Пострадавший

               

               
               

      Директор вызвал инженера Селиванова, усадил в кресло и душевно сказал:
      - Выручай, друг. На тебя одного надежда.
      Селиванов приосанился, густо зарделся от гордости и вопросительно посмотрел на директора.
      - Дело, прямо скажу, скандальное, - продолжал тот. – Просьба к тебе, прямо скажу, необычная. Ты помнишь, три года назад мы разработали конструкцию опрокидывателя?
      - Помню, - сказал Селиванов. – Только я в этом участия не принимал. Это разработка Шумейкина.
      - Вот,  вот, - подхватил директор. – Шумейкина. Но его, как ты знаешь, у нас больше нет. Он уже с полгода, как уволился. А опрокидыватель, который изготовили по его чертежам, оказался ни к чёрту. Не опрокидывает он. В общем, из министерства пришла грозная бумага. Требуют разобраться и наказать виновных. А кого наказывать? Шумейкин уволился, Терёхин – его руководитель, ушёл на пенсию. Не могу же я сообщить в министерство, что чертёжнице Гале объявлен выговор.
      - Понятно, - поморщился Селиванов. – Вам нужен Фунт.
      - Что за фунт?
      - Герой из «Золотого телёнка». Он принимал незаслуженные страдания за других.
      - Э-э, нет, - возразил директор. – Нужен не Фунт, а Спартак. Гладиатор. Человек, готовый подставить грудь за интересы своего предприятия.
      - Ладно, - махнул рукой Селиванов. – Подставляйте.
      - Спасибо, дорогой, - широко улыбнулся директор и нанёс Селиванову крепкое рукопожатие. – Я вкатаю тебе выговор.
      Через некоторое время, когда Селиванов уже и забыл об инциденте с выговором, его опять вызвал директор. Вид у него был озабоченный и хмурый, но Селиванова он встретил радушно.
      - Опять к тебе на поклон, - с вымученной улыбкой произнёс он. – Ты помнишь, два года назад мы разработали конструкцию автоукладчика.
      - Помню. Это разработка Шумейкина.
      - Он, он, - согласился директор. – Очень продуктивный инженер был. Только жаль, что автоукладчик, изготовленный по его чертежам, не укладывает. Пришла бумага из министерства: разобраться, наказать, представить копию приказа.
      - Выговор?- с готовностью спросил Селиванов.
      - Строгий, - тоскливо сказал директор. – Выговор-то у тебя уже был.
      - М-да, - заёрзал на стуле Селиванов.
      - Чего ты боишься? – стал успокаивать его директор. – Это же для проформы. Приказы эти мы нигде не вывешиваем, о выговорах этих никто не знает, только ты да я, да мы с тобой.
      - Так-то оно так, - промямлил Селиванов, - но как-то знаете неприятно, когда на тебя чужих собак вешают.
      - Да не придавай ты этому значения, - весело сказал директор. – Если хочешь знать, для настоящего производственника, выговор – как орден. Плох тот работник, кто ни разу в жизни не получил выговора. На мне вот сейчас их аж четыре висит.
      - Хорошо, - криво улыбнулся Селиванов. – Пусть будет строгий.
      Прошло ещё время, и вызов к директору повторился снова. На это раз они понимали друг друга с полуслова.
      - Вибратор не вибрирует, - сказал директор.
      - Шумейкин, - ответил Селиванов.
      - Министерство, - приложил руку к сердцу директор.
      - Строгий? – спросил Селиванов.
      - С предупреждением, - уточнил директор.
      Селиванов не торговался, бумага «с принятыми мерами» ушла в министерство.
      Гром грянул через неделю. Сняли с работы директора. На его место пришёл другой – деятельный, бескомпромиссный. Как известно, новая метла метёт по-новому, в числе подлежащих сокращению первым значился Селиванов, его послужной список состоял из одних взысканий. Утверждая этого кандидата, новый директор сделал небольшое, но энергичное заявление:
      - И как только таким остолопам вручают инженерный диплом.
      Но фразы этой почти никто не услышал, потому что директор произнёс её очень тихо, помня о том, что даже плохого работника руководитель может лишь наказать, но не оскорбить.