1965. Я дрался за неё...

В  жизни случаются критические ситуации, когда на раздумывание не остаётся и мгновения. Тогда в действие вступает твоё бессознательное «Я», которое называют подсознанием. Я бы сказал, что тогда вылезает наружу всё твоё нутро. И ты не властен над собой. А много позже, когда ты пытаешься понять и объяснить себе, почему ты поступил так, а не иначе, не понимаешь. . .  Но внутренне осознаёшь и признаёшься себе, что если бы в этот момент включился разум, ты бы засомневался, или не решился, или струсил. . . и даже если бы не струсил, то действовал бы не так решительно и отчаянно, а осмотрительно и с опаской, а значит более предусмотрительно в отношение  собственной персоны. . .
***
Пришёл  Первомай! Этот день всегда привносил в ощущения чувство праздника. Он давал предвкушение лета, свободы от уроков, а значит каникул. Возможность поездки в мой любимый Крым, к родителям отца.
В младших классах к этому дню мы готовились заранее. Вытягивали из резинок для трусов тоненькие резиночки и делали маленькие рогатки. Для стрельбы заготавливали скобки из проволоки. И в толпе стреляли по надувным шарикам. Хвастались, кто больше настреляет. Но в 6-ом классе я уже стеснялся стрелять, и мне было жалко пострадавших. А в тот день мы, десятиклассники, уже сами отнимали у младших пацанов рогатки. Хотя, кое-кто из наших, отняв рогатку у малыша, сам незаметно постреливал, но не по шарикам, а по ногам симпатичной одноклассницы, со смехом наблюдая, как она взвизгивает и  вертит головой, ища обидчика.

Наконец школа двинулась. Нам, старшеклассникам, поручили нести лозунги и флаги. Ребята не хотели их брать, но Лариса Литвак, прирождённый организатор, персонально вручила некоторым эту нагрузку.
Медленно школьная колонна шла по улицам. Постепенно мы встроились в общий поток, который вынес нас на главную улицу, ведущую к трибуне с правительством.
Пока поток остановился, я прошёл вперёд и сфотографировал ещё не заполненную трибуну, площадь и вернулся к своим.
    
   Школьная колонна вышла к трибуне и мы, подняв плакаты и флаги над головой, прошли мимо руководства республики и уважаемых людей. Но тогда мы не слишком вглядывались в эти лица. Мы были равнодушно – высокомерны к этим людям.

После демонстрации мы пошли обратно в школу относить плакаты и флаги. Лариса Литвак руководила этим процессом, она была ответственной за эти предметы. Мне хотелось быть рядом с Сашей. Но присутствие одноклассников стесняло меня, хотя все знали о наших отношениях и её характер – «не тронь меня!», и поэтому относились к нам, можно сказать, как бы  – уважительно. 
Мы сдали «аксессуары» и все решили пройтись по городу. Я надеялся проводить Сашу домой и там побыть с ней вдвоём, но она захотела погулять. С нами пошли самые общительные почти пол класса.
***
  А второго мая наш класс собрался в поход за город отдохнуть на природе. Все набрали еды, Альберт Пирджанян, как всегда, взял аккордион, другой музыки тогда не было, и мы кучей пошли в небольшую рощу километра за два от города. Вдруг кто-то вспомнил, что забыли шахматы. Саша сказала, что у неё дома они есть. И мы с ней отделились от всех, надеясь быстро забежать к ней домой и догнать остальных. Мы знали полянку, где всегда останавливались.
  Дома у Саши никого не было. Минут десять мы искали шахматы, не нашли и решили догонять своих.
  Шли через поле минут 15-20. Дошли до арыка, вдоль которого начиналась роща, которую прозвали «Уголок России». Мы углубились в неё, шли… шли… шли…, но никого не было. Потом начали попадаться какие - то люди. Они отдыхали семьями. Потом долго никого не было. Вдруг показалась группа молодых азербайджанцев. Они странно посмотрели на нас. Мы прошли мимо, надеясь, что теперь увидим своих. Но, впереди никого не было.
- Надо возвращаться, - сказал я.

  Мы развернулись, чтобы идти назад. И вдруг увидели, что вся группа азербайджанцев идёт к нам навстречу. Мы остановились. Они начали нас окружать. Саша подняла из под
ног палку. Я загородил её. Они бросились на нас.
  Двое из них были выше и сильнее меня. Остальные, трое, моего возраста, и несколько лет десяти. . .
 
Двое высоких первыми бросились на нас. Меня отшвырнули как щенка. Саша ударила палкой одного по голове и присела между ними, когда они хотели обхватить её, но они столкнулись между собой и начали драться из-за неё, кому она достанется.  Я уже поднялся и бросился к Саше, молотя кулаками, куда попало, пытаясь пробиться к ней, но меня опять сбили с ног, кто-то сзади. Их было трое, они смеялись.
Как же я испугался!...   

Нет! Это был не животный страх за себя… Это был страх, когда забываешь всё, даже боязнь потерять жизнь… У меня отключилось в голове всё, что не касалось Саши… Только она была в моей голове и страх потерять её… Страх, что ей могут причинить зло… Страх, что её изнасилуют и убьют на моих глазах…  Я потерял слух… я не слышал ни одного звука…  Я бросался вперёд к Саше как зверь, молотя руками по всем ненавистным мордам… Я не понимал, откуда у меня взялось столько силы, но они отлетали от меня… И я рвался вперёд… Но каждый раз кто-то налетал на меня сзади и сбивал с ног… Я падал, боясь, что они навалятся на меня, но они отбегали в стороны и смеялись на до мной… Но я снова вскакивал и с новой силой бросался вперёд…

Я видел, что те, что были поменьше меня и кучей бросились на меня в первый момент, получив от меня уже не нападали, а стояли в стороне удивлённые и испуганные моей напористостью. Видимо думали, что я испугаюсь и убегу… уже только те трое, что были старше меня, налетали с боков и сзади… в очередной раз сбивая меня с ног… Вот тут в голове моей прояснилось и я вспомнил про нож в кармане… Это был перочинный нож с тонким, но длинным лезвием. Я выхватил его и открыл лезвие… Но кто-то подставил мне сзади подножку и я полетел на землю…

Лезвие воткнулось в землю, и в первый момент мне показалось, что оно сломалось…. Я оторвал руку от земли и лезвие совершенно целое блеснуло на солнце… Я вскочил и в очередной раз бросился на выручку к Саше, за которую дрались двое самых здоровых  азербайджанцев и не могли её схватить потому, что каждый хотел быть первым и боролись за это первенство, отталкивая друг друга, чем и воспользовалась Саша отскакивая от них…
Поэтому, когда я бросился к ней с открытым ножом, я услышал предупредительный чей-то крик и все отскочили от меня, а те, что были рядом с Сашей, замерли на месте…
Этого мгновения их растерянности хватило мне, чтобы  подскочить к ней, и прижать её спиной к моей груди левой рукой, а правую с ножом я занёс над нею, ожидая любого, чтобы вонзить нож в первого, кто подбежит… 
Они стояли растерянные, а я уже начал соображать, что так долго продолжаться не может. Любой, кто подбежит сзади может выкрутить мне руку и тогда всё кончится трагически…
Не знаю, сколько мы так простояли, может минуту или полторы, когда я услышал в стороне чей-то крик на азербайджанском языке и увидел мужика, с длинной палкой,  бегущего к нам…
 Вот тут я и подумал, что это конец…   Я ожидал худшего, но случилось невероятное…        На наше счастье это был взрослый мужик, местный колхозник, который увидел драку и пришёл к нам на помощь. Он наорал на своих… они разошлись в стороны…

- А вы уходите отсюда. Быстро …  быстро отсюда, - крикнул он нам. И я, подхватив Сашу под руку, быстрым шагом повёл её в образовавшийся коридор, вертя головой по сторонам, продолжая опасаться нового нападения. К счастью нас уже не тронули…  Я оглянулся, они смотрели нам вслед… Мужик ещё  что-то выговаривал им, но мы , прижимаясь, быстрым шагом, почти бегом уходили от них. 
Минут через пять снова появились отдыхающие семьями. Нам сразу стало спокойнее.

   Через пол - часа мы были дома у Саши. Она вскипятила чайник. И мы пили чай, и говорили о происшедшем. Вдруг Саша рассмеялась.
- А мне и там стало так смешно, когда ты занёс руку с ножом надо мной. Прямо как в романе.
- Я очень испугался за тебя.
- А ведь ты мог бросить меня и убежать.

Когда я услышал эти слова, у меня заломило в голове, я заглянул в себя, вспомнил свои чувства в те минуты и вдруг осознал, что нет, не смог бы я бросить её. И понял, что она не верила до сего дня в мою любовь.   
***
Позже я не раз прокручивал в голове эти события, пытаясь вспомнить все подробности и понять, почему двое старших дрались между собой, отталкивая друг друга от Саши?
А те трое, по ненавистным рожам которых бил я, сбивая меня сзади, могли навалиться и скрутить, а они отскакивали в сторону и смеялись.
И откуда в пустынном месте взялся мужик с палкой. Хотя через арык от нас было поле, и может это была мотыга?
Я удивлялся тому, что у меня не было ни малейшего страха за себя, я забыл про себя. У меня в душе было только отчаянное желание спасти Сашу. Видимо, я сильно дрался, если меня зауважал противник.
                *   *    *
     Спустя неделю после нашего неудачного похода, я встретил на улице одного из тех, кто нападал на нас. Он был выше меня. И я, увидев, что он подходит ко мне, подумал, что сейчас начнется новая разборка. Я напрягся. Он подошёл ко мне, схватил за руку, начал жать её и говорить что-то, на азербайджанском. Я не мог понять, что он хочет. Рядом был Ахмедов Эхтибар из нашего класса, он перевёл: «Он говорит про какую-то драку. Ты побил его? А теперь он должен  быть на твоей стороне. И если кто-то будет обижать тебя, он готов драться за тебя».
   
С тех пор при виде меня, он переходил с другой стороны улицы на мою, и всегда здоровался со мной. И это было, пока я не уехал из Нахичевана. Позже я узнал, что когда я стоял с ножом, занесённым над Сашей, они подумали, что если они нападут на меня, я зарежу её, чтобы она никому не досталась, поэтому испугались и не нападали. Вот, что такое менталитет другого народа!               
                *   *    *
      Этим же летом её отца перевели служить в Батуми, а моего в Ереван. Она писала очень редко и коротко, а спустя полтора года пришла от неё открытка со словами: «Я выхожу замуж. Больше мне не пиши. Прощай!»

       Это было для меня таким ударом, что я несколько дней не знал, как реагировать на эту весть. Потом начал писать бурное письмо… Не дописал…
На следующий день написал короткое, с одним важным для меня вопросом. Дело в том, что однажды Саша сказала, что у неё очень красивая и редкая фамилия, поэтому она не будет менять её на фамилию мужа.
- Я не возражаю, - сказал я, - будешь носить двойную фамилию.
- Нет, - ответила она, - я выйду замуж, если муж согласится носить мою фамилию.
Мне это не понравилось, но я промолчал.
Поэтому в письме я задал важный для меня вопрос: «А какая у тебя будет фамилия?»
- Прежняя, - ответила она.
Больше писем не было…               
                *   *    *
 Прошло больше сорока лет. Но все годы, периодически, как наваждение,  перед моим внутренним взором вставали картинки из десятого класса.
Когда я начал писать стихи, лучшими и любимыми стали стихи, посвящённые Саше.
Я пытался искать её, обращаясь в адресный стол. При этом понимая, что она могла сменить фамилию и уехать куда угодно с мужем.
***
И вот появился интернет, сайт «Одноклассники». Мне захотелось найти тех, с кем когда-то был знаком, дружил, любил.
К сожалению, очень мало кто пользуется интернетом из моего поколения и даже значительно моложе.
Люди закомплексованы, заняты своими насущными проблемами и им не до сайтов в компе.
Но я нашёл некоторых одноклассников, и ещё некоторых «одношкольников», кто жил там в то время.
Только о Саше ничего не находил.

За это время узнал, что наш ходячий анекдот, Гена Тамецкий, стал офицером, подполковником, а когда ушёл в отставку, работал в школе военруком, а потом зам. директора в нашей школе. А в 90-е умер от тяжёлой болезни.
Лариса Литвак  вышла замуж и родила двух дочек, но несколько лет назад умерла от  рака.
Мой друг Ашот после службы в армии под Ленинградом, там и остался. Окончил институт «Народного хозяйства», но кем только не пробовал работать, чтобы заработать деньги, пока не стал солидным экспертом в области живописи и книжной литературы.
***
И вдруг я нашёл Сашиного сына. Он ответил, что мама помнит меня, но не владеет компом. Я попросил адрес, телефон, но он исчез из интернета, даже не сказав, в каком городе она живёт.

И ещё три года я предпринимал различные попытки поиска, но все, кто мог мне помочь или даже обещал это сделать, странным образом ничего не делали. Даже известная программа «Жди меня» отозвалась только через полтора года, сообщив, что адресат не хочет общения. Я смог узнать только то, что этот ответ им дал сын.

И вдруг ко мне в руки попадает телефон Сашиного родного брата. Он тогда был шестиклассником.
Это был реальный и может быть последний шанс. Я не решался позвонить, боясь отрицательного результата. Готовил подходящие фразы. И позвонил. . .
- Да, ответил он, - я хорошо помню тебя и всю вашу компанию.
Яша говорил… говорил… как завидовал нам, когда мы учились танцевать, хотел побыстрее вырасти, чтобы тоже научиться…  А я всё пытался вставить вопрос о Саше, но вдруг он сам сказал.
- А Саша умерла перед новым годом… 

Я обмер, сердце оборвалось… В душе вдруг образовалась пустота…
Яша ещё что-то говорил, но я уже не внимал его фразам. Потом переспросил: «Саша умерла?»  И дождавшись ответа, быстро попрощался. Всё!...
Как мне хотелось поговорить с ней при встрече!... услышать её… И вдруг ничего этого не может быть никогда!...