Любовь слепа, 4 глава

ГЛАВА 4

Зимний Вегас завораживал. По вечерам становилось непривычно холодно для этих мест, а ночью температура даже опускалась ниже нуля. Снега не было, только замерзшая грязь на тротуарах и дорогах. Конец декабря…
Я ехала в машине с Джоном, заткнув уши наушниками, в плеере играла любимая музыка, заставляя смотреть на все другими глазами.
Последний клиент в постели оказался тираном – рвал и метал, бил меня по ягодицам, бедрам, отчего я откровенно кричала, но ему это нравилось. Я боялась, как бы на моем теле не остались синяки после его «игры», ведь мое тело – главный товар в моей… профессии.
За окном проносились дома, магазины, пейзажи, витрины, украшенные к Рождеству и Новому Году. Шел дождь.
Внезапно, зад нашей машины занесло вправо, но Джон быстро выровнял его.
- Чертова зима, - выругался он, а затем нервно рассмеялся, - на каждом перекрестке заносит, как бы нам не…
Скрежет металла, визг тормозов, и только потом – удар. Его я почувствовала раньше, чем боль, и даже не успела понять, что к чему. Жгучая раздирающая боль в правой ноге. От болевого шока я не могла кричать – горло сдавило. Затем последовал еще один удар, от которого меня бросило в другой угол салона. Сильно ударившись виском о дверцу, я потеряла сознание.

Голова гудела, кружилась, меня тошнило, сильно болел левый висок. Где я?
Я открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Снова попыталась их открыть, на этот раз успешнее. Шеей двигать могу – уже хорошо. А висок все еще болит. И еще – нога. Правое колено монотонно гудело, пульсировало. Слева попискивал прибор, который ровно отмечал мой пульс (кажется, пульсоксиметр?), в вену на левой руке, похоже, была воткнута игла, через которую из капельницы поступало лекарство. Я попыталась привстать. Правая нога не шевелится. Отлично! Естественно, это был сарказм. К горлу подступил комок, который я кое-как сглотнула. Пару недель Ромми придется работать за нас двоих, чтобы заработать не только на еду и предметы первой необходимости, но и на мои лекарства. Хотя в душе я надеялась, что никакие лекарства мне прописывать не будут.
- Здравствуйте, милочка, - я, признаться не заметила, как в комнату кто-то вошел, и вздрогнула от неожиданности. Это был доктор. – Хорошо, что вы пришли в себя. Как ваша нога?
Мужчина в белом халате подошел ближе, снял очки. Зеленые глаза были большими и яркими, а волосы настолько рыжими, что даже казалось, будто это краска, а не натуральный цвет. Возраст на вид я не могла определить точно, но предположила, что ему было где-то около сорока.
- Болит, - честно призналась я. – Она сломана?
- К счастью нет. Если бы она была сломана, то вы были бы в гипсе, верно? – док рассмеялся. – У вас только сильный ушиб. Вы вообще легко отделались, милая, - его улыбка как-то согрела меня и дала надежду на то, что у меня будет все хорошо. Хотя какая надежда – у меня и так все будет хорошо.
Я высунула правую ногу из-под одеяла – штаны совсем не те, как у меня. Какая-то бело-голубая легкая ткань. Пришлось задрать штанину. Вокруг ноги был намотан эластичный бинт, который начинал обхватывать мою ногу от середины икры и заканчивал на середине бедра. Однако ногу я согнуть не смогла.
- Не очень-то он и эластичный, - попытавшись пошутить, я грустно хмыкнула. Из меня всегда выходил плохой шутник.
- Ушиб пройдет через пару дней, все это время вам придется полежать здесь, - мужчина положил руку на мое больное колено и улыбнулся снова, а затем отключил прибор, отмеряющий мой пульс, и убрал из моей вены иглу, через которую поступало лекарство. Я благодарно вздохнула – рука стала как-то легче после отключения капельницы.
- До Рождества мы вас отпустим. А теперь отдыхайте. Повторюсь, что вам очень повезло, милая, - он коснулся пальцами кожи под мочкой правого уха, и это место отдалось болью в голове. Я поморщилась.
- Шрам еще будет болеть, но это мелочи, - с прежней улыбкой доктор наконец-то развернулся и широкими шагами направился к двери.
Напротив моей кровати на стене висело зеркало. Я медленно встала с кровати, кровь отлила от головы и комната накренилась, а в глазах потемнело, но я добрела до зеркала и оперлась рукой на стену.
Вид у меня был не из лучших: глаза красные, радужка глаз потемнела, темно-русые волосы грязные, спутанные и торчат в разные стороны, губа разбита, кровь на ране запеклась. Под мочкой правого уха шрам.
Первый за всю жизнь. Нитка еще в коже, один кусочек нитки некрасиво торчит. Я заправила волосы за ухо, чтобы получше рассмотреть шрам.
Я его уже ненавидела. Хотя он и не портит мне внешность и почти не виден, но я все равно его ненавидела. А еще больше ненавидела того, кто стал причиной аварии – автомобиль, врезавшийся в нас.
А где мои вещи? Я как можно медленнее обернулась, но это не избавило меня от того, что комната снова зашаталась. На стуле возле кровати (который я, кстати, не заметила) висела моя одежда – грязная и рваная. На тумбочке лежал плеер.
Стоять я уже не могла, и поэтому от греха подальше вернулась в свою койку и накрылась одеялом до самой шеи. Бросила взгляд на плеер, лежащий на тумбочке. Сломан. Экран треснут, корпус тоже. Наушники только целы. Я вздохнула. А ведь ему было всего пару дней… И почему я такая неудачница?
Устроившись поудобнее и подоткнув одеяло под себя, я закрыла глаза и попыталась уснуть.

Видимо, я не спала, а все-таки дремала, потому что услышав, как как скрипнула дверь, я проснулась, но не открыла глаз, прислушиваясь к посторонним звукам.
Тихий шорох одежды в почти что гробовой тишине палаты. Я едва приоткрыла глаза, чтобы щелку прикрывали ресницы. Это была Ромми – в черном коротком платье с V-образным вырезом, по краям расшитым пайетками, и в черных лакированных туфлях на высоком каблуке, даже на очень высоком; на плечи подруги был накинут голубой медицинский халат, но руки она не продела в рукава, поэтому он свободно висел на ее плечах, подрагивая при каждом шаге. В руке Ромулы был пакет, через его стенки просвечивало что-то оранжевое. Апельсины? Сок? Не дозревшие помидоры?
- Тай? Тай, ты спишь? – прошептала подруга, медленно войдя в палату и прикрыв за собой дверь, стараясь не стучать каблуками.
Я открыла глаза шире, играя смертельно больную. Хотя и вправду, нога болела жутко.
- Ромми, - простонала я, - у меня так болит нога.
- Привет, неудачница, - по-доброму поздоровалась со мной Ромула и села на стул возле моей койки. Ее каблучки тихо стукнули последний раз и замолчали. Зашуршал пакет, и я скосила взгляд вниз вместо того, чтобы повернуть голову. В руке подруги был круглый оранжевый фрукт с чуть пористой корочкой. Я села повыше и почувствовала, к пятой точке прилила кровь, или же наоборот отлила – по ягодицам побежали мурашки, отчего создалось ощущение, что пятая точка онемела. Я еще раз посмотрела на апельсин. Да, если я буду много есть и мало двигаться, моя попа будет походить на этот фрукт. Хотя область под попой на ягодицах у меня уже такая…
Я вздохнула. И как с этим бороться?
- Хочешь?
- Нет, спасибо. Я, наверное, попозже поем.
- Хорошо, - Ромми вернула фрукт в шуршащий пакет, а сам пакет поставила на пол, положила ногу на ногу , скрестила пальцы на руках и обхватила ими правое колено.
- А у тебя, кажется, поклонник появился,  - кокетливо сообщила подруга.
Я заметно оживилась от этой новости, возбужденная информацией.
- Поклонник? Кто?
- Не знаю. Сегодня курьер принес в нашу квартиру цветы – большой букет из гербер и роз. Шикарный букет, - слово «шикарный» подруга растянула, что означало ее зависть. Она также закрыла глаза и вздохнула. По ее выражению лица читалось: жаль, что мне никто не присылает цветы. – Я сообщила курьеру адрес этой больницы, на будущее. Вдруг твой тайный поклонник решит присылать тебе цветы сюда. А имени он так и не выдал. «Если бы он хотел выдать имя, он бы непременно его назвал. А еще я не имею права разглашать конфиденциальную информацию», - передразнила подруга того курьера, и вздохнула. Кажется, она была расстроена недостатком информации, и я тоже.      
- Теперь цветы будут присылать сюда? – я задала вопрос прежде чем осознала, что он был очень глупым. Но мне это было уже неважно: я почти горела от возбуждения и интереса, это походило на головоломку, которую хотелось скорее разгадать
Подруга закатила глаза.
- Да.
Я уперлась руками в кровать и села повыше, облокотившись спиной на подушку.
- Похоже, моя новость сотворила чудо! – иронично усмехнулась Ромми, скрестив руки на груди. Я прыснула и, кое-как дотянувшись, легко толкнула подругу в плечо. И почему сегодня только двадцать третье декабря? Скорее бы меня выпустили отсюда…
- Долго мне еще здесь? – после того, как мы с Ромми хорошенько посмеялись, на меня вдруг накатила волна грусти. Я почувствовала себя каким-то узником в Азкабане, совсем как в Гарри Поттере, черт его дери. С моих губ рвался стон, но я его удерживала. Хотелось скорей очутиться дома, хотелось скорее пойти на поправку, позвонить Джону и, собрав немногочисленные вещички, уехать домой. Тем более, что скоро Рождество и Новый год, хотя определенно Рождество важнее.
- Доктор сказал, что ты проведешь здесь пару суток, то есть в Рождество тебя выпишут, не беспокойся, - она закусила губу и мелко закивала, словно пыталась заверить в этом не меня, а себя.
- Да уж, скоро, - недовольно буркнула я, бросив взгляд в окно. Дождь. Скорее всего вперемешку со снегом, но я могла и ошибаться: все-таки Вегас расположен в пустыне, так что снега здесь быть не должно.
- Я куплю на Рождество индейку. Само собой, она будет небольшой, иначе мы будем ее есть до следующего Рождества, как в прошлом году, - улыбнулась Ромми, по всей видимости, пытаясь меня приободрить.
- А что с меня? – я подоткнула одеяло под ноги и снова вернулась в исходное положение, вопросительно посмотрев на подругу. Я заметила, что сегодня она была накрашена чуть ярче, чем обычно, и не такими цветами, какими она пользовалась ранее. Неужели у нее хватило денег заехать в парфюмерный супермаркет и приобрести новые тени?
- С тебя… - протянула подруга. – Ты обязана быть дома в этот день, - подруга улыбалась, и я улыбнулась вместе с ней. Сердце переполнили сестринские чувства, словно передо мной сидела не моя привычная подружка Ромула, а сестра. Я взяла Ромми за руку. Как замечательно, что она у меня есть.
Звук шагов за дверью заставил все мои мысли улетучиться из головы и позволил остаться лишь одной: вдруг это курьер с цветами?
Когда дверь открылась, пришло разочарование: появился вовсе не курьер, а доктор.
- Добрый день, как самочувствие? – спросил он, заходя в палату. Его лицо сияло лампочкой в тысячи ватт, улыбка расплылась на пол-лица, словно он увидел своего кумира, но не знает что сказать; вокруг глаз собрались лучистые морщинки. Доктор был в джинсах и черных ботинках, которые были своеобразной смесью кед и обычных строгих ботинок, да и выглядели они странновато. Рыжие волосы доктора сияли, словно их полировали на протяжении нескольких часов.
- Отлично, - улыбнулась я в ответ, хотя это было лукавство: мне стало лучше лишь на немного, а общее состояние не тянуло на пять с плюсом.
- Это хорошо. Нога болит? - он подошел ближе, встал рядом со стулом Ромми, словно не замечая ее.
- Нет, - опять соврала я. Нога болела и пульсировала в области колена.
- И это тоже хорошо, - он улыбнулся шире, хотя я думала, что шире уже некуда. Рот до ушей – хоть завязочки пришей. – Кстати, время посещений закончилось, - показалось, будто он только что заметил Ромулу – такой взгляд у него был. Его улыбка немного погасла – что произошло? Мне это не понравилось. Никто не посмеет так смотреть на мою Ромми, даже врач, который способен мне сделать эвтаназию и списать все на несчастный случай каким-нибудь образом.
- Хорошо, - пискнула Ромула. – Я оставлю апельсины здесь, - пакет снова зашуршал, а затем шуршание прекратилось. По всей видимости, подруга запихнула под тумбочку, которая стояла возле кровати. Ромми поцеловала меня в щеку и поспешила к выходу, хотя на таком высоком каблуке ей это давалось с трудом. Каблуки громко стучали по полу.
- До свидания! – крикнул доктор, когда Ромула уже скрылась за дверью.
- Вы что-то хотели? – наше уединение в больничной палате меня немного настораживало. Мозг искал пути выхода. Из окна высоко, до двери добежать не смогу: доктор легко меня поймает, тем более с больной ногой. Я моргнула: и почему такие дурацкие мысли постоянно лезут в мою голову? Он просто доктор, который собирается меня реабилитировать после аварии, только и всего.
- Просто решил посидеть здесь, у меня сейчас перерыв, - он сел на тот стул, где только что сидела Ромула. – Не против? Кстати, извини, что не представился. Меня зовут Деймон.
Док достал из кармана шприц, наполненный каким-то лекарством.
- Это обезболивающее, надо поставить.
От вида шприца я пережила всю ту гамму ощущений, когда под твою кожу вонзается игла, и меня едва не передернуло. Не люблю это чувство.
- Но у меня ничего не болит, - я пожала плечами, немного подобрав ноги под себя, а пальцами захватив одеяло.
- Это необходимо, - он снова улыбнулся. – Не бойся, ничего с тобой не случится, это нормальная доза. Ты не умрешь от этого.
Я поморщилась, однако руку пришлось протянуть – он все-таки врач, а не палач. Хотя эти слова были весьма созвучны.
Иголка вонзилась под кожу, и я зажмурилась – это довольно неприятно. Когда лекарство попало в вену, руку немного зажгло. Я открыла глаза, чтобы посмотреть, как Док вводит мне в вену обезболивающее.
- Вот и все, - он закрыл иглу колпачком, а использованный шприц положил обратно в карман. – Тебе станет лучше, если ты поспишь. Не против, что я перешел на «ты»? Просто так проще.
- Конечно, все в порядке, - я кивнула, прижимая одеяло к груди. Нога продолжала пульсировать, но я решила подождать.


***

Напрасно я так боялась этого доктора – Деймон оказался вполне милым мужчиной. За этот небольшой перерыв, что он сидел в моей палате, мы достаточно узнали друг о друге. Я рассказала ему немного о своей жизни (большую часть я, конечно, приукрасила), а он рассказал о своей: сам он родился в Австралии, после смерти родителей, когда ему исполнилось 20, переехал в Нью-Йорк, где познакомился со своей женой Алисией. Через год после знакомства они поженились, а через год после свадьбы у них родились близнецы – Аврора и Аника. К сожалению, через шесть лет после родов у Алисии выявили рак крови, и она умерла, оставив Деймона с близняшками на руках. После смерти жены Дей не мог больше находиться в их старой Нью-Йоркской квартире, и они переехали в Вегас. 
Мне постепенно начинала нравиться его улыбка, морщинки, то, как он говорит. Было такое чувство, будто я знаю этого человека всю свою жизнь. Он носил мне в палату завтрак, обед и ужин, таскал вкусности из своей палаты, типа «Твинкиз» и «Сникерс», иногда приносил чипсы – это было в разы лучше, чем пресная больничная еда: обезжиренная, без соли, со сбалансированными полезными веществами, практически лишенная жиров. На такой еде я бы долго не протянула, хотя мне и предстояло провести здесь совсем немного времени. Весь день двадцать третьего декабря он ходил ко мне в палату несколько раз за час, угощал вкусностями.
Под вечер, услышав шаги в коридоре, я поднялась на кровати, опершись спиной на подушку, в ожидании того, что сейчас в палату войдет Деймон с порцией вкусностей. Дверь открылась, и вопреки моим ожиданиям, я увидела мальчика лет шестнадцати: кудрявого, с крупными чертами лица, в теплой куртке с небрежно расстегнутой до середины «молнией», в джинсах и старых кроссовках. В руках он держал букет цветов – розы и герберы, совсем как я люблю. Один их вид так и манил вдохнуть аромат и зарыться лицом в бархатные лепестки. Молодой человек закрыл за собой дверь.
- Добрый день, вы Тейлор Шэддикс? – спросил он, замявшись в дверях.
- Да, - я недоуменно посмотрела на него. – Вы курьер?
- Да, доставка цветов. Распишитесь, пожалуйста, здесь.
Мальчик торопливо подошел к моей койке, положив цветы поверх моих ног, и протянул планшет с бумагой на нем. Ручку он быстро достал из нагрудного кармана, и тоже протянул ее.
На бумаге в конце страницы была длинная линия и галочка над ней. Я поставила там подпись.
Имя заказчика не было указано, что меня раздосадовало. Я отдала планшет обратно мальчику, разочарованно улыбнувшись.
- Спасибо, до свидания, - счастливый, мальчик сунул ручку обратно в карман, а планшет под мышку, и засеменил к двери.
И куда теперь поставить эти цветы? Я переложила букет на тумбочку, откинула одеяло и медленно встала, чтобы не спровоцировать сильный прилив крови к голове. Босиком по холодному полу направилась в ванную. Найдя там в настенном шкафчике какую-то тару, я наполнила ее водой и вернулась в палату. Цветы поставила в нее, облокотив бутоны на стену, чтобы такая красота не упала на пол.

Было скучно; я пыталась почитать книгу Ремарка, но, почитав ее около получаса, мои глаза сильно устали и начали слипаться из-за недостатка света в палате. Я решила справить естественную нужду (благо, душ и туалет в этой палате принадлежали мне одной) и умыться. Когда организм благодарно расслабился после похода в туалет, я открыла дверь в свою палату. Свет был выключен. Странно, я не помню, чтобы выключала его.
Выключатель находился справа от двери в туалет, у окна, между диваном и зеркалом, но прежде чем я об этом вспомнила, свет погас и в туалете. Я взвизгнула. Адреналин заструился по венам, кровь вскипела, сердце бешено колотило в грудную клетку.
Шаги. Тихие, аккуратные, старающиеся казаться незаметными. Я затаила дыхание и попыталась продвинуться вглубь комнаты, но не смогла. В голове крутилось: «Хоть бы это был грабитель, хоть бы он забрал все, что пожелает, только пусть не трогает меня!». Но не тут-то было. Меня схватили, скрутили мои руки за спиной и прижали к стене. Щека больно скользнула по шершавому материалу, и я едва не закричала, зажмурившись.
- У меня ничего нет! – прохрипела я, стараясь хоть чуть-чуть отодвинуться от стены, иначе еще чуть-чуть, и весом своего тела этот человек сломает мне шею. В следующее мгновение мне зажали рот рукой. Внизу живота появилось странное чувство, мешающееся с волнением и страхом. Эти руки. Слишком знакомые… То, как они обхватывают запястья…
Человек за моей спиной замер; замерла и я, стараясь отдышаться.
Руки грубо развернули меня на сто восемьдесят градусов, я больно ударилась спиной и затылком об стену, руки буквально взметнулись вверх, ища опоры. Это было ошибкой: в следующий миг их за запястье прижали руки другого человека над моей головой. Я почувствовала запах парфюма. Неужели грабители имеют такой приятный запах?
Мысли улетучились с неожиданным поцелуем. Мужские руки крепко сжимали мои запястья, вжимая их в стену. Человек заодно буквально впечатывал меня в стену своим телом, было трудно дышать. Казалось вот-вот, и у меня затрещат кости.
Одна рука скользнула по моей одежде, а другая быстро перехватила оба моих запястья. Я по-прежнему не могла выбраться из этой мертвой хватки. Попытавшись снять с меня больничную майку, у мужчины ничего не получилось, и он, простонав от досады, разорвал ее прямо на мне. Я ахнула. Он поднял меня на руки и взял за пятую точку, а я обхватила корпус мужчины ногами. Поцелуй углублялся, и я сама себе поразилась, насколько завелась в этот момент. Внизу живота разгорался пожар. Пятая точка коснулась чего-то прохладного, и я села на эту поверхность. Я уже не сопротивлялась – не хотелось – когда мужские руки сняли с меня низ больничного одеяния. В темноте я не смогла разглядеть лица мужчины. Мы никак не могли разорвать наш поцелуй, он был слишком горяч, чтобы быть прерванным. Мужская рука сжала мою грудь.
Послышался выдох, после которого последовал стон удовольствия. Я в который раз похвалила себя за то, что догадалась поставить спираль. О возможном заболевании инфекциями, передающимися половым путем, я даже не подумала.
 Мои мышцы плотно обхватили «потенциал» незнакомца, и меня пробрало дрожью. Мужчина целовал мою грудь, а я никак не могла – точнее, не хотела, - разглядывать этого незнакомца. Движения ускорялись, с ними – стоны мужчины, его тяжелое дыхание. Я оперлась руками назад на подоконник и закусила губу. Это было невозможно.

***
Утром я открыла глаза в своей больничной койке, и первое, что я увидела, был естественно белый потолок. В комнате было как-то темно, и я подумала о времени «Слава богу, ночное происшествие было лишь сном!» - облегченно вздохнула я. «Но оно было таким реалистичным»… Я потянулась и перекатилась на бок. Телу было непривычно легко, и, к своему удивлению, я не чувствовала на себе одежды. Я опустила взгляд на свою грудь. Она была обнажена и выглядывала из-под одеяла, соски успели огрубеть от разницы температур. Я скорей прикрыла наготу, села в койке и осмотрелась.
Моя одежда лежала в разных местах палаты – разорванная майка покоилась под зеркалом, а штаны – у подоконника, под батареей. Я в ужасе закрыла глаза, вспоминая ночной сон, который, кажется, был вовсе не сном.
Кто это был? Я закрыла глаза и мысленно начала искать нужную мне информацию в воспоминаниях, пролистывая неинтересные второстепенные моменты. Пролистав все воспоминания за вчерашний день, словно фотоальбом, я так и не смогла вспомнить, кто это был. Ничего не смогла вспомнить. Никакой информации. Только знакомые поцелуи, прикосновения немного грубых рук… Но мои тактильные ощущения могли дать сбой насчет знакомых движений и ласк… Я открыла глаза. Волосы падали мне на лицо. Одной рукой я придерживала у груди одеяло, а другой рукой привычным движением запустила пальцы в волосы и убрала их назад.
Заглянула под одеяло – трусы есть, и то хорошо. Но почему остались именно они? Странно, но после того, как я отключилась прямо во время секса на подоконнике, я ничего не помню… Когда я уже уеду домой, в ставшей родной кровать, к родной Ромми?
- Тэйлор? – знакомый голос донесся справа, и я резко легла, плотно прижав одеяло к груди, а затем повернула голову на звук. Комната пошатнулась. В дверях стоял Дей, как обычно улыбаясь.
- Я сегодня ночью, кажется, лунатила. Сняла с себя всю одежду. У меня это бывает, - я смущенно улыбнулась.- Ты не мог бы достать мне новую? Без нее я тут долго не протяну. – мой голос почти опустился до шепота, а когда Деймон посмотрел на меня непривычно-строгим взглядом, внутри я сжалась в комочек.
- Конечно, - он рассмеялся и махнул рукой, будто говоря: ерунда. – Минут через пятнадцать уже буду тут с новым комплектом. Засекай время, только никуда не уходи. Кстати, красивый букет.
- Я не смогу никуда уйти, - в качестве подтверждения моих слов я продемонстрировала Деймону оголенное плечо. Его улыбка немного угасла, а в глазах появился блеск, который я обычно видела, когда обнажалась перед клиентом. Дей отвел взгляд. – И спасибо за комплимент букету.
- Я скоро буду, - он кивнул, слабо улыбаясь, и быстрыми шагами вышел из палаты.
Пока никто не видел и я была в относительной безопасности от посторонних глаз, я встала с койки и, пробежавшись нагишом по палате, собрала порванную одежду. Куда бы ее спрятать? Взгляд метался по палате,  пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться. Диван, тумбочка, кушетка... Я подбежала к тумбочке цвета молочного шоколада, чуть согнувшись, будто бы за мной следят через окно, и, открыв нижние дверцы, небрежным комком  швырнула порванную одежду внутрь. Затем закрыла дверцы и вернулась в койку, натянув одеяло аж до самой  шеи. Осмотревшись, я глубоко вздохнула.
К тому моменту, как пришел Деймон, я успела немного задремать. Он разбудил меня стуком каблуков своих туфель.
- Завтрак, - он улыбнулся, заходя в палату, и закрыл за собой дверь ногой. В его руках был поднос, на котором покоилась моя еда. Я сглотнула слюну, представляя, что он несет мне что-то ужасно вкусное.
Я вытащила из-под одеяла руки, оставив грудь прикрытой, разгладила бугры ткани на коленях и посмотрела с улыбкой на Деймона. Он поставил поднос поверх моих ног и заботливо подоткнул одеяло.
На подносе стояла тарелка с какой-то переваренной кашей, стакан, наполненный бледно-розовой жидкостью (которая походила на компот) - точно больничная еда. Рядом с этой едой стояла тарелка с гамбургером, батончик "Твинкиз"  и маленькая жестяная баночка холодного чая. Я улыбнулась, представляя, как буду все это есть.
- Спасибо, - радостно поблагодарила Деймона я, не отводя взгляд от еды, словно если я отведу взгляд, то мой завтрак исчезнет.
- Как нога? - доктор достал из кармана шприц, наполненный прозрачной жидкостью, и я вздрогнула от одного только его вида, едва не разлив компот.
- Лучше не бывает, - соврала я. После обезболивающего нога болела еще сильнее, чем прежде, и теперь боль не только распределялась по всему правому колену, но еще и сконцентрировалась в его верхней части.
- Поставить? - Деймон кивнул на шприц, который покоился в его руке.
- Нет, не надо.
- Как скажешь, - он улыбнулся и убрал шприц обратно в карман. - Покажи мне свою ногу, я должен ее осмотреть.
Я вздохнула, будто высунуть ногу из-под одеяла было для меня чем-то сверхтяжелым и неосуществимым. Однако я робко оголила правую ногу. Деймон взял ее в руки, подложив под икру ладошку, а другой рукой начал легко ощупывать коленную чашечку. Я молча наблюдала за его манипуляциями, несмотря на то что боль при пальпации была не слабая. Откупорив баночку с чаем, я отхлебнула, а затем откусила гамбургер. Вкус еды приятно наполнил рот, и я едва не подавилась слюной.
- Уже лучше, - он провел по моей икре, а затем легко шлепнул по щиколотке и практически скомандовал: - Можешь убирать.
Я без помощи рук убрала ногу под одеяло. Кожа еще помнила прикосновения рук доктора.
- Отдохни пока, - сказал Деймон, снова подоткнув одеяло. - Я зайду попозже.
- Хорошо, - я кивнула, дожевав последний кусочек гамбургера. Даже удивилась, что настолько быстро смогла его одолеть. И чая тоже не осталось.
Деймон сунул руку в карман и направился к двери. Было заметно, что он что-то ищет в кармане. Я насторожилась, и лишь когда дверь за доктором закрылась, я дала мыслям волю.
"Нет, это не может быть он", - сказала я себе, бесполезно сверля дверь взглядом. Глаза болели из-за сухости, и мне пришлось сморгнуть, чтобы дать им влагу.
Я решила переместиться в горизонтальное положение, и только тогда, когда приподнялась, чтобы поправить подушку поняла, что немного не рассчитала с едой, хоть и съела немного: желудок был болезненно тяжелым и пульсировал внутри меня, из-за чего к горлу подступила тошнота.
На "Твинкиз" я уже не могла смотреть, и поэтому припрятала его в тумбочку,а поднос поставила на стул рядом с кушеткой.
Снова натянув одеяло до ушей, я распласталась под ним в удобной позе и, благодарно расслабившись, радуясь, что колено в таком положении не болит, закрыла глаза.

Я не знаю, сколько я спала, но меня разбудили чьи-то шаги, и я кое-как разлепила веки, чтобы посмотреть, кто это был. Деймон стоял у моей кушетки, держа в одной руке новую одежду.
- Прости, что разбудил, - он положил ее аккуратной стопкой на одеяло и кивнул головой. –Одевайся.
Я покорно кивнула, зажмурившись и потянувшись. Непроизвольно зевнула.
Едва я собралась встать, как вспомнила, что на мне не было одежды.
- Может, выйдешь? – я смущенно подняла глаза на Деймона, надеясь, что не обижу его тоном, с которым я произнесла эту фразу. И чего он ждет? Что я оголюсь перед ним? И почему он тут стоит? Неважно, что он – доктор. Если он не гинеколог, я не собираюсь раздеваться.
- Да, конечно, прости, - выпалил он на одном дыхании, часто заморгав. Я подняла одну бровь. Его реакция была мне непонятна. Все с той же улыбочкой он направился к двери и вышел. Я боялась, что он будет подсматривать, поэтому вылезла из-под одеяла, развернулась к двери спиной и быстро натянула на себя ночую чистую одежду.
Странный отрывистый гудящий звук привлек мое внимание. Он был похож на вибрирование телефона, где-то рядом, совсем близко. Я осмотрелась и прислушалась, пытаясь понять, где находится источник звука. Он, как мне показалось, шел из верхнего ящика тумбочки, куда я и заглянула в следующую секунду. Внутри вибрировал телефон, чуть ли не подпрыгивая в глубине шкафчика. Я удивилась, что он еще не разрядился, и, взяв телефон в руки, нажала на «прием», даже не посмотрев, кто звонит.
- Алло? – раздался противный голос на том конце провода, и я сразу его узнала. Мамочка. Я почему-то даже не удивилась, что это она, и предположила сама себе, что сейчас она будет спрашивать о том, почему я второй день не появляюсь на работе.
- Да? – ответила я встревожено, присев на край больничной кушетки.
- Здравствуй. Я слышала, что ты в больнице. Как ты?
Слава богу, что я присела, иначе бы от удивления уже валялась на полу. С чего такая забота? Денег не хватает?
- Спасибо, хорошо. Вы что-то хотели?
- Джон ушел в отпуск. Его жена родила, и теперь они вдвоем нянчатся с малышом. Его назвали, кажется, Арнольд. Или Арчебальд. В прочем, неважно. – Эта ее «радость» была настолько для меня непривычна, что я даже подумала, что Мамочка приняла на грудь. Однако, голос у нее был далеко от пьяного. Может, укололась?
- И что? – я никак не могла понять, чего она от меня хочет.
- Когда тебя выпускают? – эта фраза вызвала в моей голове прямую ассоциацию с психиатрической больницей. Сразу перед глазами промелькнули мягкие стены и смирительная рубашка.
- Сегодня. Или завтра. Я точно не знаю.
- Тебя заберет наш клиент. Один из наших клиентов, - теперь голос Мамочки звучал как из-под толщи воды, и только сейчас я смогла услышать фоновые звуки: помимо голоса Мамочки в трубке слышались голоса мужчин, приглушенная медленная музыка. Я поморщилась. Воспоминания о работе вызывали отвращение.
- Кто? – я нахмурилась. Неужели мой короткий отпуск закончится, едва я выйду из больницы? И куда меня повезут отсюда? На очередную работу? По позвоночнику пробежали мурашки.
- Самуэль.
Когда мой слух уловил это имя, я встрепенулась. Какое знакомое имя. Откуда я его знаю? У нас, наверное, много клиентов с таким именем.
- Меня выпишут завтра, - сообщила наобум я, забравшись на койку с ногами и сев в позу лотоса.
- Тогда завтра… - она замолчала, но я услышала тихие слова, которые Мамочка кому-то говорила. Наверное, прикрыла трубку рукой. – Завтра в 11:00 Сэм ждет тебя у входа в больницу. Собери вещи заранее! Наш клиент занятой человек, и не станет тебя долго ждать. Не успеешь – отправишься домой на своих двух.
Я молча кивнула.
- Поняла?
После этого вопроса я осознала, что Мамочка не видела моего кивка.
- Да.
- Счастливо. Выздоравливай.
Короткие гудки на том конце линии позволили мне вздохнуть спокойно. Я нажала «отбой» и бросила телефон обратно в ящик, где он лежал до этого звонка. Решив еще немного отдохнуть, я забралась под одеяло, и как раз в этот момент в палату зашел Деймон. В маске с нарисованной на ней улыбкой. Я бы испугалась, если бы такой доктор, например, проводил серьезную операцию. Дей подошел к моей койке и, взяв со стула поднос из-под моего завтрака, поставил его на тумбочку рядом с букетом, а сам сел.
- Привет, не скучала? – он спустил маску с носа под подбородок. Естественно, Деймон улыбался. В который раз я убедилась, что у него белые ровные зубы. Наверное, у него есть друг-стоматолог.
- Когда меня выписывают?
Я даже не подумала о том, что это будет звучать невежливо с моей стороны. Да и плевать. Я не обязана ни перед кем ходить на задних лапках.
- Завтра утром, - он нахмурился, его улыбка чуть погасла. Кажется, он ожидал другого. Между его бровей появилась морщинка – признак смущения и недовольства. – Так как завтра Рождество, мы должны освободить больничные палаты до 11:00. Надеюсь, что ты хотя бы проснешься к этому времени, - он хмыкнул, скрестив руки на груди. – Кстати, оставь мне свой номер телефона. Вдруг мы захотим пересечься или выпить вместе. Просто, чтобы не потерять тебя. Не хочу разрывать с тобой  связь.
«Если бы ты знал, чем я занимаюсь, то ты бы в корне поменял свое отношение ко мне», - с этой мыслью я дотянулась до шкафчика и достала оттуда свой телефон.
- Позвони себе с моего телефона и запиши, - без лишних слов я вручила Деймону свой потрепанный старый телефон, который к тому же изрядно пострадал в аварии, а сама спрятала руки под одеяло, укрывшись до шеи.
Через минуту Дей уже вернул обратно мой мобильный, и я вернула его на прежнее место.
- Я принесу тебе чай, - он улыбнулся и подкинул в воздухе свой телефон. Мое сердце замерло. Телефон наверняка не дешевый. Как он может так с ним обращаться?!
Легко поймав трубку, он положил ее в карман. Затем легко подхватил поднос с посудой и мусором на руки и отправился по своим делам.
Я понежилась в кровати еще минут пять, но затем, переборов свою вселенскую лень, которая с каждой секундой все больше притягивала меня к койке, встала и потихоньку начала собирать свои вещи. Точнее, не собирать, а просто перекладывать их в одно определенное место, чтобы завтра быстро раскидать их по сумкам и выйти к Самуэлю.
Благо, вещей оказалось немного: сломанный плеер, при виде которого мое сердце обливалось кровью, телефон, одежда, книга, которую одолжил мне Деймон, и букет цветов, стоящий в большом стакане на тумбе. Решив убрать из тумбочки порванную больничную одежду, я нашла «Твинкиз», о котором уже успела забыть. Еда в желудке уже немного осела, поэтому я открыла упаковку батончика и, вдохнув приятный запах шоколада, откусила кусочек.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем Деймон вернулся с чаем. Пар поднимался над кружкой, и палата наполнилась восхитительным ароматом клубники. Я поблагодарила его за кружку вкусного напитка, и он, естественно, снова расплывшись в улыбке, сел на стул рядом с койкой.
Пока я пила, обжигаясь, чай, Деймон спросил меня о работе. Я опешила, не зная, как ответить. Мне не хотелось отвергать вопрос, и ложь тоже меня особо не манила, а правду рассказать хотелось так, чтобы не травмировать наши с ним отношения.
-Тебе действительно интересно? – я посмотрела на него из-за кружки, но затем спряталась от его взгляда.
- Да, почему бы и нет? – Деймон терпеливо ждал, я медлила.- Расскажешь?
- Нет, - решилась я. – Я… я не работаю. И не учусь.
Одним глотком я осушила кружку, обожглась и поморщилась. Казалось, будто стенки моего горла намазали кипящим маслом, и теперь все внутри пульсировало. Я поставила кружку на тумбочку.
- Почему? – удивление сквозило в его голосе, глаза округлились. Мне стало стыдно, что я соврала ему.
Дей неодобрительно покачал головой: кажется, я его разочаровала.
- Если захочешь получить высшее образование – поступай в медицинский. Я договорюсь, и тебя пропустят по блату, - он улыбнулся, наверняка думая, что для меня еще не все потеряно. Кажется, мой ход не очень-то сработал.
- Хорошо, - я слащаво улыбнулась и спрятала нос под одеяло, смежив веки. Не хотелось смотреть Деймону в глаза.
- Я позже зайду, - он погладил меня по голове, чем удивил меня, но я этого не выдала; заодно забрал пустую кружку из-под чая и, стуча каблуками своих туфель, вышел из палаты.
Я тяжело вздохнула и перекатилась на левый бок, засунув руку под подушку, и погрузилась в сон.