В парке

   Если идти через парк - то дорога от остановки до дома становилась почти вдвое длиннее, но после душного офиса, после шести часов, проведенных в коробке с карандашами, она уверенно повернула направо, на дорогу, идущую через парк. Именно сегодня так хотелось дать отдохнуть усталым глазам и душе, лишенной красок и эмоций.
   Слегка поддевая яркие листья носками туфель, Таня медленно шла, стараясь надышаться ароматным осенним воздухом. Палые листья пахли сумеречным лесом, грибами и прелью...
Она прикрыла на мгновение глаза, пытаясь вспомнить детские впечатления от грибной охоты и прогулок по лесу...
   Открыв глаза, она обнаружила шагающего с ней в ногу мужчину с собакой.
Было совершенно непонятно, откуда он появился, и как ему удалось так бесшумно подойти. Ретривер шумно дышал и косился подозрительно, а его хозяин, наоборот казался чересчур расслабленным и спокойным. Пружинящая походка, темные волосы с проседью, джинсы и короткое пальто молодили его. Быстро окинув взглядом смешливые морщинки, темно-серые вдумчивые глаза и тонкий, белый шрам у виска, Таня посторонилась и молча продолжала идти дальше.  В кои-то веки она позволила себе и расслабиться, но даже эти крохи отдыха и удовольствия у нее украли. Мужчина шел молча и улыбался краешком рта, беззастенчиво ее рассматривая.
   Таня не выдержала и взглянула ему прямо в глаза, сердито и с вызовом. Начал накрапывать дождь. Она ускорила шаг и принялась рыться на ходу в сумке, пытаясь отыскать зонт. Она сроду не носила в сумке зонтов, но мужчина действовал ей на нервы, и она пыталась за простыми привычными действиями скрыть замешательство. Движения получались какими-то суетливыми, мелкими... Татьяна начинала закипать... Мужчина улыбнулся и вымолвил:
- Как хорошо, что пошел дождь. А Вы любите дождь?
- Нет, не люблю, - соврала она, сама не зная, зачем, и думая о том, что вот сейчас потечет тушь, распадется укладка и она будет выглядеть жалко и смешно.
- А я очень люблю... Дождь смывает всю грязь и тоску с наших душ, надо только позволить ему проникнуть в себя.
   Ну вот... еще один сумасшедший, сектант, наверное... или просто философ-алкоголик. Мужчина на алкоголика был совсем не похож, и Таня без тени улыбки и интереса спросила:
- Вы поэт?
- Что? Ах, нет, - рассмеялся мужчина, - я просто люблю жить, добавил он и представился:
- Меня зовут Алексей, извините, что нарушил Ваш покой, мне показалось, что Вы не будете против компании, да и Вольф  впервые благосклонно отнесся к особе женского пола. Можно сказать, что он сам меня привел к Вам. Обычно мы гуляем в другой части парка.
- Меня зовут Татьяна. Очень приятно, - выдавила она и ускорила шаг. Дождь потихоньку проникал за шиворот, волосы уже успели изрядно промокнуть, и мелькнувшая было мысль о приятном знакомстве потихоньку испарялась, вместе с ее уверенностью в собственной привлекательности.
- Вы такая загадочная с мокрыми волосами... русалка или нимфа, не иначе! Она посмотрела на его улыбку, от которой на гладко выбритых щеках появились детские ямочки, не выдержала и улыбнулась в ответ. Оставшуюся часть пути они прошагали вместе и молча. Дойдя до своей парадной, она не попрощалась и даже не обернулась, стараясь поскорее скрыться. Ей было неловко, мокрая одежда сковывала движения и ни о чем, кроме горячего душа, она не могла даже думать. Ей казалось, что собака смотрит ей вслед и ухмыляется...
   Стоя под горячими струями, она думала о том, что ей уже под сорок, что дочка не звонила уже два месяца, что уже семь лет, как нет Саши, что она все еще привлекательна и так одинока... Когда мысли зашли достаточно далеко от реальности, она встряхнула головой, переключила воду на холодную и стояла под ледяными струями до тех пор, пока  ее не начал бить озноб... Завернувшись в пушистый халат, она села за отчеты, которые часто брала на дом... И угораздило ее податься в экономисты! Даже продавщица из супермаркета напротив живет интересней и увлекательнее, чем она, дочь профессора и пианистки, маленькая, одинокая девочка с двумя высшими образованиями...
   Ни на что особо не надеясь, и, вместе с тем, ожидая, требуя, мечтая о чуде, она каждый вечер упрямо шла через парк. Кроны становились все прозрачнее, небо все выше... Она теперь всегда брала с собой зонт. На пятый день, увидев на боковой тропинке давешнего спутника с собакой, она замедлила шаг и приветливо улыбнулась. Ах, как хорошо, что она именно сегодня одела свой любимый, серый, в тонкую полоску, элегантный костюм. Она знала, что очаровательна в нем.
- Здравствуй. Я ждал тебя, - мальчишеские ямочки согласно подтвердили его слова, и Таня почувствовала, как проваливается в бездонный омут.
   Каждый день он встречал ее в парке. Они неспешно шагали втроем, разговаривая обо всем на свете. Вольф барахтался в листьях, нарезал вокруг них круги и, казалось, был счастлив, оглашая все вокруг заливистым лаем. Тане всё вокруг теперь казалось счастливым: угрюмый водитель троллейбуса, злая консьержка, обрюзгшее лицо главы компании, в очередной раз вызвавшего ее на ковер... Осень выдалась сухая, и дни, наполненные мягким светом, текли своей чередой. Она стала замечать, что они уже не похожи один на другой, как раньше: каждый день приносил ей что-то новое, радостно она открывала в себе забытую легкость, даже на работу она шагала без прежней тоски, зная, что вечером ее ждет путь домой через парк...
   А однажды он не пришел. Она дважды прошла их маршрут, почти час просидела на любимой скамейке и устав ждать, направилась домой в одиночестве... Неподалеку от ее дверей, на обочине, лежал окровавленный Вольф, сбитый машиной. Она подбежала к нему, склонилась, пес попытался приподняться, чтобы лизнуть ей руку, но, заскулив, повалился на бок и затих. Полчаса ушло на то, чтобы вызвать экстренную ветеринарную помощь и дождаться приезда машины... Быстро продиктовав свой адрес и номер телефона, Таня вернулась в парк и, запинаясь о корни, путаясь ногами в листве, принялась разыскивать Алексея... не может быть, чтобы он отпустил собаку одного гулять. Что-то случилось... Мысли лихорадочно метались, в висках стучало, и тут под деревом она увидела лежащего Алешу, ее Алешеньку...
   Она не помнила, как вызвала скорую, как они добрались до клиники, как она заполняла анкету... Помнила только его бледную руку в своих руках. Она крепко сжимала его пальцы, пытаясь вдохнуть в него жизнь, и один раз ей даже показалось, что его веки дрогнули и глаза вот-вот откроются, но он так и не пришел в себя.  Сквозь туман, застилающий глаза, сквозь гул в ушах, она не воспринимала окружающее, все будто происходило не здесь и не сейчас... Только два слова прорвались через заслон и теперь звенели в голове, как приговор: острый инфаркт миокарда, осложненный... Дальше она не разобрала.
   Медленно и мучительно тянулись минуты, тело занемело, по спине струились капельки пота... она сидела неподвижно уже второй час. Из операционной вышел врач и молча прошел мимо. Семенящая за ним медсестра подошла вплотную к Тане и заученным участливым голосом спросила:
- Вы его жена? Родственница? - Таня отрицательно покачала головой, - Мы сообщим его сестре, у него в бумажнике есть ее адрес и телефон, надеюсь, она постарается добраться из Москвы как можно быстрее. Мне очень жаль... "Почему из Москвы, - вяло подумалось Тане, - ведь он говорил, что все его родственники живут В Питере."
  - Может быть, я заберу его? - побледневшими губами было трудно шевелить, слова были какими-то нелепыми... Забрать? Его? Как будто он вещь...
- Нет, Вы не имеете права.... Извините...
   Она брела домой, ватные ноги отказывались слушаться... по привычке свернула в парк, прошла по его пустым аллеям в полном одиночестве. Почему она не осталась, почему ушла, не повидав его, не прикоснувшись в последний раз к знакомой и уже родной руке? Она никто... она просто прохожая... Горло сжимало кольцо отчаяния и боли... она хотела вцепиться в улыбающееся лицо проходящей мимо незнакомой женщины... ей хотелось выть, орать, разбить кулаки о шероховатый ствол знакомого дерева... Внешне она оставалась спокойной. Как попала домой, как уснула одетая, как добралась на следующий день на работу - она помнила смутно...
   Потянулись дни пустоты... Выполняя рутинную работу, занимаясь привычными делами, она будто выпала из жизни: тело жило само по себе, скрывая черную дыру внутри, и не давая распасться ее омертвевшей душе на осколки.
   Так, в паутине глухой боли, прошла неделя, а затем ее показное спокойствие всколыхнул звонок из ветеринарной клиники. Зайдя в помещение для выздоравливающих животных, она увидела худого, будто постаревшего Вольфа и, взглянув в его глаза, невольно вспомнила строки из классика: "И глухо, как от подачки, когда бросят ей камень в смех, покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег..."  Она пришла одна, без хозяина... вспыхнувшая было в глазах собаки искорка надежды угасла...
   Поначалу она была рада собаке, спутнику, другу, но глядя на него, и день за днем вспоминая его хозяина, их счастливые, радостные  мгновения, проведенные втроем, она начала сторониться Вольфа...
   Наступил ноябрь. Землю остудил первый, еще несмелый снег, он припорошил мертвую листву, голые ветви деревьев и покрыл тонкой корочкой льда рубцы на душах двух одиноких существ: женщины и собаки. Они все так же гуляли в парке, все так же возвращались в пустую квартиру и занимали каждая свое место: Вольф в прихожей, на коврике, а она - за своим рабочим столом.
Они не смотрели друг другу в глаза... Дом сковывала тишина. Ее было не прогнать ничем: ни музыкой, ни звуками, доносящимися с улицы...
   Свою первую бутылку водки она выпила в парке, недалеко от того места, где они в первый раз встретились. Таня сидела на скамье, ноябрьские сумерки заползали мутными струями в душу... Вольф сидел рядом, напряженной спиной выражая крайнюю степень неодобрения. Пить водку было противно, но Таня насильно делала глоток за глотком, пытаясь хоть чем-то заполнить звенящую тишину внутри. Отбросив недопитую бутылку в кусты, она встала, намотала поводок на руку и, пошатываясь, пошла домой... Вольф, осуждающе ворчал, поминутно пытаясь свернуть с тропинки.
Вдруг, насторожившись, он остановился, медленно потянул носом морозный воздух и рванул с места с такой силой, что вырвал из Таниной руки поводок и опрокинул ее на землю. Не понимая, что происходит, она поднялась, наспех отряхнулась и побежала за собакой.
   Навстречу ей шел мужчина, Вольф, повизгивая, путался у него в ногах и подпрыгивал, пытаясь достать языком до лица.
- Танечка... милая, родная... Ты себе не представляешь, как я скучал и переживал! Ведь я не знаю ни адреса, ни телефона, ни твоей фамилии... Когда я пришел в себя в клинике, я вспомнил, как в ожидании тебя, гулял с Вольфом в парке... потом прихватило сердце... я скомандовал собаке "Таня!" и он понял, побежал за тобой... я прислонился к дереву и ждал...  Я пытался вспомнить, привел ли тебя Вольф... и не смог. А потом я услышал, как врач сердится и ругает медсестру за то, что она перепутала женщин, сидящих в коридоре... она пыталась тебя догнать, найти, но ты уже ушла... И вот я здесь, снова с тобой!
- Снова со мной, - машинально повторила Таня и прислонилась к дереву, чтобы не упасть.
Вольф счастливо лаял, Алеша, осунувшийся и бледный, улыбался, а в воздухе медленно кружились хлопья снежинок...