Чужая ошибка

ЧУЖАЯ ОШИБКА


Слух о голом директоре разнёс завхоз Семипалый.


Огонёк злословия, сладострастно трепеща, пробежал стремительно, как по запальному шнуру, будоража воображение коллектива. И хотя ни для кого не являлось секретом пристрастие директора к изысканного покроя импортным костюмам, сплетне доверились, как доверяются дети ночным сторожам.


– Слыхали новость? – осторожно переспрашивали друг у друга сотрудники. – Наш-то голый, господи прости и помилуй...

– Между прочим,  – главбух Рыбкин оглядел собравшихся, словно прикидывая, годятся ли они для доверительного разговора. – Между прочим, я давно за ним замечаю, но не решался. Мало ли... Скажут, завидую, выживаю с должности. Да и воспитание не позволяет лезть впереди барабана в атаку.

– Я бы не стал торопиться с обвинениями, но и запаздывать с выводами тоже, – разъяснил свою позицию инженер по технике безопасности Суровикин, считающий, что в критической ситуации главное — соблюсти инструкцию. – Голый директор упрёк всему коллективу. Не доглядели.


Ему возразил председатель месткома Мухин. Напуганный  результатами последнего профсоюзного собрания, на котором был переизбран незначительным большинством, да и то не без известных уловок, он обрадовался представившемуся поводу без ущерба для себя укусить руководство, демонстрируя тем самым полную от него независимость.


– Коллективу стыдиться нечего! – объяснил Мухин. – Ошибиться может каждый. А вот разоблачить, очиститься от скверны... Для этого необходимо мужество, и коллектив найдёт его в себе.


Но больше других ораторствовал прораб Корзухин. Недавно директор вынес ему последнее предупреждение за пьянку, а сам поскользнулся на арбузной корке моральной ущербности, вернув пьянчужке зыбкую надежду на новую жизнь с новым руководителем.


– Как с новым? – озадачились сотрудники.

– Обыкновенно. Уберут голого и пришлют одетого.

– А вдруг одетый хуже?

– Тогда разденем и его, – объявил распоясавшийся Корзухин и придержал за рукав пробегавшего мимо завхоза Семипалого. – Егор Кузьмич, не слыхали, кого прочат на место «старика».

– А разве... того... – побледнел Семипалый. – Не может быть!

– Удивляемся вашему удивлению, Егор Кузьмич! Сами же обратили внимание общественности на проступок, несовместимый с высокой должностью. В таких случаях обыкновенно убирают.


Держась за выщербленную стену, Семипалый уполз в темноту под лестницей и с той поры его не видел никто. Не являлся даже в дни получки. Из множества слухов, порождённых его исчезновением, наиболее достоверной представлялась версия директора. Будто голый Семипалый пристаёт на улицах к прохожим, вымогая вспомоществование,  при этом выдавая  себя за бывшего минёра, пострадавшего из-за чужой ошибки.

Борис Иоселевич