Жиган из крестов...

               
               
               
 
            Начальник УВД  просматривал почту. Среди обширной документации его внимание привлек небольшой конверт с надписью – лично Журавлеву. Вскрыв его, генерал обнаружил небольшой листок бумаги, на котором умещалось не более 10 строк, написанных неуверенной рукой. Он взглянул на первую строку, а потом - на подпись. Прикрыл глаза, а, затем жадно «вцепился» взглядом в текст.
           «Михалыч!- Читал он, - Когда  прочтешь это послание, знай - меня уже нет в живых. Поэтому не ругайся сильно. А пишу для того, чтобы ты, напоследок, простил мою душу
грешную. Я тогда, в семидесятых,  подвел тебя. Взял и исчез. Знаю, поступил, плохо, но, так уж вышло. После последнего дела что-то остановило меня.  Думаю, так захотел всевышний. Многие годы я жил в монастыре, в ладу с собой, много трудился, а все свободное время проводил в молитвах. Надеюсь, что господь бог услышал
       меня и простил.
                Я много думал о своем бывшем ремесле.
       Пытался даже оправдать его. Но потом пришел к
       выводу,  что не всегда  был прав.  Одно зло нельзя
      побороть другим. Поэтому я страдал и молился. Не
      скрою, Михалыч, молился и за тебя, ибо мирская
      жизнь сыскаря не совсем благонравна и
      человеколюбива.
               Все, Михалыч. Не забывай и прощай! Храни тебя Господь! Инок Николай ( он же в миру  – Жиган из Крестов ).
               Прожженного, в хорошем смысле слова, оперативного работника и грамотного управленца разжалобить трудно. Чувства и страсти у него давно    ушли  на второй план, уступив место холодному расчету и  реальной действительности. Но имя человека, написавшего письмо, и суть размашистых строк, всколыхнули сердце Журавлева. Он оперся  о спинку кресла, закурил сигарету и ушел в себя. «Я не забывал тебя,  дружище! – мысленно проговорил он, - и, наверное, не забуду. Пусть земля тебе будет пухом.  Я тебя искал. Много и в разных местах. Но не додумался,  что ты, по собственной воле, на многие годы запер себя в келье. Как - то не вяжется это богоугодное место с тобой, с твоей бурной натурой. Ты исчез, а я потерял покой».  Генерал, с грустью и нахлынувшей печалью, вспомнил свою молодость, разухабистые проделки Жигана, непродолжительную, но яркую совместную одиссею. 
         В те, далекие времена, его, Журавлева, 23летнего парня, после Вуза, направили работать в  уголовный розыск. И, он, уже третью неделю трудился, как выражался начальник отдела уголовного розыска,        «на подхвате» у «важняка» Семенова. В один из, тех первых, дней, он был послан руководством  к   оперативному дежурному управления, что бы там встретить, а, затем, препроводить какого- то мужика, который настырно просился на прием к руководству. Мужик оказался мужчиной, лет 35,  с острым холодным, независимым и проницательным взглядом. Во всем его облике и одежде просматривался какой-то «приблатненный» шарм, позволяющий определить его преступное прошлое.
         В кабинете начальник уголовного розыска Шумаев попросил  их присесть и, со свойственным ему пижонством, обратился к посетителю:
         - С кем имею честь разговаривать?»
         - Жиган из Крестов, - представился гость.
       Ответ мужика рассмешил Журавлева, но не
       начальника.
                -  Вы думаете, по этой кличке Вас знает весь
       мир?..А, Фамилия у Вас есть?
                - Захаров Николай Кузьмич, 1930 года
       рождения, из Одессы, три ходки за грабежи,
       последнее время проживал в Ростове – на Дону.»
                - Так-то лучше! – раздельно произнес
       Шумаев. А, ты паспорт смотрел?- обратился он к
       Журавлеву,- да, - ответил тот.
                - И что же вы хотите, гражданин из Крестов?
       Кстати, почему это Вы из Крестов?
       - «Парил» там, одно время,  в «крытке». А что я хочу!? – Жиган уперся взглядом в начальника,-
хочу работать у Вас.
       -Как? - Начальник жуликовато посмотрел на меня.- Вот так, сразу. Из Крестов и в оперативные работники?
              -Ну что Вы, - товарищ подполковник, -
       только  негласным помощником.
              - Вот, теперь теплее… Ну, и что же вы об этой
       кухне знаете или слышали, гражданин Жиган?
              - Неплохо разбираюсь. Имею десятилетний
       опыт. В основном работал «по низу». Последнее
       время – в Ростове, с подполковником Семеновым.
      Личное дело у него.
             - Конечно, Николай Кузьмич, вы должны
 понимать, что мы так, с улицы, не принимаем. Надо
 подумать, посмотреть, взвесить. А, затем, уж решить,
 как с Вами поступить.
             -  Зря будете терять время, товарищ
 подполковник. У меня все чисто. Не подведу. С
 работой справлюсь.
             - Ну, если уж так?!-  Вальяжно и смешливо
 проговорил начальник, - тогда все в корне меняет
 дело. И,   пока, определю Вас к майору Алехину.
 Думаю, сработаетесь.
            -  Нет, товарищ подполковник, определите
 меня к нему,- и он указал пальцем на Журавлева.
   -  Да ты что, Жиган из Крестов?! Просидел у
 меня тут 5 минут и уже начал командовать, незлобиво проворчал начальник. Как же я могу тебя определить
к нему, если он работает всего неделю.
           - А я вижу. Я его обучу. Через месяц он будет
 разбираться в службе не хуже опытного сыскаря.
  - Ну, и наглец ты, парень -  из Крестов! Многих
 видел. Но таких, отборных  – впервые! А что, что мы
 теряем? - обратился он к Журавлеву, почесывая
 щеку,- а?  Не понравится  тебе этот учитель, в три
 шеи выгоню. За мной не заржавеет.
           -  Не беспокойтесь, этого не случиться. Свое
 слово сдержу, товарищ подполковник.
  Для неопытного Журавлева, событие,
 происшедшее в кабинете начальника, казалось
 рядовым явлением. Вроде бы так должно и быть. Но
 для Шумаева, случившееся, было большим
 откровением. За 25 лет работы в милиции, он не
 припомнил, чтобы негласный аппарат   пополнялся
 вот таким явочным образом с улицы. Выпроводив из
 кабинета посетителей, он через пять минут был  у
 начальника УВД и с юмором докладывал  ему о зеке с
 кличкой Жиган из Крестов. Получив добро на
      «эксперимент», он вызвал к себе Журавлева и
      тщательно  проинструктировал о дальнейших
      действиях.
     Время катилось. Будущего негласного
     помощника проверили по всем учетам.
     Проанализировали, полученное из Ростова,  личное
     дело. В принципе, все сходилось. Жиган не врал
   . Оставалось, проверить его в деле. Ждали
     подходящего серьезного случая, чтобы не
     размениваться по мелочам.
    В период вынужденного затишья, Жиган почти
     каждый день беседовал с Журавлевым, раскрывая
     ему внутренний мир преступников и некоторые
     особенности оперативной разработки. Как
     оказалось потом, такая информация не
     противоречила канонам учебников по оперативно-
     розыскной деятельности и, в ряде случаев, была
     более полезной, чем общие научные рекомендации
     по этому вопросу. А, когда представился
     подходящий момент, Жиган не спасовал. В работе
     с группой преступников, совершивших семь
     разбойных нападений на таксистов со смертельным
     исходом,  быстро «разложил» каждого, из четырех
     убийц, и получил от них такую информацию,
     которая, способствовала  сократить, почти на треть,
     срок оперативных  и следственных действий.
         Удачный выход в «свет» Жигана в отделе
     уголовного розыска сначала посчитали простым
     везением. Мало ли, что бывает в оперативной
     кухне!? Но ошиблись. Новый негласный
     помощник, и в дальнейшем, делами доказал, что он
     мастер своего ремесла. За три года работы Жиган,
     под руководством Журавлева, способствовал
     раскрытию многих преступлений. А со временем

 специфический оперативный тендем,  Журавлев –
Жиган, приобрел выраженную форму деятельности. Числясь в центральном аппарате управления уголовного розыска, эта мини оперативная группа начала регулярно   выезжать в областные подразделения милиции для оказания практической помощи. После их отъезда, местные работники с удовольствием вычеркивали «старые висяки», а начальники областного угро, с грустью смотрели на изрядно похудевшую оперативную кассу. Жиган, работать даром не любил,  себя, в черном теле не держал и изыскивал различные способы, чтобы выжать у должностных лиц, как он говорил, «шальные» деньги, не взирая на ранги. За эту слабость Жигана  Журавлев неоднократно получал серьезный нагоняй и выговора от руководства.
   Работали они в одном из городов центрального
Казахстана. Работа спорилась. Через 10 дней подопечный Журавлева был на воле и хорошо начальником уголовного розыска УВД отблагодарен. До отлета самолета было много времени. Жиган пошел погулять по свежему воздуху, а Журавлев сидел в одном из кабинетов оперативников и готовил справку о проделанной работе. Раздался телефонный звонок из приемной начальника управления. Генерал требовал немедленно подняться к нему. Открыв дверь первого руководителя, Журавлев увидел потрясшую его картину. Генерал с кривой улыбкой ходил по ковру кабинета, а на приставном столике важно сидел Жиган  и что-то назидательно выговаривал своему собеседнику.   
          - Твой!- спросил начальник управления.
          - Да, товарищ генерал, - ответил Журавлев,
 и десятки мыслей прокрутились в его голове за одно мгновение.
          - Журавлев! Я не буду спрашивать, как он попал ко мне, я еще со своими орлами разберусь. Но почему он Маркса приплел к агентурной работе, для меня загадка. Видишь ли, он утверждает, что я не могу оценить его труд, потому что не разбираюсь в понятии «прибавочная стоимость». Я не учитываю замкнутого пространства, спертый воздух, нервное напряжение и последующую реабилитацию его здоровья. Каково загнул твой удалец? И за это я должен добавить ему круглую сумму к тому, что он уже получил. Я позвонил вашему начальнику, и он посоветовал, его гнать в шею, а, Вас, посадить в камеру на трое суток для приведения в чувство. Что будем делать, любезный?
          - Товарищ генерал! Это, какое- то, недоразумение! Мы исправим! - Залепетал Журавлев.
          - Недоразумение? Говоришь. Я бы назвал этот кураж иначе! Да, ладно! Где наша не пропадала! Генерал полез в карман, вытащил серьезную сумму, (треть своей зарплаты) и положил на стол перед Жиганом, - бери! Марксист. Убедил. Можете идти.
          Жиган встал, потоптался и глухо произнес: Простите, товарищ генерал. Переусердствовал, -
и вышел из кабинета, не взяв денег. За ним ретировался и Журавлев, проклиная себя и Жигана за постыдный «разбой», учиненный в кабинете  начальника управления…
                Больше всего Жиган не мог терпеть  давления со стороны. Если он чувствовал какое-либо   пренебрежение к своей работе или личности, он, как слон, упирался, дерзил и говорил любому начальству все,  что он сейчас думает.  После таких нелицеприятных контактов Жиган укрощал себя водкой, а Журавлев…….  И генерал вспомнил  один далекий эпизод из своей деятельности, который чуть не поставил крест на его службе в милиции.
         В одном из областных центров Средней Азии было совершено вооруженное нападение на первое партийное лицо города. Учитывая личность потерпевшего и общественный резонанс, были подняты все имеющиеся силы правоохранительных органов. Их усилиями, через несколько дней, был установлен и задержан  подозреваемый. Но дальнейшее движение в расследовании преступления застопорилось. Задержанный,  каких- либо, показаний не давал. Доказательства были эфемерными. Все дальнейшие оперативные и следственные действия работников милиции и государственной безопасности, ни к чему не приводили. Руководители оперативной группы начали изыскивать экстраординарные меры, чтобы  весь процесс как- то сдвинуть с мертвой точки. В ряд этих мер были включен и тендем - Журавлев с Жиганом.
        Из аэропорта их срочно доставили в УВД,  и тут же пригласили в просторный кабинет, где находилось высокое начальство. За большим столом сидели два важных генерала и четыре полковника. Они внимательно всмотрелись в лица, переступивших порог, и  определили, кто есть кто. Оперативному работнику предложили выйти, а Жигану указали на стул. Жиган присел и сказал - здравствуйте. В ответ небольшой кивок и молчание. Затем один из старших генералов спросил:
         - Вы хорошо представляете задачу, которую Вам придется здесь решать
         - Догадываюсь, - ответил Жиган, чувствуя, что он как будто сдает какие-то экзамены.
         - Догадываться мало, надо четко представлять задачу, - назидательно произнес генерал, раздражаясь.
         - Я представляю, - твердо ответил Жиган.- Но не понимаю, почему отправили за дверь оперативного работника, с которым я работаю в одной связке.
          - Здесь все оперативники высокого  класса. Но вопрос,- генерал помедлил, - касается ответственного партийного работника и лишние уши ни к чему.
          - Значит, вы мне доверяете, а ему - нет. Я же – бывший зек, а он - офицер. Мне это не понятно и обидно, товарищ генерал.
          - Смотрите, какой строптивый и обидчивый,- повысил голос генерал..  Бывший зек, может быстро стать – настоящим!
          - Или вы сейчас же пригласите Журавлева, или я уйду, - начал звереть Жиган и поднялся. - Мне не с руки работать без него в таком серьезном деле.
          Генерал кивнул головой одному их полковников, тот шустро встал, вышел за дверь и вернулся с Журавлевым.
          - Старлей, - продолжил тот же генерал, - я не вижу у вас дисциплины! Почему ваш подопечный так нагло и беспардонно ведет себя с нами? Почему вы распустили своих людей! Я вижу, вы не готовы работать с объектом! По приезду домой можете не досчитаться своих звезд!
           - Стоп, стоп, стоп! - Вмешался второй генерал. Мы не туда идем. Давайте поостынем.
           - Вы готовы?- он обратился к Жигану. Тот кивнул головой. - Тогда скажите нам, как вы будете себя вести, войдя в камеру? Что скажите! И, вообще, обрисуйте нам план своих действий.
           - Для меня проблемы нет. План, загодя, не составляю. Я, просто, знаю, что и как делать.
          -  Это вы знаете! – задыхаясь от ярости, захрипел первый генерал. - А мы не знаем! Поэтому и спрашиваем, чтобы вы не наделали глупостей!               
           - Знаете, что, товарищи генералы, - полез на пролом Жиган, -  вы специалисты командовать людьми, а я специалист - по вонючей камере. И не гоже Вам  лезть туда, где мое место. Если этот тип не закончил разведшколу во Франкфурте на Майне, то я с ним разберусь часа за два… И не надо на меня так озлобленно смотреть. Я не офицер и ни член партии, и не держусь за свою должность. Я вольный человек, и если бы не мой шеф, - он посмотрел на Журавлева, - я бы повернулся и ушел. Все.
             Два генерала и три полковника пошептались, встали и вышли из кабинета. Оставшийся полковник, с покрасневшим лицом, подошел к Журавлеву и Жигану и тихо спросил:
           - Вы знаете, с кем разговаривали, ребята?
          - Нет!
           - То - то и оно! Они сейчас звонят вашему руководству. Готовьтесь к худшему. Как же это вы так!? Не хорошо получилось!
           - А, Вы кто? – спросил Журавлев, поглядывая на Жигана.
           - Я - начальник этого управления. Они - мои гости. Из центра.
           - Так дайте команду, чтобы меня погрузили в камеру! – обратился к нему Жиган.
           - Без их указания!? - извините, ребята, не могу!
           На некоторое время в кабинете воцарилась гнетущая тишина. Каждый из присутствующих думал о своем. От резкого звонка вздрогнул начальник. В трубке послышался грозный рык: «Полковник! Командуйте сами». Через сорок минут Жиган был в камере. А еще через два часа подозреваемый гражданин попросился к следователю и дал признательные показания. Вечером того же бурного дня Журавлев с Жиганом летели домой. Первый - за строгим выговором.  Второй – за новой порцией спиртного, чтобы остудить душу.
          О методах работы Жигана опера временами заинтересованно судачили. Им было не совсем понятно, чем он берет в камере преступную братию. Было очевидно, что этот человек обладал какими-то особенными качествами, которые не встретишь у рядового человека. Так, не каждый оперативный работник мог спокойно беседовать с ним. Слабые духом не выдерживали долгого разговора, тушевались и уходили. А, отдельных сыскарей, которые хотели показать перед ним свое « Я», он подзывал  к себе и на ухо тихо говорил: «иди и не порти  воздух». И, они, не обижаясь, тут же покидали кабинет. 
         Но Журавлев, не смотря на свою молодость, неплохо разобрался в особенностях личности
Жигана. Тут не было ни гипноза, ни другого магического дара. Его подопечный обладал хорошей интуицией, сильным характером, наблюдательностью и немного разбирался в житейской психологии.
       Он хорошо владел собой, мог в несколько секунд
       повысить температуру своего тела до 38 градусов,
       или уменьшить ритм свого сердца на 15 ударов в минуту. Жиган говорил Журавлеву, что каждый человек испускает свои флюиды. И его задача в камере уловить эти флюиды, чтобы потом определить линию своего поведения с разрабатываем. А там уж дело техники. Но и эта техника тоже была избирательной, и не поддавалась, под час, логическому раскладу. Жиган сам не всегда знал, как он поведет себя в ту или минуту. И действовал по наитию, как подсказывала интуиция на данном этапе, в данный момент.
                В принципе  Жиган  всегда «брал верх» над подозреваемыми, но бывали и осечки. Редко, но
       бывали. Тогда Жиган мрачнел. А  Журавлев пытался проанализировать весь процесс разработки и понять, что же произошло. Почему его помощник не добыл нужной информации. Что надо сделать, чтобы не допустить подобного в будущем.  В один из таких моментов «творческих неудач»  и исчез Жиган. Как оказалось - навсегда.
                В областном центре Северного Казахстана  работники милиции задержали серийного грабителя. Следователи сумели доказать ему два (из десяти) эпизода, а дальше дело застопорилось. Оперативно-розыскные мероприятия, включая и разработку с помощью помощников, успеха не приносили. Объект
        хорошо знал работу сыщиков, был дерзок, проницателен и физически крепок.  Любое силовое поползновение со стороны «преступников в законе», которые пытались подчинить его своей воли,  заканчивались мордобоем и стуком в дверь камеры. Вызвали тендем Журавлев – Жиган. Сыщик
       изучил обстановку, проинструктировал своего помощника. Дождались ночи и Жиган «ушел вниз». 
               Остаток темного времени суток прошел в тревожном ожидании. Журавлев хорошо понимал, что от неординарных представителей преступного мира, помещенных в месте, можно ожидать любых проявлений. В 9 часов утра разрабатываемый был вызван к следователю, а через 15 минут Жиган сидел перед Журавлевым и делился своими впечатлениями о грабителе:
       ”Хорош рысак! За всю жизнь таких не встречал!... Напрашивался ко мне в напарники…. А что, Михалыч, может быть, возьмем? А? Вот бы группа была!...Никто бы не устоял от нашей двойной тяги!. А что касается его разбоев, то он хочет только тебе колонуться, но с условием, если ты его убедишь, что наша с тобой служба – дело христианское, что наш коварный метод с падшими душами, оправдан “.  Он закурил сигарету, засмеялся, что-то вспомнив, попросился в туалет и вышел.
                Ни через десять, ни через тридцать минут Жиган не вернулся. Журавлев в тревожном ожидании своего помощника провел более суток, а затем занялся интенсивным розыском. Бежали месяцы - он искал Жигана. Бежали годы – он искал своего плохо управляемого агента.  Он жаждал встречи, как одержимый, не отдавая себе ясного отчета – зачем? И, она произошла, заочно. Но, растянулась на 20 лет.