кое-что переписал

во всем должен был оставаться какой-то смысл, и даже в том, где, казалось бы,
его и не было изначально. на то и память дана, и логика, и фантазия, и способности
разные. глубинные пласты подсознания воспроизводили из пустоты новые формы
существования челиков, адаптируя их виртуальную реальность к своим насущным
потребностям. так что же характеризовало челиков? внешне похожи они были
немного на людей: голова, руки, ноги и остальное, жили скученно вместе,
развлекались одинаково и, что главное, изменить представление челика о мире
было невозможно. поэтому-то они были все некомпетентными и отсутствовала
среди них любовь. челик все понимает, мечтает, делает выводы и даже изучает 
причинно-следственные связи, приходит постепенно к пониманию абсурдности 
систематизации. ему кажется, что он такой умный, мудрый и имеет право учить
с высоты собственной правды. но зачем людям верить челику?  он ведь слабый,
немощный, непостоянный,  и будущее его хрупкое и искрящееся. он ищет нового,
блестящего, а мир старый и тусклый. мысль о том, что челик был волен вырвать
из текста кусок или фразу и выдать их за некое обобщение своих измышлений,
вызывала неприятный осадок. память виртуальная  сотрется в единый миг, а 
вместе с ней сотрется этот странный, непривычный и узнаваемый мир. ну, скажите, 
с чего это челики  лезут умишком своим в планы Творца?  буратины недоделанные,
которые везде нос свой горазды засунуть, любители приключений, экстремалы. а как
словами-то они любят поиграть да пожонглировать. ключики-чучики, открывающие
любопытство всепроникающее, и на перст, указующий на предначертанное,
с любопытством поглядывающие.

 «чувачок-чурбачок, деревянненький, эй, ты чого-й-то свой носик изволил
засунуть не тудысь? не, ну ты посмотри на него, куклу ходячую, блин»

а чуть что, так справочку обязательно им предоставь, со словесами разными
написанными, или, словечко замолвить просят, или, просто, взять и плюнуть в
морду лица ходатая. а про буратинку ли, или про кого-то там еще написано будет в
этой бумаженции, это уже им совсем неважно. челикам грезятся какие-то несбыточные
и заоблачные планы, но, увы, все предрешено. и напрасно будущее манит их и
блазнит  несбыточным - трагедия вот-вот случится, и рок подведет к самой
последней точке их бытия. и только там можно будет послушать музыку небесных
сфер, и суметь, все-таки, одарить малой частью себя окружающих, вознестись, и, восхищаясь, улыбаться и смотреть вниз. пишут они о себе, чого-й-то непонятное, рассуждают, чого-й-то запутанно, переживают, не торопясь, образно оформляют,
красиво, свои чуйства, однако, подневольные они все. и вся беда их в этом. так чем
же хороша была жизнь челика? контрастами, вовлеченностью в нее, озарениями,
промыслительностью или невозможностью ее понять? один грех порождает другой,
опутывают они челика и тащат в погибель. внутри него скрывается чувство
заскорузлое, неиждиваемое,  глубинное, всеподавляющее, несдерживаемое,
обуревающее, неприязненное, непонимающее, разрывающее, оглушающее,
отупляющее.  оно рождает неблагодарность, глупость, неприятие, непонимание,
сожаление, малодушие, враждебность, ущербность, нелюбовь, строптивость,
неуютность, грубость в бессознательном познавании, любование
собой и трепыхание, вожделение, забвение и  умопомрачение.