даже если с нами не был заключен завет. Если предки связали себя и своих потомков нечестными и злыми вещами, то это не обязательство вообще. Но если Бог так смирил Себя, чтобы войти в союз и завет с людьми просто по Своему милосердию и доброй воле, то мы тем более обязаны делать те вещи, которые мы были бы призваны делать и без этого.
Но некоторые утверждают, что Павел берет что-то от Ветхого Завета несмотря на то, что во Втором послании к Коринфянам он называет его служением смерти; и к галатам он пишет: «Вы начали Духом, берегитесь же, чтобы не окончить по плоти», и в том же послании он показывают, что настаивающие на соблюдении закона преследуют тех, кто последовали Евангелию. Но в таких местах, как эти, Павел говорит о Ветхом Завете, как его навязывали ложные апостолы, без Христа и без веры. Они забрали из него самую жизнь и не оставили ничего, кроме смерти и дел плоти. Но когда апостол говорит о законе как таковом, он пишет совсем иначе. Римлянам он пишет: «Закон духовен, справедлив и добр, а я плотян, продан греху». И Тимофею: «Мы знаем, что закон добр, если кто законно употребляет его». Поэтому, как представляется, закон умаляется или упрекается Павлом не из-за него самого, но из-за нашей вины и злоупотреблений тех, кто оскверняет его и противостоит Павлу со своим нечестием. Павел пишет, насколько лжеапостолы удаляют Христа из закона. Возможно, кто-то будет утверждать, что эти лжеапостолы не изымали Христа из закона, а проповедовали закон вместе с Ним. Но тем не менее мы видим, что они учили, что Христос недостаточен для спасения, и тем самым, без сомнения, они изъяли Его. Ибо если мы нуждаемся в законе для спасения, то мы не получили истинного Христа, Который был обещан.
Но так как Павел ссылается на Исайю, который дает здесь свидетельство, и то же самое мы читаем в Иер.31 о приходе Нового Завета и прощении беззаконий, то возникает сомнение, является ли этот завет иным, или нет. Об этом вопросе я говорил немного и раньше, но теперь я намерен рассмотреть его более внимательно. На первый взгляд заветы кажутся совершенно разными, так что один существенно отличается от другого. Ибо у Иеремии сказано, что это «не такой завет, который был заключен с отцами», и Послание к Евреям добавляет: «Когда говорят о новом, то старое отменено». Если нечто отменяет другое дело и делает его недействительным, то это вещи, которые отличаются в целом. Есть еще один аргумент, ибо, как говорят, в Ветхом Завете не было прощения грехов. В Евр.10 сказано, что кровь тельцов и козлов не очищала грехи, но о Новом Завете никто не сомневается, что в нем есть прощение грехов, так что никто не будет отрицать, что вещи, которые различаются в столь великом вопросе, различны.
Но, с другой стороны, следует признать, что вера, которая дает оправдание, одна и та же в обоих заветах. Кроме того, у них Один и Тот же Посредник, а именно Иисус Христос, и едино обещание прощения грехов и вечной жизни через Него. Заповеди, по крайней мере нравственные, в них одни и те же, и значение таинств одно и то же. Корень, от которого были отрезаны некоторые евреи, на место которых были привиты мы, также один. Все эти вещи, о которых следует прямо сказать, что они касаются сущности завета, одни и те же. Несмотря на это, между заветами есть различие в акциденциях. Иисус Христос тогда был известен как Тот, Кому надлежало прийти, а нам – как Тот, Кто уже пришел. Кроме того, их знаки отличаются от наших не только по форме, но и в силе и значении, как говорит Августин. У них было установленное и определенное гражданское устройство, сохранению которого служили гражданские заповеди, чего нет у нас. И, наконец, к обетованию прощения грехов от Мессии в те времена было добавлено много других обетований, таких, как возрастание и сохранение потомства, а также владение землей Ханаан, которое нам не обещано. И кроме всего этого, наши таинства легче, их меньше, а также они явлены и распространяются гораздо дальше, ибо они не ограничены одной страной, как было у евреев, но распространяются по всему миру. Итак, мы можем утверждать, что Ветхий и Новый Заветы действительно едины в том, что касается их сущности, и отличаются некоторыми акцидентальными вещами, о которых мы сейчас упомянули.
Но теперь осталось ответить на два аргумента, которые были приведены здесь, о прощении грехов. Мы не отрицаем, что то же самое прощение грехов было в Ветхом Завете, ибо если мы рассмотрим обетование, которое там было, то увидим, что отцы были оправданы тем же. Поэтому сказано об Аврааме, что он «поверил Богу, и это было вменено ему в праведность», как говорит об этом апостол.   И Давид говорит: «Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты" (Пс. 32.1).  Если мы посмотрим на те таинства и обряды, то сами по себе они не давали прощения грехов, как, впрочем, и наши таинства не в силах сделать это. Если Павел говорит, что кровь тельцов и козлов не очищала грехи, то мы не отрицаем, что это правда. Но в то же время Павел отрицает, что вера отцов, которые ждали Христа и видели Его значение через эти жертвы, могла бы не оправдывать и не вести к прощению грехов. Несомненно, кровь этих жертв не очищала грехи мира, но только Кровь Христа, как сказал Он Сам: "Сия чаша есть новый завет в Моей крови, которая прольется за вас и за многих во оставление грехов" (Лк.22.22).
Но если мы сказали, что мы принимаем крещение во оставление грехов, то значение этого таинства как печати в том, что прощение грехов относится к нам, и оно уже запечатлено Кровью Христа. То же самое происходит в  Евхаристии. И вера всегда должна предшествовать получению таинств, если мы получаем их правильно, чтобы они не были тщетными. Ибо как без веры люди едят и пьют недостойно, так без веры они и крещение получают недостойно. Но это должно быть понято применительно к тем, кто достиг совершеннолетия; о том, как обстоит дело с детьми, мы скажем в другом месте. Если же вера предшествует таинствам, то очевидно, что наши грехи прощены, ибо таинства есть печать, а также подтверждение воли Божией о нас. И когда они даны нам, они часто взращивают в нас веру, но не иначе, чем как это делает слышимое Слово Божие.
Таким образом, вера, будучи раз получена, возрастает больше и больше, оправдание постигается лучше и лучше, и в нас восстанавливаются силы служить Богу. И поэтому Златоуст говорит о том же, имея в виду, что когда грешники были необрезанными, им ничего не предлагалось, а когда они уже не имели вещей, относящихся к закону, их грехи были унесены. Конечно, не следует понимать так, что отцы в давние времена, когда они делали многие вещи и в них осуществляли свою веру, ибо они прозирали за ними Христа, получали от них плоды не тем же способом, что у нас. Скорее, дело обстоит так, что эти вещи сейчас, когда Христос уже пострадал, бесполезны, если не вредны, а тогда они не давали благодати за дела, как о том мечтали евреи. В наши дни есть похожие заблуждения и в отношении наших таинств. 
Но что касается второго аргумента, а именно, что в Послании к Евреям говорится, что Ветхий Завет отменен и недействителен, а Новый занял его место, а Иеремия говорит (31.33), что Бог заключит «не такой завет, как с отцами, когда Он вывел их из земли Египетской», мы отвечаем следующее. Там завет воспринимался как закон, и тем отличался от Евангелия. Это ясно из того, что Бог сказал, что Он напишет закон на сердцах и вложит его внутрь нас. Но дело в том, что речь идет о законе, который лишь являет грехи, осуждает и обвиняет. Он также не дает силу, но лишь повелевает соблюдать заповеди и возлагает на нас такое бремя, которое мы не в силах понести. И поэтому пророк говорит о многих, что «они не пребыли в Его завете». Таким образом, понятие завета употребляется здесь не так, как теперь у нас. Ибо здесь имеются в виду или закон, или Евангелие. И в этом отношении нет никакой разницы между Ветхим и Новым заветами, кроме той, о которой мы сказали.
И если вы скажете, что пророк говорит о завете или завещании таким же образом, как говорим мы сейчас, мы можем ответить, что приход Христа действительно отменил некоторые обстоятельства, условия и качества, которые имели место в Ветхом Завете. Итак, здесь имеет место фигура речи, согласно которой, когда говорится, что некая вещь отменена или недействительна, фактически это относится лишь к некоторой ее части. Евреи давно были обеспокоены этим утверждением пророка, да и сейчас они не находят, что сказать. Они пытаются защитить старый закон и при этом ничего не говорят о том, что он должен был быть изменен, и упрекают нас, поскольку мы изменили обрезание на крещение, и субботу на День Господень, и отвергли многое другое. Как они могут согласиться с тем, что сейчас имеет место Новый Завет, а не тот, который был заключен при исходе из Египта?
Здесь они могут изобрести скудный способ защитить себя. Они скажут, что никакой разницы между заветами нет, а завет, обновленный Мессией, должен стать лишь прочнее и более безусловным. Но мы можем правильно сказать, что это уже совершилось при начале Церкви, когда на верующих излилось столь великое изобилие Святого Духа, что они распространили Евангелие по всему миру, и ни муки, ни гонения, ни самая ужасная смерть не могли заставить их отступить от завета с Богом, в который они вошли через Христа. И, удучи верными, они добровольно прилепились к этой истине и святости. И поскольку здесь упомянут завет, надлежит понимать, что латиняне называли его testamentum, эллины diatheke, а евреи berith, и все эти слова выражают одно и то же. 
Но здесь опять возникает сомнение, что если дело обстоит одинаково в таинствах обоих заветов, то как мы можем сказать, что наш завет имеет большую власть и действенность? Кроме того, как могло случиться, что отцы ели плоть Господа, если Сын Божий еще не пришел? На последний вопрос я отвечу, что в Апокалипсисе сказано, что Агнец был заклан от начала мира (Откр.13.8, 1 Кор.10.4). Провидение Бога охватывает всех, как бы далеки они ни были. Итак, Христос, зная, что Ему надлежит прийти и стать Жертвой за нас на кресте, сделал так, что Он был принят отцами по вере и стал пищей их душам для вечной жизни. Тот же самый дар через веру подается нам. Они держались за того же Христа, Которым ныне наслаждаемся мы. Разница лишь во времени, ибо они полагали, что Ему надлежит прийти, а мы знаем, что Он уже пришел; они подтвердили, что Он должен умереть, а мы утверждаем, что Он уже умер.
Посему Августин в книге против манихея Фавста говорит, что тот сильно ошибается, если думает, что для нас еврейские таинства должны быть сохранены в христианской религии, если Бог закончил в ней то, что прежде начал, просто было необходимо добавить к ним другие знаки. Это представляется абсурдным. Ибо, когда мы говорим о том, что делается, и о том, что лишь предстоит сделать, мы используем разные выражения. Августин пишет о том же самом к Януарию, к Оптату и другим.  То же самое он говорит, толкуя Псалом 73: их таинства обещали спасение, наши возвещают Спасителя. Паписты хвастаются этими словами и кричат: «Наши таинства дают благодать, которую не могли дать таинства евреев». Они не могут сказать при этом, что Августин утверждал то же самое. Он не имел в виду в своем ответе Фавсту ничего иного, кроме того, что наши таинства дают и являют Христа, и свидетельствуют о том, что Он уже пришел. Ибо он добавляет: «Я не говорю о том, что спасение пришло ныне, а о том, что пришел Христос». И если Августин часто говорит, что то, что имеем ныне мы, и то, что в прежние времена было обещано иудеям, не есть одно и то же, несомненно, он имеет в виду другие вещи, не трогая то, что всегда было главным в обещаниях Бога. Ибо кроме Христа тогда было обещано земное царство, земля Ханаан, текущая молоком и медом, и много других подобных вещей, чуждых обетованиям Евангелия. Но Христос был Тем же для нас и для них, и Он наш не иначе, чем Он принадлежал им.
Теперь я перехожу к следующей части вопроса: каким образом наши таинства имеют больше власти, чем прежние, если и те и другие по сути одинаковы? На это я отвечу так: для человека может быть существенной разница не в самой вещи, но в способе ее достижения. Если перед людьми лежит груда серебра и золота и каждый может брать из нее по мере своих сил, то только от его сил будет зависеть его богатство. Подобно этому через нашу веру мы постигаем Христа больше, лучше и сильнее, чем в прежние времена евреи, хоть они и верили в Того же Христа. Но вы скажете: как может наша вера быть больше, чем у евреев? Здесь нужно ответить осторожно. Ибо некоторые из них ыли наделены великой верой, особенно пророки и патриархи, многие из которых отдали за свою веру жизнь. И им должно верить больше, чем нам, в том, что их Церковь и наша суть одно, и их Христос и наш – один. Но между нами есть разница в постижении вещей. В наши дни многое более ясно и очевидно, чем было для них. Для нас Христос родился, умер, воскрес из гроба и вознесся на небо: все это видели и они, но еще неясно, как тени.
Поэтому видя, что все эти вещи ярче явлена для нас и дают нам большую веру и уверенность, мы можем сказать, что они более понятны и наставительны для нас, чем то, что некогда было неясно. По этой причине в прошлом вера во Христа едва продвинулась за пределы еврейства, тогда как сейчас она распространяется по всему миру. И когда я говорю, что наша вера больше, чем вера евреев, я имею в виду, что она более универсальна и коснулась большей части мира. Я не имею в виду здесь отдельных лиц, потому что я не смею утверждать, что в наше время вера людей может быть большей, чем вера Авраама, Давида, Исайи и таких людей, как они. Ибо Христос сказал, что Авраам ждал увидеть день Его и возрадовался.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn