Джук-бокс

   Он с удовольствием наблюдал за парой, танцующей резкое, порывистое танго. Женщину сложно было назвать хорошей танцовщицей, но ее ослепительная, дерзкая красота и умелые направляющие руки партнера отвлекали от этого внимание. А мужчина был хорош. Настоящей, мужской красотой, брутальной грациозностью, чувственной пластикой – он так уверенно лепил из податливого тела партнерши пламенный танец, что оно звенело в его руках, натягиваясь струной.
   Шаг, поворот: он не любит ее уже, она отвергнута. Шаг, поворот: она страстно прильнула к нему, не желая уходить. Шаг, поворот, наклон – он готов снова и снова терзать ее тело, которое и так уже было готово на все ради него.
   За танцем наблюдал весь зал маленького ресторанчика, приютившегося на одной из улиц Праги. Пара танцевала так страстно и волнующе, так неповторимо-интимно, что наблюдателем казалось, будто они заглядывают тайком в окна чужой спальни.
   Он и сам не заметил, как в его механизме что-то щелкнуло едва слышно, и шестеренки закрутились в обратную сторону. Взгляд, направленный на танцующих, стал ярче, светлее. Под лучами его взгляда контуры слившейся в танце пары стали расплываться и таять, медленно исчезая в мягком свете неярких ламп. Еще мгновение – и они исчезли совсем.
   Он удовлетворенно зажмурился, и воспоминания о прошлом унесли его в далекие, довоенные годы, когда дамы были изящны и недоступны, а кавалеры галантны и дерзки.
Вспомнилась пара, танцевавшая заморский кэк-уок так эксцентрично и согласованно, что его шестеренки не выдержали наслаждения, и пару вышвырнуло в Новый Орлеан со скоростью, неподвластной разомлевшему от эстетического удовольствия фонографу. Ему даже было немного стыдно, когда они вернулись растрепанными и ошарашенными собственным путешествием. Он их понимал своей чуткой, мелодичной душой: не каждый выдержит такое абсолютное, всеобъемлющее погружение в танец.
   А тот памятный венский вальс? А фокстрот? А неподвластный законам природы джаз?
Он дарил танцорам чудо и ни капельки не страдал от сознания того, что они даже не догадываются, что за этот подарок нужно благодарить именно его. Дамы светились от счастья, мужчины пылали страстью, а он скромно стоял в углу – маленький, грустный музыкальный автомат без имени. Все, что у него было – это талант погружать в музыку, растворять в ней окаменевшие людские души, уносить танцующих за горизонт – к лунным дорожкам, туманным фонарям и театральным подмосткам.
   Он улыбался, разноцветные лампочки подмигивали в такт ритму танго, а пара, унесенная им на набережную Ла-Платы, упивалась танцем…