Творец

 Здание вокзала плавно приближалось, покачиваясь в кристальном морозном воздухе. Поезд натужно скрипел, замедляя свой ход. Еще из окна вагона он увидел храм в лучах багряного заката, предвещающего буран... Зрелище так захватило его, что он сошел с поезда, позабыв, куда держал свой путь. Сколько уже было городов, станций и полустанков в его долгом пути – он вряд ли смог бы уже вспомнить точное число, но упрямо продолжал колесить по миру, зная, что одна из остановок окажется последней.  Той, ради которой он и проехал тысячи миль.
 Сдав свои небогатые пожитки в дешевую гостиницу, и наспех пообедав, он пошел знакомиться с городом. Наметив место, с которого вид на церковь открывался с наиболее живописной стороны, он вернулся в гостиницу и заснул крепким сном, в котором единороги лениво и грациозно перебирали копытами на нарисованном им цветущем лугу. Он спал и улыбался, а над городом в это время бушевала метель. Снег бил хлесткими, точными ударами, превращая землю в белую пустыню. Ветки замерзших деревьев стремительно обрастали кружевными рукавами, дома, дороги – теряли свой облик, приобретая новое, чистое и светлое сияние. Под утро метель прекратилась. Смутным, мерцающим светом, отраженным от своих белых одежд, светился город.
  Стоя на углу перекрестка, художник создавал явное неудобство для прохожих, но вид, открывающийся с такого ракурса, был просто великолепен. Он отложил кисть и потер окоченевшие руки, подышал на них, щурясь на искрящийся под солнцем снег и улыбаясь чему-то своему...
  Когда руки согрелись, он снова принялся за свое занятие: наносил мазок за мазком, наблюдая, как нарисованные им штрихи появляются на панораме, которую он так старательно выписывал.
  Время от времени рядом с ним останавливались прохожие и с вялым интересом рассматривали его работу. Мороз не давал людям задерживаться надолго, и они шли дальше, тут же позабыв об увиденном.
   Художник не продавал своих картин – он оставлял их в тех местах, где ему доводилось жить и творить. Из этого городка ему тоже придется уехать, рано или поздно. А после его отъезда в гостиничном номере удивленная горничная обнаружит холсты. Может быть, на одном из них будет и ее изображение, как знать? Время шло, и из-под его кисти появлялись все новые и новые пейзажи и зарисовки, но наибольшее удовольствие он получал, рисуя в разное время суток этот строгий храм, поразивший его воображение.
Вот еще один, едва заметный блик на куполе церкви - и маковка под нежно-голубым зимним небом заиграла по-новому.
  Из-за угла вынырнула девушка, она шла медленно и как-то неуверенно, короткая шубка была расстегнута и из-под нее виднелась легкая блузка, явно не соответствующая погоде, но девчушка, не замечая холода, брела, не разбирая дороги и, судя по всему, вообще ничего не видела перед собой. Покрасневшие веки, легкий кровоподтек на левой скуле, порванные колготки - он окинул взглядом ее хрупкую фигурку и, нахмурившись, быстро, в несколько штрихов набросал ее силуэт на своей картине. Когда в очертаниях наброска уже можно было узнать идущую мимо девушку - он взял самую тонкую и нежную кисть из своего набора и дорисовал на ее лице ... улыбку.
  Идущая по скользкой дорожке девушка запнулась, остановилась на секунду, убрала упавшую на щеку прядку волос, помедлила мгновение и, улыбнувшись, зашагала дальше - уверенно и торопливо. Дойдя до следующего поворота, она даже попыталась сделать некое подобие танцевального па, но, поскользнувшись и едва устояв на ногах, рассмеялась заливисто и завернула за угол.
  Художник смотрел ей вслед и задумчиво вертел в испачканных красками пальцах свою кисть. "Счастья тебе, милая" - прошептал он и снова принялся рисовать и ждать. Три долгих недели ожидания... У него оставалось совсем немного времени, он был уже стар и слабел с каждым днем, но он верил в свою интуицию и продолжал терпеливо делать свое дело.
  Вот на дороге появилась пожилая женщина, которая вела маленького мальчика, укутанного с ног до головы. Ребенку было явно неудобно и жарко, но он шел, весело подпрыгивая и порываясь то набрать в руку горсть снега, то дотянуться до свисающей с крыши сосульки. Бабушка всякий раз дергала его за капюшон, и мальчик покорно шел дальше.
  Проходя мимо художника, он подпрыгнул, чтобы лучше рассмотреть картину.
Распахнув свои небесно-голубые глаза, он вскинул тонкие брови и удивленно закричал:
- Бабуль!!! А на картинке снег живой! Он падает!!!!
  Художник прикрыл усталые веки, и легкая тень пробежала по его лицу... Наконец-то!
- Мальчик... Хочешь, я научу тебя рисовать?