Ягуар с ракми

Игорь Осмоловский

Ягуар с раками.
рассказ

Пашка Курдюков был человеком не бедным. Не богачом, конечно, но на приличную жизнь хватало. Хватало и на ежегодный отдых, где-нибудь в Крыму или в Болгарии. А ещё у Курдюкова был пунктик — любил редкие эксклюзивные машины. Всё не как у людей, нет бы простые надёжные и чтоб бензину поменьше, так нет — необычные подавай…
Однажды и попал ему на глаза «Ягуар», далеко не новый, но «Ягуар» тем и ценен, что не имеет понятия — подержанный. У Курдюкова даже понос случился от нахлынувшего желания приобрести этот раритет. А машина хоть и не новая, но цена, я вам скажу!..
Живот никак не собирался приходить в норму, держа Курдюкова на коротком поводке от туалета, до тех пор, пока тот не занял недостающих денег и не стал счастливым обладателем столь редкого авто. Надо заметить — авто красивого. И чего стоило то удовольствие, когда мчал Пашка со своей женой Эллой на «Ягуаре» по городу, непременно провожаемый завистливыми взглядами знатоков автомобилестроения и простых зевак.
Машина куплена, дальше что? А дальше… В таком счастливом состоянии на прекрасной машине — на Юга…
Посидели Курдюковы с недельку в Лазаревском, подзагорели; сгоняли под Сочи на Красную поляну, поели свежей форели; ещё побыли где-то, накупались в море и засобирались назад. Для Пашки самый отдых был именно в путешествии, ещё и на такой машине!..
По плану остановились на денёк-другой в станице Голубицкая на Азове, что бы потом на пароме в Крым, и через Украину — домой.
Пробыли тут три дня, съели проданного начальником турбазы браконьерского осетра и поделились с ним планами на счёт маршрута движения восвояси.
— Вы чего? Через Украину поедете? — удивился тот.
— А что такого? — не разделил тревоги  Курдюков.
— Вы только сало хорошенько перепрячьте, — пошутил доставальщик осетра. — А если серьёзно, то и «Ягуара» своего там можете оставить!
— Это ещё почему? — с сомнением спросил хозяин машины.
— Ты что, не знаешь Украину? ДАИ ихнее?!
— А чего бояться? Не нарушай правила, и что они смогут сделать?! Не первый раз уже так едем.
— Ну, ну, — таинственно заключил начальник турбазы, — как знае-те…
Вскоре Паша с Эллой съезжали с парома, что доставил их через пролив в Керчь. Впереди была украинская таможня. Разговор с начальником турбазы, всё же оставил след в сознании путешественников, поэтому они были слегка напряжены, когда молодой таможенник приступил к досмотру.
— А-а, земляки, — неожиданно дружелюбно произнёс тот. — Я сам из ваших мест. Вот женился тут.
Курдюковы с чрезмерной вежливостью покивали в знак приветствия.
— Сколько денег везёте, — поинтересовался земляк.
Курдюков честно назвал сумму долларов и добавил, что есть ещё двести украинских гривен.
Таможенник вплотную приблизился к нему и произнёс почти неле-гально:
— К нам нельзя наши деньги ввозить. Подлежат конфискации…
— Как это? — тихо удивился неосведомлённый нарушитель. — Я же специально на той стороне поменял в обменнике. Мало ли понадобятся здесь. Ваши же!..
Земляк не ответил, а произвёл загадочное движение головой, что означало: «Оно понятно, но я правила не придумываю…». И, сделав вид, что ничего про гривны не слышал, предложил гостю «Вильной Украини» оформить все документы на автомобиль.
Курдюков, с благодарностью в душе, тщательно выполнил все процедуры связанные с пересечением границы: заплатил множественные сборы, оплатил страховку, обязательную, как солгали страховщики, и оформил транзитную — он же движется транзитом к себе домой —  декларацию на машину.
После чего «Ягуар» свободно понёс их через керченские степи; лихо проскочил по прибрежному серпантину старо-крымской дороги, где Пашка с Эллой сполна насладились красотой гор и гладью моря с высоты птичьего полёта, редкими парусами яхт в бирюзе переливающейся ряби и одинокими кораблями на расплывчатой линии горизонта. Яркое солнце с удовольствием сопровождало их всю дорогу вплоть до Алушты, где транзитные путешественники сделали остановку, с той только целью, что бы утром рвануть на Тарханкут, где совершить на прощание погружения с аквалангом в пучины моря, да разок-другой прыгнуть со скалы в гостеприимную воду.
Программу добросовестно выполнили и взяли, наконец, курс на Родину.
По пути они знали одну деревушку у большой реки, где не один год продают раков живых и варёных. И в их планах, как и в предыдущие годы, был пункт — приобрести эти деликатесы, что бы сразу по приезду домой сварить и тут же, с друзьями, насладиться их вкусом. Так и сделали: без осложнений приобрели ведро свежевыловленных живых раков; до дому всего-то день пути — выживут.
Но, как бывает, произошла непредвиденная задержка, и к Украинской границе они подъезжали днём позже, чем рассчитывали. Снова таможня. Но путешественники спокойны, ведь доселе благополучно проехали без всяких там ДАИ.
При въезде в терминал в будке у шлагбаума сидел милиционер и не собирался этот шлагбаум поднимать.
— Можно заехать? — осторожно поинтересовался Курдюков.
— Сбор заплатили за выезд? — ленно отреагировал страж границы.
— Какой?
— Пятнадцать долларов.
— Не понял… Мы же выезжаем… К себе домой, а не к вам.
Милиционер не ответил, томно отведя глаза в сторону.
— И деньги все потрачены, — пустился на враньё Пашка.
Снова молчание.
— Так мне на вечно здесь оставаться, если у меня нечем заплатить за выезд?!
— Я тебе говорю, — изрёк, наконец, милиционер, — не я придумал. Сказано платить за выезд — значит платить!
— Ну, — понятливо зашептал выезжающий, — пять долларов осталось в НЗ. Возьмёшь?
— А ты говоришь, нету, — поучительно молвил страж и, приняв из рук Курдюкова зелёную пятёрку, быстро открыл границу.
Заехали за шлагбаум и остановились у таможенников.
— Деньги есть? — задал главный вопрос подоспевший таможенник.
— Нет, — снова солгал опытный Пашка.
— Декларацию на машину, — недовольно буркнул служащий.
— Пожалуйста, — протянул автотурист.
Таможеннику понадобилась доля секунды, что бы тут же заблагоухать от восторга. А всё оттого, что он сразу выявил нужную цифру в декларации.
— Вам когда нужно было выехать? — с претензией спросил таможенник.
— Не знаю, — озадаченно ответил Пашка.
— Вот написано — вчера! Транзитная декларация — пять дней.
— Ну, не вышло вчера, сломались, — с нарастающей тревогой в сердце стал защищаться выезжающий.
— Ясно, — административным тоном заключил таможенник. — Кон-фискация машины. Поставьте, пожалуйста, вон туда.
Таможенник, не скрывая удовольствия, указал на стоянку, где уже мрачно дожидался участи какой-то ржавый автомобиль.
— Какую стоянку, какая конфискация?! — запричитал нарушитель декларации.
— За контрабанду, — невозмутимо прояснил таможенник.
— Какая же контрабанда, если я выезжаю с вашей страны, на своей собственной машине?
— А вот же дата! Вчера не контрабанда, а сегодня — контрабанда.
— Подожди, я же мог заполнить декларацию на временный ввоз, был бы целый месяц или даже два. И цена одинаковая. Что, в сущности, поменялось бы?
— Надо было заполнить, а сейчас — конфискация, — чеканил тамо-женник.
Пашка вспомнил начальника турбазы с его предостережениями. Сердце его билось как затравленная куропатка, ватные ноги отказывались удерживать тело, а в голове метался сквозняк оголтелой несправедливости. Неужели так запросто, за закорючку, которую можно было поставить как угодно, лишат его… Страшно представить!.. От отчаяния он произнёс конспиративным тоном несуразную фразу:
— Слушай, у меня двадцать долларов осталось…
Таможенник неожиданно выразил всем своим видом готовность к пе-ременам. Курдюков понятливо набавил.
— И пол ведра раков…
Таможенник с каменным выражением на лице скрылся в недрах таможенного здания и вскоре явился вновь, что бы пригласить туда же и Курдюкова.
— Вот, — сказал он официально, проводя нарушителя в кабинет старшего.
Старший долго молчал и смотрел на контрабандиста. Курдюков, понимая шаткость своего положения, стоял как школьник перед учителем, пошаркивая шлёпанцами по линолеуму.
— Раки, говоришь, есть? — изрёк, наконец, старший таможенный служитель, вдоволь насладившись своим высоким положением.
— Угу, —  усердно изображая вину, буркнул Пашка.
— Везёт тебе, что я раков люблю, — снисходительно подвёл черту хозяин кабинета. Только смотри, что б тихо… — добавил свойским тоном.
Курдюков метнулся к машине, поделил ведро раков пополам и причитающуюся таможенную долю в пакете доставил в кабинет. Там к ракам приложил двадцатку и, нежно поместив всё в дальнем уголке помещения, получил право на пересечение границы.
У себя и воздух свежее, и деревья зеленее, дорога лучше и ехать быстрее. Вскоре спасённый «Ягуар» стоял у дома, а из багажника извлечены уцелевшие раки со словами:
— Хорошо не сказал ещё, что раков было целое ведро. Хоть что-то осталось…
Но сварить и угостить друзей сэкономленными деликатесами в этот раз не удалось — раки не вынесли задержки в пути и мстительно протухли. Курдюков был расстроен, но успокаивало лишь одно — несколько раньше на украинской таможне, когда смена заканчивалась, и блюстители экономических интересов «Вильной Украини», усталые и довольные, передавали пост новой смене, в глубине служебного пространства раздались злобные и загадочные возгласы: «Вот жулик! Проходимец! Тухлых подсунул…».