Бунт заключенных продолжение

Генерал Зыков находился в управлении в своем кабинете, за длинным столом сидели оперативники из отдела КГБ, работники различных служб. Оперативный штаб по разрешению задачи, связанной с бунтом в колонии общего режима, работал на всю мощь. В целом подготовка к новому штурму была закончена. Ошибки, допущенные в ходе операции, были выявлены. Путем слияния информации, обстановка складывалась следующим образом: без разрешения Москвы на применение огнестрельного оружия, подавлять бунт не было смысла, подставлять военнослужащих под бомбы и ломы заключенных, руководство управления было не в праве. Бунт перешел в другую фазу, и проблему можно решить только с вмешательством вооруженных спецподразделений. Из управления КГБ к зоне прислали двух армейских снайперов, в данный момент они облюбовали позиции на дальних точках. Пока снайперы только наблюдали за передвижением осужденных в колонии и намечали основные цели. При получении приказа они готовы убрать главных зачинщиков бунта. Также был задействован профессиональный фотограф, снимающий на расстоянии с разных мест. Он фиксировал всех, кого замечал во главе боевых групп заключенных.
Генералу Зыкову и подполковнику КГБ Шатуре доложили, что после собрания осужденных на плацу, примерно одна треть ушла в деревянные бараки, и осталась там, остальные же, рассредоточились по обеим зонам.
Примерно шесть-семь основных зачинщиков можно убрать с помощью снайперов и начинать штурм, но все упиралось в решение московского управления ИТУ, а так как бунт мог принять политическую окраску, то организаторами мятежников будут строго заниматься органы КГБ.
Оперативник КГБ Майор Портников, сидя рядом с Шатурой, про себя размышлял: «Если получим приказ стрелять, будет много жертв. За это тоже кто- то ответит, а именно тот, кто отдаст приказ стрелять в осужденных. Потому скрыто и долго принимают такие решения. Не мудрено, что на следующий день «Голос Америки» будет вещать на весь мир о сатраповских действиях Советской армии в колонии, – майор оглядел офицеров, как бы опасаясь, что кто-то подслушает его мысли, – эх, целая компания перестраховщиков и равняются на главного, что прикажет, то и будет исполнено». Портников глубоко вздохнул и вслух сказал подполковнику Шатуре:
– Стрелять в заключенных, конечно нельзя, но если учитывать прошедшие события, то существует прямая угроза безопасности мирных граждан. Если бунт выплеснется за пределы колонии, то беззащитные люди наверняка подвергнутся нападению со стороны заключенных.
– Так устроен уголовный мир. Если данную группу лиц, зажать в определенных рамках, они будут находиться под контролем своих предводителей, в этом случае возможен порядок. Но стоит ситуации выйти из-под контроля, начнется хаос, опьяненные от свободы заключенные станут бесчинствовать, и докатятся до особо-опасных преступлений. Подобный бунт, Василий Семенович, в семидесятые годы, это большая редкость. Согласись, многие работники учреждений в оперативном секторе потеряли бдительность и спокойно относятся к серой массе осужденных, практически не способной, на такого рода инцидент. Подавление бунтов происходило оперативно и жестоко, и если имелись жертвы со стороны осужденных, непременно выявлялись зачинщики массовых беспорядков и приговаривались судом к высшей мере наказания – расстрелу. Но, когда погибали сотрудники учреждения или солдаты спецподразделений…
– Знаю, знаю, существует негласный приказ о ликвидации зачинщиков на месте, вооруженное сопротивление которых приравнивается к государственному преступлению.
– Правильно, майор, приказ для солдата, это закон, не выполнит, значит, ответит по всей строгости.
– Товарищ полковник, но и отдающий приказ понимает, что взбунтовавшихся зэков голыми руками не остановишь, – к разговору подключился генерал Зыков, – наши средства защиты перед вооруженными преступниками не противопоставить самодельным бомбам и бутылкам с зажигательной смесью. Все это я указал в своем рапорте высшему начальству.
– Генерал, вы уже отличились, не известив вовремя наше руководство, – в полемику вступил подполковник Шатура, – вы занизили масштабы бунта, указав, что это обыкновенное волнение, которое можно подавить силами внутренних войск. Кстати, после бунта в Буготаке, вам повезло, вы остались при должности.
При упоминании волнений заключенных, подполковник Шатура был прав, это событие имело место в истории бунтов заключенных в Новосибирской области. В Тогучинском районе, недалеко от поселка Горный, в Буготаке три года назад размещалась колония для содержания несовершеннолетних преступников. Малолетние заключенные подняли бузу и подожгли клуб. На место прибыл пожарный расчет для тушения пожара. Решив воспользоваться удобным случаем, малолетние осужденные захватили пожарную машину и, выбив въездные ворота, освободили проход для желающих покинуть зону. Естественно, поначалу лагерное начальство было в замешательстве, открывать по малолетним преступникам огонь из огнестрельного оружия нельзя, и они в свою очередь, быстро скрылись на машине. На помощь администрации колонии и лагерной охране подоспели внутренние войска и подразделения милиции, начался отлов осужденных, бежавших из колонии. Некоторых находили совершенно невменяемыми от выпитого спиртного прямо в ограбленном магазине. Других снимали с товарных вагонов. Третьих хватали на улицах и в лесонасаждениях. В общем, повозились тогда с малолетними преступниками и получили серьезные взыскания от начальства.
– Да, сегодняшний бунт, не слыханный по своей подготовке и организованности, пожалуй, затмил все предыдущие, когда-либо произошедшие в области, – продолжил дискуссию майор Портников, – просматривается способность лидеров руководить людьми, соблюдение дисциплины среди заключенных, кстати, тоже присутствует. Кто-то из авторитетов и профессионалов направляет массы на разные объекты, а это значит, к бунту готовились заранее. Вы посмотрите на список требований, это же целый «манифест».
Подполковник Шатура взял выписку из личного дела осужденного Дронова и еще раз прочитал отдельные пункты.
– Поражаюсь бездействием режимной и оперативной частей колонии, здесь и дураку понятно лояльное отношение администрации к заключенному. Или здесь что-то другое? Преступный сговор или подкуп? Как этот латыш, имеющий в деле уйму постановлений и отрицательную характеристику, попал в обычную зону? Хлябает дисциплина в вашем управлении, товарищ генерал
– Своим приказом я уже отстранил от руководства колонией полковника Сереброва и майора Кузнецова, тщательное расследование выявит причины их халатности.
– Раньше нужно было реагировать, генерал, этот бунт возник не спонтанно.
– Всякое случается, – ответил Зыков, – вот, к примеру, расскажу вам последствия волнений заключенных в одной колонии. Когда зачинщиков беспорядков допрашивали следователи, один бунтарь ответил: «Не было спичек в зоновском ларьке, потому и начали бунтовать». Скорее всего, нужна была причина начать бунт, а поводом послужило обнаружение составом контролеров в ШИЗО пьяных осужденных, содержащихся в тот момент в ПКТ…
– Товарищи офицеры, – их разговор прервал дежурный, – подполковника Шатуру к телефону, Москва вызывает.
Полковник поднял руку, и все умолкли. Выслушивая по телефону указания, Шатура отвечал короткими фразами:
– Так точно! Слушаюсь! Будет исполнено! Лично доложу! Всего хорошего.
– Ну, что, собираемся и быстро по машинам. По дороге в колонию обсудим ситуацию, – распорядился Шатура.
– В общем так, поступил приказ, решение принимать, исходя из обстановки. Разрешили стрелять только в исключительных случаях, когда возникнет прямая угроза жизни мирных граждан и военнослужащих. Для устрашения разрешено стрелять в воздух и поверх голов. Зачинщиков бунта желательно взять живыми. Так что генерал, вы получили негласный приказ, подтверждающий ваши полномочия при жестком подавлении бунта.
– Что передают наблюдатели? – спросил генерал начальника оперативной части колонии.
– На данный момент среди заключенных происходят незначительные действия, но ранее замечено, как с первого отряда, который находится здесь, – майор Ефремов указал пальцем на карте, где располагалось здание, – в сторону изолятора провели под охраной группу заключенных. Другие группы стаскивают на баррикады дополнительно тумбочки и железные кровати.
– Какие позиции избрали снайперы?
Подполковнику Шатуре показали месторасположение стрелков и отметили «мертвые зоны», которые по понятным причинам не простреливались, мешали двухэтажные корпуса.
– Вы считаете, что среди заключенных есть специалисты, способные разбираться в боевой тактике противника, и в порядке расположения наиболее удобных огневых точек?
– Товарищ полковник, после неудачной попытки нашими спецподразделениями овладеть колонией, можно судить, что среди осужденных все-таки есть тактики или, по крайней мере, люди, ранее служившие в особых армейских частях, – ответил майор, командир группы.
– Ну конечно, откуда воровскому авторитету знать военные премудрости, – Шатура выдавить из себя улыбку, – хотя после этого бунта мне бы хотелось побеседовать с организаторами бунта. Материалы уголовных дел меня не интересуют, а вот личности, пожалуй, да. Но, если они и дальше будут продолжать вести себя безрассудно, думаю, эта встреча может не состояться.
Поняв намек полковника, офицеры закивали. Майор Кашапов обратился к командирам спецподразделений:
– Чтобы дезориентировать бунтовщиков и не дать им сконцентрировать внимание на холостых выстрелах, советую периодически обстреливать территорию по настоящему, но делать это нужно осторожно. Это касается солдат, которые будут находиться в бронетранспортерах. Мы должны создавать видимость, что бойцы стреляют боевыми патронами, это должно напугать и посеять панику в рядах заключенных. Еще раз подчеркиваю, стрелять в заключенных разрешено только командирам и только в экстренном случае, за каждого погибшего мы будем требовать от офицеров подробных рапортов.
Подъезжая к мятежной колонии на армейском УАЗе, начальники увидели из окон милицейские и военные кордоны, разворачивающие автомобили, за исключением машин скорой помощи и военной техники. По периметру всей колонии вдоль внешнего забора расположились бойцы внутренних войск, вооруженные автоматами. Через каждые триста метров прохаживались военные с овчарками. По углам внешнего забора стояли бронетранспортеры, готовые в любое время начать атаку.
У главного въезда в колонию располагался БТР КМШ . За воротами, отойдя на безопасное расстояние, расположились штурмовые отряды спецподразделений и два БТР-70 с пулеметами на башнях. Дальше, где находились ворота в промзону, так же разместились идентичные подразделения. Пилоты двух военных вертолетов ожидали приказ для поднятия в воздух, они располагались на площадке недалеко от «Клещихинского» кладбища.
Офицеры остались довольны осмотром дислоцированных групп. Бойцы с нетерпением ожидали условного сигнала к началу штурма.

В зоне так же шли последние приготовления к обороне. В штабе собрались бывшие военные, служившие в армии до того, как оказались в тюрьме. Организовали небольшой военный совет, метко названный одним заключенным, «Советом в Филях». Кто мог дать хотя бы малейшую ценную информацию, искренне делился опытом и советом. Дронов не очень разбирался в военной тактике и в этом плане передал свои полномочия Ирощенко и Семченко.
Чтобы иметь козырь в руках и диктовать условия властям, четверых активистов, находящихся под охраной в первом отряде, сопроводили в штрафной изолятор. Раздели до трусов прапорщиков и зэков-активистов переодели в их форму. По согласованию с бывшими военными было решено, четверых заложников при острой необходимости подвести к месту боевых действий и применить как «живой щит». Такой вариант планировали при работе снайперов. То, что стрелкам отдадут приказ о ликвидации верхушки комитета, Ирощенко не сомневался. Он не захотел, чтобы прапорщики погибли при стрельбе, и предложил пустить в «расход» бывших ярых активистов.
– Кровожадно, но практично, – улыбнувшись, заметил Макар.
– Подожди братуха, когда нас начнут утюжить бронетранспортерами, возьмешь свои слова обратно, – привел аргумент Дронов.
Внимательно осмотрев всю территорию и определив самые опасные участки, Ирощенко строго наказал, чтобы никто их блаткомитета не совался в зону обстрела, и находился только в указанных местах. По его мнению, в простых заключенных снайпер стрелять не станет.
– Слушайте, а вот в зарубежных фильмах показывают восстания зэков, там надевали повязки на лицо, чтобы не сфотали, – подсказал идею один заключенный.
– А что, в натуре, менты точняком будут фотографировать, ведь это доказательство против нас на следствии.
Решено было срочно нарезать из ткани повязки и раздать всем заключенным.
– Кто из наших бывших военных знает, какие шашки швыряют солдаты и мусора, паралитический газ они могут применить? – спросил Дронов.
– Исключено! Конвенцией ООН запрещено применять нервнопаралитические газы и химико-биологические средства, – пояснил другой заключенный, – а вот Черемуху или перцовые газы могут, менты обычно применяют газ СN в составе CR, что в целом называется хлорацетофеноном.
– Ладно, успокоил. Один черт я не разбираюсь в этой белиберде, – засмеялся Дронов, – а то забросают шашками, усыпят и повяжут тепленькими.
– Пархатому и еще кое-кому уже досталось, когда из камеры ШИЗО выломились, – напомнил Сибирский.
– Слушайте, а где Пархатый, все время около нас терся, а тут вдруг исчез? – спросил собравшихся Воробьев.
– Может в промке, я его вчера видел на баррикаде, – подсказал Симутин.
К общему разговору подключились заключенные, находящиеся в штабе.
– Интересно как в этот раз они будут завалы расчищать?
– Бульдозеры менты больше не пустят, побоятся, что мы их спалим.
– Мне кажется, они бронетранспортерами попробуют пробить себе дорогу, – сказал Ирощенко.
– А могут они десант сбросить с вертолетов?
– Тогда они совсем с башкой не дружат, мы же их тут как куропаток переловим.
– Не скажи, как начнут свинцом поливать, мало не покажется.
– Вряд ли им разрешат в нас шмалять.
– После провального штурма могут и разрешить, мы успели их немного покрошить…
– Братва, усвойте для себя одну вещь, – громко объявил Ирощенко, перебив спорящих, – если бронетранспортеры прорвутся, а они обязательно попробуют, то к нам подкрадется настоящий кирдык .
– Что же нам остается?
– Против мотострелков и десантников, которые размещены внутри БТР, практически ничего. Единственное, что можно применить в нашем положении, это бутылки с горючим, пакеты с цементом и воду. Эффект состоит в том, бросая пакеты с водой, мы увлажним поверхность машины, а затем цементная пыль вперемешку с водой образует грязь. На какой-то миг можно забить все смотровые щели или, по крайней мере, «заляпать» глаза БТРу, а их у него тринадцать.
– Чего тринадцать, БТРов?!
– Визуальных отверстий, бойцы сквозь них наблюдают. В машине есть автоматическое средство пожаротушения, два пулемета, один КПВТ – 14,5 крупнокалиберный, если такой заряд попадет в тело, то потом придется долго соскребать со стены человеческие останки. Другой пулемет – калаш 7,62, тоже «дудорга», что надо. Так что против танка на колесах, больше вариантов отражения атаки я не вижу. Вот такая небольшая крепость. Ну, не падайте духом, братва, стрелять по нас они не станут, а вот колесами подавить могут, – закончил Ирощенко.
– Надо было побольше кроватных сеток набросать и проволоки, – подсказал Семченко, – колеса могут запутаться.
– Где ж ты раньше был со своим советом, – отреагировал Дронов, – да, мужики, сегодня будет конкретно жарко, не захотели эти придурки нас выслушать, теперь нам достанется и им тоже.
– Санек, – обратился Ирощенко к Воробьеву, – пошли пацанов на промку, пусть на стройке наберут цемент, и по цехам поищут грязную воду.
– И бумаги простой побольше, – подсказал Семченко.
Вскоре принесли повязки, нарезанные из темной ткани. Пацаны и мужики направились на улицу. Оглянулись, повздыхали, предположив, что сюда они больше не вернутся.
– Ну что там? – спросил Дронов парней в приоткрытое окно, они находились на втором этаже в качестве наблюдателей.
– Менты от зоны отошли, часовых с вышек убрали, на той стороне солдат понагнали.
Дронов затянул потуже повязку и передал всем посыльным, чтобы предупредили бунтарей. Чувство не подводило его, вокруг веяло тревогой, как будто смерть закружилась над зоной, высматривая жертвы.
Все, кто находился недалеко от баррикад и в резерве, затаились, ожидая начала штурма. Очень скоро страшный шум нарушит тишину.
На этот раз сигнальных ракет не запускали, а ударила пулеметная очередь по окнам второго этажа. Со звоном разлетелись выбитые стекла. Стреляли прицельно с бронетранспортера поверх голов, именно по окну, где расположились наблюдатели. Они кубарем слетели с верхних шконок и, упав на пол, поползли в коридор. Последовала еще одна очередь, направленная по самому верху баррикады. Полетели щепки от разбитых тумбочек, пропели пули, пройдясь рикошетом по железу. Теперь всем осужденным стало понятно, военные применяют настоящие пули, а не пугают холостыми патронами.
Еще одна очередь прошлась по торцевой стене кирпичного здания. На заключенных, стоящих внизу, посыпались осколки кирпича и белая пыль.
– Всем приготовиться, – прозвучал голос Ирощенко, – прицельно гады бьют, запугивают, сейчас пойдут на прорыв.
В этот момент за забором взревели двигатели, первый БТР с ходу врезался в баррикаду и сдвинул кучу наваленных шконок на несколько метров вперед. Полетели дымовые шашки, запущенные солдатами, заволакивая дымом основные участки боевых действий. Со стороны промзоны тоже послышалась стрельба, там тоже начался бой.
Первая попытка не удалась, БТР не смог освободить проход в центральных воротах. Машина сдала назад и, рванувшись вперед, заползла на вершину, Задержавшись под уклоном, подмяла колесами наваленную кучу железа и дерева. Казалось, БТР сейчас провалится или съедет по другую сторону баррикады, но отъехав назад, приготовился к очередной попытке.
Бойцы спецподразделения пока не показывались, и заключенные не стали тратить драгоценные бутылки с горючим. Появились первые пострадавшие от действия дымовых шашек. Задыхаясь и кашляя, заключенные отступили вглубь своих позиций. Когда дым рассеялся, бунтовщики увидели, как дрогнула груда шконок и тумбочек. Показалась лобовая часть БТРа. Несколько человек, рискуя оказаться под колесами бронетехники, облили его водой из ведер, следом полетели бумажные пакеты с цементом. БТР за считаные секунды превратился в перепачканную грязью машину.
Прозвучала команда: «Поджигай!» и со всех сторон в бронетехнику полетели бутылки с бензином. Остановить БТР так и не удалось, он успел выскочить на плац. Пылающая машина неслась по центральному плацу, казалось, еще немного и она врежется в деревянный барак. Вдруг БТР резко остановился, открылись боковые люки и показались солдаты в касках. С помощью нескольких огнетушителей удалось сбить пламя. Развернулась башня стрелкового отсека, и пулемет стал поливать крышу здания свинцовым дождем. Шифер, колотый кирпич полетели на заключенных, притаившихся под стенами здания. Со всех сторон бронетехники из бойниц показались стволы автоматов и короткими очередями стали бить над головами бунтовщиков.
Все случилось так быстро, осажденные не успели опомниться после атаки первого БТРа, как в освободившийся проход въехал еще один. Но дружный отпор осажденных, выскочивших из-за угла второго здания помешал БТРу прийти на помощь первому. Машина запылала, вдобавок ее забросали цементом.
Расчеты Ирощенко оправдались, стекла в бронетехнике были заляпаны серой массой, к тому же огонь и дым мешали механику-водителю ориентироваться на данной территории. Второй БТР тоже, как и первый, проехав несколько десятков метров, резко развернулся и, стреляя из пулемета по стенам обоих зданий, медленно приближался к осужденным.
В проход устремились бойцы спецподразделения. Прикрываясь щитами, они медленно, но уверенно пробирались по исковерканным кроватям. Боясь попадания внутрь бутылок с горючим, военные закрыли люки второго БТРа. Мощная струя воды из брандспойта ударила по бронемашине, но так как поток был направлен поверх баррикады, лишь небольшая часть попала в БТР.
Вновь полетели пакеты с цементом. Один заключенный поджег фитиль с горючим, и в горячке бросился наперерез первому БТРу. Размахнувшись, хотел метнуть бутылку и вдруг замер. Бутылка выпала из руки и разбилась. Парень схватился за левое бедро. На ягодице расплывалось бурое пятно. Пламя попало на сапоги и стало лизать ноги. К счастью Семченко увидел раненного и, схватив ведро с водой, потушил огонь. Заметив кровь и небольшую дырку в штанах, сообразил и крикнул:
– Прячьтесь скорее за здание и не вылезайте, работает снайпер.
Дронов, услышав крики Каленого, подбежал к нему и спросил:
– Что тут случилось?
– Снайпер, гаденыш, откуда-то бьет. Где стоит БТР, там открытое пространство, вот он и шмаляет по ногам, пацана ранил.

Глава из 1 книги Путь Черной молнии (новая версия)