Прощенное воскресенье

...Она выводила его из себя. Своей заботливой лаской, неуместной улыбкой…
 Когда она встречала его у дверей, пьяного, злого, грязного, и молча улыбалась – у него от ярости темнело в глазах.
Размазать улыбку по ее лицу.
Стереть это щенячье выражение из ее глаз.
Прямо сейчас!
Он протискивался мимо нее в узком коридоре, еле сдерживаясь, чтобы не накрутить на руку ее длинные, черные волосы… 
Как красиво можно опрокинуть ее голову, увидеть беззащитный, недоуменный взгляд и нежную линию подбородка – стоит только схватить покрепче и потянуть…
Стиснув зубы, он шел в спальню, чувствуя спиной ее взгляд. Валился, не раздеваясь, в мягкую, чистую постель и ждал, что вот сейчас она точно не смолчит, упрекнет.
Но она садилась рядом и гладила его по плечу, по щеке…  Как он хотел скинуть с себя эту руку… Как он хотел уткнуться в нее лицом и заорать от тоски… Он засыпал, ненавидя ее.
И себя.
Он просто потерялся и забыл, что ищет. Он не был мертвым… но и живым себя уже не помнил…
Темная улица, до дома несколько метров. Он уже предвкушал прилив беспричинной злобы, волну первобытной, необъяснимой, неконтролируемой ярости. Где-то в глубине еще трепетало пламя, еще жила нежность, еще звучали вопросы – почему, за что?
Но снаружи были только желваки и напрягшиеся предплечья…. Он повернул в двери ключ и распахнул ее ударом ноги.
Его дом был пуст.
Он опустел уже давно… в тот день, когда любовь ушла из него.
Но сегодня пустым было все: шкафы, полки, стены…
Он метался по квартире, пытаясь найти, зацепиться, понять… Но от нее в квартире не осталось ничего, кроме их старой, совместной фотографии. Что это было? День рождения? Сколько с тех пор прошло лет? Он не помнил. Пять? Восемь? Какая разница… Она ушла!!!!!!
Он пил уже месяц. Судорожно сведенное горло пропускало обжигающие глотки, принося тепло, но отнимая остатки спокойствия… Сменяя друг друга в пустой голове, проносились кадры: она, улыбаясь, встречает его у порога, ее мягкие, теплые руки снова гладят его, обида застыла в ее глазах… Обида, которая раздражала его. Затягивала все глубже…
Он искал ее... Мать, подруги, бывшие знакомые... Никто не мог ему сказать, где она. Или не хотел. Он стоял часами под окнами ее детской спальни... Заходил в каждое кафе, в каждый уголок, в котором они были вместе. Он истоптал все известные ему тропинки, но ее следов не нашел. Он понял, что она ушла по дороге, о существовании которой он даже не догадывался...
Со звериным рыком разбивая руки, обходил он все стены своего дома. Отмечая следами крови каждый свой вздох без нее, шаг за шагом. Он смеялся над собой.
 И пил. Сидя в углу, на корточках, из бутылки… Пил до потери сознания, пил, пока в голове не оставалось ничего, кроме мутных волн алкоголя. Но даже сквозь них светилась ее улыбка, которой больше нет.
 
Он выползал из дома и шел по пустынным, темным улицам. На таких насилуют женщин и отбирают деньги… Он искал боли. Он искал клин, которым мог бы вышибить ее улыбку из своего скрюченного, отравленного нутра. Он так хотел сдохнуть…
… Удар битой пришелся как раз по затылку, по тому самому месту, которое сводило судорогой остаточной боли. Именно там копошились вопросы, вина, водка и ее лицо. Он лежал, глядя в ночное небо. Небо склонилось безучастно и смеялось в лицо осколками звезд. Ему было так нестерпимо больно, он улыбался…
…Вязкий рассвет проник сквозь воспаленные веки, подтолкнул, поднял на ноги… Чувствуя себя опустошенной тряпичной куклой, он медленно, стараясь не шевелить головой, пошел домой… Домой? У него уже давно нет дома. Есть только место, где он прячется, чтобы никто не видел его крика.
Она сидела на корточках у его двери. Старые сапожки, джинсы, которые он сам ей обрезал, когда они собирались на пикник… Волосы растрепались и закрыли лицо прядями. Лицо, которое он когда-то хотел уничтожить. Она спала. Пока он лежал под ночным промозглым небом – она ждала его. И уснула. Она пришла. Вернулась. Сердце рухнуло, унося остатки разума, он сел на пол и заплакал.
Она проснулась от шума, посмотрела сонно, стала на колени и прижала его голову к своей шее… Улыбаясь, сказала тихонько:
 - Сегодня прощенное воскресенье. Пойдем домой.