Как сотворяют миры

Светало. Река, тихая и по - утреннему холодная, лежала у моих ног. Очередная баржа,
гружёная моими ошибками, неудачами и обидами,  и прочими, созданными мной монстрами, медленно уходила от берега. Она была загружена так, что казалось – её борта вздулись и округлились.
Толпа на барже стояла молчаливо, грустно, и покорно, прекрасно понимая, что место, где
ей предстоит прожить ближайшую жизнь весёлым не назовёшь.
Я вдруг подумала – а как встретят те, которых я отправила раньше, новую партию?
С сочувствием, злобной радостью – или равнодушно? А может – вообще не заметят?
И – узнают ли себя в других ипостасях?
Где-то в толпе образовалось движение. Мой в стельку пьяный возлюбленный, пытающийся запахнуть на груди несуществующую штормовку, пытался остановить мою беснующуюся старшую дочь – а та  рвалась к трапу и кричала – «Ты не имеешь права так с нами поступать!» Волна перегара лёгким облачком долетела до берега и стыдливо отступила .Возлюбленный отогнув край воображаемой штормовки, показал ей  спрятанную во внутреннем кармане бутылку – и она затихла.
Толпа молчаливо расступилась, освобождая им место, кто – то подал два стакана, а дочкина крёстная – моя школьная подруга, услужливо достала влажные салфетки и очищающий гель для рук. На салфетках и геле в светящемся нимбе красовалось название фирмы – изготовителя -  и народ с интересом стал рассматривать нарядную упаковку.
Расталкивая толпу, к паре присоединился мой зять – он извлёк откуда-то красивую бутылку с  хорошим виски и оглядев палубу, с тоской сказал: «Парадокс…».
Отдельно стоящая кучка  школьных учителей, успевших поучить всех моих  детей и внука, глядела на эту сцену с немым осуждением.
У директора в руках белел транспарант – « МЫ ЛЮБИМ ДЕТЕЙ». Под надписью были изображены череп и кости . За её спиной мой ехидно ухмыляющийся внук одной рукой показывал рожки, а другой в это время пытался поджечь  край стола на виртуальной кухне.
Обкурившийся сын с идиотским выражением лица что – то рассказывал моей тётке - та слушала, поджав губы, прижимая к себе пачку ипподромовских билетов, на обратной стороне которых было написано"Вера, Надежда, Любовь".
Младшая дочь, не сводя глаз с экрана ноутбука, тщетно пыталась набросить халат на плечи безумной свекрови, единственной одеждой которой был поясок, кокетливо повязанный вокруг талии.
На раскладном стульчике у самого борта курила моя матушка, ковыряя болячки на голове
и глядя пустым взглядом на толпу нудистов, тихонько что – то пьющих и жующих.
Начальник с прошлого места работы крикнул – « А я так и не успел тебя трахнуть!» - но
тут пароходик, везущий баржу , загудел, заглушив его крик, пыхнул чёрным дымом – и баржа скрылась за поворотом реки.
Я подбросила ногой камешек и пошла через поляну к лесной тропинке, рябой от солнечных пятен.
По краям тропинки шёл кружевной бордюр из осыпавшихся еловых иголок, мха и кожистых кустиков брусники. Дальше, в прохладной тени леса, огоньками светились
шляпки лисичек и сыроежек и звонко пели зяблики.
Тропинка вынырнула на лесную полянку, посреди которой стоял маленький чистенький домик. Крошечная терраса приветливо распахнула  старые двери. Здороваясь, скрипнули ступени крыльца.
На круглом столе, накрытом белой скатертью, дымилась чашка горячего чая, в вазочке красовалось варенье из райских яблок ,а на старинной треснувшей тарелке благоухало домашнее печенье.
Прихлёбывая  душистый чай, я подумала, что чувствую себя рыбкой в аквариуме – так лес, окружающий террасу, был похож на зелёное море.
И ещё я подумала, что в этом моём новом мире довольно пустовато, если не считать бабушки,  которая конечно же приготовила и чай и печенье – и ушла, чтоб не мешать.
Я откусила кусочек печенья, повернула стул к распахнутой двери – и стала ждать.
Какими теперь войдут в мой новый мир мои близкие?